Гиппиус чертова кукла краткое содержание. Книги, рекомендуемые феминистками

Зинаида Николаевна Гиппиус - удивительное и непостижимое явление "Серебряного века". Поэтесса, писательница, драматург и критик (под псевдонимом Антон Крайний), эта поразительная женщина снискала себе славу "Мадонны декаданса".

Долгое время произведения З.Гиппиус были практические неизвестны на родине писательницы, которую она покинула в годы гражданской войны.

В настоящее издание вошли роман "Чертова кукла", рассказы и новелла, а также подборка стихотворений и ряд литературно-критических статей.

З. H. Гиппиус
Чертова кукла
Жизнеописание в 33-х главах

Глава первая
ЮРУЛЯ

Они чуть не столкнулись - оба шли так быстро. Подняли друг на друга глаза. Девушка, одетая скромно, даже бедно, первая заговорила:

Здравствуйте. Вы ли?

Наташа! Я бы и не узнал. Ну, да ведь так давно не видались.

Давно… правда… Вы - точно вчера это было. Точно вам семнадцать лет.

Наташа после первого движения как будто раскаялась, что окликнула его. Сказала неопределенно:

Да… Вот и встретились. Может, еще встретимся, Двоекуров. А теперь я…

Хотите проститься? Как хотите. Я не стал бы искать вас, Наташа, говорю по правде. Но уж встретились, так поболтаем. Я забыл и вас, и Михаила, и других, и себя немножко, какой я был тогда с вами. Просто забыл, не думал, о своем сегодняшнем думал. А вот случайность - встретил вас и с удовольствием вспоминаю. Зачем же отталкивать приятную случайность?

Он говорил и улыбался. Изумительная улыбка: сияющая и умная.

Наташа тоже улыбнулась невольно.

Я уезжаю опять в Россию, - продолжал он. - Теперь уж надолго, верно. Пожалуй, больше и не увидимся.

В Россию? - задумчиво сказала Наташа.

Они медленно шли вместе по широкому тротуару. Малонарядная и молодая толпа большого бульвара, близкого к Сорбонне, такая живая в этот час, толкала их. Зимние, бледные парижские сумерки свисали с неба.

Так что же, Наташа? Простимся?

Она еще помолчала.

Нет, все равно. Пойдемте, посидим. Вот хоть в Люксембурге.

И двинулась вперед, через улицу, к решетке сада.

Холодный, зелено-алый ранний закат над серыми тенями деревьев. Холодный стук голых веток, - стук костяшек. Точно поздняя ночь мая под Петербургом.

Расскажите о себе, - сказала Наташа, вздрагивая от холода.

Они сели на скамейку недалеко от бассейна.

Химией? - удивилась она.

Да, да… А вы, верно, вспомнили, что я прежде в Германии изучал философию? Химия удобнее, как я рассудил. Что до философии - довольно мне и своей. Ну, да это скучный разговор. Химия, так химия - не все ли вам равно? Уж я знаю, что для меня лучше.

И едете в Россию?

Наташа помолчала.

Не знаю… - промолвила она неопределенно.

Не хотите говорить? Ну, не надо. Я ведь не любопытен. Для меня и они, и вы, Наташа, - прошлое. Милое, приятное, живое прошлое, оттого я и хотел вспомнить его. Но смотрю на вас и думаю, не уйти ли. Лицо у вас грустное, неприятное.

Подождите. Это я по привычке бояться всех так говорю с вами, Юруля. А вас нечего бояться, вы - счастливый.

Я счастливый, - сказал он просто.

И вы не лжете.

Нет, непременно лгу, когда нужно. Непременно. Но только, когда нужно.

Наташа встала.

Милый Юруля, сейчас никакой радости вам разговор со мной не даст. Лучше простимся. Только вот что: вы едете в Петербург? Отыщите там брата. Я завтра утром вам для него маленький пакет пришлю. Хорошо? Где вы живете?

Юруля тоже встал. Он был тонкий, крепкий, высокий, как молодая елка.

Я живу недалеко, Наташа, но пакета вы мне, пожалуй, и не присылайте. Не буду искать Михаила. Он мне не нужен. Не огорчайтесь, милая, мне будет больно. Я говорю точно, как думаю, как чувствую. Если я нужен Михаилу - он меня разыщет, и я бегать от него не стану. Поймите, что мне сейчас за радость искать Михаила, что мне передавать, везти этот пакет? Это дело чужое, а чужие дела я забываю, плохо исполняю. Не сердитесь, милая.

Наташа засмеялась. Опять села. Вдруг вспомнила его, - такого, каким знала когда-то, не вполне похожего на других людей, ее окружавших. Вспомнила, что ей всегда весело было, любопытно смотреть на него, слушать, что он говорит. Любили его все, неизвестно за что; но Наташа не столько любила, сколько приглядывалась. Потом забылось. Уж очень много с тех пор пережито.

Вы смеетесь? Не сердитесь?

Нет, нет. Ну, какая я глупая. Я с вами встретилась, точно не с вами. Не надо никакого пакета. Я к весне тоже приеду в Петербург. Захочется мне или Михаилу - найдем вас.

Вот это отлично! Вот теперь легко с вами стало… Нет, впрочем, не так, как прежде. У вас лицо измученное. Ах, Наташа! Зачем? Я ведь знаю. И вас, и Михаила.

Что страшного может быть в кукле? Да ничего! Румяное личико, шелковые локоны, оборочки, рюшечки, широко распахнутые глазки. Тогда почему куклы так часто бывают героинями мистических сказок, триллеров и фильмов ужасов? Согласно преданиям, которые кочуют от одного народа к другому, в мире есть шесть кукол, которым приписывается "слава" мистических убийц.

Одну из них не так давно видели в России. Первый сигнал был с западной границы. Там накрыли наркокурьеров. При описи багажа была замечена оригинальная кукла, явно не этого века, изрядно потрепанная, пахнущая весьма странно. Эксперты решили, что в ней тоже спрятаны емкости с наркотой. Но "вскрытие" показало, что внутри куклы - какая-то гадость в виде волос и грязных, вонючих, заскорузлых тряпочек. Специалист, вскрывавший куклу, сильно поранился. Вокруг него началась суета. И кукла под этот шумок исчезла. Примерно через месяц она возникла в Москве. Ее видели несколько человек. Двое - в антикварном магазине, остальные - у разных людей, при разных обстоятельствах.

Она лежала передо мной, завернутая в белоснежное погребальное полотенце с вышивкой, - рассказывает, например Виктория, которая клянется, что видела куклу своими глазами. - Сверток пах приторной смесью нафталина, старинных затхлых духов, перцем и еще чем-то странным, запах этот до сих пор витает в моей комнате. Из-под полотенца выглядывали две крошечные ножки в обтрепанных шелковых башмачках. Когда ее развернули, она злобно сверкнула на меня прищуренными глазками и больше не отводила свой взгляд ни на минуту... Это было очень страшно. Я попросила коллекционера, у которого как раз и была в гостях, перейти к следующему экспонату. Но взгляд куклы следовал за мной неотступно. Ощущала я его даже тогда, когда пришла домой. Пришел со мной и запах этой странной куклы. Чтобы убрать наваждение, я помолилась.

В ужастиках, которые пересказывают друг другу жители разных стран, кукол-убийц называют одинаково - проклятыми или чертовыми. У них, как правило, волосы, очень похожие на человеческие, среди которых попадаются и седые. Или общий тон всех волос - платиновый. Лица - как у внезапно состарившихся младенцев. И что-то обязательно сделано из воска - либо ручки, либо ножки.

Кукла, появившаяся в Москве, имеет все эти признаки. Та ли она самая? Есть лишь подозрения. И пока с теми, кто прикасался к кукле, ничего катастрофического не случилось. Но все ли нам известно? И кто знает, как дело обернется? Ведь у этой куклы долгая жизнь. Ее подозревают в трех убийствах и в многочисленных несчастных случаях.

Есть достоверные данные, что в 1922 году американский мастер Чарльз Уинкокс изготовил некую куклу. Изготовил не просто так, а по заказу родителей маленькой Рози МакКин. Девочка страдала малокровием, часто болела. Ей хотели помочь, ведь про мастера, члена оккультного ордена "Золотая заря", ходили упорные слухи, что он "лепит" своих кукол с мертвых детей. И духи, вселяющиеся в эти жуткие игрушки, лечат, а тем, кто тяжко болен, продлевают жизнь.

Но, получив подарок, Рози прожила всего несколько дней. Однажды утром ее нашли мертвой. Уже застывшие ручки ребенка прижимали куклу к груди с такой силой, что их не смогли разжать. Девочку положили в гроб вместе с игрушкой. Через некоторое время родители Рози обвинили мастера в отравлении дочери посредством этой самой куклы. Полиция раскопала могилу, собираясь провести экспертизу и поискать яд. Но куклы в руках мертвой девочки уже не было. Пропал и мастер. Навсегда.

А кукла обнаружилась, ровно через 12 лет. Мэри, мать Рози увидела ее в лавке старьевщика. Купила, принесла домой и положила на кроватку дочери, которая так и стояла на своем месте в детской. Через несколько дней еще достаточно молодого и вполне здорового мужчину, отца Рози, хватил инсульт - и он умер. А потом Мэри с шла с ума и выбросилась из окна. Вместе с куклой. Перед смертью, так и не выпустив куклу из рук, женщина успела несколько раз прошептать: "Ба... й... ба..." - люди решили, что это имя куклы. Странное имя, но, как потом выяснилось, примечательное. В древней египетской "Книге мертвых" сказано, что Ба - это дух смерти, отделяющийся от тела и способный вселяться в окружающие предметы, чаще всего в статуэтки и кукол. А слово "бай" означает - явится.

Несколько лет кукла находилась в музее американского городка Ки-Уэст (штат Флорида), работники которого числились в хронических невезунчиках: то они попадали под машины, то получали удары током... Потом кукла исчезла. А теперь опять появилась.

Американский журнал "Энтони Прайс", специализирующийся на аномальной тематике, купил чертову куклу у группы сатанистов в Нью-Йорке и подарил некоему музею ужасов, колдовства и суеверий. Хозяин музея рассказывает, что не успел даже выставить куклу в основную экспозицию. Случилось короткое замыкание и пожар. Сгорело все! Но все ли? Фарфоровую "мисс ужас" видели в поезде на западной российской границе (о чем сказано выше). Вполне возможно, что именно ее и показывал Виктории московский коллекционер.

То, что она необычная, - это точно, - говорит Виктория. - Я никогда не видела кукол со столь злобным выражением лица. Ее стеклянные глаза посажены очень глубоко и присыпаны чем-то, похожим на землю.

Юлий Литвин, известный парапсихолог, никогда не видел чертовых кукол, похожих на "героиню" нашей истории, но многое них слышал.
- Кукол часто используют в черной магии, - говорит Юлий. - Но обычно их изготавливают в более примитивном виде и из воска. Обряд называется инвольтацией, а кукла - вольтом. Кукла для мага становится, как бы, образом человека, которому он намерен причинить зло или вызвать у него "болезнь на смерть". Если в куклу спрятать волосы или что-то другое, принадлежащее жертве, то магическое воздействие усиливается. Но при этом результата способны добиться лишь очень мощные маги...

По мнению Юлия, вольт срабатывает только один раз и только на конкретного человека. Поэтому чертовы куклы обладают какой-то иной силой. Возможно, они "впитали" черную энергию людей, случайно умерших рядом с ними или творивших зло при них, а потом стали "отдавать" эту губительную энергию. Но не всем, а лишь слабым и нервным людям с искаженным биополем.

Я бы посоветовал родителям никогда не давать детям старые и чужие игрушки, - говорит Юлий Литвин, - особенно кукол, так похожих на людей. Маленькая незнакомка может оказаться чудовищным монстром. Вы ведь не знаете, в чьих руках она побывала. И кто чем "зарядил" ее".

Юлия Вишневская, признанный специалист по антикварным куклам, рассказывала, что существует кукла Анастасии, младшей дочери Николая II. Легенда гласит, что, когда расстреливали царскую семью, девочка прижимала к себе куклу. Ее кто-то сохранил. И теперь в день расстрела на кукле проступают кровавые пятна. Так повторяется из года в год. Может быть, это тоже мистическая легенда? Или что-то иное, недоступное человеческому разуму?

Так или иначе, но странные куклы перемещаются по белу свету. Будьте осторожны! Возможно, и к вам заглянет фарфоровая незнакомка.

Год издания: 1991
Издательство: Современник

Аннотация: "Зинаида Гиппиус - одна из ярчайших фигур русского декаданса. Поэтесса, критикесса (под псевдонимом Антон Крайний), публицистка, писательница.
Долгое время произведения Гиппиус были практические неизвестны на родине писательницы, которую она покинула в годы гражданской войны.
В настоящее издание вошли роман "Чертова кукла", рассказы и новелла, а также подборка стихотворений и ряд литературно-критических статей."

Рецензии:

"Одиннадцать лет прошло после «Сумерек духа» - Зинаида Николаевна взбесилась. Одиннадцать лет символизма и здравомыслящуюю Анну Андреевну свели бы с ума, не то что увязшую по уши в религиозном тумане и мистической волшбе Гиппиус. Ménage à trois с Мережковским и Философовым что-то сдвинул в текстовом восприятии ею мира, отчего наша Zina вдруг взвизгнула драной кошкою и выдала публике опус про похождения молодой, скучающей интеллигенции. Belle Époque по-петербуржски отличают скверная погода, манерничающие мужчины, хамоватые женщины и обязательные клички вроде Юруля, Улитка, Стасик, Лизок и Кнорр (последний, впрочем, клички не заслужил, ибо истерил сверх меры, совсем как герой «Бесов»).

Зинаида Николавна стремится доказать, что она истинное дитя Достоевского, если не сам Федор Михалыч в юбке. Проходится вершками по любимым типажам: революционерам, эстетам, проституткам, сплинёрам, народным бабам, богатым волокитам, религиозным мракобесам, - всем хватает места на пару глав, после чего авторша как будто теряет к ним интерес и перескакивает на следующих. Герои бледны, сумрачны - и в то же время без меры, чересчур веселы, истеричны и блядоваты. Все со всеми и ради жилища: квартирный вопрос портил наше общество ещё в начале века. Дрянные нравы, разодетые в модные французские платья, ещё не забавляются стиранием гендерных различий; наоборот, подчёркивают свою мужскость и женскость неумеренным волокитством и фамильярным панибратством. Проглядывают задатки булгаковской, нэповской публики, которая от гиппиусовской отличается разве только незнанием французского.

Пожалуй, нетрудно догадаться, кому досталась роль семейного урода в творческом и супружеском тандеме Мережковский-Гиппиус. Если Дмитрий Сергеевич относился к эпохе отстраненно-рассудочно, мирно писал свои исторические романы, то Зиночка окунулась в самую булькающую гущу русского декаданса. Роман её сочится миазмами истерии и предвоенного угара. Пошловатая грубость сочетается с холодной отрешенностью, будто уставший марионеточник в очередной постылый раз дергает за ниточки больными руками. Будто уставший клоун пытается рассмешить ненавистных детей, но сам равнодушно думает о холодном ужине. Шутки его экстравагантны и глупы, разыгранные сценки ненатуральны, пантомимы не удаются, он забыл половину своего текста и говорит обрывками фраз. Под занавес же, в лучших традициях русской литературы, Гиппиус топорно избавляется от порядком надоевших ей и читателям героев - и к лучшему."

"У-у-у, Гиппиусиха, змеиная душа, чёртова кукла!
Все жилы из меня вытянула, скорпиониха проклятущая.
Она, певица Хаоса, как будто стоит на границе жизни и смерти, на самом берегу Леты. И её эпитеты - все оттуда.
К примеру:
... бледный паучий свет печальной улицы.
... на сцене, с прорывающимся сквозь музыку шипом, тряслись серые тени, серые мертвецы кинематографа.
Темны дни осенние.
И ленивы: чуть приоткроет день ресницы, - медленно приоткроет, поздно, - поглядит серым, оловянным глазом - и опять уже завел его.
Не люблю такое. Уныние - грешно, а уж высокохудожественное - грешно вдвойне.

Но жребий пал на эту книжку, судьба решила за меня, сама бы не стала читать ни в жисть. Но почитать её возможно стоило бы, хотя я не впиливаю в контекст, и это малость подбешивает, как потрясающая, сногсшибательная сплетня, героев которой ты знаешь мало и плохо.

Короче, как можно читать книжку, где героев зовут так: Стасик, Лизок, Юруля? Но я даже особо не кипятилось по этому поводу. Новогодние каникулы взяли меня в такой крутой оборот, что мне одеваться было лень и было лень вставать из кресел, а не то что бы там негодовать на Юрулю. Один только вопрос вяло прошебуршал в моём мозгу: гомосексуалист ли Стасик?

Дальше закрутилось по нарастающей. Революционеры, тайны, конспирация. Юруля - Клим Самгин на гиппиусовский лад? Прислуга, содержанка, революционерка разочарованная. Развращал ли наш милый Юрок Муру? И героев множество: Гранд-маман, Литта, папаша-подагрик, Михаил, троебратие (старик-птица Савватов, Сергей Сергеевич, племянник-хромец - оказывается, тут аллюзия на вроде бы на Гиппиус-Мережковского-Философова), и вики пишет, что есть ещё и пародии на Блока и Вяч. Иванова, которая проскочила мимо меня.
И я залезла в предисловие, которых обычно не люблю. Но вот тута оно было вполне прилично, респектую В.В. Ученовой. Оказывается, один маститый критик как-то обозвал Гиппиус "чёртовой куклой", а она не будь дурой отвечать не стала - написала роман.

И, наконец, главный герой - Юруля, Юрий Двоекуров. По моему скромному и возможно неверному мнению, философия Юрули - это не в коим разе не философия самой Гиппиус (и тута я спорю с К.Чуковским, кошмар и ужас, право!). Юруля - блестящее исполнение простой идеи: как гибельно и сокрушительно может быть обаяние зла. Юрасик - обаятелен донельзя, красив, ловко умеет устроится. Его философия в двух словах: не люби ближних, а люби себя самого; лучше вред другому, чем себе; не ищи смысл жизни - его нет и он не нужен; будь осознанно счастлив - пожелай счастья сознательно, умно,смиренно себе самому на то время пока жив.
И вроде бы ничё такого уж запредельного, но слова - это труха, а посмотришь на поступки нашего ловкача Юрасика и передергивает от отвращения. В конце концов своим сознательным и логически выверенным эгоизмом он сталкивается со страстью, безумием - и погибает, загнанный самим собой в смертельную ловушку.
Нет, не верю, что Гиппиус = Юруля, мне кажется, что Зинаида Ивановна писала с себя Литту, Юрину улитку, странную, одинокую, слишком умную и глубоко чувствующую девочку.

Ну, вроде бы чуть-чуть разобралась. Хотя, конечно, остались вопросы, в том числе про Стасика любопытственно."

"По рецензии самого преданного поклонника Гиппиус на этом сайте у меня сложилось впечатление, что «Чертова кукла» – интригующая смесь Булгакова, Достоевского и Камасутры: «все со всеми ради жилища», а на заднем плане скорбные эстеты, неврастеники и проститутки кончают с собой. Я не могла пройти мимо такого декаданса. Хотя вообще-то я не люблю декаданс.
Оказалось, что это история о молодом эгоисте Юрии («чертова кукла» – это он), продвигавшем теорию о сибаритском эгоизме как дороге к счастью. К некоторому моему удивлению, эта непритязательная идея действительно всерьез апеллировала к умам некоторых героев своего времени. Только нежные, святые и бездеятельные души вроде сестры Юрия Литты могли противостоять столь упаднической морали. Под конец кто-то даже отметил, что красавец Юрий – «очарование зла», почти по Бодлеру. Ну, для шестнадцатилетних подростков он, может, и вампир очарование зла, а по мне так ему просто было нечем заняться.
То же, впрочем, относится и ко всем остальным. Герои Гиппиус (как и вообще львиной доли дореволюционной литературы) как бы спрашивают тебя, читатель: а чем бы занялся ты, если бы тебе (не) повезло родиться в дворянской семье? Вот, например, Юруля (и он не спросит, как друзья называют тебя, читатель): учится на кого-то там, сдает себе экзамены в охотку, спит с аристократками и не только, играя в барышню-крестьянку, муштрует профурсетку для влюбленного друга, критикует Достоевского в книжном клубике, нежно любит сестренку (платонически, товарищи поклонники Мартина), а главная дилемма в его жизни – ночевать в семейном доме или в съемной квартирке на Васильевском острове. Перед этим драматическим выбором герой стоит на протяжении всего повествования. Роман заканчивается тем, что он уезжает на дачу. Трагическая развязка неизбежна.

Остальные герои возникают из сырого питерского тумана и растворяются там же. Если бы они не были подпольными революционерами (о чем я с изумлением узнала, когда по весне их начали сажать), то Гиппиус была бы просто русским Прустом, певицей голой действительности, только больше, как сказала бы моя знакомая бельгийка, разговорков.
В частности, климат оказывается губителен для хрупкого здоровья молодого Кнорра. Человека с такой фамилией воспринимать всерьез еще сложнее, чем Юрулю, но вы привыкнете, на самом деле это весьма грустная история. Первую половину произведения он бродит по улицам Петербурга в состоянии того студента из «Голема», что распахивал пальто на голом теле, заявляя, что больше у него ничего нет, а в конце он внезапно превращается в дикую обезьяну из рассказа Эдгара По и бешено вращает белками глаз. Каким вакхическим напитком вызвана эта мистическая метаморфоза – одна из загадок повествования. (На всякий случай сделала себе пометку пореже ездить в Питер в плохую погоду.) Мне его жаль, впрочем, мне всех героев жаль, и отнюдь не свысока – в этом заслуга Гиппиус.
Потому что, как говорил Писатель из «Сталкера», «Дикобразу – дикобразово». Красавица Наташа позволила себе угаснуть, очерстветь – она бы и рада следовать морали Юрия, да не может: больно повзрослевшей усталой душе. Литта светится от внутренней ясности, как лампочка Ильича, с первого до последнего явления, и на эту героиню хочется равняться. Юрий жил своими мелкими радостями и жил бы дальше, но к нему подкралась Гиппиус со своими понятиями о чести и достоинстве. Однако есть и невинные жертвы – погибшая в тюрьме Хеся: к ним, впрочем, не успеваешь проникнуться сильным чувством, поскольку революция в романе выступает все-таки побочным явлением.

Местами текст прекрасен: точные и глубокие душевные наблюдения соседствуют с фразами, от которых сползаешь под стол. Ну вот, например, книгочейский кружок:
«Пусть говорят о метафизике, о христианстве вообще, о Достоевском вообще... Глухарев заведет о собственной религии, о махо-садо-эготизме, ну да ничего, он немногословен и туманен».
Не меньше впечатляют описания окружающего мира:
«Пахнет, как всегда, тяжелыми, холодными кошками».
В конце социальных явлений становится больше, текст намекает на to be continued, выжившие герои рвутся душами к следующей серии, ну а я, пожалуй, побуду немногословной. И туманной."