Единоверцы старообрядцы. Как устроен единоверческий приход

Единоверие . 1 Идея условного единения «старообрядцев» с церковью, первое ее осуществление и правила «единоверия. – Единоверие есть условное единение старообрядцев с православною церковью: во имя союза с церковью «старообрядцы» принимают от нее законное священство, церковь же дозволяет им содержать «старые» обряды и книги. Как единение, единоверие не составляет чего-либо отдельно самостоятельного от православной церкви, как единение условное, в силу которого у единоверцев есть свои отличия, оно имеет несущественную обособленность. Возможность такого единения признавалась и ранее официального осуществления его. Первый, фактически осуществивший мысль о единоверии, был известный своими трудами в борьбе с расколом, Никифор Феотокий, тогда архиепископ славенский, и именно по просьбе старообрядцев селения Знаменки Елизаветградского уезда, выходцев из Молдавии. Вместе с прошением они представили Никифору свое исповедание веры, в котором «от всего сердца и от всей души отрицались всех раскольнических толков и признавали греческую церковь истинною, вселенскою, кафолическою и апостольскою церковью, все ее , таинства и обряды – согласными слову Божию, преданиям святых апостол и седми вселенских соборов, и находящихся вне греко-российской церкви – заблуждающимися». В устных объяснениях они добавляли, что сохранения им старых обрядов и книг просят только «ради немощнейших и недостаточно рассудительных». Приняв все это во внимание и основываясь на церковном учении об обряде, а также имея в виду, что сказано о старых обрядах и книгах в изданном от лица Св. Синода «Увещании», преосв. Никифор без колебания признал справедливым удовлетворить просителей. Присоединение раскольников к церкви совершил, согласно установленному чинопоследованию, нарочно посланный для этого Никифором елизаветградский священник Димитрий Смолодович, муж ученый и почтенный, по отзыву преосвященного. Спустя несколько времени, он же, по благословенно преосвященного, освятил место для построения церкви в Знаменке. Построение церкви совершилось очень быстро. Освятил ее сам архиепископ Никифор. Но когда пр. Никифор донес об этих своих распоряжениях в Синод, то в Синоде они были встречены с недоумением, и только из опасения могущих возникнуть волнений среди старообрядцев не были отменены, будучи преданы молчанию. Смущен и огорчен. был преосвященный Никифор, когда узнал об этом. Он готов был подчиниться решению высшего церковного правительства, но в то же время считал необходимым подробно сказать и о тех основаниях, которыми руководился в своих распоряжениях. Он изложил их в особом «Повествовании о обращении раскольников с. Знаменки», которое, при письмах 18 декабря J781 г., препроводил к Новгородскому архиепископу Гавриилу, прося представить в Синод, и к главному начальнику новороссийского края князю Потемкину. Неизвестно, повлияли ли эти доводы Никифора на членов Синода, но чрез несколько лет мы встречаемся с единоверием, уже как с официальным учреждением.

В 1793 году московские поповцы составили подробные условия, на которых они желали бы получить правильное священство. Условия эти были высказаны в 16 пунктах. С замечаниями московского митр. Платона условия были утверждены (1800 г., окт. 27) императором Павлом I. Желая способствовать изменению взгляда вступающих в общение с церковью на обряды и букву книг, приобретенного ими в расколе, и показать, что раскольники ложно обвиняют церковь в ересях, Платон назвал «согласников» единоверцами.

В правилах единоверия взаимоотношение последнего к православно выражено так, что, с одной стороны, требуется единение единоверия с церковью, с другой – допускается некоторая его обособленность. Единение указывается более обще – в §§: 1 – о том, чтобы вступающий в единоверие был разрешаем церковью от клятвы, тяготеющей над расколом, и 16 – о том, чтобы за содержание разных обрядов и книг не было «хулы ни с единыя стороны», – частнее а) в §§ 2, 6 и 12, из которых первым дозволяется единоверцам получать священников от епархиального архиерея и по его «рассуждению», а двумя последними единоверческие священники с их паствами подчиняются вообще ведению епархиального архиерея по суду и по всем духовным делам, б) в §§ 10, 7 и 14, из которых по первому – таинства православной церкви приемлются единоверческими священниками «в действительной их силе», по второму – св. миро ими получается от епархиального архиерея, по третьему – при смешанных браках венчание происходит по согласию брачующихся, или в греко-российском храме, или же в единоверческом. Обособленность выразилась в требованиях относительно обрядовой церковной стороны и способа духовного управления: а) чтобы хиротонисать священнослужителей (2 §), службу в единоверческих храмах совершать (3 §), а также освящать церкви и антиминсы (4 §) по старопечатным книгам, чтобы единоверческих священников не требовать «к соборным молениям» (5 §), б) чтобы в священники для единоверцев поставлять но «избранию» прихожан (2 §), чтобы преосвященному чинить разбирательство по делам единоверцев, где не требуется следствия, чрез единоверческих священников, минуя консисторию (6 §). Старообрядцы просили больше этого. В этом отношении достойны замечания §§ 5 и 11 их прошения. В 5 §, между прочим, высказывалось, чтобы не было возбраняемо присоединение к единоверию «издавна удалившихся» от сообщества церкви греко-российской; такое требование митр. Платон ограничил позволением присоединяться к единоверию только тем из незаписных раскольников, которые, по исследованию епископа, никогда в православную церковь не ходили и таинств ее не принимали. В 11 § старообрядцы просили не возбранять сынам греко-российской церкви приобщаться св. таин у единоверческого священника, а единоверцам – у священников православных; первое требование митр. Платон ограничил «крайнею нуждою» – если бы «в смертном случае» не нашлось православного священника и церкви. В том и другом случае митр. Платон желал предупредить переход православных в единоверие. В таком переходе он видел несоответствие цели единоверия. «Церковь, писал он, яко мать сердобольная, не видя в обращении отторгшихся от нее великого успеха, рассудила за благо учинить некоторое таковым, в неведении погрешающим, снисхождение», чрез учреждение единоверия, – «следуя примеру апостольскому, иже немощным бысть, яко немощен, но с тем, да немощных приобрящет, – и дабы возыметь благую надежду, что таковые со временем Богом просветятся и ни в чем в неразнствующее с церковию приидут согласие». Говоря иначе: единоверие было допущено для (обращения) раскольников, но не для православных. Официальное же, в виде общего правила, дозволение переходить православным в единоверие в то время послужило бы, кроме того, по мысли митр. Платона, «соблазном для правоверных», ибо раскол, как власть стала разрешать употребление старых обрядов и книг, злостно, хотя и несправедливо, заговорил, что «аки бы св. церковь свое прегрешение и его истину познала». В том же 5 § старообрядцы выражали просьбу о том, чтобы им иметь право не допускать в свои храмы «знаменующих себя тремя перстами, бреющих бороды и имеющих другие обычаи», несогласные с их обыкновениями, кроме высочайших особ; такое желание, свидетельствуя о предубеждении просителей против православных обрядов, противоречило понятию единоверия вообще и в частности 16 § правил его; поэтому это условие было ограничено, по крайней мере, тем, что исполнение его поставлено в зависимость от благорассуждения единоверческих священников, с наставлением епископа. По тем же побуждениям желание просителей, чтобы единоверческим священникам исповедоваться только у единоверческих (8 §) и чтобы архиереи благословляли их, как и всех единоверцев, двуперстно (9 §), было оговорено так: «сие предоставить благоразумно и совести» исповедывающегося и благословляющего, однако «предохраняя других от соблазна». Особое место занимает 15 § правил, который гласит, что единоверческие священники во всех служениях должны приносить моление о царствующем доме по данной Св. Синодом форме. Его происхождение обусловливалось 3 § тех же правил и Высочайшим рескриптом 12 июля 1799 года. Согласно старопечатным книгам, употребление которых дозволено 3 § правил единоверия, на великом выходе не бывает возношения имени императора и его августейшего дома, между тем в упомянутом рескрипте сие «возношение» признано было за conditio sine qua non. Следовательно, единоверцы необходимо должны были принять синодальную форму «возношения».

В первые же годы по утверждению правил единоверия образовались единоверческие приходы в Москве (1801 г.), Калуге (1802 г.), Екатеринбурге (1805 г.), Костромской епархии (1804 г.) и др. Так как для отправления богослужения в единоверческих церквах требовались книги, сходные со старопечатными, то правительство озаботилось учреждением особой типографии.

2 . Единоверие в XIX веке: черты внутреннего состояния единоверия и внешние его успехи. – В наследие от предшествующего периода осталось неправильное понимание единоверия. Злостные, хотя и несправедливые, нападения на единоверие начались, как и следовало ожидать, со стороны раскольников и состояли в следующем. Единоверие будто бы «имеет две личины», будто бы «хромает на обе ноги»: «оно хвалит старину», поелику «чин древности хранит», и в то же время «содержит новины, приемля тайны все от них», даже находится в иерархической зависимости от той церкви, которая «прежния церковныя установления признает» состоящими под «неразрешимой клятвой» и жестоко похуляет их, считает себя находящимся в «единении» и «согласии» с церковью и, однако ж, этой церкви сынов не принимает «на моление». Очевидно, такие возражения против единоверия основывались на раскольническом взгляде на обряд, на неправильном понимали клятвы соборной, на усвоении жестокословным порицаниям недолжного смысла и значения и, наконец, на недоразумении относительно того, что нельзя ставить в вину единоверию таких встречающихся среди мнимых единоверцев фактов, которые по идее единоверия признаются «предосудительными». Тем не менее, эти возражения служили для раскольников поводом желать «иных условий». Под видом «сближения с церковью» они «хотели сохранить раскол, дав ему почетное имя», и в таком замаскированном виде неоднократно входили к правительству с прошениями. Само собою понятно, прошения эти успеха не имели, но раскольнические чаяния в известной мере отразились и на понятиях некоторых единоверцев. Были и есть единоверцы неискренние, раскольничествующие. Эта неискренность выражалась, в разных местах, в разных фактах. Одни единоверцы, например, не хотели именовать государя «благочестивейшим» и молиться за его дом, другие отказывали архиерею в принятии его в свой храм, третьи принимали даваемых им священников под «исправу», четвертые, наконец, «заявляли себя пропагандою не среди раскола, как бы следовало ожидать, а среди православных», и не только живых, но и умерших. В начале шестидесятых годов явились такие «единоверцы», которые покушались уничтожить самое имя «единоверия». Во главе партии стоял петербургский единоверческий священник Иван Верховский. Относительно единоверия Верховский рассуждал так: «платоновское единоверие безжизненно, бессмысленно, пусто, лживо»: следовательно, нужно иное единоверие, и не единоверие, а «соединенство святое и без упрека древне-православное», сущность которого состояла бы в том, что в нем не церковь принимала бы раскаявшихся раскольников, снисходительно дозволяя им отправлять службы по старым книгам, а сами раскольники, соглашаясь принять от церкви иерархию, делали бы ей снисхождение, как раскаявшейся и признавшей наконец спасительность совершения службы по старым книгам и при старых обрядах. Осуществление этой дикой мысли первоначально предполагалось достигнуть чрез снискание самостоятельной, независимой от православной иерархии. Был составлен проект «соединенства» или «всестарообрядчества», именно в таком виде: правила 1800 г. о «единоверческих церквах» уничтожить, равно как и самое имя «единоверие», и из единоверия, поповщины и беспоповщины составить одно всестарообрядчество; только трем лицам из сего всестарообрядчества приобресть епископское рукоположение от православных архиереев; чрез сих трех старообрядческих архиереев образовать отдельную иерархию, с патриархом и митрополитом во главе, с синодом при нем, с правом собирать соборы из духовенства и из мирян, попечителей церквей, иметь отношение к государю императору чрез своего старшего архиерея или чрез особо назначенное светское лицо; сношение с православным Синодом и духовенством пресечь; предоставить православным право переходить в «старообрядческую» церковь; лжеархиереев австрийского рукоположения по снисхождению признать действительными архиереями, с условием присоединения к новостарообрядческой церкви без права рукополагать далее... Верховский руководил делом не один, он имел деятельных помощников в лице купцов: московского И. Шестова, казанского А. Петрова и екатеринбургского Г. Казанцева. Последний расходился с компанией в том, что был решительно против признания «действительною» австрийской иерархии. Казанцев решился начать дело один, с единомышленными ему из екатеринбургских и вообще зауральских единоверцев. В 1864 г. были поданы две всеподданнейшие просьбы: от единоверцев западной Сибири об особой иерархии для единоверцев, по инициативе Казанцева, и от депутатов московских единоверцев – Аласина и Сорокина о сношении с восточными патриархами на предмет подтверждения последними данного Св. Синодом разрешения единоверцев от клятвы. Просьба московских единоверцев состоялась при Участии Московского митрополита Филарета. Он разъяснил московским единоверцам всю пагубность проекта Верховского и К°, дал совет составить в этом смысле всеподданнейшее прошение с решительным протестом против домогательства некоторых единоверцев получить особых епископов и сам просил обер-прокурора Св. Синода А. П. Ахматова «открыть просителям путь к подножию высочайшего престола». Депутаты были выслушаны императором милостиво и внимательно, прошение их было одобрено и принято. Зато на просьбу Казанцева последовал, конечно, отказ, с воспрещением на будущее время подавать подобный прошения. Верховский был рад, что ходатайство несогласного с ним Казанцева получило такой исход, но вместе с тем, конечно, был и огорчен, ибо должен был понять, что и «общий их труд кончен».

Выли и другого рода ходатайства со стороны единоверцев. Так, в течение двух лет, начиная с 1877 года, в Св. Синод поступило несколько прошений, сначала от единоверцев, съехавшихся из разных мест империи в Нижний Новгород на ярмарку, затем от прихожан московских единоверческих церквей, потом снова от собравшихся на нижегородской ярмарке, – прошений, в которых, ссылаясь на то, что правилами 1800 года единоверие поставлено в слишком «тесные рамки» и что это обстоятельство препятствует успешному влиянию единоверия на раскол и более «близкому» единению его с , единоверцы просили о пересмотре, исправлении и дополнении некоторых пунктов означенных правил, выражая при этом еще то желание, чтобы Св. Синод «нарочитым актом, в ясных и точных выражениях», раскрыл смысл клятв, положенных Московским собором 1667 года, и тем успокоил совесть всех ищущих союза с церковью в единоверии. Затем, в 1885 г. московские единоверцы обращались в Св. Синод с прошением об издании от имени Синода «изъяснения об истинном смысле и значении содержащихся в полемических противораскольнических сочинениях прежнего времени порицаниях на именуемые старые обряды». В основание своей просьбы единоверцы указывали на то. что такие «порицательные выражения, смущая единоверцев, препятствуют и обращению раскольников в лоно православной церкви на правилах единоверия».

Св. Синод, насколько это было согласно с достоинством церкви, отвечало правильным понятиям о православии и единоверии и могло способствовать успехам последним, всегда охотно внимал «нуждам» единоверцев. В этом отношении особенно важны следующие распоряжения Св. Синода. В 1881 г. было Высочайше утверждено определение Св. Синода о дополнении некоторых §§ правил единоверия по поводу вышеозначенных ходатайств 1877–1878 гг. Оно важно прежде всего общим понятием о единоверии. Хотя свои ходатайства единоверцы мотивировали желанием расширить влияние единоверия на раскол, но из заключающихся в их прошениях требований можно было усмотреть несоответствие последних означенной цели, ибо ими можно было достигнуть влияния единоверия на православие, а не на раскол. В предотвращение таких желаний Св. Синод «прежде всего нашел необходимым вновь выразить, как было уже изъяснено в ответах митрополита Платона на пункты 1800 года, что учреждение единоверческих церквей последовало по снисхождению православной церкви для облегчения отторгшимся от нее пути возвращения в лоно церкви». Хотя другою целью своих ходатайств единоверцы выставляли «более близкую связь единоверия с , – тем не менее предъявляли такие требования, в которых легко было видеть желание сближения не единоверия с православием, что было бы согласно с назначением единоверия, а православия с единоверием, что не одно и то же. Ввиду этого Св. Синод разъяснил, что «единоверие, исповедуя догматы христианской веры в духе и истине вселенского православия, однако, отправляет богослужение и церковные требы по книгам, не чуждым в словах и обрядностях некоторых погрешностей, с отступлением от общепринятого на всем православном Востоке церковного чина». Соответственно с этим, если Св. Синод и допустил дополнение некоторых правил единоверия, то, как выражено в определении, «с устранением всякого соблазна и недоумения и лишь в смысле вящего облегчения отщепенцам, упорствующим возвратиться в недра церкви путем единоверия». Именно дополнены следующие §§ правил: 5 – «разрешается присоединиться к единоверию тем из записанных православными, кои по надлежащем расследовании окажутся издавна, не менее пяти лет, уклоняющимися от исполнения таинств православной церкви, но не иначе, как с особого относительно каждого из таковых лиц разрешения епархиального преосвященного», 11 – «православные могут обращаться к единоверческим священникам для исполнения христианского долга исповеди и св. причащения лишь в особо уважительных случаях, с тем притом, чтобы подобное обращение отнюдь не служило поводом к перечислению православного в единоверие», для чего таковой православный «обязывается представить своему приходскому священнику полученное им от единоверческого свидетельство о бытии у исповеди и причастия» для внесения «соответствующей записи о сем в книгу приходской церкви», и 14 – «дозволяется детей, рожденных от браков православных с единоверцами, крестить в православной или единоверческой церкви, равно сподоблять и прочих св. таинств в церкви православной или в храме единоверческом». В изменении других §§, о которых просили единоверцы, Св. Синод отказал. 4 марта 1886 г. от имени Св. Синода было издано «Изъяснение» о порицаниях на именуемые старые обряды, как просили того московские единоверцы. Относительно «жестокословных порицаний» Св. Синод изъяснил, что «православная церковь признает» их «принадлежащими лично писателям полемических сочинений, которыми они произнесены по особенной ревности о защите православной церкви и содержимых ею обрядов от нестерпимо дерзких хулений на оные со стороны раскольнических писателей, сама же не разделяет и не подтверждаем сих» порицаний: если некоторые из этих сочинений были издаваемы и издаются с разрешения Св. Синода, то это «разрешение» касается «не в частности этих именно порицательных выражений, но общего содержания издаваемых сочинений, отличающихся высокими достоинствами» и не подлежащих каким-либо исправлениям потому, что «составляют исторические памятники письменности».

Независимо от препятствий, заключавшихся в неправильном понимании единоверия, успех последнего затрудняли и другие некоторые обстоятельства. Такую роль играли прежде всего те формальные условия, какими обставлено присоединение к единоверию. Выполнение их, признававшееся необходимым в тех видах, чтобы единоверческие священники не могли принимать в единоверие православных, сопровождалось нежелательными последствиями: будучи отяготительна для простолюдинов сама по себе, формальность затягивала время, которым раскольники всемерно пользовались, чтобы повлиять на ищущего единения с церковью; кроме того последний иногда наталкивался на таких лиц, которые требовали, чтобы он присоединялся не к единоверно, а к православию. Ввиду этого Св. Синод, в прежнее время секретными указами на имя некоторых преосвященных, ныне же общим ведением для всех, указал, чтобы дела о переходе раскольников в единоверие преосвященные «ведали непосредственно» сами, решали их «как можно скорее» и вообще «облегчали» бы таковой «переход». Затем, за неимением во многих местах чинопоследования на прием «приходящих от раскольников», пастыри церкви были поставляемы в затруднение, особенно при недоумениях со стороны «приходящих», и во всяком случае допускали разнообразие: одних присоединяли чрез исповедь и причастие, других чрез крещение и миропомазание, и кроме того имелась в виду требуемая 1 § платоновых правил «разрешительная» молитва. Ввиду этого Св. Синод указал (1888 г.), чтобы присоединение старообрядцев к церкви «повсюду» совершалось по приложенному к книжке м. Платона «Увещание» чину, причем «над принимаемыми чрез миропомазание, – так должны быть принимаемы все рожденные и крещенные в расколе, – если они присоединяются на правах единоверия, таинство сие должно совершаться по старопечатному Требнику».

Характер внутренней жизни единоверия отчасти обусловливался чертами внешней истории его. Одни факты имели больше внешнего блеска, другие были богаче силою внутреннею. Факты, крупные совне, падают на царствование императора Николая I. Предпринятые тогда меры против раскола «приобрели единству церкви большое число единоверцев»: но официальным документам, единоверие ежегодно приобретало последователей тысячами и десятками тысяч; в 1851 году оно имело уже 179 церквей; единоверие тогда проникло на Преображенское и Рогожское кладбища, ему уступил место сам знаменитый Иргиз, несколько и других монастырей и скитов раскольнических также были обращены в обители единоверческие. Очевидно, раскол понес громадную утрату! Но была и обратная сторона дела. Она заключалась в фактах неискреннего присоединения к единоверно и в усилении пропаганды. Первое обнаружилось особенно в Москве, где на раскольников из купцов особенно повлиял закон о торговле раскольников только на временном праве; в последние дни декабря 1854 года, когда наступил последний срок внесения капиталов на новый год, раскольники толпами приходили записываться в единоверие, зато впоследствии, когда обстоятельства изменились, большая половина присоединившихся ушла опять в раскол. Второе имело место на Иргизе, где только ничтожная доля иргизских иноков приняла единоверие, все же остальные, оставшись верными расколу, целыми стаями побрели служить ему: «сия инвалидная команда пошла на пропаганду». Факты времени Александра II гораздо малочисленное, зато важнее по своему внутреннему значению.

Единоверие на Преображенском кладбище возникло в 1854 году. В марте этого года присоединилось к единоверию 63 человека из прихожан кладбища и тогда же новоприсоединенные вошли к митр. Филарету с прошением об обращении одной из часовен кладбища в единоверческую церковь. Просители не без основания заявляли, что с открытием церкви дело единоверия пойдет успешно. Митрополит немедленно сделал об этом в Синод донесение, на каковое столь же немедленно последовало высочайшее разрешение. Избрана была каменная часовня, находящаяся, отдельно от прочих зданий, среди двора мужской половины. «В благолепном виде» для нее устроен был иконостас, и 3 апреля церковь была освящена, во имя чудотворца Николая, самим митрополитом. Событие совершилось необычайное. Православный святитель торжественно был встречен там, откуда десятки лет всемерно поддерживалась вековая вражда к церкви! Богослужение совершалось в течение четырех часов и во всем его величии. Употреблен был древний, освященный при патр. Филарете, антиминс, а также древние напрестольные сосуды. Святитель облачен был в древний саккос митр. Макария, осенял народ древним крестом с мощами – вклад царя Михаила Феодоровича. Сослужили митрополиту священники единоверческих церквей. Пение было на оба клироса: на правом стояли облеченные в стихари клирики единоверческих церквей, на левом – единоверческие певчие из граждан. Народ переполнил храмы и окружал его отвне, были особы высших званий, граждане православные и из поповцев. Весть об этом событии весьма утешила государя императора. На донесении митрополита Филарета он собственноручно написал: «Слава Богу!» В том же году причту единоверческой, на Преображенском, церкви было назначено от казны жалованье. 19 декабря того же года на Преображенском была освящена другая церковь – Крестовоздвиженская, в 1857 году третья – Успенская; наконец, в 1866 году все мужское отделение кладбища было обращено в единоверческий монастырь.

В том же 1854 году единоверие проникло и на Рогожское кладбище, где во главе движения стоял здесь значительный прихожанин В. Сапелкин.

Единоверие на Иргизе введено было несколько ранее. Нижне-Воскресенский монастырь был обращен в единоверческий в 1829 году при саратовских губернаторе князе Голицыне и преосвященном Моисее. Инициатива принадлежала губернатору. В 1828 г. он представил в министерство внутренних дел «доклад» о постепенном уничтожении иргизских монастырей, как таких мест, в которых «совершаются разные непотребства». Так как из Петербурга уведомили, что, вследствие такого же отзыва об этих монастырях ревизовавшего саратовское удельное имение чиновника, вверху уже обратили серьезное внимание на Иргиз, то князь лично поехал в Нижний монастырь с предложением принять единоверие и ему удалось получить в этом подписку. Освящение двух монастырских церквей происходило в октябре 1829 года, для обеих были выданы архиереем древние антиминсы. Торжество прошло тихо, без всяких беспорядков со стороны раскольников. Чрез несколько лет переданы были в православное ведомство и остальные иргизские монастыри, в 1837 году – средние: мужской Никольский и женский Успенский; в 1841 году верхние: мужской Преображенский и женский Покровский, первые в губернаторство Степанова, вторые – Фадеева, при саратовском преосвященном Иакове, известном своею миссионерскою деятельностью. Передача состоялась по желанию и воле государя императора. В 1841 году дело обошлось благополучно. Совершенно секретно, сначала в монастырь мужской, потом в женский, явились власти с духовенством, губернатор прочитал Высочайшее повеление, духовенство отслужило молебен и окропило часовню св. водой. Иноки и инокини приняли Высочайшее повеление, по крайней мере наружно, «с покорностию», но принять единоверие не согласились и потому должны были удалиться из монастырей. При обращении Средне-Никольского монастыря раскольники оказали сопротивление, так что целых две недели, начиная с 8 февраля, духовенство, десятки чиновников при сотнях понятых, сам, наконец, губернатор, не могли привести в исполнение высочайшую волю, и только 13-го марта, уже после того, как последовало Высочайшее повеление немедленно покончить с «происшествием», оно действительно было окончено...

Кроме иргизских, были обращены в единоверческие следующие раскольнические монастыри: в Черниговской епархии – мужские Малиноостровский (1842 г.) и Покровский (1847 г.) и женский Казанский (1850 г.), в Нижегородской – мужской Благовещенский на Керженце (1849 г.) и женские Абабновский Никольский (1843 г.), Медведевский Покровский (1843 г.) и Осиновский (1850 г.), в Могилевской – мужской Макарьевский (1844 г.). Так как монастыри вообще имеют важное значение «для ослабления духа раскола», то таковые учреждались и вновь, напр. мужской Воскресенский в Оренбургской епархии (1849 г.), женский на Всесвятском единоверческом кладбище в Москве (1862 г.). С тою же целью Покровский Черниговской епархии единоверческий монастырь, ввиду «важности его значения среди раскольников», был возведен (1848 г.) в число штатных обителей первого класса, с содержанием от казны. Особенно важное значение имело учреждение московского единоверческого Никольская мужского монастыря.

23 июня 1865 года, по благословенно митр. Филарета, преосвященным Леонидом, викарием Московским, совершено было в Троицкой единоверческой (в Москве) церкви присоединение к единоверию нескольких членов раскольнической белокриницкой иерархии – Онуфрия, епископа браиловского, наместника белокриницкой митрополии, Пафнутия, епископа коломенского, Иоасафа, иеромонаха Белокриницкого монастыря, Филарета, бывшего архидиаконом при белокриницком лжемитрополите Кирилле, и Мелхиседека, при нем же состоявшего иеродиаконом. Событие это было сколь «утешительно» для церкви, столь же печально для раскола. В мире поповщинском оно произвело сильное впечатление, потому что тогда же обозначились и последствия этого события. Так, вскоре же, примеру присоединившихся последовали Сергий, именовавшиеся епископом тульским, и Кирилл, протодиакон московского лжеархиепископа Антония, потом Иустин, епископ тульчинский, архимандрит Викентий, иеромонах Козьма, Феодосий, иеродиакон лжеепископа тобольского Савватия, Ипполит, иеродиакон лжеепископа балтского Варлаама, и другие. Еще важнее был факт сомнений относительно австрийской иерархии, возбужденных в среде приемлющих ее, как самым присоединением иерархических лиц, так особенно поданными присоединившимися, еще ранее присоединения, в именуемый «Духовный совет» вопросами «о церкви и иерархии» и советом неразрешенными, – сомнений, неоднократно после того вызывавших подобные со стороны раскольников вопросы, и доселе отражающихся в повторяющихся присоединениях из австрийского согласия лиц к церкви.

Между тем, как волновалась поповщина, видя такие свои утраты, не меньшие смущения испытывала и беспоповщина. От нее отторгнулся (1868 г.) инок Павел, именуемый Прусским († 1895 г.). Родом из Сызрани, он был последователем федосеевства, но внимательное исследование учения раскола мало-помалу убедило Павла в неистинности последнего. С особенным прилежанием он остановился на вопросе о церкви и, убежденный словом Божиим и творениями отеческими, что церковь, в данном ей от Христа устройстве, должна пребыть до окончания века, нашел, что одна только греко-российская церковь есть истинная церковь Христова. Такие мысли он стал распространять между старообрядцами еще ранее открытого своего присоединения к церкви. В разных местах, куда наезжал, он вступал в собеседования со «знаменитыми» начетчиками, и везде результат был один: слушатели выносили убеждение, что «ни один начетчик не может опровергнуть доказательства» Павла. Более дальновидные старообрядцы, уходя с бесед Павла, предсказывали, что инок «уйдет в великороссийскую церковь», и чем дальше шло время, тем молва об этом распространялась шире, но большинству как-то не хотелось верить слухам, которые были более, чем неприятны для раскола. И когда факт был налицо, когда Павел из беспоповца сделался единоверцем, беспоповцы были поражены событием: «если бы, признавались они, это во сне приснилось и тогда напугало бы... Пускай бы кто любил роскошно жить, и сладкую пищу есть, и хорошо наряжаться, и случилось бы с ними такое событие, – это было бы не диво. Но разве отец Павел такой человек? Как же и отчего случилось с ним такое событие?» Действительно, вопрос о том, почему и как случилось такое событие с человеком, воспитанным в расколе и бывшим опорою его, естественно было задать себе каждому здравомыслящему беспоповцу, и чем больше было надежды на беспристрастное обсуждение этого вопроса, тем больше было опасности для беспоповщины, так что переход о. Павла в церковь составляет эпоху в новейшей истории беспоповщины, равно как, наоборот, для церкви был большим приобретением.

27 октября 1900 г. единоверие праздновало столетие своего существования. В торжестве принимали участие высшие иерархи православной церкви. В Петербурге богослужение было совершено митрополитом Антонием в Николаевском единоверческом храме, в Москве – митрополитом Владимиром в Троицком единоверческом храме. От лица Св. Синода в этот день было издано особое послание «чадам православной греко-российской кафолической и апостольской церкви, содержащим глаголемые старые обряды»

Отсутствие в старообрядчестве долгое время епископата послужило причиной создания в России еще одной церкви, получившей название соединенческой (по латинскому словоупотреблению - униатской), или единоверческой. Это переходная церковь - от старообрядчества в новообрядчество: она подчинена архиереям новообрядческой церкви, но все службы церковные совершает по старым, дониконовским, книгам, а также все обряды, чины, уставы и обычаи имеет старообрядческие. Принадлежащие к этой церкви именуются единоверцами, или соединенцами. Названы они так потому, что будто бы имеют одну веру с новообрядческой церковью. На самом же деле они не имеют полного единства в вере ни с новообрядцами (т.е. последователями никоновской церкви), ни со старообрядцами.

Основана единоверческая церковь по именному Высочайшему указу императора Павла от 27 октября 1790 г. Но предварительные условия для ее осуществления подготовлялись почти четверть столетия. В 70-80 годах XVIII столетия в Стародубских слободах проживал весьма начитанный и энергичный старообрядческий инок Никодим. Он состоял в близких отношениях со знаменитыми государственными деятелями Екатерининского периода - князем Потемкиным и графом Румянцевым-Задунайским. Никодим решил при их помощи и сочувствии приобрести старообрядчеству самостоятельного епископа и право ему совершать богослужения по старопечатным книгам. Он представил князю Потемкину письменное условие из 12 пунктов, в которых предлагал, чтобы все клятвы и проклятия, произнесенные на двоеперстие и на древнее чиносодержание, были уничтожены, чтобы никакого чиноприема старообрядцам не было делаемо, чтобы их не принуждали на общее моление с никонианами, чтобы находящиеся в старообрядчестве иеромонахи, священники, диаконы и иноки оставались на своих местах как законные, чтобы по указу императрицы был прислан епископ в Стародубье из "великороссийской породы", который состоял бы "при старообрядчестве", совершал бы все богослужения по старым книгам, рукополагал бы для старообрядцев священнослужителей, каких они сами изберут; чин поставления обязательно должен быть совершаем по древним чиновникам. При особых прошениях эти пункты были представлены еще следующим лицам: графу Румянцеву, митрополиту Петроградскому Гавриилу, Московскому Платону и самому Синоду. У всех этих лиц Никодим был лично со своими ходатайствами, и все они обещали дать стародубским старообрядцам просимого епископа. Никодим был представлен князем Потемкиным самой императрице Екатерине, и она пообещала дать епископа. Сам же Потемкин, как сообщал Никодим в Стародубье своим друзьям, "с особенным отеческим рачением согласует испросить епископа" и даже "почти назначает, кого их смиренных и боящихся Бога поставить в епископы". Но с отъездом инока Никодима из столицы дело это затянулось, пошли какие-то "многоразличныя разсуждения" как в духовных, так и в светских кругах. И только уже 11 марта 1784 г. последовал Рескрипт императрицы на имя м. Гавриила о "даровании старообрядцам по их просьбам священников и о дозволении им отправлять для них службу Божию по их старым обрядам". О епископе же не было совершенно сказано в Рескрипте, лишь замечено: "Покуда последует дальнее распоряжение". Но такового так и не последовало. Старообрядцы получили лишь священников "дозволенных". Разочарованный и обманутый, инок Никодим в том же году заболел и 12 мая скончался в самом расцвете своей жизни - 39 лет.

Преемники Никодима, стародубские иноки, долго еще хлопотали перед архипастырством господствующей церкви о даровании им епископа, но тщетны были все их просьбы, на них просто не отвечали. В отчаянии они писали митрополиту Гавриилу: "Что же нам делать? Прошения наши тщетны, жалости (т.е. жалобы) пусты, слезы не полезны, скорби наши вам не в жалость, того ради и не доумеем, что еще вашему высокопреосвященству представить." Так и не осуществилась тогда попытка стародубцев приобрести себе епископа от новообрядческой церкви открытым и дозволенным путем.

Уже в 1799 г. небольшая часть московских старообрядцев обратилась к Московскому митрополиту Платону с новым ходатайством, изложенным в 16 пунктах, очень сходных с прежними, никодимовскими. Москвичи, так же как и Никодим, прежде всего просили "разрушить преждеположенные клятвы на двоеперстное сложение и другие подобные ему обряды". Также просили, чтобы служащие в старообрядчестве священники были признаны имеющими право продолжать свое служение и чтобы "учиненныя ими священнодействия" были "оставлены в существенной их силе". Просили московские старообрядцы, чтобы вновь поставляемые для них священники рукополагались "по прежде печатным книгам" и чтобы они были избираемы "по согласию прихожан". Конечно, эти священники должны все службы совершать также по старопечатным книгам. Церкви и антиминсы для старообрядцев должны быть освящаемы по старопечатному требнику. От самого митрополита Платона просители требуют, чтобы и он благословлял священников и старообрядцев, "слагая два перста по обыкновению древле бывшему в России". Как священников, так и их паству просители ограждают от общего моления с триперстниками и брадобрийцами, но допускают, что старообрядец по личному желанию может приобщиться Святых Тайн в греко-российской церкви, но также разрешить, просили они, и сынам этой церкви "приобщаться Святых Тайн от старообрядческого священника". Последний пункт гласит: "Распри, раздоры и хулы ни с единыя стороны да не слышатся за содержание разных обрядов и разных книг, употребляемых для богослужения". Вот и все просьбы. О даровании старообрядцам епископа московские просители не посмели намекнуть даже: так безнадежны были желания старообрядцев получить себе епископа, совершающего богослужение по старопечатным книгам.

Но и то, что московские просители представили м. Платону, было, выражаясь по-теперешнему, революционным требованием. Это означало отказ от никоновской реформы, признание ее ненужности и бесполезности, признание старых книг и обрядов правильными и во всяком случае допустимыми для богослужения, признание положенных на них клятв и всяких анафем и осуждений неправильными и незаконными. Словом, провозглашалось торжество староверия и почти отмена никонианства, по крайней мере для просителей. А между тем никоновская церковь уже после завершительного акта собора 1667 г., окончательно расколовшего Русскую Церковь на две половины, издала в течение 130 лет целый ряд новых актов и сочинений, непримиримо жестоко осуждающих древние церковные обряды и книги и в особенности - двоеперстное сложение. Таковы книги: "Увет" патриарха Иоакима; "Розыск" Димитрия, митрополита Ростовского, канонизованного во святые; "Пращица" Питирима, архиепископа Нижегородского; "Обличение" Феофилакта Лопатинского, архиепископа Тверского; "Ответы" Никифора, архиепископа Астраханского и другие. Все эти книги издавались Синодом, по его разрешению и благословению и от имени всей церкви. Они были авторизованным и непогрешимым голосом всей правящей иерархии. Кроме этих книг, последовал и не менее длинный ряд актов, имеющих еще более авторитетное значение: присяга священникам патриарха Иоакима с чудовищными анафемами и заклятьями. Деяния небывалого собора на небывалого еретика Мартина Армянина, Феогностов требник, "Чин присоединения раскольников" 1720 г., Указ Синода 1722 г. - писать в раскол всякого двоеперстника, "невзирая ни на что" (ни на его принадлежность к никонианской церкви, ни на его частое принятие в ней таинств, ни на его действительную искренность), полемические Предисловия к таким богослужебным и наиболее ходовым в народе книгам, как Часовник, Часослов и Псалтырь и много других актов. Во всех этих актах и сочинениях господствующая церковь проклинает и анафематствует людей древнего благочестия и своих "православных" за то лишь, что они Бога прославляют по старым книгам (самые книги эти объявляются весьма погрешительными и еретическими) и за то главным образом, что они учат знаменоваться двоеперстным сложением. Самое сложение это с ужасающей ненавистью осуждается, как страшная ересь, даже совокупность ересей: арианской, несторианской, македонианской и других. Как только оно ни порицается во всех этих книгах и актах: злобожным разделением, демоносидением, бесовским написанием, адовыми вратами, чертовым преданием и т.п. хулами и бранью. И вот московские просители-старообрядцы, а раньше них инок Никодим со стародубскими просителями, требует, чтобы этим именно "чертовым преданием" сам Московский митрополит Платон благословлял старообрядцев и их священников и вообще все совершал для них по старым книгам, тем самым, которые полтораста лет беспрерывно и неустанно осуждаются как еретические и проклятые.

В очень затруднительном положении был м. Платон. Но предыдущее, весьма продолжительное царствование гуманной императрицы Екатерины довольно основательно подготовило Платона к новым отношениям к старообрядчеству. Сама императрица уже разрешила старообрядцам иметь священников, служащих по старым книгам и обрядам, и архиереям приказала давать старообрядцам таковых священников. Платону оставалось лишь идти по этому пути. Он и пошел, но нерешительно и с большими остановками. К большинству пунктов московских просителей-старообрядцев он приписал: "Сие приемлется". Но уже к первому пункту он дал ответ лукавый и не отвечающий просьбе. Авторы пунктов просят, "дабы святейший Синод разрешил прежде положенные клятвы на двоеперстное сложение и другие подобные сему обряды". Платон отвечает: "От клятв, прежде на них возложенных, разрешить, хотя церковь на них оныя возложила праведно, что они и сами признают, почитая ими себя связанными". Ничего подобного просители не заявляли, не признавали и не просили. Но Платону жаль было расстаться с прежними анафемами и проклятиями, он поэтому и уклонился от прямого и честного ответа на просьбу старообрядцев. Пятым пунктом они просили разрешить присоединяться к "старообрядческой церкви" тем старообрядцам, которые издавна "удалились от сообщества греко-российской церкви". Платон на это ответил решительным отказом: никто из бывших в церкви православной не может быть допущен "до такового присоединения". Очевидно, митрополит Платон признавал устраиваемую им единоверческую церковь не спасительной - пагубной, поэтому он так строго и охранял своих православных чад от нее. Этот взгляд он выразил и в ответе на одиннадцатый пункт, которым просители требовали не возбранять как старообрядцам приобщиться Святых Тайн в греко-российской церкви по их желанию, так и сынам этой церкви приобщаться от "старообрядческого" (единоверческого) священника. Платон отвечает: старообрядцам "дозволять то без всякаго затруднения"; но сын православной церкви может иметь дозволение только "в крайней нужде, в смертном случае, где бы ни случилось найти православного священника и церкви". Мало ли что разрешается в такой крайней нужде: крестить, например, простой бабушке, исповедь принимать дьячку, чтобы потом он передал ее священнику, питаться недозволенной пищей и многое другое.

Очень плохого мнения был Платон о единоверческом причастии. Полнее и решительнее он высказал свой взгляд, - он же синодский, или никонианский, - на единоверие и старообрядчество в своем заключительном "мнении", прибавленном к 16 пунктам единоверия. Во-первых, он заявляет, что на изложенных пунктах и его резолюциях к каждому из них действительно основывается особая церковь, которая "имеет называться единоверческой", и членов ее рекомендует именовать единоверцами, или соединенцами, но не старообрядцами. Во-вторых, он провозглашает, что заблуждения и погрешности "отторгшихся" "явственно и доказательно показаны" во многих "изданных церковью книгах" (выше нами перечисленных); "и ныне не может быть о всем том иная церкви мысль, разве каковая ею доселе за истину признана и признается". То есть, что книги старые действительно погрешительны и еретичны, что обряды, чины и обычаи, старообрядцами употребляемые, также погрешительны и еретичны, в особенности же "противное двоеперстие", в котором такое множество ересей и столько богохульного нечестия. И если все-таки такая мерзость дозволена единоверцам теперь, то лишь с твердой надеждой, что "таковые со временемъ Богомъ просветятся, и ни въ чемъ въ неразньствующее съ церковию приидутъ согласие".

Так и на таких основаниях возникло в 1800 г. единоверие - и Богом не просвещенное, и с единственной надеждой, что оно - временное учреждение, которое должно непременно исчезнуть, слившись во всем с никонианством. На нем лежала задача само старообрядчество постепенно уничтожить, ибо единоверческая церковь стала переходной ступенью от него в никонианство. Старообрядцы совершенно основательно прозвали единоверие "ловушкой" и "западней". В никонианство они не шли - оно так чуждо старообрядчеству, а единоверие должно было соблазнять их своею похожестью на старообрядчество старыми книгами, древними обрядами, выборным священством и другими "старообрядческими" порядками.

В единоверие, однако, вступила очень незначительная часть старообрядцев, и то лишь в некоторых губерниях. На первых порах оно влачило самое жалкое существование. Старообрядцы сразу поняли его сущность и сторонились его, как действительно опасной ловушки. Только в царствование императора Николая Павловича единоверие быстро и сильно разрослось: правительство насильно загоняло старообрядцев в единоверие, повсеместно, по всей России, поотбирало у них церкви, часовни, монастыри, скиты со всем их церковным имуществом, во многих церквях и монастырях чрезвычайно ценным, и все это отдало единоверцам. С награбленным имуществом оно расцвело, стало богатым, многочисленным, но зато более ненавистным и более чуждым всему остальному старообрядчеству.

Единоверцы и сами тяготились своим необычайным положением: они и не новообрядцы и не старообрядцы. Служат они по старопечатным книгам, содержат старые обряды и чины, имеют священников, служащих у них тоже по старым служебникам и потребникам. Но зависимы они все же от новообрядческих архиереев и от правительствующего Синода, которые продолжают смотреть на них как на раскольников и как на людей невежественных, непросвещенных, чужих им, а на все их книги и обряды как на ошибочные, погрешительные и еретические. Синод продолжал благословлять к изданию прежние полемические книги, наполненные бранью и ругательствами на старые обряды и богослужебные книги; Часовники, Часословы и Псалтыри по-прежнему печатались с осуждениями и хулениями на двоеперстное крестное знамение как на обряд армянский и еретический. Проклятия и анафемы, произнесенные как восточными патриархами еще при Никоне, так и собором 1667 г., оставались не снятыми. Единоверцы, находящиеся в подчинении никоновской церкви, должны были считать и клятвы эти правильными и законными, и все ругательства и осуждения на них, и единоверческие книги и обряды правильными и истинными, то есть должны были признавать себя проклятыми и еретиками, а свои книги и обряды - проклятыми, еретическими, преданиями не св. отцов, не св. апостолов (как они веровали по-старообрядчески), а преданиями армян и многочисленных других еретиков и даже преданием "самого горшаго чорта", как веровала и утверждала признанная единоверцами церковь. Совсем они были не единоверны ей, и именование их "единоверцами" звучало лишь насмешкой и какой-то презрительной кличкой.

В течение более чем столетнего своего существования единоверцы неоднократно обращались к Синоду с настойчивыми просьбами дать им единоверного и единообрядного епископа. Но каждый раз получали решительный отказ. По поводу одной такой просьбы Синод разослал всем архиереям секретный запрос: можно ли дать единоверцам епископа? Большинство архиереев ответило отрицательно, причем высказало свой взгляд на единоверие, как на учреждение для церкви бесполезное и даже вредное, а о самих единоверцах архиереи отзывались как о полураскольниках и даже просто раскольниках. Даже после 1905 г., когда и старообрядцам была дарована религиозная свобода, единоверцам было отказано в назначении им своего епископа. Неоднократно обращались единоверцы в Синод и с просьбой снять клятвы соборов 1653 и 1667 гг., а также уничтожить все осуждения и ругательства на старые обряды в прежних полемических книгах. В утешение им Синод издал в 1886 г. лишь "Изъяснение", что полемические книги принадлежат частным лицам, а клятвы положены лишь на раскольников за отделение их от церкви. Конечно, никто таковому "изъяснению" не поверил - ни старообрядцы, ни единоверцы, ни сами авторы его, ибо всем было очевидно, что оно лживо. После этого "изъяснения" все же продолжали печататься полемические книги с ругательствами на старые обряды и предисловия к богослужебным книгам с осуждениями двоеперстия как еретического сложения.

Поставленная единоверию задача самим основателем его, Платоном-митрополитом, уничтожить старообрядчество посредством этого, как сами единоверцы выразились, латино-иезуитского учреждения, постепенно осуществлялась, ибо многие единоверческие приходы с течением времени утеряли старообрядческий облик, развалились в них самые основы старообрядчества, стали они почти никонианскими.

После 1905 г., когда в России была провозглашена свобода вероисповеданий, вожди единоверия старались укрепить его, сохранить в нем старообрядческий уклад и стиль. Но для успеха единоверия ему нужно было приобрести самостоятельность, выйти из иерархической зависимости от Синода. Нужен был единоверческий епископ, которого так безуспешно доискивались единоверцы. Только после большевистской революции заседавший в Москве Всероссийский собор новообрядческой церкви наконец решил дать единоверцам архиереев, но только так называемых "викариев", то есть таких, которые состоят лишь помощниками у новообрядческих епархиальных епископов и от них зависимы. Когда же сама бывшая господствующая церковь разделилась на ряд церквей: тихоновскую, или патриаршую, возглавляемую митрополитом Сергием, и потому именуемую Сергиевской, живистскую, или обновленческую, содацкую, липковскую, автокефальную украинскую и другие - тогда и единоверцы провозгласили свою церковь самостоятельной и свою иерархию независимой ни от одной из этих новых церквей.

Лишь после всех этих событий одна их поименованных церквей, Сергиевская, вынесла следующее постановление о старообрядческих богослужебных книгах и обрядах от 10/ 23 апреля 1929 г., без всякой просьбы со стороны старообрядцев и даже единоверцев:

1. ПРИЗНАЕМ:

а) богослужебные книги, напечатанные при первых пяти Российских патриархах, православными;

б) свято хранимые многими православными, единоверцами и старообрядцами церковные обряды по их внутреннему знаменованию - спасительными;

в) двоеперстие, слагаемое в образ Святой Троицы и двух естеств в Господе Нашем Исусе Христе - обрядом, в Церкви прежнего времени несомненно употреблявшимся и в союзе со св. церковью благодатным и спасительным.

2. Порицательные выражения, так или иначе относящиеся до старых обрядов, в особенности до двоеперстия, где бы оные ни встречались и кем бы ни изрекались, отвергаем и яко небывшия вменяем.

3. Клятвенные запреты, изреченные Антиохийским патриархом Макарием и другими архиереями в феврале 1656 г. и собором 23 апреля того же 1656 г., а равно и клятвенные определения собора 1666-1667 гг. как послужившие камнем преткновения для многих ревнителей благочестия и поведшие к расколу св. Церкви разрушаем и уничтожаем и яко небывшия вменяем.

Слишком запоздало это определение - более чем на два с половиной века. Его следовало вынести на другой день после окончания собора 1667 г. Не опоздало бы оно и в 1682 г., когда происходили в Московском Кремле знаменитые "прения о вере", тогда "ревнители благочестия" умоляли и патриаршую и царскую власть "об исправлении православной христианской веры, дабы Церковь Божия была в мире и единении, а не в раздрании и мятеже". Тогда Церковь действительно осталась бы единой, не произошло бы раскола на две половины. Именно тогда нужно было провозгласить, что старые книги вполне православны, что обряды древней Церкви - спасительны, что и само двоеперстие, за которое столько было пролито по всей стране крови, - благодатно и спасительно. Совсем другая тогда последовала бы история и Церкви, и всей Руси. А то потребовалось более 250 лет, чтобы в конце концов убедиться в тех истинах, которые ныне с таким опозданием признала новая церковь и которые тогда были ясны и понятны каждому ревнителю благочестия. Теперешнее признание этих истин есть, конечно, справедливый приговор над всей вековой никониановщиной. Но он должен быть более ясным и более определенным. Ничего не сказано в патриарше-сергиевском определении ни о никоновских нововведениях, ни о петровско-синодальных реформах, ни о кровавых мучениях, ни о миллионах святых жертв вследствие этих мучений, ни о многом другом - не менее важном и весьма существенном для церковного единства. Нужен пересмотр всей никоновской реформы, всей почти трехвековой истории церковной. Для этого недостаточно постановления одной лишь сергиевской церкви, притом случайного, вызванного разрухой современной и посему едва ли искреннего и по истинному убеждению вынесенного. В таких делах не должно быть недомолвок, лицемерия, неискренности: все должно быть честно, открыто и свято.

Ни единоверие, ни старообрядчество пока ничем и никак не откликнулось на это "Деяние" Московской патриархии. Да в условиях безбожного ига в России и невозможно свободное обсуждение церковных и вообще религиозных вопросов. Для этого нужно ждать других времен.

в РПЦ. По определению 1-го единоверческого еп. сщмч. Симона (Шлеёва) , «единоверие... есть совокупность приходов Русской Церкви, единых с ней по вере, но разнствующих от нее в обряде. Единоверие есть отдел старообрядчества, допущенный на основании единства в вере в общение с Российской Церковью... Единоверие есть примиренное с Русской и Вселенской Церковью старообрядчество» (Шлеёв С. Единоверие в своем внутреннем развитии. М., 20042. С. 7). В XIX - нач. XX в. Е. считалось «условным единением» старообрядцев (см. Старообрядчество) с правосл. Церковью в отличие от безусловного присоединения старообрядцев к правосл. Церкви, предполагавшего отказ от старого обряда.

Предыстория учреждения Е.

Стоявший у истоков богослужебной реформы Русской Церкви в сер. XVII в. патриарх Московский и всея Руси Никон (Минов) не был принципиальным противником старого обряда. Он дозволял одному из вождей старообрядчества - протопопу Иоанну Неронову - совершать богослужение по старопечатным Служебникам и Требникам. В типографии основанного патриархом Никоном Валдайского Святоозерского в честь Иверской иконы Божией Матери монастыря в 1658 г. был издан Часослов, где Символ веры напечатан в «старообрядческой» редакции, положено сугубить аллилуию (в исправленном богослужении аллилуия поется трижды). В нач. XVIII в. встречается неск. фактов единства старообрядцев с правосл. Церковью. Так, терские казаки почти до сер. XVIII в. пребывали в единении с правосл. Церковью и в подчинении Астраханскому епископу, держась в то же время двоеперстия и нек-рых др. дореформенных обрядов. Однако подобные случаи были исключениями. После Большого Московского Собора 1666-1667 гг. , анафематствовавшего старые обряды и придерживавшихся их, правительственная политика была направлена преимущественно на искоренение старообрядчества.

Массовые обращения старообрядцев к правосл. Церкви начались в правление имп. Екатерины II Алексеевны , при к-рой политика в отношении к последователям «старой веры» была смягчена. В сент. 1763 г. Синод объявил о том, что употребление двоеперстия не должно считаться признаком раскола, в марте следующего года был издан манифест императрицы, распространявший постановление Синода о двоеперстии на все старые обряды. В 1765 г. архим. Платон (Левшин) издал кн. «Увещание в утверждение истины и в надежду действия любви евангельской», в к-рой говорилось о единении веры при разности обрядов. Книга стала своеобразным руководством для рассмотрения возможности присоединения старообрядцев к правосл. Церкви с сохранением для них дореформенных чинопоследований, на нее ссылались старообрядцы в ранних прошениях о воссоединении.

Первым, кто практически осуществил мысль о Е., был Славянский и Херсонский архиеп. Никифор (Феотоки) . В 1779 г. к нему обратились старообрядцы - выходцы из Молдавии, жившие в сел. Знаменка Елисаветградской пров. Новороссийской губ., с просьбой предоставить им освященный храм и рукоположить священника из их среды для служения по старопечатным книгам. В Знаменке был построен храм для присоединившихся старообрядцев, архиеп. Никифор позволил им использовать старопечатные книги и прислал правосл. свящ. Стефана Попова. Действия архиеп. Никифора были встречены в Синоде с неудовольствием, что побудило архиерея представить в свою защиту «Краткое повествование об обращении раскольников селения Знаменки...», ставшее 1-й апологией Е. Архиеп. Никифор веско обосновал первенство догматов веры над обрядами и показал одновременное существование в разных Поместных Церквах различных обрядов. Воссоединение старообрядцев Знаменки было оставлено без последствий и оказало положительное влияние на воссоединение с правосл. Церковью старообрядцев Стародубья (ныне Брянская обл.).

Стародубье стало тем местом, откуда пошло массовое движение в старообрядчестве с целью примирения с правосл. Церковью. Инициатором движения был принадлежавший к дьяконову согласию инок Никодим . С 1765 г. на протяжении 19 лет он занимался поисками епископа для старообрядцев, в 1768 г. с этой целью ездил в Грузию, участвовал в посылке ходоков на христ. Восток за древлеправосл. архиереем в 1779 и 1781 гг. В 1781 г. Никодим вместе со свящ. Михаилом Калмыком побывал у наместника Малороссии гр. П. А. Румянцева-Задунайского, который предложил им обратиться к императрице и Синоду с прошением о назначении для старообрядцев архиерея. В следующем году гр. Румянцев-Задунайский представил Никодима имп. Екатерине II, обещавшей, что старообрядцам поставят священников и епископа, если они согласятся присоединиться к правосл. Церкви. Начались поиски архиерея в России, но ни живший на покое свт. Тихон Задонский , ни Крутицкий еп. Сильвестр (Страгородский) , ни Рязанский еп. Палладий (Юрьев) не дали согласия. В 1783 г. Никодим подал генерал-губернатору Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний кн. Г. А. Потёмкину прошение в Святейший Синод, подписанное 1,5 тыс. старообрядцев из Стародубья, о соединении с правосл. Церковью. Прошение содержало 12 пунктов, главные из которых касались снятия клятв на старые обряды, дозволения совершать богослужение по старопечатным книгам и назначения хорепископа, который, подчиняясь непосредственно Синоду, управлял бы делами всех старообрядцев. Кн. Потёмкин составил к проекту перечень замечаний и объединил его со своим планом заселения Новороссии. Согласно этому плану, при переселении в Таврический край старообрядцы получали епископа. Однако после смерти инока Никодима 12 мая 1784 г. проект учреждения старообрядческой иерархии в лоне Российской Церкви не был реализован. Результатом усилий стародубских дьяконовцев стало позволение Синода в 1787 г. правосл. священникам совершать богослужение в стародубских слободах по старопечатным книгам. Старообрядцы, принимавшие правосл. священников, стали называться соединенцами, образовав небольшое новое согласие. В первые годы царствования имп. Павла I Петровича соединенцы появились в Казани, Н. Новгороде, Торжке, Твери, С.-Петербурге и др. городах. При этом соединяющиеся с правосл. Церковью старообрядческие общества стремились добиться для себя собственных условий соединения. Такое положение не могло существовать долго, требовалось выработать единые правила, необходимость к-рых признавало и правительство, вынужденное высказать свое отношение к Е.

Е. в XIX в.

При формулировке правил Е. были использованы условия, выдвинутые в 1799 г. московскими поповцами, в соответствии с к-рыми они желали получить священство от РПЦ. С замечаниями Московского митр. Платона эти 16 пунктов условий в качестве правил Е. были утверждены имп. Павлом I 27 окт. 1800 г. В случае присоединения к РПЦ московские старообрядцы просили о следующем: 1) о снятии Синодом клятв на двоеперстие и на др. старые обряды; 2) о хиротонии архиереями РПЦ для старообрядцев священников и диаконов (по избранию архиерея и прихожан), о совершении хиротонии по старопечатным книгам, о признании сана ранее рукоположенных старообрядческих священников, «если они окажутся беспорочны»; 3) о разрешении совершать богослужение по старопечатным книгам; 4) об освящении храмов для присоединяющихся к правосл. Церкви старообрядцев по старопечатным книгам; 5) о непризывании священников, к-рые будут служить у присоединившихся старообрядцев, к соборному богослужению в «Греко-Российскую Церковь», о недопущении в храмы присоединившихся старообрядцев «знаменующихся тремя персты, брады бреющих и прочие имеющих несогласия с древними обыкновениями, выключая Высочайших особ», о разрешении незаписным старообрядцам (т. е. числившимся православными), «издавна удалившимся от сообщества Греко-Российской Церкви», присоединиться к новообразуемой «церкви старообрядческой»; 6) о подсудности старообрядческих священников и приемлющих это священство старообрядцев по духовным делам непосредственно Московскому митрополиту, минуя консисторию; 7) об обеспечении старообрядческих священников св. миром от Московского митрополита; 8) об исповеди старообрядческих священников только у старообрядческих же священников; 9) о двоеперстном благословении архиереями Русской Церкви старообрядцев; 10) о признании действительными «священнодействий, доныне старообрядческими священниками учиненных, как-то: крещение, бракосочетание, молитвословие, монашество»; 11) о незапрещении принятия Св. Таин православным у старообрядческих священников и старообрядцам в правосл. храмах; 12) о подсудности старообрядческого духовенства Московскому митрополиту; 13) об особом порядке ведения при храмах «троечастных книг» (метрических книг с записями рождений, браков, смертей), исповедных росписей и клировых ведомостей; 14) при заключении смешанных браков (православно-старообрядческих) о венчании «по общему согласию или в греко-российской, или старообрядческой церкви»; 15) о молении старообрядческих священников за императорскую семью по данной от Синода форме; 16) о взаимном непорицании друг друга старообрядцами и православными «за содержание разных обрядов и разных книг... и да пребудут старообрядцы и сынове Греко-Российской Церкви в мире, любви и соединении, яко чада единой святой соборной и апостольской Церкви» (цит. по: Шлеёв. Единоверие в своем внутреннем развитии. 2004. С. 85).

Митр. Платон, назвавший старообрядцев-соединенцев единоверцами, ограничил их пункты прошения, в первую очередь 5-й и 11-й. Московский митрополит разрешил присоединяться к Е. только тем из незаписных старообрядцев (числившихся православными), к-рые никогда не ходили в правосл. церкви и не участвовали в таинствах. Митр. Платон ограничил возможность причащения православных у единоверческих священников «крайней нуждой», если бы «в смертном случае» не нашлось правосл. священника. И в том и в др. случае иерарх желал предупредить переход православных в Е. В таком переходе он видел несоответствие цели Е., к-рое считалось уступкой старообрядцам, «в неведении погрешающим», и рассматривалось только как ступень к полному единению с Русской Церковью, в т. ч. и в обряде. Отсутствие ограничений для присоединения к Е., по мысли митр. Платона, могло послужить соблазном для нек-рых православных, подобно старообрядцам придававшим слишком большое значение обрядовой стороне церковной жизни.

В первые же годы после утверждения правил Е. образовались единоверческие приходы в Москве (1801), Калуге (1802), Екатеринбурге (1805), Костромской епархии (1804) и др. Важным для существования Е. стало учреждение 31 дек. 1818 г. указом Синода единоверческой типографии при московской Троице-Введенской ц. для печатания богослужебных книг в дореформенной редакции. В 1849 г. в единоверческой типографии было выпущено 7,2 тыс. экз. книг, в 1854 г.- 9,6 тыс. экз., книги получали широкое распространение, использовались в т. ч. старообрядцами. В царствование Александра I Павловича (1801-1825) отношение правительства к старообрядчеству было мягким, по правилам 1822 г. старообрядцы могли принимать беглых из правосл. Церкви священников, вслед. чего положение Е. пошатнулось. Немало единоверцев возвращалось в старообрядчество. В первую очередь единоверцев не удовлетворяло отсутствие собственных архиереев. Кроме того, присоединиться к Е. могли только старообрядцы, записанные как таковые во время ревизий (записные), в то время как большое число фактических последователей «старой веры», номинально писавшихся православными, не могли стать единоверцами.

С восшествием в 1825 г. на престол имп. Николая I Павловича отношение правительства к старообрядчеству ужесточилось. Изданные при Александре I постановления относительно нежелательности полемики правосл. духовенства со старообрядцами о вере были отменены, раздавались призывы к борьбе с церковным расколом, в к-рой одним из главных средств должно было служить Е. Укрепление Е. при имп. Николае I стало следствием адм. мер в пользу Е. (единоверцы были уравнены в гражданских правах с православными) и против старообрядцев. В 1854 г. не без адм. воздействия Е. проникло в центры старообрядчества - на Преображенское и Рогожское кладбища в Москве. 3 апр. 1854 г. Московский митр. св. Филарет (Дроздов) освятил на муж. половине федосеевской (см. Федосеевцы) Преображенской общины единоверческую часовню во имя свт. Николы, 19 дек. там была освящена единоверческая Крестовоздвиженская ц., в 1857 г.- Успенская ц., в 1866 г. все муж. отделение Преображенского кладбища было обращено в Никольский единоверческий мон-рь . Начиная с 1829 г. Е. вводилось на Иргизе . В единоверческие были обращены иргизские старообрядческие мон-ри (Нижневоскресенский муж. в 1829, Никольский муж. и Успенский жен. в 1837, Преображенский муж. и Покровский жен. в 1841), большая часть их насельников, не пожелавших присоединиться к Е., ушла с Иргиза. Единоверческими стали также старообрядческие мон-ри в Черниговской епархии (мужские Малиноостровский и Покровский в 1847, жен. Казанский в 1850), в Нижегородской епархии (мужские Высоковский в 1829 и Благовещенский на Керженце в 1849, женские Абабковский Никольский и Медведевский Покровский в 1843, Осиновский в 1850), в Могилёвской епархии (Макариевский муж. в 1844, возведен в число штатных обителей 1-го класса в 1848). Учреждались новые единоверческие обители: Воскресенский муж. мон-рь в Оренбургской епархии (1849), жен. мон-рь на Всехсвятском единоверческом кладбище в Москве (1862) и др.

В 60-х гг. XIX в. к Е. присоединились видные деятели Белокриницкой иерархии: еп. Браиловский, наместник Белокриницкой митрополии Онуфрий (Парусов) , еп. Коломенский Пафнутий (Овчинников) , впосл. вернувшийся в старообрядчество, священноинок Белокриницкого мон-ря Иоасаф, архидиак. Филарет, иеродиак. Мелхиседек. Вскоре их примеру последовали Сергий, бывш. еп. Тульский, и протодиак. Кирилл, затем Иустин, еп. Тульчинский, архим. Викентий, священноинок Козьма и иеродиак. Феодосий. В 1868 г. к Е. присоединился видный деятель федосеевского согласия инок Павел Прусский (Леднев), ставший настоятелем Никольского единоверческого мон-ря, деятельным и авторитетным проповедником. В царствование Николая I к Е. присоединилось до 200 тыс. старообрядцев, в 1851 г. насчитывалось 179 единоверческих церквей. Однако зачастую вынужденный характер присоединения стал причиной возвращения многих из Е. в старообрядчество в либеральное царствование Александра II Николаевича .

Во 2-й пол. XIX в. единоверцы обращались в Синод с рядом ходатайств, не только предлагавших изменение отдельных пунктов правил 1800 г., но и коренной пересмотр отношения правительства к старообрядчеству и Е. В 1864 г. был составлен проект переустройства Е. во Всестарообрядческую церковь, куда вошли бы также старообрядцы - поповцы и беспоповцы , с полной, независимой от Святейшего Синода старообрядческой иерархией (ее частью должна была стать в т. ч. Белокриницкая иерархия , но ее епископам не дозволялось бы участвовать в хиротониях). Авторами проекта были единоверцы московский купец И. И. Шестов, казанец А. Петров, екатеринбуржец Г. Казанцев и с.-петербургский единоверческий свящ. Иоанн Верховский. Проект был изложен во Всеподданнейшей записке от единоверцев Москвы и др. городов и в прошениях московских и екатеринбургских единоверцев на Высочайшее имя. В том же году Казанцев, не признававший Белокриницкую иерархию, вместе с единомышленниками подал отдельное прошение на Высочайшее имя с просьбой о даровании епископов только единоверцам. На все просьбы последовал отказ с воспрещением подавать в будущем подобные прошения.

Не менее важным, чем вопрос о единоверческом епископе, был вопрос об отмене клятв на старые обряды Собора 1666-1667 гг. Еще стародубские дьяконовцы во главе с иноком Никодимом 1-м пунктом прошения о воссоединении ставили вопрос о разрешении клятв Собора 1666-1667 гг. через сношение «со святейшими четверопрестольными патриархами». При учреждении Е. этот вопрос не был решен окончательно. По словам Московского митр. Филарета, «предшественники-архипастыри, приемля в общение церковное приходящих от раскола единоверцев и разрешая их от проклятия, положенного на раскольников Собором 1667 г., предположили только согласие восточных патриархов, а не испросили сего согласия посредством сношения» (Филарет (Дроздов). Изъяснение. 1855. С. 26-28). Стремление Московского святителя разрешить вопрос о клятвах Собора 1666-1667 гг. сношением с вост. патриархами было одобрено 27 февр. 1859 г. императором, но в дальнейшем не привело к к.-л. результатам.

В 1877-1878 гг. в Синод было подано неск. прошений от единоверцев из разных городов о пересмотре ряда правил 1800 г., препятствовавших распространению Е. В ответ Синод в 1881 г. издал определение о дополнении отдельных пунктов правил 1800 г. В определении был подтвержден прежний взгляд на Е. как на переходную ступень к объединению старообрядцев с правосл. Церковью. Внесенные Синодом в правила 1800 г. небольшие поправки не изменили основного содержания, большую часть прошений единоверцев Синод не удовлетворил. Основные пункты дополнений были следующими: Синод предоставил право крестить детей, рожденных от браков православных с единоверцами, по желанию в правосл. или единоверческой церкви. 5-й пункт правил Синод дополнил разрешением присоединяться к Е. тем из незаписных старообрядцев, к-рые не менее 5 лет уклонялись от участия в таинствах правосл. Церкви. Синод подтвердил, что православные могут обращаться к единоверческим священникам «для исполнения христианского долга исповеди и святого причащения лишь в особо уважительных случаях... с тем чтобы подобное обращение отнюдь не служило поводом к перечислению православного в единоверие» (цит. по: Шлеёв. Единоверие в своем внутреннем развитии. М., 2004. С. 238).

Еще одно ходатайство от единоверцев поступило в Синод в 1885 г. В нем содержалась просьба об издании постановления, разъясняющего, что «православная Греко-Российская Церковь не утверждает и не разделяет тех порицательных выражений о именуемых старых обрядах, которые содержатся в противораскольнических сочинениях прежнего времени». В 1886 г. Синод издал «Изъяснение», в к-ром ответственность за «жестокословные порицания» старых обрядов, присутствующие в полемических сочинениях, возложена на авторов этих сочинений, при этом в «Изъяснении» отмечены «высокие достоинства» этих трудов. В прошении единоверцев 1890 г. были вновь подняты вопросы о свободном переходе старообрядствующих православных в Е., о свободном общении православных с единоверцами в таинствах Причащения, Брака и в других случаях церковной жизни (о возможности крещения детей, рожденных от браков православных с единоверцами, в единоверческих храмах, о допущении правосл. детей в единоверческие школы). Это ходатайство не имело последствий

В 70-90-х гг. XIX в. единоверцы заявляли о своих нуждах в органах печати, как духовной, так и светской, вокруг этих публикаций шла полемика. В с.-петербургском Обществе любителей духовного просвещения в 1872-1873 гг. Т. И. Филиппов прочел ряд лекций о нуждах Е. Он говорил о том, что клятвы Собора 1666-1667 гг. положены на всех держащих старые обряды, следов., и на единоверцев, что один Свящ. Синод Русской Церкви без сношения с вост. патриархами не мог эти клятвы разрешить; обращал внимание на то, что на единоверцев из-за соборных клятв и порицательных выражений в противораскольничьей литературе смотрят не как на истинных чад Церкви, что Е. считается лишь переходной ступенью к Православию, и т. п. Лекции были опубликованы в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения», «Правительственном вестнике», др. газетах и стали широко известны, «нужды единоверия» вызывали сочувствие в обществе. Оппонентами Филиппова выступили профессора СПбДА И. Ф. Нильский , И. В. Чельцов и др., видевшие в Е. лишь временное и потому терпимое явление. Хотя в 1885 г. Синод издал постановление архипастырей, собравшихся в Казани, в к-ром впервые было сказано не только о важном миссионерском значении Е., но и о его тождестве с Православием, все же прежний взгляд на Е. как на временное явление преобладал, о чем свидетельствуют решения II миссионерского съезда (1892). В ответ на ходатайство единоверцев о епископе миссионеры постановили считать это пожелание оскорблением и взять с единоверцев подписку не возбуждать его впредь.

Е. в XX-XXI вв.

В первые 2 десятилетия XX в. развитие Е. было связано с деятельностью 1-го единоверческого епископа Симона (Шлеёва; в миру Симеона), принадлежавшего к потомственным единоверцам и служившего в 1900-1905 гг. в единоверческой ц. во имя апостолов Марка, Матфея, Луки и Иоанна (Четырех-Евангелистовской) в Казани. Он посвятил 100-летнему юбилею учреждения Е., праздновавшемуся в 1900 г., кн. «Единоверие и его столетнее организованное существование в Русской Церкви» (СПб., 1901). В сочинении была изложена т. зр. автора на Е. как на учреждение, тождественное Православию, но отличающееся собственными равноспасительными обрядами и особым бытовым укладом его приверженцев.

После издания 17 апр. 1905 г. манифеста «Об укреплении начал веротерпимости» надежды единоверцев на обретение собственного епископа возросли. Распечатание в 1905 г. алтарей Рогожского кладбища привело, в частности, к тому, что часть единоверцев присоединилась к Белокриницкой иерархии, но благодаря усилиям свящ. Симеона Шлеёва, поднявшего вопрос о поставлении для единоверцев особого епископа, этот процесс был остановлен. В янв. 1905 г. о. Симеон был переведен в Никольский единоверческий храм, что на Николаевской ул. в С.-Петербурге, и в мае того же года с.-петербургские единоверцы во главе с о. Симеоном обратились с прошением о епископе к обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву . Последний с сочувствием отнесся к проекту, но советовал не торопиться, потому что, по его мнению, не было достойных кандидатов для посвящения. В провинциальные приходы были отправлены выборные представители 3 с.-петербургских единоверческих церквей, собиравшие подписи на прошениях об учреждении единоверческой епископской кафедры и о назначении на нее архиеп. Волынского и Житомирского Антония (Храповицкого) . Вдохновителем и организатором этой работы явился свящ. Симеон. В авг. 1905 г. он издал программную брошюру «К вопросу: какой епископ нужен единоверию?». Свящ. Симеон писал: «Единоверцы те же православные и имеют право не выделяться в полуцерковь, а имеют все основания быть в той же Церкви, в коей и православные, быть притом с епископом, единомысленным с ними и в обрядах». В брошюре описаны особенности единоверческих приходов: «Единоверческие приходы отличаются от православных приходов монастырским укладом церковной жизни. В них, например, очень живо чувствуется иноческое отношение настоятеля и братии. Прихожане, как и братия обители, избирают себе настоятеля и вместе с ним управляют своей приходской общиной. Налицо в этой приходской единоверческой общине и соборные монастырские старцы, избранные попечители, ближайшие советники ктитора и настоятеля храма. В единоверческих приходах, если благоприятствуют обстоятельства, блюдется и дисциплина монашеская, высокое уважение к авторитету духовного отца, послушание его воле, исполнение его заповедей. В единоверческих церквах и само богослужение совершается по иноческому чину, без опущений, с сохранением всех его подробностей, как он указан в Типиконе. В единоверческих храмах тот же порядок, каким отличаются монастырские храмы от прочих приходских православных великороссийских храмов»(Шлеёв. К вопросу: Какой епископ нужен единоверию? С. 17-18) (быт единоверцев подробно описан И. С. Шмелёвым в романе «Лето Господне»).

К осени 1905 г. было собрано ок. 120 приговоров из 31 епархии, присоединявшихся к ходатайству 3 с.-петербургских единоверческих церквей о епископе, и в дек. того же года прошение было передано в Синод. Суждение по нему должен был высказать 6-й отдел Предсоборного присутствия, занимавшийся вопросами Е., старообрядчества, внутренней и внешней миссии. Заседания отдела возглавлял архиеп. Антоний (Храповицкий), привлекший к работе свящ. Симеона Шлеёва. Отношение отдела к прошению единоверцев было положительным, но 15 дек. 1906 г. работа Предсоборного присутствия по указу императора была прекращена. Тем не менее поставленные вопросы и намеченные пути решения во многом определили ход дальнейших дискуссий вплоть до обсуждений на Поместном Соборе Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Немалое значение в истории Е. сыграл издававшийся свящ. Симеоном Шлеёвым в 1906-1908 гг. в С.-Петербурге ж. «Правда православия». В журнале впервые были напечатаны главы опубликованного в 1910 г. капитального труда свящ. Симеона «Единоверие в своем внутреннем развитии: (В объяснение его малораспространенности среди старообрядцев)».

В 1906-1909 гг. прошли Курский, Вятский и Московский епархиальные съезды единоверцев, послужившие подготовительным этапом к созыву в янв. 1912 г. в С.-Петербурге 1-го Всероссийского съезда правосл. старообрядцев (единоверцев). В работе съезда под председательством архиеп. Антония (Храповицкого) участвовали 256 депутатов, 20 правосл. архиереев, в т. ч. Московский митр. св. Владимир (Богоявленский) , присутствовал представитель К-польского патриарха архим. Иаков. Программа съезда включала пересмотр правил Е., обсуждение порядка богослужения в единоверческих церквах, организации «общества единоверцев» (приход, благочинные, съезды, братства и т. п.), устройства общего управления Е., ходатайство о поставлении особого епископа для единоверцев, изложение желательной для единоверцев постановки вопроса о клятвах Собора 1666-1667 гг., рассмотрение возможности привлечения в лоно Церкви старообрядцев.

Съезд постановил ходатайствовать перед Синодом об изменении 5-го и 11-го пунктов правил Е., накладывавших ограничения на присоединение к Е., а также об отмене дополнений митр. Платона к правилам Е., устанавливавших взгляд на Е. как на временное явление. Съезд признал равночестными старые и исправленные обряды Русской Церкви - ни те ни другие не должны быть порицаемы. Съезд вынес резолюции о внутренней жизни Е., к-рая должна быть организована на строгом проведении принципа соборности, о богослужении, признал унисонное крюковое пение единственно правильным для единоверческих храмов и школ. Съезд ходатайствовал об открытии второклассных учительских православно-старообрядческих школ для подготовки преподавателей в приходские единоверческие уч-ща. Вопросы об иерейском единоверческом уч-ще и о единоверческих мон-рях остались открытыми. Большая часть решений съезда не была исполнена до Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., но они стали основой буд. переустройства Е., происшедшего на Поместном Соборе. 23-29 июля 1917 г., незадолго до начала работы Поместного Собора, в Н. Новгороде под председательством Уфимского архиеп. Андрея (Ухтомского) прошел 2-й Всероссийский съезд единоверцев, в работе к-рого приняли участие 216 делегатов. На съезде решались вопросы о единоверческих епископах и об отмене соборных клятв, об устройстве единоверческих учебных заведений, о печатном органе единоверцев и о работе Совета Всероссийских съездов правосл. старообрядцев. Были избраны делегаты на Поместный Собор и кандидаты на предполагавшиеся епископские кафедры. В 1917 г. в России насчитывалось ок. 600 единоверческих приходов, 9 муж. мон-рей, 9 жен. обителей, жен. монашеская община (учреждена в Твери в 1905) (Православные русские обители: Полное иллюстрированное описание. СПб., 1994 р. С. 449).

Постановление о Е. Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.

7(20) февр. 1918 г., во время 2-й сессии Поместного Собора, состоялось обсуждение доклада отдела Предсоборного совета по Е. и старообрядчеству об устроении Е. Докладчиками должны были выступить митр. Харьковский Антоний (Храповицкий) и прот. Симеон Шлеёв. Однако ввиду невозможности для митр. Антония, находившегося в Киеве, из-за военных действий прибыть в Москву 2-м докладчиком был избран Челябинский еп. Серафим (Александров) - давний оппонент прот. Симеона по вопросам о задачах Е. В ходе полемики был достигнут компромисс, и 22 февр. (7 марта) Собор принял постановление о Е., в к-ром единоверцы впервые были названы чадами единой святой соборной и апостольской Церкви, «кои с благословения Поместной Церкви при единстве веры и управления совершают церковные чинопоследования по богослужебным книгам, изданным при первых пяти Русских Патриархах, при строгом сохранении древнерусского бытового уклада». Собор постановил, что «единоверческие приходы входят в состав православных епархий и управляются по определению Собора или по поручению правящего архиерея особыми единоверческими епископами, зависимыми от епархиального архиерея» (по смыслу текста имеются в виду викарные епископы, которые, однако, нигде так не называются, поскольку против использования этого незнакомого древнерус. практике наименования категорически возражали единоверцы). Единоверческие епископы могут посещать как единоверческие, так и по поручению епархиального архиерея правосл. приходы и служить в них по общепринятому в правосл. Церкви чину. Кандидаты в единоверческие епископы должны избираться на собрании представителей единоверческого клира и мирян под председательством местного правящего архиерея, избранные единоверческие епископы поставляются правосл. и единоверческими архиереями. Собор подтвердил принцип выборности ставленников на все церковно- и священнослужительские должности у единоверцев, включая епископские, и постановил учредить единоверческие кафедры: Охтинскую в Петроградской епархии (местожительство епископа в Петрограде), Павловскую в Нижегородской епархии (местожительство епископа в с. Павлове), Саткинскую в Уфимской епархии (местожительство епископа в Воскресенском единоверческом мон-ре близ г. Златоуста) и Тюменскую в Тобольской епархии (местожительство епископа в Тюмени). В единоверческих церквах и обителях должно строго сохраняться древнее пение и древний чин службы. Единоверцам было предоставлено право собираться на епархиальные, окружные и всероссийские съезды. Переход единоверцев в правосл. приходы, равно как и православных в единоверческие приходы, совершается беспрепятственно. При единоверческих церквах и обителях, где окажется возможным, должны открываться начальные и высшего разряда, а также пастырские уч-ща для подготовки преподавателей в единоверческие учебные заведения и кандидатов в степени клира и для ознакомления с тем, как нужно вести борьбу с расколом.

Постановление Собора 1917-1918 гг., хотя и не отражало всех пожеланий единоверцев (в частности, не были сняты клятвы Соборов 1656, 1666-1667 гг.), явилось огромным шагом вперед в рус. церковной жизни. Большое влияние на принятие соборного решения оказало развитие отечественной историко-богословской науки, прежде всего трудов профессоров Н. Ф. Каптерева , Е. Е. Голубинского (МДА), Н. Д. Успенского (СПбДА), А. А. Дмитриевского (КДА) и др. Их исследования показали, что дониконовская рус. богослужебная практика имеет древние корни, а исправление богослужебных книг (против необходимости исправлений не возражали и ревнители церковной старины) в ходе книжной справы сер. XVII в. осуществлялось не по древним греч. текстам, а гл. обр. по юго-западнорус. книгам.

Е. в 1917-1970 гг.

Прот. Симеон Шлеёв, больше всех заботившийся о том, чтобы единоверцам были дарованы епископы, стал первым кандидатом на столичную Охтинскую кафедру. В нач. июня 1918 г. он был пострижен в иночество с именем Симон и возведен в сан архимандрита, 16 июня Патриарх Московский и всея России св. Тихон возглавил хиротонию Симона во епископа Охтинского. Первому единоверческому архиерею пришлось окормлять, конечно с ведома местных правящих архиереев, большинство единоверческих приходов России. В мае 1920 г. свт. Тихон направил еп. Симона в Уфу для временного управления местной правосл. епархией, 18 авг. 1921 г. еп. Симон мученически погиб.

Так же как и еп. Симон, почти все единоверческие епископы были биритуальными, поскольку в условиях гонений на Церковь им приходилось осуществлять управление и правосл. (неединоверческими) кафедрами. Вторым единоверческим архиереем стал Мстёрский еп. Амвросий (Сосновцев) во Владимирской епархии, хиротонисанный в 1918 г. В 1926 г. он был арестован, скончался в 1928 или в 1933 г. Его преемником был Иов (Рогожин) , в 1927 г. назначенный единоверческим епископом Мстёрским (епископскую хиротонию Иов (Рогожин) получил в 1920 как правосл. (неединоверческий) архиерей). 3-м по времени поставления единоверческим архиереем был Богородский еп. Никанор (Кудрявцев) в Московской епархии, хиротонисанный в 1920 или 1921 г. из настоятелей Никольского единоверческого мон-ря и скончавшийся в 1923 г. Единоверческий Керженский еп. Павел (Волков) в Нижегородской епархии был хиротонисан в 1922 г., он пытался объединить под своим управлением все российские единоверческие приходы. В 1929 г. архиерей находился в молитвенно-каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергием (Страгородским) . По данным митр. Мануила (Лемешевского) , Павел (Волков) снял с себя сан (Мануил . Русские иерархи, 1893-1965. Ч. 5. С. 290). 3 янв. 1923 г. во единоверческого епископа Саткинского в Уфимской епархии был хиротонисан Петр (Гасилов) . В февр. 1924 г. он был перемещен на неединоверческое Осинское вик-ство Пермской епархии, с 1934 г. являлся правящим епископом Сызранским. 27 янв. 1923 г. состоялась хиротония Иринея (Шульмина) во единоверческого епископа Кушвинского в Екатеринбургской епархии, хиротонию возглавил Уфимский архиеп. Андрей (Ухтомский). В нояб. того же года еп. Ириней был переведен на неединоверческое Мензелинское викариатство , позднее занимал ряд викарных и самостоятельных кафедр. По-видимому, последним каноническим единоверческим архиереем стал Саткинский еп. Вассиан (Веретенников) , хиротонисанный 20 сент. 1926 г. 5 мая 1931 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий письменно подтвердил, что еп. Вассиан находится в каноническом общении с Московской Патриархией. В середине 30-х гг. с титулом «епископ Саткинский и Керженский» Вассиан окормлял все оставшиеся российские единоверческие приходы, в 1936 г. был арестован, в 1937 г. расстрелян. 11 марта 1937 г. Патриарший Местоблюститель митр. Сергий постановил вслед. отсутствия (ареста) еп. Вассиана «управление единоверческими приходами в каждой епархии впредь до новых распоряжений передать местным архипастырям на общем основании» (Мазырин А., диак. К истории высшего управления Русской Православной Церкви в 1935-1937 гг. // XVI Ежегодная богосл. конф. ПСТГУ. М., 2006. Т. 1. С. 171).

Значительную роль в Е. в 20-х гг. XX в. играл архиеп. Уфимский и Мензелинский Андрей (Ухтомский), ревнитель церковного единства и воссоединения со старообрядцами. Являясь Уфимским архиереем, он в 1919 г. был избран единоверцами на Саткинскую кафедру, к-рую замещал одно время вместе с Уфимской. Распространенные в лит-ре сведения о якобы имевшем место переходе архиерея в старообрядчество опровергаются записками архиеп. Андрея (в форме письма митр. Сергию (Страгородскому)), в к-рых он убеждает адресата в желательности соединения со старообрядцами и категорически отрицает свое присоединение к ним (Андрей (Ухтомский), архиеп. История моего старообрядчества / Публ. и коммент.: А. В. Знатнов // Наш современник. 2007. № 1. С. 192-228). Архиеп. Андрей (Ухтомский) совершал тайные хиротонии епископов, в т. ч. единоверческих. Отдельные общины единоверцев-катакомбников (андреевцев и климентовцев) уцелели, хотя их число, равно как и число их членов, в лит-ре многократно преувеличивается.

В 20-30-х гг. почти все единоверческие общины, в к-рых не было ни одного случая присоединения к обновленчеству , были разгромлены. В 1922 г. власти закрыли оба московских единоверческих мон-ря (Никольский муж. и Всехсвятский жен.), в 1931 г. прекратилось богослужение в Троицком и Введенском московских единоверческих храмах. В 1927 г. была упразднена петроградская единоверческая община на Волковом кладбище, в 1932 г. закрыт Никольский единоверческий собор, старостой которого являлся акад. А. А. Ухтомский, брат архиеп. Андрея. В наст. время канонизированы священномученики-единоверцы Иоанн (Бороздин) , служивший в Никольской единоверческой ц. на Рогожском кладбище, и Петр (Озерецковский) , в последние годы жизни служивший в подмосковном с. Михайловская Слобода.

Е. в 1971-2007 гг.

В 1971 г. произошло событие, ставшее поворотным пунктом в отношении священноначалия к православно верующим людям, придерживающимся старых церковных обрядов, в особенности к тем из них, кто находится в лоне РПЦ, т. е. к единоверцам. Поместный Собор РПЦ, подтверждая постановления Временного Свящ. Синода от 23 апр. 1929 г.,после доклада Ленинградского и Новгородского митр. Никодима (Ротова) «Об отмене клятв на старые обряды» признал клятвенные запреты, наложенные Соборами 1656 и 1666-1667 гг. на древние рус. богослужебные обряды и на придерживающихся их, «яко не бывшие», засвидетельствовал спасительность старых рус. обрядов, отверг порицательные о них выражения и подтвердил православие рус. богослужебных книг, употреблявшихся до патриарха Никона. В деянии от 2 июня 1971 г. Собор утвердил равночестность старых и новых церковных обрядов. Реабилитация дониконовского богослужебного уклада была подтверждена на Поместном Соборе 1988 г.

Кирилла (Гундяева) с приветственным словом выступил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II . Первосвятитель дал высокую оценку учреждению Е., благодаря чему из церковного раскола «многие вернулись в дом отчий, стали возлюбленными чадами Матери-Церкви, наследниками ее благодатных даров». Святейший Патриарх особо подчеркнул, что «чадам Русской Православной Церкви нужно помнить, что древние церковные обряды составляют часть нашего общего духовно-исторического наследия, которое следует хранить как сугубую драгоценность в литургической сокровищнице Церкви» (цит. по: Православное единоверие в России. 2004. С. 12-16).

Результатом юбилейной конференции стало общее убеждение ее участников, среди которых было немало старообрядцев, что совр. Е. должно способствовать единению русского церковного народа. На конференции говорилось как о насущной задаче о разработке для единоверческих приходов новой концепции их бытия, отражающей необходимость интеграции в общецерковную жизнь, выполнение задач подлинной внутрицерковной реабилитации древнего богослужебного уклада и т. д. Существование внутри РПЦ обрядового многообразия должно свидетельствовать не о разобщенности церковного организма, но о способности ее членов «сохранять единство духа в союзе мира» (Еф 4. 1-3), о богатстве богослужебной практики и о глубине внутреннего потенциала Церкви. На конференции было решено впредь называть единоверческие приходы старообрядными приходами РПЦ, постепенно отказываясь от прежнего наименования, поскольку признание старого и исправленного обрядов «равночестными и равноспасительными» делает друг другу «единоверцами» всех чад РПЦ независимо от обряда. Новое словоупотребление становится особенно востребованным при появлении в РПЦ приходов не только с собственно единоверческой богослужебной традицией, к-рую они переняли от старообрядцев-поповцев, но и с более архаичным обрядом, включающим, напр., наонное знаменное пение и т. д.

Новым этапом в становлении старообрядных приходов РПЦ стало создание Архиерейским Собором 3-8 окт. 2004 г. при Отделе внешних церковных связей Московского Патриархата комиссии по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством под председательством Смоленского и Калининградского митр. Кирилла. В комиссию входят 8 архиереев, священнослужители, сотрудники синодальных учреждений РПЦ. В числе основных задач комиссии - координация служения старообрядных приходов РПЦ, выявление проблем их жизнедеятельности и выработка путей их разрешения, содействие участию старообрядных приходов в общецерковной жизни, помощь в издательской, образовательной, культурной и иной деятельности старообрядных приходов.

К нач. 2007 г. в Русской Православной Церкви насчитывалось ок. 20 старообрядных приходов (в 1990 - 3, в 2000 - 12), нек-рые из них находились в стадии формирования. Наиболее многолюдным и благоустроенным являлся приход при храме арх. Михаила в с. Михайловская Слобода Раменского р-на Московской обл. Кроме того, существуют храмы, где наряду с общеупотребительным обрядом богослужения по просьбам местных старообрядцев используется и старый обряд. Растет число приходов, полностью или частично использующих в богослужении древнее знаменное пение. Крупный и хорошо благоустроенный старообрядный приход имеется в Русской православной Церкви за границей (г. Эри (Ири), шт. Пенсильвания, США), образовавшийся в результате перехода в РПЦЗ поморской (см. Поморское согласие) старообрядческой общины (1983), приход окормляется старообрядным Ирийским еп. Даниилом (Александровым) (см. Ирийское вик-ство). В 2007 г. по благословению Патриарха Алексия II при московском Покровском храме в Рубцове был создан Патриарший центр древнерус. богослужебной традиции, призванный стать практической опорой для деятельности комиссии по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством.

Ист.: Филарет (Дроздов), митр. Изъяснение о проклятии, положенном от Собора 1667 г. // ПрТСО. 1855. Ч. 14. С. 24-30; Письма митр. Платона // ПО. 1869. Авг. С. 33-48; Филиппов Т. И. Современные церковные вопросы. СПб., 1882; Журналы и протоколы заседаний Высочайше учрежденного Предсоборного Присутствия: В 4 т. СПб., 1906. Т. 2. С. 216-387; Труды Московского единоверческого съезда. М., 1910; Устав единоверческого братства при Никольской в Николаевской ул. г. Санкт-Петербурга церкви. СПб., 1910; 1-й Всероссийский съезд правосл. старообрядцев (единоверцев): [Мат-лы]. СПб., 1912; Запись (отчет) о деятельности с.-петербургского единоверческого братства при Никольской единоверческой в Николаевской ул. г. С.-Петербурга церкви за 1912/13 г. СПб., 1913; 2-й Всероссийский съезд правосл. старообрядцев (единоверцев) в Н. Новгороде 23-28 июля 1917 г.: [Мат-лы]. Пг., 1917; Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви. 1917-1918 гг. М., 1918, 1994р. Вып. 2. С. 3-5; Вып. 6. С. 13-135; Вып. 7. С. 78-100, 164-165; Поместный Собор Русской Православной Церкви, 30 мая - 2 июня 1971 г.: Док-ты, мат-лы, хроника. М., 1972. С. 129-131; Поместный Собор Русской Православной Церкви: Мат-лы. М., 1990. С. 59-60.

Лит.: М. С-й. Исторический очерк единоверия. СПб., 1867; Заметки к раскольническим толкам о единоверческой церкви. Каз., 1874; Звездинский М. И. Взгляд Филарета, митр. Московского, на единоверие и его отношение к нему. М., 1900; Чельцов М., свящ. Единоверие за время столетнего существования его в Русской Церкви, 27 окт. 1800 - 27 окт. 1900 г.: (Очерки из истории единоверия). СПб., 1900; Шлеёв С., свящ. Единоверие и его столетнее организованное существование в Русской Церкви. СПб., 1901; он же. К вопросу: какой епископ нужен единоверию? СПб., 1905; он же. Единоверие в своем внутреннем развитии: (В разъяснение его малораспространенности среди старообрядцев). СПб., 1910. М., 20042; Смирнов П. С. Единоверие // ПБЭ. Т. 5. Стб. 297-313; Лебедев Е. Е. Очерк по истории и статистике единоверия с обзором существующих о нем мнений и приложениями. М., 1904; Митрофан (Абрамов), инок. Единоверие и его значение. Почаев, 1906; Миролюбов И. И. Единоверие: церковно-исторический феномен или актуальная проблема современности? // ЦиВр. 2001. № 2 (15). С. 101-115; Михайлов С. С. Современное единоверие в Московской обл. // Ист. вестн. 2001. № 2/3. С. 303-308; Православное единоверие в России: [Сб. ст. и мат-лов] / Сост.: П. Чубаров и В. Н. Павлов. СПб., 2004; Зимина Н. П. Путь на Голгофу: Жизнеописание сщмч. Симона, епископа Охтенского. М., 2005. 2 т.; Павлова О. А. Единоверие в контексте правительственной и церк. политики России в XVIII - нач. XX в.: АКД. Н. Новг., 2007.

Свящ. Иоанн Миролюбов,свящ. Евгений Саранча

В 1800 году, спустя 150 лет после великого раскола Русской Церкви, митрополитом Московским Платоном (Левшиным) и императором Павлом I были учреждены Правила Единоверия. Согласно им числившихся в расколе старообрядцев принимали в общение с Церковью и поставляли священников по старым книгам. Богослужения и все обряды единоверцы могли совершать по древним книгам, сохраняя свой уклад сообразно со своими традициями. Данное постановление, первыми «испытателями» которого стали старообрядцы Стародубья, положило официальное начало врачеванию тяжелой раны раскола и восстановлению исторической справедливости в отношении русского церковного предания.

Почему случился раскол в XVII веке?

Сторонники реформ патриарха Никона и царя Алексея Михайлович Романова сегодня утверждают, что изменения были необходимы: богослужебные книги содержали огромное количество ошибок, обряд отличался от современного тому периоду греческого, а вера плотно переплелась с русским язычеством. Противники разумно отвечают, что «книжная справа» вместо работы над орфографией затронула изменение смысла текстов (самое знаменитое – изменение некоторых моментов в Символе веры), хранимый на Руси обряд был калькой с переданного византийцами еще в 988 году (о чем свидетельствовали и сами приезжавшие до реформы в Москву греки), язычество же как было, так и осталось в сознании отдельных народных групп, и борьба с ним требовала не реформ, а дотошной работы проповедников. Более того, реформа вылилась в разрушение и многовекового размеренного богослужебного образа жизни, и изменением ряда чинопоследований, и даже в жестокое преследование несогласных, что было чаще всего неоправданным. Человек мог отправиться на каторгу сроком в 10 лет за наличие в доме крошечной литой иконы – абсолютно каноничной с точки зрения богословия, но неприемлемой с позиций «реформаторов». В ходе реформы же сам патриарх Никон был низложен с патриаршего престола и отправлен в «вечную» ссылку.

Так появились старообрядцы – последователи «святой старины». Большое их количество и отсутствие единого центра сыграло свою роль: появилось огромное количество «согласий» (объединений в соответствии с религиозным мировоззрением в новых условиях). К сожалению, некоторая часть, оставленная без попечения пастырей, выродилась в сектантские объединения. Таковых, правда, было меньшинство.

Старообрядцы были самыми настоящими христианами, веровавшими в Пресвятую Троицу, но не смирившимися с жестокой реформой. Долгое время среди согласий жила надежда на обретение трехчинной иерархии. Снаряжались экспедиции на христианский Восток в поисках епископов. В некоторых случаях старообрядцы принимали «беглых» попов из официальной Церкви. Однако своего архиерея им предстояло ждать еще очень долго.

Учреждение Единоверия. Единоверие в XIX и XX веках

Случаи поставления для старообрядцев священников от Синодальной Церкви известны задолго до 1800 года. Инок Никодим, озабоченный восстановлением трехчинной иерархии, во второй половине XVIII века подал прошение в Синод. Этот момент можно считать точкой, которая завела механизм по учреждению Единоверия. В 1799 году московские старообрядцы подают митрополиту Платону прошение о даровании им единомысленных священников. Владыка, составив на основании прошения Правила Единоверия, подал их императору Павлу I. 27 октября 1800 года вышел подписанный государем указ с 16 пунктами. Согласно им, Синод снимал клятвы со старообрядцев, переходящих из раскола в единоверие, рукополагал для таковых приходов священников по старопечатным книгам, дозволял им совершать богослужения, обряды и таинства в соответствии с дораскольными чинами и жить согласно «древнерусскому укладу». Однако прихожанам Синодальной Церкви строго-настрого запрещалось посещать подобные приходы и примыкать к ним. Причащаться от единоверческого батюшки – только в случае неминуемой смерти.

Конечно, некоторый «униатский» подход в отношении старообрядцев в ту пору имел место быть. Более того, к сожалению, государство вновь вмешивается в духовные дела, и в царствование Николая I старообрядцы подвергаются гонениям. На этой волне их храмы и молельни силой переиначиваются в единоверческие. Такую позицию не одобряли ни сами старообрядцы, ни те из них, кто по зову души соединился с Церковью посредством Единоверия. Весь XIX век можно назвать периодом непростого становления Единоверия и борьбы за свои права. Поборники церковной старины стремились и к отмене клятв Соборов 1666–1667 года, и к получению равных прав с общеправославным большинством, и к поставлению своих епископов. Всем этим чаяниям предстояло сбыться.

Симеон Шлеев, происходивший из семьи старообрядцев спасового согласия и присоединившийся к Единоверию в 1876 году, стал настоящим революционером на ниве врачевания раскола. Приняв священство, отец Симеон активно занимался апологетикой старого обряда и необходимости соединения всех отпавших чад с Церковью. Он издавал журнал «Правда Православия», тем самым выступив объединителем разрозненных по Империи единоверческих приходов. Батюшка полемизировал и с синодальными миссионерами, и со старообрядцами разных согласий. Именно ему в заслугу можно поставить и первый Съезд православных старообрядцев (единоверцев) в 1912 году в Петербурге, сильно централизовавших движение ревнителей церковной старины. В 1918 году отец Симеон становится епископом Симоном Охтенским – первым в истории единоверческим епископом. Вслед за ним происходят одна за другой хиротонии архиереев. Граница между православными и единоверческими приходами в плане преград – стерта окончательно. Сторонники консервативных идей пополняют ряды единоверцев. Кажется, сделан серьезный шаг к преодолению раскола.

Надо сказать, что перед революцией в Российской Империи существовало 600 единоверческих приходов и около 20 монастырей. В 1905 году двусторонне обсуждалась даже возможность объединения с крупнейшей старообрядческой поповской (приемлющей священство) иерархией – Белокриницкой.

Революция и последовавшие за ней гонения сломали многие планы единоверцев. В 1937 году был арестован последний единоверческий епископ Вассиан (Веретенников). Указом митрополита Сергия (Страгородского) единоверческие приходы переходили в управление епархиальных архиереев. Надо сказать, что в 1929 году патриаршим Синодом были сняты и клятвы на старые обряды Соборов 1666–1667 года. Решение было подтверждено на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1971 году.

Большинство единоверческих церквей было уничтожено или закрыто в советское время. Общины переходили на домашнее богослужение, опасаясь гонений. Священников репрессировали. К закату советской эпохи на территории СССР известно лишь о трех сохранившихся приходах: в Горьковской и Кировоградской областях, а также в Латвии.

Единоверие в наши дни

После падения СССР духовная жизнь на его просторах начала возрождаться. Исключение не составили и единоверцы. По всей России постепенно начали открываться приходы. Стоит отметить, что среди людей, живо заинтересовавшихся Единоверием, далеко не всегда были потомственные единоверцы или старообрядцы. Скорее, это был зов души людей ищущих и образованных. И сегодня единоверческие приходы далеко не всегда состоят из потомственных старообрядцев. Хотя определенную и довольно важную роль они играют. Видными деятелями Единоверия, перешедшими из тех или иных старообрядческих согласий, стали священники, головщики (руководители церковных хоров), ученые-исследователи и общественные деятели. 4 июня 1999 года Священный Синод Русской Церкви принял определение, в котором призвал епархиальных архиереев и духовенство учитывать в практической деятельности общецерковные решения, отменяющие клятвы на старые обряды. На Архиерейском Соборе РПЦ 2017 года патриарх Кирилл подчеркнул, что «необходимо сохранять многовековое церковное предание», говоря о деятельности единоверческих приходов и их богословских центрах. Глава Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Иларион (Алфеев) регулярно совершает богослужения старым чином и осуществляет руководство комиссии по взаимодействию со старообрядчеством. Однако несмотря на соборные постановления и явную поддержку со стороны патриарха и представителей Синода, в епархиях состояние единоверческих приходов и отношение к ним бывает зачастую очень разным. Попробуем рассмотреть основные проблемы, их причины и важные пути их решения.

Единоверие в XXI веке: проблемы, пути решения и перспективы

Революция 1917 года бросила нашу страну в духовную бездну. Последствия этого падения еще очень долго будут аукаться нашему народу во всех сферах жизни. В церковной среде невежество, которое до сих пор не изжито, не обходит стороной и Единоверия. И вот почему.

На рубеже XVIII–XIX веков (и много позже) старообрядцы составляли довольно значительный процент от общего населения империи. Более того, можно сказать, что старообрядчество и великороссийский народ были явлением фактически неразделимым. Помните, у Лескова в рассказе «Христос в гостях у мужика» повествователь называет свою веру «русской», имея в виду старообрядчество? Именно так это и было в те времена. Ввиду своей многочисленности и активности старообрядцы даже под гнетом «санкций» и при ущемлении в правах все равно имели огромное религиозное и культурное влияние на население страны. Синод и правительство, конечно же, не в последнюю очередь пытались добиться какого-то контроля над старообрядцами, с одной стороны, с другой – желание уврачевать раскол по зову души играло не последнюю роль. В 1800 году учрежденное Единоверие воспринималось чем-то вроде унии. Подобная позиция духовенства, естественно, серьезно пропитала всю духовную литературу и публицистику тех лет.

Поскольку единоверцы в принципе и в сознании большинства – те же старообрядцы, это сформировало отношение к ним. Правда, в первую очередь среди духовенства. Народ же всегда уважал старообрядцев за ревность в вере, христианскую жизнь, порядочность, честность и трудолюбие. Не в силах победить принципиальность старообрядцев, синодальные миссионеры идут на чудовищные хитрости (что позже и осудил патриарх Алексий II). Например, полемическая литература, в том числе и семинарская, была зачастую построена на подлоге и выдумывании фактов. Естественно, в сознании молодых пастырей, которые позже вели достойную священническую мысль, при всем при этом складывался не самый позитивный образ старообрядцев.

Вторым пунктом такового отношения можно было бы назвать обрядоверие русского народа, которое никуда ни ушло после реформы. Надо отметить, что в трепетном отношении к обряду нет ничего дурного, если в иерархии церковных ценностей он занимает свою позицию, не затмевая главный принцип Христовой любви. Оттого даже среди современных старообрядцев, людей, казалось бы, воцерковленных, можно встретить довольно невежественное отношение к Единоверию. Не в последнюю очередь проблема и в элементарном отсутствии этих знаний у духовенства.

Создается очень интересная ситуация: Единоверие разрешено, но на местах отношение к нему очень разное. Многое зависит от правящего архиерея и степени его просвещенности в вопросе. Если разбирается – приход возникает и постепенно развивается. Нет – община может очень долго существовать на птичьих правах «религиозной группы».

Раскол стал настолько серьезным явлением в русской религиозной жизни, что слово «старообрядцы» неминуемо ассоциируется с «другой Церковью». И у простых мирян (да и священников) наступает самый натуральный «когнитивный диссонанс», когда ты им с самого начала, от раскола до наших дней, описываешь историю старообрядцев, пожелавших при сохранении своих порядков сохранить единство с Церковью.

«Старый обряд – это поверенный веками инструмент спасения, основательная христианская духовная практика»

Ценность «многовекового русского церковного предания» в наши дни крайне велика. С одной стороны, старый обряд – это поверенный веками «инструмент» спасения, основательная христианская духовная практика. В центре жизни христиан-старообрядцев вера, поэтому значительную часть времени они стараются посвятить богослужению. Практика древнего обряда сохранила и опыт богослужения мирским чином – в случае отсутствия священника весь богослужебный круг совершается мирянами. Это очень благотворно влияет на духовную жизнь прихода, организует его, повышает грамотность и ответственность прихожан. Внимательное отношение к чтению, пение по крюкам, особая храмовая эстетика, иконы «рублевского канона», специальная богослужебная одежда – всё это создает прекрасную атмосферу для встречи с Богом в молитве и правильном настрое.

Надо сказать, что привычка воцерковлять пространство вокруг себя, присущая русскому человеку с давних времен, у единоверцев сохранилась. К внешнему виду, убранству жилища относятся очень серьезно, в том числе и потому, что это может стать элементом безмолвной проповеди. На Руси был очень глубокий подход к окружавшей действительности: обстановка либо дисциплинирует, либо развращает.

Старообрядная традиция сегодня нужна Церкви. Ведь никого же не смущает появление храмов и монастырей «афонской традиции». Почему не имеет права жить «традиция Сергия Радонежского»? Поэтому сегодня очень важно подумать о том, как благодатный опыт предков на пути к Богу сохранить и принять на вооружение в духовной жизни, найти ту Святую Русь, которая никуда и не делась, на самом деле.

Старообрядных приходов в мире сегодня около 50. Единоверцы есть даже в США. Старообрядцев – чад Русской Церкви, пребывающих с ней в многовековом разделении – по-прежнему немало. Приходы единоверцев, при правильной организации и правильной позиции церковных властей, помогут вернуть многих старообрядцев в Церковь. А для тех, кто желает соприкоснуться с наследием Древней Руси – единоверческие храмы открыты всегда. Это ведь такие же православные христиане.

Сегодня необходима более звучная поддержка священноначалия в отношении единоверческих приходов. Существует Патриарший Центр древнерусской богослужебной традиции, начали появляться епархиальные аналоги. Подобные образования необходимо открывать в каждой митрополии Русской Церкви. На базе центров необходимо организовывать (как это уже реализуется в существующих учреждениях) просветительские курсы, обучение уставу, пению и чтению, истории, а также знакомить учащихся с древнерусскими церковными текстами, которые, увы, сегодня не рассматриваются православным большинством как серьезный источник христианской мудрости. Специалисты центра также могут положительно повлиять на подготовку епархиальных катехизаторов и всех учащихся образовательных курсов епархии. Необходимо доносить до всех слушателей сущность Единоверия и обучать их особенностям миссионерской работы со старообрядцами.

Говоря об образовании, надо сказать, что единоверцы «созрели» до уровня открытия собственного духовного училища (в перспективе – семинарии). В свою очередь, в каждом духовном учреждении Русской Православной Церкви необходимо разработать более внятный и честный спецкурс, посвященный истории раскола, старообрядчеству, а главное, Единоверию. Это очень серьезно повлияет и на отношение, и на дальнейшее развитие течения ревнителей церковной старины.

В каждой епархии необходимо открыть один единоверческий приход. И если никто не пробивается снизу, как это всегда и бывает – открыть приход сначала номинально, на бумаге, сообщив об этом в открытом пространстве. Убежден, люди появятся. А епархия получит в духовную сокровищницу жемчужину.

Конечно, единоверцам требуются свои единомысленные епископы, как это и было сделано Поместным Собором 100 лет назад. Человек, понимающий проблемы и нужды подобных приходов, снял бы ответственность (а иногда и лишнюю головную боль) с епархиального архиерея. И стал бы катализатором расцвета Единоверия в Церкви.

Важно подумать об открытии единоверческих монастырей. Какая глубокая это традиция – монастырский опыт Древней Руси со всеми правилами и атрибутами! Кстати, женский единоверческий монастырь не так давно появился в городе Верещагино Пермского края.

Единоверие – это невидимый мостик между современной Церковью и ее древнерусской предшественницей. Сохранив эту невидимую связь, эту богатую традицию, мы сохраняем опыт предков, для которых Царство Небесное было не «вторым этажом» или чем-то далеким, а реальностью, в которой они пытались приближаться каждый день. В XX веке наш народ совершил достаточно ошибок, чтобы сделать серьезные выводы. В первую очередь – духовные.

Вконтакте