История православной церкви 15 век. Характеристика положения церкви в xv-xvii вв

Православная русская церковь в XIII-первой половине XV века

Итак, дорогие друзья, мы начинаем следующий этап истории русской церкви и в сущности неотделимый от него этап развития русского общества. Это то, что называется в русской истории татаро-монгольским игом. Этот период охватывает, если говорить формально, с момента сражений Батыева войска на реке Сити, это 1238 год, до знаменитого стояние на Угре 1470 год.

Это большой период и он ознаменован целым рядом очень важных явлений, во многом, конечно, не во всем, предопределившим будущее развитие Руси.

Во-первых, само нашествие. Иногда у нас складывается представление, что это нашествие было чем-то совершенно неотвратимым как гигантское наводнение, и отразить его, защититься не было никакой возможности. Между тем, это иллюзия. Войско, которое с Батыем пришло на Русь в 1237 году сначала в Рязань, потом во Владимир, это было 300-тысячное войско, в основном сформированное кыпчакскими племенами с монголами в виде руководителей. И если учесть, что уже когда монголы завоевали Русь, они создали свою административную систему, которая имела одну цель - забор воинов-мужчин в армию. Для всей монгольской империи было единое деление на территории, с которых можно было взять 10 тысяч воинов, тьму. Русь была разделена на 43 тьмы. Русь имела воинский побор 430 тысяч мужчин, которые могли держать оружие. Не факт, что эти люди всегда набирались, скорей всего не всегда и почти никогда, потому что люди уклонялись от воинского побора. Но важно то, что монголы уже после завоевания Руси, после того, как значительная часть людей погибла из воинов и из мирных жителей во время нашествия, тем не менее, могли представить, что Русь может дать 430 тысяч воинов обычным набором, 1 к 10 от мужчин. Мы понимаем, что в чрезвычайной ситуации русская земля могла бы выставить армию с набором 1 к 5 от мужчин была бы равна 1 млн. человек. Это намного больше армии, которая пришла с Батыем. Не забудем, что хотя татарское войско было прекрасно экипировано и воински оснащено, и русское войско было прекрасно экипировано и прекрасно воински оснащено. Если вы даже посмотрите на архитектуру предмонгольского времени, вы увидите, что это в основном провинциальные реплики романской архитектуры запада. И русское войско, русские дружины строились по принципу западного рыцарского войска, это были закованные в латы воины с тяжелым оружием. Так что они могли постоять за себя. Надо сказать, что немного позже князь Даниил Галицкий в 1256 году разгромил татарское войско. Но потом, поскольку он был один, он был вынужден признать их власть. Но в этом не было ничего невероятного.

Почему же Русь проиграла? И так страшно проиграла. По той самой причине, на которой мы окончили прошлую лекцию. Это была причина духовная, не военная или геостратегическая. Это невероятная раздробленность и расколотость русской земли, борьба князей друг с другом, полное забвение в среде княжеской и гражданского населения тех христианских церковных норм единства, братолюбия, жертвенности, которые, как вы помните, утверждались образами Бориса и Глеба на Руси, но которые не реализовались полностью.

И вот теперь первый князь рязанский, на которого пришли татары, призывает великого князя Владимирского Юрия и князей черниговских, братьев, помочь ему. Князь Владимирский вообще, обиженный по ряду причин, было за что, не приходит на помощь, князья черниговские присылают небольшую дружину и медлят: когда они пришли, уже все было кончено. И естественно татарское войско уничтожает, громит рязанскую землю, которая была с ними один на один. Потом точно так же Владимирская земля. Князь Юрий Владимирский, который сейчас канонизирован, причислен к лику святых, во главе своего войска выходит против татар и дает им сражение на реке Сить. Но его собственный племянник Александр Невский не приходит из Новгорода на помощь. Он остается в Новгороде в это время. После гибели князя Юрия отец Александра занимает Владимирский престол. Владимирские войска после тяжелой кровопролитной битвы проигрывают. Большие города Владимир, Рязань завоевываются, мирные жители пытаются сопротивляться, но не могут. В следующем году завоевываются Киев, южные княжества. И так вся земля русская оказывается во власти татар не по причине несоразмерности мощи, а по причине полной нравственной раздробленности, хотя это одна семья, все князья Рюриковичи, близкие родственники, противопоставленные железной дисциплине монгол. Эта дисциплина тоже рухнет, но примерно через полсотни лет.

Это завоевание имеет три исключения. Первое исключение, это Новгород и Псков. Татарские войска после разгрома Владимира пошли дальше, дошли до Торжка, сожгли Торжок, а потом в районе, который назван Игнач Крест, это в районе Селигера или Валдая, остановились и развернулись назад. Очень не исключено, хотя это не зафиксировано ни одним документом, что князь Александр Ярославович договорился заранее с татарами, что он не идет на помощь дяде, а они не громят его вотчину. Князь Александр к тому времени уже два года князь Новгородский.

Второе исключение - это Литва, которая в это время тоже организуется, отдельные литовские племена, еще языческие, начинают собираться вокруг князя Миндовга, и сам князь принимает католическую веру, крестится западным обрядом. Литовцы отражают татар, правда, там идут небольшие отряды, и там болота, но они отражают татар - татары в Литву не идут. Батыево войско идет южнее, идет через Польшу и Чехию в Австрию, но там происходит таинственная, тоже не совсем понятная вещь. Венгрию они завоевывают, подходят к стенам Вены и у Клостенойбурга останавливаются, стоят и поворачивают назад в Степь. Формально понятно почему. Начинаются распри за великий престол главы монголов, великого хана, и Батый спешит в Каракорум. Это понятно. Но он мог оставить гарнизоны, как он это сделал на Руси, он же не эвакуировал Русь. А Венгрию он эвакуирует и дальше не идет. По всей видимости, только перспектива сражения с армией всей католической Европы и императора, а в то время Папа Иннокентий IV созывает всех на защиту от монголов, сама эта перспектива столь была неблагоприятна для Батыя, что он решил из католической части Европы уйти полностью. Поэтому он правит Венгрией один год, а венгерский король бежит на острова Адриатического моря, а теперь он без всяких крупных сражений, сражения были, когда он победил короля Венгрии, без сражений уходит - католический мир освобожден. Ничего подобного не происходит с Русью.

Наконец, Даниил Галицкий. Это третий пример. Галицкое княжество, тоже управлявшееся Рюриковичами, находившееся на самом западе, юго-западе русских земель, в прямом теснейшем контакте с западными государствами, Польшей, Венгрией в первую очередь. Даниил Галицкий решается принять западный обряд, чтобы и ему помогли императорские войска, у него не хватает своих войск. Он говорит о том, что готов это сделать. Не дожидаясь даже его крещения, Иннокентий IV посылает ему корону. Даниил становится королем Волынским и Галицким, но вспомогательные войска не посылает. И народ, и епископы категорически отказываются переходить в западный обряд и, в общем-то, Даниил сам тоже не переходит в конечном итоге и подчиняется татарам.

Вот такой расклад на Руси.

Что означало татарское завоевание? Татарское завоевание означало огромное изменение всей жизни. Первое , почти полное уничтожение ведущего слоя русской земли, культурного народа. Этот слой был или уничтожен физически. Погибли рыцари на поле боя, погибли горожане во время захвата городов. Или был уведен в полон, потому что талантливых инженеров, строителей, ремесленников, врачей татары очень ценили. И если их обнаруживали, уводили в Каракорум, во внутреннюю Монголию, где они им служили и неплохо жили, но для Руси они были навсегда потеряны.

Второе это исчезновение городской культуры. Русь предмонгольская была городской страной, где крупные и небольшие города образовывали культурную и политическую сеть. Теперь все города были сожжены и разорены, кроме двух исключений - Новгород и Псков на севере и достаточно отсталый кусок, прилегающий к Литовскому государству, это нынешняя Белоруссия, Полоцк, Брест, Гродно, то, что называли Чернороссией. Они тут же оказываются под протекторатом Миндовга, и на этой территории начинает формироваться исключительно интересный феномен литовского государства. А во всей остальной Руси города уничтожены, осталось сельское население. Даже те горожане, которые остались, бегут в леса. Сохранились описания того времени у летописцев. Суздальский летописец под 1239 годом пишет: «Тогда же бе пополох зол по всей земли, и сам не ведеху, где кто бежит. Если появится где хоть один татарин, то многие наши не смеют ему противиться, а если из две или трое, то многие русские бросая жен и детей обращаются в бегство». Понятно, что бегут в леса, где можно спрятаться. Особенно печальна участь самых богатых южных княжеств, которые находятся в лесостепной и степной полосе. Там некуда спрятаться, они разорены полностью, и в отличие от остальной Руси (это Киев, Переяславль, значительная часть Галицких земель) они просто включены в татарское государство без всяких князей, и там пасутся кони татарские. Куда деваться народу? Он разорен, сельское хозяйство невозможно. Бегут на северо-восток, в леса, спасаются.

Третье . Полностью прекратилась торговля. Нечем торговать больше, ремесла нет, города разорены, вся земля обложена десятиной доходов, в основном это сельские доходы, то, что дает земля. И уже больше нечем торговать, отдав десятину главное выжить. Начинается борьба за выживание. Самое тяжкое, что может быть, культура всегда умирает, когда борьба за выживание. Потому что когда человек думает, чем ему прокормить себя и детей, ему не до высоких творений. И действительно, на Руси прекращается практически летописание, прекращается полностью каменное строительство, за исключением незавоёванных земель.

Четвертое . Рекрутский набор, о котором я уже упомянул. Молодых мужчин постоянно забирают в Орду. Одного из мужчин от младенца до старца. Понятно, что ни младенец, ни старец в Орде не нужен, значит, берут молодых мужчин. Огромная нехватка людей.

Пятое . Князья теперь подвластны Орде. Раньше как строилась после Владимира система организации жизни: городское вече, князь Рюрикович, он фактически вождь предводитель, а при нем существует вече, которое решает, какой князь люб, какой не люб, какие деньги давать, какие не давать. Народное собрание и княжеская власть, которые находятся в каком-то балансе. Теперь над всем этим появился царь ордынский, или как называют его наши летописи, поганый царь ордынский. Но слово поганый не имеет негативного значения, за него молятся в церквах как за поганого царя ордынского. Слово поганый, paganus, язычник, неверный царь ордынский, не христианин. Это теперь для нас слова поганец и поганка имеют другое значение. Теперь этот царь требует себе повиновения князей. Через князей, которых он ставит, он им дает ярлыки, право на княжение. Он от них требует двух вещей: политической покорности, вплоть до того, чтобы их руками собственных братьев, которые выступают против татар, казнить и разорять; и дани. Сначала дань собирают татары, потом сбор дани переходит князьям. В любом случае и для первой, и для второй роли никакое вече не нужно, оно только мешает. Вечно какое-то свободолюбие, какая-то защита народа. Поэтому вече перестает собираться, постепенно отмирают повсюду на той территории, которая прямо подчинена татарам. На севере, в Новгороде и Пскове, и на западе, в Чернороссии, они естественно сохраняются.

Следующее . Граждане городов, мужи-вечники, как их называет новгородская летопись, превращаются в данников.

Следующий момент связан с крестьянством. Крестьяне, которые бегут с юга на север, желают продолжать делать то единственное, что они умеют делать - возделывать землю. Они оказываются в новой ситуации. Там на юге земля была их, это была вервь, земля общины, кое-где было единоличное владение землей, но это была частная собственность, так признается в киевских законах, они платили налог. Теперь у них нет никакой собственности, они приходят на север, где земля у князя, земля пустая, потому что значительная часть земледельцев севера погибла или взята в плен. Значит, землю можно давать, но это не их земля, они арендаторы на новой землей. Более того, они прибежали без скота, без орудий, им всё дает князь. Денег нет, всё дают натурой. Поэтому они арендаторы, связанные зависимостью с князем. Земли другие, это не черноземье, а суглинок, который дает намного меньший урожай. Таким образом, они попадают в экономическую зависимость. Соответственно они становятся зависимым населением, из которого потом вырастет крепостная зависимость. При этом и своим воинам дружинникам князь не может платить серебра, он им дает тяглые сёла. Слово село для нас имеет понятие деревня, но на самом деле, если вы вдумаетесь в этимологию слова село, оно связано со словом селиться, жить. От дает им людей на земле и помещает их на землю, где люди будут служить на него. Так возникает прототип будущего, от слова помещать на землю, помещичьего хозяйства.

Кроме того , очень важный, редко учитываемый момент, это десятина в женщинах. Монголы требовали десятины во всем, в женщинах тоже. И понятно зачем. Не только для гаремов, огромное собственное войско, одни мужчины. Понятно, нужны женщины, чтобы мужчины чувствовали себя более комфортно. Конечно, никто не хочет отдавать своих дочерей и жен, значит их прячут. Часть женщин тоже выводится, население тоже обескровливается. Но женщин прячут в теремах. Если женщина в Киевской Руси вела публичную жизнь в хорошем смысле этого слова, была общественным существом, то теперь она заперта в тереме, она во многом становится невольницей мужчины. А мужчины, живя без женщин в публичной жизни, дичают и грубеют. Быстро происходит огрубение нравов на Руси.

Наконец , что для нас имеет самое прямое значение, это Православная Церковь. Монголы сначала относились совершенно равнодушно к Православной церкви. Они грабили, когда завоевывали, убивали, не глядя, и священников, и епископов, и монахов. Мнение некоторых наших ученых, например, Карташева, что монголы с самого начала очень благоговели перед Русской церковью, неправильно. Ничего они не благоговели. Разоренные, сожженные, ограбленные храмы - прекрасное свидетельство повсюду. Но монголы были опытными политиками. Они прекрасно видели, что на Западе именно католическая церковь объединила разноплеменный запад вместе, и пришлось убираться вон. Поэтому надо было отделить Русь от Запада религиозной стеной. Сделать так, чтобы русские никогда не могли считать западную церковь своими братьями. А не забудем, что время было такое, что все было еще очень не ясно. Мы все знаем время великой схизмы, но это мы знаем. Никто не считал в Европе, что церковь раскололась надвое. Это был какой-то конфликт среди высшего духовенства, между Папой и К-польским патриархом. Мир продолжал считать себя единым христианским миром. И тому доказательство, в том числе и энтузиазм, с которым в Европе собирались крестоносцы для того, чтобы освобождать Византию. Но когда крестоносцы в 1204 году совсем не из религиозного рвения, а из жадности, завоевали Константинополь, совершенно как татары оскорбили святыни, разорили духовенство, религиозные чувства греческого народа, тогда произошел раскол, вот тогда на самом деле схизма началась с начала 13 века, а не в 11 веке, реальная, в сознании людей.

Но ей было тогда несколько десятилетий, и до таких медвежьих углов как Русь она доходила в очень ослабленном состоянии. Следовательно, для монголов было важно, чтобы Русь усугубила эту разделённость, а не преодолела её. Для этого были основания. Римская церковь не дремала, она постоянно предлагает и грекам, и русским, известны предложения римских легатов Александру Невскому воссоединиться с римской церковью, обещают помощь, обещают владимирскую корону, власть над русской землей и независимость от татар. И я думаю, это не пустые обещания. В 51-м году к Александру Невскому приезжают два епископа, посланника Римского Папы, с этим предложением. Есть постоянная борьба. Что делают татары? Они освобождают русскую церковь от налогов вообще, от всех десятин, до этого всё было. И ставит русскую церковь в привилегированное положение - это происходит в 1270 - с одним условием: никаких контактов с западной церковью. С тех пор в русских церквах начинают молиться о здравии поганого царя ордынского и при этом проклинают латынское богомерзкое служение.

Происходит это разделение, оно очень выгодно татарам. Что это означает практически? Культурная связь с Западом, существовавшая до половины 13 века, несмотря на все эти схизмы, полностью прекращается. Это очень важный момент.

Сейчас евразийцы любят говорить, что Русь раскрылась Востоку. Никому она не открылась. Хан Узбек, который правил в 1313–1341 годах, принимает ислам в качестве государственной религии Орды. Соответственно ислам Русь уже не принимает, поэтому Русь закрыта и для ислама восточного, он чужой, и для запада, который еще более чужой, как ни странно, вроде это христиане, и не забудем, что большинство северных монархов Европы довольно близкие родственники русских князей.

И наконец, последнее последствие, которое имеет и духовное, и светское значение. Это комплекс раба, который, к сожалению, все больше распространяется на Руси и даже приветствуется в летописях, потому что, чтобы выжить и заслужить покойную жизнь, надо лицемерить, надо показывать любовь и дружелюбие к завоевателям, иначе плохо будет, а завоевателя ты естественно ненавидишь. Если ты имеешь какую-то власть, то эту власть татары требуют употреблять, чтобы собирать им дань и налоги. Ты долен из своих собственных братьев и сестер выдавливать последнюю копейку, отношение к низшим как к рабам, и при этом отдавать всё это татарам и кланяться им. Это больное отношение, которое у нас в современной поговорке «я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак». Вот это оттуда происходит.

Было ли воспринято татарское завоевание как раз и навсегда данность? Конечно, нет. Оно было осмыслено в летописях сразу же как наказание за грехи самих русских людей. Все плачи о погибели русской земли, а это замечательные произведения русской литературы, в них рефрен, мы не уберегли нашу вельми красную землю русскую. Не уберегли чем? Не тем, что не готовились к войне - готовились! А тем, что не хранили христианских установлений, тем, что были друг другу волки, а не братья. Тем, что в нравственной жизни не соблюдали христианских принципов. Конечно, весь этот комплекс, не обвиняли другого.

Забегая вперед скажу, когда русские осмысляли Смуту и выход из Смуты начала 17 века, то каждое сословие обвиняло другое, что Русь вошла в Смуту. Тут этого еще нет, обвиняли сами себя, то есть самое здоровое установление. Обвиняли себя в том, что так всё произошло.

И конечно, начинается сопротивление. Первый, Евпатий Коловрат, черниговский воевода, который увидел разоренную Рязань и ушел партизаном и сражался. Самое мощное, первое восстание это восстание 1248 года, когда 2 брата Александра Невского Андрей Владимирский и Ярослав Тверской поднимают восстание, выгоняют баскаков из земель средней Руси. Александр тогда князь Новгородский и Киевский, но Киев сожжен, фактический он князь Новгородский. Что делает Александр? Новгородцы мечтают присоединиться к восставшим южным княжествам Владимирскому и Тверскому. Они смещают одного посадника и выдвигают другого, Онанию, сторонника борьбы. Военное напряжение растет, после нескольких конфликтов оно достигает своего апогея в несколько другой диспозиции в 1255 году. Что делает Александр Невский? Он выступает на стороне татар. Он к тому времени победитель немцев, литовцев и шведов выступает на стороне татар против своих братьев. Андрей бежит в Швецию, а Ярослав бежит в Псков. Александр Невский заставляет новгородцев выплатить дани, угрожая разорением Новгорода от татар. Ослепляет и отрезает носы тем, кто был против, кто были настоящими патриотами, желавшими свободы. Меняет посадника на своего человека.

Что это происходит? То, чем опять в новом контексте будет знаменоваться русская духовная жизнь. Это попытка борьбы за власть, а Александр мечтает стать единовластным правителем Руси, с помощью татар. Татарам только этого и надо.

Отделение церкви от западной, внутренняя междоусобица между князьями Рюриковичами - идеальная ситуация для управления богатой и в то же время потенциально очень сильной страной.

В этот период, тягостный для Руси, с одной стороны продолжается и утверждается канонизация русских князей. Русских князей, которые сражались за землю русскую. Александра Невского никто не канонизирует. Его канонизируют только в 16 веке при Макарии. Канонизируют Юрия Владимирского, погибшего на реке Сити, князя Михаила Тверского, который продолжал дело отца, боролся с татарами как мог, чтобы избежать полного разорения своей земли сам поехал к татарам и погиб, был убит. Эталоном считается князь Михаил Черниговский и его боярин Федор, который то же самое сделал, так же поехал в Орду, и так же погиб там.

Многих мы знаем только по имени, не знаем, где они княжили, не знаем их деяний, но знаем, что их почитали в то время, значит, они чем-то отличились и запомнились как защитники своей земли. Это первый круг русской духовности.

Второй, самый важный, круг русской духовности эпохи татарского гнета, который противостал всем этим негативным процессам. Он был связан с тем единственным ручейком, с той дорогой, которая осталась на Руси не закрытой, после того как обрубили связи с западом, и сами собой обрубились связи с исламизированным востоком. Это связь с Византией.

Византия в то время была слабой страной. После отвоевания К-поля у латинян в К-поле и в большей части тех территорий Византии, которые не были завоеваны, правит династия Палеологов, в Трапезунде, в К-поле, на островах архипелага. В это время происходит то, что культурологи называют палеологовским возрождением, а церковь это связывает с именем Григория Паламы, паламитским возрождением. Что же это за возрождение? Это возрождение в культурной форме известно всем, чудные мозаики, прекрасная поэзия. Не забудем, что Византия - это страна, которая непрерывно существует фактически через Рим с эпохи Платона, досократиков и Гомера. Это непрерывное культурное целое, хотя политически всё менялось. Это страна, которая не претерпевала культурного уничтожения ни разу на протяжении более 2,5 тысяч лет, после того как она вышла из постмикенского регресса в 9 веке до Р.Х.

Она имеет огромный культурный потенциал, которого не имеет ни одна другая страна в Европе. В этом смысле выбор православия, сделанный при Владимире, имел огромное значение для Руси. И вот сейчас он сработал снова. Дело в том, что эта внешняя культура имела и внутреннее наполнение. В чем суть внутреннего наполнения? Мы должны себе представить, что пережила Византия сама по себе задолго до этих страшных событий, когда возник ислам, и под влиянием ислама перешла к арабам значительная, большая часть Византии - Египет, Сирия, Северная Месопотамия, Африка. Переходит по многим причинам. Что пережила Византия? То, что переживают в таких ситуациях все культурные общества. Кроме политического, культурный шок. Те, кто побеждает, значит, у них что-то лучше. Иначе бы они не могли победить. Чем они отличаются? В области культуры, воинского искусства они далеко отстают. Религия. Прямого заимствования ислама греческой элитой не было, они его отвергали. Но начали, поскольку люди образованные, глубоко, глубже самих арабов, изучать основы исламского богословия - тот же Иоанн Дамаскин. И многие начинают прельщаться некоторыми мусульманскими моментами. Во-первых, начинается движение иконоборчества. В исламе нельзя делать изображения, а может действительно нельзя, в Ветхом Завете же это говорится. Долой иконы, долой изображения! Некоторые византийские императоры доходят до безумия, хотя они ни в малой мере не являются коллаборационистами, но они просто начинают воспринимать ту идею.

Другая еще более опасная идея, но более тонкая, это понимания отношений человека и Бога. В исламе в отношении человека и Бога есть онтологическая преграда. Главная поговорка ислама: ты можешь стать другом Бога, вали Алла, но ты не можешь стать Богом. Основа христианского учения, прямо из «Отче наш», это что человек становится сыном Божиим. Идея теозиса, обожения, это главный нерв в христианстве. Без этого вообще никакого христианства нет. Но это теперь кажется невероятной претензией, гордыней, и люди забывают об этом, отходят от этого.

Эпоха между 8 и 10 веком - это время упадка внутри самого христианства понимания многих богословских идей. Начинается контр движение в этой богатой культуре, оно связано с именем Симеона Нового Богослова, 11 век. О нем прекрасная книга епископа Василия Кривошеина. Сделал он очень много, его поэмы потрясающе красивы. Вера замкнулась в монастырях и приняла обрядовый характер. Он первый говорит вновь, что каждый человек где бы он ни жил, монах или мирянин, ребенок или взрослый, мужчина или женщина, богатый аристократ или простолюдин, он может пережить единство со Христом и сохранить навсегда единство с Богом.

Эта идея живого богообщения основная идея Симеона Нового Богослова. Потом наступает опять время, когда его идеи немного забылись. (Хотя ему единственному уже в позднее время дает византийская традиция имя Теолог, Богослов. Есть апостол Иоанн Богослов, Григорий Богослов, один из каппадокийцев, 4 век, и последнему ему - Симеон Новый Богослов.) Она занимает совершенно особое время в византийской православной мудрости. И в 14 веке из-за сложного духовного конфликта и спора с Западом, но опять же этот конфликт был совершенно не политический, но идейный, конфликт идей, который с двух сторон представляли греки. С одной стороны греки латинизированные, с другой греки, выросшие на своей собственной традиции. И вот этот диалог утвердил заново идеи Симеона о возможности прямого богообщения любого человека, и это движение, связанное с именем архиепископа Фессалоник Григория Паламы, Николая Кавасилы, получило название исихия, от греческого «молчание». В молчании, в тишине - мы с вами много говорим, а истина открывается в тишине. В тишине открывается не просто богообщение, его знали и мусульмане, открывается единство с Богом.

Тот же Палама говорит, что уже здесь на земле, в ситуации несовершенства, в которой живет любой человек, в сиянии божественного света человек становится причастником божественного естества через божественную энергию, божественный свет. А там, по ту сторону смерти, когда подвижность свободной воли завершена, там он станет во Христе причастником Божества через ипостась Иисуса Христа, то есть войдет в полноту Отца, став богом по благодати. Вот это новое учение, которое открывает невероятные перспективы перед человеком. Человек, маленькое земное существо, которое в условиях политических неурядиц, гонений и разорений чувствует себя вообще никем, вдруг оказывается сыном Божиим. И вспоминаются слова Евангелия: «дела, которые Я соделал, и вы соделаете, и больше их соделаете». Для человека открываются невероятные возможности.

И это учение, которое в Греции получает огромную актуальность в середине 14 века, практически сразу попадает на Русь. Это неудивительно. В Греции, особенно на Афоне и в монастырях К-поля, немало монахов из Руси и из южнославянских земель - Болгарии и Сербии. Всё переводится на славянский язык, всё привозится сюда. Здесь это духовное возрождение твердо связывается с именем - всем нам оно известно, но не всем известно почему - с именем преподобного Сергия Радонежского. Преподобный Сергий Радонежский входил в переписки со многими греческими отцами, к-польскими епископами, с Киприаном, который был поставлен в К-поле митрополитом Киевским. Преподобный Сергий проводник этой идеи. Мы иногда удивляемся, почему от него происходит такой сонм учеников и собеседников. Не все его ученики, тот же Кирилл Белозерский - его собеседник, он сам по себе пришел к тому же, под тем же влиянием. Почему примерно180 монастырей создано учениками или учениками учеников пр. Сергия? Какой был импульс? Что он им дал? Просто аскезу? Просто то, что он ел заплесневелый хлеб и строил своими руками? Это делали многие! Но он сам явил образ знатока исихазма, стяжателя Горнего Света.

Если мы посмотрим на славословия ему и его ученикам, написанные после смерти, например, Савве Сторжевскому, мы увидим, что главное это именно их исихастский опыт, опыт прямого богообщения. Это пленяло людей, это поднимало их из этой грязи, в которой они находились после татарского завоевания. Грязи не только из-за завоевания, но и из-за междоусобиц, низких целей и интересов, одичания и прочего. И он сам на себе показал пример исихазма. Он бы сын родовитого боярина, коменданта крепости Радонеж, ему бы быть воином. Он уходит от всего этого. Более того, он уходит от всех предложений власти, ради которой другие убивают друг друга. Даже «духовной». Мы помним, как братия выгоняет Сергия из Троице-Сергиева монастыря - он не сопротивляется. Тогда он уже известный игумен, он уходит на реку Киржач и основывает свой скит. Мы помним, как митрополит Алексий незадолго до смерти говорит, что ты должен быть новым митрополитом после меня, становись епископом, а потом возьмешь митрополию всея Руси. И он, всегда послушный священноначалию, говорит: нет, если не хочешь, чтобы я ушел от тебя навсегда, не неволь меня в этом. Митрополит Алексий отступил.

В то же время Сергий оказывается непреклонным сторонником единства митрополии. Здесь очень важный церковный момент. Дело в том, что с самого начала русской земли вся Русь была единым митрополичьим округом. Это у нас сейчас митрополиты - это почетная должность вроде генерал-полковника, а архиепископ вроде генерал-лейтенанта, епископ - генерал-майора. Так Пётр Первый завел, а в Греции было иначе. Были митрополичьи округа (митра - полис - матерь-город), который объединяли большое количество епископий, и так до сих пор остается в Греции. Собор 17–18 года хотел в России это ввести, но не успел. Русь была единой митрополией, разделенной на ряд епископий и арихепископий, и митрополит всегда назначался из К-поля. После того, как произошло татарское нашествие, в 14 произошло важное событие, о котором мы мало знаем, но которое очень существенно. Литовское княжество продолжает развиваться в принципиальном нежелании подчиняться Орде. Если Рюриковичи готовы подчиняться, Гедиминовичи (Миндовга сменяет Гедимин, видимо, не его родственник), их идея другая. В то время литовцы малокультурные люди, у них нет своего письменного языка. Письменный язык - это церковнославянский. Часть из них католики, часть православные, значительная часть язычники. И они решают отвоевать у татар Русь. Им это удается. Сын Гедемина Ольгерд женатый дважды на двух русских княжна Рюриковнах Марии и Ульяне в 1363 году громит татарское войско в пух и прах на Синих Водах, это территория Донецкого бассейна. Этот разгром привел к тому, что вся Западная Русь, Киев, Чернигов, Переяславль, вплоть до Черного моря, которое потеряли еще в 12 веке от завоевания половцами, всё занято Литвой. На престолах там, где князья перешли на его сторону, остались Рюриковичи, там, где князья были коллаборационистами, до конца держались за татар, были смещены, и назначены князья Гедиминовичи. Но что важно! Всюду восстановлено городское управление, вечевой характер страны, нигде не было принуждения к переходу в другую веру, православие - главная религия литовского княжества, но при этом и католицизм так же признан, и язычество еще терпится.

В этой ситуации, когда Литва растет всё больше, и все русские с Востока, и Новгород, и Псков (единственное княжество, которое может брать в князья не Рюриковича, там всё чаще берут литовских), и Тверь, и даже далекая Рязань с новой столицей в Переяславле-Рязанском. Рязань разорена и больше никогда не поднялась. Все смотрят на Литву. Она становится образом освобождения. Естественно этому желает помочь Церковь, потому что она понимает всю вредоносность рабского состояния, поэтому в К-поле сохраняю единство русской митрополии, несмотря на то, что политически Русь разделена между Русью татарской и литовской.

А вот Русь татарская стремится отделиться церковно. Кто больше всего боится победы Литвы? То княжество, которое постепенно становится главным в татарских землях Руси. Вы догадываетесь, что это княжество московское. Московские князья, которые начиная с Юрия Даниловича, сына московского князя Даниила, проводят абсолютно коллаборационистскую протатарскую политику, по приказу татар наказывают жгут и убивают граждан соседних княжеств, если они сопротивляются Орде. Сам Юрий Данилович, оклеветавший Михаила Тверского и фактически убивший его в Орде. Все эти люди боятся Литвы и собственного народа, который с Литвой, а не с ними связывает будущее. Им надо создать свою церковь, церковь, которая не будет больше церковью связанной с Литвой. Не забудем, что митрополит Алексий, и даже митрополит Петр, который перенес митрополичью резиденцию формально в Москву, тем не менее был митрополитом Киевским и всея Руси. Это была так называемая странствующая митрополия, страна разорена, титул Киевский, но живет в другом более благополучном городе. Теперь надо разделить. И когда в К-поле посвящают митрополита Киприана, видимо болгарина, известнейшего исихаста, мистика и мыслителя, митрополитом Киевским и всея Руси, Дмитрий Донской в противовес ему назначает своего духовника попа Митяя, мы даже не знаем, как его зовут, потому что прозвище Митяй - то ли Дмитрий, то ли Михаил. Его иногда называют белым овдовевшим попом, назначает его митрополитом Владимирским и всея Руси, т. е. своим. Отказавшийся принять его епископ Суздальский Дионисий, который сыграет такую роль в Куликовской битве, он заковывается в кандалы. Остальные епископы боятся и подчиняются, но не подчиняется преподобный Сергий, который пишет Киприану, чтобы он не боялся и приезжал на Русь, что он с ним. И Киприан едет в Москву, будучи уверенным, что митрополита постыдятся. Ничего подобного. Дмитрий Донской не стыдится митрополита, он его арестовывает, грабит, раздевает донага, держит в холодной и под охраной высылает снова. Не буду рассказывать, есть великолепная книга Юлиана Прохорова «Повесть о Митяе», где приводится текст повести и дается бесконечно интересный исторический фон.

В конечном счете, Дмитрию Донскому приходится пересмотреть свою позицию, Киприан возвращается в Москву, становится митрополитом, единая митрополия восстановлена, Литва в этой ситуации намного более союзно смотри на Москву, и в этой ситуации происходит Куликовское сражении. Дмитрий Донской долгое время колеблется, он не хочет воевать с татарами. Это невыгодно, татары традиционные союзники против Литвы, но вся Русь против. Как говорится в одной летписи: вскипе русская земля против татар. Дионисий Суздальский в 1377 году пишет князю: брань славна есть лучше мира студна. Куда деваться? Митрополит Киприан, которого поддерживает пусть даже из политических соображений, мы этого не знаем, К-польский патриарх, также выступает за то, чтобы сопротивляться. Литва готова прислать войска в помощь. Некуда деваться Дмитрию. Он выступает во главе русских полков, пришли все. 8 сентября 1380 года в сражении на Куликовом поле темник Мамай разбит Дмитрием. Когда читаешь летописи этого времени, поражаешься, как до этого совершенно с опустившимися крыльями русская земля, которая действительно бежит от одного имени татарина, вдруг вся вскипает духовным подъемом. В чем дело? В том самом! Таинственное соединение с Богом, таинственное переживание себя сыном Божиим дает колоссальные силы в любом деле, от монашеского до воинского служения, но только за правду. Отсюда позднее предание о благословении Сергием Пересвета и Ослабю на Куликовскую битву. В житии, которое написал первый агиограф преподобного Сергия Епифаний Премудрого, нет ни слова об этом эпизоде. Но русская традиция связывает преподобного Сергия с победой на Куликовом поле, и это, видимо, справедливо.

Но сам Дмитрий Донской ведет себя, мягко говоря, безобразно. Когда через 2 года после победы новая татарская рать идет на Москву, он бросает город и поручает его оборону митрополиту Киприану. Митрополит человек невоенный. Что делают русские московские люди? Тоже очень характерно. Собирается вече, на котором выбирают князя, это внук Ольгерда, который чудом оказался в Москве. Он организует сопротивление. Оно неудачное, Москву сжигают, князь погибает. Он герой, и митрополит Киприан тоже герой. Пытаются делать все что можно.

Следующий период это период гегемонии Литвы в Москве. Вспоминать этого не любят, но это так. Дело в том, что Рюриковичи окончательно обанкротились в сознании русских людей. Сын Дмитрия Василий живет в Литве, его держат заложником, там он женится на Софии, дочери Витовта (после Ольгерда был Витовт). Практически Восточная Русь - это татарская часть Литовского государства. Главный политический центр власти - это Орда и Литва.

Витовт постоянно колеблется между православием и католицизмом, между союзом с Польшей и статусом освободителя всей Руси. Поворотное событие это 1399. Витовт талантливый политик и военачальник тщательно готовится. Он заключает союз с Орденом и отдает ему часть своих личных литовских земель, но за это получает орденское войско, он организует войска всех своих литовских земель, заключает договор с Тверью, ведет переговоры с Новгородом, собирается огромное русско-литовско-немецкое войско, чтобы раз и навсегда разгромить ордынцев. Этой войско выступает на восток и встречается с войсками, которыми фактически командует Едыгей, знаменитый опытный старый татарский военачальник, и татарский хан Темир Кутулуй. И в этой битве счастье отвернулось от Витовта. Татары разгромили объединенную армию, прошлись огненным потоком по всей западной Руси, за огромные деньги от них откупился Киев, была сожжена Киево-Печерская Лавра. С мечтами об освобождении Руси было покончено.

Теперь начинает слабеть литовская идея и вообще ориентация на запад. Её подрывают два события. Одно духовное, другое воинское. Духовное событие - это уния 1439 года. Митрополит Киевский и всея Руси Исидор едет на Флорентийский собор, на котором Византийский император и Византийская церковь хотят договориться с западной церковью о воссоединении. Положение К-поля ужасно, почти вся империя завоевана турками-сельджуками. Остался только сам город К-поль, несколько островов, несколько кусков территории на Балканах и в Малой Азии. Дни Великого города сочтены. В этой ситуации император Иоанн просит организовать собор, на котором надо обсудить, может, наши споры гроша ломаного не стоят, может, мы говорим одно и то же, а противоречия имеют филологический характер. Значительная часть греческих епископов с ним согласна. Если будет примирение, это не значит, что византийская церковь станет католической, просто они согласятся, что различия не имеют догматического характера, поэтому могут сохраняться. С той и другой стороны блестящие богословы и догматики, в том числе и Исидор. Флорентийский собор принимает решение об унии, о воссоединении церкви. Церковь вновь едина, различия не важны. Главная догматическая точка, это момент в символе веры. В свое время римляне добавили в символ веры, чтобы противостоять арианам, слова «филиокве», то есть Дух Святой исходит и от Отца, и от Сына. Я сейчас не буду говорить о богословском значении всего этого. Но греки убедили, что аналогом для греческого уха это «пер филио» - через Сына. От Отца через Сына, это прямо присутствует в Новом Завете. Вроде, согласились, Исидор вернулся в Москву в 1441 году. И тут его ждет полная обструкция: ты что с этими латинянами снюхался? Никогда на это не пойдем. Он низлагается и высылается. Он едет на Западную Русь и естественно остается Киевским митрополитом, но в Москве его больше не признают. Сыграла роль эта долгая татарская политика разделения, когда очень слабые в богословии русские люди, это не греки и не латиняне, сам факт того, что признали факт богопротивного латинства - это анафема и пошел вон! И что остается сделать? Выбрать своего епископа, потому что в К-поле признали унию.

И вот тогда в 1448 году впервые на Руси сами выбирают себе митрополита, главу русской церкви, но уже её восточной, татарской, если угодно, части. Этим митрополитом оказывается Иона. Он фанатичный поборник не просто православия, а как говорят, московской автокефалии. Все, казалось бы, работает на Иону. Ферраро-Флорентийский собор имел прямое чисто политическое следствие - весь Запад пошел освобождать Византию от сельджуков с самыми добрыми чувствами. Армию возглавил польский король герой Владислав. Огромная рыцарская армия через Балканы двинулась к К-полю. Но в 1444 году опять отвернулась военная удача, и под Варной была разгромлена турками рыцарская армия, т. е. К-поль освободить и Византию возродить не удалось. Удалось бы, все бы сложилось как-то иначе.

В 1453 году султан Мехмет завоевывает К-поль, последний византийский император Константин XI как истинный воин с оружием в руках погибает сражаясь за свой город. София константинопольская разорена, богослужения прекращены, всё закончилось. На Руси это восприняли так: видите, они изменили Православию, и освободить их никто не смог, и завоевали их турки. Теперь только мы остались, мы московские православные люди единственные. Те, что в Киеве, неважно, они всё равно уже с Польшей в союзе, сомнительные православные. Правда, в К-поле гибель империи вызвала тоже обратную реакцию. Патриарх униат был смещен, избран патриарх Геронтий, турки-сельджуки это тоже только приветствовали, им, так же как и на Руси, было важно, чтобы покоренные греки исповедовали другую веру, не как римляне, чтобы больше походов на Варну не было. Поэтому они приветствовали: православные - это анти-католики. Позиция Геронтия, что лучше турецкий тюрбан, чем папская тиара, была вполне одобряема завоевателями. Ну, коль завоевали, какие же это свободные люди, да пусть православие возродилось, но они разорены, и остались только мы.

Умирая митрополит Иона в 1458 году берет слово со всех епископов татарской части митрополии, не литовской, никогда не брать митрополита из К-поля, всегда его выбирать самим. Вот эта клятва русских епископов может считаться началом период схизмы. Греки никогда не признали это самостийное отсоединение русской митрополии. Они естественно продолжали требовать, чтобы митрополита как и раньше назначала материнская церковь. Материнская церковь назначала митрополита в Киев, Москва отделилась от Киева и К-поля, и К-поль анафематствовал Москву. Это тоже не любят вспоминать. И в течение последующего времени, до Ивана Грозного, К-поль не признавал Московскую церковь. Последний ручеек, соединявший Русь с мировым христианством, прервался. Русь оказалась абсолютно изолирована, культурно опустошенная татарским нашествием, в гордости возомнившая себя третьим Римом и при этом не желавшая видеть нигде авторитета, кроме как в самой себе.

Последствия не замедлили сказаться. Когда-то часть культурного христианского мира, развивавшаяся, это видно по Андрею Рублеву, по Епифанию Премудрому, по архитектуре, вместе со всем христианским миром, пусть как его периферийная и несколько отстающая часть, вроде Скандинавии, она стала стремительно отставать, практически остановилась в своем развитии. Начиная где-то с второй четверти 15 века Русь останавливается в своем культурном развитии, а это момент, когда Европа переживает исключительно быстрый подъем Ренессанса. Другое дело, что Ренессанс Европы проходит через идею восстановления дохристианского гуманизма: человек - мерило всех вещей, человек наравне с Богом. Нет, Бог не отбрасывается, но человек наравне с Богом, мерило всех вещей. Не человек в Боге, как в исихазме, а человек наравне с Богом, человек эмпирический земной, не совершенный человек исихазма, не тот, кто стремится открыть себя Богу, а человек в своей данности. Между фресками палеологовского монастыря Хора, замечательный, последнее, что сделала Византия уже в 15 веке, где дана эта просветленность человеческого совершенства, и статуями Микеланджело и картинами Джотто пролегает очень большое различие. На западе человек как таковой в эмпирической данности, в Византии человек как идеал божественности, как сын Божий. Возможно, если бы Россия не отделила себя от восточной части мира, и может даже, дав эту прививку западу, этот культурный, духовный паламитский ренессанс пришел бы на Запад, там были для этого основания. Но этого не произошло, а что произошло потом, я вам расскажу на следующей лекции.

Из книги История Поместных Православных церквей автора Скурат Константин Ефимович

4. Польская Православная Церковь в первой половине XX в.: стремление польского правительства оторвать епархии Польши от Москвы; объявление «автокефалии»; отношение к этому акту заместителя Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Сергия, а также Православных Церквей

Из книги История Русской Православной Церкви 1917 – 1990 гг. автора Цыпин Владислав

III. Русская Православная Церковь 1922–1925 Летом 1921 года, после ужасов гражданской войны, русский народ постигло еще одно бедствие: голод. Жестокая засуха дотла выжгла посевы в Поволжье и Предуралье, на юге Украины и на Кавказе. В конце года голодало 20 миллионов человек.

Из книги Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества автора Сидоров Алексей Иванович

V. Русская Православная Церковь 1929–1941 В 1929 году НЭП был отменен; началась принудительная массовая коллективизация - раскрестьянивание России, сопровождавшееся попранием законности - высылкой миллионов крестьянских семей в Сибирь и на Север.Русская Церковь разделила

Из книги РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВНОСТЬ автора Мудьюгин Михаил

VII. Русская Православная Церковь в послевоенные годы Поместный Собор открылся 31 января 1945 года в храме Воскресения в Сокольниках. В деяниях Собора участвовало 47 епископов, и среди них митрополиты: Алексий, Николай, Иоанн, Вениамин (Федченков) - митрополит Северной Америки

Из книги Очерки по истории церкви автора Мансуров Сергей

IX. Русская Православная Церковь 1970–1980 После блаженной кончины Патриарха Алексия I Местоблюстителем Патриаршего Престола стал в соответствии с "Положением об управлении Русской Православной Церковью" старейший по хиротонии из постоянных членов Синода митрополит

Из книги Пасхальная тайна: статьи по богословию автора Мейендорф Иоанн Феофилович

X. Русская Православная Церковь в 1980–е годы Ввиду приближения юбилейной даты - 1000–летия Крещения Руси, Священным Синодом в 1981 году была образована Юбилейная Комиссия под председательством Святейшего Патриарха Пимена, которая возглавляла работу по подготовке

Из книги Софиология автора Коллектив авторов

Глава III. Расцвет аскетического богословия и монашества на христианском Западе во второй половине IV - первой половине VI вв Естественно, что преп. Иоанн Кассиан Римлянин отнюдь не был единственным наставником в «духовной науке» на латинском Западе того времени. Многие

Из книги История религий. Том 1 автора Крывелев Иосиф Аронович

IX. ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ: ВЕРОУЧЕНИЕ И РУССКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ Создавая свой замечательный труд, анонимно изданный «Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви», митрополит Московский Филарет (Дроздов) самой Церкви усвояет следующее определение: «Церковь

Из книги Всеобщая история религий мира автора Карамазов Вольдемар Данилович

XIII ЦЕРКВИ ЗАПАДА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ III в. ТЕРТУЛЛИАН Тертуллиан обратился в христианство в последние годы II в. (думают, что в 190–205 гг.). Он был сын карфагенского сотника (центуриона). Обратился он, видимо, уже в зрелом возрасте, лет тридцати. Тертуллиан был выдающийся

Из книги автора

Православная Церковь после Первой Мировой войны Практически полное исчезновение христианства в Малой Азии, перегруппировка православных церквей на Балканах, трагедия русской революции и православное рассеяние на Западе радикально изменили структуру православного

Русская церковь сыграла значит. роль в объединит. процессе. В конце XV-начале XVI в. она превратилась в крупнейшего собственника. Она имела свою систему упр-я и суда. У митрополита, главы церкви, был свой “двор”, бояре, войско, служилые люди. Та же организация была и у епископов. Церкви принадлежало право суда по семейным и ряду др. вопросов над всем населением гос-ва. Она же во многом опред. идейную жизнь страны. Это вызвало, с одной стор., стремление гос-ва к подчинению земель церкви, а с др. – внутрицерковную борьбу по вопросам веры. Внутрицерковная борьба была связ. с появл. ересей. В XIV в. в Новгороде возникла ересь стригольников. Их называли так из-за обряда подстрижения в монахи – на голове принимаемого в монахи выстригались крестообразно волосы. Стригольники полагали, что вера станет крепче, если она будет опираться на разум.

В конце XV в. в Новгороде, а затем в Москве распр. ересь жидовствующих (ее зачинателем счит. еврейского купца). Еретики отриц. власть священников и требовали равенства всех людей. Это означ., что монастыри не имеют права владеть землей и крестьянами.

На какое-то время эти взгляды совпали со взглядами Ивана III. Среди церковников также не было единства. Воинствующие церковники во главе с основателем Успенского монастыря Иосифом Волоцким (ныне Иосифо-Волоколамский монастырь под Москвой) резко выступили против еретиков. Иосиф и его последователи (иосифляне, или стяжатели) отстаивали право церкви владеть землей и крестьянами. Оппоненты иосифлян тоже не поддерживали еретиков, но возражали против накопления богатств и земельных владений церкви. Последователей этой т. зр. наз. нестяжателями или сореанами – по имени Нила Сорского, уединившегося в скиту на реке Соре на Вологодчине.

Иван III на церковном соборе 1502 г. поддержал иосифлян. Еретики были казнены. Русская церковь стала и гос., и национальной. Церковные иерархи провозглашали самодержца царем земным, властью своей подобным Богу. Церковное и монастырское землевладение сохранялось. Т.о. великокняжеская власть пошла на компромисс с церковью, временно отказавшись от попытки ее подчинения.

Или так:

Церковное землевладение как основа политического могущества церкви

Русское государство XVI века являлось государством агарным, сельское хозяйство было самой развитой и прибыльной отраслью экономики. Отсюда следует, что наиболее влиятельными являлись крупные землевладельцы, причем их роль в управлении государством напрямую зависела от их земельной собственности, а одним из самых крупных феодалов и была церковь (монастыри). Из чего ее притязания на власть кажутся весьма логичными и оправданными.

В XV-XVI вв. монастыри в России переживали расцвет. В центре и на окраинах появились сотни новых обителей. Дореволюционные историки, с ними нельзя не согласиться, склонны связывать это с участием монастырей в колонизации плохо заселенных русских земель. Здесь не было богатых жертвователей из князей, знати и горожан. Одни из них превратились в крупных землевладельцев, другие существовали в виде скитов и крохотных лесных пустыней. В пустынях иноки жили трудами своих рук и вели аскетический образ жизни. Жития святых и чудотворцев подробно повествуют о том, как основатели наиболее значительных монастырей стремились уединиться, уйти от мира, чтобы «безмолвствовать» (в монашеской практике «безмолвие» означает полный отказ от разговоров с другими людьми и погружение в сосредоточенную молитву).

Но если взглянуть на карту расположения русских средневековых монастырей, нетрудно заметить, что эти обители нередко стояли на пересечении торговых путей, что способствовало их обогащению и росту. Так, река Шексна, протекавшая близ Кирилло-Белозерского монастыря, издавна была одной из важнейших торговых артерий севера. Волок Ламский, где появился Иосифо-Волоцкий монастырь, находился на древнем торговом пути «из варяг в греки». Многочисленные монастыри создавались в уединенных уголках вдоль Оки и Волги; после завоевания Казани и Астрахани эти места стали выгодны для торговли и удобны для отдыха.

Малоосвоенные земли, окружавшие новые монастыри, расположение обителей на пограничье разных княжеств делали их притягательными для крестьян, стремившихся покинуть прежних владельцев и найти покровительство у церкви. Основанные, как правило, на малонаселенных поначалу землях, монастыри быстро обрастали сельскими поселениями.

Правители княжеств, на чьих землях или границах находились крупные монастыри, стремились заручиться их поддержкой, особенно в территориальных спорах и различных конфликтах с соседями. Кроме того, окруженные ореолом благочестия основатели наиболее влиятельных монастырей были моральной опорой в моменты выбора ими новых направлений политики или преемника, как в случае, когда Иван III решил назначить преемником не внука Дмитрия, а сына Василия, хотя первый уже был коронован княжеским венцом. Оправдал Иван III это тем, что мать Василия, Софья, завоевала репутацию стойкой поборницы православия, а Елена, мать Дмитрия, покровительствовала вольнодумцам и слыла еретичкой. Поэтому Дмитрий не мог возглавлять православное святорусское государство.

Князья были заинтересованы в процветании своих союзников – монастырей, предоставляли им налоговые льготы и судебные привилегии. Это, в свою очередь, благоприятствовало развитию хозяйства монастырей, привлекало крестьян, «садившихся» на монастырскую землю.

Примерно к 1511-1512 относится поворот великокняжеской власти навстречу требованиям церкви. Церковь стала получать большие иммунитетные привилегии, становясь «государством в государстве» и сохраняя независимость своих владений от государственной власти. Взамен великокняжеская власть хотела получить от церкви полную поддержку в своих делах. Однако сочувствовавший «нестяжателям» митрополит Варлаам (с 1511 года) сопротивлялся великому князю. Позиции «нестяжателей» усилились, когда в 1518 году с Афона прибыл Максим Грек для перевода церковных текстов. В своих сочинениях он говорил о необходимости отказа церкви от земель, а при переводе допускал много ошибок и неточностей. Его деятельность вызывала сильное раздражение среди «иосифлян». Ведущую роль в этой борьбе играл новый митрополит Даниил, последователь Иосифа Волоцкого. Он также оказывал помощь Василию III во внутриполитических делах, а поэтому пользовался его поддержкой. В феврале 1525 года Максим Грек был арестован, а освобожден только в годы правления Ивана IV.

Осуществленные в годы правления Елены Глинской (1533-1538) многие важные мероприятия, направленные на укрепление централизованного государства, коснулись и церкви. Во время интенсивного возведения городских укреплений в Москве и Новгороде духовенство – в нарушение традиций – было наряду с другими слоями населения обложено сбором на постройку. Позже с новгородского архиепископства и его монастырей взяли большую сумму денег на выкуп людей из татарского плена. Все эти меры были попыткой светских властей привлечь средства церкви и ограничить ее богатства.

В середине XVI века во взаимоотношениях государства и церкви ясно выделились две проблемы: стремление правительства к ограничению роста церковного землевладения вплоть до секуляризации, отмена иммунитетных пожалований. Эта борьба отмечена многократными попытками царской власти перейти в наступление, которое тут же сменялось еще более щедрыми пожалованиями. Одна из следующих попыток урегулировать взаимоотношения между государством и церковью в середине XVI века была предпринята на Стоглавом соборе.

Идеология является одним из важнейших средств политической власти в регулировании международных отношений, но, прежде всего, она важна для объяснения нововведений, реформ, мероприятий, не вызывающих одобрения у населения. Таким образом, можно сказать, что идеология – это главный способ управления государством, точнее, его населением, призванный не убеждать население в чем-либо новом, а наоборот, объяснять это новое при помощи той системы моральных ценностей, которая является в данном обществе традиционной. Идеология, как показывает история, часто выступает орудием политической борьбы с противниками. Вероятно, именно это обстоятельство и послужило причиной обоснования неограниченной власти московских великих князей. А поскольку идеология по сути своей опирается на традиционную систему ценностей (В Русском государстве – православие), то и «создателями» ее являются наиболее видные церковные деятели, главной целью которых (в силу их рода деятельности и интересов) было обоснование независимого, первенствующего положения церкви по сравнению со светской властью.

Одним из таких идеологов был Иосиф Волоцкий, чья активная борьба с еретиками принесла ему большое влияние на дела русской церкви. Но в большей степени росту его влияния содействовал конфликт между новгородским архиепископом Серапионом и великим князем Василием III, решившим принять Иосифо-Волоколамский монастырь под свою власть (испокон веков Волоцкий удел подчинялся в церковном отношении Новгородскому архиепископу). Владыка не побоялся наложить проклятие на Санина, объявив: «Что еси отдал монастырь в великое государьство, ино то еси отступил от небесного, а пришол к земному». Иосиф Санин использовал промах владыки и внушил князю, что Серапион сравнил удельного князя с небом, а великого – с землей. Серапион в 1509 г. лишился сана, попал в заключение и лишь через три года был отпущен в Троице-Сергиев монастырь. «Тое же зимы сведенъ бысть архиепископъ Серапионъ съ архиепископьи въ томъ, что Осифа не благославил».

Конфликт с Серапионом побудил Иосифа Санина сформулировать новый взгляд на предназначение царской власти в Русском государстве. Игумен провозгласил, что властью своей государь подобен «вышнему богу». Государя русского, доказывал Санин, сам «Господь Бог устроил вседержатель во свое место и посадил на царском престоле… и всего православного христианства, всея Руския земля власть и попечение вручил ему». Иосиф тем самым укреплял не только авторитет великого князя, но и роль церкви в государстве: если великий князь получает власть от Бога, то перед Богом он несет и ответственность за нее, за надлежащую заботу о богатствах и процветании церкви. Иосиф Волоцкий являлся идеологом «воинствующей церкви», шедшей на союз с самодержавной властью, поддерживавшей ее при условии сохранения и укрепления своих позиций в государстве.

Принятая в 1439 году Флорентийская уния стала тяжелым ударом по каноническому сознанию русских. Церковные каноны предписывали послушание Вселенскому патриарху в Константинополе. Религиозная совесть не позволяла признать патриарха-отступника. Уния предоставила Русской церкви веские основания для обретения самостоятельности. Митрополит всея Руси грек Исидор, горячий сторонник унии, был арестован и позже бежал из Москвы. Русские пошли на крайне болезненное для них решение: в 1448 г. не Константинопольским патриархом, как прежде, а собором русских епископов был поставлен митрополит Московский и всея Руси. Им стал архиепископ Рязанский Иона, избранный на митрополию еще в 1441 г., но не утвержденный тогда Константинополем. Началась эпоха автокефалии. В области политической идеологии эта эпоха отмечена утверждением самобытной версии византийской идеи вселенского самодержавия. В Византии названная идея опиралась на историософское учение о «четырех царствах». Константинопольские идеологи понимали эти царства как сменявшие друг друга мировые империи: Ассирийское царство, Вавилонское, Персидское и Римское. Константинополь - «новый Рим» - продолжает историю Римской империи уже как православного царства.

На Руси эта идея трансформировалась в историософскую доктрину о преемственности христианского царства Москвой. Концепция «Москва – третий Рим» тесно связанна с версией о происхождении московских великих князей от римских императоров («Сказание о князьях Владимирских»). Эту идею сформулировал игумен псковского Елеазарова монастыря Филофей в своих посланиях великому князю Василию III. Согласно его взглядам, прежде существовало два мировых христианских центра: сначала древний Рим, который пал ввиду отказа от «истинного христианства», затем Константинополь. Но Византийские правители тоже изменили христианству, пойдя в 1439 году на унию с католической церковью. Следствием этого было падение Византии, завоеванной турками в 1453 году. Москва же не признала Флорентийской унии и стала мировым центром христианства. Так как только православное христианство является «истинным», а все другие веры ложны и «богопротивны», то Москва, рассуждал Филофей, «избрана Богом и является единственным законным наследником древнего Рима»; «четвертому же риму не бывать», т.к. могут быть только три мировых царства, после чего наступит конец света.

Эта концепция была необходима молодому, недавно объединенному Российскому государству, пытавшемуся обосновать свое место в системе международных политических отношений. Тезис о «Москве – третьем Риме» был призван служить не только обоснованию мирового значения Русского государства, но и, прежде всего, обоснованием исключительного значения церкви. В нем ярко воплотилось враждебное отношение ко всему иноземному, проповедь религиозной нетерпимости, стремление к безусловной необходимости существующих порядков, освященных тезисом о «богоизбранном» царстве.

Многие исследователи считают, что с венчанием Ивана IV на царство идея «Москвы – третьего Рима» получила реальное воплощение. Одним из инициаторов венчания был митрополит Макарий, одной из задач которого было усиление влияния церкви в политической жизни страны. В.Б. Кобрин основанием венчания на царство считает популярную в то время легендарную повесть «Сказание о князьях Владимирских», согласно которой император Август послал своего брата Пруса править в прибалтийские земли. Рюрик – основатель правящей русской династии, к которой принадлежали Владимирские князья, есть потомок Пруса, следовательно, московские великие князья – потомки римского императора Августа. Сказание также содержит рассказ о том, как византийский император Константин Мономах (византийских императоров на Руси традиционно называют царями) своему родному внуку Владимиру Всеволодовичу Мономаху прислал «шапку Мономаха» и все права на царский титул. Однако реально этот головной убор – подарок хана Узбека Ивану Калите.

Концепция «Москва – третий Рим», разработанная в начале XVI века, также претерпела изменения во время правления Ивана Грозного, точнее, отношение к ней. В своей переписке с Андреем Курбским Иван IV часто упоминает, что власть ему дана богом, а следовательно, и его политика есть воля божья. Но согласно концепции, разработанной в подражание византийской, власть в той или иной степени принадлежит и «попам», что презирает Иван Грозный. В своей переписке он аргументирует падение царств именно тем, что там к власти пришли «попы», чего он не мог допустить в собственном государстве.

Подводя итог, следует отметить, что создание новой идеологии было политически необходимо в силу централизации государства вокруг Москвы, что вызывало необходимость доказательства исключительности этого города и его великих князей («Сказание о князьях Владимирских», позже венчание на царство). А после принятия Флорентийской унии русское государство стало мировым «оплотом» православия, противостоящим другому миру, неправославному («Москва – третий Рим»). Глава III. Участие церковных иерархов в политической борьбе в 30-е – 40-е гг. XVI в.

9. Система административного управления Московским государством на рубеже XV-XVI вв. в. Боярское правление. Или Политическое развитие Московской Руси в 30 – 40-е гг. XVI в. Боярское правление.

1960 - По требованию Совета по делам Русской Православной Церкви от управления Ташкентской и Среднеазиатской епархии устранен архиепископ Ермоген (Голубев).

Владыка мужественно защищал Церковь, препятствуя закрытию приходов в своей епархии.

Совет обвинил его в том, что он «взял на себя функции религиозных обществ по ремонту и охране молитвенных зданий, создав при епархиальном управлении специальный аппарат во главе с инженером-строителем». В указе об увольнении владыки употреблена своеобразная формулировка: не «на покой», как обычно, а «с предоставлением ему отпуска», срок которого, правда, Синодом не был ограничен. Отпуск продолжался до июня 1962 г., когда владыка Ермоген получил назначение на Омскую кафедру. Святейший Патриарх и члены Синода высоко ценили этого архипастыря, велика была его популярность и среди верующих мирян.

Таким образом, устранением митрополита Николая (Ярушевича) чистка епископата не ограничилась. В марте 1960 г. от управления Казанской епархией был отстранен и уволен на покой архиепископ Иов (Кресович). Он ездил по городам и селам и призывал свою паству твердо стоять за храмы Божии, не допускать упразднения приходских общин. Архиепископ Иов был арестован, ему предъявили обвинение в сокрытии доходов и неуплате налогов. В июне 1960 г. Верховный суд Татарской АССР приговорил его к лишению свободы и конфискации имущества за неуплату налогов с так называемых «представительских сумм», которые по закону и не подлежали налогообложению. Это был просто предлог, и митрополит Николай (Ярушевич) не скрывал этого в беседе с архиепископом Брюссельским Василием (Кривошеиным): «Архиепископ Иов предложил все уплатить, что с него требуют. Тем не менее его приговорили к трем годам!» Через 10 лет сам владыка Иов, в то время занимавший Уфимскую кафедру, рассказывал все тому же архиепископу Василию: «Знаете, когда я попал в тюрьму, все меня бросили, все отреклись от меня... Испугались. Один митрополит Николай не испугался. И до суда, и после осуждения поддерживал меня чем мог, писал мне. Он один!»

1965 15 сентября - 7 декабря - В Риме работала четвертая сессия Второго Ватиканского Собора.

С 30 мая по 15 июня епископ Маурианский Иоанн Виллебрандс и о. Петр Дюпре находились в Советском Союзе. В ходе своего визита они побывали в Москве, Ереване, Эчмиадзине, Тбилиси, Киеве, Пскове, Ленинграде.

Главной целью визита епископа Виллебрандса была передача приглашения Русской Церкви от председателя Секретариата по вопросам христианского единства кардинала Беа на участие наших наблюдателей в работе четвертой сессии Второго Ватиканского Собора.

Положительное решение по этому вопросу было дано в определении Священного Синода Русской Православной Церкви от 5 августа 1965 г.:

«1. Наблюдателями Московского Патриархата на четвертой сессии Второго Ватиканского Собора назначить профессорапротоиерея Виталия Борового и архимандрита Ювеналия (Пояркова).

2. Наблюдателям на четвертой сессии Второго Ватиканского Собора, как и в прошедшие сессии, систематически делать доклады преосвященному председателю Отдела внешних церковных сношений, который будет информировать Священный Синод о работе Второго Ватиканского Собора. От него же наблюдатели получают и указания относительно их должности и деятельности».

Подчеркивание обязательной отчетности в определении Синода связано в первую очередь с тем напряжением, которое было у православных после решений третьей сессии Собора.

Всего на четвертой сессии Собора были приняты 11 схем, которые получили окончательное утверждение в качестве 2 Конституций, 6 декретов и 3 деклараций (всего же на Втором Ватиканском Соборе были приняты 4 Конституции, 9 декретов и 3 декларации). Конституции имели вероучительное (доктринальное) значение для Римско-католической Церкви.

Соборные декреты, не нося доктринального значения, имели скорее практическое значение. Что же касается деклараций, то они представляли собой заявления Собора по определенным вопросам, не имеющим первостепенного вероучительного характера.

Всеми присутствующими на Соборе наблюдателями был отмечен тот факт, что, оставляя личности и сообществу право на поиск, выбор и принятие веры, Римско-католическая Церковь отстаивала принцип нахождения истины только в ней самой: «Ибо по воле Христовой Католическая Церковь - наставница в истине, и обязанность ее - возвещать ту Истину, Которая есть Христос, аутентично учить ей и вместе с тем своей властью провозглашать и утверждать нравственные принципы, проистекающие из самой человеческой природы».

Для православного мира Второй Ватиканский Собор стал значительной вехой в истории отношений с католичеством. Прежде эти отношения или отсутствовали, или были враждебными. На протяжении веков Католическая Церковь вела широкую прозелитическую работу, пытаясь подчинить своему влиянию Православные Церкви. Второй Ватиканский Собор изменил ситуацию. Цели Римской Церкви остались прежними, но методы и тактика были приспособлены к современным условиям. Отсюда - создание Секретариата для единения, торжественное соборное признание действительности православной иерархии, апостольского преемства и Таинств у православных. На протяжении всех четырех сессий Собора в выступлениях папы, в дискуссиях и постановлениях подчеркивалась горячая любовь к Православию, отмечалось признание его исторических заслуг и даже частичной правоты в соблюдении древнехристианских традиций и особое место, которое занимают православные в истории Церкви и в настоящее время как самые близкие из «отделенных братьев». Это специальное выделение и подчеркнутое преимущество по сравнению с протестантами указывало в первую очередь на главное направление будущей деятельности Ватикана по отношению к православным. Рим любыми способами будет стараться отделить православных от союза с протестантами и приблизить к себе. Это возможно потому, что большинство Православных Церквей существовали в государствах, где господствовала атеистическая идеология. Что касается Восточных Патриархатов, то они испытывали постоянное давление со стороны окружавшего их мусульманского мира. Единственной среди Православных Церквей, пользующихся поддержкой государства, была Элладская Церковь, но ее внутренние проблемы не позволяли ей занять лидирующее положение в православном мире.

Оставался еще и Константинополь. Он имел первенство среди Православных Церквей всегда, и это патриарх Афинагор использовал для повышения своего престижа. Русская Церковь в данный, «хрущевский» период своего существования могла противостоять Константинополю так, как она это делала в послевоенное десятилетие. Положение самого патриарха Афинагора в Турции было также крайне тяжелым. До 1917 г. Российская империя своей мощью защищала и охраняла Православие на Востоке и особенно в Константинополе.

Восток искал помощи. Ее могли оказать США, но они как военный союзник Турции не хотели терять такую идеальную стратегическую базу и портить отношения с Турцией. Всемирный Совет Церквей мог помочь морально, влияя на общественное мнение. И тогда в союзники патриарх Афинагор выбирает Рим. Католическая Церковь сильна, она с успехом влияет на общественное мнение и на международные организации во главе с ООН, может использовать дипломатические каналы для давления на турецкое правительство и вынудить его пойти на уступки в отношении Константинопольской Церкви. Складывается союз: «Константинополь - Рим». В этом альянсе Ватикан может служить Константинополю своей мощью, поддержкой и защитой, а Константинополь готов использовать свое историческое первенство в православном мире для того, чтобы увлечь за собой и другие Православные Церкви на его пути к Риму. На этой почве разворачивались все события описываемого времени, и это стало главным направлением римской политики в отношении православных в грядущих десятилетиях.

Путь к сближению с Римом для Константинопольского Патриархата был тяжелым. В период подготовки Второго Ватиканского Собора патриарх Афинагор еще надеялся на Грецию как на гарант в конфликте с Турцией. Учитывая оппозицию греков к Католической Церкви, он не послал даже своих наблюдателей на первую сессию Второго Ватиканского Собора, хотя хотел это сделать и уговаривал других, включая Русскую Церковь. (Наших наблюдателей в Рим привело давление хрущевского руководства.) Как только со второй сессии усилился нажим турок на Константинопольский Патриархат, перешедший в прямое преследование патриарха Афинагора, он решил искать защиты у более надежного союзника, чем Греция и ВСЦ. Им стал Рим. И дальше все становится понятным: и провозглашение диалога с Римом на Родосе, и посылка наблюдателей из Константинополя на Собор, и назначение «личного представителя» патриарха Афинагора в Риме, и приезды в Рим митрополитов Афинагора Фиатирского из Лондона и Мелитона Илиопольского и Хризостома Мирликийского из Константинополя (председателя и секретаря Родосских совещаний), и возникновение вопроса о снятии анафем 1054 г.

Когда Рим и Константинополь действовали, остальные Православные Церкви молчали. Это безмолвие явилось очень важным доказательством того, что патриарх Афинагор действует от имени всех православных как их глава и выразитель общего мнения. Ватикан знал позицию Русской Церкви: она ясно излагалась нашими наблюдателями через Виллебрандса. Но в то же время она воспринималась как неофициальное мнение, которое можно знать, но с которым не обязательно считаться. Если бы это мнение выразили все Православные Церкви на своем всеправославном совещании, то патриарх Афинагор не смог бы действовать так, как он действовал.

Для Павла VI снятие анафем 1054 г. тоже стало выигрышным. Этот красивый акт перекрыл и компромиссность многих соборных решений, и недостаточную смелость большинства его постановлений. Папа начал свою соборную деятельность со встречи с Константинопольским Патриархом в Иерусалиме и закончил Собор конкретным актом - «примирением» между христианами.

Но все же самым важным уроком Второго Ватиканского Собора для Православия стала необходимость единомыслия и единения Православных Церквей, чтобы Константинополь не имел права вершить православные дела единолично.

Что касается контактов с Москвой, то Рим будет пытаться их осуществлять через посредничество Константинополя, уверяя при этом, что он хочет иметь дело со всем Православием. Будут вестись разговоры о том, что, зная всю важность всеправославного единения и согласия, Ватикан советует патриарху Афинагору перед каждым его односторонним действием проводить консультации со всеми Православными Церквами. А если это не случится, то Русская Церковь будет высказывать сожаление о «неорганизованности» и «стихийности» действий Константинопольского Патриарха. Дружественные контакты с Русской Церковью будут поддерживаться, зазвучат высокие оценки деятельности наших иерархов, которые ни к чему не будут обязывать. Все деловые контакты поведутся только посредством Константинополя. Дальнейшие события подтвердят правильность этих прогнозов, Русская Церковь сделает все возможное для противостояния союзу Рима и Константинополя.

Одним из важных последствий Второго Ватиканского Собора для Русской Церкви стала активизация католиков в СССР. С одной стороны, Ватикан, а с другой, сами «советские» католики будут предпринимать осторожные усилия по нормализации своей деятельности. И немало было достигнуто уже в ходе работы Собора: поездка литовских и латвийских католиков на заседания Собора, паломничество из Литвы и прием паломников папой (вторая сессия), поставление епископа для Латвии (третья сессия), хиротония в Риме нового епископа для Литвы (четвертая сессия). Велись открытые разговоры в Риме о католическом епископе в Москве, проекты возрождения католических костелов в Киеве и других городах, где имеется значительное количество верующих католиков. И обсуждение этих вопросов шло без каких бы то ни было официальных переговоров с советским руководством.

Все это не могло не волновать Русскую Православную Церковь. Но главные события после Собора могли развернуться на Украине, в ее западных областях. Ясно было: значительная часть бывшего униатского духовенства, не воссоединившегося с Православием, и определенное количество «тайных униатов», а также открытые приверженцы унии начнут активную деятельность по легализации католиков и униатов на Украине. Будет распространяться информация о скором образовании «Киевского патриархата», о возвращении Слипого к своей пастве, о грядущем договоре между СССР и Ватиканом. (Жизнь показала, что и эти прогнозируемые события имели место в реальной жизни.) Все это скажется на нормальной и спокойной жизни в православных приходах Западной Украины. На Западе начнется очередное взвинчивание вопроса об «униатах», по тайным каналам будет осуществляться связь с активистами униатского движения в СССР. А расплачиваться за это придется местным православным. (И эти прогнозы, только в более жесткой форме, подтвердила жизнь.)

Теперь несколько слов о проблеме прямых контактов между Римом и Москвой. Основные устремления Ватикана были направлены на Константинопольскую Церковь. Но для осуществления далеко идущих планов - улучшения положения католиков и легализации униатской Церкви в СССР - Риму нужны были контакты и с советским руководством, и хотя бы формальные отношения с Русской Православной Церковью. При этом ни о каком нашем представительстве в Риме вопрос не ставился. В одной из последних бесед с митрополитом Никодимом перед его отъездом из Рима (после окончания Собора) Виллебрандс прямо сказал ему, что Ватикан видит дальнейшие контакты в форме обмена информацией, изданий, писем, взаимных визитов и посещений, а в случае нужды в прямых контактах по срочным и важным делам можно использовать нашего представителя в Женеве и обращаться к нему. Для Рима в 1965 г. важнее был Константинополь, ибо здесь успех был реальнее достижим. Что касается Москвы, то можно подождать, пока не изменится ситуация, включая и «униатскую». Ждать и поддерживать «дружественные контакты», готовясь к настоящим действиям, когда придет время.

Вот такими трудными и печальными оказались результаты Второго Ватиканского Собора для православных. Но Русская Православная Церковь и в этих сложнейших условиях противостояла католическому давлению. И, как это уже было в послевоенное десятилетие советской истории, действовала параллельно с государством, боровшимся с Ватиканом как с империалистическим противником.

1990 - В Александро-Невском соборе Таллина Святейший Патриарх в сослужении архиереев совершил Божественную литургию и хиротонию архимандрита Корнилия во епископа Таллинского.

Во все дни пребывания Его Святейшества в столице Эстонии богослужения совершались на церковно-славянском и эстонском языках. Святейший Патриарх возглавил торжественный прием, на котором присутствовали духовенство Эстонской епархии, представители христианских конфессий, народные депутаты.

1991 15-19 сентября - Состоялся визит Святейшего Патриарха Алексия II в Курскую епархию.

- 221.00 Кб

Истоки Киевская Русь входила в соприкосновение с христианством через Византию. Святой князь Владимир принял крещение из Константинополя, и с ним крестились все киевские жители – это было политическим решением. Таким образом, Киевская Русь и более поздние государственные структуры – наследницы союза древнерусских княжеств – вросли в византийскую культуру. Отсюда – с разделения на византийский Восток и латинский Запад – берет начало особое развитие Восточной Европы, влияющее на судьбу всей Европы до нынешнего дня. На Руси были христиане еще до крещения князя Владимира в Киеве. Великая княгиня Ольга, бабушка святого Владимира, приняла крещение уже в 957 году в Константинополе, но ее сын Святослав остался язычником. Таким образом, крещение Ольги осталось эпизодом. Примечательно, что после своего крещения Ольга попросила в 959 году прислать епископов для миссионерской деятельности – но обратилась она не к Византии, а к римско-германскому императору Отгону I (912–973). Император послал в Киев епископа Адальберта из Трира, но когда епископ прибыл в 962 году в Киев, великим князем уже был Святослав и Адальберт вынужден был вернуться. Так епископ-миссионер из Германии, латинянин, в Киеве также остался эпизодом.

С другой стороны, мусульманские источники говорят об успешной исламизации Киевской Руси. Они сообщают, что князь Владимир сначала принял ислам, который в то время стремительно распространялся из Средней Азии на Запад. Так, волжские булгары, соседи древнерусских княжеств, за несколько десятилетий до крещения Владимира приняли ислам. Геополитически или геостратегически исламизация Киевской Руси была бы более вероятной, чем ее христианизация.

Как в Киевской Руси еще до крещения Владимира жили христиане, так и славянские языческие боги еще долго жили в сознании восточных славян. Сосуществование христианского и языческого мировоззрения, так называемое "двоеверие", ярче всего представлено в "Слове о полку Игореве" (XII–XIII вв.), в котором оно является основным поэтическим фоном эпоса. О конфликтах с языческими представлениями, которые иногда видимо принимали характер бунтов, как, например, в 1024 и 1071 годах, рассказывает "Повесть временных лет".

Священники, которые осуществляли христианизацию Киевской Руси, в большинстве своем, вероятно, были болгарами. Болгарский народ принял христианство (864 г.) на столетие раньше, чем Киевская Русь. Болгары к тому времени широко пользовались созданной святыми Кириллом и Мефодием из Салоник (Солуни) славянской письменностью и языком, сформировавшимся на базе южнославянского солунского диалекта. Поэтому, помимо его функционального названия – "староцерковнославянский язык", на Западе применяется лингвистический термин "староболгарский". Евангелия и основные церковные тексты, в особенности литургия, были уже переведены на церковнославянский и вместе с более поздними переводами с греческого в значительной степени способствовали проникновению в Киевскую Русь византийской культуры, византийско-греческого мышления и мировоззрения. Из деятелей духовной культуры, развивавшейся в киевской колыбели, особенно в Киево-Печерском монастыре, назовем лишь имена великих киевских князей Ярослава Мудрого (1019–1054) и Владимира Мономаха (1113– 1124).

С самого начала параллельно духовной литературе развивалась и деловая письменность, где хотя и употреблялись церковнославянские формы, но уже в большей или меньшей степени (в зависимости от жанра) отражалась и восточнославянская живая речь, как, например, в новгородских берестяных грамотах XI–XV веков.

В вопросе об организации Церкви в первые столетия после крещения еще много неясного. По всей вероятности, вначале все епископы были греками и назначались Константинополем. Позднее, вероятно, лишь митрополит Киевский назначался Патриархом Константинопольским из греческого клира, а иногда из славян, в то время как епископами на местах в большинстве случаев становились славяне. Видимо, жесткий контроль Киевской митрополии со стороны Константинополя был невозможен, с одной стороны, из-за больших расстояний, с другой – из-за нараставшего давления не только турок-османов, но с XIII века и латинского Запада (вспомним завоевание Константинополя латинянами в результате четвертого крестового похода, "Латинскую империю", 1204–1261). Таким образом, Киевская митрополия довольно скоро получила определенную независимость от Матери-Церкви и имела большую внутреннюю автономию. Согласно византийскому документу, в середине XIII века Киевской митрополии подчинялись следующие епархии: Новгород Великий, Чернигов, Суздаль, Ростов, Владимир Великий (на Клязьме), Переяславль, Белгород, Юрьев, Полоцк, Рязань, Тверь, Смоленск. После завоевания Киевской Руси татарами даже в столице Золотой Орды Сарае (рядом с нынешним Волгоградом) в 1261 году была образована епархия.

После покорения Киевской Руси татарами на протяжении всего периода татарского ига (1240–1480), Православной Церкви пришлось решать задачу, которую нельзя назвать иначе как национальной. По сравнению с киевскими и удельными князьями Церковь находилась в привилегированном положении: она стала единственным межрегиональным действующим славянским институтом во время татарского правления и поэтому пользовалась большим авторитетом между князьями. Киевские и удельные князья должны были покорно просить подтверждения своих княжеских полномочий у хана Золотой Орды в Сарае, подкрепляя свои просьбы роскошными подарками (никогда не зная, вернутся они живыми или нет), в то время как назначение церковных иерархов принималось ханом Орды, как правило, безоговорочно: новому епископу не нужно было ехать на поклон в Сарай. Татары после завоевания Киевской Руси больше не трогали монастыри, за стенами которых могла сохраняться (но не развиваться) духовная культура: монахи занимались постоянным переписыванием и распространением по преимуществу церковной литературы, сохраняя таким образом культурное наследие Киевской Руси для потомков.

Находясь под постоянной угрозой разорения и сожжения, центральные территории Киевской Руси пришли в запустение – люди покидали эти земли. В пограничных районах Киевской Руси сложились два центра, где сосредотачивались беженцы: Владимир, Тверь и Москва на северо-востоке и Галицко-Волынское и Полоцкое княжества на западе. Таким образом началось разделение восточного славянства, из которого образовались русский, украинский и белорусский народы.

В течение XIII–XV веков Московские князья подчинили себе все славянские княжества между Белым морем, Новгородом и Черниговом – так называемое "собирание русских земель". Московиты, таким образом, вскоре стали самой значительной силой восточного славянства. Одновременно на западных границах окрепло Польско-Литовское государство и стало силой, с которой нужно было считаться. Земли Галицко-Волынских и Полоцких князей уже в XIV веке стали православными провинциями в католическом Польско-Литовском государстве. Перенесение митрополичьей резиденции из Киева во Владимир митрополитом Максимом (1299 г.), а затем в Москву митрополитом Петром (1326 г.) говорит о перемещении центра власти на северо-восток.

Велика заслуга Церкви в том, что лучшие ее представители не могли примириться с татарским порабощением и подвигали князей, плативших дань хану Золотой Орды, на борьбу. Так, св. Сергий Радонежский вдохновил и благословил князя Димитрия принять бой с татарами в 1380 году на Куликовом поле, завершившийся важной победой московского войска, которая имела большое значение для национального сознания русских. Церковь оставила второстепенные позиции и начала играть по отношению к князьям партнерскую, в национальном смысле ведущую, роль.

Киевские и удельные князья позаимствовали у Византии и принцип симфонии – идею равноправия государства и Церкви, императора и патриарха, князя и епископа. В самой Византии этот принцип проводился в жизнь довольно редко, так как император почти всегда сам определял ход развития Церкви. В русской же истории можно найти несколько митрополитов, которые ставили себя выше современного им великого князя или царя. В качестве примеров можно привести митрополита Макария и царя Ивана Грозного, Патриарха Филарета (Федора Романова) и его сына царя Михаила Федоровича, первого в династии Романовых, Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича.

Такова же причина и самого значительного – и одновременно самого трагического – раскола в Русской Церкви: в результате борьбы государственной власти с церковной появилось старообрядчество. Патриарх Никон (1652–1660) жесткими реформами вызвал сперва протест, затем раскол. Государство светскими (например, военными, экономическими и другими) средствами, церковь духовными (например, анафемой) мероприятиями преследовали старообрядцев-раскольников. В сущности, староверы стали реформаторами: в трехвековой борьбе с государственной и церковной властями они совершенно отделились от государства – что "новообрядческой" Церкви не удалось до сих пор.

За автокефалией Русской Церкви (1448 г.), более века спустя (1589 г.), последовало признание Московской митрополии патриархатом со стороны старых патриархатов – Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. Росло самосознание Церкви. Она стала почти государством в государстве и оказалась, в лице некоторых первоиерархов (например Патриарха Никона, 1652–1660, Патриарха Иоакима, 1674–1690), дестабилизирующим фактором в политике, что вызвало у монарха просвещенного абсолютизма, каким, несомненно, был Петр I, негодование. Огромные богатства Церкви (ей принадлежала одна треть всех пахотных земель) при постоянно пустой государственной казне вызывали желания завладеть ими, что в значительной мере смогла осуществить Екатерина II. Во всяком случае, столкновения с Церковью были для Петра I неизбежны.

В "Духовном Регламенте" (1721 г.) – положении об управлении Церковью, ориентированном на протестантскую структуру государственной Церкви (Staatskirche), уже не соблюдается равновесие "царь – Патриарх". Патриарх заменяется "Духовной Коллегией" (названной впоследствии "Святейшим Управляющим Синодом"). Эта коллегия имела такой же статус, как и все другие коллегии, то есть министерства. Секретарь Синода – обер-прокурор (мирянин) – фактически стал в XIX веке главой Церкви, красноречиво называвшимся "оком царя". Епископы должны были присягать на верность царю.

Далеко не единственной реакцией на такое положение было возрождение монашеского идеала, особенно старчества (Оптина Пустынь), в начале прошлого столетия. Спустя 50 лет в России получило развитие светское богословие, которое в своей сути до сегодняшнего дня еще не оценено в должной мере (В. Соловьев, К. Леонтьев, А. Хомяков, Н. Бердяев и другие). Русская литература, имевшая глубоко христианские основы, вступила в свой "золотой век" (Ф. Достоевский, Л. Толстой, А. Чехов и другие). Наконец, в церковных недрах возникло критическое отношение к внутреннему состоянию Церкви, которое нашло отражение в публицистике, – в этом смысле изучение церковной печати с 1870 года до первой мировой войны представляет чрезвычайно большой интерес. Требование всеобщего обновления Церкви сверху донизу стало в конце концов настолько распространенным, что импера-тзр Николай П дал согласие на созыв Поместного Собора, не собиравшегося 200 лет. На Соборе нужно было рассмотреть все накопившиеся к тому времени вопросы и принять решение о восстановлении патриаршества. Пред-соборная комиссия в 1906 году за несколько месяцев подготовила Поместный Собор; однако первая мировая ьойк- помешала его созыву. Тем не менее материалы предсооорной комиссии легли в основу работы Поместного Собора, который состоялся после Февральской революции 19!7 года. Лишь при Временном правительстве А. Ф. Керенского (1886–1970> было проведено отделение Церкви от государства, и в августе 1917 года долгожданный Поместный Собор был созван. Самым важным его результатом было восстановление патриаршества и избрание митрополита Тихона (Беллавина) Патриархом Московским и всея Руси. Другие решения (о структуре Церкви, об укреплении прихода, о роли мирян в Церкви в смысле соборности и так далее) так и не были реализованы из-за Октябрьского переворота. Условия для работы Собора становились все сложнее и сложнее, и в середине 1918 года члены Собора вынуждены были разойтись. Только Поместный Собор, созванный в 1988 году по случаю Тысячелетия Крещения Руси, вернулся ко многим решениям Собора 1917–1918 годов и внес их частично в новое Положение о Церкви.

Когда в 1921 –1922 годах советское правительство потребовало выдачи церковных ценностей для оказания помощи голодающему населению из-за неурожая 1921 года, дело дошло до рокового конфликта между Церковью и новой властью, решившей использовать ситуацию для уничтожения Церкви.

В эти годы многие иерархи, священники и миряне, сопротивлявшиеся конфискации церковных ценностей, погибли мученической смертью. Советское руководство представляло сопротивление изъятию ценностей как реакционную борьбу против Советской власти и, в соответствии с этим, преследовало всех сопротивлявшихся с соответствующими последствиями.

Продемонстрированная в "раскаянии" Патриарха Тихона лояльность по отношению к Советскому государству отвела от Церкви самую страшную угрозу и позволила со временем преодолеть обновленческий раскол, представителям которого с середины 20-х годов даже большевики отказали в поддержке. Эта победа усилила давнюю традицию русского Православия, базирующегося на духовном, экклезиологическом и литургическом принципе и по сей день.

В этих словах политическая лояльность Церкви по отношению к большевикам сформулирована четче и острее, чем у Патриарха Тихона, однако лояльность митрополита Сергия выражалась государству, которое все активнее добивалось окончательного уничтожения религии и Церкви с помощью законодательства (1929), запрещавшего почти всю церковную и приходскую жизнь, подавлявшего любое проявление религиозной жизни, в том числе с помощью жестоких преследований.

Характерным и трагичным явлением второй половины 20-х и 30-х годов стали внутрицерковные ссоры и расколы. Сперва разгорелась дискуссия, был ли митрополит Сергий (Страгородский), Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, узурпатором церковной власти. Архиепископ Екатеринбургский Григорий (Яцковский) решительно отрицал каноничность должности Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола. Сторонники его ("григорьевцы") создали "Временный Высший Церковный Совет" (22.12.1925). Из-за подобных канонических причин митрополит Казанский Кирилл (Смирнов), назначенный Патриархом Тихоном Местоблюстителем, отделился от митрополита Сергия, заместителя Патриаршего Местоблюстителя (Док. 97–101, 108). Митрополит Кирилл (Смирнов) стал главой значительного раскола "непоминающих", которые в ектениях поминали не имя митрополита Сергия, а имя Местоблюстителя, митрополита Петра (Полянского).

Бытующая оценка Декларации 1927 года Московской Патриархией (в том смысле, что она дала Церкви возможность выжить в эти тяжкие времена) мало убедительна. Уже к 1925 году структура Церкви была разрушена. И церковное управление, которое советская власть разрешила митрополиту Сергию создать, явилось лишь временным церковным управлением.

Описание работы

Очерк истории отношений между Церковью и государством История не начинается с какой-либо определенной точки, у нее есть всегда предыстория. Так, история Церкви в Советском государстве не начинается с Октябрьского переворота 1917 года. Именно попытка описать отношения между государством и Церковью в советское время заставляет обратиться к церковной истории прошедших столетий.
Истоки Киевская Русь входила в соприкосновение с христианством через Византию. Святой князь Владимир принял крещение из Константинополя, и с ним крестились все киевские жители – это было политическим решением.

Главная > Это интересно

История православной церкви 15 век. Характеристика положения церкви в xv-xvii вв

Рекомендуем также