Мать иоанна от ангелов дневник сельского шедевры. Мать мария

Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников Косьмы и Дамиана на Маросейке (Москва).

«Скажите, пожалуйста, почему у людей неверующих в жизни лучше все складывается, чем у верующих, а именно: дети учатся бесплатно, имеют достойную половинку, родители в состоянии купить детям квартиры, а верующие не могут купить квартиры и так далее, дети их учатся платно, не могут сдать зачет (молилась), нет достойной пары?..» - такое письмо пришло в редакцию «Фомы», и меня попросили на него ответить. А мне сразу вспомнилось несколько историй. Не все о них именно о вере. Они - о мировидении, о подходе к жизни, который со стороны может показаться «лузерским».

Вот первая история. Ее мне рассказал один священник, который служит в Подмосковье. Между службами в храм приехала женщина - ухоженная красавица с большой охраной, увидела батюшку и стала говорить, что ничего в жизни не получается: дети далеко - учатся в Лондоне, муж о ней почти не вспоминает, вроде все для счастья есть, а как-то ей плохо. На все вопросы батюшки об исповеди, о молитве, о покаянии она сквозь зубы отвечала, что все это не действует. Батюшке надоели пререкания, и он сказал: «Знаешь что, милая, а сядь-ка ты в свою машину и вместе с кортежем охраны поезжай в любой детский дом и помоги там детям». Она фыркнула и ушла.

Вернулась через несколько месяцев. Другой взгляд, сияющие глаза. Пришла со словами благодарности: «Батюшка, спасибо вам! Я сначала на вас очень обиделась, а потом решила попробовать. Поехала, увидела, как живут дети без родителей и начала им помогать. Растрясла мужа на эту помощь, подруг всех своих организовала».

И как после этого утверждать, что «у неверующих все в жизни лучше складывается, чем у верующих»? Живут люди для себя, деньгами обеспечены, только вот семья разваливается, покоя нет. И тут один из них решается действовать, как «лузер»: не брать, а отдавать, переступать через себя, жертвовать. И вдруг - проблески счастья…

Вторая история. Отец мой работал в «Метрострое». И в 1968 году там, как повсюду в стране, организовали собрание: чтобы народ поддержал введение войск в Чехословакию. И мой отец чуть ли не единственный на этом собрании не поднял руку. Вместо него начальником участка поставили другого человека, который как раз все сделал «правильно» и «логично». Стал мой папа несчастней от того, что лишился выгоды? Я уверен, что все наоборот - он больше приобрел.

Третья история. К Борису Пастернаку пришел сотрудник НКВД с просьбой подписать письмо против какого-то нового «врага народа» из среды писателей. Пастернак отказался: «Я не могу это сделать. Не буду подписывать». Его жена воскликнула: «Подумай о ребенке!» На что Борис Леонидович ответил: «Если я подпишу, такой отец моему ребенку точно не нужен». Это что - логика неудачника? А может быть, просто - другая логика?

А теперь давайте вернемся к письму читателя. Мне кажется, его автор столкнулся с подобной ситуацией среди своих знакомых, но напрасно распространил ее на всех православных вообще. Я знаю много людей верующих, успешных в жизни с точки зрения материального благополучия. Как знаю и нуждающихся… И среди верующих, и среди неверующих встречаются люди с разным материальным достатком, социальным положением и так далее.

Другое дело, что вера не гарантирует успех в земной жизни. Мы не для того верим в Господа, чтобы Он нам здесь помогал. Мы любим Его, и именно поэтому стараемся жить той жизнью, какую Он нам заповедовал, ходим в храм, участвуем в таинствах, чтобы приблизиться к Нему. И мы верим, что Он складывает жизнь каждого человека в соответствии с тем, что человеку нужно, полезно, и - доверяем Ему.

Благодаря этому доверию верующий чувствует себя счастливым. Хотя понятие о счастье у всех разное. Для кого-то это именно только материальная устроенность, для кого-то - мир с собой, со своей совестью, а главное - с Богом. По-христиански состояние счастья, блаженства - это близость к Господу. Можно быть лузером в жизни и быть счастливым человеком. А можно быть очень состоятельным человеком, но абсолютно несчастным.

Конечно, легче жить, когда ты обеспечен, но на самом деле счастья это не приносит. Комфорт счастья не приносит. И люди не идут в храм за комфортом.

Верующие стремятся к самоограничению, и со стороны это может выглядеть как некое насилие над собой. Но даже усилие, связанное с самоограничением, приближает человека к Господу.

Простите мое невежество, но у меня вот какой вопрос. В обетовании Господь сказал, что Спаситель явится в мир от рода Давида. В Евангелии дается подробнейшая родословная Иосифа, мужа Пресвятой Девы, который действительно был потомком Давида. Но ведь Иосиф был только отчимом Христа. Слышала версию, что Сама Пречистая также происходила из колена Иудина, т.к. по закону, все браки должны были совершаться в пределах своего рода. Но... Праведная Елисавета, мать Иоанна Предтечи, называемая в Библии родственницей Марии, также упоминается как дочь Ааронова. Значит, Иисус не происходил из колена Иудина? Разрешите мои сомнения. Спаси Вас Господи!

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров) :

Согласно церковному преданию, которое сообщает святитель Димитрий Ростовский, отец Пречистой Девы Марии св. прав. Иоаким вел свое происхождение от Давида, но не через Соломона, а через его брата Нафана, родившегося тоже от Вирсавии (2Цар.5:14; 1Пар.3:5; 14:4). Нафан упомянут как предок Иисуса Христа у св. евангелиста Луки: Маттафаев, Нафанов, Давидов (Лк.3:31). А так как св. евангелист Матфей называет не Нафана, а Соломона, то исследователи считают, что в Евангелии от Луки родословие Спасителя дается по Матери. В конце родословия указан Иосиф, так как род ведется по мужской линии, а мать не могла быть указана как звено в цепочке наследования.

Пресвятая Богородица и св. прав. Елисавета были двоюродными сестрами по материнской линии. Мать Пресвятой Богородицы св. прав. Анна происходила из колена Левиина, рода Аарона. Она была дочерью священника Матфана. Женой его была Мария из рода Иудина. У них были три дочери: Мария, Совия и Анна. «Из них первою вышла замуж Мария в Вифлеем и родила Саломию; потом вышла замуж Совия, также в Вифлеем и родила Елисавету, мать Иоанна Предтечи; третья же, как мы уже сказали, мать Пресвятой Богородицы, отдана была замуж за Иоакима в страну Галилейскую, в город Назарет» (святитель Димитрий Ростовский. Житие святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны, 9 сентября ).

Законом не запрещались браки между представителями разных колен. Так царь Саул, происходивший из колена Вениаминова, выдал свою дочь Мелхолу за Давида (1Цар.18:27), который принадлежал к колену патриарха Иуды. Ограничение существовало для невесты, которая при отсутствии братьев была наследницей. Не допускалось, чтобы земля переходила из одного колена к другому: вот что заповедует Господь о дочерях Салпаадовых: они могут быть женами тех, кто понравится глазам их, только должны быть женами в племени колена отца своего, чтобы удел сынов Израилевых не переходил из колена в колено; ибо каждый из сынов Израилевых должен быть привязан к уделу колена отцов своих (Чис.36:6-7).

Святая праведная Елисавета и святой пророк Захария и были родителями святого Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Они происходили из рода Ааронова: святой Захария, сын Варахии, был священником в Иерусалимском храме, а святая Елисавета была сестрой святой Анны, матери Пресвятой Богородицы. Праведные супруги, "поступая по всем заповедям Господним беспорочно" (Лк. 1, 5 - 25), страдали неплодием, что считалось в ветхозаветные времена великим наказанием Божиим. Однажды во время служения в храме святой Захария получил весть от Ангела, что его престарелая жена родит ему сына, который "будет велик пред Господом" (Лк. 1, 15) и "предъидет пред Ним в духе и силе Илии" (Лк. 1, 17):
Захария усомнился в возможности исполнения этого предсказания и был за маловерие наказан немотой.
Пресвятая Дева Мария, узнав от Ангела, что у Ее родственницы Елизаветы, жены священника Захарии, скоро родится сын, поспешила в Горнее навестить ее. Войдя в дом, Она приветствовала Елизавету. Услышав это приветствие, Елизавета исполнилась Святого Духа, и узнала, что Мария удостоилась быть Матерью Божиею. Она громко воскликнула и сказала: “Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне такая радость, что Матерь Господа моего пришла ко мне?” Пресвятая Дева Мария в ответ на слова Елизаветы прославила Бога словами: “Величит (прославляет) душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, потому что Он призрел (обратил милостивое внимание) на смирение рабы Своей; отныне будут ублажать (прославлять) Меня все роды (все племена людей). Так сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его; и милость Его в роды родов к боящимся Его.” Около трех месяцев пробыла Дева Мария у Елизаветы, а затем возвратилась домой в Назарет.
Когда у праведной Елисаветы родился сын, она по внушению Святого Духа объявила, что назовет младенца Иоанном, хотя раньше в их роду такое имя никому не давали. Спросили праведного Захарию, и он также написал на дощечке имя Иоанн. Тотчас к нему возвратился дар речи, и он, исполнившись Святого Духа, стал пророчествовать о своем сыне как Предтече Господа.
Когда нечестивый царь Ирод услышал от волхвов о родившемся Мессии, он решил избить в Вифлееме и его окрестностях всех младенцев в возрасте до 2-х лет, надеясь, что в их числе будет и родившийся Мессия. Ирод хорошо знал о необычном рождении пророка Иоанна и хотел убить его, опасаясь, что он и есть Царь Иудейский. Но праведная Елисавета укрылась вместе с младенцем в горах. Убийцы повсюду искали Иоанна. Праведная Елисавета, увидев преследователей, со слезами стала молить Бога о спасении, и тотчас расступившаяся гора укрыла ее вместе с младенцем от погони. В эти бедственные дни святой Захария исполнял свою чреду служения в Иерусалимском храме. Воины, посланные Иродом, тщетно пытались узнать у него, где находится его сын. Тогда, по повелению Ирода, они убили святого пророка, заколов его между жертвенником и алтарем (Мф. 23, 35). Праведная Елисавета скончалась через 40 дней после своего супруга, а святой Иоанн, хранимый Господом, пребывал в пустыне до дня своего явления израильскому народу.
Считается что дом, где жил Захария и где родился его сын Иоанн Креститель был расположен в предместье Иерусалима Эйн-Кареме. На этом месте в настрящее время построен францисканский монастырь «Святой Иоанн на го́рах».
Память Святого пророка Захарии и святой праведной Елисаветы празднуется 5/18 сентября. Этим святым молятся об исцелении от бесплодия.

Тропарь, глас 2:

Праведных твоих Захарии и Елисаветы, Господи, память празднующе, теми молим Тя: спаси души наша.

Кондак, глас 4:

Яко луна полна, Свет Правды от Мысленнаго Солнца Мессии прияла еси, и во всех заповедех Господних с Захарием ходила еси, Боговозлюбленная Елисавето. Достойными убо тя песньми ублажающе, Всещедраго Света, просвещающаго всех, Господа величаем.

Молитвы пророку Захарии и праведной Елисавете, родителям Иоанна Предтечи

Молитва первая:

Боже святый и во святых почиваяй, трисвятым гласом на небеси от ангел воспеваемый, на земли от человек во святых Своих хвалимый, давый Святым Твоим Духом коемуждо благодать по мере дарования Христова, и тою поставивый Церкви Твоей Святей овы апостолы, овы пророки, овы же благовестники, овы пастыри и учители, ихже словом проповеди, Тебе Самому действующему вся во всех, мнози совершишася святии в коемждо роде и роде, различными благодетельми благоугодившии Тебе, и к Тебе, нам образ добрых подвигов своих оставивше, в радости прешедший, готови, в немже сами искушени быша, и нам напаствуемым помогати. Сих святых всех и святого пророка Захарию и праведную Елисавету воспоминая и их богоугодное похваляя житие, Тебе Самаго, в них действовавшаго, восхваляю, и онех благотворения Твоя дарования быти веруя, прилежно молю Тя, Святе святых, даждь ми грешному последовати их учению, житию, любви, вере, долготерпению, и их молитвенною помощию, паче же Твоею вседействующею благодатию, небесныя с ними сподобитися славы, хваляще Пресвятое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа во веки. Аминь.

Молитва вторая:

О, преблаженнии угодницы Божии, вси святии, предстоящии Престолу Пресвятыя Троицы и наслаждающиися неизреченнаго блаженства! Се ныне, в день общаго вашего торжества, милостивно призрите на нас, меньших братий ваших, приносящих вам сие хвалебное пение, и ходатайством вашим просящих милости и отпущения грехов у Преблагаго Господа; вемы бо, воистину вемы, яко вся, елика восхощете, испросити у Него можете. Темже убо смиренно молимся вам, и святому пророку Захарии и праведной Елисавете, молите Милостиваго Владыку, да подаст нам дух вашея ревности к хранению святых Его заповедей, яко, да текше по стопам вашим, возможем земное поприще в добродетельном житии без порока прейти, и в покаянии достигнути преславных селений райских, и тамо купно с вами прославляти Отца и Сына и Святаго Духа, во веки веков. Аминь!

Молитва третья:

К вам, о святии вси и святый пророче Захария и праведная Елисавета, яко путеводным светильникам, деяньми своими осветившим путь небеснаго восхода, аз многогрешный смиренно колена сердца моего преклоняю и из глубины души взываю: умолите о мне Человеколюбца Бога, да не попустит ми еще блуждати по распутиям греха, но да просветит мой ум и сердце светом благодати Своея, яко да тою озаряем и подкрепляем, возмогу прочее время земнаго жития правою стезею нспреткновенно преити и ходатайством вашим к Преблагому Господу сподоблюся, поне вмале причастник быти духовныя вашея трапезы в небесном чертозе Царя славы. Емуже со Безначальным Его Отцем и Пресвятым, Благим и Животворящим Духом буди слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.

Молитва четвертая:

О, святые угодники Божии пророче Захария и праведная Елисавета, подвигом добрым подвизались на земли, восприяли еси на небесех венец правды, егоже уготовал еси Господь всем любящим Его; темже взирающе на святую икону вашу, радуемся о преславнем скончании жительства вашего и чтем святую память вашу. Вы же, предстоя Престолу Божию, приимите моления наша и ко Всемилостивому Богу принесити, о еже простити нам всякое прегрешение и помощи нам стати противу кознем диавольским, да избавльшеся от скорбей, болезней, бед и напастей и всякаго зла, благочестно и праведно поживем в нынешнем веце и сподобимся предстательством вашим, аще и недостойни есмы, видети благая на земли живых, славяще Единаго во святых Своих славимаго Бога, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и во веки веков. Аминь.

(days.pravoslavie.ru; www.hotey.nm.ru; www.orthomama.ru; иллюстрации - www.otechestvo.org.ua; www.eparhia-saratov.ru; www.eva.ru; www.newsvm.com; www.pravoslavie.ru; yanao.ru; www.rusmodern.com; www.cirota.ru; www.pravpiter.ru; ricolor.org; www.dionisy.com).

Они очутились в просторных, темных сенях, ощупью отыскали широкую лестницу и начали по ней подниматься.

Отец Сурин шел через силу, словно на эшафот, но отступать не хотел. Поднимаясь по этой лестнице Иакова , он, будто во сне, за минуту передумал и увидел так много, как если бы в этот миг прощался с земным существованием. Вся его бедная событиями жизнь прошла перед его глазами, особенно же ярко предстало памятное мгновение, пережитое в виленском соборе, когда было ему около тринадцати лет. Он пошел тогда к ранней обедне. Случилось это вскоре после того, как мать, овдовев, вступила в кармелитскнй монастырь. Молился довольно рассеянно, думая о матери, которая его оставила, и слегка ревнуя ее к ее благочестию. И вдруг - не духовными очами, нет, телесными! - он увидел нисходящую к нему откуда-то с высоты пресвятую богоматерь в сопровождении двух ангелов. Как бывает во сне, он не заметил никаких подробностей, не видел, какова она, как одета, на чем стоит, как идет, - он только видел небесную ее улыбку, и невыразимая радость объяла его сердце. Владычица простерла к нему руку и молвила (но, возможно, голос ее прозвучал лишь в его душе?): "Отныне я твоя мать, трудись и служи мне! Смотри только не предай душу свою погибели!" И сладостное чувство, разлившееся в нем, стало таким острым, таким мучительным, что переполнило его существо, и он рухнул на каменные плиты. "Я буду тебе служить, - повторял он, - я твой до конца дней, защити меня, пресвятая, от сатаны и всякого орудия его, дабы не был я осужден на вечные муки!" И объял его ужас перед вечным проклятием, и именно тогда он впервые увидел черного паука, подстерегавшего его душу. И он многократно воззвал к деве Марии: "Защити меня! Защити меня, владычица пресвятая!"

Видение вспомнилось ему здесь, на лестнице еврейского дома, так выпукло и ярко, что он словно бы пережил все это снова. Память о сладостном чувстве, переполнившем его, об этом беспредельном блаженстве, сама стала таким же наслаждением, таким же блаженством, и сердце в груди у него сильно забилось, будто сейчас разорвется. "Я буду тебе служить! Буду тебе служить! - твердил он. - Только защити меня от сатаны!" И вдруг его мысли прервал голос Володковича.

Коротышка шляхтич споткнулся на неровной ступеньке и гадко выругался:

Вот дрянная лестница! Не иначе как в пекло по ней идти! Чуть не упал, как тогда, в корчме! Спасибо, отец, вы меня подхватили…

Ксендз Сурин с трудом оторвался от своих грез. Они уже стояли у двери. Откуда-то проникал слабый свет, и был виден медный молоточек на дубовой доске. Володкович, взяв молоточек, сильно постучал. Дверь тотчас отворилась, на пороге появился долговязый, молодой еврей в высокой шапке. Не двигаясь с места, он стоял перед пришельцами, потом поднес палец к губам, глядя на них с ласковой усмешкой в огромных бархатных глазах. Он был так юн, что на подбородке и на висках только пробивались отдельные волоски, но лицо отливало желтизной и румянца на щеках не было, как у людей, редко выходящих на свежий воздух.

Мы к цадику, - громко сказал Володкович.

Его сейчас нельзя видеть.

Володкович, отстранив ксендза Сурина, шагнул в прихожую. Молодой еврей смутился и, видимо, испугался.

Пожалуйте, пожалуйте, - забормотал он, - я сейчас…

Он почти втащил гостей в прихожую и запер за ними дверь.

Я сейчас, сейчас. - И, неслышно ступая, исчез в глубине прихожей. Гости остались у порога. В прихожей было пусто. Через минуту перед ними открылась тяжелая дубовая дверь, и юноша появился снова.

Ребе просит вас, - молвил он.

Володкович стоял, не двигаясь, и ксендз Сурин понял, что ему придется одному пройти к цадику. Он переступил через порог, поклонился и, сделав несколько шагов, огляделся вокруг.

В большой комнате с низким потолком все окна были закрыты ставнями, освещалась она восковыми свечами. Хотя свечей было немало, их свет терялся в полумраке. Стены и пол сплошь покрывали ковры. На полу они лежали в несколько слоев, на стенах висели, находя один на другой, образуя непроницаемые и поглощающие любой шум завесы. Слова в этой комнате звучали глухо и гасли, как искры на ветру.

За длинным дубовым столом, на котором лежала только одна книга и горело много свечей, сидел нестарый еще человек с изжелта-бледным лицом. Длинная борода ниспадала ему на грудь двумя волнами. Ксендз Сурин невольно подумал, что цадик похож на покойного короля Сигизмунда-Августа , и молча поклонился еще раз.

Молодой еврей застыл у двери в почтительной позе, он, видимо, намеревался присутствовать при беседе. Реб Ише поднял глаза от книги и посмотрел на ксендза без удивления, но очень проницательно, потом встал, не отходя от стола, произнес:

В этом приветствии отец Сурин увидел приглашение вести беседу на латыни, но у него не хватило мужества доверить в такую минуту свою мысль чужому, классическому языку. Он опасался, что, выраженная на латыни, она прозвучит нелепо и что, пользуясь готовыми формулами, он исказит ее суть. Поэтому он сказал по-польски:

Прошу прощения за беспокойство, но…

Тут он запнулся, вопросительно взглянул на раввина, однако тот стоял неподвижно, и на лице у него нельзя было ничего прочитать. И закончить фразу раввин ему тоже не помог.

Ты, верно, удивлен? - сказал отец Сурин, делая шаг к столу.

Ксендз Сурин смешался.

Ты знаешь? - спросил он.

Знаю, - спокойно ответил раввин.

Что это такое? - опять спросил ксендз.

Не знаю. Мне надо посмотреть.

Ох! - вздохнул ксендз.

Настоящие ли там бесы?..

Вот-вот, - горячо подхватил Сурин, - настоящие ли это бесы? И вообще, что такое бесы?

Невозмутимость реб Ише вдруг исчезла, странное выражение промелькнуло на лице его, и в глазах засветились искорки. Он иронически рассмеялся.

Стало быть, ваше преподобие пришли к бедному ребе спросить, что такое бесы? Вы, пан ксендз, не знаете? Святая теология вас этому не научила? Вы не знаете? Вы в сомнении? А может, это вовсе не бесы? Может, дело только в том, что там нет ангелов? - снова засмеялся он. - Ангел покинул мать Иоанну, и она осталась наедине с тобой. А может, это всего лишь собственная природа человека?

Ксендз Сурин потерял терпение. Быстрыми шагами он подошел к столу и, остановись против раввина, угрожающе вытянул руку. Юноша в дверях зашевелился, переступил с ноги на ногу. Реб Ише слегка откинул голову назад, так что глаза его оказались в тени, а свет падал только на черный атласный кафтан и причудливый узор редких прядей бороды.

Не осуждай, не смейся, еврей! - запальчиво воскликнул ксендз. - Знаю, тебе известно больше, чем мне. Но ты вот сидишь здесь, в этой темной комнате, сидишь над книгами, при свечах, и ничто, ничто тебя не волнует, тебе безразлично, что люди мучаются, что женщины…

Ксендз Сурин умолк - глаза цадика сверкнули в тени таким презрением и издевкой, что ксендз от гнева лишился дара речи. Рука его опустилась, он понял, что резкостью ничего здесь не добьется.

Женщины мучаются? - повторил реб Ише. - Пускай мучаются. Такова участь женщин, а от участи своей никому не уйти.

Тут он опять со значением посмотрел на отца Сурина. С минуту оба молчали.

Скажи мне, - вдруг прошептал умоляюще ксендз, - что ты знаешь о бесах?

Еврей рассмеялся.

Садись, ксендз, - молвил он и сел сам.

Глаза его снова оказались в кругу света, падавшего от подсвечника. Ксендз Сурин присел на стул. Теперь меж ними был только узкий дубовый стол с лежащей на нем раскрытой книгой. Ксендз с удивлением заметил, что текст в книге - латинский. Наклонясь через стол к цадику, он всматривался в тонкие губы, плотно сомкнутые между редкими прядями усов и бороды, словно еврей превозмогал вкус горечи.

Наша наука пригодна для нас, - негромко произнес после паузы реб Ише.

И вы не хотите бороться со злым духом? - спросил ксендз.

Сперва скажи мне, ксендз, что такое злой дух, - с иронической усмешкой спросил реб Ише, - и где он пребывает. И каков он? И откуда взялся? Кто его создал? - внезапно повысил он голос. - Господь его создал? Адонаи?

Ксендз Сурин отшатнулся.

Бог! - вскричал он. - Разве кто другой мог создать его?

А кто создал мир? - язвительно спросил раввин.

Замолчи, - прошептал ксендз Сурин.

А если мир создал сатана?

Ты манихеец?

Но если мир создан богом, почему в нем столько зла? И смерть, и болезни, и войны! Почему нас, евреев, преследуют? - внезапно запричитал он нараспев, как в синагоге. - Почему убивают сыновей наших, насилуют дочерей наших? Почему мы должны к папе посылать послов? Бедные евреи должны обращаться к папе, чтобы опровергнуть страшные поклепы, которые на них возводят. Откуда все это, преподобный отец?

Ксендзу Сурину было тяжко в этой комнате. От жары и духоты на лбу у него проступили капли пота. Из небольших серебряных сосудов, стоявших между свечами, исходил густой аромат благовоний, неприятный отцу Сурину. Высказанные цадиком мысли не были для него новы: не раз и не два приходили ему на ум те же вопросы, но теперь, изложенные так ясно и определенно, они приводили его в отчаяние. Он ничего не мог ответить на них ни себе, ни еврею.

Первородный грех… - прошептал он.

Первородный грех! Падение прародителей наших! Но ведь сколько раз люди уже испытали падение и возрождение? - воскликнул реб Ише. - Сколько раз многотерпеливый Авель бывал убит Каином? Какие только грехи не обрушивались на проклятую богом голову человека? Но все зло, творимое людьми, не может объяснить безмерного зла, что их гнетет. Падение первого человека! Падение первого ангела! Зачем ангелы сходили с небес и, вступая в связь с земными женщинами, плодили исполинов? Ну, говори же, отче!

Ксендз Сурин опустил голову.

Ангелы, - сказал он тихо, - создания непостижимые.

Эта монахиня твоя называет себя Иоанной от Ангелов, - с презрением молвил реб Ише, - а что она знает об ангелах? Об этих могучих духах, которые есть повсюду, которые опекают людей, идут с ними в бой, едут с ними на ярмарку; другие ангелы ведают музыкой, светом, звездами. Что такое ангелы, ксендз? Кто такой Митатрон , предводитель ангелов?

Не знаю, - сказал отец Юзеф; от этого града вопросов, которые цадик задавал глухим, хриплым голосом, у него мутилось в голове.

Наш отец, Иаков, - продолжал ребе, - видел ангелов, поднимавшихся и спускавшихся по лестнице. Куда они поднимались? К небу. А куда они спускались? На землю. А зачем они спускались на землю? Чтобы жить на земле. Ангелы тоже живут на земле, ангелы тоже могут вселяться в душу человека.

Их посылает бог, - заметил ксендз Сурин.

А дьявола разве не он посылает? Без воли бога сатана не завладеет душой человека…

А когда сатана может завладеть душой человека?

Когда? Когда человек его возлюбит!

Разве возможна любовь к сатане?

Любовь лежит в основе всего, что творится на свете. Сатана завладевает душой из любви. А когда хочет овладеть ею полностью, кладет на нее свою печать. У нас, в Людыни, один молодой пуриц так сильно любил еврейскую девушку, так любил…

Стоявший в дверях юноша глубоко вздохнул, ксендз Сурин с любопытством оглянулся на него. Но реб Ише продолжал:

- …что, когда умер, он вселился в нее! И они привели ее ко мне, и она стояла вот здесь, где ты сидишь, и я взывал к этому духу, чтобы он вышел…

Ну и что? Что? - с горячностью спросил ксендз.

И дух не пожелал выйти.

Вот видишь! - прошептал Сурин с неким удовлетворением.

Но он сказал мне: он, мол, так сильно возлюбил эту девушку, что из нее не выйдет. А выйдут они вместе: его душа и ее душа. Так он мне сказал. - И ребе внезапно умолк, в глазах его впервые засветилось что-то более человечное - не то скорбь, не то сочувствие. Он словно заколебался в этот миг, словно что-то нахлынуло на него.

И что было потом? - спросил ксендз Сурин.

Ай-вай! - вздохнул юноша в дверях.

Она умерла, - промолвил реб Ише и вдруг прикрыл рукой глаза. Ай-вай! - повторил он вслед за своим учеником. - Он забрал ее душу, и она умерла. "Сильна, как смерть, любовь", - прибавил он, минуту помолчав.

Ох, ничего я у тебя не узнаю, - вздохнул ксендз Сурин, подперев подбородок.

Цадик возмущенно развел руками.

Как? Ты хочешь все это узнать сразу? - с прежней страстностью вскричал он и, понизив голос, продолжил: - То, чему учился дед моего деда, и его дед, и прадед, и прапрадед, то, что записывали на пергаменте, то, что написано в Зогар , что такое темура , все это ты хочешь знать и хочешь, чтобы я изложил тебе это в трех словах? Будто какую-нибудь сделку - вот вам вексель, вот расписка? Потише, потише, пан ксендз! Обо всех демонах - и о тех, которых создал предвечный Адонаи, и о тех, что родились от сыновей ангельских и земных женщин? И о тех, что из проклятых богом душ человеческих возникают и множатся? И о тех, что приходят с кладбищ и вселяются в любимых женщин? И о тех, что зарождаются в душах человеческих, зарождаются и постепенно растут, медленно растут, как улитки, как змеи, пока не заполнят всю душу целиком? И о тех хочешь ты знать, что возникают в тебе, и мутят твой ум, и омрачают твое величие, и пытаются исторгнуть из тебя мудрость твою и наложить на тебя свою печать? И о тех, что до сей поры пребывали в четырех стихиях - а ныне они в твоем сердце, сердце, сердце, сердце! - закричал он вдруг и, поднявшись, указал пальцем на грудь Сурина, который боялся пошевельнуться на табуретке.

Успокоился реб Ише так же быстро, как и разгорячился, и вот он опять сидел напротив ксендза, неподвижный, бесстрастный, с восково-желтым лицом. После короткой паузы он продолжал:

И о тех демонах хочешь ты знать, что тобой завладевают все больше, все сильней…

Мои демоны - дело мое, - перебил его ксендз Сурин, - моя душа - это моя душа.

Раввин презрительно взглянул на него и прошипел:

Я - это ты, ты - это я!

Ксендз вскочил с табуретки и выпрямился, опершись ладонями о стол.

Боже, - воскликнул он, - что ты говоришь!

Реб Ише загадочно усмехнулся, словно говоря: все, что я знаю и о чем думаю, тебе не постигнуть вовек. Презрительно сжав тонкие губы, он молчал - пока ксендз не переменил позы, выражавшей отчаяние и страстное ожидание. Молчали оба долго, наконец ребе произнес:

Ты еще не знаешь, каково это, когда демон, пребывавший в теле женщины, вселится в тебя и будет тебя склонять ко всему тому, что еще недавно ты почитал омерзительным грехом… и что теперь наполняет твое сердце несказанным блаженством.

Ксендз Сурин упал у стола на колени и спрятал лицо в ладонях. Его волновали чувства, которым он не умел подобрать названия. Они налетали на него, подобно вихрю. Тщетно вспоминал он аскетические упражнения святого Игнатия, тщетно пытался овладеть собой, понять самого себя, чтобы затем понять раввина и, как учит кабалистика, освободиться от его власти, назвав точным именем все его приемы; мысли ксендза заполонил багровый туман, а сердце - безумный страх, от которого весь он трепетал, как березовый лист в ноябре.

"Пресвятая владычица, - мысленно повторял он, - помоги мне!"

Ты хочешь кое-что узнать о демоне? - звучал над его головою бесстрастный голос раввина. - Так позволь ему войти в твою душу. Тогда узнаешь, каков он, и поймешь все его уловки и признаки. Постигнешь его суть, и сладость его, и горечь его. Первый же это демон гордыни, Левиафан, второй - демон нечестия. Бегемот, а третий - демон зависти и всяческой злобы, Асмодей… Гляди получше, не запускают ли они когтей своих в твое сердце.

Ксендз Сурин вскочил на ноги и, с ужасом глядя на на раввина, быстро попятился к дверям.

О! - вскричал он. - Я осыплю проклятиями твою голову!

Ребе продолжал усмехаться, поглаживая бороду.

Ты, ксендз, ничего не знаешь. Блуждаешь во мраке, и неведение твое подобно черной пелене ночи.

Бог мне свидетель!

И я тебя уже ничему не научу, - говорил цадик, - ибо ты уже не способен научиться и моя наука уже не твоя наука.

Ты - это я, - прошептал ксендз Сурин, стоя у двери.

О да! - рассмеялся раввин. - Но наука моего бога - это не твоя наука.

И, внезапно вскочив с места, он схватил лежавшую перед ним книгу, резко захлопнул ее и с громовым стуком ударил ею о стол.

Прочь! - вскричал он грозно. Ксендз Сурин, сам не помня как, очутился за дверью и прямо наткнулся на Володковича, чьи глазки так и сверкали от любопытства.

Идем, идем отсюда! - быстро бросил ксендз и потянул Володковича за рукав; спотыкаясь, ударяясь о стены, он выбежал на лестницу и стал спускаться. Володкович едва поспевал за ним.

Пан ксендз, - пытался остановить его шляхтич, - пан ксендз!

Но отец Сурин чуть ли не бежал и вздохнул с облегчением лишь тогда, когда они оказались под навесом крыльца, на свежем воздухе. Душный запах благовоний еще стоял у него в ноздрях. Он вынул из кармана платок и вытер лоб.

Боже, смилуйся надо мной, - повторял он.

Пойдемте, пан ксендз, - сказал Володкович, - пойдемте поскорей, вам надо выпить рюмочку водки, что-то вид у вас неважный.

Они торопливо пошли по улице по направлению к вертушке. Вдруг перед ними появился Казюк. Он, видно, сразу заметил, как бледен отец Сурин, - не говоря ни слова, он подхватил ксендза под руку и быстрым шагом повел вперед.

Когда они приблизились к воротам корчмы, ксендз Сурин попытался было свернуть к себе домой, но Казюк его удержал.

Нет, отче, - сказал он, - зайдите, выпейте капельку меду, это вас подбодрит.

Ничто мне не поможет, - с беспредельным отчаянием простонал ксендз Сурин, - я проклят!

Никогда в жизни так остро не ощущал он впившихся в сердце когтей страха. Как пьяный, он ухватился за плечо Казюка и посмотрел ему в глаза. Казюк отвел взгляд.

Этого никто не знает, - молвил Казюк, - до последнего своего часа!

И так как Володкович уже скрылся в темной пасти корчмы, торопясь подготовить угощенье, Казюк наклонился к уху ксендза и прошептал:

Я знаю, куда Володкович водил вас, пан ксендз. Я же говорил - не надо его ни о чем просить!

Ксендз Сурин не ответил. Молча они вошли в корчму.