Антоний сурожский - труды. Антоний, митрополит Су́рожский

Митрополит Сурожский Антоний

Предисловие

Биографическая справка

Митрополит Сурожский Антоний (в миру Андрей Борисович Блум) родился 19 июня 1914 г. в Лозанне в семье российского дипломата. Мать – сестра композитора А. Н. Скрябина. Раннее детство митрополита Антония прошло в Персии, где его отец был консулом. После революции в России семья оказалась в эмиграции и после нескольких лет скитаний по Европе в 1923 г. осела во Франции. Детство и юность митрополита Антония были отмечены тяжкими лишениями и страданиями, присущими эмиграции, и твердой решимостью, разделяемой близкими митрополита Антония, жить для России. В возрасте четырнадцати лет он обратился ко Христу и пришел в Церковь. С 1931 г. прислуживал в храме Трехсвятительского подворья, единственного тогда храма Московской Патриархии в Париже, и с тех пор всегда хранил каноническую верность Русской Патриаршей Церкви. В 1939 г. окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. Перед уходом на фронт хирургом французской армии, 10 сентября 1939 г., тайно принес монашеские обеты, в 1943 г. архимандритом Афанасием (Нечаевым) пострижен в монахи с именем Антоний. Во время немецкой оккупации – врач в антифашистском подполье. В 1948 г. рукоположен в иеромонаха и послан в Англию духовным руководителем Православно-англиканского Содружества св. Албания и прп. Сергия. В 1956 г. стал настоятелем храма Успения Божией Матери и всех святых в Лондоне и остается им до сего дня. В 1957 г. хиротонисан во епископа Сергиевского. С 1962 г. – архиепископ, правящий архиерей созданной на Британских островах Сурожской епархии. С 1966 г. – митрополит, в 1966-1974 гг. – экзарх Патриарха Московского в Западной Европе. В 1974 г. по собственному желанию освобожден от обязанностей экзарха. С тех пор продолжает окормлять непрерывно растущую паству своей епархии, а также посредством книг, радио- и телебесед проповедует Евангелие во всем мире. Имеет многие награды Русской Православной Церкви, братских православных Церквей, Англиканской Церкви. Почетный доктор богословия Абердинского университета (1973 г., Великобритания) «за проповедь Слова Божьего и обновление духовной жизни в стране» и Московской духовной академии (1983 г.) «за совокупность научно-богословских и пастырских трудов», а также Кембриджского университета (1996 г.) и Киевской духовной академии (2000 г.).

От редакции

Во вступительной статье к этой книге епископ Иларион указывает на актуальность богословского учения митрополита Антония как на характерную черту его укорененности в святоотеческом предании. Глубокая убежденность в богословской актуальности проповеди митрополита Антония заставляет нас говорить о необходимости публикации его книги в нашей современной ситуации. Один из разделов книги озаглавлен «Вопрошание». Сомнение неотделимо от веры, как о том постоянно говорит митрополит Антоний. Помимо тех неизбежных и благотворных вопросов и сомнений о смысле жизни, о красоте и осмысленности тварного мира, о несправедливости и жестокости человеческого общества, которые путем порой мучительных испытаний ведут человека к более глубокому богопознанию, существуют сомнения другого рода. Для человека, находящегося вне церковной ограды, – это вопрос о том, стоит ли входить в церковь, накладывать на себя добровольно иго Христово; для человека церковного то же сомнение выглядит как вопрос о правильности избранного пути, о том, не заключен ли он в церковной ограде, как в клетке, за стенами которой находится легкий и простой мир, не следует ли сбросить с себя иго Христово. Эти вопросы и сомнения, как об этом тоже постоянно и бесстрашно говорит митрополит Антоний, вызваны в первую очередь недостоинством христиан. Митрополит Антоний часто повторяет древнее монашеское присловье: «Никто не может прийти к Богу, если не увидит на лице хотя бы одного человека сияние вечной жизни». Иначе говоря, истина христианства открывается человеку прежде всего не как рассуждение, но как личный пример. Поэтому нам представляется, что в особенности в нашу эпоху, в которой все слова как будто сказаны и обесценены, необходимо слово митрополита Антония, слово, в котором глубина богословского созерцания до конца неотделима от примера христианского поступка.

Переходя к обсуждению богословского учения митрополита Антония, заметим, что, во-первых, его мышление воспитано в чтении святых отцов и плодотворных беседах с выдающимися православными богословами минувшего века – протоиереем Георгием Флоровским и В. Н. Лосским. Помимо этого на его становление, на наш взгляд, оказала влияние философия религиозного экзистенциализма, главным образом персонализм Н. О. Лосского, размышления Н. А. Бердяева о свободе и творчестве и центральная мысль М. Бубера о бытии как отношения Я-Ты.

В зрелом богословии митрополита Антония прежде всего хотелось бы отметить три особенности.

Евангелизм. Эта особенность выражается прежде всего в том, что проповеди и беседы митрополита Антония построены совершенно прозрачно: все богословские концепции христианских и иных религиозных культур, с которыми митрополит Антоний зачастую спорит или беседует, все литературные аллюзии он максимально уводит в подтекст, то есть стилистически, композиционно строит свою речь так, чтобы она служила как бы мостом между слушателем и Евангелием, иначе говоря, чтобы казалось, что между слушателем и Евангелием ничего нет. Митрополит Антоний говорит: «Евангельские события часто кажутся нам далекими, почти призрачными, а вместе с тем они обращены к каждому из нас в каждое мгновение», – и в своей проповеди он максимально сокращает расстояние, отделяющее современного человека от живого Христа, и делает нас участниками Евангельской истории.

Литургичность. В данном контексте это означает, что богословие митрополита Антония облекает в слова безмолвное по преимуществу Таинство Церкви: не какую-либо часть церковного обряда и не одно из таинств, но совокупность церковного общения. Его слово вводит человека в Церковь подобно священнодействию. Митрополит Антоний говорит об этом качестве слова в применении к опыту молитвы: «Тогда каждое слово молитвы постепенно приобретает жизненность, какую-то взрывчатую силу, и когда мы эти слова произносим, они нашу душу взрывают, озаряют ее, дают ей импульс, толчок и нас приобщают к тому, что стоит за этим опытом: к Богу».

Антропологичность. Эта особенность учения митрополита Антония более всего раскрыта в данной книге, посвященной в первую очередь антропологическим проблемам. Проповедь митрополита Антония устремлена к тому, чтобы вернуть испуганному и оглушенному современнику веру в себя. Митрополит Антоний постоянно говорит о том, что «Евангелие все пронизано верой в человека», говорит и о том, что человек – «единственная точка соприкосновения между верующим и неверующим», потому что «человек – это та реальность, которая составляет тему жизни всякого человека». Он подчеркивает безмерную глубину каждой человеческой личности, бесконечную ценность человека для Бога и постоянно присутствующую возможность общения между Богом и человеком. Это общение в каком-то смысле равноправно, то есть подобно отношениям любви или дружбы, а не господства и рабства. Именно так, как личные и неповторимые отношения с Богом, митрополит Антоний открывает нам молитву. Благодаря сосредоточенности митрополита Антония на человеке во всей полноте бытия, его проповедь производит впечатление обращенной к каждому лично, несмотря на то, что его слушают толпы. Оно вызывает каждого человека на личный диалог с Богом.

В современном секулярном обществе слово митрополита Антония звучит непривычно – это слово проповедника, пастыря, оно призвано изменить жизнь людей, а не их взгляды и убеждения, но изменить не так, как меняет гипнотическое, агрессивное слово проводника какой-либо идеологии, но скорее так, как ее углубляет поэзия. Об этом говорит Рильке: «Здесь [в искусстве] нет ни одной точки, где тебя не видно. Ты должен жить по-иному». Мы позволим себе добавить, что в своей особой плотности и концентрации слово митрополита Антония преображает нашу жизнь подобно тому, как это делает Священное Писание: Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр 4:12).

Все беседы, лекции и проповеди митрополита Антония, собранные в этой книге, представляют собой запись живой, устной речи, и мы надеемся, что читатель почувствует особенности этой речи, прямой во всех смыслах слова. Естественно, устные жанры не предполагают разъясняющих примечаний и библиографических ссылок, поэтому все они даны редакцией. Митрополит Антоний цитирует творения святых отцов так, как он их пережил и, может быть, дополнил личным духовным опытом, поэтому в подавляющем большинстве случаев мы не даем точной ссылки на источник цитаты. Нам кажется также нелишним напомнить читателю, что только небольшая часть проповедей и бесед, собранных в этой книге, произнесена в лондонском приходе перед одними и теми же людьми, отсюда происходит неизбежность повторов самых важных идей, самых запоминающихся примеров и ярких образов, с тем чтобы они были непременно услышаны, поняты и прочувствованны самыми разными людьми, которые, может быть, встретили митрополита Антония только один раз в жизни. Все точные библейские цитаты, кроме особо оговоренных, приводятся по Синодальному переводу в издании Московской Патриархии. Собранные в этой книге лекции, проповеди и беседы митрополит Антоний произнес на русском, английском, французском и немецком языках. Все переводы, кроме особо оговоренных случаев, сделаны Е. Л. Майданович. Библиографию трудов митрополита Антония читатель найдет в конце книги.

Эта книга – самое полное из издававшихся когда-либо собрание бесед, проповедей и диалогов митрополита Сурожского Антония. Митрополит Антоний, врач по первой профессии, – один из наиболее авторитетных православных богословов мира, глава епархии Русской Церкви в Великобритании. Значительная часть текстов публикуется впервые. Книга снабжена обширной вступительной статьей, фотографиями, многочисленными комментариями, библиографией, аннотированным указателем имен и тематическим указателем. Книга предназначена самому широкому кругу читателей: не только православным, но каждому, кто хочет и готов услышать, что имеет сказать Православная Церковь современному человеку.

Митрополит Сурожский Антоний
Труды

Предисловие

Биографическая справка

Митрополит Сурожский Антоний (в миру Андрей Борисович Блум) родился 19 июня 1914 г. в Лозанне в семье российского дипломата. Мать – сестра композитора А. Н. Скрябина. Раннее детство митрополита Антония прошло в Персии, где его отец был консулом. После революции в России семья оказалась в эмиграции и после нескольких лет скитаний по Европе в 1923 г. осела во Франции. Детство и юность митрополита Антония были отмечены тяжкими лишениями и страданиями, присущими эмиграции, и твердой решимостью, разделяемой близкими митрополита Антония, жить для России. В возрасте четырнадцати лет он обратился ко Христу и пришел в Церковь. С 1931 г. прислуживал в храме Трехсвятительского подворья, единственного тогда храма Московской Патриархии в Париже, и с тех пор всегда хранил каноническую верность Русской Патриаршей Церкви. В 1939 г. окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. Перед уходом на фронт хирургом французской армии, 10 сентября 1939 г., тайно принес монашеские обеты, в 1943 г. архимандритом Афанасием (Нечаевым) пострижен в монахи с именем Антоний. Во время немецкой оккупации – врач в антифашистском подполье. В 1948 г. рукоположен в иеромонаха и послан в Англию духовным руководителем Православно-англиканского Содружества св. Албания и прп. Сергия. В 1956 г. стал настоятелем храма Успения Божией Матери и всех святых в Лондоне и остается им до сего дня. В 1957 г. хиротонисан во епископа Сергиевского. С 1962 г. – архиепископ, правящий архиерей созданной на Британских островах Сурожской епархии. С 1966 г. – митрополит, в 1966-1974 гг. – экзарх Патриарха Московского в Западной Европе. В 1974 г. по собственному желанию освобожден от обязанностей экзарха. С тех пор продолжает окормлять непрерывно растущую паству своей епархии, а также посредством книг, радио– и телебесед проповедует Евангелие во всем мире. Имеет многие награды Русской Православной Церкви, братских православных Церквей, Англиканской Церкви. Почетный доктор богословия Абердинского университета (1973 г., Великобритания) "за проповедь Слова Божьего и обновление духовной жизни в стране" и Московской духовной академии (1983 г.) "за совокупность научно-богословских и пастырских трудов", а также Кембриджского университета (1996 г.) и Киевской духовной академии (2000 г.).

От редакции

Во вступительной статье к этой книге епископ Иларион указывает на актуальность богословского учения митрополита Антония как на характерную черту его укорененности в святоотеческом предании. Глубокая убежденность в богословской актуальности проповеди митрополита Антония заставляет нас говорить о необходимости публикации его книги в нашей современной ситуации. Один из разделов книги озаглавлен "Вопрошание". Сомнение неотделимо от веры, как о том постоянно говорит митрополит Антоний. Помимо тех неизбежных и благотворных вопросов и сомнений о смысле жизни, о красоте и осмысленности тварного мира, о несправедливости и жестокости человеческого общества, которые путем порой мучительных испытаний ведут человека к более глубокому богопознанию, существуют сомнения другого рода. Для человека, находящегося вне церковной ограды, – это вопрос о том, стоит ли входить в церковь, накладывать на себя добровольно иго Христово; для человека церковного то же сомнение выглядит как вопрос о правильности избранного пути, о том, не заключен ли он в церковной ограде, как в клетке, за стенами которой находится легкий и простой мир, не следует ли сбросить с себя иго Христово. Эти вопросы и сомнения, как об этом тоже постоянно и бесстрашно говорит митрополит Антоний, вызваны в первую очередь недостоинством христиан. Митрополит Антоний часто повторяет древнее монашеское присловье: "Никто не может прийти к Богу, если не увидит на лице хотя бы одного человека сияние вечной жизни". Иначе говоря, истина христианства открывается человеку прежде всего не как рассуждение, но как личный пример. Поэтому нам представляется, что в особенности в нашу эпоху, в которой все слова как будто сказаны и обесценены, необходимо слово митрополита Антония, слово, в котором глубина богословского созерцания до конца неотделима от примера христианского поступка.

В зрелом богословии митрополита Антония прежде всего хотелось бы отметить три особенности.

Евангелизм. Эта особенность выражается прежде всего в том, что проповеди и беседы митрополита Антония построены совершенно прозрачно: все богословские концепции христианских и иных религиозных культур, с которыми митрополит Антоний зачастую спорит или беседует, все литературные аллюзии он максимально уводит в подтекст, то есть стилистически, композиционно строит свою речь так, чтобы она служила как бы мостом между слушателем и Евангелием, иначе говоря, чтобы казалось, что между слушателем и Евангелием ничего нет. Митрополит Антоний говорит: "Евангельские события часто кажутся нам далекими, почти призрачными, а вместе с тем они обращены к каждому из нас в каждое мгновение", – и в своей проповеди он максимально сокращает расстояние, отделяющее современного человека от живого Христа, и делает нас участниками Евангельской истории.

Литургичность. В данном контексте это означает, что богословие митрополита Антония облекает в слова безмолвное по преимуществу Таинство Церкви: не какую-либо часть церковного обряда и не одно из таинств, но совокупность церковного общения. Его слово вводит человека в Церковь подобно священнодействию. Митрополит Антоний говорит об этом качестве слова в применении к опыту молитвы: "Тогда каждое слово молитвы постепенно приобретает жизненность, какую-то взрывчатую силу, и когда мы эти слова произносим, они нашу душу взрывают, озаряют ее, дают ей импульс, толчок и нас приобщают к тому, что стоит за этим опытом: к Богу".

Антропологичность. Эта особенность учения митрополита Антония более всего раскрыта в данной книге, посвященной в первую очередь антропологическим проблемам. Проповедь митрополита Антония устремлена к тому, чтобы вернуть испуганному и оглушенному современнику веру в себя. Митрополит Антоний постоянно говорит о том, что "Евангелие все пронизано верой в человека", говорит и о том, что человек – "единственная точка соприкосновения между верующим и неверующим", потому что "человек – это та реальность, которая составляет тему жизни всякого человека". Он подчеркивает безмерную глубину каждой человеческой личности, бесконечную ценность человека для Бога и постоянно присутствующую возможность общения между Богом и человеком. Это общение в каком-то смысле равноправно, то есть подобно отношениям любви или дружбы, а не господства и рабства. Именно так, как личные и неповторимые отношения с Богом, митрополит Антоний открывает нам молитву. Благодаря сосредоточенности митрополита Антония на человеке во всей полноте бытия, его проповедь производит впечатление обращенной к каждому лично, несмотря на то, что его слушают толпы. Оно вызывает каждого человека на личный диалог с Богом.

В современном секулярном обществе слово митрополита Антония звучит непривычно – это слово проповедника, пастыря, оно призвано изменить жизнь людей, а не их взгляды и убеждения, но изменить не так, как меняет гипнотическое, агрессивное слово проводника какой-либо идеологии, но скорее так, как ее углубляет поэзия. Об этом говорит Рильке: "Здесь [в искусстве] нет ни одной точки, где тебя не видно. Ты должен жить по-иному". Мы позволим себе добавить, что в своей особой плотности и концентрации слово митрополита Антония преображает нашу жизнь подобно тому, как это делает Священное Писание: Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр 4:12).

Митрополит Сурожский Антоний (в миру Андрей Борисович Блум) родился 19 июня 1914 г. в Лозанне в семье российского дипломата. Мать – сестра композитора А. Н. Скрябина. Раннее детство митрополита Антония прошло в Персии, где его отец был консулом. После революции в России семья оказалась в эмиграции и после нескольких лет скитаний по Европе в 1923 г. осела во Франции. Детство и юность митрополита Антония были отмечены тяжкими лишениями и страданиями, присущими эмиграции, и твердой решимостью, разделяемой близкими митрополита Антония, жить для России. В возрасте четырнадцати лет он обратился ко Христу и пришел в Церковь. С 1931 г. прислуживал в храме Трехсвятительского подворья, единственного тогда храма Московской Патриархии в Париже, и с тех пор всегда хранил каноническую верность Русской Патриаршей Церкви. В 1939 г. окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. Перед уходом на фронт хирургом французской армии, 10 сентября 1939 г., тайно принес монашеские обеты, в 1943 г. архимандритом Афанасием (Нечаевым) пострижен в монахи с именем Антоний. Во время немецкой оккупации – врач в антифашистском подполье. В 1948 г. рукоположен в иеромонаха и послан в Англию духовным руководителем Православно-англиканского Содружества св. Албания и прп. Сергия. В 1956 г. стал настоятелем храма Успения Божией Матери и всех святых в Лондоне и остается им до сего дня. В 1957 г. хиротонисан во епископа Сергиевского. С 1962 г. – архиепископ, правящий архиерей созданной на Британских островах Сурожской епархии. С 1966 г. – митрополит, в 1966-1974 гг. – экзарх Патриарха Московского в Западной Европе. В 1974 г. по собственному желанию освобожден от обязанностей экзарха. С тех пор продолжает окормлять непрерывно растущую паству своей епархии, а также посредством книг, радио– и телебесед проповедует Евангелие во всем мире. Имеет многие награды Русской Православной Церкви, братских православных Церквей, Англиканской Церкви. Почетный доктор богословия Абердинского университета (1973 г., Великобритания) «за проповедь Слова Божьего и обновление духовной жизни в стране» и Московской духовной академии (1983 г.) «за совокупность научно-богословских и пастырских трудов», а также Кембриджского университета (1996 г.) и Киевской духовной академии (2000 г.).

От редакции

В зрелом богословии митрополита Антония прежде всего хотелось бы отметить три особенности.

Наставление народа Божия всегда считалось неотъемлемой частью епископского служения. От Древней Церкви до нас дошёл блестящий пример таких наставлений - огласительные и тайноводственные поучения иерусалимского святителя Кирилла. То, чем послужил в IV в. святитель Кирилл, в наше время стало предметом ревности Митрополита Сурожского Антония. Вышедшие два тома его “Трудов” представляют митрополичью практику оглашения и тайноводства, причём во втором томе больше тайноводства, то есть углубления в то, что составляет церковную жизнь во Христе.

Начало книги знакомит с её автором, сообщая главное о нём. И не только биографические сведения. Всякий, кто прочтёт последние строчки раздела “Вместо предисловия”, может увидеть смирение Митрополита по тому, как Владыка советует относиться к нему - Высокопреосвященнейшему иерарху - своему подчинённому, приходскому священнику. А смирение как главная христианская добродетель является показателем всего, так сказать, внутреннего климата личности.

В духе смирения Владыка проводил последние беседы (раздел “Вместо введения”), на которых он предупреждал слушателей: это больше моё вопрошание, “чем учение, которое я мог бы вам преподать”. Вопрошание его происходило перед Живым Богом и тайноводствовало, вело людей пред очи Спасителя. Его последние беседы освящали вдохновенным словом слушающих их. Владыка задавал вопросы, ставя людей перед Богом; он спрашивал так: вы когда-нибудь читали Евангелие так, чтобы оно до вас дошло как меч - и вы, может быть, не стали лучше, но стали иным?

Часть I “У порога” обращает внимание всех нас на таинство Крещения. “Могу ли я как бы обновить в себе обеты Крещения <…> новым подходом положить новое начало?” - спрашивает Владыка о том, о чём совсем немногие задумываются. Обеты Крещения ставят перед христианином задачу жить как Христов ученик, который не только будет “слушать Его мудрые и спасительные слова и наслаждаться ими, но (будет - Н. П. ) таким учеником, который услышит слово и мгновенно начнёт его исполнять”. Ученик идёт за Учителем, куда бы Он ни повёл, зная, что “Он никуда нас не зовёт, куда Сам не сошёл”. Владыка настаивает, что после Крещения нам надо перед собой ставить вопросы о Крещении, о том, как выполнить обет с особой ответственностью и углублённостью, потому что мы уже сочетались со Христом, и наша и Его жизни связаны тесными узами Крещения.

Тут есть ещё один момент. Крещением мы вступаем в Церковь, а наш грех ставит нас вне границ Церкви, так что можно быть крещёным и в то же время вне Церкви. Поэтому задача вступить в Церковь решается не только оглашенными, но и всеми нами в тот момент, когда мы ловим себя на совершении такого греха, который нас отлучает от Бога и исключает из числа Его людей. Тогда покаянием на исповеди мы можем быть приняты от Бога в общение церковное. Владыка признаётся, что практически на каждой Литургии он спрашивает себя: где я - с Христом в Его церкви или нет? Подобное духовное трезвение отличает всякий серьёзный христианский настрой.

В Крещении, как его толкует владыка Митрополит, крещаемому испрашивается дар, “чтобы всё, что составляло причину распятия Христова, для него стало ужасом и предметом отвращения” . Я верю владыкиному проникновенному толкованию таинства, и о нашей общей радости славлю Бога: этот испрашиваемый в Крещении дар помогает человеку каяться и сопротивляться греху. Если этот дар человек взращивает в себе, он может возвести его, страшно сказать, даже на высокую духовную ступень бесстрастия.

О покаянии Владыка говорит не только как о даре свыше, но как о нашем труде. Покаяние есть результат сотрудничества Бога и человека. «В служебниках XV–XVI веков есть разрешительная молитва, где говорится: “И прости его, Господи, в том, в чём он искренне покаялся”, - потому что это единственное, что можно простить. В том, в чём человек не каялся, а как бы замолчал, его простить нельзя, не потому что Бог не прощает, а потому что прощать нечего. Ты не приносил это на исповедь, и это вне исповеди останется». Поэтому важно принести на исповедь всё греховное, чтобы ничего во мне не осталось вне таинства, но всё вошло в Церковь, а значит в Царство Божие.

Издавна в Церкви перед Крещением проводилось оглашение - катехизические беседы на Символ веры, на молитву Господню. Святитель Филарет Московский оставил нам пример, как это могло осуществляться в XIX в. (филаретовский катехизис). Второй том “Трудов” содержит то, что можно вполне назвать катехизисом Митрополита Антония , его толкования на Верую и на Отче наш . Их отличает глубоко личное изложение основ нашей веры, Владыка обращается к прихожанам, говоря от “святых Отцов так, как он их пережил и, может быть, дополнил личным духовным опытом” (по справедливому слову публикаторов), а прихожане в конце огласительных бесед высказывают Митрополиту свои недоумения. И среди них попадается такое, что Владыка, услышав, говорит: “Я мог бы вам ответить, как мне раз ответил один человек: спроси Господа… Я отвечу как умею”. А надо сказать, у Владыки хватало умения отвечать на вопросы-нужды людей. В оглашении он был неутомим, его целеустремлённость в этом поражает как-то особенно.

Итак, “антониев” катехизис запечатлел опыт непосредственного, близкого общения архиерея с его паствой. Покоряет в катехизических наставлениях то, как полнокровно здесь воспринимается вер а: увер енность в невидимом, но существующем Боге; довер ие к Нему; вер ность Ему. Покоряет глубокое знание молитвословий, оно проявлялось и в том, как Владыка с легкостью обличает ложных друзей переводчика - те церковнославянские слова, которые созвучны русским, но обозначают совсем не то же самое. В молитвах Крещения есть прошение избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды (оно встречается не только здесь). Славянское н у жда не есть русское нужд б , а русское насилие (ср. понуждение ). Мы на ектеньях просим Бога избавить нас от скорбей, гнева и насилия. До того, как я открыл рецензируемую книгу, я этого не знал.

Часть II “В доме Божием” раскрывает суть происходящего в Церкви, прежде всего на богослужении. Самые посещаемые службы, вечерня с утреней и Литургия, прояснены Владыкой в своих существенных моментах. Говоря о вечерне и утрене, Владыка настаивает на том, что “главная тема всех служб - это свет: откровение света, сумерки греха, славное явление света во Христе”. И дальше Владыка, не слишком останавливаясь на деталях (чем грешат многие пособия по литургике), с исключительным знанием духовности прослеживает, как поток молитв на Всенощной попеременно являет человеку свет, сияние, славу Божества, человеческого призвания и, с другой стороны, нашу помрачённость грехом, из которой выход один - взывать к Богу о просвещении нашей тьмы.

Митрополит Антоний даёт мистико-аскетическое толкование служб, что позволяет верующим полноценнее участвовать в церковных молитвах, чувствовать их отношение к нашей жизни, а не только к отдалённым от нас толщей времени событиям библейской и церковной истории. Такие толкования большая редкость и нужда в них особенно велика. Без них служба легко превращается в предмет эстетического любования: вот знаменного пения догматик, вот концертное славословие, вот искусно расшитые облачения, вот прекрасный древностью своей обряд каждения храма, в то время как красота службы не должна нам заслонять её цель.

Равно и уставность службы нельзя превращать в культ Типикона: только бы вычитать и пропеть всё, что положено. У блюстителей Устава нередко образуется чувство удовлетворённости своей службой Богу. Но «с Богом “квитым” нельзя быть», - убеждён Митрополит. Когда Владыка даёт описание утрени, он готов (с оговоркой) поступиться мирной ектеньей. “За шестопсалмием <…> должна следовать - великая ектенья <…> её можно опустить, когда утреня следует за вечерней”, - утверждает Владыка. И в его замечании звучит не желание повыкидывать из службы побольше молитв, дабы разбежаться скорее по домам к ненаглядным телевизорам, а рассуждение человека, вникшего в строй богослужения, могущего объяснить, что нарушит порядок богослужения, а что нет. Когда сам Митрополит служил всенощную без мирной ектеньи на утрени, его сокращённое, но благоговейное служение оставалось полновесной жертвой уст, ничуть не уступающей долговременному уставному чинопоследованию.

Это потому, что Владыка старается не терять из виду цель богослужения: “Вся цель молитвы - не пробраться с одного конца богослужения к другому, но углубиться всем своим существом в те чувства, которые богослужение должно было бы родить в нас”. Отметим, что под чувствами здесь имеются в виду не пышные эмоциональные реакции по поводу и без повода, а живой изнутри отклик на молитвы, совершаемые Церковью.

Литургию Владыка называет средоточием жизни во Христе. Достаточно подробному духовно-практическому толкованию Литургии в книге посвящено порядка ста страниц! Существо литургии в объяснении Митрополита можно бы выразить догматико-аскетическим понятием обожения . Владыка говорит об этом таинстве веры в словах общедоступных, но глубоких. “Друг - это тот, которого ты признаешь равным с самим собой. И вот вокруг стола Тайной вечери Христос принял учеников как друзей Своих, сравняв их любовью, среди них - и предателя. Это отношение Христа с Иудой разбилось уходом Иуды, не отказом Христа”.

Итак, Господь принимает нас как равных Ему, невзирая на наше недостоинство. Он принимает нас, чтобы даровать нам возможность обожения. “Господь под таинственным видом хлеба и вина предлагает нам приобщиться Ему Самому, то есть не только разделить с Ним то, что у Него есть, но с Ним разделить то, что Он Сам есть, стать через это приобщение тем, что Он Сам есть. Как Афанасий Великий говорил, Бог стал человеком, чтобы человек стал богом”. Рецензия не позволяет подробнее остановиться на путеводителе по Литургии , который нам предложил владыка Антоний. Перейдём к следующей части.

Часть III книги поясняет, как можно выстраивать свою жизнь, исходя из того сокровища, которое мы обретаем в Церкви Христовой. Часть эта называется “Евангелие в жизни” и посвящена прежде всего вопросам аскезы. Некоторым кажется, что эти вопросы относятся не ко всем православным, а только к монахам… Они действительно относятся не ко всем: они не относятся к нам, “если мы не знаем, к какому Богу идти, или не стремимся к Нему, если Он - просто приятное дополнение к нашей обычной жизни или порой помеха”. Они не относятся к нам, если мы приходим в храм только за тем, чтобы нас обслужили, и недовольны, если обслуживают не так, как нам хочется. Недовольным полуцерковным людям Владыка замечает: “Ты жалуешься, что Церковь не есть организм любви, а ты сам - какая клеточка (церковного организма - Н. П. ): раковая или живая? Раковая, то есть такая, которая поедает другие <…> Вот первый вопрос: вокруг меня есть какие-то люди - как я их люблю? Кто в центре - я, любовь или они?”. При христианском церковном подходе должны быть - они.

Большой ошибкой будет, если мы под видом аскезы захотим у себя «выработать сентиментальные порывы к “младенцу Иисусу”, к “сладчайшему Иисусу” или “страждущему на Кресте Иисусу”. Вопрос (аскезы - Н. П. ) в том, чтобы научиться любить». Аскеза и есть школа любви. Ошибкой будет, если мы сведём всё христианство к одному учению, потому что христианство - “это не мировоззрение, это образ жизни”. А жизнь непросто складывается, есть в ней взлёты, есть и падения. И очень существенно, как себя ведёт христианин с Богом после падения. “После каждого падения я обращаюсь к Нему без отчаяния, потому что знаю, что Он не надсмотрщик, а Спаситель. Вот каково взаимоотношение”, - говорит Владыка. Это вселяет надежду и вливает силы в тех, кто решился следовать за Христом.

Завершительная часть книги в своей логике не могла обойти тему благотворного воздействия христианина на тех, кто живёт в мире сём, то есть миссионерства. Первая часть книги “У порога” храма, вторая часть - “В доме Божием”, а третья - “Евангелие в жизни” - рассказывает о том, что происходит, когда верующий пришёл в дом Божий, приобщился благодати и выходит в мир, к тем людям, которых Бог доверил ему понести, привести к свету.

Даже если мы сообщаем людям одни лишь церковные слова, не всё равно, как мы это делаем. Церковное слово, обращённое к людям, должно рождаться из внутреннего опыта, а не из хорошей памяти и профессиональных навыков агитатора-сладкопевца. Владыка вспоминает: «В одном московском храме служил дьякон, и первую ектенью он пел, как концерт. Когда он вернулся в алтарь, я ему сказал: “Отче, так молиться нельзя! Говорите с Богом, а не пойте Ему песенки”. И он мне ответил: “Я певец из консерватории и приношу Богу самое лучшее, что у меня есть”. Не дай Бог! Этого нам не нужно». Трудно нам разобраться, какого приношения от нас ждёт Бог. Нам часто кажется, что мы вроде бы это знаем, а на поверку выясняется, что мы горько ошибаемся.

Трудно по-настоящему сказать слово из Служебника, ещё труднее сказать его без книги в руках, от себя. А ведь мы все этим занимаемся, в некоторых случаях это наша обязанность (например, родители должны проповедовать Христа детям, священник - прихожанам). «Когда мы проповедуем, когда мы читаем богословские лекции, недостаточно людям говорить: святой Иоанн Златоуст говорил то-то <…> Серафим Саровский сказал то-то. Потому что люди, слушая, смотрят на нас и думают <…> “И напрасно говорил! Если единственный результат речей этих духовных лиц - этот человек, то не стоит их читать”», - с горькой откровенностью замечает владыка Антоний. Церковная проповедь источником, учителем своим имеет Христа. Как же Он проповедовал? “Он не ходил, стараясь вызвать вокруг Себя восторг, вдохновение, собрать учеников, которые бы шли в бой. Он каждого оставлял свободным. Он был весь внутри Себя, Он говорил то, что каждому может быть спасением, но <…> никого не старался приманить”. В этом величие Христа и христианства.

Не только слова Владыки красноречивы и доходят до глубин человеческой жизни; его фотографии, размещённые в книге, также говорят сами за себя. Упомяну лишь об одной. В московском Богоявленском соборе Владыка сфотографирован перед могилой Патриарха Сергия. Он стоит с благоговением и такой скорбной серьёзностью, как стоят у гробницы Святителя-исповедника. А ведь Митрополит Антоний всю жизнь провёл за рубежом, в условиях свободы вероисповедания, но даже там он соучаствовал в страданиях и несвободе Русской Церкви и понимал, чего стоило Патриарху Сергию нести во время гонений тяжкий патриарший крест.

Рецензируемая мною книга издана с любовью к наследию Владыки. Пользоваться книгой помогают подробный именной и тематический указатель. Приведена библиография по основным изданным трудам Митрополита и о нём. И ещё одна черта. Владыка был полиглотом, проповедовал на английском, французском, немецком… Всегда непросто бывает переводить то, что связано с опытом таинственного богообщения, то, что сказано на грани с невысказанным и несказанным. В этом отношении книга является шедевром переводческого искусства. Если, читая её, не отслеживать примечания внизу, то нельзя сказать, где беседы Владыки даны в оригинале, а где в переводе. Своим необыкновенным проникновением в язык, выражающий опыт Митрополита Антония, переводчики начисто стёрли языковой барьер, чем нельзя не восхититься.

Не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что второй том “Трудов” получился ещё сильнее, чем первый, в нём прочитываются новые стороны жизни и служения Владыки. Во всяком случае, обобщая, можно сделать вывод: два тома “Трудов” Митрополита Антония обладают энциклопедическим охватом всех сторон духовной жизни современного православного христианина, основываются на опыте библейском и святоотеческом, будут внятны всякому, кто желает узнать, что в жизни нашей самое главное. У нас появилась не просто ещё одна новая книга, у нас появилась новая святыня, прикосновение к которой, проникновение духом которой наполняет нашу помрачённую жизнь светом.

На этом я завершаю рецензионное описание и осмысление вышедшей книги. И прошу прощения, но после объявленного конца рецензии я выйду-таки за её рамки, сказав о том, что хотелось бы не только прочитать, но и услышать от Владыки (в смысле выпуска не только книги, но кассет и дисков).

Это, во-первых, Всенощная и Литургия, как их Владыка лицом к Лицу Божию служил. В них ощутимы такие редкие по нашему оскудению чувства - страх Божий и настоящее благоговение, происходящее от восприятия Святыни Господней. Это, во-вторых, проповеди на Литургии, они сильно отличаются от многих уже выпущенных аудиозаписей его бесед. Владыка изнутри Литургии даёт нам огненное слово своими подвижническими причастившимися Христу устами. В конце Литургии он другой, чем вне совершения этой Божественной службы.

Это, в-третьих, звукозаписи бесед последних лет, потому что в них, думаю, исполняется то же намерение, какое было в последних беседах у архимандрита Софрония (Сахарова). Отец Софроний сообщал в своих последних беседах не свои пастырские проповеди о Боге, а сам свой опыт пребывания в Боге . Эти беседы были сначала изданы книгой, а теперь, к вящей радости, часть их появилась в виде звуковых файлов. Хорошо бы воспринять атмосферу последних бесед Митрополита с плёнки, а не с бумаги, - хотя я и не устаю повторять многократное спасибо издателям рецензируемой книги за включение в неё последних бесед. Надеюсь, что звуковое издание станет делом ближайшего будущего. Надеюсь, потому что твёрдо знаю - хранители наследия Владыки усердно трудятся в издании и распространении тех многих плодов жизни Митрополита-подвижника, которыми он так щедро делился со всеми людьми.

Под причиной распятия, конечно, понимаются не политико-религиозные соображения иудейских и римских властей насчёт Иисуса Христа, а то, что касается нас, а именно наши личные грехи. Христос распялся, чтобы освободить нас от греховного плена и вселить в Царство Божие, а не из-за того, что в кулуарах власти решили Его убить.

Annotation

Митрополит Сурожский Антоний

Предисловие

Биографическая справка

От редакции

Богословие митрополита Сурожского Антония в свете святоотеческого Предания

Основные темы настоящей книги

Сокращенные названия библейских книг

Материя и дух

Человеческие ценности в медицине{17}

Вопросы медицинской этики{21}

Смерть{25}

Оживший из мертвых{35}

Православная философия материи{49}

Тело и материя в духовной жизни{50}

Перед лицом страдания{57}

Пастырь у постели больного{58}

О стигматах{63}

Вопрошание

Вопрошание и сомнение{68}

Православие и западный мир{72}

Диалог атеиста с христианином{75}

Бог под вопросом{82}

Без записок{86}

Об истинном достоинстве человека{104}

Вера Божия в человека{105}

Самопознание{109}

Внутренняя устойчивость{114}

Что такое духовная жизнь{121}

Духовное руководство в Православной Церкви{132}

Итоги жизни{134}

Святость{140}

О призвании человека{146}

Примирение всей твари{149}

Мы должны нести в мир веру{151}

О свободе{156}

Созерцание и деятельность{162}

Служение христианина в секулярном обществе{171}

О подвиге любви{174}

Таинство любви{176}

Вопросы брака и семьи{182}

Слово Божие

Мысли при чтении Священного Писания{186}

Уроки Ветхого Завета{192}

О Евангельском благовестии{193}

«Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия»{199}

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Первые прошения Молитвы Господней{210}

Зов Божий и путь спасения{216}

Размышления на пути к Пасхе{220}

Пути Божии

О творении и спасении мира{225}

День Седьмой{231}

О Воскресении Христовом{233}

Красота и материя в их взаимоотношении с Богом{238}

Жизнь и молитва – одно{301}

Молитва и деятельность{302}

Мужество молиться{310}

О Молитве Господней{320}

Молитвенное предстательство{335}

Вечерняя молитва{338}

Проповеди

«Проповедник должен говорить о том, что является его опытом Бога»{339}

Слово пастыря{342}

Новогодний молебен

Проповедь в неделю перед Рождеством Христовым{344}

Рождество Христово

Сретение Господне{345}

Крещение Господне{347}

Преображение Господне

Благовещение – Великая пятница{348}

Вербное воскресенье

Страстная седмица

Благовещение – Светлый Понедельник{354}

О Марии Магдалине{356}

О радости Христовой{358}

Вознесение Господне{359}

О Вознесении Господнем и Пятидесятнице{360}

Рождество Божией Матери{361}

Успение Божией Матери

Праздник иконы Божией Матери «Нечаянная Радость»{362}

Воздвижение Креста Господня

О страхе Божием{364}

О Евангелии{365}

О встрече{366}

О чуде{368}

Проповедь новобрачным{369}

О теле{371}

Об ответственности христиан за весь мир{372}

О покаянии{373}

О войнах{375}

О послании Патриарха Алексия к молодежи{377}

Панихида по морякам, погибшим на подводной лодке в Баренцевом море

День всех святых, в земле Российской просиявших{378}

День новомучеников и исповедников Российских

Библиография

Указатель имен

Митрополит Сурожский Антоний

Предисловие

Биографическая справка

От редакции

В зрелом богословии митрополита Антония прежде всего хотелось бы отметить три особенности.

Евангелизм. Эта особенность выражается прежде всего в том, что проповеди и беседы митрополита Антония построены совершенно прозрачно: все богословские концепции христианских и иных религиозных культур, с которыми митрополит Антоний зачастую спорит или беседует, все литературные аллюзии о...

Быстрая навигация назад: Ctrl+←, вперед Ctrl+→