Память об Отечественно й

«Когда о них потомки говорят...»

Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем.
2 Кор. 6, 9

П оэтической антологии «Ты припомни, Россия!..» можно было по справедливости дать подзаголовок: «Последний поклон» . Поскольку книга задумана как некое слово благодарности и признательности великому поколению наших отцов и дедов, которые печальными редеющими рядами подошли к 65-летнему юбилею Победы, будучи уже глубокими стариками, большинство из которых, как ни прискорбно признавать, вряд ли доживет до следующей круглой юбилейной даты.

Книга воистину посвящается живым и мертвым, тем, кто ценою беспримерного мужества, невероятных страданий и величайшей жертвенности в мае 1945 года принес на русскую землю и на землю Европы мир, Победу над самым страшным за всю историю человечества физическим и метафизическим злом, грозившим гибелью всему живому на свете.

По высшему счету это книга исторической памяти, которую сохранили люди разных поколений: от поколения фронтовиков, от поколения «детей войны» и послевоенного поколения до сегодняшних молодых, уже правнуков и праправнуков победителей. Увы, горькая и мужественная эта юбилейная книга сегодня как никогда раньше становится остроактуальной, жизненно необходимой, поскольку никогда прежде еще не было в мире такой остервенелой ненависти к нашей Победе, к нашей истории, к русскому солдату-победителю ! В лучшем случае — подвиг целого народа хотят отодвинуть (задвинуть!) в самый темный и дальний исторический угол, превратив его в непотребный миф, в некую «сказку», в небыль, в ненужное прошлое, которого следует чуть ли не стыдиться. В худшем случае (а это худшее год от года идет по нарастающей, и каждый раз чем ближе майская победная дата, тем больше злобы, лжи и нападок) — клевета на нашу историю, на нашу победу в «Священной войне» приобретает безобразные размеры.

Когда-то Петр Вяземский, участник Отечественной войны с Наполеоном, видя, как искажается историческая правда о событиях, свидетелем которых был он сам, заметил: «Талейран, хорошо знающий своих соотечественников, говорит: Ne vous y trompez pas: Les Fraucais ont etc a Moscou; mais gardez-vous bien de croire que les Russes soient jamais venus a Paris (Не ошибайтесь: французы были в Москве, но русские никогда не вступали в Париж). Другими словами, но в этом же смысле и духе писаны многие французские военные истории». Увы, так же пишется (вернее, переписывается) сегодня на Западе и у нас в стране история Второй мировой войны. Тогдашний СССР уже ставят на одну доску с гитлеровской Германией, вклад советской армии в Победу, в разгром фашизма сознательно принижается, а солдат-победителей иначе как оккупантами не называют. И наш долг — дать достойный ответ всем клеветникам и ненавистникам России, жаждущим перекройки истории, подменяющим свет исторической правды темными и злонамеренными измышлениями, пытаясь зомбировать юные поколения, превращая их в беспамятных и бескультурных циников, в Иванов, не помнящих родства, которые на крови погибших за Победу готовы согласиться с рассуждающими о том, что было бы де совсем неплохо, если бы в той войне выиграла Германия. То есть на руинах и на крови побежденной и униженной страны, в положении рабов и в окружении завоеванной Гитлером Европы (кто бы спас Европу без России?!), по мнению новых либерал-предателей, как завидно и сытно мы жили бы сейчас — клепали бы высокотехнологичные «мерседесы» и попивали немецкий ликер «Егермайстер» с щедрого стола хозяев-гуманистов, больших любителей печей крематория Освенцима и Аушвица... Но мы-то знаем, что переписыванием истории всегда занимаются захватчики (реальные или потенциальные), ибо чтобы изменить будущее народа, необходимо отнять у него прошлое...

В записных книжках того же Петра Вяземского есть интересное наблюдение на эту тему. Путешествующий по миру поэт два века назад весьма точно охарактеризовал очень схожую с сегодняшней ситуацию, когда пытаются «обезроссиить» Россию: «Руссо не узнал бы своей спартанской Женевы. Новое правительство все делает, чтобы обратить ее в безнравственные Афины. Театр, правда, плохой, игорный дом, кофейные и погреба, или просто кабаки, на каждом шагу. Стараются обезшвейцарить Женеву, поглотить ее народонаселение приливом иностранцев, разноплеменной сволочи, бродяг. Все это с политической целью укрепить власть свою чуждыми стихиями и легче рыбу ловить в мутной воде».

Перечитывая стихи фронтовых поэтов, вновь и вновь поражаешься непостижимой тайне поэтического слова, обладающего пророческим, почти мистическим видением и ведением, как если бы через слово поэт был духовно подключен к вечности, где история уже завершена и все события совершились, только знания о них запечатаны печатью до последних времен... Разве не удивителен тот факт, что практически все полегшие на полях Великой Отечественной поэты предсказали в стихах свою гибель?.. Борис Смоленский, погибший двадцатилетним в первые месяцы войны, еще в 1939 году напишет о людях, «умерших очень молодыми», которые «неожиданно и неумело»

Умирали,
не дописав неровных строчек,
Не долюбив,
не досказав,
не доделав...

Павел Коган так передает предчувствие будущей гибели: «Нам лечь, где лечь, и там не встать, где лечь...»

Муса Джалиль, казненный в фашистской тюрьме, успеет сказать последнее сбывшееся слово:

Не преклоню колен, палач, перед тобою,
Хотя я узник твой, я раб в тюрьме твоей.
Придет мой час — умру.
Но знай: умру я стоя...

Иосиф Уткин также становится пророком своей судьбы:

Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это — другая,
Это значит — сырая земля.

Алексей Лебедев, штурман подводной лодки, словно завороженный невольным предчувствием, почти с кинематографической визуальностью несколько раз в стихах повторит одну и ту же картину:

Лежит матрос на дне песчаном,
Во тьме зелено-голубой...

И в другом стихотворении:

А если сын родится вскоре,
Ему одна стезя и цель,
Ему одна дорога — море,
Моя могила и купель.

И, конечно, еще один в ряду других классический случай с пророческими стихами Николая Майорова, который, как наваждение, улавливал в слове таинственные знаки будущего. «Когда умру, ты отошли письмо моей последней тетке», — пишет он в 1937 году. «Я не знаю, у какой заставы //Вдруг умолкну в завтрашнем бою...» — пишет в 1940-м. И самое знаменитое гениальное стихотворение «Мы» с хрестоматийными строками:

Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете как миф,
О людях, что ушли не долюбив,
Не докурив последней папиросы...

И все же самое потрясающее поэтическое прозрение в стихах Николая Майорова касается даже не личной судьбы, но исторического будущего, в котором идущий на смерть поэт и воин предчувствует что-то тревожное, темное, словно гибельный морок заслоняющее какую-то важную мысль, дорогую истину, правду... В стихотворении «Нам не дано спокойно сгнить в могиле...» Майоров по-солдатски сурово предупреждает об опасности, размеры которой мы только сейчас начинаем осознавать:

Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти
выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.

Так что же «говорят потомки»? Вот один из наиболее характерных «лжесловесников, сожженных в совести своей» (1 Тим. 4, 2), некий Александр Подрабинек, выражающий квинтэссенцию ненависти и патологической неблагодарности подобных ему борцов с нашим прошлым: «Ваша родина — не Россия. Ваша родина — Советский Союз. Вы — советские ветераны, и вашей страны, слава богу, уже 18 лет как нет...

Пора прекратить лицемерные причитания о чувствах ветеранов, которых оскорбляют нападки на советскую власть. Зло должно быть наказуемо. Его служители — тоже. Презрение потомков — самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима...»

Слыша подобное, нельзя не вспомнить немецкого железного канцлера Бисмарка, говорившего когда-то о том, что Россию нельзя победить извне, ее можно разрушить только изнутри. Как видно, на разрушение брошены немалые силы. Ни на том, ни на этом свете не дают покоя нашим старикам-ветеранам, русским солдатам, живым и мертвым... Фронтовик Николай Панченко, замечательный русский поэт, абсолютно не востребованный новым «демократическим» временем, напишет в одинокой старости горькие строки об итогах жизни своего поколения:

Завершенье — искусство! —
по сути
безответно всему вопрошать...
Мы — умрем —
И отборные суки
Сядут наши дела завершать.

А в стихотворении с символическим названием «Родине» Николай Панченко, в принципе не любивший столь высоких слов, все-таки позволит себе по праву старого солдата задаться вопросом о том, какое будущее и какая страна останутся его детям и внукам:

Я был с тобою и — тобой! -
Опорной твердью голубой,
Что вдруг опоры не находит...

Ужель из памяти уходит
Последний бой,
Как первый бой?

Мы не дали тебя убить —
Сердец беспримесная плавка.
А кто не даст тебя пропить,
Проспать,
Продать из-под прилавка?!

Писатель и человек безупречной честности, фронтовик, офицер, войну закончивший командиром разведроты стрелковой дивизии, Владимир Богомолов, словно на перекличке со своим поколением, в конце двадцатого века подтвердит правоту пророческой тревоги Николая Майорова. В статье «Срам имут и мертвые, и живые, и Россия...» Богомолов мужественно бросит в лукавое лицо либеральным политкомиссарам и эмиссарам «облитый горечью и злостью» солдатский приговор: «Очернение с целью “изничтожения проклятого тоталитарного прошлого” Отечественной войны и десятков миллионов ее живых и мертвых участников как явление отчетливо обозначилось еще в 1992 году. Люди, пришедшие перед тем к власти, убежденные в необходимости вместе с семью десятилетиями истории Советского Союза опрокинуть в выгребную яму и величайшую в многовековой жизни России трагедию — Отечественную войну, стали открыто инициировать, спонсировать и финансировать фальсификацию событий и очернение не только сталинского режима, системы и ее руководящих функционеров, но и рядовых участников войны — солдат, сержантов и офицеров...»

Что же конкретно имел в виду Владимир Богомолов? Читаем дальше: «Еще в начале 1993 года мне стало известно, что издание в России книг перебежчика В.Б. Резуна (“Суворова”) также инициируется и частично спонсируется (выделение бумаги по низким ценам) “сверху”. Примечательно, что решительная критика и разоблачение этих фальшивок исходили от иностранных исследователей...» И далее: «Проведенные экспертизы (компьютерный лингвистический анализ) засвидетельствовали, что у книг В.Резуна “разные группы авторов” и основное назначение этих изданий — переложить ответственность за гитлеровскую агрессию в июне 1941 года на Советский Союз и внедрить в сознание молодежи виновность СССР и прежде всего русских в развязывании войны, унесшей жизни двадцати семи миллионов только наших соотечественников». И еще в связи с появившимися в эти годы «историческими открытиями» новых идеологов, «лжесловесников, сожженных в совести своей»: «Когда я читал рецензии и слушал радиопередачи с восторгами по поводу “немецкого танкового гения” Гудериана и “спасителя Москвы” Власова, я всякий раз думал — кто эти апологеты?.. Неужели на полях войны от Волги до Эльбы у них никто не остался?.. Они что, инопланетяне или — без памяти?»

Перед лицом всех павших, перед памятью своих ровесников, перед горем и слезами матерей, детей, жен, перед народной совестью и перед Богом предупреждает Владимир Богомолов тех, кто на руинах прошлого, на развалинах великой империи, на нищете и унижении стариков-ветеранов строит новый либеральный Вавилон в нашей стране: «Когда пишешь или даже упоминаешь о цене победы, о десятках миллионов погибших, ни на секунду не следует забывать, что все они утратили свои жизни не по желанию, не по пьянке, не в криминальных разборках или при разделе собственности и не в смертельных схватках за амдоллары и драгметаллы, — они утратили свои жизни, защищая Отечество, и называть их “пушечным мясом”, “овечьим стадом”, “быдлом” или “сталинскими зомби” непотребно, кощунственно»... Вряд ли «сожженные в совести своей» услышат слова офицера Богомолова, как не услышат они и потрясающие, словно простая деревенская икона, стихи ветерана-фронтовика Михаила Тимошечкина, рядовым солдатом прошедшего войну, ныне живущего в городе Россошь Воронежской области:

До глубины потрясена,
Земля качается от боли.
Там, где заставила война,
Залег солдат в открытом поле.

Торчат обмотки, башмаки
Из-под распластанной шинели.
И пушки бьют из-за реки
По серой видимой шинели.

Под ним, от кровушки пьяна,
Земля дрожит, войне внимая,
До самых недр потрясена,
Контужено-глухонемая.

А солнце в небе голубом
Лучи свои перепрядает.
А он, уткнувшись в пашню лбом,
Недвижно смерть пережидает.

Жестка комкастая кровать.
Рубцы и вмятины на теле.
...Мы не умели воевать.
Мы только победить сумели.

И этому человеку нужно было дожить до времен, когда ему, 85-летнему ветерану войны, какие-то сволочи, без креста и совести, могут бросить в лицо, что «презрение потомков — самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима...»?! Да ведь это страшнее гитлеровского фашизма! Теперь мы понимаем, о чем хотел предупредить нас в своем пророческом стихотворении Николай Майоров, и понимаем, почему, зачем, для какого последнего боя старые солдаты в могилах «построились в отряд» и ждут «приказа нового»...

Именно поэтому книга «Ты припомни, Россия!..» отличается от привычных изданий, неся особый эмоциональный, художественный и публицистический заряд, соответствующий обстоятельствам времени и реальной исторической задаче — вернуть нашей Победе ее подлинные трагические и одновременно светлые краски, живые человеческие черты, ее подлинное высокое и непреходящее духовное и нравственное историческое значение!

Замысел поэтической антологии «Ты припомни, Россия!..» — показать во всей полноте преемственность русской истории, преемственность воинского подвига, в котором сошлись не только май 1945-го, но и ратная судьба героев 1812 года, судьба сражавшихся на поле Куликовом, на Невском льду со шведами... Это книга не только о силе русского оружия, но и о силе духа русского воина. Неслучайно лейтмотивом в ней зримо и незримо проходит ключевое для русской истории понятие: «Сим победиши!..» — ибо с этими словами явился будущему Константину Великому Крест на небе как Знак победы над врагами!..

Известно, что ни один из видов литературы не передает в таком плотном и объемном (многомерном!) виде ощущение времени и переживание человека во времени, как это делает поэзия. По природе своей поэзия эпична, ибо вышла из эпоса, и потому всякое (даже сугубо лирическое) стихотворение уже само по себе есть отражение в миниатюре целого мира, несущее в себе эпическое дыхание. Неслучайно Александр Пушкин был убежден, что «история принадлежит поэту».

Таким образом, в поэтической канве антологии в сжатом виде представлена, можно сказать, вся эпопея о Великой Отечественной войне, своего рода коллективная «Илиада», коллективный эпос, где каждая строка, каждый сюжет по силе личного человеческого потрясения и художественной правды равновелики страницам гомеровского эпоса. С тою лишь разницей, что Гомер в своей поэтической эпопее как бы становился народом в едином лице, хранителем национальной исторической, культурной и мифологической памяти, а в поэзии о Великой Отечественной войне — народ становится коллективным Гомером, творцом великой, поистине народной книги, которая, перефразируя Андрея Платонова, будет неполной даже без самого крохотного поэтического свидетельства о безмерной трагедии ХХ века, масштаба которой не мог себе помыслить античный автор...

В книге представлено творчество не только поэтов так называемого первого призыва и старшего поколения фронтовиков, таких как А.Сурков, А.Тарковский, К.Симонов, А.Твардовский, В.Боков, С.Гудзенко, А.Межиров, Н.Старшинов, Ю.Друнина, С.Наровчатов, Н.Панченко, В.Субботин, А.Недогонов, П.Шубин, А.Люкин, Ф.Сухов, Е.Винокуров, К.Ваншенкин, но и тех, кто со своими военными стихами (часто написанными прямо на фронте, в окопах в перерывах между боями) входили в литературу уже как бы третьим призывом, в 70-80-е годы (К.Левин, М.Тимошечкин, М.Борисов, И.Ржавский, И.Петрухин, Н.Медведева, П.Булушев, Н.Петропавловский, Н.Грачев, А.Головков, Б.Тедерс, Ю.Белаш, Г.Беднова, Ю.Куликов и др.), а также стихи поэтов, которых называют «детьми войны», поколением очевидцев, к которому принадлежат поэты Н.Рубцов, А.Прасолов, Ю.Кузнецов, С.Куняев, Евг. Евтушенко, В.Пахомов, Л.Васильева, В.Высоцкий, Л.Смирнов, В.Соколов, А.Передреев, Д.Сухарев, В.Костров, О.Дмитриев, и стихи сегодняшних участников новых современных военных конфликтов. При всей сложности и неоднозначности этих событий очевидно, что воинская и офицерская честь все еще высоко ценятся в России, что русская армия по-прежнему верна лучшим воинским традициям Суворова, Нахимова и Жукова. И что дело отцов — в надежных руках.

Как сказал участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза писатель Владимир Карпов: «Я — русский солдат, свидетель и участник ужасной и великой трагедии войны, могу подтвердить: мужество — меч Бога в борьбе с Князем тьмы, крепость великих душ и умов, основа характера и оправдание людей и народов. Еще раз особо хочу подчеркнуть, что наше самосознание стоит не на присущей германцам или англосаксам апологии силы и мощи, а на утверждении духа и жертвенном самоотречении. Ибо “не в силе Бог, а в правде”». И с тем большей предупреждающей грозной силой звучат сегодня пророческие слова поэта Аполлона Майкова: «Бой повсюду пойдет, по земле, по морям, // И в невидимой области духа».

Вот еще почему мы можем и обязаны гордиться русским солдатом, ставшим не только победителем, но и прекрасно осознававшим свою миссию на земле, как об этом сказано прекрасным фронтовым поэтом с военной фамилией — Николаем Майоровым:

Мир, как окно, для воздуха распахнут,
Он нами пройден, пройден до конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И, как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово «Человек»!

P. S .

Хотелось бы закончить эту статью личным посвящением от имени поколения родившихся после войны...

Мы дружили с фронтовиками...

Памяти Е.Винокурова, М.Львова, Н.Старшинова, Ф.Сухова, В.Шефнера, Н.Панченко, В.Карпова, А.Межирова, М.Борисова... — поколения фронтовиков

Мы дружили с фронтовиками,
с настоящими мужиками,
быть почетно учениками
у великих отцов своих —
тех, что скрыты уже веками
под осыпавшимися венками,
под летящими вслед плевками
на святые могилы их.

Знаем, что они пережили,
знаем, что они заслужили,
и какие песни сложили, —
вместе с ними пели не раз...
В майский день за Победу пили,
а бывало, и слезы лили,
вспоминая, как протрубили
им архангелы — грозный час!..

Ну так что же, дети и внуки,
молча мы опускаем руки,
чтоб могли какие-то суки
пачкать память старых солдат? —
Все сдадим — без стыда и муки?
Впереди — подлый смех и трюки,
пляски под похоронные звуки...
Позади — Москва, Сталинград!..

Геннадий Красников

Подвиги ап. Павла (1–10). Увещание к Коринфянам удаляться от общения с язычниками (11–18).

Ап. гордится тем, что он избран Богом к тому, чтобы принимать участие в деле спасения людей. Время же этого спасения теперь настало. Ап. при этом в форме гимна изображает те подвиги, какие ему довелось совершить для спасения людей благодатью Христовой.

. Мы же, как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами.

. Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе . Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения.

Апостол увещает Коринфян, как соработник у Бога (ср. ), чтобы они не напрасно приняли благодать Христову, а использовали бы ее для своего усовершения в добродетели. Теперь для этого самое благоприятное, удобное время, потому что Раб Иеговы (ср. ) т. е. Господь наш , услышан Иеговою-Отцом Своим в Своих ходатайствах за людей, и людям открыта полная возможность к тому, чтобы совершать богоугодные дела. Господь Иисус Христос молился за нас, и Отец небесный, по Его молитве, отверзает пред нами сокровища Своей благодати (ср. толк. на ).

. Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение,

. но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах,

. под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах,

Все, что здесь перечисляет Апостол, представляет собою только разновидности одной добродетели – "терпения" . Первый вид «терпения» – перенесение «бедствий», т. е. внешних преследований, второй – перенесение "нужд" , т. е. тягостей, которые сопровождают или являются результатом преследований. На третьем месте стоят «тягостные обстоятельства», которые удручают, главным образом, душу преследуемого. Затем он упоминает об "ударах" , какие получал (Деян 16и сл.), о заточении своем "в темницу" , о необходимости часто переселяться из одного места в другое ("изгнания" . По другому переводу: народные волнения). Наконец терпение свое Апостол показал в своих усиленных "трудах" на благо Церкви (), "в бдении" по ночам, когда это было нужно () и "в постах" (, 13и сл.).

. в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви,

. в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке,

Во главе перечисляемых здесь добродетелей стоит "чистота" или непорочность сердца и воли (ср. ). – "Благость" – это расположенность к людям, стремление сделать им хорошее. – Дух Святой – не Третье Лицо Св. Троицы – если уже упомянул бы о Нем Ап., то сделал бы это ранее, – а та животворная сила Духа, которая проявлялась в проповеди Апостола в Коринфе () и в других местах. – «Сила Божия» – это способность подтверждать свое учение чудесами. – Оружие правды» – это все слова и дела Павла, направленные к утверждению правой веры.

. в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах:нас почитают обманщиками, но мы верны;

. мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем;

. нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем: мы ничего не имеем, но всем обладаем.

В самых различных положениях жизни Ап. Павел являлся во всем величии, какое подобает истинному служителю Божию. О нем как о служителе Божием свидетельствует и то почтение, какое к нему обнаруживали слушатели его проповеди ("в чести" ), и тот позор, какому он подвергался со стороны своих противников («бесчестии» ). Его, как и Христа (ср. ) называли обманщиком, обольстителем народа, а он напротив всегда держал себя как прилично честному деятелю. На него многие смотрели как на человека, ничем не заслужившего той известности, на какую он претендовал («мы неизвестны» ), а между тем его хорошо знали в тех местах, которые он огласил своею проповедью. – Следующие противоположения развивают мысль о том, что никакие преследования, никакие изветы не могут ослабить ревности Апостола к своему служению и помешать успеху его дела. Слишком много в нем, Апостоле, внутренней силы и сознания своего полезного значения для всего человечества. У него – все, чего может пожелать только человек, стремящийся к истинному счастью!

. Ап. теперь разъясняет то, что сказано им в первом стихе о надлежащем употреблении благодати Божией. – Эта благодать может остаться тщетною, если Коринфяне не отрешатся от привычек языческой жизни. Но предварительно этому новому увещанию Ап. говорит о своем искреннем расположении к Коринфянам и просит их быть также расположенными в отношении к нему. Самое увещание предлагается затем в форме вопросов, в которых проводится мысль о несоответствии христианскому состоянию тех пороков, какие Коринфяне заимствовали от язычников.

. Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено.

Апостол говорит с читателями вполне откровенно. Сердце его настолько широко, что в нем найдет себе место нужда каждого Коринфянина.

. Вам не тесно в нас; но в сердцах ваших тесно.

Апостола упрекали в том, что он будто бы стесняет Коринфян, поступает с ними тиранически (ср. ). Но это не так: они сами слишком узки в своих воззрениях, для того чтобы понять великодушный образ действий Апостола Павла.

. В равное возмездие, – говорю, как детям, – распространитесь и вы.

Видя в Коринфянах своих чад по духу, Апостол просит их с надеждою на исполнение своей просьбы, чтобы они заплатили ему любовью за его любовь к ним.

. Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмою?

. Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным?

В законе Моисеевом было воспрещено запрягать вместе чистое и нечистое животное (). Это запрещение Ап. прилагает к положению Коринфян, как имеющее типический смысл. – Пять вопросов, какие следуют далее, в общем понятны: все они указывают на неприличие для христианина поддерживать общение с язычниками в пороках, которым те предаются. Но что означает имя "Велиар" ? В Ветхом Завете этому имени соответствует слово «Велиал», обозначающее собою вещь или дело совершенно бесполезное, ни к чему негодное: но здесь, как видно из противоставления «Велиара» Христу, слово Велиар обозначает личность. Такой смысл это слово имело и в позднейшем иудействе. Здесь оно, по контексту речи, может обозначать антихриста или диавола.И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас .

. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель .

Как евреев пророк Исаия призывал выйти из грешного Вавилона (), так и Апостол убеждает коринфских христиан порвать общение с языческим миром. – Откуда взято выражение: «и буду вам Отцом» ? По нашему русскому тексту источником в этом случае для Апостола послужили книги Иеремии и Осии, но это едва ли так, потому что в означенных книгах такого выражения не имеется. Новейшие толкователи полагают, что Ап. здесь несколько видоизменил выражение , относящееся к потомку Давида.

Некоторые критики считают место VÏ14-VIÏ1 неподлинным по следующем соображениям: 1) здесь трактуется о таком предмете, о котором нигде во всем послании более не говорится, 2) стиль этого места мало изящен и не соответствует вообще способу выражаться, каким владел Ап. Павел, 3) стихи эти нарушают связь речи и с их устранением получается вполне связная речь: второй стих VII-й главы явится естественным продолжением 13-го стиха VI-й главы. – Но эти соображения недостаточно серьезны. Во-первых, об увлечении Коринфян языческими пороками есть намек в . Во-вторых, вставочные рассуждения попадаются у Апостола нередко и в других посланиях и, в-третьих, стиль, собственно говоря, здесь нисколько не заключает в себе чего-либо необычайного для произведений Ап. Павла.

Подвиги ап. Павла (1–10). Увещание к Коринфянам удаляться от общения с язычниками (11–18).

2Кор.6:1-10. Ап. гордится тем, что он избран Богом к тому, чтобы принимать участие в деле спасения людей. Время же этого спасения теперь настало. Ап. при этом в форме гимна изображает те подвиги, какие ему довелось совершить для спасения людей благодатью Христовой.

2Кор.6:1. Мы же, как споспешники, умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами.

2Кор.6:2. Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения.

Апостол увещает Коринфян, как соработник у Бога (ср. 1 Кор 3:9), чтобы они не напрасно приняли благодать Христову, а использовали бы ее для своего усовершения в добродетели. Теперь для этого самое благоприятное, удобное время, потому что Раб Иеговы (ср. Ис 49:8) т. е. Господь наш Иисус Христос, услышан Иеговою-Отцом Своим в Своих ходатайствах за людей, и людям открыта полная возможность к тому, чтобы совершать богоугодные дела. Господь Иисус Христос молился за нас, и Отец небесный, по Его молитве, отверзает пред нами сокровища Своей благодати (ср. толк. на Ис 49:8).

2Кор.6:3. Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение,

2Кор.6:4. но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах,

2Кор.6:5. под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах,

Все, что здесь перечисляет Апостол, представляет собою только разновидности одной добродетели – «терпения». Первый вид «терпения» – перенесение «бедствий», т. е. внешних преследований, второй – перенесение ""нужд», т. е. тягостей, которые сопровождают или являются результатом преследований. На третьем месте стоят «тягостные обстоятельства», которые удручают, главным образом, душу преследуемого. Затем он упоминает об «ударах», какие получал (Деян 16 и сл.), о заточении своем «в темницу», о необходимости часто переселяться из одного места в другое («изгнания». По другому переводу: народные волнения). Наконец терпение свое Апостол показал в своих усиленных «трудах» на благо Церкви (1 Кор 3:8), «в бдении» по ночам, когда это было нужно (Деян 20:31) и «в постах» (Деян 14:23, 13 и сл.).

2Кор.6:6. в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви,

2Кор.6:7. в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке,

Во главе перечисляемых здесь добродетелей стоит «чистота» или непорочность сердца и воли (ср. 1 Пет 1:22). – «Благость» – это расположенность к людям, стремление сделать им хорошее. – Дух Святой – не Третье Лицо Св. Троицы – если уже упомянул бы о Нем Ап., то сделал бы это ранее, – а та животворная сила Духа, которая проявлялась в проповеди Апостола в Коринфе (1 Кор 2:4) и в других местах. – «Сила Божия» – это способность подтверждать свое учение чудесами. – Оружие правды» – это все слова и дела Павла, направленные к утверждению правой веры.

2Кор.6:8. в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалаX:нас почитают обманщиками, но мы верны;

2Кор.6:9. мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем;

2Кор.6:10. нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем: мы ничего не имеем, но всем обладаем.

В самых различных положениях жизни Ап. Павел являлся во всем величии, какое подобает истинному служителю Божию. О нем как о служителе Божием свидетельствует и то почтение, какое к нему обнаруживали слушатели его проповеди («в чести»), и тот позор, какому он подвергался со стороны своих противников («бесчестии»). Его, как и Христа (ср. Мф 27:63) называли обманщиком, обольстителем народа, а он напротив всегда держал себя как прилично честному деятелю. На него многие смотрели как на человека, ничем не заслужившего той известности, на какую он претендовал («мы неизвестны»), а между тем его хорошо знали в тех местах, которые он огласил своею проповедью. – Следующие противоположения развивают мысль о том, что никакие преследования, никакие изветы не могут ослабить ревности Апостола к своему служению и помешать успеху его дела. Слишком много в нем, Апостоле, внутренней силы и сознания своего полезного значения для всего человечества. У него – все, чего может пожелать только человек, стремящийся к истинному счастью!

2Кор.6:11-18. Ап. теперь разъясняет то, что сказано им в первом стихе о надлежащем употреблении благодати Божией. – Эта благодать может остаться тщетною, если Коринфяне не отрешатся от привычек языческой жизни. Но предварительно этому новому увещанию Ап. говорит о своем искреннем расположении к Коринфянам и просит их быть также расположенными в отношении к нему. Самое увещание предлагается затем в форме вопросов, в которых проводится мысль о несоответствии христианскому состоянию тех пороков, какие Коринфяне заимствовали от язычников.

2Кор.6:11. Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено.

Апостол говорит с читателями вполне откровенно. Сердце его настолько широко, что в нем найдет себе место нужда каждого Коринфянина.

2Кор.6:12. Вам не тесно в нас; но в сердцах ваших тесно.

Апостола упрекали в том, что он будто бы стесняет Коринфян, поступает с ними тиранически (ср. 2Кор.1:24). Но это не так: они сами слишком узки в своих воззрениях, для того чтобы понять великодушный образ действий Апостола Павла.

2Кор.6:13. В равное возмездие, – говорю, как детям, – распространитесь и вы.

Видя в Коринфянах своих чад по духу, Апостол просить их с надеждою на исполнение своей просьбы, чтобы они заплатили ему любовью за его любовь к ним.

2Кор.6:14. Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света со тьмою?

2Кор.6:15. Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным?

В законе Моисеевом было воспрещено запрягать вместе чистое и нечистое животное (Втор 22:10). Это запрещение Ап. прилагает к положению Коринфян, как имеющее типический смысл. – Пять вопросов, какие следуют далее, в общем понятны: все они указывают на неприличие для христианина поддерживать общение с язычниками в пороках, которым те предаются. Но что означает имя «Велиар»? В Ветхом Завете этому имени соответствует слово «Велиал», обозначающее собою вещь или дело совершенно бесполезное, ни к чему негодное: но здесь, как видно из противоставления «Велиара» Христу, слово Велиар обозначает личность. Такой смысл это слово имело и в позднейшем иудействе. Здесь оно, по контексту речи, может обозначать антихриста или диавола.

2Кор.6:16. Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом.

Ап. обосновывает свое увещание ветхозаветными изречениями. Что верующие суть храм Божий – это он доказывает на основании Лев. 26 и сл. Здесь Бог обещает Израилю награду, если он останется верным закону Божию. А христиане суть новый Израиль.

2Кор.6:17. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас.

2Кор.6:18. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель.

Как евреев пророк Исаия призывал выйти из грешного Вавилона (Ис 52:11), так и Апостол убеждает коринфских христиан порвать общение с языческим миром. – Откуда взято выражение: «и буду вам Отцом»? По нашему русскому тексту источником в этом случае для Апостола послужили книги Иеремии и Осии, но это едва ли так, потому что в означенных книгах такого выражения не имеется. Новейшие толкователи полагают, что Ап. здесь несколько видоизменил выражение 2 Цар 7:14, относящееся к потомку Давида.

Некоторые критики считают место VÏ14-VIÏ1 неподлинным по следующем соображениям: 1) здесь трактуется о таком предмете, о котором нигде во всем послании более не говорится, 2) стиль этого места мало изящен и не соответствует вообще способу выражаться, каким владел Ап. Павел, 3) стихи эти нарушают связь речи и с их устранением получается вполне связная речь: второй стих VII-й главы явится естественным продолжением 13-го стиха VI-й главы. – Но эти соображения недостаточно серьезны. Во-первых, об увлечении Коринфян языческими пороками есть намек в 2Кор.13:2. Во-вторых, вставочные рассуждения попадаются у Апостола нередко и в других посланиях и, в-третьих, стиль, собственно говоря, здесь нисколько не заключает в себе чего-либо необычайного для произведений Ап. Павла.

Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы…

Библия, Второе послание к Коринфянам, 6, 9

Мститель за кровь сам может умертвить убийцу, лишь только встретит его…

Библия, Второзаконие, 35, 19

Все события, описанные в этой книге, исторически достоверны, и либо произошли на самом деле, либо вполне могли произойти.

– Не так «буки» выводишь!

Строгий монах в черном клобуке и длинной рясе того же цвета, перехваченной в поясе простой веревкой, склонился над сидящим за столом отроком. Правая рука двинулась было взять у послушника перо и поправить – но тут же отдернулась назад, спрятавшись в рукав рясы. Монах, смутившись, отвернулся. Трудно привыкнуть даже к другим сапогам, если выбросил изношенные старые, прослужившие долгое время. Лишившись правой кисти, к крашеному деревянному подобию руки, сложенной в двуперстие, привыкнуть не в пример тяжелее, даже если и произошло это с десяток лет назад. Иной раз нет-нет – и забудешь об увечье. А обратно вспоминать ох как тяжко…

– Что ж теперь делать, отец Даниил?! – чуть не плача вопросил послушник. – Загублена харатья ?

Монах справился с собой и, повернувшись к столу, проговорил:

– Ладно, не кручинься, подправим. Ты, главное, не торопись. Буковицы – они терпения требуют.

Отрок с облегчением кивнул, украдкой утер ладошкой все-таки выбежавшую слезинку, тщательно очистил перо и, макнув его в глиняную чернильницу, приготовился писать дальше.

Монах снова стал размеренно диктовать. Его глубокий, сильный голос перекатывался под высокими сводами кельи, наполняя текст молитвенным величием:

– Батый, разорив град Владимир, пленил города Суздальские и пришел ко граду Козельску, в котором был князь молодой по имени Василий. Проведали нечестивые, что крепок дух горожан и словами лживыми не взять им града. Жители Козельска, собрав совет, порешили не сдаваться Батыю, сказав: «Хоть наш князь и молод, но положим жизни свои за него и, здесь славу сего мира приняв, там небесные венцы от Бога примем» .

Послушник поднял голову.

– Отец Даниил, – перебил он. – А про Митяя писать будем? Мне наш ордынец, тот, что крещение принял и сейчас на конюшне работает, сказывал, что Митяй самым первым за град Козельск бился отменно и большого ихнего богатыря свалил.

– Не будем, – грустно покачал головой монах. – Харатьи мало, главное бы донести.

– А разве это не главное?

Ладонь левой руки монаха опустилась на плечо отрока.

– О главном мы с тобой расскажем. А остальное пусть потомки далее передадут. Господь их наставит, я знаю…

Конь шел, осторожно переставляя ноги, стараясь не поскользнуться в жидкой грязи. Копыта по бабки утопали в месиве, которое еще утром было дорогой. За ночь легкий морозец прихватил землю, но лучи утреннего солнца свели на нет последние усилия уходящей зимы.

Коню очень не хотелось тревожить хозяина, расслабленно покачивающегося у него на спине в седле с удобными высокими луками, позволяющими всаднику не только метать стрелы, бросив поводья, но и спать на ходу.

У хозяина были твердые пятки и плеть, сплетенная из тонких ремешков. Бывало, что хозяин пристегивал к концу плети железный шипастый шар и, со свистом рассекая воздух, ловко разил тем шаром многочисленных врагов. В остальное время, когда врагов не было, плеть без шара предназначалась для коня на случай, если тот вдруг ослушается. А коленями хозяин так умел сдавливать ребра скакуна, что еще неизвестно, что хуже – плеть или эти колени, обтянутые прочной кожей штанов, сработанных из жеребячьей шкуры.

Конь боялся хозяина. Но в то же время ему очень хотелось есть. Он был молод, его кровь быстро бежала по жилам, и для того, чтобы ее ток оставался таким же быстрым, требовалось много еды. Однако в последнее время с кормежкой было неважно. Зима выдалась лютой, и ох как непросто было выковыривать копытами из-под толщи снега жухлую прошлогоднюю траву.

Но в воздухе уже явственно пахло весной. Чуткие ноздри коня уловили тоненькую струйку запаха, который снился коню всю долгую зиму.

Слева от дороги каким-то чудом пробились сквозь подтаявшую толщу промерзшей грязи несколько робких травинок, вытолкнув наверх белую каплю подснежника.

Конь забыл обо всем, сошел с дороги, потянулся, прихватил губами долгожданное лакомство – и, поскользнувшись, чуть не уронил седока в черно-коричневую жижу.

Тело всадника среагировало раньше, чем он проснулся. Колени сжали бока коня, а торс резко наклонился вправо, создавая противовес. Одновременно всадник ослабил повод заводной кобылы.

Конь обрел равновесие, напрягся – и выпрыгнул на дорогу, фыркая и взбрыкивая ногами. Мигом налипшие на копыта тяжелые комья грязи полетели во все стороны.

Тэхэ зашипел и вытянул коня плетью по крупу. Конь взвился было, но, получив второй удар, присмирел и пошел вперед, понуро повесив гривастую голову.

«Проклятая кляча! – с ненавистью подумал Тэхэ, пряча боевую плеть в специальный чехол, притороченный к седлу. – Урусы еще заплатят мне за моего коня!»

Конь под сотником Тэхэ не был клячей. Напротив, это был один из лучших коней личного табуна хана Бату , специально отловленный для родственника Великого хана после того, как до хана донесли, что конь племянника был убит под ним при штурме города Торжка. Просто дареный конь был молод и его еще многому надо было учить.

Да и, признаться, Тэхэ рассчитывал на гораздо большее, чем даже самый наилучший конь в Орде .

Например, что хан приблизит его к себе, и знатному чингизиду Тэхэ больше не придется таскаться по землям урусов, возглавляя передовую разведывательную сотню тумена Непобедимого Субэдэ . Должность, конечно, почетная, но на этой должности как нигде имелась прямая возможность как прославить свое имя, так и потерять его вместе с жизнью.

Или, на худой конец, уж мог бы Великий хан выделить под руку племянника тумен. Ну, хоть не тумен, хоть тысячу всадников. А то ж позор – чингизид – и всего-навсего сотник! Это пусть для простых нукеров бронзовая пайцза сотника на поясе Тэхэ – предмет черной зависти. Для Тэхэ такая пайцза чуть ли не оскорбление.

Тэхэ с ненавистью пнул пяткой подарок хана. Подарок обиженно всхрапнул и пошел чуть быстрее. Седоусый нукер, ехавший справа от Тэхэ на пегой кобыле на полкорпуса сзади коня начальника, осуждающе качнул головой. Нельзя степному воину обижать своего коня. Конь и воин – одно целое, части одного организма, бесполезные друг без друга, как бесполезны рука или нога, отрубленные от тела. Коня можно учить, можно наказывать, обучая. Но обижать – никогда! Кони, как и люди, могут долго помнить обиду. Пока не отомстят…

Тэхэ потянул носом и скосил взгляд направо.

Так и есть.

Старый пень давно уже учуял запах дыма, но делает вид, что его это не касается. Вон, почти не глядя, ткнул копьем в едва заметную норку, ловко выдернул оттуда трепыхающегося, жалобно верещащего суслика, молниеносным движением извлек нож из чехла, отмахнул зверьку голову, выпустил кишки, стянул шкурку, словно сапог, и засунул освежеванную тушку между седлом и потником – через десяток стрелищ отбитое и отжатое мясо сжует сырым. И словно бы нет ему дела до аппетитных запахов – мол, опытный воин и так проживет в походе. А также дает возможность командиру отряда отличиться. Сам же никогда вперед не лезет. И при этом, надо признать, всегда прикроет и поддержит, если что. Как и молодой Шонхор, что едет за ним. Преданные псы, свято чтущие законы Великой Ясы и в битвах не раз прикрывавшие спину своего сотника. Только можно ли им верить? Кто знает, что на уме у верных нукеров? Вполне может быть, что случись чего – и как этот конь, за пучок сладкого корма сбросят своего нойона в грязь и не почешутся. Никому верить нельзя!

Светлой памяти Патриарха Алексия II

«Нас почитают обманщиками, но
мы верны; нас почитают умершими,
но вот, мы живы…»

Обращение Патриарха Московского и всея Руси
Алексия II к молодежи
(«Московский Церковный Вестник», 1991 г.)

Д орогие мои! Мне 62 года. Вам приблизительно в три раза меньше. Очевидно, что вам придется жить в мире, который будет сильно отличаться от того мира, в котором я прошел всю свою жизнь за исключением оставшегося и самого сложного для меня отрезка. Общество, в котором будете жить вы, будет более жестким. Я надеюсь, в нем будет меньше внешнего, государственного принуждения. Но оно само будет принуждать вас к действию, к выбору, к непрестанной активности, к борьбе за выживание и успех. А бремя свободы всегда жестко, всегда трудно.

Общество, в которое вы войдете (или в которое введут вас), будет небывалым еще в истории. Это не похвала ему. Это предостережение вам. Дело в том, что впервые общества конкурентной экономики будет создаваться в УСЛОВИЯХ духовной разрухи. Общество рыночного хозяйствования в Европе возникло в среде строгого протестантского пуританизма, который давал моральную и религиозную оценку хозяйственной и социальной деятельности человека. В свою очередь, Католическая Церковь, вышедшая из Контрреформации более сильной, нежели она вошла в нее, помогала человеку избавиться от экономической «одномерности», напоминала ему, что и он и другие - прежде всего чада Божии, и лишь затем - предприниматели или работники. Это и много других необходимых духовных напоминаний может дать людям и наша Русская Православная Церковь. Но многие ли готовы услышать нас?

Надо ли кого-то убеждать сегодня, что даже на годы перестройки наше общество не стало в целом более духовным? Есть люди - и их, слава Богу, немало, - которые действительно смогли всерьез соприкоснуться с миром христианства и стали мягче, глубже, серьезнее. Но много ли их вы видите среди своих друзей и готовы ли вы сами всерьез прислушаться к их суждениям?

Сегодня у нашего общества по сути нет общенациональных ценностей, а у людей, творящих новый образ жизни, нет религиозных вдохновений. Поэтому, боюсь, тяжким катком прокатятся перемены - необходимые и неизбежные перемены - по очень и очень многим судьбам, В той числе и вашим. Дай Бог вам мужества и терпения, умения самим переносить невзгоды, а главное - дай вам Бог умение замечать, когда вы сами причиняете боль другим.

Вы будете жить в новой России. В той России, которая сейчас уходит, в России коммунистической, мы не только многое теряли, но нечто и приобретали. В частности, в условиях, когда внешняя, общественная активность была опасна, когда государство обжигало холодом, люди особенно учились дорожить теплом человеческого общения, теплом семейной жизни, учились мудрому умению жить миром своей собственной души. Люди боялись открываться всем - но зато до конца раскрывались перед немногими близкими. Люди испытывали голод правды и нехватку информации - но зато всей глубиной души честно переживали каждую крупицу правды.

Как я хотел бы, чтобы честность перед самим собой, перед Истиной, а также эта человеческая, душевная теплота были наследованы вами в тот мир, где будете жить вы.

Я - монах, и у меня нет семьи и нет детей. Но я знаю, ради чего я отказался от этой величайшей земной радости. Можно отказаться от любви к одному человеку и к тем, кто появляется на свет как плод этой любви, ради другой, большей любви - любви к Богу, ради призвания, ради возможности всецело посвятить себя служению всем людям. Но мне чрезвычайно горько видеть, как много молодых людей сегодня отказываются от детей ради совсем иных, абсолютно несоизмеримых целей - ради житейского «благополучия». И не просто отказываются от детей, а убивают их, не дают им даже родиться, убивая их в материнском чреве… Мир, в который вы вступите, может стать миром нераскаянных убийц, убийц, которые даже не поняли, что они совершили, на что они дали согласие.

Христианство говорит, что человек приходит в мир для того, чтобы после него мир стал хоть чуть-чуть светлее и добрее. Христианство говорит, что человек приходит в мир, чтобы дарить, а не чтобы потреблять. И прежде всего человек должен дарить самого себя. Боюсь, что сегодня человек воспитывается так, что он воспринимает самого себя как некое единое «чувствилище», услаждению которого должен служить весь окружающий мир. Я должен предупредить, что христианство иначе видит место человека в иное. Вспомните Распятого Христа, вспомните, как Он возлюбил мир. Или вспомните слова Пастернака о человеческой жизни: «Жизнь ведь тоже только миг, только растворенье нас самих во всех других как бы им в даренье».

Быть христианином трудно. Но именно христианство омолодило мир. Да, в Православии чрезвычайно много значат старцы, умудренные опытом духовные руководители. Но если кому из вас выпадет радость общения с подлинно духовным священником, со старцем, вы увидите, сколько молодости, сколько радости, света, внутренних сил и мира живет в нем. «Я пришел для того, - сказал Христос, - чтоб имели жизнь и имели с избытком». (Ин. 10. 10). И если молодость - это символ полноты жизни, то христианство - это поистине путь молодых.

Пусть вас не смущает то, что в наших храмах больше старушек, чем молодых. В Церкви есть место и для вас. И в вашей душе, в душе каждого из вас есть место, которое создал Бог для того, чтобы Ему Самому пребывать в вас. И если это место будет заполнено Богом Живым, а не идолами - в том числе идолом самолюбия и попечения о собственном благополучии, - то в вашей душе вы обретете и Мужество, чтобы перенести тяготы завтрашнего дня, и милосердие, чтобы их смягчить, и любовь, чтобы не бояться людей, нуждающихся в вашей заботе. Избави вас Бог от себялюбия и дай нам Бог дух молитвы!

Я - священнослужитель. Но пусть вас не вводит в смущение то, что священники ходят в черных одеждах. Радость о Боге и о спасении человека мы носим в наших сердцах - ибо не напрасно сказано Спасителем: «Да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна… Не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 15, 11: 14. 27). Цвет наших одежд оттеняет чистоту нашей радости, ее отличие от того, чем может насытить человека обезбоженный мир.

И если в вашей жизни вы почувствуете, что в глубине вашего сердца есть пустота, которую не может заполнить ничто из того, что вам встретилось в мире, вспомните, что есть Христос, что есть Церковь, которая свидетельствует о себе словами апостола: «…нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают, нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, но мы всегда радуемся… мы ничего не имеем, но всех обогащаем. Уста наши открыты к вам, сердце наше расширено» (2 Кор. 6,8–11)

С любовью, надеждой и тревогой за вас.