Юрий Фёдорович Самарин (21 апреля 1819, Петербург - 19 марта 1876, Берлин) - русский публицист и философ-славянофил.

Философские взгляды Самарина находились сначала под сильным влиянием гегелевской философии. После знакомства с К. С. Аксаковым сблизился с ведущими славянофилами: А. С. Хомяковым и братьями Киреевскими. Особенно сильным было воздействие на него идей Хомякова. Позже в "Письмах о материализме" он подвергает критике философию Гегеля.

Биография

Юрий Самарин родился в богатой и родовитой дворянской семье Самариных: сын полковника Фёдора Васильевича Самарина и Софьи Юрьевны - дочери Ю. А. Нелединского-Мелецкого. Был первым ребёнком в семье; из родившихся позже известность получили братья Николай и Дмитрий Самарины, а также сестра - Мария Фёдоровна Соллогуб.

В 1824 году воспитание его было поручено французскому гувернёру, двадцатитрёхлетнему Пако (Pascault), кончившего курс в лицее и преподававшего потом французский, латинский и греческий языки в разных коллежах. В октябре 1826 года появился ещё и русский учитель, двадцатидвухлетний Николай Иванович Надеждин, который преподавал закон Божий, русский язык в связи с церковнославянским, греческий язык, историю и некоторое время немецкий язык, для которого был потом приглашен особый учитель. Пако преподавал французский и латинский язык, географию и арифметику. Осенью 1834 года Самарин начал учиться на словесном отделении Московского университета. Историко-филологическое отделение философского факультета Московского университета он окончил в 1838 году первым кандидатом, получив право поступить на службу сразу в министерство. Одновременно с ним отделение окончили М. Н. Катков и Ф. И. Буслаев. Большие связи в высшем свете и отличное образование обеспечивали молодому человеку блестящую служебную карьеру, которая однако не привлекала его.

Во время подготовки к магистерскому экзамену он близко познакомился с К. С. Аксаковым, который также готовился к магистерскому экзамену. Это знакомство скоро перешло в искреннюю дружбу; Аксаков увлек Самарина своею горячею проповедью о народных русских началах. В феврале 1840 года Самарин выдержал магистерский экзамен и приступил к написанию диссертации. В это время он имел близкие отношения с кружком славянофилов, во главе которых стояли А. С. Хомяков и братья Киреевские. Первоначально увлекавшийся Гегелем и пытавшийся примирить с ним православие, Ю. Ф. Самарин затем под влиянием Хомякова стал двигаться в славянофильском направлении. Богословские воззрения Хомякова он воспринял всецело и попытался провести их в своей диссертации о Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче, которую он защитил 4 июня 1844 года в Московском университете. В Яворском и Прокоповиче Самарин усматривал представителей двух начал - антипротестантского (момент единства) и антикатолического (момент свободы), которые соединены в православной церкви. Вследствие резких нападок на церковные преобразования XVIII века в печати смогла тогда появиться лишь третья, наименее значительная часть диссертации, под заглавием «Стефан Яворский и Феофан Прокопович, как проповедники» (М., 1844), которую и защищал Самарин на диспуте.

В 1844 году Самарин поступил на службу секретарём 1-го департамента Сената. Через некоторое время, 9 февраля 1846 года, он перешёл в министерство внутренних дел и 21 июля отправился в Ригу вместе с Я. В. Ханыковым, председателем ревизионной комиссии, которой было поручено изучить городское устройство и хозяйство города и составить проект его преобразования. Изучив городские архивы Риги, он написал историю этого города; предназначенная только «для лиц высшего управления», она была издана в 1852 году в Санкт-Петербурге под названием «Общественное устройство г. Риги.» в ограниченном количестве экземпляров и составляет библиографическую редкость.

Слухи о насильственном присоединении к православию эстов и латышей и о возбуждении их православным духовенством против помещиков побудили его написать в 1849 году «Письма из Риги», в которых обсуждалось отношение к России прибалтийских немцев.

ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ САМАРИН

(21. IX. 1819- 19. III. 1876).

Один лишь Юрий Самарин, среди главных славянофилов, про-исходил из придворной, чиновной знати и провел значительную часть жизни на государственной службе, где он сыграл немалую роль.

Как и К. Аксаков, он начал с крайнего гегельянства. Далее, Хо-мяков имел решающее значение и для его идейного пути. После мучительных сомнений, он навсегда вернулся к Православию, став духовным единомышленником Хомякова. После смерти последнего, он намеревался продолжать его богословское творчество, но со-знал сам, что ему не хватало Хомяковской цельности. Ум его, скорее аналитического характера, решительно господствовал над чувством. Другая черта, отличавшая его от остальных славянофи-лов: он был убежденным государственником. В- противополож-ность особенно К. Аксакову, Ю. Самарин, в своем идеале социаль-ной монархии, хотя и не умаляет значения общественности, но очень подчеркивает активную, творческую роль государственной власти.

Ряд высказываний Ю. Самарина в той или иной степени отра-жают эту;идею, будь то «Письма из Риги», где он участвовал в государственной ревизионной комиссии, будь то записки, статьи и письма о крестьянской реформе или о задачах русской власти в Западном крае и в Царстве Польском, до и после восстания 1863 г.

В «Письмах из Риги», получивших большую известность, он резко критиковал политику правительства в Прибалтийском крае: поддержку немецкого дворянства, - олигархии, презиравшей все русское и угнетавшей местное население, латышей и эстонцев, так что попирались права России и не осуществлялась социальная мис-сия, осуществление которой молодой Ю. Самарин ожидал от рус-ской власти. Дело закончилось кратковременным заключением его в крепость и личным объяснением с ним Николая I. В этой знаме-

нательной беседе, Николай I указал на недопустимость вызывания национальной розни (нападки Ю. Самарина на немцев) в Империи.

Противник крепостного права по мотивам моральным, государ-ственным, хозяйственным, Ю. Самарин доказывал, что крестьян-ское право пользования землей не менее существенно, чем поме-щичье право собственности. Это, в сущности, вытекало из всего славянофильского понимания русского прошлого, но нашло в нем особенно убедительного защитника.

Он всячески отстаивал неотложность освобождения крестьян с землею при сохранении общины и принял большое участие в кре-стьянской реформе. В подготовительных работах, его голос был одним из самых авторитетных.

Одновременно, Ю. Самарин критиковал дворянские конститу-ционные замыслы, считая их социально реакционными.

Отношение его к польскому вопросу определялось и его от-рицательной оценкой роли Польши в Славянстве (вредное для сла-вян «Латинство»), и его отношением к польскому национальному движению, как сословно-дворянскому. По его мнению, долг рус-ской власти в Царстве Польском тот же, что в Прибалтике: защи-тить, поднять хозяйственно и морально, угнетенное крестьянство. После восстания, Ю. Самарин был одним из 3-х членов комиссии, проведшей реформу, давшую польским крестьянам землю и сель-ское самоуправление. И если Ю. Самарин не мог простить своему другу молодости, Герцену, его революционной деятельности, то особенно он негодовал на его сочувствие польскому восстанию.

Став земским деятелем, Ю. Самарин продолжал отстаивать инте-ресы крестьян от своекорыстной части дворян. Несмотря на горь-кое разочарование в правительственном курсе, он остался против-ником конституционных попыток, считая, что социальная роль мо-нархии еще не сыграна до конца. Для него характерно было сочета-ние социального радикализма с политической умеренностью, не мешавшей, разумеется, совершенному бесстрашию в высказывании своих взглядов, хотя бы перед самим царем.

Блестяще одаренный, человек большого, острого ума, человек долга и труда, Ю. Самарин мог бы дать еще гораздо больше своей стране при более благоприятных общественных условиях.

В сфере религии и философии, он отстаивал с большим блеском идеи своих старших друзей, Хомякова и И. Киреевского, подчас обогащая их. Его любимой мыслью была неразрывная связь веры и нравственности. Он доказывал, что атеисты, сохраняющие иерар-хию ценностей, движимые идеалами добра и справедливости, не додумывают своего атеизма до конца, живут наследством бывшей веры. Этой мысли, достаточно известной, Ю. Самарин придал ред--

кую силу доказательства. На эту тему, преимущественно, у него был знаменитый многочасовой спор с Герценом, во время их свидания в Лондоне.

Он умер скоропостижно, черезчур рано, как многие его единомышленники. Судьба не была благосклонна к славянофилам.

Ю. Ф. Самарин.

Через народность - к истине.

Мы дорожим народностью потому, что в ней видим жизненное осуществление начал истинных, в сравнении с теми, которые вне-сены романскими и германскими племенами, которые нам представ-ляются односторонними, т. е. относительно ложными.

Для нас, как и для всех, цель составляет истина, а не народность; но мы говорим о народности и из слов наших, повидимому, выте-кает, что народность для нас есть цель потому, что в настоящее время, вследствие всего воспитания нашего, мы стоим не на истин-ной, а на инородной точке зрения, мы приобщились к инородному взгляду на вещи.

Народность есть существенное условие успешного развития на-уки и движения науки вперед. Мы утратили это условие и, сознавая свою утрату, говорим о ней...

В мире совершается история человечества, но не кроме народно-стей,... а через народности и только через них... Если бы не было народности, не было бы живого органа для осуществления и заяв-ления общечеловеческих начал.

История движется вперед свободным совпадением народностей с высшими требованиями человечества. Чем свободнее, глубже и шире это совпадение, тем выше стоит народ.

(Замечания на заметки «Русского Вестника» по вопросу о народ-ности в науке. 1857 г. Том I, стр. 147-148).

Значение общинного начала для России и Славянства.

Общинное, начало составляет основу, грунт всей русской истории прошедшей, настоящей и будущей и корни всего великого", возно-сящегося на поверхности, глубоко зарыты в его плодотворной глу-бине, и никакое дело, никакая теория, отвергающая эту основу, не достигнет своей цели, не будет жить...

Семейство и род... город... государственная община... Все эти формы различны между собою, но они суть только формы, момен-ты расширения одного общинного начала, одной потребности жить вместе в

согласии и любви... Таков общинный быт в существе его; он основан не на личности и не может быть на ней основан, но предполагает высший акт личной свободы и познания - самоотречение.(Том I, стр. 50-51),

В национальный быт славян христианство внесло сознание и свободу; славянская община, так сказать, растворившись, приняла в себя начало общения духовного и стала как-бы светскою, исто-рическою стороною церкви.

Задача нашей внутренней истории и определяется как просвет-ление народного общинного начала общинным церковным.

Внешняя история наша имела целью отстоять и спасти поли-тическую независимость того же начала не только для России, но для всего Славянского племен», созданием крепкой государствен-ной формы, которая не исчерпывает общинного начала, но и не противоречит ему.(Стр. 63).

(«О мнениях «Современника», исторических и литературных», 1847 г. Том I),

Сущность революции.

По моим понятиям, революция есть не что иное, как рационализм в действии, иначе: формально правильный силлогизм, обращенный в стенобитное орудие против свободы живого быта. Первою посыл-кою служит всегда абсолютная догма, выведенная априорным пу-тем из общих начал, или полученная обратным путем - обобще-нием исторических явлений известного рода.

Вторая посылка заключает в себе подведение под эту догму данной действительности и приговор над последнею, изрекаемый исключительно с точки зрения первой - действительность не схо-дится с догмой и осуждается на смерть.

Заключение облекается в форму повеления, Высочайшего или нижайшего, исходящего из бель-этажных покоев или из под-земелий общества и, в случае сопротивления, приводится в испол-нение посредством винтовок и пушек, или вил и топоров - это не изменяет сущности операции, предпринимаемой над обществом.

(Письмо к Р. Фадееву, «Революционный консерватизм», 1875 г., стр. 10).

Отсутствие чувства народности. Насилие над бытом и последствия этого.

Кто не ощущает в себе самом, в национальном своем темпера-менте, присутствие тех самых соков, которыми создался и питается исторический быт целого народа, кто видит в нем одну лишь отри

цательную сторону, отсутствие чего-то желанного и кажущегося необходимым, тот естественно не может им дорожить; тому простительно также не испытывать страха при мысли о том отпоре, которым могло бы быть встречено слишком бесцеремонное пося-гательство на свободу и своеобразие этого быта... Жалеть нечего, да и бояться нечего.

Покончить с сельскою общиною и искрошить мирскую землю на неделимые дворы, чтоб наконец завелись и у нас фолльбауеры и кнехты - это им нипочем...

(«К читателю», предисловие к «Революционному консерватизму». 1878 г., стр. 2-3).

Передовые сословии смотрят на народ, как на курьезную окаме-нелость. При таком отношении... что должно произойти в случае беды? Конечно, правительство призовет народ на защиту свято-го и существенного; но если народ и правительство розно понимают существенное и святое?...

Предчувствие социальных экспериментов.

Разве одно нашествие иноплеменников со штыками и пушками угрожает тому, что признается народом за необходимое и святое? Бывают беды и от других причин. Вспомните слепую любовь к но-визне, тупое презрение к обычаям и привычке; самоуверенность полу-просвещения, всецело верующего в безошибочность послед-ней вычитанной теории, наконец, легион невинных, благонамеренных поборников самодержавных притязаний разума на исправление жизни. А чего не выдумает рассудок!

Бедная земля! Какой бесконечный ряд операций и опытов гото-вится для нее вперед», сколько ломки, противоречий, сколько уда-ров по самым чувствительным жилам, сколько даром погубленного труда, сколько напрасного насилия! Что же предохранит ее от всех этих бед... если не отпор... именно того сословия, которое, обладая безошибочностью духовного инстинкта, хранит в себе цельность народной стихии?(Том I, стр. 231-232).

(Замечания на статью С. Соловьева: «Шлецер и анти-историче-ское направление» 1857 г.).

О власти «Божией милостью».

Мы не признаем выработанной западной схоластикой, и нашим духовенством повторяемой с чужого слова, теории «де юре ди-вино». Утверждать, что в силу божественного закона верховная государственная власть принадлежит какой бы то ни было дина-стии, по праву ей

прирожденному, что целый народ отдан Богом в крепостную собственность одному лицу или роду - мы считаем богохульством... Спаситель и апостолы создали Церковь и дали человечеству учение об отношении человека к Богу; но они не соз-давали государственных форм и не писали конституций. (1862 г.).

О конституции и олигархии.

Народной конституции у нас пока еще быть не может, а консти-туция не народная, т. е. господство меньшинства, действующего без доверенности от имени большинства, есть ложь и обман. (1862 г.).

(Барон Нольде, «Ю. Самарин и его время», стр. 178).

Неоконченная роль самодержавия. Исторический выбор: доверие или страх.

Я убежден, что довлеет дневи злоба его и что далеко еще не наступило для России время думать об изменении существующей формы правления... Думаю, что никакая другая власть, в настоя-щую минуту не могла бы внушить такого к себе доверия, ни рас-полагать так легко таким добровольным, единодушным и беспри-тязательным содействием народных сил; вывожу отсюда, что исто-рическое призвание самодержавия еще не исполнилось... Вопрос теперь не в том, какая форма правления для нас лучше, а в том, - которое из двух побуждений, периодически сменяющихся в высших правительственных сферах, окончательно возьмет верх над другим: доверие (или страх.

Если восторжествует первое, то оно даст простор нашим нацио-нальным стремлениям и, тем самым, укрепит за нами наши государ-ственные окраины; ибо Россия, развязанная у себя дома, верная своему историческому призванию, непременно понесет туда дей-ствительную свободу для всех, поставит на ноги народные массы и подымет их дух... Наоборот, второе побуждение повело бы к систематическому давлению внутри и к неразлучному с тем по-слаблению на наших окраинах всем анти-русским стихиям, тяготе-ющим к заграничным центрам.

(«К читателю». «Окраины России». Серия 1-ая 1867 г. Том VIII, стр. 4-5).

Спасительность свободы мнений.

Может быть, есть люди, считающие возможным в мирное время проповедывать обществу безмолвие, безмыслие и безучастие, даже требовать от него этих добродетелей, как верноподданического долга, а в минуты опасности вызывать общественные восторги и общественные пожертвования...

Говорят: да как же допустить общественный ропот? Государь! Если бы после Тильзитского мира вся Россия не возроптала... кто

знает, поднялась ли бы вслед за тем та грозная волна народного воодушевления, которая пронесла на себе через всю Европу... (им-ператора Александра I...

Существует в мире ответственность нравственная, от которой никакая власть на земле уклониться не может.

(Письмо к Александру II. 1868 г. Том VIII, стр. ХУН-Х1Х).

Русская земля признает своим государственным представителем самодержца не потому, чтобы она ничего не мыслила, не жалела, не любила, и чтобы все на свете было ей все равно, а потому, что ее государственный идеал заключает в себе представление о власти, свободно вдохновляемой народною жизнью. (1863 г.).

Католицизм и Славянство. Аристократический строй.

Проследите... до психологической основы все исторические яв-ления, которыми сопровождалась прививка Латинства к славян-ской стихии -■ образование ненародной, строго замкнутой и при-тянутой к Риму иерархии, постепенное возникновение около нее аристократии военно-политической, отторжение власти от поддан-ных, высших слоев общества от низших, быстрое развитие цивили-зации в кругу привилегированных сословий, но цивилизации, не проникающей в народные массы и постепенное сгущение тьмы в низших слоях общества и т. д. - и вы убедитесь, что все это со-вершалось не случайно.(Том I, стр. 331).

Враждебность общинности и соборности.

Историческая задача Латинства состояла в том, чтоб отвлечь от живого организма церкви идею единства, понятого, как власть, облечь ее в видимый символ, поставить, так сказать, над церковью полное олицетворение ее самой и через это превратить единение веры и любви в юридическое признание, а членов церкви в поддан-ных ее главы. Эта задача, перенесенная в мир славянский, в истори-ческую среду общинности, не в тесном только значении совокуп-ления экономических интересов, но в самом широком смысле мно-жества, свободно слагающегося в живое, органическое единство, должна была возмутить естественное развитие народной жизни до последней его глубины. Действительно, Латинство, по свойству внутренних побуждений, из которых оно возникло, было враждеб-но в одинаковой степени: общинности, этой характеристической племенной особенности Славянства, и началу соборного согласия, на котором построена и держится Православная церковь. Понятно, что разрыв в пределах

церковной общины приводил неминуемо к разложению общины гражданской и что, наоборот, среда, в кото-

рой предназначено было развиться историческим силам Славянства, так сказать предопределялась внутренним сродством двух указан-ных выше начал - общинностии соборности.(Т. I, стр. 331-332).

Две души в груди Польши.

Как две души, заключенные в одном теле, Славянство и Латин-ство вели и доселе ведут внутри самой Польши борьбу неприми-римую1, на жизнь и смерть. В ней-то и заключается глубокий тра-гический интерес польской истории, и от неведомого ее исхода за-висит будущность Польши...(Том I. стр. 335).

Двойная противоречивость притязаний.

Все построение политико-социальных притязаний Польши осно-вано на двух противоречиях.

Во имя своей народности, она требует для себя политиче-ского господства над другими, равноправными с нею народно-стями и оправдывает это притязание обетом - служить орудием просветительному началу, которое сгубило и губит ее внутреннюю жизнь.(Том I, стр. 336).

(«Современный объем польского вопроса». 1863 г.).

Братские чувства к польскому народу, несмотря на восстание.

В самый разгар борьбы, если она начнется, ненависть к ближай-шим ее виновникам не найдет доступа в наши сердца. Мы не по-требуем отплаты... но сбережем для лучших времен сознание на-шего племенного родства с поляками. Пусть знают они, что мы не обрадуем врагов славянского мира отречением от уверенности, что рано или поздно благодушие победит озлобление, улягутся пред-убеждения, и примиренные поляки протянут нам братскую руку.

(Проект адреса Самарского Дворянства, апрель 1863 г. Том I, стр. 294).

Страница сгенерирована за 0.03 секунд!

Ю́рий Фёдорович Сама́рин (21 апреля [3 мая ] , Петербург - 19 марта , Берлин) - русский публицист и философ-славянофил .

Философские взгляды Самарина находились сначала под сильным влиянием гегелевской философии . После знакомства с К. С. Аксаковым сблизился с ведущими славянофилами: А. С. Хомяковым и братьями Киреевскими . Особенно сильным было воздействие на него идей Хомякова . Позже в "Письмах о материализме" он подвергает критике философию Гегеля.

Биография

В 1824 году воспитание его было поручено французскому гувернёру, двадцатитрёхлетнему Пако (Pascault), кончившего курс в лицее и преподававшего потом французский, латинский и греческий языки в разных коллежах. В октябре 1826 года появился ещё и русский учитель, двадцатидвухлетний Николай Иванович Надеждин , который преподавал закон Божий, русский язык в связи с церковнославянским, греческий язык, историю и некоторое время немецкий язык, для которого был потом приглашен особый учитель. Пако преподавал французский и латинский язык, географию и арифметику. Осенью 1834 года Самарин начал учиться на словесном отделении Московского университета. Историко-филологическое отделение философского факультета Московского университета он окончил в 1838 году первым кандидатом, получив право поступить на службу сразу в министерство. Одновременно с ним отделение окончили М. Н. Катков и Ф. И. Буслаев . Большие связи в высшем свете и отличное образование обеспечивали молодому человеку блестящую служебную карьеру, которая однако не привлекала его.

Во время подготовки к магистерскому экзамену он близко познакомился с К. С. Аксаковым, который также готовился к магистерскому экзамену. Это знакомство скоро перешло в искреннюю дружбу; Аксаков увлек Самарина своею горячею проповедью о народных русских началах. В феврале 1840 года Самарин выдержал магистерский экзамен и приступил к написанию диссертации. В это время он имел близкие отношения с кружком славянофилов, во главе которых стояли А. С. Хомяков и братья Киреевские. Первоначально увлекавшийся Гегелем и пытавшийся примирить с ним православие , Ю. Ф. Самарин затем под влиянием Хомякова стал двигаться в славянофильском направлении. Богословские воззрения Хомякова он воспринял всецело и попытался провести их в своей диссертации о Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче , которую он защитил 4 июня 1844 года в Московском университете. В Яворском и Прокоповиче Самарин усматривал представителей двух начал - антипротестантского (момент единства) и антикатолического (момент свободы), которые соединены в православной церкви. Вследствие резких нападок на церковные преобразования XVIII века в печати смогла тогда появиться лишь третья, наименее значительная часть диссертации, под заглавием «Стефан Яворский и Феофан Прокопович, как проповедники» (М., 1844), которую и защищал Самарин на диспуте.

В 1844 году Самарин поступил на службу секретарём 1-го департамента Сената . Через некоторое время, 9 февраля 1846 года, он перешёл в министерство внутренних дел и 21 июля отправился в Ригу вместе с Я. В. Ханыковым , председателем ревизионной комиссии, которой было поручено изучить городское устройство и хозяйство города и составить проект его преобразования. Изучив городские архивы Риги, он написал историю этого города; предназначенная только «для лиц высшего управления», она была издана в 1852 году в Санкт-Петербурге под названием «Общественное устройство г. Риги.» в ограниченном количестве экземпляров и составляет библиографическую редкость.

Слухи о насильственном присоединении к православию эстов и латышей и о возбуждении их православным духовенством против помещиков побудили его написать в 1849 году «Письма из Риги», в которых обсуждалось отношение к России прибалтийских немцев.

Письма эти, получившие распространение в рукописи, вызвали неудовольствие влиятельных сфер. Самарин был привлечён к ответственности по обвинению в разглашении служебных тайн: 17 февраля 1849 года К. С. Аксаков сообщал родным: «письма до сих пор возбуждают сильную злобу немцев, везде прославляющих его или шпионом правительства, или опасным, вредным либералом…», а 6 марта он написал: «Дела идут плохо: немцы торжествуют, и Самарин сидит…». Вечером 17 марта состоялась встреча с Самариным императора Николая I , который сделал ему строгое внушение за разглашение того, что считалось канцелярской тайной, и за возбуждение вражды немцев против русских. Дело окончилось переводом 3 августа на службу в Симбирскую губернию . Разъяснение положения дел в Прибалтийском крае и его отношений к России и позже занимало Самарина и вызвало целый ряд исследований, напечатанных им за границей под заглавием «Окраины России» (5 вып., Берлин , 1868-1876). В числе их имеются и ценные исторические исследования - например, очерк крестьянского вопроса в Лифляндии , но главным образом они посвящены задачам русской политики на окраинах.

В конце 1849 года Самарин был отправлен, в качестве чиновника особых поручений при министре, в Киев и через год назначен правителем канцелярии киевского генерал-губернатора Д. Г. Бибикова . В 1853 году вышел в отставку.

После смерти отца, получив управление имениями, изучал хозяйства в Тульской и в Самарской губерниях; жил в них летом, проводя зимы в Москве. Изучая быт и хозяйственное положение крестьян он пришёл к убеждению в необходимости отмены крепостного права и приступил к составлению записки «О крепостном состоянии и о переходе из него к гражданской свободе», которая была окончена только в 1856 году и в сокращенном виде напечатана в журнале «Сельское благоустройство». С 1856 года Самарин принимал деятельное участие в издании «Русской беседы» ; для первых двух книг журнала он написал статьи «О народности в науке» и «О народном образовании». Однако главными в это время стали его статьи о сельской общине и исследование «Упразднение крепостного права и устройство отношений между помещиками и крестьянами в Пруссии».

Чуждый властолюбия и честолюбия, Самарин отличался широкою терпимостью к чужим мнениям: чувства дружбы соединяли этого бойца славянофильской идеи с К. Д. Кавелиным , ветераном западничества, с которым он расходился и по вопросам чисто теоретическим (возражения Самарина на «Задачи психологии» Кавелина). Возвышенным характером Самарина объясняется и громадный авторитет, каким он пользовался во всех слоях общества, что особенно ярко сказалось в начале -х годов, при обсуждении в земских собраниях податной реформы: земства многих губерний обращались по этому вопросу к нему за советами.

Значение САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии

САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ

Самарин (Юрий Федорович, 1819 - 1876) - известный писатель и общественный деятель, родился в богатой и родовитой дворянской семье; окончил курс в Московском университете по философскому факультету. Большие связи в высшем свете, отличное светское образование обеспечивали ему блестящую служебную карьеру, но она его не привлекала. Первоначально он увлекался Гегелем и пытался примирить с ним православие; затем, под влиянием Хомякова, примкнул к славянофильскому направлению и стал одним из талантливейших его представителей. Богословские воззрения Хомякова С. воспринял всецело и пытался проводить их в замечательной диссертации о Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче, которую он в 1844 году защищал в Московском университете. В Яворском и Прокоповиче С. усматривал представителей двух начал - антипротестантского (момент единства) и антикатолического (момент свободы), которые соединены в православной церкви. Вследствие резких нападок на церковные преобразования XVIII века, в печати могла тогда появиться лишь третья, наименее значительная часть диссертации, под заглавием: "Стефан Яворский и Феофан Прокопович как проповедники" (Москва, 1844). В 1844 году С. поступил на службу, был секретарем 1-го департамента Сената, потом перешел в Министерство внутренних дел и в 1847 году отправился в Ригу делопроизводителем комиссии, которой поручено было обревизовать тамошнее городское управление. Изучив все городские архивы, С. написал историю г. Риги ("Общественное устройство г. Риги", Санкт-Петербург, 1852), изданную в ограниченном количестве экземпляров. Тогда же С. состоял при рижском генерал-губернаторе Е.А. Головине (IX, 70). Слухи о насильственном присоединении к православию эстов и латышей и о возбуждении их православным духовенством против помещиков побудили его написать в 1849 году "Письма из Риги", в которых обсуждалось отношение к России прибалтийских немцев. Письма эти, получившие распространение в рукописи, вызвали неудовольствие влиятельных сфер; С. был привлечен к ответственности по обвинению в разглашении служебных тайн. Благодаря личному вмешательству в дело императора Николая I , который призывал к себе С. для объяснений, дело кончилось для С. 10-дневным арестом в крепости и переводом на службу в Симбирскую губернию. Разъяснение положения дел в Прибалтийском крае и его отношений к России и позже занимало С. и вызвало целый ряд исследований, напечатанных им за границей под заглавием: "Окраины России" (5 вып., Берлин, 1868 - 76). В числе их имеются и ценные исторические исследования, например, очерк крестьянского вопроса в Лифляндии, но главным образом они посвящены задачам русской политики на окраинах. Уже в своих "Письмах из Риги" С. указывал, что задачи эти заключаются в поднятии и укреплении тех общественных элементов, которые дружественно расположены к основному населению государства - а такими элементами в Прибалтийском крае являются латыши и эсты, которые должны быть освобождены от немецкого влияния. В конце 1849 года С. был назначен правителем канцелярии киевского генерал-губернатора Д.Г. Бибикова, которому много содействовал в выработке инвентарей. В 1853 году С. вышел в отставку и подолгу жил в деревне, изучая быт и хозяйственное положение крестьян и все более и более убеждаясь в необходимости отмены крепостного права. Вместе с тем он приступил к изучению истории освобождения крестьян в Западной Европе, преимущественно в Пруссии; в результате получилось обширное сочинение, которое в сокращенном виде напечатано было в журнале "Сельское благоустройство". С 1856 года С. был деятельным сотрудником "Русской Беседы". Когда поднят был вопрос об упразднении крепостного права, С. был назначен членом от правительства в самарском губернском комитете. В 1859 году он был приглашен к участию в трудах редакционных комиссий, где работал в административном и хозяйственном отделениях, представляя, вместе с кн. В.А. Черкасским и некоторыми другими, славянофильское воззрение на народный быт. Деятельное участие принимал С. и в реформах, проведенных Н.А. Милютиным, в 1864 году, в Царстве Польском. Это был, впрочем, мимолетный эпизод в жизни С., которая со времени великих реформ главным образом была посвящена деятельности общественной. Первые три года по освобождении крестьян он был членом губернского присутствия по крестьянским делам в Самаре. С введением земского и городского самоуправления труды С. разделялись между народными школами, которыми он усердно занимался у себя в деревне, и занятиями по земским и городским делам в Москве. Не будучи реформатором, который желал бы подчинить течение жизни какому-либо отвлеченному принципу, С. был по выражению А.Д. Градовского, "человеком реформы", т. е. горячим защитником того, что приобретено русским обществом с 1861 года. Требуя для России самобытного развития, он боялся ломки народного быта, преждевременного искажения его коренных начал, но в то же время всеми силами защищал те нововведения, которые вносили свет в русское общество, хотя бы основная их мысль и была заимствована из-за границы. "Неисправимый славянофил" (по его собственным словам), С. высоко ценил западную цивилизацию. В земском самоуправлении, в зачатках свободного печатного слова, в новом суде он видел условия, способные поднять наш народный дух, сообщить нашей государственной и общественной жизни более национальный характер. Вот почему он восставал против наших "охранителей", поставивших себе целью запугать правительство и подвигнуть его на ломку всего, созданного в эпоху великих реформ. С уничтожающей иронией осмеял он этих "охранителей" в своем ответе (изд. за границей в 1875 году) генералу Фадееву, автору книги "Чем нам быть", доказывая, что мнимое "охранение" желает идти путем чисто революционной ломки во имя отвлеченного принципа. Этот ответ является одним из замечательнейших полемических сочинений в русской литературе. С еще большим блеском полемический талант С. сказался в письмах о иезуитах, появившихся в 1865 году сначала в "Дне", потом отдельной книгой и выдержавших два издания ("Иезуиты и их отношения к России", 2 изд., Санкт-Петербург, 1868; есть польский перевод). По глубине анализа и силе негодующего чувства письма С. могут быть сравниваемы с "Провинциальными письмами" Паскаля. С. разбирает систему авторитетного иезуита-казуиста Бузенбаума, сравнительно умеренного в своих выводах, и на частных правилах иезуитской нравственности выясняет всю ее безнравственность. Вызван был этот трактат С. письмом русского иезуита Мартынова, который, по поводу приезда в Петербург иезуита-проповедника, выступил с защитой своего ордена и вызывал на полемику. Когда перчатку поднял С., иезуиты предпочли воздержаться от дальнейшей полемики. По словам К.Д. Кавелина, "ни огромные знания, ни замечательный ум, ни заслуги, ни великий писательский талант не выдвинули бы так вперед замечательную личность С., если бы к ним не присоединились два несравненных и у нас, к сожалению, очень редких качества: непреклонное убеждение и цельный нравственный характер, не допускавший никаких сделок с совестью, чего бы это ни стоило и чем бы это ни грозило". Чуждый властолюбия и честолюбия, С. отличался широкой терпимостью к чужим мнениям: чувства дружбы соединяли этого бойца славянофильской идеи с К.Д. Кавелиным, ветераном западничества, с которым он расходился и по вопросам чисто теоретическим (возражения С. на "Задачи психологии" Кавелина). Возвышенным характером С. объясняется и громадный авторитет, каким он пользовался во всех слоях общества, что особенно ярко сказалось в начале 1870-х годов, при обсуждении в земских собраниях податной реформы: земства многих губерний обращались по этому вопросу за советами к С. В качестве председателя комиссии, избранной московским земством для обсуждения податного вопроса, С. составил подробный, тщательно разработанный проект податной реформы в смысле уравнения всех сословий. В связи с этой работой С. стоит его статья о финансовых реформах в Пруссии в начале XIX столетия (в "Сборнике государственных знаний" Безобразова, т. VI). "Сочинения" С. (т. I - X, Москва, 1877 - 96) издаются его братом Д. Ф. С. Ср. некролог С., писанный Кавелиным ("Вестник Европы", 1876, ¦ 4); Градовский "Трудные годы" (Санкт-Петербург, 1880); "В память Ю. Ф. С." (Санкт-Петербург, 1876); Колубовский "Материалы для истории философии в России" ("Вопросы философии и психологии", 1891, ¦ 2 - библиографический обзор сочинений С. и о С.).

Краткая биографическая энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ в Новейшем философском словаре:
  (1819-1876) - русский философ, публицист, общественный деятель. Окончил филологический факультет Московского университета (1838). В 1844 защитил магистерскую диссертацию "Стефан Яворский …
• САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ
  Юрий Федорович , русский общественный деятель, мыслитель, историк, публицист, один из крупнейших славянофилов. Из родовитой …
• САМАРИН, ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ в Словаре Кольера:
  (1819-1876), русский публицист и философ. Родился 21 апреля 1819 в Петербурге в дворянской семье. Домашнее образование позволило ему уже в …
• САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ
  (1819-76) российский философ, историк, общественный деятель, публицист. Один из идеологов славянофильства. Автор либерально-дворянского проекта отмены крепостного права, участник подготовки крестьянской …
• САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ
  (1819—1876) — известный писатель и общественный деятель, род. в богатой и родовитой дворянской семье; окончил курс в Московском университете по …
• САМАРИН ЮРИЙ ФЕДОРОВИЧ,
  (1819?1876) ? известный писатель и общественный деятель, род. в богатой и родовитой дворянской семье; окончил курс в Московском университете по …
• ФЕДОРОВИЧ в Большом энциклопедическом словаре:
  (Трясило) Тарас украинский гетман, руководитель восстания против польского господства в 1630. Вел переговоры в Москве о переходе части украинского казачества …
• ЮРИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  славянская переделка имени Георгий (старослав. Гюргий). О русских князьях Юриях см. Георгии. Согласно фонетическим свойствам различных славянских языков и наречий, …
• ФЕДОРОВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  Георг-Фридрих — юрист, действительный член Императорской академии наук; изучал юридические науки за границею, служил обер-аудитором в адмиралтействе. После отрешения от …
• САМАРИН в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  (Иван Васильевич, 1817-1885) - знаменитый артист московского драматического театра; сын крепостного, учился в моек. театральном училище, где на него обратил …
• ЮРИЙ
  ́ЮРИЙ ДОЛГОРУКИЙ (90-е гг. 11 в.- 1157), князь суздальский и вел. князь киевский. Сын Владимира Мономаха. В 1125 перенёс столицу …
• ЮРИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ́ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ (1374-1434), князь звенигородский и Галича-Костромского (с 1389). Сын Дмитрия Донского. С 1425 вступил в борьбу с Василием II …
• ЮРИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ́ЮРИЙ ДАНИЛОВИЧ (кон. 70-х гг.- нач. 80-х гг. 13 в.- 1325), князь московский (с 1303). Сын Даниила Александровича. Боролся с …
• ЮРИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ́ЮРИЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ (1188-1238), вел. князь владимирский (1212-16 и с 1218). Сын Всеволода III Большое Гнездо. Потерпел поражение в Липицкой битве …
• ФЕДОРОВИЧ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ФЕДОР́ОВИЧ Флориан Флорианович (1877- 1928), полит. деятель. С 1901 чл. Партии социалистов-революционеров, участник Рев-ции 1905-07. В 1909-14 на каторге. В …
• ФЕДОРОВИЧ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ФЕДОР́ОВИЧ (Трясило) Тарас, укр. гетман, руководитель восстания против польск. господства в 1630. Вёл переговоры в Москве о переходе части укр. …
• САМАРИН в Большом российском энциклопедическом словаре:
  САМ́АРИН Юр. Фёд. (1819-76), философ, историк, обществ. деятель, публицист. Один из идеологов славянофильства. Автор либерально-дворянского проекта отмены крепостного права, участник …
• САМАРИН в Большом российском энциклопедическом словаре:
  САМ́АРИН Ив. Вас. (1817-85), актёр, педагог. С 1837 в труппе Малого т-ра. Прославился в ролях Чацкого, Фамусова ("Горе от ума" …
• САМАРИН в Большом российском энциклопедическом словаре:
  САМ́АРИН Ал-др Мих. (1902-70), металлург, акад. АН СССР (1966). Осн. тр. по электрометаллургии стали и ферросплавов, теории металлургич. процессов, вакуумной …
• ЮРИЙ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  - славянская переделка имени Георгий (старослав. Гюргий). О русских князьях Юриях см. Георгии. Согласно фонетическим свойствам различных славянских языков и …
• ЮРИЙ
  Мужское …
• САМАРИН в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
  Русский …
• ЮРИЙ в словаре Синонимов русского языка:
  георгий, егор, …
• ЮРИЙ в Полном орфографическом словаре русского языка:
  Юрий, (Юрьевич, …
• ФЕДОРОВИЧ
  (Трясило) Тарас, украинский гетман, руководитель восстания против польского господства в 1630. Вел переговоры в Москве о переходе части украинского …
• САМАРИН в Современном толковом словаре, БСЭ:
  Александр Михайлович (1902-70) , российский металлург, академик АН СССР (1966). Основные труды по электрометаллургии стали и ферросплавов, теории металлургических процессов, …
• ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ КУБЛАНОВСКИЙ в Цитатнике Wiki:
  Data: 2009-07-03 Time: 22:06:17 Навигация Тема = Юрий Кублановский Википедия = Кублановский, Юрий Михайлович Юрий Михайлович Кублановскй — русский поэт, …
• ФРАНТОВ СТЕПАН ФЕДОРОВИЧ
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Франтов Степан Федорович (1877 - 1938), псаломщик и регент, мученик. Память 22 …
• САМАРИН ГРИГОРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Самарин Григорий Васильевич (1893 - 1940), диакон, священномученик. Священномученик Григорий родился 9 января …
• МИХАИЛ ФЕДОРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Михаил Федорович (+ 1645), русский царь, из боярского рода Романовых, основоположник царско-императорской династии Романовых. Отец …
• БАЯНОВ ДМИТРИЙ ФЕДОРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Баянов Дмитрий Федорович (1885 - 1937), протоиерей, церковный композитор. Родился 15 февраля 1885 …
• 
  Хмельницкий (Юрий Зиновьевич Богданович) - сын и преемник на гетманстве Богдана Х. , родился в Субботове в 1641 г. от …
• САМАРИН НИКОЛАЙ ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Самарин (Николай Федорович, 1829 - 1892) - общественный деятель, брат предыдущего; окончил курс в Московском университете по юридическому факультету, служил …
• САМАРИН ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Самарин (Иван Васильевич, 1817 - 1885) - знаменитый артист Московского драматического театра; сын крепостного, учился в Московском театральном училище, где …
• САМАРИН ДМИТРИЙ ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Самарин (Дмитрий Федорович) - общественный деятель и писатель, долгое время влиятельный гласный московского земства, сотрудник изданий Ив. Аксакова и "Московских …
• ПЕТР III ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Петр III Федорович (Петр-Ульрих) - император всероссийский, сын герцога голштейн-готторпского Карла-Фридриха, сына сестры Карла XII шведского, и Анны Петровны, …
• ВЕСЕЛАГО ФЕОДОСИЙ ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Веселаго (Феодосий Федорович) - историограф морского министерства, принадлежит к старинной новгородской дворянской фамилии, о которой в первый раз упоминается в …
• САМАРИН ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  Иван Васильевич , русский актёр и педагог. Ученик и последователь М. С. Щепкина. Родился в семье …
• РОДИОНОВ СЕРГЕЙ ФЕДОРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  Сергей Федорович , советский физик, доктор физико-математических наук (1942). Учился (1926-29) в Ленинградском политехническом институте. Работал …
• МИТКЕВИЧ ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  Владимир Федорович , советский электротехник, академик АН СССР (1929; член-корреспондент 1927), заслуженный деятель науки и техники РСФСР …
• ИОФФЕ АБРАМ ФЕДОРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  Абрам Федорович , советский физик, академик АН СССР (1920; член-корреспондент 1918), вице-президент АН СССР …
• ХМЕЛЬНИЦКИЙ ЮРИЙ ЗИНОВЬЕВИЧ БОГДАНОВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  сын и преемник на гетманстве Богдана X., родился в Субботове в 1641 г. от Анны Сомковны, первой жены Богдана X. …

принадлежал к типу деятелей, для которых был неприемлем путь экстремизма и радикализма. Его бывший оппонент Кавелин отметил в некрологе, что «высшее воспитательное, культурное значение имеют только те общественные деятели, у которых мысль и идея, убеждение и программа слиты в одно»

3 мая\21 апреля 2007 года исполнилось 188 лет со дня рождения замечательного русского социального мыслителя славянофильского направления мысли, богослова, историка, одного из разработчиков проекта крестьянской реформы и общественного деятеля Ю.Ф. Самарина (1819-1876). К сожалению, до сих пор, к глубокому нашему изумлению не издано полностью его богатое наследие. Даже до революции, его сочинения полностью не вышли: в течение более 30 лет, вышло 11 томов из предполагавшегося 14 томного полного собрания сочинений. В последние 10 лет вышли всего лишь 3 книги (в одной из них была, единственная биография Б. Нольде) этого оригинального мыслителя и деятеля. Капля в море! Для современной России, которая только начинает выходить из новой смуты, было бы явно не лишним ознакомиться с богатым наследием такого замечательного мыслителя, как Юрий Фёдорович Самарин.

Ю.Ф. Самарин (1819-1876) принадлежал к знатному дворянскому роду. Он окончил словесное отделение философского факультета Московского университета (1838). В это время Самарин установил близкие отношения с К.С. Аксаковым, который находился, в то время, под большим влиянием немецкой идеалистической философии, особенно Гегеля. Идейное сближение Самарина с лидерами славянофильства А.С. Хомяковым и И.В. Киреевским начинается с 1840 года. Авторитет Хомякова в глазах Самарина был так велик, что он называл его «учителем Церкви».

В 1844 году Юрий Фёдорович защитил в Московском университете магистерскую диссертацию «Стефан Яворский и Феофан Прокопович». Хотя она была опубликована и представлена к защите лишь как часть обширного исследования, тем не менее и в таком урезанном виде этот труд явился одним из первых крупных философско-богословских сочинений славянофильской направленности, вышедших из печати и получивших известность.

В конце 30-х начале 40-х годов Самарин пережил увлечение философией Гегеля. В одном месте он отмечает следующее: «Я думал, что если наука существует как отдельная от искусства и религии сферы духа, то она должна быть сферою высшего, последним моментом развития идеи…». Под наукой здесь подразумевается философия, а под философией – учение Гегеля. Между тем, молодой Самарин не во всём соглашался с Гегелем, и особенно в том, что касается философии религии. Кроме этого, он стремился развить и дополнить её собственными положениями, выявить коренные особенности православия, его фундаментальные отличия от католицизма и протестантизма. Многовековой спор между ними, считал он, должен был перенесён в сферу философии.

Однако позднее результаты собственных философских поисков и попытки обосновать их с помощью философии Гегеля не удовлетворяли Самарина. Он осознавал противоречивость своих воззрений, что философия требует большей ясности в ответах на поставленные вопросы. Выйти из этого затруднения ему помогли идеи о соотношении религии и философии выдвинутые Хомяковым.

В 40-е годы Юрий Фёдорович постепенно становится убеждённым сторонником религиозной философии. В письме к Н.В. Гоголю (1846) он писал, что прошёл полный круг философского развития именно благодаря новому пониманию христианства. В результате у Самарина сформировалось убеждение, что вера составляет «норму» и «закон» человеческого существования и помогает человеку осмыслить своё назначение. Христианство нельзя понять с помощью одного только разума, оно осознаётся всем существом человека во всей её полноте. Следование правилам логики не ведёт человека к пониманию истинной сущности веры, так как для этого необходимы сочувствие и любовь.

Эволюцию своих взглядов Самарин воспринимал сквозь призму развития современной ему мировой философии, которая пришла в её последней фазе к отрицанию не только религии, но любого трансцендентного, непознаваемого бытия. Своё новое состояние Самарин рассматривал как «начало новой жизни». Для него теперь главное – это признание «живой истины» и возможности её постижения во всей её полноте.

Важной вехой в творчестве Самарина явилась напечатанная в «Московском сборнике» (1846) его статья, посвящённая повести В.А. Соллогуба «Тарантас». В этой статье в своеобразной форме воспроизводится ряд ключевых положений славянофильского учения. Реформы Петра I, говорится в ней, затронули лишь верхний слой русского общества, оторвали этот слой от народа, который сохранил верность традициям своих предков, в обществе произошёл раскол, который, не преодолён до сегодняшнего дня.

В своей программной статье «О мнениях «Современника», исторических и литературных» (1847), опубликованной в журнале «Москвитянин», Самарин изложил исходные положения славянофильских воззрений. Здесь он опровергает точку зрения известного западника К.Д. Кавелина, высказанную им в очерке «Взгляд на юридический быт древней России», согласно которой русская община всегда подавляла личность и поэтому постепенно пришла в упадок. По мнению же Юрия Фёдоровича, кризис переживала не община, а родовое устройство, являвшееся более низкой ступенью общественного развития. «…Общинное устройство составляет основу, грунт всей русской истории, прошедшей, настоящей и будущей». Община хотя и не основывается на личностном начале, но обеспечивает широкое проявление свободы деятельности индивидов. Личное и общественное начала в России всегда сосуществовали в органическом единстве: вече родовое и родоначальник, вече городское и князь, вече земское или дума и царь.

Наиболее полно зародыши будущего общественного устройства проявились в истории Новгорода, где связь между личностью и обществом была органичной и обеспечивало их единство. Новгород не сумел сохранить и развить принципы своего общественного устройства, так как был только частью русской земли, а не всей Россией, тогда как государство «должно было явиться только как юридическое выражение единства всей земли».

Конечно, далеко не все перечисленные Самариным от лица славянофилов положения могли быть ими всеми поняты и приняты однозначно, ибо полного единства во взглядах у них не было. Так, упор на необходимость укрепления государственного начала противоречил концепции «негосударственности» русского народа К.С. Аксакова, противопоставляющей интересы «земли» и «государства». Здесь, именно и заключается отличие социальной позиции независимого публициста и мыслителя Аксакова от позиции государственного чиновника Самарина, служившего в министерстве юстиции, сенате, министерстве внутренних дел.

Как государственно мыслящий деятель, занимающий ответственные посты, Самарин видел в славянофильстве конструктивную национальную идею, способную инициировать насущные общественные преобразования в России, не разрушая существующей системы правления. Однако, общественные идеалы Самарина, сочетавшие консерватизм и призыв к национально ориентированным социальным реформам, вызывали непонимания и даже настороженность со стороны властей в Петербурге.

В 50-е годы Самарин, подобно многим другим русским мыслителям консервативного направления, пережившим увлечение немецкой философией (и прежде всего Гегелем), переходит на позицию её критики. Он видел рост популярности идей немецкого философа среди образованной молодёжи, которая, усвоив его систему воззрений, затем обращалась к материалистической философии и идеям социализма. Между ними и гегелевской философией существует, по мнению Самарина, непосредственная связь.

В статьях «Два слова о народности в науке», «О народном образовании» и других работах, напечатанных во второй половине 50-х годов в славянофильской «Русской беседе», Самарин продолжал развивать свои мысли о русской народности. Под народностью, согласно его словам, надо понимать не только отличительные свойства народа в данную эпоху, но и те идеальные начала, в которые он верит и к которым стремится. Народность, по Самарину, - непреходящее условие развития науки, её движения вперёд. История, т.о., развивается на основе совпадения народности с высшими требованиями человечества. Чем более они совпадают, тем выше тот или иной народ.

В конце 50-х годов Самарин все силы отдаёт работе по подготовке крестьянской реформы в России. Он стал одним из крупных общественных деятелей, внёсших реальный вклад в дело отмены крепостного права. В этот период он обосновывал требования, в соответствии с которыми должны быть освобождены крестьяне при сохранении общинного землевладения.

В 1861 г. Самарин работал над «Письмами о материализме» (труд остался незаконченным) стремясь доказать необходимость отрицания материализма как течения. В начале 70-х годов большой интерес у Самарина вызвала книга К.Д. Кавелина «Задачи психологии» (1872). Он подвёрг её критике в связи с тем, что взгляды автора на психологию исходит из одного общего начала. Это единое начало содержит в себе отличительные свойства физического и психического бытия, а соглашаясь с тем, что материальная среда определяет психику, человек становится на позиции материалистов.

В данном случае Самарин вполне справедливо считал, что нельзя обосновать сознание без помощи религии. Поэтому речь может идти о замене одной религии другой, о замене подлинной веры наукообразным суеверием. Он обратил также внимание на «полупозитивистское» мировоззрение Кавелина, согласно которому признаётся дуализм материи и психики, но одновременно утверждается, что в мире явлений материя определяет психику.

Споря с Кавелиным и Герценом относительно идеала свободной личности, Самарин писал, что «начало личное – есть начало разобщения, а не объединения». «На личности, - пишет он, - ставящей себя безусловным мерилом всего, может основываться только искусственная ассоциация». С этой точки зрения он рассматривал социализм как ещё один из вариантов подобной ассоциации.

В начале 70-х годов Самарин вёл полемику с видным представителем дворянского конституциализма генералом Фадеевым, автором книги «Русское общество в настоящем и будущем (Чем нам быть)». Программу конституционной реформы, предполагавшую расширение политических прав и активную деятельность дворянства, Самарин расценил как внешне консервативную, а по сути дела «революционную», расшатывающую общество.

Стремясь предотвратить революционные потрясения и социальные эксперименты, которые он предчувствовал, Самарин выдвигал программу укрепления государственной власти на окраинах (цикл статей «Окраины России») и развития земского движения внутри страны. Самарин считал возможным создать создать «всесословное русское общество». С этой целью он предлагал равные выборы по четырём социальным группам и податную реформу, предполагающую налоговое обложение, пропорциональное ценности имущества. Однако программа Самарина так и не была реализована.

Ещё одна важная тема, которая вплотную соприкасается с идеями Хомякова и Киреевского, посвящена иезуитам в России. По мнению славянофилов, латинская церковь, превратившись в государство, неизбежно стремилась к завоеванию, и иезуиты, вербовавшие людей в духовное подданство папе, удовлетворяли этой жажде власти. Самарин заметил в иезуитстве стремление заменить трудновыполнимое для обычного человека требование цельности духа, подавления эгоистического начала и жертвенной любви к ближнему на внешнее благочестие.

Интересны были, также, его мысли об одежде. Как и многие славянофилы, он придавал быту большое значение. Самарин отмечал подражание Европе со стороны русской аристократии, начавшееся со времен Петра I. Многие его идеи являются актуальными и для сегодняшнего дня. Вот что он пишет в одном месте: «Конечно, иногда, как например, в нашем дворянском кругу, перемена моды служит проявлением не свободного выбора, а слепого и бессознательного подражания, признаком внутренней пустоты и бессмыслия, а вовсе не сочувствия к чужой мысли. Но этого нельзя применить к русской одежде именно потому, что русскому народу мы не в чём не подражаем, что, надевая зипун и отпуская бороду, мы не увлекаемся общим движением, а идём ему наперекор, - следовательно, обнаруживаем самостоятельность мысли и воли».

Вклад Самарина в развитие философии славянофильства был значительным. Философию он рассматривал как науку, потребность в которой испытывают все народы, в том числе и русский, отличающийся не только долготерпеньем (вспомним знаменитое стихотворение Ф.И. Тютчева), но, также, природным умом и высокой духовностью. Он стремился в большей степени, чем кто-либо из славянофилов, к укреплению внутри этого идейного течения, при этом избегая «славянофильских крайностей», выражавшихся в ношении русской национальной одежды и пристрастии к другим внешним атрибутом народности. В полемике с критиками «московского направления» Самарин не допускал резких выражений и не задевал личности своих оппонентов.

Самарин принадлежал к типу деятелей, для которых было характерно стремление к синтезу традиции и нововведений и неприемлем путь экстремизма и радикализма. Его бывший оппонент Кавелин отметил в некрологе, что «высшее воспитательное, культурное значение имеют только те общественные деятели, у которых мысль и идея, убеждение и программа слиты в одно».