Новый общецерковный праздник русской православной церкви. «Как бы я хотела быть погребенной здесь»

Преподобномученице Елизавете Феодоровне выпала трагическая и счастливая судьба – еще молодой она потеряла мать, отца, затем мужа, у нее не было собственных детей, но при этом в Москве и во всей России, наверное, нельзя было найти ни одного человека, из тех, кто знал ее лично, который бы не восхищался или не сочувствовал этой женщине.

За свои 53 года она успела необычайно много, и с самого детства основной чертой ее характера была любовь. Она любила свою бабушку королеву Викторию, своего отца, своего мужа Сергея, приемных детей, сестер Марфо-Мариинской обители, бедняков, за которыми она ухаживала, православие, которое она приняла в сознательном возрасте, и даже террориста Каляева, к которому она пришла в тюрьму и обещала испросить помилование, от которого тот отказался.

У преподобномученицы Елизаветы была еще одна добродетель, которую редко встретишь в наши дни – она умела быть благодарной и радоваться жизни, несмотря ни на какие трагедии. В 1896 году Елизавета Федоровна пишет королеве Виктории письмо об интригах при дворе, в которое вставляет удивительную характеристику недоброжелателей: «Люди здесь любят нас и опять показали свою любовь тем, что принимали нас очень тепло … А наши враги стараются доказать Ники и Аликс, что нас здесь не любят…Да во всем плохом есть и хорошее. И для нас теперь открылись глаза: те же искренние и настоящие друзья и только немного врагов. Люди будут интриговать и лгать до тех пор, пока существует мир и мы не первые и не последние, которые были оклеветаны».

Очень сложно поверить в то, что эти строки написаны молодой, 32-летней женщиной – перед нами зрелое и сознательное христианское отношение к своим врагам.

К сожалению, преподобномученице Елизавете еще не раз приходилось проявлять подобную зрелость: в феврале 1905 года ей пришлось собственноручно собирать останки мужа, взорванного террористом. Очевидцы описывают, в каком тяжелом состоянии находилась Елизавета Федоровна, но это не помешало ей снять траурное платье для того, чтобы прийти к умирающему от ран кучеру, который вез Сергея Александровича, и сказать ему, что именно великий князь послал ее к верному слуге.

Житие преподобномученицы Елизаветы и воспоминания о ней сохранили немало примеров ее способности сострадать любому человеку. После основания Марфо-Мариинской обители Елизавета Федоровна долго ухаживала за бедной женщиной, умиравшей от рака. Ее супруг был неверующим рабочим, который под влиянием сплетен возненавидел Церковь и преподобномученицу Елизавету. Каждый день, приходя к своей жене, он видел инокиню, которая очень внимательно и заботливо относилась к больной. Рабочий спросил о ее имени, узнал, что это была основательница обители, со слезами попросил прощения и переменил свой образ жизни.

Эта история может напоминать многочисленные житийные новеллы, рассказываемые для назидания потомков, но к преподобномученице Елизавете меньше всего подходит образ благостной, оторванной от мира праведницы, которая живет в замке из слоновой кости и не замечает происходящего вокруг. Напротив, великая княгиня всегда очень точно отдавала себе отчет в том, что происходит в России. Она была последовательным противником пребывания при дворе Григория Распутина, что приводило к ссоре с сестрой. Существует версия, что именно Елизавета Федоровна поддержала публикацию первой антираспутинской брошюры. В отличие от Александры Федоровны преподобномученица Елизавета никогда не страдала ни меланхолией, ни нервными расстройствами, ни фатализмом. Марфо-Мариинская обитель была построена на деньги, которые Елизавета Федоровна получила после продажи своих драгоценностей. Ее никогда не мучил вопрос объединения с народом. Великая княгиня лично обходила страшные трущобы и Хитров рынок, бывший тогда самым криминальным местом в Москве, вытаскивала оттуда детей, помогала бродягам, и никогда не позволяла себе показать какое-либо презрение к людям.

Подлинно христианское отношение к людям и практичность святой отчетливо видны в уставе Марфо-Мариинской обители и в отношении к ее насельницам. Сестер она любила, следила за тем, чтобы они хорошо питались и высыпались, отпускала их в отпуск, но не принимала в обитель женщин старше сорока лет, поскольку последние не справились бы с тяжелой работой по уходу за больными.

Присутствие духа и любовь к людям не покинули Елизавету Федоровну и после октябрьского переворота. Однажды представители новых властей, подстрекаемые толпой, ворвались в обитель. Незваные гости хотели арестовать преподобномученицу Елизавету и вывезти из обители оружие, которое якобы там находилась. Святая попросила у них возможности помолиться, затем пригласила в храм, а после службы красноармейцы подошли ко кресту, не стали обыскивать обитель и удалились, смущенно сказав толпе, что это монастырь и ничего более.

Вскоре преподобномученицу Елизавету арестовали, вместе с князем Палеем, тремя родными сыновьями великого князя Константина Константиновича, а затем отправили в Алапаевск. 18 июля 1918 года, на другой день после убийства царской семьи, в Алапаевске было продолжено истребление членов фамилии Романовых. Сестер, сопровождавших свою настоятельницу, привезли в областной Совет и предложили им идти на свободу. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу великой княгини. Так крестовая сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи. Узников бросили в шахту. Живых людей сперва забросали гранатами, а затем засыпали землей, но по свидетельству очевидцев два дня из шахты доносилось пение Херувимской. В октябре 1918 года белые раскопали шахту и увидели, что один из погибших вместе с Елизаветой Федоровной – ее племянник князь Иоанн Константинович — был перевязан ее апостольником. Даже находясь живой в могиле, преподобномученица Елизавета продолжала творить подвиг любви.

Подробное жизнеописание св. княгини Елизаветы — .

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с будущего года 11 октября, День обретения мощей преподобномученицы Великой княгини Елисаветы Феодоровны и инокини Варвары, станет новым общецерковным праздником Русской Православной Церкви. Но уже в этом году по благословению епископа Каменского и Алапаевского Мефодия с 11 октября преподобномученица Великая княгиня Елисавета и инокиня Варвара в ковчеге своими святыми мощами обойдут центральные храмы 15 благочиний Каменской епархии, призывая благословение и милость Божию на уральскую землю.

В каждом храме, где будет останавливаться ковчег, будут совершаться торжественные богослужения. В память о жертвенном подвиге Великой княгини Елизаветы, святые мощи будут сопровождать белые розы, ставшие символом ее служения людям, их смогут приобрести все желающие за пожертвование и принести в дар святым. Все собранные средства будут употреблены на дела милосердия: помощь старикам, больным одиноким людям и многодетным семьям. Празднования начнутся в Свято-Троицком кафедральном соборе Алапаевска, ставшим местом последнего земного утешения Великой княгиня Елизаветы Федоровны и Великих князей. Они регулярно бывали здесь на богослужениях, общались со священниками и сочувствующими мирянами, участвовали в таинствах Исповеди и Причастия, и молилась перед своей крестной кончиной.Отсюда ковчег с мощами святой княгини Елизаветы и инокини Варвары последует дальше по епархии, чтобы все желающие смогли попросить помощи у Великих Заступниц и Покровительниц уральской земли и помолиться вместе с ними.

Из истории: Чтобы запугать местное население летом 1918 года большевики развязали в Алапаевске кровавый террор. По воспоминаниям местных жителей днем невинных людей задерживали прямо на улице, а затем убивали их на городских окраинах. Множество заложников расстреливали группами около железнодорожной станции. Очевидцы рассказывали: «Бывало, ведут красноармейцы партию заложников за семафор и сговариваются между собой: «Идти далеко, а в первом крестьянском полку здорово сегодня играют в «очко», давайте, товарищи, прикончим их здесь, а сами пойдем в «очко» сыграем». Сговорятся таким образом и тут же на путях возьмут и пристрелят несчастных» («Уральская жизнь» 22 октября. 1918 года). Но даже на фоне этих невиданных по своему зверству и цинизму кровавых преступлений, совершенных большевиками, убийство Великой княгини Елизаветы Федоровны, инокини Варвары и Великих князей напугало и самих палачей. Как потом вспоминал один из убийц, они поступили со своими жертвами «не совсем культурно, сбросили в шахту живьем...» Впоследствии председатель местной ЧК Н. П. Говорин писал в своих воспоминаниях: «Помню, приезжал из Екатеринбурга особый уполномоченный к нам....поставил вопрос на совещании исполкома: «Где князья?» Я не знаю - говорить правду или нет. Здесь никакой санкции мы на это не имели. Мне задали вопрос: «Вы о князьях что-нибудь знаете? Говорите!» Я отвечаю: «Знаю». « - Где?» « - В шахте»....

На основании воспоминаний непосредственных участников убийства (председателя Верхне-Синячихинского Совета Е. Л. Середкина и председателя ЧК Н. П. Говорина), а также записей полковника Белой армии И. С. Смолина, по распоряжению которого проводилось расследование кровавого убийства, и документам следствия можно восстановить картину убийства.

Когда арестованных вывезли в лес, якобы по дороге на Верхне-Салдинский завод, новое место их заключения, при приближении к шахте ничего не подозревающим узникам предложили сойти с подвод под предлогом того, что впереди - взорванный мост. Их подвели к шахте, а затем напали. Оглушая своих жертв прикладами, палачи стали сбрасывать узников в шахту живыми. Впоследствии при экспертизе тел погибших, у всех убиенных были найдены однотипные повреждения головы от ударов ружейных прикладов. Только Великий князь Сергей Михайлович был убит выстрелом в голову. (РГАСПИ. Ф. Оп. 3. Д. 6. Л. 116.об).

Первой в зияющую черную бездну сбросили Великую княгиню Елизавету Федоровну. Она крестилась и громко молилась, и перед тем, как шагнуть в пропасть, успела сказать: «Господи, прости им, не знают, что творят!» Потом убийцы стали сбрасывать в шахту остальных. Всех столкнули живыми, кроме Великого князя Сергея Михайловича. В последний момент тот стал бороться с убийцами и схватил одного из них за горло. Его застрелили выстрелом в лицо и сбросили в шахту уже мертвым.

В газете «Новое русское слово», выходившей в США, были опубликованы воспоминания одного из палачей - Рябова. Он вспоминал, что побросав своих жертв в шахту, чекисты думали, что те разобьются о камни, упав с шестидесятиметровой высоты, или утонут в воде на дне шахты. Но убийцы не учли, что в шахте оказались выступы на глубине от 4-х до 16-и метров, куда несчастные упали, и погибли только после продолжительных мучений. Когда палачи услышали голоса из шахты, испугались, а потом стали бросать туда перекселиновые шашки и гранаты. Рябов бросил гранату первым. Граната взорвалась, и наступила тишина. Затем послышался стон и слова молитвы. Рябов бросил вторую гранату. Когда из шахты стало доноситься пение молитвы «Спаси, Господи, люди Твоя», палачей охватил ужас, они впопыхах стали заваливать шахту обломками досок, бревен, жердями, землей, а потом сбежали с места преступления.

Обретение мощей и всенародное прославление:

В середине сентября 1918 года Алапаевск был освобожден от большевиков. Начальником гарнизона города был назначен полковник И. С. Смолин, который организовал проведение следствия об убийстве Великой княгини Елизаветы и ее спутников. Уже 7 октября была обнаружена искомая шахта. По воспоминаниям очевидцев, шахта была большой и глубокой, заполненной водой примерно на сорок метров. Она была почти доверху забита «разным деревянным хламом (жердями, палками, досками, бревнами и тому подобным), застрявшим на полатях и распорках и лежащим на поверхности воды». В шахте было два отделения: рабочее, через которое добывалась руда, и машинное, куда ставились насосы для откачки воды. Работа по очистке шахты была очень трудоемкой и продолжалась несколько суток. Вскоре тела мучеников были найдены и подняты на поверхность. Все они были одетыми и при каждом находились многочисленные документы, по которым установили их личность. В разных местах шахты были найдены отдельные вещи и одежда убитых, а также две неразорвавшиеся гранаты, и одна разорвавшаяся, оставившая на стенах шахты следы взрыва. Тело Великой княгини Елизаветы Федоровны было поднято из шахты 28 сентября/11 октября по новому стилю 1918 года около двух часов дня с глубины 7,5 саженей (16 метров), рядом находилось тело князя Иоанна Константиновича. В кромешной тьме шахты, изнемогая от боли, Великая княгиня как могла старалась облегчить его страдания. Голова князя Иоанна была заботливо перевязана апостольником княгини, а пальцы сложены для крестного знамения. В таком же положении были персты у самой Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. На груди Елизаветы Федоровны была найдена икона Спасителя, на обороте которой была надпись: «Вербная Суббота 13 апреля 1891 года». Этот день - 13 апреля 1891 года - был Днем принятия ею Православия.

Вскоре после этого тела были привезены в катаверную близ Екатерининской церкви, были омыты и положены в гробы. Днем 5/18 октября 1918 года останки Великой княгини и всех мучеников были перенесены в Екатерининский храм на городском кладбище, где в присутствии десяти священников было отслужено Всенощное бдение. Утром 6/19 октября при многочисленном стечении народа останки убиенных были перенесены к Напольной школе, где была отслужена лития. После этого процессия с гробами мучеников на руках направилась в Свято-Троицкий собор, в котором была совершена Литургия и отпевание, и тела были положены в «наглухо замурованном склепе» с южной стороны храма. (РГАСПИ. Ф. 588 Оп. 3. Д. 6. Л.104).

Спустя девять месяцев во время наступления на город Красной армии, стараниями отца Серафима (Кузнецова), игумена Серафимо-Алексеевского скита Свято-Николаевского Белогорского монастыря, духовного друга Великой княгини Елизаветы Федоровны, через генерала Дитерихса им было получено разрешение от адмирала Колчака перевезти тела мучеников подальше от линии фронта. Атаман Семенов выделил для этого вагон и дал пропуск.

1/14 июля 1919 года восемь гробов с алапаевскими мучениками в сопровождении отца Серафима и двух послушников - Максима Канунникова и Серафима Гневашева направились к Чите. Здесь их отвезли в Покровский женский монастырь, где тела страстотерпцев обмыли и облачили Великую княгиню и инокиню Варвару в монашеское одеяние. Отец Серафим с послушниками сняли пол в одной из келий, выкопали там могилу и поставили восемь гробов, присыпав их небольшим слоем земли. После этого отец Серафим остался там жить и охранять тела мучеников. Спустя шесть месяцев, когда красные стали подходить к Чите, гробы с телами страстотерпцев были погружены в вагон и через китайскую границу доставлены в Харбин. Вызванный для составления протокола опознания князь Н. А. Кудашев вспоминал: «Великая княгиня лежала как живая и совсем не изменилась с того дня, как перед отъездом в Пекин прощался с нею в Москве, только на одной стороне лица был большой кровоподтек от падения в шахту. Я заказал для них настоящие гробы и присутствовал на похоронах. Зная, что Великая княгиня всегда выражала желание быть погребенной в Гефсимании в Иерусалиме, я решил исполнить ее волю - послал ее прах и ее верной послушницы в Святую Землю, попросив монаха проводить их до места последнего упокоения и тем самым закончить начатый подвиг»

8 апреля 1920 года гробы прибыли в Пекин, где их встретил начальник Русской Духовной миссии епископ Иннокентий. После заупокойной службы они были временно помещены в одном из склепов на кладбище миссии, и сразу же началось строительство нового склепа при храме преподобного Серафима Саровского. Здесь тела Великих князей были упокоены, а святые останки Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары отправили на пароходе в Шанхай, а оттуда в январе 1921 года через Суэцкий канал - в Порт-Саид. Из Порт-Саида в специальном вагоне их переправили в Иерусалим, где останки святых мучениц торжественно встретили русское и греческое духовенство. С пением и молитвами гробы были помещены в усыпальнице под нижними сводами храма святой равноапостольной Марии Магдалины на Святой Земле. Архиепископ Анастасий (Грибановский), писал о последнем месте земного пути Великой княгини: «

18 июля - день памяти великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой, основательницы Марфо-Мариинской обители милосердия, русской святой. Предлагаем Вашему вниманию материалы о ее жизни и трудах.

«…Дорогие мои детки, слава Богу, вы причащались: как одна душа, вы все стояли пред Спасителем. Верю, что Спаситель на этой земле был с вами всеми, и на Страшном суде эта молитва опять станет пред Богом, как милосердие друг ко другу и ко мне. О, как вы теперь будете совершенствоваться в спасении. Я уже вижу начало благое. Только не падайте духом и не ослабевайте в ваших светлых намерениях, и Господь, Который нас временно разлучил, духовно укрепит. Молитесь за меня, грешную, чтобы я была достойна вернуться к моим деткам и усовершенствовалась для вас, чтобы мы все думали, как приготовиться к вечной жизни…»

Последнее письмо Великой Княгини Елизаветы Федоровны сестрам Марфо-Мариинской обители милосердия, 1918 год.

«…- Тут есть еще Марфо-Мариинская обитель, - сказала она.

Я засмеялся:

Опять в обитель?

Нет, это я так…»

Марфо-Мариинская обитель милосердия, один из главных персонажей бунинского «Чистого понедельника», - до сих пор там, на Большой Ордынке. Вот только на нынешней односторонней улице трудно припарковаться. У метро «Третьяковская» работает «McDonald’s». Недалеко располагается Государственное училище эстрадного и джазового искусства. Его часто называют «колледжем», но слово «училище» - дореволюционного, дворянского окраса - звучит на Большой Ордынке более органично.

Сюда приезжал рассказчик «Чистого понедельника». Он хотел зайти в обитель, но дворник «загородил ему дорогу», предупреждая, что «там сичас великая княгиня Ельзавет Федровна…» Герой сунул дворнику рубль - тот «сокрушенно вздохнул и пропустил». Но только рассказчик «вошел во двор, как из церкви показались несомые на руках иконы, хоругви, за ними, вся в белом, длинном, тонколикая, в белом обрусе с нашитым на него золотым крестом на лбу, высокая, медленно, истово идущая с опущенными глазами, с большой свечой в руке, великая княгиня…»

Читая снова и снова «Чистый понедельник», я бьюсь над загадкой, что же - что конкретно - так поражает читателя и рассказчика (а может быть, и самого Бунина) в этом образе, который ставит в финале рассказа не точку, но многоточие…

Говорят, ни один художник, писавший портрет великой княгини Елизаветы Федоровны, не оставался доволен своей работой. Красота - ослепительная в реальности - ускользала, когда ее пытались зафиксировать на холсте.

А современники, знавшие княгиню лично, говорили, что в Европе есть только две красавицы - и обе Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, брата императора Александра III. Может быть, потому гениальный Бунин не описывает ее лицо - глаза? губы? скулы? - что эта красота уловима только между строк, в самом духе образа, а попытаться передать ее словами - значит разбить ее?

Думается, загадка этой красоты в том, какой путь прошла преподобная Елисавета к тому моменту, когда рассказчик и читатель «Чистого понедельника» увидели ее во главе крестного хода. Можно сказать, что все главное на этом пути было - как и ее красота - невыразимым.

…Невыразимая любовь к великому князю Сергею Александровичу . Они, венчанные супруги, жили как брат с сестрой - и жизнь без мужа Елизавета Федоровна не могла даже помыслить, не желая расставаться с ним буквально ни на минуту.

Марфо-Мариинская обитель милосердия. Москва, конец XIX в.

…Невыразимая милость к террористу Ивану Каляеву - революционеру, бросившему 18 февраля 1905 года в карету Сергея Александровича бомбу . Елизавета Федоровна своими руками собирала с земли разбросанные взрывом останки тела любимого человека. А на третий день после убийства пришла к Каляеву в камеру. Он сказал: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз в то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть…» - «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?» Она пришла сказать Каляеву, что прощает его и что сам Сергей Александрович - она точно знает! - также прощает его с небес, но террорист ответил, что прощение ему не нужно.

…Невыразимая преданность странной стране России, которую она, урожденная немецкая принцесса Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадтская, не просто полюбила, но приняла как свою судьбу и Божий Промысел. В 1917 году немецкие дипломаты предлагали помочь великой княгине уехать за границу, но она ответила, что разделит со своей новой родиной все ее испытания.

…Наконец, невыразимая глубина постижения православной веры - непонятно откуда взявшаяся в немецкой принцессе, получившей протестантское воспитание. В отличие от своей родной сестры - Аликс, ставшей супругой императора Николая II и потому обязанной принять Православие, для святой Елизаветы переход в новую веру стал личным, осмысленным и, более того, выстраданным решением. Своему отцу в письме она писала: «…Ты говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня. В этом ты ошибаешься. Ничто внешнее не привлекает меня и не богослужение - но основа веры. Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем… Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия…» Святая Елизавета сразу почувствовала, что и вера без дел мертва, и дела без веры тщетны. Из этого выросла идея Марфо-Мариинской обители милосердия , где сестры, с одной стороны, по примеру евангельской Марии обращались бы к духовной жизни, а с другой, по примеру евангельской Марфы - оказывали бы деятельную помощь всем нуждающимся и обездоленным (Лк 10 :38–42).

Именно в этой точке - за несколько лет до революции - великую княгиню Елизавету Федоровну во главе крестного хода увидел рассказчик «Чистого понедельника». Мог ли он разгадать красоту этой женщины, которая уже столько пережила, но которой предстояло пережить еще больше? Читатель в этом смысле богаче рассказчика: он знает, что произойдет с ней дальше, а значит, может догадываться о подлинной красоте великой княгини - той внутренней (и оттого невыразимой) красоте, которую излучают только святые.

Святую Елисавету и семь ее спутников, среди которых были великие князья и одна из сестер Марфо-Мариинской обители, Варвара, 18 июля 1918 года большевики сбросят в шахту старого рудника под Алапаевском. Местные жители услышат, что из шахты еще некоторое время доносятся молитвы. Когда позже белогвардейцы найдут тела, они увидят, что пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары сложены для крестного знамени. Святая Елисавета упадет не на дно шахты, а на выступ на глубине пятнадцати метров. Рядом с ней найдут тело великого князя Иоанна Константиновича, его голова окажется перевязанной головным платком из монашеского одеяния великой княгини.

Свою жизнь со всеми ее трагедиями и испытаниями преподобная Елисавета однажды назвала «дорогой, полной света».

«Она всюду вносила с собою чистое благоухание лилии;

быть может, поэтому она так любила белый цвет:

это был отблеск ее сердца»…

1 ноября 1864 года в герцогстве Дармштадт, в дружной, на тот момент еще небольшой, семье Великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV и принцессы Алисы - дочери королевы Виктории, родилась вторая малютка.

Принцесcу нарекли Елизаветой, в честь святой родственницы – родоначальницы Гессенского дома принцессы Елизаветы Тюрингской. Несмотря на столь богатую родословную, никто не мог предположить тогда, что имя этой девочки будет не единожды вписано в историю человечества. Сначала - как красивейшей женщины эпохи (позднее европейцы скажут, что на Европейском олимпе есть только две красавицы: Елизавета Австрийская - супруга императора Франца Иосифа и Елизавета Федоровна Романова). А затем - как неутомимой труженицы, подвижницы, которая своей святой любовью сумела обогреть и спасти многих. Для этого ей самой предстояло взойти на Голгофу.

Отправной точкой пути, пожалуй, можно считать 1878 год

Принцессе Елизавете 14 лет, только что она лишилась любящей и любимой матери. Великая герцогиня Алиса в свои тридцать пять умерла от дифтерита. Заразилась, ухаживая за своими страдающими, измученными детишками – трехлетним Фридрихом и четырехлетней Марией. Они ушли втроем…

Воспитанная в христианском духе любви, Елизавета с самого детства была научена думать, в первую очередь, о других. Вместе со старшей сестрой Викторией они изо всех сил старались утешить овдовевшего несчастного отца, помогая ему во всем. И нежной сестринской заботой окружили малышей: Ирену, Людвига, шестилетнюю Алису (будущую царицу Российского престола Александру Романову).

Родители прививали детским сердцам любовь, милосердие, которые затем принесли добрые всходы. Одна из традиций, существовавших в семье – посещение больниц, домов для инвалидов, приютов. По субботам, с большим букетом цветов, семейство отправлялось в госпиталь на Мауерштрассе, где с нетерпением и живым восторгом их ожидали верноподданные. Отношения между ними были дружескими, простыми.

Элла, так в семье называли нашу героиню, была напрочь лишена чувства эгоизма. Часто, даже в ущерб себе, помогала другим, никогда не критиковала, напротив, искала оправдания чужим погрешностям. По-другому она попросту не умела.

Получив щедрые дары от Господа, Елизавета являлась обладательницей прекрасного альта. Во дворце герцога Людвига собирались талантливейшие люди, среди которых было немало музыкантов. Классические произведения настолько увлекали Эллу, что ее и без того изумительной красоты лицо становилось божественно прекрасным, похожим на лик.

Вспоминая ее образ, протопресвитер Михаил Польский говорил так: «Она всюду вносила с собою чистое благоухание лилии; быть может, поэтому она так любила белый цвет – это был отблеск ее сердца».

Такова точная и емкая характеристика незаурядной личности принцессы. Она будто с самого начала не принадлежала земле, ее взор был мечтательно обращен к небу. Серо-голубого цвета глаза Эллы были всегда широко распахнуты, девушка восторженно отмечала каждую деталь неповторимого Божьего мироздания. Стараясь отобразить, отзеркалить увиденное чудо на бумаге или холсте юная принцесса много рисовала.

Великая княгиня Елизавета Федоровна. 1898 г. Эрмитаж
Великая княгиня Елизавета Федоровна. 1897 г.

Автопортрет

Ее излюбленной темой была природа – пейзажи и цветы… На листах ее альбомов расцветали поляны скромных голубоглазых васильков, ромашек или невиданных каких-то фантастических растений. Повзрослев, она уже писала иконы.

В Гефсиманской обители до сих пор хранится маленькая иконка Ангелу-Хранителю, написанная ее рукой. Наверное, не без его святого участия у нашей героини однажды произошла судьбоносная встреча с красивым белокурым юношей, старшим от ее на семь лет.

Благочестие и вера, живой ум, незаурядность мышления, патриотизм и прочие добродетели, какими был наделен великий князь Сергий (пятый сын царя польского, Великого князя финляндского из династии Романовых Александра II), произвели добрые впечатления на принцессу.

1881 год…

Все светское общество Европы всколыхнуло появление на историческом подиуме двух принцесс Гессенских – Елизаветы и Алисы, девушек чарующей красоты и тонкого ума, безупречного воспитания. О них стали отзываться как о самых прекраснейших невестах Германии.

Почти через три года, в сентябре 1884-го, в России было написано стихотворение, в котором его автор, великий князь Константин Константинович Романов (президент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, переводчик, драматург, поэт), пытается выразить свой восторг и хвалу Богу при помощи слов:

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Многие именитые художники того времени брались за кисть, но реального сходства изображаемого портрета с принцессой добиться никому не удалось. Скопировать с предельной точностью образ, созданный Творцом, для человека практически невыполнимая задача, несмотря на все его дарования. Тщетно пытался рисовать портрет княгини мастер портретного жанра - Фридрих Каульбах.

Елизавета была третьей по счету невестой Гессенского дома, которая готовилась связать свою судьбу с домом Романовых. Отношение родных и общества к предстоящему браку было неоднозначным. Сама Королева Виктория поначалу была против, но затем смягчилась. Принцесса Элла со временем станет великой княгиней Елизаветой Романовой, русской – по духу и по вере, жизни своей не пожалеет за эту Отчизну. Но это будет потом…

Прибытие поезда в Российскую столицу пришлось на праздник Пресвятой Троицы, 27 мая 1884 года. Княгиня сошла на перрон, изящная, благородная, умиротворенная.

Отныне ее великокняжеский путь не всегда будет устлан цветами, куда больше будет снегопадов

Увидев ее, великий князь Константин Константинович Романов записал в своем дневнике: «…Всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта»…

Таинство венчания состоялось в воскресенье 3 июня, а день бракосочетания – в праздник Всех святых. Медовый месяц в Ильинском, неподалеку от Москвы, в имении князя Сергия, был, вероятно, самым безмятежным и счастливым временем в их жизни.

В Ильинском все располагает к откровению. Тут, вполне обдумано и осознанно, Романовы приняли важное решение, которое впоследствии вызвало непонимание у многих родных. Перед иконой Спасителя Сергий и Елизавета дали обет Господу: «Благослови, Господи, нашу семью жить в целомудрии, чистоту душевную соблюдая, как брат с сестрою…» А ребенка им Господь вскоре дал – осиротевшего племянника.

Здесь, в деревне, время текло размеренно… Ежедневные уроки русского. Изучению языка и культуры способствует совместное чтение. Излюбленные книги – Евангелие и произведения Федора Достоевского.Елизавета впитывала знания о новой Родине по крохам. Ее интересовало буквально все.

Она стала обходить жилища крестьян, ужаснувшись их бедности. Выяснилось, что в Ильинском нет квалифицированного фельдшера. Врач приезжал раз в две недели, акушерки не было в целом районе, поэтому высока была смертность новорожденных. Сергей Александрович незамедлительно выписал опытную акушерку для постоянного обслуживания крестьян округа. Вскоре их чаяниями была построена родильная больница. Там же в больнице совершалось Таинство крещения. Романовы часто лично выступали в роли восприемников.

Знаменательное событие произошло в октябре 1888 года – посещение Святой Земли. Назарет… Подъем на Фавор… Неземная радость, которую не опишешь словами… Когда Романовы вошли в Иерусалимский храм Святой Марии-Магдалины, ошеломленная его красой и благодатью, она прошептала мужу: «Я хотела бы, чтобы здесь меня похоронили». Они никак не могли знать того, что это сокровенное желание княгини осуществится спустя двадцать три года.

В русских храмах Елизавета чувствовала себя по-особому. Здесь все было так не похоже на то, что встречала она в протестантской кирхе. Господь открылся ей здесь, в России. В 1891 году она пишет в письме своему отцу: «Земное счастье я всегда имела, будучи ребенком в моей старой стране, а как жена – в моей новой стране. Но когда я видела, каким глубоко религиозным был Сергий, я чувствовала себя отставшей от него, и чем больше я узнавала его церковь, тем больше я чувствовала, что она приближает меня к Богу…» Елизавета просила благословения отца на то, чтобы принять Православие. Однако отец не одобрил ее решения. Желание супруги глубоко тронуло великого князя Сергия.

Как вспоминает архиепископ Анастасий (Грибановский): «Великая княгиня по собственному внутреннему побуждению решила присоединиться к Православной Церкви. Когда она сообщила о таком намерении своему супругу, у него, по словам одного из бывших придворных, “слезы невольно брызнули из глаз». 13 апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство миропомазания великой княгини Елизаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы - матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная Церковь совершает 5 сентября.

26 февраля 1891 г. великий князь Сергий Александрович был поставлен на высокую и ответственную должность московского генерал-губернатора. Люди православно-патриотических настроений остались этим очень довольны. «Назначение Сергия всеми встречается с радостью», – записал в своем дневнике великий князь Константин Романов. У великой княгини Елизаветы с этого момента появилась тревога за Сергия. Все время приходили письма с угрозами.

Четвертое февраля 1905 года стало переломным днем

Проводив супруга, Елизавета уединилась в комнате для молитвы. Непреодолимая тоска и боль щемила ее внутри. Громкий взрыв, раздавшийся на улице, растерзал ее сердце: «Это – Серж!»

Здесь, на этой земле, его уже не было. Осталась его кровь и кусочки мундира. Елизавета собирала все своими руками. Полиция умоляла ее уйти. Княгиня тихо отказалась. Она не хотела и не могла доверить этого никому, ведь это ее любимый Сергий! В снегу засиял его нательный крест. Княгиня приложилась к нему губами. Мысль о том, что смерть ее дорогого супруга была мученической, укрепляла Елизавету. Духовно они были по-прежнему едины, но все равно ей было очень больно.

Путь к святости, как мы видим из истории, может быть длиною в жизнь, а может занять только один краткий миг. Утратив горячо любимого супруга, Елизавета не растеряла огромную любовь, живущую в ее душе, а готова была обогреть ею весь мир. В ее сердце зреет намерение открыть обитель милосердия.

…Елизавета достала из шкафа шкатулки с драгоценностями. У каждой вещицы из шкатулки имеется своя история, и связана она с дорогими людьми. Большинство украшений – подарки Сергия. Он так любил дарить супруге украшения, выбирая самые изысканные. Что-то осталось от мамы, что-то от бабушки… А в этой шкатулке подарки отца… Родные, с любовью подарившие ей все это богатство, уже перешли в мир иной… Ей самой это все уже было не нужно, правильнее будет употребить на нужды других. Напоследок, она сняла с пальца обручальное кольцо и присоединила к прочим украшениям. Вырученной суммы на устройство монастыря будет недостаточно, предметы искусства вскоре тоже будут проданы.

Монастырь в сочетании с благотворительной и медицинской миссией в честь святых сестер Марфы и Марии (Марфо-Мариинская обитель) начал свою деятельность 10 февраля 1909 года. А весной 9 апреля произошло еще одно знаменательное событие – по разработанному Святейшим Синодом чину епископом Трифоном были посвящены в звание крестовых сестер любви и милосердия 17 сестер во главе с великой княгиней Елизаветой.

Впервые после гибели мужа она сняла траурное платье, чтобы одеть монашеское

В это утро княгиня произнесла такую фразу: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».

Список ее деятельности все более расширялся: управление обителью, наставление сестер, шефство над Черниговским полком, порученное Императором, посещение дворянских институтов, работа в лазарете (бывало часами сидела у постели больного, держа за руку, ободряя). А еще она ассистировала при операциях, принимала посетителей, отвечала на письма, хлопотала в комиссиях по попечительству над сиротами, отыскивала детей-сирот по ночлежкам, чтобы дать им приют в обители… Отдыхала при этом всего три-четыре часа, спала на голых досках… Как и кому можно такое выдержать? Обычному человеку, думаю, это не под силу. Разве только в особом благодатном укреплении от Господа…

Думаю, мою мысль подтверждает письмо княгини тете Саше (Княгине Александре Нарышкиной), написанное 20 января 1909 года: «…Вы ведь достаточно меня знаете, чтобы понять, что я не считаю свою работу чем-то совершенно необыкновенным; я ведь знаю, что в жизни каждый – в своем кругу, в самом узком, самом низком, самом блистательном… если мы притом и исполняем свой долг, и в душе нашей, в молитвах доверяем свое существование Богу, чтобы Он нас укрепил, простил нам наши слабости, наставил бы нас. Моя жизнь сложилась так, что с блеском в большом свете и обязанностями по отношению к нему покончено из-за моего вдовства; если бы я попыталась играть подобную роль в политике, у меня ничего бы не получилось, я бы не смогла принести никому никакой пользы, и мне самой это не принесло бы никакого удовлетворения. Я одинока – люди, страдающие от нищеты и испытывающие все чаще и чаще физические и моральные страдания, должны получить от меня хотя бы немного христианской любви и милосердия – это меня всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни.

Одну сторону жизни я узнала благодаря моим прежним обязанностям – это то, что называется светом «обществом»; я делала для них что могла… Вы думаете, что я хочу осудить свет или уже осуждаю его? Ведь я и раньше понимала и видела, что богатые, честолюбивые люди, думающие только о развлечениях, не страдают, а если и страдают, то утешить их сложнее всего – поклонение золотому тельцу, собственной персоне – какое же это беспросветное страдание!

Возможно, я ошибаюсь (я знаю, что надо мной будут смеяться из-за того, что я хочу перенести свое существование в нищенскую среду), но я верю, что иногда и в мою сторону кто-нибудь посмотрит и придет мне помочь и оставит на несколько часов свои пустые развлечения, если хоть раз увидит, какую безграничную радость дают доброе слово, поддержка, пусть даже небольшая, помощь в поиске работы или утешение в страданиях. Вы можете вслед за многими сказать мне: оставайтесь в своем дворе в роли вдовы и делайте добро «сверху». Но, если я требую от других, чтобы они следовали моим убеждениям, я должна делать то же, что они, сама переживать с ними те же трудности, я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером; у меня ни ума, ни таланта – ничего у меня нет, кроме любви ко Христу, но я слаба; истинность нашей любви ко Христу, преданность Ему мы можем выразить, утешая других людей, именно так мы отдадим Ему свою жизнь…»

Сестры милосердия не успевали помогать всем страждущим и нуждающимся. А потом… Инокиня Елизавета разделила судьбу своей семьи, своего народа, своей новой Родины.

На грани крушения Российской империи в Марфо-Мариинскую обитель зачастили зарубежные гости. Это был шанс для княгини спасти свою жизнь. Германский и шведский послы предлагали помощь с отъездом из России. Немца, как противника в войне, она отказалась принять. Шведа настоятельница Елизавета приняла, но от отъезда отказалась. На Светлую Седмицу ее арестовали.

Ранним утром, 18июля 1918 года (день памяти Прп. Сергия Радонежского и день ангела князя Сергия), по дороге из Алапаевска в направлении Синячихи двигалось несколько повозок. Узников везли для расправы.

Рядом с княгиней Елизаветой находилась ее послушница – инокиня Варвара, она не захотела оставить настоятельницу одну, последовала с ней. В этой же повозке и великий князь Сергей Михайлович Романов со своим секретарем Федором Ремезом. Пассажиры другой повозки – сыновья великого князя Константина Константиновича Романова (того самого, который княгине посвящал стихи): Иоанн, Константин и Игорь. Тут и молодой князь Владимир Палей.

Глубина шахты Селимской около 60 километров. Первой вниз столкнули княгиню, перед этим она успела перекреститься и произнести: «Господи, прости им, не знают, что делают».

Когда все жертвы были сброшены, палачи стали забрасывать шахту гранатами. Даже в такой ситуации княгиня не изменила Господу и по-прежнему служила. Она, а затем и князь Иоанн упали не на дно шахты, а на выступ, находившийся примерно в 15 метрах. Спустя много лет при раскопках тела были найдены. И обнаружилось, что пальцы правой руки княгини были сложены для крестного знамения. Так же были сложены пальцы и у инокини Варвары и князя Иоанна. У князя Иоанна была перевязана голова. Повязкой послужил апостольник княгини.

Какое-то время из глубины шахты вверх доносилось пение Херувимской, его слышал крестьянин, проходивший мимо. Было ли это человеческим пением или гласом Ангельским - мы уже не узнаем…

«Она всюду вносила с собою чистое благоухание лилии;

быть может, поэтому она так любила белый цвет:

это был отблеск ее сердца»…

1 ноября 1864 года в герцогстве Дармштадт, в дружной, на тот момент еще небольшой, семье Великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV и принцессы Алисы - дочери королевы Виктории, родилась вторая малютка.

Принцесcу нарекли Елизаветой, в честь святой родственницы – родоначальницы Гессенского дома принцессы Елизаветы Тюрингской. Несмотря на столь богатую родословную, никто не мог предположить тогда, что имя этой девочки будет не единожды вписано в историю человечества. Сначала - как красивейшей женщины эпохи (позднее европейцы скажут, что на Европейском олимпе есть только две красавицы: Елизавета Австрийская - супруга императора Франца Иосифа и Елизавета Федоровна Романова). А затем - как неутомимой труженицы, подвижницы, которая своей святой любовью сумела обогреть и спасти многих. Для этого ей самой предстояло взойти на Голгофу.

Отправной точкой пути, пожалуй, можно считать 1878 год

Принцессе Елизавете 14 лет, только что она лишилась любящей и любимой матери. Великая герцогиня Алиса в свои тридцать пять умерла от дифтерита. Заразилась, ухаживая за своими страдающими, измученными детишками – трехлетним Фридрихом и четырехлетней Марией. Они ушли втроем…

Воспитанная в христианском духе любви, Елизавета с самого детства была научена думать, в первую очередь, о других. Вместе со старшей сестрой Викторией они изо всех сил старались утешить овдовевшего несчастного отца, помогая ему во всем. И нежной сестринской заботой окружили малышей: Ирену, Людвига, шестилетнюю Алису (будущую царицу Российского престола Александру Романову).

Родители прививали детским сердцам любовь, милосердие, которые затем принесли добрые всходы. Одна из традиций, существовавших в семье — посещение больниц, домов для инвалидов, приютов. По субботам, с большим букетом цветов, семейство отправлялось в госпиталь на Мауерштрассе, где с нетерпением и живым восторгом их ожидали верноподданные. Отношения между ними были дружескими, простыми.

Элла, так в семье называли нашу героиню, была напрочь лишена чувства эгоизма. Часто, даже в ущерб себе, помогала другим, никогда не критиковала, напротив, искала оправдания чужим погрешностям. По-другому она попросту не умела.

Получив щедрые дары от Господа, Елизавета являлась обладательницей прекрасного альта. Во дворце герцога Людвига собирались талантливейшие люди, среди которых было немало музыкантов. Классические произведения настолько увлекали Эллу, что ее и без того изумительной красоты лицо становилось божественно прекрасным, похожим на лик.

Вспоминая ее образ, протопресвитер Михаил Польский говорил так: «Она всюду вносила с собою чистое благоухание лилии; быть может, поэтому она так любила белый цвет — это был отблеск ее сердца».

Такова точная и емкая характеристика незаурядной личности принцессы. Она будто с самого начала не принадлежала земле, ее взор был мечтательно обращен к небу. Серо-голубого цвета глаза Эллы были всегда широко распахнуты, девушка восторженно отмечала каждую деталь неповторимого Божьего мироздания. Стараясь отобразить, отзеркалить увиденное чудо на бумаге или холсте юная принцесса много рисовала.

Великая княгиня Елизавета Федоровна. 1898 г. Эрмитаж
Великая княгиня Елизавета Федоровна. 1897 г.

Автопортрет

Ее излюбленной темой была природа — пейзажи и цветы… На листах ее альбомов расцветали поляны скромных голубоглазых васильков, ромашек или невиданных каких-то фантастических растений. Повзрослев, она уже писала иконы.

В Гефсиманской обители до сих пор хранится маленькая иконка Ангелу-Хранителю, написанная ее рукой. Наверное, не без его святого участия у нашей героини однажды произошла судьбоносная встреча с красивым белокурым юношей, старшим от ее на семь лет.

Благочестие и вера, живой ум, незаурядность мышления, патриотизм и прочие добродетели, какими был наделен великий князь Сергий (пятый сын царя польского, Великого князя финляндского из династии Романовых Александра II), произвели добрые впечатления на принцессу.

1881 год…

Все светское общество Европы всколыхнуло появление на историческом подиуме двух принцесс Гессенских — Елизаветы и Алисы, девушек чарующей красоты и тонкого ума, безупречного воспитания. О них стали отзываться как о самых прекраснейших невестах Германии.

Почти через три года, в сентябре 1884-го, в России было написано стихотворение, в котором его автор, великий князь Константин Константинович Романов (президент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, переводчик, драматург, поэт), пытается выразить свой восторг и хвалу Богу при помощи слов:

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Многие именитые художники того времени брались за кисть, но реального сходства изображаемого портрета с принцессой добиться никому не удалось. Скопировать с предельной точностью образ, созданный Творцом, для человека практически невыполнимая задача, несмотря на все его дарования. Тщетно пытался рисовать портрет княгини мастер портретного жанра - Фридрих Каульбах.

Елизавета была третьей по счету невестой Гессенского дома, которая готовилась связать свою судьбу с домом Романовых. Отношение родных и общества к предстоящему браку было неоднозначным. Сама Королева Виктория поначалу была против, но затем смягчилась. Принцесса Элла со временем станет великой княгиней Елизаветой Романовой, русской — по духу и по вере, жизни своей не пожалеет за эту Отчизну. Но это будет потом…

Прибытие поезда в Российскую столицу пришлось на праздник Пресвятой Троицы, 27 мая 1884 года. Княгиня сошла на перрон, изящная, благородная, умиротворенная.

Отныне ее великокняжеский путь не всегда будет устлан цветами, куда больше будет снегопадов

Увидев ее, великий князь Константин Константинович Романов записал в своем дневнике: «…Всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта»…

Таинство венчания состоялось в воскресенье 3 июня, а день бракосочетания – в праздник Всех святых. Медовый месяц в Ильинском, неподалеку от Москвы, в имении князя Сергия, был, вероятно, самым безмятежным и счастливым временем в их жизни.

В Ильинском все располагает к откровению. Тут, вполне обдумано и осознанно, Романовы приняли важное решение, которое впоследствии вызвало непонимание у многих родных. Перед иконой Спасителя Сергий и Елизавета дали обет Господу: «Благослови, Господи, нашу семью жить в целомудрии, чистоту душевную соблюдая, как брат с сестрою…» А ребенка им Господь вскоре дал – осиротевшего племянника.

Здесь, в деревне, время текло размеренно… Ежедневные уроки русского. Изучению языка и культуры способствует совместное чтение. Излюбленные книги – Евангелие и произведения Федора Достоевского.Елизавета впитывала знания о новой Родине по крохам. Ее интересовало буквально все.

Она стала обходить жилища крестьян, ужаснувшись их бедности. Выяснилось, что в Ильинском нет квалифицированного фельдшера. Врач приезжал раз в две недели, акушерки не было в целом районе, поэтому высока была смертность новорожденных. Сергей Александрович незамедлительно выписал опытную акушерку для постоянного обслуживания крестьян округа. Вскоре их чаяниями была построена родильная больница. Там же в больнице совершалось Таинство крещения. Романовы часто лично выступали в роли восприемников.

Знаменательное событие произошло в октябре 1888 года – посещение Святой Земли. Назарет… Подъем на Фавор… Неземная радость, которую не опишешь словами… Когда Романовы вошли в Иерусалимский храм Святой Марии-Магдалины, ошеломленная его красой и благодатью, она прошептала мужу: «Я хотела бы, чтобы здесь меня похоронили». Они никак не могли знать того, что это сокровенное желание княгини осуществится спустя двадцать три года.

В русских храмах Елизавета чувствовала себя по-особому. Здесь все было так не похоже на то, что встречала она в протестантской кирхе. Господь открылся ей здесь, в России. В 1891 году она пишет в письме своему отцу: «Земное счастье я всегда имела, будучи ребенком в моей старой стране, а как жена — в моей новой стране. Но когда я видела, каким глубоко религиозным был Сергий, я чувствовала себя отставшей от него, и чем больше я узнавала его церковь, тем больше я чувствовала, что она приближает меня к Богу…» Елизавета просила благословения отца на то, чтобы принять Православие. Однако отец не одобрил ее решения. Желание супруги глубоко тронуло великого князя Сергия.

Как вспоминает архиепископ Анастасий (Грибановский): «Великая княгиня по собственному внутреннему побуждению решила присоединиться к Православной Церкви. Когда она сообщила о таком намерении своему супругу, у него, по словам одного из бывших придворных, «слезы невольно брызнули из глаз». 13 апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство миропомазания великой княгини Елизаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы - матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная Церковь совершает 5 сентября.

26 февраля 1891 г. великий князь Сергий Александрович был поставлен на высокую и ответственную должность московского генерал-губернатора. Люди православно-патриотических настроений остались этим очень довольны. «Назначение Сергия всеми встречается с радостью», — записал в своем дневнике великий князь Константин Романов. У великой княгини Елизаветы с этого момента появилась тревога за Сергия. Все время приходили письма с угрозами.

Четвертое февраля 1905 года стало переломным днем

Проводив супруга, Елизавета уединилась в комнате для молитвы. Непреодолимая тоска и боль щемила ее внутри. Громкий взрыв, раздавшийся на улице, растерзал ее сердце: «Это — Серж!»

Здесь, на этой земле, его уже не было. Осталась его кровь и кусочки мундира. Елизавета собирала все своими руками. Полиция умоляла ее уйти. Княгиня тихо отказалась. Она не хотела и не могла доверить этого никому, ведь это ее любимый Сергий! В снегу засиял его нательный крест. Княгиня приложилась к нему губами. Мысль о том, что смерть ее дорогого супруга была мученической, укрепляла Елизавету. Духовно они были по-прежнему едины, но все равно ей было очень больно.

Путь к святости, как мы видим из истории, может быть длиною в жизнь, а может занять только один краткий миг. Утратив горячо любимого супруга, Елизавета не растеряла огромную любовь, живущую в ее душе, а готова была обогреть ею весь мир. В ее сердце зреет намерение открыть обитель милосердия.

…Елизавета достала из шкафа шкатулки с драгоценностями. У каждой вещицы из шкатулки имеется своя история, и связана она с дорогими людьми. Большинство украшений – подарки Сергия. Он так любил дарить супруге украшения, выбирая самые изысканные. Что-то осталось от мамы, что-то от бабушки… А в этой шкатулке подарки отца… Родные, с любовью подарившие ей все это богатство, уже перешли в мир иной… Ей самой это все уже было не нужно, правильнее будет употребить на нужды других. Напоследок, она сняла с пальца обручальное кольцо и присоединила к прочим украшениям. Вырученной суммы на устройство монастыря будет недостаточно, предметы искусства вскоре тоже будут проданы.

Монастырь в сочетании с благотворительной и медицинской миссией в честь святых сестер Марфы и Марии (Марфо-Мариинская обитель) начал свою деятельность 10 февраля 1909 года. А весной 9 апреля произошло еще одно знаменательное событие — по разработанному Святейшим Синодом чину епископом Трифоном были посвящены в звание крестовых сестер любви и милосердия 17 сестер во главе с великой княгиней Елизаветой.

Впервые после гибели мужа она сняла траурное платье, чтобы одеть монашеское

В это утро княгиня произнесла такую фразу: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».

Список ее деятельности все более расширялся: управление обителью, наставление сестер, шефство над Черниговским полком, порученное Императором, посещение дворянских институтов, работа в лазарете (бывало часами сидела у постели больного, держа за руку, ободряя). А еще она ассистировала при операциях, принимала посетителей, отвечала на письма, хлопотала в комиссиях по попечительству над сиротами, отыскивала детей-сирот по ночлежкам, чтобы дать им приют в обители… Отдыхала при этом всего три-четыре часа, спала на голых досках… Как и кому можно такое выдержать? Обычному человеку, думаю, это не под силу. Разве только в особом благодатном укреплении от Господа…

Думаю, мою мысль подтверждает письмо княгини тете Саше (Княгине Александре Нарышкиной), написанное 20 января 1909 года: «…Вы ведь достаточно меня знаете, чтобы понять, что я не считаю свою работу чем-то совершенно необыкновенным; я ведь знаю, что в жизни каждый – в своем кругу, в самом узком, самом низком, самом блистательном… если мы притом и исполняем свой долг, и в душе нашей, в молитвах доверяем свое существование Богу, чтобы Он нас укрепил, простил нам наши слабости, наставил бы нас. Моя жизнь сложилась так, что с блеском в большом свете и обязанностями по отношению к нему покончено из-за моего вдовства; если бы я попыталась играть подобную роль в политике, у меня ничего бы не получилось, я бы не смогла принести никому никакой пользы, и мне самой это не принесло бы никакого удовлетворения. Я одинока – люди, страдающие от нищеты и испытывающие все чаще и чаще физические и моральные страдания, должны получить от меня хотя бы немного христианской любви и милосердия – это меня всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни.

Одну сторону жизни я узнала благодаря моим прежним обязанностям – это то, что называется светом «обществом»; я делала для них что могла… Вы думаете, что я хочу осудить свет или уже осуждаю его? Ведь я и раньше понимала и видела, что богатые, честолюбивые люди, думающие только о развлечениях, не страдают, а если и страдают, то утешить их сложнее всего – поклонение золотому тельцу, собственной персоне – какое же это беспросветное страдание!

Возможно, я ошибаюсь (я знаю, что надо мной будут смеяться из-за того, что я хочу перенести свое существование в нищенскую среду), но я верю, что иногда и в мою сторону кто-нибудь посмотрит и придет мне помочь и оставит на несколько часов свои пустые развлечения, если хоть раз увидит, какую безграничную радость дают доброе слово, поддержка, пусть даже небольшая, помощь в поиске работы или утешение в страданиях. Вы можете вслед за многими сказать мне: оставайтесь в своем дворе в роли вдовы и делайте добро «сверху». Но, если я требую от других, чтобы они следовали моим убеждениям, я должна делать то же, что они, сама переживать с ними те же трудности, я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером; у меня ни ума, ни таланта – ничего у меня нет, кроме любви ко Христу, но я слаба; истинность нашей любви ко Христу, преданность Ему мы можем выразить, утешая других людей, именно так мы отдадим Ему свою жизнь…»

Сестры милосердия не успевали помогать всем страждущим и нуждающимся. А потом… Инокиня Елизавета разделила судьбу своей семьи, своего народа, своей новой Родины.

На грани крушения Российской империи в Марфо-Мариинскую обитель зачастили зарубежные гости. Это был шанс для княгини спасти свою жизнь. Германский и шведский послы предлагали помощь с отъездом из России. Немца, как противника в войне, она отказалась принять. Шведа настоятельница Елизавета приняла, но от отъезда отказалась. На Светлую Седмицу ее арестовали.

Ранним утром, 18июля 1918 года (день памяти Прп. Сергия Радонежского и день ангела князя Сергия), по дороге из Алапаевска в направлении Синячихи двигалось несколько повозок. Узников везли для расправы.

Рядом с княгиней Елизаветой находилась ее послушница — инокиня Варвара, она не захотела оставить настоятельницу одну, последовала с ней. В этой же повозке и великий князь Сергей Михайлович Романов со своим секретарем Федором Ремезом. Пассажиры другой повозки — сыновья великого князя Константина Константиновича Романова (того самого, который княгине посвящал стихи): Иоанн, Константин и Игорь. Тут и молодой князь Владимир Палей.

Глубина шахты Селимской около 60 километров. Первой вниз столкнули княгиню, перед этим она успела перекреститься и произнести: «Господи, прости им, не знают, что делают».

Когда все жертвы были сброшены, палачи стали забрасывать шахту гранатами. Даже в такой ситуации княгиня не изменила Господу и по-прежнему служила. Она, а затем и князь Иоанн упали не на дно шахты, а на выступ, находившийся примерно в 15 метрах. Спустя много лет при раскопках тела были найдены. И обнаружилось, что пальцы правой руки княгини были сложены для крестного знамения. Так же были сложены пальцы и у инокини Варвары и князя Иоанна. У князя Иоанна была перевязана голова. Повязкой послужил апостольник княгини.

Какое-то время из глубины шахты вверх доносилось пение Херувимской, его слышал крестьянин, проходивший мимо. Было ли это человеческим пением или гласом Ангельским - мы уже не узнаем…