Ливан проблема государственной стабильности и межконфессионального диалога. Межконфессиональный диалог как один из важнейших инструментов для поддержания мира и согласия между народами и нациями

Определить язык Азербайджанский Албанский Английский Арабский Армянский Африкаанс Баскский Белорусский Бенгальский Бирманский Болгарский Боснийский Валлийский Венгерский Вьетнамский Галисийский Греческий Грузинский Гуджарати Датский Зулу Иврит Игбо Идиш Индонезийский Ирландский Исландский Испанский Итальянский Йоруба Казахский Каннада Каталанский Китайский (Упр) Китайский (Трад) Корейский Креольский (Гаити) Кхмерский Лаосский Латинский Латышский Литовский Македонский Малагасийский Малайский Малайялам Мальтийский Маори Маратхи Монгольский Немецкий Непали Нидерландский Норвежский Панджаби Персидский Польский Португальский Румынский Русский Себуанский Сербский Сесото Сингальский Словацкий Словенский Сомали Суахили Суданский Тагальский Таджикский Тайский Тамильский Телугу Турецкий Узбекский Украинский Урду Финский Французский Хауса Хинди Хмонг Хорватский Чева Чешский Шведский Эсперанто Эстонский Яванский Японский

Азербайджанский Албанский Английский Арабский Армянский Африкаанс Баскский Белорусский Бенгальский Бирманский Болгарский Боснийский Валлийский Венгерский Вьетнамский Галисийский Греческий Грузинский Гуджарати Датский Зулу Иврит Игбо Идиш Индонезийский Ирландский Исландский Испанский Итальянский Йоруба Казахский Каннада Каталанский Китайский (Упр) Китайский (Трад) Корейский Креольский (Гаити) Кхмерский Лаосский Латинский Латышский Литовский Македонский Малагасийский Малайский Малайялам Мальтийский Маори Маратхи Монгольский Немецкий Непали Нидерландский Норвежский Панджаби Персидский Польский Португальский Румынский Русский Себуанский Сербский Сесото Сингальский Словацкий Словенский Сомали Суахили Суданский Тагальский Таджикский Тайский Тамильский Телугу Турецкий Узбекский Украинский Урду Финский Французский Хауса Хинди Хмонг Хорватский Чева Чешский Шведский Эсперанто Эстонский Яванский Японский

Звуковая функция ограничена 200 символами

Беседа с Сергеем Бортником, профессором Киевской духовной академии и сотрудником отдела внешних церковных связей УПЦ.

Наш разговор, цель которого состояла в прояснении ситуации относительно «внешних связей» и их особенностей, произошел в одном из корпусов Киево-Печерской Лавры, где находится отдел внешних церковных связей.

– На днях на сайте нашей Церкви в очередной раз прочитала о Вашем участии в Международной конференции . Она проходила в Швейцарии и была посвящена вопросу синодальности в Церквях Востока и Запада. Расскажите, пожалуйста, об этом мероприятии.

– В конференции участвовали различные представители Католической Церкви и всех без исключения поместных Православных Церквей. От Московского Патриархата выступали епископ Ириней Стинберг из США и я от УПЦ. Организаторы решили, что наша поместная Церковь слишком большая, поэтому ее не должен представлять один человек. Пригласили и меня – рассказать об особенностях синодальности в Украинской и Белорусской Церквях.

– А в чем заключался замысел конференции?

– Это была попытка со стороны католических богословов и канонистов лучше понять функционирование общения в структуре Православных Церквей. Дело в том, что в паре «примат и синодальность» традиционно «примат» – это особенность вертикали церковной власти, наблюдавшейся в Католической Церкви.

– А «синодальность» – это особенность православных?

– Исторически да. Употребляют разные термины – «коллегиальность», «соборность», «синодальность». Все они в той или иной степени передают важное богословское греческое понятие «кинония», т. е. «общение». Оно встречается в Послании апостола Павла к коринфянам: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами». Из Нового Завета термин перешел и в богослужебное использование, правда, в славянском варианте звучит как «причастие Святого Духа». Но в греческом языке это одно и то же слово – «кинония».

– А в чем же суть кинонии?

– Сегодня можно даже говорить о богословском течении – «богословии общения». Некоторые богословы отмечают, что Лица Пресвятой Троицы существуют именно в общении. То есть Бог для христиан – не обособленная, одинокая «монада», он проявляется в общении трех Ипостасей. И такое общение может быть образцом для нас, верующих христиан.

– Как это связано с устройством Церкви?

– Напрямую. Мы говорим, что и человеческое сообщество, и церковное устройство призваны отражать бытие Бога, быть «образом Божьим». Эта форма общения как раз борется с бичом современного общества – индивидуализмом и одиночеством. То, что древнегреческие богословы выражали в идее человека как «социального животного», получает вот такое библейское обоснование.

– Конференция, по Вашим словам, объединила участие православных и католиков. Как мы должны относиться к такого рода общению? Можно, к примеру, вспомнить неоднозначное восприятие встречи Патриарха Кирилла и Папы Римского Франциска в прошлом году.

– Действительно, эта встреча вызвала в Украине оживленную реакцию – как среди православных, так и среди грекокатоликов.

– Насколько нужным является такого рода общение? И особенно на таком высоком уровне?

– Парадоксальным образом опять всплывает идея иерархии – «примата», о котором я упоминал. Известно, что православные и католики представляют две разные христианские конфессии. С одной стороны, у них нет полного единства, а с другой – обе признают наличие признаков христианского бытия друг у друга – вне своих конфессиональных границ. Выражаясь формальной терминологией, мы с католиками представляем одну религию – христианство, но две разные конфессии – православие и католицизм. Встреча высших церковных иерархов и мирное решение тех или иных вопросов сигнализируют священникам и мирянам, что мы тоже можем вести подобное мирное межхристианское общение.

– Часто критиками такого общения используется слово «экуменизм». И некоторые считают его «сверхересью». Что бы Вы сказали тем, кто придерживается такого мнения?

– Я бы все-таки подчеркнул, что экуменизм – это прежде всего внутрихристианское явление. Сторонники такого общения уверены, что Христос основал одну Церковь – на скале веры апостола Петра. В Евангелии от Матфея Он обещает: «На этой скале Я построю Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». А «экумена» – это опять-таки греческое слово, означающее «вселенную». Например, русскоязычное «вселенский патриарх» на английском звучит как Ecumenical patriarch.

– А как соотносятся «межконфессиональное общение», о котором мы говорили в начале беседы, и явление экуменизма?

– В нашем обиходе это близкие понятия. То, что раньше именовали «экуменическими связями», то есть связями, призванными восстановить вселенское единство христиан, сегодня называют «межконфессиональными связями», тем самым подчеркивают наличие конкретных конфессий и делают такое общение менее аморфным. Думаю, что эта тенденция в целом разумная – надо общаться, понимать друг друга, но не растворяться в абстрактном и аморфном «христианстве».

– Насколько я понимаю, это убеждение связано и с Вашим преподаванием в Академии.

– В то время когда я планировал возвращаться в Украину после учебы в Германии, происходила реформа нашей Академии. Вводились новые предметы и требовались преподаватели со знаниями не только из книг, но и из реальности. Так мне поручили преподавать предметы «Католическое богословие» и «Вероучение протестантских конфессий».

– Наверное, чтобы «знать врага в лицо»…

– (Улыбается.) Я понимаю Ваш юмор. Можно и так сказать. В преподавании этих предметов я делаю акцент на наших конфессиональных различиях, но немало рассказываю и об истории этих конфессий. К примеру, по ряду исторических причин Блаженный Августин оказал невероятно большое значение для формирования как католицизма, так и протестантизма. Но неправильно говорить, что этот величайший отец Церкви чужд православной традиции. Мне вспоминается один мирянин, живущий в Москве и занимающий важный пост в иерархии Русской Православной Церкви. Он каждый год в течение Великого поста перечитывает «Исповедь» Блаженного Августина и постит небольшие отрывки из этой книги.

– Интересно: «в пост он постит посты».

– (Улыбается.) Да, такая игра слов получается. Но в целом важно, что для православных «западный отец» Церкви признается «своим», как и Бенедикт Нурсийский, и многие другие. С советских времен активно используется понятие «святые неразделенной Церкви», то есть святые до раскола 1054 года.

– Предположим, что в прошлом – в первом тысячелетии – мы были в одной единой христианской Церкви. Но далее ведь пути разошлись…

– Я с Вами согласен. Сегодня, и даже уже не первое десятилетие, «экуменические отношения» переживают сложный период. Некоторые специалисты говорят о «замораживании» отношений, и это касается не только православных.

– С другой стороны, эти связи остаются, и наша Церковь в той или иной мере к ним причастна.

– Абсолютно верно. Связи остаются, прежде всего с католиками и с традиционными протестантами.

– Это позиция «романтиков экуменизма» или есть и прагматические причины?

– (Улыбается.) Думаю, есть и то и другое. Для Украины в ситуации военного конфликта на востоке страны и в целом нестабильной политической ситуации важным является сохранение межконфессионального мира. Хотя наша страна и считается в целом православной, на ее территории миллионы римокатоликов, грекокатоликов и протестантов.

Случаются разные прецеденты, захваты храмов нашей Церкви сторонниками «Киевского патриархата». Но последние как бы «свои», они не с «запада». А между православными и католиками по большому счету сохранились положительные отношения. Это в целом относится и к грекокатоликам, хотя в последние месяцы диалогу с ними присущи сложности.

– То есть Вы не считаете, что у нас в Украине идет война православных и католиков, как это порой звучит в СМИ?

– Ни в коем случае. Безусловно, ведется достаточно агрессивная пропаганда против нашей Церкви. Часто ее провоцирует нецерковная публика со своими политическими интересами. Но воцерковленные люди, люди молитвы, не считают других христиан своими врагами. Церковью мы призваны идти к Богу, уподобляться Ему. А вражда даже с теми, кого мы не считаем своими «ближними», в этом помочь не может.

– То есть Вы сторонник межцерковного мира в Украине?

– Конечно. Эта тенденция распространяется сегодня во многих странах: политики, манипулируя фактами, призывают к конфронтации и пытаются использовать религиозный потенциал. То же происходит и в Украине. На самом деле очень печальная ситуация. Многие приводят в пример случаи «сепаратистских настроений» среди священников нашей Церкви на востоке страны. Порой это так. Но я считаю, что это скорее результат их местечкового патриотизма, а не особой любви к России. Сделайте так, чтобы в Украине люди могли спокойно жить, работать, растить детей – и все мы с радостью будем патриотами. Я убежден, что все христианские Церкви Украины поддержат такое правительство и такого президента. В целом люди Церкви мыслят бóльшими временными категориями, нежели 4-5 лет между выборами. Мы – за стабильное развитие Украины, за процветание и благосостояние всех ее граждан. Было бы странно, если бы христиане, призванные «любить ближнего как самого себя» и даже «любить врагов», мыслили иначе.

– Спасибо за общение!

– И Вам спасибо!

Беседовала Наталья Горошкова

Теория и практика межрелигиозного диалога в Ливане

Сологуб Мария Серафимовна,

магистрант международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.

В последнее время проблема межрелигиозного диалога, особенно диалога христианства и ислама, является весьма актуальной. Ливан, где на протяжении многих столетий относительно мирно сосуществуют представители 18 различных религиозных общин и где процент мусульманского населения наименьший по сравнению с другими арабскими странами (всего 60%), может послужить примером подобного диалога.

Мультирелигиозность Ливана закреплена как на уровне официальных документов (согласно Конституции Ливан – светское государство), так и в уже сложившихся традициях. В данной связи стоит упомянуть систему пропорционального религиозного представительства, согласно которой президентом страны обычно является христианин-маронит, премьер-министр – мусульманин-суннит, а глава парламента избирается из мусульман шиитского толка.

Попытки межрелигиозного диалога ведутся и на более низком уровне. В последнее время активную позицию по данному вопросу заняло гражданское общество Ливана: создаются различные общественные организации, основной задачей которых является создание атмосферы толерантности в стране. Отметим лишь несколько подобных организаций: это, например, тренинг по христианско-мусульманскому диалогу, проводимый под патронажем Университета св. Иосифа. Этот тренинг представляет собой лекционные и практические занятия для молодых людей – христиан и мусульман. В ходе тренинга учащиеся должны с одной стороны больше узнать о другой религии, возможно, избавиться от некоторых стереотипов, а с другой – научиться вести диалог, слушая других и отстаивая свои позиции. Подобных задач придерживается и Адьянский Фонд, который посредством добровольцев проводит лекции (например, в рамках «Программы осведомленности»), выпускает брошюры, устраивает культурные мероприятия и межрелигиозные встречи.

Все эти примеры говорят о значительных успехах Ливана в деле проведения межрелигиозного диалога. Однако это лишь на первый взгляд. При более пристальном рассмотрении межрелигиозный диалог на Ближнем Востоке в целом, и в Ливане в частности переживает не лучшие времена. На проблемах этого межрелигиозного диалога хотелось бы и остановиться.

Рассмотрим сложности, с которыми сталкиваются христианская и мусульманская стороны.

Что касается ислама, то он сейчас находится в состоянии серьезного кризиса, начало которого многие исследователи связывают с крушением Османской империи и который касается, в первую очередь, переосмысления теологических установок ислама. Проблема заключается в том, что у многих последователей данной религии сложилось представление о неразрывной связи ислама с государством. Когда же они столкнулись с ситуацией, при которой возможно существование неисламских, но в то же время весьма процветающих государств, это ввело их в состояние глубокого кризиса. Кризис этот подкрепляется и другими факторами. Во-первых, еще со времен пророка Мухаммеда торжество религии было неразрывно связано с ее распространением путем завоеваний. В XX же веке с введением запрета на захватнические войны это стало практически невозможно, или, по крайней мере, незаконно. Во-вторых, арабо-израильский конфликт также подлил масла в огонь: мало того, что на «исконно мусульманских» землях было создано иудейское государство, на территории которого оказалась одна из важнейших святынь ислама – Аль-Кудс, так Израиль еще сумел выиграть несколько войн против арабских государств и захватить ряд их территорий.

Этот кризис привел к разделению мусульманского общества на несколько групп. Это так называемые традиционалисты, умеренные фундаменталисты, радикальные фундаменталисты и ревизионисты (или младомусульмане). Остановимся подробней на каждой из групп.

Мусульмане-традиционалисты, как видно из названия, стараются придерживаться исламских традиций; они способны принять некоторые нововведения, если те не касаются глубинных вопросов веры. Эта группа наиболее многочисленна, представлена в большинстве арабских государств, к ней принадлежат основные видные исламские политические деятели; и именно она чаще всего вступает в диалог со своими христианскими партнерами. Однако, начав диалог, традиционалисты сразу же сталкиваются со следующей проблемой: часто в ходе диалога они пытаются убедить противоположную сторону в правоте своей веры, либо просто не слышат других участников диалога.

Вторая группа – мусульман-фундаменталистов еще более трудна для ведения диалога. Ее представители образуют некий замкнутый круг людей, которые пытаются сохранить без изменения, либо заново возродить традиции, обычаи, характерные еще для первых веков распространения ислама. Диалог с ними практически невозможен, так как они воспринимают других как неверных или зиммиев, и стараются свести контакты с ними к минимуму.

Однако наиболее агрессивная группа, с которой невозможно не только проведение диалога, но и просто сосуществование – это радикальные фундаменталисты. Часто их называют экстремистами. Их метод – это борьба с неверными любыми возможными способами. Заметим, однако, что другие группы мусульманских верующих не считают их истинными мусульманами. Они же в свою очередь не считают мусульманами всех остальных.

Наконец, последняя группа - мусульман-ревизионистов стремится к переосмыслению роли и положения ислама в современном мире. Представители данной группы оставляют для религии лишь область сверхъестественного, личного общения человека с Богом, четко различая понятия «государство» и «вера». Младомусульмане – сторонники диалога с представителями других верований, причем диалога активного, в ходе которого происходит взаимное обогащение вовлеченных в него сторон, устанавливаются межличностные контакты, обсуждаются наиболее актуальные сферы взаимодействия. Трудность, однако, заключается в том, что ревизионистов, как и экстремистов, многие мусульмане не считают за верных и относятся к ним враждебно, или, по крайней мере, с недоверием.

Таким образом, видно, что с мусульманской стороны пока нет ни единого фронта, от лица которого могли бы выступать представители на различных межрелигиозных конференциях, ни сформировавшегося единого мнения, с которым они могли бы предстать. Более того, для плодотворного диалога нужно вовлечение в диалог именно последней группы мусульман, что, однако, представляется маловероятным в ближайшей перспективе.

Теперь обратимся к христианам. Христианство в Ливане также находится сейчас в кризисной ситуации, однако эта ситуация сильно отличается от мусульманской. Христиане на Ближнем Востоке никогда не были единой силой: здесь существует Коптская, Маронитская, Мелкитская, Антиохийская, Ассирийская, Армянская, Грузинская, Эфиопская и другие Церкви. Общая задача ведения диалога с исламом, конечно, помогала им находить некие общие точки соприкосновения. Однако они никогда не могли и не могут до сих пор предстать перед исламским большинством единым фронтом. Более того, находясь на правах зиммиев, ахл-аль-Китаб смирились со своим второстепенным положением и занялись по большей мере проблемой выживания в мусульманской среде. Невозможность популяризации своей религии путем публичных проповедей привела к тому, что количество приверженцев христианских церквей перестало расти, а в последнее время и вообще пошло на убыль. В настоящее время проблема усугубляется тем фактом, что рождаемость среди мусульманского населения значительно выше, чем у христиан. Более того, многие христиане, а особенно молодежь стараются эмигрировать из своих стран, в первую очередь, на Запад, не надеясь когда-нибудь вернуться домой. Хиям Маллат называет подобную эмиграцию «отречением», так как уменьшение христианского населения на Ближнем Востоке приводит и к утрате христианской культуры, которая была частью единой культуры этого региона на протяжении многих веков. Все эти факторы приводят к тому, что процентное соотношение мусульман и христиан существенно меняется, причем не в пользу последних.

Другая проблема, с которой сталкиваются христиане на Ближнем Востоке – это потеря идентичности. Как уже было сказано выше, во многих арабских государствах политическая сфера глубоко переплетается с исламом, поэтому события, происходящие в обществе, будь то возрождение арабского национализма или война с Израилем часто воспринимаются как неразрывно связанные с исламом. Что же касается христиан, то они пытаются найти свою идентичность, либо, противопоставляя себя по линии «мы-они», что не может благосклонно отразиться на положении этих «мы» в стране, где «их» больше; либо, возвращаясь к каким-то древним традициям времен Средневековья, а то и более раннего периода, что также не может считаться позитивным признаком идентичности в нашем современном мире.

Еще одна трудность, которая, хоть и не зависит напрямую от ближневосточных христиан, но создает определенные сложности в их взаимоотношениях с мусульманскими партнерами – это политика западных государств, в частности, Соединенных Штатов, проводимая на Арабском Востоке, которая не может похвастаться своими мирными намерениями (достаточно вспомнить войну в Ираке или последние события в Ливии). Воспринимая христиан как проводников этой западной политики, мусульмане относятся к ним с недоверием, а часто и предвзято враждебно, что, безусловно, затрудняет проведение успешного межрелигиозного диалога.

Таким образом, мы видим, что все эти трудности не позволяют и христианам выработать единую позицию, которую они бы могли представить своим мусульманским коллегам.

Все эти трудности приводят к тому, что позитивный межрелигиозный диалог на Ближнем Востоке пока что невозможен, несмотря на то, что попытки ведутся уже на протяжении многих лет.

Чтобы изменить сложившуюся ситуацию, в первую очередь, все стороны и группы должны признать тот факт, что в условиях многонационального государства (а Ливан таковым и является) и христианам, и мусульманам придется идти на диалог и искать пути взаимодействия. Следующим шагом могло бы стать осознание того, что «другой» (будь то христианин или мусульманин) обладает своими уникальными характеристиками, имеет свои древние традиции и может серьезно отличаться от «нас». На Совете католических патриархов Востока было признано, например, что «арабское общество характеризуется разнообразием и высокой степенью плюрализма. Задача же религиозных деятелей – это дать этому разнообразию возможность проявляться и беспрепятственно развиваться во имя общей пользы народа».

Признав наличие уникальных особенностей за каждой религиозной общиной, стоит в то же время помнить, что они связаны единой историей, во многом – ближневосточной опять же единой культурой, единой территорией, единой Родиной. Хочется привести цитату из послания католических патриархов Востока, которая, на мой взгляд, как нельзя лучше подтверждает данный тезис: «Мы принадлежим уникальному наследию цивилизации… Наше историческое наследие – это близость наших цивилизаций. Каждый из нас внес посильный вклад в его формирование. Мы искренне хотим сохранить, возродить и преумножить его, чтобы оно служило основой нашего сосуществования и взаимопомощи. Христиане Востока – неотъемлемая часть культурной идентичности мусульман, также как мусульмане на Востоке – неотъемлемая часть культурной идентичности христиан. Поэтому мы в ответе друг за друга перед Богом и историей».

Возможно, именно поиск таких общих черт, точек соприкосновения поможет мусульманам и христианам в Ливане и на Ближнем Востоке установить плодотворный межрелигиозный диалог, который поможет им в достижении лучшего общего будущего.

Литература

1. Айюб Р. Тренинг по христианско-мусульманскому диалогу: путь развития личности.// Христианство и ислам в контексте современной культуры. СПб, Бейрут, 2009.

2. Таббара Н. «Контекст христианско-мусульманских контактов в Ливане и на Арабском Востоке: мусульманская перспектива»//Христианство и ислам в контексте современной культуры. СПб, Бейрут, 2009.

3. Хальвани С. Инициативы Ливанского гражданского общества в области диалога: опыт Адьянского Фонда. //Христианство и ислам в контексте современной культуры. СПб, Бейрут, 2009.

4. Chafri M. Islam et liberté, le malentendu historique. Paris, 1998.

5. Conseil des patriarches catholiques d’Orient, La présence chrétienne en Orient, Mission et Témoignage. Bkerke, 1992. N. 48.

6. Mallat H. Min nata’ij al hiwar al islami al masihi: al wujud al masihi fi ach-charq mas’uliyya islamiyya awwalan. // Al Masihiyya wal Islam: Risalat Mahabba wa Hiwar wa Talaqi. Beyrouth, 2004.

Наши действия были нацелены не просто на возрождение культуры народов Казахстана, а на ведение неустанного диалога, выстраивание добрых отношений между всеми этническими и конфессиональными группами нашей страны.
И, в целом, нам удалось укрепить единство казахстанского народа, пронести его сквозь непростые испытания временем. Гражданский мир и согласие в Казахстане - это результат кропотливой работы государства и общества.
Можно с уверенностью сказать, что в процессе диалога мы добились больших успехов:
- в Казахстане утверждены принципы и нормы межконфессиональной толерантности;
- укреплены взаимопонимание и терпимость между различными религиозными объединениями;
- усилено сотрудничество государственных органов, национально-культурных, религиозных и неправительственных объединений в деле продвижения духовных ценностей и культуры диалога с целью обеспечения гражданского мира.
Одним из основных факторов стабильного общественного развития и улучшения благосостояния народа Казахстана является мирный межконфессиональный диалог. Достижение межконфессионального мира является важным условием существования современного казахстанского общества. На наш взгляд, следует обратиться к традиционной культуре народов Казахстана с тем, чтобы дополнить и углубить принцип терпимости. Православие содержит в себе такое скрепляющее начало, как соборность - всеединство, «внутреннее единство «мы». В традиционной культуре казахского народа традиции «глубинного общения» нашли отражение в обрядах, обычаях, в деятельности жырау, акынов. Глубинное общение и принцип толерантности предполагает не только терпимость и уважение, но и приятие, сотрудничество и со-творчество, содержит установку на взаимодействие, которое, в свою очередь, ведет к взаимообогащению. Важной вехой в деле установления духовного согласия является проведение съездов лидеров мировых и традиционных религий- Следует отметить дальновидную политику государственно-конфессиональных отношений, проводимую Президентом Республики Казахстан Н. А. Назарбаевым.
Сегодня диалог и взаимодействие ценностей означает диалог и взаимодействие цивилизаций. Этот подход основан на следующем положении; «Жить - значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться». Диалогический подход включает в себя взаимодействие между равноправными, равнозначными субъектами, каждый из которых представляет собой особую точку зрения на мир и на себя самого, на самостоятельную, полновесную, смысловую и оценивающую позицию. Участники диалога должны характеризоваться открытостью, готовностью к расширению собственной позиции.
На современном этапе глобализации невозможно жить в условиях монологизма, где каждая цивилизация со своим опытом мира, со своей системой ценностей является самоцелью для себя, некой замкнутой монадой. Необходимо ценностным системам выйти в пространство диалога и наметить пути и сферы взаимодействия. Диалогическое пространство является многоуровневым и многоплановым, включающим в себя все виды диалога: от внутреннего микродиалога до большого поля диалога культур, цивилизаций.
Второе десятилетие нашей истории совпало с новым столетием. Столетием, которое столкнулось с небывалым ростом межнациональной и религиозной вражды. Поэтому когда мы говорим, что главным достижением Казахстана является межэтническое согласие, мир и стабильность в нашем общем доме, это не просто известная истина. Это серьезный успех в нестабильном мире. В этом велика роль и заслуга народа Казахстана.
Казахстан - это многоконфессиональное государство, которое имеет ряд специфических особенностей. Среди них можно выделить следующие: уважительное отношение казахского народа к обычаям и верованиям других народов республики; отсутствие религиозного фанатизма; специфика исторического формирования населения Казахстана, особенно в последние сто лет, обусловившая его многонациональную структуру; стремление наций и народностей республики сохранить свою национальную самобытность, придерживаясь традиционной для них религиозной обрядности.

В сложных условиях нам удалось создать универсальную модель взаимоотношений между всеми этническими и конфессиональными группами, проживающими в нашей стране. Эта модель основана на взаимопонимании и терпимости, патриотизме и гражданской ответственности за судьбу страны у представителей всех этносов, живущих на древней земле казахов. Наш опыт получил признание на самом высоком международном уровне. Он является воплощением на практике формулы гражданского мира в многонациональном обществе. Жить в современном мире - значит быть открытым и терпимым к другим народам, культурам и религиям. Обеспечение единства многонационального народа Казахстана для нас не только достижение прошлого и настоящего, но и задача будущего.
Новая ситуация требует признания факта, что все культуры, религии имеют право на существование, что не должна проводиться линия собственной исключительности. Основное внимание должно быть обращено не на разъединяющие различия, а на начала нас объединяющие.
Толерантность и диалог необходимы также для создания новых взаимоотношений, которые приведут к расширению сотрудничества, в котором так нуждаются как сами культуры, так и мир в целом перед лицом вызовов современности, чтобы созидать «цивилизацию любви». Весь этот процесс возможен благодаря тому, что диалог все более осознается в качестве основополагающей духовной ценности. Ценности духовной свободы, независимости, открытости, терпимости друг к другу, взаимоуважения, соучастия, дружбы и любви - концентрируются и в своей полноте наиболее адекватно воплощаются в «идеологии» диалога.

Межконфессиональный диалог

♦ (ENG interfaith dialogue)

общие дискуссии в экуменических целях, проводимые среди членов различных христианских групп или с представителями нехристианских религий.

Вестминстерский словарь теологических терминов. - М.: "Республика" . Мак-Ким Дональд К. . 2004 .

Смотреть что такое "Межконфессиональный диалог" в других словарях:

Диалог - У этого термина существуют и другие значения, см. Диалог (значения) … Википедия

Христианский межконфессиональный консультативный комитет стран СНГ и Балтии - Христианский межконфессиональный консультативный комитет логотип комитета … Википедия

Межконфессиональный диалог … Вестминстерский словарь теологических терминов

Искусство добра (фонд) - Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/14 октября 2012. Пока процесс обсуждения не завершён, статью можн … Википедия

The Father, the Son, and the Holy Guest Star - «The Father, the Son, and the Holy Guest Star» «Отец, Сын и Святая приглашённая звезда» Эпизод «Симпсонов» … Википедия

Наука и религия - ежемесячный научно популярный журнал, издается с сент. 1959. Был учрежден как массовое издание для пропаганды материализма и свободомыслия. С начала общественно политич. изменений в стране активно участвовал в выработке новой концепции… … Религии народов современной России

Рейтинги самых влиятельных женщин в странах мира - 100 самых влиятельных женщин в мире (The 100 Women Who Run The World) Рейтинг публикуется американским финансово‑экономическим журналом Forbes, начиная с 2004 года. Эксперты присваивают баллы примерно 200 претенденткам, исходя из уровня… … Энциклопедия ньюсмейкеров

- (ББИ св. ап. Андрея) … Википедия

- (ББИ), высшее учебное заведение, открытое в Москве в 1995 г. на базе Общедоступного правосл. ун та, основанного прот. Александром Менем. Среди основателей и попечителей ин та архиереи, священнослужители и миряне РПЦ, правосл. Поместных Церквей,… … Православная энциклопедия

Богородичный центр - Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности … Википедия

Книги

• Страницы: богословие, культура, образование. Том 17. Выпуск 4 Купить за 70 руб электронная книга
• Страницы: богословие, культура, образование. Том 17. Выпуск 3 , Отсутствует. Академический богословский журнал «Страницы: богословие, культура, образование» стремится преодолеть пропасть, лежащую между богословием и культурой, верой и образованием, церковью и…

Как взаимоотношения между религиями влияют на общество? Иначе говоря, каков социальный резонанс межконфессиональной реальности?

Напомню формулу немецкого богослова, эксперта по диалогу цивилизаций, разработчика «мирового этоса» Ганса Кюнга: «Мира между народами не будет, пока не будет мира между религиями, а мира между религиями не будет, пока не будет диалога между религиями» .

Так есть ли таковой в России? У нас только 20 лет назад произошёл исторический переход от тоталитарного советского общества с идеологией государственного атеизма к демократии, к стремлению создать правовое государство и гражданское общество, с неотъемлемым правом каждого человека на свободу совести. Начался ренессанс всех религиозных школ, которые исторически были на территории СССР, а затем Российской Федерации, появились и новые религиозные течения. Ныне у нас присутствуют, наверно, практически все имеющиеся в мире крупные религиозные традиции с их институтами и новые духовные течения, часто действующие, если так можно выразиться, в «экспериментальном режиме». Очевидна небывалая ранее динамика духовного поиска. Современное российское законодательство в этой сфере соответствует стандартам современной демократии.

Вполне естественно при этом, что плюрализм далеко не всеми воспринимается позитивно. Так, в первую очередь, те конфессии, что присутствовали исторически в некоторых регионах страны, имеют претензию остаться там в качестве эксклюзивного монополиста. И это порождает напряжение, как минимум дискуссии и подчас конфликты. Русская православная церковь Московского патриархата, особенно при новом её главе Патриархе Кирилле, усиливает влияние во внутренней политике, разрабатывая и внедряя в общество теорию «симфонии двух властей» византийского образца, с акцентированием своей государствообразующей роли, с тезисом о том, что именно она является стержнем государства, культуры и национальной идентичности граждан России. Наряду с этим Патриархия усиливает идеологическую и даже социальную (с помощью административного ресурса) борьбу против тех, кого считает «сектантами». Это практически все христиане вне РПЦ МП, особенно представители многочисленных протестантских деноминаций. Католикам, после удаления из Москвы архиепископа Тадеуша Кондрусевича, отведена внутри страны строго ограниченная ниша. А с Ватиканом идёт сближение, ранее небывалое. В регионах страны нередки случаи, когда местные власти при обсуждении вопроса «давать или не давать неправославным общинам места для строительства зданий», обращаются к местным православным архиереям. В целом можно сказать, что стремительное сближение части администраций с РПЦ МП за последние 5-7 лет вызывает усиливающуюся критику со стороны как неправославных конфессий, так и правозащитников, отмечающих противоречие такой практики Конституции РФ и законодательству о свободе совести. Мониторинг этих процессов ведут группа «Сова», порталы Кредо.ру и Религиополис.ру, Институт свободы совести.

Отдельно стоит отметить, что в некоторых областях страны (например, в Тюмени) по инициативе местных религиозных организаций учреждаются Межрелигиозные советы области, но, несмотря на приглашения, деятели РПЦ МП туда не идут. При этом нельзя сказать, что они вовсе не участвуют в межконфессиональном диалоге. Нет. Они сегодня предпочитают свою иерархию таких отношений. На первом месте – зарубежные партнёры, прежде всего Католическая церковь, поиски сближения с которой налицо, а также созданный по инициативе РПЦ МП Межрелигиозный совет СНГ.

Второе место – это уже работа внутри страны, но здесь она ведётся или через Межрелигиозный совет России, или через комитеты и советы, созданные государственными институтами. Подчеркну – это всё связи по вертикали, а связей по горизонтали с местными религиозными группами иных конфессий минимум. И на этих встречах – минимум или полное отсутствие собственно богословского диалога.

Причём – очень важная проблема! – в РПЦ МП практически нет квалифицированных богословов, экспертов, специализирующихся на межконфессиональном диалоге. До сих пор лишь единицы знакомы с Кораном, не говоря о более полном знании исламской традиции. Исключением является митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Ишим), но он в Москве как бы «не востребован», его в России мало кто знает, и он сосредоточен на заботах епархии в Средней Азии.

Перечисляя некоторые минусы в работе РПЦ МП, хочу особо отметить, что, конечно же, в России нет явлений наподобие того, когда пастор сжёг публично Коран в США! Провокации больного псевдо-пастора усиливаются медиа – и налицо угроза стабильности далеко за пределами США, что и показала ответная агрессивная реакция в Афганистане.

Ещё один пример – недавние трагические события в Египте, когда умирающий режим Хосни Мубарака спровоцировал теракт в Александрии, а затем ряд погромов коптов в иных городах Египта. Это была попытка обострить конфликт между общинами мусульман и христиан-коптов. Сегодня о такой подоплёке заявили не только мусульмане, но и сами копты и католики Египта, бывшие сотрудники аппарата Мубарака.

Примеры событий в Египте, США и Афганистане важны для осознания контраста происходящего в США и России. У нас нет ничего подобного. Но тревога есть. Почему? Благодаря медиатехнологиям подобные провокации могут проникать через границы. Плюс при бурном ренессансе религиозности у нас много проблемных зон.

Насколько подготовлено к диалогу наше мусульманское сообщество? Первое, что негативно влияет на социум вообще, даже если не трогать тему диалога – это предельная разобщённость уммы. Наличие четырёх-пяти «муфтиятов», претендующих на лидерство, и множества мелких самостоятельных и ни с кем не координирующих свои действия общин. Практически все они не имеют специалистов по межконфессиональному диалогу! А это в перспективе чревато тем, что общество не будет готово выдерживать стрессы, созрели ли они изнутри или были навязаны извне. Иначе говоря, если в РПЦ МП лишь единицы знают «что-то об Исламе», то среди мусульман России практически нет знатоков католичества, буддизма, православия и иных религий. Нет переговорщиков, религиозных дипломатов, учёных и активистов диалога.

Итак, у ведущих религий России, у православных и мусульман, всё ещё не выстроены институты, не разработаны стратегия и проекты, и нет специалистов по межконфессиональному диалогу. Что уж говорить о менее крупных религиозных группах? А ведь некоторые вообще в принципе отказываются от диалога, к примеру, православные старообрядческие церкви разных согласий и многие протестанты (за исключением активных баптистов и пятидесятников).

А что делает общество и особенно государство в такой ситуации? Неужели там тоже нехватка осознания и отсутствие кадров? Нет, в целом можно сказать, что работа в государственных органах ведётся. При Правительстве РФ, при Администрации Президента РФ учреждены различные комитеты и рабочие группы, выстраивающие политику государства в отношении религиозных групп. Но при этом собственно межконфессиональный диалог, хоть и декларируется как крайне желательный, но не ведётся. Государство интересует не теория-созерцание, а прагматика-дело. И это логично: а почему этим должно заниматься государство? Как раз наоборот: в демократическом обществе государство предоставляет гражданам свободу совести, в том числе и необходимость (или отсутствие таковой) в межрелигиозном диалоге. Логика ясна – это внутреннее дело общин, дело совести каждого верующего.

Потому центр тяжести в решении этих вопросов переложен на общественные структуры, которые частично захватывают проблематику межконфессионального взаимодействия. Так, к примеру, в Москве действуют Российский Фонд мира (правопреемник Советского Фонда мира) во главе с чемпионом мира по шахматам Анатолием Карповым, «Академия духовного единения народов мира» во главе с академиком Григорием Трапезниковым, «Центр партнёрства цивилизаций» во главе с экс-послом РФ в исламском мире Вениамином Поповым, «Институт мировых цивилизаций» лидера ЛДПР Владимира Жириновского, международный фонд «Диалог цивилизаций» Владимира Якунина и другие более или менее крупные, более или менее успешные гражданские проекты «народной дипломатии», исследовательские и учебные программы.

В целом обозревая ситуацию, можно назвать некоторые узлы проблем, над которыми стоит серьёзно подумать и постараться решить. Предлагаю в виде тезисов их список:

1 – Развитию межконфессиональной культуры в России мешает то, что у государства нет единого органа по регулированию государственно-общественно-конфессиональных отношений типа Министерства или Комитета по делам религий, где формулируется конфессиональная (и близкая ей национальная) политика. Параллельно сходная проблема – нет и Министерства по делам национальностей (и это в стране со 140 нациями!). В результате, без централизованных, имеющих свою стратегию, министерств, при главах регионов, при местных парламентах и так далее – создаются рабочие группы и комиссии. Но проблемы не локальны и требуют общероссийской стратегии.

2 – В последние годы усиливается лоббируемая РПЦ МП практика «клерикализации»: государственная символика теперь появляется вместе только с православной, внедряются в светские школы церковные предметы, обряды, а священники – в армию и правоохранительные органы, идёт «борьба с сектантами», внедряется антиконституционная теория «четырёх традиционных религий». Реализуются «Русские проекты», «Сергиевские проекты», в которых нет места межконфессиональному диалогу.

3 – В медиа-сфере нет среды для межконфессионального сотрудничества, прежде всего потому, что наиболее действенных электронных СМИ (ТВ и радиоканалов) нет ни у одной конфессии России, кроме РПЦ МП. Президент Дмитрий Медведев ещё 2 года назад в Сочи указал на назревшую необходимость федерального телеканала об Исламе – но это не реализовано.

4 – Во всех конфессиях отсутствуют специалисты, посвятившие себя изучению, проведению и подготовке кадров для межконфессиональной работы. Соответственно, нет современной литературы, особенно учебной и учебно-методической, по этой теме.

5 – Межрелигиозный диалог между «традиционными конфессиями» ведётся нерегулярно, только на уровне первых лиц, без вовлечения молодёжи и широких масс верующих, без поддержки конфессиональных СМИ и тем более светской прессы, протокольно и формально. Вопросы богословия, самая суть диалога, практически устранены. По сути, диалог не играет роли в жизни верующих и остаётся уделом «церковной дипломатии».

6 – Глобализация и демографический кризис в России вызвали потребность в миллионных мигрантских потоках. Среди гастарбайтеров преобладают выходцы из стран исламской и китайской культур. Конфессиональный аспект смены пропорций в демографии страны в сторону неславянских и неправославных народов осознан экспертами, но реальной работы по культурному и тем более религиозному диалогу с этими растущими численно группами населения не ведётся.

7 – В масштабах СНГ представители России ведут межконфессиональный диалог нерегулярно, по редким запросам от правительств, только на высшем дипломатическом уровне и во многом неконкретно, декларативно. На практике жизнь граждан СНГ тесно переплетена – а вот в структурах СНГ, ЕврАзЭС, ШОС нет соответствующих гуманитарных подразделений и программ.