Пастырь или агитатор? уничижительное отношение к Святым.

Поначалу мы хотели дать пространный комментарий к этому выступлению одного из главных деятелей нашего церковного либерализма, но потом решили, что читатели сами разберутся и без наших комментариев. Презрение о. Георгия к русскому народу, его чужеродность традиционному русскому православию прямо сквозят в каждой фразе протоиерея, воспитывающего будущих священников в Санкт-Петербургской духовной академии. Никакие комментарии не нужны - он сам себя обличает .

Сращивание государства и РПЦ - одна из самых обсуждаемых тем. О том, насколько сильно влияние церкви на власть, легенде о благодатном огне, моде на духовников и церковных бабульках-комсомолках рассказал в интервью протоиерей Георгий Митрофанов.

- Как вы отнеслись к тому, что Зюганов сказал прямо в лицо патриарху, что его партия сделала много для РПЦ?

Зюганов уже обращался к церкви, надеясь получить от нее поддержку в своей деятельности. Ничего нового в этом нет. Он верен своему кумиру Сталину. Когда в 1943 году Сталин начал использовать, уничтоженную им церковь, в своих интересах, то делал это в течение пяти лет. С 1949 года он возобновил гонения на церковь. Он действовал так, как всегда действовали коммунисты - прихватить что-то чужое, и как-то это использовать.

Сейчас ситуация отличается от 1943 года. Наша церковь не находится на грани физического уничтожения, как это было тогда, и обладает своего рода влиянием. Поэтому использовать ее в своих интересах еще более предпочтительно. Это во-первых.

Во-вторых, к этому явлению можно подойти и по-христиански. Если коммунисты хотят выступать, как говорит Зюганов, политическим представителем православного русского мира, то это значит, что мы делаем что-то не так. В нашей церкви слишком быстро появилось много людей, которые всю жизнь были безбожниками - антихристианами, осознанно или нет. Теперь они с поразительной легкостью стали посещать богослужения, преимущественно пасхальные и рождественские, креститься, и даже поститься, не задумываясь всерьез о Христе, и не пытаясь переосмыслить свою жизнь, покаяться. Нет ничего удивительного в том, что в нашей церковной жизни стали доминировать люди, которые по существу не испытывают никакой потребности во Христе, потребности преобразиться духовно и стать христианами.

Церковь их привлекает потому что в ней, в отличии от изменчивого мира, ничего не меняется. По их мнению, в ней, как и в тоталитарном советском обществе не надо брать на себя ответственность, реализовывать свою свободу, а просто стройными рядами идти к какой-то там, безусловно, правильной, далекой цели. Тем более, что путь к этой цели, как и путь к коммунизму, представляется таким путем, где не нужно предъявлять претензий к себе, и если что-то не получается, то в этом можно обвинять других, и уже не мировой империализм, а бездуховный запад. Для них это путь, когда можно по-прежнему, как это привычно для них, искать врагов, но не в качестве агентов империализма, а еретиков, новообновленцев, геев, и всякого рода либерастов. Им проще говорить о ничтожестве запада и собственном величии, только с другим акцентом, что мы живем не в уникальной стране - Советском союзе, - строящей социализм, а в святой Руси. Естественно, она духовнее и правильнее других бездуховных» стран. То есть идеологемы остаются те же, непоколебенные, только внешне приправленные православной атрибутикой.

Сегодня от мирян и даже от священнослужителей мы меньше всего слышим о Христе, необходимости духовного преображения своей собственной души, своем собственном несовершенстве. Мы слышим о необходимости возродить великую страну, обличение происков многочисленных врагов, как внешних, так и внутренних, постоянное педалирование идеи, что пока бедная, но поэтому духовная, Россия противостоит бездуховному Западу.

Часто из уст священнослужителей слышатся те же самые, по существу не имеющие к христианству никакого отношения, политические слоганы, которые предлагают обновленные евразисты-сталинисты. Мы уже не отличаемся друг от друга. Самое страшное, что церковь перестает быть церковью Христовой, и становится общероссийской агитпроповской ритуальной организацией. Она сочетает в себе элементы агитпропа и комбината ритуальных услуг, в нечто прикладное, совершенно не касающиеся души человека.

Мы можем констатировать, что среди сторонников коммунистической партии есть люди, которые одновременно считают себя православными христианами. Это великое кощунство по отношению к тем священномученникам двадцатого века, которых совсем недавно мы прославили.

- Почему патриарх ничего не ответил Зюганову?

Почему святейший патриарх не отреагировал не только на это заявление, но и ряд других, я не знаю. Это надо спрашивать у него.

Будучи профессором санкт-петербургской духовной академии, в своей преподавательской, публицистической и миссионерской работах, одной из своих задач я ставлю проявить у наших современников чувство вины и стыда за то, чем была наша страна семьдесят лет при коммунистах. Будучи членом синодальной комиссии по канонизации святых, подготовившейканонизацию собора новомучеников и исповедников российских, прославления новомученников, я всегда рассматривал эту канонизацию как непреодолимую преграду для соединения коммунизма и христианства.

Там, где появлялись коммунисты - там всегда начинались гонения на христиан, и там, где народы были по-настоящему христианские, коммунистам не удавалось придти к власти. В нашей стране коммунисты смогли не только захватить власть, но и правили в ней, и надо сказать, что коммунизм у нас никто не свергал, он сам сгнил, оказавшись неконкурентоспособным. Почему это стало возможным именно в нашей стране? Мне, как православному священнику, приходится констатировать то печальное обстоятельство, что русский народ, в отличие от других народов, оказался менее духовно подготовлен к тому, чтобы не поддаться соблазну коммунистического утопизма. Видимо, мои предшественники, православные священнослужители, воспитывая тысячу лет народ, не смогли воспитать у него такое христианское мировоззрение, которое позволило бы ему увидеть в коммунизме великий духовный соблазн.

- Получилось, что тысяча лет - коту под хвост?

Нет. Если бы не было тысячелетней христианской истории России, то России не было бы вообще, как таковой. Но я задаюсь вопросом: почему одним народам удалось преодолеть соблазн коммунизма и фашизма, а другие народы поддались этим соблазнам? Для меня, как для христианина, священника, историка есть только один ответ. Когда люди по-настоящему воцерковлены, и у них в душе присутствует по-настоящему христианское мировоззрение, они способны преодолеть очень многие искушения, в том числе и в сфере политической, общественной и идеологической. Если этого мировоззрения нет, то легко поддаться соблазнам, и потом сочетать в своей жизни безбожный коммунизм и стояние в православном храме.

Судя по отношениям церкви и власти, создается впечатление, что они уже почти одно целое. Но в тоже время, если влияние власти на церковь заметно, то влияние церкви на власть не ощущается, хотя бы потому, что отношение власти к народу не стало более христианским. Почему?

Это как раз является свидетельством того, что церковь и государство не слились.

- А как же все эти публичные лобызания иерархов с чиновниками, дарения подарочков на церковные праздники?

С кем только не целовались коммунистические вожди. Разве можно обольщаться подобного рода действиями? Характерной чертой современной власти является глубокая безыдейность. Периодически наши руководители осознают, что электорату нужно дать какую-то идеологию. Здесь возникает перспектива использования той же православной атрибутики.

Но во многих случаях реального сотрудничества церкви и государства сразу возникают проблемы. Введение курса ОПК в школах показало, что даже на уровне губернаторов, я уж не говорю о чиновниках системы образования, Церковь встречала с их стороны значительное сопротивление этому начинанию. На самом деле оказалось, что легко обозначить себя на пасхальном богослужении губернатору или главе администрации, и совсем другое дело, когда они в конкретной жизни решают конкретные проблемы.

Например, я убежден, что большинство наших государственных деятелей являются людьми глубоко нецерковными, хотя и заходящими в храмы. Если бы они действительно были христианами, то не было бы такой коррупции и злоупотреблений служебным положением, и всего того, о чем мы с вами хорошо знаем. Вера без дела мертва. Поэтому, когда я смотрю на дела многих государственных деятелей, то отдаю себе отчет в том, что для них ничего не стоят их лобызания и стояние в качестве подсвечников на пасхальном богослужении.

Надо сказать, что мы живем в одной из самых дехристианизированных стран мира, где дехристианизирован не только сам народ, но и правящий класс. Быстро воцерковиться не удастся. Кто является церковным человеком? Отнюдь не тот, кто крещен, и считает себя православным человеком, а тот, кто причащается хотя бы раз в год. Таковых у нас в стране и пяти процентов не наберется. И это наш актив, хоти и в нем существует разного рода люди. Остальная масса крещенных или некрещеных, иденцефициирующая себя как православные или нет - это крещеные или некрещеные безбожники. Такова реальность и дела их свидетельствуют об этом, как и по дела некоторых наших руководителей. Какую бы черкеску после Крымска не одел Ткачев, хочется сказать: «Черкеска на тебе есть, а креста - нет». Хотя не сомневаюсь, что он его носит.

- Почему некоторые заявления священников, все эти стояния напоминают дремучее Средневековье?

- «Русь крещена, но не просвещена». Эти слова Лесковаактуальны и для нашего времени. Значительная часть, даже ходящих в храмы, христиан не обладает осмысленным, продуманным христианским мировоззрением. Им хочется ощущать причастность к церковной жизни, проявить несформировавшееся у них христианство. Вот тогда и проявляются привычные атрибуты того самого ритуального бытового народного благочестия, которое веками было у большинства христиан на Руси. Наши крестьяне веками старались быть благочестивыми и благонравными, могли строго соблюдать посты, но при этом на вопрос «Что такое Троица?» отвечать: « Иисус Христос, Богородица и Николай Чудотворец».

Один из авторитетнейших обер-прокуроров Синода Победоносцев в конце девятнадцатого века говорил: «Наш народ ничего не понимает в богослужении, а из молитв знает только «Отче наш», и то часто читает его с ошибками». С другой стороны, чудотворные иконы и мощи, пышные церковные праздники, знание какому святому в каком случае молиться и к каким мощам прикладываться заменяло полнокровное христианское мировоззрение.

Поэтому есть высокие примеры благочестия немногочисленных святых, и лежащая, по существу, в язычестве повседневная жизнь большинства православных христиан. Это проявило себя в 1917 году, и проявляет себя и сейчас.

Путешествия по святым местам, паломничество на Афон, пожертвования на храмы не мешают нашим чиновникам брать взятки и разворовывать страну. Они свой обет перед богом, как они его понимают, выполняют: приняли крещение, посетили на комфортабельном транспорте Иерусалим. Помните, как говорили по партноменклатуру «Народ и партия едины, раздельны только магазины?». Вот и для них тоже самое, только на уровне церковной жизни: вип-паломники, вип-прихожане. Не случайна была и вип-очередь к поясу Богородицы.

Это говорит о том, что они не имеют никого представления о подлинном христианстве.

Как вы относитесь к тому, что при помощи РЖД и федеральных каналов рекламируется неотносящийся к христиантсву обычай т.н. сошествия святого огня перед пасхой?

Действительно, в девятнадцатом веке в России никогда не вспоминали о благодатном огне, несмотря на то, что паломничество в Святую Землю было весьма распространено. Очень образованный наш церковный иерарх, епископ Порфирий (Успенский) основываясь на свидетельствах самих греческих священнослужителей отмечал, это всего лишь благочестивый обычай, а не какое-то чудо. Но надо сказать, что для нашего недоразвитого в христианском отношении религиозного самосознания неофитов, подобного рода впечатляющие эффекты необходимы.

- Это поддерживается и трансляцией по центральным каналам...

Да, и появляется ощущение, что мы из христиан превращаемся в огнепоклонников. Все-таки главное чудо, которое оставил нам Христос - это святая евхаристия. На литургии вино и хлеб становятся Телом и Кровью Христовыми. Вот главное сверхъестественное явление в церковной жизни. Но люди готовы любыми путями добираться до этого благодатного огня, проходя мимо совершающейся каждый день божественной литургии. Это полный перекос сознания. То, что это стало популярно именно сейчас, в начале 21 века, говорит о наличии в сознании современных, новообращенных христиан рудиментов архаичного самосознания. Отсюда и ощущение чего-то средневекового.

Более определенно о благодатном огне говорил в своем основательном докладе еще в 1949 году, в стенах Ленинградской духовной академии крупный литургист, профессор Николай Дмитриевич Успенский рассказывал, как исторически складывался этот литургический чин, отнюдь не имевший элементов самопроизвольного возгорания огня. Лампады гасились, а потом в определенное время определенным образом зажигались. Этот обычай был на протяжении многих веков. При нашем общем невежестве мы забыли даже то, что знали наши предшественники.

- Греки, как известно, те еще сказочники...

Епископ Порфирий (Успенский) писал, что рассказывавшие ему о благодатном огне греческие епископы на его вопрос «Зачем же они поддерживают эту легенду?», отвечали: «Если мы скажем, что происходит на самом деле, нас просто растерзают».

Многие наши священники, несклонные верить в подлинность самовозгорания этого огня, утешают себя тем, что на данном этапе, для стимулирования в людях религиозных чувств, надо дать им что-то ясное и просто впечатляющее.

С моей точки зрения, это духовная дезориентация. В пасхальную ночь нужно молиться на божественной литургии, и причащаться святых Христовых тайн. Именно тогда, через таинство евхаристии мы причащаемся к Христу. А все это уходит на второй план в ожидании благодатного огня.

У Чехова есть рассказ «Красная горка», где он описывает, как обыватели ходили по церковным праздникам на кладбище, пили-ели около могил. Насколько известно, это не совсем православная традиция, но она была и в православной империи, и поддерживается людьми до сих пор. Как вы относитесь к этому?

Подавляющая часть христиан в Российской империи причащалась только раз в год. Их религиозная жизнь была связана с бытовым исповедыванием своей веры. Что такое вкушение пищи на кладбище? Это рудимент языческой тризны, когда с покойником нужно было разделить трапезу, чтобы он остался удовлетворенным. Никакого отношения к христианству это не имеет, и церковный устав таких тризн не предполагает. Это то, что мы называем народным благочестием, и забываем, что оно сегодня аккумулировало в себе непреодоленные нашими предками языческое сознание.

Вот почему, начиная с Киевской Руси, приходится говорить о двоеверии нашего народа, умевшего сочетать в своей религиозной жизни внешние элементы церковной жизни и глубокие переживания языческого характера. Зачем язычник обращается к своему богу? Чтобы он помогал ему обустроить жилье. Христианин обращается к Христу, потому что хочет преобразить самого себя. Он неудовлетоворен собой, и вдохновлен величием Христа. Вот почему среди кто сначала ходили за Христом, и кричали «Дай, дай нам чуда!», а потом «Распни его!», подлинных учеников было немного.

Если в нашей стране жизнь станет благополучнее, если начнут нормально функционировать системы здравоохранения и социального обеспечения, правоохранительные органы, то наши храмы опустеют.

- Как в Европе?

Да. Потому что большинство людей - это закон человеческого естества - обращается к богу, чтобы что-то получить от него, чтобы он сделал лучше их жизнь на земле. Если что-то удается сделать человеческими усилиями, то многим людям Бог становится не нужен.

- Значит, верно учили в советское время: христианство - это религия униженных и оскорбленных?

Это как раз не имеет отношения к христианству. Подлинное христианство религия немногих, она аристократична, подлинных христиан всегда было и будет немного.

Что происходит с церковными образованием. С одной стороны чаплиниада с другой - средневековое мракобесие. В девяностые годы в священники брали чуть ли не от станка. Но сейчас когда обстановка более или менее успокоилась, а где результат?

Не успокоилась. До сих пор половина духовенства не имеет богословского образования.

- И они служат?

Да. При рукоположении очень многие архиереи не требуют диплома об окончании семинарии или академии.

- Получается, что священник может быть неграмотным человеком?

В принципе, да... А что вы удивляетесь? Если вспомнить историю, то система духовного образования появилась в России только в начале восемнадцатого века. До этого можно было встретить неграмотных священников. Просто они с детства зазубривали наизусть те тексты из богослужения, которые необходимо произносить священнику.

В девяностые годы ситуация сложилась так, что нужно было, как казалось, открывать больше храмов. Из духовных школ тогда было три семинарии и две академии, потом стали открываться другие. Это породило серьезную проблему. Сегодня из сорока семинарий настоящими можно назвать не более десяти. Остальные очень ущербные, провинциальные школы, которые готовят по существу недообразованных священнослужителей. Когда они попадают в духовную академию, то не способны в ней учиться, их нужно заново переучивать.

- Но мне же никто не разрешит управлять самолетом, если у меня нет специального образования.

Это основная проблема. Те, которых нарукополагали в девяностые, продолжают служить, и проповедуют «от ветра голова своея». Поэтому подчас от священников можно услышать диковинные вещи, не имеющие никакого отношения к богословской традиции Церкви. Это печальное наследие девяностых годов. Подавляющее число священников, особенно в провинции, не имеют ни то, что богословской, но и общей культуры.

Мы стараемся хоть что-то изменить, но ситуация такова, что страна пребывает в демографической яме. К нам, в академию поступает очень мало абитуриентов. Престиж духовной школы, как и церкви, сегодня гораздо ниже, чем в начале девяностых. Дети из приличных семей в духовные школы поступают редко.

Семинарий у нас стало больше, но не все, кто их окончил, становятся священниками.

- Куда они уходят?

В светские учебные заведения. Это, наверное, нормально. Потому что человек, учась в духовной семинарии, должен определить для себя: нужно ли ему быть священником?

До революции, в отличие от сегодняшнего времени, очень редко рукополагали в священники без духовного образования. Сейчас это делают с легкостью.

Приходя в храм человек в первую очередь сталкивается с т.н. бабульками, которые начинают советовать как стоять, креститься, куда, чего. Слышал, что среди них много бывших партийных работников и даже гебешников. Насколько это верно?

Теоретически покаяться может и партийный работник и гебешник покаяться, хотя бывает это редко. Важно другое. Что такое современные бабульки в храмах? Это комсомолки шестидесятых-семидесятых годов. Эпоха патриархально-церковных старушек уже давно прошла. Мы сталкиваемся в храмах с людьми, у которых советский менталитет. Они пришли в храм от одиночества, ожесточенности. Они ничего не знают, но уже готовы учить. Они не готовы проявлять терпимость и доброжелательность, а наоборот - грубы и не добры, бывает и такое. Мы можем, например, увидеть в церковной лавке «православно2 одетую женщину, ведущую себя хуже, чем расписанная косметикой девица из супермаркета.

- Настораживает и некая зомбированность в их поведении...

Это перманентное состояние советского человека, которому очень хорошо от того, что ему не надо думать. Раньше за него думала партия, теперь - церковная иерархия.

Вы читали отчеты с судебного заседания Пуси Райт? Помните, там была работница свечной лавки в ХХС, которая говорила, что она испытала моральные страдания после акции, и теперь плохо дает сдачу?

Было обидно видеть, как унижается церковь в лице этих обвинителей на процессе.

- Какое у вас отношение было к этому процессу?

То, что в целом эта хулиганская выходка давно была бы забыта, если бы к этим женщинам отнеслись снисходительно, дав нравственную оценку безобразному поступку. Нужно было этих женщин оставить на попечении их собственной совести, а сейчас получилось, что все больше приличных людей им симпатизирует, и осуждает церковь.

Я в недоумении: почему никому не пришла в голову мысль взять их на поруки, и освободить под залог? Кому, как не церкви нужно было выступить с такой инициативой? Она должна была дать им шанс переосмыслить свое отношение к церкви. Они могли бы согласиться, и это было бы покаянием. Они могли бы отказаться, и тогда стало бы ясно, что тут церковь ничего поделать не может. Но даже этого не было предпринято.

Я уж не говорю о том, как церковь могла смириться с тем, что вопреки нашей конституции, в обвинительном заключении были ссылки на церковные документы? Это были неправильные ссылки. Вместо того, чтобы отмежеваться от процесса, подчеркнуть свое неучастие в этом странном судилище, мы не дистанцировались от него.

Во время процесса вспомнили историю, как папа римский пришел в тюрьму к покушавшемуся на него, и простил его.

Католическая церковь умеет использовать подобные ситуации для своего пиара. Мы даже этим себя не утверждаем.

Вызывает озабоченность клерикализации общественной жизни. Священники всюду - в школах, армии, телевидении, СМИ, собраниях... Некоторую часть граждан это пугает. Нужно ли церкви быть везде?

Мы живем в эпоху, когда значительная часть людей имитирует какую-то деятельность, не делая ничего. Обратите внимание, какое количество людей сегодня работает в охране. Что это за работа?

Вот вы сказали про деятельность церкви в армии. Это чисто пропагандистская акция. Ни офицерскому составу, ни рядовому составу в большинстве случаев священник не нужен.

- На одной из авиабаз в Северо-Западном округе есть плакат «Молитва летчика перед полетом».

Я прослужил три года на флоте, и знаю, как легко организовать для военнослужащих любое мероприятие. Политруков сейчас нет, но заменять их кем-то надо.

Среди молодежи людей с религиозными запросами очень немного. Более того, в нашу армию попадают люди, в основном, из неблагополучных семей, менее образованные и социально-отсталых. А среди низового уровня молодежи религиозность еще меньше распространена. Так что, это все кампанейщина, имитация участия при полном отсутствии подлинного участия.

- Как вы относитесь к размножившимся православным СМИ?

Да, существует телеканал «Союз», и было бы лучше, если бы он не существовал. Потому что у него нет интеллектуальных ресурсов, чтобы заполнить 24-часовой эфир содержанием.

С другой стороны, существование таких медийных ресурсов оправдано. Они очень разные. Сравните радио «Радонеж» в Москве и «Град Петров» в Петербурге.

Это очень серьезное дело, и учитывая, что подлинно образованных, культурных священнослужителей у нас не очень много, то нужно быть очень избирательным. Если мы возьмем, к примеру, интернет-ресурсы, то можем встретить порталы, которые активно работают, но которые скорее дискредитируют церковь. Например, « ». Но есть и культурный православный ресурс - «Православие и мир».

Надо сказать, что сейчас от имени церкви выступают СМИ, обозначающие себя, как церковные. Они формируют у многих православное, как им кажется, мировоззрение, но на самом деле к христианству это имеет мало отношения.

Простите, никак не могу понять. Вы высказываете критические, и даже может показаться, резкие замечании в адрес РПЦ, но все равно остаетесь в ней.

Церковь не КПСС. Я не маргинал в церкви, занимаю определенные должности, преподаю в академии. Это позволяет мне высказывать свои взгляды в аудиториях, церковных учреждениях, и хотя у меня находятся оппоненты, у меня есть и единомышленники.

Патриарх Кирилл, будучи жестким администратором, отдает себе отчет в том, что если в церкви будет единомыслие и единогласие, то она начнет просто загнивать.

Самые яростные нападки несогласных со мной, я встречаю в церковной среде. Например, у меня диаметрально противоположные взгляды в отличие от заведующего церковно-исторической кафедрой Московской духовной академии по многим вопросам. Плюрализм в церкви существует, и это нормально. У нас ведутся дискуссии, и это связано с тем, что мы по-разному видим будущее церкви.

- Вы были членом комиссии по канонизации. Почему вас «ушли» из нее?

Я остаюсь ее членом. Это мои оппоненты очень хотели, чтобы я ушел.

Синодальная комиссия по канонизации святых существует с 1987 года, я являюсь ее членом с 1993 года. Но еще несколько лет я был членом епархиальной комиссии по канонизации, она готовила предварительные документы. Однако, ее председатель и секретарь сделали мое пребывание в ней неприемлемым, и я написал прошение с просьбой освободить меня от обязанностей в ней. О чем и было официально сообщено. « » пыталась представить это так, как будто митрополит вывел меня из состава синодальной комиссии после того, как вышла одна моя книга, и началась полемика вокруг нее. А членом синодальной комиссии я по прежнему остаюсь.

- Где же, простите, чудеса новых святых?

При прославлении мучеников наличие чудес необязательно. Это единственный чин святых, когда чудотворение необязательно. Важно лишь установление мученической смерти.

Что касается чудес, то о них всегда было принято говорить реже, чем принято считать сейчас. Даже в средневековые времена, когда люди были более открытые, доверчивые и не столь рациональные. Сейчас чудеса бывают крайне редко. Чудотворение обязательны при канонизации преподобных, святителях, но не мучеников.

- А что с Романовыми?

Они страстотерпцы. Это один из видов мученического служения. Православный государь принимающий безвинно смерть с христианским смирением.

Некоторые церковные силы пытались воздействовать на нашу синодальную комиссию с тем, чтобы мы предложили прославление царской семьи по формуле «Великомученники от жидов умученные». Но наша комиссия не пошла на поводу у этих мракобесов.

- А что, есть и такая формулировка для святых?

Такую предлагали. Считали, что убийство было ритуальное. Оно ритуальным не было, и мы показали это в своих документах, которые послали на Собор.

Если говорить о евреях, то среди непосредственных убийц царской семьи еврей был только Юровский, и то принявший лютеранство незадолго до революции. Все стрелявшие были в основном русские. Потому что латыши и венгры, охранявшие семью, отказались участвовать в расстреле.

- Но также известно, что Ленин обсуждал с Троцким судьбу Николая Второго...

Они обсуждали идею о суде над государем. Решение о расстреле принял Уралсовет. Также было решено объявить об убийстве царя, но скрыть факт убийства всех членов семьи.

- Вам знакомо имя Михаила Ардова?

Он не канонический священник. Сейчас он пребывает в церкви, которая тоже не является каноничной, никем не признающейся в православном мире. Будучи рукоположен когда-то в священники, и перейдя в эту церковь, Михаил Ардов священником считаться уже не может. Хотя будучи образованным и остроумным человеком, он иногда высказывает очень умные мысли, в том числе и о нашей церковной жизни.

Он утверждает, что процесс объединения РПЦ и Зарубежной РПЦ был хорошо спланированной акцией КГБ, и был направлен, прежде всего, на захват собственности Зарубежной церкви. Насколько он прав?

То, что государство поддерживало этот процесс, очевидно. Для нашей власти это важно. Она хочет перевести в орбиту своей деятельности то, что осталось от русской эмиграции. Более того, русская эмиграция мечтала вернуться в Россию, когда в ней будут возможны свободная политическая и общественная деятельность, чтобы принять в них участие. Однако, жизненные стандарты в современной России и на Западе сегодня разнятся между собой, и эмигранты не возвращаются в Россию. Но идея как-то воссоединиться и влиять на нашу жизнь, не покидала их.

Спецслужбы контролируют все, что происходит во взаимоотношениях российских граждан с иностранцами. Но будучи непосредственным участником процесса воссоединения наших церквей, могу сказать, что не ощущал присутствия именно спецслужб. Более того, я видел, как в чем-то наивные представители зарубежного духовенства, были исполнены ощущения, что они могут кардинально изменить нашу церковную жизнь. На самом деле этого не случилось.

Надо сказать, что в этом переговорном процессе имели место позитивные моменты. В качестве трех условий воссоединения представители Зарубежной Церкви выставили канонизацию новомученников, в том чмсле царской семьи, осуждение политики митрополита Сергия и осуждение экуменической деятельности. Первые два вопроса были сняты благодаря деятельности нашей Синодальной комиссии по канонизации святых. В нашей Церкви были прославлены члены царской семьи, также были прославлены в качестве новомучеников и те противники митрополита Сергия, на которых он налагал церковные запрещения. Прославив противников митрополита Сергия среди сонма святых, наша церковь провозгласила, что она не считает политику Сергия (Страгородского) безусловно правильной и в какой-то степени отмежевалась от нее. Для зарубежников это было очень важно.

Другое дело, что прославить противников митрополита Сергия гораздо легче, чем пытаться изменить нашу церковную политику, сделать ее созвучной их заветам. Скажем, митрополит Кирилл (Смирнов), назначенный патриархом Тихоном патриаршим местоблюстителем, подчеркивал, что церковь должна быть свободна от оков какой ни было политической миссии в отношении к любому государству, тем более богоборческому. Зарубежники увидели в нашей канонизации решение вопроса о покаянии в сергианстве.

Как вы думаете, насколько важно для РПЦ строительство в Париже собора и культурного центра за 50 млн евро, которые пообещал выделить Путин? Нужно ли пропагандировать православие на Западе?

В Париже есть собор Александр Невского, и нет никакой необходимости таких капиталовложений. Если бы эти средства были вложены в образование, миссионерскую деятельность и другие церковные проекты, то это было бы гораздо важнее. Должен сказать также, что, несмотря на часть возмутительно жирующих столичных священников, у нас есть сельские священники, которые живут в нищенских условиях. Некоторые наши духовные школы влачат жалкое существование. Вот на что нужно было бы употребить эти средства.

Еще президент Медведев обещал патриарху 3 млрд. рублей на восстановление Новоиерусалимского монастыря. Этой суммы хватило бы пенсионному фонду средней российской губернии. Почему церковь с легкостью принимает такие щедрые подарки от власти?

Русская православная церковь понесла колоссальный урон в советское время. Кто как не государство, разрушавшее храмы, должно их восстанавливать? Другой вопрос: нужно ли восстанавливать все то, что было разрушено? Правильно говорят, что церковь держится не бревнами, а ребрами. То есть на людях.

Мы пошли по пути восстановления церквей, не задумываясь: а нужны ли они? Ведь в сельской местности многие восстановленные храмы пустуют, потому что вымирают окружавшие их деревни. Для чего нужны многочисленные храмы в центре города, когда их нет в спальных районах?

Нужна разумная политика. Нельзя восстанавливать все, что было разрушено. На прежнем уровне все равно не сделаем, получится сомнительный новодел, а средства будут вкладываться в стены, камни...

- Откаты..

Естественно. Церковь еще больше будет вовлекаться в сомнительную современную экономическую жизнь. Это приведет к духовному растлению духовенства и мирян.

Если государство выполняет свои обязательства за разрушенные храмы, то почему церковь сама до сих пор не покаялась за сотрудничество с богоборческим режимом?

Случаи такого покаяния были. Например, ныне находящийся на покое митрополит Виленский и Литовский Хризостом. Но таких случаев, действительно, немного. Я думаю, что необязательно это делать публично, как сделал владыка Хризостом, хотя ничего страшного в этом нет. Важно, чтобы мы внутри церкви знали своих «героев». Но еще важнее, чтобы те, кто «героически исполнял свой гражданский долг» в богоборческое время советской власти, вели себя качественно иначе сейчас. К сожалению, надо признать, что покаяния этих деятелей нет, что кажется странным с христианской точки зрения. Кому как не христианину нужно покаяние? Пока ты носишь в душе какой-то грех, тебе самому будет хуже.

Один немолодой священник, хорошо знавший специфику советской действительности, как-то мне говорил: «Обратите внимание на старых священников. Особенно на тех, кто много кричит о патриотизме и великой России. Они точно были стукачами». «Почему?» - спросил я. «Потому что у него возникает необходимость психологической компенсации. Он не может признать что проявил слабость, сотрудничая с властями, и хочет обосновать это тем, что служил не им, а родине, которая всегда была великой святой Русью. На самом деле, это лукавство. Грех должен быть обозначен как грех. Это в интересах самого грешника.

- Недавно патриарх приезжал на освящении храма при академии ФСБ...

Нынешняя ФСБ не проводит гонения на церковь.

- Но в кабинетах ее сотрудников до сих пор можно встретить портреты Дзержинского.

Поэтому мне кажется, было бы уместнее поставить в качестве условия пребывания храма при академии ФСБ отсутствие, допустим, портретов Дзержинского. Есть ли надежда, что новые сотрудники ФСБ станут лучше? ФСБ, как и любая спецслужба нужна. Другой вопрос: какой она будет? Впрочем, этот вопрос можно обращать и к Церкви.

Вообще, мне кажется, что «эпоха» ведомственных храмов прошла. До революции каждый госслужащий и учащийся раз в год должен был причаститься, и принести справку об этом начальству. Сейчас реальность такова: практикующих христиан среди госслужащих и военных ничтожно мало, и никто от них не требует православной веры. Есть, правда, не совсем вменяемый, по моему мнению, владелец некоего ОАО, который требует от сотрудников, чтобы они венчались, причащались и совершали молитвенные правила.

Я не вижу нужды в ведомственных православных храмах, и не могу понять, почему строится храм при академии ФСБ, там нет такого количества практикующих христиан. Если это попытка таким образом их воцерковить, то это нужно делать не в храме, а за его пределами. Через те же СМИ.

- Вы доверяете тем публикациям, где раскрывается гебешный псевдоним патриарха?

Серьезных публикаций ничтожно мало. В конце 1991 года, при активном участии группы депутатов Верховного Совета России, в которую входил бывший священник Глеб Якунин, были опубликованы псевдонимы агентов. После этого серьезных публикаций не было. К тому же, всем известно, что сейчас идет ужесточение должностных инструкций, разрешающих доступ к архивам.

- Значит, не верите?

Будучи историком, в таких вопросах я должен руководствоваться не своей верой или неверием, а конкретными доказательствами. Соприкоснувшись по роду своей деятельности, с материалами ГПУ, НКВД и даже КГБ, знаю, что там были и фальсификации.

Я знаю, что очень достойный и много сделавший для церкви митрополит Мануил (Лемешевский). Имел агентурные клички «Воробьев» и «Листов». Он сотрудничал со спецслужбами с конца двадцатых годов, несмотря на то, что сам был узником советских лагерей. Эти документы я видел, и могу сказать, что тут сомневаться не приходится.

В советское время практически со всем духовенством проводились «беседы». Я поступал в духовную семинарию в 1985 году, и уже был подвергнут профилактической беседе с майором госбезопасности. Потом, когда семинаристы становились священнослужителями, спецслужбы пытались ввести их в свою работу на уровне подписки о сотрудничестве с получением псевдонима. Мы можем только предполагать, сколько было таких «сотрудничающих». Я думаю, что не пять и не десять, а пятьдесят процентов духовенства давали подписку о сотрудничестве.

Мотивы могли быть разные. Кто-то хотел таким образом сделать карьеру, кто-то послужить церкви в тех условиях, которые существовали. В любом случае, подобный шаг является шагом, который предполагает в человеке дальнейшее покаяние. Я могу предполагать, что немало священников, которые начинали свое служение в шестидесятые-восьмидесятые годы, имели свои псевдонимы.

Но появляется много вопросов, если вспомнить карьеру патриарха. После окончания духовной академии его посылают в Женеву...

Прекрасная карьера была у Александра Николаевича Яковлева. Это пример настоящего антикоммуниста. Он вышел из русской крестьянской среды, и, будучи партаппратчиком, смог пересмотреть свое коммунистическое мировоззрение. Его позиция достойна уважения.

Понимаете, мерзость советского времени заключалась в том, что она ставила людей в такие условия, что нужно было быть или героем, или подлецом. Промежуток был очень ограниченный. Человек, который хотел реализовать свой талант, должен был вступать в партию. Люди шли на компромисс - что в церкви, что в миру.

Слава богу, мне только краешком удалось соприкоснуться с этой системой. В семинарию я поступил в 1985 году, а через несколько лет система стала давать сбои, и стало уже не до вербовки каких-то студентов духовных школ. Но я прекрасно отдаю отчет, через что проходили священники советского времени. Человек мог держаться пять, десять лет, а потом сдавался. Но наличие агентурного псевдонима не могло означать, что человек был христопродавцем. Каждый случай нужно проверять отдельно.

В свое время митрополит Сергий (Старгородский) пошел на главную уступку советской власти. Он согласился делать епископные назначения по согласованию с ГПУ. С этого момента советская власть добилась того, что после войны ни один епископ не мог рукоположить священника без предварительного согласования с уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви, то есть офицером госбезопасности. Все кадры в церкви были поставлены под жесткий контроль.

Тем не менее, это не мешало священникам подчас быть независимыми. Были и такие, кто свободно и честно исполняли свой долг. Можно вспомнить и отца Александра Меня.

Много писали о вашей панихиде по солдатам власовской армии. Это была ваша инициатива или к вам кто-то обратился?

Ко мне обратились прихожане. Проблемы тут никакой нет. Церковь на то и церковь, чтобы молиться о тех, кто принял смерть, являясь крещенным человеком. Участники власовского движения были разные люди. Среди них были те, кто сознательно перешел в него, чтобы воевать с Красной армией, и отомстить за трагические судьбы своих семей.

Если священник ходит в тюрьму к палачам и убийцам, то что такого в том, что он молится за людей, который стали жертвами войны? На войне чаще всего люди погибают не потому что они сознательно идут на смерть, а потому, что их мобилизовали, и заставляют убивать себе подобных, чтобы не быть убитыми самому.

Почему мы не задумываемся о том, что в советское время было так много людей, готовых воевать против советского государства? Это очень важно понять. Потому что тогда государство уничтожало русский народ.

На своих панихидах по власовцам я пытался показать присутствующим духовный смысл того, что мы делаем. Речь шла не о прославлении и героизации власовцев, причем личность самого генерала Власова лично мне кажется несимпатичной. Я слышал свидетельства непосредственных участников этого движения, и они говорили о нем много нелестного. Вот начальник его штаба генерал Трухин был идейным и принципиальным человеком, а не оппортунист, каким может показаться Власов. Бывший офицер императорской армии, он перешел в Красную армию, потом, разочаровавшись в коммунизме, стал ее противником.

Война - это величайшая трагедия, и если уж церковь вспоминает ее, и уж тем более Вторую мировую, то она должна не громыхать молебнами о победе, а молиться о том огромном количестве русских людей, которые погибли в ней. Молиться нужно обо всех, жертвы многочисленны. Задача церкви не вдохновлять военнослужащего на победу в войне, а напомнить ему, что он христианин, которого мобилизовали, и дать ему почувствовать что он идет на страшное духовное дело: «Ты не можешь не убивать, но если будет возможность не проливать кровь - прояви великодушие». Нужно молиться, чтобы человек сохранил свою христианскую сущность во время войны.

У нас очень языческое восприятие войны. Церковь не должны выступать, как агитатор и пропагандист какой-тот одной стороны на войне. Потому что заповедь «Не убий» не войне не отменяется. Это понятно при спокойном и здравом размышлении, но в том общественном раже, в котором мы живем, об этом уже давно забыли.

Вообще, наша пропаганда как-то странно устроена. Главным событием в нашей истории считается Вторая мировая война, а Первая практически предана забвению. Это очень тревожный симптом. Это говорит о том, что за семьдесят лет советской власти мы отторглись от нашей истории. При этом Вторая мировая оказалась во многом мифологизирована в советское время. А ведь она была одной из самых страшных трагедий нашего народа.

Трагедия в том, что положив огромное количество людей, наш народ не освободился от большевиков. Он победил фашизм, но не победил коммунизм. Но самое страшное то, что Сталин победил такой ценой, что после огромных потерь русского народа его сопротивление сталинизму было невозможно. Произошло обрушение на генетическом уровне русского народа. К потерям в войне можно прибавить и потери от Голодомора, коллективизации, Большого террора и гражданской войны. Происходила гибель преимущественно лучших людей, активных, и в том поколение, которое выросло после войны, уже было много неполноценных семей, безотцовщины. Поэтому сейчас так сильно обнажились все проблемы в обществе. Народ духовно надорвался за время коммунистического правления, и не может жить полноценной духовной жизнью.

Сейчас появилась мода на духовников. Говорят, что духовник есть даже у Путина, других людей из власти. Вы знаете, они как-то влияют на своих подопечных?

Архимандрита Тихона я знаю лично, и он мне прямо говорил, что не является духовником Путина. Я думаю, что у нашего президента главный духовник - это он сам.

Что такое духовник? На самом деле, это не духовный отец, который определяет волю. Такие отношения редко складываются, и то в условиях монастыря. Духовник - это постоянно исповедующий священник. У многих православных людей нет постоянно исповедующих священников, исповедь происходит в переполненных храмах, как на конвейере. Мне кажется, говорить о подлинных взаимоотношениях духовника со своим духовным чадом можно в редких случаях.

Интересный феномен получается, когда богатые новые русские начинают воцерковляться. Положение духовника становится очень сложным - он должен подстраиваться под него, чтобы не остаться без его участия в приходской жизни. Но еще большей серьезной проблемой является то, что большая часть людей не испытывает потребности в исповеди, а привычки исповедовываться у них нет. Отсюда разного рода имитация исповеди. Некоторые считают, что исповедь это некий психотерапевтический сеанс, и говорят о своих проблемах, но это не может быть темой исповеди.

- Говорят, что губернатор Полтавченко очень верующий человек. Это как-то сказалось на жизни епархии?

Я с ним лично не знаком, поэтому ничего не могу сказать.

Что касается его участия в жизни нашей епархии, то у меня нет опыта общения с его окружением.

Как вы думаете, почему церковные деятели, как и светские начальники, склонны видеть в Западе врага России? Почему им свойственно негативно высказываться и о либеральной демократии, и ювенальной юстиции, и культурологических европейских ценностях?

Мне кажется, что идет эксплуатация доставшихся из советского прошлого стереотипов. Собственное величие можно утвердить только унижая кого-то. Вот и получается: мы хорошие не потому, что у нас есть что-то позитивное, а потому, что у них, наших ближних еще хуже.

Если запад и гниет, то до духовной смерти ему далеко. Ни в одной западной стране так долговременно и основательно не уничтожали церковь, как это было у нас. Для меня это свидетельство того, что на Западе христианские ценности имеют больше влияние на жизнь общества и государства, чем у нас. Поэтому я не считаю, что запад более бездуховный, чем мы.

Там тоже есть проблемы, но чтобы их понять, нужно прислушаться к тому, что говорит о них римско-католическая церковь. Она достаточно независима от государства и общества.

Да, есть крайности в ювенальной юстиции, хотя нам ли опасаться ее, зная в каком плачевном состоянии находится наша семья. Да, недопустимы популяризация и допущение однополых союзов и их государственная регистрация. Но с моей точки зрения, выходящие на западе журналы «Плебой» и «Максим» развращают молодежь меньше, чем жизнь в общежитиях и коммуналках, где в советское время дети видели совокупляющихся родителей.

Мы говорим, что на западе общество потребления, но такой тяги к деньгам, такой корысти, как в нашем обществе, на западе нет. И это понятно - потому что у нас общество завистливых бедняков. Такими нас воспитывали семьдесят лет. Мы могли только утешаться тем, что трудящиеся на западе живут еще хуже. Правда, потом выяснилось, что это не так.

Запад научился обезвреживать собственные вредоносные явления. Помните, как сказал Черномырдин: «Призрак коммунизма бродил по Европе, а остановился у нас». Действительно, коммунизм порожден западом, но остановился на житье-бытье в России. Мы оказались неспособными преодолевать западные искушения.

Свобода и гласность для нас пока непривычны, а на западе они многие вещи делают публичными для популяризации, и одновременно для осуждения. Поэтому, как мне кажется, у запада надо многому учиться, но это не значит, что воспринимать надо все.

- Как вы думаете, есть ли будущее у РПЦ, если у нее не будет поддержки государства?

Конечно, есть. Потому что это церковь Христова, и врата ада не одолеют ее.

В некоторых храмах появилась т.н. казачья охрана, и как говорят сами так называемые казаки, в России церкви всегда охранялись казаками. Так ли это?

Это полная ерунда. Я вообще не считаю их казаками. Это ряженые.

Казак - это воин-земледелец. А эти люди маргиналы, и до революции не входили бы в казачье сословие в силу образа своей жизни и деятельности.

Тут опять имитация, на этот раз имитация приобщенности к исторической традиции. Казачество - это сословие, которое почти полностью было уничтожено и сейчас невосстановимо, и имитировать его существование просто кощунство.

- Почему в храмах запрещено фотографировать?

Я не знаю, какие могут быть мотивы..

Одна из служащих объяснила мне так: после фотографирования в храме появляются флюиды. Я, конечно, поинтересовался, что у нее было в школе по физике, но...

Я думаю, что среди церковных и воцерковленных людей много разных людей. Очевидно, что после семидесяти лет атеизма мы будем еще десятилетия переживать эпоху религиозного невежества. Оно проявляется у людей церковных и воцерковленных разного рода странностями. Одно из проявлений странностей вот это, что фотографирование в храме может как-то осквернить святыню. Это предрассудок.

Инструкция об оплате (откроется в новом окне) Форма для пожертвования Яндекс.Деньги:

Другие способы помощи

Комментариев 98

мне мой русский народ дороже всего. В отличие от критиканов, которым дороже всего только личное благополучие. Поэтому Хьюга требует немедленно "вернуть" Японии "не принадлежащее нам" - "захваченные бандитом Сталиным" Курильские острова.

+++
а где это Евгений сказал?

95. Токарев : Ответ на 92., Hyuga:
2012-10-05 в 15:27

А по моему мнению, в словах протоиерея Георгия Митрофанова правды гораздо больше, нежели в словах его критиков.

+++
правду нельзя измерять, особенно в штуках, можно сказать правду в мелочах, а солгать по крупному,

а вообще - суть дела в духе человека, у о.Георгия - какафоническая эклектика, а у св.Силуана Афонского - спокойное течение ручья.

94. Токарев : Ответ на 92., Hyuga:
2012-10-05 в 15:18

А по моему мнению, в словах протоиерея Георгия Митрофанова правды гораздо больше, нежели в словах его критиков. Георгий Митрофанов довольно верно поставил диагноз и я благодарю лично его за это. Мне стыдно и больно за такое положение вещей, но лучше знать горькую правду, нежели тешить себя сладкой ложью. Осознание правды поможет выходу из тупика, сокрытие - только продолжению падения в пропасть.Ненависть к оппоненту никакого отношения к православию не имеет.Никакого унижения русского народа в статье я не узрел. Хотя мне мой русский народ дороже всего. В отличие от критиканов, которым дороже всего только личное благополучие.

+++
Евгений, что ты действительно за передачу Курил японцам?

93. : Ответ на 92., Hyuga:
2012-10-05 в 03:59

мне мой русский народ дороже всего. В отличие от критиканов, которым дороже всего только личное благополучие.

Поэтому Хьюга требует немедленно "вернуть" Японии "не принадлежащее нам" - "захваченные бандитом Сталиным" Курильские острова.

92. Hyuga :
2012-10-05 в 00:24

А по моему мнению, в словах протоиерея Георгия Митрофанова правды гораздо больше, нежели в словах его критиков. Георгий Митрофанов довольно верно поставил диагноз и я благодарю лично его за это. Мне стыдно и больно за такое положение вещей, но лучше знать горькую правду, нежели тешить себя сладкой ложью. Осознание правды поможет выходу из тупика, сокрытие - только продолжению падения в пропасть.
Ненависть к оппоненту никакого отношения к православию не имеет.
Никакого унижения русского народа в статье я не узрел. Хотя мне мой русский народ дороже всего. В отличие от критиканов, которым дороже всего только личное благополучие.

91. Токарев : Ответ на 90., Ева:
2012-10-04 в 19:10

71. Токарев: Ответ на 69., Ева:2012-10-03 в 12:30+++и вот чему такой человек может научить?(это про Митрофанова-прим. мое) высокомерным словосочетания, да и толькоя не понял, что высокоумного или наоборот в моем вопросе? Ну хорошо,я сделаю вид,что мы друг друга не поняли)) С Вашим мнением скептитизма в отношении чудес о.Митрофанова я согласна.Ничего действительно в Вашем вопросе "высокоумного" или "невысокоумного" нет.Вопрос на самом деле хороший: "Чему может научить такой священник?" У меня единственно была претензия к тому,что Вы задали вопрос о присущем высокоумии "аристократизму" и обратились к Артуру,не скрывая при этом своего сарказма в сообщении,которое было ответом на моё. Вот это Ваше поведение мне показалось не очень умным и уместным.Уж простите!))) Надеюсь,в этот раз мы друг друга поняли,и больше к этой ситуации возвращаться не будем. Тем более,мы забалтываем с Вами очень хорошую тему,а это чистой воды ФЛУД!)))

+++
Ева, вы действительно- Ева, дюбого слабохарактерного положите на лопатки)))

буду теперь лежать, размышлять - как избежать флуда))

90. Ева : Ответ на 89., Токарев:
2012-10-04 в 18:17

А то,что Ваш вопрос "невысокоумен" с этим можно действительно согласиться)))Не обессудьте!) Всего доброго!)+++71. Токарев: Ответ на 69., Ева:2012-10-03 в 12:30Да,чудеса,которые происходят от веры в Господа нашего могут и еретика,и безбожника обратить на путь истинный.Всё это так. Но проблема в том,что складывается такое впечатление,что о.Митрофанов весьма скептически относится к чудесам вообще.Чего стоят его размышления о благодатном огне в этом интервью.+++и вот чему такой человек может научить?(это про Митрофанова-прим. мое) высокомерным словосочетания, да и толькоя не понял, что высокоумного или наоборот в моем вопросе?

Ну хорошо,я сделаю вид,что мы друг друга не поняли))
С Вашим мнением скептитизма в отношении чудес о.Митрофанова я согласна.Ничего действительно в Вашем вопросе "высокоумного" или "невысокоумного" нет.Вопрос на самом деле хороший: "Чему может научить такой священник?"
У меня единственно была претензия к тому,что Вы задали вопрос о присущем высокоумии "аристократизму" и обратились к Артуру,не скрывая при этом своего сарказма в сообщении,которое было ответом на моё. Вот это Ваше поведение мне показалось не очень умным и уместным.Уж простите!)))
Надеюсь,в этот раз мы друг друга поняли,и больше к этой ситуации возвращаться не будем.
Тем более,мы забалтываем с Вами очень хорошую тему,а это чистой воды ФЛУД!)))

89. Токарев : Ответ на 87., Ева:
2012-10-04 в 17:09

А то,что Ваш вопрос "невысокоумен" с этим можно действительно согласиться)))Не обессудьте!) Всего доброго!)

+++

71. Токарев: Ответ на 69., Ева:
2012-10-03 в 12:30

Да,чудеса,которые происходят от веры в Господа нашего могут и еретика,и безбожника обратить на путь истинный.Всё это так. Но проблема в том,что складывается такое впечатление,что о.Митрофанов весьма скептически относится к чудесам вообще.Чего стоят его размышления о благодатном огне в этом интервью.
+++
и вот чему такой человек может научить?(это про Митрофанова-прим. мое) высокомерным словосочетания, да и только

я не понял, что высокоумного или наоборот в моем вопросе?

88. Артур : Ответ на 86., С. Швецов:
2012-10-04 в 14:11

Был:((((. Томаш у нас спец по большим европейским клубам. В 2008 он так же феерически забил в свои ворота в домашнем матче с Реалом. Хотя, к нему в целом по этой игре не много претензий.

87. Ева : Ответ на 84., Токарев:
2012-10-04 в 12:20

Вы бы не могли на будущее задавать свои высокоумные вопросы напрямую другим участникам форума отдельно в других сообщениях,а в необращенных непосредственно ко мне. А то я признаться даже не поняла,с чего вдруг перевоплотилась в Артура.+++смешно ответили. постараюсь)) только не согласен, что мой вопрос высокоумен, он - про высокоумие, вы недопоняли, Ева

Смешно это нестрашно,главное,чтобы не в обиду было сказано.
А то,что Ваш вопрос "невысокоумен" с этим можно действительно согласиться)))Не обессудьте!) Всего доброго!)

85. Потомок подданных Императора Николая II : Ответ на 81., Антоний:
2012-10-04 в 11:37

Солоневич - очередной лжец.

Не только лжец. Он ещё и юморист. Если есть желание развлечься - почитайте "Народную монархию". Весёлое и хорошее настроение будет обеспечено, например, чтением описания сцены мытья в немецкой ванне. Конечно, при этом обязательно нужно отвлечься от того, что фашисты бесчинствовали в нашей стране и уничтожали мирное население, когда Солоневич с сыном, находясь на содержании у Рейха, имел возможность купаться в ванне и смело изобличать варварские немецкие обычаи. Это так по-русски. Подобное просто исключает возможность серьёзного отношения к Солоневичу.

84. Токарев : Ответ на 79., Ева:
2012-10-04 в 09:18

высокоумие - это вообще черта "аристократов", не так ли, Артур? Вы бы не могли на будущее задавать свои высокоумные вопросы напрямую другим участникам форума отдельно в других сообщениях,а в необращенных непосредственно ко мне. А то я признаться даже не поняла,с чего вдруг перевоплотилась в Артура.

+++
смешно ответили. постараюсь)) только не согласен, что мой вопрос высокоумен, он - про высокоумие, вы недопоняли, Ева

82. Елена Сергеева : на п. 56. Субъекту
2012-10-04 в 02:36

Да, я считаю, что простому человеку хотя бы "разок", необходимо объяснить -- что такое таинство исповеди, какие бывают виды грехов (перед Богом, перед людьми, перед собой)... Многие люди даже такие тяжкие грехи, как аборт, гордыню, содомию -- не считают грехом.
Достаточно ли простого ознакомления с видами грехов для покаяния? -- Это уж зависит от свободной воли и произволения человека. -- Тронет ли душу его Отец Небесный, и он раскается сразу, как Евангельский благоразумный разбойник, или нет -- Бог весть.
В "реальном христианском покаянии", о котором Вы пишете, что подразумевается?Непрестанный плач о грехах, "огромная внутренняя работа"? -- Но это уже более высокая ступень духовности. Евангелие же призывает нас простыми словами, просто -- "Покайтесь!", чтобы Господь омыл нас покаянием, как вторым крещением...

И к чему мудрить и разглагольствовать о каком-то "формально-ритуальном православии" (фраза-то какая чуждая!)? Назван грех на исповеди, -- он уже будет изглажен, и на воздушных мытарствах при отходе души не помянут. Скрыл что -- на мытарствах будешь задержан бесами...

81. Антоний : Ответ на 31., Лукич:
2012-10-04 в 01:23

Я вспомнил финнов-перебежчиков, отосланных в качестве заключенных на стройку Магнитогорского завода. Они там вымирали сплошь. Вспомнил «знатных иностранцев» в ленинградской пересыльной тюрьме, вспомнил группы финнов-перебежчиков в деревне Койкоры; голодных, обескураженных, растерянных, а в глазах плохо скрытый ужас полной катастрофы, жестокой обманутости, провала всех надежд. Да, их так не встречали, как встречают нас с Юрой.

Солоневич - очередной лжец. Я лично знал эстонку, дочь эстонского перебежчика. Её отец получил образование и сделал карьеру, работая в Ленинградском обкоме и Леноблисполкоме. Предлагали должность замминистра сельского хозяйста ЭССР. Отказался. А дочь его всего пару раз виделась с эстонскими родственниками. И желания поддерживать отношения не возникло...

80. Антоний : Ответ на 56., Субъект:
2012-10-04 в 01:05

Интересно. У педерастов бывает покаяние?

79. Ева : Ответ на 71., Токарев:
2012-10-03 в 21:30

высокоумие - это вообще черта "аристократов", не так ли, Артур?

77. иерей Илья Мотыка :
2012-10-03 в 18:26

Братья прекратите личную перебранку. Мы выглядим печальным зрелищем для посторонних и создаем лишний повод для зубоскальства над Богом, верой, церковью и нашим народом.

76. blogger : Ответ на 75., Токарев:
2012-10-03 в 17:14

Мне нечего вспоминать.+++поздравляю со склерозом)))

Токарев забалтывает любую тему, сводя все к своей обиженной персоне. Любая критика воспринимается им как личное оскорбление. Типичный троллинг.

71. Токарев : Ответ на 69., Ева:
2012-10-03 в 12:30

+++
и вот чему такой человек может научить? высокомерным словосочетания, да и только

высокоумие - это вообще черта "аристократов", не так ли, Артур?

70. Иванович Михаил : Ответ на 63., Артур:
2012-10-03 в 12:07

Что сеешь, то и жнёшь, как говорит русская пословица.

69. Ева : Ответ на 65., Токарев:
2012-10-03 в 11:54

В смысле "гносиса"))) показательна история спора Св.Спиридона Тримифунтского с греческим философом, защищавшим ариеву ересь.В конце спора философ сказал:"Слушайте! Пока состязание со мною велось посредством доказательств, я выставлял против одних доказательств другие и своим искусством спорить отражал всё, что мне представляли. Но когда, вместо доказательства от разума, из уст этого старца начала исходить какая-то особая сила, доказательства стали бессильны против нее, так как человек не может противиться Богу. Если кто-нибудь из вас может мыслить так же, как я, то да уверует во Христа и вместе со мною да последует за этим старцем, устами которого говорил Сам Бог". На том же Соборе святитель Спиридон явил против ариан наглядное доказательство Единства во Святой Троице. Он взял в руки кирпич и стиснул его; мгновенно вышел из него вверх огонь, вода потекла вниз, а глина осталась в руках чудотворца. "Се три стихии, а плинфа (кирпич) одна, - сказал тогда святитель Спиридон, - так и в Пресвятой Троице - Три Лица, а Божество Едино".

Да,чудеса,которые происходят от веры в Господа нашего могут и еретика,и безбожника обратить на путь истинный.Всё это так.
Но проблема в том,что складывается такое впечатление,что о.Митрофанов весьма скептически относится к чудесам вообще.Чего стоят его размышления о благодатном огне в этом интервью.

68. Ева : Ответ на 62., Артур:
2012-10-03 в 11:44

Протоиерей Митрофанов же практически обуславливает спасение гнозисом - знанием, или, в его терминологии, просвещением

Если только обуславливается спасение гнозисом,тогда да,можно согласиться с Вами.
Но всё-таки просвещению христиан я бы не стала отводить второстепенное значение. Тем более христианское просвещение не может укладываться только в рамки какого-то гнозиса или знания,просвещение в православии включает в себя многие задачи не только теоретического характера.

67. Артур : Ответ на 66., Токарев:
2012-10-03 в 11:41

Полагаю, что если мнение о Вашем троллинге уже стало пошлостью (т.е. расхожим, обыденным, затертым до дыр, банальным), то Вам самое время задуматься

66. Токарев : Ответ на 63., Артур:
2012-10-03 в 11:15

Токарев, Вы уже пятый или шестой, вслед за Шахматовым, о.А.Бачуриным, Эриком-Славой Тамбовским, кто пытается что-то убогое схохмить про мое имя. Я несколько утомился от унылых пошляков...

+++
назвался груздь - полезай в кузовок)))
(народная кавказская пословица))

кстати - ты тоже замечен в пошлости в мой адрес (например - дешевый троллинг),
а вот я в унынии не замечен))

65. Токарев : Ответ на 63., Артур:
2012-10-03 в 11:11

Протоиерей Митрофанов либо не может, либо не желает понимать, либо сознательно допускает серьезную ошибку – по индукции он, указывая на тех или иных бабушек, утверждает, что все бабушки таковы. И что этому обстоятельству они обязаны самому характеру русского православия. Это все равно, как если бы Ваш покорный слуга, прочитав, что пишут священники Н.Савченко, А.Бачурин и Г.Митрофанов, сделал бы вывод о том, что русские священство поголовно больно власовством… Кроме того, люди вроде протоиерея Г.Митрофанова не чувствуют одной простой вещи: для каждого конкретного христианина в рассуждении спасения его души самым главным является не то, насколько он «просвещен» - в догматическом богословии или церковной истории, а то, насколько ежемоментные движения его воли формируют такое состояние души, в котором она способна принять спасение из рук Христа. А такие душевные движения, такие последовательности волевых актов, эмоциональных переживаний и проч. – на все это в большой степени воздействует атмосфера Церкви, ее традиции, пусть и кажущиеся с точки зрения чистого, отвлеченного вероучения, неважными, второстепенными, даже буффонными… Вопрос вовсе не в том, насколько точно бабушки понимают разницу между понятиями «трансцендентный» и «трансцендентальный», или насколько компетентно они рассуждают о различии «юридического» и «органического» подхода в сотериологии, а в том – спасительна ли наша Церковь, обретает ли человек в ней, со всеми ее исторически и национально обусловленными особенностями, то, ради чего Церковь и существует - спасение? И если протоиерей Митрофанов считает, что нет – не обретает, ему стоит это каким-то образом доказать… А в сущности, митрофановский подход граничит с обычным для гностицизма представлением об эзотеричности истинной тайной доктрины, в которую посвящены лишь немногие, в то время как профанная масса удовлетворяется теоретическими адаптациями и практическими декорациями… Вот я, в частности, с некоторыми дорогими коллегами, довольно резко расхожусь в некоторых вопросах богословия, но считаю это, честно сказать, спором чисто интеллектуальным, отвлеченным от собственно церковных реалий, в которых вершится неведомая нам тайна возвращения человеческого духа к Богу. Протоиерей Митрофанов же практически обуславливает спасение гнозисом - знанием, или, в его терминологии, просвещением. Причем постулирует заведомый, априорный элитаристский характер этого самого гнозиса, а значит и спасения – видимо, истолковывая в гностическом духе слова Спасителя о «малом стаде»…

+++
это было бы слишком прямолинейно и безосновательно, апостолы были простыми рыбаками, без гносиса, есть дети - святые мученики св.Вера,Надежда, Любовь и другие.

Те немногие, кто живет во Христе, умер за Христа - это и есть "малое стадо".

В смысле "гносиса"))) показательна история спора Св.Спиридона Тримифунтского с греческим философом, защищавшим ариеву ересь.

В конце спора философ сказал:"Слушайте! Пока состязание со мною велось посредством доказательств, я выставлял против одних доказательств другие и своим искусством спорить отражал всё, что мне представляли. Но когда, вместо доказательства от разума, из уст этого старца начала исходить какая-то особая сила, доказательства стали бессильны против нее, так как человек не может противиться Богу. Если кто-нибудь из вас может мыслить так же, как я, то да уверует во Христа и вместе со мною да последует за этим старцем, устами которого говорил Сам Бог". На том же Соборе святитель Спиридон явил против ариан наглядное доказательство Единства во Святой Троице. Он взял в руки кирпич и стиснул его; мгновенно вышел из него вверх огонь, вода потекла вниз, а глина осталась в руках чудотворца. "Се три стихии, а плинфа (кирпич) одна, - сказал тогда святитель Спиридон, - так и в Пресвятой Троице - Три Лица, а Божество Едино".

62. Артур : Ответ на 56., Субъект:
2012-10-03 в 10:11

Об таком формально-рутиальном православии и говорил в тексте выше Г.Митрофанов.

Кроме того, люди вроде протоиерея Г.Митрофанова не чувствуют одной простой вещи: для каждого конкретного христианина в рассуждении спасения его души самым главным является не то, насколько он «просвещен» - в догматическом богословии или церковной истории, а то, насколько ежемоментные движения его воли формируют такое состояние души, в котором она способна принять спасение из рук Христа. А такие душевные движения, такие последовательности волевых актов, эмоциональных переживаний и проч. – на все это в большой степени воздействует атмосфера Церкви, ее традиции, пусть и кажущиеся с точки зрения чистого, отвлеченного вероучения, неважными, второстепенными, даже буффонными… Вопрос вовсе не в том, насколько точно бабушки понимают разницу между понятиями «трансцендентный» и «трансцендентальный», или насколько компетентно они рассуждают о различии «юридического» и «органического» подхода в сотериологии, а в том – спасительна ли наша Церковь, обретает ли человек в ней, со всеми ее исторически и национально обусловленными особенностями, то, ради чего Церковь и существует - спасение? И если протоиерей Митрофанов считает, что нет – не обретает, ему стоит это каким-то образом доказать…

А в сущности, митрофановский подход граничит с обычным для гностицизма представлением об эзотеричности истинной тайной доктрины, в которую посвящены лишь немногие, в то время как профанная масса удовлетворяется теоретическими адаптациями и практическими декорациями… Вот я, в частности, с некоторыми дорогими коллегами, довольно резко расхожусь в некоторых вопросах богословия, но считаю это, честно сказать, спором чисто интеллектуальным, отвлеченным от собственно церковных реалий, в которых вершится неведомая нам тайна возвращения человеческого духа к Богу. Протоиерей Митрофанов же практически обуславливает спасение гнозисом - знанием, или, в его терминологии, просвещением. Причем постулирует заведомый, априорный элитаристский характер этого самого гнозиса, а значит и спасения – видимо, истолковывая в гностическом духе слова Спасителя о «малом стаде»…

61. Токарев : Ответ на 50., blogger:
2012-10-03 в 09:55

А чего тут все Артура называют "дорогим"? - блоггер, потомок, о.А.Васькин, может еще кто - это что такой кавказский обычай?Соскучились по человеческому общению, Юрий? Это хорошо. Дело за малым: поменяйте свой тон на доброжелательный и Вы увидите, что люди вокруг на самом деле добрее, чем Вы думали."Дорогой" я употребляю, когда мне хочется что-то приятное сказать единомышленнику. Но и даже несмотря на мое несогласие с Вами по многим вопросам, если бы не Ваш развязный тон, я бы тоже Вас именовал "дорогим" из вежливости. Вежливость - это русская черта. Как и кавказская тоже.

+++
блоггер, вспомни, как ты и твои соратники обливали меня грязью месяца два подряд - это ты называешь человеческим общением?

ваше - дорогой - недорого стоит, а точнее - ничего

60. Ева : Ответ на 52., Субъект:
2012-10-03 в 09:24

Какое-то, видимо, имеет, если бабушки были членами богоборческих партий

КАКОЕ-ТО,ВИДИМО!)))Он что их партийную принадлежность проверял у каждой,которая делает замечание?
Протоиерей Митрофанов пишет ерунду.Если какая-нибудь бабушка в церкви Вам сделает замечание,чтобы Вы например сняли шляпу или Ваша жена стерла помаду прежде,чем прикасаться губами к иконе,это что в ней комсомольское прошлое будет говорить?
Явно в рассуждениях протоиерея Митрофанова читается раздражение на этих бабушек,он действительно,хочет чтобы эти бабушки не вмешивались,молчали.
НО вот мне например нравится,что в Санкт-Петербурге при входе в Свято-Троицкий собор Александро-Невской лавры справа на стене висит такой сравнительно немаленький стендик с информацией,о том как нужно вести себя в храме.Так вот в одном из пунктов черным по белому написано,что любое замечание в храме нужно принимать молча и со смирением.
Так что ничего неожиданного в том,что кто-то вам сделает замечание не должно быть для вас.А искать происки бабушек-комсомолок в этом,как пытается ворчливо представить это о.Митрофанов,просто абсурд.

59. : Re: Подлинное христианство аристократично
2012-10-03 в 06:39

Субъекту:
Покаяние - это огромная внутренняя работа, это переосмысление всей своей предыдущей жизни, это мучительная работа по очищению своей души и изменению своей личности.
Субъект, Вы где таких слов понабрались? Или откуда списали?

58. : Подлинное христианство аристократично
2012-10-03 в 06:37

Внимательно читая интервью протоиерея Митрофанова газете «Daily Talking», не мог отделаться от чувства, что оно более походило на некое шоу, нежели на беседу уважаемого члена синодальной комиссии и уважающего себя русского православного человека, с не менее «уважаемым» агентством. Уж очень тупо и прямолинейно звучали вопросы и очень угодливо звучали ответы православного священника. Возникают встречные вопросы.
- Почему член синодальной комиссии вдруг (а может и не вдруг?) взял на себе ответственность объяснять светской зарубежной публике про русских православных, «не нуждающихся во Христе»?
- Разве анализ политического состояния страны и извинения за ее прошлое и будущее перед светскими зарубежными СМИ, враждебно настроенными против России, входит в круг обязанностей члена синодальной комиссии по канонизации святых?
- Почему православный священник, не преодолевший чувства вины и стыда за коммунистическое прошлое своей страны, пытается культивировать его у своих студентов-семинаристов?
- И почему столь явное непочтение к Патриарху прозвучало столь открыто? Или основной задачей и «почетной миссией» пролиберально настроенного священства становится теперь противопоставление себя и своих идей Церкви и Священноначалию?
Как-то это все не вяжется с высокопарным заявлением об аристократичности истинного христианства, к которому явно себя причисляет священник. Слова о невежестве русских православных, о котором он печалуется перед лицом инославных, а попросту атеистов, являют собой еще большее невежество в вопросе подлинного христианского аристократизма, покрывающего любовью все недостатки ближнего. Когда читаешь подобные речи, понимаешь, как же может набить оскомину у многих православных верующих псевдодуховная «искренность» некоторых священствующих миссионеров! Лучше бы они искренне молчали.
Сентенции прот.Митрофанова о судьбе православной России в прошлом и настоящем, демонстрируют его профессиональную некомпетентность и как историка-публициста (объяснения по поводу канонизации царственных страстотерпцев), и как преподавателя духовной семинарии (интерпретация шестой Божией заповеди «не убий», и огульные высказывания о Благодатном огне). А отношение к православным верующим с коммунистическим прошлым, погрязших в язычестве, характеризуют его как явного либерала и противника своего народа.
О чем сетует член синодальной комиссии? Об отсутствии аристократизма в русском православии? Так неплохо было бы ему саму явить этот аристократизм, прежде всего, благородством речей о «неблагородстве» своих соотечественников. В русском народе, хоть языческом, хоть православном, выставлять слабости своей семьи и нации в целом перед внешними, всегда почиталось не за аристократизм духа, а за предательство. Ревность о Боге и чистоте веры разная бывает. А в вышеприведенном интервью в словах протоиерея Митрофанова нельзя найти и следа того, за что он так «искренне» ратует. А жаль! Темы затронутые им, могли бы вызвать больший интерес и живой отклик у многих православных верующих, будь в них больше истинного христианского аристократизма.

57. Потомок подданных Императора Николая II : Ответ на 56., Субъект:
2012-10-03 в 06:01

Покаяние - это огромная внутренняя работа, это переосмысление всей своей предыдущей жизни, это мучительная работа по очищению своей души и изменению своей личности.

Теперь уже Субъекты себя во святых Отец определяют. Субъект, по-существу, заявляет, что Крещения Руси не было - "свергли идолов, и всё". Как же прав Патриарх! -
Чего только стоят усилия наших недоброжелателей в негативных красках представить Крещение Руси,
И как слились в едином порыве научить "истинному православию" недотёп-"сталинистов" защитники педерастии и защитники иудства!

56. Субъект : Ответ на 55., Елена Сергеева:
2012-10-03 в 01:48

Вы считаете, что достаточно, чтобы пришедшему в церковь человеку объяснили разок, "что такое исповедь, как к ней подготовиться, что почитать(!), какие могут быть виды грехов, и т. д.", и он потом пришел на исповедь - о этого уже по-вашему реальное христианское покаяние взрослого новообращенного или воцерквленного?! Человек всю свою жизнь не знал Христа, грешил бездумно и бессознательно, вот, он "почитал", ему объяснили быстренько "виды" грехов, он/она - готовы к покаянию?! Что это за покаяние? Ритуальные формулы произнесли - и все? Покаялись?

Об таком формально-рутиальном православии и говорил в тексте выше Г.Митрофанов.

55. Елена Сергеева : на п. 52. Субъекту
2012-10-03 в 01:14

Вот Вы пишете, что "многие из таких новообращенных бабушек фактически не покаялись. Они просто не понимают, что это такое".
В ответ хочу сказать, что я была свидетелем, как батюшка в нашем храме, к которому подошла женщина, понятия не имевшая об исповеди, подозвал к себе человека (так как сам был в это время занят), который дал этой женщине "первый урок", объяснив, что такое исповедь, как к ней подготовиться, что почитать, какие могут быть виды грехов, и т. д. Так что, думается, проблема с "фактически не покаявшимися бабушками" решаема. Было бы, как говорят, желание священнослужителя этим заниматься...

Признаюсь, я годами была захожанкой во многих храмах, и лишь однажды услышала замечание от бабушки, замечание именно в свой адрес... Помню, усиленно проталкиваясь в храме поближе к амвону (и мешая при этом, конечно, молящимся), натолкнулась на бабульку, которая, не двигаясь с моего пути,спросила: "Куда"? -- "Посмотреть"... -- "Что там смотреть?", -- последовал резонный ответ. И я, остановясь, стала спокойно внимать богослужению...
Потом, разве для Господа Бога нашего имеет ли какое значение -- кем в прошлом были бабушки, пришедшие в храм, о партийной принадлежности которых упомянул протоиерей Г. Митрофанов?

50. blogger : Ответ на 46., Токарев:
2012-10-02 в 16:49

А чего тут все Артура называют "дорогим"? - блоггер, потомок, о.А.Васькин, может еще кто - это что такой кавказский обычай?

Соскучились по человеческому общению, Юрий? Это хорошо. Дело за малым: поменяйте свой тон на доброжелательный и Вы увидите, что люди вокруг на самом деле добрее, чем Вы думали.

"Дорогой" я употребляю, когда мне хочется что-то приятное сказать единомышленнику. Но и даже несмотря на мое несогласие с Вами по многим вопросам, если бы не Ваш развязный тон, я бы тоже Вас именовал "дорогим" из вежливости. Вежливость - это русская черта. Как и кавказская тоже.

49. Галина Старикова : 46. Токарев
2012-10-02 в 16:20

Какая честь для Святейшего, что ВЫ с ним согласны!!! Токарев, ну правда, ВАС так много на всех форумах , что мне невольно вспомнился недавний случай. Ехала в маршрутке и попали в пробку, а рядом с водителем сидел молодой парень и все время говорил...говорил...говорил,так ГОВОРИЛ, что все пассажиры уныло замолчали, потирая вискИ, это какой-то ужас. Вот это я к тому, что болтливый мужчина гораздо хуже глупой бабы.

Протоиерей Георгий Митрофанов.

Памяти Патриарха…

Интервью с профессором Санкт-Петербургской православной духовной академии протоиереем Георгием Митрофановым, посвященное очередной годовщине со дня кончины приснопамятного Святейшего Патриарха Алексия II.

О. Георгий

- О. Георгий, посчастливилось ли Вам лично общаться с приснопамятным Святейшим Патриархом Алексием? Если можно, несколько слов о его роли, о его значении в Вашем жизненном пути.

Святейшего Патриарха я знал, будучи еще студентом Духовной академии, когда в 1986 году он был назначен сюда митрополитом. Он рукополагал меня в диаконский и в священнический сан в 1988 году. Если же говорить о какой-то мистике отношений, то она действительно имела место. Случилось так, что меня рукоположили в сан священника в день свв. апп. Петра и Павла в Гатчине, где за 30 лет до этого меня крестили. Митрополит Алексий, естественно, об этом не знал. Как мне рассказывали, когда меня крестили младенцем, я смеялся и после троекратного погружения в купель требовал, чтобы меня погрузили еще раз, радуясь, по всей видимости, тому, что мне открылась церковная жизнь. И через 30 лет митрополит Алексий в этом же храме рукоположил меня в пресвитерский сан. Следующая, очень значимая для меня встреча, имела место через несколько лет, когда мы совершали паломническую поездку в Святую Землю в середине 90-х годов. В 2004 году на актовом дне Свято-Тихоновского православного гуманитарного университета Патриарх Алексий вручил мне диплом магистра богословия после моей защиты, которая прошла в этом университете. Во время вручения диплома я сказал ему: «Ваше Святейшество, если помните, Вы рукоположили меня в 1988 году в священный сан», на что он мне ответил: «Возрастайте духовно и дальше». Что стояло за этими словами - сказать трудно. Но для меня ощущение какой-то связи с ним действительно имело место.

- Часто можно слышать мнение, что за период патриаршества Алексия II Церковь слишком сблизилась с государством. Так ли это на самом деле? И как, на Ваш взгляд, можно охарактеризовать отношения между Православной Церковью и государством в период патриаршества Алексия II? Как можно охарактеризовать внутрицерковную жизнь в период патриаршества Святейшего Патриарха Алексия II?

Прежде всего, я хотел бы скорректировать Ваш вопрос: главным в жизни Патриарха, как и любого христианина, были не отношения с властью, а отношения с Богом. И эти отношения не прекратились и сейчас, наоборот, после кончины Святейшего Патриарха они приобрели особое качество - он предстал пред Богом лицом к лицу.

Я как священник, как церковный историк размышлял над тем, что в XX веке в нашей стране происходили утраты традиций (исторических, духовных), разрывались связи, уходили лучшие представители нашего народа. И с кончиной Патриарха Алексия также произошел разрыв очень глубокой духовно-исторической связи между нашим современным обществом и нашим историческим прошлым, так как в личности Святейшего Патриарха Алексия мы имели рядом с собой человека, который всем своим жизненным путем олицетворял попытку сохранить историческую Россию в условиях, когда ей не оставляли возможности для существования.

Во многом Святейший Патриарх ведь был уникален. Немного нашлось в 60-70-е годы, а уж сейчас тем более, среди наших церковных иерархов людей, которые свое детство и отрочество провели в той исторической России, которой уже не существовало на территории Советского Союза. Действительно, ведь Святейший Патриарх родился в семье потомственного русского дворянина, учившегося некогда здесь, в Петербурге, в Императорском училище правоведения и вынужденного эмигрировать из родной страны в ту самую Россию в изгнании, о которой мы сегодня так много говорим и которой уже как таковой не существует. Действительно, до пятнадцати лет Святейший Патриарх жил в условиях, которых уже не существовало в нашей стране: у него была полноценная интеллигентная православная русская семья, у него было церковное воспитание, у него было свободное духовное развитие. Его паломнические поездки в некогда русский Пюхтицкий православный монастырь, находившийся на территории Эстонии и поэтому сохранившийся в 30-е годы, в русский православный Валаамский монастырь, находившийся на территории Финляндии и поэтому сохранившийся в 30-е годы, символизировали собой ту самую Россию, которую лучшая часть нашего народа унесла с собой в эмиграцию. Конечно, подобного рода жизненный этап сформировал в нем русского православного человека. Такого человека, который не был уже в детстве «надломлен», который не научился лгать, как лгали многие советские подростки.

Он естественно и органично вошел в церковную жизнь. И когда его маленькая Эстония стала составной частью богоборческой коммунистической империи - где было место этого человека?! Естественно - в Церкви. Уже отдавая себе отчет в том, что, поступая в духовную семинарию, он бросает вызов жесточайшей тоталитарной системе, которая пришла на его родную Эстонскую землю, он поступил так, как мог бы поступить не каждый юноша в его время. Ну а далее было его пребывание в стенах Ленинградских духовных школ, только что восстановленных, где с большим трудом удалось собрать только троих остававшихся в живых ее бывших преподавателей. Вдумаемся в это: только трое преподавателей Санкт-Петербургской духовной академии смогли остаться в живых в нашем городе и преподавать в ней после ее возрождения.

Затем - принятие священного сана, служение на приходе в Эстонии, где, по всей видимости, отношение властей к Церкви было несколько мягче, чем на территории нынешней Российской Федерации, но тоже очень сложным. И вот здесь я задумываюсь, может быть, над главным парадоксом жизни Святейшего Патриарха: это ведь действительно был человек из той России, чудесным образом перенесенный в Советский Союз, который нашел свое место в продолжавшей оставаться гонимой Церкви. Да, священников уже не расстреливали в 50-е годы, но храмы по-прежнему закрывали и священников арестовывали и давали им сроки. И вот в этих условиях, когда Хрущев поставил перед собой задачу окончательной ликвидации религиозной жизни, когда Церковь оказалась «зажатой» со всей сторон, молодой священник принимает монашество, становится одним из самых молодых епископов в 1961 году, и начинается его поразительное церковное служение в качестве епископа.

При этом необходимо помнить, что одним из способов «удушения» церковной жизни при Хрущеве было стремление не допускать новых епископских хиротоний в надежде, что стареющий епископат естественным путем «сойдет на нет», и Церковь лишится возможности восстанавливать, восполнять свое духовенство. Уже в 1962 году он занимает ведущие посты в церковном управлении, в частности, становится заместителем Председателя Отдела внешних церковных сношений, затем в 1964 году становится Управляющим делами Московской Патриархии и более 20-ти лет занимает эту должность, которую затем он дополнит должностью Председателя Учебного комитета.

В его руках концентрируются нити управления Русской Православной Церковью в условиях, когда власть делала все от нее зависящее, чтобы Церковь перестала существовать. От него, конечно же, требовалось огромное количество внутренних сил, чтобы вынести это бремя. Безусловно, ему приходилось идти на компромиссы. На такие компромиссы, которые могли бы духовно, наверно, «раздавить» многих людей, но у него хватало сил, идя на эти компромиссы, помнить о том, что он служит Церкви. Именно потому, что в глубине души своей он оставался русским православным человеком, христианином и одновременно человеком, который осознавал свое церковное служение как служение исторической России, которой вроде бы не было нигде, но которая оставалась в сердцах тех, кто помнил о ней. Ему удалось в конечном итоге сохранить то немногое, которое можно было сохранить, а правильно сказать, которое и невозможно было сохранить в тех условиях.

Для меня очень показательно то обстоятельство, когда он в условиях только еще начинающейся перестройки, когда еще многое было неясно, став в 1986 году уже не Таллиннским, а Ленинградским митрополитом, он сумел сделать колоссально много в ситуации, когда наметившиеся в нашей стране перемены многим казались очередной кампанией, очередным пропагандистским камуфляжем. И вот это было знаком того, что он, как немногие наши церковные иерархи, был способен возглавить Церковь в ситуации, когда перемены действительно станут глубокими, и он будет способствовать тому, чтобы эти глубокие перемены стали уже необратимыми.

- Символично, что Святейший Патриарх Алексий II взошел на патриарший престол в канун «Смутного времени» - крушения величайшей державы, некогда существовавшей на Земном шаре. Невольно вспоминаются времена патриаршества Первосвятителей Московский, патриархов-мучеников свв. Гермогена и Тихона. Какова, на Ваш взгляд, была главная заслуга Русской Православной Церкви и лично Патриарха в этой непростой социально-экономической и этнополитической ситуации?

Для Церкви «смутные времена» были в 50-е, 60-е, 70-е годы. Что же касается конца 80-х годов, то какими же они были «смутными», если после десятилетий гонений Церковь наконец-то получила возможность свободно осуществлять свою деятельность? Какие же это были «смутные времена», когда обреченный на развал Советский Союз, исковеркавший исторические судьбы очень многим народам, населявшим тогда Российскую Империю, развалился естественным путем. Но развал Советской Империи еще не означал разрушения Церкви, хотя сепаратистские тенденции проявлялись в ней достаточно ощутимо.

И вот здесь я бы хотел отметить самое главное: ни один нормальный русский человек не мог не радоваться переменам, которые стали происходить на рубеже 80-90-х годов. У многих из нас были надежды на то, что опостылевший нам Советский Союз, являвший собой дьявольскую пародию на историческую Россию, рухнет. И в ходе этого разрушения возродится историческая Россия. Та Россия, о которой многие из нас не могли и мечтать, в том смысле, чтобы дожить до ее восстановления. Впрочем, оставалась Церковь, та самая Церковь, которая была единственным институтом, который сохранился, несмотря на попытки уничтожить историческую Россию во всех ее проявлениях. И многим из нас казалось, что именно Церковь сможет возглавить процесс возрождения исторической национальной России.

Нужно сказать, что отношения к Церкви в это время у различных общественных групп было благожелательно. Но это была иллюзия. Иллюзия, так как многие разрушали Советский Союз не потому, что были нравственно возмущены его неправдой, а потому, что мечтали переделить между собой привилегии партноменклатуры. Они не думали о возрождении исторической России. Они думали лишь о власти и богатстве, которыми они, как все советские люди - завистливые бедняки по натуре - были обделены.

Показательно, что в период этой демократической бури, демократического натиска Патриарх занимал всегда очень сдержанную позицию. Он не шел по пути поддержки умирающего коммунистического режима, но и не приветствовал самозабвенно и радужно шедший ему на смену под демократическими лозунгами новый российский порядок. Его принципом уже тогда был принцип врача - «не навреди». Поэтому, поддерживая необходимые России демократические перемены, он сумел сохранить определенного рода дистанцированность от новой власти. Он был всегда готов поддержать процесс возрождения страны. Отсюда его очень определенная позиция 19 августа 1991 г., когда на богослужении, которое совершал Патриарх, из мирной ектеньи было изъято поминовение власти. ГКЧП не был упомянут на ектенье во время православного богослужения - это была его позиция, не потому, что он имел какие-то большие иллюзии по отношению к Горбачеву; не потому, что у него, возможно, были какие-то надежды относительно Ельцина, а потому, что он почувствовал глубокую неправду попытки вернуть Россиию в прошлое. Отсюда его попытка удержать страну от кровавой междоусобицы в октябре 1993 года.

Вспомним его довольно сдержанную позицию во время начала первой Чеченской войны. Вспомним, что совсем недавно, когда вся наша страна была исполнена милитаристского восторга, он твердо сумел сохранить наши братские отношения с Грузинской Церковью, не пойдя на авантюрные предложения включить Абхазию и Южную Осетию в юрисдикцию Московского Патриархата.

Вот за всем этим стояло то, что всех раздражало: и левых и правых. Они не могли понять, а какую позицию занимает Патриарх? Его обвиняли в том, что он все время стремился быть при власти, а на самом деле он стремился дистанцироваться от власти, ибо очень хорошо помнил советские времена, когда ему, в том числе как Управляющему делами Московской Патриархии, приходилось многократно вступать в отношения с этой властью. И вот эта попытка сохранить честь Церкви в условиях, когда бесчестие стало нормой нашей политической жизни, ему удалась. Удалась в том отношении, что очень многие, мягко говоря, небесспорные деяния нашей власти, и нынешней и предыдущей, не могут быть инкриминированы Церкви как соучастнице этих деяний. Действительно, он часто безмолвствовал по вопросам, которые нам казались животрепещущими, но за этим безмолвием стояло понимание того, что эти вопросы так и останутся неразрешимыми. И для меня самым тяжелым бременем в служении Патриарха в 90-2000-е годы представляется глубинное подспудное понимание им того, что та самая историческая Россия, в которой прошло его детство и отрочество, уже никогда не будет восстановима в нашей стране, что сейчас рождается какая-то новая страна, неведомая нам, в которой, прежде всего, нужно было сохранить Церковь в качестве Церкви.

И может быть самым важным символическим эпизодом последних лет его служения является то, что он мечтал сделать многие годы: он воссоединил Русскую Церковь в России с Русской Церковью Заграницей.

Он восстановил то, что было дорого ему все эти годы как нечто единое. И вот здесь перед нами открывается, может быть, самое важное: мы все любим говорить о единстве по мере того, как происходит очевидный распад всего и вся - от территории до духовных ценностей. Но в этих условиях Церковь явила поразительный пример объединения двух своих частей, разорванных на протяжении десятилетий. Возможно, это объединение произошло слишком поздно, возможно, оно произошло слишком быстро, но факт остается фактом: одним из значительных деяний приснопамятного Патриарха является воссоединения Русской Православной Церкви, собирание тех частей расколотого русского мира, который кажется сейчас уже невосстановимым.

- Действительно, приснопамятный Святейший Патриарх Алексий II - первый Патриарх, соединивший в своем личном опыте век минувший и век нынешний, судьбы Церкви мучеников и исповедников и Церкви свободной, Церкви, которую стали замечать, с которой стали считаться. Оглядываясь на время служения Его Святейшества, какая, по Вашему мнению, главная трагедия в истории России с особой болью отзывалась в сердце приснопамятного Святейшего Владыки?

Одна из главных трагедий, которую никогда не забывал Святейший Патриарх, заключалась в том, что в советское богоборческое время большая часть нашего народа либо участвовала, либо оставалась равнодушной по отношению к гонениям Русской Церкви. В какой-то момент большая часть нашего народа была готова допустить уничтожение Церкви в нашей стране. Почему это случилось? До сих пор этот вопрос не получил ответа. А между тем, без ответа на этот вопрос мы так и не поймем, в чем же заключается главная проблема, существующая и по сей день во взаимоотношениях Церкви и общества. Ибо тот дух триумфализма, который был характерен в начале 90-х годов как для Церкви, так и для общества, давно уже улетучился, и, к сожалению, мы должны признать, что 3-4% практикующих христиан, т. е. людей хотя бы раз в году причащающихся, свидетельствуют о том, что сегодня церковная жизнь является значимой для очень малой части нашего общества. Почему это так? Вопрос, который стал одним из мучительных вопросов в жизни Патриарха Алексия. Он не размышлял над этим вопросом вслух, но размышляя над тем, что происходит в стране, он, по всей видимости, не видел для себя иного пути, кроме как молиться.

И будучи человеком тяжелобольным, он совершал такое огромное количество богослужений в течение целого года, как и накануне своей кончины, что мы должны были бы задуматься вот над чем: у нас действительно был Патриарх, опытный администратор, церковный политик, который в какой-то момент, видимо, осознал, что у него не остается никакого другого способа повлиять на развитие нашей жизни, кроме как молиться о душах своих в большинстве своем заблудших и, увы, нераскаянных современников. И эта глубокая молитва, молитва литургическая, поддерживала его и была тем главным его вкладом в нашу историческую жизнь.

Требы, проповедь, исповедь - и слова, оставшиеся без ответа. Отчего выгорают священники, и как можно им помочь - размышляет протоиерей Георгий Митрофанов.

Священник выступает в качестве ритуально-бытовой обслуги

– Сейчас много говорят о выгорании работников благотворительных фондов и волонтеров, учителей, врачей, родителей. О выгорании священников говорят меньше. Есть ли вообще такое явление? Насколько оно массовое?

– Честно говоря, для меня выгорание – нечто, что является неизбежной составляющей жизни любого человека. Человек меняется, не всегда в лучшую сторону, устает от жизни, профессии, общения с людьми. Не случайно жизнь все-таки конечна. Поэтому термин очень расплывчатый и может быть применен к любому человеку независимо от его профессий и применительно к обстоятельствам его жизни.

В контексте священнического служения мы можем говорить об очень многих проблемах. Мне, как церковному историку, уместнее было бы дать исторический экскурс, который многое объясняет. Я его и сделаю позже. Но все-таки, будучи еще и священником, я бы сначала обрисовал то, что должно составлять основной смысл, содержание деятельности священника, как это содержание проявляется в нашей современной церковной жизни и какими издержками может сопровождаться.

Казалось бы, на поверхности лежит что? У священника есть определенные обязанности. И первой является богослужение. Чтобы совершать богослужение, у человека должна присутствовать внутренняя потребность более активно в нем участвовать, психологически, нравственно, интеллектуально.

И, учитывая сложную структуру нашего богослужения, глубокий богословский смысл многих наших богослужебных текстов, у человека должны быть соответствующие знания для понимания, что он делает, что произносит, что совершает.

А вот теперь я невольно задаюсь вопросом: для большинства современных священников что в богослужении со временем становится главным? Более того, предпочтительным и даже желанным? Отнюдь не совершение годичного круга богослужения в храме и даже не совершение литургии, а совершение треб. Треб, которых им приходится совершать очень много, которые не требуют особенных интеллектуальных, психологических, нравственных усилий. И дают наиболее ощутимый и быстрый доход, необходимый священнику, потому что он – не бестелесное существо.

И самое главное, треба – форма богослужения, не требующая наличия глубокой, духовной связи священника с людьми, которые приходят ее совершать. Совершив молебен, панихиду, крещение, венчание и столь любимое священнодействие, связанное с освящением квартиры, офиса, машины, а в сельской местности еще и гумна, кладезя, чего только не освящается, священник довольно быстро завершает общение с человеком, для которого он совершает требу. Либо оно может продлиться трапезой, как правило, не предполагающей серьезного пастырского разговора. Священник получает вознаграждение и может потом не видеть этого человека всю последующую жизнь.

Протоиерей Георгий Митрофанов. Фото: Владимир Ходаков

И все довольны. У всех возникает ощущение, что священник исполнил свой долг. Наши малоцерковные, околоцерковные и прицерковленные современники ощущают себя приобщившимися к церковной жизни. А самое главное, возникает ощущение, что теперь есть хоть какая-то гарантия, что машина не разобьется, колодец не заплесневеет, а квартиру не постигнет пожар. И все это отнюдь не предполагает постоянного общения данного священника с этими людьми, а этих людей со священником в контексте общей приходской жизни и совершения литургии.

Священник выступает в качестве ритуально-бытовой обслуги, совершенно лишенной какой-либо одухотворенности, выполняет потребности малознакомых или совсем незнакомых ему людей.

Да, он за это получает деньги, и на основании этих денег может обозначить свой статус в епархии, платить епархиальные взносы и демонстрировать, что в приходе существует какая-то жизнь. Но большая часть приходящих к нему людей – это даже не прихожане, а захожане.

И это не может не опустошать, или же человек начинает снисходить на уровень любой обслуги: парикмахера, продавца. У нас немало священников, которые, прослужив какое-то время, именно так и начинают мироощущать себя.

– Сколько на это может потребоваться времени, несколько лет?

– Зависит от особенностей личности человека, от уровня его культуры. Я к этому перейду дальше. Мы с вами увидели, что в одной из основных функций священника существуют серьезные основания, чтобы вдруг ощутить себя человеком опустошенным, одиноким, к которому люди относятся исключительно потребительски, и к которым он сам начинает относиться так же потребительски, ничего от них не ожидая, кроме материального вознаграждения за потраченное время, бремя произнесения малопонятных для них ритуальных слов, осуществления совсем непонятных для них ритуальных действий, которые иногда могут сопровождаться в меру душевным разговором, если за совершением требы следует трапеза.

– Не отдает ничего и не наполняется сам?

– В их взаимоотношениях происходит имитация церковной жизни. А, на самом деле, перед нами да, безусловно, жизнь религиозная, но низшего порядка, это магизм. Перефразируя известную книгу протоиерея Александра Меня, магизм без единобожия. Христос в данном случае не обязателен, его может и не быть.

Он устает от слова, которое остается без ответа

– Вторая функция священника, помимо совершения богослужения, тоже не менее значимая, хотя в нашей Церкви она вторична и даже третична. Это произнесение проповеди, научение людей. Надо помнить, что до 2-й половины 18-го века подавляющее большинство духовенства вообще не произносило проповедей веками. И эта сфера стала развиваться лишь в 19-м веке, когда у нас постепенно наросла прослойка образованного духовенства, приученного к мысли, что проповедь является обязательным компонентом богослужения.

А потом духовенство практически полностью было уничтожено, исчезло из жизни, и если мы вспомним, что в 90-е годы большинство духовенства у нас вообще никакого богословского образования не имело, вполне понятно, что приходя к служению, многие новорукоположенные священники ограничивались тем, что осваивали чисто внешние формы совершения богослужения и, прежде всего, треб, которые делали излишним произнесение проповеди. Служба долгая, закончилась, и, слава Богу, с миром изыдем, а на требе о чем говорить? И так все ясно. И эта функция не исполнялась.

С другой стороны, немало священников проповедует, и тут возникает своя проблема.

Понимаете, проповедь помогает священнику активизировать свой контакт с людьми, попытаться, говоря о чем-то, в их реакции на свои слова увидеть их внутренний мир: конечно, если есть ли у них какие-то мысли о Христе, о собственном несовершенстве, и так далее. Проповедь этому способствует.

А если проповеди нет, или она формальна?

Могу сказать по собственному опыту: я многие годы произношу проповеди, всегда после евангельского чтения, достаточно продолжительные, не менее 15-20 минут. С годами у меня возникло ощущение, что это не мой монолог. Я никогда не готовлюсь к проповеди, я выхожу и не знаю, что буду говорить. И в процессе разговора возникает невыразимый контакт между тобой и паствой, ты начинаешь вместе с ними размышлять над евангельским текстом. А Евангелие, при всей своей простоте, очень насыщенный текст, там существует масса слоев и подтекстов. А особенно когда прихожане состоят из тех людей, которых ты знаешь, видишь их живые реакции, по ним ты на чем-то акцентируешь внимание.

Проповедь – таинство церковное, вне литургии оно практически не бывает. К сожалению, даже у тех, кто проповедует, возникает ситуация искусительного характера: священник говорит о казалось бы всем очевидных вещах, все понимают эти вещи вроде бы одинаково, но, зная их жизни, он видит, как мало в них реализуется смысл тех слов, которые он произносит. Да и он сам, часто говоря правильные слова, не может не видеть дистанции между словом и делом. А ведь, произнося слова с амвона, он берет на себя определенного рода обязательства. Одним из главных героев проповедей должен быть Христос, а, с другой стороны, люди.

Я часто слышу от прихожан, которые слушают мои проповеди долгие годы, что в них все больше и больше усиливается аспект, связанный с людьми, с тем, как люди реагируют на Христа. И именно в этом аспекте деятельности священник сталкивается с тем, как мало значит слово само по себе, не подкрепленное жизнью, делом.

Я вспоминаю один выразительный эпизод, когда я был еще молодым священником. Конец 80-х годов, должно было пройти отпевание, которое совершал священник более солидный, в прошлом актер. И он говорил: «Надо что-то сказать, а я толком о покойном и не знаю ничего, ладно, как-нибудь на автопилоте». Я был внутренне возмущен таким подходом. Но со временем понял, что если убрать почти цинично звучащий термин, понятно, что имелось в виду. Речь шла о том, что, даже обращаясь к незнакомым людям, ты, как священник, должен говорить им то, что должно возвещать Евангелие. Даже не зная, как это преломится в их сознании и обстоятельствах их жизни.

Это сложный процесс, требующий усилий. И человек от этого устает. Устает от слова, которое часто остается без ответа. Вот почему важно в течение жизни священника произносить проповедь одним и тем же прихожанам, которых ты знаешь годами. А у большинства священников этого нет, они говорят в толпу.

– То есть, они теряют смысл в том, что говорят?

– Да. И возникает ощущение пустоты. Зачем я буду говорить Богу о том, что он и так знает? А людей это не интересует.

Что превращает священников в плохих психотерапевтов

– И, наконец, еще одна функция, не менее искусительная, но значимая в жизни священника. Это пастырство, одной из форм которого является духовничество. Одной из колоссальных проблем нашей церковной жизни является то, что у нас на всем пастырстве лежит печать духовничества. У нас все священники имеют право исповедовать, и все христиане перед причастием обязаны исповедаться.

Но большинство наших священников не умеет исповедовать, а большинство наших прихожан не умеет исповедоваться. Это привело к колоссальному профанированию таинства покаяния в форме исповеди. На исповеди люди меньше всего каются. А больше всего озабочены двумя вещами: получить ясный, простой ответ на свои самые разные вопросы и услышать слово успокоения, сочувствия, поговорить о своих проблемах.

– Получить поддержку?

– Да. «Скажи мне, как мне жить?», «Скажи мне, что мне делать?». А что может знать священник, даже не молодой, а старый, о жизни людей, во многом отличных от него? У них свои семьи, свои профессии, своя социальная среда. И возникает странное сочетание таких псевдомонастырских директивных указаний «делай так, делай эдак» и очень неквалифицированной психотерапевтической беседы.

И в этом можно проводить часы, дни, месяцы и годы. И многие священники на это поддаются, потому что подчас у них нет иных форм общения с людьми, кроме как, стоя с ними у аналоя, превращать исповедь в психотерапевтический сеанс, дурной и непрофессиональный. Потому что тема исповеди есть покаяние человека в конкретных делах, тема пастырской беседы есть постановка конкретных вопросов, не благословить прооперироваться, а как поступить в ситуации с христианской точки зрения, с точки зрения Церкви.

Причем требуется не мнение священника, а мнение Церкви. Это все уходит на второй план. И это колоссально ломает священников, превращая их в плохих психотерапевтов. У человека вообще никаких религиозных вопросов нет, но священник не чувствует себя вправе сказать: «Это не ко мне», если, тем более, речь идет о разговоре на исповеди.

А священник же живой, и эта пустопорожняя болтовня у аналоя выхолащивает его душу.

Он опять ощущает себя одиноким. Это одна из проблем очень важных.

– Семья поддерживает?

– Да. Но я очень хорошо представляю себе, что для многих священников семья отнюдь не является такой тихой заводью. А, скорее, поводом для искушения, когда, например, во имя семьи он забывает свой пастырский долг. Когда семья, часто еще менее развитая, чем он, в духовном, религиозном смысле, определяет его, как просто добытчика, доставалу.

И, при этом, любой человек в семье переживает тоже определенного рода кризис. Такое понятие, как одиночество вдвоем, свойственно многим священникам. Это усугубляет его одиночество, на которое он обречен, просто как священник.

Есть паства, которая не становится семьей. И есть семья, которая в общем кризисе семьи часто является не подспорьем, а искушением.

Видите, я попытался объяснить причины того, что называется выгоранием. Как видите, их очень много. Но, может быть, самой главной причиной выгорания является то, и это я говорю, как священник, пребывающий в сане почти 30 лет, как преподаватель духовной школы, столько же лет в ней преподающий, что большая часть людей, поступающих к нам, совершенно не представляют себе, что такое служение священника и что такое церковная жизнь.

Зачем эти молодые люди идут в семинарию?

– А как они ее себе представляют?

– А вот тут мы с вами должны сделать определенный исторический экскурс. Просто чтобы понять, что происходит и как такое возможно. Прежде всего, надо иметь в виду, что первые шестьсот с лишним веков христианства духовенство у нас вообще не училось. Оно было потомственным, и дети научались у отцов чисто внешнему совершению богослужения, не понимая его, не зная, не умея проповедовать и просвещать своих прихожан. Они были совершителями богослужения и треб. Совершенно, при этом, бездумно.

Наконец, после мучительного 18-го века, когда у нас все-таки создалась система богословского образования, в 19-м веке появилось духовенство, осознавшее, что священник должен быть образованным и иметь специальные знания. Я хочу подчеркнуть, что речь шла о детях потомственного духовенства. Выработался определенный, отличный от стиля жизни мужиков уклад жизни священнической семьи. Именно они были самыми крепкими, как в нравственном, так в и бытовом отношениях. Священник все-таки на каком-то уровне уже был не тождественен своему невежественному пасомому крестьянину. Образование дало новый импульс явлению, и духовенство наше стало развиваться далее.

В начале 19-го века, например, провинциальная масса дворянства уступала священнослужителям в образовании. Вот почему даже те поповские дети, которые не становились священниками, как правило, пополняли ряды русской интеллигенции. И выработалось понимание того, что священник должен готовиться к своему служению. Не только получив церковное воспитание с младенчества в семье, но и пройдя духовную школу: четырехгодичное духовное училище, шестигодичную семинарию. И только после этого человек может быть священником.

В результате, когда в начале 20-го века, когда сословная замкнутость духовной школы была во многом преодолена, начался интересный, только зародившийся процесс притока в духовное сословие и русской интеллигенции – людей, уже образованных светски, но так или иначе осознавших для себя необходимость такой учебы. Как правило, такие люди поступали в духовные академии.

Все это было уничтожено в 20-е годы. Просто физически этот слой перестал существовать. И затем появившееся духовенство послевоенного периода было уже не потомственное, а рабоче-крестьянского происхождения, ибо все остальные сословия были максимально уничтожены.

Советская интеллигенция в первом поколении не напоминала ни русских дворян, ни русских священников, их дети были довольно простоваты. Наше духовенство резко не демократизировалось даже, а плебеизировалось: пришли люди из такой среды, в которой веками было сохранено внешнее ритуальное благочестие, но не было никакого понимания, что Церковь – это особая культура, а служение священников предполагает приобщение к этой культуре и традиции.

– То есть, опять мы вернулись к “мужикам”, из которых вышли?

– Да. Но при этом мы попытались восстановить духовную школу. Это понятно, потому что те немногочисленные представители сохранившегося к середине 40-х годов духовенства, сами ее прошедшие, понимали, что без этого нельзя. Но уровень возрождавшихся духовных школ был неизмеримо ниже тех духовных школ, что были когда-то.

И, тем не менее, несмотря на тяжелейшие условия перманентного гонения на Церковь 50-х, 60-х, 70-х, 80-х годов, уровень духовенства был все-таки выше, чем в 90-е годы. Почему? Потому что власти рассматривали духовные школы, как своеобразный фильтр, через который они пропускали будущих священников. Ведь попытка взять под контроль еще только будущего священника начиналась, когда абитуриент подавал документы в семинарию. На них уже выходили представители властей.

У меня первая профилактическая беседа с майором госбезопасности произошла, когда я только сдал экзамен и еще не знал, зачислили ли меня. И власти очень не любили, когда какие-нибудь деятельные архиереи ставили священников из людей, не прошедших духовную школу. А в духовной школе начиналось наблюдение, и немало было людей, исполнявших осведомительные функции среди преподавателей и студентов. Власти это устраивало.

Но происходило и другое: все проходили духовную школу, в которой были люди, которые, может быть, и сами были не очень образованными. Для меня примерами высокой богословской культуры были архиепископ Михаил Мудюгин, кандидат технических наук, имевший высшее светское образование, но потом закончивший духовную академию, и протоиерей Ливерий Воронов. Это были люди из потомственных интеллигентных воцерковленных семей, которые личностями своими доносили до меня тип мыслящего культурного священнослужителя. Сейчас среди нас таких нет. Есть образованные по советским меркам, но вот этот стиль уже утрачен навсегда.

Но самое страшное случилось в 90-е годы, когда в священный сан стали рукополагать без всякого образования.

Две трети священнослужителей у нас тогда были без образования. Что у них было за плечами? Хорошо, если какой-нибудь технический институт. А если это был тракторист или токарь? Что это был за священник? И эти люди совершали богослужения бездумно, проповедовали от ветра головы своея, общались с прихожанами в привычном для себя стиле, говорили о житейском.

Возникает еще одна проблема 90-х годов, которая способствует выгоранию священников. Для многих священников, даже горящих, исполненных высоких порывов, главной задачей на долгие годы становилась не задача созидания приходской общины, не общение со своей духовно мотивированной паствой, а задача построения храма в условиях страны, переживавшей колоссальный кризис. Строительство храма предполагало участие в подчас сомнительных мероприятиях, общение с сомнительными спонсорами и представителями властей. Это не могло нравственно не калечить людей, да еще и неразвитых.

Сейчас, когда проходит очередной набор, я думаю: «Зачем эти молодые люди идут в семинарию?». Они совершенно не понимают того, что такое священническое служение, а мы очень часто не успеваем их подготовить в наших духовных школах: четырехгодичной семинарии и двухгодичной академии.

Фото: Vk/Симбирская митрополия

Не выгорают, потому что никогда и не горели

– То есть зерно выгорания лежит уже задолго до того, как священник начинает общаться с паствой?

– Понимаете, выгорание может быть трагедией, а может пройти совершенно незаметно для выгоревшего священника, просто стать естественным процессом. Он не выгорал, а, собственно, и не загорался. Он не горел, он пришел работать в качестве ритуально-бытовой обслуги, изначально на это запрограммированной.

И, даже пройдя духовную школу, он ограничивается минимумом познаний, которые позволяют ему создавать ощущение, что он может быть обслугой более привлекательной, чем другой священник: что-то сказать, что-то изобразить. Вот почему одной из жутких проблем священников является невольное лицедейство.

Когда понимаешь, что такой, как есть, ты мало напоминаешь священника и начинаешь подражать кому-то, особенно священникам авторитетным, старшим. Начинается жуткая ролевая игра в священника, которая не может не опустошать.

Нет ни опыта церковной жизни, ни богословского образования, уж тем более, богословской культуры.

А самое главное, он не понимает, что для того, чтобы остаться священником, нужно жить духовной жизнью. У него этой духовной жизни еще не сформировалось у самого. Он без этой жизни продолжает свое служение.

– Тогда получается, что выгорание – удел немногих, только тех, кто горит внутри?

– Да! Поэтому выгорающие священники вызывают во мне гораздо больше не только сочувствия, но уважения, чем те, которые вот так вот идут, не выгорая, потому что у них в душах никогда ничего и не горело. Другое дело, что этот процесс, конечно, будет меняться исторически. Но сейчас мы видим очень печальную картину: выгорание священника – процесс, которого очень сложно избежать многим из нас.

Я вот выгорел или нет? Трудно сказать. Но то, что я уже не такой, как был раньше, это прекрасно понимаю. В чем-то я стал лучше, в чем-то хуже, наверное, трудно об этом говорить. Но, понимаете, значительная часть наших священников даже не доразвилась до выгорания, и это самое страшное. Эти люди профнепригодны. В каждой профессии есть профнепригодные люди.

Не может быть врачом человек, который не выносит вида мертвеца и при виде крови падает в обморок. С первого же курса таких людей отчисляют, либо они сами уходят, и это совершенно естественно. Да, канон запрещает рукополагать людей в священный сан, организм которых, например, отторгает вино. Но это то, что касается внешних, физиологических проявлений человека. Но ведь могут быть и духовные противопоказания.

– Какие могут быть духовные противопоказания? Если представить такого духовного врача, выдающего справку абитуриентам?

– Психиатрический диагноз, например. Существует хорошая система тестов, которая помогает выявлять людей, склонных негативным зависимостям.

– Алкоголь может быть попыткой сбежать от выгорания?

– Что касается пьянства, то это явление сопровождало историю нашего духовенства, как и всего нашего народа. Оно усилилось в 19-м веке, когда в деревенских приходах появились образованные священники. Они были отчуждены от мужицкой среды и были чужими в дворянской среде. У людей с духовными запросами, с более высоким уровнем культуры была полная изолированность, которая стала очень серьезной проблемой.

И только на рубеже 19-20 веков, в городах, прежде всего, когда образованное духовенство постепенно входило в разряд интеллигенции, священник стал свой в общении с учеными, общественными деятелями, офицерами, врачами, и дети у него интеллигенты. А в деревнях изолированность сохранялась, и деревенские священники из-за этого пили, конечно, гораздо больше. Вот эта типовая для русского человека анестезия в духовенстве срабатывала особенно, тем более, что спиртное было постоянно под рукой.

– У священника может быть депрессия? Настоящая медицинская депрессия?

– А почему же нет? Он же не перестает быть человеком, вот в чем одна из его проблем.

Не нужно стыдиться просить о помощи

– Можно ли как-то системно помочь таким священникам?

– Священник должен жить в контексте современного цивилизованного общества и должен быть готов прибегать к помощи разных специалистов. Мирянину сложно пойти к сексопатологу или психиатру, психотерапевтов у нас еще мало. Сложно, потому что стыдно. Не нужно стыдиться. И священнику не нужно стыдиться обращаться к помощи тех или иных специалистов, которые могут ему помочь в преодолении его человеческой немощи.

– Для таких выгоревших священников сеансы психотерапии могли бы помочь?

– Она их может психологически поддержать, эмоционально успокоить, как антидепрессант. Но проблему она не снимет. Бог о всех имеет попечение, и любой человек может покаяться. Я вполне допускаю, что на Страшном Суде Бог выгоревших священников поставит выше тех, которые никогда не загорались и поэтому никогда не выгорали. Это самое главное.

И даже если священник пережил кризис и отошел от служения, если он кается перед Богом, то Бог, безусловно, это все приемлет в большей степени, чем имитацию церковной жизни, которую осуществляют бородатые, косматые ролевики в неудобных архаичных одеждах, изображающие из себя прозорливцев, старцев и духовных наставников.

Вот этот церковный маскарад особенно отвратителен, и является часто неизбежным призванием тех, кто оказывается священником, не понимая, что это такое.

– Священнику не стыдно ощущать себя уставшим? Не способным больше этим заниматься, не желающим? Признаться самому себе, что он устал.

– Вы рассуждаете так, как будто священник проснулся и увидел себя в зеркале выгоревшим.

– Бывает так, что ты встаешь и понимаешь, что ничего не хочешь. И так уже которое утро подряд.

– Сколько же таких утренних пробуждений должно быть? Пять, десять? Чтобы прийти к выводу, что ты выгорел. Здесь все настолько сугубо индивидуально. Есть одно очень хорошее средство против выгорания, и культурные, развитые, просто умные люди это понимают: с возрастом человек начинает терять интерес к самому себе. Он меньше копается в собственных состояниях, а больше, особенно если это священник, смотрит на окружающих его людей.

Священник неотделим от Христа. Любой человек, прожив жизнь, понимает, что он в достаточной степени ординарен, неинтересен, что все, что было в его жизни, уже тысячу раз переживалось другими когда-то, и он начинает более здраво оценивать свои возможности. Вот он проснулся с ощущением того, что ничтожен и жалок, вступил в общение с прихожанином, который переживает трагедию, находится в сложной ситуации, и вдруг увидел в нем достойнейшего христианина, и ему стало стыдно: как же я могу опускаться так, когда человек пережил такие испытания, а такой одухотворенный.

Прихожане, с одной стороны, великие искусители для священника, а с другой, это его великая поддержка, потому что это и есть Церковь. Не надо замыкаться в себе, нужно быть открытым для Церкви. Где увидеть Христа? Мы все этот ответ прекрасно знаем: Христос приходит к нам в виде наших ближних.

Настя Дмитриева , Протоиерей Георгий Митрофанов

В пасхальную ночь с третьего на четвертое апреля в широкий прокат выходит фильм Владимира Хотиненко «Поп», посвященный одной из малоизученных страниц Великой Отечественной войны — деятельности Псковской православной миссии, возрождавшей церковную жизнь на оккупированных немцами территориях северо-запада СССР. Многие священнослужители в рамках специальных показов уже имели возможность познакомиться с этой картиной. Протоиерей Георгий Митрофанов, занимающийся историей Русской православной церкви XX века, в интервью корреспонденту РИА Новости Дине Даниловой высказал свое мнение о том, насколько этот фильм спорный с исторической и духовной точек зрения, а также о том, нужна ли полемика о событиях того времени.

- Отец Георгий, насколько достоверен фильм с исторической точки зрения?

Фильм режиссера Владимира Хотиненко «Поп», к сожалению, отличается (что, может быть, для художественного фильма и допустимо) значительным произволом с точки зрения изображения исторических событий. Надо сказать, что главный герой этого фильма - отец Александр Ионин, назван так не случайно. Здесь, безусловно, присутствует намек на одного из ведущих священнослужителей Псковской миссии протоиерея Алексея Ионова. И уже с этой точки зрения возникают определенные противоречия.

Родившийся в 1907 году в Двинске отец Алексей Ионов, собственно, никогда не жил в Советском союзе, за исключением одного года - периода советской оккупации Прибалтики - с лета 1940 по лето 1941 года. Он учился на Богословском факультете Рижского университета, затем окончил Свято-Сергиевский богословский университет в Париже. Он менее всего напоминал сельского священника, и уж тем более ни как не мог «окать». Вот это, в достаточной степени, довольно искусственный момент сразу же вызывает ощущение недостоверности по отношению к главному герою и ко многим событиям.

Надо сказать, что, будучи активным членом русского студенческого христианского движения, отец Алексей Ионов действительно был активным просветителем, миссионером, но, кроме того, это был последовательный антикоммунист, для которого советский режим представлялся главным врагом Русской православной церкви. Собственно таковыми были настроения и многих других участников Псковской миссии…

Прибывшего в марте 1941 года в Прибалтику митрополита Сергия Воскресенского, который фигурирует в фильме, представители местного духовенства поначалу воспринимали просто как большевистского агента. И ему потребовались очень большие усилия уже в период оккупации, занимая последовательную антикоммунистическую позицию, чтобы получить доверие этого духовенства, как и германских оккупационных властей.

С 1941 по 1944 годы Сергий Воскресенский последовательно выступал с призывами к православному духовенству и православным христианам поддерживать германскую армию, подчеркивал, что только разгром большевизма в Советском Союзе поможет сохранить русскую православную церковь. Молебны о даровании победы германской армии в храмах Прибалтики и Псковской миссии служились с 1941 года.

Так что атмосфера, которая сопровождала начало деятельности Псковской миссии и последующую ее деятельность, была как раз вполне определенно антикоммунистической. И никаких скрытых симпатий к Красной армии у подавляющего большинства миссионеров не было. И не случайно и отец Георгий Бенигсен, который также фигурирует в фильме, и отец Алексей Ионов (прототип главного героя), ушли вместе с немцами. Отец Георгий служил в кафедральном соборе в Берлине в 1944 -1945 годах, отец Алексей Ионов совершал молебны в Комитете освобождения народов России, которым руководил генерал Власов, а потом вообще, оказавшись в Америке, закончил свою жизнь в Русской православной церкви за границей…

ОККУПАЦИЯ: ПОПЫТКА ВЫЖИТЬ

Странная деревня, скорее какой-то хутор, который фигурирует в фильме, вызывает вопросы. Достаточно посмотреть, как одеты молодые колхозницы в клубе: в городах так не во всяких ходили. Надо отдавать себе отчет, в каком ужасающем положении находилась накануне войны Псковщина…

Что касается общей ситуации. Надо отдавать себе отчет в том, что на оккупированных территориях было оставлено около 70 миллионов гражданского населения. В основном, старики, женщины и дети, мужчин там было немного... И эти люди, в основном, мечтали только о том, чтобы выжить, выжить со своими детьми и стариками. Они жили в тяжелых условиях.

Надо сказать, что режим оккупации на Псковщине и вообще в областях РСФР был мягче, чем на Украине и в Прибалтике, потому что оккупация находилась в ведении военной администрации. И в общем и целом во многих районах, если там не было партизан, положение было довольно спокойное. Там, где появлялись партизаны, начинались грабежи мирного населения, и без того платившего не малую дань немецким оккупационным властям, уже со стороны партизан, начинали действовать зондеркоманды, и население вовлекалось в самую жестокую войну, которая только может быть — в войну партизанскую.

Поэтому большинством населения партизаны воспринимались как великое несчастье, поэтому полицаи из состава местного населения часто воспринимались просто как люди, которые защищали и от произвола партизан, и от произвола немецких солдат. Конечно, полицаев могли использовать и в карательных акциях по отношению к мирному населению, конечно, среди полицаев было не мало тех, кого можно считать военными преступниками, но основная масса полицаев - это местные жители, которые пытались сохранить хоть какой-то покой и достаток своей деревни, своих семей.

Вот почему очень странной кажется картина, когда священник отказывается отпевать полицаев, имея в виду, что это сыновья, братья и мужья его пасомых, крестьян данной деревни.

В то же время эта попытка священника не допустить повешения четырех партизан выглядит в достаточной степени надуманно. Для большинства в этой деревне партизаны были, в общем-то, несчастьем, жители могли плакать по поводу своих родственников — убитых полицаев, но сомнительно, чтобы они плакали по поводу партизан, которые составляли своей деятельностью им же самим проблемы. Вот это была страшная правда о войне на оккупированной территории — люди пытались просто жить, выживать.

И тут только одному можно поражаться - вот если бы такую карательную акцию проводило бы НКВД - вот это выступление священника по поводу защиты четырех казнимых привело бы к пятой виселице — для него. А здесь его великодушно отпускают… Вот это неадекватное восприятие каких-то сторон оккупационной действительности, подчиненное, видимо, привычным идеологическим стереотипом, конечно, дает условность.

Вообще же картина получается, в какой-то степени, зловеще выразительная. Крестьяне, восстанавливающие храм, с трудом вспоминают, когда он был закрыт, хотя речь ищет о 1930 годе. Потом достают радостно колокол, который сами же сбросили в воду.. А позже, по приходу советских войск, когда священника арестовывают, никто не пытается как-то на это отреагировать. Только его несчастные приемные дети предлагают сдать кровь для его спасения, картина довольно безысходная... Возникает вопрос, а что же собственно делал священник все это время в отношении своей паствы? То есть деревня очень легко возвращается к такому своему забитому советскому состоянию…

Поэтому изображение деревни, хотя там много нарочитых сцен, имитирующих документальные кадры, например, появление немцев и так далее, представляется тоже, в общем, довольно искусственным.

ПАСТЫРЬ ИЛИ АГИТАТОР?

- По вашему мнению, оправдывается ли эта условность тем, каким в итоге получился фильм в целом?

Владимир Хотиненко - режиссер, безусловно, талантливый. Я считаю, что он снял лучший фильм на религиозную тему в нашем кинематографе - фильм «Мусульманин». И уже это одно у меня уже вызывало заочное расположение к фильму «Поп». Тем более у нас еще не было фильма, который бы попытался изобразить деятельность священнослужителя во время войны на оккупированной территории, не было фильма, где это было бы серьезно показано.

Безусловно, в этом фильме есть очень удачные эпизоды, например, беседа священнослужителя с еврейской девочкой, а потом ее крещение в момент вхождения немецких войск в латышскую деревню. Возрождение храма, пасхальный Крестный ход, - очень выразительная сцена, когда мы видим этот Крестный ход, окруженный, с одной стороны кольцом лающих собак, а с другой - на другом берегу реки комиссара, накачивающего ненавистью к этому священнику и ко всему происходящему. Видим два кольца зла вокруг церкви - нацистское зло и коммунистическое зло.

Бесподобна сцена, завершающая фильм, когда прошедший лагеря, уже дряхлый старец, живущий насельником Псково-Печерского монастыря, видит группу молодых людей… Он видит, что его труды на Псковской земле перечеркнуты. Родилось на этой земле им просвещенной и им крещенной безбожное поколение…

Это очень сильная сцена, которая во многом противоречит общему контексту фильма, где главный герой выступает не столько как священник, сколько как агитатор и социальный работник, возящий продукты пленным. Да, это делали представители Псковской миссии, но они ведь еще пленным литургию служили, исповедовали их, наставляли как-то в тяжелейших условиях. Ими же не занимался никто, сталинский режим предал их. Но мы не видим главного героя как пастыря, как миссионера, мы видим его постоянно озабоченного одним: осуществлять свое служение под властью немцев, и тех же самых немцев стараться обличать, в попытке остаться патриотом своей страны, хотя какой страны - сказать довольно сложно. Тут есть такая двусмысленность - у каждого христианина есть, прежде всего, небесное отечество, которое может быть гонимым в том или ином его земном отечестве.

Во всяком случае, подводя какой-то итог, можно сказать, что этот фильм вызывает у меня ощущение полуправды. Вот я часто задумываюсь над тем, а что лучше - правда или ложь? Безусловно, правда. А вот когда речь идет о полуправде, возникает определенного рода сомнение.

Участники Псковской миссии были страшно оболганы. Они потом разделились на три группы. Часть из них ушла вместе с немцами на запад, чуть больше половины осталось здесь, и большинство из них были репрессированы, но не все.

Мне доводилось общаться многие годы с двумя членами Псковской миссии. Протоиереем Ливерием Вороновым, профессором нашей Санкт-Петербургской духовной академии и архимандритом Кириллом Начисом, духовником нашей епархии. Оба они были участниками Псковской миссии, оба потом сидели в лагерях. И у обоих, в особенности у архимандрита Кирилла, было ощущение, что это был один из самых счастливых периодов в жизни.

При этом надо отдавать себе отчет, что очень многие члены Псковской миссии были русскими эмигрантами, которые мечтали приехать в Россию. Они с пасхальными песнопениями переезжали границу Псковской области. Они не обсуждали, как «колбасников» перехитрить, они радовались возможности приехать в родную землю и начать пасторскую деятельность, как это во многом было характерно для эмигрантов первой волны. Этого ощущения фильм не вызывает. Такое возникает подчас ощущение, что у автора работает такая политическая самоцензура: не отступить от идеологических стереотипов, взявшись за тему, которая действительно не раскрывалось ранее.

И вот, посмотрев этот фильм несколько раз, я все-таки прихожу к выводу, что полуправда, это почти то же самое, что ложь. И вот ощущение полуправды этого фильма вызывает у меня к нему очень сложное отношение, притом, что я повторяю, в этом фильме есть блистательные эпизоды, прекрасные актерские работы.

Но в целом фильм очень противоречивый и неровный. Очень хорошо, что такой выдающийся режиссер обратился к такой, до недавнего времени запретной теме, но очень грустно, что полной свободы, как художественного творчества, так и стремления передать историческую достоверность, этого стремления я там и не почувствовал…

В целом, фильм уязвим как исторической, так и с духовной точки зрения, ибо историческая реальность представлена далеко не достоверно, а с духовной - мы не видим в главном герое, прежде всего, пастыря, проповедника, духовника, миссионера, просветителя, а видим его только в качестве агитатора и социального работника.

ВТОРОЕ КРЕЩЕНИЕ РУСИ

- Чем же на самом деле занималась Псковская миссия?

Православные священники Псковской миссии, созданной по инициативе митрополита Сергия Воскресенского, работавшие на оккупированных территориях Северо-Запада, получили такую огромную свободу для деятельности, какую православное духовенство не имело ни до войны, ни после войны, никогда в советский период. Это, в частности, проявилось в том, что духовенство Псковской миссии имело возможность преподавать закон Божий в школах. Как раз отец Алексей Ионов создал целую систему преподавания Закона Божьего в школах, например, Островского района Пскова.

Они выступали в газетах, на радио, организовывали детские сады, разного рода социальные организации, в частности — детские и молодежные. Такой широкой свободы и права просветительской и социальной работы русское православное духовенство никогда не имело в СССР. К завершению деятельности миссии было уже 400 приходов на территории Псковской, Новгородской и Ленинградской областей.

И это, конечно, пробуждало многих членов Псковской миссии рассматривать свою деятельность в период войны, как деятельность по второму крещению Руси! И главное, чем они занимались, это конечно деятельность пасторская, просветительская, миссионерская, а не какая-то общественно- политическая. К сожалению, вот эти моменты представлены в фильме недостаточно.

ЛУЧШЕ ЖИВАЯ ПОЛЕМИКА О ВОЙНЕ, ЧЕМ СОВЕТСКАЯ МИФОЛОГИЯ

Не кажется ли Вам, что этот фильм вызовет новую волну полемики между советским и антисоветским взглядом на историю Второй мировой войны, наше общество и так разделено, хорошо ли это?

Мы и так слишком долго пребывали в единомыслии, которое отучило нас мыслить, о чем либо всерьез и переживать что-либо всерьез. Поэтому живая, искренняя и заинтересованная полемика будет нам только полезна. К сожалению, надо признать, что последним не развенчанным мифом советской идеологии является миф о Второй мировой войне, как понимали ее коммунисты. И любой честный разговор о реальной Второй мировой войне, о тех ее сторонах, которые либо подвергались умолчанию, либо давались совершенно извращенно, может быть, для нашего общества только полезен.

Тем более, что меня очень настораживает стремление формировать новую национальную идеологию только на опыте победы во Второй мировой войне. Я глубоко убежден, что любая национальная идеология будет только тогда по-настоящему творческой и плодотворной, если она будет обращена не к темам войны, то есть разрушения, а к темам созидания русской государственности, русской культуры, русской церкви, в том числе.

АКТЕРСКАЯ УДАЧА МАКОВЕЦКОГО

Как Вы, как священнослужитель относитесь к тому, что главную роль, роль священника, сыграл актер, игравший в прошлом самые разные персонажи, в том числе вора и соблазнителя?

Я всегда отдавал себе отчет, что искусство предполагает элемент определенного рода условности. Вот почему я очень обеспокоен тем, что у нас люди по кинематографу оставляют себе представление об истории… А вместе с тем это достаточно условно и я могу сказать, что раз существует кинематограф, то может быть исполнение ролей священников и, может быть, даже святых. Допустим, Харрис в фильме «Третье чудо» создает замечательный образ священника, хотя кого только этот актер голливудский не играл, или, например, Джереми Айронс и Роберт Де Ниро в фильме «Миссия» создают образ монахов очень выразительный.

В фильме «Поп» элемент искусственности (в изображении главного героя) был, но в целом, мне кажется, что это скорее актерская удача Маковецкого, чем не удача. Вообще же (в нашем кинематографе), образу священника не везло: актерам трудно войти в этот образ и это говорит о том, насколько глубоко секуляризовано наше общество. Любой актер это лицедей в том смысл, что, пребывая в жизни, он перенимает какие-то характерологические черты людей, разных социально-психологических типов. Но вот, видимо, опыт общения со священниками у подавляющего большинства актеров отсутствует…

Как вам показалось, это была попытка снять фильм об истории Русской православной церкви во время Второй мировой войны, или все-таки это фильм о конкретном персонаже?

Я думаю, что все-таки второе. Вот почему в конце фильма как безусловная истина подается версия о том, что митрополита Сергия Воскресенского убили немцы по дороге из Вильнюса в Каунас. До сих пор историки спорят на эту тему. И я как церковный историк склоняюсь к версии, которая доминировала все предшествующие годы, что его убили именно партизаны, а вернее даже - диверсионная группа, заброшенная в тыл. То есть там, конечно, с историей церкви обращаются очень вольно, и совершенно не убедительно. Так, Сергий Воскресенский, который был масштабнейшей фигурой русской церкви, мог быть героем отдельного фильма. Но здесь, видимо, было важно показать главного героя, а все остальные просто фонируют ему, даже священнослужители.

- Будете ли говорить об том фильме с паствой, советовать его посмотреть?

Многие мои прихожане уже этот фильм посмотрели во время двух сеансов, которые были в нашей епархии. С некоторыми мы уже обсуждали этот фильм и будем обсуждать по мере дальнейшего просмотра. Слишком мало у нас фильмов, где звучит церковная тема, поэтому фильм «Поп» на данный момент является одним из наиболее содержательных и интересных.

ЦЕНА СВОБОДЫ

Историк, философ, публицист - протоиерей Георгий Митрофанов рассказывает о себе, своём пути к служению в Церкви.

Тайное крещение

Родился я в Ленинграде, в 1958 году. Мама — библиограф и патентовед, отец — капитан первого ранга, фронтовик. Мое крещение могло стоить ему карьеры, поэтому крестили меня в Гатчине, в храме святого апостола Павла.

Мне рассказывали, что во время крещения я смеялся и, когда батюшка погружал меня в купель, хохотал, поджимал ножки, желая, чтобы еще погружали…

Ровно тридцать лет спустя, в 1988 году будущий патриарх Алексий II, а тогда митрополит Ленинградский и Новгородский назначил день моей хиротонии на праздник Петра и Павла и служил в тот день именно в Гатчине, в том самом соборе. Я был рукоположен в священники там же, где был крещен.

Бабушка любила вспоминать…

Родители расстались, когда мне не было двух лет. Я жил с мамой и парализованной прабабушкой в коммунальной квартире. Отца воспринимал враждебно. Сначала как человека, бросившего мою семью, потом как человека, служившего режиму, который уничтожил мою Россию.

Играя во дворе, я слушал беседы моей бабушки с другими старушками, часто вспоминавшими дореволюционное время. Бабушка всю жизнь пронесла глубокое чувство к своему жениху, офицеру армии Деникина, командиру бронепоезда «Орел» Ивану Георгиевичу Муромцеву, погибшему в 1919 году. Помню ее слова: «Ему было всего 26 лет, но он уже был капитаном», что соответствует нынешнему майору, и занимал полковничью должность. Позже я узнал, что Деникин отменил боевые награды в своей армии, считая, что они не подобают в братоубийственной гражданской войне, но часто производил молодых офицеров в следующий чин - это была главная форма поощрения.

Её рассказы наполняли мою душу удивительным ощущением - словно я живу в городе, который был создан для других людей, но их уже нет, и их место занял кто-то чужой. Что я — в стране, которая живет не своей жизнью, что могла быть другая страна. Много позже, читая Ивана Шмелева, я чувствовал созвучную ностальгию по ушедшей России.

Пытался всё понять по-своему

Моя школа до революции была коммерческим училищем. Старые наглядные пособия с надписями по-латыни, добротные парты, медные ручки, дореволюционные портреты Ньютона и Галилея, - всё напоминало о другой России, которую у меня отняли. Читая Платонова, Ключевского, Соловьева, я обретал представление о другой стране, в которой средоточием жизни была жизнь церковная. Меня тянуло в петербургские храмы, они были свидетелями прошлого.

Уже тогда, в четырнадцать лет, я стихийно ненавидел коммунистов, грезил о белогвардейцах. Когда наш класс принимали в комсомол, испытал серьезный кризис. Бабушка утешала, говорила, что иначе мне нельзя будет поступить в университет, что все мы вынуждены жить двойной жизнью… Стыдно вспомнить: вспылил в ответ, заявил, что она предаёт память своего жениха.

Я не доверял учителям истории, литературы, пытался всё понять по-своему. Смерть бабушки приблизила меня к Церкви. Дома у нас был Новый завет и переписанные бабушкиной рукой молитвы. Ни Священного Писания, ни молитвослова в те времена купить или достать было невозможно: всё под запретом. Но мне это давало ощущение подлинности происходящего. С пятнадцати лет для меня началась церковная жизнь, на ощупь, с переживаниями, сомнениями.

Об отце

После первого курса университета меня призвали в армию. На три года я оказался на флоте. Мой отец был очень доволен. Он хотел, чтобы из меня получился военный: советовал маме, чтобы после 4-го класса она отдала меня в Нахимовское училище, желал, чтобы я поступил в Военно-морское училище имени Дзержинского…

Мы с ним мало говорили по душам. Он приходил к нам раз в месяц, приносил алименты, и мы беседовали специфическим образом - играя в шахматы. Это был способ общаться не общаясь. С того времени ненавижу шахматы. Я ждал встречи с отцом, а вместо этого получал суррогат.

Однажды, когда мне было десять лет, его пригласили в нашу школу, рассказать детям о войне. Мы шли по старинным коридорам, он в мундире, с орденами, медалями, кортиком. Я шел рядом и в тот момент гордился своим отцом. После встречи со школьниками он зашел к нам домой, но ненадолго, сказал, что торопится… Я понял, что сейчас он опять покинет нас, не выдержал - выхватил кортик и набросился на него! Конечно, он легко победил меня в этой схватке.

Он был незаурядным человеком, создал себя сам, имел два высших образования, никогда не ругался, не пил, писал прекрасным почерком, любил вспоминать офицеров дореволюционного российского флота, с которыми ему довелось встречаться… Но в начале 80-х, когда мы обсуждали один из лучших военных фильмов «Торпедоносцы» и я говорил, что это - правда, что мы так воевали, он отвечал: «Да, правда! Но такую правду не нужно знать, потому что такие, как ты, будут использовать её, чтобы расшатывать нашу страну!»

Душевный кризис

После службы я восстановился в вузе, но мысль о Духовной семинарии к тому моменту стала для меня определяющей. Так уж получилось, что у меня было два духовника - священника, которым я регулярно исповедовался: протоиерей Василий Ермаков, ныне покойный, и нынешний архимандрит Ианнуарий, профессор Петербургской Духовной академии, крупный библеист. Оба убеждали меня в том, что я должен закончить университет.

Больше всего меня интересовала русская религиозная философия. Дореволюционные издания в читальном зале из спецхрана еще можно было получить, а то, что издавалось после революции за рубежом, было полностью запрещено. До меня доходили только ксероксы, которые тайно передавались из рук в руки в ленинградском религиозно-философском андеграунде. Запрещенную книгу давали максимум на несколько суток, приходилось сидеть над нею днями и ночами - хотелось не просто прочитать, а подробно законспектировать. У меня до сих пор хранятся толстые тетради - конспекты философских монографий Бердяева, Франка, Ильина…

Казалось, эта традиция откроет мне полноту христианского миросозерцания. Но заниматься этой темой профессионально я даже не думал - тогда пришлось бы говорить заидеологизированные тирады по поводу дорогих для меня русских мыслителей. Поэтому в университете я занимался историей кадетской партии, через которую прошли многие религиозные философы.

В 1982 году защитил диплом. Получил очень хорошее по тем временам место - младшего научного сотрудника в отделе рукописей публичной библиотеки. Стал готовить диссертацию об экономических взглядах кадетов. Женился, у нас родился сын. Будущее казалось вполне определенным. Но чем больше я работал, тем более нарастало ощущение, что со мной происходит что-то не то. Появилось желание покончить со всем тем, что меня как бы вбирало в себя, не давало мне быть самим собой.

Ощущение свободы

Для успешной защиты диссертации советскому историку полагалось вступить в КПСС. Мой научный руководитель прямо заявил, что без этого не обойтись. Это было для меня невыносимо.

Я отправился в Ярославскую область к архимандриту Павлу Груздеву - исповеднику, прошедшему сталинские застенки и лагеря. Он привел меня в храм, усадил и сказал: «Ко мне приезжают самые разные люди. Среди них есть и коммунисты. И это очень хорошие люди бывают, и в Бога они веруют… Христианину, - сказал он мне, - можно всё! Вот тебе нужно в партию вступить, чтоб заниматься наукой. Что ж, ты можешь вступить в партию! Но подумай: нужно ли тебе всё это?»

Этот подлинно народный пастырь выразительно, красиво указал мне на самое главное: на то, что христианство - религия свободы. Свободы, которая в конечном итоге дает возможность отбросить всё, что является ложью, как бы это ни казалось важным и значимым для благоустройства, самореализации, карьеры.

После той встречи я вышел с твердой мыслью: конечно, мне ничего этого не нужно. Ни лживой советской исторической науки, ни карьеры, ни партии, которую я уже многие годы ненавидел. Не нужно мне этого!

…Помню, вышел на трассу, остановил проходящую мимо машину и так, автостопом, доехал из Ярославской области до Весьегонска - потрясающее путешествие, потому что я человек домашний, а тут превратился в какого-то странника. Но таково было полное ощущение свободы!

Поступать в семинарию следовало из сторожей

В итоге принял решение всё бросить и поступать в Духовную семинарию. Мне говорили, что ленинградцу с высшим гуманитарным образованием поступить будет очень сложно, власть не позволит. Вдобавок осенью 1984 года ректора нашей Духовной академии и семинарии архиепископа Кирилла (ныне Патриарха Московского и всея Руси) перевели в Смоленск.

Возник серьезный риск, что новое руководство не сможет «продавить» мою кандидатуру через уполномоченного по делам религий. И тогда бы я оказался вообще не у дел, поскольку вернуться к занятиям наукой мне бы как «отступнику» не позволили. А дома - жена с маленьким сыном… Я советовался с ней. Она поддержала мое желание - поступать.

Было ощущение, что с прошлым покончено, что все мосты сожжены. По совету митрополита Ленинградского Антония за месяц до подачи документов я уволился из библиотеки и стал сторожем. Поступать следовало именно из сторожей. Опытные люди говорили, что мне предстоит либо встреча с уполномоченным, либо беседа с сотрудниками КГБ в военкомате, куда меня вызовут по повестке. Я, конечно, заранее переживал. О такой гамме чувств писал Розанов: презираю, ненавижу, боюсь…

Сдал экзамены. Никуда не вызывали. Получил справку о поступлении. Пошел в райком ВЛКСМ и подал документы об исключении. Там увидел сытых, самодовольных функционеров. Тогда они не подозревали, что через четыре года будут сидеть в совместных предприятиях, превращаясь в героев капиталистического труда.

Отдал им справку и заявление с просьбой исключить меня из-за «несоответствия программы ВЛКСМ моим религиозным убеждениям». Сопроводил это заранее заготовленной фразой (ей меня научили): «Это нужно сделать как можно быстрее, иначе будет скандал». На ближайшем бюро райкома меня исключили из комсомола.

Разговор с сотрудником КГБ

Всё оказалось проще, чем я ожидал. Но вскоре последовал телефонный звонок поздним вечером домой - приглашение встретиться с сотрудником КГБ в машине, которая подъехала к моему дому. Неожиданной была сама форма вызова. Вспоминаю тот разговор. Мне было сказано, что в СССР - свобода совести, что каждый может учиться там, где считает нужным, а я - человек надежный, прошел военную службу, окончил университет с красным дипломом. «Церкви нужны такие образованные люди, - сказал мне сотрудник КГБ. - Их нужно использовать должным образом, на ответственных участках. Но государству не безразлично, что происходит в Церкви. Вы остаётесь советским гражданином. Поэтому мы с вами будем встречаться. Но вы об этих встречах не должны никому сообщать». Особо было отмечено, что эти встречи будут для меня полезны, потому что позволят мне успешнее реализовать себя в Церкви…

Не будучи героем, я почувствовал, что тут - момент принципиальный. И сказал, что для меня возникает серьезная нравственная проблема. «Что ж я, даже на исповеди не должен об этом говорить?!» Сотрудник КГБ посмотрел на меня долгим взглядом, пытаясь понять: то ли я и вправду свихнулся на религиозной почве, то ли даю понять, что не будет игры по их правилам, и сказал: «Есть вещи, о которых даже на исповеди не говорят». На том расстались. Больше меня не беспокоили. На дворе был 1985 год.

Как историку мне понятно, что этот маленький опыт дан для того, чтобы я смог представить, какой ужас сопровождал вроде бы официально разрешенное служение в храмах. Вот отсюда во мне удивляющая некоторых ненависть к коммунизму - за нею стоит боль за Церковь. До какого же состояния ее довели?! Священник, обременённый семьёй, не имел никаких прав, ходил под постоянной угрозой быть лишенным регистрации, переведенным на бедный приход или просто запрещённым в служении только потому, что он не желал «сотрудничать», писать отчеты, донесения… Это - одна из мрачнейших страниц нашей духовной истории, которая исковеркала души многих священнослужителей.

Семинарию я прошел за один год, одновременно в ней же работал помощником заведующего библиотекой. Так удавалось кормить семью. Потом четыре года учился в Духовной Академии. На втором курсе принял священный сан и уже на третьем курсе, учась в Академии, стал преподавать курс истории Русской Православной Церкви.

Выживать старались худшие

В 90-е годы происходило, как мне тогда казалось, третье Крещение Руси. Было много надежд на то, что падение коммунистического режима даст возможность в полном объеме возродить нашу церковную жизнь. Я долго разделял иллюзию, что где-то в глубине души наш народ остался православным, просто у него не было возможности это выразить, не было храмов, монастырей, а сейчас всё это появится - и все люди смогут реализовать свою потаенную веру.

Позже я понял, что народ в значительной мере перестал быть православным, что он и не был таким уж глубоко православным, раз допустил 17-й год и все последующие события. Что Церковь наша несла в себе очень много проблем. Конечно, лучшие пастыри были во все времена, но было немало и худших. Об этом говорил священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) патриарху Тихону, который, пытаясь объяснить свои компромиссные действия в отношении властей, сказал, что не может спокойно жить, зная, как томятся в узах его собратья-архиереи. «Не думайте о нас, Ваше Святейшество, - ответил ему митрополит Кирилл. - Мы только и годны на то, чтобы сидеть в тюрьмах».

В этих словах - признание одного из лучших архипастырей в том, что наше духовенство в целом не справилось с главной своей задачей - не воспитало своих пасомых в подлинно христианском духе и сделало их заложниками самых примитивных, но очень притягательных соблазнов, которые принесла богоборческая власть.

С приходом к власти большевиков погибали прежде всего лучшие. А худшие старались, наоборот, выживать. Так что как в стране в целом, так и в нашей Церкви, в духовенстве - лучшие погибли, а худшие остались. И мы - те самые худшие, которые в меру своих сил должны пытаться все-таки что-то сделать. Хотя это очень не легко.

«Построссийская» Россия

В советские времена нас утешали мифы о безоблачном дореволюционном прошлом, к которому мы мечтали вернуться. Но уже в 90-х годах я как историк стал приходить к выводу, что историческая Россия не восстановима, что мы ее потеряли навсегда. Для меня это серьезная потеря.

Коммунисты во всём обманули наш народ и только в одном не солгали - они создали нового человека. Человека, в котором традиционные добродетели русского национального характера нивелированы, а традиционные пороки доведены до предела. Одним из последствий этого является полное обесценивание слова и всякого рода символа. Люди думают одно, говорят другое, а поступают по обстоятельствам.

Отчасти это понятно, поскольку «правильно» сказанные слова часто спасали жизнь и свободу - твою и твоей семьи. И наши недавние предки (и это передалось потомкам) научились произносить любые слова, не задумываясь над их реальным смыслом. Как люди в свое время в силу обстоятельств должны были с трибун говорить, что мы строим коммунизм, точно так же сегодня иногда говорят, что мы созидаем Святую Русь. Тоже не задумываясь.

Нас всех воспитывали в одной идеологии - и результатом этого стала всеобщая безыдейность. Современный человек живет в убеждении, что можно жить без убеждений. А просто приноравливаться к обстоятельствам. Таких людей можно подчас встретить и в Церкви. Церковь для них становится средством для достижения достатка, комфорта, карьеры.

И сейчас, когда на наших глазах рождается уже не постсоветская, а «построссийская» Россия, единственное, что стало для меня как для христианина, священника, историка главным - это именно созидание Церкви. Чтобы она не потеряла самое себя, не превратилась в ритуальную обслугу государства, элит, общественных тусовок. Она - последняя опора подлинно русской, да и вообще подлинной жизни, и её надо укреплять, защищать, не давая перестать быть Церковью Христовой.