Кто такой гапон. Жизнь и смерть попа гапона, посеявшего бурю

Священник, организатор "Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт- Петербурга". В 1895 г. окончил Полтавскую семинарию. По инициативе Гапона была выработана петиция к царю и организовано шествие 9 января 1905 г., которое закончилось расстрелом рабочих. Гапон бежал с помощью эсеров за границу. После неудачной попытки создать новую рабочую организацию стал тайным агентом охранки , был разоблачен П.М. Рутенбергом . 28 марта 1906 г. в Озерках под Петербургом был осужден товарищеским судом эсеров, приговорен к смерти и повешен.

Источник - Википедия

Георгий Аполлонович Гапон (1870-1906) - русский священник, общественный и политический деятель, основатель и руководитель рабочей организации «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» , организатор массового шествия к царю Николаю II с целью вручения петиции о рабочих нуждах 9 (22) января 1905 года .

Георгий Аполлонович Гапон родился в 1870 году в с. Белики Кобелякского уезда Полтавской губернии в семье волостного писаря. Окончил Полтавское духовное училище, где его преподавателем был толстовец И. М. Трегубов. Затем окончил Полтавскую духовную семинарию . Работал земским статистиком, подрабатывал частными уроками. Женился на купеческой дочери, по совету жены решил стать священником. В 1894 году был рукоположен в дьяконы, а затем в священники полтавским епископом Иларионом (Юшеновым). Был назначен священником бесприходной церкви Всех святых при полтавском кладбище. В 1898 году, после смерти молодой жены, отправился поступать в Петербургскую духовную академию. По протекции обер-прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева и его заместителя В. К. Саблера поступил на 1-й курс академии. С 1899 года проповедовал в церкви Милующей Божьей Матери в Галерной Гавани, месте обитания питерских босяков. Проповеди Гапона собирали множество народа. Он приобрёл известность в придворных кругах и приглашался на торжественные богослужения вместе со св. Иоанном Кронштадтским . В 1900 году был назначен настоятелем сиротского приюта св. Ольги и законоучителем и священником приюта Синего Креста. Летом 1902 года из-за ссоры с попечительным советом приюта Синего Креста был лишён должности. Уехал в Полтаву , забрав с собой окончившую курс воспитанницу приюта А. К. Уздалёву, впоследствии ставшую его гражданской женой. Осенью был отчислен из Духовной академии, но в том же году восстановлен в ней по протекции митрополита Антония (Вадковского). В 1903 году окончил академию, написав дипломную работу на тему «Современное положение прихода в православных церквах, греческой и русской». Получил должность священника церкви св. Михаила Черниговского при Петербургской пересыльной тюрьме . В конце 1902 года познакомился с начальником особого отдела Департамента полиции С. В. Зубатовым . По предложению Зубатова принял участие в деятельности рабочей организации «Общество взаимопомощи рабочих механического производства г. С.-Петербурга». После отставки Зубатова, в августе 1903 года, выступил с инициативой создания новой организации - «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. С.-Петербурга» . Выработал новый устав организации, ограничивавший вмешательство в его дела Департамента полиции. В феврале 1904 года устав был утверждён министерством внутренних дел. Гапон был утверждён в должности руководителя «Собрания». Получал денежные субсидии от Департамента полиции на открытие новых отделов организации. К концу 1904 года отделов было уже 11, а численность организации составляла около 8000 человек. Возглавив «Собрание», Гапон сблизился с рабочими революционного образа мыслей. В марте 1904 года с группой рабочих принял так называемую «программу пяти», впоследствии легшую в основу петиции 9 января 1905 года. В ноябре 1904 года на встрече с представителями нелегальной организации «Союз освобождения» обещал побудить рабочих к выступлению с петицией. В декабре 1904 года вёл переговоры с администрацией Путиловского завода о восстановлении на работе 4 уволенных членов «Собрания». После отказа администрации инициировал забастовку на Путиловском заводе. 3 января 1905 года Путиловский завод забастовал, а в последующие дни к нему присоединились другие предприятия города. Всего в забастовке приняло участие 625 предприятий Петербурга со 125 000 рабочих. Листки со списком экономических требований за подписью Гапона распространялись по всем заводам и фабрикам Петербурга. Во главе народного движения 5 января, после безуспешных переговоров с администрацией Путиловского завода, Гапон принял решение о выступлении с петицией. В те же дни подготовил текст петиции, в основу которой была положена мартовская «программа пяти» . В написании петиции приняли участие представители либеральной интеллигенции и один социал-демократ. Главным требованием петиции было ограничение власти чиновников и введение народного представительства на основании всеобщего, прямого, тайного и равного голосования. Петиция содержала также требования свободы слова, печати, собраний, свободы совести в деле религии, ответственности министров перед народом, гарантий законности правления, 8-часового рабочего дня, амнистии политических заключённых, прекращения войны по воле народа и многого другого. Начиная с 6 января, петиция зачитывалась во всех отделах «Собрания». Выступая на митингах, Гапон призывал всех рабочих явиться в воскресенье, 9 января, на площадь Зимнего дворца для предъявления петиции императору Николаю II. В своих речах рисовал ужасы и бедствия народной жизни и указывал, как на единственный выход, на обращение к царю. Зачитывая петицию, требовал от рабочих поклясться, что они не отступят от предъявленных требований, даже если им будет угрожать смерть. Рабочие клялись не отступать и ставили подписи под петицией. В отделах царила атмосфера религиозной экзальтации: люди плакали, топали ногами, бились кулаками в стены и клялись явиться на площадь и умереть за правду. Популярность Гапона в эти дни возросла до небывалых размеров. Многие видели в нём пророка, посланного Богом для освобождения рабочего люда. Накануне 9 января Гапон встретился с представителями революционных партий и уговорил их примкнуть к шествию. Он требовал, чтобы они не выкидывали красных флагов и не совершали насилий до момента столкновения с войсками. В случае же столкновения им предоставлялась полная свобода действий. Утром 9 января колонны рабочих из всех районов Петербурга двинулись к Зимнему дворцу. Гапон возглавлял колонну, шедшую от Нарвского отдела. Перед выступлением он обратился к собравшимся со словами: «Если царь нас не примет, значит, у нас нет царя», - и двинулся к центру города. Рабочие шли с непокрытыми головами и пением религиозных молитв. Впереди несли иконы, хоругви и портреты императора. Встречавшиеся по пути полицейские снимали шапки и присоединялись к шествию. Возле Нарвских триумфальных ворот колонна была атакована отрядом кавалерии, но продолжала двигаться вперёд. Тогда после троекратного предупреждения по ней были произведены ружейные залпы. Передние ряды повалились на землю, задние обратились в бегство. Колонны, шедшие из других районов, также были рассеяны силой оружия. Гапон был уведён с площади эсером П. М. Рутенбергом и спрятан на квартире Максима Горького . Здесь он продиктовал воззвание, призывавшее к свержению самодержавия. В своём воззвании проповедовал крайние, террористические методы борьбы с самодержавным режимом. Вечером того же дня вместе с Горьким прибыл на собрание интеллигенции в Вольно-экономическом обществе, где выступил с речью, призвавшей собравшихся добыть оружие для рабочих. Несколько дней скрывался от полиции на конспиративных квартирах. В конце января с помощью эсеров нелегально перешёл русско-германскую границу и выехал в Швейцарию. За границей написал ещё несколько воззваний с призывом к вооружённому восстанию и письмо к царю с требованием отречься от престола. В марте 1905 года по решению Св. Синода был лишён сана священника и исключён из духовного звания.

Последний год жизни и смерть

За границей Гапон продолжил революционную деятельность. Сотрудничал со всеми революционными партиями, пытался организовать вооружённое восстание. Получал денежные суммы от финского революционера К. Циллиакуса , которого финансировал японский Генеральный штаб . В апреле 1905 года на японские деньги организовал в Женеве конференцию революционных партий, на которой пытался объединить их для вооружённого восстания. В августе 1905 года принял участие в транспортировке в Россию груза оружия на пароходе «Джон Графтон», который затонул в Финском заливе. В мае на короткое время вступил в партию эсеров, но был исключён из неё за чрезмерные амбиции. Летом 1905 года принялся за создание беспартийного «Российского рабочего союза», для чего возобновил связи с проживавшими в России рабочими. Отношения Гапона с партийными революционерами стремительно ухудшались. Его стали обвинять в авантюризме и демагогии, в попытке расколоть революционное движение. Одним из первых против него выступил Горький . После Высочайшего Манифеста 17 октября 1905 года Гапон нелегально вернулся в Россию с намерением восстановить закрытое после 9 января «Собрание русских фабрично-заводских рабочих». Вступил в переговоры с представителями графа С. Ю. Витте. В ходе переговоров выразил раскаяние в своей революционной деятельности. Обещал открыто выступить против вооружённого восстания, если правительство согласиться открыть 11 отделов «Собрания». По итогам переговоров заключил соглашение с Витте , по которому Витте обязался открыть отделы, а Гапон вести агитацию против вооружённого восстания. В конце ноября по требованию Витте временно выехал за границу. Из заграницы написал воззвание, в котором призывал рабочих не поддаваться революционной пропаганде и избегать кровопролития. После вторичного возвращения в Россию в январе 1906 года продолжил переговоры об открытии отделов. Однако по решению министра внутренних дел П. Н. Дурново их решено было закрыть. Переговоры с Гапоном были возложены на вице-директора Департамента полиции П. И. Рачковского . Последний же стал склонять бывшего священника к оказанию полиции услуг агентурного характера, мотивируя это тем, что у правительства нет гарантий его лояльности.

28 марта 1906 года Гапон неожиданно исчез. В печати появились слухи о его убийстве. 30 апреля труп Гапона был обнаружен на пустующей даче в Озерках. По данным предварительного осмотра, Гапон был заманен на пустующую дачу, задушен бельевой верёвкой, а затем подвешен на крюк вешалки. В убийстве участвовало 3-4 человека. Возбуждённое следствие установило, что к убийству причастен член партии эсеров П. М. Рутенберг , бежавший за границу. В дальнейшем уголовное дело было приостановлено, и судебный процесс не состоялся. Материалы следственного дела не были обнародованы. В 1909 году инженер Рутенберг опубликовал заявление, в котором утверждал, что совершил убийство Гапона по поручению ЦК партии эсеров . Гапон был обвинён в сношениях с Департаментом полиции и предательстве революции. Инициатором и главным организатором убийства был глава боевой организации эсеров, секретный сотрудник Департамента полиции Е. Ф. Азеф . В принятии решения участвовали заместитель Азефа Б. В. Савинков и член ЦК партии В. М. Чернов . В качестве исполнителей выступили рабочие-эсеры. Обстоятельства этого убийства по сей день остаются невыясненными. Рабочие гапоновских организаций отрицали возможность предательства и высказывали убеждение, что за убийством стоит Департамент полиции. Гапон был похоронен 3 мая 1906 года на Успенском кладбище под Петербургом при большом стечении народа. На его могиле произносились горячие речи и звучали призывы к мести убийцам. На могиле был поставлен деревянный крест с надписью «Герой 9 января 1905 г. Георгий Гапон». Впоследствии на могиле был установлен металлический памятник. На нём было написано: «Спокойно спи, убит, обманутый коварными друзьями. Пройдут года, тебя народ поймёт, оценит, и будет слава вечная твоя».

По мнению современных историков, Гапон не был полицейским осведомителем. В архивах Департамента полиции не найдено свидетельств его агентурной деятельности. Гапон не числился в списках секретных агентов и не писал доносов, по его наводке не был арестован ни один человек. Несмотря на это, имя Гапона навсегда стало синонимом предателя и провокатора.
Однако, см. ниже "Дополнение"

Литература

Г. А. Гапон. История моей жизни - М.: «Книга», 1990. - 64 с. А. Е. Карелин. Девятое января и Гапон. Воспоминания // Красная летопись. - Л.: 1922. - № 1. И. И. Павлов. Из воспоминаний о «Рабочем Союзе» и священнике Гапоне // Минувшие годы. - СПб.: 1908. - № 3-4. Н. М. Варнашёв. От начала до конца с гапоновской организацией // Историко-революционный сборник. - Л.: 1924. - Т. 1. Л. Я. Гуревич. Народное движение в Петербурге 9-го января 1905 г. // Былое. - СПб.: 1906. - № 1. И. Н. Ксенофонтов. Георгий Гапон: вымысел и правда - М.: РОССПЭН, 1996. Б. А. Равдин. Репутация попа Гапона // Даугава. - Рига: 1991. - № 3-4.

Дополнение

После расстрела петербургских рабочих 9 января 1905 года инициатор шествия эмигрировал. Он жил в Женеве, в Швейцарии, какое-то время – даже на квартире Азефа в Париже. Между тем еще в феврале 1905 года за подписью директора департамента полиции Лопухина был разослан циркуляр № 1143; в нем говорилось: «Департамент полиции имеет честь просить надлежащие власти принять меры к розыску священника церкви Св. Михаила Черниговского при С.-Петербургской пересыльной тюрьме Георгия Аполлонова Гапона и в случае обнаружения названного лица подвергнуть его обыску, арестовать и препроводить в распоряжение начальника С.-Петербургского жандармского управления. Приметы: роста среднего, смуглый, тип цыганский, волосы остриг, бороду сбрил, жиденькие черные усики, нос горбинкой, слегка искривлен, бегающие глаза, на левой руке ниже последнего сустава с наружной стороны указательного пальца свежая пулевая рана, говорит с характерным малороссийским акцентом».
Чем больше шла на убыль революция в России, тем сильнее тяготился царь правительством. Точнее – возглавлявшим его Витте . Либеральная ширма накануне массовых репрессий, когда революционное движение пошло на спад, царю больше не требовалась. После неудавшегося покушения на Витте царь искал повод, чтобы сместить его с поста председателя Совета министров. В начале марта 1906 года активные члены «теневого кабинета» царя – бывший директор департамента полиции, а ныне помощник Трепова Гарин и доверенное лицо Николая II князь Мещерский (редактор черносотенного журнала «Гражданин») обсуждали этот вопрос. Сенатор Гарин высказал идею: для дискредитации Витте в глазах общественного мнения желательно установить его связь с небезызвестным Гапоном. Для этого было бы достаточно даже одной встречи и беседы Витте с Гапоном. А уж если бы удалось «доказать» факт оказания им материальной помощи Гапону, можно было бы с гарантией на успех пустить в оборот слух, что либерал Витте еще до назначения его председателем Совета министров поддерживал тайные связи с темными, анархистскими элементами, вместе с Гапоном организовал шествие рабочих к царю 9 января 1905 года с целью свержения монархии и установления республики в России и именно он непосредственный виновник того, что правительство было вынуждено расстрелять рабочих на подступах к Зимнему дворцу. - А что, идея неплоха, - задумчиво проговорил Мещерский. – Надо усилить антивиттовскую кампанию в печати. Через два дня Трепов приказал Рачковскому во что бы то ни стало разыскать Гапона. Тот установил, что Гапон находится в Париже, и дал указание заведующему заграничной агентурой департамента полиции Гартингу встретиться с Гапоном, а затем направить его нелегально в Петербург. Вскоре Гапон был в Петербурге. К председателю Совета министров графу Витте явился сотрудник Министерства внутренних дел, прикомандированный к его канцелярии, Мануйлов-Манусевич и стал просить принять Гапона. Впрочем, об этом подробно рассказал сам Витте. «Через несколько дней после того, как Мануйлов-Манусевич, - писал он, - был прикомандирован к канцелярии, он явился ко мне и от имени князя Мещерского просил меня принять Гапона, который ввиду того, что громадное большинство рабочих находится в руках анархистов-революционеров, искренне раскаивается в своем поступке, приведшем рабочих к расстрелу 9 января 1905 г., желает теперь спасти рабочих и, ввиду дарованной 17 октября конституции, помочь правительству успокоить смуту... Я ответил Мануйлову, что никаких сношений с Гапоном иметь не желаю и что если он в течение суток не покинет Петербург и не уедет за границу, то он будет арестован и судим за 9 января... На другой день ко мне явился Мануйлов и передал, что Гапон хочет уехать за границу, но не имеет денег; я дал Мануйлову 500 рублей, сказав, что я даю ему эти деньги с тем, чтобы он довез Гапона до Вержболова и убедился, что Гапон покинул Россию. Затем, дня через два, ко мне явился Мануйлов и доложил, что Гапон переехал в Вержболове границу и обещал, что он в Россию не возвратится. Может быть, тогда было бы правильнее его арестовать и судить, но ввиду того, что тогда все рабочие были в экстазе и Гапон пользовался еще между ними большой популярностью, я не хотел сейчас, после 17 октября и амнистии, усложнять положение вещей. Через некоторое время ко мне пришел князь Мещерский и убеждал меня разрешить Гапону вернуться в Петербург и принять его, говоря, что Гапон теперь принесет громадную пользу в борьбе с анархистами и революционерами... Я просил Мещерского оставить меня в покое и сказал, что Гапону не доверяю, никогда его не приму и ни в какие сношения с ним не вступлю. Затем в течение нескольких месяцев о Гапоне ни слова не слыхал. В марте месяце мне как-то Дурново сказал, что Гапон в Финляндии и хочет выдать всю боевую организацию центрального революционного комитета (партии эсеров) и что за это просит 100 тыс. рублей... что с ним ведет переговоры Рачковский... Затем я узнал, что Гапон убит в Финляндии».

На самом деле Гапон вернулся в Россию. По паспорту на имя П. Н. Рыбницкого он со своей любовницей, некой Александрой Уздалевой, жил на даче – в глухом переулке в Териоках, наезжал в Петербург, встречался с министром внутренних дел и шефом жандармов Дурново, вице-директором департамента полиции по политической части Рачковским, с начальником Петербургского охранного отделения полковником Герасимовым. На одной из конспиративных встреч с Дурново Гапон получил чистый паспортный бланк. Присутствовавший при этом Мануйлов-Манусевич собственноручно вписал в бланк фамилию Рыбницкого. Вместе с новым паспортом Гапон получил и особое задание: установить, готовится ли покушение на жизнь Николая II, графа Витте и Дурново, выявить фамилии новых членов Боевой эсеровской организации . На расходы Гапону выдали 30 тысяч рублей; он положил их в банк «Лионский кредит» на имя Рыбницкого. Будучи еще в Париже, Гапон в порыве какой-то явно патологической откровенности рассказал Азефу о своих контактах с Зубатовым и другими царскими жандармами. Тот немедленно сообщил об этом ЦК эсеровской партии, было принято постановление о суде и казни Гапона. Азеф добился, чтобы выполнение его поручили Рутенбергу, давно и хорошо знавшему Гапона. Именно Рутенберг увел Гапона 9 января 1905 года с площади перед Зимним дворцом и помог ему скрыться за границу. Рутенберг, красивый, мужественный, решительный, пользовался большой популярностью в эсеровских кругах. Тщеславный, похожий на Квазимодо, Азеф откровенно завидовал ему. А после того как обнаружил, что Рутенберг активно разыскивает источник утечки информации из ЦК партии и подозревает Азефа в тайных связях с царской полицией, решил заманить его в Россию под предлогом необходимости казни Гапона, а затем выдать его царской полиции. Азеф намеревался разом убить трех зайцев: избежать собственного разоблачения, убрать соперника, претендующего на лидерство в партии – Рутенберга, и заслужить благосклонность царской охранки. Осуществить замысел Азефу не удалось: Рутенберг, вопреки правилам, не поставил в известность руководителя Боевой организации эсеров ни о плане покушения на Гапона, ни о дате суда над ним. Обо всем случившемся Азеф узнал лишь после возвращения Рутенберга в Париж... Вернувшись в Петербург из своей недолгой эмиграции, Гапон сообщил Рачковскому, что в столице находится его друг – эсер Рутенберг, и получил задание склонить его к сотрудничеству с тайной полицией. 27 марта 1906 года Гапон встретился с Рутенбергом. Заговорил о том, что все на этом свете тлен и суета, однако... есть возможность заработать большие деньги через одного очень влиятельного чиновника в департаменте полиции: если ему кое в чем помочь, он озолотит. Рутенберг сделал вид, что заинтересовался предложением, сказал, что, пожалуй, согласится стать тайным агентом за 100 тысяч рублей, и попросил Гапона завтра же – для более подробного и обстоятельного разговора – приехать к нему на дачу. Эту дачу в местечке Озерки под Петербургом, на Ольгинской улице, в доме З/12, Рутенберг снял на имя вымышленного Ивана Ивановича Путилина еще накануне – 24 марта, и предназначалась она для суда над Гапоном. На следующий день, как договаривались, Гапон был в Озерках, на платформе его ожидал Рyrенберг. Окончательно убедившись в предательстве Гапона, он пригласил на дачу четырех рабочих-гапоновцев. Вера их в святого отца была еще так велика, что каждый носил при себе как реликвию прядь волос Гапона (перед отъездом за границу после 9 января, в целях конспирации, Гапон был острижен. Приверженцы его разобрали стриженые волосы «на память»). Рабочих Рутенберг разместил так, чтобы они слышали предстоящую беседу с Гапоном; он же заранее заготовил намыленную веревку – для казни. Ничего не подозревавший Гапон, как только вошел на дачу, начал вновь уговаривать Рутенберга стать агентом Рачковского. Все это слушали рабочие, они находились в соседней комнате, дверь в нее была заранее заперта изнутри на тот случай, если бы Гапон вдруг вздумал осмотреть помещение. Вот как об этом разговоре Гапона с Рутенбергом вспоминал позже один из этих рабочих:

Вся черносотенная печать начала бешеную травлю Витте , обвиняя его в измене родине и престолу. Начались открытые выступления черносотенцев против Манифеста 17 октября 1905 года. На своих сборищах они кричали: «Долой подлую конституцию! Смерть графу Витте!» 14 апреля 1906 года Витте подал в отставку. В письме к царю он писал: «Я чувствую себя от всеобщей травли разбитым и настолько нервным, что я не буду в состоянии сохранять то хладнокровие, которое потребно в положении председателя Совета министров, в особенности при новых условиях... В течение шести месяцев я был предметом травли всего кричащего и пишущего в русском обществе и подвергался систематическим нападкам имеющих доступ к Вашему императорскому величеству крайних элементов». 16 апреля 1906 года отставка Витте царем была принята. На этот раз провокация царской тайной полиции увенчалась успехом. См. Гапон глазами Савинкова

ГАПОН, ГЕОРГИЙ АПОЛЛОНОВИЧ (1870–1906) – священник, инициатор создания легальной рабочей организации в Петербурге.

Родился 5 февраля 1870 в с. Беляки Полтавской губ. в семье волостного писаря, зажиточного крестьянина из малороссийских казаков. После окончания сельской школы продолжил обучение в духовной семинарии в Полтаве. После ее окончания в 1893 работал земским статистиком, давал частные уроки в богатых семействах. В 1894 женился на дочери купца; имел двух детей. В 1898 после смерти жены, исполняя ее просьбу, избрал духовную карьеру. Уехал в Петербург, по рекомендации полтавского епископа Иллариона поступил в С.-Петербургскую духовную академию.

В 1902, как требовал статус учащегося духовной академии, стал пастырем в церкви Скорбящей Божьей Матери в Гавани – рабочем районе Петербурга. Приобрел популярность проповедями в духе христианского социализма. Далекий от политики, призывал рабочих в «трудовую организацию» добиваться улучшения жизни в соответствии с воззрениями, выраженными в Новом завете. Обладал природным ораторским дарованием. С неподдельным сочувствием говорил о жизни обездоленных людей, излагал созвучные им мысли. Писал позднее в воспоминаниях История моей жизни , что – благодаря вере в него людей – увлекался сам и строил планы «сплотить массу рабочих и научить ее отстаивать свои интересы на разумных, нравственных началах».

Проповеди Гапона привлекли внимание начальника Особого отдела департамента полиции, «отца полицейского социализма» С.В.Зубатова. Весной 1903 он предложил Гапону вступить в одно из организованных охранкой «Обществ взаимного вспомоществования рабочих механического производства». После отставки С.В.Зубатова министр внутренних дел В.С.Плеве, желая сохранить идею «полицейского социализма», сделал ставку на Г.Гапона.

Завершивший к тому времени образование в духовной академии и ставший летом 1903 священником Пересыльной тюрьмы, Гапон получил средства от МВД на создание лояльной правительству организации – «Собрания фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», устав которой был утвержден 15 февраля 1904. На средства полиции, связь с которой тщательно маскировалась, были оборудованы первые чайные-клубы, ставшие центрами районных отделов «Собрания». Гапон стремился придать деятельности организации культурно-просветительский характер. Устройством библиотек с соответствующим подбором литературы, организацией лекций и бесед он пытался обработать рабочих в духе преданности царю и православной церкви, настроить их против «ниспровергателей». Используя политическую отсталость рабочих, их тягу к объединению, к знаниям, он добился определенного успеха: к 1905 в Петербурге было 11 отделов «Собрания», привлекших более 10 тыс. фабрично-заводских рабочих. В «собраниях» проводились добровольные сборы на бедных, создавались кассы взаимопомощи, собирались ходатайства по просьбам рабочих, им читались лекции. В распоряжении членов «собраний» имелись газеты, книги, в чайных при отделах – дешевые обеды. Легальные гапоновские организации способствовали объединению и политичекому пробуждению рабочих.

«Второго Зубатова» из Гапона не вышло. Но Охранному отделению департамента полиции было важно, что Гапон умел привлекать слушателей, и его проповеди служили «противовесом» революционной пропаганде среди рабочих. Формируя свою организацию, Гапону пришлось вести двойную игру, которая становилась все сложнее по мере политизации «Собраний», которой он сам противился. Используя связи с властными структурами для расширения деятельности «Собраний», получая помещения для организации новых отделов, Гапон все время пытался освободиться от опеки и наблюдения «сверху».

В обстановке широко обсуждаемой кампании политических банкетов, организованной оппозиционно настроенной буржуазией, Гапон выработал осенью 1904 текст петиции к царю. Она содержала жалобу на тяжелые условия жизни рабочих и на бездействующее в этом вопросе правительство. Текст петиции был обсужден на многолюдных собраниях рабочих в гапоновских организациях. В него были включены не только экономические, но и политические требования: предоставление 8-часового рабочего дня и демократических свобод.

Когда в начале января 1905 в Петербурге вспыхнула всеобщая стачка, отделы гапоновских «собраний» стали центрами движения. В частности, поводом для стачки на Путиловском заводе оказалось увольнение четырех рабочих – членов гапоновских «Собраний». Так родилась идея подать царю составленную и обсужденную петицию, собравшись на мирное шествие к Зимнему дворцу в Петербурге в воскресенье 9 января. Встреча царя с рабочими не состоялась; мирная манифестация закончились «кровавым воскресеньем» – расстрелами на улицах города, послужившими началом первой русской революции.

Поняв накануне 9 января, что поход рабочих к царю может закончиться трагедией, Гапон предпринял неудачные попытки ее предотвратить (добивался получения аудиенции у власть придержавших, написал письмо императору). Возглавив одну из девяти колонн манифестующих, он попал под пули и чудом уцелел.

После «кровавого воскресенья» «священник-социалист», как именовал его кн. Святополк-Мирский, эмигрировал. Член РСДРП, встретивший его вскоре после январских событий в Женеве, писал, что Гапон «произвел впечатление человека с темпераментом, хитрого, себе на уме и абсолютно невежественного, темного». Он пробовал примкнуть и к РСДРП, и к другим партиям, Оказавшись неспособным разобраться в нюансах программ, примкнул к эсерам-боевикам. Они сделали ставку на его популярность, на восстановление его организации в России, превратив ее в боевую и вооруженную, помогли с подготовкой и публикацией в Лондоне автобиографии Гапона (The storу of my life , 1906).

Беспринципность, противоречивость и непоследовательность действий Гапона, двуличие, близость к властям вызывали разные отзывы о нем у современников. После 9 января 1905, когда начались поиски причины кровавой драмы и ее виновников, Гапона стали именовать «шпионом», «агентом полиции», подставившим рабочих под царские пули. Но агентом полиции Гапон не был: по закону священники не могли становиться осведомителями. Ни одного тайного доноса Гапона в охранное отделение не обнаружено. В списках «агентов охранки» не числился. Слухи о том, что Гапон – «провокатор» разрастались после его возвращения в Россию в августе 1905 и особенно – после публикации в декабре статьи в газете «Русь», которая и назвала его «агентом полиции».

В последние месяцы 1905 и в начале 1906 он жил в Финляндии. Намеревался возродить свою организацию, но оказался игрушкой в руках эсеров-боевиков и охранки, с коими не переставал лукавить. Остается не выясненным, было ли желание у Гапона после возвращения из эмиграции расстричься и стать агентом охранки. Известно, что именно Гапон заподозрил Азефа в двурушничестве, задумал его разоблачить и тем подписал себе смертный приговор.

28 марта 1906 в результате самосуда группы эсеров-боевиков Гапон был казнен в Озерках (под Петербургом). Его похороны состоялись на Успенском городском кладбище (по Финляндской ж.д.), в них участвовало около 300 рабочих. На могиле был поставлен крест с надписью «Герой 9 января 1905 года Георгий Гапон». В настоящий момент место захоронения не известно (уничтожены следы могилы).

Ирина Пушкарева

ГАПОН Георгий Аполлонович

Священник, организатор «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» в 1904 г., инициатор шествия 9 января 1905 г. к Зимнему дворцу для вручения Николаю II петиции от рабочих. После Кровавого воскресенья был лишен сана, скрылся и бежал за границу. Амнистирован в октябре 1905 г., вернулся в Россию, вступил в контакт с Петербургским охранным отделением и пытаясь продолжать свою двойную игру.

Изобличен как провокатор Рутенбергом П.М. и 28 марта 1906 г. в Озерках под Петербургом, приговорен "группой товарищей" к смертной казни и повешен.

...«Гапон был священник, и я никогда не слышал такой замечательной службы. Он служил, как артист. Ведь и не веришь сам во все это, а как послушаешь его, хочется слушать. Голос у него красивый, баритон, служит с увлечением. Помню раз был момент. Служил Гапон и почему-то читал молитву об убиенных воинах. Обернулся я, а люди плачут...»

...«Росту он был среднего, худощав, сложения нежного, женственного; смуглый брюнет, с тонкими продолговатыми, довольно правильными чертами лица, обрамленного пушистыми волосами, с пушистыми небольшими усами и небольшой бородкой - Гапон мог считаться очень красивым и во всяком случае оригинальным и интересным с внешней стороны. Но лучше всего у него были глаза - глубокие, казавшиеся черно-темными, как ночь, - они были замечательно выразительны, если в них всмотреться попристальнее...».

...«На встречающихся с ним в первый раз Гапон производил, если ему нужно было, самое лучшее впечатление, а на женщин - обаятельное; но это было не впечатление серьезного, глубокого ума, а милого, обаятельного, сметливого и, пожалуй, смелого человека. Мужчины обыкновенно говорили приблизительно: "а он славный, ловкий, по-видимому, дельный и умный", - а женщины: "какой он славный, милый, красивый...».

...«Гапон любил жизнь в наиболее элементарных ее формах. Он любил комфорт, женщин, роскошь и блеск, словом, то, что можно купить за деньги. Но одного этого, конечно ж, было мало, чтобы Георгий Гапон превратился в предателя...».

УБИЙСТВО ГАПОНА

По версии Рутенберга

По версии Рутенберга, он решил убить Гапона после того, как тот разоблачит себя в присутствии свидетелей-рабочих. Для исполнения убийства Рутенберг пригласил известных лично ему рабочих-эсеров, участников шествия 9 января. По словам Рутенберга, они сначала отказывались верить его рассказу, но Рутенберг предложил им убедиться самим, подслушав его разговор с Гапоном.

28 марта 1906 года Рутенберг заманил Гапона на пустующую дачу в Озерках, где его уже поджидала группа боевиков, подслушивавших за дверью. Рутенберг вновь завёл с Гапоном разговор о связях с Рачковским, причём оказалось, что Рачковский вместо 100 тысяч готов дать Рутенбергу и Гапону только 25 тысяч. Гапон убеждал Рутенберга соглашаться на эту сумму: «Надо кончать. И чего ты ломаешься? 25000 - большие деньги… Ты напрасно не решаешься. И это за одно дело, за одно. Но можешь свободно заработать и сто тысяч, за четыре дела».

Говоря о судьбе людей, которые могли быть арестованы в результате выдачи Рутенбергом террористических актов, он повторил, что их можно предупредить, и они успеют скрыться. Если не успеют, то можно организовать побег им из тюрьмы. А если и этого не удастся, и кого-то повесят, то тут уже ничего не поделаешь: «Посылаешь же ты, наконец, Каляева на виселицу?» Далее Рутенберг перевёл разговор на судьбу крупных сумм денег, пожертвованных ранее Гапону финским революционером К. Циллиакусом, фигурирующим в книге под псевдонимом «Соков», на организацию революционного восстания в Петербурге.

Гапон отвечал неохотно, но объяснил, что значительную часть денег потратил на содержание семей рабочих, которых он поддерживает каждый месяц. По словам одного из рабочих, подслушивавших в это время: «Он говорил так нагло, нахально, что ушам своим мы не верили. Для нас вскоре стало несомненно, что Гапон стал изменником, что он продался тайной полиции». По версии Рутенберга, разговор завершился таким диалогом:

«- А если бы рабочие, хотя бы твои, узнали про твои сношения с Рачковским?
- Ничего они не знают. А если бы и узнали, я скажу, что сносился для их же пользы.
- А если бы они узнали всё, что я про тебя знаю? Что ты меня назвал Рачковскому членом Боевой Организации, другими словами - выдал меня, что ты взялся соблазнить меня в провокаторы, взялся узнать через меня и выдать Боевую Организацию, написал покаянное письмо Дурново?
- Никто этого не знает и узнать не может.
- А если бы я опубликовал всё это?
- Ты, конечно, этого не сделаешь, и говорить не стоит. (Подумал немного.) А если бы сделал, я напечатал бы в газетах, что ты сумасшедший, что я знать ничего не знаю. Ни доказательств, ни свидетелей у тебя нет. И мне, конечно, поверили бы».

Вскоре после этого, Гапон вышел в сортир и при этом случайно столкнулся с одним из рабочих. Таким образом, засада была открыта, и Рутенберг впустил остальных рабочих, которых до того момента держал взаперти. После недолгой борьбы Гапон был схвачен. Последующее Рутенберг описывает следующим образом:

«То, что рабочие услышали, стоя за дверью, превзошло все их ожидания. Они давно ждали, чтобы я их выпустил. Теперь они не вышли, а выскочили, прыжками, бросились на него со стоном: „А-а-а-а“ - и вцепились в него.
Гапон крикнул было в первую минуту: „Мартын!“ (кличка Рутенберга), но увидел перед собой знакомое лицо рабочего и понял всё.
Они его поволокли в маленькую комнату. А он просил:
- Товарищи! Дорогие товарищи! Не надо!
- Мы тебе не товарищи! Молчи!
Рабочие его связывали. Он отчаянно боролся.
- Товарищи! Всё, что вы слышали, - неправда! - говорил он, пытаясь кричать.
- Знаем! Молчи!»

После этого Рутенберг, по его словам, вышел из комнаты и ожидал развязки на стеклянной террасе. Дальнейший процесс убийства происходил в его отсутствие. В описании Рутенберга, это происходило так:

«- Я сделал всё это ради бывшей у меня идеи, - сказал Гапон.
- Знаем твои идеи!
Всё было ясно. Гапон - предатель, провокатор, растратил деньги рабочих. Он осквернил честь и память товарищей, павших 9 января. Гапона казнить.
Гапону дали предсмертное слово.
Он просил пощадить его во имя его прошлого.
- Нет у тебя прошлого! Ты его бросил к ногам грязных сыщиков! - ответил один из присутствовавших.
Гапон был повешен в 7 часов вечера во вторник 28 марта 1906 года.
Я не присутствовал при казни. Поднялся наверх, только когда мне сказали, что Гапон скончался. Я видел его висящим на крюке вешалки в петле. На этом крюке он остался висеть. Его только развязали и укрыли шубой ».

В 1909 году Записки Рутенберга были опубликованы в крупнейших российских газетах. Публикуя эти фрагменты из воспоминаний Рутенберга, редакция «Русских ведомостей» сопроводила их следующим комментарием:

«Помещая эти признания Рутенберга ввиду их несомненного общественного интереса, не можем не отметить, что многие их подробности кажутся изображёнными в слишком „фантастических“ красках. Но как бы то ни было, эти признания открывают атмосферу ужасов и гнусностей, неизбежно связанную с предательством и насилием. Трудно сказать, читая эти записки, кто из лиц, принимавших участие в этой трагедии, хуже, а описание её конца нельзя читать без отвращения» .

Гапон был задушен наброшенной сзади верёвкой, а его тело было подвешено на вбитый в стену крюк. Это произошло в 7 часов вечера 28 марта. Тело Гапона было найдено полицией только через месяц. ПСР не взяла на себя официальной ответственности за убийство Гапона, к негодованию Рутенберга, который добивался такого заявления, указывая, что он действовал в постоянном контакте и по согласованию с членом ЦК Азефом и что Азеф дал ему полномочия убить одного Гапона, если двойное убийство Гапона и Рачковского окажется невозможным. Однако, данное полномочие было дано ему наедине, а Азеф впоследствии этот факт отрицал. Между тем, участники убийства полагали, что исполняют решение ЦК партии эсеров. Отказ партии взять на себя ответственность за убийство поверг Рутенберга в состояние тяжёлой. Одно время он был близок к самоубийству, а затем стал обдумывать план убийства Азефа и Савинкова, которые должны были повиснуть «на такой же вешалке», что и Гапон. В письме к Савинкову от 19 февраля 1908 года Рутенберг писал:

«И с неумолимой логикой я подводил к тому, что раз повесил Г<апона>, то на такой же вешалке должен повисеть и Пав. Ив. <Савинков>, и Ив. Ник. <Азеф>. И перед глазами стояли та же комната с печкой в углу, та же вешалка и на ней два тела, толстое и тонкое, с равно потемневшими лицами, с равно вытянутыми шеями, равно сломанными торсами и подтянутыми ногами… И волосы подымались дыбом. И душу жгло от еле переносимого удовлетворения от правильности и нужности стоявшей перед глазами картины» .

Версии других участников убийства

Согласно воспоминаниям С.Д. Мстиславского, участники убийства входили в так называемый «Боевой рабочий союз», главную роль в котором играли эсеры, а руководителем был сам Мстиславский. Обычным занятием боевиков была организация вооружённых экспроприаций. Впоследствии один из боевиков в беседе с Л.Г. Дейчем вспоминал:

«Среди нас, рабочих эс-эров, были „боевые дружины“, или „пятёрки“, над каждой из которых стоял „организатор“, сносившийся только с другим таким же организатором, а мы, рядовые члены, знали лишь свою пятёрку. Вот однажды наш организатор, собрав нас, сообщил, что поп Гапон стал предателем, что он выдал т. Мартына, - это был псевдоним П. Рутенберга, продался охранке и теперь орудует вместе с главными воротилами полиции - Рачковским и Курловым. Поэтому надо его убить, а заодно и двух последних прихватить. Вся наша пятёрка выразила на это готовность. Организатор нам сообщил, что надо отправиться в Озерки, по Финляндской железной дороге, на такую-то дачу, куда должен прибыть Гапон со своими новыми „товарищами“. Так как мы предположили, что их, наверное, будет сопровождать большая свора сыщиков, филёров, то мы решили, что двое из нас должны с вокзала следить за приезжими. Но когда поезд пришёл, то оказалось, что приехал только Гапон и что никто за ним не следил» .

Сходные сведения даёт одна из ранних версий убийства, опубликованная одним из его участников, «товарищем Владиславом», в «Петербургской газете» 5 марта 1909 года, за несколько месяцев до выхода книги Рутенберга:

«Недели за три до убийства ко мне, состоявшему в то время, по поручению п<етербургского> к<омитета> п. с.-р., организатором одного из рабочих районов, явился тов. Рутенберг и, предъявив соответствующие мандаты от п<етербургско>го к<омите>та, просил указать ему несколько надёжных рабочих из „сознательных“: состоялось, сказал он, постановление ц<ентрально>го к<омите>та об убийстве Гапона и Рачковского. На вопрос, почему нужны именно рабочие, он ответил, что „Гапон, предавший рабочее дело, должен и погибнуть от руки рабочих“. Согласившись с этим, я назвал ему 8 человек, из которых потом окончательно были выбраны 5, которые под моим руководством и отправились за день до убийства в Озерки, где ночью мы незаметно проникли вовнутрь дачи, и оставались там весь день в ожидании осуждённых, которых должен был привезти тов. Рутенберг».

«Сам я дежурил с полудня недалеко от станции, должен был дождаться их приезда и потом незаметно сопровождать издали, чтобы помочь тов. Р<утенбер>гу в том случае, если бы Гапон или Рачковский что-нибудь заподозрили и бросились обратно на станцию: решено было идти на последний риск и уложить их выстрелами. Вообще же, если бы всё обстояло благополучно, то средством убийства должно было послужить удавление. Пришёл из П<етербур>га поезд. Минут через 20 я увидел взволнованного Р<утенбер>га, шедшего одного по дороге к даче; встретив меня, он сообщил, что приехал один Гапон - что теперь делать?!. В конце концов мы нашли, что отступать поздно и бесцельно; тогда Р<утенбер>г вернулся на станцию за Гапоном, которого оставлял под предлогом осмотреть дорогу, а я быстро направился на дачу сообщить о перемене и удалил в ближайший лесок троих рабочих, которые теперь оказались лишними».

«Вскоре пришли тов. Р<утенбер>г и Гапон; я их впустил; на вопрос Гапона, кто я, Рутенберг назвал меня сторожем при даче, и сказал, чтобы я посветил им; я зажёг свечку и повёл их прямо в ту комнату, где ждали нас оставшиеся два товарища и где впоследствии был найден труп. Увидев ещё двух человек, Гапон, видимо, встревожился: он побледнел и голос у него дрожал, когда спрашивал, кто это и зачем. Тогда Рутенберг объявил, что его ждёт… Его опрокинули на пол, Рутенберг зажал ему рот, я держал за ноги, тов. „Синичка“ (рабочий) за руки, а тов. „Гриша“ (тоже рабочий) затянул петлю. Через полчаса Гапон был трупом, после чего всё было приведено в такой вид, в каком после найдено судебными властями; мы покинули дачу, встретились с поджидавшими нас остальными товарищами и, небольшими группами, отбыли в Петербург» .

По результатам судебно-медицинской экспертизы, убийство Гапона сопровождалось жестокой борьбой. На теле убитого были обнаружены следы от ударов и укусов. В ходе убийства Гапону сломали нос и выбили один глаз. Повалив жертву на пол, убийцы связали ему руки и накинули на шею петлю, а затем поволокли на верёвке по полу. Полузадушенное тело Гапона подвесили на крюк вешалки, после чего несколько человек повисли у него на руках и ногах, пока он не задохнулся. На очевидцев картина убийства производила шокирующее впечатление. Журналист С. Я. Стечкин писал: «Я видел альбом фотографий, приготовленный для министра юстиции. Более гнусной картины убийства, более циничной я не встречал».

Врачи-эксперты отмечали особую жестокость убийц:

«Самое убийство, по определению врачей-экспертов, произведено было с выдающейся жестокостью, доходящей до цинизма. Смерть была медленная и, вероятно, крайне мучительная. Если Гапон не чувствовал страдания от удушения, то лишь потому, что он был ранее оглушён ударом по голове. На трупе обнаружены следы жестокой борьбы. Убийство, по мнению врачей, произошло на месте, т. е. в верхнем этаже дачи в Озерках; убийцы проявили чисто профессиональное зверство, - они пили и ели до убийства, быть может и после него. Вся обстановка указывает скорей на наёмных убийц, чем на людей, руководившихся идеей революционной казни ».

С. Д. Мстиславский в своей книге «Смерть Гапона» утверждает, что некоторые из убийц были готовы расправиться и с Рутенбергом, но это уже чисто личный домысел и его собственная фантазия:

«Угорь вышел быстро, почти что следом за мной. Он был тёмен лицом, но спокоен. Повёл глазами по стенам и спросил вполголоса:
- А тот где?
- Кто? Мартын? - Он кивнул.
- Не знаю.
- Надо бы поискать. Ребята, брось попа, дохлый… Обшарь домишко. Куда Мартын задевался? Найдёшь, волоки сюда, за загривок.
- То-есть, как „волоки“?
- А вот так! - блеснул глазами Угорь. - Крюков-то два; рядом и повесим.
- Ты что, спятил?
- А ты что, не слыхал? Гапон - Иуда, да и тот гусь - хорош. Любо это будет, рядышком.
- Не дури, не дам!
- Тебя не спросился. Вступись, свяжем, верно говорю! Здесь у нас своё понимание! Ну, что?
- Нет никого. Пусто!
Щербатый вынес бумажник Гапона и две записных книжки.
- Смотрикось, братцы. Деньжищ. И записки.
- Ладно. За заставой разберём. Прибери по полу, братцы, чтобы не столь приметно. Николай, пощупай попа, перед отходом.
- Сдох. Достоверно» .

В письме Б. И. Николаевского В. М. Чернову от 15 октября 1931 года указывается, что одним из убийц Гапона тогда был А. А. Дикгоф-Деренталь, член ПСР и отнюдь не рабочий, но студент. Воспоминания Деренталя об убийстве Гапона были опубликованы в «Былом» под криптонимом «N. N.»

Похороны Георгия Гапона

Георгий Гапон был похоронен 3 мая 1906 года на Успенском кладбище (Северном) под Петербургом при большом стечении народа. Похороны были совершены на средства рабочих организаций. Место для могилы выбрали в 150 саженях от церкви, там, где были погребены рабочие Степанов, Кириллов и Обухов, убитые 9 января 1905 года.

На состоявшемся митинге рабочих был пропет гимн «Вы жертвою пали в борьбе роковой», а затем произносились речи. С речами выступали рабочие В. А. Князев, С. В. Кладовиков, Д. В. Кузин, Г. С. Усанов, Карелина В.М., В. Смирнов и другие. Рабочие говорили о том, что Гапон пал от злодейской руки, что про него говорили ложь, и требовали отмщения убийцам. Среди присутствовавших раздавались крики: «Месть, месть! Ложь, ложь!» Присутствовавший на митинге обозреватель «Нового времени» писал:

«Из ораторов лучше других говорили рабочие Смирнов, Кузин, Кладовников и г-жа Карелина. Речи их сводились к тому, что Гапон убит злодейски и что его организация, объединённая его памятью, станет теперь ещё теснее и крепче. Лучшую речь сказал рабочий Смирнов. Он подчеркнул жестокость убийства Гапона. Его труп оставался целый месяц непогребённым. Отчего не закололи его кинжалом, не убили из браунинга, а умертвили жестоко, медленно и коварно? Оратор говорил, что он ещё не может назвать убийц, но кто бы они ни были, их постигнет месть друзей Гапона. Раздались крики: „Месть! Месть!“ И в ней, подняв руки, клялись 150 человек, стоявших над могилой. Сцена была несколько театральная, напоминала „хор мстителей“ из оперы „Демон“, но всё же становилось жутко при мысли, что это не праздные крики» .

Некоторые ораторы подчеркнули, что Гапон популяризировал в рабочей среде идеи социализма, что он первый открыл народу дорогу к царю и к Государственной Думе. Даже говоря о мести, сторонники Гапона взывали к благородству своих противников, требуя от них доказательств их обвинений и их права судить и убивать его. Митинг закончился исполнением гимна «Свобода», начинающегося словами: «Смело, товарищи, в ногу».

На могиле был установлен деревянный крест с надписью «Герой 9 января 1905 г. Георгий Гапон» . На могилу покойного были возложены венки от 11 отделов «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга» с портретами Гапона и с надписями: «9 января, Георгию Гапону от товарищей-рабочих членов 5 отдела», «Вождю 9 января от рабочих», «Истинному вождю революции 9 января Гапону», «Дорогому учителю от Нарвского района 2 отделения» и т. д. Среди провожавших Гапона были раненые 9 января, один из них на костыле.

Впоследствии рабочие установили на могиле памятник с металлическим белым крестом. На памятнике было написано:

«Спокойно спи, убит, обманутый коварными друзьями. Пройдут года, тебя народ поймёт, оценит, и будет слава вечная твоя» .

Никто из гапоновских рабочих не поверил в предательство Гапона. Среди рабочих господствовало убеждение, что за убийством Гапона стоит царская охранка. Близкие к Гапону рабочие в своих воспоминаниях утверждали, что в последний месяц своей жизни он готовил новое вооружённое восстание и составлял боевую группу для убийства Витте и Рачковского. Одна из соратниц Гапона, революционерка Лариса Хомзе, на обвинения Гапона в переговорах с охранкой отвечала:

Всё это я знала, он не скрывал этого. Но это были первые шаги широко задуманного плана. Если б его не убили, не была бы разогнана Государственная Дума, не осилила бы революцию жандармская клика. Он хотел пробраться в лагерь врагов и взорвать его изнутри.

В. А. Поссе. Мой жизненный путь. - М.: «Земля и Фабрика», 1929. - С. 416.

ТЕЛЕФОН"
(От наших корреспондентов).
ПЕТЕРБУРГ, 17-го августа 1906 г.

15-го августа в день празднования Успения Божией Матери, на Успенское кладбище отправлялось много народа; три поезда были настолько переполнены, что некоторые пассажиры поместились на локомотив.
Особенно много народа собралось около могилы Георгия Гапона, которую посетители буквально засыпали цветами. По окончании литургии отцом Захарием, товарищем Гапона по семинарии, была отслужена панихида, причем пел хор последователей Гапона. Тут же находилась г-жа Уздалева и горько рыдала. Один из последователей Гапона хотел произнести речь, но полиция не допустила этого.
После этого многочисленная публика посетила могилу павших 9-го января. На обратном пути последователи Гапона посетили дачу в Озерках, на которой Гапон был убит.

Исчерпывающую информацию о жизни Георгия Гапона можно найти на сайте "ХРОНОС".

Мои поиски места погребения Георгия Гапона.

Моё увлечение некрополистикой, началось с попытки найти могилу Плеве В.К. на Новодевичьем кладбище. Одно дело найти могилу, среди тысяч подобных, другое дело - найти то место и то, что осталось - если осталось. Потом, я увлекся поиском могилы корейского консула Ли Пом Чина (везде разное написание), потом Распутина Г.Е., затем Гапона Г.А.

Как ни странно, но найти место, где когда-то была могила Гапона Г.А. оказалось легче всего из этих всех случаев. Потому как в газетах того времени, было достаточно информации, что бы хоть как-то увязать все факты в едино. Сложить все и подобно имеющиеся пазлам, собрать картинку. И что особенно хочется отметить, что описание поиска каждой такой могилы - достойно отдельной публикации, толи статьи или даже книги. Возможно когда-нибудь это кто-то и сделает.

Итак, я знал что Гопон Г.А. был похоронен на Успенском кладбище. В 1906 году, оно не было таким ещё большим. К кладбищу была проложена железнодорожная ветка. Сделана деревянная платформа, а потом и вокзальное помещение. На Успенское кладбище ходил впервые траурный поезд. Отправлялся он не от Финляндского вокзала, а от специальной приемной станции, расположенной в конце Нижегородской улицы. Вот на таком поезде, гроб был привезён на кладбище из мертвецкой Петропавловской больницы.

Как видно но карте 1914 год направление железнодорожной ветки и место нахождение Успенской кладбищенской церкви. За эти годы естественно многое изменилось, но направление дороги в Новосёлки и кладбищенские дорожки остались теми же. Это можно увидеть и на гравюре 1874 года.

Во многих петербургских газетах было описано место погребения Гапона Г.А. В 150 саженях от церкви. Могила на дороге ведущей в Новосёлки. Причём подчёркивалось, что он похоронен на Старом участке, т.е не через дорогу. На фотографии с похорон виден край дороги и дренажная канава. Он был похоронен рядом с 13 погибшими, так называемыми "жертвами революции 1905 года". Их могилы находились рядом, вдоль дороги. Могила Гапона была рядом с могилой рабочих Степанова, Кириллова и Обухова. Их похоронили в одной могиле.

У Гопона Г.А. на могиле был поставлен сразу, большой чугунный крест, покрашенный в белый цвет и огорожен невысокой деревянной оградой, которую описывает в своих воспоминаниях отец Даниила Хармса - народоволец И. П. Ювачёв. "Могила Гапона" // Исторический вестник. - СПб.: 1909. - № 10. - С. 206-210. Это всё, действительно можно увидеть на фотографии. А вот троим рабочим, был установлен гранитный памятник, обломки которого мне и удалось обнаружить. Время взяло своё. ...Начиная с 1920-х гг. число захоронений на Успенском кладбище резко уменьшается. Демонтируется железнодорожная ветка. Понемногу исчезают надгробия: деревянные кресты - на дрова и столярные поделки, чугунные (прежде всего, с военного кладбища) - в металлолом, гранитные памятники - на фундаменты домов, коровников, свинарников, на поребрик и щебень. Вот такая грустная история.

Ровно 140 лет назад родился Георгий Гапон , и по этому поводу в Музее политической истории России при полном аншлаге была открыта выставка с многозначительным названием «Посеявший бурю». Эпиграфом к жизни этого человека могли бы стать знаменитые слова современного политика: хотел как лучше…

Это как раз те благие пожелания, которыми вымощена дорога в ад. Авторы вернисажа, на котором представлено 100 экспонатов, не ставили целью детально иллюстрировать биографию Гапона. Здесь внимание сосредоточено лишь на ключевых моментах его недолгой, трагически закончившейся жизни. Уже в 1906 году рабочие, за которых он так радел, его и задушили. Об этом рассказывает впервые экспонируемый следственный фотоальбом.

На фоне мрачной гибели Гапона на заброшенной даче в Озерках диссонансом выглядят фотографии похорон, на которые собрались несколько сотен его поклонников — проводить своего духовного вождя в последний путь.

Гапон сыграл ключевую роль в событиях, которые положили начало эпохе революционных потрясений начала 20 века. И до сих пор эта роль вызывает вопросы. Вроде бы он искренно хотел помочь рабочим, но те погибали от одного лишь знакомства с ним — и не только в «кровавое воскресенье» 9 января. На выставке представлены уникальные материалы о рабочем, который застрелился на глазах у Гапона после того, как вождь потребовал убить другого рабочего…

О событиях 9 января 1905 года рассказывают не только листовки, документы и фотографии, но и такие уникальные экспонаты, как подлинник письма Гапона к Николаю II и обращение священника к рабочим и солдатам, составленное вечером 9 января.

— Георгий Аполлонович Гапон, — рассказывает автор выставки историк Алексей Кулегин , — в течение нескольких месяцев 1905 года являлся самой популярной личностью в России, а, находясь в эмиграции, даже претендовал на роль лидера всего революционного движения. Деятельность священника петербургской пересыльной тюрьмы, организовавшего первую легальную массовую рабочую организацию в России и шествие рабочих к Зимнему дворцу, по-разному оценивали и современники, и позднейшие исследователи. Например, существует мнение, что манифестация 9 января была грандиозной провокацией.

«СП»: — Кем он все-таки был на самом деле — искренним народным вождем, «революционером в рясе» или провокатором на службе царского правительства и полиции? Гапоновское собрание фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга было создана в 1904 году. Вы показываете фотографии, где Гапон стоит рядом с градоначальником. То есть, это была проправительственная организация?

— Это была первая в России легальная массовая рабочая организация. Идеи создания таких организаций, которые были бы подконтрольны властям, восходили к начальнику Московского охранного отделения полковнику Сергею Зубатову, и позже были названы полицейским социализмом. Они были призваны «канализировать» рабочее движение, направить его не против правительства, а в поддержку ему. Зубатовские идеи подвергались критике и справа, и слева. Но и те, и другие предупреждали, что подобные организации быстро выходят из-под контроля, и в них начинают доминировать революционные силы. Так и вышло. В конце концов шествие, которое организовал Гапон и которое несло петицию царю Николаю Второму, было расстреляно у Нарвских ворот…

«СП»: — У Нарвских ворот? А разве они не были остановлены на подступах к Зимнему, как о том писали все советские учебники?

— До Зимнего они тоже дошли, но это был последний эпизод. Их расстреливали и разгоняли во многих местах Питера — недалеко от Троицкого моста, у Нарвских ворот, на Васильевском острове… Мы выставили на стенде рубашку рабочего Васильева, который погиб во время манифестации. Ее очень давно передала в музей жена Васильева. Это был не простой рабочий, а официальный лидер организации, поскольку сам Гапон, как священник, не мог занимать должность председателя и считался духовным лидером. В письме царю Гапон от лица рабочих пишет: «Твои министры тебе всей правды не говорят, мы идем к тебе, народ полон решимости прийти к тебе на Дворцовую площадь, мы просим императора выйти к рабочим, гарантируем тебе безопасность…»

После 9 января Гапон стал ярым революционером и писал уже другие воззвания — взрывать дворцы, убивать солдат, чиновников, царя и его окружение.

«СП»: — Гапон вынужден вскоре покинуть Россию, но почему-то после эмиграции разочаровался в революционном движении?

— Да, после возвращения из-за границы, он резко поменялся — пытался наладить контакт с властями, писал покаянные письма, давал интервью различным газетам… Рабочие обсуждали его поведение и не знали, как реагировать. На выставке представлена книжка «Правда о Гапоне», которую написал рабочий Николай Петров. Это был один из самых близких к Гапону людей, руководитель одной из рабочих организаций. Вскоре стало известно, что Гапон втайне от рабочих получил 30 тысяч рублей от Столыпина, и Петров опубликовал статью под заголовком «Долой маску и неизвестность». После публикации события стали развиваться стремительно. Гапон решил устранить Петрова и даже дал исполнителю, рабочему Черемухину, револьвер. Но Черемухин, будучи молодым человеком с неустойчивой психикой, прямо на заседании центрального комитета гапоновской организации покончил с собой из того же револьвера. К тому времени Гапон уже впутался в новую авантюру с департаментом полиции и стал агитировать своего недавнего благодетеля Петра Моисеевича Рутенберга вступить в контакт с охранным отделением, обещал 25 тысяч рублей за то, чтобы тот выдал охранке руководство партии эсеров. Рутенберг сообщил об этом в ЦК партии эсеров, в частности одному из лидеров — Азефу. Было принято решение устранить Гапона. Рутенберг заманил его на одну из дач в Озерках, туда же пригласил группу рабочих, которых спрятал в соседней комнате. Рутенберг завел с Гапоном разговор о том, сколько можно выручить за выдачу эсеров полиции. Когда он счел, что рабочие услышали достаточно, он выпустил их из укрытия. Те накинулись на Гапона и повесили его, как предателя… Но все это мы знаем со слов Рутенберга!

«СП»: — И нет других свидетельств?

— Увы, достоверные обстоятельства гибели Гапона неизвестны. Мы не знаем, кто именно там действовал, кроме Рутенберга, и остается принимать на веру его версию… Бесспорно одно: Азеф стремился как можно скорее избавиться от такого опасного соперника как Гапон, поскольку сам был полицейским провокатором, а Гапон мог раскрыть двойную игру Азефа.

«СП»: — Алексей Михайлович, вы впервые обнародуете материалы о похоронах Гапона. Почему его похоронили только в мае 1906-го, хотя убили 26 марта?

— Тело нашли не сразу. До 30 апреля было неизвестно, где он? Департамент полиции разыскивал Гапона, чтобы задержать его, а он уже был мертв. На похороны собралось немало людей. Сохранился полицейский альбом, который вели следователи, когда расследовали убийство Гапона. Но нас интересовал не столько сам Гапон, сколько его роль в таком важнейшем и переломном событии русской истории, как 9 января — начало революции. Кстати, в 2010 году совпадают круглые даты рождения Гапона — 140 лет и начала первой русской революции — 105 лет.

«СП»: — Письмо, которое Гапон писал Николаю Второму, дошло до императора?

— Неизвестно. Вроде бы он послал с этим письмом в Царское Село рабочего, которого, разумеется, не допустили до царя. Источники с разной степенью достоверности утверждают, что рабочий настойчиво требовал, чтобы его принял лично Николай Второй. Неизвестно, куда потом письмо делось? Но сохранилась авторская копия письма (см. фото).

«СП»: — Вы для себя, как историк, уже сформулировали роль Гапона в первой русской революции?

— Его роль сложная: народный вождь, революционер, и в то же время — провокатор, авантюрист… В нем всего понемногу. Если почитать воспоминания рабочих, то они все были в восторге от него. Многие были уверены, что если уж Гапон начал революцию, то ему суждено ее возглавить, но не все было столь однозначно в этой истории — очень много загадочного.

«СП»: — Удивительно все же, что до сих пор в ней не прояснено самое главное: Гапона — взращенного царской охранкой харизматика, подвели особенности его личности?

— Не только. Те события, которые произошли после 9 января, были гораздо выше и мощнее уровня личности Гапона. Он еще пытался изображать себя вождем и руководителем рабочего движения, но уже был Наполеоном без армии. Массы за ним не пошли. К осени пятого года революционные события захватили Россию не только в Петербурге, но и в Москве. Уже Ленин вернулся из эмиграции. В 1906 году фигура Гапона померкла. И его это не устраивало, поскольку он не хотел быть пешкой в чужой игре. Ему не хватало драйва, адреналина…

«СП»: — При всем этом он был рукоположенным священником, который призывал убить то одного, то другого?

— Он был священник церкви Михаила Черниговского Санкт-Петербургской пересыльной тюрьмы. Но сразу после «кровавого воскресенья», 20 января 1905 года, Синод лишил его сана.

«СП»: — Гапон виновен в гибели очень многих людей и даже одного из великих князей?

— Это Сергей Александрович, московский губернатор, который к событиям 9 января вообще не имел отношения. Его убил террорист Иван Каляев, якобы в отместку за события «кровавого воскресенья».

«СП»: — А кто все же отдал приказ стрелять в демонстрантов, которых вел к царю Гапон?

— Непосредственный приказ стрелять отдал князь Васильчиков, который был наделен такими полномочиями. Но он исполнял приказ другого великого князя — Владимира Александровича, который командовал войсками петербургского военного округа. Но не всякий приказ пишется на бумаге и речь не шла о том, чтобы именно расстрелять демонстрантов. Было сказано: не допустить к Зимнему дворцу. А что такое не допустить? Были вызваны войска, им розданы боевые патроны… Это была не полиция, которая могла разогнать толпу нагайками, у солдат не было водометов и слезоточивого газа… Кстати, сами рабочие, которые шли с петицией, предполагали, что могут случиться столкновения с полицией. Они и предположить не могли, что по ним откроют ружейный огонь, поскольку были абсолютно безоружными.

«СП»: — А великий князь Владимир Александрович как-то ответил за эту неоправданную жестокость?

— Нет. Уголовное дело было заведено против участников манифестации. До того в российской истории ничего подобного не происходило — сто тысяч человек мирно идут по городу, а их расстреливают… Хотя по сравнению с теми трагедиями, которые постигли нашу страну уже в ближайшие годы, эту можно не считать за большую катастрофу. Убили 130 человек и столько же ранили. Вскоре миллионы погибших россиян станут «статистикой».

"СП": — Почему царь пошел на это?

— Я думаю, что он был просто не готов. Вся система российской власти в начале 20 века была очень архаичной. Николай Второй всячески пытался сохранить эту систему и не думал о переменах, которые назрели. «Кровавое воскресенье» все же вынудило императора пойти на конституционные перемены, и он подписал манифест от 17 октября. Но так до конца жизни и не смог простить Витте, что тот вырвал у него эти уступки. Хотя, благодаря именно им, еще на 12 лет была спасена российская монархия.

— Он вообще тогда об этом не думал. Николай занял самую плохую позицию: он просто взял и уехал в Царское Село. А на следующий день писал в дневнике: «Ужасный день, в Петербурге много убитых и раненых…» Царь мог поручить министру внутренних дел выйти к манифестации или тому же Сергею Витте — председателю кабинета министров. В конце концов, он сам мог выйти к демонстрантам и сказать: «Дети мои! Я с вами!» Возможно, тогда вся русская история пошла бы по другому пути.

Санкт-Петребург

На снимках: документы выставки, посвященной Гапону.

"Товарищи, братцы! Не верьте тому, что слышали! Я по-прежнему за вас!" - это были последние слова. Через несколько секунд произносившего их человека безжалостно удавили. Повешенный труп обнаружили только месяц спустя. Так закончился земной путь недавнего лидера общественного мнения, выводившего на улицы десятки тысяч людей, – попа Георгия Гапона.

Будущий властитель душ и смутьян родился в зажиточной, но особо не выделявшейся крестьянской семье под Полтавой. Мальчик был неглуп, учился в школе, и затем родители решили, что его талантов хватит на нечто большее, чем уход за скотиной. В полтавском духовном училище молодой Гапон увлёкся религиозными идеями Льва Толстого и вообще имел неоднозначную репутацию. Он обещал стать неплохим богословом, но отношения с преподавателями не складывались. Однако он получил место в церкви при полтавском кладбище и некоторое время успешно проповедовал. Уже тогда выяснилось, что молодой поп - яркий оратор: вокруг Гапона сложился небольшой кружок почитателей.

В столице на Гапона обратили внимание в 1898 году. Молодой священник хотел поступить в Духовную академию Петербурга и ради этого отправился на приём к почти всесильному Константину Победоносцеву, обер-прокурору Святейшего синода. Проблема состояла в том, что Гапон был приверженцем религиозного учения Толстого и уже прославился вольнодумством. Церковных иерархов Гапон неласково именовал фарисеями. Однако Победоносцев пошёл навстречу молодому человеку. Гапона зачислили в академию.

Но всего лишь года обучения ему хватило, чтобы разочароваться в церковной иерархии. Куда сильнее учёбы его привлекала работа с бедняками - и в Петербурге, где он учился, и в Ялте, куда ездил лечиться. Гапон служил в церкви Галерной гавани, где собирались самые бедные рабочие, нищие, словом, люди с социального дна. Гапон работал также в приюте Синего Креста. Его проповеди и он сам быстро стали известны на самом высоком уровне. Дело в том, что попечителями приюта, где служил молодой священник, были многие знатные дамы.

Ораторские таланты Гапона производили впечатление не только на бедных: он познакомился с сенатором Николаем Аничковым и целым рядом светских дам. Однако бескомпромиссность священника занимала общество недолго. Он вёл себя слишком экстравагантно, да вдобавок нелестно отзывался о работе Аничкова, ведавшего приютами. Наконец, огласку получила личная жизнь Гапона. Он рано овдовел, но теперь увлёкся бывшей воспитанницей приюта Александрой Узладевой. Та ответила взаимностью, они начали жить вместе. Разразился грандиозный скандал: слишком страстный священник и без того начал надоедать обществу, а внебрачная связь и вовсе сажала на репутацию полтавского попа огромное пятно. Гапона отчислили из академии после третьего курса, ему грозят лишением сана. И здесь в его жизни происходит судьбоносное событие. Гапона замечает Особый отдел департамента полиции - политический сыск.

Проповедник под колпаком

Особым отделом руководил Сергей Зубатов. Этот чиновник видел опасность революционного движения для Российской империи и имел неординарный план борьбы с ним. Зубатов считал бессмысленными лобовые меры вроде отправки всех подряд подозреваемых на каторгу. Рабочее революционное движение было слишком сложно победить, и Зубатов вместо этого предлагал его возглавить. Идея состояла в том, чтобы создать легальные рабочие организации, которые находились бы под надзором и контролем полиции и мягко уводились от политической борьбы. Рациональное зерно в соображениях Зубатова имелось. Если интеллигенты чаще всего вели именно политическую борьбу, рабочие упирали на экономические и социальные требования. В рамках попыток угнать движение у революционеров Зубатов и вышел на контакт с Гапоном.

Зубатов предложил Гапону возглавить одну из ячеек "карманной оппозиции" - Общество взаимопомощи рабочих механического производства". Гапон позднее утверждал, что не доверял Зубатову, но первые сто рублей взял быстро и впоследствии исправно получал деньги. Он читал популярные лекции, снабжал кассы взаимопомощи рабочих, постоянно общался с людьми и проповедовал. Идея борьбы за социальную справедливость, кажется, искренне захватила его. Интересно, что затея оказалась живучей, и, даже когда Зубатова отправили в отставку, Гапон не прекратил своих занятий.

Он устроил чайный клуб, и даже ухитрился получать деньги от петербургских властей на литературу и прессу. Кроме того, он работал священником при тюрьме и тратил часть собственного жалования на свои собрания. За своё положение в академии и церкви он был спокоен: Зубатов до своей отставки успел всё устроить. Полиция также не переживала, считая, что Гапон у неё в кармане. Наконец, среди рабочих организация Гапона пользовалась всё более широкой популярностью: собраний для нормального разговора им, как оказалось, очень не хватало. Интересно, кстати, что алкоголь у Гапона был воспрещён, но это никак не снижало популярности его чайных посиделок. На одном из собраний присутствовал даже мэр Санкт-Петербурга.

Кажется, священнику было не о чем волноваться. Однако Гапону всё время приходилось балансировать между противоположными требованиями. Для полицейских политические разговоры были неприемлемы, но рабочих они живо интересовали. До поры до времени Гапон мог сидеть на двух стульях. В течение 1904 года он открывал всё новые и новые отделения своего собрания по всему Петербургу. За пределами столицы ему не удалось распространить своё влияние: киевские и московские власти отреагировали на его организацию кисло. Однако на берегах Невы дело спорилось. Идиллия продолжалась до января 1905 года.

На расстрел

В самом начале года началась забастовка, вызванная увольнением нескольких человек с Путиловского завода из-за их общественного активизма и конкретно - из-за членства в организации Гапона. Не отреагировать собрание не могло. Сначала бастовали 12 тысяч человек, через два дня - уже 26 тысяч, затем численность бастующих доходит до ста тысяч человек, причём лидерами толпы поначалу были активисты именно гапоновской организации. Гапон поначалу не был уверен в необходимости радикальных мер. Однако отступать было некуда: радикального протеста не простили бы власти, бездействия не простили бы товарищи рабочие.

Гапон быстро решил, что нужно оседлать волну, и вышел с программой радикальных требований. Ещё более смелым был план священника вручить петицию лично царю. Случилось нечто, противоположное желаниям бывшего шефа Гапона Зубатова. Петиция была полна не только социальных и экономических, но и политических требований. Прошение на высочайшее имя содержало и пункты о прекращении войны, и о народном представительстве на основании всеобщего, прямого, тайного и равного голосования, о свободе слова, печати, собраний, профсоюзов, нормировке сверхурочных, восьмичасовом рабочем дне, страховании.

Большинство этих требований, понятное дело, исходили не от толпы, а были разработаны заранее Гапоном и небольшой группой его единомышленников. Для экспромта эта программа была слишком подробной и сложной, но она и не была подготовлена в спешке. Правда, о чём Гапон явно не думал, так это о том, что своими требованиями он загоняет правительство в угол: целый ряд пунктов содержал слово "немедленно", включая самые неконкретные - "свободу борьбы труда с капиталом" и "нормальную заработную плату". Что ещё важнее, было неясно, что делать, если начнётся силовое противостояние. Однако Гапон, видимо, окончательно решил, что "он здесь власть", и не думал о таких мелочах.

Как бы то ни было, в воскресенье 9 января громадная толпа - по оценкам, в 100–150 тысяч человек - отправилась к Зимнему дворцу. Гапон ещё перед этим имел беседу с министром юстиции, но никакого компромисса добиться не удалось. Более того, в кругу своих Гапон обещал народный бунт в случае отказа Николая выполнять требования толпы. Однако правительство уже решило не пускать протестующих в центр города и в случае чего - использовать силу. В город были стянуты войска. Правительство было напугано и реагировало, руководствуясь во многом эмоциями.

Толпа шла с иконами, портретами императора, Гапон шагал впереди.

Перед полуднем колонны, идущие к дворцу, были атакованы солдатами - пехотой и кавалерией. Где-то стрелять начинали без предупреждения, где-то давали холостые залпы, но в конечном счёте солдаты и казаки почти везде начали бить на поражение из винтовок, рубить толпу шашками, топтать лошадьми и избивать нагайками. Гапона с легким ранением увели и спрятали в квартире Максима Горького. Погибло и умерло от ран 130 человек, 299 получили несмертельные ранения. Предполагается, что эти цифры ощутимо, хотя и не принципиально занижены.

Неудачливый революционер

После расстрела Гапон уехал за границу, в Швейцарию. Он сошёлся с самыми разными левыми радикалами, от Плеханова до Ленина. Сам Гапон стал сторонником самых радикальных мер. Он пытался затеять вооружённое восстание ещё в Петербурге, но не нашлось ни оружия, ни способов его отыскать. Он вернулся к этой идее в Швейцарии, но быстро поссорился с частью эмигрантов. Социалисты-революционеры (эсеры), с которыми он было связался, имели куда больше опыта в том, что касается террора и вооружённых действий, но подчиняться беглому агитатору отказались.

Гапон зарабатывал литературным трудом: он получил отличный гонорар за издание автобиографии. В августе 1905 года он попытался организовать восстание в Петербурге. Для этого Гапон и его товарищи хотели прислать в Россию партию оружия. Доставить груз в страну собирались через Финляндию, а основную техническую работу выполнили эсеры. Однако предприятие кончилось полным провалом: пароход с оружием сел на мель. Как ни странно, в эмиграции Гапон долгое время чувствовал себя отлично. Он был популярнейшим российским оппозиционером, его общества искали эсеры, Ленин, Плеханов, анархисты, западные политики, журналисты осаждали его. Однако теперь, после провала плана восстания, его акции пали. Прошло всего-то несколько месяцев, но в России многое изменилось до неузнаваемости. Император Николай подписал манифест о предоставлении политических свобод, учредил Госдуму, а в революцию пришло очень много новых людей, включая новых лидеров.

Осень 1905 года. Гапон тайно возвращается в Россию, но конспирация его весьма условна. Вскоре к Гапону является чиновник для особых поручений Манасевич-Мануйлов, который предлагает ему снова выступить в качестве "карманного оппозиционера". И снова Гапон соглашается. Сложно сказать, что к тому моменту осталось от искреннего борца за права рабочих. В начале карьеры было трудно заподозрить Гапона в отсутствии искренности, теперь искренность в его действиях невероятно трудно найти.

Похоже, его уже заботил только собственный статус иконы оппозиции. Как бы то ни было, Гапон начал агитировать против вооружённых выступлений и поддерживал политику правительства, о чём недавно и помыслить было невозможно. Остальные революционеры, в первую очередь Петербургский совет рабочих депутатов, были в бешенстве. Однако поделать ничего не могли: Гапон всё ещё был одним из самых популярных лидеров. К тому же Гапону щедро платили.

Катастрофа разразилась из-за банальной человеческой жадности. Журналист Матюшенский, один из ближайших товарищей Гапона, похитил 23 тысячи рублей, то есть основную часть денег, которые попу-революционеру передало правительство, и бежал в Саратов. Деньги удалось вернуть, но пока по России перемещались двадцать три тысячи (для тех времен очень крупные деньги), история всплыла и стала известна некоторому количеству лиц, а вскоре компромат сделался достоянием гласности. Остатки прежней гапоновской организации прикрыли лидера. Было объявлено, что деньги брали в качестве компенсации убытков, нанесённых трагедией 9 января. Но спасти недавнего лидера революции уже ничто не могло: его репутация рушилась.

Однако одновременно с ударом по репутации в глазах рабочих Гапон потерял расположение полиции. Сам по себе он уже не был ценным агентом. Теперь полиция требовала сведений о террористическом подполье. Гапон отчаянно уцепился за этот способ доказать свою полезность. Он предложил свои услуги для вербовки эсера Рутенберга. Полковник Герасимов, глава русского контртеррора, скептически отнёсся к этому предложению: "Больше всего Гапон говорил о Рутенберге. В его изображении Рутенберг играл главную роль в революционном движении. Он был руководителем Боевой организации. Но в глубине своего сердца он потерял веру в победу революции. За крупную сумму он, наверное, будет готов предать революционеров. Так говорил Гапон. Всё это уяснило мне, что Гапон просто болтает вздор. Нет сомнений, что он готов всё и всех предать, но - он ничего не знает. Моё впечатление укрепилось: это неопасный враг, бесполезный друг".

Чем впечатляет Гапон в этот период своей жизни, так это глубиной падения: ещё недавно король общественного мнения и пламенный борец теперь скатился до роли жалкого предателя. Однако это был не конец цепочки. Гапон решил обмануть ещё и полицию. Он направился уже к Рутенбергу, рассказал о своей вербовке и предложил притворно согласиться, втереться в доверие к полиции и использовать эти контакты, чтобы убить министров Витте и Дурново. Однако Рутенберг почуял, чем пахнет дело, и рассказал обо всём товарищам-эсерам.

Ключевое решение принял Евно Азеф, сам провокатор на службе полиции и одновременно ключевая фигура террористической организации эсеров. Рутенбергу велели притворяться, что он принимает план Гапона.

Рутенберг пригласил товарища в дачный посёлок Озерки неподалёку от Петербурга. Там кроме самого Рутенберга Гапона ждали вооружённые рабочие. Местом встречи была выбрана дача. Когда Гапон, полный новых планов, зашёл туда, Рутенберг спросил его: "А если бы рабочие узнали про твои сношения с полицией?" - "Ничего они не знают", - ответил Гапон, - "а если бы и узнали, я скажу, что сносился для их же пользы". Рутенберг не унимался: "А если бы они узнали всё, что я про тебя знаю? Что ты выдал меня, что ты взялся соблазнить меня в провокаторы, взялся узнать через меня и выдать Боевую организацию?" - Рутенберг говорил всё это, зная, что разговор слышат. Когда впечатляющий диалог закончился, в комнату вошли. Гапон сопротивлялся, но на него даже не стали тратить пули. Человека, предавшего всех, кого можно, удушили и повесили.

Дело об убийстве Гапона не дало никаких результатов: Рутенберг, единственный опознанный убийца, бежал, остальных так и не нашли. Рутенберг мучился от воспоминаний: он был другом Гапона, а теперь сыграл такую роль в его убийстве. На похоронах провокатора присутствовали сотни две рабочих, так и не поверивших в то, что хоронят предателя. Гапон имел все задатки настоящего народного вождя и мог сыграть выдающуюся положительную роль в событиях в России, причём и на стороне революционеров, и на стороне властей, но разменял всё на череду предательств и в итоге принял глупую и пошлую смерть.