Возлюби бога и делай хочешь. Любовь важнее всего

Вера в представлении значительного числа людей прочно связывается с законом, строго регламентирующим жизнь человека от колыбели до могилы. И потому столь многих смущал и поражал пастырский совет блаженного Августина: «Люби Бога и делай, что хочешь».

Кто-то увидит в этих словах религиозный фанатизм: дескать, тому, кто любит Бога, все дозволено. Но на самом деле здесь выражена совершенно иная мысль: любовь - это высшая форма знания. Так, например, ученый-энтомолог, хорошо разбирающийся в насекомых, способен пережить искреннее восхищение, разглядывая мохнатые лапы паука, в то время как профан, заметив поблизости подобное чудовище, испуганно хватается за тапок.

Будучи совершенным знанием, любовь оказывается выше закона. Супруги, живущие по любви, точно знают, как позаботиться друг о друге, и потому не нуждаются в указаниях Семейного кодекса. Вдохновение Моцарта позволяет расставлять ноты гораздо лучше всякой теории композиции, что вызывает приступ зависти у пушкинского Сальери, который «музыку разъял, как труп» и «проверил алгеброй гармонию».

Однако, наивно следуя совету блаженного Августина, многие из нас совершают жесточайшую жизненную ошибку. Дело в том, что существует множество различных сил, увлекающих человека, которые совсем не являются подлинной любовью, хотя и имеют схожие с нею симптомы. Неправильный диагноз грозит смертью пациенту. Ошибочно определив свое состояние как любовь, человек с радостным лицом спешит навстречу преступлению. И вот уже зрелый муж, глава семьи, решает оставить жену и троих детей потому, что имел несчастие увлечься своей молоденькой секретаршей.

Еще древнегреческий философ Платон составил описание наиболее распространенных случаев «ложной» любви. К их числу относится эрос , или «романтическая любовь».

«Любовь долготерпит» и «милосердствует» , - говорит апостол Павел. Увы, но сила этих добродетелей отсутствует у романтической любви. История Ромео и Джульетты развивается столь стремительно, что действие шекспировой трагедии укладывается всего в пять дней - с воскресенья до пятницы. За это время молодой Монтекки успевает совершить два убийства: его первой жертвой становится Тибальт, брат возлюбленной, затем Парис, ее официальный жених.

«Любовь не завидует», «любовь не превозносится», «не ищет своего», «не мыслит зла, не радуется неправде» . Нетрудно заметить, что именно зависть, ревность, эгоизм и замысловатые любовные интриги как раз и являются тем краеугольным камнем, на котором выстраивается драматургия абсолютного большинства произведений романтической литературы.

«Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится ». Какую горькую усмешку должны бы вызывать эти слова апостола у разводящихся супругов!

Именно поэтому Платон называл эрос низшим видом любви. Но, несмотря на ее явно замутненную природу, на ее способность быть детонатором затаившегося в человеке зла, философ считал романтическую любовь благом, ценным даром, а отнюдь не проклятьем.

«Умри, но не давай поцелуя без любви», - наставляет сморщенная старушка свою ненаглядную внучку. Нужно иметь особое доверие к мудрости седин, чтобы уловить исключительное значение романтической любви для брака, заключенное в этом совете.

Дело в том, что брак - крайне сложное предприятие, связанное с рождением и воспитанием детей. Это тяжкий крест, нести который практически невозможно, не опьянившись любовью, словно наркотическим раствором из «вина со смирною». Пожалуй, ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не решился бы на подобный подвиг. Но, оказывается, совсем не трудно просыпаться в пятый раз за ночь от отчаянных воплей чем-то встревоженного младенца, ибо велико утешение в улыбке твоей подруги по бытию - улыбке укромной и нежной, обращенной к тебе одному.

Романтическая любовь дает вдохновение создать семью. Она же оказывается и точкой кристаллизации этого малого царства в дальнейшем.

Мирча Элиаде рассказывает о племени австралийских кочевников, которые всюду возили с собой свой собственный «центр мира» - большой столб, вырезанный из ствола эвкалипта. Он символизировал собой некую космическую ось: именно вокруг него начиналось обживание территории, которая постепенно преобразовывалась в мир для членов племени. Если столб ломался, случалась катастрофа, нечто вроде «конца света»: все племя охватывала тоска, его члены скитались еще некоторое время, а затем садились на землю и умирали.

Нечто подобное можно заметить в семьях, где отсутствует или ломается свой «священный столб» взаимной любви супругов. Мир, обжитое пространство, в котором только и может жить человек, разрушается, уступая место хаосу, геометрической территории, на которой разбросано несколько живых, растерянных «точек». И тогда другие миры увлекают их, захватывая в свою орбиту. В собственной семье дети становятся беспризорниками, приходя в родительский дом разве что пообедать и переночевать.

Но если романтическая любовь по предназначению напоминает «сто грамм фронтовых», с нею нельзя играть, возбуждая чувственность без намерения вступить в брак. Тот, кому не время идти в атаку, должен отказаться от боевой нормы, дабы не сделаться ни на что не годным пьяницей.

Отказаться от романтической любви возможно. Следует всего лишь перенаправить ее энергию в творческое русло. У Бетховена, например, была своя шекспировская история. Исход ее не менее печален, но несравненно более величествен. Ведь и по сей день ученик, садясь за фортепьяно и робкою рукою открывая нотную тетрадь с заданным уроком, пробегает глазами надпись: «Лунная соната. Посвящается графине Джульетте Гвичарди». Так что романтическая любовь - это дар. И как всяким даром, ею всего лишь нужно правильно распорядиться.

«Можно ли православным христианам носить шорты?», «А читать Мастера и Маргариту?», «А кушать суши?», «А загорать на море?» - такого типа вопросы часто присылают на православные сайты. Что можно взять с собой из «прошлой» жизни, а что надо оставить? Такое впечатление, что христиане - это очень боязливые люди, которые первым делом хотят уяснить список «религиозных запретов». Зачем вообще нужны такие запреты и как не свести к ним свою жизнь в Церкви, отвечает епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон (Шатов).

– Человек приходит в Церковь и обнаруживает, что здесь многое совсем не так, как он привык. Многое «нельзя», и он начитает бояться сделать что-то не так. Действительно ли христианина на каждом шагу подстерегают опасности?

– Обычно такое отношение - ничего нельзя и все страшно - бывает у неофитов, у тех, кто только принял христианство. Когда человек приходит в Церковь, для него вся жизнь меняется. При приближении к Богу все преображается, приобретает другой смысл. Многие новички задают очень много вопросов - и правильно делают, потому что действительно им все нужно переосмыслить. Потом человек «подрастает» и перестает так много спрашивать. Тому, кто уже имеет какой-то опыт христианской жизни, конечно, проще, он уже чувствует, понимает, что можно, а чего нельзя.

Христианство - не религия запретов, христианство - это религия пасхальной радости, полноты бытия. Но чтобы сохранить эту полноту, эту радость, приходится быть очень осторожным, избегать тех соблазнов, искушений, которых так много в мире. Апостол Петр говорит христианам: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5: 8). Так что надо, конечно, жить со страхом Божиим и бояться искушений. Осторожность и страх должны сопутствовать жизни христианина.

– Но что же хорошего в страхе?

– Святой Василий Великий говорит, что у человека есть три ступени служения Богу. Первая - ступень раба, когда человек боится наказания. Вторая - ступень наемника, когда человек трудится ради награды. И третья - ступень сына, когда человек делает все из любви к Богу. Авва Дорофей говорит, что можно только перейти со ступени на ступень, нельзя сразу запрыгнуть на ступень сыновней любви. Надо пройти эти предварительные ступени. И если эти чувства - страха наказания или желания награды - есть в душе человека, это не так плохо. Значит, доброе начало положено.

В Церкви часто говорится о страхе. В храм, например, надо входить со страхом Божиим. Страх перед Богом не уничтожает любви. А вот бояться дьявола больше чем Бога - неправильно. Праведный Алексий (Мечев), например, пренебрежительно называл дьявола окаяшкой, он говорил: «У нас два врага: яшка (то есть самолюбие, самомнение) и окаяшка» - такое пренебрежительное наименование того, кого победил Христос. Бояться искушений, быть осторожным, конечно, нужно, но все должно быть в разумной степени.

– Как понять, где страх обоснованный, а где надуманный? Не бывает ли так, что страх просто парализует человека, и он, вместо того чтобы хоть что-то делать, ничего не делает, боясь сделать «не так»?

– Дьявол протягивает человеку две руки. В одной - возможность быть безгранично распущенным, развязанным, поступать произвольно. Во второй - быть закомплексованным, шарахаться от каждого куста. Надо выбирать средний, царский путь. Классифицировать страхи трудно. Каждый случай индивидуален.

– Мне кажется, для человека авторитетом должно быть мнение его духовника. Каждый человек должен выбрать себе такого старшего товарища, а лучше - отца, и стараться его слушаться. Христианство - это не просто система правильных умозаключений. Наш падший ум может говорить, что мы все делаем правильно, в то время как мы совершаем поступки, противоречащие воле Божией. Поэтому человеку необходим наставник.

– Но ведь не спрашивать духовника о всяких мелочах!

– Обо всем, что вызывает сомнение, можно спрашивать. Если вопрос вызван подлинным доверием духовнику, подлинным желанием поступить по воле Божией, тогда любой вопрос возможен. Как дитя приходит к маме и задает иногда самые глупые вопросы, а мама - отвечает. Невозможно составить список вопросов, которые можно и нельзя задавать. Если духовник считает, что его спрашивают о чем-то незначительном, он может так и сказать: «Знаешь, это не важно, обрати внимание на более существенные вещи». Так тоже бывает. Хочу еще добавить, что «вопросы по мелочам» смущают людей, которые смотрят со стороны, не зная, что у спрашивающего внутри. Вот они и смущаются - как же так, все время можно-нельзя, можно-нельзя. А чем человек живет? Он, конечно, живет не этими вопросами. Эти вопросы внешние, охранительные.

– А как же самостоятельность? Сегодня можно часто услышать призывы к христианам быть более самостоятельными.

– В Евангелии Господь говорит: «…без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15: 5). Так что мы люди несамостоятельные. Если у человека есть связь с Богом, то он, конечно, может обходиться без помощи наставников. Но обычно чем выше степень духовного совершенства человека, тем больше он приобретает смирения и слушается советов. Мы знаем, как святые отцы проверяли намерение преподобного Симеона Столпника подвизаться на столпе. Они послали к нему сказать: «Сойди со столпа». Как только Симеон услышал это повеление, он начал спускаться. А посланные были научены поступить так: если Симеон не послушается, силой заставить его сойти со столпа; если же послушает, то оставить его стоять. Он самостоятельный или нет? Я видел святых людей. Они были самостоятельными, но удивительно смиренными.

– Как все-таки понять, что можно, а чего нельзя?

– Один православный западный святой говорил: «Люби Бога и поступай как хочешь». Если человек любит Бога, то он уже не может сделать ничего плохого, ему не хочется делать плохое. Когда человек любит Бога и все его чувства, мысли, желания обращены к Богу, плохое не имеет над ним власти. Но, наверное, никто из нас не может сказать, что он настолько любит Бога, что получил уже совершенную свободу. И поскольку мы любим Его несовершенной любовью, а в какие-то моменты, можно сказать, совсем предаем Его, любим что-то другое, для нас нужны правила. Они помогают нам избегать соблазнов, распознавать зло, стремящееся поработить нас. Ветхозаветные заповеди начинались с отрицания: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй. Многое из того, что сейчас в неверующем мире считается нормальным, на самом делать нельзя - блудить, смотреть непристойные фильмы, жить для себя, а не для других, праздно проводить время…

Но, конечно, неправы те люди, которые озабочены только вопросом, чего делать нельзя. Такое «ограничительное» Православие теряет смысл. Жизнь должна быть основана на положительном делании. А это любовь к Богу, любовь к ближнему, стремление делать добро. Нельзя сосредоточить свою жизнь только на том, чтобы не делать зла. Отказываясь от чего-то плохого, необходимо наполнять свою жизнь чем-то положительным. В душе не может и не должно быть пустого места.

Конечно, внешнее влияет на внутреннее. Но другое дело, что для кого-то сейчас менять стиль одежды не время, сперва надо перестать изменять своему мужу. Наркоману важно перестать употреблять наркотики, а бросить курить, наверное, он сможет потом. Создать четкую систему каких-то внешних регламентаций невозможно, потому что люди, приходя в Церковь, должны ориентироваться не на эти внешние запреты, а на правильное внутреннее положительное делание.

На вопрос Люби Бога и делай всё что ты хочешь.(Августин) заданный автором человек лучший ответ это Все очень просто, По настоящему любящие Бога, не будут делать намеренно дурные дела! У вновь рожденных меняется психология...

Ответ от супоросая [гуру]
А апостол?
1Кор. 10:23
"Все мне позволительно, но
не все полезно; все мне позволительно, но
не все назидает. "

Ответ от Конрад Ройтов [гуру]
А как Вам шахиды и Джихад с Газаватом? Или Аллах - не Бог?

Ответ от словосочетание [гуру]
Тут не всё так просто, как может показаться духовно необразованному со стороны (не из Церкви) . Вот что по этому поводу говорил Иисус:
«Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Иоанна 14:15).
«Кто имеет Мои заповеди и соблюдает их, тот любит Меня» (Иоанна 14:21)
Таким образом, говорить "я люблю Бога" и действительно Его любить - не одно и то-же.. . 😉
P.S. Блаженный Августин это конечно знал и имел право так высказываться, что бы тут кто не думал.

Ответ от Невролог [гуру]
Любить не значит делать, что хочешь, это Августин сказал не Бог. Любовь же Бога заключается в том, чтобы исполнять Его заповеди.

Ответ от Виталий Безверхий [гуру]
Нельзя делать все, что хочешь, если оно противно Богу. Нужно делать то, что угодно Богу и не выгодно дьяволу.

Ответ от Ольга, Девора. [гуру]
Почему же ни слова? Говорите. Но мы должны помнить при этом что "Б-г на небе, а ты на земле; поэтому слова твои да будут немноги. " Екклесиаст 5 глава.

Ответ от Перитонит [активный]
Автор глупость сморозил. Ты почитай сначала то, о чем пишешь. Эта мысль слишком глубока. Попробуй по-настоящему любить Бога, и если ты Его реально любишь, ты не будешь творить зло и то, что Его ранит.
Простой пример. Я люблю своего Отца. Он заботится обо мне, оберегает всю мою жизнь, отдает всего себя мне, все силы, все время. А я пойду и убьюсь насмерть на тачке, потому что бухой решил телок покатать по встречке. Если я так готов делать, значит стоит задуматься, а люблю ли я своего отца, ценю все его жертвы для меня? Видимо, нет.
Вот в чем смысл этой фразы. Заведомо, если я Люблю Бога, то могу делать все, что хочу, потому что в истинной любви кроется отвращение ко всему греху, ко всему разрушающему.

Ответ от Teplaska [активный]
Да, Перитонит верно сказал. Настоящая любовь проявляется в исполнении заповедей, как и любовь к родителям - в послушании в том числе. Если ты очень любишь родителей, то понимаешь, как это. А Бога, как известно, нужно любить еще больше! То есть, любящие его даже помыслить не могут, скажем, заблудить с молоденькой красавицей с работы или даже не пойти в храм в воскресение. Все нам можно, но не все полезно.
Вообще, смысл спасения довольно прост - любите. Любите всех и вся, всех прощайте. И больше всего любите Бога. Из этого все и складывается. Ты и заповеди будешь исполнять, и с грехом бороться.

А не может ли получиться следующей ситуации - молодой человек, приходя в Церковь, жаждет подвига, хочет чем-то пожертвовать, хочет отказаться от чего-то во имя Высшего Идеала, а Церковь ему говорит - «не нужно ни отчего отказываться, живи, как жил, только подобрее будь, да на службы ходи...». Такое бездействие, на мой взгляд, напротив, оттолкнет людей от Церкви. Где для них будет подвиг?

Дело в том, что это уже искусство проповедника - показать молодому человеку, где находится место для подвига, и в чем он выражатся. Молодость привыкла действовать, и порой не думая. Молодой человек ревностен по своей сути. Если он приходит в религию, получает правильные понятия, если его ревность правильно направить, то цены этому не будет. Об этом еще св. Игнатий писал, что большинство святых пришло в монастырь в двадцатилетнем возрасте. Потому что человек с годами становится циничным, и поэтому молодость - самый благоприятный возраст для проведи. Главное, что именно ты сумеешь в эту душу чистую вложить. Если сумеешь героизм христианства показать, тогда он действительно будет героем, делателем, он будет плыть против течения, пойдет против этого мира. Любой христианин герой. Надо направить молодого - но не на то, что бы он не ел и не спал и по тысяче поклонов клал.

В мое время движение хиппи само по себе было движением бунта, протеста против окружающей действительности, но это было вначале. Протест потом переродился в поиск - то есть не просто отрицал какие-то ценности, но начал приобретать новые. В конце всего последовал приход в Церковь - и это было той ценностью, которая явилась итогом этого бунта. Поэтому как в восемнадцать лет я постригся - распрощался с хиппарским прошлым (произошло это где-то в феврале месяце), а в августе я уже работал в храме звонарем и псаломщиком. И вот с тех пор, с девятнацати лет моя жизнь прочно связана с Церковью, и я нигде больше не работал, кроме Церкви.

Поэтому если проповедник искусен, он сумеет зажечь молодого человека этим огнем, показать, что самое героическое - это быть христианином. Даже та же рокзвезда - в ней мало чего героического. Свое отпел, и поехал дальше, толпа поклонниц вокруг. А тут, в Церкви, идеал христианства - это святость и это норма. Жизнь христианина - это святость, установленная Богом. Для многих христиан это перестало быть идеалом, даже некая теплохладность замечается в отношении к Идеалу, но только от этого христианство не умалилось, просто люди не понимают этих вещей, смотрят не туда. Поэтому я всегда говорю: мой идеал - бери от жизни все. Поэтому я стал монахом, потому что в жизни есть не только материальная сторона. На этом строится мое общение с молодежью - что я хочу взять от жизни все. И тут мы находим общее, а потом уже ставим точки над «i» - в чем же заключается это «все».

- Объясните, пожалуйста, ваш принцип?

Брать от жизни все - для меня это полнота жизни. Полнота жизни и земной и небесной. Мешает этой полноте только порок. Человек состоит из души, тела и духа, поэтому для того, чтобы от жизни взять все, нужно не обязательно, как поросенок? есть, спать и наслаждаться. Тело требует своего, душа своего и дух своего. Если будешь жить, как поросенок, ублажать только тело, полноты жизни не получится, тело будет пресыщено, а душа с духом будут голодать.

Отец Сергий, вы рассказывали, молодежь вашего времени искренно искала и жаждала найти Истину. Не терпела подделок, не могла успокоиться каким-то суррогатом. Как вы считаете, современный молодой человек, живя в таком материализованном обществе, способен увидеть Истину и пойти за ней? Сможет ли он оторваться от жестких плотских привязанностей и начать служить духу?

- Способен. Как ни странно, я встречаю очень чистых молодых людей, сохранивших девство, чистоту, как-то инстинктивно, внутренне не приемлющих какой-то нечистоты. Они, может быть, не очень религиозны, их никто этому не учил, но почему-то душа их остается чистой. Таких очень немало. И Господь такую душу Сам призывает к Себе. Каждую душу. Человек совершенно наивно приходит в храм в 19-20 лет, ничего там не зная, однако это очень красивые, удивительные примеры. Есть, конечно, противоположный пример – человек сначала окунается в бездну порока, и только из этой бездны идет к Богу. Кстати, святые отцы указали один из путей к монашеству – человек просто пресытился пороком, грехом и больше просто не видит дальнейшего смысла жизни и резко обращается к жизни духовной. На этот случай есть такие примеры святости – преподобная Мария Египетская – в конце концов, когда она осознала страшную мерзость порочной жизни, она пришла к настоящему, деятельному христианству, к святости. Современный молодой человек просто имеет возможность и так и так жить, и имеет возможность получить все, что хочет. И в России, как показывает статистика, большинство молодых людей по своему мировоззрению православные. Может быть, они не практикующие христиане – но хотя бы их признания уже говорят о поиске человека. Они учатся, не всякий раз имеется возможность в храм ходить, и вынуждены на жизнь себе зарабатывать, и на учебу себе зарабатывать нелегким трудом. Есть и объективные причины того, что молодежь наша пока не воцерковлена – и не научил их никто, и значение непонятного в Церкви не рассказал. Самый большой процент верующих среди возрастных поколений, по всем опросам – до 90% - это молодежь, то есть молодежь - это люди, которых христианская идеология привлекает. Идеалы добра, любви, милосердия, манят их. Тем более ни в коем случае нельзя оставаться бездейственным, когда столько молодых людей, ищущих людей, остаются без опеки.

Батюшка, слушаю вас, и сформировывается мнение, что будто бы вся наша страна наполнена верующими людьми. Неужели в действительности так и есть?

Заметьте такую вещь – у нас почти все преступники верующие. В моей практике, когда я сталкивался с преступными элементами, меня никогда ни разу не оскорбил ни один зек. Я помню такой случай – впервые попал я на зону в 1991 году. Это была зона особого режима, и строгого режима. Так получилось, что охранник там куда-то делся, и меня зеки сами водили. Где я только не бывал до этого – в институтах, школах, перед какой только аудиторией не выступал, но самое уважительное отношение ко мне, как к священнику, было на зоне. Я настолько был этим потрясен! При чем там молодые ребята – они меня чуть ли не на руках носили: «Батюшка, можно мы ваш портфельчик понесем…» Думаю: сейчас сопрет. А ничего подобного. Даже был такой курьез. Зона особого режима отделена от зоны строго режима полосой. Я иду из зоны строго в особый режим, за мной идет и несет портфель какой-то зек, проходим эту полосу, выходит начальник, обращается к этому зеку: «Иванов, ты что делаешь?». «Я, - говорит, - батюшке помогаю портфель нести». «А ты знаешь, что у тебя побег? Ты вышел с территории своей зоны». «Да я же батюшке помогаю, какой же побег?» «Иди, - говорит начальник, - отсюда, а то я в карцер буду вынужден тебя посадить». Ну в карцер его, конечно, не стали сажать, я тоже вступился за него, ведь не за забор же все-таки он убежал, а тут, рядом.

Дело в том, что христианство востребовано сейчас, и нужно этим пользоваться, нельзя быть пассивными. И в этом отношении священноначалие наше с пониманием относится к малейшим проявлением активности священника. Мне тут недавно награду вручили от имени Святейшего Патриарха, как там объявили «за проповедь христианства среди хиппи, рокеров и панков». Провожу я свою деятельность сейчас более умеренно. Вначале я как-то пытался активно действовать, но потом устал от всякой критики. Например, господин Воробьевский целый месяц меня ругал по «Радонежу», и потом постоянно пытаются лягнуть разные лица. Я думаю, ну что, мне больше всех надо, что ли? Проще всего всегда сидеть, служить и ничего не делать, заниматься приходом и не больше.

Я как-то прекратил этим всем заниматься, и тут меня вызвал владыка Арсений и сказал: «Ты что с молодежью мало работаешь? Иди и проповедуй на рок-концертах - я благословляю. Тебе мое архипастырское благословение. Да, кто-то должен начинать. Кто начинает - тех ругают. И тебя будут ругать - не смущайся, иди, мое тебе такое благословение. Мы, - говорит, - начитались все отца Серафима (Роуза), наше духовенство очень косное. И я тоже начитался. Проще всего повесить бирочку - «сатанизм». А разобраться в явлении - это уже надо потрудиться». Я, честно говорю, был очень удивлен такими словами владыки Арсения: «Иди, трудись и ничего не бойся, я тебе благословляю». Поэтому я сейчас послушание исполняю. И стараюсь я как-то говорить, что вроде бы Святейший Патриарх благословил мою деятельность, раз грамоту дали за нее - но этого люди не понимают, для них почему-то послушания священноначалию не существует. Благословили, и я занимаюсь, и это тяжелый труд, на самом деле. Тяжелейший труд, и плюс такое непонимание со стороны собратьев, которые вместо поддержки только усложняют, утяжеляют эту ношу. Пойдем все равно этим путем, пока Господь силы дает.

- Непонимание может быть от того, что старшее поколение жило и воцерковлялось немного в других условиях?

Дело не в этом. Приходят люди к Православию - но кто-то воспитан в Нем с самых пеленок, и они очень многого избежали их того, что мы вынесли, пока искали свой путь. Но когда встречаешь духовенство, которые были детьми священников, которые, можно сказать, даром получили веру, то они часто совершенно не понимают многих вещей, не понимают, от чего Господь их избавил. От каких извилистых поворотов и каких ям. Ведь любая яма, любой неправильный поворот, это удар головой, и всегда больно. А их Господь от этого избавил. Все эти «пуритане», все эти «хранители чистоты православия» миллионы молодых людей отталкивают от Церкви. Создают образ Церкви такой примитивный: «Телевизор смотреть нельзя, музыку слушать нельзя» - чисто фанатический образ. Вообще ничего нельзя.

- Только в храм ходить можно...

Можно, да и то не во все - там-то батюшки «неправильные» не тому научат. Да вообще я считаю, что надо это средостение между Церковью и культурой, между Церковью и цивилизацией разрушить. Доказать, что мы не мракобесы. Церковь – это гораздо более глубокое явление, чем то, когда её представляют одним большим «НЕЛЬЗЯ!» Это как раз неправильный взгляд, это извращение христианства. Христианство все освящает – и культуру, и науку, и искусство, и музыку. «Все мне позволительно, но не все полезно» - говорит апостол. Христианство говорит, что мне все можно, но можно до определенных рамок. А словами сплошных запретов просто миллионы отталкиваются от веры и от Церкви. Я поэтому пытаюсь все сделать для того, что молодые люди, которых оттолкнули от Церкви православные «пуритане», обрели какого-то понимающего человека.

Так что моя задача – это средостение между молодыми людьми и Церковью разрушить. Эту стену построили фанатики, у которых ничего нельзя. Которые взяли и огульно объявили рок-музыку сатанизмом, хотя она представляет собой сложное явление. Это моя задача, которую я стараюсь исполнить.

Помню свои первые шаги в храме – мне было как раз 14-15 лет. Очень неловко себя чувствуешь, поскольку ничего не знаешь, ничего не понимаешь, и объяснить некому. Что делать молодым людям, если не кому обратиться, не у кого спросить совета?

Господь вразумит, не оставит. Он поможет искренним ищущим. Мы, в этом отношении, попали в наш период воцерковления к священникам, прошедшим войну. Это были очень мудрые люди, им все было можно. Я, помню, тогда приходил, садился на пол, как я это делал в общественном транспорте, и слушал богослужение. Ни слова никто не сказал. А скажи мне кто тогда слово – я в Церковь больше бы, может, никогда не пришел.

Помню, какой разговор у нас вышел с моим будущим наместником отцом Венедиктом. Получилось так, что на мою первую исповедь я попал к моему будущему наместнику. Ну я там сел на пол, сижу, жду исповеди. Меня отец Наум к нему отправил. Подхожу. Я исповедь приготовил. Первая моя исповедь в жизни. Он не слушает, начинает: «А ты вообще, в Бога веришь? А как ты себе Бога представляешь? А что такое Троица?» Я был не готов к этому разговору. При чем, зачем этот экзамен? Я в храм ходил до этого около полугода. И катехизис прочитал митрополита Филарета, и был более начитан, чем он себе это представлял. Но чтобы исповедываться, я должен был подготовиться. Но мне отец Венедикт устроил жесткий экзамен, причем, на предмет «свой-чужой». Он говорит мне: «Ладно, подожди, потом мы с тобой поговорим». Стою, жду. А был праздник какой-то в этот день. Я там сидел, сидел - вижу, что конца и края нет этой исповеди, думаю, пойду-ка я лучше помолюсь, да и с батюшкой мы как-то друг друга не поняли. Вот и все - я просто ушел. Эта несостоявшаяся первая исповедь была у моего будущего наместника, а состоявшаяся исповедь была у будущего наместника Данилова монастыря отца Алексия (Поликарпова). Он тогда был иеромонах Алексий. Он меня тогда выслушал, все понял, все простил, посочувствовал - и все, у меня душа пела. Мои грехи – жуткие, страшные, о которых я даже думать боялся, не то, что называть - он мне разрешил, простил, и даже епитимьи никакой не наложил. Он был немного удивлен, меня немного пожурил, сказал, что и как нужно дальше делать. А у меня был праздник, душа просто ликовала и пела. И он помнит меня, даже когда сейчас встречаемся.

Так вот – мы, наше поколение попали к священникам военной поры, которые очень снисходительно к нам относились, очень понимающе. Эти люди прошли школу мудрости. Война - это все-таки очень серьезно. И, поэтому нам было к кому идти. Была Лавра рядом, а первые насельники после её открытия были практически все выходцы из лагерей, или ветераны войны. Там были настоящие духовники, которые сразу же отвечали на твой вопрос. Духовника я там сразу же нашел. Думаю, что и сейчас ищущего человека Господь приведет к хорошему духовнику. Но обязательно нужно читать творения свт. Игнатия Брянчанинова, творения святых отцов и проверять современных проповедников, духовников именно святыми отцами. Прежде всего, я добавлю от себя еще раз, свт. Игнатием. Все тогда очень упростится, легко и просто будет.

- Что, на ваш взгляд, должно обязательно присутствовать в настоящем духовнике?

Что непременно должно быть в духовнике, так это чистота Православия, чистота веры. Об этом у отцов тоже написано. Св. Варсонуфий Великий, в своем прекрасном «Руководстве в духовной жизни» говорит, что отцы Церкви для духовника собственно, указали всего лишь одно условие - чистую православную веру, без всякой ереси. Кстати, все, кто на меня набрасывается, никто меня никогда не упрекал в ереси. Только то, что я сатанинскую музыку защищаю - это ставят мне в укор, а догматически придраться не к чему. Пока в поврежденности мировоззрения, модернизме, догматическом заблуждении меня никто не мог упрекнуть. Но зато хорошо отыгрываются на моем отношении к рок-музыке.

Причем, все это как-то представлено, что будто бы только и делаю, что сижу на рок-концертах, хотя я посещаю рок-концерты исключительно с целью проповеди, и это бывает раз в несколько месяцев.

Вот последний раз я выступал на ВДНХ, в воскресенье. Мы от нашего издательства принимали участие в международной выставке книгоиздательств. И я предложил устроить концерт на площади перед ракетой, за что нам полцены срезали за участие. И был концерт нашей группы, нас слушало несколько сотен человек, было все замечательно, люди слушали выступление, им аплодировали, я выступал, мне аплодировали. У ребят был простой православный текст, положенный на тяжелый рок -стихи Есенина, стихи иеромонаха Романа (Матюшина) - мне очень понравилось.

А до этого я был в Витебске - туда по благословению Святейшего Патриарха ездил выступать на фестивале «Небо славян». То есть, чтобы просто пойти на концерт «оторваться» - это было со мной последний раз в 1978 году, еще до прихода в Церковь. Я хожу туда работать.

Как вы думаете, батюшка, что труднее всего преодолеть молодому человеку, прежде, чем переступить порог Церкви?

Я думаю, именно то, что мне далось легко, поскольку, будучи хиппи, я порвал с обществом и мне было все равно, что обо мне думает большинство. Можно сказать, что современному человеку труднее всего выйти из социума. Есть общепринятые, распространенные взгляды на Церковь, на христианство, то есть в Бога верить можно, а в Церковь ходить - это значит, у тебя уже «крыша поехала». И вот выйти из социума, выйти из определенной группы, которой принадлежит человек - это труднее всего. А когда ты вышел, ты тут же обретаешь другой социум - Церковь, молодых людей, ищущих вместе с тобой.

Но мы-то искали вместе, нам было легко, хоть и социум у меня был другой - хиппи. А среди хиппи, чем ты неординарней мыслишь, тем более тебя уважают. Чем больше наворочаешь идей - философских, религиозных и прочее, тем уважительнее у тебе относятся. Вот это самое трудное для молодого человека - стать непохожим на тот социум, в котором он находится. Для кого поиск Истины дороже, чем мнение других о нем, тот делает этот шаг легко и просто. Для кого важно, что о нем подумают, кто пьет, потому что все пьют, кто курит, потому что все курят, кто морду бьет, потому что все морды бьют, кто наркотики употребляет, потому что все употребляют - вот это глупость есть самая настоящая и натуральная, когда человек не имеет сил себя как-то противопоставить там, где надо, социуму.

- А что нужно, чтобы уйти из-под влияния окружающего общества? Мужество, наверное? Решительность?

Надо любить: любить Бога, любить Истину, иметь какую-то неудовлетворенность теми идеалами, которыми живут эти социумы. Надо взыскать Идеалы высшие, взыскать Бога. Понять, что социум ничего не дает, и тот же социум тебя предаст. Нам, в наше время опять таки общество само помогало выйти к Истине: культура андерграунда, которую чем больше запрещали, тем больше она становилась дорога нам. Об этом есть прекрасная песня Андрея Макаревича:

Те, кому вы верили, и на кого надеялись,
Первые воскликнули «Тону!»
И отправились ко дну .

- Пророческая оказалась песня...

Да. Песня замечательная. Заканчивается она примерно такими словами:

Моя радость поднимает на мачте мечты
Мой единственный флаг,
А толпа войдет в город твой
И в потоке людском тебя никто и не найдет.

То есть идет противопоставление толпы, социума отдельному человеку. Это разделение - оно было очень яркое. Сейчас труднее.

- Сейчас у людей полная каша в голове.

Да. Полная каша. Вот эта психология «как все», я её не приемлю, и я считаю, что она как раз и губит человека. Она во все времена для человека, ищущего Бога, была самой губительной. В мусульманстве она дошла до того, что если ты примешь другую веру, тебя могут предать смерти. У нас не так жестоко, но все равно, если ты уходишь от социума, ты «дурак - у тебя крыша поехала».

Интересно, что когда я хипповал, в глазах местных, соседних ребят, которые были комсомольцами, я был дураком. Потом, спустя полтора года, когда все узнали, что я в храме работаю, потихонечку узнали - кто-то, может быть, пришел венчаться, кто-то креститься - постепенно эти слухи расползлись по окрестностям. И тут произошли совершенно для меня непостижимые вещи: я иду из храма, там сидит толпа подвыпивших, человек двадцать. «Что, - думаю, - делать?» А до этого они меня поддевали по-разному, что я, дескать, не свой. Я, значит, иду, они молча расступаются, и тут ко мне подходит их авторитет, и молча мне руку протягивает: «Здравствуй», - говорит. И ко мне стало такое уважительное отношение, когда все узнали, что я работаю в храме. Это был 1980-1981 год. Я был настолько потрясен, что вот этот вот социум, который меня же считал неизвестно кем, пока искал, но когда я нашел, когда приобрел свои твердые убеждения, они сразу ко мне потянулись. Кто-то в душе верил, кому-то бабушка что-то рассказывала, кто-то в армии крестик зашивал. К религии, к Православию отношение было уважительное. Но ни у кого из них не хватало силы пойти в храм, а я начал ходить - и я сразу стал одним из таких не то, чтобы лидеров, но одним из знаменитых людей своего двора: «Вот этот человек, смотрите, он в храм ходит». Вот это было для меня потрясающим открытием.

Еще хотелось бы узнать Вашу позицию в отношении к тому грузу, который приносит с собой человек, входя в Церковь. Что ему с ним делать - со своими увлечениями, предрасположенностями, пристрастиями? Расстаться или оставить, или как вы выше сказали освятить их светом веры?

Эта позиция выражена в Евангелии в притче о том, что Царство Небесное подобно книжнику, который износит их своего хранилища новое и ветхое. Не все то золото, что блестит, но и не все, плохо, что человек приобрел до Церкви. Образование, какие-то понятия о добре и зле, какие-то элементы культуры, это не есть плохо, это не есть грех. И человек не только может их принести с собой, он их может развить. Сейчас, как это ни странно, моя общественная деятельность, проповедь строится на тех идеалах, которые я получил, будучи хиппи. На том, что я узнал, понял, на знании этой среды, и вдруг это оказалось востребованно. Это оказалось востребованным, нужным для Церкви. Ведь люди приходят в Церковь через мои слова, потому что я им понятен, понятен молодежи, поскольку не стал забывать, что сам когда-то был таким. Они принимают Православие. И поэтому не надо все спешить отвергать, резать по живому. Но я думаю, что здесь уже дело духовника - не просто каждого человека перекроить по одному шаблону. Каждый человек - неповторимая личность. И вот то, что хорошее в нем есть, не надо отвергать, надо просто воцерковить, освятить. Ведь были же случаи в первые века христианства, когда храмы языческие освящали в православные храмы, мечети освящали в православные храмы. Опять же, святой мученик Иустин Философ говорил, что философия - детоводительница ко Христу. Любой человек исповедует какую-то философию. Философия - это его поиски Истины. И не все там плохо - это мы постепенно что-то понимаем, и что-то оставляем, что-то нет. Потому что все нельзя отвергать. Это только для недальновидных глупых людей - делить мир на черное и белое. Там есть масса разных оттенков. Всему надо дать место в этой жизни, понять, разобраться, а проще всего сатанизмом все объявить - это черное, а это белое. Как и Евангелие говорит, что будут вас убивать, и будут считать, что этим угождают Богу.

- Припоминаются к этой теме слова блаженного Августина «Люби Бога и делай, что хочешь».

Да, вот это действительно замечательные слова, это настоящая свобода христианская. Она в этих словах и выражена.

- Спасибо Вам, отец Сергий, за то, что смогли найти время для нашей беседы!

Во славу Божию!

С отцом Сергием беседовал Сергей Архипов

06 / 10 / 2005

Что значит «быть самим собой» и зачем это нужно? Размышляет ученый, богослов, переводчик Марина Журинская.

Поменьше красивых фраз

Толчком для этих рассуждений послужило мое воровство. Я это должна заявить сразу и во всеуслышание. В каком-то интервью одного священника я услышала слова: «Главное - это быть самим собой».

Позже эти слова какие-то другие люди где-то повторяли. Конечно, идея эта существует не первый век, и даже не первое тысячелетие, но вот тут она как-то посвежела.

Я объяснила тому священнику, что мысль эта нуждается в разработке - и в каком направлении. Он меня выслушал, согласился, но сказал, что сам этим заниматься не будет. Таким образом, воровство мое, можно сказать, имеет «лицензию».

Что такое «быть самим собой»? Очень важно, как мы эту фразу понимаем, и что мы делаем для того, чтобы «быть собой».

Я думаю, что священник имел в виду некий нулевой цикл самопознания. Прежде чем идти на , хорошо бы сообразить, кто ты такой и в чем ты намерен каяться. Часто бывает так, что мы каемся в грехах, которые сами себе придумываем. Вроде бы в какой-то ереси, которая возникла в V веке, VI заглохла напрочь, а теперь вот ты такой добросовестный, что ее в себе обнаружил, в чем и каешься.

Это скучно священникам, да и сами мы в общем-то понимаем, что это, грубо говоря, бес крутит. А вот поди ж ты… Почему-то тянет на богословские изыски. И в общем-то, понятно почему: вот если ты на ребенка орешь страшным голосом, то как же в этом каяться? Неприятно…

На самом деле хорошо бы попроще к себе относиться, видеть себя таким, какой ты есть, а не воображать из себя некоего сверхчеловека, которому до полного духовного преображения осталось ровно три миллиметра.

Это и есть самый универсальный - видеть себя не таким, какой ты есть, а возвышеннее, утонченнее, и каяться в своей возвышенности и утонченности.

Я однажды услышала, как батюшка в на проповеди кается в том, что в прошедшем году, не привел паству к спасению. Батюшка этот очень хороший, он действительно много лет очень много делает для храма, общины и для отдельных людей.

Но сразу возникает вопрос. Ребята, а как он мог бы это сделать? Прежде всего не надо забывать, что к спасению приводит Христос. А священник, будь он хоть какой замечательный - все-таки не Он. Сам же говорит: «Аз, недостойный иерей»…

Очень красивая фраза - «не привел ко спасению». Какие после этого к нему могут быть претензии? Можно только пожалеть батюшку, который так страстно и пламенно кается. Но ведь эти слова пролетают мимо ушей, мимо ума и сердца. Только кивают все: «Спаси вас, Господи, батюшка».

А вот если бы он сказал: «Простите меня, дорогие, за то, что иногда я был небрежен с вами. Я плохо отвечал на ваши вопросы, не вдаваясь в суть. Да, мне было некогда, я плохо себя чувствовал, но вам-то от этого было не легче. И вот в этом я каюсь. Простите меня за то, что каждому человеку я не уделял столько внимания, сколько он заслуживает. Вы сами понимаете, что это невозможно. Приход большой, но стараться надо, а я не всегда достаточно старался это делать. Иногда идешь, торопишься причащать умирающего, вдруг какая-то подходит тетенька, говорит что-то непонятное, отмахиваешься от нее. А ведь тетеньку тоже нужно было бы потерпеть, и хотя бы постараться понять, чего она от тебя хочет».

Вот услышав от (любимого!) батюшки такое покаяние, прихожане и сами взяли бы в толк, как и в чем каяться. потому что это совершенно типичные грехи. Все мы друг с другом грубы и небрежны. Звонит тебе подруга, хлюпает носом, а ты отмахиваешься: «Терпи, смиряйся и вообще отстань от меня, у меня голова болит». А об обращении с детьми и родными можно уже даже не говорить. Вот эти грехи, грехи против ближнего, искажают нашу бессмертную душу.

О чисто формальном вычитывании - я ненавижу слово «вычитывание» - тоже можно не говорить. Приходит тетя на исповедь, руки по швам: «Правило вычитала».

Милая моя, как ты его вычитала? Ты же страницы считала, ты же молитвы считала по пальцам. «Ага, десять молитв. Шесть прочла, значит, еще четыре осталось, слава Тебе, Господи». Вот что такое наши грехи, а вовсе не тонкие вопросы каких-то малоизвестных древних правил.

В этом смысле и хорошо бы понять, «кто я такой». Кто я такой в данный момент? И хорошо ли это? Быть самим собой - значит это понимать. Дальше нулевой цикл самопознания кончается. И мы начинаем видеть, какая гигантская дистанция между тем, какие мы сейчас, и такими, какими нас Господь задумал. Ведь сказано: «Прежде, чем Я создал тебя во чреве матери твоей, Я знал тебя» (Иер 1:4–5).

Это и есть весь смысл нашей жизни - проходить путь от того состояния, в каком мы есть на данный момент, до того райского небесного состояния, которое в нас провидел Господь, когда нас создавал. А Он хочет, чтобы мы были такими.

Именно поэтому очень важно осознать, какие же мы есть. И именно поэтому если мы будем перед Его всевидящим и все понимающим взором, грубо скажем, «выпендриваться», ничего хорошего в этом не будет.