Строгая радость подвига. Беседа со священником Николаем Денисенко

Да, я монах и я воспитываю детей. Так сложилась моя жизнь, и я очень рад тому, что у меня есть. Моя жизнь мне не принадлежит, я принадлежу детям. И наверное, это тоже по-монашески. Монах не должен заниматься только собой и своим бытом, а ему нужно все время посвящать другим людям. Когда качаешь ночью ребенка, вспоминаешь, что в это время обычно подвижники благочестия молятся, то тоже начинаешь совершать молитву, при этом делая еще полезное для других. Времени на богослужение у меня предостаточно, потому что большую часть своего времени я нахожусь с детьми. А как мы Богу служим? Только ли это молитвы и священнодействия? Мы служим Богу через людей. Я служу Богу через ближних, которые окружают меня – это то же самое богослужение.

Но вот один батюшка, выступающий по телевизору, оказался совсем юный, и боевой офицер Бурков, конечно, усмехнулся:

“Ну чему этот молодой священник, безусый юнец, может меня научить? Вот я прошел огонь и воду, и медные трубы, а он что? Салага, моря не видал!”. Но все-таки слушал, слушал и… «в какой-то момент почувствовал, что я, со всем своим жизненным опытом, дурак-дураком по сравнению с молодым священником, через которого Бог говорит! Несколько позже до меня дошло, почему: он говорил не свое, а Слово Божие, а в нем – истинная сила».

В 20 лет я крестился и понял, что курение – это грех. Я бросил курить, не курил полгода и уже начал превозноситься над друзьями, желающими бросить, но сам вскоре сорвался. Другой раз я бросал курить так: я выбросил пачку сигарет в урну и думаю – все больше не буду. Прошел несколько шагов, крайне пожалел о безрассудном поступке, но залезать в урну мне было неудобно, поэтому я с нетерпением добежал до сигаретного ларька, купил сигареты и успокоился. Я понял: у меня полный паралич воли.

И думаю – что же мне делать бедному? Никто не мог мне дать совета! И только у Нилуса я прочитал о том, как он бросил курить в связи с болезнью жены. Она около месяца лежала с высокой температурой, таяла на глазах. И он упал на колени и стал молиться Пресвятой Богородице: «Исцели мою жену, а я совершу жертву – брошу курить, но я не смогу этого сделать сам, помоги мне!» После этой молитвы он застал жену исцеленной, с холодным лбом, а он будто и не курил никогда, и больше к курению не возвращался.

Знаете, каждому свое. Христианство, православие – оно для всех слоев населения: и для эстетов, и для простецов, для академиков, шахтеров, для молодых, для старых, для русских, для французов. Православие универсально. Это вера, которая может найти дорогу к сердцу, если человек готов сердце открыть. И этот грандиозный в архитектурном отношении храм может быть домом как для местных сельских жителей, так и для людей с высоким образовательным уровнем и большими эстетическими запросами.

Я считаю, что культурный потенциал храма в Подмоклово – способ сделать его миссионерской «приманкой». Кто-то придет полюбоваться красотой и удивиться месту, а потом проникнется богослужением, а может быть, увидит, как общается приход. Мы же здесь устраиваем фестивали под открытым небом, трапезы, молодежные трудовые слеты. Такая общинная жизнь, если с ней познакомиться, может дать почувствовать, что есть христианство по своей сути.

Один замечательный депутат предложил похлопотать о хорошей детской площадке, а над ним смеются: «Дурачок». А почему смеются? Потому, что на его фоне они начинают выглядеть не очень.

Я вот тоже такой «дурачок». Глядишь, больше «дурачков» соберется, и что-то сдвинется с места.

Вот такая ситуация. Шахта. На ней отработал житель Моспино Александр, и ему уже пора было выходить на пенсию в 45 лет. Оставалось около месяца до нее. У него жена, двое сыновей. Работяга, трудяга. Он шел со смены, и в этот момент его осколком разрезало буквально пополам… И когда меня пригласили его отпевать, о чем я думал? Вот лежит он в гробу. Человек, который вчера еще был живой. Два сына его стоят. Жена… А за что он погиб? Что он плохого сделал? Что он сделал такого, что его нужно было убить, разрезав из «Града» пополам? Он совершил преступление? И вот я отпеваю его, и в это время опять начался обстрел…

Люди не понимали, что вообще происходит. Полное безумие. На вопрос «За что?» не мог ответить никто. Когда шла Отечественная война, было понятно: вот немцы, вот мы. А здесь было полное безумие, абсолютно алогичное действие, не поддававшееся нормальным человеческим объяснениям.

Иеромонах Феодорит (Сеньчуков). Фото: Фома / www.foma.ru

Как-то мы тяжелобольного пациента перевозили из психиатрической больницы. У него была тяжелая пневмония, он фактически (но не окончательно) находился без сознания. Причем это был больной со старческой деменцией, а не с серьезными психическими заболеваниями типа шизофрении. Вот мы его везем, оказываем какую-то помощь в дороге. И вдруг видим, что наш пациент приподнимается на носилках, смотрит куда-то в угол глазами, полными ужаса, пытается защититься от кого-то. Он явно увидел нечто ужасное. Начинает отбиваться, ему страшно. Потом замирает, остановка сердечного ритма. Мы реанимируем, довозим до Института Склифосовского, где он умирает.

Со мной был фельдшер, который всегда сомневался в существовании потусторонних сил. И он сказал: «Я не знаю, есть ли ангелы, но бесы есть, это точно. В этом сегодня убедился».

У меня был случай, когда я в 2008 году по приглашению незнакомых турок ездил в Турцию в качестве священнослужителя «искать клад».

Эти самые незнакомые турки приехали к нам в Алма-Ату, пришли в епархию и сказали, что у их дедушки есть какой-то клад, который они «видят, но почему-то не могут взять», потому что клад христианский. Чтобы его взять, надо, мол, чтобы христианский священник почитал Инжил (Евангелие). В епархии спросили: «Поедешь с ними?» Я согласился, мне было интересно и с миссионерской точки зрения – почитать для них Евангелие.

Но оказалось, во мне видели какого-то шамана-кладоискателя, который должен был найти им какой-то клад, неведомо где зарытый.

— Нет, мы постились очень строго, — говорит благочинный Лужского округа, настоятель собора Воскресения Христова в Луге отец Николай Денисенко . — Что вы! Даже и подумать не могли, чтобы съесть что-нибудь скоромное. И родители вовсе не боялись, что строгий пост плохо повлияет на детский организм. Наоборот: они верили, что чем усерднее исполнять церковные правила, тем нам же будет лучше. Даже в Страстную седмицу, в конце её, когда по всему дому стоит запах готовящихся пасхальных лакомств и дети порой плакать начинают, так им хочется чего-то вкусного, — нет, даже и тогда родители твёрдо стояли на своём. И ничего дурного из этого не получилось: мы с сестрой выросли не хуже прочих!

— Да как же нынешнему школьнику поститься: ему же в школьной столовой постного не предложат…

— А ведь сейчас считается, что детям поститься вредно, да и взрослым то и дело даётся поблажка… Может быть, сейчас времена другие — в этом всё дело?

— Времена действительно изменились. Мы росли в годы хрущёвских гонений, когда вся жизнь у детей священника была — ну, подвиг не подвиг… Во всяком случае она постоянно требовала твёрдости душевной. Не знаю, как у кого, а у нас детские годы были непростыми… Вот миновал строгий, суровый пост, за ним радостная — по-настоящему радостная! — Пасха… Даже простое яичко кажется невероятно вкусным после настоящего поста, а у нас на пасхальном столе были не только яйца: родители старались, чтобы разговление было богатым. Так вот, миновало весёлое пасхальное застолье, в понедельник — в школу, а там перед началом занятий — линейка: «Кто на Пасху был в церкви? Шаг вперёд!» Мы выходим… Горько об этом вспоминать. Могли хлеба в магазине не дать: в хрущёвские годы трудно бывало с хлебом; приходишь в магазин, а тебе: «Семье священника хлеба нет!» Однажды сестре поставили двойку за отлично написанное сочинение — просто так, в плане борьбы с религией. Отец не побоялся, взял сестрину тетрадку и поехал в Новгород к уполномоченному. А там в ту пору знаете какие были уполномоченные? Из бывших начальников тюрем — на них смотреть-то было страшно… Но отец настоял на своём: сочинение пересмотрели, оценку исправили.

— Я слышал, отец ваш был непростым человеком…

— Что значит «непростым»? Его Господь вёл всю жизнь. Сам он родом с Украины, во время войны ещё подростком увезли его в Германию. Как мать о нём убивалась! И, как женщина верующая, ходила к знаменитому в тех краях старцу Лаврентию — святой Лаврентий Черниговский — знаете, наверное? Старец сказал моей бабушке: «Ты за сына не тревожься — он жив, хоть и страдает сильно. Но домой вернётся обязательно, ты только жди!» И действительно, чего только отец в Германии не натерпелся! Но всякий раз, когда дело шло к его гибели, Господь вмешивался и чудесным образом отводил беду. Однажды немец решил его за что-то расстрелять. Вывел в поле, приказал копать могилу, приготовил винтовку… И вот уже и винтовка поднята — откуда ни возьмись является другой немец и тому, первому: «Ты что здесь делаешь! Иди скорее шнапс пить, а то без тебя всё выпьют!» Тот приказал отцу не отлучаться и побежал пьянствовать. Отец постоял-постоял, потом взял лопату, закопал могилу и ушёл. И больше его этот немец не трогал. В другой раз он пережидал в бомбоубежище авианалёт. Бомба попала прямо в убежище — все погибли, он один целым остался. Он работал на фабрике, в условиях сравнительно неплохих, но тут его решили перевести в лагерь, откуда живым никто не возвращался. Погрузили их партию в машину, — и тут мотор заглох. Пока чинили, пока искали новую, дело само собой замялось и отец остался на фабрике… Вернулся домой с твёрдым намерением: «Раз Господь так меня берёг, буду оставшуюся жизнь служить ему. Стану священником». Принял сан… Но этот путь у него тоже был очень нелёгким… О нём книгу можно писать: как ему Богородица являлась, как он служил в Новгородской епархии, в глухой деревеньке… И в эту глухомань к нему столько народу приезжало за молитвой, за советом — из Ленинграда, из Москвы, Вологды, Ростова… А как отец ездил по району, когда нужно было причастить больного: на машине, потом на моторной лодке по реке, потом на лошадях по лесу — и только так добирались до деревни. И обратно тем же порядком: одна церковь была на район. А как хоронили покойников в весеннее или осеннее бездорожье? — лошади вязнут в грязи… Делали особую волокушу: на сани клали еловые лапки, на них ставили гроб, батюшка рядом садился, и трактор тянет всё это сооружение на кладбище…

Всё это было у меня перед глазами, всё проходило через моё сердце, но, знаете, никакого страха во мне не было, и когда пришла пора, я не задумываясь выбрал путь священника…

— Вы ведь тоже начинали ещё в годы гонений?..

— Ну, в ту пору таких явных репрессий уже не было, но бед всевозможных хватало. Вот вы говорите — Пасха… А вы знаете, что здесь, в Луге, у меня несколько раз ночное пасхальное богослужение бывало сорвано? И это ещё совсем недавно — в начале 80-х… Представьте себе: Пасхальная ночь, только что закончился крестный ход, а рядом, в клубе, закончились танцы. Вся молодёжь, изрядно разогретая и танцами и вином, валит в храм. В храме стоит шум, гам, начинаются драки — мы зовём милицию, но та не спешит являться… Снаружи кто-то начинает бросать камни и бутылки в окна… Что тут делать? Несколько раз служба срывалась. В конце концов мы придумали: окна на Пасху стали закрывать металлической сеткой, а пьяных от храма отгоняли своими силами ещё на подходе. Причём, чтобы не устраивать скандал, делали так: говорили молодёжи: «Как только начнется богослужение, двери закроем до утра. Хотите провести всю ночь в храме? Будете с нами молиться?» Желающих не находилось — все мирно поворачивали обратно.

— Вам Господь не давал забыть, что христианская жизнь — это подвиг, что всякую Пасху надо выстрадать. А мы, похоже, начинаем это забывать… А в результате и Пасха проходит мимо нас: всё чаще слышишь от людей, что никакой пасхальной радости они на службе не испытывают, что праздники не задевают сердца…

— Своих трудностей и сейчас хватает, но ведь дело даже не в них… Беды и скорби у каждого есть — и у церковного человека, и у нецерковного. Но христианину должна сопутствовать радость от своего духовного подвига, от общения с Богом, от сознания величия Божия. Её надо взрастить у себя в душе, чтобы вместе с апостолом Фомой сказать: «Господь и Бог мой!» Эта будет Пасха не внешняя, не человеческая, а духовная, ангельская. Люди всё ещё по-язычески подходят к Богу: «Я столько молился, а мне не повезло. Я столько постился, а у меня такое искушение в семье!..» Это чисто языческое у нас: мы постимся и ждём, что Бог в ответ пришлёт нам благодарственную грамоту с печатью. Надо честнее относиться к своей жизни, к своей душе. Но сейчас много говорится о том, что пост — он не в воздержании от пищи, а в укрощении души… И всё-таки когда говоришь с верующими о посте, ни одного вопроса о духовном от них не слышишь… Людей интересует одно: что можно есть, а что нельзя… Значит, для них это по-прежнему важно. И, значит, важно напоминать снова и снова: «Благодать приходит через смирение, а смирение — через строгость и воздержание!» Без строгости мы никогда не почувствуем эту несказанную радость. Ведь взять прп. Серафима Саровского: он Пасху круглый год ощущал, а почему? От строгости своей жизни. Питался одной травой, а в душе и на устах непрестанно: «Христос Воскресе!» Для него Пасха продолжалась круглый год. Пасхальная радость не похожа на простую человеческую радость: это чувство небесное, его словами не объяснить.

Бед же хватает и сегодня. Вот наш Воскресенский собор: изу-мительное по красоте здание — второго такого в Луге нет. Но он до сих пор не восстановлен, и нет желающих помочь нам в его возрождении: ни администрация, ни предприниматели не спешат украсить родной город. И сердцем переживаешь, что люди не ценят труд своих предков. Но работа идёт — чудом Божиим, но идёт: к Пасхе надеемся завершить колокольню. Как-то по копеечке деньги появляются… Что же нам — плакать прикажете на Пасху, что храм до сих пор не восстановлен? Нет, мы лучше будем радоваться, что Господь даёт нам сил трудиться, что Он посылает нам какую-то помощь… Хоть капельку, да мы сделали — Бог позволил нам потрудиться, — и это достойная причина для радости. Так и всем советую: Бог дал нам возможность потрудиться Ему Великим постом, — будем радоваться этому. Бог позволил нам дойти до праздника Пасхи — это тоже радость. Радость рождается из подвига — понесём же то, что нам дано, и радость не минует нас.

Вопросы задавал Алексей Бакулин

- Роман Пушкина «Евгений Онегин» называют «энциклопедией русской жизни». Так вот там читаем о супругах Лариных: «Два раза в год они говели». А как часто нужно причащаться сегодня? 5 раз – в посты и в день именин – достаточно?
Прежде всего, хотелось бы обратить внимание боголюбивых читателей на то, что практика Причащения Святых Христовых Таин не была постоянной на протяжении истории Христианской церкви. Так, в ранний период, верующие причащались каждый день, храня Святые Дары дома. Однако в дальнейшем эта практика была заменена другой – причащались несколько раз в неделю. В воскресенье – все и обязательно. Кто не причащался без уважительной причины более двух недель, считались отпавшими от Церкви. К сожалению, в XVIII веке в России утвердился обычай приступать к Причастию только раз в год. Он был закреплен в правилах подготовки к этому великому таинству, которые предписывали серьезно потрудиться, постясь и молясь. Бесспорно, имея любовь к Богу, раз в год можно на неделю воздержаться от скоромной пищи, прочитать необходимые каноны и акафисты, сходить к батюшке на исповедь и как награду за понесенные труды получить Святое Причастие… Но, есть и другое мнение по этому важному вопросу. Некоторые отцы считают, что Божественные Дары отнюдь не награда, а лекарство для страждущей души.
Каждый из собственного опыта знает, что при приеме прописанных врачом таблеток важна регулярность. Каким бы хорошим не был медицинский препарат, но если его принимать несколько раз в год, перспектива исцеления не велика, а вероятнее всего и вовсе невозможна.
Сейчас немалая часть духовников рекомендует причащаться регулярно и не реже раза в месяц, а по возможности, и каждую неделю. При этом подготовительный пост может быть уменьшен до одного дня и вычитано только «Последование ко Святому Причащению», напечатанное в Православном молитвослове. Если идут праздничные дни (неделя Пасхи, Святки, сплошные седмицы) поста перед Причастием не положено, необходимо только вычитать указанное Последование.
В завершении хотелось бы напомнить добрый совет батюшки Серафима своим духовным чадам о том, что хорошо бы причащаться Святых Христовых Таин на каждый двунадесятый праздник и, конечно, на Пасху.

- И еще один вопрос о причастии. В воскресные дни в храме приходится наблюдать такую картину: молодые родители несут к причастию младенцев, но сами при этом не причащаются. А вот детей школьного возраста в храме уже меньше. Я так понимаю, что детки выросли, спросили маму-папу, почему они не причащаются, те не нашли, что ответить, и бывшие младенцы тоже перестают приобщаться Святых Христовых Тайн. Что бы Вы посоветовали родителям и младенцев, и отроков?
Народная мудрость гласит: яблоко от яблони недалеко падает. Известно, что родители учат детей не словами, а личным примером. Младенец чутко воспринимает атмосферу, царящую в семье. Если родители книголюбы, то вероятнее всего и подросший ребенок будет много читать. Если мама и папа увлекаются спортом, наверное, и ребенок будет к этому тянуться. Также и с верой в Бога. В этом важном деле, прежде всего, необходим добрый пример родителей. Если в семье благодатная атмосфера молитвы, то и ребенок вырастит богобоязненным, исполняющим заповеди Божии. Чадо, видящее с какой радостью его любимые родители приступают к Святым Христовым Тайнам, несомненно, повзрослев, будет поступать таким же образом и никогда не нарушит 5-й заповеди, гласящей: Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле.
В данном случае вопрос для родителей стоит так: кого они хотят воспитать? Либо человека, исполняющего заповеди Божии и устремленного в Царство Небесное, либо наоборот… Святое Евангелие говорит – третьего, увы, не дано… Глубокая ошибка не готовить ребенка для Царства Небесного и не причащать его Плоти и Крови воскресшего Спасителя. Без этого жизнь вечная невозможна (Ин. 6, 53).
Мне могут возразить: ну зачем же так категорично, мы Бога любим, носим крестик, перед сном, как бабушка научила, молимся, на Пасху и Рождество в храм ходим, свечи зажигаем, крещенская вода в доме есть… Дорогие мои, конечно, это неплохо, но хотелось бы большего… Трудно представить большое и красивое чувство у юноши, который про предмет своей любви вспоминает только несколько раз в год, носит фотографию возлюбленной в грудном кармане, но почти забыл о ней, только перед сном мысленно обращается к даме сердца давно заученной фразой: как хорошо, что ты у меня есть… Почти уверен, что большинство людей почувствуют в этом однозначную фальшь. И правильно – это так и есть. Бога надо любить горячо и искренне. И этому ребенка должны научить благочестивые родители, и прежде всего, личным примером. Так что всех милых родителей ждем на Причастие.

-Официальная позиция церкви: исповедь детей – с 7 лет. Можно ли исповедовать младенца в более раннем возрасте, предположим, в 5 или 6 лет?
Было бы наивным думать, что до 7 лет ребенок не грешит. Жизненный опыт подсказывает обратное. Уже в шесть месяцев от роду младенец может воспользоваться только что появившимися зубами, чтобы выразить недовольство любимой мамочке недостаточно мощным потоком молока из груди. Малыши, играющие в песочнице, будут отставать свое право на полюбившуюся игрушку всеми имеющимися у них в наличии силами и т.д. В ребенке, к сожалению, даже если он и крещен, может продолжаться действие первородного греха – гордыни.
В настоящее время в Православной церкви действует такое правило: ребенок приступает к исповеди с того момента, когда для него возможна критическая оценка своих поступков, но не позже 7 лет. Если в 4 или 5 лет малыш понимает, что кого-то обидел своим поведением и сожалеет об этом – ждем его на исповедь.

- Некоторые родители не хотят, чтобы их ребенок слышал о распятии Христа, о принесенной Им жертве, т.к. это негативно сказывается на психике юного создания. Чтобы Вы сказали этим чадолюбивым родителям?

Ну, во-первых, в молодом возрасте дети вообще не понимают что такое смерть. Мама и папа для них вечны, то есть будут рядом всегда. Они не могут представить иного. Но даже если печальное расставание произошло, то просто близкий человек уехал куда-то далеко и надолго… Любящий Бог защитил своею благодатию юные сердца от всецелого понимания трагизма смерти.

Во-вторых, не имея опыта страданий, отроки и младенцы не смогут понять ужаса страданий Христа. Дети ограничатся пониманием: Ему было больно.

В-третьих, основное внимание ребятишек будет сконцентрировано все же не на страданиях, а на чуде воскресения. Взирая на изображение распятия, они будут понимать, что это только сейчас Христос на Кресте, через мгновенье Сын Божий вознесется к Отцу.

Всецелое понимание Крестных мук может прийти только по молитве и притом — в зрелом возрасте. Кроме того, мне не приходилось лично видеть или слышать от других священников, что у кого-то из молодых людей случился нервный срыв после того, как он узнал о страданиях и смерти Иисуса Христа. Уверен, что подобное опасение является явно надуманным.

Записал Александр Дюжаков.

«Один как перст», — с горечью говорили еще наши предки. Неприятное это дело – остаться в одиночестве. Но одиночество бывает разным. Кто-то и в семье ощущает себя непонятым, ненужным.

Действительно, бывает одиночество вынужденное и по самочувствию, — говорит священник Сергий Резников из Успенского храма Красногорска. – Так вот, вынужденное одиночество надо использовать. Его ведь Бог дает.

Использовать – для чего?
-Чтобы понять свое духовное состояние и цель, к которой надо стремиться в жизни. И в нашем вынужденном одиночестве, и в монашеском отшельничестве человек сталкивается со своими внутренними проблемами, сложностями. То, что было раньше скрыто, вылезает наружу: злопамятство, уныние, какие-то ненужные воспоминания.

В каком смысле – ненужные?
-В духовном. Неполезные. В одиночестве мы начинаем прокручивать разные ситуации. Например, многие (в основном женщины) жалуются, что им плохо, начинают ругать правительство, маленькие пенсии. Все их бросили, в церкви никто не помогает. Идет ропот. Когда мы на людях, то это скрыто, настроение становится лучше. И забывается, что внутри есть какие непроявленные грехи. А тут они вылезают.

Что же делать?
-Правильно использовать это состояние. И иметь соответствующий настрой. Мы ведь начинаем видеть скрытое внутри для того, чтобы избавиться от той грязи, которая поднимается со дна. Как в стакане с песком, когда мы покрутим в нем ложкой. Многие люди считают, что они в церкви становятся все хуже и хуже, путая это состояние с видением греха.

То есть?
-Если в Церкви живешь искренней духовной жизнью, по-настоящему стремишься к Богу, то вряд ли становишься хуже (хотя, не нам об этом судить). Зато начинаешь видеть себя лучше и замечаешь много больше, чем раньше. Так вот, одиночество, используемое как дар, позволяет человеку увидеть муть, которая у него в глубине души, и принести на исповедь.

Звучит парадоксально – одиночество как дар.
-Любую ситуацию надо использовать как дар Божий. Мы обычно воспринимаем скорбные обстоятельства как несчастье, неудачу, жизненный сбой, от чего надо всячески отходить.

Да, избавиться – и побыстрей.
-А для человека духовного это дар Божий. Те таланты, которые нам даны для спасения, возможность проявить свою веру, поработать для Господа. Я уже как-то рассказывал в «Семейной православной газете» об одном подвижнике. И хочу повторить.

Это не будет лишним.
-У монаха был келейник, который его бил, отнимал хлеб. И в единственный день, проведенный без этого келейника, монах не благодарил Бога за отдых, а говорил: «Время прошло даром, я ничем для Тебя, Господи, не поработал!» Любую ситуацию Бог дает нам во спасение, смотрит, как мы будем себя вести. Он стоит за нею. Об этом очень хорошо говорится в завещании преподобного Серафима Вырицкого «От Меня это было». И если мы будем смотреть на жизнь немножко сверху, с духовной точки зрения, всякие обстоятельства нам пойдут на пользу. Поговорка «Что Бог ни делает, все к лучшему» — очень реальная.

Согласитесь, непросто остаться один на один – с собой.
-Да, с какой-то пустотой. Нам плохо, мы боимся этого состояния. Взором, обращенным внутрь, видишь, сколько там всякой дряни. Кстати, помните пример из газет? Кажется, в Лос-Анджелесе отключилось электричество – и полезло то, что сдерживалось законами, там стали грабить магазины. Это показывает, как наша человеческая природа испорчена грехопадением. И касается не только Америки. Сними у нас уголовную ответственность – и ужас, что может начаться!

Но вы говорили об отшельниках.
-Они стремятся к одиночеству, потому что в этом состоянии имеют возможность отбросить все, что мешает приблизиться к Богу. Отшельники тоже остаются со всеми своими грехами. Много свидетельств этому есть в житиях святых. Преподобных Сергия Радонежского, Серафима Саровского и многих других в отшельничестве преследовали бесы. Потому что один на один с бесами все наши отрицательные душевные качества вылезают… Многие спрашивают: какой смысл в отшельничестве – ничего не есть, мало спать?

Так какой же?
-Во-первых, увидеть, что мешает человеку стремиться к Богу.

То есть опять же свой грех?
-Да. А во-вторых, отбросить все для того, чтобы появилась вертикальная центростремительная, ведущая к Нему. В земной жизни нас все отвлекает от Бога. И я тут хотел прочесть один кусочек из притчи Святителя Николая Сербского «Земля недостижимая». В ней рассказывается о сербском капитане Спасе Спасовиче.

Интересно.
-Послушайте. «Темнота не мешала Спасу. С тех пор, как он оказался в неволе, капитан полюбил мрак и едва мог дождаться ночи, чтобы остаться в темноте и тишине наедине со своими мыслями. Он часами сидел на своей узкой койке, предаваясь молитве и размышлению. Своим самым близким друзьям он признавался, что ночь ему мила, как любовь матери. Мрак приносил свободу, невозможную днем, возносил над временем и пространством. Темнота скрывала тюремные стены, поглощала границы между странами и народами, границы между прошлым и будущим, прятала его тело от глаз и оставляла ему только душу. И он мог беседовать сам с собой без свидетелей. Тьма возносила его в небесные дали, откуда люди казались ему лучше, чем днем, вызывали жалость и соучастие. А соучастие украшает и людей, и всякую живую тварь под небесами. О блаженство ночи! О благословенная тишина! Не спеши, заря, не занимайся, день! Во мраке он был среди наилучших собеседников и без людей. Его самым лучшим и самым великим Собеседником был Господь»… Вот выражение того, почему стремились к одиночеству люди духовные, которые хотели быть ближе к Богу.

Ну что ж, это понятно. Давайте перейдем к иному одиночеству, когда у человека вроде бы есть близкие люди.
-Эта ситуация тоже очень частая. Например, существует много противоречий между взрослыми детьми и родителями. И, скажем, невестка начинает напряженно относиться к матери мужа, даже не пускает ее к внукам. Бабушки страдают, стараются не вмешиваться в жизнь детей, быть ласковыми, немногословными. И ничего не помогает. Они чувствуют одиночество. И опять же все это надо воспринимать с духовной точки зрения. Господь дает нам такую проблему для испытания веры и научения.

Чему?
-Прощению родных детей. Потерпим что-то – и это способствует искуплению наших грехов. Ни в коем случае не надо оправдывать плохие поступки. Вещи нужно называть своими именами. Но дальше мы не должны совершать ошибок, осуждая людей или унывая, отчаиваясь. Наоборот, следует молиться за них и за себя. Всегда – за них и за себя.

Почему?
-Потому что в отношениях участвуют минимум две стороны. И здесь Церковь – наша великая помощница. В ней человек никак не одинок, всегда имеет возможность беседовать с Богом, получать ответ, поддержку и укрепление, утешение. Часто в церковь приходят именно за этим. Уже потом начинается духовный рост и понимание: не свою волю надо стремиться исполнять, а Божию. Цель человеческой жизни в этом.

В Церкви мы молимся соборно – и эта молитва сильнее, чем индивидуальная. Молимся о том, чтобы Господь дал нам правильное понимание любой жизненной ситуации и чтобы мы получили от нее духовную пользу. Часто люди не чувствуют этого и начинают раздражаться: «Я хотел помощи, а ее нету!» Наша слабость в том, что мы действительно плохо чувствуем беды соседа, стоящего в храме рядом с нами. Не оказываем элементарной помощи друг другу, особенно духовной – помолиться.

Ее-то больше всего и не хватает.
-Но постепенно (я сужу по нашему храму) приход преобразуется в общину. Появляется что-то общее, люди начинают узнавать друг друга, спрашивать, как дела, какая семья, какие беды (хотя далеко не все можно открыть). Просят помолиться за них в трудных ситуациях – и начинается общение, которое органически вырастает изнутри. Живое, как в семье. Приходская семья начинает строиться.

А еще появляется сострадание. У нас недавно был такой случай. К Чаше подошла женщина, назвала свое имя – причем не христианское. Священника это насторожило, он спросил, исповедовалась ли она. Оказалось, нет. И одна прихожанка довольно громко сказала: «Какой великий грех – подходить к Чаше без исповеди!» Вдруг кто-то другой произнес: «Ну какой же это великий грех? Она же не знала». И люди отозвались именно на это: «Она же не знала!» Стали провожать женщину к исповеди.

Это, кстати, два типа реакции. Один – ближе к осудительному, а другой – к помощи. Очень важно помогать друг другу в любой ситуации. Особенно человеку, который нам что-то неприятное делает.
В первую очередь – молиться, чтобы он перестал грешить. И молитва никогда не бывает втуне. Может быть, она не сразу даст какой-то видимый результат, но Бог всегда слышит всякое слово – даже не вслух сказанное.

Отец Сергий, есть такая старая песенка — про одиночество вдвоем. Когда муж и жена — порознь.
— И это очень часто является причиной не просто ссор, но даже распадения браков. В современной жизни утеряно таинственное, мистическое понимание брака как малой церкви. Муж должен любить жену, как Христос — Церковь. И тогда он имеет духовное и нравственное право быть главой семьи.К сожалению, часто муж стучит кулаком по столу и требует подчинения, как полицейский. Причем его никто не уполномочил на это. Он сам себя назначил.

Тут есть выход?
-Конечно. Мужчина должен учиться правильно отвечать за семью перед Богом. Ведь руководить вообще и руководить семейной жизнью — значит нести ответственность перед Творцом. Это царское место.

Так откуда берется одиночество вдвоем?
-Мы с самого начала неверно строим семью. Нет стремления к единству. И это потому, что семья основана, к сожалению, на плотском и душевном стремлении друг к другу.

Разве этого мало?
-Бог благословил то и другое. Но без духовного единства все высыхает, распадается. Влюбленность держится несколько месяцев — и потом улетучивается. А христианская любовь, может быть, менее эмоциональна, но она предполагает глубокую внутреннюю общность. И соединяет людей не просто до конца этой жизни, а в вечности.

Можно изменить ситуацию на стадии одиночества вдвоем?
-Безусловно. Я знаю много хороших семей, которые были близки к распаду, но приход супругов в Церковь этот процесс остановил.

Обоих супругов?
-Начиналось, как правило, с одного. А потом тактично, мудро, с пониманием этот человек приводил в храм свою вторую половину. Причем, как правило, к тому же духовнику (так легче исправлять ошибки!). А в семье особенно ощущается одиночество. Потому что оно — с самым близким человеком.

Удивительно, но и дети иногда чувствуют себя одинокими — при маме и папе.
-Это происходит от неправильного воспитания. Интересную подборку педагогических советов я нашел в газете «Первое сентября». И даже читаю их на беседах с прихожанами.
Нам необходима элементарная педагогическая образованность. И уже к ней надо добавлять христианскую духовную составляющую. Но это труд. Приходится воспитывать прежде всего — себя. Знаете, по какому принципу? «Объясняешь, объясняешь — и сам поймешь» (улыбается).

Отлично!
-Когда родители дают себе возможность потрудиться, книжки почитать, узнать опыт других, помолиться, чтобы Бог научил правильно реагировать на поступки близких, — вот тогда семья становится единством мужа, жены и детей. И еще. Мы считаем, что надо учить ребенка слушаться. А распоряжаться своей свободой — не учим. Но ведь это самое главное. Рано или поздно он становится сам себе хозяином. Слушаться уже некого, а распорядиться свободой — не может. Не знает, где добро и зло, правда и ложь, хорошее и плохое. Дети не ощущают себя одинокими, если чувствуют единство семьи, помощь взрослых — и не сверху вниз, а дружескую. Надо тонко различать, где им приказать и добиться безусловного послушания, а где — проявить уважение к свободе ребенка, его праву выбора.

Это действительно непросто.
-Я помню, на рынке мальчик очень хотел купить себе красные замшевые ботинки (а нужна была обувь на дождь). Как отец ни говорил ему, что они будут промокать, он капризничал и требовал свое. Тогда отец решил пожертвовать деньгами, сказал: «Хорошо, давай купим тебе ботинки, которые ты хочешь!» И на следующий день при хождении по лужам они насквозь промокли. Сын сам увидел, что был не прав и, конечно, по-другому стал относиться к советам родителей.

Но мы возвращаемся к разговору об одиночестве.
-Из книги о преподобном Силуане Афонском видно: самые тяжелые страдания он испытывал не от физических перегрузок и боли, а от чувства покинутости Богом. Ему казалось, что Господь никак не откликается на его молитву. И когда он уже почти кричал от душевной боли, чувствовал себя совершенно одиноким, Христос вышел из иконы и утешил его каким-то словом. Чувство покинутости мгновенно ушло.

Преподобный Силуан говорил, что сгорел бы от Божественной любви, если бы Господь задержался рядом с ним.
-Да-да! В подобные моменты важно не отчаяться, а быть уверенным: «Господи, я погибаю, но знаю, что Ты меня можешь спасти!» Это относится ко всем нам.

И к тем, кто оказывается в самом тяжелом одиночестве — в старости?
-Оно часто застает нас врасплох — особенно при потере близких. И надо просто выдерживать это состояние, ведь Бог никогда не оставит, всегда поддержит. Ему виднее, когда и как. Иногда нам полезно что-то понять, связанное со смертью близкого человека. Ведь мы порой больше жалеем себя, чем его. Это мы лишены объекта своей любви, его заботы, внимания.

Все так. Но боль остается болью.
-И тут полезно пересмотреть свои взгляды на жизнь. В такой момент Бог дает нам без суеты, которая сразу отходит на задний план, подумать: а Кто дал нам жизнь? как прожить оставшееся время? каков смысл жизни? что — за ее пределами? Многие люди, отвергавшие Бога и считавшие, что это они сами всего достигли в жизни, на пороге смерти совершенно пересматривали свои взгляды. Никогда нельзя говорить: все, этот человек погиб, ведь он прожил безбожно. Потому что в последний момент в его сердце могут происходить такие процессы, свидетель которых — только Господь.

И ведь это несомненно.
-Одиночество в старости надо использовать для того, чтобы, образно говоря, прорваться сквозь душевную сферу — к Богу. У нас очень сильна душевная закрытость. Мы часто строим жизнь — без духовной составляющей. Для нашего поколения Булат Окуджава был символом ухода от плохой действительности — и все недовольство жизнью сладко растворялась в его душевности. Он действительно писал замечательные песни.

Сохранял в человеке — человеческое.
-Но мне было очень жалко, что он никак не прорывался сквозь душевную оболочку к Богу. Правда, в конце концов прорвался — и крестился. Пример подобного прорыва был и в моей жизни. Я прочитал стихотворение Пастернака «В больнице».

Вы тогда тоже лежали в больнице?
-Да. Пастернак — и душевный, и духовный. Там такие строчки:

«О Господи, как драгоценны
Дела Твои! — думал больной, —
Постели, и люди, и стены,
Час смерти и город ночной.

Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О Боже, волнения слезы
Мешают мне видеть Тебя.

Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук Твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень в футляр».

Замечательный прорыв. Явный. И одиночество — это та ситуация, в которой он может совершиться. Владыка Антоний Сурожский называет его — встречей.

И точнее не скажешь.
-Мы с матушкой Натальей, моей женой, смотрели в 80-х годах фильм о преступнике, который убил двух людей — ради обогащения. До суда он просидел год или два в камере-одиночке. Это привело к тому, что он пересмотрел все свои жизненные устои.

В фильме он говорил: «Я знаю, что меня приговорят к смерти. И воспринимаю это совершенно по-другому, чем раньше. Я сейчас люблю всех — и своих палачей тоже. Мне открылся Бог».
Меня тогда это взволновало. Господь дал этому человеку одиночество, чтобы в последние дни он понял, для чего и как надо жить.

И дай нам Бог, чтобы мы не убивали других для того, чтобы прийти к этому. Но из ваших слов вытекает, что общение — не всегда хорошо?
-Мы стремимся к нему. Но одиночество нам тоже необходимо. Не глобальное, как правило. Просто хочется побыть одному. Почти у каждого человека есть эта потребность. Наедине с собой отходит всякая суетность. Полезно заглянуть в себя, пересмотреть свои реакции на события, которые были в течение дня. Помолиться спокойно. Нужно понимать пользу одиночества. И мне всегда жалко людей, которые боятся на секунду остаться одни.

Конечно, человек — создание общественное. Святые отцы даже монахам не советовали раньше времени стремиться к отшельничеству, к нему надо быть готовым. Богу должен стать главным в жизни.

Отсюда можно сделать вывод, что люди, которым дано одиночество, — сильные личности?
-Да, Бог зря ничего не дает. Он доверяет человеку побыть в этом состоянии. Причем, вынужденное одиночество не прекращает общения. Мы можем говорить по телефону, писать письма, читать книжки. По телевизору мы «съедаем уже съеденную пищу», а когда читаем, можем остановиться, подумать, мысленно ответить на какое-то замечание. Этот разговор одного человека с другим — без пространственных и временных расстояний — помогает переносить одиночество.

Что ж, подведем итоги нашего разговора?
-Причины, по которым мы чувствуем себя одинокими, очень разные: собственный эгоизм, психические сбои, не сложившаяся жизнь, старость, потеря друзей. И тут важно не роптать, а использовать ситуацию для того, чтобы приумножить спасительный талант.

Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ