Хлысты, скопцы и молокане: чем они отличаются. Молокане: как русские оказались на Кавказе

Молокане – о жизни в православном Тамбове April 2nd, 2016

Писал для сайта "Твой Тамбов": http://tmb.news/exclusive/reportage/molokane_o_zhizni_v_pravoslavnom_tambove/
О том, кто такие молокане, как их учение распространилось из Тамбовской губернии в США и почему русских протестантов не трогали коммунисты, читайте здесь.

Знакомство с молоканами
Воскресенье. Небольшое светлое помещение в обычной квартире многоэтажки. Стол, стулья, скамейки, Писание в руках и на столе, серьёзные лица - в общем, тут царит аскетизм. Я на собрании тамбовских молокан.
Ещё в коридоре до меня доносится пение псалмов. Песенная культура - уникальная традиция молокан. Поют они а капелла, без музыкальных инструментов и хором - кто-то один начинает, а остальные подхватывают. Поют чисто, хорошо, но как-то тоскливо для непосвящённого.

Почти вся община в сборе. Два десятка братьев и сестёр, половина из которых - уже пожилые люди. Женщины сидят отдельно от мужчин, подальше от главного стола.
В Рассказове, который когда-то был настоящей колыбелью молоканства, живут ещё несколько человек. Отдельные семьи остались в Уварово и в некоторых тамбовских сёлах.
После пения собрание долго и подробно обсуждает проблему благотворительности, особенно затрагивая вопрос, спасётся ли душа филантропа после смерти. Потом опять пение и снова беседы, к полудню собрание завершится молитвой.

Молокане не признают икон и святых, не носят крестов и не крестятся. У них нет привычной для православия и католичества церковной иерархии и нет пастырей, как и обряда посвящения. Есть пресвитер, но эта должность номинальная, необходимая лишь для общения с властью.

Молокане не употребляют алкоголь и не курят. Раньше под строгим табу была и свинина. Сейчас с этим всё более либерально.

«Нельзя рассматривать молоканство, как нечто монолитное. Правила в той или иной общине разнятся. Да и со временем молоканство меняется. Обряды мы понимаем духовно. Так, крещение - это духовное погружение во Христа, а причащаемся мы через вкушение слов Его», - объясняет после собрания пресвитер общины Сергей Петров, мужчина с добрым лицом и бородой купца первой гильдии. Из разговора я понимаю, что в Ставрополье живут более консервативные духовные христиане. Ещё мне говорят о молоканах-прыгунах, которые под конец собрания могут и заскакать в религиозном экстазе.

Как молоканство распространилось из Тамбовщины в Штаты
Основатели молоканства неизвестны. А вот активным популяризатором этого христианского течения стал наш земляк Семён Уклеин, живший в 18 - начале 19 столетий. Из тамбовского края молоканство довольно быстро перекинулось в соседние губернии, а потом вследствие царской политики и в Закавказье. Правительство, считавшее молокан «особо опасной ересью», пыталось переселить их подальше от Центра. А в начале прошлого века сотни духовных христиан отправились искать своё новое начало на американский континент.

Если верить Википедии, сейчас не менее 20 тысяч человек в США «этнически идентифицируют себя, как молокане», каждый десятый из них регулярно посещает богослужения. Правда, тамбовчане фактически потеряли связь со своими американскими единоверцами. Те последний раз навещали братьев и сестёр несколько лет назад. Все вспоминают их старорусский акцент и манеру петь псалмы.

«Молокане - это те же коммунисты»
«Наша община такая маленькая, но мы тут все, как родные, как одна семья», - говорит Лидия Неверова. Пожилая женщина родилась в Азербайджане. Там, в молоканском селе жили её дед и бабка. Несколько раз маленькая Лида бывала на собрании. Но к вере предков пришла лишь десятилетия спустя. «Мы перебрались в Тамбов. Мама долго болела и в 93 году умерла. Перед смертью она просила найти её единоверцев, чтобы похоронили, как настоящую духовную христианку. И вот эти люди мне помогли. Я к ним прониклась такой благодарностью, за то, что так душевно, с таким вниманием отнеслись к нам. Потом я пришла на собрание, стала читать Евангелие, влюбилась в Иисуса Христа и захотела стать его ученицей», - вспоминает Лидия Корнеевна, не в силах сдерживать слёзы.

Интересуюсь у пожилых молокан, каково им жилось при коммунистах. Что удивительно, серьёзные гонения их миновали. «Тогда говорили, что молокане - это те же коммунисты, только в Бога верят» , - смеётся пресвитер. - «Хотя в пионеры и в Комсомол я не вступал. Давление, конечно, было, но не особо сильное. Грозились чуть ли не у родителей отнять. Конечно, детям запрещали в собрания ходить. Но это уже было время не самое грозное».

Оргии, кровопускания и «батюшка не велел»
Прочитав несколько статей про молокан, я пришёл к выводу, что одни исследователи считают их протестантским направлением в христианстве, другие - сектой. Также с пренебрежением сектантами их назвал один знакомый православный священник. А что они сами думают по этому поводу?

«Смотря, что понимать под термином «секта». Если взять первоначальное определение, как учение, стоящее в оппозиции к господствующей церкви, то при таком подходе, безусловно, мы секта. Если в ином, негативном, смысле, то, конечно, нет», - уверен пресвитер Сергей Петрович.

Затрагиваем тему отношения молокан с РПЦ. Сначала собрание хором заверяет меня, что никаких трений с тамбовской митрополией не возникает. Потом, правда, всплывают наружу кое-какие неприятные инциденты.

«Я вот считаю, что сейчас православие сливается с властью. По моему мнению, это недопустимо. Это отрицательное явление, которое и нас однажды коснулось. Мы в детском доме были один раз, нас там с удовольствием приняли. А второй раз пришли - нам сказали, чтобы мы больше не приходили, дескать, батюшка не велел», - сетует Сергей Петров.

Увы, про молокан, как, например, и про баптистов, ходит много бредовых слухов. Набор их стандартен - оргии, жертвоприношения, кровопускания. «Помню, одна женщина, не зная, какой я веры, доказывала мне, что молокане обязательно на похоронах пускают кровь», - говорит одна из сестёр.

«А мне как-то медсестра в больнице говорит: «ой, эти молокане, это жуть, что такое, они кроме молока ничего не едят, вот там женщина замужем за молоканином, так он ей ничего есть не даёт, ни котлеты, ни рыбу, только одно молоко», - улыбается Лидия Неверова, и вся комната заливается смехом.

Кстати, термин «молокане» скорее всего всё же связан с молоком. Согласно самой популярной версии, так их стали называть православные за то, что они его пили в дни поста.

К молоканам часто обращаются и люди другой веры с просьбой помочь похоронить родственника. И они никому не отказывают, делают это совершенно бесплатно, устраивая собрание с пением и молитвами.
После собрания молокане обедают. На столе стоит самовар и сладости. «Наша задача - познать учение Христово. Мы не обращаем внимания на то, что для других важно. Святые таинства для нас не имеют никакого значения. Мы стремимся к Христу. Учение Христа - важнее всего, тот Божий Дух, который заложен в Библии, та любовь, которая изливается в сердца людей», - говорит на прощание пресвитер.

Из той же рубрики:
О том, как живут баптисты в православном Тамбове, читайте здесь

Молокане

Одна из сект духовных христиан, возникшая в России во второй половине XVIII века. Отвергают священников и церкви. Изначально ожидали скорого Второго Пришествия.

Большая просторная комната, длинные деревянные скамейки и столы. Бородатые мужчины в косоворотках и женщины в косынках и сарафанах, много детей. На столе самовар. Звучит плавная русская речь. Деревня графа Толстого? Жители российской глубинки на свадьбе? Ничего подобного. Калифорния. XXI век. Молоканское молитвенное собрание.

В 60-х - 70-х годах XVIII века из духоборческой среды выделилось движение молокан. Основал секту некто Семен Матвеевич Уклеин - портной.

Некоторое время Уклеин жил в семье своего тестя, духобора Иллариона Побирохина, принял его веру, но через несколько лет поссорился с ним и ушел из дома, бросил семью и создал собственную секту. В окружении 70 приверженцев, «апостолов», Семен Уклеин помпезно вошел в Тамбов, где был арестован и содержался в тюрьме, пока не отказался от своего учения. Однако вскоре после освобождения основатель молоканства принялся снова активно пропагандировать свою веру в Саратовской, Астраханской, Самарской и других губерниях.

Семен Уклеин, в отличие от духоборов, противопоставил авторитету официальной Православной церкви не свободный дух, а авторитет Библии. Она для молокан ассоциируется с образом духовного молока, которым кормится человек. Самоназвание течения молокане объясняют словами из Первого соборного послания апостола Петра: «Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение» (1 Пет. 2:2).

Есть и другие версии. Возможно, впервые слово «молокане» появилось в 1670 г. В одном из документов оно было применено по отношению к тем, кто игнорировал большинство из 200 постных дней в году. Некоторые связывают название «молокане» с рекой Молочной в Мелитопольском уезде, куда ссылали сектантов, другие - с непризнанием православных постов и употреблением молока в пост, третьи - с предпочтением есть молочную пищу в тюрьмах и армии, поскольку эта пища не могла быть приготовлена с использованием свинины, которую молокане не едят. И даже есть убеждение, что название «молокане» происходит от слова «мало»: «мало кануло», «мало по сравнению с православными».

Первые молоканские общины представляли собой коммуны наподобие раннехристианских групп. Это полностью соответствовало образу жизни рыболовов - первых последователей молоканства. Рыбаки на Волге и до возникновения нового учения работали артелями.

Молоканские общины управлялись и управляются выборными руководителями - наставниками и старцами. Духовное руководство находится в ведении старцев-провидцев, разъезжающих по общинам с изъяснениями планов Божьих. «Они не священники и не учителя, ибо не обладают никакими полномочиями от Бога». Все обряды наставники обязаны исполнять бесплатно.

Молокане признают Троицу, но считают, что Бог-Сын и Святой Дух, хотя и единосущны Богу-Отцу, но не равны ему в божественности. Интересно отношение сектантов к Христу. В XIX веке допускалось признание Иисуса простым смертным человеком. Заслуга же Христа видится только в том, что он духовно просветил людей своим примером служения истине. Душа человека существовала изначально как образ Божий еще до сотворения мира и пала еще до Адама. Таким образом, грех праотца не переходит на его потомков. Каждый грешит и искупается сам, следовательно, не нужны и искупители. Святых и иконы молокане отвергают.

Каждый же человек в принципе может общаться с Богом без посредников. Толковать Библию каждый сектант может по-своему, хотя, как правило, это прерогатива старца-пресвитера.

Пост соблюдается молоканами только в дни страданий Христа. Однако еще в начале своего существования, в Среднем Поволжье, у сектантов возникли некоторые религиозные ограничения в пище: они не едят свинину, рыбу, не имеющую чешуи. В настоящее время в молоканстве существуют, например, общины пресников, которые, кроме того, не едят ничего квасного, кислого, лука и сахара.

Сектанты отвергают воинскую службу и не дают клятв. Приверженцам секты не разрешается ходить в увеселительные и общественные заведения.

Отвергаются сектой некоторые церковные таинства, многие ритуалы упрощаются. Богослужение у молокан состоит в чтении Библии (а у прыгунов и книги «Дух и Жизнь») и пении псалмов, а осуществляется в домах членов общины. Культ песни играет огромную роль в жизни молокан. Регулярно издаются так называемые «Сионские песенники». Многие музыкальные народные произведения дошли до нас именно благодаря молоканам и их консерватизму в песенной традиции.

Все действие происходит в больших комнатах, называемых молоканами «горнцами»; посередине комнаты ставится стол, по бокам - лавки, на которых справа садятся мужчины, слева - женщины.

Служба состоит из нескольких частей, действия всех присутствующих, их место на скамьях или за столом строго регламентируются. Чтение книг, приготовление пищи и обслуживание пришедших выполняют дежурные. Значительное место на «собраниях» занимают поцелуи - лобзания.

Традиционны блюда, подаваемые на службе, - чай, борщ, лапша, вареное мясо (ни в коем случае не свинина), компот. В некоторых общинах особенно внимательно следят за своеобразным молоканским кошером. Еда должна быть приготовлена членом секты. Можно увидеть в молельных домах молокан деревянные ложки и самовары. Одежда участников церемонии зачастую напоминает наряды русских крестьян сто-и двухсотлетней давности. Мужчины носят длинные бороды.

Дома членов общины обычно содержатся в абсолютной чистоте. Среди книг - Ветхий Завет, «Дух и жизнь» (настольная книга, сочинение четырех виднейших идеологов молоканства). Часто они дополнены сборниками песнопений, в том числе рукописными.

В начале XIX века в секту входили представители самых разных слоев населения: бедные и богатые, рыбаки, крестьяне, подрядчики, немцы и русские…

В 10-х - 30-х годах позапрошлого века молоканство приобретает новые черты, привнесенные из Западной Европы. Среди сектантов распространяется мистическое учение немца Юнга-Штиллинга, изложенное им в книге «Победная повесть, или Торжество христианской веры». Юнг-Штиллинг излагает идеи о конце мира, наступлении «тысячелетнего царства Христа». И то и другое должно было якобы произойти в 1836 г. В 1817 г. начинается массовое переселение молокан на Кавказ. По мере приближения великого события волнения усиливались; фанатики продавали и раздавали свое имущество и шли встречать Христа в то место, которое указал Юнг-Штиллинг - в край Закавказский, между Каспийским и Черным морями. Отсюда, из «Араратского царства», истинные последователи Христа, подобно пассажирам ковчега, должны были начать историю нового, праведного человечества. Молокане шли с пением гимнов, одетые в белые одежды. Шествие привлекало новых последователей.

Царский закон от 1830 г. о насильственном выселении молокан в Закавказье был истолкован наставниками секты в пользу «промысла Божьего». Среди молокан появлялись люди, провозглашающие себя спасителем - Христом (как, например, Лукиан Петров), пророком Илией (как мелитопольский молоканин Терентий Беловзоров - кстати, выданный полиции самими сектантами).

Конца света в 1836 г. не произошло. Этот факт вызвал глубокое разочарование среди молокан. Но и после 1836 г. хилиастические идеи не исчезли. Вскоре появились новые наставники, которые объявили, что Юнг-Штиллинг ошибся в сроках. Точного времени наступления тысячелетнего царства никто, мол, не знает, но «час близок».

Еще до «конца света» было положено начало расколу молоканства. В первую очередь возникли три молоканских течения: секта «Общего упования» (общие молокане), секта постоянных и секта Кавказских прыгунов (или просто прыгунов).

Общие молокане - течение, возникшее в 1830 г. Его возглавили самарские наставники Попов и Яковлев. Молокане, принадлежащие к этой ветви, стремились воплотить на практике идеал групповой собственности. Они жили домами по 30–50 человек. Хозяйством руководили 12 выборных «апостолов» во главе с «судьей». Вскоре после возникновения секта общих развалилась, руководство ее было арестовано. Многие верующие вернулись к своему частному хозяйству. Другая часть общих через некоторое время очутилась в Азербайджане, где объявили построенное село-коммуну Николаевку Новым Иерусалимом.

Из среды общих выделились прыгуны. Это течение возглавил крестьянин Соколов. Он объявил себя духовным прозорливцем, единым толкователем слова Божьего. Значительную роль в укреплении этого учения сыграл и Максим Гаврилович Рудометкин.

В своей Закавказской общине он ввел «хождение в духе» - пляски в молитвенном собрании, сопровождающиеся подпрыгиванием. Рудометкин называл себя «Христом», пророком над пророками. У подножья горы Арарат лидер прыгунов «венчался на царство». Его последователи до сих пор называют себя максимистами. Прыгуны практикуют мистические «радения» и признают пророков, которые в момент «сошествия Святого Духа» разражаются потоком неконтролируемой и непонятной окружающим речи. Кроме того, эти радикальные молокане отказываются от официального брака; как правило, не употребляют в пищу мясо. На собраниях скачут, хлопают в ладоши, кричат хором, сопят друг на друга (это делается на основании одного из псалмов: «Окропи меня иссопом, и я буду чист»).

Отмечают сапуны (так еще называют прыгунов) иудейские праздники. Прыгуны ждут всадника на белом коне, который поведет их в Новый Иерусалим, или Сион. С самого начала своего существования секта прыгунов подвергалась жестоким преследованиям. Соколов и Рудометкин были заключены в тюрьму, а после убиты.

Наиболее богатые молокане объединились в секту постоянных. В глазах правительства эта секта была не очень опасной. Среди постоянных были зажиточные крестьяне, купцы, фабриканты и т. д. В поисках компромисса с церковью и властью еще дальше постоянных пошли приверженцы так называемого молоканства донского толка. Эти сектанты признали ряд православных молитв, обряды водного крещения и причащения.

В начале XX века молокан в России было уже полмиллиона.

После революции духовные христиане пытаются создать единую молоканскую организацию. В 1920 г. проходит I всесоюзный съезд молокан. В 1921 г. молокане организовали Союз Духовных Христиан-молокан, который просуществовал до 30-х годов.

Интересно, что сектанты стремились сотрудничать с различными направлениями духовного христианства в стране и с многочисленными сектами во всем мире - Армией спасения, квакерами и т. д. Советская власть относилась изначально к сектантам достаточно терпимо. Вот, например, выдержка из Постановления XIII съезда РКП(б): «Особо внимательное отношение необходимо к сектантам, из которых многие подвергались жесточайшим преследованиям со стороны царизма и в среде которых замечается много активности. Умелым подходом надо добиться того, чтобы направить в русло советской работы имеющиеся среди сектантов значительные хозяйственные культурные элементы». При этом совершенно не подразумевались гонения на сектантов по религиозным соображениям.

В 1991 г. молокане создали Союз общин Духовных Христиан-молокан, в котором предполагалось объединить общины молокан всех направлений. В настоящее время в Союз входят в основном постоянные молокане. Единства среди сектантов нет. Так, в 1994 г. в с. Кочубеевском Ставропольского края был образован еще один самостоятельный Союз общин Духовных Христиан-молокан России. Молокане издают несколько печатных органов - журналы «Вестник Духовных Христиан-молокан», «Млечный путь», «Слово веры» и др.

Общая численность молокан в конце XX века составляла 300 тысяч человек, рассеянных по всему миру. В США около 20 тысяч человек «этнически идентифицируют себя как молокане», большинство из них живет в окрестностях Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. Общины молокан есть в Армении, Мексике и Австралии. В России около 150 молоканских общин: в основном на юге страны. В 1990-х годах много молокан переехало из Закавказья в Ставропольский и Краснодарский края, в Сальские степи (Ростовская область), на юг Тульской области.

Как и многие секты, сложившиеся еще в старой России, молоканские общины не занимаются активной миссионерской деятельностью. Свою веру духовные христиане (они же веденцы и сионцы) передают по наследству. На юге России, в Армении и Азербайджане есть ряд молоканских сел, все жители которых придерживаются дедовской веры. По свидетельству соседей, молокане «не похожи на обычных русских - любят работать и не любят грязи». Молокане крайне негативно относятся к пьянству, зачастую скептически - к светской литературе.

Семьи сектантов многодетны. Браки с людьми, не принадлежащими к секте, не приветствуются. К таким смешанным парам старцы могут не пойти детей «кстить» (т. е. крестить). Сам этот обряд имеет очень мало общего с традиционным крещением. Так что брак «на сторону» возможен только ценой полного выпадения из общины. Случаи подобного отступничества, впрочем, не так уж редки. Не поощряется и развод.

Языком молитв, религиозных песнопений и священных текстов даже в тех местах, где молокане говорят по-английски (как в Австралии и США), остается только русский. Сектанты в речи не используют мата и канцеляризмов. Среди молокан до сих пор чрезвычайно распространены фамилии Уклеин и Рудометкин.

Молокане - это одни из «протестантов от православия». Они, как и протестанты, не признают авторитета господствующей Церкви, обходятся без церковной иерархии, выбирая старцев из своей среды. Как и протестанты, молокане уважают исключительно Священное Писание. С другой стороны - сектанты создают своеобразный заповедник русской старины - сохраняют утварь, одежду, говор и песни. В этом смысле они хранители народных традиций.

В начале XIX века Николай I издал указ, согласно которому вероисповедание молокан было отнесено к ереси. Всех мужчин, уличенных в ее распространении, император велел отправлять на воинскую службу на Кавказ. Туда же ссылали негодных к службе и представительниц женского пола. Удивительно, что при этом молоканам разрешалось проводить привычные им богослужения, но без публичности и огласки. Таким образом члены организации, признанной сектой, чувствовали себя на Кавказе достаточно свободно. К тому же среди последователей «духовного христианства» прошел слух о скором пришествии мессии неподалеку от горы Арарат. Не мудрено, что вскоре многие молокане сами желали оказаться в благодатном крае.

Со временем государство стало поощрять таких добровольцев. На протяжении всего пути на Кавказ молокане получали бесплатный ночлег и корм для лошадей. Со дня прибытия в течение 2-х лет поселенцы имели право находиться на полном обеспечении местных властей. Кроме того молоканам выделяли землю до 10 десятин и бесплатный домашний скот, а также они получали льготы на выплату казенной подати до 8-ми лет.

Не удивительно, что, по историческим сведениям, к 1849 году на Кавказе проживало более 65 % всех российских молокан и представителей других религиозных течений, признанных сектантскими. Кроме них туда же устремились беглые крестьяне, преступники, дезертиры и просто те, кто желал переехать.

МОЛОКАНЕ, одна из конфессиональных групп духовных христиан, ответвилась от духоборцев. Сами себя молокане называют воистину духовными христианами, или духовными христианами-молоканами. Конфессия образована во второй половине XVIII в. бродячим портным Семёном Уклеиным в Тамбовской губернии. В одном из сёл этой губернии С. Уклеин познакомился с руководителем местных духоборцев Побирохиным и стал духоборцем. Однако через 5 лет между Уклеиным и Побирохиным произошёл разрыв из-за того, что Уклеин отстаивал Библию, которую духоборцы не признавали, и Уклеин основал свою собственную конфессиональную группу.

В отличие от духоборцев, молокане не только признают Библию, но и требуют от своих членов следовать только ей. Библию молокане ассоциируют с «духовным млеком», которым окормляется человеческая душа. Отсюда, по одной из версий, происходит название молокане (по другой же версии, своё название молокане получили от православных священников, прозвавших их так за то, что они пьют молоко во время поста). Молокане своеобразно толкуют Троицу, считая, что Бог Сын и Святой Дух, хотя и единосущны Богу Отцу, но не равны ему в божественном достоинстве. Иисус Христос, считают молокане, воплотился не в человеческое, а в ангельское тело и поэтому не умирал подобно людям. Святых молокане не признают, нет у них и икон. Как и все духовные христиане, молокане полагают, что на человека может снизойти Святой Дух и что одарённые Святым Духом люди получают указания непосредственно от Бога. Молокане верят в загробную жизнь и посмертное воздаяние, полагая, что истинные христиане немедленно попадут в рай, а грешники будут обречены на вечные муки. Молокане ожидают скорого второго пришествия Иисуса Христа и установления на земле тысячелетнего Царства Божьего. Постятся молокане только в дни страданий Иисуса Христа, полностью воздерживаясь от пищи в этот период. В остальные же дни поста они едят любую приемлемую для них пищу, считая, что пост должен быть не в пище, а в духе. Большинство молокан соблюдает содержащиеся в Ветхом Завете пищевые запреты. Так же как и духоборцы, молокане отказываются от воинской службы и не дают клятв. Главный путь спасения, по мнению молокан, - совершение добрых дел.

Молокане отвергли все таинства, нет у них и духовенства. Церковью они считают собрание верующих. Богослужения совершаются в домах членов общины, в больших комнатах, или «горницах» (по образу Сионской горницы). Проводят их выборные наставники (ещё их называют пресвитерами, или старцами). Во время богослужений читается Библия, поются псалмы. По окончании службы молокане обмениваются «святыми поцелуями» в губы, символизирующими братскую любовь и христианскую дружбу.

Молоканам не разрешается ходить в театр, кино, танцевать. Старики отказываются также от телевизора, радио, чтения газет и журналов, не фотографируются. В то же время они допускают использование в хозяйстве современной техники.

В июне 1991 на прошедшем в Москве учредительном съезде было объявлено о возрождении Союза общин духовных христиан-молокан, избран его Совет и принят устав. Центр Союза находится в Москве.

Общая численность молокан приблизительно 300 тыс. человек. По этнической принадлежности среди них резко преобладают русские. Живут они в России (в Тамбовской и Оренбургской областях, на Дальнем Востоке и Северном Кавказе), в Азербайджане , Армении , Грузии , на Украине , в Молдавии , США (в штате Калифорния) Канаде , Аргентине , Боливии и Австралии .

Молокане подразделяются на более мелкие течения и толки.

В 30-е гг. XIX в. молоканин Лукиан Петров основал секту прыгунов. Секта названа так потому, что во время собраний её члены прыгают, доводя себя до экстаза, который воспринимается как схождение и вселение в них Святого Духа. (Это представление сближает секту с хлыстами.) Л. Петров учил также, что во время моления члены общины должны сопеть друг на друга, чтобы очиститься от грехов. Поэтому сначала последователей образованной им секты называли сапунами. После Петрова в харизматические лидеры секты выдвинулся «пророк» Максим Рудометкин, который ввёл особый род прыганья.

Прыгуны празднуют субботу, еврейскую Пасху и еврейский праздник кущей, поскольку о них говорится в Ветхом Завете.

Молокане, сохранившие верность первоначальному учению, позже получили название постоянных.

В первой трети XIX в. возникла и группа общих молокан, вероучение которой представляет собой крайнее развитие молоканских идей. Основатели её - крестьяне Попов и Галяев. Общие отказались от свободного толкования Евангелия, характерного для других молокан. Они также имеют более сложную, чем прочие молокане, иерархию. Наверху этой иерархии стоит Совет из 12 апостолов во главе с «царём общего упования», ниже находятся главные распорядители, ещё ниже - распорядители. Рядовые члены общины назывались партией. Первоначально общие молокане отказались от личной собственности, сделав всё имущество собственностью общины, однако вскоре разочаровались в коммунальной жизни и вновь зажили каждый своим хозяйством, лишь частично сохранив общинную собственность. Общие обязаны десятую часть своих доходов отдавать в общинную кассу в пользу неимущих. Учение общих не нашло сколько-нибудь широкого распространения среди молокан.

Молокане-субботники празднуют субботу, соблюдают пищевые запреты, содержащиеся в Ветхом Завете, и дают детям библейские имена.

Молокане-постники не едят кислого и квасного, а также лук и чеснок.

Из всех молоканских групп наиболее близок к православной церкви донской толк, распространившийся среди части казаков Войска Донского. Последователи донского толка называют себя евангелистическими христианами. Они считают необходимым совершение православных таинств. Члены толка также признают присягу и допускают службу в армии.

Некоторую свободу. У молокан утвердилась уверенность о существовании царского указа «О свободе вероисповедания молокан и духоборцев » от 22 июля 1805 года . Основанием этой уверенности послужила хранящаяся у одного из молокан записка о походе к царю поверенных от молокан Журавцова, Мотылёва и Лосева, государственном совете, который Александр I созвал для рассмотрения их прошения, и последующем царском указе. Эта записка послужила поводом для проведения молоканами юбилейного съезда в июле 1905 года в селе Воронцовка Тифлисской губернии.

Молокане представляют собой не единую церковь, а скорее религиозное движение с единым корнем, но с большими различиями во взглядах, песнопениях, учении, соблюдаемых праздниках. Среди таких направлений в молоканстве заметно выделяются «мокрые молокане» (практикующие водное крещение), молокане-прыгуны, молокане-субботники (соблюдающие субботу), дух-и-жизники (полагающие книгу «Дух и жизнь » в престоле , считая её третьей частью Библии) и другие .

Основы веры

Молокане отличаются символическим и аллегорическим толкованием текстов Библии . Согласно их учению они:

История и происхождение названия

Впервые термин «молокане» был использован в конце XVIII века в отношении людей, отвергших православный культ. По-видимому, «молокане» - это прозвище, которое дали им православные. Есть несколько теорий происхождения названия «молокане». Согласно одной из них, молокане пили молоко в постные дни, когда приём «скоромной» пищи запрещён православными канонами, за что их и прозвали молоканами . Некоторые связывают название «молокане» с рекой Молочной в Мелитопольском уезде , куда ссылали молокан. Имеет некоторое распространение версия, связанная с предпочтением есть молочную пищу в тюрьмах и армии, поскольку эта пища не могла быть приготовлена с использованием свинины , которую молокане не едят. Сами молокане предпочитают ссылаться на упомянутую в Библии метафору «духовного молока» (1 Петра 2:2) .

Отмечали сходство молоканства с протестантством . Историк Н. И. Костомаров связывал возникновение сект молокан с «развитием в русском народе рациональных умствований» .

Основатели молоканства остались неизвестны. Распространителем молоканства стал Семён Уклеин , бывший духобор и муж дочери лидера духоборов, Иллариона Побирохина , из Тамбовской губернии . Оттуда молоканство быстро распространилось в Саратовскую , Воронежскую , Астраханскую и другие губернии.

Ниже приведена выписка, выполненная Е. И. Финогеновым, ИЗ АКТОВ, собранных Кавказской Археографической комиссией (архив ГУ Наместника Кавказского, том X, изд. под ред. пред. комиссии дейст. стат. советника Ад. Берже). Тифлис, типография Канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1885 год:

Шемахинская губерния. Записка о русских переселенцах-раскольниках в Каспийской области стр. 281, 293.
1. Историческое изложение.
Первое поселение раскольников в Каспийской области началось в Карабахской провинции, на урочище Кызыл-Кишлака в 1830 году сосланными по суду казаками земли Войска Донского , содержавшими духоборческую секту. Но распоряжение правительства по сему предмету сделано было ещё в 1829 году.
Распоряжений правительства о переселении из России в Закавказский край раскольников из дел Каспийской палаты государственных имуществ не видно, кроме нижеследующего: 1830 года, октября 20-го, высочайше утверждённое мнение государственного Собрания о духоборцах-молоканах, иконоборцах, молоканах, иудействующих и других, признанных особенно вредными ересях. Государственный совет… положил: для руководства о духоборцах, иконоборцах, молоканах, иудействующих и других, признанных особенно вредными, ересей постановить следующее…
2. Различие расколов.
В каспийской области поселены раскольники: старообрядцы, молокане, духоборцы, скопцы, иудействующие, или субботники.
Молокане: веруют в Христа, но отвергают все наружные обряды и церковные таинства.
МЕСТА ПОСЕЛЕНИЯ.
В 1834 году были поселены на урочище Алты-Агач выходцы из России по добровольному желанию, а в 1840 году из переселившихся из села Алты-Агач, в числе 315 душ мужского пола, основано новое село на урочище Хильмилли. Оба села состоят и в настоящее время в Кушинском участке, из населения молокан преимущественно.
В 1843 году на урочище Чухур-Юрт поселились переселенцы из Карабахского уезда Варащинского участка села Кызыл-Кишлака, в числе 57 душ мужского пола и 46 женского пола молоканской секты и переселенцы из России. Также в 1843 году поселены при станции Маразы Кобринского участка, тоже молокане из России, а в настоящее время, в 1844 году, основано новое поселение на урочище Джабаны Кущинского участка.
Прибывали в Хельмилли: в 1840-352; 1841 - 12; в 1842 - 3; в 1843 - 14; в 1844 - 17 человек.
БЛАГОУСТРОЙСТВО.
В каспийской области все поселения русских раскольников устроены по образцу деревень и сёл внутренних губерний в России. В Ширванском уезде в селе Хильмилли и Чухур-Юрт отбиты по одной улице, на коих указано строить дома. Раскольники тех селений не соблюдают строго правил даже в том, чтобы улицы были прямы. Лучшего устройства дома находятся в Ширванском уезде, в селениях Алты-Агач, Топчи и Хильмилли.
УПРАВЛЕНИЕ, ПРОСВЕЩЕНИЕ, С/ХОЗЯЙСТВО.
Сельское управление в раскольничьих селениях состоит из старосты, десятских и писаря. В Шиваском уезде писари получают: в селе Хильмилли 100 руб. с канцелярскими припасами; в Алты-Агаче - 90 руб.; в Топчи - 120 руб. без канцелярских припасов.
Школ в раскольничьих селениях нет.
Сельское Хозяйство у переселенцев ведётся по принятым правилам их праотцами с тою только разницей, что плодородие земли поселяет между ними ещё большую беспечность, чем прежде в России, ибо даёт достаточные урожаи без употребления тщательной обработки и удобрения полей. Кроме того, закостенелость в старинных обычаях, непредприимчивость и отвращение от всякого рода нововведений овладели ими до невероятной степени.
НРАВСТВЕННОСТЬ И МОРАЛЬ.
Раскольники, поселенные в Каспийской области, ведут себя вообще трезво, скромно, миролюбиво между собою, а главы семейств заботятся о благосостоянии своих жён и детей. Пьянство между раскольниками весьма редко.
Раскольники между собою очень доверчивы, но к другим жителям не только не доверчивы, но даже весьма скрытны, что увеличивается тем более, чем ближе известное обстоятельство к их пользе касается, и вообще они делаются пред теми скрытными, которые составляют их начальство или имеют какое-либо влияние.

Обширный район в южной части Владикавказа до сих пор в народе называют Молока́нкой по названию Молоканской слободы , многие строения которой сохранились до наших дней. В этом районе продолжает функционировать молоканский дом собраний, на собраниях бывают около 150 человек. Один из центральных городских садов Баку носил ранее наименование «Молоканский садик» (до Революции - Мариинский сквер, ныне официально - Сад им. Хагани); это название популярно среди бакинцев по сей день. В Тбилиси, Грузия, по сей день в обиходе пользуются названием городского района «Молоканский базар».

Тысячи молокан Закавказья были вынуждены искать себе новое место жительства в результате войн начала XX века и после передачи Турции территории Карсской области. Советское правительство выделило переселенцам целинные земли в Сальской степи на юге России, ныне входящие в состав Целинского района Ростовской области . Там и в настоящее время есть активные молоканские организации .

Остававшиеся в Турции молокане были репатриированы в СССР (в разные районы Ставропольского края) в 1961 году .

Молокане в Америке

В начале 1900-х годов несколько тысяч молокан эмигрировало в США (западное побережье) и Мексику (северо-запад).

По пути на Русскую горку , где живут сан-францискские молокане, наш проводник рассказывал историю их переселения. Когда-то, давным-давно, молокане жили на Волге. Их притесняло царское правительство, подсылало к ним попов и миссионеров. Молокане не поддавались. Тогда их переселили на Кавказ, куда-то в район Карса . Они и там, в новых местах, принялись делать то, что делали веками, - сеять хлеб . Но жить становилось всё труднее, преследования делались ожесточённее, и молокане решили покинуть родную страну, оборотившуюся к ним мачехой. Куда ехать? Люди едут в Америку. Поехали в Америку и они - пятьсот семейств. Было это в тысяча девятьсот втором году . Как они попали в Сан-Франциско ? Да так как-то. Люди ехали в Сан-Франциско. Поехали в Сан-Франциско и они. … В Америке молокане хотели по-прежнему заняться хлебопашеством, но на покупку земли не было денег. И они пошли работать в порт. С тех пор сан-францискские молокане - грузчики. В городе молокане поселились отдельно на горке, постепенно настроили домиков, выстроили небольшую молельню, которую торжественно называют «Молокан-чёрч», устроили русскую школу, и горка стала называться «Русской горкой».

На сегодня в Соединённых Штатах около 20 тысяч человек «этнически идентифицируют себя как молокане», в том числе около 2 тысяч регулярно посещают молоканские служения .

Существующие населённые пункты

Армения
- Фиолетово (до 1936 г. Никитино) и Лермонтово - в марзе Лори
- Семёновка (сохранились только несколько молоканских хат) - в марзе Гегаркуник
- Медовка
- Благодарное
- Привольное
- Круглая Шишка

Азербайджан

Казахстан

В хуторе Новосальском Дубовского района Ростовской области есть молоканское кладбище.

В селе Вязовка Волгоградской области сохранилось молоканское кладбище.

В селе Котоврас Балашовского района Саратовской области существует молоканская община . Есть действующее молоканское кладбище в той части села, которую в большинстве населяют молокане.

Село Шача-Молоканская Пичаевского района Тамбовской области существует молоканское кладбище, данных о общине не имеется.
Село Никольское Первомайского района Тамбовской области также сохранилось молоканское кладбище, данные об общине отсутствуют.

Село Кисельное Терновского района Воронежской области сохранилось молоканское кладбище, данные об общине отсутствуют.

В городе Благовещенск-на-Амуре так же сохранилось молоканское кладбище, данные об общине отсутствуют.

Молокане в искусстве

В 1997 году Е. И. Финогенов написал стихотворение о жизни и обычаях молокан села Хильмилли (Азербайджан) с царских до перестроечных времен:

В романе В. Пикуля «Баязет» один из главных героев в течение нескольких дней живёт у местных молокан. Описываются их быт, жизнь, традиции. Также говорится, что у молокан было спрятано несколько мешков с фальшивыми монетами Российской Империи и станок-пресс для их производства.

В повести И. Ильфа и Е. Петрова «Одноэтажная Америка » описывается встреча авторов с молоканами, проживающими в Сан-Франциско . Перебравшиеся в Америку в 1902 году пятьсот семей поселились обособленно, на горе, образовав в городе так называемую «Русскую горку».
В рассказе И. Азерина «Молокан» раскрываются интересные подробности о молоканах, среди которых есть описание некоторых антропологических признаков данной субэтнической группы.

Музеи

Напишите отзыв о статье "Молокане"

Примечания

(англ.) . Проверено 14 августа 2012. .
(англ.)
forum.freekalmykia.org/index.php?app=core&module=attach§ion=attach&attach_id=94
Самарина О. И. Общины молокан на Кавказе: история, культура, быт, хозяйственная деятельность. - Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. - Ставрополь, 2004.
И.Я. Семенов. .
Нитобург Э. А. // «США - ЭПИ». - М ., 1997. - № 10 .
. - Риэлт МЕГ, 17 августа 2009 года.
. - ИА REGNUM, 28 апреля 2006 года.
. www.1tv.ru. Проверено 10 октября 2015.
. Агентство Республики Казахстан по статистике. .
(тур.) , (англ.)

Литература и источники

Бирюков П. Песни, псалмы и гимны русских сектантов, рационалистов и мистиков // История русской литературы. Т. 1. М., 1908.
Бороздин А. К. Очерки русского религиозного разномыслия. СПб., 1905.
Высоцкий Н. Г. Первый опыт систематического изложения вероучения и культа «людей божиих». М., 1917.
Дингельштедт Н. Закавказские сектанты в их семейном и религиозном быту. СПб., 1888.
Дубровин Н. Ф. Наши мистики-сектанты. Е. Ф. Татаринова и А. П. Дубовицкий // Русская старина, 1895, январь.
Клибанов А. И. История религиозного сектантства в России (60-е г. ХIХ века - 1917 г.). М., 1965.
Костомаров Н. И. Воспоминания о молоканах // Отечественные запис-ки, 1869, № 3.
Кудинов Н. Ф. Столетие молоканства в России. 1805-1905. Баку, 1905.
Кулаков А.Е. Религии мира. - М .: Астрель, 2003. - ISBN 5-17-017645-7 .
Никольский Н. М. История русской церкви. М., 1983.
Плотников К. История и разбор учения рационалистических сект. Пг., 1914.
Пругавин А. С. Раскол и сектантство в русской народной жизни. М., 1915.
Рождественский Т. С., Успенский М. И. Песни русских сектантов и мистиков. СПб., 1912.
Терлецкий В. Н. Хилиастические течения в русском сектантстве. СПб., 1912.
Тульпе И. А., Курс лекций «Христианское сектантство в России» для студентов-религиоведов кафедры философии религии и религиоведения СПбГУ, 2001
Тульпе, И. А. Христианство и изображение: опыт русского сектантства / И. А. Тульпе // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. - 2008. - Т. 9. № 2. - С. 87-100
Федотов Г. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991.

Ссылки

[красносельск-арм.рф Сайт молокан Красносельска Армении]
(англ.)
(англ.)

Отрывок, характеризующий Молокане

– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n"avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n"avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C"est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n"avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n"ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu"est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n"etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.

От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.