Если у священника умирает жена. Быть женой священника

Легко ли быть матушкой

Не раз обсуждалось, как трудно быть женой президента (олигарха, безработного, малооплачиваемого клерка и пр.). А как насчет священнослужителя? Нужно ли (и можно ли?) стремиться замуж за этих благообразных просветленных мужчин?

Об участи, правах и обязанностях жен священнослужителей в основных мировых конфессиях «МК» узнал у них самих и их мужей.

Матушка Ирина Смирнова (на фото слева) с коллегой.

Всякий раз, видя молодых интересных священников (отцов, имамов, раввинов, падре и даже тибетских лам) и ловя на себе их заинтересованные, истинно мужские взгляды, я задаюсь вопросом: интересно, а как у них с «этим»? Кому вообще нельзя? Кому — лишь с законной супругой? Кому можно разводиться? И как живется женам, чьи мужья служат Богу? И вообще, похожи ли их семьи на наши — земные?

Православные: полгода воздержания

— В православии духовенство делится на черное (монашество) и белое (священники, диаконы), — объясняет православный психолог Наталья Лясковская. — Монашествующие полностью посвящают себя служению Богу, отказываясь от личной, интимной жизни. Вторые могут жениться, иметь семью. Только вот достичь наивысших ступеней церковной иерархии они уже не имеют права. Например, Илия II, патриарх всея Грузии, принял монашество в 1959 году в возрасте 26 лет.

Православный психолог Наталья Лясковская.

Как психолог Наталья общалась с девушками, желающими стать матушками. Со всех концов страны они съезжаются в деревню близ Сергиево-Посадской лавры с целью выйти замуж за семинариста. Местные старушки помогают молодым людям познакомиться. Но решает все дело духовный отец обоих — после исповеди. Девушка должна быть целомудренной, доброго нрава. Духовный отец чаще всего видит, подходят ли люди друг другу. И благословляет брак — или не благословляет. Поэтому браки у священнослужителей обычно крепкие.

— Иногда девушки впадают в грех: обманывают и жениха, и духовного отца, — рассказывает Наталья. — Была у нас такая история: женился семинарист и, уже будучи посвященным в диаконы, узнал, что у его жены есть ребенок. Он отказался от интимных отношений с ней и живет как с сестрой. Второй раз батюшке жениться нельзя — значит, погубила обманщица его надежды на добрую семью, на деток…

По словам психолога, будущие священники и дьяконы женятся совсем молодыми, потому что холостых не рукополагают в сан, такое правило. Неженатый священник не может получить «место» — приход.

Когда началось церковное возрождение в конце ХХ века, повсюду открывались и строились новые храмы — священников часто не хватало. Тогда, с особого разрешения, рукополагали мужчин уже зрелых, женатых, и их супруги становились матушками как бы автоматически.

— Так стали матушками две мои сокурсницы по литинституту, — улыбается Лясковская. — Современная матушка может вести мирскую жизнь, делать карьеру и даже заниматься бизнесом, но жить она должна по-церковному: соблюдать посты, исповедоваться, причащаться. Во время постов рекомендуется воздержание от интимных отношений. А если сложить четыре поста — Великий, Петровский, Успенский и Рождественский — плюс среда и пятница каждой недели и некоторые праздники, то получится около полугода воздержания. Тем не менее семьи священников, как правило, весьма многочисленны. Жизнь матушки полна забот и тягот. На приходе она часто — правая рука мужа, его секретарь, дипломат, прораб, регент церковного хора, директор воскресной школы и еще много кто.

А вот что рассказывает молодая матушка Анастасия, ей всего 26:

— Разводиться женатым священникам нельзя, кроме одного случая — если жена загуляла. Тогда он может развестись, но жениться вновь, оставаясь священником, нельзя — только принять монашество. То же самое, если матушка умерла. Поэтому некоторые жены шантажируют разводом, зная, что большинству нормальных мужчин (коими батюшки остаются, несмотря на рясу) остаться без женщины навеки куда хуже, чем со стервой-матушкой. Несомненно, хорошо в семейной жизни с батюшкой то, что он обязан быть добродетельным. И если он ведет себя с точки зрения церковной морали плохо — грубит жене или ущемляет ее как-то, она может пожаловаться церковному начальству — и безобразника быстро приструнят.

А вот 67-летняя матушка Ирина Смирнова называет себя «не канонической дважды матушкой». Дважды — потому что у нее священник не только муж, но и сын, а нестандартной — потому что она матушка-разведенка.

О себе Ирина говорит мало, больше о других. Но люди рассказывают мне, что ее спокойный, умиротворенный батюшка выгнал из дому чересчур социально активную жену, а вслед за ней ушли и все 8 детей. Когда-то Ирина была директором Дворца пионеров и школьников в Шахтинске, а ее супруг — сначала славным компьютерщиком, потом важным нефтяником, потом учителем в школе-интернате. Пока во всем не разочаровался, не пошел в духовную семинарию и не стал сельским священником. Говорят, что он с ленцой, с некоторой долей равнодушия к окружающим. А вот его матушка всегда принимала чужую беду слишком, по мнению мужа, близко к сердцу — помогала то детям, то зэкам, что в конце концов и привело к семейному конфликту.

— Мой бывший муж, отец Михаил, на эту Троицу скончался. Мне не раз говорили, что он жалел о нашем разводе, — вздыхает Ирина.

Она рассказывает о том, насколько разными бывают матушки. Например, одна из них, Ольга, дом ведет, как домашний монастырь: все дети с рождения в храме, все читают в церкви и поют, посты все держат. В доме чистота, в каждой комнатке по маленькому иконостасу. По дому ходит только в платочке.

— Помню, как-то забежала я к ней в гости. А тут как раз батюшка зашел. Ох, как она забегала, чтобы платочек мне найти на голову! А то как же буду на благословение подходить и за стол садиться! Ольга никогда не стриглась, не красилась, а хороша собой так естественно — по-христиански. Перед батюшкой ниц, как и должно быть. Все у нее всегда наготовлено, настряпано, обработанный громадный огород под окном, корова, куры и прочая домашняя живность. А еще вынуждена работать по профессии и опыту — продавцом. Она моя путеводная звезда в мире православия... Но бывает и такое, что изменяют батюшки матушкам, и наоборот. Бывает, что матушки даже аборты делают. Все они люди, а человек слаб...

Патриарх всея Грузии каталикос Илия II.

Ислам: если б он был имам...

«Ислам не делает различий между имамом (он же мулла) и рядовым мусульманином», — первым делом оговаривается Али Абый, который служит в одной из московских мечетей.

— В понимании ислама, — объясняет Али Абый, самый плохой мужчина — это тот, который не женится. А поскольку у нас нет разницы между имамом и рядовым мусульманином, то и священнослужитель может иметь до четырех жен. На тех же условиях, что и его прихожанин: если можешь содержать каждую жену и ее детей в равной мере, предоставить каждой отдельное жилье и выплатить за каждую калым ее родителям. Паломничество в Мекку Коран рекомендует хотя бы раз в жизни совершить каждому мусульманину, но только не в ущерб содержанию семьи, а если есть на то свободные деньги. Но муллы, конечно, совершают чаще — должность обязывает. А жене имама, как и любой жене правоверного, рекомендуется соблюдать шариат. Но, как правило, они соблюдают строже — чтобы поддерживать авторитет мужа в глазах прихожан. У меня жена одна-единственная и любимая моя Хамися! — улыбается Али Абый.

— Семьи имамов — их жены, дети и они сами — всегда очень пристойно себя ведут: не пьют спиртного, не сквернословят, не сплетничают, всегда любезны и скромны, — делится прихожанка мечети в Алматы по имени Зухра. — Имаму можно в любой момент дня и ночи позвонить и позвать читать Коран на похороны (жиназа-намаз читается на кладбище), на поминки, на обрезание мальчикам или никах — мусульманское венчание. И часто жены их сопровождают. Никакой таксы за этот визит нет: сколько могут люди, столько и дают.

41-летний красавец Имам Шамиль Аляутдинов — имам-хатыб (иначе говоря, самый главный имам) Московской мемориальной мечети и заместитель муфтия Духовного управления мусульман по религиозным вопросам — тоже муж одной жены и отец пятерых детей.

Имам рассказывает, что в мечеть приходят с мирскими вопросами не только мусульмане, тут беседуют со всеми. А в последнее время часто стали приходить девушки не мусульманки с вопросом: как выйти замуж за правоверного? А на вопрос, зачем им это, отвечают: настоящие мусульмане не пьют, им запрещено прелюбодеяние и наркотики. Вредных привычек нет, зато есть ответственность.

— Если у человека нет семьи, если он не взял на себя ответственность за женщину и детей, этот человек многого не понимает, — говорит имам. — Мужчины и женщины абсолютно равны, в Коране об этом четко сказано.

— А почему же тогда женские половины?

— Если имеется в виду в мечети, то это чтобы не отвлекать мужчину от молитвы. Мужчины обычно больше молятся. Для мужчины, например, посещать пятничную проповедь обязательно, а для женщины — нет. Потому что мужчина — глава семьи, ему послушать проповедь полезно, и он может потом дома это передать. А у жены много дел, связанных с детьми, с домашним хозяйством. У мусульман, живущих в светских странах, нет женских половин в домах.

Также имам Шамиль Аляутдинов разъясняет отношения Корана к разным деликатным аспектам интимных отношений и отвечает на вопросы молодоженов на специальном портале «Секс и ислам». Как это ни странно несведущим, но Коран считает интим милостью Аллаха. Вот соответствующая сура: «Интимные отношения ваши с супругой — милостыня, — сказал Пророк. Сподвижники в недоумении спросили: «Человек удовлетворяет свои плотские желания и получает за это вознаграждение пред Богом!?» Посланник Господа ответил: «Разве вы не разумеете, что если бы он имел отношения на стороне, то был бы грешен!? А имея интимные отношения внутри семьи, он будет вознагражден!»

Иудаизм: плодитесь и размножайтесь!

У иудаизма и ислама немало общего, но главное — священная необходимость интима. И та и другая конфессии, очевидно, заботятся о том, чтобы их прихожан становилось как можно больше. О тонкостях вероисповедания рассказывает научный сотрудник Центра восточно-европейских библиографических исследований им. Якова Шуба в Бостоне д-р Андрей Бредштейн , который заодно держит в Честере (Нью-Хэмпшир) кошерную пекарню-пивоварню:

— Раввин — это прежде всего должность и ни в коем случае не священник! Никакой монополии на общение с Богом или права на совершение обрядов у раввина нет. Слово раввин означает «большой, великий», и этот титул в качестве приставки перед именем получают те евреи, которые много учились и ведут еврейский образ жизни.

Доктор Бредштейн в своей пекарне.

Как и всякий еврей, раввин не только может, но и должен иметь жену. Для этого есть много причин, но главных, на мой взгляд, две: в Торе сказано, что человеку плохо быть одному, и женатый человек может выполнить важную заповедь «Плодитесь и размножайтесь!» Жену раввина обычно называют ребецн (идиш) или рабанит (иврит). Раввин может жениться на любой еврейке без каких-либо ограничений. Точно так же раввин может и развестись — согласно общим для всех евреев законам расторжения брака.

Что касается ритуальной женской чистоты, среди ортодоксов она соблюдаются очень строго: довольно много дней в месяце даже законные супруги вообще не могут прикасаться друг к другу.

Рав Ехуда Кац живет в старой части Иерусалима. После вечерней молитвы он спешит домой, где его ждет прекрасная жена, Малка. Рабанит Малка занимается домом, детьми, а также выступает в роли духовной наставницы для женщин. «Для раввинов не растят специальных невест, — поясняет рав. — Девушка, конечно, должна быть соблюдающей традиции. Трудно себе представить рядом с верующим человеком молодую особу в короткой юбке и с ярко накрашенными губами. Кстати, религиозным девушкам не рекомендуют пользоваться косметикой. А в ортодоксальных семьях женщина сбривает все волосы с головы, дабы не соблазнять мужчин, и носит парик или головной убор».

— Секс в семье раввина очень важен, — рассказывает член общины Беэр-Шева писатель Семен Хащанский. — Наверное, все хоть раз слышали о том, что евреи занимаются сексом «через отверстие в простыне». Этот миф родился из того, что религиозные евреи вывешивают за окна на просушку свои так называемые «талес-котн» — одеяния шириной около 50 см и длиной в 1 м, украшенные по углам бахромой и с отверстием для головы посередине. И кто-то из прохожих — очевидно, с богатым эротическим воображением — решил, что это евреи так вывешивают простыни после секса.

А автор книги «Кошерный секс» Шмуэль Ботеах утверждает, что иудаизм — единственная религия, которая не только разрешает секс ради удовольствия, но и считает его самым святым актом, потому что он несет в себе жизнь. Он связывает двух людей в единое: в единое тело и единую душу.

Женщина в иудаизме, как и в исламе, молится по желанию, потому что у нее и без того дел полно — дети, хозяйство. Супружескую измену разбирает раввинский суд: в древние времена за нее предавались анафеме и изгонялись из стана как женщины, так и мужчины. Даже в древности иудеи не убивали женщин за неверность. А теперь раввинский суд может вынести порицание обоим супругам — по обстоятельствам.

Католики бывают разные...

Католические ксендзы обязаны соблюдать целибат — обет безбрачия и вечного воздержания. Это касается большинства ответвлений католицизма. Однако Греко-католическая церковь (часть Римско-католической, предписывающей своим святым отцам строгий целибат) имеет семейные традиции, сходные с православием.

Греко-католический богослов Павел Смицнюк.

Об этом рассказывает греко-католический богослов Павел Смицнюк, изучавший богословие в Петербурге, Афинах и Риме, а сейчас работающий над докторской диссертацией в Оксфорде:

— У нас священнослужителям разрешено жениться, нельзя жениться монахам. Епископов (это высшая степень священства) избирают только из монахов. В то же время большинство священников женаты. Желающий стать священником может сочетаться браком только до принятия сана; если кто-то стал дьяконом или священником, будучи неженатым, он уже не может жениться. Если священнослужитель разведется (или овдовеет), он также не может заключить второй брак. Таким образом у молодого человека, желающего стать священником, только одна попытка в выборе жены.

Богослов поясняет, что супруга священнослужителя должна быть готова к особенности служения своего мужа, которое часто предполагает отсутствие совместных выходных (самые загруженные дни для священника — это воскресенья и праздники), или готова изменить место жительства, если священника переводят с одного прихода на другой. Также случается, что у прихожан, особенно старшего возраста, имеются определенные ожидания от матушки: например, что она будет ходить в длинной юбке, а не в джинсах, или что она не будет посещать определенные места или мероприятия. Эти ожидания могут быть ровно ничем не связаны с церковными канонами или вообще с христианством, но от этого они не становятся менее реальными.

— Понятно, что такой крест не по силам каждой женщине, — соглашается Павел. — Если в прошлом матушка занималась домом и воспитанием детей, то сегодня она может быть менеджером, журналистом или адвокатом. Такая ситуация является своеобразным вызовом традиционным представлениям о семье священника, но с этим вызовом священники научились справляться. И это хорошо!

Буддисты: просто любовь

Буддизм — патриархальная конфессия, которая рассматривает женщин как похотливых соблазнительниц, погруженных в чувственность, а не в дхарму (универсальный закон бытия). Раньше существовали буддийские монахини, но со временем они исчезли, только несколько из уцелевших по сей день живут в Непале и Шри-Ланке. Они бреют головы и сохраняют целомудрие.

Однако буддистка из США по имени Ванесса утверждает, что на территории Штатов даже буддизм приобрел демократичные и космополитичные черты:

— Вообще буддистский монах не может жениться, а лама — учитель в тибетской традиции — может, но только если он не принял венец безбрачия. Причем вера не запрещает ему разводиться и жениться снова. Его жена обычно следует его учениям и является учеником. В нашем штате один лама женат на католичке. А еще у меня на соседней улице живет семья верующих буддистов, где муж — американский еврей, а жена — русская из Москвы. Она была не замужем, но с дочкой 7 лет, когда поехала из России на Тибет к монахам — познавать основы буддийской культуры. Жила там несколько месяцев. Встретила американского еврея, который тоже совершал паломничество. Они полюбили друг друга, и она переехала к нему в Калифорнию. У них родилась дочь, ее назвали Будда. Кто она — еврейка, русская или тибетянка? Они об этом не думают, просто любят друг друга.

Менее известные конфессии подчас поражают своими неожиданными брачными традициями. Например, у мормонов (патриархальная религия, община в штате Юта, США) разрешено многоженство. Женщины тут повинуются мужьям, а мужья — Богу. При этом все женщины должны быть замужем, чтобы попасть в рай. Если жена плохо себя ведет, то мужчина вправе заменить ее другой, а вот жена от мужа сама уйти не может. На «должность» жены девушку утверждают церковные старшины, невеста обязательно должна быть девственницей. До свадьбы девушка не должна позволять мужчине даже дотронуться до себя. Аборты делать нельзя: детей нужно рожать, сколько Бог даст.

Но самые демократичные — протестанты: у них есть и женщины-епископы, и геи, и гей-браки. Жена пастора обычно берет слово после субботней службы и обращается к пастве: цитирует наставницу адвентистов Елену Уайт, напоминает о важности здорового питания (категорически нельзя свинину) и призывает к вегетарианству. Матушка обязательно принимает участие в церковном общественном совете, где решаются не только вопросы по выбору служителей церкви, но и отлучение от церкви за нарушение правил (развод, несоблюдение субботы, прелюбодеяние и пр.). От церкви отлучают на определенный период или насовсем — зависит от тяжести содеянного. Замуж адвентисткам можно выходить только за партнера из своей общины, а развод категорически запрещен. В общине рассказывают случай: 19-летняя адвентистка стала встречаться с парнем не из общины, ее отлучили и она ушла. А через несколько месяцев они с тем парнем расстались. Прибежала в церковь, ее не пустили. Потом матушка сжалилась и сказала, что через месяц она может прийти и публично покаяться. Лишенной права посещать храм девушке так плохо было весь месяц, что, придя в указанный день, она упала на колени перед кафедрой и ее охватили судороги, которые не прекращались до конца богослужения. А когда беглянку трясти перестало, матушка удовлетворенно сказала, что все: дьявол из нее вышел.

В сегодняшней Церкви можно встретить явления, которые вряд ли были возможны (или были вообще невозможны) в ее дореволюционном, традиционном бытии. Временные храмы в приспособленных помещениях, отцы настоятели чуть больше двадцати лет от роду, бывшие преподаватели научного коммунизма на дежурстве у подсвечников… Все это не всегда негативные, но, скажем так, «побочные» эффекты стремительного возрождения Православия. К ним можно отнести, наверное, и случаи, когда женой священника — «матушкой» — становится девушка, совсем недавно или еще некрепко живущая в вере. Что из этого следует и «как это бывает в реальности» — возможно, на это стоит обратить внимание.

Эта странная «батюшкина жена»…

Совсем нецерковных матушек среди лично моих знакомых нет. И вероятно, в этом уже есть что-то хорошее. Кто-то больше, кто-то меньше смог «врасти» в православный уклад, но все стремятся в храм и — к Богу. И преодолевают при этом трудности: как «специфические», связанные со своей «ролью», так и те, с которыми сталкивается в процессе узнавания своей веры почти каждая личность. Впрочем, если быть честной, писать эту статью я могла бы не только о «личностях», но и от первого лица… Если бы меня, светского, целыми днями пропадающего на работе журналиста-телевизионщика, когда-то «предупредили», что мне предстоит «выйти замуж за батюшку», то я, наверное, даже гипотетически отказалась бы себе это представить. Но так и сложилось на самом деле. И это обрушило на меня огромное количество вопросов — к жизни, к Богу и к самой себе. На которые я пыталась и до сих пор пытаюсь найти ответы прежде всего в практической жизни — приходя порой к не совсем ожидаемым результатам.

За недавний, короткий промежуток времени мне несколько раз доводилось встречать в периодических изданиях статьи с названиями типа «Профессия — матушка». Пишут о «матушкином служении», о «матушкином кресте». Вообще, интерес к этой теме почему-то достаточно высок, притом, что сами по себе священнические жены являются категорией немногочисленной. Похоже, что по мнению редакторов и авторов этих статей — это некий особый «контингент», с которого стоит срисовывать те или иные жизненные стереотипы женской половине «обыкновенных» прихожан. Поэтому, наверное, в среде «православной общественности» время от времени можно наблюдать дискуссии о весьма странных вещах: как должна выглядеть и одеваться матушка, может ли она отдавать детей в детский сад и т. п. Примеры, которые приводятся в качестве жизненных иллюстраций всего этого, можно довольно отчетливо разделить на две категории. В первой рисуется некий адаптированный к Православию образ «первой леди» — эрудированной и в меру амбициозной, курирующей благотворительные мероприятия и создающей «выгодный» облик мужа. Вторая останавливается на тихом домашнем варианте: клирос, шестеро детей, ежедневные борщи и незаметное женское счастье. Эти две мало совместимые тенденции существуют и в общественном мнении, с четким подтекстом: соответствовать (тому или другому) для жены священника не просто пожелание, а некий долг. В этом и заключается внешняя сторона ее «особого служения».

И все это свалилось на меня… Еще до каких-либо «столкновений» с окружающими, просто в попытке ответить на вопрос — «кто я есть» теперь. И попытки эти почти сразу привели к неутешительным выводам: я не только не соответствую «установленным образцам», но и вовсе «из другой оперы» человек. И не только потому, что прежний образ жизни не воспитал во мне привычки к постоянным обязанностям (а любое «служение» есть что-то именно постоянное). Но и потому, что совсем еще не способна к решению каких-либо «усложненных задач», связанных с верой и Церковью. А жить в священнической семье, как подсказывал мне разум, не проще, а сложнее, чем занимаясь чем-либо «мирским».

Помню, как в первые дни после рукоположения мужа выходила из дома с сияющей улыбкой и в непременном белом платке. Казалось, именно так должно быть — и теперь будет всегда. Дней через пять поняла: надолго меня не хватит. И платка, и улыбки, и внутренней сосредоточенности на главном, ощущавшейся в тот момент. И вот это «меня не хватит» — пусть проявившееся в мелких пока деталях — воспринималось как очень тревожный сигнал. А еще не покидало осознание того, что я, фактически «не зная броду», решаю в своей жизни очень серьезные вопросы. И остается только уповать, что здесь окажется «не слишком глубоко».

Матушки сегодня встречаются самые разные. Тех, для кого церковная жизнь является чем-то «наследственным», привитым с пеленок, среди них, думаю, все-таки меньшинство. Многие, правда, успели пройти хорошую «школу послушания» в регентских классах и всевозможных сестричествах. Случаи, когда «вторая половина» будущего клирика появляется откуда-то совсем «со стороны» — из незнакомых с церковной средой, «начинающих» прихожанок, встречаются, пожалуй, довольно редко, но и они далеко не единичны. Стать матушкой, едва перешагнув порог храма, на мой взгляд, неестественно, но не драматично. Главное — внутренне, для Церкви в ее духовном, а не земном измерении этим человеком «со стороны» не остаться.

Может быть, это странно, но мне в жизни очень помогает то, что этот путь я для себя не выбирала и не хотела. С человеком, который стал моим мужем, нас связывало душевное тепло — и никаких намеков и планов на совместную жизнь. Впрочем, и не до того мне было: к тому времени я успела окончательно запутаться в своих жизненных стремлениях, людях, работах, городах… В какой-то момент поняла, что «стоять у камня», где направо пойдешь — «коня потеряешь», а прямо — пожалуй, и голову, больше нет сил. И остается только действительно «взмолиться» Богу. Пусть закончится эта мучительная неопределенность, пусть будет какой-нибудь знак — событие, письмо, да хоть кирпич на голову, но только сегодня, сейчас… Наверное, это было неадекватно и дерзко, но спустя несколько дней, в неожиданных обстоятельствах, от «неожиданного» человека я услышала спокойную, полуутвердительную фразу: «Поедешь со мной?». И поняла, что в моей жизни сейчас действует Господь, что это и есть ответ на то, о чем я просила — каким бы «выходящим за рамки» он ни казался. С тех пор меня посещали, наверное, все возможные внутренние проблемы, кроме одной — ощущения, что я живу «не свою» жизнь. А значит, и все трудности — преодолимые с Божией помощью испытания, а не следствия нелепого и неправильного жизненного выбора.

А еще мне очень помогла книга «Под кровом Всевышнего», именуемая в народе «пособием для матушек», но являющая на деле гораздо большую глубину. Книга очень откровенных и детальных воспоминаний о длинном пути священнической семьи, давшей начало целому православному роду. Вряд ли что-то из нее можно использовать в качестве советов и указаний. Но остается очень важное и нужное понимание — того, что жизнь священника и его близких может быть далекой от «идеальных» представлений, сложной, исполненной неприятных, даже конфликтных моментов и годами не решающихся проблем. Но и это может быть жизнь с Богом — хотя кажется, только и хватает сил на то, чтобы отдышаться и взглянуть на Него.

Но сперва предстоит пересмотреть свое понимание очень многих жизненных вещей. А если сделать это не удается — делать хотя бы маленькие «шажки», стараясь обращаться к Богу в решении самых простых и насущных задач. Эти попытки не принесли мне особого успеха, но, капля за каплей, привели к неожиданным выводам. О том, что быть матушкой — это не «особое служение» вовсе, не «профессия» и даже, наверное, не крест. Это просто обыкновенная жизнь, которую мы по мере сил стараемся сделать христианской. И суть, и роль — та же, что и у любой женщины в православной семье. Да и духовный путь — практически ничем не отличается.

Кто-то, может быть, возразит: по матушке судят и о батюшке, она во многом формирует «образ» прихода. Возможно, кому-то свойственно искать в наблюдении за батюшкиной семьей подтверждения отрицательных или положительных своих впечатлений. Но «лицо» священника — это все-таки сам священник. Только его служение и проповедь способны сформировать церковную общину, придать богослужению и отношениям между людьми ту или иную тональность. А матушка лишь участвует в тех или иных приходских делах. В том случае, если это полезно. Конечно, в маленьком сельском храме ей приходится быть «и швецом, и жнецом». Но если говорить в целом, душой и стержнем прихода могут быть совершенно «мирские» люди. Это уж где как сложится.

Нередко приходится слышать: жизнь матушки — бесконечное ожидание мужа. В общем-то, это так. Но разве не так же ждут главу семьи жены военных, дальнобойщиков, журналистов, моряков?.. И не подобным ли образом отдают все свое время людям мужчины-врачи и мужчины-учителя? Все это к тому, что в этом ожидании вряд ли есть какой-то особый «подвиг», требующий специальной подготовки и «специального» уважения. То же касается и «ограничений во всем». Есть вещи, о которых супруге священника остается только забыть, но все эти «нельзя» и «нежелательно», если посмотреть чуть строже, относятся и ко всем христианам. Так что и здесь никаких особенных «отличий» нет.

Возможно, что-то в моих представлениях не соответствует ожиданиям окружающих… Во всяком случае, «матушкой» меня почти никогда не зовут. В основном по имени, иногда, в третьем лице, «батюшкиной женой». Впрочем, я не обижаюсь. Ведь так оно, по сути, и есть.

Но все это, по большому счету, лишь скольжение по поверхности, не затрагивающее по-настоящему серьезных вещей — собственно духовной жизни... Говорят, что враг кидает против священника в десятки раз большие силы, чем на людей, не касающихся Престола. И очень часто, не имея возможности «непосредственно» подобраться к его душе, действует через близких. А значит, необходима особенная трезвость — та, отсутствие которой у новоначального христианина приводит порой к печальным «перегибам» и «переломам». Пожалуй, для неопытной «матушки» это и есть самая большая опасность. Во всяком случае, меня ничто так не пугает, как ощущение, что куда-то стремительно «съезжают с рельсов» душа и ум. И как их остановить — непонятно. Точнее, понятно, но опытно не знакомо. Что же касается «духовной борьбы» в жизни священника, об этом и вовсе судить не берусь. Конечно же, она есть, но протекает так глубоко в сердце, что видит ее только Господь и, может быть, принимающий исповедь духовник.

Нужно затронуть, наверное, и еще один момент... Об этом почти не говорят вслух, но было бы, наверное, неправильно совсем его замалчивать. Есть батюшки, у которых матушек «нет». Точнее, они существуют, но находятся где-то «за горизонтом». Встречается подобное крайне редко, но даже один такой случай — большая беда. Поскольку священнику это нередко грозит одиночеством на всю оставшуюся жизнь, а иногда, при «развитии ситуации», и запретом в служении. Наверное, это могло бы стать самым серьезным поворотом в разговоре о матушках «со стороны» — всем существом своим привыкшим к «светским» образцам поведения. Если бы не одна деталь. Во всех известных мне случаях подобное случалось как раз с людьми из верующих семей, вполне осознававшими, что их ждет. И потому, наверное, не в «стаже» посещения богослужений, и даже не в привычке к православному укладу дело. Я не знаю, отчего распадаются такие семьи. Наверное, от того же, отчего и все остальные, но с более разрушительными и трагическими последствиями.

Так трудно ли — вообще, в целом — в роли матушки человеку, не так давно пришедшему в храм? Думаю, все-таки, что не намного труднее, чем нашедшим дорогу к Богу достаточно давно. По-разному бывает... Наше время, оно вообще такое — «по-разному» — сжатое и непредсказуемое. Возможно, в этой теме вообще не стоит делать каких-либо определенных выводов. Точнее, они становятся более-менее явными лишь тогда, когда супруги приближаются к тому, что называется «единство духа». Но до этого еще нужно дожить, «допрыгнуть», дорасти...

Елена Сапаева

Ошибка сапера

Тема «батюшкиных жен» на самом деле очень актуальна. Вопрос о том, «какой она должна быть»,— из разряда тех, которые ставит перед нами непростая церковная современность. Он закономерен: сегодня не у всех есть ясное представление и о том, каким, собственно говоря, должен быть сам батюшка.

У меня как у священника, церковного журналиста и просто человека, со вниманием относящегося к тем процессам, которые происходят в Церкви, есть свой взгляд на проблему священнических жен, немного отличный от представленного в предыдущей статье. Впрочем, это и вправду лишь взгляд на проблему, а не на способы ее решения.

На протяжении примерно пяти лет мне пришлось исполнять обязанности духовника Саратовской семинарии. И, естественно, непосредственно наблюдать за тем, как создаются, растут, а порой, к сожалению, разрушаются семьи или будущих, или уже рукоположенных клириков. Насколько это было возможно для меня, я старался предостерегать семинаристов от поспешных, необдуманных шагов, употребляя для этого даже известное сравнение с сапером: будущий священник в выборе супруги, как и сапер в своей работе, ошибиться может лишь однажды. Но если для сапера с этой ошибкой все заканчивается, то священник будет нести ответственность за неправильный выбор на собственных плечах, что называется, до гробовой доски. Возможности «что-то изменить в личной жизни» у него уже не будет. Подобные предостережения (я это знаю) слышали ребята и от других преподавателей, облеченных саном. И все же результаты были таковы, что если бы не чрезмерная насыщенность программы, то впору было бы ходатайствовать о введении семинара с названием вроде «Как правильно выбрать невесту».

Проблема христианского брака (да и вообще брака как такового) в наши дни сложна сама по себе. Мало кто понимает — к тому же не умом, а сердцем — необходимость в браке терпения и мужества в преодолении тех трудностей, внешних и внутренних, с которыми он сопряжен. Мало кто понимает брак как возрастание в единстве и любви. И так же мало кто понимает, что сначала молодому человеку и девушке надо как следует узнать друг друга, а потом уже идти в ЗАГС и под венец. И тем более что семейная жизнь не то, чему надо учиться лишь в процессе, а то, к чему обязательно нужно готовиться.

Наверное, именно с этих самых «пониманий» следует начинать и будущему пастырю. И — будущей матушке. Ведь и вправду есть девушки, которые только так себя и воспринимают — как будущую матушку, и никак иначе. Что называется, и цель неверно выбранная, и прицел сбит… Разве можно руководствоваться такими желаниями в выборе спутника на много десятилетий вперед? Во-первых, тут налицо гордость, мнение о себе: «Мне просто муж не подходит, должен обязательно священником стать» (а отсюда логическое продолжение: батюшке особое уважение по сану полагается, и матушке — по семейному положению). Во-вторых, с самого начала такая невеста думает не о Промысле Божием своей жизни, не о любви как таковой, а о том, как выбрать из ряда предстоящих ее взору семинаристов «подходящего». И чаще всего брак, получающийся в итоге, оказывается чем-то искусственным, «ненастоящим», а если ситуация и выправляется, то лишь с помощью Божией. Бывают положительные исключения, но разговор — о правилах.

Нередко случается наоборот. Сам семи

нарист, заканчивающий духовную школу, переживает: как быть дальше? Пора ведь и рукополагаться, а для этого сперва нужно… жениться. И начинается лихорадочный поиск, и тоже ничем добрым это, как правило, не завершается.

Как это бывает в жизни? Встретил человека, узнал, полюбил, и привело это к желанию никогда не разлучаться. Так рождается семья. Почему у священника должно быть иначе? Не потому, что любишь, а потому, что «надо»? Не должно, конечно…

Но я больше хотел сказать все-таки о матушках. Автор предыдущего текста говорит о том, что «совсем нецерковных матушек среди» ее «знакомых нет». И слава Богу, потому что вообще их немало. Только вот некоторые воцерковляются впоследствии, а некоторые так и остаются «приложением к супругу». Хотя и не бесплатным. И очень тягостным как для него в его служении, так зачастую и для прихожан того храма, где это служение совершается.

Да, есть случаи, когда сан принимает человек, уже проживший в браке немало лет и на своем пути значительно опередивший и жену, и детей. Церковные правила предписывают, правда, мужу и отцу не прежде вступать в клир, чем домашних удастся обратить ко Христу, но в реальности, при недостатке в кандидатах священства, случается и по-другому. И приходится такому пастырю очень непросто. Долг священника слишком часто вступает в противоречие с долгом главы семьи, потому что долг служения требует одного, а жена и дети хотят совсем другого. И что же? — Либо служением пренебрегать, либо смотреть со слезами на то, как отношения в семье накаляются или, наоборот, вступают в полосу взаимного охлаждения и отчуждения. Либо молиться о том, чтобы Господь Сам все устроил так, как Он один может, изменив и просветив Своим светом сердца тех, кто от Него еще далек.

Но если человек в своем выборе свободен, то зачем возлагать на собственную главу вместе с брачным венцом венец терновый? Иными словами — жениться на девушке совсем нецерковной или малоцерковной и маловерующей, которая, очень даже возможно, скажет в какой-то момент: «Знаешь что? Или я, или… Выбирай сам!». И как тогда выбирать? А ведь немало таких трагедий случается, и — выбирают батюшки. Один одно, а другой… другое. Реальность опять-таки такова.

А почему все так? Потому, что и вправду есть такая «профессия — матушка», и «матушкино служение» есть, и «матушкин крест» тоже. Можно немного громкое заявление сделать, но точное: хорошая матушка — 50% благополучного служения батюшки.

Нет дела на земле важней, чем служение Церкви, спасению людей, той цели, ради которой пришел на землю Господь. А значит, нет ничего по степени важности сравнимого со служением пастырским. И «профессия» матушки, ее «крест» и ее «служение» — быть помощницей своего супруга, готовой в числе прочего отказаться от собственной карьеры, переехать из города в село или в другой город, видеть своего мужа иногда лишь поздно вечером, усталого, измученного. И при этом не «царствовать» на том приходе, где он служит, а обеспечивать ему «тыл». Чтобы супруг знал, что дом всегда будет содержаться в порядке, что дети воспитываются в том духе, в котором и должны воспитываться дети пастыря, что его, утешающего людей в их скорбях и помогающего им в их нуждах, тоже есть кому утешить — просто, по-человечески, потому что и он в этом нуждается, как и любой другой человек.

Наше время не является духовно благополучным. Слишком часто человек, действительно желающий спастись, оказывается предоставленным самому себе — только Господь ему бывает и наставником, и помощником. Людей единомысленных и могущих поддержать, крайне мало, да и сами они больше нуждаются в поддержке, чем поддержать могут.

То же и в отношении духовенства можно сказать. Часто священник, который деятельно помогает людям в их шествии по пути спасения, сам «не имеет где главу приклонить». Опять-таки — так не должно быть, но такова реальность. И кому-то это покажется странным, но лично я знаю священнические семьи, где порой батюшка приходит домой огорченный, унывающий, изможденный… Так что и молиться сил нет. А матушка… встает перед иконами и начинает молиться сама. Или, когда он возмалодушествует, скажет ему: «А помнишь, как ты сам говорил, что ко всему надо относиться духовно? Что над всем и над всеми Господь?». Дай только Бог, чтобы таких семей больше было.

Сергей Сеньчуков – врач-реаниматолог на скорой. Сергей он для коллег, налоговой инспекции и прочих государственных органов. Для всех, кто хоть как-то знаком с жизнью Православной Церкви, – иеромонах Феодорит. Врачом отец Феодорит стал давно, а вот монахом – после смерти жены. Юлия, диабетик первого, самого тяжелого типа, умерла после операции 15 лет назад. С отцом Феодоритом остались две дочки – семнадцати и пяти с половиной лет.

Я должен был оставаться не мужем, не мужиком, а именно отцом

Того, что Юлии не станет, никто не ожидал. Ее состояние ухудшилось, но у диабетиков такое случается. Было принято решение оперировать – ампутировать ногу. Операция прошла хорошо – об этом отец Феодорит, тогда еще просто Сергей, сообщил домой. Дочкам. А вскоре они услышали другую новость.

– Все происходило у меня на глазах. Пытался сделать все, что мог, и коллеги сделали все возможное. Но – случилось то, что случилось, и надо было как-то жить дальше. Меня спасли именно дочери, факт их наличия.

Я понимал, что не имею права расслабиться и заниматься биением головы об стенку, пьянством и так далее. Я должен быть в первую очередь именно отцом.

То есть не мужем, не мужиком, даже не врачом, а именно отцом. У меня есть две дочери, которых я должен не просто утешить, потому что утешить в такой ситуации нельзя, а каким-то образом дать им возможность нормально жить. Даже с этим горем.

С какими-то бытовыми заботами справиться помогала Маша, ведь 17 лет – это взрослая девушка. Я женился, когда мне 18 еще не исполнилось…

Для отца Феодорита было важно, чтобы Даша, младшая и потому получившая меньше внимания мамы, не росла с комплексом «сиротинушки», которую все жалеют. Родственники предлагали отдать дочку в садик, пусть лишний год походит. Но папа принял решение отдать девочку в школу, как, в общем-то, и планировалось раньше.

– Даша была девочка-трусишка. Например, она боялась игрушечного крокодильчика, когда маленькая была. До сих пор говорю: «Даш, ты помнишь, как ты крокодильчика боялась?» «Помню. Знаешь, какие зубы были!» – отец Феодорит показывает, какой по размеру был крокодильчик, и улыбается. – Проблема отцов и детей возникает тогда, когда мы не уважаем право близкого человека на свою жизнь. А в этом плане у меня с дочерями вроде бы все было хорошо. Мы друг друга всегда уважали. Понятно, что перехитрить ребенка – это нормально. Именно перехитрить, а не настоять. Если я буду на ребенка орать, топать ногами, – пользы никакой. А вот уболтать, убедить – другое дело.

Отец Феодорит приводит примеры, как он «уболтал» младшую дочку, например, категорически не желающую играть на флейте, но мечтающую петь. А пению рано не учат, в отличие от флейты. Даша поддалась на уговоры, в итоге – окончила музыкальный колледж, теперь – студентка Гнесинки.

Вообще в семье Сеньчуковых было не двое, а трое детей – первенец умер через два часа после рождения: преждевременные роды, тяжелая болезнь легких. Для женщин-диабетиков первого типа беременность – это и сегодня большой риск. На дворе стоял 1981 год.

– Мы надеялись на лучшее, но предполагали, что такое может произойти. Случившееся было горем, но не ударом по голове. Да, сегодня вынашивают младенцев весом 500 граммов, а тогда…

– Вы тогда не были воцерковленным человеком. Если бы точно знали, что такое случится, предложили бы аборт?

– Нет. Вообще, при чем тут церковность? Аборт – плохо, даже если не брать религиозную сторону. Это добровольное ненормальное окончание беременности. И ребенку – больно, когда его расчленяют. Болевая чувствительность у эмбриона формируется рано.

– Все равно, жена подвергалась риску…

– Мы оба хотели ребенка. И это был осознанный выбор нас двоих. Рассчитываешь на хорошее, а не на плохое. Здесь же не жесткая детерминация, что если ты забеременеешь, то твой ребенок умрет; если ты забеременеешь, то ты умрешь. У многих все было хорошо. Как и случались печальные случаи у абсолютно здоровых людей.

Жену наблюдали эндокринологи, и через год с небольшим у нас родилась такая хорошая Маша. Вот на следующего ребенка мы решились только через 12 лет, тогда и медицина стала другой.

Отец Феодорит чаще всего сохраняет спокойствие. Никакой лирики, никакой эмоциональности. Чего, в общем, ожидаешь от человека, который раньше выезжал на аварии, изнасилования, тяжелые несчастные случаи.

– Период эмоциональности закончился у меня еще во время учебы в школе, когда я подрабатывал санитаром. Сама по себе тяжесть пациента, если ты выбрал специальность реаниматолога, для тебя ничего удивительного не представляет.

Нельзя заменить свою вторую половину

«Когда я остался один…» – эту фразу от отца Феодорита слышали многие. Как один? Ведь не один же, с ним остались две дочери.

– Не зря же говорят: «моя половина». Я потерял человека, с которым я общался. Это, может быть, суховато звучит, но по сути это так. Мы всегда о чем-то разговаривали и понимали друг друга. Постоянное общение – это было самое главное. И вот я остаюсь без этого общения.

Понимаете, можно найти другую женщину и заменить секс. Можно полюбить другого человека. Можно полностью переключиться на детей. Можно заняться работой.

Можно делать все что угодно. Но нельзя заменить этого ощущения потери, ампутации «второй половины». Оно никуда не уходит, только притупляется.

Я не женился повторно не потому, что такой благочестивый. Да, я верующий человек, знаю, что второй брак – это не очень хорошо. Но второй брак Церковью допускается. И я не такой супермонах, который пламенеет любовью к монашеству. Если бы я был такой, то не работал бы на скорой помощи, а сидел где-то в дальнем монастыре.

И даже не потому, что дети могли не принять мою избранницу. Мы недавно с девочками разговаривали на эту тему. Маша сказала, что если и не сразу, то все-таки поняла бы. И Даша ответила так же. Проблема в другом – где я найду такого человека, который будет для меня всем. И вот здесь спасает вера. Ты человека потерял, но Бог-то с тобой остался.

Как это – монах, и вдруг – реаниматолог на скорой? Монах же в монастыре должен… Этот вопрос задают практически все, кто узнает про отца Феодорита. Все просто – когда он принимал постриг и его рукополагали в диаконский сан в 2008 году, младшей дочке было всего 13 лет. Поэтому его и не определили в монастырь, а отправили на приход, где он мог совмещать служение и профессиональную деятельность. Дочка выросла, но правящий архиерей благословил продолжать работать, сказав: «Ты еще нужен…»

Иеромонах Феодорит (Сеньчуков)

Сегодня – служба, завтра – дежурство на скорой

Так что отец Феодорит и служит как священник, и помогает людям как врач-реаниматолог. А еще выполняет миссионерскую функцию. Ну вот начнет коллега на подстанции рассуждать об этих «ужасных попах, которые везде лезут», а потом перестанет, вспомнит, что рядом с ним как раз и работает «поп» – хороший врач, который никому против воли о Боге и Церкви не говорит. Только если спросят…

– После смерти Юли у меня вопросы к Богу не возникали. Я – врач, прекрасно понимаю, что произошло. О чем тут спорить с Богом?

Есть болезнь, у этой болезни есть ход ее развития, и мы ничего сделать не можем. Бог может сделать чудо. Если чуда не случилось, значит, я плохо молился.

– А как дети приняли смерть мамы, не восстали против Бога: почему Он так с ними?

– Ни один человек не может это принять, хоть в 5 лет, хоть в 55. Это не принимается, с этим сживаются. А вот понять – можно. Верующий ребенок знает, что так сложилось, что мамы теперь нет, мама теперь на Небе, у Бога. Про вопросы к Богу у младшей не знаю, она не говорила. А вот одной из своих двоюродных бабушек как-то сказала: «Ты же в Бога не веришь, как я могу тебе это объяснить». С подростком здесь сложнее. У Маши возникали вопросы, но, в конце концов, она нашла ответы. Как бы иначе она осталась в Церкви?

Один из наших разговоров с отцом Феодоритом происходит в Высоко-Петровском московском монастыре, где он только что прочитал лекцию на православных курсах для взрослых. Лекция давно закончена, а слушательницы все не отпускают лектора.

Женщины разного возраста и вида – и в юбках в пол и наглухо завязанных платках, и в коротких платьях и высоких сапогах, задают и задают вопросы – от простых, бытовых: можно ли выбрасывать бутылки из-под святой воды, до богословских, затрагивающих глубины веры и смыслы бытия.

Вчера вечером и сегодня утром – он участвовал в богослужении, исповедовал. Кто-то задерживается у аналоя, где исповедует отец Феодорит, священник с ним потом долго разговаривает. Кто-то отходит очень быстро: наверное, те люди, которые исповедуются у него регулярно.

Иеромонах Феодорит (Сеньчуков) на службе. Фото: Высоко-Петровский монастырь / Facebook

– Не подскажете, когда будет отец Феодонит, кажется… А, да, отец Феодорит! – спрашивает у кого-то молодая стильная девушка в черных узких брюках. Отец Феодорит ей нужен для того, чтобы пригласить его на следующий день крестить в больнице ее недавно родившегося малыша.

На следующий день – дежурство на скорой.

Во время выездов о вере пациентам тоже не рассказывает, он их спасает, реанимирует. Когда-то он работал в детской реанимации, видел много детских смертей.

– Мне привозили очень тяжелых детей, с многочисленными переломами, например. На охи и ахи «бедный ребенок!» времени нет. Интубация, вентиляция, вена, подали в операционную. Это не черствость, а профессионализм. Бывает, и сейчас нужно транспортировать ребенка на реанимобиле.

Четко проговариваю родителям: «Состояние тяжелое. Транспортировка никому здоровья не прибавляет. Мы это делаем потому, что необходимо. Если что-то случается, вы пересаживаетесь вперед и не задаете никаких вопросов, не мешаете работать. Если вы задаете вопросы, я открываю дверь и выталкиваю вас, не важно, где мы находимся: в лесу, посреди Красной площади, где угодно», – говорит отец Феодорит.

С каким бы чудовищным случаем он ни сталкивался за годы своей медицинской практики, «проклятых вопросов» у него не возникало никогда, даже в самом начале. Он не кричит Богу: «Где Ты был в этот момент?!»

– Понятно, где Он был: рядом со страдающим, – спокойно, без отдаленного намека на патетику, формулирует отец Феодорит.

Фото: Высоко-Петровский монастырь / Facebook

Отец Феодорит курировал больных с БАС – боковым амиотрофическим склерозом, которые нуждаются в постоянном наблюдении реаниматолога.

– В работе реаниматолога самое тяжелое – не экстренные ситуации, а такие случаи, как больные с БАС. Человек постепенно умрет. Мало того, он мучительно умрет. Как врач, ты себе это хорошо представляешь. Знаешь, что если он примет все лечение, что ему предлагается, то его жизнь будет долгой и мучительной. Как православный человек осознаешь, что, если он откажется от лечения, станет самоубийцей…

Здесь как раз та самая дилемма – либо человек принимает для себя, что он будет жить, несмотря ни на что, либо говорит: «Я не могу, я не хочу, я не способен на это». Тогда он выбирает самоубийство. Мы здесь можем уповать на милость Божию, что Господь примет во внимание его страдания и не поступит с ним, как с обычным самоубийцей. Здесь очень важна роль близких. Смогут ли они обеспечить ему такую жизнь, которая не превратится в медленное мучительное умирание. И дело не только в материальном смысле.

Один наш пациент прожил на аппарате вентиляции легких пять лет – самый длинный срок из всех наших больных. От него не отходила жена и, если и не назовешь его, полностью обездвиженного, счастливым, можно сказать, что этот человек полностью принял свое состояние. Он стал глубоко верующим, регулярно причащался.

Правда, когда я увидел его в первый раз, он был в тяжелой депрессии. Но все-таки выбрал лечение, ведь очень хотел дождаться внука. В итоге дождался двух внуков!

Другой пациент, пожилой человек, умер достаточно быстро, через год. Работяга, кажется, слесарь, безалаберно относился к заболеванию, попал в реанимацию с нарушениями дыхания. Его интубировали – ввели в трахею специальную трубку. Потом мы его отвезли домой. Жена, дочка от него ни на шаг не отходили, внучка вообще постоянно с дедом в кровати.

«Дай мне выпить!» – иногда просил он жену. Нет, он совсем не был пьяницей, просто вот иногда хотелось. «Можно?» – спрашивала меня его жена. Ей хотелось порадовать мужа, но она боялась навредить. А сколько ему нужно – грамм 50 вина. Тем более у него гастростома – специальное отверстие в брюшной стенке для пищи. В гастростому зальешь, язык ложкой смочишь. «Конечно, можно», – говорю.

А бывало и наоборот, потому что эти больные очень хорошо чувствуют, когда становятся близким в тягость, причем родственники могут ухаживать за ними безукоризненно…

Иеромонах Феодорит (Сеньчуков). Фото: Фома / www.foma.ru

Девчонки смеются: «Папа, ты у нас домашний тиран»

– Вы работали в реанимации Тушинской больницы, все знаете про детские болезни. За своих детей не боялись?

– Я и сейчас боюсь. Многие знания рождают печали. Многое знание медицины – тем более. Но это не значит, что все врачи сразу же убиваются головой об стену одновременно с получением диплома. Осознают, что болеют далеко не все дети. Кто-то болеет, кто-то не болеет, и мы не можем повлиять никак на этот процесс.

Дочери отца Феодорита – внутренне свободные люди. Это понимаешь, даже если чуть-чуть пообщаешься с ними. С другой стороны, мне всегда казалось, что он должен быть строгим отцом.

– Девчонки всегда смеются: «Папа, ты у нас домашний тиран», – подтверждает отец Феодорит. – Но тиран мягкий. По своему характеру я не люблю власть как таковую, но люблю, чтобы в моем доме было по-моему.

Уважаю свободу человека, но требую, чтобы в моей маленькой монархии действовали мои законы. Допустим, меня не напрягало, что Маша уезжала тусоваться на Арбате или куда-то еще. Но я сердился, если она не отзванивалась.

Я достаточно легко отношусь ко всяким уборкам, но мой день рождения должен существовать в том формате, в котором он существует уже много-много лет.

День рождения отца Феодорита, как и другие праздники семьи – это обязательное обилие очень вкусной еды. Как умеют готовить все Сеньчуковы – отдельная история, или даже поэма. Чтобы описать хотя бы самое простое блюдо, требуются высокий слог и возвышенные эпитеты.

Только сейчас, когда одна дочка живет хоть и недалеко, но отдельно, а другая уехала в Якутию, сам отец Феодорит готовит не часто.

– Я сейчас питаюсь картошкой, сосисками и так далее. Готовить нет времени, да и сил – проблемы со здоровьем: диабет и другие неприятные диагнозы.

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Я просто исхожу из того, что, если буду сидеть, высчитывать хлебные единицы, мне жить будет некогда. И никакой это не грех. Я же на инсулине.

– Так все-таки вы домашний тиран? – уточняю еще раз педагогическую позицию отца Феодорита.

– Специфический тиран. Иногда девчонки обижаются: вот, ты требуешь, чтобы мы делали то, делали это. Я говорю: «Я от вас требую не так много. Только того, что мне необходимо для комфортного существования. Я же вас не напрягаю в плане вашей жизни». Уж коль скоро я Машу в монахини отпустил…

Маша: Иночество и смерть мамы – не связанные вещи

Сергей Сеньчуков точно бы не стал отцом Феодоритом, если бы не смерть жены. Возможно – отцом Сергием, белым священником. А стала бы инокиней Евгенией дочь Маша – яркая, красивая, не потеряй она маму? Есть же мнение, что идут в монахи люди, пережившие горе.

– В монашество уходят по разным причинам. Другой разговор, что печаль может подвигнуть человека на осознание себя. Если бы у Маши все было благополучно, она бы больше думала о мальчиках и посиделках. В этой же ситуации она, как нормальный человек, стала размышлять о жизни и смерти и поняла, что ее путь другой. Тут как раз Машу-то я прекрасно понимаю. Другой разговор, что ожидал я этого больше от более строгой Даши, которая выросла в окружении монахинь. Когда мы ездили в паломничества, она всегда с монахинями была.

Старшая дочь отца Феодорита, Маша, а в постриге – инокиня Евгения, тоже считает, что иночество и смерть мамы – не связанные вещи.

Инокиня Евгения (Сеньчукова)

– Может быть, если бы мама была сильно против, я бы, наверное, попыталась устроить свою жизнь иначе, но, думаю, все рухнуло бы очень быстро. Я когда-то и влюблялась, и даже были мечты о свадебном платье.

Но дальше этой мечты вставала такая стена, после которой было ясно: или я сбегу прямо в этом свадебном платье, либо сразу после свадьбы произойдет что-нибудь ужасное, вроде того, что мы попадем в автокатастрофу, разобьемся, останусь только я, которая будет молиться за всех остальных всю оставшуюся жизнь. То есть после свадебного платья будущего в моей голове не было, – рассказывает инокиня Евгения, пресс-секретарь епархиального управления Якутской и Ленской епархии, проректор Якутской духовной семинарии по научной работе.

Даша: Специальность бросать не собираюсь

Младшая, Даша, в иночество пока не стремится и всегда, по ее словам, была ориентирована на семью.

– Планирую в следующем году закончить академию, продолжить работать по специальности, возможно, если появится что-то новое и интересное, окунуться в это новое. Но специальность бросать не собираюсь, – делится планами Дарья.

– Отец Феодорит, внуков хочется?

– Хочется, но не настолько, чтобы я рвал на себе волосы и стенал. Странно переживать по поводу того, чего нет в принципе. Внуки – это ж конкретные люди, если они появятся, буду их любить, буду радоваться. Пока их нет, и по этому поводу я особенно не задумываюсь.

Дети взрослеют – и это нормально

У дочерей – своя жизнь. Одна – совсем далеко, другая, хоть и живет неподалеку, но у нее – своя жизнь: учеба, преподавание…

– Не возникает ли у отца обиды на дочерей, что вот, растил, поил-кормил, а они…?

– Отвечать за отца я бы не стала, наверное, что-то такое есть, но мы с ним практически каждый вечер созваниваемся, да и живу я не очень далеко, заезжаю домой, если появляется свободное время, – говорит младшая, Дарья.

Этот вопрос с каждым членом семьи мы обсуждаем отдельно. С инокиней Евгенией – по скайпу:

– Думаю, папа обидится, когда я это скажу вслух, но мне кажется, папа нас до конца не отпустил. Это в какой-то степени проблема границ и проблема сепарации. Ведь сам папа женился, когда ему не было 18 лет, и многие были против. Но он поступил так, как счел нужным, и я считаю, это правильно. Правильно поступила и моя мама, в свое время уехав к родственникам в Москву из Пензы. Чем дольше ты живешь вместе с родителями, тем дольше ты потом не можешь построить свою жизнь. Это касается как жизни семейной, так и церковной.

Отцу Феодориту этот вопрос задаю самым последним. Совсем немного задумавшись, он отвечает:

– У меня нет обиды на то, что дочки разъехались. Как можно обижаться, если жизнь идет так, как она и должна идти? Дети взрослеют – это нормально. Конечно, я люблю, когда они приезжают ко мне, когда мы все вместе отправляемся летом в путешествие. И я уверен, что они всегда придут на помощь, если потребуется. Постараюсь не дать им для этого повода.

Материал подготовлен в рамках Всероссийского проекта «Быть отцом!», инициированного Фондом Андрея Первозванного, интернет-журналом «Батя» и издательством «Никея».

Православные очерки жены священника

Сегодня мы хотим познакомить Вас с творчеством Анны Ромашко (Ее страничка в каталоге творчество - )

Православные очерки Анны Ромашко – это уникальные литературные произведения, написанные самой жизнью. Дело в том, что автор этих небольших рассказов – жена православного священника, мать шестерых детей. Христианская семья Анны Ромашко растет с каждым годом – это и детишки, и крестники, и воспитанники воскресной школы и прихожане. В православных очерках речь идет о совершенно реальных людях, которые встречались на жизненном пути матушки. Благодаря ее творчеству мы можем увидеть жизнь христианской семьи как бы изнутри, глазами самой матушки Анны. Батюшка Андрей и Анна Ромашко выросли в семьях творческих людей. Отец священника Андрея Ромашко – известный в Новосибирске актер театра музыкальной комедии, народный артист России. Сам отец Андрей окормляет молодежь в епархии и является настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Знамение-Абалацкая». Матушка Анна давно занимается журналистикой, ее православные очерки публикуются в печати и на интернет-порталах. Ее сердце открыто к восприятию радости и боли не только членов семьи, но и других людей. В рассказах мы увидим много интересных образов людей, которые показаны талантливо и ярко. Литературное творчество матушки многообразно, некоторые ее очерки автобиографичны. Остается загадкой, как матушка Анна, имея такую большую христианскую семью , успевает писать.

О главном

().

Этот короткий очерк описывает путешествие семилетней Анны на Урал к родственникам. Она уроженка Ташкента, и когда попала в сибирскую деревню, увидела много для себя нового и необычного. Эти воспоминания остались в сердце на многие годы. Прошло время, и Анна стала журналистом-корреспондентом, который сопровождал миссионерские поездки православного корабля-церкви. По-разному воспринимали люди воцерковление, многие приходили к вере уже на склоне лет. Пожилая пара, к примеру, пришла венчаться, когда они узнали о прибытии церковного корабля. Вместо традиционных золоченых церковных венцов пришлось сплести им для венчания новые венцы из подручного материала – березовых веток. Однако трогательность самого момента совершения таинства глубоко запала в душу юной журналистке – она почувствовала родство своей души с окружающим миром и людьми. Все мы – дети Бога, Его творение.

Исаие, ликуй!

().

Этот очерк был написан в 2003 году, он автобиографичен. Слова «Исаие, ликуй!» взяты из чина православного венчания, и повествование идет именно о зарождении христианской семьи . Какая редкость в современном мире – сохранение чистоты отношений между юношей и девушкой. Эта христианская норма прошлых веков ныне забыта, многие теряют свою девственность в ранней юности. А ведь для семьи это имеет очень важное значение, так как связано и с нравственными качествами, и с физиологией отношений. Матушка Анна рассказала о курьезе, который произошел в ЗАГСе после их росписи. По традиции, молодые супруги должны поздравить друг друга поцелуем, но Анна и Андрей просто пожали друг другу руки. В результате возникла небольшая пауза, так как по сценарию это не предполагалось. Далее последовало венчание в кафедральном соборе. Как вспоминает эти минуты Анна, она почувствовала нечто особенное, важное, главное в жизни. Наверное, она еще не осознавала значение этих ощущений, ведь она выходила замуж за Андрея Ромашко, который в то время был еще геологом, а не священником. Свадьба была без народных обрядов выкупа невесты и соблюдения прочих традиций. Далее все было тоже не по обычаям: не было криков «горько», конкурсов и развлечений. Был просто праздничный обед, после которого молодые поехали к себе. Оставшись вдвоем, они прочитали вместе акафист Божией Матери и заснули на застеленном диване, даже не снимая свадебные наряды. Действительно, таинство брака велико по своему значению – отныне два человека, мужчина и женщина, составляют единый организм. Как сказала Анна в очерке – единую кроветворную систему. Короткие характеристики мужа Андрея, которые дает матушка в тексте, отличаются точностью формулировок: она отмечает самое важное. С первых дней образ супруга внушал ей уважение и доверие.
Этот очерк состоит из фрагментов, из отдельных эпизодов. Каждый абзац относится к какому-то определенному событию из жизни христианской семьи и их детей. Однако все вместе производит впечатление мозаичной картины, которая гармонично сложилась из фрагментов. Здесь и первое расставание молодоженов, когда Андрей уехал в геологическую экспедицию, а беременная Анна осталась дома одна на долгие четыре месяца. В следующем фрагменте рассказывается о семейных радостях – встрече детишек с папой вечером. И тут же – снова небольшое отступление, шаг в прошлое… Событие, которое определило весь ход жизни молодого человека – он стал священнослужителем. На рукоположении присутствовали все родственники, каждый переживал это по-своему. Матушка простояла всю службу, держа на руках маленькую дочку и нося в себе второго младенца. С этого дня батюшка посвятил себя служению Богу и людям, он сочетавался со Христом. Матушка в первые годы переживала внутреннюю борьбу: ее душа рвалась к мужу, она скучала и тосковала. Хорошо, что мудрый духовник помогал молодой паре переосмыслить свое отношение друг к другу и перейти на новый уровень христианской веры. Матушка вспоминает тяжелое испытание, которое настигло ее в первые годы супружеской жизни: оба ее малыша – сын и дочь – попали в реанимацию. Но из этого испытания она вышла более сильной в вере, так как материнская молитва помогла спасти детишек. Пройдя через страдания, Анна смогла глубже прочувствовать свое материнство и осознать его на новом уровне. Следующий фрагмент говорит о простых женских переживаниях по поводу своей красоты: после рождения детей матушка набрала вес и очень волнуется о потере своей привлекательности.
Перед нами проходят картины мирного христианского быта: вечерние молитвы всей семьей, детские обращения к Богу, семейный ужин… все кажется очень просто и буднично. Но каждое действие наполнено содержанием, высшим смыслом. Секрет этой глубины в Боге, в высоком предназначении христианского брака и семьи. Именно это таинство семейной жизни открывается на страницах очерка Анны Ромашко. Далеко не у каждого мирского человека есть возможность увидеть быт священнослужителя и его близких.
В 2008 году матушка Анна написала продолжение этого очерка – свои мысли и чувства, которыми она жила через 5 лет. Заметно, что отношения с батюшкой стали более мудрыми и взрослыми, они зиждутся на другом основании. Матушка осознает свою ответственность за сохранение любви, как заповедано в Евангелии. Страх мужа, о котором там сказано, основан на страхе потерять его любовь, потерять доверие. За время служения Богу семья молодого священника разрослась, так как кроме своих детишек появились крестники, духовные чада, братья и сестры по вере. Матушка, как и прежде в ожидании мужа: он остался на приходе, готовиться к храмовому празднику. Однако ее ожидание теперь окрашено мирным и спокойным состоянием мудрой женщины. Она знает, что супруг вечером приедет уставший, и они вместе переживут все сложности и тревоги дня. Прошедшие годы заметно изменили и углубили чувства матушки Анны.

Монахиня Ольга

().

Монахиня Ольга – в миру Ольга Ивановна. Этот очерк посвящен удивительной верующей женщине, которая подтверждала свою веру не только словами. Начало действия происходит в больничном храме, куда больные и их родственники несли свою беду. Ольга Ивановна пришла просить благословение у батюшки на отпуск, а получилось так, что все сложилось совершенно по-другому. В больницу попала маленькая девочка с запущенным лейкозом, ей срочно нужны были дорогие лекарства. И вот перед Ольгой Ивановной встала проблема, которая может возникнуть только у искреннего и доброго человека. Она настолько близко приняла к сердцу судьбу четырехлетней малышки, что отдала на ее лечение все деньги, которые собирала на отдых себе и своей дочери. Далее следует рассказ-история воцерковления Ольги Ивановны, которая тесно переплетается с жизнью автора. Они встретились в первой в городе общине сестер милосердия при храме. Иногда Ольга Ивановна помогала ухаживать за больными, или просто приносила деньги на нужны страждущих. Также в храм пришла и ее дочь – двенадцатилетняя Вика. Ольга Ивановна отличалась максимализмом в исполнении требований Православной Церкви, искренностью и открытостью. Когда она узнала, что нельзя пользоваться косметикой, то никаких полумер не признала, хотя и переживала. Нельзя – значит нельзя.
Первый раз в храм она пришла для того, чтобы отдать коллекцию фотографий своего дяди – священника. Как потом выяснилось, молодые священнослужители знали его и очень почитали. На его похороны приехали четыре архиерея – это уже о чем-то говорит очень важном и значительном. Во время похорон пожилого священника собралось так много его духовных чад, что милиция даже оцепила кладбище. Это все Ольга Ивановна узнала только сейчас, так как домашние не воспринимали старенького священника всерьез. Так она и осталась потом при храме как ревностная новообращенная христианка. Особенно ее тянуло к монашествующим. Рядом был храм, где иноки регулярно совершали службу. Так вот, Ольга Ивановна часто его посещала, выстаивала монастырские молитвы и подолгу беседовала с пожилым горбатеньким монахом Варнавой. Однажды он ее благословил поехать в Троице-Сергиеву Лавру к старцу отцу Науму за советом – и она сразу же поехала. Старец Наум благословил ее как можно быстрее принять монашеский постриг, но домашние дела не дали ей исполнить послушание в ближайший год. И только чрезвычайное событие напомнило ей и всем окружающим о благословении лаврского старца – у Ольги Ивановны обнаружили рак желудка с метастазами. В больнице она проявила все свою веру и мужество, и стойко перенесла испытания. Когда ее выписали, то врачи дали ей от силы пару месяцев жизни. Однако все под Богом ходим – Ольга Ивановна прожила еще два года. Через несколько месяцев после выписки она уже поехала в Сергиеву Лавру для пострига – и вернулась монахиней Ольгой. Что характерно, в период обострения болезни она не испытывала острой боли и не принимала наркотические препараты. Она слегла за некоторое время до кончины, и священники ежедневно причащали ее на дому. Так она и отошла ко Господу – после Причастия. Ее дочь взяли на попечение сестры милосердия, и Вика выросла при общине храма. Вера девушки была светлой и радостной, а память о матери согревала ее душу.

Быть настоящим мужчиной

().

«Быть настоящим мужчиной» – короткий очерк, посвященный мужчинам и вере в Бога. Это совершенно взаимосвязанные понятия, так как только верующий может быть настоящим мужчиной в полном смысле этого слова. Только христианин может взять на себя ответственность за свою жену, за своих детей. Ответственность во всей полноте – за их жизнь, за их благополучие, за их безопасность. Не зря образ Христа и Церкви в Библии изображают в форме брачного союза – так велико это таинство перед Богом. Только в таком браке женщина может проявить свои женские качества, возвышая отношения своей любовью. Зависимость женщины от мужчины в высоком понимании позволяет ей стать его поддержкой и опорой. Особенно это относится к женам священников, которые становятся помощницами и дома, и на приходе.

Елочка

().

«Елочка» – это поучительная детская сказочка, написанная матушкой для малышей. Наверное, она ее не раз рассказывала своим деткам. В сказке вложено много тепла и любви к Богу и детям. Действие сказки происходит в канун Рождества – а ведь это самый любимый детский праздник. Как говорит матушка о своих малышах, они всегда ждут праздника и особенно ценят рождественские подарки, которые получают накануне праздника. В сказке фигурируют три персонажа – три дерева, каждое из которых хотело стать символом Рождества. Все они имеют свои достоинства, но внутреннее состояние души у них различное. Маленькая елочка отличалась скромностью и смирением, она очень хотела попасть на праздник Рождества, чтобы только посмотреть на родившегося Бога. Эта история перекликается с церковным преданием о детстве Богородицы: когда Она выросла при храме и читала пророчества пророка Исайи о рождении Спасителя. Православная Церковь хранит и передает слова Девы Марии, что Она хотела бы быть хотя бы служанкой у этой славной Девы- Богородицы. Именно за смирение Господь благоволил сделать ее Матерью Бога, Сына Своего. Именно смирение является наиболее важной христианской добродетелью, которая привлекает к человеку благодать Божию. И в словах сказки матушки Анны детям доносится образ христианского смирения на примере рождественской елочки. Гордые своей красотой экзотические деревья сами себя назначили символами праздника, и даже начали соревноваться – кто же из них лучше. Спор между ними перешел в драку. Только елочка пришла на праздник не как героиня, а как скромная зрительница. Она так хотела познакомиться с рождественским деревом, что даже расплакалась. И тут ее смирение и скромность были награждены: с неба спустились гирлянды и звездочки украсили ветки лесной красавицы. В конце подводится вывод сказки словами мальчика Ванюши, о том, что елочку выбрали рождественским деревом именно за ее скромность и доброту. Вот такими простыми словами матушка воспитывает своих деток, и такая теплая сказка о рождественской елочке может стать поучительным примером для сотен подрастающих христиан.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Православные очерки матушки Анны помимо своей литературной и христианской ценности имеют еще и большое значение для молодых семей. В коротких рассказах Анна Ромашко очень ярко показывает детали быта, которые так важны. Большая часть христианской литературы написана монахами-подвижниками, которые жили в одиночестве и не растили собственных детей. Именно поэтому для православных семей, особенно молодых и новообращенных, проблемы семейных отношений являются очень важными. Где искать ответы на сотни вопросов о воспитании детей? Как учить детей молиться? Как поститься с детьми? Как помочь детям адаптироваться в школе или гимназии? На все эти вопросы можно найти ответы в очерках и интервью семьи Ромашко. Отец Андрей и матушка Анна очень искренние люди, они делятся опытом своей семейной жизни на страницах христианских книг и журналов.
Особенную ценность представляют очерки Анны Ромашко для будущих матушек – жен священников. Ведь на приходе семья батюшки всегда на виду, отношение к детям, общение в доме – все это происходит на глазах у людей. Семья священника всегда заметна, и на нее стараются равняться прихожане и даже неверующие люди. Здесь на первое место выходит вопрос служения, только для мужчины и женщины оно имеет свои особенности. Если священник служит Богу и людям, то матушка служит тому, кто предстоит перед Богом в молитве - то есть батюшке. Важно осознать этот вопрос, так как в таком случае в христианской семье будет царить мир и согласие. В семейных отношениях очень мешает эгоизм и себялюбие, как показывает опыт христианских семей. На примере литературного творчества Анны Ромашко мы видим ее духовный рост и взросление от молодой девушки до мудрой матушки. Очень хорошо, что она владеет художественным стилем письма – это позволяет излагать опыт и мысли, распространять их среди других людей, нуждающихся в совете и наставлении. Семья отца Андрея Ромашко и матушки Анны – это действительно явление в христианской жизни, и у них многому можно поучиться.

2013-04-02 09:58:31

Благовещение. 2019. Х., м. 30/60 (Миронов Андрей Николаевич)    Ныне Бог родился. 2018. Холст, масло. 50/50 (Миронов Андрей Николаевич)    Отец Серафим (Роуз) в своей келье. 2018 (Миронов Андрей Николаевич)    Христос в доме Марфы и Марии. 2018. Х., м. 80/70 (Миронов Андрей Николаевич)    Спас Нерукотворенный. 2018. Д., м. 59,4/46,5 (Миронов Андрей Николаевич)