Преподобный герман аляскинский. Преподобный Герман Аляскинский: рязанский святой

ПРИЛОЖЕНИЕ

Спустя десять лет после продажи Аляски Соединенным Штатам Новый Валаам опустел. Умерла София Власова, умерли Герасим Зырянов (1868 г.) и Козьма Училищев (1861 г.) и, наконец, как предсказал преп. Герман, алеут Игнатий Агильяга (1874 г.). Кресты над их могилами видел в 1896 году иеромонах Анатолий (Каменский, впоследствии архиепископ Иркутский). Другие, старые и новые поселенцы, еще раньше переселилась из Нового Валаама, основав свое селение на отлете, в Пестряковской бухте. Но не долго пустовало святое место. Вскоре там поселился инок Валаамского монастыря, иеромонах Никита.
Иеромонах Никита (Марченко), бывший офицер, много лет стремился на Новый Валаам. Он прибыл на Кадьяк в 1879 году. С собой, из Валаамского монастыря, он привез икону преподобных Сергия и Германа Валаамских для часовни Сретения Господня на Еловом острове, но она была помещена в церкви св. Воскресения в Кадьяке. Эта икона сохранилась до наших дней. Она хранится в часовне, построенной в 1894-96 гг. над могилой преп. Германа.
Иеромонах Никита был приписан к Кадьякской церкви и служил в ней до конца 1880 года. В этом году он был назначен служить в Кенайской миссии, где он и подвизался до 1885 года. Свою мечту о жизни на Еловом острове он не оставил и часто писал прошения в духовное правление и к епископу Аляскинскому о разрешении жить на Новом Валааме у могилы старца Германа. Но от главного прокурора Синода пришло, через Российское консульство в Вашингтоне, телеграфное распоряжение о возвращении иеромонаха Никиты в Россию.
Несмотря на этот указ, иеромонах Никита по своей воле переехал в 1886 году на Еловый остров, и поселился на той же самой прогалине, где была келлия преп. Германа и где после смерти старца жили София Власова и Герасим Зырянов со своей семьей. Там он построил себе маленький дом, отдельную келлию и другие хозяйственные постройки. Он расчистил место погребения преп. Германа и монаха Иоасафа и поставил на их могилах надгробия, которые так описал иеромонах Анатолий:
"...я поторопился к могиле о. Германа, которая находится далее в чаще леса. ...Открылась полянка, меньшая размерами, чем та, которую прошли. На этой полянке, на левой возвышенной стороне, мы увидели оградку, несколько обветшавшую от старости, а в ней три деревянных постройки: слева от входа низенькая гробница о. Иоасафа из толстых досок, с высоким, деревянном же крестом в голове; справа - другая гробница, больших размеров, в виде маленького домика с крышей, какие можно видеть на острове Валааме близ т.н. "Пустыни" и тоже с крестом в головах. Это и есть надгробие о. Германа, построенное о. Никитой. Об этом гласит и надпись, вырезанная на стенке: "иеромонах Никита и Владимир"". Третья постройка-надгробие внутри ограды, описанной о. Анатолием, вероятно, было над могилой Софии Власовой. На Кадьяке устное предание гласит, что она была похоронена в ногах преп. Германа и о. Иоасафа, которые были погребены, по желанию преп. Германа, рядом. Не судьба была иеромонаху Никите основать здесь скит. 25 декабря 1887 г., ночью, он сгорел в пожаре неизвестного происхождения, о чем жители селения Узинки, которые до сих пор присматривают за Новым Валаамом, сообщили священнику Кадьякской церкви. Специальная комиссия, в которую вошли: американский доктор, псаломщик и бывший фельдшер при русской больнице в Кадьяке (позже священник) -Александр Петелин, нашли на пожарище, в углу дома, где была дверь, горсточку обгорелых костей позвоночника и запекшееся сердце. Останки были привезены в Кадьяк и погребены 1 января 1888 г. по чину погребения монахов. Иеромонах Анатолий видел в 1896 году "следы пожарища, еще не успевшего порасти сорной травой... Мне показали и место, где нашли его обгорелые останки. На месте пожарища валяются и до сей поры растопившийся камень и другие чугунные вещи. Весь дом, сделанный из толстых балок, превратился в пепел, но чему и до сей поры все окрестные жители удивляются - это тому, что вековые ели, под тенью которых стоял сгоревший дом, остались невредимы".
Предание об этом пожаре до сих передается в Кадьякской округе из уст в уста.
В 1890-х годах (а может быть и раньше) вернулись на Новый Валаам Руппе и Мунин (потомки Мунина до сих пор живут на Аляске, и один из них много лет позже был священником Кенайского прихода). В 1898 г. иеромонах Анатолий писал о них:
"Осталось на нем (Новом Валааме) только трое его постоянных обитателей: двое супругов Руппе и Мунин. Усердие и любовь этих старых людей отшельников к месту упокоения Германа и дому Божию заслуживали бы внимания".
Руппе оставались на Еловом до своих последних дней. В 1904 году, "старик 3. (Захарий) Руппе, безвозмездный сторож часовни и могилы Германа", уже вдовец, встречал отца Шаламова в его очередное посещение Нового Валаама.
В год столетнего юбилея становления Православия в Америке, в 1894 г., епархиальные власти вспомнили преп. Германа и поставили над его могилой памятник. Он был белым и, как писал иеромонах Анатолий, был построен в виде часовенки: верх ее приспособлен для помещения икон и лампады, в которой огонек поддерживается благочестивыми супругами Руппе, приходящими сюда в воскресные дни помолиться.
На памятнике была установлена икона Спасителя в серебренном окладе.
Еще в 1892 году епископ Николай (Зиоров), после посещения Нового Валаама, распорядился, чтобы кадьякский приходской священник - Тихон Шаламов принял все нужные подготовительные меры для вскрытия мощей преп. Германа. Он также принял решение о постройке часовни над могилой старца. План часовни был представлен владыке отцом Тихоном Шаламовым она была рассчитана на 200 молящихся. Епископ Николай пожертвовал свои личные деньги на постройку, которая продолжалась в течение 1894-1896 годов, под надзором настоятеля Кадьякского прихода, о. Тихона Шаламова. Часовня во имя препп. Сергия и Германа Валаамских была освящена 5 июля 1889 г., теперь уже архимандритом Анатолием (Каменским). Очевидно, икона Валаамских Святых, привезенная в Америку иеромонахом Никитой, была тогда же помещена в этой часовне. Накануне архимандрит Анатолий служил панихиду на кладбище, близ старой, развалившейся часовни. В день освящения, после водосвятного молебна с крестным ходом и после литургии, была отслужена панихида на могилах преп. Германа и о. Иоасафа. Отец Анатолий пишет, что было совершенно ясно, что собравшийся во множестве народ ожидал открытия мощей преп. Германа. Все верят, что они нетленны, писал тогдашний благочинный епархии и будущий архипастырь-новомученик Анатолий.
Несмотря на то, что насельники Нового Валаама, в последних десятилетиях XIX-го века, постепенно переселялись на новые места, большинство все-таки остались на Еловом острове и часто посещали место подвигов старца и заботились о его могиле. Как сказано выше, время от времени кто-нибудь возвращался на постоянное жительство на Новый Валаам. Посещали старую часовню и могилы преп. Германа и его сподвижников люди со всех Кадьякских селений, по крайней мере раз в год, о чем свидетельствует в своих записках о. Тихон Шаламов. Начиная с 1890-х годов, когда это святое место посетил епископ Николай, ни один епископ Аляскинский не преминул посетить Новый Валаам. Вскоре после своего прибытия в Америку, 28 июля 1899 г., Новый Валаам посетил епископ Тихон (Белавин), будущий исповедник и патриарх Всея Руси. Святитель Тихон отслужил панихиду на могиле об упокоении душ усопших рабов Божиих: монахов Германа и Иоасафа и иеромонаха Никиты. Потом св. Тихон осмотрел все содержимое новой часовни препп. Сергия и Германа Валаамских. Там была камилавка преп. Германа, которую Владыка передал о. Шаламову и распорядился, чтобы она впредь хранилась в церкви Воскресения на Кадьяке (позже, камилавка была возвращена на Новый Валаам, но после прославления преп. Германа в 1970 г. была перенесена опять в церковь Воскресения на Кадьяк и положена сверху раки святого). Старинные богослужебные книги, которые владыка нашел на месте келлии преп. Германа, где иеромонах Никита, кроме домика, построил для себя маленькую келейку (она не сгорела) были тоже отправлены в церковь св. Воскресения.
После смерти старика Руппе, в начале XX века, Новый Валаам опять опустел, хотя время от времени там селились благочестивые миряне, которые особенно чтили память преп. Германа.
Многие иерархи проявляли желание основать там монастырь, но никаких конкретных действий для этого не было предпринято. Даже когда на Новом Валааме поселился архимандрит Герасим (Шмальц), монастырь на этом месте не вырос.
Отец Герасим, калужский уроженец, поступил послушником в Св.-Тихоновскую пустынь в 1906 г., когда ему еще не исполнилось восемнадцати лет. В 1915 г. он прибыл в Америку и был пострижен в монахи 24 апреля 1915 г., а 12/25 октября того же года был посвящен в иеромонаха. В августе 1916 г. он был направлен в Ситку на Аляске, а в ноябре назначен священником Афогнакского прихода. Впервые он посетил Новый Валаам в мае 1927 г. Позже он по своему выбору проживал в селении Узинки на Еловом острове. В 1935 г. у него было видение: преп. Герман звонил в пасхальные колокола и звал его на Новый Валаам. Отец Герасим, вскоре, переселился на Новый Валаам, а в 1936 г. жители селения Узинки выстроили для него там крошечный домик. На месте келии преп. Германа была построена часовенка. В томе же 1936 г. о. Герасим вскрыл могилу святого старца. Местное устное предание гласит, что он омыл кости в ручье, по обычаю Афонских монахов (о. Герасим провел год на Афоне, в 1911-1912 гг.). Останки преп. Германа были помещены в усыпальницу, приобретенную о. Герасимом (откуда - нам неизвестно) и расписанную иеромонахом Серафимом. Доски от гроба до сих пор хранятся в часовне Калужской Богоматери. Камилавка и железные крест с параманом хранились там же в стеклянном ящике. Сейчас они находятся в церкви св. Воскресения в Кадьяке, на раке, где хранятся мощи святого. Нужно заметить, что еще 21 января/3 февраля 1934 г. священник церкви Воскресения в Кадьяке, протоиерей Николай Кашеваров, подал рапорт епископу Алексию с просьбой о вскрытии мощей старца, почитаемого местным населением, как святого, к столетней годовщине со дня его упокоения. Духовное правление велело начать собирать и записывать свидетельства о знамениях и чудесах, совершаемых по ходатайству старца Германа. Дело было отправлено назад для исполнения к уже престарелому отцу Николаю Кашеварову 16 марта 1934 г.
Несколько позже епископ Алексий (Пантелеев), всерьез поднял вопрос о прославлении преподобного Германа. К этому времени архимандрит Герасим собирал мало-помалу пожертвования для создания монастыря на Еловом и именовался казначеем будущей обители. Владыка Алексий решил, что монастырь будет создан, и принялся за сборы средств с большой энергией. Сборы на монастырь производились на Аляске во время Великого поста по всем Аляскинским церквам и часовням. Когда на Аляску в 1938 г. приехал иеродиакон Илья (Щукин), владыка Алексий решил приступить к постройке. Выбрали место и, по инициативе епископа, подали государству заявку на 160 акров как homestead. Поиски по этому вопросу в 2000 г. в архиве Bureau of Land Management не привели ни к каким результатам. Очевидно, заявка о земле от имени иеродиакона Щукина была утеряна вскоре после того, как она была послана по инстанциям.
В начале мая 1939 года постройка началась на расстоянии около двух миль от Нового Валаама на берегу небольшого безымянного озера, окруженного глухим лесом. Строителями монастыря, кроме владыки Алексия и иеродиакона Илии, были 15 человек жителей селения Узинки. Подрядчиком был патриарх семьи Пестряковых - Николай. С ним работали его сыновья: Пономаревы, Котельниковы и другие. Их потомки еще и сейчас живут в Узинках и на Кадьяке и пекутся о пустующем Новом Валааме, о могиле преп. Германа и о могиле о. Герасима (Шмальца). К концу лета построили дом для будущей братии, но никто не откликнулся на зов владыки Алексия. Через год или два иеродиакону Илье пришлось покинуть Еловый. В 1947 г. он служил в церкви Покрова Пресвятой Богородицы на 2-ой улице в Нью-Йорке, в том самом храме, где по сей день хранится житийная икона преп. Германа, написанная архимандритом Серафимом еще в 1929 году, одна из двух икон, написанных задолго до прославления преп. Германа (о второй иконе см. ниже).
В 1948 г., по просьбе епископа Иоанна (Злобина), жители селения Узинки сплавили при помощи гребных лодок это строение из иконной бухты в бухту Нового Валаама, называемую в наше время Лагуной Монаха (Monk"s Lagoon). Думали, что это здание будет приютом для паломников. В 1980-х годах в этом доме проживал время от времени, когда ему разрешало епархиальное начальство, одиноко, в молитве, игумен Герасим (Вурик).
По сведениям братства преп. Германа, афонский схимонах Макарий в 1946 г. присоединился к о. Герасиму (Шмальцу), но не выдержал климатических условий и переехал в Канаду, к архимандриту Амвросию (Коновалову), давнему наставнику о. Герасима.
В 1951 г. епархиальные власти временно назначали о. Герасима (Шмальца) на Афогнакский приход, в котором тогда не было священника. На Еловом его должен был заменить иеромонах Сергий (Иртель). Отец Герасим от этого назначения отказался и весьма отрицательно отнесся к просьбе о. Сергия позволить ему построить отдельную келию на Новом Валааме на берегу лагуны. По сведениям, собранным игуменом Германом (Подмошенским), о. Сергий и его келейник (возможно иеромонах Серафим, который позже вышел, по собственному желанию, из духовного звания) построили себе келлию сперва, как желал о. Сергий, на берегу лагуны, а потом они перешли на южную сторону Елового острова, построив там келию-пустыньку. Они назвали эту пустыньку во имя св. Иоанна Крестителя. Отец Сергий спал в этой келлии в дощатом гробу, который существует и поныне. Но вскоре о. Сергий покинул Еловый остров. Он был назначен служить в Тлингитское селение Килисну. Отец Сергий, в конце концов, оставил Аляску и остатки своих дней прожил в Мексике, где он принял великую схиму с именем Феодора и, говорят, что он взял на себя подвиг юродства Христа ради. Умер он в 1996 г.
Несколько мирян в этот период тоже селились в Новом Валааме. Василий Бушковский (в современном написании Боскофский) построил маленький домик с двумя крошечными комнатушками. В наше время иеромонах Иоасаф (Тукер) проживает в этом домишке, называемом местным народом "Васькин дом". Иеромонах Иоасаф живет там время от времени, когда епархиальные власти разрешают ему временно оставить свои обязанности в Узинках, Бухте Ларсена и Порт Лайонс - отдаленные селения на острове Кадьяке. Его мечта - поселиться там навсегда, приняв схиму.
В настоящее время (2002 г.) постоянных монастырских насельников на Новом Валааме нет, но монашеская обитель, основанная братством преп. Германа, существует на Еловом, а женская обитель, тоже основанная братством, и одно время находившаяся на Еловом, переехала на крошечный остров Нельсона, отделенный узеньким проливом от Елового. История основания братства и монашеских обителей вблизи Нового Валаама излагается ниже.
Летом 1961 года чтец Глеб Подмошенский, только что окончил семинарию при Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле, ректором которой был тогда, ныне покойный, епископ Аверкий. Брат Глеб рвался на Аляску посетить святое место, где когда-то подвизался преп. Герман. Владыка благословил Подмошенского на задуманное им начинание и снабдил его следующим письмом:
"6/19 июня 1961 года
Епископ Аверкий
Ректор Свято-Троицкой Духовной Семинарии
Предъявитель сего, чтец Глеб Подмошенский, бакалавр Богословия, окончивший в нынешнем году полный курс Свято-Троицкой Духовной Семинарии в Джорданвилле, штат Нью-Йорк.

Bishop Averky
Rector of the Holy Trinity Orthodox Seminary
Jordanville, New York

Чтец Глеб Подмошенский направляется на Аляску для поклонения святым мощам тамошнего подвижника благочестия старца ГЕРМАНА, а по пути туда ставит себе миссионерской задачей - ознакомить верующих со Свято-Троицким монастырем и существующей при нем Свято-Троицкой Духовной Семинарией.
Настоящим усердно прошу Вас оказать Ваше высокое содействие и посильную поддержку чтецу Глебу для более успешного осуществления им поставленной благой цели.
(подписано) † Епископ Аверкий
Ректор Свято-Троицкой Семинарии
в Джорданвилле"

Чтец Глеб был встречен отцом Герасимом, который много с ним беседовал. Читая книги, которыми снабжал его о. Герасим и молясь в часовне препп. Сергия и Германа, Валаамских подвижников, Глеб нашел цель своей жизни - служить памяти старца Германа. Отец Герасим, а по возвращении Глеба в Джорданвилль, также и владыка Аверкий - оба благословили Глеба написать икону преп. Германа, хотя старец еще не был прославлен Церковью. Эта икона была помещена свят. Иоанном Шанхайским и Сан-Францисским в алтаре в часовне св. Тихона в сиротском доме, где служил владыка. Владыка Иоанн также благословил Подмошенского на создание братства преп. Германа.
Братство было основано в 1963 году чтецом Глебом и его соратником, будущим отцом Серафимом (Евгением Роузом) в Сан-Франциско. Когда о. Герасим (Шмальц) узнал об этом, он послал братству первое ими полученное пожертвование в 25 долларов. Он также переслал братству старинную медную икону Богородицы, найденную им на берегу лагуны. О. Герасим считал, что эта икона когда-то принадлежала преп. Герману. Когда в 1969 году братство основало монастырь в Платине, Калифорния, эта икона, также как и икона, написанная в 1962 году братом Глебом, были перевезены в новую обитель. В 1970 году брат Глеб был пострижен в монахи с именем Германа. Много лет спустя он стал игуменом монастыря преп. Германа в Платине. В настоящее время он живет на покое в Платине и посещает Новый Валаам по возможности.
В 1983 году семь братьев прибыли на Еловый остров и поселились в так называемом Диаконском доме, построенном еще в 1939 году под руководством епископа Аляскинского Алексия и перевезенном на Новый Валаам местными алеутами, как было указано выше. Трое монахов, как это было и в прошлом, не выдержали уединенной жизни на Новом Валааме. Там остались только четверо иноков. К сожалению, епископ Григорий (Афонский, Православная Американская Церковь) не разрешил им жить на Новом Валааме. Тогда они перенесли свою обители в Pleasant Harbor, на южной стороне Елового острова, где супружеская чета Эдвард и Анна Опгейм продали братству, за весьма скромную цену, 5 акров. Там братия построила в 1983 году первое здание, которое теперь местные называют "домом монахов". Так было положено основание скита св. архангела Михаила. Кстати, стоит упомянуть, что Эдвард Опгейм написал повесть о конце мира. В ней рассказывается о том, как малая группа людей, собравшихся у могилы старца Германа смогли спастись от постигшей мир катастрофы (см. Old Mike of Monk"s Lagoon, 1981, New York etc. Vantage Press, Copyright Edward Opheim).
Братия жили в скиту до 1986 г., когда они уступили на время свою обитель монахиням. В 1990 году или в 1991 году, монахини, которые придерживаются правил Валаамского монастыря, переселились, как указывалось выше, на остров Нельсона, где они основали скит преп. Нила, свой остров они также назвали островом преп. Нила. В этом же году братья вернулись в скит св. архангела Михаила. Но мечта основать обитель на Новом Валааме их не оставляла.
В 1993 году один из братьев поселился в "Васькином доме", который он починил. У монахов наладились очень хорошие, близкие отношения с алеутами, из селения Узинки и с руководителями Корпорации Узинки, которой принадлежит почти вся территория бывшего Нового Валаама, за исключением двух акров принадлежащих Православной Церкви в Америке. По устному соглашению с корпорацией, монахи из скита и из монастыря преп. Германа стали переселятся на Новый Валаам в 1994 г.
Дружно и усердно братия принялись за починку еще сохранившихся, старых зданий и постройку новых.
В 1995 году монахи, по разрешению Корпорации, построили часовенку-молельню во имя Сретения Господня. Часовня стоит приблизительно на том же самом месте, где когда-то стояла часовня, во время преп. Германа и его последователей, почти до конца XIX-го столетия. Внутри часовня расписана с удивительным мастерством. Иконы иллюстрируют прибытие на Аляску первой Православной Миссии в 1794 г. и эпизоды из жизни преп. Германа. Вскоре на тропе, ведущей к этой часовне, один из братии построил ворота-арку украшенную крестом.
Пять монахов поселилось на Новом Валааме. В день Св. Троицы 1997 г. было заложено главное здание монастыря - башня в несколько этажей (теперь называемая трапезной). Ее золоченный купол издалека встречает паломников, подплывающих к острову, его видно далеко с моря, когда подходишь на лодке к лагуне.
Братия, между тем, росла, и монахи строили каждый для себя уединенные полуземлянки-келлии, разбросанные в лесу Нового Валаама. Но не долго пришлось им жить на желанном месте. 6 мая 1998 года, по наущению декана семинарии преп. Германа, яро ратовавшего за юрисдикционное разграничение, который "разъяснил" алеутам селения Узинки, что монахи не принадлежат к Православной Американской Церкви и являются чуть ли не еретиками, председатель Корпорации приказал монахам немедленно оставить Новый Валаам. Иноки не протестовали и вернулись в скит св. архангела Михаила, при поддержке доброжелательно настроенных мирян и, особенно, четы Опгейм. Благодаря этой чете, территория скита расширилась и обитель разрослась. Среди местных Кадьякских жителей разных исповеданий, включая православных, монахи и учебное заведение, основанное ими в городе Кадьяке для подростков, пользуются глубоким уважением. Но неоконченные монастырские постройки и келлии на Новом Валааме все еще пустуют.

Преподобный Герман Аляскинский родился в городе Серпухове, под Москвой, в 1757 году в купеческой семье. Его мирское имя и фамилия неизвестны. С шестнадцати лет вступил он на иноческий путь. Вначале преподобный нес послушание в Троице-Сергиевой пустыни, расположенной в окрестностях Петербурга, на берегу Финского залива (пустынь принадлежала Троице-Сергиевой Лавре).

В обители будущий миссионер подвизался около пяти лет. Желая полного уединения и безмолвия, преподобный Герман удаляется на Валаам. Валаамский монастырь, расположенный на островах Ладожского озера, бывал отрезан от внешнего мира до 8 месяцев в году.

После тщательного испытания различными послушаниями игумен Назарий благословил молодого подвижника на постоянное жительство в лесу, в пустынном уединении. По праздникам, приходя в монастырь, преподобный нес клиросное послушание (у него был прекрасный голос). В Валаамской обители святой Герман принял монашеский постриг.

Есть мнение, что святой Герман пришел на Валаам в 1778 году. В том же году пришел в Саровскую обитель. Обстоятельства жизни преподобного Германа на Валааме напоминают об уединенных подвигах его великого современника – Саровского чудотворца. Подобно преподобному Серафиму, валаамский подвижник отличался исключительным и проникновенным знанием духа и буквы Священного Писания, творений святых отцов и учителей Церкви.

Духовным руководителем и наставником будущего миссионера был игумен Назарий, саровский старец, который ввел на Валааме устав Саровской пустыни. Таким образом, благодатный строй саровского подвижничества, в котором совершалось духовное возрастание преподобного Германа на Валааме, стал неотъемлемой частью его души и сделал его родным и исключительно близким по духу преподобному Серафиму, Саровскому чудотворцу. Есть сведения, что преподобный Серафим пользовался, в свою очередь, наставлениями старца Назария во время его жительства в Сарове.

Через 15 лет пребывания преподобного Германа на Валааме Господь призвал смиренного инока на апостольское служение и послал его проповедовать Евангелие и крестить язычников малообжитого и сурового края Аляски и прилегающих к ней островов Северной Америки. С этой целью в 1793 году была создана духовная Миссия, получившая название Кадьякской, с центром на острове Кадьяк. Руководителем миссии был назначен архимандрит Иоасаф (Болотов), инок Валаамского монастыря. В числе прочих сотрудников Миссии было еще пять иноков Валаамского монастыря, среди них и преподобный Герман, которому Господь благословил потрудиться в благовестии дольше и плодотворнее, чем кому-либо другому из членов Миссии.

По прибытии на остров Кадьяк миссионеры немедленно занялись постройкой храма и обращением язычников. «1794 года, сентября с 24 живу на острове Кадьяке. Слава Богу, более 700 американцев перекрестил, да более 2000 браков обвенчал, состроили церковь, а время позволит – сделаем другую, да походные две, а то и пятую нужно сделать» – замечает в одном из писем архимандрит Иоасаф.

Отец Герман на новом месте поначалу нес послушание в пекарне и занимался хозяйственными заботами Миссии.

Под руководством архимандрита Иоасафа (позднее епископа) Миссия находилась недолго: во время бури (в 1799 году) Преосвященный Иоасаф со своими спутниками погиб в волнах океана. На помощь оставшимся в живых миссионерам в 1804 году был командирован только один иеромонах Александро-Невской Лавры Гедеон. Он на некоторое время возглавил Миссию. Его заботами была устроена школа для детей крещеных алеутов. В 1807 году иеромонах Гедеон навсегда покинул стан миссионеров, возложив всю ответственность на преподобного Германа, который до самой кончины своей оставался духовным отцом, пастырем и попечителем душ человеческих в доверенной ему Миссии. Преподобного хотели посвятить в сан иеромонаха и возвести во архимандрита, но смиренный инок отказался от какого бы то ни было возвышения и до конца своих дней пребывал простым монахом.

Преподобный Герман был для местных жителей истинным добрым пастырем и защищал их, как мог, от злых и хищных людей, которые видели в островитянах только объект для жестокой эксплуатации. Поэтому не было бы ничего удивительного, если бы новообращенные отвергли веру пришельцев, которые стали все чаще выступать в роли эксплуататоров и угнетателей (приезжавшие с целью наживы промышленники), и вернулись бы к своим суевериям. В том, что это не произошло, великая заслуга преподобного Германа. Непоколебимо и настойчиво, не имея никакой поддержки, кроме своей пламенной веры, старец продолжал свое заступничество за обиженных и угнетенных, видя в этом свой долг и призвание, сущность которого он выразил удивительно простыми словами: «Я – нижайший слуга здешних народов и нянька».

Тайные подвиги и келейные молитвы старца оставались неведомыми миру, но виден был окружавшим свет его благодатной жизни, проходившей в условиях полного самоотречения, нестяжательности и сурового пренебрежения всеми удобствами. Одежда его была самая убогая и очень ветхая. Всем своим видом, всеми привычками старец Герман живо напоминал современникам древних отшельников, прославившихся подвигами воздержания и Богоугождения. Беседа старца производила на слушавших неотразимое впечатление. Особенно поражали собеседников ясность его мыслей, отчетливость и быстрота суждений. Божественная благодать, наполнявшая душу преподобного Германа, преображала сердца людей, общавшихся с ним. Ярко свидетельствует об этом случай с С. И. Яновским, правителем администрации Российско-Американской Компании, приступившим к своим обязанностям в 1817 году. Семен Иванович Яновский, аристократ по происхождению, был человеком всесторонне образованным и начитанным, но его религиозно-философские взгляды сводились к модному в те времена деизму. (Деизм – религиозно-философское учение, распространенное в ХVII-ХVIII вв., допускавшее существование Бога лишь как первопричины мира и отрицавшее существование Бога как Личности.)

Христианства он, по существу, не знал (хотя формально считался христианином). Православие, Церковь, Таинства – были для него понятиями, не заслуживающими серьезного внимания. Преподобный Герман много беседовал с ним. Впоследствии С. И. Яновский писал: «Такими постоянными беседами и молитвами святого старца Господь совершенно обратил меня на путь истинный, и я сделался настоящим христианином». Он называл старца «святым мужем», «великим подвижником»; как великую драгоценность он хранил у себя письма преподобного Германа. Такое же благоговение к личности святого испытывали и многие другие его современники. Отец Герман жил сначала возле храма миссии, на Кадьяке, а после переселился на близлежащий остров Еловый, который назвал «Новым Валаамом». Остров Еловый был последним приютом в многотрудных апостольских странствованиях святого старца.

Преподобный Герман предсказал своим духовным детям время своей кончины и объяснил, как похоронить его. 13 декабря 1837 года он попросил зажечь перед иконами свечи и почитать Деяния святых Апостолов. Во время чтения о трудах святых благовестников святой старец Герман перешел от земных трудов к небесному упокоению на 81-м году жизни. Над могилой старца первоначально поставлен простой деревянный памятник, затем сооружена скромная деревянная церковь, освященная во имя преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.

В этом храме хранится старинное изображение преподобного Серафима Саровского, находившееся в келлии святого старца Германа при его жизни: старец любил и чтил своего прославленного современника и единодушного с ним великого работника на Божией ниве. Господу было угодно одновременно благословить на великий подвиг служения людям этих двух благоговейных любителей безмолвия и умного делания. Преподобный Герман с любовью отзывался на нужды и скорби людские в дни своей земной жизни. Не оставляет он в беде взывающих к нему и после своего преставления. Наиболее известный случай молитвенного предстательства преподобного Германа находится в жизнеописании первого православного епископа в Америке – (память 31 марта и ). В 1842 году святитель на бриге «Охотск» направлялся на остров Еловый. Из-за бури корабль долго не мог войти в гавань, и жизнь команды и пассажиров была под угрозой. Святитель Иннокентий обратился с молитвой к преподобному Герману: «Если ты, отец Герман, угодил Господу, то пусть переменится ветер». Не прошло и четверти часа, как ветер переменился и сделался попутным. И вскоре святитель, спасшийся от бури, служил панихиду на могиле преподобного Германа. С 1860-х годов Русская Православная Церковь знала о большом местном почитании памяти старца Германа на Кадьяке. В 1867 году один из Аляскинских епископов составил записку о его жизни и чудесах. Первый публичный доклад об отце Германе был напечатан в Валаамском монастыре в Финляндии в 1894 году. В 1930-х годах другой русский православный монах – архимандрит Герасим (Шмальц) прибыл на остров Еловый и долго жил там, как преподобный Герман за сто с лишним лет до него. Перед своей кончиной в 1969 году архимандрит Герасим открыл останки своего славного предшественника и построил здесь небольшую часовню. Исцеления, связанные с молитвенным заступничеством старца Германа, записывались в течение долгого периода (со времени его жизни и до 1970 года). В марте 1969 года Собор епископов Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке под председательством архиепископа Нью-Йоркского, Митрополита всей Америки и Канады Иринея совершил прославление преподобного Аляскинского инока. Церковь чрез эту канонизацию формально скрепила своей печатью то, что многие природные аляскинцы всегда знали: преподобный Герман выполнил свое христианское призвание достойно и продолжает и ныне предстательствовать пред Богом о живущих.

Преподобный Герман Аляскинский родился в городе Серпухове, под Москвой, в 1757 году в купеческой семье. С шестнадцати лет вступил он на иноческий путь. Вначале преподобный нес послушание в Троице-Сергиевой пустыни, расположенной в окрестностях Петербурга, на берегу Финского залива.
В обители будущий миссионер подвизался около пяти лет. Желая полного уединения и безмолвия, преподобный Герман ушел на Валаам.
После тщательного испытания различными послушаниями игумен Назарий благословил молодого подвижника на постоянное жительство в лесу, в пустынном уединении. По праздникам, приходя в монастырь, преподобный нес клиросное послушание (у него был прекрасный голос). В Валаамской обители святой Герман принял монашеский постриг.
Есть мнение, что святой Герман пришел на Валаам в 1778 году. В том же году преподобный Серафим пришел в Саровскую обитель. Обстоятельства жизни преподобного Германа на Валааме напоминают об уединенных подвигах его великого современника - Саровского чудотворца. Подобно преподобному Серафиму, валаамский подвижник отличался исключительным и проникновенным знанием духа и буквы Священного Писания, творений святых отцов и учителей Церкви.
Духовным руководителем и наставником будущего миссионера был игумен Назарий, Саровский старец, который ввел на Валааме устав Саровской пустыни. Таким образом, благодатный строй Саровского подвижничества, в котором совершалось духовное возрастание преподобного Германа на Валааме, стал неотъемлемой частью его души и сделал его родным и исключительно близким по духу преподобному Серафиму, Саровскому чудотворцу. Есть сведения, что преподобный Серафим пользовался, в свою очередь, наставлениями старца Назария во время его жительства в Сарове.
Через 15 лет пребывания преподобного Германа на Валааме Господь призвал смиренного инока на апостольское служение и послал его проповедовать Евангелие и крестить язычников малообжитого и сурового края Аляски и прилегающих к ней островов Северной Америки. С этой целью в 1793 году была создана духовная Миссия, получившая название Кадьякской, с центром на острове Кадьяк. Руководителем миссии был назначен архимандрит Иоасаф (Болотов), инок Валаамского монастыря. В числе прочих сотрудников Миссии было еще пять иноков Валаамского монастыря, среди них и преподобный Герман, которому Господь благословил потрудиться в благовестии дольше и плодотворнее, чем кому-либо другому из членов Миссии.
По прибытии на остров Кадьяк миссионеры немедленно занялись постройкой храма и обращением язычников. «1794 года, сентября с 24 живу на острове Кадьяке. Слава Богу, более 700 американцев перекрестил, да более 2000 браков обвенчал, состроили церковь, а время позволит- сделаем другую, да походные две, а то и пятую нужно сделать» - замечает в одном из писем архимандрит Иоасаф.
Отец Герман на новом месте поначалу нес послушание в пекарне и занимался хозяйственными заботами Миссии.
Под руководством архимандрита Иоасафа (позднее епископа) Миссия находилась недолго: во время бури (в 1799 году) Преосвященный Иоасаф со своими спутниками погиб в волнах океана. На помощь оставшимся в живых миссионерам в 1804 году был командирован только один иеромонах Александро-Невской Лавры Гедеон. Он на некоторое время возглавил Миссию. Его заботами была устроена школа для детей крещеных алеутов. В 1807 году иеромонах Гедеон навсегда покинул стан миссионеров, возложив всю ответственность на преподобного Германа, который до самой кончины своей оставался духовным отцом, пастырем и попечителем душ человеческих в доверенной ему Миссии. Преподобного хотели посвятить в сан иеромонаха и возвести во архимандрита, но смиренный инок отказался от какого бы то ни было возвышения и до конца своих дней пребывал простым монахом.
Преподобный Герман был для местных жителей истинным добрым пастырем и защищал их, как мог, от злых и хищных людей, которые видели в островитянах только объект для жестокой эксплуатации.
Непоколебимо и настойчиво, не имея никакой поддержки, кроме своей пламенной веры, старец продолжал свое заступничество за обиженных и угнетенных, видя в этом свой долг и призвание, сущность которого он выразил удивительно простыми словами: «Я - нижайший слуга здешних народов и нянька».
Отец Герман жил сначала возле храма миссии, на Кадьяке, а после переселился на близлежащий остров Еловый, который назвал «Новым Валаамом». Остров Еловый был последним приютом в многотрудных апостольских странствованиях святого старца.
Преподобный Герман предсказал своим духовным детям время своей кончины и объяснил, как похоронить его. 13 декабря 1837 года он попросил зажечь перед иконами свечи и почитать Деяния святых Апостолов. Во время чтения о трудах святых благовестников святой старец Герман перешел от земных трудов к Небесному упокоению на 81-м году жизни. Над могилой старца первоначально поставлен простой деревянный памятник, затем сооружена скромная деревянная церковь, освященная во имя преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.
В этом храме хранится старинное изображение преподобного Серафима Саровского, находившееся в келлии святого старца Германа при его жизни: старец любил и чтил своего прославленного современника и единодушного с ним великого работника на Божией ниве.
С 1860-х годов Русская Православная Церковь знала о большом местном почитании памяти старца Германа на Кадьяке.
В 1867 году один из Аляскинских епископов составил записку о его жизни и чудесах. Первый публичный доклад об отце Германе был напечатан в Валаамском монастыре в Финляндии в 1894 году. В 1930-х годах другой русский православный монах - архимандрит Герасим (Шмальц) прибыл на остров Еловый и долго жил там, как преподобный Герман за сто с лишним лет до него. Перед своей кончиной в 1969 году архимандрит Герасим открыл останки своего славного предшественника и построил здесь небольшую часовню. Исцеления, связанные с молитвенным заступничеством старца Германа, записывались в течение долгого периода (со времени его жизни и до 1970 года). В марте 1969 года Собор епископов Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке под председательством архиепископа Нью-Йоркского, Митрополита всей Америки и Канады Иринея совершил прославление преподобного Аляскинского инока.

Тропарь преподобному Герману Аляскинскому, глас 1:

Лозу Православия принесл еси в Америку из России благочестивыя / и, удобрив корень постническими трудами / и напоив обильне молитвенными слезами, / плоды принесл еси - виноград возлюбленный, / Германе преблаженне отче наш. / Темже и Бог тя прослави, яко апостола преподобнаго, / нетлением мощей и благодатию чудес, / от них же почерпающе благодеяния, восхваляем тя: / слава Давшему ти крепость, / слава Венчавшему тя, / слава Даровавшему тя Америце светило Православия.

(Минея декабрь. Ч.1. – М., Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2002).

(иллюстрации - www.pravoslavie.ru; sobory.ru; 2berega.spb.ru; hristofor.kiev.ua; nikolskiy-uhta.prihod.ru).

Событие прославления прп.Германа Аляскинского подробно описывает протопресвитер Александр Шмеман в статье «ПРОСЛАВЛЕНИЕ ПРЕП. ГЕРМАНА АЛЯСКИНСКОГО. ДНИ РАДОСТИ И СВЕТА»

Как рассказать об этом? Как передать человеческими словами свет и радость, испытанные - даром, незаслуженно, действительно по благодати Божией - теми несколькими стами челевек, что съехались на далекую Аляску для прославления праведного старца Германа? Моя заметка - не официальный отчет о торжествах канонизации, а слабая попытка поведать не бывшим там о том, что иначе, как чудом Божией милости, я назвать не могу.
После полета через всю Америку, в Сеатле началось вхождение наше, почти невольное, в то особое, в словах невыразимое, духовное настроение, в котором оставались мы все эти незабываемые дни. Особенный свет бесконечно длящегося северного вечера и в этом свете, далеко внизу, сначала Ситка, русская столица Аляски, а потом на горизонте вечно-снежные горы с самой высокой из них - Св. Илии. В Кодиаке, на маленьком аэродроме, уже сплошь духовенство, паломники. Сразу попадаешь в то, что будет фоном всех наших служб, молитв, бдений: первобытная красота Америки, ее гор, водной шири, высоких сосен, смиренных рыбачьих лодок, какой-то подлинно Божией тишины и мира. Над поселком синие купола белой церковки, к которой отовсюду стекаются паломники. Только что кончилась всенощная. Объятия, приветствия съехавшихся со всех концов Америки священников, среди которых преобладают молодые, в Америке родившиеся и воспитавшиеся. В церкви, хотя служба и кончилась, полно молящихся, а посреди них - совсем простой деревянный гроб с сотнями озаряющих его своим золотым блеском свечей. Этот смиренный гроб был светоносным средоточием всех трех дней, не прекращался поток людей к нему, какая-то почти физически ощутимая волна любви...
В субботу 8 августа утром - литургия архиерейским чином и после нее - последняя панихида по Старце. Моление возглавляет наш Первосвятитель Митрополит Ириней. Около него - глава финляндской Церкви Архиепископ Павел, особый наш гость в эти дни, Митрополит болгарский Андрей и наши Владыки: Архиепископ Чикагский Иоанн, Филадельфиский Киприан, Аляскинский Феодосий, Эдмонтонский Иоасаф, Берклейский Димитрий. Последний - первый епископ из прирожденных американцев, принявших Православие. И уже сотни молящихся, среди которых запоминаются праздничностью, детской сосредоточенностью и необычайной, в наше время, скромностью алеутские дети. (Как удивительно слышать от них, когда они подходят к причастию, сохраненные ими имена: Агрипина, Афиноген, Пантелеймон, Евсей...). И точно весь город участвует в торжестве, во всех витринах и окнах - изображение Старца Германа, приветствия паломника и украшения.
Наступает субботний вечер. Начинается всенощная, которой, я уверен, не забыть тем, кто присутствовал и молился на ней. После псалма «Господи воззвах» первый раз раздаются песнопения службы Преподобного Германа. «Во смирении радостном, Преподобие Германе, приял еси подвиг послушания...».
В церкви не протолкнуться, но какой свет, какая радость на всех лицах! Вот выходим на литию. С амвона оглашается послание Собора Епископов о прославлении старца Германа. Мы поднимаем гроб с мощами и выходим крестным ходом из храма. Первая остановка. Протодиакон начинает первое прошение литии. И вдруг - после перечисления всего славного сонма Апостолов, Святителей, Мучеников и Преподобных, прямо в сердце ударяют эти, точно с неба звучащие, слова: «и преподобного и Богоносного отца нашего Германа Аляскинского и всея Америки чудотворца!..». Люди плачут слезами радости и умиления и сияют лица Алеутов, дождавшихся прославления своего «Апа» - «дедушки»... Уже ночь, но она светится не только огнями свечей, но и духовным светом этого радостного бдения! Как удивительно поет хор молодых священников и паломников! Поет то по-славянски, то по-английски, то по-алеутски. И как очевидно прост этот постоянный переход с языка на язык, как ясно становится, что эта наша общая радость, общая молитва разрушает все земные преграды, такими пустыми и ненужными делает все наши человеческие споры и распри. Долго, с остановками обходим мы храм; все время меняются несущие мощи, все хотят этой блаженной тяжести на свих плечах, все хотят хоть на несколько минут прильнуть к этому гробу. Возвращаемся в церковь. В первый раз звучит тропарь Преподобному, на гробе с его мощами благословляются хлеб, вино, пшеница и елей литии.
Полиелей. Радостная, сладостная волна «величания»: «Ублажаем тя, Преподобне Отче Германе... наставниче монахов и собеседниче ангелов!». А потом нескончаемыми вереницами до поздней ночи подходят верующие к мощам и помазанию, совершаемому двумя архиереями, и нет усталости, не чувствуется времени, хочется, чтобы вечно длилась эта светозарная ночь, это бдение, и сердце узнает, что вся суть веры была раз и навсегда выражена Апостолом, сказавшим Христу на горе Преображения: «Господи, хорошо нам здесь быть...». Многие остаются на всю ночь в церкви, у мощей - петь акафист, исповедываться, продолжать стояние у человеческого гроба, еще раз силой Божией ставшего гробом живоносным.
В воскресенье первая литургия начинается в семь часов утра. Ее служит Аляскинский Епископ Феодосии с двумя архиереями и сонмом духовенства на гробе старца. Поет вся церковь, к причастию подходят сотни верующих. В убогой церквушке почти у полярного круга воскресает первохристианская Евхаристия, совершавшаяся в нищете катакомб, на гробах святых. «Ничего подобного этому мы никогда не испытывали», - говорят выходящие из церкви...
В 10 часов утра, при ярком солнечном свете, под ликующий колокольный звон, в храм в голубой мантии входит Митрополит Ириней, окруженный архиереями и начинается поздняя Литургия, вершина этого трехдневного торжества. Служба длится почти пять часов, но не ослабевает ни на минуту духовное напряжение, «радость и мир в Духе Святом», как определяет Ап. Павел Царство Божие. Проповедует Епископ Димитрий. Приобщают из двух чаш. И наконец, выходим мы на последний крестный ход со святыми мощами. В нем все сливается в одно ликование - пение хора и звон колоколов, солнечный свет и бездонная синева неба, далекие горы и водяная гладь. Около меня идет старенький, бедно одетый алееут и плачет. И вспоминая эти дни, я все время снова и снова вижу его, словно икону самой сущности того, что совершилось тогда. Не могу забыть ни лица его, ни его нищей одежды, ни всего его образа - смирения и света. Если есть такие - жива Церковь, жива в самой сущности своей. Это - смирение и свет самого старца Германа, от него, от его духа, и да разольются они сюда по всей этой земле, особенно в эти дни, когда такой злобой, такими страстями отравлена церковная жизнь.
Входим в храм и несем гроб прямо к приготовленной справа раке, где и запечатываем св. мощи. «Ко преподобному и Богоносному отцу нашему Герману помолимся!». Все опускаются на колени и от имени всех, от имени всей Церкви нашей, так нуждающейся в помощи, читает Владыка Феодосии молитву «...и ныне, егда исполнися слово Господне на тебе и постави тя Господь над Церковью нашей... молимся, да сохранит Господь ее в чистоте и православии... Всем же нам даждь духа мира и любви, дух кротости и смирения, гордыни отгнание, от самопревозношения ограждение...».
Последнее: на следующий день, рано-рано отправились мы - пятеро священников и Владыка Киприан, на Еловый остров, где около 30 лет провел в отшельничестве старец Герман. И знаю, что ничего лучше, чище, радостней не пережили мы, чем то утро, то восхождение по лесной тропинке мимо высоких, точно вечно совершающих бдение Творцу, сосен к часовенке над пещерой старца и литургию в этой часовенке. Я служил эту литургию, но это - неточные слова. Она совершалась, а нам нужно было только до конца отдаться ей, погрузиться в нее, войти без остатка в это благодарение. Знаю также, что мы ничем не заслужили того, что нам было дано, могу только молиться, чтобы дано было сохранить хоть малую часть этого дара благодати.
Я не буду писать о других событиях этих дней - о праздничной трапезе, объединившей свыше 500 человек, о радости общения, об официальных приемах, на которых присутствовали губернатор штата, сенаторы, адмиралы военно-морского флота США. Все это было достойно, хорошо и нужно. Но все это было - земля и земное, а Бог дал нам приобщиться небу и небесном. Хочу особенно отметить светлый образ Владыки Павла Финляндского, покорившего всех нас своей мудростью, смирением, любовью.
В заключение скажу, что в этом свете, в этой радости так мелочными, человеческими и греховными показались все наши споры, обвинения и осуждения. Все время казалось: если бы смиренно отдали себя этой радости, мы бы без слов поняли в чем и о чем Церковь, и как чешуя спали бы с нее злоба, подозрения и разделения. Там у гроба Преп. Германа, в сиянии его смирения, дано нам было изведать ту реальность, которая одна, по стоящему, животворит Церковь, которую одну призвана она являть в мире, которой одной только и может побеждать в нем силы зла. Преподобне отче Германе, моли Бога о нас!

(http://www.golubinski.ru/russia/german.htm)

Монах Герман происходил из купцов города Серпухова Московской губернии. С самых юных лет возымел он великую ревность к благочестию и шестнадцати лет от рождения пошел в монахи. Сначала поступил он в Троице-Сергиеву пустынь Санкт-Петербургской епархии. Будущий великий проповедник веры и благочестия с первых своих шагов по пути подвижническому отличался верою и большой любовью ко Христу. В Сергиевой пустыни он заболел: у него на горле образовался нарыв; опухоль быстро возрастала и обезобразила все лицо, боль была ужасная, весьма трудно было глотать, запах был нестерпимый. В таком опасном положении, ожидая смерти, молодой подвижник не обратился к земному врачу, но с горячею молитвою и со слезами припал он пред образом Царицы Небесной и, прося у Нее исцеление молился всю ночь, потом мокрым полотенцем отер лик Пречистой Владычицы и этим полотенцем обвязал опухоль, продолжая молиться. В изнеможении заснул он на полу и увидел во сне, что его исцелила Пресвятая Дева. Наутро просыпается, встает и к великой радости находит себя совершенно здоровым. К удивлению врачей, опухоль, не прорвав нарыва, разошлась, оставив о себе только малый след, как бы в воспоминание чуда.

Пять или шесть лет прожил отец Герман в Сергиевой пустыни и потом перешел в Валаамский монастырь. Всей душей полюбил он величественную пустынную Валаамскую обитель, полюбил незабвенного настоятеля ее, великого старца Назария, и всю братию. "Ваших отеческих мне, убогому, благодеяний, - писал он впоследствии отцу Назарию из Америки, - не изгладят из моего сердца ни страшные непроходимые сибирские места, ни леса темные, ни быстрины великих рек не смоют, ниже грозный океан не угасит чувств оных. Я в уме воображаю любимый мною Валаам, на него всегда смотрю через Великий океан".

Старца Назария в своих письмах величал он преподобнейшим, любезным своим батюшкой, а всю Валаамскую братию любезною и дражайшею. Пустынный Еловый остров, место своего жительства в Америке, назвал он Новым Валаамом. И, как видно, всегда находился в духовном общении со своею духовной родиной, ибо еще в 1823 году, следовательно, через тридцать лет пребывания своего в пределах американских, писал к преемнику отца Назария, игумену Иннокентию.

На Валааме отец Герман проходил разные послушания. Испытав его ревность в трудах общежития, мудрый старец отец Назарий отпустил его потом на жительство в пустыню. Пустыня эта находилась в густом лесу, версты полторы от обители; доныне местность та сохранила название "Германово". По праздникам приходил отец Герман из пустыни в монастырь и, бывало, на малой вечерне, стоя на клиросе, приятным тенором поет он с братией припевы канона "Иисусе сладчайший, спаси нас, грешных", "Пресвятая Богородица, спаси нас", а слезы градом льются из очей его.

Во второй половине XVIII столетия расширились пределы великой России на севере: деятельностью русских промышленников открыты были тогда Алеутские острова, составляющие на Великом океане цепь от восточного берега Камчатки до западного берега Северной Америки. С открытием островов обнаружилась священная необходимость - просветить светом Евангельским диких их обитателей. Для этого святого дела по благословению Святейшего Синода митрополит Гавриил поручил старцу Назарию избрать способных людей из братии Валаамской. Избрано было десять человек, в числе их и отец Герман. В 1794 году отправились избранники из Валаама к месту нового назначения.

Святою ревностию проповедников быстро разливался свет проповеди Евангельской между новыми сынами России: несколько тысяч язычников приняли христианство; заведена была школа для образования новокрещенных детей, выстроена церковь в месте жительства миссионеров. Но неведомыми судьбами Божиими общие успехи миссии были недолговременны. Через шесть лет после своей многополезной деятельности потонул вместе со своею свитою начальник миссии епископ Иоасаф, ранее его ревностный иеромонах Ювеналий сподобился мученического венца, прочие выбывали один за другим, наконец остался один отец Герман, и ему благоволил Господь долее всех собратий потрудиться подвигом апостольским для просвещения алеутов.

Как уже было сказано, местом жительства отца Германа в Америке был остров Еловый, названный им Новый Валаам. Этот остров проливом в версты две отделяется от острова Кадьяк, на котором был построен деревянный монастырь для помещения миссии и устроена деревянная церковь во имя Воскресения Спасителя. Остров Еловый небольшой, весь покрыт лесом, почти посредине его сбегает в море маленький ручеек. Этот-то живописный остров и избрал для себя отец Герман, выкопал на нем своими руками пещеру и в ней провел первое лето. К зиме, близ пещеры, управляющая островами Компания выстроила для него келию, в которой и жил он до смерти, а пещеру святой отец обратил в место своего могильного упокоения. Недалеко от келии возвышались деревянная часовня и деревянный домик для посетителей и училищных занятий. Перед келией разбит был огород. На огороде сам копал он гряды, сажал картофель и капусту, сеял разные овощи. К зиме запасал грибы: солил и сушил их; соль приготовлял сам из морской воды или рассола. Плетенный короб, в котором носил старец с берега морскую капусту для удобрения земли, говорят, был так велик, что трудно было эту ношу поднять одному, а отец Герман, к великому удивлению всех, переносил ее без посторонней помощи на далекое расстояние. В одну зимнюю ночь ученик его, Герасим, случайно увидел его в лесу, идущего босиком с таким большим деревом, которое под силу нести четверым. Так трудился старец и все, что приобретал таким безмерным трудом, все то употреблял на пропитание и одежду для сирот - его воспитанников, и на книги для них.

Одежда отца Германа была одна зимою и летом. Рубашки холстяной он не носил, ее заменяла оленья кухлянка, которую он по восьми лет не снимал и не переменял, следовательно шерсть на ней вся вытиралась и кожа залоснивалась. Потом сапоги или башмаки, подрясник, ветхая, полинялая, вся в заплатах, ряса и клобук. - вот и все его одеяние. В этой одежде он ходил везде и во всякую погоду: и в дождь, и в снежную метель.

Постелью ему служила небольшая скамья, покрытая оленьей, вытершейся от времени шерстью, изголовье - два кирпича, которые под голою шкурой оставались незаметными для посетителей: одеяла не было, его заменяла деревянная доска, лежавшая на печке. Эту доску сам отец Герман назвал своим одеялом, завещав ею покрыть его смертные останки, она была совершенно в рост его. "В бытность мою в келии отца Германа,- говорил креол Константин Ларионов, - я, грешный, сидел на его постели, и это считаю верхом моего счастья".

Случалось отцу Герману бывать в гостях у правителей Компании и в душеспасительных беседах с ними просиживать до полуночи и даже за полночь, но ночевать он никогда не оставался, несмотря на ни какую погоду, всегда уходил к себе в пустыню. Если же по какому-либо особенному случаю и нужно было ему ночевать вне келии, то утром всегда находили постель, постланную для него, совершенно нетронутою, а старца не спавшим. Точно так и в своей пустыни, проведя ночь в беседе, не предавался он отдохновению.

Ел старец весьма мало. В гостях чуть отведывал какого-либо кушанья и оставался уже без обеда. В келии очень малая часть небольшой рыбы или овощей составляла весь его обед.

Тело его, изнуренное трудами, бдением и постом, сокрушали пятнадцатифунтовые вериги. Эти вериги в настоящее время находятся в часовне, где за образом Божией Матери найдены они были после смерти старца, как говорят одни, или оттуда они сами выпали, поясняют другие.

Описанные черты жизни старца касаются, прежде всего, внешнего его делания. "Главное же его дело, - вспоминал преосвященный Петр, бывший епископ Ново-Архангельский, викарий Камчатской епархии, - было упражнение в подвигах духовных, в уединенной келии, где никто его не видел, и только вне келии слышали, что он пел и совершал богослужение по монашескому правилу".

Такое свидетельство преосвященного подтверждает и ответ самого отца Германа. На вопрос: "Как вы, отец Герман, живете один в лесу, как не соскучитесь?" он отвечал: "Нет, я там не один. Там есть Бог, как и везде есть Бог! Там есть ангелы, святые! И можно ли с ними скучать? С кем же лучше и приятнее беседа, с людьми или с ангелами? Конечно, с ангелами!"

Как смотрел отец Герман на туземных жителей Америки, как понимал свое отношение к ним и как сочувствовал их нуждам, выражает он сам в одном из писем к бывшему правителю колонии Яновскому.

"Любезному нашему Отечеству, - писал он, - Творец будто новорожденного младенца дать изволил край сей, который не имеет еще ни сил к каким-нибудь познаниям, ни смысла, требует не только покровительства, но по бессилию своему и слабости ради младенческого возраста - самого поддержания; но и о том самом не имеет он еще способностей кому-либо сделать свою просьбу. А как зависимость сего народного блага Небесным Провидением, неизвестно до какого-то времени отдана в руки находящемуся здесь русскому начальству, которое теперь вручилось вашей власти, сего ради я, нижайший слуга здешних народов и нянька, от лица тех пред вами ставши, кровавыми слезами пишу вам мою просьбу. Будьте нам отец и покровитель. Мы всеконечно красноречия не знаем, но с немотою, младенческим языком говорим: "Отрите слезы беззащитных сирот, прохладите жаром печали тающие сердца, дайте разуметь, что значит отрада!"

Как чувствовал старец, так и поступал. Предстательствовал он всегда перед начальством за провинившихся, защищал обвиняемых, помогал нуждавшимся чем только мог, и алеуты обоего пола и дети их часто посещали его. Кто просил совета, кто жаловался на притеснение, кто искал защиты, кто желал помощи - каждый получал от старца возможное удовлетворение. Разбирал он их взаимные неприятности, старался всех мирить, особенно в семействах заботился восстановить согласие. Если не удавалось помирить мужа с женой, старец на время разлучал их. Необходимость такой меры он сам объяснял так: "Пусть лучше врозь живут, да не дерутся и не бранятся, а то, поверьте, страшно, если не развести: были примеры, что муж убивал жену или жена изводила мужа". Особенно любил отец Герман детей, наделял их сухариками, пек им крендельки, и малютки ласкались к старцу. Любовь отца Германа к алеутам доходила до самоотвержения.

На корабле из Соединенных Штатов занесена была на остров Ситху, а оттуда на остров Кадьяк повальная заразная болезнь оспа. Она начиналась жаром, сильным насморком и удушьем и оканчивалась колотьем; в три дня человек умирал. Не было на острове ни доктора, ни лекарств. Болезнь, разливаясь по селению, быстро охватила окрестности. Смертность была так велика, что некому было копать могилы, и тела лежали не зарытыми. Во все время этой грозной болезни, продолжавшейся с постепенным умалением целый месяц, отец Герман, не щадя себя, неутомимо посещал больных, увещевал их терпеть, молиться, приносить покаяние или приготовлял их к смерти.

Особенно старался старец о нравственном преуспеянии алеутов. С этою целью для детей, сирот алеутских, устроено было им училище, где отец Герман сам учил их Закону Божию и церковному пению. С этою же целью в часовне близ его келии в воскресные и праздничные дни собирал он алеутов для молитвы. Здесь часы и разные молитвы читал для них ученик его, а сам старец читал Апостол, Евангелие и устно поучал прихожан, пели же его воспитанницы, и пели очень приятно. Любили алеуты слушать наставления отца Германа и во множестве стекались к нему.

Увлекательны были беседы и с чудною силою действовали они на слушателей. Об одном из таких благодатных впечатлений своего слова пишет он сам. "Слава судьбам святым Милостивого Бога! Он непостижимым Своим Промыслом показал мне ныне новое явление, чего здесь на Кадьяке я, двадцать лет живши, не видал. Ныне, после Пасхи, одна молодая женщина, не более двадцати лет, по-русски хорошо говорить умеющая, прежде совсем меня не знавшая, пришла ко мне и, услышав о воплощении Сына Божия и о вечной жизни, столько возгорела любовью к Иисусу Христу, что никак не хочет от меня отойти, но сильною просьбою убедила меня, против моей склонности и любви к уединению, несмотря ни на какие предлагаемые от меня препятствия и трудности, принять ее, и более уже месяца у меня живет и не скучает. Я с великим удивлением смотрю на сие, поминая слова Спасителя: что утаено от премудрых, то открыто младенцам". Эта женщина жила у старца до его смерти. Она наблюдала за благонравием детей, учившихся в его училище, и он, умирая, завещал ей жить на Еловом и, когда она скончается, похоронить ее при его ногах. Звали ее София Власова.

Вот что писал о характере и силе бесед старца Я., один из очевидцев: "Мне было тридцать лет, когда я встретился с отцом Германом. Надо сказать, что я воспитывался в морском корпусе, знал многие науки, много читал, но, к сожалению, науку из наук, т. е. Закон Божий, едва понимал поверхностно и только теоретически, не применяя к жизни, и был только по названию христианин, а в душе и на деле - вольнодумец, атеист. Тем более я не признавал божественности и святости нашей религии, что перечитал много безбожных сочинений Вольтера и других философов XVIII века. Отец Герман тотчас заметил это и пожелал меня обратить. К великому моему удивлению, он говорил так сильно, умно, доказывал так убедительно, что, мне кажется, никакая ученость и земная мудрость не могли бы устоять против его слов. Ежедневно мы беседовали с ним до полуночи, и даже за полночь, о любви Божией, о вечности, о спасении души, христианской жизни. Сладкая речь неумолкаемым потоком лилась из его уст... Такими постоянными беседами и молитвами святого старца Господь совершенно обратил меня на путь истины, и я сделался настоящим христианином. Всем этим я обязан отцу Герману, он мой истинный благодетель".

"Несколько лет тому назад, - вспоминал Я., - отец Герман обратил одного морского капитана Г. из лютеранской веры в Православие. Этот капитан был весьма образован; кроме многих наук он знал языки: русский, немецкий, английский, французский и несколько испанский, и за всем тем он не мог устоять против убеждений и доказательств отца Германа - переменил свою веру и присоединился к Православной Церкви через миропомазание. Когда отъезжал он из Америки, старец при прощании сказал ему: "Смотрите, если Господь возьмет вашу супругу у вас, то вы никак не женитесь на немке, если женитесь на немке, она непременно повредит ваше Православие". Капитан дал слово, но не исполнил его. Предостережение старца было пророческим. Через несколько лет, действительно, умерла жена у капитана, и он женился на немке, оставил или ослабил веру и умер скоропостижно без покаяния".

"Однажды пригласили старца на фрегат, пришедший из Санкт-Петербурга. Капитан фрегата был человек весьма ученый, высокообразованный, он был прислан в Америку по Высочайшему повелению для ревизии всех колоний. С капитаном было до двадцати пяти человек офицеров, также людей образованных. В этом-то обществе сидел небольшого роста, в ветхой одежде, пустынный монах, который своею мудрою беседою всех образованных собеседников своих привел в такое положение, что они не знали, что ему отвечать.

Сам капитан рассказывал: "Мы были безответны, дураки пред ним!" Отец Герман сделал им всем один общий вопрос: "Чего вы, господа, более всего любите и чего бы каждый из вас желал для своего счастья?"

Посыпались разные ответы. Кто желал богатства, кто чинов, кто красавицу-жену, кто прекрасный корабль, на котором он начальствовал бы, и так далее в этом роде.

"Не правда ли, - сказал отец Герман, - что все ваши разнообразные желания можно привести к одному, что каждый из вас желает того, что, по его понятию, считает он лучшим и достойным любви?".

"Да, так" - отвечали все.

"Что же, скажите, - продолжал он, - может быть лучше, выше всего, всего превосходнее и по преимуществу достойнее любви, как не сам Господь наш Иисус Христос, Который нас создал, украсил такими совершенствами, всему дал жизнь, все содержит, питает, все любит. Который Сам есть любовь и прекраснее всех человеков? Не должно ли же поэтому превыше всего любить Бога, более всего желать и искать Его?".

Все заговорили: "Ну, да! Это разумеется! Это само по себе!"

"А любите ли вы Бога?" - спросил тогда старец.

Все отвечали: "Конечно, мы любим Бога. Как не любить Его?".

"А я, грешный, более сорока лет стараюсь любить Бога, а не могу сказать, что совершенно люблю Его", - возразил им отец Герман и стал объяснять, как должно любить Бога. "Если мы любим кого, - говорил он, - мы всегда поминаем того, стараемся угодить тому, день и ночь наше сердце занято тем предметом. Так же ли вы, господа, любите Бога? Часто ли обращаетесь к Нему, всегда ли помните Его, всегда ли молитесь Ему и исполняете Его святые заповеди?".

Должны были признаться, что нет.

"Для нашего блага, для нашего счастья, - заключил старец, - дадим себе обет, что по крайней мере от сего дня, от сего часа, от сей минуты будем мы стараться любить Бога уже выше всего и исполнять Его святую волю!"

Вот какой умный, прекрасный разговор вел отец Герман в обществе. Без сомнения, этот разговор должен был запечатлеться в сердцах слушателей на всю их жизнь!

Вообще отец Герман был словоохотлив, говорил умно, дельно и назидательно, более всего о вечности, о спасении, о будущей жизни, о судьбах Божиих. Много рассказывал из житий святых, из Пролога, но никогда не говорил ничего пустого. Так приятно было его слушать, что беседующие с ним увлекались его беседою и нередко только с рассветом дня нехотя оставляли его, свидетельствует креол Константин Ларионов.

Чтобы несколько выразить самый дух учения отца Германа, мы приведем слова собственноручного письма его. "Истинного христианина, - писал он, - делают вера и любовь ко Христу. Грехи наши нимало христианству не препятствуют, по слову Самого Спасителя. Он изволил сказать: не праведныя приидох призвати, но грешныя спасти. Радость бывает на Небеси о едином кающемся более, нежели о девятидесяти праведниках. Также о блуднице, прикасающейся к ногам Его, фарисею Симону изволил говорить: имеющему любовь, многий долг прощается, а с не имеющего любви и малый долг взыскивается". Этими и подобными им рассуждениями христианин должен приводить себя в надежду и радость, и отнюдь не внимать наносимому отчаянию; тут нужен щит веры.

Грех любящему Бога не что иное, как стрелы от неприятеля на сражении. Истинный христианин есть воин, продирающийся сквозь полки невидимого врага к Небесному своему отечеству, по Апостольскому слову: отечество наше на Небесах. А о воинах говорит: "несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем" (Еф. 6, 12).

Пустые века сего желания удаляют от отечества, любовь к тем и привычка одевают душу нашу как будто в гнусное платье; оно названо от Апостолов "внешний человек". Мы, странствуя в путешествии сей жизни, призывая Бога в помощь, должны гнусности той совлекаться, а одеваться в новые желания, в новую любовь будущего века и через то узнавать наше к Небесному отечеству приближение или удаление, но скоро сего сделать невозможно, а должно следовать примеру больных, которые, желая любезного здравия, не оставляют изыскивать средств для излечения себя. Я говорю не ясно".

Ничего не искав для себя в жизни, давно уже, при самом прибытии в Америку, по смирению отказавшись от сана иеромонаха и архимандрита и оставшись навсегда простым монахом, отец Герман без малейшего страха пред сильными ревновал всем усердием по Боге. С кроткою любовью обличал он многих в нетрезвой жизни, недостойном поведении и притеснении алеутов, и все это - не взирая на чины и звания.

Обличаемая злоба вооружилась против него, делала ему всевозможные неприятности и клеветала на него. Клеветы были так сильны, что часто даже люди благонамеренные не могли заметить той лжи, которая в доносах на отца Германа скрывалась под покровом наружной правды, и поэтому должно сказать, что только один Господь сохранял старца.

Правитель колоний Я., еще не увидев отца Германа и только по одним наговорам на него, писал в Петербург о необходимости его удаления, объясняя свое прошение тем, будто он возмущает алеутов против начальства. Священник, приехавший из Иркутска с большими полномочиями, наделал отцу Герману много огорчений и хотел отправить его в Иркутск, но правитель колоний Муравьев защитил старца. Другой священник М. прибыл на Еловый остров с правителем колоний И. и служителями Компании обыскивать келию отца Германа, предполагая найти у него большое имущество. Когда не нашли ничего ценного, вероятно с дозволения старших, служитель Пономарьков стал топором выворачивать половые доски. "Друг мой, - сказал тогда ему Герман, - напрасно ты взял топор, это орудие лишит тебя жизни". Через короткое время потребовались люди в Николаевский редут и поэтому из Кадьяка послали туда русских служителей, в числе их Пономарькова. Там-то и сбылось предсказание отца Германа: кенайцы ему, сонному, отрубили голову.

Много великих скорбей понес отец Герман и от бесов. Это он сам открыл своему ученику Герасиму, когда тот, войдя к нему в келию без обычной молитвы, на все вопросы свои не получил ответа и на другой день спросил его о причине вчерашнего молчания. "Когда я пришел на этот остров и поселился в этой пустыне, - отвечал ему тогда отец Герман, - много раз бесы приходили ко мне как будто для надобностей то в виде человеческом, то в виде зверей, тогда я много потерпел от них и разных скорбей, и искушений, поэтому-то я теперь и не говорю с теми, кто войдет ко мне без молитвы".

Посвятив себя совершенно на служение Господу, ревнуя единственно о прославлении Его Всесвятого Имени, вдали от родины, среди многообразных скорбей и лишений, десятки лет проведя в высоких подвигах самоотвержения, отец Герман был сподоблен от Господа многих благодатных даров.

Среди Елового острова по горе сбегает ручей, устье которого всегда покрыто бурунами. Весной, когда появлялась речная рыба, старец отгребал песок из устья, чтобы можно было пройти рыбе, и рвущаяся на нерест рыба устремлялась в реку. Сушеною рыбою кормил отец Герман птиц, и они во множестве обитали около его келий. Под келией у него жили горностаи. Этот маленький зверек, когда ощенится, недоступен, а отец Герман кормил его из рук. "Не чудо ли это мы видели?" - говорил его ученик Игнатий. Видели также, что отец Герман кормил медведей. Со смертью старца и птицы, и звери удалились, даже род его не давал никакого урожая, если кто самовольно держал его, утверждал Игнатий.

Однажды на Еловом острове сделалось наводнение. Жители в испуге прибежали к старцу, тогда он взял из дома своих воспитанников икону Божией Матери, вынес ее, поставил на мели (лайде) и стал молиться. По окончании молитвы, обратившись к присутствующим, сказал: "Не бойтесь, далее места, где стоит святая икона, не пойдет вода". Исполнилось слово старца. Затем, обещая такую же помощь от святой иконы и на будущее время заступлением Пренепорочной Владычицы, поручил он ученице своей Софье в случае наводнения ставить икону на лайду. Икона эта хранится на острове.

Барон Ф. П. Врангель по просьбе старца писал под его диктовку письмо одному из митрополитов (имя его осталось неизвестно). Когда письмо было окончено и прочитано, старец поздравил барона с чином адмирала. Изумился барон: это для него была новость, которая действительно подтвердилась только через долгое время, при выезде его в Петербург.

Жаль мне тебя, любезный кум, - говорил отец Герман правителю Кашеварову, у которого он принимал от купели сына, - жаль, смена тебе будет неприятная!" Года через два Кашеваров был связан во время смены и отправлен на остров Ситху.

За год до получения в Кадьяке известий о смерти высокопреос-вященного митрополита (имя его неизвестно), отец Герман говорил алеутам, что их большой духовный начальник скончался.

"Часто говорил старец, что в Америке будет свой архиерей, тогда как об этом никто и не думал, - рассказывал преосвященный Петр, - но пророчество это в свое время сбылось".

"После смерти моей, - говорил отец Герман, - будет повальная болезнь, и умрет от нее много людей, и русские объединят алеутов".

Действительно, кажется через полгода по его кончине, было оспенное поветрие, смертность от которого в Америке была поразительная: в некоторых селениях оставалось в живых только по несколько человек. Это побудило колониальное начальство объединить алеутов. Тогда из двадцати алеутских селений образовалось семь.

"Хотя и много времени пройдет после моей смерти, - говорил отец Герман, - но меня не забудут, и место жительство моего не будет пусто. Подобный мне монах, убегающий славы человеческой, придет и будет жить на Еловом, и Еловый не будет без людей".

"Миленький, - спрашивал отец Герман креола Константина, когда тому было не более двенадцати лет от роду, - как ты думаешь, часовня, которую теперь строят, останется ли втуне?" "Не знаю, апа", - отвечал малютка. "Я, действительно, - говорил Константин, - не понял тогда вопроса, хотя весь разговор со старцем живо запечатлелся в моей памяти". Старец же, несколько помолчав, сказал: "Дитя мое, помни, что на этом месте со временем будет монастырь".

"Пройдет тридцать лет после моей смерти, все живущии теперь на Еловом острове перемрут, ты останешься жив и будешь стар и беден, и тогда вспомнят меня", - говорил отец Герман ученику своему, алеуту Игнатию Алиг-яге.

"Когда я умру, - говорил старец своим ученикам, - вы похороните меня рядом с отцом Иоасафом. Моего быка убейте; мне довольно послужил. Похороните же меня одни и не сказывайте о моей смерти в гавань: гаваньские не увидят моего лица. За священником не посылайте и не дожидайтесь его: не дождетесь. Тела моего не обмывайте, положите его на доску, сложите на груди руки, закутайте в мантию, ее воскрылиями и клобуком покройте мое лицо и голову. Если кто пожелает проститься со мной, пусть целует крест, лица моего никому не показывайте. Опустив на землю, покройте меня бывшим моим одеялом".

Приближалось время отшествия старца. В один из дней приказал он ученику своему Герасиму зажечь свечи пред иконами и читать Деяния Апостольские. Через некоторое время лицо его просияло и он громко произнес: "Слава Тебе, Господи!" Потом, приказав прекратить чтение, объявил, что Господу было угодно еще на неделю продлить его жизнь.

Через неделю опять по его приказанию были зажжены свечи и читали Деяния святых Апостолов. Тихо преклонил старец свою голову на грудь Герасима, келия наполнилась благоухания, лицо его просияло, и в то же мгновение отца Германа не стало. Так блаженно почил он сном праведника на восемьдесят первом году своей многотрудной жизни, 13 декабря 1837 года.

Несмотря на предсмертную волю отца Германа, ученики его не решились хоронить старца, не дав о том знать в гавань; неизвестно почему не убили они и быка. Посланный с печальной вестью возвратился из гавани, сообщив, что правитель колонии Кашеваров запретил хоронить старца до его приезда. Там же, в гавани, был заказан для усопшего лучший гроб, который должен был доставить на Еловый священник. Но все эти распоряжения были противны воле почившего. И вот подул страшный ветер, полил дождь, сделалась ужасная буря. Невелик был переезд из гавани на Еловый, всего часа два пути, но никто не решался пуститься в море в такую погоду. Так было целый месяц, и все это время тело отца Германа лежало в теплом доме его воспитанников, лицо его не изменилось и от тела не было ни малейшего запаха.

Наконец с опытным стариком Козьмою Училищевым был доставлен; из гаваньских никто не приехал, и жители острова одни предали земле бренные останки своего старца. Та исполнилось последнее желание отца Германа. Бык отца Германа на другой день по его смерти ударился головой о дерево и свалился на землю мертвый.

В самый день смерти старца в селении Катани на Афогнаке виден был над Еловым необыкновенный светящийся столб до неба. Пораженные чудесным явлением креол Герасим Вологдин и жена его Анна стали молиться со словами: "Видно отец Герман оставил нас". Этот светящийся столб видели и другие. В тот же вечер в другом селении на Афогнаке видели человека, поднимавшегося к облакам над Еловым островом.

Похоронив старца, ученики поставили над его могилой простой деревянный крест. Позже на этом месте был воздвигнут храм, освященный во имя преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.

Видев славную подвигами жизнь отца Германа, видев его чудеса, видев исполнение его пророчеств и, наконец, его блаженное успение, "все местные жители, - свидетельствует преосвященный Петр, - вполне уверены в его богоугождении".

В 1842 году, через шесть лет по преставлении старца, плывя морем на Кадьяк и находясь в крайней опасности, высокопреосвященный Иннокентий, архиепископ Камчатский и Алеутский, воззрев на остров Еловый, сказал в уме своем: "Если ты, отец Герман, угодил Господу, то пусть переменится ветер!" И точно, не прошло кажется и четверти часа, рассказывал впоследствии высокопреосвященный, как ветер сделался попутным, и они благополучно пристали к берегу. В благодарность за избавление архиепископ Иннокентий сам отслужил на могиле блаженного панихиду.

В 1867 году один из аляскинских епископов составил записку о житии преподобного Германа и о случаях чудотворения по его молитвам, которые еще долго после его блаженной кончины записывались доброхотами. Впервые житие преподобного Германа было опубликовано на Валааме в 1894 году. В 1927 году русский архимандрит Герасим (Шмальц) прибыл на остров Еловый и остался там до конца своих дней. В 1952 году им были составлены житие и акафист преподобному, а через семь лет им же мощи преподобного Германа были открыты и перенесены в специально построенную небольшую часовню.

9 августа 1970 года, на день памяти святого великомученика и целителя Пантелеимона, на острове Кадьяке было совершено прославление преподобного Германа. Определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 1 декабря 1970 года имя преподобного Германа Аляскинского было включено в месяцеслов. В 1984 году преподобный Герман прославлен вместе со всеми Сибирскими святыми. Его изображение есть на общей иконе Сибирских святых.

***

Молитва преподобному Герману Аляскинскому:

• Молитва преподобному Герману Аляскинскому . Преподобный Герман Аляскинский - миссионер среди алеутов, аскет, прозорливец и чудотворец. К нему обращаются за молитвенной помощью для обращения к вере маловеров, сектантов и иноверцев, в стихийных бедствиях, болезнях, особенно во время эпидемий.

Акафист преподобному Герману Аляскинскому:

Канон преподобному Герману Аляскинскому:

• Канон преподобному Герману Аляскинскому

Житийная и научно-историческая литература о преподобном Германе Аляскинском:

• Преподобный Герман Аляскинский - Православие.Ru

Краткое житие преподобного Германа Аляскинского

Пре-по-доб-ный Гер-ман Аляс-кин-ский ро-дил-ся в го-ро-де Сер-пу-хо-ве, под Моск-вой, в 1757 го-ду в ку-пе-че-ской се-мье. Его мир-ское имя и фа-ми-лия неиз-вест-ны. С шест-на-дца-ти лет всту-пил он на ино-че-ский путь. Вна-ча-ле пре-по-доб-ный нес по-слу-ша-ние в Тро-и-це-Сер-ги-е-вой пу-сты-ни, рас-по-ло-жен-ной в окрест-но-стях Пе-тер-бур-га, на бе-ре-гу Фин-ско-го за-ли-ва (пу-стынь при-над-ле-жа-ла Тро-и-це-Сер-ги-е-вой Лав-ре).

В оби-те-ли бу-ду-щий мис-си-о-нер под-ви-зал-ся око-ло пя-ти лет. Же-лая пол-но-го уеди-не-ния и без-мол-вия, пре-по-доб-ный Гер-ман уда-ля-ет-ся на Ва-ла-ам. Ва-ла-ам-ский мо-на-стырь, рас-по-ло-жен-ный на ост-ро-вах Ла-дож-ско-го озе-ра, бы-вал от-ре-зан от внеш-не-го ми-ра до 8 ме-ся-цев в го-ду.

По-сле тща-тель-но-го ис-пы-та-ния раз-лич-ны-ми по-слу-ша-ни-я-ми игу-мен На-за-рий бла-го-сло-вил мо-ло-до-го по-движ-ни-ка на по-сто-ян-ное жи-тель-ство в ле-су, в пу-стын-ном уеди-не-нии. По празд-ни-кам, при-хо-дя в мо-на-стырь, пре-по-доб-ный нес кли-рос-ное по-слу-ша-ние (у него был пре-крас-ный го-лос). В Ва-ла-ам-ской оби-те-ли свя-той Гер-ман при-нял мо-на-ше-ский по-стриг.

Есть мне-ние, что свя-той Гер-ман при-шел на Ва-ла-ам в 1778 го-ду. В том же го-ду пре-по-доб-ный при-шел в Са-ров-скую оби-тель. Об-сто-я-тель-ства жиз-ни пре-по-доб-но-го Гер-ма-на на Ва-ла-а-ме на-по-ми-на-ют об уеди-нен-ных по-дви-гах его ве-ли-ко-го совре-мен-ни-ка - Са-ров-ско-го чу-до-твор-ца. По-доб-но пре-по-доб-но-му Се-ра-фи-му, ва-ла-ам-ский по-движ-ник от-ли-чал-ся ис-клю-чи-тель-ным и про-ник-но-вен-ным зна-ни-ем ду-ха и бук-вы Свя-щен-но-го Пи-са-ния, тво-ре-ний свя-тых от-цов и учи-те-лей Церк-ви.

Ду-хов-ным ру-ко-во-ди-те-лем и на-став-ни-ком бу-ду-ще-го мис-си-о-не-ра был игу-мен На-за-рий, са-ров-ский ста-рец, ко-то-рый ввел на Ва-ла-а-ме устав Са-ров-ской пу-сты-ни. Та-ким об-ра-зом, бла-го-дат-ный строй са-ров-ско-го по-движ-ни-че-ства, в ко-то-ром со-вер-ша-лось ду-хов-ное воз-рас-та-ние пре-по-доб-но-го Гер-ма-на на Ва-ла-а-ме, стал неотъ-ем-ле-мой ча-стью его ду-ши и сде-лал его род-ным и ис-клю-чи-тель-но близ-ким по ду-ху пре-по-доб-но-му Се-ра-фи-му, Са-ров-ско-му чу-до-твор-цу. Есть све-де-ния, что пре-по-доб-ный Се-ра-фим поль-зо-вал-ся, в свою оче-редь, на-став-ле-ни-я-ми стар-ца На-за-рия во вре-мя его жи-тель-ства в Са-ро-ве.

Через 15 лет пре-бы-ва-ния пре-по-доб-но-го Гер-ма-на на Ва-ла-а-ме Гос-подь при-звал сми-рен-но-го ино-ка на апо-столь-ское слу-же-ние и по-слал его про-по-ве-до-вать Еван-ге-лие и кре-стить языч-ни-ков ма-ло-об-жи-то-го и су-ро-во-го края Аляс-ки и при-ле-га-ю-щих к ней ост-ро-вов Се-вер-ной Аме-ри-ки. С этой це-лью в 1793 го-ду бы-ла со-зда-на ду-хов-ная Мис-сия, по-лу-чив-шая на-зва-ние Ка-дьяк-ской, с цен-тром на ост-ро-ве Ка-дьяк. Ру-ко-во-ди-те-лем мис-сии был на-зна-чен ар-хи-манд-рит Иоасаф (Бо-ло-тов), инок Ва-ла-ам-ско-го мо-на-сты-ря. В чис-ле про-чих со-труд-ни-ков Мис-сии бы-ло еще пять ино-ков Ва-ла-ам-ско-го мо-на-сты-ря, сре-ди них и пре-по-доб-ный Гер-ман, ко-то-ро-му Гос-подь бла-го-сло-вил по-тру-дить-ся в бла-го-ве-стии доль-ше и пло-до-твор-нее, чем ко-му-ли-бо дру-го-му из чле-нов Мис-сии.

По при-бы-тии на ост-ров Ка-дьяк мис-си-о-не-ры немед-лен-но за-ня-лись по-строй-кой хра-ма и об-ра-ще-ни-ем языч-ни-ков. «1794 го-да, сен-тяб-ря с 24 жи-ву на ост-ро-ве Ка-дья-ке. Сла-ва Бо-гу, бо-лее 700 аме-ри-кан-цев пе-ре-кре-стил, да бо-лее 2000 бра-ков об-вен-чал, со-стро-и-ли цер-ковь, а вре-мя поз-во-лит - сде-ла-ем дру-гую, да по-ход-ные две, а то и пя-тую нуж-но сде-лать» - за-ме-ча-ет в од-ном из пи-сем ар-хи-манд-рит Иоасаф.

Отец Гер-ман на но-вом ме-сте по-на-ча-лу нес по-слу-ша-ние в пе-карне и за-ни-мал-ся хо-зяй-ствен-ны-ми за-бо-та-ми Мис-сии.

Под ру-ко-вод-ством ар-хи-манд-ри-та Иоаса-фа (позд-нее епи-ско-па) Мис-сия на-хо-ди-лась недол-го: во вре-мя бу-ри (в 1799 го-ду) прео-свя-щен-ный Иоасаф со сво-и-ми спут-ни-ка-ми по-гиб в вол-нах оке-а-на. На по-мощь остав-шим-ся в жи-вых мис-си-о-не-рам в 1804 го-ду был ко-ман-ди-ро-ван толь-ко один иеро-мо-нах Алек-сан-дро-Нев-ской Лав-ры Ге-де-он. Он на неко-то-рое вре-мя воз-гла-вил Мис-сию. Его за-бо-та-ми бы-ла устро-е-на шко-ла для де-тей кре-ще-ных але-утов. В 1807 го-ду иеро-мо-нах Ге-де-он на-все-гда по-ки-нул стан мис-си-о-не-ров, воз-ло-жив всю от-вет-ствен-ность на пре-по-доб-но-го Гер-ма-на, ко-то-рый до са-мой кон-чи-ны сво-ей оста-вал-ся ду-хов-ным от-цом, пас-ты-рем и по-пе-чи-те-лем душ че-ло-ве-че-ских в до-ве-рен-ной ему Мис-сии. Пре-по-доб-но-го хо-те-ли по-свя-тить в сан иеро-мо-на-ха и воз-ве-сти во ар-хи-манд-ри-та, но сми-рен-ный инок от-ка-зал-ся от ка-ко-го бы то ни бы-ло воз-вы-ше-ния и до кон-ца сво-их дней пре-бы-вал про-стым мо-на-хом.

Пре-по-доб-ный Гер-ман был для мест-ных жи-те-лей ис-тин-ным доб-рым пас-ты-рем и за-щи-щал их, как мог, от злых и хищ-ных лю-дей, ко-то-рые ви-де-ли в ост-ро-ви-тя-нах толь-ко объ-ект для же-сто-кой экс-плу-а-та-ции. По-это-му не бы-ло бы ни-че-го уди-ви-тель-но-го, ес-ли бы но-во-об-ра-щен-ные от-верг-ли ве-ру при-шель-цев, ко-то-рые ста-ли все ча-ще вы-сту-пать в ро-ли экс-плу-а-та-то-ров и угне-та-те-лей (при-ез-жав-шие с це-лью на-жи-вы про-мыш-лен-ни-ки), и вер-ну-лись бы к сво-им суе-ве-ри-ям. В том, что это не про-изо-шло, ве-ли-кая за-слу-га пре-по-доб-но-го Гер-ма-на. Непо-ко-ле-би-мо и на-стой-чи-во, не имея ни-ка-кой под-держ-ки, кро-ме сво-ей пла-мен-ной ве-ры, ста-рец про-дол-жал свое за-ступ-ни-че-ство за оби-жен-ных и угне-тен-ных, ви-дя в этом свой долг и при-зва-ние, сущ-ность ко-то-ро-го он вы-ра-зил уди-ви-тель-но про-сты-ми сло-ва-ми: «Я - ни-жай-ший слу-га здеш-них на-ро-дов и нянь-ка».

Тай-ные по-дви-ги и ке-лей-ные мо-лит-вы стар-ца оста-ва-лись неве-до-мы-ми ми-ру, но ви-ден был окру-жав-шим свет его бла-го-дат-ной жиз-ни, про-хо-див-шей в усло-ви-ях пол-но-го са-мо-от-ре-че-ния, нес-тя-жа-тель-но-сти и су-ро-во-го пре-не-бре-же-ния все-ми удоб-ства-ми. Одеж-да его бы-ла са-мая убо-гая и очень вет-хая. Всем сво-им ви-дом, все-ми при-выч-ка-ми ста-рец Гер-ман жи-во на-по-ми-нал совре-мен-ни-кам древ-них от-шель-ни-ков, про-сла-вив-ших-ся по-дви-га-ми воз-дер-жа-ния и Бо-го-уго-жде-ния. Бе-се-да стар-ца про-из-во-ди-ла на слу-шав-ших неот-ра-зи-мое впе-чат-ле-ние. Осо-бен-но по-ра-жа-ли со-бе-сед-ни-ков яс-ность его мыс-лей, от-чет-ли-вость и быст-ро-та суж-де-ний. Бо-же-ствен-ная бла-го-дать, на-пол-няв-шая ду-шу пре-по-доб-но-го Гер-ма-на, пре-об-ра-жа-ла серд-ца лю-дей, об-щав-ших-ся с ним. Яр-ко сви-де-тель-ству-ет об этом слу-чай с С.И. Янов-ским, пра-ви-те-лем адми-ни-стра-ции Рос-сий-ско-Аме-ри-кан-ской Ком-па-нии, при-сту-пив-шим к сво-им обя-зан-но-стям в 1817 го-ду. Се-мен Ива-но-вич Янов-ский, ари-сто-крат по про-ис-хож-де-нию, был че-ло-ве-ком все-сто-ронне об-ра-зо-ван-ным и на-чи-тан-ным, но его ре-ли-ги-оз-но-фило-соф-ские взгля-ды сво-ди-лись к мод-но-му в те вре-ме-на де-из-му .

Хри-сти-ан-ства он, по су-ще-ству, не знал (хо-тя фор-маль-но счи-тал-ся хри-сти-а-ни-ном). Пра-во-сла-вие, Цер-ковь, Та-ин-ства - бы-ли для него по-ня-ти-я-ми, не за-слу-жи-ва-ю-щи-ми се-рьез-но-го вни-ма-ния. Пре-по-доб-ный Гер-ман мно-го бе-се-до-вал с ним. Впо-след-ствии С.И. Янов-ский пи-сал: «Та-ки-ми по-сто-ян-ны-ми бе-се-да-ми и мо-лит-ва-ми свя-то-го стар-ца Гос-подь со-вер-шен-но об-ра-тил ме-ня на путь ис-тин-ный, и я сде-лал-ся на-сто-я-щим хри-сти-а-ни-ном». Он на-зы-вал стар-ца «свя-тым му-жем», «ве-ли-ким по-движ-ни-ком»; как ве-ли-кую дра-го-цен-ность он хра-нил у се-бя пись-ма пре-по-доб-но-го Гер-ма-на. Та-кое же бла-го-го-ве-ние к лич-но-сти свя-то-го ис-пы-ты-ва-ли и мно-гие дру-гие его совре-мен-ни-ки. Отец Гер-ман жил сна-ча-ла воз-ле хра-ма мис-сии, на Ка-дья-ке, а по-сле пе-ре-се-лил-ся на близ-ле-жа-щий ост-ров Ело-вый, ко-то-рый на-звал «Но-вым Ва-ла-а-мом». Ост-ров Ело-вый был по-след-ним при-ютом в мно-го-труд-ных апо-столь-ских стран-ство-ва-ни-ях свя-то-го стар-ца.

Пре-по-доб-ный Гер-ман пред-ска-зал сво-им ду-хов-ным де-тям вре-мя сво-ей кон-чи-ны и объ-яс-нил, как по-хо-ро-нить его. 13 де-каб-ря 1837 го-да он по-про-сил за-жечь пе-ред ико-на-ми све-чи и по-чи-тать Де-я-ния свя-тых апо-сто-лов. Во вре-мя чте-ния о тру-дах свя-тых бла-го-вест-ни-ков свя-той ста-рец Гер-ман пе-ре-шел от зем-ных тру-дов к небес-но-му упо-ко-е-нию на 81-м го-ду жиз-ни. Над мо-ги-лой стар-ца пер-во-на-чаль-но по-став-лен про-стой де-ре-вян-ный па-мят-ник, за-тем со-ору-же-на скром-ная де-ре-вян-ная цер-ковь, освя-щен-ная во имя пре-по-доб-ных Сер-гия и Гер-ма-на, Ва-ла-ам-ских чу-до-твор-цев.

В этом хра-ме хра-нит-ся ста-рин-ное изо-бра-же-ние пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма Са-ров-ско-го, на-хо-див-ше-е-ся в кел-лии свя-то-го стар-ца Гер-ма-на при его жиз-ни: ста-рец лю-бил и чтил сво-е-го про-слав-лен-но-го совре-мен-ни-ка и еди-но-душ-но-го с ним ве-ли-ко-го ра-бот-ни-ка на Бо-жи-ей ни-ве. Гос-по-ду бы-ло угод-но од-новре-мен-но бла-го-сло-вить на ве-ли-кий по-двиг слу-же-ния лю-дям этих двух бла-го-го-вей-ных лю-би-те-лей без-мол-вия и ум-но-го де-ла-ния. Пре-по-доб-ный Гер-ман с лю-бо-вью от-зы-вал-ся на нуж-ды и скор-би люд-ские в дни сво-ей зем-ной жиз-ни. Не остав-ля-ет он в бе-де взы-ва-ю-щих к нему и по-сле сво-е-го пре-став-ле-ния. Наи-бо-лее из-вест-ный слу-чай мо-лит-вен-но-го пред-ста-тель-ства пре-по-доб-но-го Гер-ма-на на-хо-дит-ся в жиз-не-опи-са-нии пер-во-го пра-во-слав-но-го епи-ско-па в Аме-ри-ке - свя-ти-те-ля Ин-но-кен-тия (па-мять 31 мар-та и 2З сен-тяб-ря). В 1842 го-ду свя-ти-тель на бри-ге «Охотск» на-прав-лял-ся на ост-ров Ело-вый. Из-за бу-ри ко-рабль дол-го не мог вой-ти в га-вань, и жизнь ко-ман-ды и пас-са-жи-ров бы-ла под угро-зой. Свя-ти-тель Ин-но-кен-тий об-ра-тил-ся с мо-лит-вой к пре-по-доб-но-му Гер-ма-ну: «Ес-ли ты, отец Гер-ман, уго-дил Гос-по-ду, то пусть пе-ре-ме-нит-ся ве-тер». Не про-шло и чет-вер-ти ча-са, как ве-тер пе-ре-ме-нил-ся и сде-лал-ся по-пут-ным. И вско-ре свя-ти-тель, спас-ший-ся от бу-ри, слу-жил па-ни-хи-ду на мо-ги-ле пре-по-доб-но-го Гер-ма-на. С 1860-х го-дов Рус-ская Пра-во-слав-ная Цер-ковь зна-ла о боль-шом мест-ном по-чи-та-нии па-мя-ти стар-ца Гер-ма-на на Ка-дья-ке. В 1867 го-ду один из Аляс-кин-ских епи-ско-пов со-ста-вил за-пис-ку о его жиз-ни и чу-де-сах. Пер-вый пуб-лич-ный до-клад об от-це Гер-мане был на-пе-ча-тан в Ва-ла-ам-ском мо-на-сты-ре в Фин-лян-дии в 1894 го-ду. В 1930-х го-дах дру-гой рус-ский пра-во-слав-ный мо-нах - ар-хи-манд-рит Ге-ра-сим (Шмальц) при-был на ост-ров Ело-вый и дол-го жил там, как пре-по-доб-ный Гер-ман за сто с лиш-ним лет до него. Пе-ред сво-ей кон-чи-ной в 1969 го-ду ар-хи-манд-рит Ге-ра-сим от-крыл остан-ки сво-е-го слав-но-го пред-ше-ствен-ни-ка и по-стро-ил здесь неболь-шую ча-сов-ню. Ис-це-ле-ния, свя-зан-ные с мо-лит-вен-ным за-ступ-ни-че-ством стар-ца Гер-ма-на, за-пи-сы-ва-лись в те-че-ние дол-го-го пе-ри-о-да (со вре-ме-ни его жиз-ни и до 1970 го-да). В мар-те 1969 го-да Со-бор епи-ско-пов Рус-ской Пра-во-слав-ной Гре-ко-Ка-фо-ли-че-ской Церк-ви в Аме-ри-ке под пред-се-да-тель-ством ар-хи-епи-ско-па Нью-Йорк-ско-го, Мит-ро-по-ли-та всей Аме-ри-ки и Ка-на-ды Ири-нея со-вер-шил про-слав-ле-ние пре-по-доб-но-го Аляс-кин-ско-го ино-ка. Цер-ковь чрез эту ка-но-ни-за-цию фор-маль-но скре-пи-ла сво-ей пе-ча-тью то, что мно-гие при-род-ные аляс-кин-цы все-гда зна-ли: пре-по-доб-ный Гер-ман вы-пол-нил свое хри-сти-ан-ское при-зва-ние до-стой-но и про-дол-жа-ет и ныне пред-ста-тель-ство-вать пред Бо-гом о жи-ву-щих.

Полное житие преподобного Германа Аляскинского

Мо-нах Гер-ман про-ис-хо-дил из куп-цов го-ро-да Сер-пу-хо-ва Мос-ков-ской гу-бер-нии. С са-мых юных лет возы-мел он ве-ли-кую рев-ность к бла-го-че-стию и шест-на-дца-ти лет от рож-де-ния по-шел в мо-на-хи. Сна-ча-ла по-сту-пил он в Тро-и-це-Сер-ги-е-ву пу-стынь Санкт-Пе-тер-бург-ской епар-хии. Бу-ду-щий ве-ли-кий про-по-вед-ник ве-ры и бла-го-че-стия с пер-вых сво-их ша-гов по пу-ти по-движ-ни-че-ско-му от-ли-чал-ся ве-рою и боль-шой лю-бо-вью ко Хри-сту. В Сер-ги-е-вой пу-сты-ни он за-бо-лел: у него на гор-ле об-ра-зо-вал-ся на-рыв; опу-холь быст-ро воз-рас-та-ла и обез-об-ра-зи-ла все ли-цо, боль бы-ла ужас-ная, весь-ма труд-но бы-ло гло-тать, за-пах был нестер-пи-мый. В та-ком опас-ном по-ло-же-нии, ожи-дая смер-ти, мо-ло-дой по-движ-ник не об-ра-тил-ся к зем-но-му вра-чу, но с го-ря-чею мо-лит-вою и со сле-за-ми при-пал он пред об-ра-зом Ца-ри-цы Небес-ной и, про-ся у Нее ис-це-ле-ние мо-лил-ся всю ночь, по-том мок-рым по-ло-тен-цем отер лик Пре-чи-стой Вла-ды-чи-цы и этим по-ло-тен-цем об-вя-зал опу-холь, про-дол-жая мо-лить-ся. В из-не-мо-же-нии за-снул он на по-лу и уви-дел во сне, что его ис-це-ли-ла Пре-свя-тая Де-ва. На-ут-ро про-сы-па-ет-ся, вста-ет и к ве-ли-кой ра-до-сти на-хо-дит се-бя со-вер-шен-но здо-ро-вым. К удив-ле-нию вра-чей, опу-холь, не про-рвав на-ры-ва, разо-шлась, оста-вив о се-бе толь-ко ма-лый след, как бы в вос-по-ми-на-ние чу-да.

Пять или шесть лет про-жил отец Гер-ман в Сер-ги-е-вой пу-сты-ни и по-том пе-ре-шел в Ва-ла-ам-ский мо-на-стырь. Всей ду-шей по-лю-бил он ве-ли-че-ствен-ную пу-стын-ную Ва-ла-ам-скую оби-тель, по-лю-бил неза-бвен-но-го на-сто-я-те-ля ее, ве-ли-ко-го стар-ца На-за-рия, и всю бра-тию. «Ва-ших оте-че-ских мне, убо-го-му, бла-го-де-я-ний, - пи-сал он впо-след-ствии от-цу На-за-рию из Аме-ри-ки, - не из-гла-дят из мо-е-го серд-ца ни страш-ные непро-хо-ди-мые си-бир-ские ме-ста, ни ле-са тем-ные, ни быст-ри-ны ве-ли-ких рек не смо-ют, ни-же гроз-ный оке-ан не уга-сит чувств оных. Я в уме во-об-ра-жаю лю-би-мый мною Ва-ла-ам, на него все-гда смот-рю через Ве-ли-кий оке-ан».

Стар-ца На-за-рия в сво-их пись-мах ве-ли-чал он пре-по-доб-ней-шим, лю-без-ным сво-им ба-тюш-кой, а всю Ва-ла-ам-скую бра-тию лю-без-ною и дра-жай-шею. Пу-стын-ный Ело-вый ост-ров, ме-сто сво-е-го жи-тель-ства в Аме-ри-ке, на-звал он Но-вым Ва-ла-а-мом. И, как вид-но, все-гда на-хо-дил-ся в ду-хов-ном об-ще-нии со сво-ею ду-хов-ной ро-ди-ной, ибо еще в 1823 го-ду, сле-до-ва-тель-но, через трид-цать лет пре-бы-ва-ния сво-е-го в пре-де-лах аме-ри-кан-ских, пи-сал к пре-ем-ни-ку от-ца На-за-рия, игу-ме-ну Ин-но-кен-тию.

На Ва-ла-а-ме отец Гер-ман про-хо-дил раз-ные по-слу-ша-ния. Ис-пы-тав его рев-ность в тру-дах об-ще-жи-тия, муд-рый ста-рец отец На-за-рий от-пу-стил его по-том на жи-тель-ство в пу-сты-ню. Пу-сты-ня эта на-хо-ди-лась в гу-стом ле-су, вер-сты пол-то-ры от оби-те-ли; до-ныне мест-ность та со-хра-ни-ла на-зва-ние «Гер-ма-но-во». По празд-ни-кам при-хо-дил отец Гер-ман из пу-сты-ни в мо-на-стырь и, бы-ва-ло, на ма-лой ве-черне, стоя на кли-ро-се, при-ят-ным те-но-ром по-ет он с бра-ти-ей при-пе-вы ка-но-на «Иису-се слад-чай-ший, спа-си нас, греш-ных», «Пре-свя-тая Бо-го-ро-ди-ца, спа-си нас», а сле-зы гра-дом льют-ся из очей его.

Во вто-рой по-ло-вине XVIII сто-ле-тия рас-ши-ри-лись пре-де-лы ве-ли-кой Рос-сии на се-ве-ре: де-я-тель-но-стью рус-ских про-мыш-лен-ни-ков от-кры-ты бы-ли то-гда Але-ут-ские ост-ро-ва, со-став-ля-ю-щие на Ве-ли-ком оке-ане цепь от во-сточ-но-го бе-ре-га Кам-чат-ки до за-пад-но-го бе-ре-га Се-вер-ной Аме-ри-ки. С от-кры-ти-ем ост-ро-вов об-на-ру-жи-лась свя-щен-ная необ-хо-ди-мость - про-све-тить све-том Еван-гель-ским ди-ких их оби-та-те-лей. Для это-го свя-то-го де-ла по бла-го-сло-ве-нию Свя-тей-ше-го Си-но-да мит-ро-по-лит Гав-ри-ил по-ру-чил стар-цу На-за-рию из-брать спо-соб-ных лю-дей из бра-тии Ва-ла-ам-ской. Из-бра-но бы-ло де-сять че-ло-век, в чис-ле их и отец Гер-ман. В 1794 го-ду от-пра-ви-лись из-бран-ни-ки из Ва-ла-а-ма к ме-сту но-во-го на-зна-че-ния.

Свя-тою рев-но-стию про-по-вед-ни-ков быст-ро раз-ли-вал-ся свет про-по-ве-ди Еван-гель-ской меж-ду но-вы-ми сы-на-ми Рос-сии: несколь-ко ты-сяч языч-ни-ков при-ня-ли хри-сти-ан-ство; за-ве-де-на бы-ла шко-ла для об-ра-зо-ва-ния но-во-кре-щен-ных де-тей, вы-стро-е-на цер-ковь в ме-сте жи-тель-ства мис-си-о-не-ров. Но неве-до-мы-ми судь-ба-ми Бо-жи-и-ми об-щие успе-хи мис-сии бы-ли недол-говре-мен-ны. Через шесть лет по-сле сво-ей мно-го-по-лез-ной де-я-тель-но-сти по-то-нул вме-сте со сво-ею сви-тою на-чаль-ник мис-сии епи-скоп Иоасаф, ра-нее его рев-ност-ный иеро-мо-нах Юве-на-лий спо-до-бил-ся му-че-ни-че-ско-го вен-ца, про-чие вы-бы-ва-ли один за дру-гим, на-ко-нец остал-ся один отец Гер-ман, и ему бла-го-во-лил Гос-подь до-лее всех со-бра-тий по-тру-дить-ся по-дви-гом апо-столь-ским для про-све-ще-ния але-утов.

Как уже бы-ло ска-за-но, ме-стом жи-тель-ства от-ца Гер-ма-на в Аме-ри-ке был ост-ров Ело-вый, на-зван-ный им Но-вый Ва-ла-ам. Этот ост-ров про-ли-вом в вер-сты две от-де-ля-ет-ся от ост-ро-ва Ка-дьяк, на ко-то-ром был по-стро-ен де-ре-вян-ный мо-на-стырь для по-ме-ще-ния мис-сии и устро-е-на де-ре-вян-ная цер-ковь во имя Вос-кре-се-ния Спа-си-те-ля. Ост-ров Ело-вый неболь-шой, весь по-крыт ле-сом, по-чти по-сре-дине его сбе-га-ет в мо-ре ма-лень-кий ру-че-ек. Этот-то жи-во-пис-ный ост-ров и из-брал для се-бя отец Гер-ман, вы-ко-пал на нем сво-и-ми ру-ка-ми пе-ще-ру и в ней про-вел пер-вое ле-то. К зи-ме близ пе-ще-ры управ-ля-ю-щая ост-ро-ва-ми Ком-па-ния вы-стро-и-ла для него кел-лию, в ко-то-рой и жил он до смер-ти, а пе-ще-ру свя-той отец об-ра-тил в ме-сто сво-е-го мо-гиль-но-го упо-ко-е-ния. Неда-ле-ко от кел-лии воз-вы-ша-лись де-ре-вян-ная ча-сов-ня и де-ре-вян-ный до-мик для по-се-ти-те-лей и учи-лищ-ных за-ня-тий. Пе-ред ке-ли-ей раз-бит был ого-род. На ого-ро-де сам ко-пал он гря-ды, са-жал кар-то-фель и ка-пу-сту, се-ял раз-ные ово-щи. К зи-ме за-па-сал гри-бы: со-лил и су-шил их; соль при-го-тов-лял сам из мор-ской во-ды или рас-со-ла. Пле-те-ный ко-роб, в ко-то-ром но-сил ста-рец с бе-ре-га мор-скую ка-пу-сту для удоб-ре-ния зем-ли, го-во-рят, был так ве-лик, что труд-но бы-ло эту но-шу под-нять од-но-му, а отец Гер-ман, к ве-ли-ко-му удив-ле-нию всех, пе-ре-но-сил ее без по-сто-рон-ней по-мо-щи на да-ле-кое рас-сто-я-ние. В од-ну зим-нюю ночь уче-ник его, Ге-ра-сим, слу-чай-но уви-дел его в ле-су, иду-ще-го бо-си-ком с та-ким боль-шим де-ре-вом, ко-то-рое под си-лу нести чет-ве-рым. Так тру-дил-ся ста-рец, и все, что при-об-ре-тал та-ким без-мер-ным тру-дом, все то упо-треб-лял на про-пи-та-ние и одеж-ду для си-рот - его вос-пи-тан-ни-ков и на кни-ги для них.

Одеж-да от-ца Гер-ма-на бы-ла од-на зи-мою и ле-том. Ру-баш-ки хол-стя-ной он не но-сил, ее за-ме-ня-ла оле-нья кух-лян-ка, ко-то-рую он по вось-ми лет не сни-мал и не пе-ре-ме-нял, сле-до-ва-тель-но, шерсть на ней вся вы-ти-ра-лась и ко-жа за-лос-ни-ва-лась. По-том са-по-ги или баш-ма-ки, под-ряс-ник, вет-хая, по-ли-ня-лая, вся в за-пла-тах, ря-са и кло-бук - вот и все его оде-я-ние. В этой одеж-де он хо-дил вез-де и во вся-кую по-го-ду: и в дождь, и в снеж-ную ме-тель.

По-сте-лью ему слу-жи-ла неболь-шая ска-мья, по-кры-тая оле-ньей, вы-тер-шей-ся от вре-ме-ни шер-стью, из-го-ло-вье - два кир-пи-ча, ко-то-рые под го-лою шку-рой оста-ва-лись неза-мет-ны-ми для по-се-ти-те-лей: оде-я-ла не бы-ло, его за-ме-ня-ла де-ре-вян-ная дос-ка, ле-жав-шая на печ-ке. Эту дос-ку сам отец Гер-ман на-звал сво-им оде-я-лом, за-ве-щав ею по-крыть его смерт-ные остан-ки, она бы-ла со-вер-шен-но в рост его. «В быт-ность мою в кел-лии от-ца Гер-ма-на,- го-во-рил кре-ол Кон-стан-тин Ла-ри-о-нов, - я, греш-ный, си-дел на его по-сте-ли и это счи-таю вер-хом мо-е-го сча-стья».

Слу-ча-лось от-цу Гер-ма-ну бы-вать в го-стях у пра-ви-те-лей Ком-па-нии и в ду-ше-спа-си-тель-ных бе-се-дах с ни-ми про-си-жи-вать до по-лу-но-чи и да-же за пол-ночь, но но-че-вать он ни-ко-гда не оста-вал-ся, несмот-ря на ни ка-кую по-го-ду, все-гда ухо-дил к се-бе в пу-сты-ню. Ес-ли же по ка-ко-му-ли-бо осо-бен-но-му слу-чаю и нуж-но бы-ло ему но-че-вать вне кел-лии, то утром все-гда на-хо-ди-ли по-стель, по-стлан-ную для него, со-вер-шен-но нетро-ну-тою, а стар-ца не спав-шим. Точ-но так и в сво-ей пу-сты-ни, про-ве-дя ночь в бе-се-де, не пре-да-вал-ся он от-дох-но-ве-нию.

Ел ста-рец весь-ма ма-ло. В го-стях чуть от-ве-ды-вал ка-ко-го-ли-бо ку-ша-нья и оста-вал-ся уже без обе-да. В кел-лии очень ма-лая часть неболь-шой ры-бы или ово-щей со-став-ля-ла весь его обед.

Те-ло его, из-ну-рен-ное тру-да-ми, бде-ни-ем и по-стом, со-кру-ша-ли пят-на-дца-ти-фун-то-вые вери-ги. Эти вери-ги в на-сто-я-щее вре-мя на-хо-дят-ся в ча-совне, где за об-ра-зом Бо-жи-ей Ма-те-ри най-де-ны они бы-ли по-сле смер-ти стар-ца, как го-во-рят од-ни, или от-ту-да они са-ми вы-па-ли, по-яс-ня-ют дру-гие.

Опи-сан-ные чер-ты жиз-ни стар-ца ка-са-ют-ся преж-де все-го внеш-не-го его де-ла-ния. «Глав-ное же его де-ло, - вспо-ми-нал прео-свя-щен-ный Петр, быв-ший епи-скоп Но-во-Ар-хан-гель-ский, ви-ка-рий Кам-чат-ской епар-хии, - бы-ло упраж-не-ние в по-дви-гах ду-хов-ных, в уеди-нен-ной кел-лии, где ни-кто его не ви-дел, и толь-ко вне кел-лии слы-ша-ли, что он пел и со-вер-шал бо-го-слу-же-ние по мо-на-ше-ско-му пра-ви-лу».

Та-кое сви-де-тель-ство прео-свя-щен-но-го под-твер-жда-ет и от-вет са-мо-го от-ца Гер-ма-на. На во-прос: «Как вы, отец Гер-ман, жи-ве-те один в ле-су, как не со-ску-чи-тесь?» он от-ве-чал: «Нет, я там не один. Там есть Бог, как и вез-де есть Бог! Там есть Ан-ге-лы, свя-тые! И мож-но ли с ни-ми ску-чать? С кем же луч-ше и при-ят-нее бе-се-да, с людь-ми или с Ан-ге-ла-ми? Ко-неч-но, с Ан-ге-ла-ми!»

Как смот-рел отец Гер-ман на ту-зем-ных жи-те-лей Аме-ри-ки, как по-ни-мал свое от-но-ше-ние к ним и как со-чув-ство-вал их нуж-дам, вы-ра-жа-ет он сам в од-ном из пи-сем к быв-ше-му пра-ви-те-лю ко-ло-нии Янов-ско-му.

«Лю-без-но-му на-ше-му Оте-че-ству, - пи-сал он, - Тво-рец буд-то но-во-рож-ден-но-го мла-ден-ца дать из-во-лил край сей, ко-то-рый не име-ет еще ни сил к ка-ким-ни-будь по-зна-ни-ям, ни смыс-ла, тре-бу-ет не толь-ко по-кро-ви-тель-ства, но по бес-си-лию сво-е-му и сла-бо-сти ра-ди мла-ден-че-ско-го воз-рас-та - са-мо-го под-дер-жа-ния; но и о том са-мом не име-ет он еще спо-соб-но-стей ко-му-ли-бо сде-лать свою прось-бу. А как за-ви-си-мость се-го на-род-но-го бла-га Небес-ным Про-ви-де-ни-ем, неиз-вест-но до ка-ко-го-то вре-ме-ни от-да-на в ру-ки на-хо-дя-ще-му-ся здесь рус-ско-му на-чаль-ству, ко-то-рое те-перь вру-чи-лось ва-шей вла-сти, се-го ра-ди я, ни-жай-ший слу-га здеш-них на-ро-дов и нянь-ка, от ли-ца тех пред ва-ми став-ши, кро-ва-вы-ми сле-за-ми пи-шу вам мою прось-бу. Будь-те нам отец и по-кро-ви-тель. Мы все-ко-неч-но крас-но-ре-чия не зна-ем, но с немо-тою, мла-ден-че-ским язы-ком го-во-рим: «От-ри-те сле-зы без-за-щит-ных си-рот, про-хла-ди-те жа-ром пе-ча-ли та-ю-щие серд-ца, дай-те ра-зу-меть, что зна-чит от-ра-да!»

Как чув-ство-вал ста-рец, так и по-сту-пал. Пред-ста-тель-ство-вал он все-гда пе-ред на-чаль-ством за про-ви-нив-ших-ся, за-щи-щал об-ви-ня-е-мых, по-мо-гал нуж-дав-шим-ся чем толь-ко мог, и але-уты обо-е-го по-ла и де-ти их ча-сто по-се-ща-ли его. Кто про-сил со-ве-та, кто жа-ло-вал-ся на при-тес-не-ние, кто ис-кал за-щи-ты, кто же-лал по-мо-щи - каж-дый по-лу-чал от стар-ца воз-мож-ное удо-вле-тво-ре-ние. Раз-би-рал он их вза-им-ные непри-ят-но-сти, ста-рал-ся всех ми-рить, осо-бен-но в се-мей-ствах за-бо-тил-ся вос-ста-но-вить со-гла-сие. Ес-ли не уда-ва-лось по-ми-рить му-жа с же-ной, ста-рец на вре-мя раз-лу-чал их. Необ-хо-ди-мость та-кой ме-ры он сам объ-яс-нял так: «Пусть луч-ше врозь жи-вут, да не де-рут-ся и не бра-нят-ся, а то, по-верь-те, страш-но, ес-ли не раз-ве-сти: бы-ли при-ме-ры, что муж уби-вал же-ну или же-на из-во-ди-ла му-жа». Осо-бен-но лю-бил отец Гер-ман де-тей, на-де-лял их су-ха-ри-ка-ми, пек им крен-дель-ки, и ма-лют-ки лас-ка-лись к стар-цу. Лю-бовь от-ца Гер-ма-на к але-утам до-хо-ди-ла до са-мо-от-вер-же-ния.

На ко-раб-ле из Со-еди-нен-ных Шта-тов за-не-се-на бы-ла на ост-ров Сит-ху, а от-ту-да на ост-ров Ка-дьяк по-валь-ная за-раз-ная бо-лезнь оспа. Она на-чи-на-лась жа-ром, силь-ным на-смор-ком и уду-шьем и окан-чи-ва-лась ко-ло-тьем; в три дня че-ло-век уми-рал. Не бы-ло на ост-ро-ве ни док-то-ра, ни ле-карств. Бо-лезнь, раз-ли-ва-ясь по се-ле-нию, быст-ро охва-ти-ла окрест-но-сти. Смерт-ность бы-ла так ве-ли-ка, что неко-му бы-ло ко-пать мо-ги-лы, и те-ла ле-жа-ли не за-ры-ты-ми. Во все вре-мя этой гроз-ной бо-лез-ни, про-дол-жав-шей-ся с по-сте-пен-ным ума-ле-ни-ем це-лый ме-сяц, отец Гер-ман, не ща-дя се-бя, неуто-ми-мо по-се-щал боль-ных, уве-ще-вал их тер-петь, мо-лить-ся, при-но-сить по-ка-я-ние или при-го-тов-лял их к смер-ти.

Осо-бен-но ста-рал-ся ста-рец о нрав-ствен-ном пре-успе-я-нии але-утов. С этою це-лью для де-тей-си-рот але-ут-ских устро-е-но бы-ло им учи-ли-ще, где отец Гер-ман сам учил их За-ко-ну Бо-жию и цер-ков-но-му пе-нию. С этою же це-лью в ча-совне близ его кел-лии в вос-крес-ные и празд-нич-ные дни со-би-рал он але-утов для мо-лит-вы. Здесь ча-сы и раз-ные мо-лит-вы чи-тал для них уче-ник его, а сам ста-рец чи-тал Апо-стол, Еван-ге-лие и уст-но по-учал при-хо-жан, пе-ли же его вос-пи-тан-ни-цы, и пе-ли очень при-ят-но. Лю-би-ли але-уты слу-шать на-став-ле-ния от-ца Гер-ма-на и во мно-же-стве сте-ка-лись к нему.

Увле-ка-тель-ны бы-ли бе-се-ды и с чуд-ною си-лою дей-ство-ва-ли они на слу-ша-те-лей. Об од-ном из та-ких бла-го-дат-ных впе-чат-ле-ний сво-е-го сло-ва пи-шет он сам. «Сла-ва судь-бам свя-тым Ми-ло-сти-во-го Бо-га! Он непо-сти-жи-мым Сво-им Про-мыс-лом по-ка-зал мне ныне но-вое яв-ле-ние, че-го здесь на Ка-дья-ке я, два-дцать лет жив-ши, не ви-дал. Ныне, по-сле Пас-хи, од-на мо-ло-дая жен-щи-на, не бо-лее два-дца-ти лет, по-рус-ски хо-ро-шо го-во-рить уме-ю-щая, преж-де со-всем ме-ня не знав-шая, при-шла ко мне и, услы-шав о во-пло-ще-нии Сы-на Бо-жия и о веч-ной жиз-ни, столь-ко воз-го-ре-ла лю-бо-вью к Иису-су Хри-сту, что ни-как не хо-чет от ме-ня отой-ти, но силь-ною прось-бою убе-ди-ла ме-ня, про-тив мо-ей склон-но-сти и люб-ви к уеди-не-нию, несмот-ря ни на ка-кие пред-ла-га-е-мые от ме-ня пре-пят-ствия и труд-но-сти, при-нять ее, и бо-лее уже ме-ся-ца у ме-ня жи-вет и не ску-ча-ет. Я с ве-ли-ким удив-ле-ни-ем смот-рю на сие, по-ми-ная сло-ва Спа-си-те-ля: что ута-е-но от пре-муд-рых, то от-кры-то мла-ден-цам». Эта жен-щи-на жи-ла у стар-ца до его смер-ти. Она на-блю-да-ла за бла-го-нра-ви-ем де-тей, учив-ших-ся в его учи-ли-ще, и он, уми-рая, за-ве-щал ей жить на Ело-вом и, ко-гда она скон-ча-ет-ся, по-хо-ро-нить ее при его но-гах. Зва-ли ее Со-фия Вла-со-ва.

Вот что пи-сал о ха-рак-те-ре и си-ле бе-сед стар-ца Я., один из оче-вид-цев: «Мне бы-ло трид-цать лет, ко-гда я встре-тил-ся с от-цом Гер-ма-ном. На-до ска-зать, что я вос-пи-ты-вал-ся в Мор-ском кор-пу-се, знал мно-гие на-у-ки, мно-го чи-тал, но, к со-жа-ле-нию, на-у-ку из на-ук, т. е. За-кон Бо-жий, ед-ва по-ни-мал по-верх-ност-но и толь-ко тео-ре-ти-че-ски, не при-ме-няя к жиз-ни, и был толь-ко по на-зва-нию хри-сти-а-нин, а в ду-ше и на де-ле - воль-но-ду-мец, ате-ист. Тем бо-лее я не при-зна-вал бо-же-ствен-но-сти и свя-то-сти на-шей ре-ли-гии, что пе-ре-чи-тал мно-го без-бож-ных со-чи-не-ний Воль-те-ра и дру-гих фило-со-фов XVIII ве-ка. Отец Гер-ман тот-час за-ме-тил это и по-же-лал ме-ня об-ра-тить. К ве-ли-ко-му мо-е-му удив-ле-нию, он го-во-рил так силь-но, ум-но, до-ка-зы-вал так убе-ди-тель-но, что, мне ка-жет-ся, ни-ка-кая уче-ность и зем-ная муд-рость не мог-ли бы усто-ять про-тив его слов. Еже-днев-но мы бе-се-до-ва-ли с ним до по-лу-но-чи, и да-же за пол-ночь, о люб-ви Бо-жи-ей, о веч-но-сти, о спа-се-нии ду-ши, хри-сти-ан-ской жиз-ни. Слад-кая речь неумол-ка-е-мым по-то-ком ли-лась из его уст... Та-ки-ми по-сто-ян-ны-ми бе-се-да-ми и мо-лит-ва-ми свя-то-го стар-ца Гос-подь со-вер-шен-но об-ра-тил ме-ня на путь ис-ти-ны, и я сде-лал-ся на-сто-я-щим хри-сти-а-ни-ном. Всем этим я обя-зан от-цу Гер-ма-ну, он мой ис-тин-ный бла-го-де-тель».

«Несколь-ко лет то-му на-зад, - вспо-ми-нал Я., - отец Гер-ман об-ра-тил од-но-го мор-ско-го ка-пи-та-на Г. из лю-те-ран-ской ве-ры в пра-во-сла-вие. Этот ка-пи-тан был весь-ма об-ра-зо-ван; кро-ме мно-гих на-ук, он знал язы-ки: рус-ский, немец-кий, ан-глий-ский, фран-цуз-ский и несколь-ко ис-пан-ский, и за всем тем он не мог усто-ять про-тив убеж-де-ний и до-ка-за-тельств от-ца Гер-ма-на - пе-ре-ме-нил свою ве-ру и при-со-еди-нил-ся к пра-во-слав-ной церк-ви через ми-ро-по-ма-за-ние. Ко-гда отъ-ез-жал он из Аме-ри-ки, ста-рец при про-ща-нии ска-зал ему: „Смот-ри-те, ес-ли Гос-подь возь-мет ва-шу су-пру-гу у вас, то вы ни-как не же-ни-тесь на нем-ке, ес-ли же-ни-тесь на нем-ке, она непре-мен-но по-вре-дит ва-ше пра-во-сла-вие“. Ка-пи-тан дал сло-во, но не ис-пол-нил его. Предо-сте-ре-же-ние стар-ца бы-ло про-ро-че-ским. Через несколь-ко лет, дей-стви-тель-но, умер-ла же-на у ка-пи-та-на, и он же-нил-ся на нем-ке, оста-вил или осла-бил ве-ру и умер ско-ро-по-стиж-но без по-ка-я-ния».

«Од-на-жды при-гла-си-ли стар-ца на фре-гат, при-шед-ший из Санкт-Пе-тер-бур-га. Ка-пи-тан фре-га-та был че-ло-век весь-ма уче-ный, вы-со-ко-об-ра-зо-ван-ный, он был при-слан в Аме-ри-ку по вы-со-чай-ше-му по-ве-ле-нию для ре-ви-зии всех ко-ло-ний. С ка-пи-та-ном бы-ло до два-дца-ти пя-ти че-ло-век офи-це-ров, так-же лю-дей об-ра-зо-ван-ных. В этом-то об-ще-стве си-дел неболь-шо-го ро-ста, в вет-хой одеж-де, пу-стын-ный мо-нах, ко-то-рый сво-ею муд-рою бе-се-дою всех об-ра-зо-ван-ных со-бе-сед-ни-ков сво-их при-вел в та-кое по-ло-же-ние, что они не зна-ли, что ему от-ве-чать.

Сам ка-пи-тан рас-ска-зы-вал: «Мы бы-ли без-от-вет-ны, ду-ра-ки пред ним!» Отец Гер-ман сде-лал им всем один об-щий во-прос: «Че-го вы, гос-по-да, бо-лее все-го лю-би-те и че-го бы каж-дый из вас же-лал для сво-е-го сча-стья?»

По-сы-па-лись раз-ные от-ве-ты. Кто же-лал бо-гат-ства, кто чи-нов, кто кра-са-ви-цу-же-ну, кто пре-крас-ный ко-рабль, на ко-то-ром он на-чаль-ство-вал бы, и так да-лее в этом ро-де.

«Не прав-да ли, - ска-зал отец Гер-ман, - что все ва-ши раз-но-об-раз-ные же-ла-ния мож-но при-ве-сти к од-но-му, что каж-дый из вас же-ла-ет то-го, что, по его по-ня-тию, счи-та-ет он луч-шим и до-стой-ным люб-ви?»

«Да, так» - от-ве-ча-ли все.

«Что же, ска-жи-те, - про-дол-жал он, - мо-жет быть луч-ше, вы-ше все-го, все-го пре-вос-ход-нее и по пре-иму-ще-ству до-стой-нее люб-ви, как не сам Гос-подь наш Иисус Хри-стос, Ко-то-рый нас со-здал, укра-сил та-ки-ми со-вер-шен-ства-ми, все-му дал жизнь, все со-дер-жит, пи-та-ет, все лю-бит, Ко-то-рый Сам есть лю-бовь и пре-крас-нее всех че-ло-ве-ков? Не долж-но ли же по-это-му пре-вы-ше все-го лю-бить Бо-га, бо-лее все-го же-лать и ис-кать Его?»

Все за-го-во-ри-ли: «Ну, да! Это ра-зу-ме-ет-ся! Это са-мо по се-бе!»

«А лю-би-те ли вы Бо-га?» - спро-сил то-гда ста-рец.

Все от-ве-ча-ли: «Ко-неч-но, мы лю-бим Бо-га. Как не лю-бить Его?»

«А я, греш-ный, бо-лее со-ро-ка лет ста-ра-юсь лю-бить Бо-га, а не мо-гу ска-зать, что со-вер-шен-но люб-лю Его», - воз-ра-зил им отец Гер-ман и стал объ-яс-нять, как долж-но лю-бить Бо-га. «Ес-ли мы лю-бим ко-го,- го-во-рил он, - мы все-гда по-ми-на-ем то-го, ста-ра-ем-ся уго-дить то-му, день и ночь на-ше серд-це за-ня-то тем пред-ме-том. Так же ли вы, гос-по-да, лю-би-те Бо-га? Ча-сто ли об-ра-ща-е-тесь к Нему, все-гда ли помни-те Его, все-гда ли мо-ли-тесь Ему и ис-пол-ня-е-те Его свя-тые за-по-ве-ди?».

Долж-ны бы-ли при-знать-ся, что нет.

«Для на-ше-го бла-га, для на-ше-го сча-стья, - за-клю-чил ста-рец, - да-дим се-бе обет, что по край-ней ме-ре от се-го дня, от се-го ча-са, от сей ми-ну-ты бу-дем мы ста-рать-ся лю-бить Бо-га уже вы-ше все-го и ис-пол-нять Его свя-тую во-лю!»

Вот ка-кой ум-ный, пре-крас-ный раз-го-вор вел отец Гер-ман в об-ще-стве. Без со-мне-ния, этот раз-го-вор дол-жен был за-пе-чат-леть-ся в серд-цах слу-ша-те-лей на всю их жизнь!

Во-об-ще отец Гер-ман был сло-во-охот-лив, го-во-рил ум-но, дель-но и на-зи-да-тель-но, бо-лее все-го о веч-но-сти, о спа-се-нии, о бу-ду-щей жиз-ни, о судь-бах Бо-жи-их. Мно-го рас-ска-зы-вал из жи-тий свя-тых, из Про-ло-га, но ни-ко-гда не го-во-рил ни-че-го пу-сто-го. Так при-ят-но бы-ло его слу-шать, что бе-се-ду-ю-щие с ним увле-ка-лись его бе-се-дою и неред-ко толь-ко с рас-све-том дня нехо-тя остав-ля-ли его, сви-де-тель-ству-ет кре-ол Кон-стан-тин Ла-ри-о-нов.

Чтобы несколь-ко вы-ра-зить са-мый дух уче-ния от-ца Гер-ма-на, мы при-ве-дем сло-ва соб-ствен-но-руч-но-го пись-ма его. «Ис-тин-но-го хри-сти-а-ни-на, - пи-сал он, - де-ла-ют ве-ра и лю-бовь ко Хри-сту. Гре-хи на-ши ни-ма-ло хри-сти-ан-ству не пре-пят-ству-ют, по сло-ву Са-мо-го Спа-си-те-ля. Он из-во-лил ска-зать: не пра-вед-ныя при-и-дох при-зва-ти, но греш-ныя спа-сти. Ра-дость бы-ва-ет на Небе-си о еди-ном ка-ю-щем-ся бо-лее, неже-ли о де-вя-ти-де-ся-ти пра-вед-ни-ках. Так-же о блуд-ни-це, при-ка-са-ю-щей-ся к но-гам Его, фа-ри-сею Си-мо-ну из-во-лил го-во-рить: име-ю-ще-му лю-бовь, мно-гий долг про-ща-ет-ся, а с не име-ю-ще-го люб-ви и ма-лый долг взыс-ки-ва-ет-ся». Эти-ми и по-доб-ны-ми им рас-суж-де-ни-я-ми хри-сти-а-нин дол-жен при-во-дить се-бя в на-деж-ду и ра-дость, и от-нюдь не вни-мать на-но-си-мо-му от-ча-я-нию; тут ну-жен щит ве-ры.

Грех лю-бя-ще-му Бо-га не что иное, как стре-лы от непри-я-те-ля на сра-же-нии. Ис-тин-ный хри-сти-а-нин есть во-ин, про-ди-ра-ю-щий-ся сквозь пол-ки неви-ди-мо-го вра-га к Небес-но-му сво-е-му оте-че-ству, по апо-столь-ско-му сло-ву: оте-че-ство на-ше на Небе-сах. А о во-и-нах го-во-рит: «несть на-ша брань к кро-ви и пло-ти, но к на-ча-лом и ко вла-с-тем» ().

Пу-стые ве-ка се-го же-ла-ния уда-ля-ют от оте-че-ства, лю-бовь к тем и при-выч-ка оде-ва-ют ду-шу на-шу как буд-то в гнус-ное пла-тье; оно на-зва-но от апо-сто-лов «внеш-ний че-ло-век». Мы, стран-ствуя в пу-те-ше-ствии сей жиз-ни, при-зы-вая Бо-га в по-мощь, долж-ны гнус-но-сти той со-вле-кать-ся, а оде-вать-ся в но-вые же-ла-ния, в но-вую лю-бовь бу-ду-ще-го ве-ка и через то узна-вать на-ше к Небес-но-му оте-че-ству при-бли-же-ние или уда-ле-ние, но ско-ро се-го сде-лать невоз-мож-но, а долж-но сле-до-вать при-ме-ру боль-ных, ко-то-рые, же-лая лю-без-но-го здра-вия, не остав-ля-ют изыс-ки-вать средств для из-ле-че-ния се-бя. Я го-во-рю не яс-но».

Ни-че-го не ис-кав для се-бя в жиз-ни, дав-но уже, при са-мом при-бы-тии в Аме-ри-ку, по сми-ре-нию от-ка-зав-шись от са-на иеро-мо-на-ха и ар-хи-манд-ри-та и остав-шись на-все-гда про-стым мо-на-хом, отец Гер-ман без ма-лей-ше-го стра-ха пред силь-ны-ми рев-но-вал всем усер-ди-ем по Бо-ге. С крот-кою лю-бо-вью об-ли-чал он мно-гих в нетрез-вой жиз-ни, недо-стой-ном по-ве-де-нии и при-тес-не-нии але-утов, и все это - невзи-рая на чи-ны и зва-ния.

Об-ли-ча-е-мая зло-ба во-ору-жи-лась про-тив него, де-ла-ла ему все-воз-мож-ные непри-ят-но-сти и кле-ве-та-ла на него. Кле-ве-ты бы-ли так силь-ны, что ча-сто да-же лю-ди бла-го-на-ме-рен-ные не мог-ли за-ме-тить той лжи, ко-то-рая в до-но-сах на от-ца Гер-ма-на скры-ва-лась под по-кро-вом на-руж-ной прав-ды, и по-это-му долж-но ска-зать, что толь-ко один Гос-подь со-хра-нял стар-ца.

Пра-ви-тель ко-ло-ний Я., еще не уви-дев от-ца Гер-ма-на и толь-ко по од-ним на-го-во-рам на него, пи-сал в Пе-тер-бург о необ-хо-ди-мо-сти его уда-ле-ния, объ-яс-няя свое про-ше-ние тем, буд-то он воз-му-ща-ет але-утов про-тив на-чаль-ства. Свя-щен-ник, при-е-хав-ший из Ир-кут-ска с боль-ши-ми пол-но-мо-чи-я-ми, на-де-лал от-цу Гер-ма-ну мно-го огор-че-ний и хо-тел от-пра-вить его в Ир-кутск, но пра-ви-тель ко-ло-ний Му-ра-вьев за-щи-тил стар-ца. Дру-гой свя-щен-ник, М., при-был на Ело-вый ост-ров с пра-ви-те-лем ко-ло-ний И. и слу-жи-те-ля-ми Ком-па-нии обыс-ки-вать кел-лию от-ца Гер-ма-на, пред-по-ла-гая най-ти у него боль-шое иму-ще-ство. Ко-гда не на-шли ни-че-го цен-но-го, ве-ро-ят-но, с доз-во-ле-ния стар-ших, слу-жи-тель По-но-марь-ков стал то-по-ром вы-во-ра-чи-вать по-ло-вые дос-ки. «Друг мой, - ска-зал то-гда ему Гер-ман, - на-прас-но ты взял то-пор, это ору-дие ли-шит те-бя жиз-ни». Через ко-рот-кое вре-мя по-тре-бо-ва-лись лю-ди в Ни-ко-ла-ев-ский ре-дут, и по-это-му из Ка-дья-ка по-сла-ли ту-да рус-ских слу-жи-те-лей, в чис-ле их По-но-марь-ко-ва. Там-то и сбы-лось пред-ска-за-ние от-ца Гер-ма-на: ке-най-цы ему, сон-но-му, от-ру-би-ли го-ло-ву.

Мно-го ве-ли-ких скор-бей по-нес отец Гер-ман и от бе-сов. Это он сам от-крыл сво-е-му уче-ни-ку Ге-ра-си-му, ко-гда тот, вой-дя к нему в кел-лию без обыч-ной мо-лит-вы, на все во-про-сы свои не по-лу-чил от-ве-та и на дру-гой день спро-сил его о при-чине вче-раш-не-го мол-ча-ния. «Ко-гда я при-шел на этот ост-ров и по-се-лил-ся в этой пу-стыне, - от-ве-чал ему то-гда отец Гер-ман, - мно-го раз бе-сы при-хо-ди-ли ко мне как буд-то для на-доб-но-стей то в ви-де че-ло-ве-че-ском, то в ви-де зве-рей, то-гда я мно-го по-тер-пел от них и раз-ных скор-бей, и ис-ку-ше-ний, по-это-му-то я те-перь и не го-во-рю с те-ми, кто вой-дет ко мне без мо-лит-вы».

По-свя-тив се-бя со-вер-шен-но на слу-же-ние Гос-по-ду, рев-нуя един-ствен-но о про-слав-ле-нии Его Все-свя-то-го Име-ни, вда-ли от ро-ди-ны, сре-ди мно-го-об-раз-ных скор-бей и ли-ше-ний, де-сят-ки лет про-ве-дя в вы-со-ких по-дви-гах са-мо-от-вер-же-ния, отец Гер-ман был спо-доб-лен от Гос-по-да мно-гих бла-го-дат-ных да-ров.

Сре-ди Ело-во-го ост-ро-ва по го-ре сбе-га-ет ру-чей, устье ко-то-ро-го все-гда по-кры-то бу-ру-на-ми. Вес-ной, ко-гда по-яв-ля-лась реч-ная ры-ба, ста-рец от-гре-бал пе-сок из устья, чтобы мож-но бы-ло прой-ти ры-бе, и рву-ща-я-ся на нерест ры-ба устрем-ля-лась в ре-ку. Су-ше-ною ры-бою кор-мил отец Гер-ман птиц, и они во мно-же-стве оби-та-ли око-ло его кел-лии. Под кел-ли-ей у него жи-ли гор-но-стаи. Этот ма-лень-кий зве-рек, ко-гда още-нит-ся, недо-сту-пен, а отец Гер-ман кор-мил его из рук. «Не чу-до ли это мы ви-де-ли?» - го-во-рил его уче-ник Иг-на-тий. Ви-де-ли так-же, что отец Гер-ман кор-мил мед-ве-дей. Со смер-тью стар-ца и пти-цы, и зве-ри уда-ли-лись, да-же род его не да-вал ни-ка-ко-го уро-жая, ес-ли кто са-мо-воль-но дер-жал его, утвер-ждал Иг-на-тий.

Од-на-жды на Ело-вом ост-ро-ве сде-ла-лось на-вод-не-ние. Жи-те-ли в ис-пу-ге при-бе-жа-ли к стар-цу, то-гда он взял из до-ма сво-их вос-пи-тан-ни-ков ико-ну Бо-жи-ей Ма-те-ри, вы-нес ее, по-ста-вил на ме-ли (лай-де) и стал мо-лить-ся. По окон-ча-нии мо-лит-вы, об-ра-тив-шись к при-сут-ству-ю-щим, ска-зал: «Не бой-тесь, да-лее ме-ста, где сто-ит свя-тая ико-на, не пой-дет во-да». Ис-пол-ни-лось сло-во стар-ца. За-тем, обе-щая та-кую же по-мощь от свя-той ико-ны и на бу-ду-щее вре-мя за-ступ-ле-ни-ем Пре-не-по-роч-ной Вла-ды-чи-цы, по-ру-чил он уче-ни-це сво-ей Со-фье в слу-чае на-вод-не-ния ста-вить ико-ну на лай-ду. Ико-на эта хра-нит-ся на ост-ро-ве.

Ба-рон Ф.П. Вран-гель по прось-бе стар-ца пи-сал под его дик-тов-ку пись-мо од-но-му из мит-ро-по-ли-тов (имя его оста-лось неиз-вест-но). Ко-гда пись-мо бы-ло окон-че-но и про-чи-та-но, ста-рец по-здра-вил ба-ро-на с чи-ном адми-ра-ла. Изу-мил-ся ба-рон: это для него бы-ла но-вость, ко-то-рая дей-стви-тель-но под-твер-ди-лась толь-ко через дол-гое вре-мя, при вы-ез-де его в Пе-тер-бург.

"Жаль мне те-бя, лю-без-ный кум, - го-во-рил отец Гер-ман пра-ви-те-лю Ка-ше-ва-ро-ву, у ко-то-ро-го он при-ни-мал от ку-пе-ли сы-на, - жаль, сме-на те-бе бу-дет непри-ят-ная!" Го-да через два Ка-ше-ва-ров был свя-зан во вре-мя сме-ны и от-прав-лен на ост-ров Сит-ху.

За год до по-лу-че-ния в Ка-дья-ке из-ве-стий о смер-ти вы-со-ко-прео-свя-щен-но-го мит-ро-по-ли-та (имя его неиз-вест-но), отец Гер-ман го-во-рил але-утам, что их боль-шой ду-хов-ный на-чаль-ник скон-чал-ся.

«Ча-сто го-во-рил ста-рец, что в Аме-ри-ке бу-дет свой ар-хи-ерей, то-гда как об этом ни-кто и не ду-мал, - рас-ска-зы-вал прео-свя-щен-ный Петр, - но про-ро-че-ство это в свое вре-мя сбы-лось».

«По-сле смер-ти мо-ей, - го-во-рил отец Гер-ман, - бу-дет по-валь-ная бо-лезнь, и умрет от нее мно-го лю-дей, и рус-ские объ-еди-нят але-утов».

Дей-стви-тель-но, ка-жет-ся, через пол-го-да по его кон-чине бы-ло оспен-ное по-вет-рие, смерт-ность от ко-то-ро-го в Аме-ри-ке бы-ла по-ра-зи-тель-ная: в неко-то-рых се-ле-ни-ях оста-ва-лось в жи-вых толь-ко по несколь-ко че-ло-век. Это по-бу-ди-ло ко-ло-ни-аль-ное на-чаль-ство объ-еди-нить але-утов. То-гда из два-дца-ти але-ут-ских се-ле-ний об-ра-зо-ва-лось семь.

«Хо-тя и мно-го вре-ме-ни прой-дет по-сле мо-ей смер-ти, - го-во-рил отец Гер-ман, - но ме-ня не за-бу-дут, и ме-сто жи-тель-ство мо-е-го не бу-дет пу-сто. По-доб-ный мне мо-нах, убе-га-ю-щий сла-вы че-ло-ве-че-ской, при-дет и бу-дет жить на Ело-вом, и Ело-вый не бу-дет без лю-дей».

«Ми-лень-кий, - спра-ши-вал отец Гер-ман кре-о-ла Кон-стан-ти-на, ко-гда то-му бы-ло не бо-лее две-на-дца-ти лет от ро-ду, - как ты ду-ма-ешь, ча-сов-ня, ко-то-рую те-перь стро-ят, оста-нет-ся ли втуне?» «Не знаю, апа», - от-ве-чал ма-лют-ка. «Я, дей-стви-тель-но, - го-во-рил Кон-стан-тин, - не по-нял то-гда во-про-са, хо-тя весь раз-го-вор со стар-цем жи-во за-пе-чат-лел-ся в мо-ей па-мя-ти». Ста-рец же, несколь-ко по-мол-чав, ска-зал: «Ди-тя мое, помни, что на этом ме-сте со вре-ме-нем бу-дет мо-на-стырь».

«Прой-дет трид-цать лет по-сле мо-ей смер-ти, все жи-ву-щие те-перь на Ело-вом ост-ро-ве пе-ре-мрут, ты оста-нешь-ся жив и бу-дешь стар и бе-ден, и то-гда вспом-нят ме-ня», - го-во-рил отец Гер-ман уче-ни-ку сво-е-му, але-уту Иг-на-тию Алиг-яге.

«Ко-гда я умру, - го-во-рил ста-рец сво-им уче-ни-кам, - вы по-хо-ро-ни-те ме-ня ря-дом с от-цом Иоаса-фом. Мо-е-го бы-ка убей-те; мне до-воль-но по-слу-жил. По-хо-ро-ни-те же ме-ня од-ни и не ска-зы-вай-те о мо-ей смер-ти в га-вань: га-вань-ские не уви-дят мо-е-го ли-ца. За свя-щен-ни-ком не по-сы-лай-те и не до-жи-дай-тесь его: не до-жде-тесь. Те-ла мо-е-го не об-мы-вай-те, по-ло-жи-те его на дос-ку, сло-жи-те на гру-ди ру-ки, за-ку-тай-те в ман-тию, ее вос-кры-ли-я-ми и кло-бу-ком по-крой-те мое ли-цо и го-ло-ву. Ес-ли кто по-же-ла-ет про-стить-ся со мной, пусть це-лу-ет крест, ли-ца мо-е-го ни-ко-му не по-ка-зы-вай-те. Опу-стив на зем-лю, по-крой-те ме-ня быв-шим мо-им оде-я-лом».

При-бли-жа-лось вре-мя от-ше-ствия стар-ца. В один из дней при-ка-зал он уче-ни-ку сво-е-му Ге-ра-си-му за-жечь све-чи пред ико-на-ми и чи-тать Де-я-ния апо-столь-ские. Через неко-то-рое вре-мя ли-цо его про-си-я-ло и он гром-ко про-из-нес: «Сла-ва Те-бе, Гос-по-ди!» По-том, при-ка-зав пре-кра-тить чте-ние, объ-явил, что Гос-по-ду бы-ло угод-но еще на неде-лю про-длить его жизнь.

Через неде-лю опять по его при-ка-за-нию бы-ли за-жже-ны све-чи и чи-та-ли Де-я-ния свя-тых апо-сто-лов. Ти-хо пре-кло-нил ста-рец свою го-ло-ву на грудь Ге-ра-си-ма, кел-лия на-пол-ни-лась бла-го-уха-ния, ли-цо его про-си-я-ло, и в то же мгно-ве-ние от-ца Гер-ма-на не ста-ло. Так бла-жен-но по-чил он сном пра-вед-ни-ка на во-семь-де-сят пер-вом го-ду сво-ей мно-го-труд-ной жиз-ни, 13 де-каб-ря 1837 го-да.

Несмот-ря на пред-смерт-ную во-лю от-ца Гер-ма-на, уче-ни-ки его не ре-ши-лись хо-ро-нить стар-ца, не дав о том знать в га-вань; неиз-вест-но по-че-му не уби-ли они и бы-ка. По-слан-ный с пе-чаль-ной ве-стью воз-вра-тил-ся из га-ва-ни, со-об-щив, что пра-ви-тель ко-ло-нии Ка-ше-ва-ров за-пре-тил хо-ро-нить стар-ца до его при-ез-да. Там же, в га-ва-ни, был за-ка-зан для усоп-ше-го луч-ший гроб, ко-то-рый дол-жен был до-ста-вить на Ело-вый свя-щен-ник. Но все эти рас-по-ря-же-ния бы-ли про-тив-ны во-ле по-чив-ше-го. И вот по-дул страш-ный ве-тер, по-лил дождь, сде-ла-лась ужас-ная бу-ря. Неве-лик был пе-ре-езд из га-ва-ни на Ело-вый, все-го ча-са два пу-ти, но ни-кто не ре-шал-ся пу-стить-ся в мо-ре в та-кую по-го-ду. Так бы-ло це-лый ме-сяц, и все это вре-мя те-ло от-ца Гер-ма-на ле-жа-ло в теп-лом до-ме его вос-пи-тан-ни-ков, ли-цо его не из-ме-ни-лось и от те-ла не бы-ло ни ма-лей-ше-го за-па-ха.

На-ко-нец с опыт-ным ста-ри-ком Козь-мою Учи-ли-ще-вым был до-став-лен гроб; из га-вань-ских ни-кто не при-е-хал, и жи-те-ли ост-ро-ва од-ни пре-да-ли зем-ле брен-ные остан-ки сво-е-го стар-ца. Та ис-пол-ни-лось по-след-нее же-ла-ние от-ца Гер-ма-на. Бык от-ца Гер-ма-на на дру-гой день по его смер-ти уда-рил-ся го-ло-вой о де-ре-во и сва-лил-ся на зем-лю мерт-вый.

В са-мый день смер-ти стар-ца в се-ле-нии Ка-та-ни на Афо-гна-ке ви-ден был над Ело-вым необык-но-вен-ный све-тя-щий-ся столб до неба. По-ра-жен-ные чу-дес-ным яв-ле-ни-ем кре-ол Ге-ра-сим Во-лог-дин и же-на его Ан-на ста-ли мо-лить-ся со сло-ва-ми: «Вид-но, отец Гер-ман оста-вил нас». Этот све-тя-щий-ся столб ви-де-ли и дру-гие. В тот же ве-чер в дру-гом се-ле-нии на Афо-гна-ке ви-де-ли че-ло-ве-ка, под-ни-мав-ше-го-ся к об-ла-кам над Ело-вым ост-ро-вом.

По-хо-ро-нив стар-ца, уче-ни-ки по-ста-ви-ли над его мо-ги-лой про-стой де-ре-вян-ный крест. Поз-же на этом ме-сте был воз-двиг-нут храм, освя-щен-ный во имя пре-по-доб-ных Сер-гия и Гер-ма-на, Ва-ла-ам-ских чу-до-твор-цев.

Ви-дев слав-ную по-дви-га-ми жизнь от-ца Гер-ма-на, ви-дев его чу-де-са, ви-дев ис-пол-не-ние его про-ро-честв и, на-ко-нец, его бла-жен-ное успе-ние, «все мест-ные жи-те-ли, - сви-де-тель-ству-ет прео-свя-щен-ный Петр, - вполне уве-ре-ны в его бо-го-уго-жде-нии».

В 1842 го-ду, через шесть лет по пре-став-ле-нии стар-ца, плы-вя мо-рем на Ка-дьяк и на-хо-дясь в край-ней опас-но-сти, вы-со-ко-прео-свя-щен-ный Ин-но-кен-тий, ар-хи-епи-скоп Кам-чат-ский и Але-ут-ский, воз-зрев на ост-ров Ело-вый, ска-зал в уме сво-ем: «Ес-ли ты, отец Гер-ман, уго-дил Гос-по-ду, то пусть пе-ре-ме-нит-ся ве-тер!» И точ-но, не про-шло ка-жет-ся и чет-вер-ти ча-са, рас-ска-зы-вал впо-след-ствии вы-со-ко-прео-свя-щен-ный, как ве-тер сде-лал-ся по-пут-ным, и они бла-го-по-луч-но при-ста-ли к бе-ре-гу. В бла-го-дар-ность за из-бав-ле-ние ар-хи-епи-скоп Ин-но-кен-тий сам от-слу-жил на мо-ги-ле бла-жен-но-го па-ни-хи-ду.

В 1867 го-ду один из аляс-кин-ских епи-ско-пов со-ста-вил за-пис-ку о жи-тии пре-по-доб-но-го Гер-ма-на и о слу-ча-ях чу-до-тво-ре-ния по его мо-лит-вам, ко-то-рые еще дол-го по-сле его бла-жен-ной кон-чи-ны за-пи-сы-ва-лись доб-ро-хо-та-ми. Впер-вые жи-тие пре-по-доб-но-го Гер-ма-на бы-ло опуб-ли-ко-ва-но на Ва-ла-а-ме в 1894 го-ду. В 1927 го-ду рус-ский ар-хи-манд-рит Ге-ра-сим (Шмальц) при-был на ост-ров Ело-вый и остал-ся там до кон-ца сво-их дней. В 1952 го-ду им бы-ли со-став-ле-ны жи-тие и ака-фист пре-по-доб-но-му, а через семь лет им же мо-щи пре-по-доб-но-го Гер-ма-на бы-ли от-кры-ты и пе-ре-не-се-ны в спе-ци-аль-но по-стро-ен-ную неболь-шую ча-сов-ню.

9 ав-гу-ста 1970 го-да, на день па-мя-ти свя-то-го ве-ли-ко-му-че-ни-ка и це-ли-те-ля Пан-те-ле-и-мо-на, на ост-ро-ве Ка-дья-ке бы-ло со-вер-ше-но про-слав-ле-ние пре-по-доб-но-го Гер-ма-на. Опре-де-ле-ни-ем Свя-щен-но-го Си-но-да Рус-ской Пра-во-слав-ной Церк-ви от 1 де-каб-ря 1970 го-да имя пре-по-доб-но-го Гер-ма-на Аляс-кин-ско-го бы-ло вклю-че-но в ме-ся-це-слов. В 1984 го-ду пре-по-доб-ный Гер-ман про-слав-лен вме-сте со все-ми си-бир-ски-ми свя-ты-ми. Его изо-бра-же-ние есть на об-щей иконе си-бир-ских свя-тых.

При-ме-ча-ния

Де-изм - ре-ли-ги-оз-но-фило-соф-ское уче-ние, рас-про-стра-нен-ное в ХVII-ХVIII вв., до-пус-кав-шее су-ще-ство-ва-ние Бо-га лишь как пер-во-при-чи-ны ми-ра и от-ри-цав-шее су-ще-ство-ва-ние Бо-га как Лич-но-сти.

Молитвы

Тропарь преподобному Герману Аляскинскому

Звездо́ пресве́тлая Це́ркве Христо́вы,/ на се́вере просия́вшая,/ вся к Ца́рствию Небе́сному путеводя́щая,/ учи́телю и апо́столе и́стинныя ве́ры,/ предста́телю и засту́пниче гони́мых,/ украше́ние изя́щное Святы́я Це́ркве во Аме́рице,/ преподо́бне о́тче Ге́рмане Аля́скинский,/ моли́ся ко Го́споду Спа́су на́шему,// спасти́ся душа́м на́шим.

Перевод: Звезда преяркая Церкви Христовой, на севере просиявшая, всех к путеводящая, учитель и апостол истинной веры, ходатай и защитник гонимых, украшение превосходное Святой Церкви в Америке, отче Герман Аляскинский, молись ко Господу Спасителю нашему о спасении душ наших.

Ин тропарь преподобному Герману Аляскинскому

Ло́зу Правосла́вия прине́сл еси́ в Аме́рику из Росси́и благочести́выя/ и, удобри́в ко́рень по́стническими труда́ми/ и напои́в оби́льне моли́твенными слеза́ми,/ плоды́ прине́сл еси́ - виногра́д возлю́бленный,/ Ге́рмане преблаже́нне о́тче наш./ Те́мже и Бог тя просла́ви, я́ко апо́стола преподо́бнаго,/ нетле́нием моще́й и благода́тию чуде́с,/ от них же почерпа́юще благодея́ния, восхваля́ем тя:/ сла́ва Да́вшему ти кре́пость,/ сла́ва Венча́вшему тя,// сла́ва Дарова́вшему тя Аме́рице свети́ло Правосла́вия.

Перевод: Лозу Православия ты принес в Америку из России и, удобрив корень постническими трудами и обильно напоив молитвенными слезами, принес ты плоды - виноград возлюбленный, Герман преблаженный отче наш. Потому и Бог тебя прославил, как апостола преподобного, нетлением и благодатью чудес, из них же черпая благодеяния, прославляем тебя: «Слава Давшему тебе силу, слава Венчавшему тебя, слава Даровавшему тебя Америке, светило Православия».

Ин тропарь преподобному Герману Аляскинскому, поемый во Америце

Преподо́бне о́тче наш Ге́рмане,/ пе́рвый свети́льниче, в земли́ на́шей просия́вый,/ прино́сим вси тебе́ похвалы́ сия́,/ ты же, я́ко име́я дерзнове́ние ко Го́споду,/ бу́ди засту́пник нам, и уте́шитель,/ и Це́ркви на́шея покрови́тель ди́вный,/ да вси со умиле́нием зове́м ти:// ра́дуйся, о́тче наш Ге́рмане, Аля́ски и всея́ Аме́рики пресла́вный чудотво́рче.

Перевод: Преподобный отче наш Герман, первый светильник в земле нашей просиявший, приносим все тебе похвалы эти, ты же, как имеющий ко Господу, будь защитником нашим и утешителем, и Церкви нашей покровителем знаменитым, да все со смирением взываем к тебе: «Радуйся, отче наш Герман, Аляски и всей Америки удивительный чудотворец».

Кондак преподобному Герману Аляскинскому

Свет ве́чный Христа́ Спа́са на́шего/ тя на путь ева́нгельский во Аме́рику наста́ви,/ возвести́ти весть о ми́ре ева́нгельскую./ Днесь Престо́лу Сла́вы предстоя́,/ моли́ся о стране́ твое́й и лю́дех ея́,/ о ми́ре всего́ ми́ра// и спасе́нии душ на́ших.

Перевод: Свет вечный Христа Спасителя нашего направил тебя на евангельский путь в Америку, проповедать евангельскую весть о мире. Сегодня, предстоя , молись о стране твоей и людях ее, о мире всего мира и спасении душ наших.

Взбра́нному Воево́де сво́инствовався,/ в брань вступи́л еси́ на ду́ха зло́бы в по́ле преподо́бия и апо́стольства./ И, пожа́в побе́ды обою́дныя,/ воздвиза́еши нас вопи́ти тебе́:// ра́дуйся, свя́те Ге́рмане, апо́столе преподо́бный.

Перевод: Победоносного Военачальника ты стал воином, вступил в битву против духа злобы на поле преподобия и апостольства. И одержав победу с обеих сторон, поднимаешь нас, чтобы взывать к тебе: «Радуйся, святой Герман, апостол преподобный».

Ин кондак преподобному Герману Аляскинскому

Валаа́ма постри́женик, честны́й,/ возлю́бленник Бо́жия Ма́тере бы́вый,/ ревни́тель по́двигов дре́вних подви́жник но́вый,/ моли́тву, я́ко копие́ и щит, прие́мый,/ стра́шен де́моном и тьме язы́честей ста́вый,// Ге́рмане преподо́бне, моли́ Христа́ Бо́га спасти́ ду́ши на́ша.

Перевод: Валаама постриженник, почитаемый, ты был любим Божией Матерью, новый ревнитель подвигов древних , молитву, как копье и щит взявший, устрашавший демонов и тьму , Герман преподобный, моли Христа Бога о спасении душ наших.

Молитва преподобному Герману Аляскинскому

О, преди́вный уго́дниче Бо́жий, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, ты по́двигом до́брым подвиза́лся еси́ во стране́ сей, среди́ суро́выя приро́ды, яви́л еси́ себе́ в ма́лом ве́рно во служе́нии твое́м Бо́гу, по глаго́лу Его́: о ма́лем был еси́ ве́рен, над мно́гими поста́влю тя. И ны́не, егда́ испо́лнися сло́во сие́ Госпо́дне на тебе́, поста́ви тя Госпо́дь над все́ю Це́рковию Америка́нскою, я́ко Небе́снаго покрови́теля, все мы взыва́ем ти те́плою моли́твою: моли́ся за Це́рковь на́шу Святу́ю, да сохрани́т ю́ Госпо́дь в чистоте́ и Правосла́вии, да яви́т ю́ украше́ние страны́ на́шея, да огради́т ю́ от те́мных сил вра́жиих, да изжене́т супоста́ты и да да́рует всем чистоту́ ве́ры и благоче́стие. Всем же нам испроси́ ду́ха ми́ра и любве́, ду́ха кро́тости и смире́ния, горды́ни отгна́ние, от самопревозноше́ния огражде́ние, боля́щим по́мощь и исцеле́ние, скорбя́щим утеше́ние, а́лчущим пра́вды духо́вныя пи́щу Небе́сную. Да, улучи́вше жела́емая, обря́щем пра́ведное воздая́ние в день Стра́шнаго суда́ и со все́ми святы́ми воспое́м и просла́вим Живонача́льную Тро́ицу, Отца́ Непостижи́маго, И́стиннаго и Единаро́днаго Сы́на и Свята́го Уте́шителя Ду́ха, во ве́ки. Ами́нь.

Молитва вторая преподобному Герману Аляскинскому

О, преподо́бне о́тче Ге́рмане, новоя́вленный уго́дниче, Аля́ски просвети́телю! Мо́лим тя: хода́тайствуй о нас, гре́шных рабе́х Бо́жиих (имена) , пред Престо́лом Вседержи́теля Бо́га, да да́рует нам вся потре́бная животу́ и благоче́стию, душа́м и телесе́м на́шим здра́вие, во всех благи́х преспе́яние и Свою́ всеси́льную по́мощь во вся́ких искуше́ниях, беда́х же и напа́стех, воздвиза́емых на ны от врага́ спасе́ния на́шего. Наипа́че же испроси́, уго́дниче Христо́в, всем нам грехо́в отпуще́ние, христиа́нскую кончи́ну жития́ и насле́дие Ца́рствия Небе́снаго у Христа́ Бо́га на́шего, Ему́же честь и сла́ва, со Отце́м и Святы́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Каноны и Акафисты

Акафист преподобному Герману Аляскинскому

Текст утвержден Священным Синодом
Русской Православной Церкви
14 июля 2018 года (журнал № 62)

Кондак 1

Избра́нный чудотво́рче и пресла́вный уго́дниче Христо́в, богоно́сне о́тче наш Ге́рмане, Аля́ски украше́ние и Це́ркве Правосла́вныя ра́дование, воспева́ем ти похвалы́ сия́. Ты же, я́ко Небе́сный наш покрови́тель и всемо́щный пред Бо́гом моли́твенник, не преста́й хода́тайствовати о нас, ча́дех твои́х, усе́рдно тебе́ вопию́щих:

Икос 1

А́нгелов Творе́ц предызбра́ тя, о́тче Ге́рмане, пропове́дником бы́ти правосла́вныя ве́ры в зе́млех но́вых и посла́ тя, я́ко благове́стника, ко язы́чником, да возсия́ет им свет И́стины. Благода́рнии же лю́дие воспева́ют тебе́, я́ко Небе́сному покрови́телю, похвалы́ сия́:

Ра́дуйся, пусты́нею Саро́вскою изде́тска взраще́нный;

ра́дуйся, Валаа́мския оби́тели о́трасле пречестна́я.

Ра́дуйся, пусты́нное уедине́ние возлюби́вый;

ра́дуйся, Бо́жиею Ма́терию от сме́рти спасе́нный.

Ра́дуйся, апо́столов после́дователю;

ра́дуйся, свет и́стинныя ве́ры во Аме́рику принесы́й.

Ра́дуйся, Фаво́рским све́том озаре́нный;

ра́дуйся, тьму идолослуже́ния Христо́м просвети́вый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 2

Ви́дя Госпо́дь пла́менную любо́вь твою́, е́юже от ю́ности возгоре́ся, преподо́бне, во оби́тель Саро́вскую Ему́ еди́ному послужи́ти приведе́ тя, последи́ же на о́стров Валаа́мский путь твой упра́ви, иде́же в со́нме и́ноков ты воспева́л еси́ неуста́нно: Аллилу́иа.

Икос 2

Ра́зум духо́вный тебе́ от ю́ности дарова́ся, свя́тче Бо́жий, да уразуме́еши красоту́ небе́сную и сла́дость ея. Сего́ ра́ди от прему́драго игу́мена Наза́рия, наста́вника преподо́бнаго Серафи́ма Саро́вскаго, поуча́лся еси́ прему́дрости Бо́жией и путе́м Госпо́дним, те́мже Свята́я Це́рковь восхваля́ет тя:

Ра́дуйся, в де́брех саро́вских ста́рцу пусты́ннику послужи́вый;

ра́дуйся, с преподо́бным Серафи́мом еди́наго наста́вника име́вый.

Ра́дуйся, я́ко пчела́, от вели́каго Фео́дора духо́вный некта́р в Санакса́ре собра́вый;

ра́дуйся, во пресла́вную оби́тель Валаа́мскую на по́двиги прише́дый.

Ра́дуйся, я́ко тезоимени́тому тебе́ Ге́рману, первонача́льнику Валаа́мскому, свя́тостию уподо́бился еси́;

ра́дуйся, я́ко по́двиги пустынножи́тельския подъя́л еси́.

Ра́дуйся, за кро́тость и ти́хость бра́тиею валаа́мскою почита́емый;

ра́дуйся, ны́не все́ю Це́рковию прославля́емый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 3

Си́ла Вы́шняго повеле́ богому́дрому Петро́ва гра́да святи́телю Гаврии́лу посла́ти пропове́дники правосла́вныя ве́ры в зе́млю Аля́скинскую и тебе́, преподо́бне Ге́рмане, сей жре́бий апо́стольский прия́ти. Те́мже вси лю́дие, просвеще́ннии све́том Христо́вым труды́ твои́ми и о́бразом жития́ твоего́, воспе́ша Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 3

Име́я не то́кмо тща́ние о по́двизе и́ночестем, но и ре́вность апо́стольскую в пропове́дании, ты, преподо́бне Ге́рмане, лю́дем, во тьме язы́ческаго неве́дения седя́щим, Христа́ распя́таго и воскре́сшаго возвести́л еси́. Помина́юще у́бо и́ноческая бде́ния твоя́ и труды́ апо́стольския, с любо́вию восхваля́ем тя:

Ра́дуйся, безро́потное послуша́ние игу́мену яви́вый;

ра́дуйся, в путь да́льний про́поведи ра́ди ева́нгельския отше́дый.

Ра́дуйся, любве́ ко оте́честву не угаси́вый;

ра́дуйся, но́вое твое́ оте́чество пла́менне возлюби́вый.

Ра́дуйся, и́ноческаго жития́ во Аме́рице первонача́льниче;

ра́дуйся, правосла́вныя ве́ры ре́вностный пропове́дниче.

Ра́дуйся, о́бразе преподо́бных оби́тели Ла́дожския;

ра́дуйся, Се́верныя Фиваи́ды о́трасле, во Аля́ске процветы́й.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 4

Бу́рю злых напа́стей и скорбе́й претерпе́л еси́, преподо́бне, и по́двигом до́брым во стране́ но́вей подвиза́лся еси́, сего́ ра́ди и Христо́с тя просла́ви и да́ром прозре́ния и чуде́с обогати́ и дарова́ тебе́ Ца́рство Небе́сное, иде́же ты со А́нгелы воспева́еши Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 4

Слы́шаще о чудесе́х твои́х, лю́дем явле́нных, егда́ о́гненное запале́ние и наводне́ние губи́тельное ты останови́л еси́ моли́твою свое́ю, вси лю́дие умиля́хуся се́рдцем. Мо́лим тя и нам яви́ти си́лу твою́ и по́мощь, к тебе́ вопию́щим:

Ра́дуйся, богопропрове́дниче, ре́вностию твое́ю нас вдохновля́яй;

ра́дуйся, боголю́бче, сердца́ на́ша ра́достию исполня́яй.

Ра́дуйся, за всех уныва́ющих те́плый моли́твенниче;

ра́дуйся, душ смяте́нных пресла́достный умири́телю.

Ра́дуйся, я́ко смире́нием твои́м подае́ши стра́ждущим исцеле́ние;

ра́дуйся, я́ко кро́тостию твое́ю окрыля́еши ду́ши на́ша во е́же созерца́ти го́рняя.

Ра́дуйся, тве́рдый вразуми́телю всех отше́дших от Правосла́вия;

ра́дуйся, любо́вию твое́ю направля́яй нас на путь пра́вый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 5

Я́ко звезда́ во стране́ полу́нощней возсия́л еси́, преподо́бне, на о́строве Ело́вем, Но́вый Валаа́м нарече́ннем, да озари́ши све́том любве́ твоея́ и богомо́щною моли́твою твое́ю всю зе́млю Америка́нскую, да со всех конце́в ея лю́дие правосла́внии воспою́т те́пле Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 5

Ви́дяще смире́ние твое́, о́тче наш Ге́рмане, вси дивля́хуся зело́, ка́ко ты, преподо́бному Анто́нию Пече́рскому, первонача́льнику мона́шества на Руси́, подража́я, восхоте́л еси́ просты́м и́ноком бы́ти и по вели́кому смире́нию твоему́ от служе́ния свяще́нническаго отре́клся еси́. Сего́ ра́ди взыва́ем ти такова́я:

Ра́дуйся, первонача́льниче мона́шества во Аме́рице;

ра́дуйся, смире́нием небе́снаго Оте́чества дости́гнувый.

Ра́дуйся, небе́сною сла́вою увенча́нный;

ра́дуйся, оби́тель на месте по́двигов твои́х предреки́й.

Ра́дуйся, мо́щи твоя́ предрече́нной оби́тели дарова́вый;

ра́дуйся, исто́чник чуде́с от них ми́ру яви́вый.

Ра́дуйся, защи́тниче те́плый бра́тии, тобо́ю собира́емыя;

ра́дуйся, и́ноком вождь ве́лий на бра́ни неви́димой.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 6

Пропове́дует пусты́ня се́верная по́двиги и чудеса́ твоя́, преподо́бне, и тя, я́ко но́вую ветвь виногра́дника Це́ркве Ру́сския, на земли́ Америка́нстей прозя́бшую, прославля́ет. Ты бо де́бри Аля́ски и леса́ ея́ моли́твою твое́ю облагоуха́л еси́ и, подви́жником дре́вним подража́я, в безмо́лвии нощне́м взыва́л еси́ к Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 6

Просвети́вый люде́й, во тьме язы́честей пребыва́ющих, и о́браз подви́жническаго жития́ сим показа́вый, моли́ся о всех нас, богоно́сне о́тче наш Ге́рмане, да и мы, благодаря́ще Го́спода за ми́лость Его́, нам явле́нную, непреста́нно воспева́ем ти похва́льныя сия́ глаго́лы:

Ра́дуйся, Пресвяты́я Тро́ицы служи́телю ве́рный;

ра́дуйся, пусты́ни Ело́выя подви́жниче усе́рдный.

Ра́дуйся, щит ве́ры живы́я и разу́мныя всем подава́яй;

ра́дуйся, тьму све́том ева́нгельским просвеща́яй.

Ра́дуйся, я́ко суету́ и уны́ние богомы́слием отгна́л еси́;

ра́дуйся, я́ко убо́га себе́ имену́я, смире́нию всех поуча́л еси́.

Ра́дуйся, сердца́ на́ша ра́достию твоею́ испо́лнивый;

ра́дуйся, наде́ждою благо́ю нас укрепи́вый

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 7

Хотя́й возсия́ти све́ту богопозна́ния во стране́ язы́честей, благоволи́ Госпо́дь се́яти семена́ ве́ры правосла́вныя и повеле́ тебе́, преподо́бне, да всех научи́ши ве́ре и́стинней и защити́ши ю́. Ты же, я́ко па́стырь безстра́шный ма́лому стаду еванге́льски взыва́еши, да не убои́мся, я́ко обетова́но есть нам Небе́сное Ца́рствие, те́мже науче́ннии тобо́ю, ра́достне пое́м: Аллилу́иа.

Икос 7

Ди́вно в вы́шних моли́твенно пребыва́л еси́, преподо́бне, но и в ни́жних на земли́ су́щих не забыва́л еси́, наипа́че же о сирота́х ве́лие попече́ние яви́л еси́, устроя́я прию́т им и учи́лище, иде́же за́поведем Госпо́дним поуча́л еси́ их. Сих ра́ди трудо́в твои́х приими́ от нас похвалы́ сия́:

Ра́дуйся, ни́щих и сиро́т защи́тителю;

ра́дуйся, бла́гостный о них попечи́телю.

Ра́дуйся, я́ко стра́ху Бо́жию ча́да своя́ науча́л еси́;

ра́дуйся, я́ко живо́ю водо́ю Ева́нгелия всех напоя́л еси́.

Ра́дуйся, моли́твы непреста́нныя учи́телю;

ра́дуйся, хле́бом небе́сным и земны́м сиропита́телю.

Ра́дуйся, плоть покоря́ти ду́ху поуча́вый;

ра́дуйся, Бо́га всем се́рдцем люби́ти наставля́вый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 8

Стра́нное чу́до яви́ человеколю́бец Госпо́дь, дарова́ бо тебе́, преподо́бне, дар прозре́ния и исцеле́ния я́ко исто́чник утеше́ния лю́дем Свои́м. Ты же свои́ми и словесы́ приве́л еси́ мно́гия к любви́ Бо́жией. Те́мже си́янием по́двигов твои́х просвеще́ннии, лю́дие взыва́ху ко Го́споду: Аллилу́иа.

Икос 8

Избра́н Бо́гом был еси́, о́тче преподо́бне, те́мже лю́дие новопросвеще́ннии све́том Христо́вы ве́ры притека́ху к тебе́ в боле́знех и печа́лех. Ты же, я́ко оте́ц чадолюби́вый, предста́тельствовал еси́ за всех в моли́твах, источа́я исцеле́ния и утеша́я всех, к тебе́ о по́мощи взыва́ющих, те́мже сла́вляху тя духо́вная ча́да твоя́:

Ра́дуйся, душ смяте́нных умири́телю пресла́дкий;

ра́дуйся, врачу́ наш безме́здный и благода́тный.

Ра́дуйся, не́мощей на́ших цели́телю милосе́рдный;

ра́дуйся, в беда́х и обстоя́ниих помо́щниче ско́рый.

Ра́дуйся, лише́нным кро́ва те́плое прибе́жище;

ра́дуйся, обурева́емым, я́ко «Скала́ Мона́шеская», ти́хое приста́нище.

Ра́дуйся, гряду́щая я́ко настоя́щая прови́девый;

ра́дуйся, прегреше́ний сокрове́нных обличи́телю прозорли́вый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 9

Всего́ себе́ Го́сподеви пре́дал еси́, блаже́нне, те́мже со А́нгелы в пусты́ни сла́достно бесе́довал еси́. И ны́не с ли́ки а́нгельскими на Небесе́х непреста́нно взыва́еши Творцу́ всех и Созда́телю хвале́бное: Аллилу́иа.

Икос 9

Вети́и многовеща́ннии не возмо́гут исчи́слити чудеса́ твоя́, лю́дем явле́нная, я́ко и ду́си нечи́стии по словеси́ твоему́ от люде́й стра́ждущих исхожда́ху. Егда́ же бысть наводне́ние ве́лие, ты моли́твою свое́ю пред ико́ною Бо́жия Ма́тере останови́л еси́ мо́ре, глаго́ля: «Да́лее сея́ черты́ не пре́йдет вода́». Те́мже ти воспева́ем си́це:

Ра́дуйся, стихи́и водны́я усмири́телю ди́вный;

ра́дуйся, от запале́ния лесна́го изба́вителю пресла́вный.

Ра́дуйся, святи́теля Инноке́нтия, в мо́ри взыва́вшаго к тебе́, услы́шавый;

ра́дуйся, по мо́рю пла́вающим ко́рмчий наде́жный.

Ра́дуйся, я́ко гнев злых люде́й ти́хостию исправля́л еси́;

ра́дуйся, я́ко ди́вное благоуха́ние с небесе́ к тебе́ прибега́ющим ниспосыла́л еси́.

Ра́дуйся, ве́лия зна́мения при жи́зни твое́й показа́вый;

ра́дуйся, и по сме́рти твое́й мно́гая чудеса́ яви́вый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 10

Спаси́тельнаго се́яния Госпо́дня, в вертогра́де земли́ Америка́нския насажде́ннаго, плод кра́сный ду́хом прови́дя, песнь благода́рственную Пресвяте́й Тро́ице посреде́ пусты́ни се́верныя возноси́л еси́, о́тче святы́й Ге́рмане, и со А́нгелы небе́сными взыва́л еси́: Аллилу́иа.

Икос 10

Стена́ еси́ всем, прибега́ющим к тебе́, о́тче, я́ко в житии́ твое́м пресла́вная показа́л еси́, и при кончи́не твое́й ди́вное чу́до яви́л. Лю́дие же, ви́дяще в час кончи́ны твоея́ о́гненный столп до небесе́ и нетле́ние телесе́ твоего́, возопи́ша тебе́ такова́я:

Ра́дуйся, пра́ведною кончи́ною в свя́тости твое́й нас уве́ривый;

ра́дуйся, я́ко восхожде́ние твое́ на небеса́ столпо́м о́гненным зна́менася.

Ра́дуйся, я́ко и гроб твой неду́жным исцеле́ния источа́ше;

ра́дуйся, мо́щи твоя́ благоуха́нныя в насле́дие нам оста́вивый;

Ра́дуйся, я́ко у ра́ки твоея́ хроми́и воста́ша и глас твой из гро́ба слы́шаша.

ра́дуйся, я́ко исто́чник воды́ святы́я и целе́бныя нам дарова́л еси́.

Ра́дуйся, я́ко ста́рцу Гера́симу яви́лся еси́, на Ело́вый о́стров того́ призыва́яй;

ра́дуйся, та́инственно, я́ко живы́й, на о́строве сем пребыва́яй.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 11

Пе́ние хвале́бное тебе́ прино́сим, о́тче преподо́бне, о пра́веднем жити́и твое́м. Восхваля́ем и честну́ю кончи́ну твою́, я́ко предузна́л еси́ час преставле́ния своего́, учени́к же твой Гера́сим обоня́л есть благоуха́ние ди́вное в час той. Пресла́вно бысть и погребе́ние твое́, егда́ испо́лнися предрече́нное тобо́ю. Мы же воспева́ем чудоде́ющему Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 11

Светопода́тельный свети́льник был еси́ всему́ и́ноческому чи́ну да́льния Аме́рики, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, науча́я по́двигу, защища́я от напа́стей, хода́тайствуя о них и глаго́ля: «Не в морски́х то́кмо волна́х обурева́емся, но среди́ преле́стнаго и многомяте́жнаго ми́ра стра́ждем и скита́емся, оба́че к небе́сному на́шему Оте́честву гряде́м». Сего́ ра́ди вопие́м ти:

Ра́дуйся, ве́рный сподви́жниче Иоаса́фа, пе́рваго епи́скопа Ру́сския Аме́рики;

ра́дуйся, свиде́телю ре́вности Иувена́лиевы да́же до сме́рти.

Ра́дуйся, алеу́та Петра́ пронареки́й новому́ченика;

ра́дуйся, предви́девый святи́тельство Инноке́нтия в земли́ Алеу́тстей.

Ра́дуйся, ученику́ своему́ Се́ргию о́браз и́ноческаго жития́ показа́вый;

ра́дуйся, и́нока Гера́сима на Но́вый Валаа́м чуде́сно призва́вый.

Ра́дуйся, на Руси́, безбо́жием плене́нней, Адриа́на пресви́тера от темни́цы огради́вый;

ра́дуйся, святи́теля Иоа́нна тебе́ просла́вити подви́гнувый.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 12

Благода́ти испо́лнена ве́дуще тя, преподо́бне отче, про́сим: моли́ся те́пле ко Го́споду, да огради́т Це́рковь Свою́ Святу́ю от ду́ха ми́ра сего́, вою́ющаго на сыно́в Ея́ неве́рием и отвраща́ющаго от богодарова́нныя жизни, да́бы восходи́ти нам от земли́ на не́бо и воспева́ти Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 12

Пою́ще твое́ прославле́ние, преподо́бне, ублажа́ем тя, я́ко многомо́щна моли́твенника и предста́теля на́шего. Ты же, стяжа́вый Ду́ха Свята́го и Тем просвети́вый лю́ди земли́ Америка́нския, услы́ши нас, вопию́щих к тебе́ такова́я:

Ра́дуйся, моли́тву чи́стую и теплоту́ серде́чную стяжа́вый;

ра́дуйся, сле́з твои́х тече́ньми пусты́ни беспло́дное возде́лавый.

ра́дуйся, я́ко се́рдце твое́ бысть благода́ти Бо́жия испо́лнено.

ра́дуйся, све́том сокрове́нным осия́нный.

Ра́дуйся, умо́м очище́нным та́йны Боже́ственныя созерца́вый;

ра́дуйся, тишины́ и ми́ра по́мыслов дости́гнувый.

Ра́дуйся, сердца́ Ду́хом Святы́м просвеща́яй;

ра́дуйся, соверше́нство обреты́й и нас к сему призыва́яй.

Ра́дуйся, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, пресла́вный чудотво́рче.

Кондак 13

О, пресла́вный уго́дниче Бо́жий, преподо́бне и богоно́сне о́тче наш Ге́рмане, приими́ ма́лое сие́ моле́ние на́ше, в похвалу́ тебе́ возноси́мое, и предстоя́ ны́не престо́лу Го́спода Вседержи́теля, непреста́нно моли́ся о нас, ча́дех твои́х да, пребыва́юще в любви́ и единомы́слии, навы́кнем всегда́ твори́ти во́лю Бо́жию по слову твоему: «От сего́ дне, от сего́ часа́ да бу́дем люби́ти Бо́га превы́ше всего́ и твори́ти святу́ю во́лю Его́», и ку́пно с тобо́ю сподо́бимся воспева́ти хвале́бную песнь: Аллилу́иа.

(Этот кондак читается 3 раза, а затем снова икос 1 и кондак 1)

Молитва

О, преди́вный уго́дниче Бо́жий, преподо́бне о́тче наш Ге́рмане, ты по́двигом до́брым подвиза́лся еси́, хлад и ины́я тяготы́ в земли́ Алеу́тстей претерпе́л еси́.

Ны́не же испо́лнися сло́во Госпо́дне на тебе́, в ма́лем ве́рным Ему́ бы́вшем, те́мже и поста́ви тя Госпо́дь я́ко Небе́снаго покрови́теля Це́ркве Америка́нския. Мы же вси взыва́ем ти те́плою моли́твою: моли́ся за Це́рковь на́шу Святу́ю, да огради́т Ю́ Госпо́дь от темных сил вра́жиих, нас да сохрани́т в чистоте́ и благоче́стии, да утверди́т в ве́ре кре́пкой и несумне́нной. И испроси́ всем нам ду́ха ми́ра и любве́, ду́ха кро́тости и смире́ния, горды́ни отгна́ние, от самопревозноше́ния огражде́ние, боля́щим по́мощь и исцеле́ние, скорбя́щим утеше́ние, а́лчущим пра́вды духо́вныя пи́щу Небе́сную. Да, улучи́вше жела́емая, обря́щем пра́ведное воздая́ние в день Стра́шнаго Суда́ и со все́ми святы́ми воспое́м и просла́вим Живонача́льную Тро́ицу, Отца́ Непости́жимаго, И́стиннаго и Единоро́днаго Сы́на и Свята́го Уте́шителя Ду́ха, во ве́ки. Ами́нь.