«Я до сих пор обращаюсь».

Иерей Стефан Домусчи, кандидат богословия, кандидат философских наук, преподаватель Московской духовной академии, размышляет о том, зачем человеку совесть, а также рассказывает о своей замечательной многопоколенной священнической семье.

– В этой программе мне бы хотелось коснуться очень важной темы, связанной с определением границ свободы творчества. Я знаю, что Вы подготовили доклад на эту тему. В свете последних событий – появление карикатур, различные перфомансы и акции – как можно определить границы, за которые не стоит выходить?

– Эти границы определяются не какими-то объективными законами, а теми представлениями о Боге, о мире и о себе самом, которые есть у человека.Найти какие-то объективные границы научного исследования, творчества или определить, что является творчеством, а что не является, невозможно. Если мы объективными научными методами не можем доказать существование Бога, то каким же образом мы сможем доказать, что что-то хорошо, а что-то плохо?

Здесь надо, наверное, вспомнить выражение Иустина мученика. В разговоре с иудеем Трифоном он сказал, что доказательства оскорбляют истину. Речь идет о том, что если нечто доказать, то не будет необходимости в вере и в подвиге веры.Если мне доказывают, что некоторые законы верны, то я просто учитываю их, мое отношение к ним никому не интересно, даже мне самому. Я могу плохо относиться к закону гравитации, но я должен знать, что он есть, и поступать в соответствии с ним. То же самое и здесь: если доказать, что нечто объективно является вредным и обязательно приводит к плохим результатам, то нарушится самый главный принцип – принцип свободы. Иоанн Дамаскин пишет, что человек украшен выбором, а не только сознанием и волей.

Другое дело, что для святого выбор доброго естественен и дается легко, а для человека после грехопадения предпочтение доброго вызывает трудности.Человек мучается с выбором в силу искаженности, испорченности собственной воли, поэтому границы творчества, искусства, дозволенного и недозволенного могут быть объяснены только в рамках определенного религиозного мировоззрения. Если человек не разделяет этого религиозного мировоззрения, то бессмысленно доказывать ему, что нечто хорошо или плохо.

Здесь, к сожалению, мы иногда видим попытку обосновать опасность или неправильность какого-либо подхода к творчеству какими-то почти естественнонаучными следствиями и рассуждениями. Например, в какой-нибудь благочестивой статье можно прочитать, что блудить нельзя, потому что от этого размягчается мозг. Из этого следует, что нет никакого нравственного подвига для человека, потому что если от этого размягчается мозг, то,естественно, так не нужно делать.Не потому, что так Бог сказал, не потому, что ты из верности Ему должен хранить верность жене, а просто по объективным законам. То же самое с наркотиками, но в этом случае человек все же понимает, что действуют некие законы организма и эти вещества его в конце концов убивают.

Проследить такие же законы в нравственном мире можно в какой-то высокой перспективе, но напрямую указать на них невозможно, потому что иначе не будет никакого подвига нравственности. В таком случае человек просто должен быть нравственным, потому что ему что-то будет. Подобные идеи можно встретить в Ветхом Завете, но даже там нет прямого указания на то, что если ты будешь плохим, тебе будет худо. Даже Иову друзья показывают: «Смотри, у честных все хорошо, у плохих все плохо.Вспомни о своих грехах, и у тебя все будет хорошо». Иов им отвечает: «Вы что, слепые? Вы не видите, что грешники празднуют, а праведники страдают?»

В религиозном и нравственном мире нет жесткой логики, потому что религиозный мир веры и отношений с Богом не есть мир жесткой несвободы. Если Бог творит нас, чтобы мы ответили Ему своей любовью на Его любовь, то это чувство возможно только в рамках свободы. Таким образом, границы искусства и познания определяются человеком внутри себя исходя из собственного мировоззрения.Оно, естественно, шире, чем научное мировоззрение или миропонимание его как художника. Религия всеобъемлюща, тоталитарна в плане покрытия сфер жизнедеятельности (человек является верующим дома, на работе, в магазине – где угодно),но при этом она не насилует свободу человека.

Будем рассуждать как христиане. Бог сотворил нас по Своему образу и подобию, вложил в нас некоторый Свой замысел,и одной из особенностей человека как Божьего творения оказывается его богопричастность. В нормальном состоянии, до грехопадения, Адам был существом богопричастным, то есть нормой его существования была близость к Богу, общение с Богом. Когда это общение прерывается, то, естественно, бытие человека начинает разрушаться. По мысли многих святых отцов, способность к творчеству является в человеке одной из важнейших. Очень многие авторы пишут о том, что человек может творить по образу Бога, но Бог творит из ничего, а человек творит, претворяя нечто.

Человек может творить в сфере искусства, науки, но мы знаем, что не все являются художниками, писателями, композиторами, гениальными учеными.При этом способность к творчеству, которая вкоренена в человеке, могут реализовать все, ведь это часть образа Божьего общего для всех людей.Но как простому человеку реализовать эту богообразную способность? Василий Великий говорит как бы от лица Бога: «Человек, Я сотворил тебе прекрасное тело, сотвори себе прекрасную душу». Получается, что основным видом творчества для любого человека оказывается создание себя внутреннего, приведение себя к тем целям, которые замыслил Бог.

Из притчи о талантах мы знаем, что талантов может быть дано разное количество: кому-то дано пять талантов, кому-то два таланта, кому-то один. Таланты – это некоторые способности, через которые мы реализуем свою образность и приходим к той цели, которую вложил в нас Бог при творении. Если мы внимательно прочитаем притчу, то заметим, что от человека, который получил два таланта, требуется не десять, а четыре. И от человека, который получил один талант, не требовалось десять или четыре, а всего два таланта. При этом нет человека, у которого отсутствуют таланты и который не может реализовать свою богообразность и идти по пути, задуманном для него Богом. Таким образом, каждый в меру способностей и в своей сфере может реализовывать богообразный дар творчества:в первую очередь – в творении себя самого, внутреннего, сокровенного человека, а потом уже – в проявлении способностей к внешнему творчеству, о котором могут судить люди.

Если мы посмотрим на сферу искусства, у нас могут возникнуть сомнения, ведь искусство может быть очень разным. Пушкин в своем знаменитом произведении поднял проблему: гений и злодейство совместны или не совместны? Он решил ее по-своему, но мы-то видим, что есть гениальные люди, которые свои способности используют в греховной сфере, и это тоже указывает на свободу человека. Бог вложил в нас творческую способность, но после грехопадения все свойства человека тем или иным образом повредились. Способность любить приобрела хищнический, потребительский характер,способность радоваться – характер злорадства и так далее. Способность к творчеству тоже естественным образом исказилась, поэтому границы для своего творчества человек может определить исходя из христианских позиций, то есть, став христианином, он будет иметь возможность их сформулировать.

Однако надо сказать, что кроме способности к творчеству и к любви Бог также вкоренил в человеке возможность соотносить свои действия с миром должного, то есть совесть, некоторый голос его идеального существа. Совесть указывает на несовпадение замысла Божия о тебе с тем, что ты делаешь в данный момент. Благодаря этому люди, которые реализуют свои творческие способности вне христианской парадигмы, чувствуют внутри, что они делают что-то не так. Правда, у человека есть способность так поработать со своей совестью, что она практически перестанет что-то «говорить».Есть еще более страшное умение: таким образом убедить свою совесть, что она будет одобрять тебя в том, что ты делаешь.

– Если мы говорим о государстве в целом (а у нас светское государство), то есть такое понятие, как общественный договор. На его базе строятся определенные нормы права. Возникают вопросы, в первую очередь, к людям, которые не считают себя христианами. Я имею в виду те провокации, которые зачастую мы видим у нас в стране и за ее пределами. Если охарактеризовать отношение христиан к подобным проявлениям, то каким оно должно быть? Мы понимаем, что не можем взывать к совести этих людей, к христианским ценностям, потому что они их не разделяют.Какая реакция в данном случае будет справедливой?

– Это одна из самых болезненных(если не самая болезненная) тем в современном церковном диалоге. Сказать, что есть правильная точка зрения, а есть неправильная, очень сложно. Каждая из сторон такого диалога, а в Церкви звучат разные голоса, считает свою реакцию самой верной. В истории Церкви мы тоже видим разные формы этих реакций. Мне кажется, важно размышлять о том, как реагировать, но вместе с тем мы должны задуматься, что нам сделать, чтобы эти явления не имели тех следствий и плодов, ради которых они совершаются. Это более плодотворный путь. Надо понимать, что люди совершают свои действия не для того, чтобы просто выразить свое мнение, а для того, чтобы вызвать нашу реакцию. Скажем, если бы они знали, что в действительности восемьдесят или девяносто процентов населения страны православные, они бы,скорее всего, не стали чего-то делать. Сейчас они нам показывают, что никакого общественного осуждения их действий, которое выражалось бы шире, чем реакция нескольких активных христиан, не происходит.

На мой взгляд, вместо того, чтобы бороться с врагами, надо идти более плодотворным путем– делать людей своими друзьями. Если я научил своих прихожан, что значит христианство, если в моем городе действительно все больше и больше христиан, а люди, которые хотят кощунствовать или оскорблять кого-то, в меньшинстве, то они не будут этого делать, как мне кажется. Апостол говорит: «Побеждай зло добром». Как бы мы ни рассуждали в каждом конкретном случае, мы должны понимать, что не только наши цели, но и наши методы должны быть добрыми.

– Очень важная тема с точки зрения нравственности и определенных границ – развитие науки, ав первую очередь, возможно, развитие биомедицинских технологий. Ученые говорят, что только юридические и нравственные барьеры удерживают их от опытов, например, по клонированию человека. На Ваш взгляд, как будет строиться диалог между учеными, богословами, философами в этом вопросе?Очень ярко выразился один из участников этой дискуссии о клонировании: вопрос заключается в том, является ли творением Бога творение рук человеческих.

– Дело в том, что никому не удалось и не удастся оживить мертвую клетку. Когда врач или ученый берет клетку и клонирует ее, он продолжает жизнь, ту самую, которую Бог вдунул в Адама и которую дал человечеству от начала. Нет никакой другой возможности у ученого взять и создать какую-то свою жизнь. Он может ее исследовать, клонировать, ставить какие-то эксперименты, но жизнь – это все равно та жизнь, которую дал Бог. Мне кажется, что так или иначе Бог творит мир, мы его только преобразуем.

– На взгляд богослова, каковы перспективы этой проблемы?

– О перспективах говорить очень сложно, потому что непонятно, к чему вообще мир придет в конце XXI века. Могут быть катаклизмы, войны – что угодно. Мне кажется, не стоит бояться каких-то явлений, необходимо показывать духовную, нравственную опасность или возможность доброго использования чего-то. Например, есть врачебное искусство.Мы же не осуждаем его, а говорим, каким образом врач может помочь пациенту, как он должен действовать и как не должен.Есть некоторая этика медицинского работника, которая может быть христианской, может быть нехристианской, но человек должен понимать, что от него зависит. Поскольку от нас зависит не так много, то мы, конечно, можем говорить о каких-то опасностях, но в целом должны показывать положительные примеры и направлять развитие этих технологий в положительную сторону.

– Мы говорим о нравственном выборе и нравственных ценностях, о религиозной идентичности и возвращаемся к тому, что живем в светском государстве. Мы видим развитие общества и государства в других странах, где общественный договор претерпевает определенные изменения, и на примере западных стран очевидно, что эти изменения зачастую носят по ряду вопросов абсолютно неприемлемый для Церкви характер. Как вести себя христианам в этих странах, к чему готовиться нам?Если эти общественные тенденции настолько сильны в других странах, то каковы перспективы их развития в России?

– Думаю, что в западных странах христиане, которые желают оставаться на здравых христианских позициях, в какой-то момент становятся нравственными мучениками.Они вынуждены уходить с работы, их увольняют, иногда даже сажают в тюрьму, как, например, священника в Швеции, который просто на своем храме повесил баннер с цитатой из Писания. Мне кажется, других вариантов и путей здесь нет: невозможно договориться по поводу оценки определенных явлений, тех же однополых браков и тому подобного. Хотя за сами по себе взгляды не наказывают, просто увольняют или заставляют держать их при себе.

Если говорить о том, что нужно делать в России, то мне кажется, нам необходимо развивать нормальную приходскую жизнь и заниматься катехизацией. Положительное просвещение, научение нормам христианской жизни – это единственный путь. Можно говорить, как там все плохо, но гораздо продуктивнее думать, как должно быть. Вопрос о том, упустили мы время и захотят ли нас теперь слушать, очень сложный, и у меня, пожалуй, нет на него ответа. Мне кажется, что единственный нормальный путь – это путь миссии, просвещения, положительного примера.

– Наши зрители могут сказать, что Вам легко об этом говорить, потому что Вы выросли в семье священников. Может быть, скажете несколько слов о Вашей семье.

– Мой прадед был рукоположен архиепископом Полесским Александром в Белоруссии в 30-е годы. В начале 50-х годов он переехал в Россию, и его старший сын поехал учиться в Московскую духовную семинарию в Сергиевом Посаде.К нему приехала сестра, моя бабушка, и познакомилась с моим дедом, который тоже там учился. Дед сам был из Бессарабии, окончил Одесскую духовную семинарию и приехал учиться в Московскую духовную академию.

В 1961 году дед окончил академию кандидатом богословия и уехал в Воронежскую епархию. Его сын, мой отец Александр Домусчи, также стал священником, в свое время был ректором Воронежского духовного училища, председателем Миссионерского отдела. Я помогал ему во всем этом. Я тоже был рукоположен в Воронежской епархии в 2006 году, потом приехал учиться в академию.Сейчас я являюсь преподавателем академии, преподавателем и зав. кафедрой в Православном институте Иоанна Богослова. Мой брат – священник, моя сестра – матушка. У меня есть два брата, один из них дьякон в Санкт-Петербурге. Есть родственники священнослужители в Белоруссии, так что нас достаточно много.

Вы сказали, что мне легко говорить. Если бы вокруг меня не было христиан, которые пришли из атеистических, неверующих семей, пожалуй, я бы с Вами согласился. Но я знаю, что есть множество людей, которые в самых сложных обстоятельствах становились христианами не менее, а иногда более ревностными, чем люди из потомственных семей священников.

– Что бы Вы пожелали нашим зрителям исходя из темы нашего разговора?

– Я бы пожелал постараться жить по-христиански, чтобы свет наш светил перед людьми, чтобы они видели дела наши и прославили Отца Небесного. Христос не велит нам обвинять мир, Он велит свидетельствовать миру и светить перед ним своими добрыми делами, как Церковь и старалась поступать все время.

Ведущий Александр Гатилин
Расшифровка: Екатерина Федотенко

Все сюжеты, живые и трогательные, веселые и грустные, взяты из жизни. Автор, талантливый, мудрый священник хочет, чтобы читатель увидел образ Божий в каждом человеке и утвердился в том, что миром правит доброта.

Протоиерей Александр Авдюгин родился в Ростове-на-Дону в 1954 году. Имеет высшее техническое образование. Трудился на телезаводе, затем на шахте. В 1989-1990 годах работал в издательском отделе Свято-Введенской Оптиной пустыни. В 1990 году окончил Киевскую духовную семинарию, был рукоположен в сан иерея и направлен на приход в село Ребриково Антрацитовского района Луганской области. В 2005 году получил новое послушание, стал настоятелем храма-часовни святых Богоотец Иоакима и Анны в городе Ровеньки Луганской области, построенном в честь погибших шахтеров. Протоиерей Александр ведет активную миссионерскую работу в интернете, является редактором региональной православной газеты «Светилен». Автор нескольких книг, постоянный автор сайта Православие.ру.

Предлагаем вниманию читателей рассказ из сборника.

Покровительство Покрова

Уверен, что не будет таких светских печатных изданий, страниц в интернете и телевизионных выпусков, освещающих праздник Покрова Богородицы, в которых нам не расскажут о том, что если на Покров ветрено, то будет большой спрос на невест; Покров землю покрывает и свадьбы благословляет; в Покров девушкам спозаранку надобно в церковь бежать и свечку к празднику ставить, потому что какая раньше поставит, та и замуж скорее выйдет.

К ежегодно повторяемым особенностям этого дня синоптики добавят народные погодные приметы, которые, как ни странно, обычно сбываются в отличие от официальных прогнозов.

Послушаешь или прочитаешь подобные «объяснения» любимого нами праздника — и самому, как в старину, частушку покровскую спеть захочется:

Скоро, девушки, Покров,

Скоро нам гуляночка,

Скоро-скоро заиграет

Милого тальяночка.

Да вот беда, день этот иной в сути своей. Богородица действительно во времена далекие народ, молившийся во Влахернском храме осажденного Константинополя, омофором Своим покрыла, но чудо это не снегом на землю снизошло и не фатой невесты было, а от беды и нашествия врагов защитило. Покров Богородицы — праздник благодарности Деве Марии за Ее заступничество и реально видимую и осязаемую помощь. Именно в покровительстве Пресвятой Богородицы смысл праздника. Все остальное, даже самое благочестивое и народом принятое, — лишь слабые отголоски главного: помощь Божию мы через молитвы и предстательство Богородицы получаем.

Почитайте многочисленные акафисты к Пречистой Деве, обращенные к Ней молитвы и песнопения, Ей посвященные. Во всех них обязательно покровительство вспоминается и о нем просится. Да и понятно. К кому, как не к матери, наши руки в младенчестве тянулись, у кого изначально каждый из нас защиту искал? И матери наши находили силы и возможности нам помочь. Сейчас же, когда повзрослели, поумнели и веру обрели, мы к Самой Матери Бога руки с надеждой простираем. Ведь если наши мамы каждую слезу нашу утереть сумели, то сколь велико может быть заступничество Самой Царицы Небесной!

Уже во времена давние, лет пятнадцать назад, вез меня из села в город старенький батюшка из соседнего прихода. Ездил он из одной деревни в другую на полуразбитом «Москвиче-408». В город же путешествовать на этой колымаге не решался, потому что не проходила она уже несколько лет техосмотров положенных. Номер на машине был старого образца, да и вид она имела чрезвычайно неблагонадежный. Меня же священник взял по той причине, что я, по его мнению, каждого дорожного стража должен знать и в случае чего смогу беду отвести. Хоть и ехали мы путями окольными, гаишники тут как тут оказались. Первой их матушка увидела и кричит мужу:

— Пой тропарь Скоропослушнице!

А тот в ответ:

Дабы не отставать, и я вслед за ними затянул: «Царице моя Преблагая, Надеждо моя, Богородице, Приятелище сирых и странных Предстательнице, скорбящих Радосте, обидимых Покровительнице…»

Милиционер палочкой своей полосатой взмахнул, но увидев и услышав, как два бородатых попа в рясах вкупе с матушкой молитвы воспевают, лишь честь отдал и перекрестился на всякий случай.

Лишь потом я задумался, почему же все мы втроем именно к Богородице обратились? Наверное, именно потому, что помощь Ее вольно и невольно принимаем.

Часто вопрос задают: а как помощь Царицы Небесной ощутить и Ее покровительство заметить? Есть ответ. Его когда-то протоиерей Валентин Свенцицкий дал: «…не все видят Покров Божией Матери, не все его чувствуют. Для этого нужна вера, для этого нужно смотреть не на грязную дорогу, по которой мы идем, а на небо. Нужно уметь подымать свои очи и иже с ним горе, нужно уметь видеть глазами веры сей благодатный дар».

О празднике Покрова много говорят, пишут и чудесных историй рассказывают, но однажды мне повстречалось маленькое стихотворение со скромной подписью «Елена Семёнова», и теперь мне трудно вычеркнуть из осеннего праздничного дня и храмовой проповеди эти строки:

Покров Пресвятой Богородицы —

Кленовый, резной, золотой —

На грешную землю опустится,

Покроет своей добротой.

«О Мати, превысшая сладосте! —

К Тебе припадаем, любя: —

Не изми, Владычице, радости

У тех, кто взыскует Тебя».

Часть I. Отец Стефан и иже с ним

Отец Стефан

Восьмая заповедь

Таможенный эксклюзив

Указ владыки

Детективная история

Прогрессивный батюшка

Запечатал

«Это, братцы, не беда, а череда смирения»

Экзамен с псевдонимом

Историческое открытие

Батюшкин сон

Козлиная история

Православный Дед Мороз

Пожертвование

Часть II. Рассказы

Господь управит

А настоятель молится

Постовые особенности провинциальной епархии

Рождественский гость

Архиерейское благословение

Не удержался

Отец, товарищ старшина

Операция «Карацупа»

Церковный сторож

Грех батюшки

Рождественский Никола

«А можно посмотреть?»

О павлине

Батюшка и батя

О войне, бесе и страусе

Часть III. Воспоминания, размышлизмы

Господь привел

Военная история

День Победы

Мы не могли не встретиться

Оптинское

Мироносицы моей жизни

Спас и макитра

Баба Фрося

Божий одуванчик

«Делала, что могла…»

Баба Лида

Энгельс — Геннадий — Евгений

Дед Алексей

Современный «Отечник»

Солнышко

Рассказ священника

«Глаза бы мои на вас не глядели!»

Сельское

Литературные бесы

Ретроспективное

Слово исповеди

Утерянное отцовство

О книжках

Пятая заповедь

Плюнь и дунь на него

Краткий свод Крещенских правил

О бедной кукушке замолвлю я слово

Радоница

Покровительство Покрова

Без таксометра в голове

СТЕФАН ДОМУСЧИ - живописец, иконописец, священник.

Заслуженный художник РФ.Член международного художественного фонда.
Живописец, иконописец, священник.

Страницы биографии

Родился Стефан Михайлович Домусчи в селе Колесное в Бессарабии (ныне Одесская область). Предки его – болгары, бежавшие в Россию в начале ХIХ века от турецкого ига. Дед в составе армии генерала Скобелева воевал на Шипке, отец и мать были крестьянами.

Простая трудовая семья не смогла дать ему сытого детства, беззаботной юности, но было получено нечто большее: умение не бояться работы, трудностей, упорство, надежда и вера во все доброе – то, что позволило найти свое место в жизни, завоевать признание и уважение людей, не оставить невостребованным талант к живописи.
Стефан Домусчи с искренней благодарностью и необычайной теплотой вспоминает своего первого наставника – учителя протоиерея Матвея Цао, священника из далекого детства, сумевшего заметить талант мальчика, подсказавший попробовать свои силы в иконописи, «подтолкнувший к Богу».На дорогу, ведущую к храму, Стефан Михайлович вышел еще в годы своей юности. Философскую основу православного христианства познавал сначала в Одесской духовной семинарии, где его учителем был отец Иоанн Сокаль, ректор семинарии, ставший примером преданности делу, жизненной стойкости. В это же время в жизнь молодого семинариста вошла и настоящая живопись.

После семинарии последовала учеба в Московской Духовной Академии. Здесь С.М.Домусчи с увлечением работал над диссертацией, исследуя религиозные мотивы в творчестве великого русского художника А.Иванова.
Девять лет целеустремленного освоения духовных богатств христианско–православной культуры были для отца Стефана периодом напряженного труда.
10 декабря 1961 года молодой священник прибыл в Борисоглебск и был назначен настоятелем Знаменского собора. «Статный, с красивым сильным голосом, широко образованный и, как оказалось, весьма склонный к независимым поступкам и суждениям, новый батюшка заметно выделялся среди своего окружения» (А.К.Юрченко. Стезею добра и света.- Борисоглебск, 2002. - С.135.) По словам Стефана Михайловича Домусчи, то время для священнослужителей было не из легких. Партийная идеология стремилась отгородить церковь от народа, и священнику приходилось с этим бороться. Но отец Стефан твердо знал, что он призван служить не власти, а Спасителю, и радел не о личном благе, а о благе своих прихожан.


Сорок с лишним лет прослужил Домусчи настоятелем Знаменского храма, который и был им лично расписан.
Сегодня Стефан Михайлович живет в городе Борисоглебске на Улице Юбилейной. Проводит службы и церковные обряды и таинства не только в храмах города, но и в соседних областях и районах.

Творчество С.М Домусчи.Учителя и наставники

С.М.Домусчи утверждает, что даже не помнит, когда начал рисовать: «Кажется рисовал всегда». После школы отец Стефан собирался сразу поступить в художественный вуз, но в то время это означало бы отказ от Бога, потому что требовалось вступить в комсомол.
Окончательно живопись в его жизнь вошла в годы обучения в духовной семинарии. Природную одаренность к этому замечательному виду искусства он развивал и совершенствовал под руководством мастера иконописи М.М.Потапова. С ним Стефан Михайлович расписывал потом храмы Москвы, Одессы и других городов.
Секреты церковной живописи постигал и в студии известного мастера иконописного искусства М.Н.Соколовой. Работы Марии Соколовой хранятся в Троице – Сергиевой Лавре.
Пейзажное искусство постигал под руководством Василия Митурича в Московском университете искусств.

Философскую основу православного христианства Стефан Домусчи с 18 лет познавал сначала в Одесской духовной семинарии, а потом в Московской Духовной Академии. Живопись вошла в его жизнь еще в годы учебы в семинарии. Природную одаренность в молодом семинаристе развил иконописец М.М.Потапов, с которым Домусчи позже расписывал московские храмы.

Секреты церковного искусства он постигал также под руководством М.Н.Соколовой, а пейзажного - под руководством Василия Митурича в Московском университете искусств.
Выставки произведений Стефана Домусчи экспонировались в Государственной Думе, в мэрии Москвы, в Германии и на Мальте.
Иконы - в традициях позднего православного академического искусства.
В Пасхальные дни в Волгограде проходила выставка художника, в Выставочном зале Дома Художника, по адресу ул. Краснознаменская, д. 6 . Открывшаяся выставка - первая в Волгограде, но не первая в Волгоградской области. Выставки картин Стефана Домусчи ранее проходили в Новониколаевском и Серафимовическом районах. Отец Стефан расписал храм Михаила Архангела в хуторе Алексиковском Новониколаевского района. Для этого храма им было написано около ста икон.
Отец Стефан считает, что пейзажи обладают чудесной силой. Они способны, как вера, врачевать души людей. Пейзажи и портреты художника написаны в традициях русской реалистической школы 19 века.
Художник передает то близкое, родное, что с детства живет в сознании каждого, и то, что мы называем чувством Родины.
Живописный язык Стефана Михайловича гибкий, ёмкий, способный передать не только то, что непосредственно воспринимается, но и плоды его размышлений.
В 1991 году Стефан Михайлович награжден академиком Д.С. Лихачевым премией «За подвижничество в культуре», а в 2005 году ему присвоено почетное звание «Заслуженный художник России».

Из воспоминаний Юрия Шифрина:

"Среди них мне запомнился протоиерей Знаменского храма, что в Борисоглебске, - Стефан Домусчи. И, хотя я к служителям церкви отношусь скептично, это знакомство оставило самое приятное впечатление. Мне также вспомнилась встреча с ректором Борисоглебского Педагогического институтаПеровым Василием Ивановичем. Тот мне рассказывал, что Стефан Домусчи не только священнослужитель, но ещё и известный художник. А его картины с неизменным успехом экспонируются не только в России, но и за рубежом. Поэтому мы с женой с удовольствием приняли предложение познакомиться с творчеством художника. Тем более, что в этот день у батюшки был день рождения. Расстояние от Грибановки до Борисоглебска небольшое – 60 км, сели и поехали. По пути Анатолий Семёнович мне рассказал, что авторитет Стефана Домусчи настолько велик, что местные власти советуются с ним по самым важным вопросам.
При встрече отец Стефан пожал мне руку и очень тепло отозвался о моих концертах, на которых он побывал со своим семейством. Рассказал, что дома с детьми обсуждали увиденное и удивлялись, как такое может происходить. Затем любезно пригласил нас в свою студию. Не скрою, это удивительное ощущение находиться в студии, в святая святых Художника. Поражает разнообразие тем картин:
здесь и лики святых, и красота природы, натюрморты, сцены из церковной жизни. Всё это написано талантливо, с душой и своим видением мира - интересное сочетание священника и живописца.
- Я вам завидую белой завистью, отец Стефан, - сказал я ему. Это великий дар создать произведение искусства, донести до души каждого и рассказать о чем-то без слов.
- У вас, Юрий, тоже великий дар понять душу человека и заставить его слушаться, - сказал художник.
- Только у меня это сиюминутно, связано со словом, а у вас вечно.
- Вечная только пустота, - отпарировал он, и пригласил нас трапезничать.
За столом мы поздравили батюшку с днём рождения
- Отец Стефан, вот у вас венчания, крестины, поминальные дни, проповеди, церковные праздники да плюс студия! Когда вы отдыхаете, - спросил я.
- Отдыхать будем на том свете, а здесь работать надо, - улыбнулся он.
Не привыкайте к чудесам,
Дивитесь им, дивитесь.
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.

Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам,
Губами к ним тянитесь.
Именно такие люди творят историю и оставляют память о себе потомкам. Если случайно попадут вам в руки мои мемуары - низкий поклон Вам, отец Стефан.."
- Сейчас я восстанавливаю в городе Борисоглебске храм Бориса и Глеба, - пояснил Стефан Домусчи, - и являюсь почетным настоятелем храма “Знамение”, в котором прослужил 46 лет. Было время, когда я обслуживал три района. В Великую субботу у нас собиралось более тысячи исповедников и причастников. Казалось, после такой работы человек должен был свалиться, а я ехал на машине в лес и открывал этюдник…

Наследники:

Александр Стефанович(род. 1962), протоиерей, настоятель Воронежского Сергиевского храма Воронежской епархии, иконописец и живописец
Родился 13 июля 1962 году в городе Борисоглебске Воронежской области в семье священника Стефана Домусчи.
В 1978 году окончил Острогожскую детскую художественную школу, в 1986 году - Московскую духовную семинарию. Художественное образование продолжил под руководством отца.
Был рукоположен в сан диакона и священника.
Был клириком Никольского храма города Воронежа.

С 22 марта 1993 по март 1994 года исполнял обязанности ректора Воронежского духовного училища. С марта по сентябрь 1994 года - инспектор.
Служил настоятелем Покровского храма села Каширское Воронежской области.
16 сентября 2003 года переведен настоятелем храма преподобного Сергия Радонежского города Воронежа.

Был членом епархиального совета и руководителем миссионерского отдела Воронежской епархии.
С 2003 года - участник городских тематических выставок, тогда же состоялась его персональная выставка в ВГТА.
В 2004 году возведён в сан протоиерея. В том же году в ВОХМ была открыта совместная выставка живописи отца и сына Домусчи.

25 декабря 2006 года в связи с истечении срока, предусмотренного уставом РПЦ, освобождён от должности члена епархиального совета Воронежской епархии.
В 2011 году был освобождён от должности руководителя миссионерского отдела Воронежской епархии.

Женат, жена - Светлана, двое сыновей - свящ. Стефан и Николай- стали священниками, дочь - Татьяна (1992 г.р).
ВОТ С ТАКИМ ИНТЕРЕСНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ ПОЗНАКОМИЛИ МЕНЯ МЕМУАРЫ ЮРИЯ ШИФРИНА.СПАСИБО,ЮРИЙ! 43 года отдал С.М.Домусчи городу Борисоглебску и не жалеет об этом. Гости города посещают его студию, с восторгом осматривая живописные полотна. Благодаря его имени звучит и имя нашего города, и тысячи людей восхищаются красотой нашей неповторимой природы. Отец Стефан совершил тысячи венчаний и крестин.

Такими людьми созидается Земля Русская.
Низкий поклон Вам, отец Стефан.

Список литературы:
1. Юрченко А.К. Стезею добра и света. – Борисоглебск, 2002.
2. Петрухина Е.Р. Домусчи Стефан Михайлович. Живопись. – Борисоглебск, 2003.
3. Виноградова А. Апостол с кистью в руке. – Воронеж, 2003.
4. Шифрин Ю. Гастрольные маршруты.На Воронежских просторах.Харьков,2015

Десятки выпускников МГУ стали священниками, но встретить университетского преподавателя в сане — большая редкость. Совместимы ли преподавание и священство, стоит ли ходить на занятия в рясе, как студенты относятся к Церкви и в каком состоянии находится религиозное искусство, рассказал «ТД» профессор исторического факультета Степан Ванеян. Он же — священник храма Рождества Богородицы в Капотне протоиерей Стефан Ванеян.

Степан Сергеевич Ванеян родился в 1964 году. В 1989 году окончил отделение истории и теории искусства исторического факультета МГУ имени М. В.Ломоносова. Работал в ГМИИ имени А. С. Пушкина, преподавал в частных учебных заведениях и в средней школе. В 1999 г. окончил аспирантуру кафедры всеобщей истории искусства истфака МГУ. В том же году защитил кандидатскую, а в 2007 г. — докторскую диссертацию. С 1998 г. работает на родной кафедре, с 1999 г. — ее старший преподаватель, с 2004 г. — доцент, с 2011 г. — профессор.

В 1992 г. рукоположен во диакона, в 1999 г. — во священника. В 2012 г. возведён в сан протоиерея. Служит в храме Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне. Профессор и заведующий кафедрой теории и истории христианского искусства факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, профессор кафедры теологии Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ». Также заведовал Общецерковной аспирантуры и докторантуры. Женат, отец троих детей.

Фото — i.ytigm.com

Отец Стефан, поднимаясь на университетскую кафедру, вы продолжаете оставаться священником или становитесь только профессором?

Есть такой миф, питающий всякого рода клерикализм: храм — это особое пространство, а священник приобщен к какому-то другому миру. По моему опыту, это неправильно. Все эти границы между священным и профанным, сакральным и мирским — проблема мифотворчества. Я этого избегаю. Перемена масок неполезна, такого не должно быть. Быть и протоиереем, и профессором, по мне, — идеальный вариант. Все бы так были: профессор МГУ и приходской протоиерей! Но переходы и переключения иногда переживаются непросто. Быть может, они и не нужны, и противопоказаны: всё да будет едино. А так, что называется, тумблеры порой не срабатывают.

Как вы представляетесь студентам?

Как это принято в университете: называю должность, фамилию, имя, отчество.

- А то, что вы священник?

Этого не требуется.

Перед литургией вы молитесь, а перед лекцией?

Перед лекциями и особенно перед семинарами про себя обращаюсь к Господу. Да и прочих поводов помолиться Господь предоставляет достаточно.

Отец Павел Флоренский на лекции в Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС) приходил в рясе. А вы носили священнические одежды в МГУ?

Строго говоря, ряса или подрясник — это своего рода спецодежда. Водолаз же не всегда ходит в скафандре — только когда у него погружение. Еще хуже, когда соблюдается своего рода профессионально-сословный дресс-код: мол, обратите внимание — я-то немного не такой как вы, я особенный, слегка избранный — клирик, не лаик (мирянин — «ТД» ) какой-нибудь… А бедному отцу Павлу что еще оставалось: для него лекции и были его литургией, за неимением иной.

Лекция как эксперимент

Какая лекция для вас удачная, а какая — полный провал?

Зависит от послевкусия. Иногда это ощущение опустошения — ты всё сказал, извлек из себя всё, что только можно. Значит, хорошая лекция. А провал — когда студенты начинают скучать, поднимается гул, белый шум невыключенного телевизора... Свистеть, конечно, не свистят, но возникает ощущение, что ты здесь лишний.

Перед лекциями вы ставите себе цель?

Мне хочется научить студентов реальной научной практике. Для меня настоящая лекция — род эксперимента. Если проводить аналогию с богослужением, то как молитва должна быть общей и единой, то есть молитвой Церкви, так и наука должна быть вербализована, пронизана словом. И лекция — это выход вербализованного опыта, порой - со-общение через слово и самого Слова. Настоящий, профессиональный, опытный ученый - это и ответственный лектор, который всё время имеет потребность в аудитории. Неслучайно великие научные и философские системы строятся именно на курсах лекций.

Лекция похожа на проповедь?

Я бы сказал, у них есть общие принципы, и один из существенных для меня — не поучать. Не приучать к тому, что я самый умный, а вы можете приобщиться к истине через меня. Беда, если священник считает себя избранным. Также и лектор не должен ощущать, что самый главный он, на кафедре, а остальные так, - аудитория. Должен быть не просто контакт, а единство, взаимность дела. И опыт священнический — опыт самоумаления, уподобления Тому, Кто всё свершает, оставаясь незримым.

Значит, лекция — это не передача готовых результатов?

В основе лекции — принцип сомнения. Не суда, не приговора, а мнения, суждения. Это озвучивание некоторых вопросов, которые можно обсуждать, размышления вслух и при свидетелях.

А ответы?

Они не от нас зависят. Мир — это данность, и ответы даются. Требуется продемонстрировать свою способность вопрошать и быть готовым услышать ответ и вместить его, даже если ждешь чего-то иного.

«Я до сих пор обращаюсь»

Мы все в определенный момент становимся перед выбором, куда двигаться дальше. Как вы определяли свой путь? Почему крещение, почему аспирантура, почему остались преподавать?

Крестился я в 1986 году, будучи студентом. Незадолго до этого крестился мой друг и стал не таким, как был. В чём-то моё решение было подражательным. По-хорошему, крещение — это завершение целого процесса внутренней трансформации, конвертация, изменение образа мышления и способа существования. У меня же обращение получилось продлённым: мне кажется, я до сих пор обращаюсь.

Крещение повлияло на университетскую жизнь?

Курсе на третьем меня предупреждали: мол, смотрите, молодой человек, у вас вырисовывается прекрасный диплом, а вы позволяете себе такие вещи, ходите в храм…

Как вы на это реагировали?

Я был легкомысленным и об этом не задумывался — просто продолжал ходить на службы. Предупреждения мне казались пустыми разговорами. У меня был круг церковных друзей, это была альтернатива обычной жизни. Представьте себе: выходишь из своей художественной школы неподалеку от метро «Кропоткинская», а там — храм Илии Пророка в Обыденском переулке. Идёшь по советской улице с советскими домами, заходишь в храм — и там все по-другому. И пахнет иначе, и атмосфера другая, и звуки иные слышатся…

После диплома наступил момент кризиса: вроде как должны были брать в аспирантуру, но не взяли. Я разочаровался, обиделся и пошел работать. Сперва хотел стать художником, а когда стало ясно, что с аспирантурой не выйдет, с головой бросился в церковное служение. Семь лет был диаконом, потом в какой-то момент произошло восстановление отношений с кафедрой. Оказалось, что священнослужение не исключает научной деятельности и наоборот. И в 33 года я поступил в аспирантуру. Разумеется, у меня была семья, уже родились все мои дети… Довольно быстро нашлась преподавательская вакансия, а через год состоялось рукоположение во священника. Слава Богу, мне не пришлось выбирать между Церковью и университетом.

Я для себя открыл, что большинство моих коллег в МГУ — верующие люди, и даже декан, слава Господу, весьма церковный человек.

Что-то изменилось в отношении к вам, когда вы приняли сан?

В отношении религии ныне заметна вот какая перемена: она становится вещью модной, полезной, нужной, статусной. А когда-то ни о какой карьере, ни о каком положении в обществе невозможно было и думать.

Свой среди... своих?

В МГУ к вам обращаются как к священнику?

Конечно! Это естественно, здорово и одновременно очень ответственно, потому что, обращаясь, человек на что-то решается. Очень трогательно, когда подходят коллеги. Мне довелось крестить двух заведующих кафедрами, отпевать многих коллег, и я очень признателен, что есть такой опыт и есть во мне нужда. Это более чем много — оказаться в нужном месте в нужный момент, причастить больную маму, папу или самого человека.

Бывает, что подходят с претензиями к Церкви?

Большинство моих коллег — люди в высшей степени воспитанные, интеллигентные, и они в этом смысле щадят мои чувства. Иногда происходят какие-то разговоры, но я человек достаточно либеральный и готов называть вещи своими именами, не впадая в корпоративность в плохом смысле слова.

Мне не нравится принцип «не выносить сор из избы». Во-первых, Церковь — не изба, а во-вторых, разве можно чисто в бытовом смысле мусор не выносить? Другое дело, что его не надо выбрасывать куда попало. Нужно выбрасывать в мусорные баки, причем лучше раздельные: сюда пластик, сюда органические отходы; это клевета, это обман, это болезнь плоти, это болезнь духа, это дурная традиция (наследственность), это недавние «благоприобретения»... И всё это разложить для переработки!

А студенты не осмеливаются подходить?

Тут не нужно особой смелости. Дискуссии вполне возможны, я к ним готов, но поводов как-то не возникало. Главное — с любым человеком обращаться внимательно и бережно. Что, каюсь, не всегда выходит даже с собственными дипломниками и аспирантами, не говоря уже о тех, у кого я в оппонентах и рецензентах.

Вы преподаете в МГУ уже семнадцать лет. Сильно за это время изменились студенты?

Сейчас больше возможностей быть интеллектуально развитым. Когда я учился, было запрещено читать определенные книги, а сейчас самая разная информация доступна. Одновременно появилось много людей, которые, мягко говоря, неспособны к образованию. Раньше люди знали, зачем получают образование, сейчас это приобрело более условный, так сказать, институциональный и конвенциональный характер. Так что среди студентов много контрастов. Как раньше, так и сейчас для меня подарок — встреча с хорошим дипломником или аспирантом.

Подлинное творчество — из ничего

В университете вы занимаетесь теорией искусства и методологией истории искусства. А что вы думаете про современную культуру, про то, что она все больше визуализируется?

В том, что происходит инфляция визуального, нет сомнения. Вместо того, чтобы что-то представить и воплотить усилием интеллекта, достаточно просто сфокусировать зрачок. Это иллюзия внимания, замена мыслительного усилия рефлексом и сенсорикой. Эти механизмы давно описаны и разоблачены. Картинки могут быть опасными, а не полезными, если не мотивируют, не вызывают потребности в переменах.

Очень многое из того, что называется искусством — форма репродуктивности, воспроизводства, то есть повтора. Любая техника содержит в себе элемент подмены, фактически - протеза. Кисточка — продолжение руки. Колесо — трансформированная конечность. Но подлинное творчество — ex nihilo, из ничего. Это уподобление только одной Инстанции, Которая имеет право быть предметом подражания. Когда я подражаю сам себе, возникают проблемы даже чисто когнитивные: тавтология — только иллюзия достоверности, своего рода самовнушение.

«Се творю всё новое» (Откр. 21:5) — вот что нам дано в качестве именно Откровения. Нельзя родить своих бабушку или дедушку: мы рождаем детей, которых не было, но которые будут здесь - после и вместо нас, если мы - вместе с Тем, Кто всегда и всюду.

Евангелие — это авангард

Вы согласны с тем, что церковное изобразительное искусство, архитектура, музыка переживают не лучшее время? С чем это связано?

С оскудением творчества, непосредственного живого мистического опыта, формализацией этих состояний.

Как его можно возродить?

Должна быть реальная духовная жизнь, встреча с Господом Иисусом Христом, опыт радости, благодарения, обогащения себя принятием Слова. Общение с Богом порождает творческий импульс. Рождаются новые формы творчества. Есть открытия в науке, а есть в творчестве. Открыли новую частицу, открыли новый смысл какого-то евангельского фрагмента. Человек пережил новую грань образа Господа и это передает, этим делится. Творчество - это миссия, это апостольство.

Почему формы христианского искусства — именно такие, к которым мы привыкли?

В эллинистическую эпоху сложились идеальные формы визуального творчества. Подлинники практически не сохранились. Мы не можем представить, насколько совершенна была греческая живопись, которой восхищались римляне, мы видим статуи — но это же мраморные копии греческих оригиналов! Миссия христианских художников была вложить в готовые формы новое содержание.

Если бы во времена Христа совершенным искусством был авангард, Церковь приняла бы его формы?

Но это и был авангард! Быть в авангарде — значит быть впереди и не иметь права озираться назад. Авангард — это граница, «прифронтовая зона». Цель одних художников — просто шокировать публику, других — заработать деньги, третьи же — настоящие мученики, свидетели Истины, которые отказываются от того, что имели, чтобы обрести новое. Само Евангелие — это авангард. Представьте себе то, что говорил и творил Господь, в контексте тогдашнего иудаизма. Как звучало Его слово, которое обличало? В этом смысле творчество, соотнесенное с проповедью Слова Божия, всегда должно было именно таким, на грани, провоцировать в смысле «вызывать» и призывать!

Иными словами, авангард в церковном искусстве возможен?

Да, безусловно: возможен и нужен по определению.

И Христа можно изображать не только так, как на иконах?

Кто сказал, что правильно изображать Его, скажем, так, как Он изображен на иконах XVII века? Это ведь был период упадка в иконописи — многочисленные элементы декора, веточки, цветочки… Насколько шокирующе, с формальной точки зрения, выглядит по сравнению с иконами XVII века рублёвская икона! Это абсолютный авангард! На уровне геометрии это очищение от разных «штучек», абсолютный минимализм, святость простоты и благородство самоотказа.

Принцип здорового питания

Как вы с эстетической точки зрения относитесь к строительству большого количества типовых церквей в Москве?

Когда что-то нужно строить в массовом порядке, нужно выработать приемлемый стандарт — возможно, с вариациями. И потом просто строить церковное здание, которое должно быть красивым и не портить окружающий мир, без претензий на то, что это искусство. Это не исключает возможность создания шедевра архитектуры, например, раз в десятилетие. Но проблема в том, что единого стандарта нет! И строят кто во что горазд.

Вы можете назвать современные примеры удачных церковных зданий?

К сожалению, не смогу. В Европе есть понимание того, что надо говорить доступным, живым языком архитектуры. Миссия — не делать репродукцию того, что было, скажем, 400 лет назад, а строить так, чтобы было понятно и приемлемо, то есть - принято здесь и сейчас, а не в далеком прошлом, которое прошло. Архитектура — вещь функциональная и потому актуальная.

А как же тяга к традиции?

Проблема возникает, когда через поддержание прошлого, воспоминания о прошлом хотят приобщиться к вечности, которая вне времени. Если я всё время назад озираюсь и повторяю то, что было, это репродуктивность, а в психологии — регрессия и невротический симптом. В голове обычно задерживается травматический опыт, вот в чем проблема. Но жизнь-то устремлена вперед, а не утекает назад!

Должно быть ответственное, отрефлексированное отношение к прошлому. Если в нынешнем состоянии что-то беспокоит, нужно это обнаружить и от этого избавиться. Прошлое — оно прошло, его нужно пережить как то, что меня больше не тревожит. Иначе получится смещение внимания с актуальной болезни, а ответственность человека — здесь и сейчас.

Получить что-то можно из будущего, но не из прошлого. Поэтому христианство обращено в будущее: эсхатологизм — это «принцип надежды». А все эти хранители, копиисты, консерваторы... это про другое. Живое не может испортиться, его не нужно консервировать. Консервы — заменители продуктов, и я в этом смысле — за здоровое питание.

Беседовала Ольга Богданова

Фото на главной — из личного архива протоиерея Стефана Ванеяна, фото на слайдере —

15 ноября 1994 г. после непродолжительной болезни на 58-м году жизни скончался ревностный труженик на ниве богословского образования доцент Санкт-Петербургской Духовной Академии протоиерей Стефан Ильич Дымша - известный канонист Русской Православной Церкви. Являясь преподавателем Духовной Академии с 1969 г., одновременно он был и настоятелем двух восстанавливающихся храмов Петербурга - Благовещенской церкви на Васильевском острове и Троицкого собора на Измайловском проспекте.

Отец Стефан Дымша родился в 1937 году, в Белоруссии, недалеко от города Бреста, в простой крестьянской семье. Его религиозное детское воспитание в духе традиционного православия предопределило и его дальнейший путь служения Богу, Церкви и людям. После окончания средней общеобразовательной школы, он в 1954 г. поступил в Минскую Духовную Семинарию, которую закончил с отличием в 1958 г. В том же году без вступительных экзаменов был зачислен в Ленинградскую Духовную Академию, которую закончил в 1962 г. с получением ученой степени кандидата богословия за курсовое сочинение по Византологии на тему: «Михаил VIII Палеолог и Лионская уния». 2 августа 1964 г. он был посвящен в сан диакона. В это же время о. Стефан, желая получить филологическое образование, поступил в Ленинградский государственный университет на отделение русского языка и литературы, который закончил весной 1969 г. с присвоением ему, после сдачи госэкзаменов и успешной защиты дипломной работы, квалификации филолога и преподавателя русского языка и русской литературы. Осенью того же года по благословению митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, диакон Стефан Дымша был утвержден преподавателем Ленинградских духовных школ. Ему было поручено преподавание церковнославянского и русского языков. С 1970 года он преподает в Академии Византологию и Каноническое право, в 1971 году посвящен в сан иерея. В 1972 г. ему присвоено звание доцента. Во второй половине 1973 г. священник Стефан Дымша был направлен священноначалием Московской Патриархии специализироваться по каноническому праву в Римский Понтификальный институт восточных исследований при Грегорианском университете, полный курс которого закончил в 1975 г. с присвоением ученых степеней бакалавра, лиценциата и доктора Канонического права за соответствующие научные работы.

Вернувшись на Родину, о. Стефан продолжал заниматься преподавательской деятельностью в стенах Ленинградских духовных школ до своей смерти. Одновременно с преподаванием он, с 1976 по 1985 г., заведовал библиотекой Ленинградской Духовной Академии. В различные годы он исполнял должность помощника, а затем старшего помощника Инспектора Ленинградских духовных школ. В 1976 г. он был возведен в сан протоиерея. Впоследствии был награжден палицей и крестом с украшениями.

Доцент протоиерей Стефан Дымша принимал активное участие в различных сферах церковно-общественной жизни. Имея от природы сильный, приятного тембра, тенор, он участвовал в хоре священнослужителей Ленинградской митрополии. Истовое, ревностное служение протоиерея о. Стефана Дымши располагало к нему всех знавших его. Его любили как доброго, отзывчивого пастыря. К нему приходили, чтобы излить свою душу различные люди. И он для всех находил время.

Восстанавливая храмы, в которых он перед смертью служил и являлся настоятелем, о. Стефан пребывал в них постоянно, после занятий и в другое свободное время. Он жил церковной жизнью, болел за порученное ему дело.

Особой чертой характера, пожалуй, являлось его неутомимое трудолюбие во всем. Приходится только удивляться, как почивший находил время и силы для всего, что он делал. Он много читал, писал, переводил. Его статьи публиковались как в отечественной, так и в зарубежной печати. Он участвовал везде, где требовались его знание и опыт.

Кроме того, по поручению Совета Ленинградских духовных школ, доц. прот. Стефан Дымша написал учебные пособия по Общецерковной истории для Регентского отделения и для 3-го класса Духовной Семинарии. Он участвовал во внешнецерковной деятельности Московского Патриархата.

Деятельность доцента протоиерея Стефана Дымши отмечена церковными наградами. Он награжден орденом преподобного Сергия Радонежского III степени, патриаршей грамотой и наградами зарубежных Православных Церквей.

18 ноября 1994 г. состоялось отпевание почившего о. Стефана Дымши. Гроб с телом был доставлен утром в академический храм. До этого тело усопшего находилось сначала в Благовещенской церкви, а затем - в Троицком Измайловском соборе, где до совей кончины служил настоятелем приснопамятный протоиерей Стефан.

Божественную литургию в храме Академии совершил викарный епископ Тихвинский Симон в сослужении пастырей, близко знавших почившего. Отпевание возглавил Митрополит С.-Петербургский и Ладожский Иоанн. Перед началом отпевания Владыка произнес слово, в котором отметил ревностное служение доцента протоиерея Стефана Дымши Церкви Христовой. После 6-й песни заупокойного канона произнес слово профессор протоиерей Николай Гундяев.

Похоронен доцент протоиерей Стефан Ильич Дымша в С.-Петербурге на Серафимовском кладбище, недалеко от храма.

Вечная ему память!