Мыслители разных эпох о совести. О совести человеческой

О фильме Мела Гибсона «По соображениям совести» до его выхода на экран я ничего не знал, иначе, наверно, пошёл бы и в кинотеатр. Я не фанат его творчества, хотя безусловно он большая величина в киноиндустрии, просто умеют американцы снимать большие фильмы про Вторую мировую войну. Данная кинолента мне очень понравилась, поскольку она полностью справилась со своей целью — показала нам подвиг Дезмонда Досса, а так же события, которые привели его к этому. Тут хочется вспомнить цитату из произведения Бориса Васильева, которая метко характеризует сюжет фильма: «Мы были молоды, но жаждали не личного счастья, а личного подвига. Мы не знали, что подвиг надо сначала посеять и вырастить?»

Сюжет кинопроизведения «По соображениям совести» основан на реальных событиях, развивается прямолинейно и целенаправленно, но за то обладает большой глубиной и насыщенностью. Каждое событие, показанное зрителю, предназначено для иллюстрации характера главного героя, а, следовательно, его поступков. История Дезмонда Досса ещё раз заставляет меня восхититься американским народом, его стремлением добровольно сражаться в самых разных уголках мира, по знамёнами самых разных стран. Дело ведь не только в деньгах, полученные увечья, боль, страдания, риск смерти не стоят никаких денег. Современное поколение западных деятелей кино очень хорошо умеют показать подвиг своих предков. А главное — каждый американский фильм про войну вызывает абсолютное, непреодолимое отвращение к насилию в любом виде. Важное звено сюжета — это тема веры. В данном фильме она показана практически идеально. Если ты выбрал какой-то принцип, идею, веру, то надо держаться за неё, бороться до последнего вздоха, не взирая на все мучения на своём пути. Следовать выбранному пути, не сворачивая с него, противостоя всему свету, прежде всего сослуживцам — не меньший подвиг, чем их спасать. Хорошо представлена и тема патриотизма — как ни крути, но снимать фильм про войну без этого аспекта, как не правильно и глупо. Ещё одни вопрос, который поднимается в киноленте — тема семьи. У Дезмонда, возможно, не самая спокойная семья, особенно, отец, но в самый тяжёлый момент в его судьбе именно он, ветеран Первой мировой войны, делает всё, что бы его сын смог служить. Как же это, наверно, тяжело для отца!

Большую роль в успехе киноленты играют отличные персонажи, а так же великолепный подбор актёров, их игра. Сержант Ховелл, в исполнении Винса Вона, сильно напомнил мне подобного героя в фильме «Звёздный десант» — своеобразный персонаж, задача которого сплотить коллектив бойцов, научить их сражаться, да бы они не погибли. Отлично вписался на роль капитана Гловера и Сэм Уортингтон — давно он не появлялся в таких проектах. Я думаю не просто им было играть реальных людей, с настоящими историями, чувствами и эмоциями. В итоге, мне в плане актёров все понравилось.

Половина фильма посвящена боевым действиям — получились они зрелищными, кровавыми и жуткими — такими, какими и должны быть. На экране очень много крови, оторванных конечностей, голов, боли и страданий — так что у главного героя забот выше крыши. Единственная претензия — корабли можно было и поаккуратнее нарисовать, очень уж хорошо заметна их ненатуральность.

Фильм «По соображениям совести» будет достойно стоять рядом с такими фильмами как «Спаси рядового Райана», «Говорящий с ветром», к просмотру обязателен. Я задаюсь вопросом, почему у нас в стране не могут снять фильм с такой же глубиной и смыслом? Как-то создатели фильма обошлись без мелодрамы, любовных многоугольников, соплей, нелепых постельных сцен. Режиссёр четко видит цель своего произведения, кино отлично исполняет поставленные задачи: показывает историю подвига и Дезмонда, поднимает тему веры, фронтового товарищества, рассказывает об ужасах войны.

Беседа первая

Когда мы в нашей обыденной жизни говорим, что совесть наша нас обличает, что она не позволяет нам делать того или другого или, наоборот, что совесть у нас молчит, мы придаем «совести» какое-то особенное значение. Также и в христианском пути совесть занимает исключительное место. Что же такое совесть с точки зрения святых отцов? Святые отцы называют совесть естественным законом, вложенным Богом в сердце человека при творении: «Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон <...> Последуя сему закону, то есть совести, патриархи и все святые прежде написанного закона угодили Богу» . Так было во время райского пребывания человека с Богом. Лишь только, когда повредился, затмился закон, напечатленный в сердце человека, возникла нужда в Священном Писании. Это было при Моисее , когда среди народа Божия распространилось нечестие, оскудела вера. «Но когда люди чрез грехопадение зарыли и попрали ее (совесть), тогда сделался нужен закон написанный, стали нужны святые пророки, нужным сделалось самое пришествие Владыки нашего Иисуса Христа, чтобы открыть и воздвигнуть ее (совесть), засыпанную оную искру снова возжечь хранением святых Его заповедей» . Так же в Новом Завете. Вначале ученики Христовы не имели писаного закона и только под конец своей жизни писали Евангелие и послания. Некоторые же из христиан узнали Закон Божий не только не из Священного Писания, но даже и не из устного предания. Сам Господь в сердце их, в совести их открыл им Благую Весть. Так было с апостолом Павлом , который никогда не видел Господа на земле, не слышал проповеди Его непосредственных учеников и апостолов почти до конца своей жизни, но, еще будучи фарисеем, неуклонно исполнял все веления своей совести, и потому Господь открылся ему. Так же и о Марии Египетской мы знаем, что она знала Закон Божий, не имея никаких книг. Дело Христово состояло в том, что Он восстановил в человеке совесть, возжег искру, попранную и зарытую. Совесть связана в нас непосредственно с образом Божиим, и как он в нас растлился и нуждался в восстановлении, так и совесть. Христос пришел на землю для того, как учит Церковь, чтобы восставить образ падшего праотца и вместе с тем восстановить, возжечь в нас искру совести. Такое учение о совести находим мы у всех святых отцов, и наш святитель Тихон Задонский пишет в своем слове «О совести» : «Бог, созидая человека, насадил в душе его совесть, дабы тою аки правилом управлялся и, что творить и от чего уклоняться, наставлялся. Совесть не иное что, как закон естественный или природный; почему и с законом Божиим написанным совесть сходна. Чего бо научает закон Божий, того научает и совесть» . И если мы о том стараемся, постепенно восстановляется и очищается в нас этот закон, написанный «не на скрижалях каменных, а на скрижалях сердца плотяных» , все более приближаясь к писаному Закону Божию. Оба эти закона в идеале одно и то же. Именно потому-то апостолу Павлу и Марии Египетской не нужно было чтение Священного Писания. Естественный закон восстанавливается в христианах при Крещении вместе с образом Божиим, и, если только человек прилагает к тому старание, он в продолжение жизни все более очищается и просветляется вместе с подобием Божиим. Блаженный Диадох сравнивает образ Божий с рисунком, на который мы накладываем краски в течение нашей жизни, все более приближаясь и уподобляясь Богу. Но закон естественный есть и у неверующих, и у язычников, но в них он в таком же положении, как и образ Божий, то есть растлился и пал. Тем не менее, если они все-таки следуют своей совести, хотя бы то и искаженной и оскверненной, но все же вложенной как Закон Божий в их сердца, она ведет их к Богу. Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим. 2, 14-15), говорит апостол Павел. Для христианина же, в котором чрез Крещение восстанавливается образ Божий и очищается совесть, последняя связывается еще с Ангелом Хранителем. И Иоанн Лествичник так говорит о совести: «Совесть есть слово и обличение Ангела Хранителя, данного нам при Крещении» . Мы-то, люди, опять можем образ Божий в себе затмить, но у нас есть Ангел Хранитель, и наша совесть - его слово. «Совесть есть естественная книга (велений Божиих): деятельно читающий оную получает опыты Божественного заступления» , - говорит Марк Подвижник . Вот Ангел Хранитель и дает нам возможность деятельно читать книгу естественного закона. Можем ли мы доверять нашей совести, можем ли руководствоваться в жизни велениями этого голоса, который то оправдывает, то обвиняет нас? Да. «У нас есть достаточное руководство - совесть, и невозможно, чтобы кто-нибудь лишен был ее помощи» , - отвечает Иоанн Златоуст . Если желаешь всегда иметь душеспасительное руководство, внимай своей совести и неотложно исполняй, что она будет внушать тебе. Иоанн Златоуст указывает нам, что если бы мы, христиане, внимательно относились к своей совести теперь, после Крещения, имея при этом и Ангела Хранителя, мы всегда могли бы знать волю Божию, как это было у первых людей до грехопадения. В нашей воле повиноваться совести или попирать ее и пренебрегать ею. Мы должны постоянно помнить, что в нас живет совесть, что надо стремиться к тому, чтобы огонь этот не потух, как искра под пеплом, но постоянно разгорался. «Ныне же в нашей власти или опять засыпать ее, или дать ей светиться в нас и просвещать нас, если будем повиноваться ей. Ибо когда наша совесть говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим и когда она говорит нам, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, она не может уже явственно говорить нам от тяготы, лежащей на ней, но, как светильник, сияющий за занавесью, начинает показывать нам вещи темней. И как в воде, помутившейся от многого ила, никто не может узнать лица своего, так и мы, по преступлении, не разумеем, что говорит нам совесть наша, так что нам кажется, будто ее вовсе нет у нас. Однако нет человека, не имеющего совести, ибо она есть, как мы уже сказали, нечто Божественное и никогда не погибает, но всегда напоминает нам полезное, а мы не ощущаем сего, потому что, как уже сказано, пренебрегаем ею и попираем ее» . Если совесть наша молчит или «показывает вещи темней», это не значит, что плоха самая совесть, вложенная в нас Богом. Это свидетельствует о том, что мы сами, имея сначала очищенную совесть, не радели о ее чистоте и жизнеспособности. Иначе можно было бы сказать, что в нас нет Божественной искры, что и образ Божий несовершен, что в Самом Боге нет совершенства. Мы знаем и из нашего собственного опыта, и из мировой литературы, что каждый из нас перед тем как совершить грех, преступление, слышит удерживающий его голос совести, хотя и слабый, робкий, но все же говорящий, но мы сами отвергаем его, не видим и не хотим видеть света. Очень ярко говорит об этом Тихон Задонский: «Тако Бог в совести человеку глаголет и вопиет ему, когда хощет зло соделать: возвратися, человече! не туда, идешь ты. Уклонися от зла (Пс. 33, 15). Христианине! Хощеши ли ты отмстить, повредить или, что горше того, убить ближнего твоего? Бог в след тебе вопиет: человече, воротись! Хощеши ли блуд сотворить и осквернить тело свое? Бог вопиет тебе: человече, воротись! Хощеши ли украсть, похитить и отнять у ближнего твоего добро? Бог гремит в совести твоей: человече, возвратись! Хощеши ли ближнего твоего прельстить и обмануть? Бог тебе вопиет: человече, воротись! Хощеши ли оклеветать, осудить, обругать и опорочить брата твоего? Бог отвращает тебе от того и глаголет: человече, воротись <...> А что в совести тебе говорит, то и в слове Своем святом говорит. Совесть непогрешительная и слово Божие суть согласны. Что совесть говорит, тое и слово Божие; от чего совесть удерживает и отвращает, от того и Божие слово; за что совесть обличает, за тое и Божие слово <...> и за что совесть похваляет, за тое и Божие слово <...> Сего ради когда совесть нас от чего отвращает и удерживает: се есть глас Божий, вопиющий внутрь нас, отвращающий и удерживающий нас от зла» . Нам эта картина так знакома! Всякий, кто внимательно относится к своей совести, кто хоть иногда заглядывает в свою душу, подтвердит эти слова святого отца. Но Нил Синайский говорит, что может быть в душе и иной голос, который говорит нам, что все обстоит благополучно, что ничего не случится с нами, если мы сделаем то и то, который заставляет совесть умолкать, и святой советует: «Свидетельницу дел твоих - совесть свою - не отсылай к помыслу, презирающему падение и сладкоречиво о нем говорящему» . Наше величайшее счастье, но вместе с тем и несчастье, состоит в том, что мы в себе самих имеем свидетеля и обличителя наших дел и обличителя «постоянного, но не непрерывного» , как говорит Иоанн Златоуст, то есть она не мучает нас в каждую минуту нашей жизни, так как мы не снесли бы этого, но ее обличение то и дело вспыхивает в нас, не давая нам уснуть. Иоанн Златоуст утверждает, что совесть делает это не однажды, не дважды, но многократно и во всю жизнь и, хотя бы прошло много времени, она никогда не забывает сделанного, но сильно обличает нас и при совершении греха, и до совершения, и особенно по совершении. Итак, совесть есть, во-первых, свидетель не безмолвный и, во-вторых, обличитель, но не непрерывный. В этом, как я сказал, наше счастье и несчастье. Непрерывное обличение нас убило бы, мы не смогли бы начать иной жизни - чистой и святой. А наше несчастье заключается в том, что, пока слышим обличение совести, мы еще хотим что-то сделать, а едва оно кончится - к деланию охладеваем. А нам следует пребывать до конца бдительными. Внимание к своей совести должно быть для христианина основным деланием. Мы имеем совесть - свидетеля не безмолвного и обличителя постоянного, но не непрерывного, имеем и укорение, и отраду, имеем все, чтобы встать от бездны греховной и бдительно идти вперед правым путем. Мы постоянно должны прислушиваться, не перестала ли нас обличать совесть, и если да, искать причину этого, помня, что «тех только одних не обличает совесть, которые или достигли верха добродетели, или ниспали в самую глубь зла» . «Должно внимать себе, не перестала ли совесть наша обличать нас не ради чистоты нашей, но как бы утомившись» . И если мы имеем в себе этого свидетеля и обличителя, мы должны идти к нему на послушание, прислушиваться к его велениям и не отсылать его к помыслу, «презирающему наше падение и сладкоречиво о нем говорящему». Оптинский старец отец Иосиф говорил: «Совесть человека похожа на будильник. Если будильник прозвонил и, зная, что надо идти на послушание, сейчас встанешь, то и после всегда будешь его слышать, а если сразу не встанешь, несколько дней подряд говоря: «полежу еще немножко», то в конце концов просыпаться от его звонка не будешь» . Всякий знает это в отношении к будильнику, в отношении же к совести мы это как будто и знаем, но не обращаем на это внимания. Кроме того, что совесть является нашим обличителем, она в то же время и судия наш неусыпный и неподкупный, как говорит Иоанн Златоуст: «Нет, подлинно нет между людьми ни одного судьи, столь неусыпного, как наша совесть. Внешние судьи и деньгами подкупаются, и лестию смягчаются, и от страха потворствуют, и много есть других средств, извращающих правоту их суда; а судилище совести ничему такому не подчиняется, но хотя бы ты давал деньги, хотя бы льстил, хотя бы угрожал или другое что делал, она произносит справедливый приговор против греховных помыслов, и согрешивший осуждает сам себя, хотя бы никто другой не обвинял его» . В этом отношении совесть находится в исключительном положении, ибо ведь никто так не знает наших грехов, никто не может следить за нами постоянно, как она, а в то же время мы имеем в себе самих такого блюстителя. В этом отношении совесть есть нечто неоцененное для нашего спасения, она есть некая Божественная искра, без которой не могли бы мы спастись. Совесть - наш судья не только теперь, она и на Страшном суде будет нам первым и самым страшным судиею. Именно потому-то и будет страшен этот суд, что нельзя будет уже оправдаться, нельзя будет сказать, что обвинитель неправ.

Происхождение совести

Обсуждение на тему совести берет свое начало еще в древнем мире. Так, Аристотель пишет, что и ум, и совесть люди имеют от природы. В трактате Цицерона (106-43 гг. до н. э.) «О природе богов» все свои надежды связываются с совестью, ибо она «без всякого божественного разума способна взвешивать добродетели и пороки. Не будь ее -- все бы пропало».

Русские и западные религиозные философы рассматривали совесть как божественное явление, придавая ей первостепенное значение. Авва Дорофей в поучении «О совести» определяет совесть как некий божественный помысел «помысел, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое, сие называют совестью, а она есть естественный закон». Совесть - это непререкаемый авторитет божественной сущности. М. Аврелий связывает совесть с разумом, поэтому нравственная оценка прямо вытекает из здравого смысла. Человек должен всегда поступать по справедливости, не обижать ни словом, ни делом: «Кто бы что ни делал, или не говорил, я должен оставаться хорошим человеком. Так, золото, изумруд или пурпур могли бы сказать: «Что бы кто ни говорил или не делал, а я должен остаться изумрудом и сохранить свою окраску».

Современные психологи нередко придерживаются следующей схемы формирования сознания совести (ее зачатки можно найти у Аристотеля). У человека, как и у его животных предков, имеется довольно развитое чувство страха. В человеческой жизни это чувство играет неоднозначную роль. С одной стороны, страх «сигнализирует» об опасности, помогает мобилизоваться. В общественных отношениях страх нередко оказывает помощь в обуздании хамства, крайнего эгоизма и других подобных явлений.

Современно звучат слова И. А. Ильина: «Совесть есть не только источник праведности и святости, но и живая основа элементарно упорядоченной или более культурной жизни». В них философ говорит о том, что совесть должна пронизывать все сферы жизни человека: духовную, семейную, профессиональную; в противном случае, отход от христианской совести чреват величайшими бедами и опасностями. Нарушение закона, семейные измены, ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей - это и есть проявления отхода от христианской совести в повседневной жизни.

Божественную природу совести придавали религиозные философы П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Л. Шестов, Л. П. Карсавин, Н. О. Лосский, имея, при этом различные точки зрения на ее проявление. Н. О. Лосский пишет так в книге «Бог и мировое зло». «Ум человеческий - подлец: в громадном большинстве случаев работа человеческого ума направлена не на искание истины и правды Божьей, а на оправдание поставленных нашей волей целей, обоснованных, в конечном итоге, личным или коллективным себялюбием. Почти каждую человеческую цель легко оправдать, по крайней мере, в своих глазах, той ценностью, которая входит в ее состав, причем он не замечает или часто не хочет замечать других ценностей, которые следовало бы предпочесть» Речь идет о нравственных ценностях: стыде, совести, чести, которыми зачастую пренебрегают при достижении своих корыстных целей».

Иную точку зрения выражает Л. Шестов, считая, что личность рождается при ударе судьбы, который не заменят никакие проповеди, никакие зрелища.

Страдание необходимо для возникновения высоконравственной личности, обладающей всеми необходимыми моральными качествами: добротой, совестью, справедливостью, состраданием к ближним.

А. Шопенгауэр трактует совесть как раскаяние и тревогу, испытываемые человеком по поводу недостойного поступка, и дает свой рецепт добропорядочной совести: 1/5 - страха перед людьми, 1/5 - дезидемонии, 1/5 - предрассудков, 1/5 - тщеславия, 1/5 - привычке. Однако философ сомневается по поводу действительного существования настоящей врожденной совести. Такая точка зрения происходит из пессимистичного воззрения философа на жизнь сквозь призму страдания, горя и смерти.

Философы эпохи возрождения, мыслители Нового времени М. Монтень, Р. Декарт рассматривают совесть как нравственный закон для оценки поступков человека. М. Монтень предлагает руководствоваться неким эталоном, на который следует равняться: «Для суда над самим собой у меня есть мои собственные законы, собственная палата, и я обращаюсь к ней чаще, чем когда бы то ни было. Сдерживая себя, я руководствуюсь мерою, предсказанной мне другими, но давая себе волю, руководствуюсь лишь своей мерою».

Французские философы 18 в. связывали свои взгляды с политикой и законодательством П. Гольбах, Ж. Ж. Руссо, Д. Дидро в «приобретении» совести большое внимание уделяют воспитанию и влиянию окружающего мира. Гольбах пишет: «Наши угрызения совести являются необходимыми следствиями нашего темперамента вместе с теми изменениями, которые вносит окружающее нас общество». Если личные качества человека зависят от окружающей среды, то и его пороки - результат этой среды. Чтобы переделать человека, освободить от недостатков - необходимо преобразовать окружающую и общественную среду.

Совесть у Канта имеет априорное происхождение и свойственна человеку от рождения. Для И. Канта совесть - это удивительный и непостижимый механизм самоконтроля и морального поведения человека, призванный обеспечить исполнение долга. Так он писал: «Поступай так, как если бы твой поступок, посредством твоей воли, стал всеобщим законом». Для Л. Фейербаха совесть - это мое «Я», ставящее себя на место «Ты».

Иную трактовку совести предлагает Ф. Ницше. Совесть, согласно мнению Ницше не является врожденной: « Содержание совести составляет все, что во времена нашего детства постоянно без всякого объяснения причин требовали от нас люди, внушающие нам страх и уважение». «Чистая совесть - абстракция, имеющая негативное воздействие на конкретного человека, у которого всегда найдется неудовлетворенность тем или иным поступком, поэтому нечистая совесть - это налог, которым изобретение чистой совести обложило людей».

З. Фрейд по иному интерпретирует происхождение совести в рамках психоанализа. Она связана с Эдиповым комплексом, который испытывает, по мнению Фрейда, юноша в раннем детстве. Эдипов комплекс возникает вследствие идентификации себя с отцом, который служит моделью поведения. Фрейд считает, что конфликт между отцом и сыном из-за любви к матери может закончиться убийством отца из-за ревности. Вследствие этого у юноши возникают укоры совести и чувство вины.

Общественно-исторический характер морали и совести акцентируется в марксисткой философии. Марксистско-ленинская этика доказывает, что совесть имеет общественное происхождение, определяется условиями социального бытия и воспитания человека, зависит от его классовой и общественной принадлежности: «У республиканца иная совесть, чем у роялиста, у имущего - иная, чем у неимущего, у мыслящего - иная, чем у того кто не способен мыслить».

Долгое время считалось, что совесть - это сознательный акт психики человека, приобретенный им при рождении, либо развивающийся благодаря влиянию социума.

Поступательное развитие психологии дало возможность проникнуть в глубины душевного мира человека и заставило усомниться в том, что нравственный выбор полностью контролируется сознанием.

К. Юнг считал, что совесть - сложный феномен, ценностное суждение, отличающееся от интеллектуального тем, что в нем наряду с объективным, всеобщим характером заметна отсылка к субъективному».

Рассмотрев все точки зрения философов, можно сказать, что под совестью, как и раньше, понимается чувство ответственности за свое поведение, за свои поступки, как перед самим собой, так и перед обществом.

Совесть и стыд

Исходя из выше сказанного, можно сказать, что совесть - чувство моральной ответственности за свое поведение и свои поступки перед самим собою, окружающими людьми и обществом. 9, статья 58 Стыд и совесть, в общем, довольно близки. В стыде также отражается осознание человеком своего (а также близких и причастных к нему людей) несоответствия некоторым принятым нормам или ожиданиям окружающих и, стало быть, вины. Однако стыд полностью сориентирован на мнение других лиц, которые могут выразить свое осуждение по поводу нарушения норм, и переживание стыда тем сильнее, чем важнее и значимее для человека эти лица. Поэтому индивид может испытывать стыд -- даже за случайные, непредполагаемые результаты действий или за действия, которые, как он знает, не признаются в качестве таковых окружением. Логика стыда примерно такова: «Они думают про меня так-то. Они ошибаются. И, тем не менее, мне стыдно, потому что про меня так думают».

Но чем же тогда отличается совесть от стыда? Ведь стыд - это чувство, которое появляется у человека как результат осознания им несоответствия своего поведения и своих поступков.

Для того чтобы понять чем же отличается совесть от стыда, приведем несколько положений отличия:

1. Стыд можно трактовать, как страх опозорить самого себя, опозориться перед обществом. Совесть же это страх скорее причинить вред кому-то;

2. Совесть предполагает удовлетворение собственным нравственным поведением и помыслами. В стыде всегда осуществляется негативная оценка собственных действий и помыслов;

3. Существенным отличием стыда от совести является то, что совесть это критическая оценка с позиций нравственных требований своих действий, мотивов и моральных качеств перед самим собой. В совести диалог ведет эмпирическое «Я» с идеальным «Я». Это сугубо внутренний диалог. В стыде же диалог осуществляется с другими. Стыд выступает как переживание своего несоответствия моральным требованиям перед лицом других;

4. Стыд - чувство социальное. Это ответственность за себя перед миром. Стыд эгоистичен. Совесть - чувство индивидуальное. Это ответственность за мир перед собой. Совесть альтруистична.

И так, можно сказать, что стыд - страх, внутреннее переживание своего несоответствия требованиям перед лицом других. Совесть же - это чувство ответственности за свои поступки, а также оценка себя с позиций требований своих действий, мотивов и моральных качеств перед самим собой.

протоиерей Евгений Горячев

Как Вы прокомментируете такое утверждение, что, несмотря на то, что совесть – понятие для всех актуальное, но, тем не менее, все понимают его по-разному?

Это действительно неотъемлемая часть нашего нравственного багажа. Выражения, типа: «жить по совести», «прислушиваться к голосу совести», или, наоборот, «идти против своей совести», – это то, что мы говорим и слышим очень часто. Если попытаться проанализировать этимологию слова в русском и славянском варианте, то, пожалуй, речь идет о «сове́дении». Когда в моем сознании, независимо от того, прошу я об этом или нет, возникает какая-то идея, какая-то мысль, которая как бы приходит в меня извне. Это не часть меня самого, но это то, что приходит в меня. Нравственный закон, написанный в душе человека, о котором рассуждал Кант, может быть, это один из синонимов совести. Понятие это, с точки зрения христианской, конечно религиозное. Например, среди прочих определений, наиболее выпуклым и рельефным являлось определение Достоевского о том, что «совесть – это бытие Бога в душе человека». Не могу сказать, что я полностью согласен с этим, но то, что совесть – категория религиозная, для христианина очевидно.

Предмет нашего разговора – совесть. Но нас могут спросить: «Собственно, о чем вы говорите? Это что-то неуловимое, неосязаемое, ни потрогать, ни измерить».

Я бы сказал, что и другие вещи, к которым мы привыкли, тоже неуловимые и неосязаемые, хотя никому не придет в голову сомневаться в них. Например, архиепископ был практикующим хирургом экстракласса и ему принадлежит выражение: «Я часто вскрывал черепную коробку, но не находил там ума, и работая с человеческим сердцем, я не находил в нем любви». Совесть из этой же области.

Вы сказали, что совесть – это присутствие Бога в человеке. Можно ли говорить о том, что есть разная совесть у человека религиозного и нерелигиозного? Потому что верующий человек может посмотреть на заповеди: «не убий, не укради, не прелюбодействуй», понятно, что плохо, а что хорошо. А для человека неверующего внутренний закон, который говорит: хороший я или плохой, – более важен, тем более, что неверующие люди очень часто бывают людьми порядочными.

Хороший вопрос. Он сводится к тому, каким образом мы можем говорить о совести как о божественной данности для человека, который, хотя, и использует ее, но при этом в Бога не верит. Согласитесь, можно использовать наследство, не выясняя адресата, который мне это наследство оставил. Можно дышать воздухом, при этом не знать его формулы. Поэтому, человек, неверующий в Бога, может пользоваться тем инструментом, который, с точки зрения христиан, дал нашему естеству именно Господь Бог. А что касается феномена совестливого, но неверующего человека, то спорить с этим никому не приходится, но при этом есть все-таки существенная разница и она заключается вот в чем. Вернемся к Достоевскому. Его опроверг , который сказал: «Нет, совесть – это не бытие Бога в человеке. Совесть – это сторож, которого Бог дал своей Истине». Поэтому, для того чтобы сторож хорошо справлялся со своими обязанностями, он эту Истину прежде должен познать, чтобы знать – что охранять. В противном случае мы этот инструментарий – нашу совесть – воспитываем своими убеждениями, не всегда религиозными. Поэтому можно говорить о совести буддиста, если речь идет о другой религиозной традиции. Можно говорить о совести революционера, можно говорить о совести агностика. То есть, чем я этот механизм, данный мне от Бога, воспитываю, тем она и является для меня. Поставь десять людей для одной поведенческой ситуации с вопросом: «Как вы поступили, говоря о том, что вы совестливые люди?» – они дадут разные ответы. Христиане отличаются от неверующих тем, что они свою совесть воспитывают божественным критерием – Евангелием, поэтому на какую-то ситуацию она у нас реагирует именно исходя из того, чем мы ее наполнили.

То есть что-то нормальное есть в том, что совесть у всех разная. А если спросить человека: «Ты поступил по совести?» А он в ответ скажет: «По своей». Это нормально?

Да, если для него это убеждения и он считает их истиной, то, наверное, в соответствии со своей истиной он поступил, поэтому не испытывает внутреннего конфликта. Скажем так: внутренний конфликт, связанный с совестью, – он как раз исходит из системы жизненных ценностей. Вспомните известную историю про аборигенов, которым задали вопрос о добре и зле. Они сказали: «Хорошо – это когда мы отнимем у соседнего племени женщин и скот, а плохо – это когда у нас». Поэтому, если он не отнял, а пожалел, то он вступает в конфликт со своей совестью, которую он воспитывал, исходя из этих убеждений. Или, например, обвинения Сократа в том, что он безбожник. Сократ как раз таки воспитывал свою совесть чем-то другим, нежели языческая мифология, поэтому для него это было в согласии со своей совестью. Но и те, кто обвинял его, исходя из своих совестливых убеждений, – они констатировали, что он заблуждается и с ним нужно бороться.

Слово «бессовестный», мне кажется, больше у всех вызывает консенсус в понимании?

Я припоминаю одного своего, уже покойного, знакомого по университету, который на мой вопрос: «Дорогой, что ты делаешь? Тебя совесть не мучает за твои поступки?» – а он действительно совершал не очень красивые поступки – ответил: «Голубчик, она давно уже благословила все, что я делаю». Есть такое выражение: «Каждый судит в меру своей испорченности». Я думаю, что в нашем разговоре нужно его вывернуть наизнанку и получится нечто другое: каждый судит в меру оставшихся добродетелей. Чем меньше в человеке добра, тем меньше и тише голос совести. Если его совсем мало, то тогда молчание совести мы воспринимаем за знак согласия. Но опять-таки, исходя из нашей жизненной установки. Скажем, римский язычник – это одно, представитель какого-нибудь примитивного шаманского племени – это другое, Жан-Поль Сартр или Альбер Камю – это третье, и, наконец, христианин – это четвертое. Всякий из этих людей будет прислушиваться к голосу своей совести, исходя из жизненной установки. Когда мы говорим «бессовестный», речь идет не о том, что у человека совести нет, а о том, что он, исходя из своей установки, заглушил ее голос. Я думаю, что человек, шагающий к христианству и наступающий на свою языческую совесть, заставляющий ее замолчать, – он делает прорыв. И наоборот, христианин, уходящий от Христа, заглушающий голос своей совести, например, пьянством или наркоманией, тоже совершает определенного рода путь. Но это путь, с нашей точки зрения, вниз.

Есть в христианстве такое утверждение, что Бог будет судить христиан согласно заповедям, а людей неверующих будет судить по их совести?

Да, когда я говорил о том, что это религиозная категория, я не просто это утверждал безосновательно. Например, апостол Павел говорит о том, что для тех, кто не откроет для себя Христа, суд будет происходить по тому, что начертано в их совести, по тому закону, который начертан Богом в их совести. Человек, сотворенный Богом, конечно, не оставляется, даже в том случае, если он по каким-то причинам в земной жизни не открыл для себя Спасителя.

Получается, что совесть формируется в рамках какой-то культуры, традиции и здесь ориентиры тоже могут быть различными?

Да. Воспитателем нашей совести может быть все что угодно: наш семейный круг, наш культурный, экономико-политический круг, средства массовой информации. Все это может быть источником для воспитания человеческой души, человеческой совести, но, повторяю, христиане настаивают на критерии, который они считают абсолютным. Это Божественная Истина, открытая в конкретный момент, но если речь идет о подробностях, то это Благая Весть, прозвучавшая в мире две тысячи лет назад. Что касается священников, то мне кажется, что любой из нас понимает особенность совести, исходя из молитвы , которая звучит на каждой Литургии: «и очисти нас от совести лукавой». Видите, оказывается, Достоевский действительно не прав. Если бы совесть была голосом Божиим, самим Богом в душе каждого человека, то тогда кто бы просил, чтобы совесть была очищена как лукавая. Что, Бог лукав? Нет, конечно. А вот то, что совесть может быть лукавой – это совершенно очевидно. Яркий пример, когда человек признается в том, что он совершил дурной поступок, скажем, ударил свою жену, и следующий шаг – это самооправдание: она сама виновата, она это заслужила.

Все-таки совесть служит каким-то консолидирующим для общечеловеческих ценностей моментом? Она нас объединяет или разъединяет, потому что она у всех разная?

В традиционных обществах – да. Поэтому такое выражение как «ни стыда, ни совести» было равносильно тому, что: «побойтесь Бога!», «креста на вас нет!» Я думаю, что в традиционном обществе, где есть какие-то представления о добре и зле, общие для большинства населения.

А у нас сегодня традиционное общество, как Вы оцениваете?

Посттрадиционное, без сомнения. Я даже думаю, что если говорить об отходе или усталости от христианства, то, конечно, в тех, кто отошел, устал или не открыл для себя заново, все-таки больше христианского элемента, чем абсолютно безбожного или ориентирующегося на какие-то другие религиозные начала. Даже в людях, потерявших веру или не открывших себя, именно потому, что они живут на территории России и, значит, косвенно, опосредованно принадлежат к тысячелетней христианской культуре, – в них все-таки больше от евангельских идеалов, чем от буддийских.

Страница 1 из 3

Совесть – это реакция духа человека, его лучшей части, на собственные неправедные поступки (грехи). Это реагирование проявляется через ум внешнего человека, который уже имеет кое-какие установки и ограничения. Совесть – это способность человека критически оценивать свои плохие мысли, слова и поступки, осознавая их несоответствие Божьему стандарту, заложенному в его духе. Обыкновенно человек переживает свои недостойные деяния и понимает личное несовершенство. Однако многие люди часто не обращают на это внимание, живя сегодняшним днем. Они не знают не только о наличии у них внутреннего человека, но и о необходимости готовить его к вечности. Христианину в этом вопросе значительно легче определяться. У него имеется повышенная чувствительность к грехам в виду наличия у него сформированного нового человека, у которого имеется свой стандарт правильного, так как он создан по Богу. Помимо этого Святой Дух обличает христианина после промахов и всегда подсказывает ему, как надо поступать в конкретном случае. Христианин обязан на это реагировать!

У каждого человека имеется совесть, и если он не обращает внимания на нее, то у него рано или поздно возникают проблемы. Все, что оскверняет совесть нашу, – ослабляет веру. Нам важно сохранять добрую совесть, не отвергать ее обличений. «Имея веру и добрую совесть, которую некоторые отвергнувши, потерпели кораблекрушение в вере» (1 Тим. 1:19).

У христианина имеются обязанности. Главная обязанность – сохранять веру. «Подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни…» (1Тим.6:12). Это очень важно! Ведь Апостол Павел в конце жизни подвел итог: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил » (2Тим.4:7). Чтобы поддерживать веру в должном состоянии христианину надо систематически читать Библию и воплощать в жизнь ее указания. В этом случае он будет «служить Богу в обновлении духа» (Рим.7:6). Ведь его новый человек будет расти, получая приращение добрыми словами и делами. Приметьте, что не только от грехов христианин должен отказываться, но и от пустого времяпровождения. Если христианин будет не столько отдыхать, сколько сверх меры праздно проводить время, то его совесть будет реагировать, как и на плохие слова и дела. Христианину важно не отвергать обличений своей совести! Иначе у него возникнут проблемы. Чтобы их избежать, христианину надо использовать возможности Креста, дарованные всем нам Иисусом Христом. Не то христианин загрязнит свой дух и сделает слабой личную веру.

Существует прямая взаимосвязь между совестью и чистым духом, а также верой. Обратите на это внимание.

В Библии говорится о нескольких видах совести:

1. немощная совесть;

2. порочная совесть;

3. сожженная совесть;

4. непорочная, добрая, чистая совесть.

Немощная совесть – это слабая совесть верующего из-за небольшого объема знаний у него. «Но не у всех такое знание:...и совесть их, будучи немощна, оскверняется» (1 Кор. 8:7). Тут же сказано о немощном верующем (1 Кор. 8:10). Он естественно имеет слабую совесть, что нужно учитывать. «А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа (1Кор.8:12). Немощная совесть мешает христианину достойно идти по жизни из-за частых сомнений. Это связано с тем, что в его сердце не только мало духовных знаний, но и присутствуют кое-какие слабости. Нередко его ум не обновлен во многих вопросах. Иной раз у христианина знаний достаточно, но у него нет сил воплотить их в свою жизнь из-за слабого сердца. В нем появилось немало пустых записей из-за его погружения в мир, по крайней мере, в ряде вопросов. Далее они, наряду с явными грехами, формируют у христианина большой и некачественный фон сердца, который влияет на него. Порой он, разрастаясь, может превысить габариты его нового человека. В результате у такого христианина новый человек находится в серьезных ограничениях из-за крепких объятий души внешнего человека. Ведь, во-первых, его слова и дела уже проникли внутрь сердца, а во-вторых, непосредственно сам внешний человек одновременно атакует его снаружи. У такого христианина слабости сердца не дают возможность полностью отвергнуть притязания личного внешнего человека. И он, существенно влияя на христианина, перехватывает у него инициативу. Я говорю о том, что советы слабого сердца и желания внешнего человека заставляют христианина поступать по плоти. Поэтому нередко знания Писаний не могут проявиться в жизни этого христианина в должной степени.

Немощная совесть может встречаться у христианина в одном или двух вопросах. Иногда – в нескольких, где он имеет свои представления, отличные от Слова Божьего. Тогда он склонен идти на компромиссы, не замечая этого. Фактически здесь речь идет об ошибочных знаниях христианина, мешающих ему достойно двигаться по жизни.

Порочная совесть появляется у человека, когда в его голове и сердце сформировалась система безнравственных взглядов, которая позволяет ему как легко делать грехи, так и учить этому других. Обычно там присутствуют далеко не лучшие взгляды мира. Не удивительно, что такой человек, делая грехи, объясняет их разными причинами, считая это для себя нормой. „Осквернены и ум их и совесть" (Тит. 1:15). Примерно так и мы раньше поступали, не задумываясь, до того как очистились Кровью (Евр. 10:22).

У человека может быть сожженная совесть. Такие люди часто внимают сатанинским учениям и стараются уловить верующих своим лицемерием (1 Тим. 4:1,2). Человек с сожженной совестью открыто провозглашает свои ложные ценности, учит этому других, испытывая удовольствие от союза с нечистым миром. Нередко он делает это из-за выгоды.

У христиан имеется непорочная, добрая, чистая совесть. Ее можно считать одной нормальной совестью христианина, однако это ее разные стадии. К примеру, непорочная совесть встречается у верующего человека, когда он, отказавшись от порочных взглядов мира, не желает делать «общепринятые» грехи. Добрая совесть появляется у христианина, когда он отказывается не только от общепринятых «легких» грехов, различных басен, но и бесполезных споров, стремясь к чистому учению Слова Божьего (1Тим. 1:4,5). Добрая совесть всегда желает вести себя честно. «Мы уверены, что имеем добрую совесть, потому что во всем желаем вести себя честно» (Евр. 13:18). Чистая совесть появляется у христианина не столько в результате его желания, сколько как факт его практической жизни. Я говорю о том, что этот факт отражен в записях его духовного сердца. Это связано с тем, что после получения подарка – чистого сердца, христианин бодрствует и поддерживает его чистоту Божьими возможностями. В этом случае он не может обвинить себя, и Святой Дух его также не обличает. Можно говорить о чистой совести христианина на разных уровнях его духовного роста, но смысл в том, что с чистой совестью он может спокойно переходить в вечность! К примеру, грешник, покаявшись и родившись свыше непосредственно перед смертью (тела), приобретает чистую совесть, как и непрестанно годами бодрствующий христианин. При всем том духовный рост у новоиспеченного христианина обычно незначительный.

Совесть имеется также у любого человека. Она представляет собой сумму записей в сердце человека, как Стандарт Божий и Его закон, который получает каждый из нас, приходя в мир. «Был Свет, истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1:9). Другими словами, Бог, вручая дух человеку, дает ему и Свой нравственный закон, занося его во внутреннего человека (дух). Прочтите внимательно: «Это – та заповедь, которую вы слышали от начала, чтобы поступали по ней» (2 Ин. 6). Бог справедлив и не мог бы судить человека по критериям совести, если бы он ее не имел или эта совесть не говорила бы человеку как поступать. «Ибо, когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2:14,15). Еще раз прочтите: «Дело закона у них написано в сердцах»!

В жизни мы видим, что совесть человека реагирует в трех случаях:

1. После обличения лучшей части духа человека, которую ему ранее дал Бог (Ин. 8:9;)

2. На обличение Господа, Его Духа (Евр. 12:5; Отк. 3:19; Пс. 6:2);

3. При немощной совести христианина в виду недостатка знаний в его голове внешнего человека.

В последнем случае христианин легко реагирует на атаки дьявола и его ложь. Ведь враг подбрасывает ему свои мысли, а христианин из-за недостаточных знаний их принимает. К примеру, христианин может не знать, что при рождении свыше все его предыдущие грехи удалены из духовного сердца. Сатана, пользуясь этим, напоминает их ему! И христианин теряет время в бесплодных сожалениях. Он, вместо того, чтобы отвергнуть обвинения сатаны, соглашается с ним и сникает, чувствуя себя грязным и недостойным. Заметьте, христианин соглашается с сатаной, а не с Богом: «И вас, которые были мертвы во грехах и в необрезании плоти вашей, оживил вместе с Ним, простив нам все грехи » (Кол.2:13), и в других местах. В этом случае мысли врага становятся мыслями христианина, по крайней мере, на этот момент. Разумеется, это связано не только с отсутствием у верующего человека знаний, но и часто с наличием у него слабостей. Благодаря этому сатана его обманывает. Здесь вам важно увидеть причины подобного реагирования неоперившегося христианина, чтобы поступать правильно. Ведь вы можете принимать приходящие мысли или отвергать их, видя, что они не соответствуют Писанию.

Нам важно увидеть, что когда мы находимся под обличением личной совести, то это для того, чтобы мы вернулись к Богу и очистили свое сердце от погрешностей. Ведь мы должны поддерживать в чистоте свое сердце и обновлять свой ум, чтобы так более не поступать. А дьявол обвиняет христианина, чтобы сбить с пути или затормозить духовный рост. Враг норовит доказать христианину его негодность! Он стремится фиксировать внимание христианина на греховном теле плоти, зная, что ему ее невозможно улучшить. Тогда как христианину нужно обращать внимание в первую очередь на свой дух, на своего нового человека, который создан по Богу! Это поможет ему, пусть не сразу, но поставить свою плоть под контроль духа! «А если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете » (Рим.8:13). Некоторые христиане путают чистоту сердца, полученную ими при рождении свыше, с чистотой сердца в процессе дальнейшей своей жизни. Однако первую мы получили как дар, а вторую обязаны, бодрствуя, поддерживать.