А.С. Позов

Религиозный мыслитель русского зарубежья Позов Авраам Самуилович родился в 1890 году в Карсе, в Закавказье, в греческой семье (настоящая фамилия — Позидис). Изучал медицину в Киеве. Работал врачом в первую мировую войну. Продолжал медицинские занятия в Петрограде (1924-1931). Переехал в Грецию в 1932 г. и работал врачем в Афинах. С 1943 г. жил в Германии (сначала в Лейпциге, а с 1960 г. — в Штутгарте). Скончался в 1984 году в Штутгарте.

До недавнего времени сочинения А.С. Позова не переиздавались и были труднодоступными не только для массового читателя, но и для профессионалов-философов. Издательство Санкт-Петербургского университета в настоящее время переиздает в двух томах один из основных его трудов — «Основы древнецерковной антропологии».

Один из исследователей творчества А. Позова (Н.К. Гаврюшин) обращает внимание на некоторую близость его взглядов воззрениям о. Василия Зеньковского, отмечая необычный стиль, язык, манеру мышления данного философа. Позов широко использует материалы из истории философии, цитирует современных ему авторов, обращается к естественнонаучным источникам, что свидетельствует о довольно широкой информативной базе его трудов. Сквозным принципом построений Позова является триадичность.

Тот же исследователь отмечает: «Для "православной" антропология Позова выглядит все-таки чрезмерно систематизированной и методичной; признаки формального родства с теософическим синкретизмом коренятся в глубинах авторского замысла, - но доколе не прекратятся попытки систематизировать православное мировоззрение по той или иной оси - считаться с этим трудом несомненно придется».

Позов А. (Авраам Позидис). Основы древнецерковной антропологии: В 2 т. Том 1: Сын человеческий. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. — 549 c.

Правкнига.ру /Патриархия.ru

Лимфа Кровь Нервная система Триада тела Мозг и душа Душа и тело Тело и дух Тело и сердце Тело и грех Телесность Страсть Плотскость и духовность Ум и тело Космическая душа Парциальная душа Космическая душа Семеричная душа Эфирная теория души Семеричность человека Тонкое тело Эфирный двойник Жизненная сила Психическая энергия Врожденное тепло Слово Слово и ум Внутренне слово Внешнее слово Эсортеризм Богословие Сердце Центр тримерии Телесный центр Жизненная сила Психическая энергия Срединный пункт Сердце и жизнь Душевный центр Страсть Влечения и стремления Аффетк Эмоции Счастье Резонатор Подсознание Склонность сердца Духовный центр Интеллект сердца Апперцепция Голова и сердце Автономность ума и воли Память сердца и подсознание Энграфия Микрокосм Единство и интеграция Игемоникон Совесть Рецептивность сердца Духовные чувства сердца Активность сердца Пассивность сердца Противоестество Нечистое сердце Камера сердца Недра сердца Бездна Сверхъестественный центр Мистический центр Храм Божий Систасис-катастасис Фантазия Функция воображения Детское мышление Фантастическое мышление. Мифологизм Природа фантазии Общее и внутреннее чувство Фантазия и познание Фантазия и ум Фантазия и душа Фантазия и тело Фантазия и сердце Фантазия и интуиция Сон и сновидения Галлюцинации Фантазия и действительность Майя Фантазия в йоге Фантазия в древнецерковной антропологии Катастасис Бесфантастическая медитация Метафизика воображения Память Память сердца Страстная память Память Божья Древний и новый мнемизм Рефлексология Анамнез Внутренний человек Внутренний логос Логос Врожденный логос Мистика логоса Древний логоизм и синкретизм Вселение трансцендентного логоса Внутренняя клеть сердца Спасение Небесный образ Теофория Теофания Теосис Тайноведение Теогнозия Логос в тримерии Искание слова Рождение слова Культура сердца Молитва слова Участь слова в человеке Ум Христов Рост Слова Преображание Антропология. Катастасис Ествество и катастасис Первобытное естество Величие и падение Эксцентризм и космофилия Эксцентризм Космофилия Метасхематизм Метасхематизм духа Метасхематизм ума и воли Эмпатия Метасхематизм души Метасхематизм тела Сознание Чувственность Плотскость Нечистота Тленность Гедонизм Гедопатия Демонизм Эмотивность Аффективность Инстинктивность Имагинативность Дезинтерграция Дезинтеграция духа Дезинтеграция души Дезинтеграция тела Дезинтеграции памяти Дезинтеграция сердца Процесс дезинтеграции Автономность Автономный ум Дискурсивность Рационализм Автономная воля Автономная сила Автономность духа Автономность души Автономность тела Страсть Страсть и бесстрастие Комплексообразование страстей Страсть и аффект Виды страстей Определение страсти Характеристика страстей Тримерия в страсти Власть тьмы Страсть и добродетель Страсть и грех Страсть и зло Помысел Страсть и помысел Движение помыслов Вины помыслов Злой фактор Помысел-комплекс Брань с помыслом Противоестество Болезнь Расслабление Болезнь Гуморальные расстройства Психосоматические расстройства Психофизиологические автоматизмы Болезнь души Неврозы Неврастения Психастения Истерия Ипохондрия Психозы Шизофрения Диссоциация и раздвоение личности Пневмастения Заключение Апокатастасис (Восстановление) Приложения Писатели Востока и Запада C. A. Ершов. Духовность как психотерапевтическое понятие Литература С. А. Ершов. Концепция православной психотерапии Библиография

«Основы древнецерковной антропологии» выходят в России впервые. Пересказывать содержание книг в статье неуместно. А. Позов широко цитирует древнегреческих философов, средневековых схоластов, современных европейских психологов, психиатров, философов, классиков русской литературы, представителей восточных культов и, конечно же, святых отцов из необъятной Патрологии, изданной аббатом Минем (Migne) в XIX в. Он обращается к естественнонаучным источникам, что свидетельствует о довольно широкой информативной базе его трудов. Укажем на принцип и метод изложения А. Позовым в его научной монографии о Человеке: систасис, катастасис и апокатастасис.

Как известно, греческие отцы говорят о человеческой природе то как о трое частном составе духа, души и тела – трихотомизм, то как о соединении души и тела – дихотомизм. Разница между сторонниками трихотомизма и дихотомизма в конце концов сводится к терминологии. Проблема дихотомии и трихотомии снимается при внимательном прочтении творений отцов, в частности, святого Исаака Сирина , объединившего идею двуприродности человека («человек составлен из двух частей, т. е. из души и тела») и представление о трехчастном строении человека («три суть мысленные способа, по которым ведение восходит и нисходит: и бывает изменение как в способах, какими водится ведение, так и в самом ведении; и чрез это оно вредит и помогает. Три же способа суть: тело, душа, дух» . Внешний, внутренний и совершенный человек – своего рода лествица.

Дух должен находить себе пищу в Боге, жить Богом, душа должна питаться духом, тело должно жить душою, – таково первоначальное устроение бессмертной природы человека. Отвратившись от Бога, дух начинает жить за счет души, душа, в свою очередь, начинает жить жизнью тела, это – происхождение страстей, и, наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Как писал Феофан Затворник : «Не то, чтоб, когда человек бывает духовен, душевность и телесность не имели в нем уже места, – но то, что тогда духовность у него бывает господствующей, подчиняя себе и проникая собою душевность и телесность; равно не то, чтоб, когда человек бывает душевен, его духовность и телесность не существовали более, – но то, что тогда душевность бывает господствующею, всем заправляет и всему дает свой тон и самую духовность облекает покровом душевности; так же не то, чтоб, когда человек бывает плотян, его духовность и душевность исчезли, – но то, что тогда все у него оплотеняется, и духовность и душевность плотяны бывают, подчинены плоти и ее попраны» .

Душа, дух, духовность – категории очень важные. В духе мы усматриваем значащее, как пишет К. Ясперс, «осмысленное содержание, с которым душа соотносится и которое ею движет. В теле мы усматриваем наличное бытие души. (…) Как соматическая сфера в целом не исчерпывается совокупностью феноменов, доступных исследованию чисто биологическими методами (поскольку простирается вплоть до телесно-душевного единства экспрессивных проявлений), сфера духа также одушевлена, неразрывно связана с душой и основана на ней» .

Но «дихотомизм признается большинством русских богословов как единственно правильное понимание состава природы человека по библейской антропологии в Русской Церкви, – пишет “Настольная книга священнослужителя”, – Тем не менее в качестве «теологумена» имелись богословские труды, защищающие трихотомизм. Примером может служить работа св. Луки “Дух, Душа и Тело”. Будучи доктором, архиепископ защищал свои позиции также и со стороны естественных наук» . Авраам Позов тоже врач, можно сказать, «однокурсник» св. Луки, он провозглашает и применяет к человеку, по своей терминологии, принцип тримерии.

Тримерия человеческого существа утверждается уже в глубокой древности и проходит через всю древнецерковную отеческую литературу. Исторически формирование антропологических основ прошло многовековой путь, условно подразделяемый на доникейскую антропологию, антропологию великих догматических споров, пустыни, мистиков, богословских синтезов и исихастскую (паламитскую)… Но фактически антропологии, как мы понимаем и пользуемся сегодня, не было, как не было эстетики отцов . Современные практические науки создавали церковные люди, их богословствования имели разные задачи. Труд Позова – междисциплинарный, обнимающий богословие, психологию и медицину.

В сочинении А. Позов утверждает, что догмат Триединства является ключом к подлинной онтологии, теологии, космологии и антропологии. Он распространяется на все области бытия, на космос и человека. Триединство – основа и прообраз Бытия, Космоса (Мира) и Антропоса (Человека), то есть Бытие, Мир и Человек образуют триаду, подобно триипостасному единству Бога-Абсолюта . Всё учение строится на принципе троичности. Три состояния, в которые вмещается история человечества: до падения (райское состояние), после падения и то, которое будет после воскресения мёртвых, но частично достижимо уже в этой жизни. Трёхчастный состав человека: дух, душа и тело, в котором каждая составляющая также трёхчастна. Как писал Позов: «Печать Святой Троицы лежит на всём творении, и в особенности на человеке». Христианская антропология исходит из целостности иерархической тримерии человека – «тела – души – духа». Догмат Троичности является не только основанием для Православной Церкви, но оказывается еще и фундаментальным методологическим принципом постижения мира.

Учение о человеке никогда не было предметом специальной догматической разработки, отметил архимандрит Киприан (Керн), автор диссертации «Антропология Григория Паламы », «ересь о человеке, как таковая, не вставала в жизни Церкви, и потому не создавалось и догматически формулированной православной антропологии. Церковь, если и не дала нам догмата о человеке, провозгласила, однако, в своем Халкидонском вероопределении свой определяющий взгляд на человека. Проблема христологическая была в равной мере антропологической, хотя бы и не исчерпала этого до конца» . Потому труд А. Позова называется именно «Основы древнецерковной антропологии».

Разделение Бытия на абсолютное и относительное означает появление диады (двоицы) Бога и Мира, которая, согласно принципу троичности, должна обрести единство, триадизироваться. Согласно древнецерковному учению, задача триадизации Бога и Неба, констатирует Позов, была возложена на Первого Ангела. Задача же триадизации Бога и Земли выпала на долю человека. Человек оказывается посредником между небесным и земным мирами, включая в себя многообразие того и другого и оказываясь в триаде на особом положении. Он становится космосом в миниатюpе микрокосмом. В человеке отпечатлеваются мир земной (онтогенез есть краткое повторение филогенеза) и мир небесный, он вбирает в себя как образы мира видимого, так и невидимого (смыслы, идеи), становится способным созерцать их. «Аналогия между человеком и миром идет так далеко, что и мир построен по образу человека, есть большой человек, Макроантропос… » . Между естественно-научными и церковно-антропологическими категориями и понятиями устанавливаются прямые и косвенные аналогии.

В труде «Основы древнецерковной антропологии» врач А. Позов изложил обобщенные сведения о триаде духа в методологически удобном ракурсе: «Особенность каждой из духовных сил в том, что ум есть дух в духе, душе и теле; воля есть дух в душе и теле, а сила есть дух в теле. Отсюда – другая особенность духовных сил. Каждая из них сама по себе сознательна, но проявления их в человеке различны по степени сознаваемости их для «Я». Ум сознателен, потому что функция его протекает в духе; воля менее сознательна, она подсознательна, так как функция ее протекает в душе. Сила из всех трех духовных функций наименее сознательна, так как протекает в материальном теле. Разница в степени сознательности отдельных сторон духа – не в них

самих, но в той среде, в которой каждая из них действует» .

Природа и состав человека соотносится с эмпирическими данными древнецерковной антропологии.

При попытках построения христианской антропологии метод А. Позова, по мнению профессора Московской Духовной Академии Н. К. Гаврюшина , кажется «систематизированной и методичной; признаки формального родства с теософическим синкретизмом коренятся в глубинах; авторского замысла, – но доколе не прекратятся попытки систематизировать православное мировоззрение по той или иной оси – считаться с этим трудом несомненно придется» Но составитель двухтомной антологии «Русская религиозная антропология» Н. К. Гаврюшин не включил в названную антологию главы из труда А. Позова, оставив ему место в предисловии. «Наборы святоотеческих высказываний, зачастую связываемых чисто формально, распределяются Позовым по весьма утонченной и разветвленной триадологической сетке, в основе которой лежит членение антропологической проблематики на «систасис», «катастасис» и «апокатастасис». Обильно уснащая свой текст грецизмами, грекоформными неологизмами, Позов подтягивает к неведомым патристической традиции понятиям подкрепляющий и мотивирующий их доксографический материал» .

Но читая профессионально, как богослов, как историк, как психолог, здесь следует весьма тщательно взвешивать ходы его мысли, анализировать аргументацию, осмысливать интуитивные прозрения. «Дело в том, что принцип триадичности можно понимать жестко дедуктивно, – пишет современный исследователь трудов Позова философ Н. С. Рыбаков, – и требовать логического выведения всех проблем именно из него. Но в таком случае данный принцип превращается в насилие над любой проблемой и, разумеется, должен быть оставлен. Но этот принцип может быть истолкован и по-другому. В частности, его можно трактовать как важнейший принцип усмотрения единства в многообразном – воспроизведение самоподобия в самых разнообразных объектах, которые при первом приближении кажутся просто несопоставимыми. И в этом смысле принцип триадичности позволяет сделать прозрачной любую сколь угодно запутанную ситуацию. Он обладает довольно сильной абстрагирующей способностью, но в этом заключен не только его минус, но и огромный плюс. В самом деле, когда мы начинаем исследование природы человека, то идем либо от части к целому, либо от целого к части. Но в любом случае цельный человек выступает здесь как исходная интуиция, ибо если бы не было целого, то нечему было бы «делиться» на части» . Епископ Варнава, автор монографии «Основы искусства святости» , отмечал, что святые отцы-подвижники изучают духовную жизнь в трех срезах (духовном, душевном и плотском) по трем сторонам (способностям), сразу с девяти точек зрения.

Принцип триадичности существенно облегчает рассмотрение проблемы человека. Можно даже попытаться изобразить схему человека цельного, делая связи между элементами его природы прозрачными и наглядными. Из нее, в свою очередь, становится видно, что цельность сама собой не достигается – для ее поддержания человеку приходится затрачивать много усилий. Да и вообще цельный человек – это своего рода идеал, и каждый из нас в действительности лишь более или менее приближается к нему. Апокатастасис.

«Основы древнецерковной антропологии» А. Позова впервые выходят в России, так до сих пор фактически остаются труднодоступными не только для массового читателя, но и для богословов, философов и врачей. Правки, сделанные в книгах, комментарии и приложения – вклад научного издания, сделаны в России.

С. А. Ершов

* * *

Посвящается светлой памяти жены и друга ТАТЬЯНЫ

Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Немного Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его.

Бог захотел украсить землю и послал человека, как украшение бессмертного тела. Человек превосходит животное и мир по своему рассудку и уму. Обрабатывая дела Бога, человек пришел в восторг от них и познал источника всего.

(Гермес Трисмегист, Кратер, 2–8).

Вступление

Христианская антропология составляет третье звено в христианской онтологии после теологии и космологии. Теология получила законченные формы в творениях Св. Отцов Церкви и в последующие века. Космология и антропология существуют только в фрагментах в Евангелии, в апостольских посланиях и в аскетической литературе, и систематизация их составляет насущную задачу дня.

Свет Логоса освещает и самые темные и отдаленные уголки Бытия. Истины Логоса составляют основу всякого полного и цельного знания во все века и у всех народов, но во всей своей полноте они пришли вместе с воплощением Логоса.

По диалектической природе человеческого ума и мышления, по диалектической структуре человеческого сознания, знание от противоположного бывает часто доступнее и легче, чем непосредственное знание о предмете. От сравнения древнецерковной, медитативной, «науки Иисуса», например с индуизмом, выиграло понимание первой и в этом, быть может, заключается все значение индуизма для Европы наших дней. Индия, этот обломок древнего, до-христианского мира, сумела сохранить в целости все памятники своей духовной культуры, свой древнеарийский облик, несмотря на сильные монгольские влияния. В свете древнецерковной науки выиграло и понимание сущности индуизма, выяснение ее мистических корней.

Дохристианский, языческий, античный мир в лице Сократа, Платона, Аристотеля и стоиков пережил в обновленном Логосе научно-философское предвосхищение Логоса-Христа. Нельзя сказать того же об азиатском Востоке, здесь процесс обратный. Истины Логоса, древние, как мир, подверглись на протяжении веков и тысячелетий искажению и перерождению. Теоремы, теологемы и антропологемы Логоса даны в индуизме и буддизме в обратных положениях, в аспекте Анти-Логоса и Псевдо-Логоса, вплоть до полного или частичного приближения к «мудрости древнего Змея».

В конспективном изложении приведены достижения науки и философии XX столетия, главным образом в их сближении с древнецерковной точкой зрения. Нужно было перевести живительные положения древнецерковной антропологии на сухой и абстрактный современный научно-философский язык. Спекулятивно-философский багаж XVII-XIX вв., выброшенный историей за борт за ненадобностью, интересен только как свидетельство отрыва от христианской почвы в Европе, как рецидив «древней мудрости» и духовный атавизм европейской расы, с возвратом к архаическим древнеарийским источникам.

Использован сократо-платоновский научно-философский язык, единственный в мире по богатству, красоте и выразительности, доведенный Аристотелем до предельной точности и совершенства. Использован и прекрасный язык схоластики, второй по универсальности после платоно-аристотелевского.

Основные положения древнецерковной антропологии могут послужить не только стимулом к развитию научной психологии, до сих пор не имеющей точных и определенных понятий и концептов для многообразных проявлений душевной жизни, но могут дать и онтическую и метафизическую основу, которой в ней не хватает.

Двадцать лет назад мне в руки попала книга, определившая направление духовного поиска на многие последующие годы. Никому не известное имя автора - Авраам Самуилович Позов - представляло загадку, которую необходимо было разгадать, а судьба его - тайну, которую предстояло постичь.

Первая задача была внешней - разыскать биографические данные. Вторая же - внутренняя, так как судьба человека есть некая бытийная тайна, постичь которую можно, лишь приобретя духовный опыт. Так видится это по прошествии многих лет, в течение которых, побывав в тех странах, где жил Позов, открыв для себя мир греческой духовной культуры, на которой Позов был воспитан, я стал насельником древнейшего монастыря православного Востока, обители святого Саввы Освященного у Мёртвого моря.

А началось всё с псковской деревни около г. Дно, где я оказался в 1980 г., который в моей жизни стал годом начала монашества. В тамошней сельской церкви работал иконописец из Москвы, который предложил почитать одну книгу. Полистав книгу безо всякой охоты, я отложил её в сторону. Но потом, что-то почувствовав, принялся читать вновь, и через несколько страниц как будто чья-то невидимая рука, как евангельского расслабленного с одра, подняла меня к активной работе. Начал делать выписки, но, увидев, что придётся переписывать всю книгу, оставил это занятие и стал просто читать, стараясь побольше запомнить.

Книга была посвящена христианскому учению о человеке - антропологии. Такой предмет не изучался в наших духовных школах, не существовало систематически изложенного курса этой науки. Это был первый опыт. Высокий апологетический настрой автора сочетался с прекрасным литературным языком и необыкновенной широтой охвата темы. Многие страницы представляли мозаику из высказываний древнегреческих философов, средневековых схоластов, современных европейских психологов, классиков русской литературы, представителей восточных культов и, конечно же, святых отцов из необъятной Патрологии, изданной аббатом Минем в XIX в. Однако самым ценным для меня стал деятельный характер этого учения. Это было руководство к духовной жизни, которое невозможно было читать, исходя только из абстрактного интереса к теме. Оно звало к духовному деланию, к Иисусовой молитве.

Естественно возникал вопрос об авторе, создавшем фундаментальный труд по основам новой духовной науки и сумевшем изложить эти основы так, что книга читается с захватывающим интересом. Кто же этот человек? Был ли он кабинетным учёным? Или, может быть, это монах какого-нибудь православного монастыря на Западе (книга была издана в Мадриде)? Но на первой странице стояло посвящение - жене Татьяне. Все богословы из русских эмигрантов были хорошо известны, но фамилии Позов никто никогда не слышал.

Через некоторое время мне удалось найти краткую биографическую справку о нём: «Авраам Самуилович Позов, родился в 1890 г. в г. Карсе, в Закавказье. Закончил Киевский Императорский университет, был лечащим врачом в Первую мировую войну, практиковал на Кавказе. В 1924 г. перебрался с женой в Петроград, в 1932 г. эмигрировал в Грецию, а оттуда в 1943 г. - в Германию. С 1960 г. жил в Штутгарте. Дата смерти неизвестна». Далее перечислялось множество написанных им книг. Впоследствии оказалось, что я получил эти сведения, когда Позов был ещё жив (он умер в 1984 г.). Сами собой напрашивались вопросы: из какой семьи он происходил, как смог выбраться из Советской России и почему - в Грецию, как с таким именем-отчеством оказался в Германии в 1943 г.? Когда написал столько серьёзных трудов?

Между тем моя жизнь тоже не текла тихой речкой. После нескольких лет приходской жизни я оказался в Псково-Печорском монастыре, в спокойной обстановке которого, как мне казалось, я смогу глубже погрузиться в необыкновенный мир позовских творений. К тому времени кроме «Основ древнецерковной антропологии» я уже добыл книгу Позова об Иисусовой молитве «Логос - медитация древней Церкви», обогатившую новыми редкими познаниями в этой области.

К сожалению, надеждам моим не суждено было сбыться. Приходилось много служить, исполнять различные послушания; времени на богословские занятия не оставалось. Возобновил я свой труд по собиранию и изучению наследия Позова спустя несколько лет - уже на приходе в Пушкинских горах. Лаконичный, прозрачный западнорусский пейзаж, сохранившиеся дворянские усадьбы начала XIX в., передававшие аромат той поры, Святогорский монастырь с устремившейся ввысь колокольней Михайловского собора… Стоя на ступенях храма, я живо представлял себе Пушкина в момент серафического видения, под впечатлением которого он написал стихотворение «Пророк». Так это было по версии Позова, изложенной им в книге «Метафизика Пушкина», полной глубоких мыслей о творчестве поэта. Эта книга помогла увидеть новые стороны пушкинского гения, о котором Позов сказал, что ангел-хранитель России наделил его своими дарами. В то же время не меньшее удивление вызывал сам автор монографии о Пушкине, широта его интересов и способность глубоко проникать в сущность творчества поэтов, философов, богословов.
Вскоре я обнаружил в библиотеке Московской духовной академии никем не читанный третий том «Основ христианской философии», а затем удалось разыскать и остальные два тома - с чёткими понятиями о философских дисциплинах и ясными христианскими формулировками. Таким образом, я собрал уже почти все основные труды Позова. Узнать же какие-то подробности о его жизни пока не удавалось.

Осенью 1990 г. я чудом оказался в Мюнхене, в православном монастыре преподобного Иова Почаевского. Монастырь основали братия лаврской типографии, ушедшие из Почаева в 1940 г. при приближении Красной Армии. Когда-то, в 70-х гг., я был послушником Почаевской лавры, и с тех пор мне очень близко всё, что с ней связано. В те дни в монастыре служил недавно рукоположенный священник Илья, который должен был вскоре уезжать в Штутгарт. Я поинтересовался, не слышал ли он про духовного писателя по фамилии Позов, жившего там. Отец Илья ответил, что такой богослов ему известен и что дочь Позова, Нина Георгиевна, является прихожанкой их штутгартской церкви. Такая удача была ещё одним маленьким чудом милости Божией.

Я отправился в Штутгарт, мы познакомились, Нина Георгиевна пригласила меня в дом и рассказала много о жизни их семьи.
Дом, в котором жили Позовы, находится в красивом зелёном районе Феюрбах, рядом с лесопарком. Неподалёку есть греческая церковь, но супруги Позовы привыкли бывать в русской, существовавшей в городе с давних времён. Квартира Нины Георгиевны была последним пристанищем Позова, здесь он написал большинство своих книг, отсюда провожал в последний путь свою жену Татьяну, верную спутницу жизни, энергия которой не раз спасала всю семью. Теперь они покоятся под одним крестом на штутгартском кладбище...

Родители Позова были понтийские греки по фамилии Позидис . У них было пятеро детей: два сына и три дочери. Отец, Самуил Позидис, был государственным чиновником в городе Карс, входившем до революции в состав России. Городок этот был маленьким Иерусалимом. Русские, греки, турки, евреи жили в нём вполне мирно. В городе была большая греческая колония, но семья Позидис, в традиции которой было называть детей библейскими именами, культурно тяготела к России. Мать хотела назвать мальчика русским именем Владимир, но вынуждена была покориться воле мужа, которую тот весьма оригинально выразил при крещении младенца. В самый момент погружения в купель, когда священник начал произносить: «крещается младенец…», неизвестно откуда появившийся родитель, уже слегка навеселе, воскликнул: «Авраам!». Это имя и запечатлелось в таинстве. Впрочем, мать звала его Володей, а затем жена и внук звали тем же именем.

Русофильские симпатии сказались и в выборе образования. Юного Авраама отдали в Тифлисскую классическую гимназию, в которой в своё время учились такие будущие знаменитости, как священник Павел Флоренский и философ Владимир Эрн. За годы учёбы в гимназии Авраам заложил прочную основу для будущих научных занятий в области богословия, философии, психологии и медицины. Он в такой степени овладел древними языками, латинским и греческим, что впоследствии читал в оригинале святоотеческую литературу и делал собственные переводы. Кроме того, он овладел современным немецким и французским, что также потом пригодилось в повседневной жизни и научной работе, а новогреческий язык он знал с детства. Обладал он великолепной памятью, помнил множество стихотворений, особенно любимого им Пушкина.
В гимназии ему переменили фамилию на русский манер - Позов, ею он и подписывал свои труды. Учился он блестяще и закончил гимназию с золотой медалью. Из гимназии он вынес не только знание светской культуры. Семья Позидис была традиционно православной, и именно в семье в ребёнка были заложены основы веры. Впоследствии в гимназии он углублял их на уроках Закона Божия, бывшего для многих наименее любимым из числа гимназических предметов.

Таково было начало духовного пути. Имея возможность выбрать любой факультет и заниматься умозрительными предметами, к которым у него была явная склонность, Позов выбирает очень практическую и вполне христианскую профессию врача и поступает на медицинский факультет Киевского императорского университета.

Окончание учёбы в университете совпало с началом мировой войны, на которую он попал как военврач. Война забросила его на Кавказ, там он встретил революцию и остался лечить людей, преимущественно в небольших селениях. В это время в его жизни произошла важная перемена - он женился. Его супруга Татьяна тоже была врачом. Происходила она из рода саратовских купцов Рыбкиных и, в противоположность созерцательному Позову, была характера деятельного и энергичного. Имела превосходные вокальные данные, но, покорившись воле отца, человека традиционно-консервативных взглядов, отправилась в Париж учиться не вокалу, а медицине. Вышла замуж за мелкопоместного дворянина из Грузии и вместе с ним уехала на родину. В 1918г. мужа расстреляли большевики, и она осталась одна с трёхлетней дочерью Ниной. Вскоре Татьяна познакомилась с Позовым...

Несколько лет Позовы прожили на Кавказе, а в 1924 г. перебрались в Петроград. Там они нашли хорошую практику и могли существовать вполне безбедно, но общее положение постоянно ухудшалось, репрессии охватывали всё более широкие круги интеллигенции. Надо было что-то предпринимать. Тогда жена, ставшая как бы двигателем семьи, настояла на том, чтобы Позов получил в консульстве Греции подтверждение своего греческого происхождения и право на эмиграцию.

Как только им это удалось, они поспешили уехать из Советской России, успев до начала Большого Террора. В 1932 г. они оказались в Афинах, где было уже много русских эмигрантов. Найти работу было непросто. Позов был хорошим врачом, но не обладал присущей грекам предприимчивостью и практичностью в приобретении пациентов. Другой причиной недостаточной профессиональной активности была литературная деятельность, которой он начал заниматься. Позов много работал в библиотеке, собирая материалы для будущих богословских книг, но писать начал на темы, более близкие к переживаемым историческим событиям, - общественно-политические.

Центрами общественной жизни русской эмиграции были тогда Берлин и Париж, там собрались основные интеллектуальные силы, в среде которых осмысливался опыт российской катастрофы, намечались пути будущей России. По своим философским и политическим взглядам Позов близко стоял к живущему тогда в Германии Ивану Александровичу Ильину, а из парижских деятелей мог бы сойтись с Федотовым и Карташевым. Но Греция была далеко на периферии эмигрантской жизни. Связей с русскими философами и богословами у Позова не было.

Вскоре Позов теряет интерес к общественной деятельности вместе с надеждой найти единомышленников по своим религиозным историософским взглядам. Он полностью переключается на научную работу. Делает выписки из «Патрологии» Миня, читает немецкие и французские журналы по психологии. Для сравнения стал изучать нецерковную мистику, оккультизм, йогу. Всё это требовало времени и сил, но главная работа - написание книг - была ещё далеко впереди. Между тем надо было зарабатывать на жизнь. Началась Вторая мировая война, стало ещё тяжелее. Выход нашёлся неожиданный. Оказалось, что в Германии, куда ещё не докатилась отступающая немецкая армия, было легче найти место, и в 1943 г. семья переезжает в Лейпциг.

Там они прожили до 1959 г. Но в подсоветской Германии начались новые проблемы. Ниной, дочерью Позовых, заинтересовались органы МГБ. Стали приставать с расспросами, упорно предлагать сотрудничество, и она решила бежать в ФРГ. Тогда граница была ещё не на очень крепком замке, так что ей в конце концов удалось перебраться в Штутгарт. Через год туда приехали и Авраам Самуилович с Татьяной. Они поселились далеко от центра. Русская православная церковь находилась как раз почти в центре, но они старались бывать в ней как можно чаще. Позов любил воскресные службы, любил молиться. Внутренняя жизнь человека часто остаётся незаметной для окружающих. Близкие замечали, что он бывал погружён в молитвенное состояние, но о силе и глубине его молитвы они ничего не знали. Об этом он никому не рассказывал, хотя можно предположить с уверенностью, что в двух местах своих сочинений он оставил свидетельство о своём внутреннем делании.

В серии , во втором томе, посвящённом диалектике, в главе «Творение, природа, жизнь» Позов пишет о диаде основных жизненных сил в человеке. Он приводит мнение древнего китайского мудреца Лаоцзы и современного греческого эзотерика Георгия Семелоса, который первую силу называет «тропос», что означает обращение, направление, прямолинейное движение; вторую - «патос», означающую страдание, боль, страсть, объятие. «Тропос - это активная способность проникания, а патос - обволакивающая, объемлющая способность, как бы задерживающая стремительность тропоса, обхватывающая его. Из взаимодействия обеих сил возникает спиральное движение, которое лежит в основе жизни вообще и всех жизненных проявлений». Далее следуют слова, прикровенно выражающие собственный духовный опыт автора: «Ясно видящему взору эти две силы представляются в виде двух снопов света, идущих друг другу навстречу из сердца, причём первый сноп света (первый по возникновении) идёт прямо, а другой обвивает, обволакивает первый. Совершив спиральное движение, оба снопа света исчезают, и их заменяет другая пара. Обычно оба снопа света одинакового цвета, причём цвет зависит от степени духовного развития наблюдающего. Вначале он может быть ярко-красного цвета, со временем переходит в оранжевый и, наконец, в яркий, сверкающий золотисто-жёлтый цвет, как в нимбе святых на иконах. В исключительных случаях, после актов милосердия, самопожертвования, деятельной любви к ближнему, появляется сверкающий, ослепительный снежно-белый цвет. Тёмные цвета свидетельствуют о душевной нечистоте. Эта игра двух сил-светов появляется после продолжительной молитвы, концентрации и медитации или после глубокого чистого размышления».

Кроме того, Позов был практиком Иисусовой молитвы. Знакомый монах из монастыря святого великомученика Пантелеимона на Афоне рассказал мне, что в 60-х гг. Позов приезжал на Афон, бывал в их обители. Он сошёлся там с одним схимником и подолгу с ним беседовал. Монахи схимника побаивались, так как он их иногда обличал в нерадении о главном деле - умной Иисусовой молитве. По обширным знаниям Позова беседовать с ним никто не мог, только этот схимник.

В одной из своих книг, называющейся «Древний Логос и тайноведение» , в главе «Тайны умной Иисусовой молитвы» Позов оставил свидетельство о силе своей молитвы: «Двухчасовая, беспрерывная умная молитва ведёт к экстазу, который есть единение с Богом, направляющим перстом Своим луч молящемуся. Можно и в два дня быть в экстазе, если беспрерывно молиться и по одному часу в день. <…> Умно-сердечная молитва ведёт к созерцанию, концентрации и медитации, лежит в основе христианской мистики с древнейших апостольских времён до наших дней».

В Штутгарте Позов получил наконец возможность работать над задуманными трудами. Он сократил медицинскую практику, стал подменять врачей, уходивших в отпуска. Заработанных средств хватило на то, чтобы найти издателя в Испании, и в возрасте 70 лет он начал работу над книгами - случай небывалый в писательской среде. И вот одна за другой стали появляться книги: в 1964 г. в Мюнхене, в издательстве «Товарищество зарубежных писателей», вышла книга «Логос - медитация древней Церкви» с предисловием Фёдора Степуна, а затем в Мадриде на средства автора - два тома «Основ древнецерковной антропологии» , три тома «Основ христианской философии» , затем «Метафизика Пушкина», «Метафизика Лермонтова», «Богочеловек», «Путь к Истине и Жизни», «Аскетика и мистика» , третий том «Основ древнецерковной антропологии», «Лирический мистицизм Блока» и т. д. Последняя книга «После Лермонтова. Баратынский, Тютчев, Некрасов, Никитин, Достоевский» вышла в Штутгарте в 1982 г., за два года до смерти автора.

Несомненно, это духовный писательский подвиг. Принимая во внимание разносторонность и глубину его трудов, приходишь к выводу, что Позов был младшим современником и достойным представителем великой плеяды русских богословов и философов эпохи религиозного ренессанса начала XX в. Но он также является и нашим современником. Не только потому, что со дня его смерти прошло менее двух десятилетий, но главным образом потому, что темы, бывшие в центре его внимания, являются актуальными и сегодня. Позов внёс значительный вклад в православное богословие, в учение о человеке, основывающееся на данных Откровения, Нового Завета, святоотеческой письменности. Он построил науку, имеющую точные определения, свой особый богословский язык, в то же время легко усваиваемую и применяемую на практике, в молитвенной духовной жизни.
Всё учение строится на принципе троичности. Три состояния, в которые вмещается история человечества: до падения Адама (райское состояние), после падения и то, которое будет после воскресения мёртвых, но частично достижимо уже в этой жизни. Трёхчастный состав человека: дух, душа и тело, в котором каждая составляющая также трёхчастна. Как писал Позов: «Печать Святой Троицы лежит на всём творении, и в особенности на человеке». Такое построение на самом деле глубоко имманентно сознанию и является тем твёрдым основанием, на котором держится всё учение о человеке и путях его спасения воплотившимся Словом.

Особенно близок этот труд Позова тем, кто пришёл к вере после долгих поисков на «путях иных» - восточных учений, йоги, буддизма, пробовавшим раскрыть в себе экстрасенсорные способности и почувствовавшим ложность этого опыта. Это энциклопедия знаний из самых разнообразных областей: богословия, философии, медицины, психологии, поэзии… Завершает антропологическую серию книга «Богочеловек» с подзаголовком «Мистика христианства», изданная в 1976 г. в Париже. В ней также впервые изложен в систематическом порядке весь путь христианского восхождения по ступеням совершенства. В перспективе современного движения к восстановлению единства Восточных Церквей с Католической Церковью этот труд Позова приобретает особую ценность. Он убеждает в том, что учение о человеке является общецерковным достоянием. Свой вклад в него внесли учёные-богословы и практики-аскеты Востока и Запада, а различия в мистике, которые Позов разбирает в главах «Логос-мистика» (восточная) и «Эрос-мистика» (западная), не противоречат, а дополняют друг друга. Из этого учения следует вывод, который сформулировал некогда о. Сергий Булгаков в статье «О реальном единстве разделённой Церкви в вере, молитве и таинствах»: «Разделение Церкви не проходит до глубины, в своей таинственной жизни Церковь остаётся едина».

Второй, не менее замечательный труд Позова - «Основы христианской философии» - рассчитан на более узкий круг людей, стремящихся к углублённым знаниям, прошедших школу логического мышления, знакомых с философией. Три его части - теория познания (гносеология), диалектика и метафизика. Наибольший интерес представляет диалектика. Тот, кто овладел диалектическим методом познания, научился отличать подлинную диалектику от ложной, способен проникать в тайны бытия и уразумевать религиозный смысл исторического процесса. Даже в духовной практике диалектика жизненно необходима как метод различения и обнаружения противодействующего фактора - Анти-Логоса, духа тьмы, вносящего разлад в умственную сферу.

Тайна диалектики, пишет Позов, раскрывается в христианстве. Заключается она в том, что творение ещё не закончено, не завершено. «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин 5. 17). Единосущность Отца и Сына не препятствует Их раздельному деланию в действительности, творению в природе и жизни. Делание Отца и Сына находит завершение в делании Духа Святого. Дух есть «податель жизни», Он «всё наполняет», и делание Его универсально, как у Отца и Сына. Там, где Три, там и жизнь. Божественная триадизация в твари есть прообраз и печать на творении, которые проявляются в диалектике. Предпосылки диалектичности твари даны в Тройственности Абсолютного Бытия.
До конца жизни Позов оставался деятельным человеком, не только сам писал, но и интересовался тем, что пишут другие. Среди его корреспондентов был и такой выдающийся представитель религиозной мысли, как проф. Николай Арсеньев, приславший ему несколько своих книг с дарственными надписями. Позов был неизменным прихожанином церкви святого Николая в Штутгарте, любил русскую церковную службу не меньше, чем русскую культуру.

Скончался Авраам Самуилович неожиданно, после полученной травмы (перелома тазобедренного сустава) 23 сентября 1984 г., немного не дожив до 94 лет. На могиле в Штутгарте, где он похоронен вместе с женой, стоит крест - символ победы над смертью. Позов одержал её дважды: как врач-христианин, сделавший много добра людям, и как духовный писатель, оставивший для многих поколений путеводную нить истины. Весомость его вклада в русскую культуру ещё только предстоит оценить. На примере своей жизни он показал, что путь умного делания, ведущий к христианскому совершенству, доступен не только монахам, но и людям всякого звания - ищущим Бога и стремящимся к Нему. †

Иеромонах Иосиф (Киперман) - насельник греческого православного монастыря св. Саввы Освященного в Израиле.

Библиография:

Логос-медитация древней Церкви: Умное делание. - Мюнхен: Товарищество зарубежных писателей, 1964. 163 с.

Метафизика Пушкина. - Мадрид, 1967. 235 с. (2-е издание - М.: Наследие, 1998. -313 с.).

Основы древне-церковной антропологии: Т. 1. Сын Человеческий. - Мадрид, 1965. 421 с.; Т. 2. Апокалипсис. - Мадрид, 1966. 349 с.; Т. 3. - Штутгарт, 1976. 169 с.

Основы христианской философии. - Мадрид: Ч. 1: Теория познания (Гносеология). - 1970. 341 с.; Ч. 2: Диалектика. - 1970. 205 с.; Ч. 3: Метафизика. - 1972. 422 с.

Богочеловек: Мистика христианства. - 1974. 384 с.

Метафизика Лермонтова. - Мадрид, 1975. 202 с.

Путь к истине и жизни. - Штутгарт, 1977. 190 с.

Аскетика и мистика. - Штутгарт, 1978. 259 с.

Лирический мистицизм Блока. - Штутгарт, 1978. 32 с.

Религия и философия: Крит. сборник. - Штутгарт, 1979. 130 с.

Авраам Позов родился в 1890 году, на территории Закавказья, в городе Карсе, в семье Самуила Позидиса, государственного служащего. По происхождению последний был понтийским греком, как и его супруга, мать Авраама Позова.

До революции Карс входил в состав Российской Империи. Несмотря на греческое происхождение и на существование в Карсе греческой колонии, родители Авраама тяготели душой и сердцем к России.

Мать Авраама хотела было назвать его Владимиром, но её муж, Самуил, отец Авраама, решил вопрос иначе. Дело в том, что в его традиции было давать детям имена участников библейских событий.

Когда их сына крестили, и священник готов был уже погрузить его в крещальную купель, уже произнёс ключевые слова «крещается...», вдруг среди собравшихся для участия в Таинстве появился отец младенца, в состоянии легкого «веселья», и авторитетно воскликнул: «Авраам». Так предполагавшийся быть Владимиром стал Авраамом. Несмотря на это, мать продолжала звать сына Володей.

Родители Авраама, будучи православными людьми, с детства закладывали в него основы христианской веры и культуры. Когда он подрос, его определили в Тифлисскую гимназию. Здесь, наряду с прочими дисциплинами, Авраам изучал Закон Божий, и под наблюдением опытных преподавателей ещё больше проникся идеями Православия.

За время обучения в гимназии проявил себя с наилучшей стороны: старательно и усердно впитывал в себя то, чему учили; старался не нарушать дисциплину.

Помимо прочих предметов Авраам освоил несколько языков: древнегреческий, латинский, французский, немецкий (новогреческий он знал ещё с раннего возраста). Из гимназии он выпустился с золотой медалью.

В гимназии фамилия Авраама — Позидис — в видах удобства была изменена и адаптирована под русскую: Позов. Так он стал Авраамом Самуиловичем Позовым.

Молодые годы

По окончании гимназии перед А. Позовым встал непростой выбор: на получение какой специальности направить свои силы? Он имел немалое стремление к наукам умозрительного характера, но всё же выбрал для себя другой путь — путь врача, и поступил в Киевский императорский университет, на медицинский факультет.

Время окончания университета пришлось на начало страшной войны — Первой Мировой. В этот период А. С. Позов служил Родине в должности военного врача.

Обстоятельства сложились таким образом, что он оказался на Кавказе. Здесь он встретил Октябрьскую Социалистическую революцию. Какое-то время продолжал заниматься лечением людей. Нередко приходилось кочевать по горным дорогам и тропам, переходя из одного селения в другое.

В этот же период он познакомился, а затем и связал себя узами брака с энергичной талантливой женщиной, происходившей из рода Рыбкиных (саратовских купцов), Татьяной, овдовевшей после расстрела её мужа большевиками в 1918 году. По смерти мужа на руках у Татьяны осталась трехлетняя дочь, Нина. Также как и А. С. Позов, Татьяна была врачом.

На Кавказе Позовы прожили несколько лет, а в 1924 году решили перебраться в Петроград. Несмотря на сложность социальной обстановки, как врачи они нашли для себя надлежащую практику, дохода от которой вполне хватало на содержание семьи.

Между тем, нарастающее внутриполитическое напряжение в стране, связанное с поиском идеологических противников, притеснением интеллигенции, массовыми арестами и расстрелами, заставило Позовых искать возможность покинуть страну. По инициативе супруги и по её настоятельным увещеваниям Авраам Самуилович обратился в греческое консульство, с помощью которого официально подтвердил своё греческое происхождение и получил разрешение эмигрировать за рубеж.

Жизнь в эмиграции

В 1932 году семья Позовых осела в Афинах. Несмотря на солидный практический опыт врача, Авраам Самуилович долго не мог обеспечить себя хорошей работой: в отличие от его коллег, греков, ему не хватало предприимчивости, опыта конкурентной борьбы за клиентов. Кроме того к этому времени он решил посвятить себя литературному и научному творчеству. Одна только подготовка материалов для будущих книг требовала немало времени и сил.

Увлекаясь всё больше и больше идеей посвятить себя творчеству, он делал выписки из Патрологии Миня, исследовал немецкую и французскую литературу по психологии, изучал йогу и оккультизм.

С началом Второй Мировой войны условия жизни серьёзно ухудшились. В 1943 году семья Позовых перебралась в Лейпциг. В дальнейшем она проживала там вплоть до 1959 года.

Когда на территории подконтрольной СССР Германии у дочери Позовых, Нины, возникли недопонимания с органами МГБ (те стали задавать ей настораживающие вопросы, склонять её к сотрудничеству), она решилась на дерзкий побег в ФРГ. Тогда граница между двумя частями Германии ещё имела определенные бреши. В конце концов её желание и усилия увенчались успехом: ей удалось осуществить свои планы, бежать и добраться до Штутгарта.

Год спустя вслед за Ниной в Штутгарт приехал и А. С. Позов с женой. В Штутгарте супруги посещали русскую церковь, причём, старались бывать в ней по возможности чаще.

Рассказывают, что в 60-х годах Авраам Самуилович приезжал на Афон, встречался там с монахом-схимником, ища наставлений.

Писательская деятельность

Освоившись в Штутгарте, А. С. Позов обрёл, наконец, возможность вплотную заняться литературною деятельностью. Найдя на собственные средства издателя в Испании, он, будучи уже 70-летним человеком, приступил к написанию трудов.

Последнее его произведение, посвященное анализу творчества русских литераторов, вышла в печать за два года до его кончины, в 1982 году.

В своих произведениях А. С. Позов стремился раскрыть и донести до читателя ряд основных положений христианской веры и мистики. Несмотря на то, что некоторые из изложенных в его сочинениях мыслей нельзя назвать безупречными и бесспорными с точки зрения ортодоксального богослова, в них содержится много полезного и поучительного.

Рецензия на книгу А.С. Позова «Основы древнецерковной антропологии». СПб., 2008.

Монография Авраама Самуиловича Позова (Позидиса), вышедшая в 2008 году в издательстве СПбГУ, явление, заслуживающее внимание не только тем, что это труд тысячестраничного объема - summa антропологических воззрений христианских авторов, систематически изложенная, это еще и своего рода «отзвук отдаленный» русской религиозно-философской традиции первой половины XX века.

Позидис-Позов - человек необычной судьбы - родился в г. Карс 17 декабря 1890 года, окончил Тифлисскую гимназию, медицинский факультет Киевского императорского университета и практически всю свою жизнь посвятил медицине. Однако естественно-научной ориентацией Позов ограничивать себя не хотел: начало века - время интеллектуальных исканий под знаком синтеза науки, философии, искусства, религии, интуицию которого в конце века XIX Вл. Соловьев обозначил как тему всеединства.

Принадлежа к младшему поколению русских религиозных философов, Позов унаследовал синтетический импульс от старших: Н.А. Бердяева, Н.О. Лосского, о. П. Флоренского. Кто-то из «младших» продолжил «дело отцов», как, например, А.Ф. Лосев (родившийся в 1893 г.), кто-то потратил много сил на преодоление или даже разоблачение «космической одержимости» сторонников всеединства, как о. Г. Фло- ровский (родившийся в 1894 г.). Место Позова в этой упрощенной, конечно, классификации, все-таки промежуточное, учитывая и то, что «труд жизни» написан очень поздно - в 60-70-е годы XX века, когда и «младшие» уже «сошли на нет», и книг таких уже не писали. Сравнить его можно разве что с Лосевым. «Основы…» Позова типологически близки к «Истории античной эстетики» - тот же охват материала в несколько тысячелетий, тот же метафизический подтекст в историко-философском по жанру исследовании. У Лосева его недодушеная тюрьмой и правоверным марксизмом ориентация на традицию русской религиозной философии, на ее темы, вполне ощущается в «эстетике». Он пишет восьмитомную историю эстетики в соответствии с излюбленным в русской мысли концептом символа: историческое «тело» античной интеллектуальной традиции (особенно платонизм) воплощает дух русской религиозной философии, своего исторического тела лишенной. Позов, находясь с 1938 года в эмиграции, таких проблем не знал, но его историко-философский, историко-богословский труд - это порыв из плоскости исторически бывших антропологических концепций, включающих их генезис, многообразие связей и взаимовлияний, к некоторому целостному видению, где исторически фиксируемая феноменология темы человека является фрагментами искомого ноумена: душевно, духовно, телесно единого «всечеловека». Но если чаемая «всечеловечность» не фантом, необходимо сформулировать ее систематизирующие принципы. У Позова они развернуто не артикулированы, и читателю остается догадываться о их действительном значении, например, по оригинальной терминологии, которую Позов активно использует. Отсюда возникающее при чтении книги ощущение круглящейся линии, не способной стать кругом. Это не связано с содержательной стороной исследования, понятно, что тема человека в философии и богословии не из простых, скорее это изъян «оптики» исследователя: анализируя антропологическую рефлексию в философии, религиях, богословии, психологии, медицине, автор игнорирует границы компетенций, как будто между первыми письменными источниками, где как-то фиксируется тема человека, и выкладками современной психологии нет никакой дистанции.

Антропологическая тема берется в колоссальных амплитудах от данных буддизма, индуизма к антропологии в западноевропейской философии XIII–XX веков, от святоотеческой аскетики к современной психологии, медицине и психоанализу. В этом отношении Позов очень русский мыслитель, смело берущий на себя решение сверхзадачи: соединить в одной парадигме (смысл которой остается не проясненным) многообразие сведений о человеке, его сознании, волевом, душевном, духовном, психофизическом измерении с соответствующими уточнениями и деталями (значение сердца, слова, памяти, фантазии). Дело усложняется разнокультурностью никогда в едином пространстве и времени не соприкасавшихся, но, тем не менее, связываемых в общую картину данных. Метод ассоциаций, аналогий при этом создает иллюзию, что «все на все похоже»: философия Юма или Беркли на буддизм, буддийская тантра на исихазм, античная гуморальная медицина на современные медицинские практики. Да, в каком-то смысле все это - единое движение человечества под знаком «познай самого себя», процесс, не раз и не два бывший предметом философского обобщения (вспомним хотя бы Гегеля или Ясперса), но, по сути, - это кажущееся единство, единство с высоты полета абстрактной мысли. А если спуститься на землю, универсализм окажется мнимым, единство иллюзорным. Связь между элементами антропологической рефлексии в философиях, науке, религиях в разные периоды и в разных культурах, кроме ассоциаций, возникающих в голове исследователя, ничем, как правило, не подтверждается. Даже частичное совпадение каких-то отдельных элементов не означает совпадение генезиса и перспективы. Этой простой идеи Позов, как врач, не мог не знать: скажем, температура организма может повышаться от массы разных причин, это лишь один из симптомов, сам по себе ничего не говорящий о болезни пациента, болезнь индивидуальна, так сказать, исторична. У Позова систематика, схема полностью отменяет историчность человека, как будто речь идет не о фиксации своеобразия той или иной антропологической картины, а о воплощении в исторической эмпирии предсуществующей и сверхисторической парадигмы: «Адама кадмона», «богочеловечества», «симфонической личности» или чего-то в этом роде. Здесь можно возразить: а как же христианское видение человека, ведь для Позова именно понимание человека в рамках древнецерковной антропологии центрально, внехристианские «антропологии» периферийны, а те, где нет параллелей, «семян Логоса», - тупиковы. Универсализм христианства: все согрешили в Адаме, и для всех Путь, Истина и Жизнь явлены во Христе, - безусловно, предполагает универсальную антропологию, возможно даже с большой точностью фиксировать центральную категорию христианского видения человека - категорию личности (надо отметить, что у Позова скорее природа, даже организм оказываются в центре). Парадокс заключается в том, что категория личности в применении к человеку в святоотеческой мысли - это «теоморфизм», личность - тема триадологии и христологии, так что антропология не «текст», а «контекст», она в корпусе святоотеческого наследия периферийна и фрагментарна. Позов, кажется, этого факта до конца не осознает, он, например, принимает свидетельство православной аскетики за православное учение о человеке, в принципе равноценное пониманию человека в античности или в рамках новоевропейского рационализма. А ведь аскетика - это не образ бытия человека, не спецификация его сущности, но образ действия. Аскетика энергийна, это путь, целью которого является встреча с Богом «лицом к Лицу». У Позова «техницизм» аскетики, утонченный арсенал психосоматических интенций не выводит к Личности, а замыкается сам на себя. При этом игнорируется другой богословский ряд, имеющий касательство к антропологии в рамках Предания, - экклезиология, тема человека остается изолирована в аскетическом «затворе», у нее нет выхода в стихию истории.

Авраам Самуилович Позов (Позидис)

На эту мысль наводит и трехчастная структура книги в целом: «стасис», «катастасис», «апокатастасис». Позов склонен рассматривать его как замкнутый цикл, где «стасис» и «апокатастасис» сближаются до совпадения. Далеко не случайно крайний фазис триады заставляет вспомнить Оригена: Позов эллинизирует христианскую антропологию замыкая ее на космос, на игру сил и стихий. У Позова, и в этом он очень напоминает Флоренского, Логос-Христос (именно в таком неслучайном сочетании) скорее принцип космического и антропологического устроения, имманентный миру порядок, закон, доступный в той или иной форме «великим умам человечества», а не «распятый же за ны при Понтийстем Пилате». С этим своего рода «гуманизмом» связана и определенная риторичность построений Позова. «Возрожденческий титанизм» и энциклопедизм как Флоренского, так и Позова - манифестация возможностей, часто не идущая дальше феноменологической поверхности. Одна только иллюстрация соответствия у Позова Логоса космического и логоса риторического: «Архетип идентичен идее Платона, логосу Аристотеля и стоиков, монаде стоиков, Дж. Бруно и Лейбница, субстанции Парацельса, модусу Спинозы, species intelligibilis Альберта Великого и Фомы Аквинского, вещи в себе Канта, самодвижущемуся понятию Гегеля и субстанциональному двигателю Н. Лосского. Общность концепций указывает на близость различных течений в древней истории Логоса-Христа, а различные наименования объясняются не только капризом философа, но и разным подходом к древней истине». Понятно, что в рамках европейской философии указанной идентичности не существует, и разница не только в словах, «капризах» или «взглядах на древнюю истину», а совсем в другом - в отличии античного типа рациональности от средневековой и новоевропейской и в том, что приведенные фигуры в истории философии совершенно не равнозначимы (с одной стороны Платон и Кант, с другой Парацельс и Н. Лосский). Но риторическому обобщению такие дистинкции противопоказаны.

Журнал «Начало» №19, 2009 г.

Позов А. Основы древневнецерковной антропологии. СПб., 2008. Т. 2. С. 5.