Деррида Жак. Книги онлайн

Философия Ж. Дерриды была частью послевоенного «духа времени», отвергавшего модернизм и структурализм - проще говоря, идею прогресса и существование реальных сущностей.

Деррида известен, прежде всего, как создатель деконструктивизма, главным противником которой является диалектика.

Деррида известен прежде всего как создатель деконструктивизма. Однако таковым он стал не столько по своей собственной воле, сколько благодаря американским критикам и исследователям, которые адаптировали его идеи на американской почве. Деррида согласился с таким наименованием своей концепции, хотя он решительный противник вьщеления «главного слова» и сведения к нему всей концепции ради создания еще одного «-изма». Используя термин «деконструкция», он «не думал, что за ним будет признана центральная роль». Заметим, что деконструкция не фигурирует в названиях трудов философа. Размышляя над этим понятием, Деррида заметил: «Америка - это и есть деконструкция», «главная ее резиденция». Поэтому он «смирился» с американским крещением своего учения.

Вместе с тем Деррида неустанно подчеркивает, что деконструкция не может исчерпываться теми значениями, которые она имеет в словаре: лингвистическое, риторическое и техническое (механическое, или «машинное»). Отчасти это понятие, конечно, несет в себе данные смысловые нагрузки, и тогда деконструкция означает «разложение слов, их членение; деление целого на части; разборку, демонтаж машины или механизма». Однако все эти значения слишком абстрактны, они предполагают наличие некой деконструкции вообще, каковой на самом деле нет.

В деконструкции главное не смысл и даже не его движение, но само смещение смещения, сдвиг сдвига, передача передачи. Деконструкция представляет собой непрерывный и бесконечный процесс, исключающий подведение какого-либо итога, обобщение смысла.

Сближая деконструкцию с процессом и передачей, Деррида в то же время предостерегает от понимания ее как какого-то акта или операции. Она не является ни тем, ни другим, ибо все это предполагает участие субъекта, активного или пассивного начала. Деконструкция же скорее напоминает спонтанное, самопроизвольное событие, больше похожа на анонимную «самоинтерпретацию»: «это расстраивается». Такое событие не нуждается ни в мышлении, ни в сознании, ни в организации со стороны субъекта. Оно вполне самодостаточно. Писатель Э. Жабес сравнивает деконструкцию с «распространением бесчисленных очагов пожара», вспыхивающих от столкновения множества текстов философов, мыслителей и писателей, которых затрагивает Деррида.

Из сказанного видно, что в отношении деконструкции Деррида рассуждает в духе «отрицательной теологии», указывая главным образом на то, чем деконструкция не является. В одном месте он даже подводит итог своим размышлениям в подобном духе: «Чем деконструкция не является? - Да всем! Что такое деконструкция? - Да ничто!»

Однако в его работах имеются и положительные утверждения и размышления по поводу деконструкции. Он, в частности, говорит о том, что деконструкция принимает свои значения лишь тогда, когда она «вписана» «в цепь возможных заместителей», «когда она замещает и позволяет определять себя через другие слова, например письмо, след, различимость, дополнение, гимен, медикамент, боковое поле, порез и т. д.». Внимание к положительной стороне деконструкции усиливается в последних работах философа, где она рассматривается через понятие «изобретение» («инвенция»), охватывающее многие другие значения: «открывать, творить, воображать, производить, устанавливать и т. д.». Деррида подчеркивает: «Деконструкция изобретательна или ее нет совсем».

Предпринимая деконструкцию философии, Деррида подвергает критике прежде всего сами ее основания. Вслед за Хайдеггером он определяет ныне существующую философию как метафизику сознания, субъективности и гуманизма. Главный ее порок - догматизм. Таковой она является в силу того, что из множества известных дихотомий (материя и сознание, дух и бытие, человек и мир, означаемое и означающее, сознание и бессознательное, содержание и форма, внутреннее и внешнее, мужчина и женщина и т. д.) метафизика, как правило, отдает предпочтение какой-нибудь одной стороне, каковой чаще всего оказывается сознание и все с ним связанное: субъект, субъективность, человек, мужчина.

Отдавая приоритет сознанию, т. е. смыслу, содержанию или означаемому, метафизика берет его в чистом виде, в его логической и рациональной форме, игнорируя при этом бессознательное и выступая тем самым как логоцентризм. Если же сознание рассматривается с учетом его связи с языком, то последний выступает в качестве устной речи. Метафизика тогда становится логофоноцентризмом. Когда метафизика уделяет все свое внимание субъекту, она рассматривает его как автора и творца, наделенного «абсолютной субъективностью» и прозрачным самосознанием, способного полностью контролировать свои действия и поступки. Отдавая предпочтение человеку, метафизика предстает в качестве антропоцентризма и гуманизма.

Поскольку этим человеком, как правило, оказывается мужчина, метафизика является фаллоцентризмом.

Во всех случаях метафизика остается логоцентризмом, в основе которого лежит единство логоса и голоса, смысла и устной речи, «близость голоса и бытия, голоса и смысла бытия, голоса и идеального смысла». Это свойство Деррида обнаруживает уже в античной философии, а затем во всей истории западной философии, в том числе и самой критической и современной ее форме, каковой, по его мнению, является феноменология Э. Гуссерля.

Деррида выдвигает гипотезу о существовании некоего «архиписьма», представляющего собой нечто вроде «письма вообще». Оно предшествует устной речи и мышлению и в то же время присутствует в них в скрытой форме. «Архиписьмо» в таком случае приближается к статусу бытия. Оно лежит в основе всех конкретных видов письма, как и всех иных форм выражения. Будучи первичным, «письмо» некогда уступило свое положение устной речи и логосу. Деррида не уточняет, когда произошло это «грехопадение», хотя считает, что оно характерно для всей истории западной культуры, начиная с греческой античности. История философии и культуры предстает как история репрессии, подавления, вытеснения, исключения и унижения «письма». В этом процессе «письмо» все больше становилось бедным родственником богатой и живой речи (которая, правда, сама выступала лишь бледной тенью мышления), чем-то вторичным и производным, сводилось к некой вспомогательной технике. Деррида ставит задачу восстановить нарушенную справедливость, показать, что «письмо» обладает ничуть не меньшим творческим потенциалом, чем голос и логос.

В своей деконструкции традиционной философии Деррида обращается также к психоанализу 3. Фрейда, проявляя интерес прежде всего к бессознательному, которое в философии сознания занимало самое скромное место. Вместе с тем в толковании бессознательного он существенно расходится с Фрейдом, считая, что тот в целом остается в рамках метафизики: он рассматривает бессознательное как систему, допускает наличие так называемых «психических мест», возможность локализации бессознательного. Деррида более решительно освобождается от подобной метафизики. Как и все другое, он лишает бессознательное системных свойств, делает его атопическим, т. е. не имеющим какого-либо определенного места, подчеркивая, что оно одновременно находится везде и нигде. Бессознательное постоянно вторгается в сознание, вызывая в нем своей игрой смятение и беспорядок, лишая его мнимой прозрачности, логичности и самоуверенности.

Психоанализ привлекает философа также тем, что снимает жесткие границы, которые логоцентризм устанавливает между известными оппозициями: нормальное и патологическое, обыденное и возвышенное, реальное и воображаемое, привычное и фантастическое и т. д, Деррида еще больше релятивизирует (делает относительными) понятия, входящие в подобного рода оппозиции. Он превращает эти понятия в «неразрешимые»: они не являются ни первичными, ни вторичными, ни истинными, ни ложными, ни плохими, ни хорошими и в то же время являются и теми, и другими, и третьими, и т. д. Другими словами, «неразрешимое» есть одновременно ничто и в то же время все. Смысл «неразрешимых» понятий развертывается через переход в свою противоположность, которая продолжает процесс до бесконечности. «Неразрешимое» воплощает суть деконструкции, которая как раз заключается в беспрерывном смещении, сдвиге и переходе в нечто иное, ибо, говоря словами Гегеля, у каждого бытия есть свое иное. Деррида делает это «иное» множественным и бесконечным.

В число «неразрешимых» входят практически все основные понятия и термины: деконструкция, письмо, различимость, рассеивание, прививка, царапина, медикамент, порез и т. д. Деррида дает несколько примеров философствования в духе «неразрешимости». Одним из них является анализ термина «тимпан», в ходе которого Деррида рассматривает всевозможные его значения (анатомическое, архитектурное, техническое, полиграфическое и др.). На первый взгляд может показаться, что речь идет о поиске и уточнении наиболее адекватного смысла данного слова, некоего единства в многообразии. На самом деле происходит нечто иное, скорее обратное: основной смысл рассуждений заключается в уходе от какого-либо определенного смысла, в игре со смыслом, в самом движении и процессе письма. Заметим, что такого рода анализ имеет некоторую интригу, он увлекает, отмечен высокой профессиональной культурой, неисчерпаемой эрудицией, богатой ассоциативностью, тонкостью и даже изощренностью и многими другими достоинствами. Однако традиционного читателя, ждущего от анализа выводов, обобщений, оценок или просто некой развязки, - такого читателя ждет разочарование.

Цель подобного анализа - бесконечное блуждание по лабиринту, для выхода из которого нет никакой ариадниной нити. Деррида интересуется самим пульсированием мысли, а не результатом. Поэтому филигранный микроанализ, использующий тончайший инструментарий, дает скромный микрорезультат. Можно сказать, что сверхзадача подобных анализов состоит в следующем: показать, что все тексты разнородны и противоречивы, что сознательно задуманное авторами не находит адекватной реализации, что бессознательное, подобно гегелевской «хитрости разума», постоянно путает все карты, ставит всевозможные ловушки, куда попадают авторы текстов. Иначе говоря, претензии разума, логики и сознания часто оказываются несостоятельными.

ДЕРРИДА

La voix et le phenomene, P., 1967 ; De la grammatologie, P., 1967 ; L"icriture et la difierence, P., 1967 ; Marges de la Philosophie, P., 1972 ; La verite" en peinture, P., 1978 ; Eperons: Les styles de Nietzsche, ., 1978.

Автономова Н. С., Филос. проблемы структурного анализа в гуманитарных науках, М., 1977 ; Филиппов Л., Грамматология Ж. Д., «ВФ», 1978 , JV5 1; Ecarts. Quatre essais a propos de Jacques Derrida, P., 1973 ; «L"Arc», 1973 , № 54; Politi-ques de la Philosophie. Chatelet, Derrida, Foucault, Lyotard, Ser-res, ed. D. Grisoni, P., 1976.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

ДЕРРИДА

ДЕРРИДА (Derrida) Жак ( . 15 июля 1930, Эль Биар, Алжир)-французский философ, представитель постструктурализма, постмодернизма. Преподавал в Сорбонне (1960-64), в Высшей Нормальной Школе, сотрудничал в журналах “Критик” и “Тель кель”, был одним из инициаторов создания (в 1983 г.) Международного философского коллежа (Париж) и первым его директором. Преподает в Школе высших исследований в области социальных наук (Париж), а также в ряде университетов США, где идеи деконструкции породили одно из основных направлений исследований на стыке литературной критики и философии. Среди значимых предшественников Деррида- Ницше, Фрейд, Гуссерль, Хайдеггер. Концепция Деррида перекликается с англо-американской философией логического анализа, однако все его контакты с философами этого направления (Остин , Серл) не свидетельствовали о поисках взаимопонимания, как, впрочем, и его контакты с представителями различных версий современной континентальной философии (Гадамер , Рикер и др.).

Первая диссертация Деррида посвящена гуссерлевской феноменологии (“Проблема генезиса в философии Гуссерля”, опубликована лишь в 1990). Деррида как философ сложился уже в 1960-е гг. Так, 1967 был ознаменован выходом в свет сразу трех работ Деррида: “Голос и явление”. “Письмо и различие”, “О грамматологии”, в которых была сделана заявка на новую философскую позицию-вторичную по материалу (философская ), но новаторскую по реализации (чтение философских текстов как риторико-метафорических). Речь идет о разборкесборке письменных текстов философской (и литературной) традиции, о выявлении в них опорных понятий “логоцентрической” метафизики, ставящей во главу угла наличие, присутствие, данность (понятий, чувственных впечатлений, опыта и проч.) и об их критике.

В 1970-е гг. яркие литературные эксперименты (такие, как “Глас”) сосуществуют с более “философичными” текстами (“Края-философии”; “Рассеяние”). В 1980-е и особенно 1990-е гг. можно отметить несколько больший к этико-политической проблематике ( политических документов, а также человеческих чувств, состояний, отношений, связанных с парадоксами дружбы, гостеприимства, свидетельства, дара и др.). В целом общие принципы работы с материалом остаются весьма сходными на протяжении всего его исследовательского пути. Различия касаются скорее удельного веса текстов-философских или литературных, хотя те и другие у него постоянно смешиваются. Основные области исследования-философия (Руссо , Кондильяк, Платон , Кант, Гегель , Гуссерль, Ницше , Хайдеггер. Левинас, Серл, Остин, Маркс), литература (Малларме, Понж, Целан, Бланшо , Жене, Софокл, Бодлер, Джойс, В. Беньямин, Соллерс, Флобер), гуманитарные науки (Мосс , Малиновский, Фрейд , П. де Ман, Р. Барт, Бенвенист).

В одном и том же тексте можно найти биографические и автобиографические моменты, цитаты, аллюзии, парадоксы разного рода, неологизмы, этимологические разыскания, художественный вымысел, комментарии, пародии, различных жанров и стилей. Среди сквозных тем, выявляемых при деконструкции текстов философской традиции,-парадоксы имени и именования; саморефереиции и начала рассуждения; подписи и социальные договора; “собственного” и постоянные взаимопревращения собственного и нарицательного, собственного и другого; повторение как первоначальность; событийность и сингулярность; перевод и и многое др. Все они так или иначе сводятся к невозможности показать системы посредством внутренних элементов самой системы - или, иначе говоря, неразрешимость в приблизительно геделевском смысле.

У Деррида почти нет “собственных” понятий: как правило, он берет их из чужих текстов, а потому они в любом случае трудно обобщаются, систем не образуют и остаются рядом нанизываний . Цельных больших книг на одну тему у него нет по определению-наиболее цельна среди них книга “О грамматологии”. В ней наиболее ярко задается основных понятий деконструкции, применяемых в “чтении” (и извлекаемых из чтения) Платона, Гуссерля, Ницше, Хайдеггера, Соссюра, Леви-Строса, Руссо. Эти понятия-письмо, прото-письмо, различАние, след, прото-след, артикуляция, графия, графика, грамма, про-грамма, запись и др. Главное здесь- письмо. Логоцентрическэя философия не замечала письма (за речью, духом, живым словом, наличием, логосом) или же видела в нем нечто искусственное, вторичное. Для Деррида письмо-это опорное понятие. Оно не затерто привычным употреблением, не имеет отрицательных ассоциаций в современной философии (Гуссерль или Барт, интересовавшиеся письмом,-это хорошие прецеденты). На обыденном уровне письмо тоже имеет свои преимущества: долговечнее речи, оно позволяет “общаться” с людьми, непосредственно не общаясь с ними, как это делал, напр., главный герой “Грамматологии” Жан-Жак Руссо, предпочитавший “скрываться и писать”. Письмо до речи-это, конечно, не письмо в собственном и узком смысле слова, но скорее “прото-письмо” (archi-écriture) - письмо как метафорическое обозначение самой возможности каких бы то ни было расчленений и артикуляций. Другое главное понятие Грамматологии как дисциплины. направленной на выявление базовых культурных артикуляций или письма в широком смысле слова,-различие, различАние. В отличие от различия в структурализме различие у Деррида не включено в систему оппозиций и не имеет смыслоразличающей роли: это различие в рассеянии. Семантически близко к нему “различАние” (diffërance): его отличает от “различия” (difference) только графика, никак не воспринимающаяся на слух. Раз не дано непосредственно, здесь и теперь, значит все представлено лишь своими значимыми отсутствиями, следами, зарубками, царапинами, метками. Все промедлено во времени и расставлено, разнесено в пространстве, и мы, стало быть, призваны увидеть и учесть этот интервал, промежуток, отрыв. Если спросить-промежуток между чем и чем? отрыв чего от чего?-то , наверное, будет либо сочтен бессмысленным, либо получит вполне традиционный ответ: идет об отрыве бытия от смысла, человека от смысла его бытия.

Как происходит постижение этой различенной в себе и отсроченной реальности? Как происходит, напр., постижение природы культурными средствами, переход природы в культуру, как мы можем понять этих понятийтерминов, их смысловые соотношения? Ответ может быть различный: развести значения (формальная логика); снять одно значение в другом (диалектическая логика); построить бинарную оппозицию “природа-культура” по критериям структурного метода; опосредовать эту оппозицию конкретными медиаторами по критериям мифологического мышления и т. д. Взяв из Руссо слово “восполнение” (supplément) (по-русски - приложение, дополнение, добавление и др.). мы получаем логику парадоксального достраивания, втягивающую в себя отношения внутреннего и внешнего, далекого и близкого, психического и физиологического, непосредственно данного и никогда не дающегося. “Раздразненные и выманенные наружу силы означения” сплетаются в такой клубок, что невозможное восполнение природы культурой не только совершается, но, оказывается, имеет место изначально (иначе не была бы той цельностью и совершенством, каковой она предстает у Руссо) и вместе с тем-остается неосуществленной, поскольку дополнение природы культурой предстает как подмена, в результате которой уже начинает “испытывать” нехватку и вся цепочка подстановок и подмен как бы поворачивает вспять. И это, по сути, общая процессов, которые происходят повсюду-и в жизни, и в познании.

Общее такой работы-деконструкция, и этим словом иногда характеризуется все Деррида в целом. Существует версий понимания де конструкции, в чем-то дополняющих друг друга. В известном “Письме японскому другу” (1985; опубликовано в Psyché: Inventions de l"autre. P., 1987, p. 387-394; рус. пер.-“ВФ”, 1992, № 4, с. 53-57) Деррида описывает различные стадии поиска слова, термина, принципа. Поначалу слово “деконструкция” было вариантом перевода двух немецких слов (Destruktion и Abbau), но такой французского понятия не устроил Деррида преобладанием отрицательного смысла. Поиск по французским толковым словарям продолжался, покуда в одном из них (Бешерель) не было найдено нужное-редкое для французского языка слово “деконструкция”, понимаемое как переводческой практики: “деконструкция”-это соответственно ломка иностранного слова при поиске эквивалента в родном языке, а “конструкция”-его пересоздание. Т.о., единственное приемлемое для Деррида французское значение термина было связано с импортом чужого и чуждого в свою культуру.

При этом Деррида заранее отметает все традиционные подходы к деконструкции: это не анализ (ибо она не приводит к простейшим элементам), не , не метод, не акт, не . Деконструкция для Деррида-это “мотив, стратагема” (в пер. с греч. стратагемавоенная хитрость). Все попытки решения вопроса о том, что есть деконструкция, по традиционной формуле логического суждения (S есть Р), заранее признаются неверными, а все суждения в форме констатации (т. е. сделанные в третьем лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения) - невалидными. Понять значение деконструкции можно лишь в конкретном контексте, при работе с рядами терминов, отчасти уже названных, отчасти добавляемых после чтения других текстов (письмо, след, различАние, супплемент, гимен, фармакон, парэргон и пр.)-этот ряд по определению открыт и незавершен.

Итак, понятия, относящиеся, условно говоря, кдеконструируюшему ряду, фрагментарны, дробны, контекстуально зависимы, растворены во множестве граней и оттенков значений. Если же мы обратимся к понятиям деконструируемого ряда, то увидим, что они, напротив, сверх-обобщены. Презумпция логоцентрической “виновности” заведомо лежит на всех разбираемых понятиях западной мысли. Соответственно и итогом деконструкции будет этой презумпции, этой интуиции, которая кажется все более обоснованной с каждым новым случаем обнаружения “наличия” (presence) за любым понятием- от досократиков и Платона до Мелани Кляйн, Якобсона или Фуко. Истоки самого понятия “наличие” можно найти и у Гуссерля, и у Хайдеггера, однако эту сверхобобщенную трактовку наличия можно найти только у Деррида. Его конструкция “наличия” покрывает огромные территории (интеллектуальные операции, сенсорно , бытие вообще) и включает по сути все отдельные понятия “логоцентрической метафизики” (сущее , сущность, эйдос , телос, субстанция , субъект и т. д. и т. п.). Тем самым, видимо, возникает диссимметрия между “объектом” и “приемом” его обработки: к сверхслитному объекту применяются сверхдифференцированные средства анализа.

Развертывание хитроумной мысли позволяет раскрыть тонкие оттенки смысла, модальностей высказываний, выявление множества разноплановых парадоксов в текстах, напоминая философии, что ей нужно постоянно давать себе отчет в изначальной метафоричности своих абстракций и быть готовой к самопересмотру. Откуда философии взять средства для этого-извне или изнутри? Скорее извне (из литературы, искусства, психоанализа, политики, гуманитарных наук, из невостребованного логикой материала), но в каком-то смысле и изнутри - для этого нужен особый угол зрения на собственный материал и его текстовую природу. Деконструкиия напоминает нам, что в принципе материалом философии может быть “что угодно”, и в этом смысле она растет из любого “сора”, как и поэзия. Но одновременно деконструкция вводит нас в заблуждение: философия , в отличие от поэзии, не растет, “как лопухи и лебеда”, для нее нужна жесткая самодисциплина и не просто работа с языком, но шлифовка языка как средства мысли.

И здесь мы попадаем н самый центр проблемы. Для Деррида подлинный философа-это “философ-художник” (именно это он ценил в Ницше). Его не интересуют сами тексты, которые он разбирает: ему важнее собственное к текстам, вплетенное в чтение текста, а также собственный стиль такой работы, узнаваемость собственной манеры письма, ее непохожесть на все другие манеры и стили. Деконструкция не претендует на ясные постановки вопроса и не предлагает никаких решений, но она делает собственное - яркое и артистичное - достойным внимания объектом. Важно понять, почему и при каких обстоятельствах философия входит в свой вираж, ставит в центр форму эссе, предполагающую определенную вольность в развертывании аргументации. И если эстетическая компонента была в философских рассуждениях всегда (как, впрочем, и в любом шаге разума, не отождествляемого с рассудком), то почему она сейчас становится главной?

И этот вопрос уместен, ибо Деррида всегда четко отличал вопрос о “пределах метафизики” и вопрос о “конце философии”. Более того, когда во Франции опасность нависла над системой школьного философского образования (школьники там изучают философию в последнем классе лицея и пишут в качестве главного экзамена на аттестат зрелости “рассуждение по философии”), то Деррида организовал умелое сопротивление этой опасности, защищая достаточно традиционный институт. Но он организовал и другое- Международный философский коллеж в Париже-место для нетрадиционной работы, где философия бы могла осмыслять себя в непосредственном столкновении с другими отраслями культуры-искусством, литературой, наукой, политикой. При этом заметим, что во Франции всяческие эксперименты с испытанием границ философии тем более допустимы и уместны, что у философии есть “твердое ядро”: она стабильно участвует в познавательных и образовательных процессах, в функционировании академических институтов, в “рациональной” системе разделения труда. Деррида нередко сравнивают с поздними софистами. Эстетический поворот в философии это постановка вопроса об условиях человеческого восприятия, о том, как сделать метафору подлинно концептуальным ресурсом. Но это относится, по-видимому, уже к сфере логической и нелогической семантики. Теперь у нас есть огромный материал философских и других культурных текстов, которые деконструированы. Спрашивается, что с ними делать дальше, как добиться того, чтобы эстетический взгляд на текст дал свой концептуально-философский результат?

Язык уже выступил средством риторического преобразования философии, но теперь он может средством ее критики или точнее-критики критики.

Соч.: L"origine de la géométrie de Husserl. P., 1962; La voix et la phénomène. P., 1967; L"écriture et diflërence. P., 1967; De la grammalologie. P., 1967; La dissémination. P., 1972; Marges-de la philosophie. P., 1972; Positions. P., 1972; Glas. P., 1974; L"archéologie du frivole. P., 1973; Eperons. Les styles de Nietzsche. P., 1978; La vérité en peinture. P., 1978; La carte postale: De Socrate à Freud et au-delà. P., 1980; D"un ton apocalyptique adopté naguère en philosophie. P., 1983; Autobiographies. L"enseignement de Nietzsche et la politique du nom propre. P., 1984; Parages. P., 1986; Schibboleth - pour Paul Celan. P., 1986; Psyché: Invention de l"autre. P., 1987; Ulysse gramophone. Deux mots pour Joyce. P., 1987; De l"esprit. Heideggeret la question. P., 1987; Signeponge. P., 1988; Mémoires pour Paul de Man. P., 1988; Limited Inc. P., 1990; Le problème de la genèse dans la philosophie de Husserl. P., 1990; L"autre cap. P., 1991; Donner le temps. I. La fausse monnaie. P.. 1991; Saufle nom. Galilée, 1993;Khora.P„ 1993; Passions. P., 1993;Spectresde Marx. P.. 1993; Poliliquesde l"amitié. P., 1994; Force de loi. P., 1994; Mal d"archivé. P., 1995; Le monolinguisme de l"autre. P., 1996; Apories. Mourir-s"entendre aux “limites de la vérité”. P., 1996; Résistances de la psychanalyse. P., 1996; Adieu-à Emmanuel Levinas. P., 1997; De l"hospitalité. P., 1997; Cosmopolites de tous les pays, encore un effort! P., 1997; Demeure. Maurice BIanchot. P., 1998; Donner la mort. P., 1999; Начало геометрии. M.. 1996; Позиции. К., 1996; Шпоры: стили Ницше.-“ФН”, 1991, № 3-4; Эссе об имени (Страсть , Кроме имени. Хора). СПб., 1998; О грамматологии. М., 2000.

Жак Деррида (фр. Jacques Derrida). Родился 15 июля 1930 года в Эль-Биар, Алжир - умер 9 октября 2004 года в Париже. Французский философ и теоретик литературы, создатель концепции деконструкции. Один из самых влиятельных философов конца ХХ века, Деррида, тем не менее, игнорируется в англо-американской традиции аналитической философии.

Основная цель Деррида - борьба с европейской философской традицией с помощью созданного им проекта деконструкции. Для Деррида такая борьба имеет позитивный смысл и позволяет обновить понимание места человека в мире. Деррида постоянно подвергался критике по самым разным вопросам: от излишней педантичности при анализе текстов до обвинений в обскурантизме. Тем не менее, он старался отвечать своим многочисленным оппонентам – от Серля до Фуко и Хабермаса.

В своих работах Деррида затрагивал широкий круг вопросов - от онтологических и эпистемологических проблем философской традиции (знание, сущность, бытие, время) до проблем языка, литературы, эстетики, психоанализа, религии, политики и этики.

В поздний период Деррида сосредоточился на этико-политической проблематике. Незадолго до смерти Деррида признался, что всю жизнь боролся с европоцентризмом.

Родился 15 июля 1930 в Эль-Биаре (Алжир), в богатой еврейской семье. Он был третьим ребенком своих родителей. Они назвали его Жаки (Jackie), предположительно в честь некоего голливудского актёра (впоследствии, перебравшись в Париж, он поменял свое имя на более привычное французам «Жак»).

В 1942 году, на втором году обучения, Деррида был исключён из лицея по причине национальности: режимом Виши была установлена квота для учеников-евреев.

В 19 лет переехал из Алжира во Францию, где с третьей попытки в 1952 году поступил в Высшую нормальную школу. Здесь Деррида, в частности, посещает лекции М. Фуко, заводит знакомство с ним и с другими впоследствии знаменитыми французскими интеллектуалами.

В 1960-1964 годах был ассистентом в Сорбонне. С 1964 года Деррида - профессор философии в Grandes Ecoles в Париже.

В 1966 году принимает участие в Международном коллоквиуме «Языки критики и гуманитарные науки» в университете Джонса Хопкинса (Балтимор), вместе с Р. Бартом и др.

В 1968-1974 годах преподавал в Университете Джонса Хопкинса. С 1974 - преподаватель Йельского университета.

Деррида придерживался левых убеждений. В традициях французской «ангажированной мысли» (Сартра, Фуко) полагал, что интеллектуал должен активно участвовать в жизни общества и быть политической фигурой.

Публично и печатно выступал в защиту нелегальных иммигрантов. Способствовал распространению во Франции практик мультикультурализма.

Выступал в поддержку восточноевропейских диссидентов. В 1981 году во время пребывания в Праге был арестован. Освобождён после личного вмешательства президента Миттерана.

В 1995 году входил в предвыборный штаб Лионеля Жоспена, кандидата-социалиста на президентских выборах.

Свой доклад, который лёг в основу книги «Призраки Маркса», Деррида посвятил памяти убитого южноафриканского коммуниста Криса Хани.

Деррида - философ языка:

Деррида - философ языка в том смысле, что для него язык первичен по отношению к бытию. Язык, однако, существует не для выражения философских идей, не есть основа познания бытия и никак не связан с внешним миром. Язык не подчинен законам логики и противоречив по своей природе: в нем заложены нестабильность значений, двусмысленность, постоянные семантические изменения, большой объем этимологии, идиоматики и т.д.

Язык создает представления человека о мире. Деррида видит фундаментальное противоречие между изначальной «нелогичностью» языка и стремлением навязать ему законы логики. Западная философская традиция имплицитно несет в себе предположение о том, что эти законы описывают реальность внешнего мира. Такая установка ведет к появлению бинарных оппозиций (основанных, в частности, на законе исключенного третьего). Существуя в языке, они несут в себе внутренние противоречия («апории»). Апории пронизывают западную философию и, более широко, человеческое мышление.

Жак Деррида - основатель деконструктивизма и один из важнейших мыслителей двадцатого века. Деррида не только сделал большой вклад в философию и литературоведение, но и привнес свежие идеи в иудаику. Сегодня мы с вами рассмотрим биографию и ключевые наработки Жака Деррида.

Биография

Будущий философ родился 15 июля 1930 года в алжирском городе Эль-Биаре. Образование Деррида получал в Парижской высшей школе. В 1964 году он начал преподавать философию. Впервые о Деррида заговорили в 1967 году, когда он опубликовал три книги: «Голос и феномен», «Письмо и различие» и «О грамматологии». В период с 1968 по 1974 год мыслитель работал преподавателем в университете Джонса Хопкинса, а затем в Йельском университете.

Во Франции Деррида отстаивал права нелегальных иммигрантов. В 1995 году он вошел в состав предвыборного штаба кандидата в президенты от социалистов - Лионеля Жоспена. В союзе с Сильвен Аганчински у Деррида родился сын.

В 74 года один из передовых французских философов умер в больнице, куда его госпитализировали из-за рака поджелудочной железы. Узнав о смерти философа, Жак Ширак - тогдашний президент Франции, опубликовал заявление, в котором отметил огромный вклад Деррида в философию Франции.

Философия

Деррида Жак, философия которого отлично вписывалась в послевоенный «дух времени», всячески отвергал модернизм и структурализм. Одно из самых известных высказываний философа звучит так: «Ничто не существует вне текста». Письмо Деррида было своеобразной игрой слов и неологизмов, которые переплетались в бесчисленном множестве интерпретаций. Труды мыслителя были чрезвычайно сложны для восприятия. Деконструктивизм Деррида, в котором средства анализа позволяют прочесть текст «против шерсти», демонстрировал «неразрешимость» любого текста и доказывал, что акт письма может создать смысл, противоположный тому, который предлагает автор.

Одним из ключевых философских понятий, которые ввел Жак Деррида, стал «логоцентризм», который отсылал к платоновской вере в превосходство устного слова над письменным. Согласно этой идее, наличие оратора придает слову особый смысл, а письменное слово девальвируется из-за отсутствия автора. В христианской культуре похожую идею можно пронаблюдать в девальвации иудаизма. Деррида в одном эссе за другим пытался доказать, что превосходство устной речи над письменной противоречиво и вообще несправедливо.

Установив непреднамеренный смысл текстов над подразумевающимся, а читателя над писателем, философ породил тенденцию к иносказательной интерпретации текстов. Некоторые американские последователи Деррида, в частности Джефри Хартман и Сьюзен Хэндельман, утверждают, что деконструктивизм является светским вариантом раввинического мидраша, который сформировался под влиянием западных и греческих философов. Идея того, что через текст можно выразить все, и совершенно разный смысл может лежать в одном тексте, похож на раввинический подход к Торе. Эта схожесть оказала едва ли опьяняющее действие на некоторых еврейских мыслителей.

Еврейские литературоведы нормально приняли идеи деконструкционизма, чего нельзя сказать про иудаистов, которые воспринимали вторжение «суррогатов» на свою территорию с негодованием. Стоит отметить, что Деррида никогда не занимался изучением иудейских текстов, но тем не менее библейские мотивы то и дело просматривались в его трудах. Некоторые академические семинары философ полностью посвящал еврейским темам. На одном из них Деррида рассматривал письмо Гершона Шолена, адресованное Францу Розенцвейгу. В письме шла речь об «апокалиптической бездне», которая возникла при возрождении в Израиле разговорного иврита. Еще одним запоминающимся семинаром стал тот, на котором философ анализировал зашифрованное послание Спинозы. В нем утверждалось, что благодаря практике обрезания еврейский народ имеет шансы на возрождение своего царствия. Оба текста были сложным для понимания. Они изобиловали двусмысленными выражениями, которые мыслитель очень любил анализировать.

Позже Жак Деррида начал глубже прорабатывать библейские темы. Он выпустил книгу «Дар смерти», рассказывающую о жертвоприношении Исаака, и «О гостеприимстве», повествующую о природе справедливости и о гостеприимстве Авраама.

В семидесятых Деррида вместе с коллегами приехал в университет Йель, где продолжил свою преподавательскую деятельность. Позже местом его работы стал Калифорнийский университет. По содержанию выступлений философа на различных конференциях становится очевидным, что больше всего внимания он стал уделять вопросам справедливости, веры, молитвы и бога.

Кто-то воспринимал наработки философа как моральный нигилизм, а кто-то - как интеллектуальную свободу. После того как были раскрыты профашистские симпатии Поля Де Мана - близкого коллеги по философскому цеху, вокруг Деррида начался скандал. И это как раз в тот год, когда философ выпустил книгу о Мартине Хайдеггере, которого он считал своим «философским отцом». В книге рассматривались вопрос о нацизме Хайдеггера. Началось все с того, что Де Ман, преподававший в Йельском университете, будучи в оккупированной на тот момент Бельгии, написал эссе с профашистскими мотивами. Когда Деррида сказал о прямоте и честности Де Мана, консервативные критики и отдельные иудаики сочли это за доказательство непригодности деконструктивизма как моральной позиции.

Сам же Деррида всегда вторил, то деконструктивизм по своей природе сугубо политичен и вопрос ответственности является для него основным. Еще в 1969 году, на своей первой публичной лекции в Америке, философ затрагивал вопрос о Вьетнамской войне. Позже Деррида взял на себя ответственность поставить под сомнение правомочность пребывания израильских войск в Иудее, Самарии и секторе Газа. В то же время философ упрекал в «антиеврейской тенденциозности» сторонников палестинских арабов. На протяжении всей карьеры его позиции касательно апартеида, прав иммигрантов и смертной казни были неизменными.

Деконструкция Деррида

Выпущенные в 1967 году три книги проиллюстрировали мысль, которую несколько лет вынашивал Жак Деррида. «Письмо и различие», равно как «Голос и феномен», не вызвали у публики большого резонанса, чего нельзя сказать о третьей книге. В работе «О грамматологии» были изложены основы нового метода, базирующегося на критической рефлексии традиционной метафизики, понимаемой не иначе как позитивное смыслостроительство. Деконструкция нацеливается на преодоление содержащихся в тексте метафизических смыслов. «Деконструкцию можно сравнить с дверью в волшебное зазеркалье, в котором путаются смыслы и измерения», - говорил Жак Деррида. «О грамматологии» - книга значительно расширила круг поклонников мировоззрения французского философа.

Деррида считал, что западноевропейское мышление не способно выйти за рамки определенного однажды ряда проблем, пытаясь решить одни и те же задачи раз за разом. Философия Западной Европы была построена на предшествующих идеях, их выражениях и обоснованиях. Это проявлялось главным образом в системе субординации философских категорий. Категории задают методологию описания, рассмотрения и объяснения, а также определяют предмет, субъект и объект. Поэтому, лишь используя деконструкцию, можно выйти за рамки навязанных символов. Так появляется возможность свободной комбинаторики категорий, спонтанного мышления и обретения смыслов в философствовании. Деконструкция уничтожает то, что дают исторические и культурные традиции. История с точки зрения деконструктивизма отождествляется с речью, практикой, памятью и контекстом.

Шаги деконструкции

Главная задача деконструкции - избавление от «метафизики присутствия» и новый взгляд на текст как на самодеконструирующийся феномен. Разрушив «метафизику присутствия», можно отказаться от мысли, что сущность является, а идея - воплощается. Деррида Жак, философия которого всячески выступала против структурированности, всегда отстаивал свободу импровизации.

Его деконструкцию можно назвать попыткой разобрать систему понятий, формирующихся вокруг знака. Она нацеливается на рефлексию областей, в которых есть место для проблем, связанных с языком, а также на глубинный анализ гуманитарных текстов с целью выявления в них основ бытия. С точки зрения Деррида, деконструкция включает в себя такие шаги:

Открытие иного смысла текста.
Принятие того, что в текст заложено множество смыслов. При этом они могут быть не связаны как с адресатом, так и с автором.
Осмысление того, что текст может противоречить самому себе.
Принятие того, что в конечном итоге создать абсолютно деконструктивный текст, избавленный от какой-либо метафизики, невозможно.

При этом текстом назвать можно абсолютно все, что угодно. Текст не имеет единого принципа структурности, а значение его знаков бесконечно изменчиво, оно определяется контекстами. Любой знак можно процитировать и закавычить, что порождает множество интерпретаций и новых контекстов. Любой текст может быть рассмотрен как цитата или прочтен через другой текст. Поэтому нельзя полноценно оценить текст и сравнить его с другим.

Принципы деконструкции

Деконструкция Жака Деррида базируется на таких принципах:

Невозможно быть вне текста. На «внеположности» субъекта тексту интерпретация не может строиться.
Текст являет собой пространство репрессии. Деконструкция нацелена на активизацию сопротивления логоцентризму внутри текста.
Деконструкция должна разрушать принцип тождества, который является фундаментом метафизики. Метафизический дискурс - дискурс присутствия тождества, понимающегося как полнота смыслов.
Деконструкция непременно связана с такими понятиями, как дифференция и децентрация.
Фоноцентризм в процессе деконструкции берет верх над логоцентризмом.

Этика

Жак Деррида изучал топосы: дара, закона, справедливости, гостеприимства, дружбы, тайны и ответственности. Они, безусловно, являются областью этики и подразумевают, что такое понятие, как «этика деконструкции», не только обосновано, но и актуально для изучения. Жак Деррида, книги которого иллюстрируют сложные отношения деконструкции с этикой, с оговорками подразумевал под этикой часть своих умозаключений, выносящихся на обсуждение. Этика до сих пор продолжает исследоваться в рамках метафизических традиций европейской философии - в этом и заключается причина ее сложных отношений с деконструкцией.

Деконструкция, которая в первую очередь понимается как специфический способ чтения, включает в себя деструкцию метафизических размышлений. Таким образом, этика в первую очередь должна спрашивать о своем личном отношении к метафизике и тому, что та предполагает. Она начинается с известных всем конвенциональных понятий и использует текст, чтобы найти в нем предположения. При этом этика стремится идентифицировать решения, лежащие в основе текста. Деконструкция намеренно маркирует непререкаемые пункты, которые кажутся само собой разумеющимися.

Дар

Текст философа «Дарить смерть» посвящен этической стороне дара. Идея дара затрагивалась Деррида и в предшествующих текстах. Впервые он поставил вопрос о даре в тексте «Фальшивые деньги. Время дает». С его точки зрения, даром можно считать то, что не вписывается в циркулирующую структуру обмена и экономии, то, за что не требуется ответный дар.

Дар, который в ответ получает дар, автоматически аннулируется. Таким образом, благодарность за дар может привести к тому что он перестанет быть таковым. И даже если отвергнуть ответный жест, ничего не поменяется. Ведь дар, попадая в циркуляцию экономики, побуждает к аннулированию себя ответным даром. В самом признании дара закладывается «символический эквивалент», исполняющий функцию ответного дара.

«Дарить смерть»

В этой работе Деррида связывает дар со смертью. Фраза «дарить смерть» может рассматриваться по-разному: убийство, самоубийство, убийство смертельного больного как помощь ему же и так далее. Однако для Деррида эта фраза означает также «давать истолкование смерти», новое восприятие, интерпретацию, исходя из которой, вся жизнь требует новой оценки.

Дар смерти представляет для философа интерес в первую очередь потому, что это тот самый дар, который нельзя аннулировать ответным жестом. Смерть всегда является чем-то неизведанным и непостижимым, поэтому так актуальны ее толкования. Деррида осознает, что смерть всегда выигрывает и что объяснить ее дар можно, лишь приближаясь к ней. Наше «Я» каждый раз старается избежать смерти, придавая ей иное значение. Оно привыкло отдавать то, что обратно присваивает.

В работе «Дарить смерть» философ ссылается на ряд всяческих текстов, основным из которых стало эссе Яна Паточки под названием «Обречена ли техническая цивилизация на упадок». Также он изучил тексты Хайдеггера, Ницше, Бодлера, Левинаса и многих других философов.

Другие резонансные книги

В книге «Поля философии» Жак Деррида сделал акцент на том, что, несмотря на грандиозность панорамы, созданной его первыми книгами, остались недосказанные идеи грамматологии. Концепция «Письма и следа» здесь толкуется, с одной стороны, как развитие ранее заявленных тем, а с другой - как обращение к новым сюжетам.

Еще одной интересной работой философа стала книга «Позиции». Жак Деррида лично предпочел, чтобы она стала его первой книгой, переведенной на русский язык. Стоит отметить, что в общей сложности философ выпустил около полусотни книг. Причина такого выбора, видимо, кроется в том, что работа представлена в виде вопросника с ответами, затрагивающего все важнейшие темы и позиции. Жак Деррида, содержание работ которого иллюстрирует наличие его собственного «словаря философии», в книге «Позиции» знакомит читателя с этим самым словарем. Что еще можно почерпнуть из его работ?

Жак Деррида: «Глаза не стареют»

Однажды философ подметил, что единственной частью человеческого тела, которая не поддается процессам старения, являются глаза. Мускулатура истощается, волосы седеют, рост уменьшается, внутренние органы ослабевают - все это и многое другое сопровождает старение человека. Но глаза остаются такими же, как были в детстве. Конечно, у кого-то они ослабевают, но внешний вид остается прежним.

Гегель говорил, что глаза являются внешней манифестацией души. Через них душа представляет себя вовне. Деррида трактовал эту мысль по-своему: «Акт смотрения не имеет возраста».

Познакомимся с некоторыми знаменитыми изречениями философа:

«Такова судьба языка - отходить от тела».
«Идиома - не камень. Идиома - не граница с полицейским у ворот».
«Изъясняться на своем языке - значит взывать о переводе».
«Язык не обойдется без пространственных метафор».
«Читатель должен быть сверхискушенным или вовсе не искушенным».

Заключение

Жак Деррида, биография которого стала предметом нашего разговора, оставил своим предшественникам обширную пищу для размышлений. Резюмируя жизнь и деятельность философа, выделим его основные достижения:

Философ продемонстрировал живучесть логоцентризма и неразрешимость его парадоксов. Он также отметил, что преодоление парадоксов логоцентризма маловероятно, ведь любая критика этого мировоззрения, так или иначе, опирается на логоцентрические понятия.
Деррида проиллюстрировал важность элементов, которые принимаются как маргинальные, и независимость систем от всего того, что они подавляют или вытесняют.
Философ разработал технику интерпретации, которая использует риторику текста. Она необычна с точки зрения философии, но весьма продуктивна для литературной критики, в которой исследуется литературный язык с присущей ему парадоксальностью.
Деррида не предложил собственной теории языка, но с помощью деконструкции других теорий он проиллюстрировал, что значение является не источником языка, а его продуктом. Таким образом, оно не может быть полностью определенным, поскольку представляет собой результат контекстуальных сил, которые нельзя ограничить.
Наконец, наработки Деррида поставили под сомнение такие устоявшиеся понятия, как "происхождение", "человеческое Я" и "присутствие", показывая, что они скорее являются результатом, нежели чистой данностью или основанием.

Несмотря на то что деконструктивизм утратил свою популярность в академических кругах и превратился в объект исследования историков, Жак Деррида, книги которого еще долго будут оказывать влияние на еврейскую философию и иудаику, внес в философию огромный вклад.