Определить возраст по году рождения. Секреты нумерологии: как узнать дату смерти

Его предки - богатые французские аристократы - заполняли бесконечный досуг охотами, дуэлями и романами с прекрасными дамами из королевского двора. Веками праздность и безделье правили бал в их шикарных угодьях. Такая же участь была уготовлена и малышу Анри, точнее - Анри-Мари-Раймону де Тулуз-Лотрек-Монфа, сыну графини Адель и графа Альфонса. Но он предпочел другую...

Анри Тулуз-Лотрек появился на свет 24 ноября 1864 года в фамильном замке Альби на юге Франции. Первые 14 лет жизни - сплошное счастье! Как и положено ребенку, родившемуся с серебряной ложкой во рту, Анри, или Маленькое Сокровище (так прозвала его одна из обожающих бабушек), любил лошадей и охотничьих псов, мечтал, как и отец, участвовать в охоте, делать ставки на скачках.

Все изменилось внезапно, в мгновение, когда 14-летний мальчик вдруг упал, сломав бедро. Чуть позже - второе неожиданное, практически на ровном месте, падение - и перелом второй ноги! Гипс. Инвалидная коляска. И страшный вердикт врачей: изменить что-либо, остановить течение болезни невозможно. Слишком хрупкие кости восстанавливались медленно, ноги частично атрофировались, Анри перестал расти (по мнению медиков, причиной этой беды было родство отца и матери Тулуз-Лотрека, они доводились друг другу кузенами). Привычный мир мальчика рухнул. Болезнь развивалась стремительно - буквально за год-полтора очаровательный шустрый подросток превратился в коротконогого карлика метр пятьдесят ростом, с неправильным толстогубым лицом. Не тогда ли он впервые огляделся - и увидел реальную жизнь, в которой так много слез и боли?.. В любом случае, сомневаться не приходится: именно ужасное превращение в карлика сделало Тулуз-Лотрека художником.

Несчастный Анри понял: живопись - единственный мир, где можно укрыться от собственных мучительных переживаний. Зная о своих несомненных, рано открывшихся способностях рисовальщика, он решил всерьез посвятить себя живописи. Для начала стал учеником художника-анималиста Пренсто. Тридцатисемилетний глухонемой художник искренне привязался к подростку-калеке, и не только потому, что дарование ребенка било через край. Два обделенных природой человека понимали друг друга. Они общались без слов. Именно Пренсто научил Анри мастерски передавать движение (особенность творчества Лотрека, восхваляемая всеми без исключения).

Автопортрет перед зеркалом. 1882-83 г.

После двух лет работы с Пренсто Лотрек поступил в мастерскую известного в те годы живописца, приверженца академизма Леона Бонна. Мэтр тоже хвалил воспитанника, и было за что - Анри вкладывал в работы всю душу, его полотна «цепляли» любого, даже случайного, зрителя...

Разнорабочий в Селейране. 1882 г.

Следующим учителем стал Фернан Кормон, поначалу очаровавший Анри веселостью и простотой нрава. Но Кормон, как и Бонна, был из академиков, замшелые постулаты которых уже надоели молодым художникам...

Лотрек был влюблен в смелые линии картин Эдгара Дега, он восхищался первыми полотнами импрессионистов. Их ругают академики? Ну и что, ну и пусть!.. О, как хотелось ему создать свой собственный, индивидуальный стиль, свою технику! Писать картины, в каждой из которых будет нечто неповторимое, особенное - позволяющее узнавать при первом же взгляде: «Это - Лотрек».

«Подумать только, будь мои ноги чуть длиннее, я никогда бы не занялся живописью!» - воскликнул однажды художник. Так оно и было.

Творчество стало для Лотрека настоящим убежищем. Он рисовал постоянно, одержимо, как сумасшедший, стараясь изобразить движения людей и животных, мимолетное выражение чьих-то глаз, чью-то усталую гримасу. Он жадно наблюдал жизнь вокруг себя - и стремился запечатлеть ее мгновения. Кроме того, во всех полотнах Лотрека - желание максимально правдиво, порой беспощадно передать индивидуальную характеристику модели.

Обнаженная натура. 1883 г.

Он взрослел, хотя внешне оставался все тем же уродцем-коротышкой. «Молитесь о нем, - писала матери графиня Адель. - Пребывание в мастерской дает ему много с точки зрения профессии, но это тяжкое испытание для молодого человека».

День за днем, месяц за месяцем, год за годом... Лотрек учился жизни и живописи, все смелее перенося на холст черты и эмоции окружавших его людей. И непременно в каждой картине была частица его собственной боли, его несбывшихся надежд.

Артиллерист, седлающий лошадь. 1879 г.

18, 19, 20 лет... Как и все в этом возрасте, он мечтал о любви. Но на что можно надеяться, когда ты - уродливый коротышка? Первые компании - и первая «наука»: лучше прятать глубоко в душе собственные комплексы и переживания, оставаясь для многочисленных друзей-приятелей вечно веселым, смеющимся (в том числе над самим собой) карликом.

«Хотел бы я увидеть женщину, у которой любовник еще уродливее, чем я!» - выкрикивая эти «беззаботные» слова, он хохотал первым, а вслед за ним - все остальные.

Пожалуй, единственной женщиной, искренне любившей Лотрека всю жизнь, была его мать, графиня Адель.
Именно ее портреты, написанные сыном, поражают своей теплотой. Грустное милое лицо женщины, сидящей за столом с чашкой кофе в руках, - мудрые глаза, боль, спрятанная в уголках усталого рта...

Мать готова была стать тенью сына, чтобы всюду незримо оберегать его.

Анри Тулуз-Лотрек. Портрет графини А. де Тулуз-Лотрек. 1881-82 г.

Но она не могла дать ему то, что так необходимо 20-летнему юноше, - чувственную любовь, страсть, от которой кружится голова и хочется обнять целый мир.

Однажды один из приятелей Анри решил помочь ему в этом непростом вопросе. Именно он свел Лотрека с публичной девкой, которую тянуло к всевозможным извращениям. Внешне - ангел во плоти, по сути своей она была дьяволом. Познав с ней мир плотской любви, Лотрек одновременно испытал жесточайшее разочарование. Он понял: страсть, похоть - это не любовь. А любовь если и будет жить в его душе, то уж точно никогда не найдет выхода. Разве что на полотнах.

В 20 лет Лотрек ушел из дома, поселившись у приятеля на Монмартре. Для него началась новая жизнь.

Монмартр!.. Рождение этого богемного местечка - района художников и поэтов - происходило одновременно с рождением Лотрека - художника. Некогда тихий уголок Парижа, Монмартр постепенно превращался в мир богемы, где без конца открывались кафе - одно оригинальнее другого, - кабаре, ресторанчики, салоны... Именно здесь будущие великие художники и литераторы, поэты и актеры снимали дешевые студии и квартиры, именно здесь, в недорогих кафе, устраивали диспуты и презентации собственных, пока не признанных шедевров.

Здесь, на Монмартре, Лотрек узнал спасительную радость дружбы. Он практически никогда не был один - вместе с ровесниками, так же, как и он, мечтавшими о славе, ночи напролет Анри просиживал в кабаре и цирке, стал завсегдатаем скачек. Он верховодил, развлекал, смешил - и друзья просто обожали его, забывая даже о его уродстве.

В образе японского императора. Фото 1892 г.

Между тем Лотрек много работал. Носил с собой бумагу и карандаши, постоянно, везде, где бы ни оказывался, делал зарисовки. Вот, к примеру, скачки - захватывающий мир жокеев и лошадей, орущих болельщиков и пронырливых букмекеров...

Анри Тулуз-Лотрек. На скачках. 1899 г.

Театр - прекрасный, но коварный храм искусства, где все - и актеры, и зрители - играют свои роли... Дом терпимости - усталые жрицы любви, прожженные, видавшие виды девахи, с отчаяньем, вдруг мелькнувшим где-то в прищуре подкрашенных глаз... «Вдруг»... Ему всегда было интересно это «вдруг». То была безумная жизнь без сна и печали. Его жизнь!

Невероятно - и тем не менее в крошечном, исковерканном теле Тулуз - Лотрека была спрятана гигантская энергия. Он практически не спал. Вечером в компании друзей спешил в театр. Его не волновало содержание пьес - он смотрел на лица актеров. Его интересовали необычные ракурсы, глаза, взгляды... Иногда он ходил на один и тот же весьма бездарный спектакль десятки раз - лишь для того, чтобы каждый раз любоваться дивным профилем героини в определенной сцене. Он смотрел - и рисовал, занося на бумагу свои впечатления.

Спектакль окончен - пора в кафе! Пить рюмку за рюмкой - ликеры и вино, коктейли и настойки, чтобы мир вокруг становился теплее и улыбчивее, чтобы с языка сами собой слетали остроты...

В образе кокотки с Монмартра. Фото 1895 г.

Он стал истинным «певцом Монмартра» - парижская богема признала этот «титул» именно за ним - при всем количестве творивших на Монмартре художников! «Ша нуар», «Мулен де ла Галетт», «Элизе-Монмартр», а чуть позже - «Мулен Руж» - во всех этих кабаре Лотрек быстро стал своим.

У афиши кабаре Мулен Руж, 1892 г.

В Л"Элизе-Монмартр, 1888 г.

Анри Тулуз-Лотрек. В «Мулен де ла Галетт». 1889 г.

С карандашом в руках он сидел за столиком, всегда в шумной компании друзей, незаметно пьянея и - рисуя, рисуя. Он спешил запечатлеть свой мир. Он пил и рисовал, рисовал и пил... И смотрел вокруг. А когда ночь медленно скатывалась к рассвету, он приходил в публичный дом, где знал по имени каждую кокотку. Ужинал. Бывало, сам готовил, чтобы удивить подружек. И вновь рисовал, благо женщины словно и не замечали его.

Салон на улице Мулен. 1894 г.

В постели. Поцелуй. 1892 г.

В одиночестве. 1896 г.

Вот красотка, натягивающая чулок, две подружки, уснувшие, обнявшись, в одной кровати, девчонка, что-то стирающая в тазике... И все это - жизнь! Когда солнце поднималось над горизонтом, Лотрек засыпал на пару часов. А потом жизнь начиналась вновь, во всем своем буйстве и великолепии.

В Мулен Руж. Танец. 1890 г.

Две подруги. 1895.

Героями картин Лотрека были актеры и певички, проститутки и алкоголики, художники и нищие. Танцовщица Ла Гулю и ее великолепный партнер Валентин Бескостный, певица Иветт Гильбер, циркачка Ша-Ю-Као и содержательница дома терпимости мадемуазель Бланш...

Анри Тулуз-Лотрек. Жанна Авриль. Афиша. 1893 г.

Анри Тулуз-Лотрек. Брюан в Эльдорадо. Плакат. 1892 г.

Причем в каждом лице, даже самом юном и прекрасном, он находил нечто болезненное, какую-то червоточину - в этом заключалась особенность его рисунков. Сбылась мечта: люди смотрели - и узнавали с первой секунды: «Это - Лотрек!»

Не все - о, далеко не все - были в восторге от его полотен. Он выхватывал суть, характер, индивидуальность, но не приукрашивал, не льстил, а порой даже подчеркивал внешнюю непривлекательность моделей. Единственное, с чем не мог поспорить никто, - в его полотнах была энергия, сила жизни!

Со временем он стал принимать участие в выставках - ежегодных вернисажах «Группы двадцати» в Брюсселе, выставках Салона Независимых в парижской галерее Бюссо и Валадона. Его имя постепенно приобретало вес - Лотреку заказывали картины и рисунки для журналов.

Джованни Больдини. Портрет А. Тулуз-Лотрека.

Вдобавок его буквально завалили заказами на афиши - в этом жанре он оказался непревзойденным мастером. Анри с увлечением рисовал афиши для цирка и спектаклей, для кафешантанов и певиц. Он возвел афишу в ранг истинного искусства.

Увлекся и литографией - новой модой времени. Он работал без устали. Не думая о здоровье. Не думая о будущем. А у его матери упреки замирали на губах, когда она видела сына. Коротконогий, ковыляющий с палочкой уродец - он оставался для нее все тем же ребенком с раненой душой, которого могла понять только она. И она прощала ему его безумную жизнь, его влюбленность в порочный Монмартр.

Анри Тулуз-Лотрек. Портрет графини А. де Тулуз-Лотрек. 1883 г.

Более того, это она настояла на том, чтобы семья выделила Анри средства на собственную студию. То была огромная победа для художника! В 22 года Лотрек получил собственную крышу над головой - студию на улице Турлак.

Приблизительно в то же самое время среди друзей Лотрека появился еще один, в котором он тотчас распознал дар божий, - Ван Гог. «Какой художник, какая мощь!» - восклицал, глядя на его полотна, Лотрек.

Он мгновенно влюбился не только в Винсента, но и в японские эстампы, которыми была увешана комната друга. Отныне у него появилась мечта - увидеть волшебную Японию собственными глазами. Правда, эта мечта останется среди неисполненных.

Пожалуй, стоит отметить еще один талант Лотрека - гастрономический. Гениальный художник был замечательным кулинаром, с легкостью, мастерски готовившим изысканнейшие блюда и коктейли. Богатство семьи позволяло Анри жить в собственное удовольствие, не считая жалкие сантимы. И он жил! Получал из семейных поместий дичь и домашние заготовки, вина и коньяки. Устраивал для друзей великолепные застолья, смешивал дивные коктейли, после которых мало кто оставался на ногах. «Дорогая матушка! - писал он графине Адель. - Мне остается только пропеть осанну удобоваримости каплуна, который оказался несравненным. Пришлите еще бочку вина; по моим подсчетам, в год мне потребуется полторы бочки».

Прекрасная живопись и шикарные застолья - ах, как любили друзья забегать в мастерскую Анри! Здесь, среди красок и пестрых полотен, всегда, в любое время, валялись жареные каштаны и маринованные корнишоны из семейного замка Боек, бутылки изысканного вина и пакеты айвового мармелада. Ну, а по пятницам Лотрек и вовсе устраивал традиционные званые ужины для своих приятелей - художников и жокеев, артистов и девиц без определенных занятий. «Чтобы оценить картину, надо предварительно опрокинуть хороший коктейль», - заявлял он, предлагая гостям плод собственной фантазии - напиток под названием «Дрожь», после которого многие немедленно отключались...

А он - с удовольствием демонстрировал свое кулинарное искусство. Картинно стоял за стойкой, по ложечке наливая в бокал разные ликеры, «укладывая» их слоями, следя, чтобы они не смешивались: мараскин и кюрасо, «шартрез» и «черри»... Готовые коктейли любил посыпать тертым мускатным орехом. Надо пользоваться жизнью! В спиртном и еде - только самое лучшее! Запеченная баранья нога, гребешки Сен-Жак с чесночным пюре, маринованные луковицы, шпигованные гвоздикой...

А однажды Лотрек устроил показательное приготовление «омара по-американски в белом вине с томатами, кайенским перцем и специями» прямо посреди гостиной одного из друзей-богачей. Пока слуги прятали под покрывалами дорогую мебель, гостиная наполнялась божественным ароматом, от которого у всех текли слюнки...
Надо радоваться жизни! Он радовался и - учил этой радости других.

Бессонные ночи, сумасшедшая работа и море спиртного...

Анри Тулуз-Лотрек. Похмелье. 1889 г.

Но когда-то всему приходит конец, за все приходится расплачиваться. Так было и в короткой судьбе Тулуз-Лотрека.
Однажды утром он вышел из дома в красных брюках, с голубым зонтиком в руках и фаянсовой собачкой под мышкой. Глядя вокруг невидящими глазами, расстегнул ширинку и помочился на собственную картину. Белая горячка! В тот же день друзья доставили его в замок Сен-Жам - дом для умалишенных. Для богатых умалишенных.

Можно представить тот ужас, который ощутил художник, когда пришел в себя и понял, где находится. Его навещали родные и друзья, но каждый отводил глаза, чтобы не встречаться взглядом с Анри. Ведь в его прекрасных черных глазах без труда можно было прочесть: «Спасите меня!»

Он вновь с головой погрузился в работу, рисовал целыми днями - только бы доказать, что он нормален, абсолютно нормален. Одежда висела на нем мешком, под глазами не проходили иссиня-черные круги, но художник добился своего - консилиум врачей даровал ему свободу.

И вновь - Монмартр, кафе, аромат жареных каштанов, музыка уличных певцов... Человек не может измениться в одночасье. Разумеется, и Лотрек взялся за старое - не сразу, но постепенно, - вновь стал пить, все сильнее, без перерыва, как будто торопился поставить точку в своей короткой блестящей жизни. Он пил и рисовал, рисовал и пил...

37-летний художник скончался удушливой ночью, ближе к рассвету. На руках у матери.

Последний выдох - и на востоке, там, где восходит солнце, сверкнула молния, а по крыше, пробив полотно долгой невыносимой духоты, забарабанил дождь. Природа отпустила своего страдальца. Он умер - и не было прекраснее его измученного лица с закрытыми глазами.

Валентина Гутчина

Из журнала «Времена»

«Подумать только, будь мои ноги чуть длиннее, я никогда бы не занялся живописью!» – воскликнул однажды Тулуз-Лотрек, словно сам пораженный этим откровением.

О, ему не было равных в мастерстве самоиронии! Ведь именно она одна способна была защитить его от беспримерной жестокости судьбы.

Эпиграфом ко всей жизни Анри де Тулуз-Лотрека (Henri de Toulouse-Lautrec, 1864-1901) могли бы послужить строки знаменитой баллады Роберта Рождественского:

«На Земле безжалостно маленькой жил да был человек маленький»

Именно – маленький. Ведь это обстоятельство преследовало его, ни на секунду не давая забыть о своей незавидной доле. Но какой была эта жизнь!

У многих людей искусства случался в жизни перелом, за которым следовали либо триумф, либо полное низвержение. У Анри таких переломов было два. И – увы!- в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова. Они случились не в пылу жаркой погони за дичью по лесам родового поместья, и не в результате несчастного случая, хотя в каком-то смысле его заболевание было катастрофой. Просто однажды, поднявшись со стула, четырнадцатилетний Анри рухнул, как подкошенный. Тяжелый перелом шейки бедра. Последовали бесконечные визиты докторов, гипс, костыли. И это было лишь первым ударом. Спустя несколько месяцев, упав на прогулке, он сломал вторую ногу. Неотвратимое несчастье затуманило безоблачный горизонт семейства Тулуз-Лотрек-Монфа. Случилось именно то, чего опасалась в свое время графиня Адель Тапье де Сейлеран, выходя замуж за своего кузена, отца мальчика. Незаслуженное наказание за то, чего он не совершал, обрушилось на Анри в столь раннем возрасте. Именно тогда жизнь Маленького Сокровища, как звали его все домашние, совершила крутой поворот и навсегда оказалась отделена от той стези, что прочили ему при рождении.

Веселый и живой от природы мальчик тосковал, заточенный в гипс, словно птица в клетке. И рисовал, рисовал. Это занятие было его утешением и отрадой всегда. Оставалось оно им и теперь, когда окончательно стало ясно: ему не быть достойным продолжателем семейных традиций. Для отца Анри теперь словно не существовало сына, коль скоро тот не мог скакать на лошадях и принимать участия в охоте. А в этом, по глубочайшему убеждению самого графа, и состояло главное занятие истинного аристократа. Всю грусть и тоску, не предназначенные для чужих глаз, Анри поверял бумаге. Рисовал породистых скакунов, их изящные шеи и точеные ноги – все это с совершенно поразительным для его возраста чувством и умением.

Что ему оставалось? В ту пору он все еще оставался Маленьким Сокровищем – подвижным, немного озорным, но живым и чутким мальчиком. Заводил игры и распевал песни, как ни в чем не бывало, и наполнял смехом стены родного поместья. Пусть порой этот смех и напоминал рыдания. В их доме в Боске он вновь и вновь подходил к стене, на которой его кузены делали черточки карандашом, отмечая свой рост, и всякий раз собственные неутешительные результаты удручали его. Домашние прозвали этот злополучный уголок «стеной плача».

Но жалость была тем, чего он всегда избегал. Невозможность принимать участие в забавах других детей и сознание собственного бессилия заставляли его совершенствоваться в рисовании с особым тщанием. Итогом одного лишь 1880 года стало более трехсот рисунков и набросков.

Уже тогда с тоскливой ясностью он осознал отчужденность близких людей. Лишним подтверждением тому был портрет отца верхом на лошади. Запечатленный в любимом кавказском костюме и с соколом на руке, граф выглядит неимоверно далеким и чуждым, а его фигура, занимающая центральную часть полотна, подавляет. Таким и остался отец для художника – недосягаемым, непонятным, поглощенный лишь своими страстями.

Бесплодны и удивительны попытки некоторых исследователей изобразить Лотрека озлобленным коротышкой, похотливым сатиром Паном, охотящимся за прекрасными нимфами. Да, женщины были особой строкой в его биографии. Но говорить о том, что вся живопись Лотрека посвящена красоткам из кабаре, было бы, как минимум, опрометчиво. До знакомства Анри с ночной стороной Парижа он пережил многие годы творческих исканий.

Первым соратником и другом в мире живописи для него стал Пренсто – сам личность весьма неординарная. Тридцатисемилетний художник-анималист прикипел всей душой к нескладному подростку, возможно потому, что сам отлично понимал его – Пренсто был глухонемым. Именно его динамичная, странная манера письма, а кроме того, иррациональная привязанность к Анри вдохновили того для продолжения учебы.

Он поступил учеником в мастерскую Леона Бонна, весьма востребованного и популярного в то время. Академизм и приверженность традициям наставника часто становилась предметом шуток среди его подопечных. Здесь буйный талант Лотрека под давлением сухой манеры Бонна «привял», краски стали более блеклыми, эскизы строже.

И все же среди новообретенных товарищей Анри расцвел. Он прельщал друзей не только гостеприимством, но и своим дружелюбием, готовностью поддержать любую шутку, легкостью на подъем. Молодая натура противилась всему обыденному, выверенному до миллиметра и провозглашенного идеалом. Седьмая выставка импрессионистов, открывшаяся неподалеку от их студии, не сходила с уст учеников Бонна. Именно тогда Лотрек утвердился в мысли, что одной лишь дисциплины и упорства всегда будет недостаточно для того, чтобы вырваться из среды художников, обреченных вечно писать на заказ портреты знатных дам.

После роспуска мастерской Бонна он почувствовал себя на свободе. Это касалось и живописи – написанные летом 1882 года в поместье Селейран работы вновь заиграли красками. Но среди них уже появились те, в которых Лотрек стремился представить в самом неприглядном свете человеческие пороки.

С возвращением в Париж начался еще один из этапов его жизни, явивший миру Лотрека таким, каким его впервые узнала широкая публика. Пришлось выдержать еще один удар – потерю имени. Заботясь о чести семьи, отец настоял на псевдониме. Так на полотнах Анри появилась анаграмма «Трекло». И это в какой-то мере освободило его от груза ответственности, но в то же время больно уязвило самолюбие. Значит, он не мил родным в таком виде? Пускай! Вольная жизнь уже кружила голову. Что до того, что коротышке вроде Лотрека не могло достаться искренней любви какой-нибудь красавицы? Об этом, как и многом другом, он беспечно шутил между двумя рюмками чего-нибудь покрепче с товарищами в очередном кафе. Смеяться над собой прежде, чем сделать это придет в голову кому-то другому, – вот чему научила жизнь Маленькое Сокровище.

Мастерская Кормона, где осел Лотрек, будто специально для творческой молодежи, ее посещавшей, располагалась на одной из улочек, имевших выход к самым оживленным местам начинавшего оживать Монмартра. Здесь с ночи до зари кипела жизнь – и что за жизнь! Пестрое сборище являл собой Монмартр в то время - приют для всех отщепенцев, темных личностей, падших женщин и искателей острых ощущений. Здесь в этом вечном чаду Лотрек нашел свою нишу. И пусть его несуразная фигура все равно выделялась из толпы и была узнаваема, здесь он не чувствовал себя таким покинутым, как в обществе людей своего круга. И вновь периоды лихорадочной работы сменялись кутежом, а иногда и соединялись. Лотрек рисовал с невероятной быстротой там, где заставало вдохновение и на том, что попадалось под руку. На веселой студенческой пирушке в альбоме, обгоревшей спичкой на блокнотном листке в полумраке кабаре. Бьющая ключом жизнь вокруг манила, требовала запечатлеть ее тотчас же, немедленно.

Стремление изображать все недостатки человеческой внешности проникла во многие рисунки 92-93 годов, сделанные в самых знаменитых кабаре Парижа. Разнузданные нравы этих маленьких мирков с их наэлектризованным вожделением воздухом, сальными взглядами кавалеров и беспутством дам перенеслись в плоскость его рисунков, не потеряв ни капли достоверности. Эти изломанные гротескные образы танцовщиц, удивительная палитра и невероятная экспрессия помогли исполнить давнюю мечту Лотрека – он стал узнаваемым, угадываемым с первого взгляда. Скандальная, но все же слава, настигла его.

Хотя сегодня, говоря о Лотреке, большинство вспоминает именно его афиши, в особенности с Жанной Авриль, или, на худой конец, Брюана, певца и по совместительству владельца одного из кабаре. Но между тем даже схожие по сюжету полотна выходили бесконечно разными. Стоит лишь взглянуть на картины того периода – «Начало кадрили в Мулен Руж» (1892), «Две танцующие женщины в Мулен Руж» (1892) и, наконец, «Жанна Авриль, выходящая из Мулен Руж» (1892).

«Начало кадрили в Мулен Руж» (1892), «Две танцующие женщины в Мулен Руж» (1892) и, наконец, «Жанна Авриль, выходящая из Мулен Руж» (1892).

Совершенно очевидно, что даже они отличаются друг от друга буквально всем - от настроения до экспрессивности мазков.

Одно в его живописи оставалось неизменным. Портреты матери, выполненные в любом году, полны самой нежной сыновней любви. И почти везде графиня Адель выглядит всего лишь усталой женщиной, перенесшей немало ударов судьбы. Должно быть, увлечения сына прибавили ей немало седых волос. Она всегда оставалась его ангелом-хранителем, даже понимая, что Анри не дано обрести простого человеческого счастья.

В домыслах о схожести с сатиром все же была крупица правды. Привязчивый и нежный от природы юноша взрослел с сознанием того, что никогда его любовь не будет взаимной. Свою потребность в утешении он топил в вине, искал в друзьях и находил кратковременное утешение в объятьях искушенных жриц любви. Но все это было мучительное «не то». Тогда он рисовал, иногда - ночи напролет. И в этом находил отдушину. Конечно, женщины интересовали его. Рисуя плясуний из кабаре, он отчасти прикасался к обладанию запретным плодом.

И все же… Те, кто по-настоящему близко знал Лотрека замечали порой, какие страдания ему приносит простая невозможность жить нормально. Его увлеченность ночной монмартрской жизнью была продиктована не крайней извращенностью, но отчаянием.

Быть может, он отчаянно нуждался в спасении. Но никто из широкого круга друзей не мог предотвратить неизбежного. Грозным предупреждением стал приступ белой горячки после одного из громких празднеств в доме художника. Период лечения, сопровождавшийся острым раскаянием, был недолгим. Вскоре опять вернулись бессонные ночи с обильными возлияниями и изнурительной работой. Здоровье, до того выдерживавшее самые безумные кутежи, пошатнулось.

Короткая, безумная, полная самых противоречивых явлений жизнь Тулуз-Лотрека могла быть совсем иной. Подумать только, родись он при других обстоятельствах - и мир никогда бы не увидел одного из самых эксцентричных французских живописцев, его уникального видения. Но насмешница-судьба распорядилась иначе. Странный, нескладный, гениальный, он промелькнул по небосводу искусства – и сгорел дотла, стремясь к невозможному.

8 сентября 1901 года он скончался на руках единственной женщины, что по-настоящему любила его всю жизнь – своей матери.

Год 1864 вошёл в историю, как год создания в Лондоне I Интернационала. Поднимало голову рабочее движение, шла Датская война в Европе и Гражданская война в США. Во Франции был отменён Закон Ле Шапелье - о запрете стачек и рабочих коалиций, принятый Учредительным собранием Франции в июне 1791.

В такое неспокойное время родился граф Анри-Мари-Раймон де Тулуз-Лотрек де Монфа – будущий великий художник, ставший известным далеко за пределами своей страны.

Анри Тулуз-Лотрек имел счастье родиться в семье, принадлежащей к древнейшему роду Франции. Это графский род, который происходит от виконтов Лотрека. В XIV-XVII вв. глава этого рода носил титул виконта Монфа. В конце XVII в. Лотреки-Монфа сменили фамилию на «Тулуз-Лотрек».

Род Тулуз-Лотреков выделялся образованностью и особым почитанием искусства. Быть может, это обстоятельство и помогло Анри пережить страшную трагедию, случившуюся с ним в детстве, и определить своё будущее. Благодаря этому выбору и появилась эта статья.

В мае 1878 года, в возрасте 13 лет, Анри ломает шейку бедренной кости правой ноги. А через год мальчик ломает и левую ногу, при падении в канаву. После этого события ноги перестали расти, и юноша навсегда остался инвалидом. - "Подумать только! Я никогда бы не стал рисовать, если бы мои ноги были чуть длиннее". – не раз шутил Анри де Тулуз-Лотрек.

Физический дефект помешал молодому Анри пойти на военную службу, как было принято среди мужчин в их роду. Именно тогда он принимает решение стать художником. Он много рисует, и талант его растёт так стремительно, что мастерства его прежнего учителя, мастера Пренсто, уже не хватало. Анри перебирается в Париж в ожидании творческого роста. Тут он и попадает к известному в то время портретисту Леону Бонна. Свои первые работы Анри подписывает псевдонимом «Трекло».

Так он попадает на Монмартр. И Монмартр захватывает его полностью. С этого момента Анри становится частью Монмартра, а Монмартр становится частью Анри. Тут граф Тулуз-Лотрек переходит из высшего света в мир богемы, и именно в этом мире, общаясь с людьми, творящими искусство, он выработал свой, неповторимый стиль, где важна линия, а гротесковая декоративность не режет глаз, а напротив, мягко сочетается с тонкостью и изяществом образов. Стоит лишь взглянуть на созданные мастером портреты, чтобы ощутить психологизм и неповторимость противоречивого лотрековского стиля. По началу он подражает, модным тогда, импрессионистам, но потом находит свой путь. Ему уже мало сиюминутного впечатления. Он ищет способы как сделать свои работы глубже, как показать самую суть, изображаемого им мира, будь то природа, или человек. Вот потому, казалось бы, излишне декоративные работы Тулуз-Лотрека, снова и снова притягивают наш взгляд, заставляя заглядывать в самую душу его персонажей.

Скорее всего поэтому художник старается писать не холёных великосветских красавиц и красавцев. Его привлекают простые, и даже иногда порочные люди, с поломанной судьбой. В них художник находит отражении е живого мира, прекрасного в своей неповторимости.

Он пишет танцовщиц и проституток, кухарок и прачек. Они женственны и живы, без тени фальши и наносного лоска. И тем прекрасны.

Тогда же Тулуз-Лотрек пишет афиши для кабаре «Мулен Руж» «Чёрный кот» и "Диван Жапоне" и других ночных увеселительных заведений Парижа. Всего им было написано около тридцати афиш, каждая из которых настоящий шедевр. Прекрасно знавший дух ночной жизни Парижа, в своих афишах художник, передаёт и сиюминутное ощущение беззаботного праздника, и в то же время в них чувствуется атмосфера тонкого флирта и лёгкой интрижки, свойственная таким заведениям. А ведь как мастер постимпрессионизма он умел это делать прекрасно. Потому и афиши, созданные Анри Тулуз-Лотреком, ныне воспринимаются нами с таким же интересом и восхищением, как и его портреты и другие картины.

Вот только в последние два года жизни, словно предчувствуя окончание веселья, художник всё чаще использует мрачные тона в своих работах. С каждой картиной растёт ощущение печали, ожидания прощания с тем миром, который он так любил. Весной 1901 года у Анри случился паралич ног, как следствие перенесённого инсульта. А 9 сентября, в возрасте 37 лет, он умирает.

И лишь через много лет после его смерти к нему приходит признание критиков, совершенно не жаловавших его при жизни. За короткую творческую жизнь Анри Тулуз-Лотрек создал 737 картин, 275 акварелей, 363 гравюры и плаката, 5084 рисунков, несколько керамик и витражей.

Интернет-журнал "Область культуры" провёл голосование за лучший дизайн театральной афиши Великого Новгорода среди опубликованных в ОК-журнале. Большее количество голосов набрала афиша спектакля "Маленький принц", который прошёл сегодня, 29 апреля, в Новгородской областной филармонии. Автор афиши - Ксения Иноземцева. Поздравляем!

Великий художник Анри де Тулуз-Лотрек, бытописатель парижского дна и завсегдатай «Мулен Руж», совершил, наверное, самый странный в истории живописи кульбит: жизни знатного богача он предпочел существование богемного изгоя и алкоголика. Лотрек был одним из самых жизнерадостных певцов порока, так как у его вдохновения всегда были только три основных источника и три составные части: бордели, ночной Париж и, разумеется, алкоголь.

Лотрек вырос в семье классических аристократов-дегенератов: его предки участвовали в крестовых походах, а родители были двоюродными братом и сестрой. Папа Лотрек был форменным алкоэксцентриком: к обеду он имел привычку выходить в пледе и балетной пачке. Сам Анри был весьма живописным экземпляром аристократического вырождения. Из-за наследственного заболевания кости его ног перестали расти после детских травм, в итоге полноценное туловище Анри венчало лилипутские ножки. Его рост едва превышал 150 сантиметров. Голова его была непропорционально большой, а губы - толстыми и вывернутыми.

В 18-летнем возрасте Лотрек впервые познал вкус алкоголя, ощущение от которого он почему-то сравнивал со «вкусом павлиньего хвоста во рту». Вскоре Лотрек превратился в живой талисман увеселительных заведений Парижа. Он практически жил в борделях Монмартра. Отношения сутенеров и шлюх, пьяные безобразия богачей, венерические болезни, стареющие тела танцовщиц, вульгарный макияж - именно этим питался талант художника. Лотрек и сам был не лыком шит: юная проститутка Мари Шарле как-то поведала Монмартру о невиданных размерах мужского достоинства художника, а сам Тулуз шутя называл себя «кофейником с огромным носиком». Ночи напролет «кофейник» пил, затем рано вставал и усердно работал, после чего опять принимался бродить по кабакам и пить коньяк и абсент.

Постепенно белая горячка и сифилис сделали свое дело: Лот­рек рисовал все меньше и хуже, а пил все больше, из веселого шута превращаясь в злобного карлика. В итоге к 37 годам его разбил паралич, после чего художник почти сразу умер - как и подобает аристократу, в своем родовом замке. Пьяный папаша Лотрек поставил трагикомическую точку в беспутной жизни гениального художника: считая, что карета с гробом, в котором лежал Анри, движется слишком медленно, он подстегивал лошадей, так что люди вынуждены были бежать за гробом вприпрыжку, чтобы не отстать.

Гений против употребления

1882 - 1885 Анри приезжает из родного Альби в Париж и поступает учеником в мастерскую, где получает прозвище «ликерная бутылка». Из письма: «Дорогая матушка! Пришлите бочку вина; по моим подсчетам, в год мне потребуется полторы бочки».

1886 - 1892 Родители назначают Лотреку содержание, он арендует на Монмарт­ре студию и квартиру. Рядом с мольбертом Анри держит батарею бутылок: «Я могу пить без опаски, мне невысоко падать!» Знакомится с Ван Гогом, пишет под его влиянием картину «Похмелье, или Пьяница».

1893 - 1896 Едет в Брюссель на выставку, на границе скандалит с таможенниками за право ввезти в Париж ящик можжевеловой водки и бельгийского пива. Обычно допивается до безобразия: «Слюна стекала по шнурку его пенсне и капала на жилет» (А. Перрюшо. «Жизнь Тулуз-Лотрека»). На светском приеме выступает барменом, решив свалить с ног высшее общество, для чего готовит убойные коктейли. Хвастается, что за ночь подал больше двух тысяч бокалов.

1897 - 1898 Пьет так, что теряет интерес к рисованию. Друзья пытаются вывозить его кататься на лодке, так как «находясь в море, он не пил». Влюбляется в родственницу Алину, думает завязать с пьянством. Но отец Алины запрещает ей встречаться с Анри, и тот уходит в запой.

1899 После приступа белой горячки мать художника настояла, чтобы он лег в психлечебницу. Там ему дают пить только воду. Однажды Лот­рек обнаруживает на туалетном столике флакон зубного эликсира и выпивает его. Пробует опять рисовать.

1901 Выходит из клиники и в апреле 1901 года возвращается в Париж. Сперва ведет трезвый образ жизни, но, видя, что рука не слушается его, с горя начинает тайком попивать. У Лотрека отнимаются ноги, и его перевозят в замок. Отец, скучая у постели умирающего, стреляет резинкой от ботинок мух на одеяле. «Старый дурак!» - восклицает Лотрек и умирает. А вот картины его чувствуют себя все лучше: «Прачка» была куплена в 2008 году за 22,4 миллиона долларов. Да и образ его живет: лорнетированный карла, покровитель парижского демимонда продолжает волновать умы современ­ных творцов (см. «Мулен Руж» Лурманна).

Собутыльники

ЛА ГУЛЮ
Легендарная танцовщица «Мулен Руж» Ла Гулю(Обжора) была прозвана так за привычку подсаживаться к посетителям, есть из их тарелок и допивать остатки из рюмок. Лотрек восхищался Ла Гулю и нарисовал несколько ее портретов.

ЖЮЛЬ РЕНАР
Писатель Ренар сформулировал девиз, позже подхваченный панками: «Изматывайте себя, чтобы жить быстро умереть молодыми». Однажды они с Тулузом на спор выпили ящик бургундского, закусывая только корнишонами.

ПОЛЬ ГОГЕН
Великий импрессионист и пьяница очень любил ходить по Парижу под ручку с Лотреком: Гоген был высокого роста, а Лотрек - почти карлик. Такой живописный тандем нравился обоим, к тому же оба были заядлыми абсентистами.

ФОТО GETTY IMAGES