Игумен валерий (ларичев) о себе. Здесь моя поэзия нужнее! «Я не сторонник перевода, но читал по-русски»

Однажды в пасхальную ночь

Никогда не забуду первую свою пасхальную службу, вернее, даже не службу, потому что это было только благое намерение, которое, надеюсь, заметил Господь. Это было 14 апреля 1990 года, и это была первая Пасха в храме Флора и Лавра в селе Ям Домодедовского района Московской области. Мы приехали туда с подругой, узнав, что храм открылся, влекомые смутным, еще почти не осознанным желанием быть на службе, потому что — Пасха Христова. Помню, что в центре храма что-то громоздилось, было темно, тесно, а справа пробивался свет — там небольшое пространство было расчищено, и на небольшом пятачке толпился народ в ожидании крестного хода.
Надо сказать, что храм, который незадолго до той памятной ночи был передан Церкви, в акте передачи значился как «складское помещение с куполами» и представлял собой запустелое, с размороженной системой отопления здание, внутренне пространство его было разделено на два этажа, и оба они были загромождены какими-то станками. В советское время помещение храма принадлежало Мосэнерго, а потом его сдали в аренду предприятию, которое изготавливало женские колготки. Вот таким застал храм отец Валерий Ларичев, который незадолго до этого, 31 марта 1990 года, был рукоположен во священники и назначен его настоятелем.
Но вернемся к той пасхальной ночи. Вот двинулся крестный ход, мы пошли вокруг храма по шатким дощатым мосткам, оступаясь в весенние лужи, ветер гасил зажженные свечи… Опять вернулись к крыльцу. Народ толпился возле него, негромко гомоня. И мы подумали, что все на этом и закончилось — так быстро. Не без облегчения выбрались из толпы и поспешили на станцию, где долго-долго, озябшие на ветру, ждали электричку, наверное, как раз всю пасхальную службу, пока не прорезал ночную темноту прожектор несущегося к платформе поезда.
С той грустной ночи пролетело больше двадцати лет, и помнится она, наверное, только для того, чтобы сравнить то, что было, и то, что стало — и с храмом, и с нами.

Храм

Шло время, и храм, и территория вокруг менялись самым разительным образом. Все как будто само собой крутилось и заворачивалось вокруг храма. Вроде бы батюшка только молится, а кругом такая бурная деятельность! В храме установлен иконостас. На глазах поднялась высокая колокольня. Расписываются стены и своды храма. На это ушли долгие годы. Художнику, сосредоточенно выписывающему под самым куполом мельчайшие детали сюжета, кто-нибудь время от времени говорил: «Что же ты так уж подробно, снизу ведь все равно это никто не увидит». «Господь видит», — отвечал он.
Рядом во дворе построен еще один храм, крестильный, в честь Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.
Как в сказке расцветает большая храмовая территория. Где тут те шаткие мостки, по которым мы ковыляли первым своим крестным ходом? Вот уже цветет сад. Павлины ходят в загородке. А чуть дальше пройти — там лошади пасутся, большие и маленькие, тянутся доверчиво мордами: не принес ли ты чего им в кармане? За храмом — детская игровая площадка под сенью старых берез.
Вскоре вынесли всю торговлю из храма — у ограды появилось здание магазина, где теперь и свечи, и записки, и книги, и диски, и мед, и целебные травы, и крестильные одежки для младенчиков, и много еще чего полезного для души и тела.
На берегу реки Пахра построена часовня. Недалеко от храма стояло заброшенное старое здание бывшей церковно-приходской школы. Пришло время, его реконструировали, и теперь там культурно-просветительский центр. Мы о нем еще расскажем более подробно.

Маленький белый домик

Рядом — одни таланты

С батюшкой начинаешь говорить о том, какая огромная проделана работа за эти годы, он сразу же переводит разговор на другого человека и рассказывает с восхищением о ком-то из своих помощников: «Вот Марина, Марина Федоровна — это просто удивительно, как она может все связать, все ниточки, с кем нужно поговорить, где-то достать денег. Удивительный организаторский талант…»
Таких удивительных талантов немало собралось вокруг батюшки и развилось с его благословения. Отдали храму бывшее старое здание церковно-приходской школы, архитектор и художник Алексей Наумович Нейман его реконструировал, и теперь тут культурно-воспитательный центр, собирающий под свои своды и детей, и взрослых. Художественная студия, где Алексей Наумович занимается с детьми; хоровая студия; секция настольного тенниса; детский садик, где проводятся развивающие занятия с малышами; камерный зал, где проходят литературно-музыкальные вечера…
Один из таких вечеров состоялся недавно и посвящен был юбилею настоятеля. Юбиляр скромно сидел в самом заднем ряду маленького зальца, тихо улыбаясь. Все знают эту его улыбку — когда отец Валерий выходит из алтаря, вместе с ним выходит облачко теплого света. Не было ни громких слов, ни оваций. Организатор праздника и ведущая Тамара Архиповна Луферова рассказывала… об Афоне, на большом экране появлялись фотографии Святой Горы, звучала музыка.
Тамара Архиповна — одна из многих, кого притянула деятельная энергия здешнего прихода. Москвичка, выпускница Московской консерватории, много лет преподававшая и в Гнесинке, и в музыкальных школах столицы, Тамара Архиповна по семейным обстоятельствам переехала в село Ям, и через некоторое время уже благодарила судьбу, считая свой переезд ее подарком. Рояль, с которым она не расставалась всю жизнь, и который вряд ли поместился бы в небольшой квартире, нашел пристанище в камерном зале детского центра при храме. А сама она стала организатором чудесных литературно-музыкальных праздников, которые теперь здесь проходят регулярно.
Вернемся ненадолго в этот зал, где звучит музыка, и детишки разных возрастов сидят и слушают ее, тихие и задумчивые. У регента храма Александра Кузьмина прекрасный голос, и в его исполнении звучит собственное его произведение на стихи Лермонтова «Горные вершины». «Посвящается любимому батюшке», — этими словами коротко предварил он свое выступление. И опять звучала фортепианная музыка, детишки читали стихи, пел разновозрастный детский хор.
Все здесь дышало любовью — слова, звуки, глаза артистов и зрителей. Хотелось потом всем рассказывать об этом и всех звать сюда: приходите, у них следующая встреча будет посвящена поэзии Бродского…

О молитве

С кем еще поговорить о молитве, о том, как она порой трудна, каких усилий стоит удержать ум от посторонних мыслей. Иногда ведь вдруг и подумаешь: ну, зачем столько молитв! Одну прочел, другую — а ум уже переключился на что-то житейское, и ты механически повторяешь слова. Как же быть?
Батюшка задумывается ненадолго и говорит:
— Святые отцы уже все по этому поводу сказали. Молитва — это самое трудное. И самое главное. Потому что в ней человек соединяется с Богом. Но это происходит, когда человек полностью погружен в молитву, сосредоточен на ней. Как только мысль его ускользнула, пусть даже в сторону какого-то доброго дела, пусть это будут очень хорошие мысли, но молитва прекратилась. Нельзя молиться, механически повторяя текст.
И это настолько трудно — не рассеиваться, что настоящих молитвенников у нас очень мало. Я, например, понял, что неспособен, нет. Все время что-то отвлекает, все время надо отгонять мысли, снова сосредотачиваться. Стараюсь, конечно, но сказать, что получается — нет, не могу. Вот у нас есть отец Александр, он монах, вот это молитвенник. Он живет очень сосредоточенной молитвенной жизнью.
Или вот есть такой Симеон Афонский, это наш современник, филолог по образованию, очень интересный человек, его книги продаются, но мне кажется, его еще не вполне открыли по-настоящему читатели духовной литературы. Он большую часть своей сознательной жизни, по благословению старцев, провел в уединении, сначала в Абхазии, в горах, потом на Афоне. И он написал о своем молитвенном опыте. Очень глубокий и серьезный опыт. Вот у него есть чему поучиться.
Он говорит, например: «Каждый раз молись так, как будто впервые, или молись так, как будто в последний раз», «Сердце обретает Бога, когда между одной молитвой и другой не вторгается никакой помысел». Еще он говорит: «Постоянно сопротивляйся злой воле молитвой, хотя это и трудно, но привлекает к душе благодать; и никогда не исполняй веления злой воли в помыслах и поступках, чтобы не стать их пленником в вечности». Но это очень трудно, всю жизнь можно стараться и так вполне и не научиться. Но стараться обязательно нужно, потому что в молитве мы приближаемся к Богу.

Воля Божия и воля человеческая

Как их различить — волю Божию и злую волю, о которой говорит монах Симеон?
Отец Валерий снова задумывается ненадолго и говорит:
— Воля — это слово в данном смысле означает желание. Желание Бога. Что Он желает нам? Он желает нам спасения. А что главное для человека в его жизни? Главное для него спасение. И для него полезно все, что содействует спасению. Но все ли, что делает человек, содействует спасению? Вот взять научно-технический прогресс. Человек создал массу вещей, механизмов, программ, от простейших до самых сложных, и они облегчают ему жизнь, высвобождают время, которое он раньше тратил на тяжелый труд по добыванию хлеба насущного. Приблизило ли это человека к Богу? Нет, не приблизило. А скорее даже отдалило. Полезно ли это все человеку в конечном итоге? На что он тратит высвободившееся время? На увеселения, на развлечения, на пустое времяпровождение.
Суетная деятельность человека ничего ему не дает для спасения. И он очень часто не в состоянии остановиться: вот этого мне достаточно, а это уже будет лишнее. Раньше люди все же жили более простой жизнью, особенно в деревне, они были ближе к земле, к природе, душа их более была открыта молитве. Сейчас очень много суеты, хотя человек избавил себя от множества забот.
И тут отец Валерий рассказал, с какой они не так давно столкнулись проблемой.

Общество трезвости

Надо немного вернуться назад и вспомнить, что довольно длительное время, примерно полтора десятилетия, при храме существовало общество трезвости. Мирская профессия батюшки — врач-психиатр, он кандидат медицинских наук, и так получилось, что к храму почти с самого начала его восстановления начали стекаться люди, страждущие недугом пьянства, в надежде на исцеление.
В эти пятнадцать лет столько уместилось разных человеческих историй, в основном печальных и даже трагических. За храмом построен был братский корпус, в котором стали жить те, кто вознамерился начать делать это по-новому — в воздержании, в молитве, во взаимной поддержке. И было немало вдохновляющих примеров, когда жизнь человека действительно менялась.
Но есть еще противоборствующая спасению сила — враг рода человеческого тоже не дремлет никогда. Тем более, ему всегда есть за что зацепиться — за привычки, например, которые укоренились в сознании. За легкомыслие, с которым человек полагает, что кто-то за него его будет спасать, что все сделается само, по какому-то волшебству.
Никаких волшебных чудес на самом деле нет, и поэтому время от времени почти всю общину кто-нибудь сбивал с истинного пути, особенно, говорит батюшка, под Рождество и на Пасху. И приходилось начинать все сначала. Побившись так, практически в одиночку, с этой напастью, батюшка вынужден был общество трезвости распустить. Очень жаль этих людей — у них был хороший шанс, а они не сумели им воспользоваться. Несколько убежденных трезвенников продолжают здесь жить, трудиться и молиться, но общества как такового нет.

Сестричество

Зато появилось сестричество по монашескому уставу. Оно было здесь и раньше, еще в девятнадцатом веке, до того, как храм в годы безбожия был закрыт.
Матушка Маргарита в своем мирском прошлом — человек ученый, ректор крупного, с множеством филиалов института, она и до своего пострижения в монахини была прихожанкой храма, и в какой-то момент, решив, что все основные дела в миру уже завершены, решила все оставить и далее жить монашеской жизнью. Так было положено начало монашескому сестричеству.
Небольшая община делает много доброго. Сестры заботятся о престарелых и болящих монахинях; помогают раненым воинам в госпиталях; по субботам здесь ежемесячно совершаются молебны Спасителю и Божией Матери о всех кающихся в грехе детоубийства, и на эти молебны едут с самых разных районов Московской области. Ежедневно читается акафист перед иконой Божией Матери «Неупиваемая Чаша».
Одно время матушка с присущей ей деловитостью и энергией взялась за создание, по всем правилам, по науке, подсобного хозяйства — храм-то Флора и Лавра, этим святым молятся о благополучии всякой домашней живности. Одно, другое, третье — вот уже в хозяйстве полтора десятка коров.
А это огромный труд — уход за животными, заготовка кормов, дойка, что-то надо делать с молоком. Молиться стало некогда!
Так мы опять возвращаемся к вопросу о многозаботливости человеческой, которая отвлекает от главного, отдаляет человека от Бога.
И вот когда встал вопрос, куда бы теперь деть это стадо, ставшее для небольшой монашеской общинки неподъемной обузой, то выяснилось, что желающих взять к себе во двор корову в селе просто нет. Люди привыкли жить без забот, без раннего вставания по утрам, без тяжелой работы по хозяйству. Все продукты они купят в магазине, даже если они не очень хорошего качества. Свое молочко, конечно, лучше, но такой ценой — нет-нет, большое спасибо.

Про компьютерных детей

Разговор у нас незаметно перешел на животных, а это такая благодатная тема! Тем более, что на терраске, где мы сидели, за нашим разговором все время очень внимательно следила грациозная серая кошка. А встретил меня у калитки лохматый и очень доброжелательный пес. Он даже не гавкнул — он что-то добродушно буркнул мне, ткнувшись носом в колени, и повел к крыльцу, оглядываясь, не отстала ли я.
— Он у нас очень добрый, — ласково прокомментировал отец Валерий, — и очень умный, всех любит, и все любят его. А кошек в доме три — каждую привела какая-то беда, кто замерзал, у кого лапка повреждена, куда же их? Вот, живут.
Как было тут не рассказать про своих, которых тоже много в доме.
А отец Валерий развил тему дальше.
— Очень важно, чтобы в доме, где растет ребенок, были животные, росли цветы, очень важно, чтобы он больше общался с природой, чтобы понятия о красоте и гармонии он впитывал с детства. Пока он не знает о Творце, пусть знакомится с миром Божиим, чтобы познав всю его красоту как Божьего творения, он потом мог восхититься премудростью Божией и Его величием. Надо обращать внимание маленького человека на красоту природы, чтобы он радовался ей, чтобы умел замечать перемены в окружающем мире.
Это все очень важно с самого раннего возраста, и если момент будет упущен, это будет очень трудно исправить. Если ребенок не научится воспринимать мир Божий как чудо, то душа его останется глухой и бесчувственной — к добру, к состраданию, к любви, к проявлению Божественного в мире. А если ребенок не научится радости общения с природой, с Божиим миром, с Божиими тварями, то дьявол обязательно подсунет ему подделку, суррогат радости. Что мы и можем сейчас наблюдать повсеместно — детей, уткнувшихся в экраны компьютеров, находящих радость в том, чтобы часами механически нажимать на кнопки, играя в различные компьютерные игры. Виртуальный мир самодостаточен. И у детей, воспитанных таким образом, практически отсутствует религиозное чувство. Оно воспитывается только в общении с живой природой, которая во всех своих проявлениях говорит о Творце.

Я научился жалеть неверующих людей

— Отец Валерий, пройдя большой жизненный путь, что в этом мире Вы поняли совершенно отчетливо и безоговорочно?
— Я понял, что человек, живущий с Богом — это счастливый человек. И великое несчастье, если человек живет без Бога. Все, что он достиг в жизни, все, что накопил, все, чему научился, все это мыльный пузырь, который в один момент лопнет, и он останется ни с чем. Я научился жалеть неверующих людей. Не презирать, не отвращаться от них, не осуждать, а жалеть. Я вижу в них несчастных людей, которые живут во тьме и не желают видеть света. Православный человек — это счастливый человек, вся жизнь его освящена верой, он может быть грешным, но у него есть надежда на спасение, вера связывает его с Богом.
Конечно, у всех есть недостатки, если смотреть только на них, все может показаться в мрачном свете. Но надо стараться видеть в человеке хорошее, а на недостатки смотреть сквозь пальцы.

Когда слушала я отца Валерия, вот какая мысль внезапно пришла в голову. Наверно, ко всем она пришла уже давно, а ко мне вот только что, и я ей очень обрадовалась. Послушаешь иного человека — вокруг него одни глупцы, негодяи и прохвосты. Бедняга, как же ему тяжело. Но не стоит обращать внимания на его слова — это он видит и комментирует сам себя. Ему еще много придется потрудиться, прежде чем все плохие люди вокруг заменятся вдруг на хороших. Пожелать ему только помощи Божией.
Совсем другое дело, когда вокруг человека одни только замечательные, талантливые, энергичные, добрые люди. Отец Валерий без конца кем-нибудь восхищается: Мариной Федоровной, у которой необыкновенный организаторский талант; матушкой Маргаритой, которая, какая молодец, опять что-то там новое изучает; собратом-священником, который умеет молиться по-настоящему; афонским монахом, у которого такие глубокие, такие настоящие суждения. Посмотришь: ну просто золотые люди вокруг! Почему это так? А потому что это самый, наверное, большой талант — видеть в человеке только хорошее, а на недостатки смотреть сквозь пальцы. И всех любить. И тогда от тебя такой идет свет, что на него и сходятся люди, один другого лучше.

Родился я 14 декабря 1938 года в Москве. Жили мы с родителями на Большой Переяславской улице. Крестила меня бабушка Евдокия Ивановна в церкви святых апостолов Петра и Павла в Малаховке, где у родителей была дача.

Несколько поколений моих предков по отцовской линии обитали в Вологодской земле. Дед Афанасий был по профессии шорник*, славился как замечательный мастер и даже получал медали и премии на выставках и ярмарках за свои работы. Бабушка Евдокия Ивановна происходила из мещан города Грязовца. Там же в Грязовце в 1892 году родился мой отец Павел Афанасьевич Ларичев**. По окончании городской гимназии он поступил в Вологодский учительский институт на отделение математики. Когда отец закончил в 1914 году институт, началась Первая мировая война, но его не взяли на фронт по состоянию здоровья. С 1914 года он работал учителем математики в городе Тотьме Вологодской губернии.
* Шорник – ремесленник, изготовляющий конскую упряжную сбрую.

После октября 1917 года прежняя устроенная и налаженная жизнь разрушилась, и люди сдвинулись с насиженных мест. Отец, как и многие его современники, уехал искать счастья в Москву. Здесь он работал учителем математики в разных московских школах. Те, кто хорошо знали отца, говорили, что он был учителем от Бога. Ученики очень любили его, он умел привить детям любовь к своему предмету и воспитал целую плеяду замечательных математиков – продолжателей традиций русской математической школы. Обобщая опыт преподавания алгебры, он составил задачник, по которому училось несколько поколений детей в России, и который был переведен на многие языки мира.

П. А. ЛАРИЧЕВ. СБОРНИК ЗАДАЧ ПО АЛГЕБРЕ, ЧАСТЬ ВТОРАЯ - УЧЕБНИК ДЛЯ 8–10 КЛАССОВ ШКОЛЫ СССР. М., 1953 г.

Преподавание отец совмещал с научной работой, был избран членом-корреспондентом АПН СССР. Кроме того, в течение многих лет он работал главным методистом по математике в Министерстве просвещения СССР, так что все учебники математики, выходившие в стране, проходили через его руки.

Семья отца была глубоко верующей,– соответственно и сам он получил религиозное воспитание. В раннем детстве каждый день перед занятиями в гимназии он заходил в храм помолиться, строго соблюдал все посты. Но однажды во время поста он пришел в церковь и увидел, как священник ест за трапезой скоромное. Это его так потрясло, что он перестал ходить на службы, хотя оставался всю жизнь верующим. Вообще отец был очень скрытным и никого не впускал в свою внутреннюю жизнь. Но никогда за годы нашей совместной жизни он не отрицал бытия Бога, не хулил Его имя и не высказывал атеистических взглядов или мыслей. Умер отец в 1962 году.

ХРАМ ВО ИМЯ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ В БЫХОВЕ

Моя мама Елена Петровна Зубовская происходила из старинного священнического рода. Много поколений ее предков-священников служили в храмах Белой Руси,– в Могилеве, Быхове и других местах. Мой дед по материнской линии, протоиерей Петр, был настоятелем храма во имя Святой Троицы в городе Быхове. Семья была большая – девять детей. Старший сын погиб на Германской войне в 1914 году. После октябрьского переворота храм закрыли; дед служил по разным храмам в Белоруссии. Но храмы один за другим закрывались, и служить стало негде. Тогда дед уехал из Белоруссии и жил у дочери в Саратове до самой своей кончины, последовавшей в 1941 году.

Родилась мама в 1907 году и была младшим ребенком в семье. К 1917 году ей исполнилось 10 лет. Скорее всего, она находилась в послеоктябрьское время с родителями. В 1923 году она уехала из Быхова в Москву, окончила библиотекарские курсы и была направлена по распределению заведующей библиотекой на Домодедовский кирпичный завод. В 1927 году она познакомилась с отцом, и они поженились. В 1929 году родилась моя сестра Инна, а в 1938 году появился на свет и я.

Мама очень любила и почитала своих родителей и по своему характеру и поведению была истинной христианкой, но внешней религиозности в ней не было. К концу жизни мама снова обрела крепкую веру, вернулась в лоно Церкви. Я часами читал ей Евангелие, Апостол, давал духовные книги. Во время предсмертной болезни я постоянно исповедовал ее и причащал. Скончалась мама в 1992 году.

ВАЛЕРИЙ И МАРГАРИТА ЛАРИЧЕВЫ В ЮНОСТИ

Учеба моя началась в московской школе № 273, где я учился в одном классе с Владимиром Высоцким. Сохранилась фотография нашего класса, которую у меня взяли почитатели поэта. После четвертого класса родители перевели меня в первую специальную английскую школу, открывшуюся в Сокольниках в 1949 году. По окончании школы я поступил в Первый Московский медицинский институт им. И. М. Сеченова. С 1962 года я поступил в ординатуру по специальности психиатрия и тем самым окончательно выбрал себе специальность. Затем три года учился в аспирантуре на кафедре психиатрии Первого Московского мединститута. В 1968 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Атеросклеротические нарушения головного мозга» под научным руководством профессора В. М. Банщикова.

После защиты диссертации работал на кафедре психиатрии Первого Московского мединститута, а затем перешел в Московский институт психиатрии Минздрава РСФСР в отдел суицидологии* на должность старшего научного сотрудника.
* Суицидология – от «суицид», т.е. самоубийство.

ДОКТОР В. П. ЛАРИЧЕВ С ДРУЗЬЯМИ

Во время учебы в институте (в 1960 г.) я женился на Маргарите Аркадьевне Вартанянц, студентке Московского энергетического института. В 1962 году у нас родился сын Алексей.

В молодости я активно занимался спортом, имел первый спортивный разряд по самбо. Впоследствии мне пришлось немало поездить с нашими спортсменами за границу. Меня часто приглашали сопровождать наши команды как врача, кроме того, владея разговорным английским языком, мог быть переводчиком.

В 60-е годы, работая в Московском НИИ психиатрии, я начал заниматься суицидологией, развивая новое по тем временам направление – кризисные состояния. Оказывал психотерапевтическую помощь в стационаре, в только зарождающихся кабинетах социально-псхологической помощи, проводил консультации по телефону, групповые занятия с пациентами, в том числе алкоголиками, имевшими суицидальные, невротические и другие проблемы.

Тогда я всерьез задумался над тем, что же происходит в душе человека во время кризисных состояний. Занялся аксиологией, то есть вышел на сущностные проблемы смысла жизни, его потери и обретения. В поисках ответа на постоянно будоражившие душу вопросы приобщился к чтению святоотеческой литературы. Изучая творения святых отцов, мне стало очевидно, что аксиология на протяжении тысячелетий находилась в поле зрения апологетов христианства, пастырей Церкви и ее подвижников. Святые отцы в отличие от многих врачей прекрасно разбирались в человеческих ценностях. Аксиологические категории греха, страсти (будь то блуд, алкоголь, чревоугодие) часто подчиняют человека, который не в состоянии отказаться от них и становится их рабом.

В своих исследованиях поначалу я продвигался только в русле науки: обменивался с коллегами мыслями, проводил семинары, даже предпринял попытку создать собственный категориальный аппарат. Однако вскоре осознал тщетность своих действий. Человеку неверующему, получившему традиционное образование, приблизиться к пониманию вечных вопросов, осмыслить глубинные категории очень трудно, а то и вовсе невозможно. Можно сказать, что это совсем иной язык, подступиться к овладению которым в состоянии лишь высокодуховная личность…

За семь лет работы в суицидологии мне удалось опубликовать более двадцати научных работ. Все эти годы я готовил материалы для докторской диссертации и эти труды помогли мне обратиться к Православию.

К вере я пришел поздно: институт окончил, аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию. Я преуспевал в профессиональном плане, и дома у меня все было хорошо. Короче, жизнь складывалась. И все время меня мучил вопрос: если нет Бога, значит, все бессмысленно? Особенно ночью, когда не спалось. Зачем тогда жизнь? У меня возникало ощущение, что человек находится в западне. Попал – и выхода нет. Поэтому я понимаю людей неверующих. Кажется, Владимир Соловьев сказал: если бы неверующий человек до конца осознал, что он верит в ничто, в ноль, то он бы однозначно пришел к самоубийству. Правда, человек – существо непоследовательное, его привлекают земные ценности, разные мыльные пузыри, и поэтому этот смысловой вопрос на время уходит. Но когда он снова возвращается – это страшно. Я это пережил. Меня спасало то, что вопрос стоял передо мной не всегда, а возникал лишь время от времени. А днем я занимался своими делами, уходил в обычные заботы.

И как-то в один момент, вдруг Господь меня привел. После этого я просто удивляюсь людям, которые говорят, что они сомневаются в своей вере. Я не могу этого понять. Я когда пришел – всё. Какие могут быть сомнения? А бывает, оказывается, и такое состояние. Хотя мне кажется, что человек или верит, или не верит.

Наверное, самые счастливые люди – это те, которые с детства ходят в храм. А у меня произошел переворот во взрослом возрасте. Мне было 52 года, когда я все бросил – профессию, все связи – и стал священником. Это был очень трудный выбор, но, слава Богу, я его сделал.

Вся наша психиатрия в те годы, (да и сегодня мало что изменилось) была проникнута атеистическим духом. Постепенно в работе над докторской диссертацией я понял, что основные причины самоубийств кроются в духовно-религиозной сфере. Но подобные взгляды тогда было невозможно ни высказать, ни тем более опубликовать. Поэтому я решил уйти из науки и до 1990 года работал в психоневрологическом диспансере врачом-психиатром и психотерапевтом.

Основным направлением помощи больным в эти годы были попытки разрешения эмоционально-кризисных состояний и духовно-личностных проблем. Много сил и времени уходило и на помощь алкогольнозависимым. Ко мне обращалось множество людей, и постепенно я перемещал акцент на использование религиозных ресурсов личности. К счастью, после 1988 года можно было открыто говорить с приходящими за помощью о вере, о религиозных убеждениях, и давать соответствующие советы. Немало из тех, кто приходил ко мне, как к врачу, становились верующими людьми. А сейчас некоторые из них стали священниками и монахами.

ЮРИЙ ИВАНОВИЧ СЕЛИВЕРСТОВ (1940 - 1990), ХУДОЖНИК, ДРУГ ОТЦА ВАЛЕРИЯ

Для меня в эти годы поистине подарком от Господа явилось знакомство с известным художником-графиком Ю. И. Селивёрстовым. Через него мы с Маргаритой познакомились со старцем иеросхимонахом Сампсоном***.

Летом 1979 года духовные чада старца Сампсона сняли для него дачу в Малаховке почти напротив нашего дома, доставшегося мне от родителей. То было счастливейшее лето всей нашей с Маргаритой жизни. Мы ходили к батюшке едва ли не каждый день. Он принял нас в число своих духовных детей и дал благословение приходить к нему в любое время. Для нас это была удивительная школа духовной жизни.

Наше общение продолжалось и в Москве. Был у нас автомобиль «Нива», а батюшке с его больными ногами было удобно забираться в машину,– поэтому, когда ему было куда-то доехать, он звонил нам, и мы с радостью приезжали в нужное время. Не раз мне доводилось возить батюшку на машине в Николо-Кузнецкий храм к Литургии, где он бывал каждое воскресенье. Здесь служил отец Всеволод Шпиллер, помнится, как приезжал к нему на службу знаменитый богослов отец Иоанн Мейендорф. Такая интересная и духовно насыщенная жизнь шла в храме. Отец Владимир Тимаков произносил прекрасные проповеди.

СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС), В. П. ЛАРИЧЕВ С СУПРУГОЙ МАРГАРИТОЙ И Е. СЕЛИВЕРСКОВОЙ. МАЛАХОВКА. ЛЕТО 1978 г.

После богослужений мы встречались и присутствовали на беседах отца Сампсона в квартире у метро «Профсоюзная», где он жил. Перед беседами батюшка обязательно исповедовал каждого,– это было главное, для чего мы приезжали к старцу. Иногда приходилось ждать по 2–3 часа, пока все не подойдут. Беседы батюшки были для нас истинно духовным пиром. Говорил он чаще всего о покаянии, о молитве, но бывало по просьбе собравшихся затрагивал и вопросы из истории, вспоминал о своей жизни.

СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС) В. П. ЛАРИЧЕВ И Е. СЕЛИВЕРСТОВА

Несмотря на благословение приезжать в любое время не спрашивая разрешения, мы все же звонили, чтобы выяснить, может ли батюшка принять нас. Я удивлялся, как батюшка при стольких немощах и болезнях мог целыми днями принимать людей. Когда бы мы ни приехали к нему, в коридоре у кельи стояло человек десять, а то и больше. Я не представляю, когда он отдыхал,– все дни были заполнены людьми, а ночами он молился. Возле дома, где жил старец, часто стояли сотрудники КГБ, отмечавшие тех, кто приходил к батюшке. А однажды, как рассказал сам отец Сампсон, зашел к нему в келью протоиерей в рясе с крестом и сказал, что он является сотрудником госбезопасности, но никак не мог иначе попасть к нему для беседы, как обрядившись священником, поскольку келейницы никак не пропускали его в «штатской» одежде.

СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС)

Отец Сампсон очень сильно повлиял на мою супругу,– Маргарита привязалась к нему, и я видел, что батюшка выделял ее среди других духовных чад. Маргарита ездила к батюшке намного чаще, чем я, и подолгу беседовал с ней. Старец не благословил ее защищать диссертацию, хотя уже была проделана вся необходимая работа. Он видел, что его духовная дочь – предельно искренняя, открытая людям, способная к бескорыстной работе, обладающая чувством прекрасного, – предназначена к иному, чем наука, «послушанию»…

Однажды соседка предложила Маргарите приобрести небольшую икону Божией Матери. Рассмотрев икону внимательно, я прочитал надпись, что это Черниговская икона. Самое удивительное, что именно в этот день мы были с Маргаритой на службе в храме, и я обратил внимание именно на Черниговскую икону, которую увидел впервые, тем более, что это был как раз день ее празднования. Когда Маргарита рассказала об этой иконе батюшке, он сказал:
– Сколько бы ни запросили денег за неё, берите,– это ваша икона, благословение вашей семьи!

Когда позднее я изучил календарь, оказалось, что Черниговская икона Божией Матери празднуется дважды. 29 апреля (именно в этот день мы были на службе и впервые увидели икону) – то был день нашей с Маргаритой свадьбы. А второе празднование – 14 сентября попадает на именины Маргариты.

В. П. ЛАРИЧЕВ С ОТЦОМ ГЕРМАНОМ. ШЕМЕТОВО. 31 ОКТЯБРЯ 1982 г. У нас в доме была большая икона Знамения Пресвятой Богородицы из Нижегородской земли, из Серафимовских мест. Когда отец Сампсон навестил нас и увидел эту икону, то застыл пред ней и долго не мог отойти. Мы с Маргаритой решили подарить ему эту икону. Батюшка согласился ее взять, но с условием, что после его смерти икону мы заберем в свой дом, так как она еще нам понадобится. Так все и случилось: после кончины старца икона вернулась к нам. Когда в 1999 году на подмосковной земле возобновилась монашеская жизнь в Серафимо-Знаменском скиту, мы с матушкой Маргаритой подарили эту икону в скит. Сейчас эта икона к нашей общей радости является главной святыней скита, основанного схиигуменией Фамарью.

Отец Сампсон предсказал, что я стану священником. На всю жизнь запомнил я его слова:
– Благословляю тебя на священство.

24 августа 1979 года отца Сампсона не стало. Мы с Маргаритой почувствовали себя осиротевшими. Но перед смертью батюшка сказал нам обоим, чтобы мы не искали духовного отца и общались с ним молитвенно.

С этого времени мы Маргаритой стали посещать храм во имя святого апостола Филиппа в Афанасьевском переулке. Там мы учились петь на клиросе и познакомились с будущим протоиереем Алексием Бабуриным, который стал обучать меня правильному чтению и пению и вообще клиросному послушанию. Он воспитывался в верующей семье и с детства был иподиаконом владыки Никодима (Ротова). Брат его был протодиаконом в Филипповском храме*. До 1990 года все воскресные и праздничные дни мы обязательно молились в этом храме. Я проходил послушание чтеца и алтарника, а Маргарита пела на клиросе.
* Ныне он настоятель храма во имя Всех Святых, что у станции метро «Сокол».

А. Ф. ЛОСЕВ И А. А. ТАХО-ГОДИ. . 23 СЕНТЯБРЯ 1954 г.

Хочется вспомнить еще об одном человеке, имевшем огромное влияние на мою жизнь и судьбу. В 1980-е годы в институте психиатрии я встретился с социологом Лидией Ильиничной Постоваловой. Ее сестра, – филолог Валентина Ильиничн ввела меня в круг знаменитого философа и мыслителя А. Ф. Лосева и его ученицы и помощницы Азы Алибековны Тахо-Годи, профессором, заведующей кафедрой классической филологии МГУ. У Алексея Федоровича были проблемы со сном, и я, как врач, подбирал ему лекарства. Тогда же я пригласил к А. Ф. Лосеву своего друга А. Бабурина, который был опытным массажистом.

Мы стали своими людьми в этом доме, почти родными, вошли в круг учеников и почитателей. Нам разрешалось бывать у А. Ф. в любое время, мы даже ездили к нему на дачу, находившуюся у платформы Отдых Казанской железной дороги. Меня всегда поражала его колоссальная работоспособность. Несмотря на полную слепоту, он сумел написать множество потрясающих по глубине и эрудиции работ.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ ЛОСЕВ

Он работал так: ночами не спал, обдумывая свои работы. Утром ученики записывали под его диктовку готовый беловой текст. Поражало то, как он просил найти такую-то книгу и на точно указанной странице выписать цитату для текста очередной статьи или книги.

Он знал наизусть множество литургических текстов – канонов, тропарей, кондаков. Тогда мало кто знал, что А. Ф. еще в 1930-е годы принял монашеский постриг с именем Андроник.

В 1990 году брат А. Бабурина протодиакон Василий неожиданно для меня сказал, что есть возможность рукоположиться и получить для восстановления разрушенный храм в Московской области. Для этого необходимо было немедленно оставить прежнюю работу и какое-то время пройти послушание алтарника в Успенском храме Новодевичьего монастыря. Посоветовавшись с супругой, я дал согласие.

НОВОДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ. 1996 г.

В начале января 1990 года послали меня к владыке Григорию, викарному епископу Московской епархии. Взял он лист бумаги и на весь лист крупными, почти печатными буквами написал: «В АЛТАРЬ». Пришел я к настоятелю Успенского собора в Новодевичьем монастыре с этой бумагой. Тот посмотрел и сказал:
– Хорошо, будете алтарничать.

Кроме меня там «священнодействовали» еще два 17-летних алтарника, а мне было уже за 50 лет. Они без особого желания в нескольких словах быстро объяснили мои обязанности: «Пылесосить весь алтарь, погладить подризники; если плохо сделаете, будут ругать. Алтарничать придется через день». Если заболевал второй алтарник (а случалось это довольно регулярно), ходить на службы нужно было каждый день. Как же это было трудно! Священник, вдвое моложе тебя по возрасту, проведет пальцем по какому-нибудь предмету в алтаре и скажет:
– Пыль! Давайте, чтобы этого не было.

И так с начала января до конца марта. Особенно лихо приходилось, когда второй алтарник «заболевал». После того, как уберешь все в алтаре, вымоешь, выгладишь, остается совсем немного времени до вечерней службы. Это время нужно где-то провести; домой ехать нет смысла, так как не успеешь к службе, а в храме не разрешали оставаться. Тогда я нашел такой выход: садился в метро где-нибудь в углу и дремал до конечной станции, затем пересаживался в обратную сторону и снова дремал. Так и катался по одной ветке метро до вечерней службы. Возвращался домой поздно ночью, а с утра пораньше снова мчался в Новодевичий монастырь. Думаю, что меня специально так смиряли – присматривались, на что я годен.

В конце марта 1990 года мне сообщили: «В воскресенье вас рукоположат во диакона». 24 марта митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий рукоположил меня во диакона в храме Рождества Пресвятой Богородицы Старосимонова монастыря (где находятся гробницы героев Куликовской битвы Осляби и Пересвета). А в следующее воскресенье 31 марта 1990 года владыка Ювеналий рукоположил меня во иерея в Успенском храме Новодевичьего монастыря.

ПОСВЯЩЕНИЕ ВО ДИАКОНА В. П. ЛАРИЧЕВА В ЦЕРКВИ РОЖДЕСТВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ СТАРО-СИМОНОВА МОНАСТЫРЯ. 25 МАРТА 1990 г.

Почти сразу после хиротонии я получил место настоятеля храма во имя святых мучеников Флора и Лавра в селе Ям Домодедовского района Московской области. Дома мы с матушкой залезли в атлас, открыли географические карты и нашли искомое село Ям. На следующий же день поехали туда с матушкой, нашли Клавдию Тимофеевну, которая держала ключ от храма и, наконец, увидели то, что некогда было храмом.

ОТЕЦ ВАЛЕРИЙ ЛАРИЧЕВ. ФОТО СРАЗУ ПОСЛЕ ХИРОТОНИИ. 1990 г.

В акте передачи здания храма было написано: «Складское помещение с куполами». Вошли мы в тамбур этого помещения и увидели два этажа с цехами и не вывезенными станками. Отопительная система заморожена, все батареи и трубы полопались. Здание принадлежало Мосэнерго, которое сдало помещение в аренду организации, выпускающей черные женские колготки. Здесь мы приобщились к радости первооткрывателей. Долго разыскивали алтарные врата в придел святителя Николая, где и начали совершать богослужения. Потом обнаружили куски старой храмовой росписи, после чего загорелась надежда: а вдруг росписи сохранились и их можно будет восстановить! Было очень холодно, начали топить единственную печь углем.

ХРАМ СВВ. МУЧ. ФЛОРА И ЛАВРА ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ ВЕРУЮЩИМ. 1991 г.

Никто из жителей села не дал угла для проживания, так что приходилось ездить по два часа с пересадками в один конец. Ночевать приходилось в ледяном храме. Не знаю, смог бы я решиться взять этот храм, если бы знал, что меня здесь ожидает. Но к счастью, Господь сокрыл от меня эти тяготы и сейчас я с благодарностью вспоминаю все прошедшее. Как я это все выдержал, до сих пор не понимаю. Только Божией милостью удалось выстоять.

Потом Мосэнерго сдал нам в аренду две комнаты складского помещения, где мы с матушкой и устроились. Как только меня посвятили, матушка сразу уволилась с работы и занялась благоустройством храма и прилегающей территории. Если предшествующую до моего посвящения жизнь можно сравнить по насыщенности с медленно и величаво текущей рекой, то теперь вся жизнь напоминала бурное течение горной реки. А возможно, еще точнее сравнить жизнь неверующего человека со стоячим болотом.

СЕЛО ЯМ. ХРАМ СВЯТЫХ МУЧЕНИКОВ ФЛОРА И ЛАВРА. НАЧАЛО СЛУЖЕНИЯ ОТЦА ВАЛЕРИЯ. 15 АПРЕЛЯ 1990 г.

Первая служба в полуразрушенном храме состоялась 14 апреля 1990 года в Великую Субботу: вместе с первыми прихожанами храм был отслужен водосвятный молебен, затем началось освящение куличей и пасок, а в полночь начался первый после 53-летнего перерыва Пасхальный крестный ход, а вслед за ним и Пасхальная заутреня.

Многолетний опыт работы клиницистом-психотерапевтом очень пригодился мне в священнослужении. При общении с психически больными, людьми с теми или иными поведенческими отклонениями прежние навыки психиатра и диагноста помогали во время исповеди или в ходе бесед разобраться в проблемах, мучающих человека.

ПЕРВАЯ ПАСХА ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ ХРАМА ВЕРУЮЩИМ. 15 АПРЕЛЯ 1990 г

Только с Богом человек живет по-настоящему. Жизнь в храме необыкновенно интенсивная. Прежние 50 лет моей жизни не идут ни в какое сравнение по насыщенности, интересу, вовлеченности в благие дела с последующими годами, как будто прежде был застой, а теперь – чистая река.

Матушка Маргарита разделила все мои труды по восстановлению храма и до конца дней своих была счастлива тем жребием, который выпал на ее долю. В 1990 году Маргарита ушла с работы и поселилась вместе со мной в полуразваленном холодном доме рядом с храмом мучеников Флора и Лавра, чтобы быть главной помощницей и вдохновительницей наших трудов по устроению прихода и восстановлению храма. Умерла матушка Маргарита 17 декабря 2000 года от сердечного приступа, оставаясь до последнего мгновения жизни на своем посту хранительницы и устроительницы жизни прихода.

ЗАПИСЬ 3 МАРТА 2013 г.

СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС)

В 1978 г. мы сняли для отца Сампсона дом на всё лето совсем рядом с нашим домом в Малаховке. Это были, наверное, самые счастливые дни нашей с матушкой жизни. Каждый день мы приходили к старцу, подолгу беседовали с ним, молились. Иногда он сам приходил к нам, и мы сидели на террасе, пили чай, беседовали.

Он был олицетворением благородства: высокий, стройный, величественный. И такая радость загоралась в сердце от этого общения. А какие уроки мы получали от дорогого нашего старца! Для меня и для Маргариты это были важнейшие уроки, это общение изменило нашу жизнь, направило нас на путь истинной веры, благочестия, желания послужить Богу и людям.

СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС)

После того, как батюшка вернулся в Москву из Малаховки, дом, в котором он жил, сгорел. И все же на следующий год мы нашли новый дом, чуть подальше от нашей дачи. И снова каждый день мы общались с батюшкой, слушали его рассказы и наставления. Тогда же у него начались боли, – пришлось лечь в больницу, у батюшки обнаружили рак. Сделали операцию, но прожил он после нее недолго.

Батюшка называл нас с Маргаритой «таратайщиками», потому что мы постоянно возили его к службам в Николо-Кузнецкий храм на нашей новенькой «Ниве». Здесь он по установленному обычаю молился в алтаре. Наша машина особенно подходила батюшке, так как у него были больные ноги, а у «Нивы» было высокое сиденье, на котором было удобно.

Самое удивительное в истории с нашим автомобилем было то, что после смерти батюшки отказал двигатель. Нужно было ездить в разные места, организовывать похороны, встречать и провожать людей, а машина сломалась. Сколько мы ни пытались ее починить, ничего не получалось. Сын пригласил опытного мастера, но и то ничего не смог сделать – двигатель не заводился. Наконец мы перестали прилагать усилия и тратить драгоценное время на явно бессмысленное дело, и оставил машину во дворе нашего дома.

Тем временем духовные чада и почитатели старца отметили 3-й, 9-й, 40-й день, и однажды я решился сесть на место водителя, вставил ключ – и двигатель сразу завелся. Потом я понял, что случилось все это по молитвам батюшки. Во время похорон особую активность проявляли агенты спецслужб, и батюшка таким образом оградил нас от каких-то неприятностей и бед.

СЕЛИВЕРСТОВ. ПОРТРЕТ А. Ф. ЛОСЕВА

Еще один человек, оказавший большую помощь в моем духовном становлении,– это митрополит Антоний Ленинградский и Новгородский. Мы с Юрой Селиверстовым часто бывали у него – сначала в Минске, а затем в Ленинграде. С ним было очень легко, он относился к нам с уважение и не жалел времени для бесед, совместных поездок. Мы побывали с ним во многих святых местах, и я с великой благодарностью вспоминаю о нем за то, что он сделал и чему научил меня в жизни.

Еще один любимый и ближайший мне человек – А. Ф. Лосев. Это настоящая глыба,– его называют последним великим философом XX века. У меня хранится полтора десятка его замечательных толстенных книг с дарственными надписями.

В ГОСТЯХ У А. А. ТАХО-ГОДИ. 1996 г.

И, конечно, нашим другом стала его спутница по жизни – А. А. Тахо-Годи. Она происходила из княжеского рода. Всю свою жизнь она посвятила А. Ф. Он ведь был совершенно слепым, и все его книги, мысли, планы работ записывала она. А затем печатала, редактировала, готовила к изданию эти огромного объема труды.

Еще один из ближайших сердцу друзей – художник Юра Селивёрстов. Сколько талантов даровал ему Господь!

А сколько чудесных событий нашей с матушкой жизни было связано с иконами Божией Матери! Особенные из них – Черниговская-Гефсиманская, Иерусалимская, Иверская.

** ЛАРИЧЕВ ПАВЕЛ АФАНАСЬЕВИЧ (1892– 1963)

Известный педагог-математик Павел Афанасьевич Ларичев родился в 1892 г. Начал свой трудовой путь в 1911 г. в школе села Новленское Вологодского уезда. С 1913 по 1916 гг. П. А. Ларичев – студент Вологодского учительского института, по окончании которого получил назначение в г. Скопин Рязанской губернии. В 1918 г. Павел Афанасьевич снова в Вологде, теперь уже в педагогическом институте. В 1922 г., получив диплом, стал преподавать математику в Грязовецкой учительской семинарии (позднее – педтехникум). Получив возможность продолжить образование на двухгодичных Высших математических курсах, Павел Афанасьевич выезжает в 1923 г. в Москву. Учебу он сочетал с работой в школе, связи с которой не порывал никогда (в последние годы жизни вел уроки математики в школе № 43 Фрунзенского района Москвы). За полтора десятилетия педагогической работы и учебы П. А. Ларичев приобрел немалый опыт, накопил большой материал.

П. А. ЛАРИЧЕВ. СБОРНИК ЗАДАЧ ПО АЛГЕБРЕ. УЧПЕДГИЗ, 1956 г.

Творческий подход к труду не прошел незамеченным. В 1927 г. П. А. Ларичева выдвигают на должность методиста по математике Сокольнического района Москвы. В том же году он начинает и литературную деятельность. В связи с созданием Программно-методического института, П. А. Ларичев был приглашен на должность старшего научного сотрудника. В те годы после известных постановлений ЦК ВКП(б) о школе (от 5. IX. 1931 г. и 25. VIII. 1932 г.) советские ученые-педагоги разрабатывают новые школьные программы. В этой работе П. А. Ларичев принимает самое непосредственное участие. Одновременно он пишет статьи, посвященные методике преподавания отдельных тем из курса математики. С 1935 г. П. А. Ларичев преподает в Московском педагогическом институте им. В. И. Ленина. В 1944 г. он становится консультантом-методистом Управления школ Министерства просвещения РСФСР и вновь принимает участие в разработке программ, составлении методических документов, а также в рассмотрении рукописей учебников и методических пособий. Тесная связь установилась у П. А. Ларичева с учителями столицы. Он участвует в совещаниях методистов при Московском институте усовершенствования учителей, читает лекции на годичных курсах, руководит семинарами, выступает с докладами, дает консультации. Это живое общение позволяет ему всегда знать, чем живут учителя, какие встречают затруднения, по каким вопросам ждут указаний и советов. В журналах «Народное образование» и «Математика в школе» появляются его статьи о письменных экзаменах на аттестат зрелости, о критериях оценки письменных работ учащихся, об изменении в программах, о преподавании математики по новым программам. Но особенно благодарны учителя П. А. Ларичеву за сборник задач по алгебре, который был издан в 1951 г. в двух частях. Автор проявил себя как смелый новатор педагогической мысли. Он сохранил в своей книге те высокие достоинства (строгая систематичность в подборе материала и в изложении, ясность, краткость, доступность учащимся), которыми всегда обладали самобытные произведения русской учебной литературы.

Советское правительство высоко оценило общественно-политическую деятельность П. А. Ларичева. Он был награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени и медалями. В 1947 г. Павлу Афанасьевичу присвоено почетное звание заслуженного учителя школы РСФСР. В 1950 г. он был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук РСФСР. Скончался П. А. Ларичев в 1963 году. Жил на Метростроевской ул., 5. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

*** ИЕРОСХИМОНАХ САМПСОН (В МИРУ ЭДУАРД ЭСПЕРОВИЧ СИВЕРС; 1898–1979).

Родился и вырос в знатной протестантской семье. Уже в детстве он тайком читал православные книги. «В 9 лет,– вспоминал старец,– я духом был православным». Много лет спустя, на вопрос, какой день был самым радостным в его жизни, иеросхимонах Сампсон ответил, что это был день, когда он был крещен в Православие. С 1921 года он становится послушником Александро-Невской Лавры, которая явилась для молодого инока школой духовничества и старчества. «Сколько там было прозорливых старцев, святителей,– говорил он,– как будто вся сила монашеского духа, что была тогда на Руси, собралась в Лавре!». 25 марта 1921 года наместником Лавры епископом Николаем (Ярушевичем) отец Сампсон был пострижен в мантию с именем Симеон. В 1967 году в Москве в день своего рождения исповедник принял великую схиму с именем Сампсон в честь святого Сампсона Странноприимца. Начался подвиг старчества. Он был духовником множества иноков, архиереев, обычных мирян. К нему ехали со всей России. Многие митрополиты и епископы искали совета схимника. Шел к нему за советом и исцелением и простой люд.

НА МОГИЛЕ СТАРЦА САМПСОНА 2004 г.

Сегодня люди непрерывающимся потоком идут к могиле старца. Трижды в году: 10 июля (день рождения), 16 февраля (день памяти святого Симеона Богоприимца – это имя получил старец во время пострига) и 24 августа (день кончины) могила старца на Николо-Архангельском кладбище становится местом паломничества его почитателей. В эти дни тысячи православных людей приходят помолиться о его упокоении и попросить о своих нуждах.

Здесь постоянно совершаются благодатные исцеления душевных и телесных болезней. Вот и мы вместе с отцом Валерием, пока были у могилы старца, из уст женщины, стоящей рядом с нами, услышали историю о том, как она исцелилась у этой могилы от тяжелейшей депрессии – после того, как муж оставил ее с двумя детьми. Еще один случай, рассказанный молодой девушкой,– это полное исцеление на могиле старца от заикания.

СТАРЕЦ САМПСОН (СИВЕРС)

Свидетельств таких на самом деле бесчисленное множество. Вся жизнь старца Сампсона – это тернистый путь, который для человеческого разума просто непостижим. Он сумел остаться живым после тюрем, лагерей, пыток и даже расстрела. На него писались доносы, ему предъявлялись ложные обвинения. Осознать, сколько и как он страдал, невозможно. Несмотря на все скорби, последнее завещание старца к ученикам было: «Никому не делайте зла».

Игумен Валерий (Ларичев)

БЕСЕДЫ О МЕДИЦИНЕ

Эти заметки о современной медицине родились во время наших совместных с игуменом Валерием паломничеств на Святую Гору Афонскую. На Афоне нет и не может быть ничего случайного. Помнится, я удивлялся, почему странствуя по афонским тропам, отец Валерий постоянно встречался с врачами,– как практикующими, так и ставшими клириками Церкви. Как правило, узнав о своей общей профессии, начинался разговор о медицине и проблемах лечения людей в современном мире. Сначала я только слушал то, о чем говорили специалисты. Но эти неожиданные беседы оказывались столь интересными, что мне захотелось записать основные мысли и идеи, рождавшиеся в общении близких по духу людей. Соединив разрозненные заметки и записи, сделанные на Афоне со слов отца Валерия, я показал их батюшке. Отец Валерий внес исправления и уточнения. Этот текст и представляется нашим читателям.

А. Трофимов

«Устрани причину – уйдет болезнь»
Гиппократ

МЕДИЦИНА И РЕЛИГИЯ

Вся медицина и предлагаемые ею способы лечения пропитаны симптоматическим подходом и на духовный, причинный уровень она практически не выходит. Причина большинства болезней - грех, поэтому истинными великими врачами были и остаются святые отцы Православия, которые предлагали и продолжают предлагать истинное причинное лечение всякому страждущему от болезни человеку. Борясь с грехом, мы помогаем лечить болезнь, вызванную им. Например, начни бороться с чревоугодием,- уйдет масса обменных болезней организма. Если победить грех блуда,- отсечется множество болезней, связанных с половыми органами. Но если опять начнем блудить,- те же болезни вернутся к нам; венерические болезни, СПИД - их не победить без обуздания блудной страсти.

Есть еще понятие «превентивная медицина» или гигиена. И основная гигиена лежит как раз не в материально-практической области, как думают многие, а в духовной сфере. Истинная профилактика болезни - это борьба с грехом!

Врачи во всем мире подсознательно сопротивляются этим идеям, правильно считая, что религия таким образом отнимает у них «хлеб». Современная медицина принципиально атеистична. Ее цель - лечить тело. Духовную жизнь она, как правило, вовсе отрицает. Сейчас в области медицины и фармакологии обращаются и зарабатываются гигантские суммы денег - и мир «золотого тельца» не отдаст никому своего достояния.

Истинно верующий врач может корректировать последствия греха. Не все священники разделяют это мнение. Но нужна золотая середина. Многие из старцев последнего времени были врачами - это духовный опыт, выстраданный нашей Церковью. Есть немало случаев, особенно при психический расстройствах, когда больному может помочь только опытный врач.
Примирить медицину с религией бывает очень трудно. Но неизменно на грешной земле остается законом цепочка: грех - болезнь - смерть . Болезнь (любая болезнь!) - следствие греха и лечить надобно как тело, так и душу человека. Поэтому настоящее лечение должно идти на двух уровнях: медицинском - телесном, душевном, и духовном (причинном).
В медицине существует наука - психосоматика, которая исследует болезни тела, имеющие причину в душе человеческой. Грех же - духовное явление, остающееся за рамками медицины. Очень важно понять, как проявляется, к примеру, грех сребролюбия на уровне психики. Человек раздражителен, неприятен для людей, постоянно вступает в конфликты с окружающими. Ему хочется иметь все больше денег и его интересы сталкиваются с интересами других людей. От этого создается напряжение, раздражение, постоянное состояние стресса . Отсюда как следствие - гипертония, поражается прежде всего сердечно-сосудистая система. Вот всего лишь один пример соотношения греха и болезни. Подобные примеры можно было бы умножать и умножать…

ЗЕМНОЙ ДАР КОСМИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ

Мы уже говорили о том, что современная медицина стала выгоднейшим бизнесом. Доходы фирм, выпускающих лекарства и медицинское оборудование, исчисляются астрономическими суммами. Гигантские средства тратятся на разработку все новых и новых лекарств и препаратов и становятся они все дороже и недоступнее для больных. Поэтому любая попытка распространить иные методы лечения, не требующие дорогостоящих лекарств и оборудования, в наши дни практически обречена.

Быть может, самым ярким примером слепоты современной атеистической коммерческой медицины является отношение лечащих врачей к новому методу лечения сердечно-сосудистых и многих иных заболеваний с помощью простейших дыхательный упражнений. Это лечение не требует никаких материальных затрат,- поэтому оно и неприемлемо для коммерсантов от медицины. Между тем это истинный прорыв в медицине. Лечение основано на открытии, сделанном 40 лет назад при подготовке космонавтов к первым полетам ученым-физиологом Николаем Агаджаняном и его коллегами из Института авиационной и космической медицины ВВС.

В результате многочисленных опытов на здоровых людях тогда была выявлена основная причина сердечно-сосудистых патологий, разрушения и преждевременного старения организма. Это - дефицит в организме (в артериальной крови) углекислого газа (СО 2), возникающий вследствие гиподинамии - недостатка физических нагрузок, а также - из-за стрессов. Недостаток СО 2 в крови приводит к сужению кровеносных сосудов, кислородному дефициту и энергетическому голоду миллиардов клеток организма.

Состояние невесомости, порождающее абсолютную гиподинамию, и стрессы за 2-3 месяца космической вахты должны были превратить здорового молодого человека, по существу, в слабого, больного старика. Этого не случается с космонавтами исключительно благодаря активной дыхательной среде, разработанной Н.А. Агаджаняном. Поддерживаемая в кабинах космических аппаратов атмосфера за счет увеличенного в десятки раз, по сравнению с земной атмосферой, содержания СО 2 , не допускает падения его уровня в организме ниже критического.

Это открытие помогает увидеть причину многих болезней и является замечательным образцом каузальной (причинной) медицины.

Из классической медицины известно, что причиной повышения артериального давления является сужение мельчайших кровеносных сосудов (мелких артерий и артериол). Это сужение приводит уменьшению кровотока в органах. На уровне клеток это ведет к кислородному голоданию тканей, из-за чего начинается массовая гибель клеток - инфаркт органов, причем не только сердца (инфаркт миокарда) или головного мозга (ишемический инсульт), но и других органов - это первая беда. И вторая беда - значительная перегрузка сердечной мышцы. Поэтому лечение сердечно-сосудистых болезней заключается не в искусственном снижении давления, а в нормализации кровообращения и устранения сужения артериол.
Главный вывод, сделанный учеными на основе изучения состояния космонавтов на орбите и множества здоровых людей, это то, что у здорового человека нормальный просвет артериол постоянно поддерживается химическим воздействием растворенного в крови СО 2 , который является естественным его регулятором. Нормальная концентрация СО 2 - залог отсутствия повышенного артериального давления. При снижении концентрации СО 2 просвет артериол уменьшается, уменьшается и кровоток через головной мозг. В ответ на это мозг увеличивает импульсы по нервным волокнам в стенки артериол,- артериолы сжимаются, давление увеличивается и мозговое кровообращение улучшается.

Это состояние вызывает перевозбуждение нервной системы. Недаром опытные врачи издавна назначали при повышении давления успокаивающие средства: валерианку, корвалол. Рост артериального давления - это защитная реакция мозга на ухудшение кровообращения. Искусственное снижение артериального давления специальными таблетками - прямой путь к инфаркту и инсульту.

В начале 1990-х годов российские физиологи выяснили, что первопричина многих хронических болезней - потеря организмом способности поддерживать в артериальной крови содержание СО 2 близкое к норме, т. е. 6-6,5%. Главными причинами снижения уровня СО 2 , как уже было сказано, являются дефицит движения (гиподинамия) и стрессы .
Теперь посмотрим, что означают в духовном измерении эти причины.

Гиподинамия - результат нашей лени, и до тех пор, пока человек не осознает это и не начнет бороться с этим грехом, никакие таблетки понижающие давление ему не помогут.
Стрессы - это результат самонадеяния, самомнения, неверия в Промысел Божий, направляющий нашу жизнь в то русло, которое необходимо для спасения души. Но человек сопротивляется, желая поступать по-своему. Все это - следствие «царицы грехов» - гордости, которая ведет человека в пропасть погибели.

Как премудро устроен человеческий организм! Если человек живет в мире с самим собой, с окружающими людьми и с Богом, у него не бывает стрессовых состояний, и питание клеток не нарушается, уровень СО 2 в крови остается достаточным для здоровой жизни. Тогда неизмеримо ниже риск сердечно-сосудистых заболеваний.

Что же до лени, то ее надобно оставить в ближайшей придорожной канаве, как сказал одному из моих знакомых отец Иоанн Крестьянкин. Если же у нас сидячий образ жизни на работе или дома, нужно заставлять себя заниматься спортом, больше гулять, делать зарядку. Есть и испытанное веками православными подвижниками замечательное средство от гиподинамии - земные и поясные поклоны. Если же соединить их с Иисусовой молитвой, то никакие хвори нам не страшны.

Необходимо сказать немного и о технике дыхания. В аптеках продается недорогой прибор, называемый «Самоздрав», представляющий собой два пластмассовых стакана и трубку. Через эту трубку нужно дышать по 20 минут ежедневно. Результат придет не сразу, но непременно придет. Мой знакомый священник, получивший после инсульта инвалидность первой группы и прекративший служить, за несколько месяцев упражнений полностью восстановил здоровье и продолжает свое служение Богу и людям. Если нет прибора - не беда: можно дышать те же 20 минут ртом в полиэтиленовый пакет, можно дышать с небольшим напряжением «в кулачок» или сложив вместе две ладони. Главное, чтобы дыхание становилось спокойным, ровным, размеренным. А остальное устроит наш Богом премудро сотворенный организм. И, конечно, не забывать о том, что без покаяния, без борьбы с грехом никакие сверхновые и проверенные средства не помогут.

Пусть не подумают читатели, что этот рассказ является рекламой нового метода лечения. Это призыв ко всем верующим людям задуматься о причинах наших болезней и не медля начать исправление своей жизни. А этот духовный труд в сочетании с простейшими дыхательными упражнениями поможет нам возвратить драгоценный дар Божий -доброе здоровье.

Игумен Валерий (Ларичев)
врач-психиатр,
кандидат медицинских наук

“Ъ-Lifestyle” продолжает свое исследование темы депрессии и особенностей ее восприятия в стране, где походы к психологу по-прежнему остаются исключением, а не правилом. На этот раз журналист ОЛЬГА ВАГАНОВА отправляется в поиске ответов не только в Институт психиатрии, но даже и на съемки ТВ-программы.

По данным Всемирной организации здравоохранения более 350 млн человек в мире подвержены депрессии. Депрессия - самое распространенное психическое заболевание и главная причина самоубийств, не говоря уж о неявке на работу. Та же ВОЗ признается, что этот диагноз часто ставится или не ставится ошибочно. А в обществе, особенно российском, депрессию принимают за сплин, хандру и моральную распущенность.

Мы продолжаем исследование явления и разбираемся, кто и почему страдает от депрессии и где проходит граница между ложной и настоящей болезнью.

БЕДНЫЙ РОМА

Вы, девочки, любите говорить, что жизнь прекрасна, - Роман затягивается очередной сигаретой и на минуту прикрывает глаза. - А я не согласен.

Мы сидим на кухне его московской квартиры, и я чувствую, как вслед за хозяином погружаюсь в вязкую меланхолию. В этой квартире все выглядит так же, как при жизни родителей Романа, советских профессоров.

Сам Роман - классический представитель научной интеллигенции, рефлексирующий, фриковатый и социально растерянный. Роману 37, он не женат, у него нет детей, нет машины, но вовсе не это делает его несчастным. Стать счастливым и легким ему мешает, как шутила одна из его подруг, «панцирь идеализма».

В 30 лет, устав бессмысленно истаптывать землю, Рома отправился в медицинский институт за спасением души. Хотел по-настоящему помогать людям, считая это долгом каждого нормального человека. А свои домедицинские годы в статусе филолога, преподавателя МГУ и репетитора по языкам записал в напрасно прожитые.

В 36 Роман, как и планировал, стал ординатором кардиореанимации, где его поджидала очередная мировоззренческая катастрофа. Оказалось, что, несмотря на все усилия врачей, люди страшно болеют и умирают. Больничные запахи старости, мочи, лекарств... Вовсе не так пахли мечты Романа о подвиге.

Ты такая красивая, - улыбается мне Рома. - Молодая, здоровая, и от тебя ничем не воняет.

Эта фраза - пролог к физиологичным медицинским историям, которыми молодой доктор любит пугать нас, своих друзей.

Его навеянные пациентами рассказы про неизбежность старения, тления и смерти ближе к подростковой картине мира, чем к здоровому профессионализму взрослого человека. Бойкие медицинские байки, которые обычно травят доктора, Роману-рассказчику не даются, как не дается и дистанция в виде цинизма уязвимой Романовой душе.

Чем она хороша?! - вдумчивые еврейские глаза вспыхивают гневом в ответ на мою попытку сказать банальность о прекрасности жизни. - Через каких-то 15 лет я буду ходить под себя, умирать. И выбора нет, - резюмирует Рома.

Выбор есть. Например, купить клеенку на стол без подсолнухов и привета от бабушки, - советую я.

Мой друг не пытается наладить быт на современный лад - старомодные настенные часы задают ритм нашим невеселым посиделкам. А от цветочков на клеенке рябит в глазах после выпитого вина.

В пренебрежении Романа к материальному есть какой-то беспомощный нигилизм. И вся его трагическая концепция могла бы показаться позой, игрой, но он носит ее за собой повсюду как ценный портфель. «Хотя какая там игра», - думаю я. Что это, тонкая интеллигентская рефлексия, патологическое неумение видеть хорошее или болезнь?

Роман кажется идеальным персонажем - отправной точкой для выполнения редакционного задания.

Ставить диагноз своему другу я отправляюсь к Виктору Ханыкову, научному сотруднику Московского НИИ психиатрии. Институт психиатрии - ведущее учреждение в стране, где занимаются изучением и лечением психических расстройств.

БОЛЬНИЦА

Как я и ожидала, территория НИИ оказалась пустынным тихим местом: три лысые сосны, словно заблудившиеся души, и аккуратные корпуса вдали от дороги. Людей почти не видно, только иногда мелькают фигурки в белых халатах, плохо различимые на снегу. То ли врачи, то ли мрачные призраки советской психиатрии. Мне нужен корпус института, в поисках которого я обхожу все вдоль и поперек и натыкаюсь на несколько драматичных картин. Вокруг скамейки суетливо ходит человек с опрокинутой головой - то ли женщина, то ли мужчина. Еще один бесформенный и бесполый сидит на скамейке и непрерывно бормочет. У обоих отсутствующий взгляд и страшно испорченная кожа лица, как будто по ней проехался тяжелый каток.

Из-за угла появляются две санитарки.

Чего только не учудят, - устало смеясь, говорит одна другой. «Как будто про кота», - думаю я.

Трагизма становится меньше, когда я наконец оказываюсь в нужном месте - в клиническом корпусе НИИ, где проходят лечение в том числе и депрессивные больные. Я как раз попадаю туда в часы приема посетителей, и многие пациенты спускаются в холл. Если бы не вязаные носки и домашние тапочки, пациентов было бы не распознать. Неудивительно, что депрессию как диагноз в обществе ставят под сомнение и путают с хандрой.

Виктор Владимирович Ханыков встречает меня дружелюбным рукопожатием и провожает в свой кабинет. Вопреки страшилкам о психиатрах он оказывается приветливым, по крайней мере, в беседе.

Мы идем по коридору отделения, справа мелькают опрятные трехместные палаты, где, задрав ногу на ногу или уткнувшись лицом в подушку, скучают пациенты. На ресепшене улыбается медсестра в розовом чепчике.

Здесь нет въедливого больничного запаха и пугающих картин физического страдания. Не скрипят каталки, никто не кричит и не стонет, из процедурок не валит тошнотворный спиртовой смог. Ощущение затянувшегося сончаса, добровольно устроенного в собственной жизни.

Напоминает санаторий или дом отдыха, - замечаю я вслух.

В каком-то смысле - да, некоторые пациенты так нас и воспринимают, - разделяет Ханыков мое миролюбивое сравнение. - Однако многие наши пациенты принимают серьезные психотропные препараты. Иногда им ставятся достаточно тяжелые диагнозы, среди которых и депрессия.

Я описываю психиатру случай Романа. Мне хочется понять, заслуживает ли врачебного приговора подобный взгляд на мир и может ли мировоззрение вообще быть диагнозом. А если депрессия никак не связана с восприятием, то что это за болезнь?

Дело в том, что до врача депрессивные больные обычно доходят уже на фоне явных социальных последствий, - объясняет Ханыков. - При попытках самоубийства или когда человек теряет трудоспособность, перестает вставать с дивана, интересоваться чем-либо. Тотальное отсутствие радости и живых эмоций также может привести человека к психиатру. У вашего знакомого, скорее, есть потенциал к депрессии, «эндогенинка», и очевидно она ему не мешает. Ведь он не обращается за помощью.

Эндогенной врачи называют депрессию, идущую изнутри и никак не связанную с внешним стрессом.

А правда ли, что виной таких состояний становится «неправильная» химия мозга? - спрашиваю я. - Ведь мозг болеет, как и любой другой орган. И тогда патологический пессимизм, например, можно рассматривать как нарыв или опухоль?

Конечно, все, что происходит в мозгу, имеет эквивалент в виде химических и физиологических реакций. Другое дело, что то, что мы называем психикой, не есть химия и не есть физиология. Это нечто, что возникает при соответствующих процессах, подобно магнитному полю вокруг тока. Как именно возникает, не решено до сих пор и, вероятно, не будет, - разводит руками врач.

Мы заходим в его кабинет, где непрерывно звонит телефон. Спрашивают про дозы препаратов, бессонницу, тоску - то, что успеваю понять из ответов.

Виктор разговаривает без покровительства, спешки, как это часто бывает у врачей, привыкших обращаться с пациентами как со зверьками.

Как же тогда лечиться, если о природе психики мало что известно? - спрашиваю я.

Физиология и психика - это две сущности, которые связаны друг с другом как бы резиновыми канатами, - Ханыков растягивает в воздухе воображаемую веревку. - Поэтому если смещается физиология (изменение нейрогормонов, серотонина, дофамина), то следом за ним (и не всегда сразу) идет психика, и наоборот: внешний стресс может повлечь за собой изменение физиологии. В любом случае лечение антидепрессантами принесет пользу в большей или меньшей степени и поставит эмоции на место.

Виктор рассказывает еще много интересного. Например, что одна из самых подверженных депрессиям наций - евреи, но при этом число самоубийств у них почти самое низкое в мире. И про то, что депрессия у творческого человека - это своеобразная оптика, через которую он может более глубоко взглянуть на мир.

Но что делать с заразительной тоской Романа, я так и не выяснила. Нет и точного ответа, что с ним происходит: болен ли Роман или его подводит печальная картина мира, нужно ли ждать, пока депрессия накроет его с головой или пора обращаться к врачу.

Поставить диагноз заочно нельзя, - отрезал Виктор. - А хотите поговорить с пациенткой, которая недавно выписалась из отделения? У нее классическая депрессия.

Я соглашаюсь, и мы прощаемся таким же теплым рукопожатием, как и при встрече.

КЛАССИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ

Ане 28 лет, диагноз «депрессия» ей поставили в 17, с тех пор она периодически проходит лечение в стационаре. Она только что в очередной раз выписалась из больницы и согласилась встретиться со мной, позвала в гости.

Аня - обычная молодая женщина, жительница мегаполиса, без черных меток в биографии, без зависимостей от алкоголя и наркотиков. Единственный фактор, располагающий к депрессии, - плохая наследственность. Отец девушки пил, вследствие чего сошел с ума.

Чай будете? - неохотно спрашивает Аня.

Не откажусь.

С брезгливой осторожностью, будто на чужой кухне, она включает газ, достает скрипящие по блюдцам чашки.

Вообще вся квартира выглядит беспризорной и лишенной повседневного быта. Такой, словно все жизни в ней прожиты, остались только стены под снос.

Как бы вы описали свое состояние? - с торжественным участием спрашиваю я.

Вялость, апатия, эмоциональная холодность, - равнодушно говорит девушка. И мне кажется, что в ее голове шуршат тараканы.

Это как просить гриппозного больного описать грипп в надежде услышать что-то новое, помимо чихов и температуры.

За годы депрессивного состояния круг знакомых, сомневающихся в диагнозе Ани, значительно сузился.

Когда в 18 лет у меня начались панические атаки и пришлось взять академ в институте, мама так расстроилась, что перестала со мной разговаривать. Считала, что это ерунда. Но сейчас верит и поддерживает.

Она ставит на стол две чашки с заваренным прямо в них чаем. Заварка всплывает, превращая чай в мутную кашицу. Пить это можно, но не хочется.

Не хочется совсем ничего, - кстати замечает Аня.

Она не романтизирует свою хандру и не ссылается на творческий кризис, не сравнивает себя с героинями голливудского фильма «Прерванная жизнь» и знаменитыми писателями, страдавшими от депрессии. На это нужны силы и амбиции, которых у Ани, похоже, нет. Она выглядит усталым человеком, которому просто делают уколы.

В отличие от Романа, Аня признает ценность жизни, но никак не может почувствовать радость.

Я так завидую людям, которых волнует море, красивый закат, утренний кофе. Я потеряла способность воспринимать все это. Чувствую себя деревянной.

На холодильнике я замечаю несколько магнитов из путешествий - робкие признаки жизни в квартире.

А как вы зарабатываете?

Работаю фотографом, - с нотками оправдания в голосе отвечает Аня. - На лингвиста я так и не доучилась, хотя могла. Просто задумалась, к чему все это. Я не видела себя ни переводчиком, ни преподавателем...

Поиски смысла везде и во всем - вот что все-таки объединяет Романа и Аню. Подростковая непримиримость, идеализм и грубое обращение с нюансами жизни. Им тесен кафтан обыкновенного счастья. Про таких говорят «горе от ума».

Мне вообще многое кажется бессмысленным, хотя я знаю, что это приносит удовольствие. Каждый может поехать отдыхать и накачать мускулы в тренажерном зале. Вопрос не в том, чтобы лететь в космос, а в том, чтобы эти обыкновенные вещи были в радость, - резюмирует Аня.

Она грузно сидит на стуле в домашнем потертом костюме и пьет чай с плавающей в кружке заваркой. Ей на колени лениво прыгает здоровенный кот - такой же безразличный. Я вдруг испытываю приступ раздражения. Удобная позиция - в ней даже есть привлекательность, ты как бы независим от жизни и тем самым чуть выше всех остальных. Но тут же одергиваю себя. Уколы, больница, диагноз.

Это не позиция, а болезнь. Или нет?

К началу 2000-х в России сложилась отличная от советской модель счастья с культом внешнего благополучия. Тогда же на экранах появились десятки шоу формата «преображение», тиражирующих экспресс-коррекцию хронических неудачников. Эпоха зверского глянца осталась позади, идея счастья по рецепту немного поскучнела, но никуда не делась. Ее живучесть доказывают многие современные проекты. Например, шоу «Перезагрузка» (канал ТНТ) силами психолога, стилистов и врачей помогает отчаявшимся девушкам быстро прийти в себя. Слово «депрессия» там звучит чаще, чем в кабинете психиатра. Я решаю заглянуть на запись программы.

Поиски съемочного цеха в одичавших коридорах бывшего завода символично превращаются в квест «выберись к свету».

Кажется, здесь, - пиарщица ТНТ Юля толкает тяжелую дверь. - Наши хоромы. Она показывает на пластиковый салон красоты и маленький подиум для победного выхода героини. Все это напоминает интерьеры куклы Барби с их крошечным совершенством. Тот случай, когда скромный бюджет сдерживает потенциальную пошлость. На площадке обыкновенный рабочий процесс. Тут и там бегают люди, слышен смех, раздраженные замечания.

Я знакомлюсь с первой сегодняшней героиней «Перезагрузки», 24-летней Кристиной. В анкете Кристины было что-то про раннее замужество, двоих детей и общую потерянность. Но главной целью участия в шоу стало вовсе не избавление от депрессии, а возможность сделать новую большую грудь.

После родов она уменьшилась до первого размера, хотя всегда была четвертого, - жалуется девушка.

У второй участницы Маргариты проблемы посерьезнее: она тяжело переживает гибель мужа, в которой винит и себя. Однако и она не производит впечатления угнетенного человека. Бывшая спортменка-бодибилдер, крепкого телосложения, с очевидным здоровым оптимизмом.

Слава богу! Среди наших героинь по-настоящему депрессивных нет! - ужасается психолог Виктор Пономаренко в ответ на мой вопрос про депрессию.

Виктор отвечает в программе за «психобработку», играя роль заботливого брюзги.

Имеются в виду бытовые расстройства - хандра, упадок сил, снижение настроения, иногда это называют субдепрессией, - вкрадчиво перечисляет Пономаренко, готовый развернуть большую лекцию по психологии. Себя он сравнивает с автомехаником, который чинит неисправный механизм. В его рассказе постоянно мелькает какая-то математика, задачи, алгоритмы, решения. Психолог убежден: для достижения цели достаточно следовать инструкции.

Финальные съемки - результат преображения девушек после манипуляций стилиста. Маргарита, увидев себя в зеркале, радуется, удивляется, кокетничает и стесняется - проявляет полный спектр эмоций, на который депрессивный человек просто не способен.

Все в наших руках, и мы сами, - на прощание психолог Виктор Пономаренко почему-то говорит банальность.

Но что тут ему возразишь?

ЦЕРКОВЬ

Поговорить о депрессии со священником было задачей очевидной. Церковь - верховная инстанция, куда может обратиться всякий заблудший, особенно тот, кто заблудился на внутреннем пути. Для разговора я нахожу батюшку с необычной биографией, который может порассуждать о депрессии и как священник, и как врач. Отец Валерий Ларичев, настоятель храма Флора и Лавра в подмосковном селе Ям, перед тем как принять сан, долгое время проработал психиатром в отделе суицидологии Московского НИИ психиатрии. Священником стал уже в 1990-е и восстанавливал разрушенный храм на свои средства.

Я приезжаю в храм к окончанию службы. На подворье богомольная суета: полушепот, молитвы, наспех крестятся старухи. Прохожу вглубь двора. Настоятельница храма приглашает меня в дом, подождать отца Валерия.

В прихожей уютно пахнет деревенской избой, внутри дома, в комнатах, избыточно много икон, куда ни обернись - увидишь лик Христа. Из кухни долетают обрывки монашеской беседы: «Поедем туда, там красота такая». Так разговаривают, когда рядом спят малые дети или свершается таинство.

Наконец, появляется отец Валерий, старец с послушной седой бородой. Когда он переступает порог, глухой разговор монахинь утихает, и весь дом обращается в покорную тишину.

Батюшка жестом приглашает сесть. За убранством священнослужителя не сразу заметишь чуть насмешливые, умные глаза.

Депрессия - это медицинский диагноз, делится на эндогенную и экзогенную, - говорит Ларичев-врач. - А вот уныние - это грех, - продолжает Ларичев-священник. - Разобраться, что где, порой очень сложно. Ошибаются и священнослужители, которые принимают депрессию за уныние, и врачи, которые подменяют духовное лечение таблетками.

Договорив, он опускает глаза, и его лицо становится непроницаемым. Даже будучи священником, он признает едва различимую грань между болезнью души и ее капризами.

Что же такое уныние? - снова тревожу я отца Валерия.

Это отсутствие смирения. Например, у человека тяжелая болезнь или умер кто-то близкий. Сказать «Господи, на все воля твоя» может далеко не каждый.

Получается, что священнику не мешало бы иметь образование врача, а врачу - быть верующим? - спрашиваю я.

В идеале - да. Но труднодостижимо и то и другое. Медицинское образование одно из самых сложных, получить его могут далеко не все. И врачей-атеистов, которые все проблемы считают проявлением материалистических процессов, предостаточно, - со смирением к ситуации говорит батюшка.

Но неужели церковь никак не может помочь и человеку в депрессии?

Почему же. В некоторых случаях может. Блаженный нищий духом - это замечательная духовная позиция для любого человека. Если он сумеет ее принять, она освободит от гордыни и научит смирению. А ведь именно гордыня иногда становится причиной болезни, - в речи отца Валерия впервые появляются нотки проповедника.

Отчего-то становится радостно, что к батюшке вернулся догматизм священнослужителя.

За окном стремительно темнеет, в доме снова появляется шепоток монахинь, потрескивает свечка.

Я собираюсь уходить, и отец Валерий вызывается проводить меня до ворот.

Какая яркая ночь! - не сдерживаюсь я, глотнув с избытком ночной прохлады. Густое синее небо и купол храма, едва различимого в темноте...

Все в руках Божьих, - в прощальном напутствии склоняет голову батюшка.

И с этим опять же не поспоришь.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В России депрессия вышла в топ заболеваний вместе с сахарным диабетом и сердечно-сосудистыми болезнями. Тем не менее в обществе, куда психотерапия как цивилизованное явление пришло каких-то 20–25 лет назад, этот диагноз продолжает восприниматься как непозволительная роскошь. Неудивительно, ведь в СССР стесненные обстоятельства жизни, а также превосходство общественного над личным отстранили тонкие материи вроде души на второй план.

Впадание в тоску считалось бы в Стране Советов проявлением крайнего индивидуализма. Но это не значит, что никто в нее не впадал. Врачи утверждают, что проследить динамику заболевания, к примеру, за последние 50 лет - задача не из простых. Обращений к специалистам с депрессивными симптомами, конечно, было меньше, но сама болезнь была распространенной. Это как шизофрения или сердечный приступ: из года в год число пострадавших примерно одинаковое.

Но, даже возникнув из советского небытия, наше личное «Я» не захотело поверить в странный диагноз. Западная культура, пришедшая вместе с перестройкой, поставила депрессию в один ряд с творчеством, ментоловыми сигаретами и богемной жизнью. Депрессией, например, страдал и кумир оттепели Хемингуэй. Врачи же настаивают на том, что, каким бы ни был образ депрессивного человека в обществе, на болезнь это никак не влияет. Так же как не влияет на количество депрессивных положение дел в стране и экономике.

____________________________________________________________________

Ольга Ваганова

Иллюстратор: Маша Захарова