Святой Алексий Мечёв: Я не хочу сидеть на точке замерзания. Алексий, Патриарх Московский и всея Руси: биография, годы жизни, фото

Годы жизни святого праведного старца Алексия Мечёва : 1859 — 1923.

Вся его жизнь была связана со служением в московских храмах. Служил вначале псаломщиком в Знаменской церкви .

С 18 ноября 1884 года — диакон церкви великомученика Георгия в Лубянском проезде .

С 19 марта 1893 года — священник храма св. Николая в Кленниках на Маросейке , в котором прослужил до конца жизни.

Это был один из самых маленьких храмов Москвы, в котором было очень мало прихожан. Несмотря на это, ввёл в церкви ежедневное богослужение, 8 лет служил в пустом храме почти в одиночестве. Один батюшка говорил ему : " Как не пройду мимо твоего храма, всё у тебя в колокола звонят. Захожу в середину - пусто. Ни чего у тебя здесь не выйдет, понапрасно звонишь ". Как-то однажды по делам благотворительности в Москве оказался святой праведный Иоанн Кронштадский , проходя мимо храма по Маросейке он и зашёл в храм к отцу Алексию. Пожаловался отец Алексий святому праведному отцу Иоанну, что народ к нему не приходит. Иоанн Кронштадский и говорит: " Ты жалуешься на скорби и думаешь - нет на свете горя больше твоего, так оно тебе тяжело. А ты будь вместе с народом, войди в чужое горе, возьми его горе на себя и тогда увидишь, что твоё несчастье мало, незначительно в сравнении с общем горем, и легче тебе станет ".

Постепенно священник получил известность как добрый пастырь, в храме становилось всё больше прихожан, со временем сформировалась одна из самых известных в Москве православных общин. По воспоминаниям верующих, его проповеди были просты, искренни, трогали сердце глубиной веры, правдивостью, пониманием жизни.

В нижнем жилом этаже храма открыл церковно-приходскую школу, устроил приют для сирот и неимущих. В течение 13 лет преподавал Закон Божий в женской гимназии Е. В. Винклер (был известен как добрый наставник, стремившийся, чтобы его ученики стали верующими людьми, а не получали формальные знания).

Способствовал возрождению древнерусской иконописи, благословив на писание икон свою духовную дочь Марию Николаевну Соколову (впоследствии монахиня Иулиания).

Был близок к оптинским старцам.

После кончины жены и встречи с св. Иоанном Кронштадтским сам получил известность как старец (хотя и не принимал монашества, оставаясь приходским священником в сане протоиерея ). Был скромным и прозорливым человеком.

В советское время его дважды вызывали на «собеседование» в ОГПУ (в конце 1922 и 30 марта 1923 года), ему запрещали принимать верующих. Не был подвергнут репрессиям только из-за тяжёлой болезни .

В мае 1923 года уехал отдыхать в Верею (в Наро-Фоминском районе Московской области России ) , где и умер. Был похоронен в Москве на Немецком (Введенском) кладбище, на его похороны собрались многие верующие столицы.

Заупокойную литургию и отпевания совершал архиепископ Феодор (Поздеевский) , а в похоронах принял участие и сам Патриарх Тихон (оба архиерея были только что освобождены из заключения ).

Причислен к лику святых в августе 2000 года. Тогда же был канонизирован его сын и преемник в качестве настоятеля храма Сергий Мечёв .

Алексий (отец) и Сергий (сын) Мечёвы

Они особо почитаются в храме св. Николая в Кленниках, где есть придел во имя святого праведного Алексия и священномученика Сергия Мечёвых .

В 2001 году совершилось обретение мощей святого праведного Алексия Московского и перенесение их в храм св. Николая .

Алексий и Сергий Мечёвы

Из слов старца Алексия Мечёва:

- Много нужно понести скорбей, чтобы научиться молиться. Сердце пастыря должно расшириться на столько, чтобы оно могло вместить в себя всех нуждающихся в нём .

Молитва святому праведному Алексию Московскому Мечёву

О всечестный и преблаженный отче наш Алексие, дивный старче Московский и всея Церкве Российския похвало и радование! Велию любовь ко Господу имея, заветы евангельския непреложно исполняя, душу твою за паству полагал еси, милующим сердцем болезнуя о всех, просящих твоея помощи. Приими малое сие моление наше, и яко в земном житии твоем отирал еси всяку слезу, облегчал еси всяку скорбь, так и ныне, милосердый молитвенниче и ходатаю наш, возьми тяготы, болезни и скорби наша, исполни страждущая сердца радостию, умоли Человеколюбца Бога о прощении безчисленных прегрешений наших, да очистив душу покаянием, к деланию доброму приступим. Ей, старче благий, буди и нам пастырь добрый, наставляя на стезю спасения, да молитвами твоими безпорочно преидем путь жития нашего и обрящем Отечество Небесное, идеже ты со ангелы и всеми святыми предстоиши Престолу Святыя Троицы, славяще Безначальнаго Отца со Единородным Его Сыном и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Его Духом во веки веков. Аминь.

Мария Мироненко, «Святой праведный Алексий Мечёв» (2012), портрет с фотографии. Изображение с сайта mariya-myronenko.com

Городской старец - так называли современники отца Алексия Мечева, настоятеля храма Святителя Николая в Кленниках. Во времена, когда вера ослабела, начались гонения и пустели храмы, в Москве рождается приходская община, похожая на первоапостольские.

Со всех концов, пешком по вставшей в революционном транспортном коллапсе Москве, прихожане спешили в храм до и после работы: на службу, на исповедь, за советом, на курсы, на лекции, на послушания.

Революция ли, война, гонения или прочие катаклизмы, завет отца Алексия был один: делать свое дело, исполняя заповеди о любви к Богу и ближнему. И Бог Сам разберется с катаклизмами.

Встреча с о. Иоанном Кронштадским

После назначения молодого иерея Алексия Мечева 19 марта 1893 года в приход Николы в Кленниках он ежедневно в течение восьми лет служил в пустом храме. Это вызывало недоумение и насмешки, но отец Алексий продолжал молиться. И в храм пошли люди.

Ко времени назначения в Кленники у отца Алексия было четверо детей. Брак его был счастливым, и кончина матушки Анны в 1902 году стала для него горем.

«Для меня померк весь свет. Заперся я у себя в комнате, не хотел выходить к людям, изливал свою скорбь перед Господом», - вспоминал о. Алексий.

Прихожане маросейского храма, купеческая семья Беловых, устроили встречу святого праведного Иоанна Кронштадтского с овдовевшим отцом Алексием.

«Вы пришли разделить со мной мое горе?» - спросил отец Алексий великого пастыря. «Не горе я пришел разделить, а радость; тебя посещает Господь! Оставь свое горе и выйди к людям… - ответил отец Иоанн… - Будь с народом, войди в его горе, возьми его на себя, и тогда увидишь, что твое несчастье мало, и тебе станет легче».

«Послушался я слов отца Иоанна», - говорил батюшка, и с тех пор утешение человека, разделение его боли становится первой пастырской заботой и заветом отца Алексия своим духовным чадам-священникам: «Пастырь должен разгружать чужую боль и горе».

Отец Алексий не начинал с правил, условий и требований к человеку, который только пришел в храм. Первое, что он делал, - выслушивал и сострадал.

Его отличало удивительное смирение перед промыслом Божиим о каждом человеке: он пытался увидеть, что Бог о человеке замыслил, что Бог хочет от этого человека? Для батюшки, как для Самого Спасителя, не было отверженных людей. Каждый ему был ценен и дорог. Поэтому и шли люди, рос его приход, в то время, когда многие церкви пустели.

В воспоминаниях о художнике Роберте Фальке рассказывается, как он, некрещеный, в тяжелой депрессии, пришел к отцу Алексию - кто-то из знакомых сказал: сходите к священнику, он хороший, недалеко от вас служит. Фальк пришел, и отец Алексий ничего не стал ему говорить о Христе, просто пил с ним чай и спрашивал: как у вас дела и т. д. И Фальк после спросил: можно я к вам еще приду? Потому что почувствовал, что ему просто по-человечески хорошо.

Ведь что для людей - человек святой? Тот, кто ближе к Богу, которого Бог слышит.

Настоящий

Никольский храм на Маросейке. Фото с сайта gavriil.info

Люди чувствовали, что отец Алексий близок к Богу. И Фальк почувствовал, что ему, как после посещения хорошего врача, стало легче. А потом крестился с именем Роман.
Художник Михаил Нестеров, придя на службу в храм на Маросейке, сказал об отце Алексии: «Настоящий он, подлинный…» Вот что трогало людей - искренность, вот что люди искали - подлинного священника, настоящего.

Один учитель-атеист из гимназии Винклер, где о. Алексий преподавал Закон Божий, говорил, что знает лишь одного истинного христианина – о. Алексия.

Конечно, у отца Алексия были исключительные духовные дарования, которые он постоянно приумножал. О себе он говорил: «Господь мне дал детскую веру». Великую веру и любящее сердце.

Первое, что делал о. Алексий, когда к нему приходил человек, - начинал с ним молиться, и молился зачастую со слезами.

И эта любовь, вера, доверие Богу передавались через него другим.

В присутствии о. Алексия, ощущая его любовь, человеку верилось и в любовь Божию – милостивую, сострадательную.

И во время литургии о. Алексий часто, молясь, плакал. Псаломщик храма Св. Ильи Пророка в г.Верее, куда о. Алексий уезжал на лето, говорил ему:

«Отец Алексий, ведь невозможно с вами службу править…, я, на что крепкий, и то захлебываюсь от слез. Разве можно так доводить людей? … Не надо так расстраиваться… Вот о. Петр, из него и колом не вышибешь слезу-то: поскорее, да поскорее… А вы эдак долго служите; и поесть-то хочется, и от слез сердце болеть начало; помилуй Бог, еще помрешь!».

А о. Алексей ему только и скажет: «А как не плакать, Илюша, ведь я такой грешный!».

«Батюшка, Илья глупый, что ли, — спросила про псаломщика у о. Алексия регент храма Мария. – Да, немного, но он хороший, только беспонятливый. Но и такие Богу нужны», — ответил о. Алексий.

Смыслом пастырского служения батюшки было приближение людей к Богу, их духовное возрастание. Утешенный и согретый любовью человек легче воспринимает наставление, руководство. Сам наученный отцом Иоанном Кронштадтским идти к людям, отец Алексий призывал и духовных чад учиться разделять страдания и радость других.

Без ограды

Отец Алексий Мечев совершает молебен. Фото с сайта journalpp.ru

Умение жить, служить и молиться как бы вне городских условий, суеты и шума поражало многих. На самом бойком месте стоит храм. Даже ограды нет между церковью и улицей. В миру, что на юру, при активной приходской деятельности, многолюдстве, в храме свт. Николы в Кленниках сохранялась исключительно молитвенная, почти скитская атмосфера.

«И скоромным маслом несло из кухни, и телефон звонил без умолку, и газетные известия мешали молиться, и уединенное внимание себе прерывалось стуками в дверь бестолковой Анны Ивановны, требовавшей немедленного молебна “за заблудшего раба Ивана”, и на пианино разучивали вальс за стеной, и лампада не теплилась, и автомобили выли и орали под домом - и все-таки, несмотря на все, незримый подвиг совершался беспрерывно и молитва возносилась к Богу.

И любовь одухотворяла каждое движение руки и слово языка, и радость сияла на лице, и любовь, и мир, и радость о Духе Святе», - писал в воспоминаниях об отце Алексии один из сослуживших ему священников, отец Сергий Дурылин.

А мир вокруг становится все враждебнее. 1905 год. Демонстрации. Лозунги за окном храма: долой, долой, долой…

Заходит группа студентов бить священника. Отец Алексий встречает их улыбкой и словами: «Как хорошо, что молодежь пришла в храм. Вы пришли помянуть родителей?». Студенты оторопело бормочут: «Да-а-а», виновато улыбаясь.

Оптинский старец Анатолий москвичей всегда посылал к о.Алексию, а тоже оптинский о. Нектарий кому-то однажды сказал: «Зачем вы к нам ездите, у вас свой старец, о. Алексий есть».

Настоятель оптинского же скита игумен Феодосий, очень любивший о. Алексия, в один из приездов своих в Москву пришел в храм Николы в Кленниках. Посмотрев, как идет служба, как много исповедников и причастников, он сказал потом о. Алексию:

«На все это дело, которое вы делаете один, у нас бы в Оптиной несколько человек понадобилось. Одному это сверх сил. Господь вам помогает».

Однако были у о. Алексия и недоброжелатели. Однажды в трамвае о. Алексий стал свидетелем разговора двух священников, критиковавших известных московских духовных лиц. Поравнявшись с храмом свт. Николы в Кленниках, и вспомнив о. Алексия, и по нему «прошлись»:

Вот тоже, юродствует, старца изображает.. народ принимает.., советы дает и уйму деньжищ загребает… Знаешь, у него доходу десять тысяч!».

О. Алексий, выходя на нужной ему остановке, приостановился у говоривших и дружески заметил: «Все, что вы говорите об о. Алексии – правда. Вы ошиблись лишь в одном: доходу у него не десять, а пятнадцать тысяч», — и сошел с трамвая.

На другой день один из священников пришел к батюшке и с глубоким раскаянием просил прощения.

Отец Алексей предлагал самое простое

Интерьер храма Свт.Николая в Кленниках. Фото с сайта providenie.narod.ru

Отец Алексий наставлял приходящих к нему не думать о судьбах мира, не бежать «спасать Россию». Он призывал заниматься устроением своей души.

Стяжи мир, очисти душу от страстей, и Господь устроит твой жизненный путь. В любой эпохе, в любой стране, с любым окружением, при любых условиях.

Батюшка учил людей так называемому «малому доброделанию», предлагая не великие подвиги, а самое простое: не злословь своих близких, сдержи резкое слово.

Будь верен в малом, и постепенно это малое станет великим. Изменяй себя, и через это изменение произойдет облегчение жизни ближнего - ведь если ты борешься со своими страстями, тем, кто рядом с тобою, легче жить.

Отцу Алексию были близки слова Святейшего Патриарха Тихона: «Русский человек хорошо умеет умирать. Нужно научить его, как жить».

И отец Алексий учил, как жить в то время и в тех обстоятельствах, которые посылает Бог. Он понимал, что идет время испытаний, и учил не прятаться от них.

Негромкая слава

Священномученик Сергий Мечев. Фото с сайта true-orthodox.narod.ru

Предчувствуя свой уход, еще при жизни отец Алексий передал паству своему сыну, отцу Сергию. После кончины отца Алексия 22 июня 1923 года, по благословению оптинских старцев протоиерей Сергий Мечев становится настоятелем храма Николы в Кленниках.

К середине 1920-х годов обстановка в России осложнилась. Стоял вопрос: как христианину жить во время гонений?

И этот вопрос надо было решать маросейской общине уже без отца Алексия.

Отец Сергий продолжил дело своего отца. Маросейская община, основанная отцом. Алексием и получившая благословение Святейшего Патриарха Тихона, при настоятельстве отца Сергия Мечева укрепилась и сплотилась.

Община разделялась на небольшие группы, в которых под руководством опытных мирян изучалось Священное Писание, творения святых отцов Церкви, иконопись. Это позволяло верующим в тяжелое время чувствовать свое единение, помогать друг другу.

Когда в 1929 году отца Сергия арестовали, а в 1932 году закрыли храм, община не распалась. Продолжали совершаться тайные богослужения близкими к о. Алексию и о. Сергию священниками. Из духовных чад отца Алексия во времена гонений 14 человек были рукоположены во иереи.

Став священниками в годы гонений, эти люди, по выражению святителя Димитрия Ростовского, «пожелали Иисуса не ради хлеба куса», по сути подписав себе приговор.

Отец Сергий Мечев был расстрелян в 1942 году. В тюрьме он молился, чтобы арестованные по его делу люди остались живы, и действительно, не погиб ни один.

На юбилейном Архиерейском соборе Русской Православной Церкви 20 августа 2000 года протоиерей Алексий Мечев и протоиерей Сергий Мечев причислены к лику святых: отец Алексий в чине праведных, отец Сергий - как священномученик.

Ни одно важное дело и сегодня не начинается без молитв у мощей святого праведного Алексия. И батюшка всегда слышит. У нас в храме есть свой журнал помощи по молитвам св. прав. Алексия - известны случаи исцеления в очень тяжелых заболеваниях, помощи в трудных обстоятельствах.

Отец Алексий при жизни сторонился человеческой славы, любил тишину. И после его кончины эта слава - негромкая. В храме нет суеты, человек может прийти и спокойно помолиться, оставшись один у мощей святого.

Случаи помощи

Св. праведный Алексий Мечев, современная икона. Изображение с сайта k-istine.ru

Одна простая женщина по имени Феодора, оставшись с раннего детства сиротой, приехала в Москву, узнала об о. Алексии, пришла к нему в храм и очень привязалась к батюшке:

«Когда я впервые пришла к нему, была очень больная: только что на ногах держалась, три болезни имела. Подошла первый раз на исповедь, а он меня и спрашивает: «Как зовут-то тебя?» — «Батюшка дорогой, Феодорой». – Накрыл меня епитрахилью и все по голове гладит, а голова у меня очень болела. И сам все приговаривает: «Какое имя у тебя хорошее».

– «Батюшка дорогой, я все в монастырь собиралась и все не иду». – «Ну, Феодора, мы с тобой больные, у нас с тобой свой монастырь будет». – Батюшка дорогой, как же мне лечиться?». – «Причащайся чаще». И правда, стала я ходить к батюшке, стала причащаться и стала поправляться.

Все, бывало, у меня внутри тряслось: кто что мне скажет, я переносить не могу. Батюшка мне: «Ну, Феодора, ты нервная». Поссорюсь с кем, иду на исповедь, он мне все мои грехи скажет, да и прибавит:

«Ссориться не надо, не к тому мы с тобой призваны: благовестниками мы должны быть. А судья всем – один Бог».

– «Батюшка дорогой, вот, мол, она мне нехорошее сказала, а ведь я больная». – «Знаю, Феодора, больные мы с тобой, а и больнее нас есть».

Приду к нему: «Батюшка дорогой, у меня никаких добрых дел нет. – А он посмеется: «Какие тебе дела? Живешь трудом. Это тебе смущение: во ты не терпишь, поэтому люди и восстают против тебя. А ты терпи и молчи».

Некто Михаил Данилович, человек большого ума, в поисках духовного пути решил обратиться к о. Павлу Флоренскому. А тот возьми, да и скажи, что ответить на все его вопросы может о. Алексий Мечев.

Михаил Данилович пошел искать, размышляя: «Каков же это должен быть старец, на которого указал сам о. Флоренский». В доме о. Алексия Михаила Даниловича проводили в столовую и попросили подождать. На столе стояла банка варенья с надписью «Дорогому батюшке».

У Михаила Даниловича пробежала нехорошая мысль: «Однако попик неплохо живет, вареньем балуется, это в голодное-то время. Такой, значит, как все», и разом доверие Михаила Даниловича к еще не увиденному батюшке пропало.

Вдруг в комнату вошел о. Алексий: «Так, не стоит, значит, старичку доверять, потому что он варенье ест», — с благостной улыбкой сказал о. Алексий. – «И тут все мои сомнения будто кто-то взял и выкинул в окно», — рассказывал потом Михаил Данилович, который сделался преданным духовным сыном батюшки.

Незадолго до знакомства с о. Алексием у Михаила Даниловича умерла жена. И он часто размышлял и сомневался:

да есть ли в самом деле загробная жизнь?

И спросил об этом о. Алексия, который уже тяжело болел перед смертью. Батюшка ответил:

«Подожди, вот я скоро умру… 40 дней мне, конечно, будет не до того… А потом я о тебе поговорю с твоей Марусей».

От таких слов реальность загробной жизни с такой силой подошла к сомневающемуся, что у него по спине пробежали мурашки.

По материалам книги: Жизнеописание московского старца отца Алексия Мечева. Сост. Монахиня Иулиания (Соколова). М., 2005.

Когда я подъезжаю к Свято-Троицкому мужскому монастырю, и утренние лучи солнца освещают золотые купола его храмов, волей-неволей вспоминаю фразу из труда Евгения Трубецкого о глубоком молитвенном горении к небесам наших православных «луковичек». «Горите, горите, родимые! – завидев издалека эти огненные светочи, шепчу я. А сердце, предвкушая радость встречи со святым местом, в волнении трепещет: скоро служба!»
Подобные ощущения счастья бывают у меня только в одном случае: после долгой разлуки с родителями, когда я приезжаю в отчий дом.

…Моя история началась лет девять назад. Тогда после несчастной смерти брата я пришла в церковь. Как и многих, к воцерковлению привела меня скорбь. В тот год я начала исповедоваться, причащаться, соблюдать посты. Службы приносили облегчение, но я очень стыдилась своего несовершенства, мне казалось, что здесь, в храме, я хуже и ничтожнее всех прихожан. Мне хотелось что-то сделать для церкви, и особенно хотелось почему-то мыть полы – тщательно, руками, очищая каждый сантиметр от пыли и капель воска. И батюшка благословил меня на уборку в храме в качестве послушницы.

Вот так, днем – чистенькая, кабинетная работа; вечером – долгое и добросовестное мытье в храме. Какой же умиротворенной я уходила домой!

Так прошло года полтора, и продолжалось бы и дальше, но… В школе случился конфликт одноклассниц – моей дочери и дочери батюшки. Наверное, нужно было примирить детей, быть может, где-то отругать меня, если я была не права, но мне батюшкой и более матушкой было сказано не подпускать дочь к их девочке. И в церковь дверь оказалась закрытой…
Прошло много лет, но дети до сих пор не любят друг друга…

Разочарование тогда захлестнуло с головой. Как я жалела о своих исповедях! Ведь мне казалось, что батюшка ненавидел меня за моё несовершенство, грехи, которые я ему доверяла. Это был мой первый духовный опыт, – но духовник разбил меня, как глиняный сосуд, вдребезги, в мелкие кусочки о тот самый пол, который я когда-то мыла, – так я себя ощущала… «Если уж сам батюшка от меня отвернулся, — думала я, — нет мне прощения. Такая, видимо, я плохая, и Богу не нужная». Я отложила на дальнюю полку Евангелие и молитвослов
Это было тяжело. Ведь я хорошо понимала, что «последнее бывает хуже первого».

Так, на изломе, я жила несколько лет. Не молилась и не ходила в церковь. И больше не верила священникам. Однако внешне мои страдания были не заметны. Напротив, карьера шла в гору, улучшалось материальное положение, в профессиональном плане сыпалось много наград и поощрений.
Но иногда такая тоска брала по Божьему Дому!

Однажды, в один из приступов этой хандры, я заставила себя прочитать молитву «Об обретении духовного наставника». До сих пор не могу вспомнить, откуда она тогда взялась у меня на рабочем столе. Может быть, сама когда-то машинально распечатала из Интернета, может, принесла одна знакомая прихожанка, очень благочестивая женщина, не оставлявшая меня в ту тяжелую пору. Но, в общем, лежал этот листочек на моем столе. И я, натыкаясь на заголовок, не убирала его с ворохом бумаг, но и не брала в руки. А тут прочитала — всего один раз…

Бог смилостивился надо мной. И после этого моя внутренняя жизнь стала меняться. Не разом, а медленно, постепенно. Так случилось, что работа пересекла меня несколько раз с наместником Свято-Троицкого монастыря игуменом Алексием. Удивительный человек батюшка. Огромного сердца, которое может вместить всех. И потрясающей проницательности. Он как будто узнал мои мучения (хотя на тот момент я еще не была у него на исповеди), и стал приглашать на каждую службу в монастырь. Очень аккуратно, деликатно (наверное, боясь спугнуть, – что было очень-очень правильно!!!»).

Если бы не было этих приглашений, я бы вряд ли сама нашла в себе силы ходить в церковь. А так было стыдно: батюшка, такой занятой человек, тратит свое время, чтобы позвонить, а ты будешь неблагодарной?!
На первых службах, после долгого перерыва, я ощутила себя посторонней. Какое это тяжелое чувство – быть посторонней в церкви! Никогда и никому не пожелаю я этой боли. Было стыдно поднимать глаза на иконы, и единственное, что я просила непрестанно: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, прости меня, грешную!».
Через некоторое время «окамененное нечувствие», не допустить которое мы молим Господа каждый раз в одной из вечерних молитв, ушло. Думаю, все эти годы отсутствия в церкви я была больна именно этим страшным грехом. Вскоре я снова научилась плакать на службе. От Божьего слова. От сильных, душевных молитв.

Так я проездила в монастырь почти год. Только вы, православные люди, поймете, как мне, многогрешной, было трудно после всего решиться на первую исповедь. Очень трудно. Я не верила священникам, и с другой стороны – я очень верила отцу Алексию. И как при расстоянии трех шагов от исповеди я сама себя умоляла не идти к батюшке. И как на этом же расстоянии я мысленно просила Господа, по милосердию его, дать мне шанс на прощение.

Та первая исповедь была холодной. Холодной до невозможности! Но батюшка допустил (!!! Я еще удивилась тогда: как допустил??? А если бы не допустил – я больше не зашла бы в церковь! – так я себя, заблудшая, настроила.) к Таинству Причастия. После этого, странно так, я что-то старое, забытое, ощутила в себе…

Так, Добрейший отец Алексий звал меня на каждую службу. И в эту весну, в Великий пост, я снова стала поститься.

В день Елеосвещения батюшка также пригласил на службу. Мы ехали семьей, и помню, начался сильный, почти сплошной стеной снег. Машина была неисправной. А я, дурная, сколько раз замечаю, почему-то часто на пол-дороге говорю мужу: «Ну что ж, не судьба, поехали назад!» А муж мой, никогда не читавший ни одну богословскую книгу, почему-то всегда (!!!) отвечает: «Ну что, ты?! Прорвёмся!». И мы (который раз!) безо всяких казусов и поломок преодолеваем дорогу и благополучно приезжаем в монастырь.

Тот прекрасный день служили семь батюшек. О, сколько лет прошло с поры моего первого знакомства с ЭТОЙ ВЕЛИКОЙ СЛУЖБОЙ! Я забыла те чувства, те молитвы, те мысли. Но когда отец Алексий нашел меня, грешную, в большей массе прихожан, чтобы святым елеем освятить чело и руки, я поймала себя на мысли, что хочу кричать ему: «Батюшка! Не руки и лицо Вы мне помазываете сегодня, а каждую ранку, каждую трещинку моего разбитого сосуда, чтобы склеить его в единое целое». Я тогда на службе так плакала! Но масло, к счастью, смешивалось со слезами, и даже дети не поняли моих слез.

После службы мы приехали уставшие и счастливые. А ночью я проснулась с пониманием того, что сосуд мой стал крепким, и я снова стала тем цельным человеком, которым была когда-то …

В ту ночь я молилась до утра: «Слава тебе, Господи, слава Тебе за всё!» Только тогда я поняла, что Боженька за все эти падшие мои годы ни на минуту не покидал меня, грешную! Единственное, о чем жалею: сколько же непростительных жизненных ошибок можно было не допустить, находись я тогда под бдительным оком духовника!

В Великий четверток, когда я исповедалась – теперь уже горячо, в волнении от предстоящего причастия, когда я ужасно волновалась от мысли, что Господь снизойдет до меня, грешницы, — я ощутила в себе чувство, как будто в меня вдохнули живую жизнь. Также ночью я проснулась от того, что я снова живая. Я не знаю, как объяснить это, но это было именно так…

А потом, по приглашению батюшки, я впервые пошла на Крестный ход на Иоаннову гору. 12 километров пути — даже страшно подумать!. И также накануне ночью вдруг поняла: это я свои грехи, как крест, понесу на святую гору. Я так виновата перед Богом, перед всеми Святыми его!

Там, на вершине, когда внизу – река, зеленое полотнище травы и прямолинейные улицы Ильинки, будто на дельтаплане ты летишь над селом, — я ощутила себя прежней.

О, совершенно невозможное сделал отец Алексий, – то, что самой мне казалось уже умершим во мне и невозвратимым по возрасту – он вернул мне крылья. Я снова могу писать стихи. И главное, верить людям.

Не дай Бог, мне снова заблудиться. Не отъими, Господи, от мене Святого Духа Твоего. Не допусти когда-нибудь равнодушно проехать мимо золотых, в солнечных лучах просиявших многосвешников Свято-Троицкого Селенгинского монастыря…

Слава Богу за всё!

Это было опубликовано в 2014 году в «Православной Бурятии». Сегодня это не утратило актуальности, и батюшка как помогал, так и помогает людям, отдавая всего себя на служению Богу и людям. С юбилеем, Вас, батюшка. Многие лета и крепкого здравия!

Раба Божья Елена.
Прибайкальский район.

Жизнеописание Алексея Михайловича Ридигера – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II (Продолжение)

МОЛОДОЙ БАТЮШКА ОТЕЦ АЛЕКСИЙ

Прихожане Богоявленской церкви ожидали, что окончив учёбу и получив степень, настоятель получит и повышение, покинет Йыхви. Прошло два года, и отец Алексий мог напомнить владыке Григорию, как тот обещал перевести его в Таллин, но он не собирался этого делать, понимая, что, сколь ни трудно служить в маленьком шахтёрском городке, это необходимо ему для дальнейшего становления, это - фундамент всей его жизни. И ни о чём не просил своего высокого покровителя. Здесь, среди прихожан, у него появилось много верных духовных чад, он чувствовал, как неловко было бы ему покинуть их ради какого-то более хлебного и благополучного места.

Время от времени он выбирался из Йыхви, чтобы съездить навестить родителей, они вместе отравлялись на берег моря, радовались, что живы, что Господь хранит их и даёт отцу и сыну быть священниками. Отец Михаил после пятидесяти стал лысеть, открылся его высокий и красивый лоб. У отца Алексея образовались красивые бородка и усики. Мама была по-прежнему красива, да и для любящих сыновей не бывает некрасивых матерей.

В Хаапсалу больше не ездил - дорогой друг отец Вячеслав там больше не служил, из-за болезни жены, которой врачи советовали поменять климат, он перебрался с семьёй в Вологду. Вскоре ему суждено будет стать одной из жертв хрущёвских гонений на Православие, которые набирали ход после постановления от 7 июля 1954 года, когда впервые был пущен в оборот термин «научный атеизм». Руководитель государства, ненавидящий Россию, ознаменовал своё правление тем, что отдал Крым Украине, Порт-Артур - Китаю, Наурский и Щелковской районы - Чечне, огромный Целинный край - Казахстану, создал КГБ и в первые же годы своего руководства бросился уничтожать Русскую Православную Церковь. Если Сталин в начале войны вынужденно пошёл на воскрешение патриотических традиций русской жизни, Хрущёв запретил это воскрешение, вернувшись к оголтелому большевизму. Вновь зазвучали большевистские лозунги «решительной борьбы за преодоление религиозных пережитков» и «безкомпромиссного наступления на реакционную поповщину». По словам митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева): «Единственным препятствием на пути возрождения массового антиправославного террора стала общая установка властей на смягчение репрессивной деятельности, связанная, как уже говорилось, в первую очередь с их тревогой за собственную судьбу. Это помешало буквальному повторению тех времён, когда открытое исповедование веры являлось вполне достаточным поводом для ареста и расстрела. В рамках же, предусмотренных новым псевдолиберальным подходом, антиправославная кампания разгулялась вовсю».

Осенью 1955 года не стало митрополита Григория. По возвращении из Румынии, где он участвовал в торжествах по случаю канонизации святых Румынской Церкви, владыка скончался в Москве от кровоизлияния в мозг. Тело на самолёте доставили в Ленинград, и 11 ноября отец Алексий присутствовал при отпевании любимого владыки в Николо-Богоявленском соборе. Похоронили митрополита в Александро-Невской лавре. Новым архиереем стал Елевферий (Воронцов). Покойный митрополит Григорий был одним из главных помощников Патриарха Алексия I в его тяжёлом противостоянии надвигающемуся хрущёвскому антицерковному лихолетью. Многим запомнилось, что именно после кончины владыки Григория волна гонений покатилась с утроенной силой.

Конец 1955 года ознаменовался тем, что бывший недолгое время тестем отца Алексея Ридигера протоиерей Георгий Алексеев в Троице-Сергиевой лавре принял монашеский постриг под именем Иоанна. Вскоре он был возведён в сан архимандрита, а 25 декабря в Патриаршем Богоявленском соборе в Москве рукоположен во епископа Таллинского и Эстонского. Чин хиротонии совершили Святейший Патриарх Алексий I, митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), архиепископ Алеутский и Северо-Американский Борис (Вик) и епископ Лужский, викарий Ленинградской митрополии Роман (Танг). Отныне он становился для отца Алексея епархиальным владыкой. В некоторых статьях говорится, что развод разрушил добрые отношения между семействами Алексеевых и Ридигеров, но, как увидим, в дальнейшем владыка Иоанн не только поддерживал во всём своего бывшего зятя, но и готовил его на своё место на таллинской кафедре. Какое ж тут недоброжелательство!

Из событий жизни священника Алексея Ридигера в 1956 году нельзя не отметить потерю любимой бабушки Аглаиды Юльевны, матери отца Михаила. С ней было связано всё детство, это была очень добрая, светлая женщина, всегда старавшаяся никому не мешать, несшая все приметы старинного воспитания. Когда с ней на восемьдесят шестом году жизни случился инфаркт и люди приходили навестить её, бабушка Аглаида робко извинялась:
- Простите, что не могу встать вам навстречу!

Двоюродная сестра Святейшего Елена Фёдоровна Гизетти (в замужестве Камзол), та самая, с которой он когда-то играл в храм и не пускал в свой игрушечный алтарь, оставила воспоминания о бабушке: «Наша бабушка Аглаида Юльевна родилась в 1870 году в Уфе, отец ее был военный, инженер путей сообщения. Он был немец, лютеранин, а мама - православная, глубоко верующая. Из-за службы отца они довольно много разъезжали по стране, жили и в Петербурге. Как раз в то время в их доме бывал отец Иоанн Кронштадтский. В один из таких визитов, угостив батюшку чаем, попросили благословить детей - то есть мою бабушку, тогда совсем ещё маленькую, и её старшего брата. Их мама надеялась, что отец Иоанн особое внимание уделит сыну, которого она очень любила. А он, когда девочка подошла, усадил ее к себе на колени и говорит: «Попей-ка чаю из моего стакана. Попей-попей…» И после её благословил. И мама даже немного расстроилась, что не сыну, а дочке было оказано такое внимание. А бабушка на всю жизнь запомнила этот случай, и фотография отца Иоанна Кронштадтского всегда стояла у неё в комнате… Бабушка была удивительным человеком, я её любила больше всех - она была для меня чем-то особенным. Умная, добрая. Она вообще была умница, окончила гимназию с золотой медалью, знала языки - французский, немецкий, немного итальянский. Эстонский освоить не смогла - они ведь в 19-м году сюда приехали. В магазинах переходила на немецкий».

Когда тело покойнойпринесли в храм для отпевания и поставили в приделе, пришли двое молодожёнов и обратились к отцу Михаилу с просьбой их обвенчать. Отец Михаил, скорбевший о смерти матери, молча указал им на гроб, мол, захотите ли вы венчаться в присутствии мёртвого человека, на что те дали поразительный ответ:
- Да ведь это Аглаида Юльевна! Разве она может нам помешать?

И он совершил таинство венчания в присутствии своей покойной матушки. Вот уж поистине, как сказано у Пушкина: «И пусть у гробового входа младая будет жизнь играть»!..

В феврале 1956 года состоялся исторический ХХ съезд КПСС, взявший решительный курс на развенчание культа личности Сталина. Понимая, что сталинисты будут отчаянно сопротивляться и мстить, Хрущёв в качестве одного из главных громоотводов выбрал Православную Церковь, развернув против неё мощное наступление. Вспоминая те времена, Святейший говорил о Хрущёве: «С этим человеком в истории Русской Православной Церкви связан очередной и, пожалуй, самый резкий в последнее время виток гонений и всяческих притеснений. Полагаю, что причины, побудившие возобновить в 1958 году активную антирелигиозную политику, кроются в желании первого секретаря ЦК КПСС нейтрализовать накал ненависти к нему самому в партийно-номенклатурных кругах после развенчания культа личности Иосифа Сталина на ХХ съезде КПСС. Хрущёву срочно потребовалось наиболее наглядным образом продемонстрировать сподвижникам свою приверженность делу Ленина, преследовавшего Русскую Православную Церковь с первых дней захвата власти в России большевиками…»

В 1957 году Хрущёв наконец взял в свои руки всю полноту власти, избавившись от своих главных соперников - Маленкова и Молотова, изгнанных из состава ЦК.  При этом Молотов при антипатии к Церкви высказывался тем не менее о её полезности, а Маленков втайне был христианином и в дальнейшем окончит свои дни церковным чтецом. Отныне и в высшем руководстве страны не осталось людей, способных сдерживать хрущёвский антихристианский раж. «Что тут началось! Центральная, а вслед за ней республиканская и местная государственная власть, нередко вопреки советскому законодательству, а также многим международным соглашениям по правам человека, обрушились на церковные приходы, добиваясь под любым предлогом их самороспуска. Это вело к закрытию храмов, молитвенных домов, общин. Особое внимание уделялось кафедральным соборам, которых и без того было мало…» - вспоминал Святейший.

27 февраля 1957 года один из двух его самых близких друзей молодости отец Вячеслав Якобс был арестован УКГБ Вологодской области за «антисоветскую агитацию». Его обвиняли в том, что он хранил книги религиозного содержания и проводил беседы с верующими, благодаря которым прихожане ещё больше укреплялись в вере. Это всё равно как если бы врача обвинили в том, что он держал у себя медицинскую литературу и продолжал лечить своих пациентов! В мае Вологодский областной суд приговорил отца Вячеслава к десяти годам лишения свободы по всем известной 58-й статье, пункт 10: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания». Даже в уголовном кодексе утверждалось, что вера в Господа Бога ведёт к подрыву и ослаблению большевистского режима! И вот вам ваша любезная «хрущёвская оттепель»: уже после того, как сталинские времена осуждены за то, что по 58-й статье сотни тысяч граждан отправлялись в лагеря, отец Вячеслав всё по той же 58-й отправляется в мордовский Дубравлаг!..
Гонения на Церковь нарастали как снежный ком. Уже не только к архиереям, но и к рядовым священникам стали подкатывать «люди в штатском», требовали сотрудничать с ними, писать доносы на своих собратьев во Христе, а в случае отказа угрожали расправой.

Как это происходило? Священника вызывали для беседы, обычно в райисполком, там оставляли с глазу на глаз с человеком, который и начинал вербовать. «Нет желания? Ну что ж, скоро о вас появится статеечка в газете, где будет сказано, что вы имеете доходы в три раза больше, чем обычные советские граждане. Хотите потерять паству?» Особо стойкие батюшки отвечали: «Верные мне прихожане не поверят и останутся при мне. А остальных и потерять не так жалко. А арестуете и посадите - мне только в радость пострадать за веру Христову!»

Могло быть и по-другому. Батюшка решал пойти на хитрость: «Я не враг существующего строя и очень люблю свою Родину. Ложных доносов от меня не дождётесь, но если я встречу человека, отрыто враждебного нашей стране, обещаю немедленно поставить вас в известность». «Именно этого мы от вас и хотели!» - радостно улыбался «человек в штатском», приходил в свой кабинет с магнитофонной записью, сделанной тайно, и писал в отчёте, что завербовал такого-то и такого-то, получив от него согласие на сотрудничество. И своему якобы агенту придумывал агентурное прозвище. Вероятнее всего, что именно по такой схеме 28 февраля 1958 года в архивах КГБ появилось прозвище священника Алексея Ридигера «Дроздов»: «Агент “Дроздов”, 1929 года рождения, священник православной церкви, с высшим образованием, кандидат богословия, в совершенстве владеет русским, эстонским и слабо немецким языками. Завербован 28 февраля 1958 года на патриотических чувствах для выявления и разработки антисоветского элемента из числа православного духовенства, среди которых он имеет связи, представляющие для органов КГБ оперативный интерес». («Отчёт об агентурно-оперативной работе КГБ при Совете министров Эстонской ССР за 1958 год», архив 5-го отд. КГБ ЭССР.)

Забегая вперёд, сразу нужно отметить, что в тех же архивах никому из недоброжелателей Святейшего при всех стараниях не удалось разыскать ни одного доноса или донесения, написанного лично агентом Дроздовым. Есть записи типа: «К выполнению наших заданий относится с желанием и уже представил ряд заслуживающих внимания материалов…», где-то что-то подтвердил, о ком-то что-то сообщил, по такому-то поводу кивнул… Но настоящие агенты давали признания и донесения, написанные собственноручно, как мы уже видели в случае с Осиповым и Парийским, там чёрным по белому писалось: уполномоченному такому-то от доносителя такого-то. Так что единственное, в чём можно обвинить Святейшего, что он не кричал: «Отойдите от меня! Я не желаю с вами иметь дело! Руки прочь!»

Студенты духовных семинарий автоматически попадали под колпак блюстителей спокойствия страны. Когда они становились слушателями академии, градус внимания к ним повышался, а когда они оканчивали высшее духовное учебное заведение и принимали священнический сан, то попадали уже в сферу неусыпного внимания. Занимая высокие должности в церковной иерархии, лица духовного звания и вовсе начинали привлекаться к сотрудничеству. Одни, подобно Осипову и Парийскому, становились доносчиками, но в основном святые отцы старались как-то, идя на компромиссы, не идти против совести. Это в их повседневных делах являлось, наверное, самой трудной работой.

Покуда жива была советская власть, зубоскалам нравилось, перемигиваясь, усмехаться: «Знаем, знаем мы этих попов! У них у всех под рясами погоны!» Никаких погон, разумеется, не было и в помине. В худшем случае люди, далеко заходившие в своих компромиссах, становились активными осведомителями, в страхе потерять должности, а то и свободу. Но чаще всего они соглашались сообщать о случаях откровенно враждебного отношения к стране, соглашались время от времени беседовать с представителями органов.

В восьмидесятых годах у автора этой книги тоже было несколько таких незапланированных лично встреч. Он увлечённо рассказывал людям, отвечающим за безопасность страны, о современном литературном процессе, о том, чем журнал «Москва» отличается от журнала «Огонёк», а Владимир Крупин - от Виталия Коротича; его спрашивали, зачем он ходит в церковь, и он подробно говорил о Православии; интересовались, зачем изучает иностранные языки, и он говорил, что работает над диссертацией о Карамзине, а когда читаешь рукописи XIX века, там много кусков, написанных по-французски и по-немецки. С ним разговаривали вежливо, обходительно, с уважением. И он тоже обещал, что если увидит настоящего врага своего Отечества, то сразу же даст нужный сигнал. Можно предположить, что после таких бесед и у него там в секретных архивах появилось какое-нибудь красивое агентурное прозвище, допустим, «Карамзин».

Вообще же сотрудничество с органами может быть разным, и непонятно, почему «агент КГБ» заведомо становится компроматом. Англичане ничуть не смущаются тем, что прекрасный прозаик Уильям Сомерсет Моэм являлся агентом английской разведки. Просто в сталинские времена человек, сотрудничающий с органами, чаще всего становился виновником арестов неповинных людей, и это действительно накладывало на него иудину печать. Во второй половине ХХ века виновником безвинных арестов становился только заведомый негодяй, желающий через сотрудничество с органами свести с кем-то счёты. А человек, по каким-то причинам оказавшийся «под колпаком у Мюллера», не желая того, старался выкручиваться, чтобы и не показаться врагом, и не навредить кому бы то ни было.

Пожалуй, на этом можно и закончить тему. Больше «агенту Карамзину» особо и нечего сказать об «агенте Дроздове». Вернёмся к отцу Алексею и хрущёвской безбожной десятилетке.

«Чтобы уничтожить широко распространенную и, несмотря на гонения, сохранившуюся в народе традицию крещения детей, установили обязательную регистрацию паспортов родителей: сведения о состоявшихся крещениях детей непременно должны были сообщаться по месту работы родителей. Подчас это влекло за собой серьёзные последствия, вплоть до увольнений осмелившихся на этот, с точки зрения властей, антисоветский шаг. Власти запрещали причащение детей, не допускали их на богослужения в храмы», - вспоминал о тех временах Святейший уже в начале XXI века.

Ещё одним из пунктов программы борьбы с Церковью стал подоходный налог - на церковнослужителей его наложили точно такой же, как на частных предпринимателей, 60 процентов ежемесячного дохода! Зарплата священника до денежной реформы 1961 года составляла примерно 700 рублей в месяц, что соответствовало средней зарплате рядового советского гражданина. Вот только средний гражданин после удержания налога на руки получал 600 рублей, а священник, получив свои 700, должен был сам отнести в налоговый орган 400 рублей, оставив себе 300. А это уже обеспечивало ему бедность, граничащую с нищенством. Если священник одинокий, как отец Алексий Ридигер, как-то ещё можно сводить концы с концами, а если у него семья, дети? Люди, бывшие в те годы простыми батюшками, вспоминают, как могли только раз в неделю побаловать своих детишек, выдав в воскресенье, в честь праздничного денька, по одной конфетке! Месяцами нужно было откладывать, чтобы купить машину - игрушечную для сыночка к Дню ангела. Их семьи не голодали, нет, но могли себе позволить лишь самое скудное пропитание. В лоне Церкви оставались только самые стойкие приверженцы правды Христовой, настоящие христиане, служащие Богу не ради благ, которые приносит паства, а ради светлой и чистой веры.

В мае 1958 года Патриарх Алексий добился аудиенции у теперь уже всевластного Никиты Сергеевича. Неожиданно Хрущёв вёл себя прилично, не матерился, не сморкался и вообще никак не проявлял своей ненависти к «долгополым». Однако вежливость оказалась единственным, что он позволил себе в отношении Церкви, все просьбы Патриарха - об открытии храмов, о передаче Патриархии одной из типографий, о прекращении разнузданной антирелигиозной кампании и прочие - руководитель советского государства отклонил.

А за спиной у той майской встречи аппарат ЦК КПСС уже завершал подготовку специального постановления по усилению атеистической пропаганды, которая должна была выйти на новый виток «наступательности» и «разоблачительности».

Александр Юрьевич СЕГЕНЬ
(Продолжение следует.)

Бывая на Долгом озере, несколько раз приходилось слышать рассказы о трагической судьбе священника о. Алексея, служившего в храме села Зажупанье до 1950-х годов. Вот воспоминания о нем внучки его, Иванюк Ларисы Алексеевны, записанные мной 28 сентября 2002 года на пороге дома покойного батюшки.

Родился отец Алексий (Маслов Алексей Данилович) от благочестивых родителей в деревне близ г. Троицк Челябинской области в 1879 году. Семья была сугубо верующей. Еще в детские годы мальчик был отдан в обучение портняжному делу одному мастеру - немцу. Находясь до 17 лет в этой семье Алексей сумел изучить немецкий язык, так что впоследствии зачатки оного были преподаны им своим сыновьям.

Годам к восемнадцати случилось Алексею заболеть страшной сибирской язвой, на тот момент почти неизлечимой. Болезнь достигла такой степени, что юношу уложили на пол, где было легче переносить страдания, поскольку у него открылся жар. Алексей истово молился Богу о сохранении жизни и уже начинал терять надежду, как ему явился чудный старичок, спросивший его – хочет ли он жить? Алексей ответил, что «да», и во исполнение воли Господа, если тот оставит ему жизнь, он посвятит последующие дни свои исключительно Богу и Православию. Старичок ответил: «Запомни свои слова», и с тем скрылся.

Долго ли, коротко, излечение Алексея состоялось. Помня свой обет, он начал собираться в далекий путь, в Киево-Печерскую лавру, где можно было получить высшую Божественную благодать.

Простившись со своими родителями, братьями и сестрами, получив на дорогу 5 рублей денег, двинулся он в дальнюю сторону, проходя от города к городу, от села к селу. По пути, чтобы не погибнуть с голоду, молодой человек обшивал людей, приютивших его. Учение немецкого портного очень пригождалось во всей жизни о. Алексия.

Благополучно добравшись до знаменитой Лавры и обойдя могилы угодников, Алексий вступил в христолюбивые беседы с братией. Некоторые из Святых отцов поведали страждущему, что для достижения истинного Боголюбия есть и другие места, более строгие. Идеальным местом уединения, по их мнению, является Валаам, и что юноше, исполненного духа благочестия, следует двинуться туда, в пенаты Германа и Сергия Валаамских, в Святые скиты на Ладожском озере.

Окончив молитвы в Святой Лавре, Алексей двинулся известным образом на север, в вожделенные его духу места. Настоятель и братия Валаамского монастыря приняли его в свою обитель, где Алексий вознамерился пройти необходимые степени послушания. Побыв некоторое время на острове, Алексей был отправлен служителем на Василеостровское подворье, в столицу. Тут он нес послушание, связанное с пошивом священнической и монашеской одежды. - Дело знакомое с детства.

Истово прикипев к Богу, Алексей в деле духовной жизни пользовался советами о. Илии, пребывавшего на том же подворье. Приходилось бывать у о. Илии дома, где он познакомился с его сестрой, ставшей со временем женой отца Алексия.

В революционное лихолетье, в 1918 году, безбожники опубликовали Закон об отделении Церкви от государства. Народ не сумел отстоять свои Святыни. Закрылись монастыри, прекращалось служение в храмах. В этой обстановке молодой семье пришлось спасаться в Троицк (о. Илия отбыл в Тверскую губернию).

На родине о. Алексия пробыли до 1933 года, когда власти, начавшие очередные гонения на труженников, обвинили семейство о. Алексия в неуплате налогов и, описав дом, выгнали его на улицу. Оставшиеся без всякого имущества в отчей стране они с Божьей помощью добрались до г. Павловска, где проживал брат супруги о. Алексия. Сердобольная родня приютила беженцев в отечестве. Проживали немалым семейством в 12-метровой комнатке. Ввиду бедствия и возраста пошли работать подросшие дети.

Отец Алексий трудился на фабрике им. Володарского (угол Мойки и Гороховой). Сыны приобрели разнообразные специальности. Двое шили, как и батюшка, один работал в сберкассе, а один пошел по химическому делу, окончив соответствующе учебное заведение. - Это отец рассказчицы.

В годы войны четверо сынов о. Алексия служили на фронте. Батюшка молился за них, и трое вернулись живыми. Лишь Вениамин погиб на Невском Пятачке. Старший, Константин, дошел до Берлина, где служил какое-то время переводчиком, переняв умение отца общаться на немецком языке. Сын Виктор служил летчиком.

Жизнь о. Алексия в войну была не легкая. Павловск фактически вошел в прифронтовую полосу. Пригородные дворцы и храмы подвергались разрушению. Было голодно. Тем не менее, на оккупированной территории немецкие власти начали политику воцерковления русского народа. Особую роль в новой христианизации сыграла вновь образованная Псковская Православная миссия, открывшая в нашем Северо-западном крае около 400 храмов, закрытых нечестивцами. Для службы в них привлекались уцелевшие после репрессий священники и командировались таковые из эмигрантов. В этих условиях о. Алексий обратился к военному коменданту г. Павловск с прошением о прииске какого - нибудь прихода для проведения служб и собственного прокормления. Разрешение на выезд было дано и давало свободное передвижение в пределах всей Ленинградской области.

Зная, что в приходе Заручья служит о. Илия, батюшка направился к нему в сослужение. В то время в Заручье существовало 2 храма, старый и новый. В старом, деревянном, в 30-е годы завели клуб, а новый, построенный в 1860-е годы Богоносной семьей Государя Императора, еще сохранял частицы благолепия, оставшиеся от времен ареста последнего священника. Тут и служили с миром, окормляя верующих округи. Известно, что в 1942 г. были открыты храмы в Козьей Горе, Новоселье, Сижно, Пенино. В это же время о. Алексий перебрался в вакантный приход села Зажупанья, где на высокой горе высился красавец-храм во имя Архангела Михаила. Некогда крестьяне округи имели обычай на поляне перед ним устраивать ярмарки с каруселями и качелями. Где-то, по сказу стариков, была старинная часовня с чтимыми крестами. Ее в неведомые годы уничтожили атеисты. Была часовня со Святынями в Филёво.

С Божьей помощью привели в порядок внутреннее убранство и начали служить. Окормление паствы о. Алексием отличалось особой добросовестностью. Каждый страждущий получал от него Божественное слово и утешение. Так продолжалось до 1952 года.

В это время в окрестностях Зажупанья промышлял в должности фининспектора некий Васька из д. Столбово. Он был известен пристрастием ко лжи и горячительным напиткам. Сделав значительную растрату казенных денег и предчувствуя приближение расплаты за содеянное, задумал он черное дело – убить священника и изъять у о. Алексия квитанции за аренду храмовой земли и имеющуюся наличность в счет покрытия долгов. Для этого он с сообщниками вырубил близ обрыва озера прорубь и пригласил батюшку на тайное венчание. Ничего не подозревавший о. Алексий, собрав необходимое, двинулся за злоумышленниками узкой береговой тропой. В укромном месте Васька крикнул: «Бей попа». Иван Елисеев (сообщник нечестивца) достал топор, но не решался произвести задуманное, тем более, что батюшка увещевал их, что они берут величайший грех на душу. Подвергшись дьявольскому наваждению, христопродавцы набросились на священника и убили его. Тело несчастного о. Алексия было сброшено в пучину вод.

Далее преступники вернулись в Зажупанье, в дом о. Алексия, и приступили пытать престарелую его супругу, которой на тот момент было 80 лет от роду. Следователи насчитали на ее теле 30 ножевых ранений. От этих нечеловеческих мучений бедная женщина скончалась. С нею же была убита Мария, верующая, помогавшая по хозяйству.

В виду того, что приход Зажупанья после войны был совсем беден, денег бандиты изъяли немного, всего 300 рублей.

Преступление раскрыли на 3-й день. Об этом писали в учебнике криминалистики, но ничего не писали о преступлениях против Церкви Христовой. – Они неисчислимы. В округе Зажупанья были богатые храмоздатели. Основной из них жил в д. Перегреб. Имущие, строившие храм, подверглись испытаниям и сгинули в лагерях и спецпоселениях. Известны убийства многих священников. До времен революций во всей округе, в местностях современного Сланцевского района, служили более чем в 20 храмах.

Васька, прибыв в тюрьму нашел смерть от рук заключенных. - Так они выразили свое возмущение за содеянное им. Хоронить его не стали ни жена, ни сестра. Иван же отбывал 25 лет наказания без права возврата в Ленинградскую область. Рубивший прорубь старик из деревни Китково был стар и сумел уйти от следствия.

Могилки о. Алексия, его супруги и убиенной Марии находятся у алтаря храма, в озерную сторону. На каменном основании креста начертано: «Дорогим родителям, погибшим 22.12.1952 года». Этот памятник был осквернен безбожниками. Сначала разбили черный каменный крест в навершии, затем унесли срединную часть с именами. Сегодня стоит остов с эпитафией, а на нем металлический крест. Место обнесено оградой.

Оставленный храм утерял последний крест на шатре колокольни. Остов иконостаса выжжен хулиганами. Кирпичи, напитанные влагой, осыпаются вниз. Староста церковной общины, сегодня покойный, сделал предупредительные надписи на стенах. Общине не под силу произвести восстановительные работы. Некогда о. Алексий, пока были силы, самолично производил ремонт. Лет его жизни было 73.

Сентябрь. 2002.

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-10-11