Генрик ибсен привидения. Генрик ибсен - привидения

Летом и осенью 1881 года в Сорренто .

Привидения
Gengangere
Жанр	драма
Автор	Генрик Ибсен
Язык оригинала	норвежский
Дата написания	1881

Одна из самых мрачных пьес Ибсена, «Привидения» посвящены трагедии распада буржуазной семьи. Автор затрагивает целый клубок запретных в викторианском обществе тем: коррумпированность церкви, венерические заболевания , инцест , эвтаназия . В связи с этим постановки пьесы в разных странах сопровождались скандалами, а многие книгопродавцы возвращали экземпляры «имморальной» пьесы автору .

Персонажи

• Фру Элене Алвинг, вдова капитана и камергера Алвинга
• Освальд Алвинг, её сын, художник
• Пастор Мандерс
• Столяр Энгстран
• Регина Энгстран, живущая в доме фру Алвинг

Сюжет

Действие первое. На средства фру Элене Алвинг должен открыться приют в память о её муже. По этому поводу из города приезжает пастор Мандерс, немолодой, но достаточно наивный и мыслящий социальными штампами человек. В это же время в родном доме оказывается и сын супругов Алвинг Освальд, который какое-то время жил в Париже и пробовал себя на художественном поприще. Мандерс готовится к выступлению на открытии приюта, но перед этим он решает назидать Элене. Тогда женщина откровенно рассказывает о причинах, побудивших её к открытию приюта - капитан Алвинг отнюдь не был примерным семьянином и благодетелем округи, а лишь пьяницей и развратником. Служащая в доме Регина Энгстран на самом деле его внебрачная дочь. В приют фру Алвинг решила вложить все деньги капитана, чтобы наследство, полученное её сыном, состояло лишь из накопленных ей за жизнь сбережений. Неожиданно пастор и вдова слышат, как Освальд пытается обнять служанку, тогда Элене в голову неожиданно приходят воспоминания о том, что как её муж обнимал горничную - мать Регины. Это для неё словно привидения прошлого.

Действие второе. Фру Алвинг подробно рассказывает пастору историю о своём муже и горничной. Мандерс в ужасе от двух вещей - от того, что обвенчал столяра Энгстрана с «падшей женщиной», и от того, что горничная получила отступное. Тогда вдова обвиняет пастора в том, что тот содействовал тому, что она была вынуждена жить с «падшим мужчиной». Оказывается, что через год после свадьбы Элене покинула мужа и пришла к пастору со словами «Вот я, возьми меня!» Пастор смущенно замечает, что никогда не относился к фру Алвинг кроме как к жене другого мужчины. Женщина ставит это под сомнение, но тему не продолжает. Элене размышляет о том, что возможно её сына стоило бы женить на Регине, но эта мысль приводит пастора в ужас. Появляется столяр Энгстран, которого Мандерс пытается отчитывать за произошедшее. Но тот заявляет, что все деньги были истрачены сугубо на воспитание дочери его жены. Мандерс утешается этим и уходит провести молебен в приюте. Тем временем приходит Освальд. Он рассказывает матери о своём заболевании. По мнению доктора, который его обследовал в Париже, это следствие распутного образа жизни его отца. Это как гром среди ясного неба для вдовы. Внезапно Освальд говорит, что желает поехать с Региной в Париж. Фру Алвинг вынуждена согласиться с этим. Неожиданно загорается приют.

Действие третье. Мандерс и Энгстран собираются уезжать. Столяр убеждает пастора, что деньги, находившиеся в фонде для приюта, можно использовать для заведения для моряков. Тем временем фру Алвинг остаётся с Освальдом и Региной. Сперва речь заходит о болезни юноши, а затем вдова открывает им обоим тайну происхождения Регины. Девушка решает покинуть дом Алвингов, мотивируя это тем, что не хочет быть сиделкой при больном, и тем, что её не воспитали здесь как дочь благородного человека. Мать и сын остаются одни. Наступает утро, и у Освальда внезапно возникает приступ…

Анализ

В ибсеноведении «Приведения» часто рассматриваются в паре с предыдущей пьесой «Кукольный дом ». Разбирая кризис семейных отношений, Ибсен моделирует в «Привидениях» ситуацию, когда жена не рвёт связей с мужем (как Нора в «Кукольном доме»), а остаётся в семье .

Как пишет М. Валенси, драматурги прежних лет (со времён Древней Греции) видели истоки трагедии в нарушении морального кодекса, тогда как Ибсен первым увидел и показал трагедию не нарушения морального кодекса - тем самым открыв принципиально новую страницу в истории драматургии .

Постановки

Первая постановка осуществлена скандинавской труппой в Чикаго в 1882 году. В Дании первое представление пьесы состоялось лишь в 1903 году. Сценографом берлинской постановки 1906 года выступил Эдвард Мунк .

В России пьеса была долгое время запрещена (ввиду критического освещения роли церкви) и в итоге поставлена только 7 января 1904 года в Санкт-Петербурге в театре Неметти. 24 октября того же года состоялось представление «Привидений» в драматическом театре Веры Фёдоровны Комиссаржевской . Во Художественном театре премьера состоялась 31 марта 1905 года под художественным руководством

Генрик Ибсен

Привидения

Семейная драма в 3-х действиях

Действие первое

Просторная комната, выходящая в сад; в левой стене одна дверь, в правой – две. Посреди комнаты круглый стол, обставленный стульями; на столик книги, журналы и газеты. На переднем плане окно, а возле него диванчик и дамский рабочий столик. В глубине комната переходит в стеклянную оранжерею, несколько поуже самой комнаты. В правой стене оранжереи дверь в сад. Сквозь стеклянные стены виден мрачный прибрежный ландшафт, затянутый сеткой мелкого дождя.

Сцена первая

В садовых дверях стоит столяр ЭНГСТРАН. Левая нога у него несколько сведена; подошва сапога подбита толстой деревянной плашкой. РЕГИНА, с пустой лейкой в руках, заступает ему дорогу.

ЭНГСТРАН. Бог дождичка послал, дочка.

РЕГИНА. Черт послал, вот кто!

ЭНГСТРАН. Господи Иисусе, что ты говоришь, Регина! (Делает, ковыляя, несколько шагов вперед.) А я вот чего хотел сказать…

РЕГИНА. Да не топочи ты так! Молодой барин спит наверху.

ЭНГСТРАН. Лежит и спит? Среди бела дня?

РЕГИНА. Это уж тебя не касается.

ЭНГСТРАН. Вчера вечерком я кутнул…

РЕГИНА. Нетрудно поверить.

ЭНГСТРАН. Слабость наша человеческая, дочка…

РЕГИНА. Еще бы!

ЭНГСТРАН. А на сем свете есть множество искушений, видишь ли ты!.. Но я все-таки встал сегодня, как перед богом, в половине шестого – и за работу.

РЕГИНА. Ладно, ладно. Проваливай только поскорее. Не хочу я тут с тобой стоять, как на рандеву.

ЭНГСТРАН. Чего не хочешь?

РЕГИНА. Не хочу, чтобы кто-нибудь застал тебя здесь. Ну, ступай, ступай своей дорогой.

ЭНГСТРАН (еще придвигаясь к ней ). Ну нет, так я и ушел, не потолковавши с тобой! После обеда, видишь ли, я кончаю работу здесь внизу, в школе, и ночью марш домой, в город, на пароходе.

РЕГИНА (сквозь зубы). Доброго пути!

ЭНГСТРАН. Спасибо, дочка! Завтра здесь будут святить приют, так уж тут, видимо, без хмельного не обойдется. Так пусть же никто не говорит про Якоба Энгстрана, что он падок на соблазны!

РЕГИНА. Э!

ЭНГСТРАН. Да, потому что завтра сюда черт знает сколько важных господ понаедет. И пастора Мандерса дожидают из города.

РЕГИНА. Он еще сегодня приедет.

ЭНГСТРАН. Вот видишь. Так я и не хочу, черт подери, чтобы он мог сказать про меня что-нибудь этакое, понимаешь?

РЕГИНА. Так вот оно что!

ЭНГСТРАН. Чего?

РЕГИНА (глядя на него в упор ). Что же это такое, на чем ты опять собираешься поддеть пастора Мандерса?

ЭНГСТРАН. Тсс… тсс… Иль ты спятила? Чтобы я собирался поддеть пастора Мандерса? Для этого Мандерс уж слишком добр ко мне. Так вот, значит, ночью махну назад домой. Об этом я и пришел с тобой потолковать.

РЕГИНА. По мне, чем скорее уедешь, тем лучше.

ЭНГСТРАН. Да, только я и тебя хочу взять домой, Регина.

РЕГИНА (открыв рот от изумления ). Меня? Что ты говоришь?

ЭНГСТРАН. Хочу взять тебя домой, говорю.

РЕГИНА. Ну, уж этому не бывать!

ЭНГСТРАН. А вот поглядим.

РЕГИНА. Да, и будь уверен, что поглядим. Я выросла у камергерши… Почти как родная здесь в доме… И чтобы я поехала с тобой? В такой дом? Тьфу!

ЭНГСТРАН. Черт подери! Так ты супротив отца идешь, девчонка?

РЕГИНА (бормочет, не глядя на него ). Ты сколько раз сам говорил, какая я тебе дочь.

ЭНГСТРАН. Э! Охота тебе помнить…

РЕГИНА. И сколько раз ты ругал меня, обзывал… Fi donc!

ЭНГСТРАН. Ну нет, таких скверных слов, я, ей-ей, никогда не говорил!

РЕГИНА. Ну я-то знаю, какие слова ты говорил!

ЭНГСТРАН. Ну да ведь это я только, когда… того, выпивши бывал… гм! Ох, много на сем свете искушений, Регина!

РЕГИНА. У!

ЭНГСТРАН. И еще, когда мать твоя, бывало, раскуражится. Надо ж было чем-нибудь донять ее, дочка. Уж больно она нос задирала. (Передразнивая .) «Пусти, Энгстран! Отстань! Я целых три года прослужила у камергера Алвинга в Русенволле». (Посмеиваясь .) Помилуй бог, забыть не могла, что капитана произвели в камергеры, пока она тут служила.

РЕГИНА. Бедная мать… Вогнал ты ее в гроб.

ЭНГСТРАН (раскачиваясь ). Само собой, во всем я виноват!

ЭНГСТРАН. Чего ты говоришь, дочка?

РЕГИНА. Pied de mouton!

ЭНГСТРАН. Это что ж, по-англицки?

РЕГИНА. Да.

ЭНГСТРАН. Н-да, обучить тебя здесь всему обучили; вот теперь это и сможет пригодиться, Регина.

РЕГИНА (немного помолчав ). А на что я тебе понадобилась в городе?

ЭНГСТРАН. Спрашиваешь отца, на что ему понадобилось единственное его детище? Разве я не одинокий сирота-вдовец?

РЕГИНА. Ах, оставь ты эту болтовню! На что я тебе там?

ЭНГСТРАН. Да вот, видишь, думаю я затеять одно новое дельце.

РЕГИНА (презрительно фыркая ). Ты уж сколько раз затевал, и все никуда не годилось.

ЭНГСТРАН. А вот теперь увидишь, Регина! Черт меня возьми!

РЕГИНА (топая ногой ). Не смей чертыхаться!

ЭНГСТРАН. Тсс… тсс!.. Это ты совершенно правильно, дочка, правильно. Так вот я чего хотел сказать: на этой работе в новом приюте я таки колотил деньжонок.

РЕГИНА. Сколотил? Ну и радуйся!

ЭНГСТРАН. Потому куда ж ты их тут истратишь, деньги-то, в глуши?

ЭНГСТРАН. Так вот я и задумал оборудовать на эти денежки доходное дельце. Завести этак вроде трактира для моряков…

РЕГИНА. Тьфу!

ЭНГСТРАН. Шикарное заведение, понимаешь! Не какой-нибудь свиной закуток для матросов, нет, черт побери! Для капитанов да штурманов и… настоящих господ, понимаешь!

РЕГИНА. И я бы там…

ЭНГСТРАН. Пособляла бы, да. Так только, для видимости, понимаешь. Никакой черной работы, черт побери, на тебя, дочка, не навалят! Заживешь так, как хочешь.

РЕГИНА. Еще бы!

ЭНГСТРАН. А без женщины в этаком деле никак нельзя; это ясно, как божий день. Вечерком ведь надо же повеселить гостей немножко… Ну, там музыка, танцы и прочее. Не забудь – моряки народ бывалый. Поплавали по житейскому морю… (Подходя к ней еще ближе. ) Так не будь же дурой, не становись сама себе поперек дороги, Регина! Чего из тебя тут выйдет! Кой прок, что барыня тратилась на твою ученость? Слыхал я, тебя тут прочат ходить за мелюзгой в новом приюте. Да разве это по тебе? Больно ли тебя тянет стараться да убиваться ради каких-то шелудивых ребятишек!

РЕГИНА. Нет, если бы вышло по-моему, то… Ну да, может, и выйдет. Может, и выйдет?

ЭНГСТРАН. Чего такое выйдет?

РЕГИНА. Не твоя забота… А много ль денег ты сколотил?

ЭНГСТРАН. Так, крон семьсот-восемьсот наберется.

РЕГИНА. Недурно.

ЭНГСТРАН. Для начала хватит, дочка!

РЕГИНА. А ты не думаешь уделить мне из них немножко?

ЭНГСТРАН. Нет, вот уж, право слово, не думаю!

РЕГИНА. Не думаешь прислать мне разок хоть материал на платьишко?

ЭНГСТРАН. Перебирайся со мной в город, тогда и платьев у тебя будет вдоволь.

РЕГИНА. Захотела бы, так и одна перебралась бы.

ЭНГСТРАН. Нет, под охраной отцовской путеводной руки вернее будет, Регина. Теперь мне как раз подвертывается славненький такой домик на Малой Гаванской улице. И наличных немного потребуется; устроили бы там этакий приют для моряков.

РЕГИНА. Да не хочу я жить у тебя. Нечего мне у тебя делать. Проваливай!

ЭНГСТРАН. Да не засиделась бы ты у меня, черт подери! В том-то вся и штука. Кабы только сумела повести свою линию. Такая красотка, какой ты стала за эти два года…

РЕГИНА. Ну?..

ЭНГСТРАН. Немного времени бы прошло, как, глядишь, подцепила бы какого-нибудь штурмана, а не то и капитана…

РЕГИНА. Не пойду я за такого. У моряков нет никакого savoir vivre.

ЭНГСТРАН. Чего никакого?

РЕГИНА. Знаю я моряков, говорю. За таких выходить не стоит.

ЭНГСТРАН. Так и не выходи за них. И без того можно выгоду соблюсти. (Понижая голос, конфиденциально.) Тот англичанин… что на своей яхте приезжал, он целых триста специй-далеров отвалили… А она не красивее тебя была!

РЕГИНА. Пошел вон!

ЭНГСТРАН (пятясь ). Ну-ну, уж не хочешь ли ты драться?

РЕГИНА. Да! Если ты еще затронешь мать, прямо ударю! Пошел, говорят тебе! (Оттесняет его к дверям в сад.) Да не хлопни дверью! Молодой барин…

ЭНГСТРАН. Спит, знаю. Чертовски ты хлопочешь около молодого барина! (Понижая голос.) Хо-хо!.. Уж не дошло ли дело…

РЕГИНА. Вон, сию минуту! Ты рехнулся, болтун!.. Да не туда. Там пастор идет. По черной лестнице!

ЭНГСТРАН (идя направо ). Ладно, ладно. А ты вот поговори-ка с ним. Он тебе скажет, как дети должны обращаться с отцом… Потому что я все-таки отец тебе. По церковным книгам докажу. (Уходит в другую дверь, которую Регина ему отворяет и тотчас затворяет за ним .)

Сцена вторая

Регина быстро оглядывает себя в зеркало, обмахивается платком и поправляет на шее галстучек. Затем начинает возиться около цветов. В дверь из сада входит на балкон ПАСТОР МАНДЕРС в пальто и с зонтиком, через плечо дорожная сумка.

И дольше века длился этот день...

Перефразируя название известного романа кыргызского классика Чингиза Айтматова, можно достаточно точно определить смысл и трагедию, описанную другим норвежским классиком, Генриком Ибсеном.

«Привидения» — пьеса о том, что таится за стенами благополучного буржуазного дома. На средства фру Элене Алвинг должен открыться приют в память о её муже. По этому поводу из города приезжает пастор Мандерс, немолодой, но достаточно наивный и мыслящий социальными штампами человек. В это же время в родной дом приезжает и сын супругов Алвинг, Освальд, который какое-то время жил в Париже и пробовал себя в качестве художника. Мандерс готовит речь по случаю открытия приюта, а заодно вдруг начинает упрекать фру Алвинг в двух совершенных ею грехах. Первый — она много лет назад ушла от мужа, и именно пастор вернул ее назад в семейный дом. И второе: она много лет назад отослала из дома сына, практически лишив его общения с родителями. Тогда разгневанная женщина первый раз в жизни рассказывает правду. Капитан Алвинг не был примерным семьянином и местным благодетелем, а лишь пьяницей и развратником.

Служанка Регина Энгстран на самом деле его внебрачная дочь. А сына она отослала из дома, чтобы он не соприкасался с тем хаосом, который создавал отец. В приют фру Алвинг решила вложить все деньги капитана, чтобы наследство сына состояло лишь из ее сбережений. Неожиданно пастор и вдова слышат, как Освальд пытается обнять служанку (не подозревая, что она его сестра). Тогда в голову Элене неожиданно приходят воспоминания о том, как её муж обнимал горничную — мать Регины. Это для неё словно привидения прошлого. Все повторяется в очередном круге жизни... Но и это еще не все события, выпавшие на этот день. Освальд рассказывает матери о том, что он серьезно болен. По мнению доктора, который его обследовал в Париже, это следствие распутного образа жизни отца, и развязка его ждет трагическая: слабоумие. (По тем признакам болезни, о которых говорит Освальд, можно предположить, что у него наследственный сифилис). С ужасом смотрит фру Алвинг на сына. Ее уже даже не беспокоит, что Освальд собирается с сестрой уехать в Париж и там провести остаток своих дней. Неожиданно загорается приют, пожар полностью уничтожает только что выстроенное здание.

Вдова, сломленная происходящим вокруг, решает открыть детям капитана Алвинга тайну их рождения. Реакция Регины предсказуема: она отказывается быть прислугой при смертельно больном человеке и покидает дом. Мать и сын остаются одни. Наступает утро следующего дня, и у Освальда внезапно начинается приступ болезни. Он не узнает мать, не понимает, где он находится, только просит дать ему солнце...

То, что вы прочитали — краткое изложение содержания пьесы. Там, внутри, еще много тончайших нюансов переживаний: «от раскаяния до возмущения», «от ненависти к пониманию и жалости». Пьеса, говоря современным языком, — хорошо собранный «кубик Рубика», где ни одно звено не лишнее и ни один оттенок цвета — «не в цвет».

«Приведение» — пьеса мирового репертуара. Таких знаковых и совершенных пьес не очень много. Она схожа с античными пьесами по страсти, по харизме, по своему собственному внутреннему стилю, но только с акцентом всех регалий начала рокового XX-го века.

Уже «народ» видел «Прибытие поезда», появилась теория относительности Эйнштейна, Фридрих Ницше произнес фразу «Добродетель опровергается, если спрашивать «зачем?»». Братья Райт взлетели на самолете, уже строят «Титаник» и кто-то вынашивает план Первой мировой войны. Да, и Коко Шанель уже мечтает о первом магазине...

Но при всем совершенстве пьеса не идет во всех театрах мира. Она редкий гость на сцене, хотя, как мне кажется, каждое десятилетие истории может покопаться в тексте и поговорить о своих нравственных проблемах. Так почему не ставят? Не каждый театр имеет такой ансамбль актеров, который справится с изяществом мысли драматурга, «тихостью» бушующих страстей.

В данном случае, в варианте Малого театра, ансамбль безукоризненный.

Фру Алвинг — Елена Гоголева, выдающаяся актриса и безупречная Женщина. Мне довелось видеть Елену Николаевну на сцене Малого театра в нескольких ролях и в разные годы... У нее был удивительный ясный, глубокий, красивый голос, дивная, несколько старомодная осанка, она красиво и легко двигалась по сцене, любая одежда на ней выглядела стильно, даже ряса в спектакле «Достигаев и другие». Она прослужила в Малом театре семьдесят пять лет...

Сын — Освальд — Никита Подгорный. Он «вошел», ворвался в профессию, сыграв Чацкого и Мурзавецого в Малом театре и Ганю Иволгина в фильме «Идиот» (реж. И. Пырьев). Он был актером без амплуа, играл героев-любовников с тем же упоением и иронией, что и стариков и нищих.

Он точно так же и жил... Только всего пятьдесят один год.

Евгений Велихов сыграл пастора. Он был воспитан духом театра, учился здесь же в мастерских, а потом с двадцать второго года, пятьдесят пять лет выходил на одну и ту же сцену. И Театр его любил.

Режиссер спектакля, Вениамин Цыганков, тоже преданный Малому театру актер и режиссер. Он поставил много хороших спектаклей.

Они все понимали друг друга с полуслова, с полужеста. Ощущение от спектакля сродни присутствию на спиритическом сеансе, когда каждый из сидящих за столом зависит от энергии соседа, когда магия случилась, и ее нельзя спугнуть даже робким дыханием...

Генрик Ибсен

Привидения

Привидения
Генрик Ибсен

«Просторная комната, выходящая в сад; в левой стене одна дверь, в правой – две. Посреди комнаты круглый стол, обставленный стульями; на столик книги, журналы и газеты. На переднем плане окно, а возле него диванчик и дамский рабочий столик. В глубине комната переходит в стеклянную оранжерею, несколько поуже самой комнаты. В правой стене оранжереи дверь в сад. Сквозь стеклянные стены виден мрачный прибрежный ландшафт, затянутый сеткой мелкого дождя…»

Генрик Ибсен

Привидения

Семейная драма в 3-х действиях

Действие первое

Просторная комната, выходящая в сад; в левой стене одна дверь, в правой – две. Посреди комнаты круглый стол, обставленный стульями; на столик книги, журналы и газеты. На переднем плане окно, а возле него диванчик и дамский рабочий столик. В глубине комната переходит в стеклянную оранжерею, несколько поуже самой комнаты. В правой стене оранжереи дверь в сад. Сквозь стеклянные стены виден мрачный прибрежный ландшафт, затянутый сеткой мелкого дождя.

Сцена первая

В садовых дверях стоит столяр ЭНГСТРАН. Левая нога у него несколько сведена; подошва сапога подбита толстой деревянной плашкой. РЕГИНА, с пустой лейкой в руках, заступает ему дорогу.

Энгстран. Бог дождичка послал, дочка.

Регина. Черт послал, вот кто!

Энгстран. Господи Иисусе, что ты говоришь, Регина! (Делает, ковыляя, несколько шагов вперед.) А я вот чего хотел сказать…

Регина. Да не топочи ты так! Молодой барин спит наверху.

Энгстран. Лежит и спит? Среди бела дня?

Регина. Это уж тебя не касается.

Энгстран. Вчера вечерком я кутнул…

Регина. Нетрудно поверить.

Энгстран. Слабость наша человеческая, дочка…

Регина. Еще бы!

Энгстран. А на сем свете есть множество искушений, видишь ли ты!.. Но я все-таки встал сегодня, как перед богом, в половине шестого – и за работу.

Регина. Ладно, ладно. Проваливай только поскорее. Не хочу я тут с тобой стоять, как на рандеву.

Энгстран. Чего не хочешь?

Регина. Не хочу, чтобы кто-нибудь застал тебя здесь. Ну, ступай, ступай своей дорогой.

Энгстран (еще придвигаясь к ней). Ну нет, так я и ушел, не потолковавши с тобой! После обеда, видишь ли, я кончаю работу здесь внизу, в школе, и ночью марш домой, в город, на пароходе.

Регина (сквозь зубы). Доброго пути!

Энгстран. Спасибо, дочка! Завтра здесь будут святить приют, так уж тут, видимо, без хмельного не обойдется. Так пусть же никто не говорит про Якоба Энгстрана, что он падок на соблазны!

Регина. Э!

Энгстран. Да, потому что завтра сюда черт знает сколько важных господ понаедет. И пастора Мандерса дожидают из города.

Регина. Он еще сегодня приедет.

Энгстран. Вот видишь. Так я и не хочу, черт подери, чтобы он мог сказать про меня что-нибудь этакое, понимаешь?

Регина. Так вот оно что!

Энгстран. Чего?

Регина (глядя на него в упор). Что же это такое, на чем ты опять собираешься поддеть пастора Мандерса?

Энгстран. Тсс… тсс… Иль ты спятила? Чтобы я собирался поддеть пастора Мандерса? Для этого Мандерс уж слишком добр ко мне. Так вот, значит, ночью махну назад домой. Об этом я и пришел с тобой потолковать.

Регина. По мне, чем скорее уедешь, тем лучше.

Энгстран. Да, только я и тебя хочу взять домой, Регина.

Регина (открыв рот от изумления). Меня? Что ты говоришь?

Энгстран. Хочу взять тебя домой, говорю.

Регина. Ну, уж этому не бывать!

Энгстран. А вот поглядим.

Регина. Да, и будь уверен, что поглядим. Я выросла у камергерши… Почти как родная здесь в доме… И чтобы я поехала с тобой? В такой дом? Тьфу!

Энгстран. Черт подери! Так ты супротив отца идешь, девчонка?

Регина (бормочет, не глядя на него). Ты сколько раз сам говорил, какая я тебе дочь.

Энгстран. Э! Охота тебе помнить…

Регина. И сколько раз ты ругал меня, обзывал… Fi donc!

Энгстран. Ну нет, таких скверных слов, я, ей-ей, никогда не говорил!

Регина. Ну я-то знаю, какие слова ты говорил!

Энгстран. Ну да ведь это я только, когда… того, выпивши бывал… гм! Ох, много на сем свете искушений, Регина!

Усадьба фру Альвинг находится в Норвегии. Эта богатая дама открывает приют для бедных, который должен напоминать всем о её покойном муже. Она так же хочет воздвигнуть памятник камергеру Альвингу.

Столяр Энгстранд приходит в дом фру Альвинг, чтобы повидаться со своей дочерью. Регина с самого раннего детства воспитывалась в этом доме, потому что её мать умерла, а отец сильно пил. Регина не охотно разговаривает с отцом. Он же предлагает дочери уехать с ним в город. Столяр подзаработал денег и хочет открыть своё заведение для моряков. Ему нужна хозяйка в его гостинице. Дочь отказывается от такого предложения.

В дом к фру Альвинг приходит пастор Мандерс. Он помогает вести бумаги по организации приюта. Пастор знает столяра. Он уверен, что если рядом с Энгстрандом будет его дочь, он не будет пить. Регина же не соглашается и с пастором. Она просит священника подыскать ей дом богатого человека, чтобы переехать служить туда.

Сын фру Альвинг вернулся домой. Он с детства воспитывался вне дома. Освальд стал художником и жил в Париже. Он вел свободный образ жизни. Мать радуется, что сын вернулся домой.

Пастор и фру обсуждают дела приюта. Фру Альвинг хочет застраховать здание, но Мандерс убеждает её в обратном. Приют считается делом праведным, значит с ним ничего не должно случится. Пастор не против страхования, но он переживает, что другие верующие осудят их за недоверие Богу.

Пастор и фру Альвинг вспоминают о покойном камергера Альвинге. Сын Освальд имеет такие взгляды на жизнь, которые кажутся неприемлемыми пастору. Он осуждает фру Альвинг, которая не уделяла достаточно внимания своему сыну. Хозяйка усадьбы объясняет причину того, почему Освальд воспитывался вне дома и почти не приезжал к отцу. Как оказалось, камергер Альвинг был развратником и пьяницей. Фру Альвинг, пожив с ним только год, сбежала из дому. Пастор тогда уговорил её вернуться к мужу, хотя они любили друг друга. Священник был уверен, что у супругов все хорошо и камергер изменился. Фру Альвинг скрывала недостатки и похождения супруга. Когда сыну было семь лет, она отправила его учиться, чтобы ребёнок не видел распущенности отца. Сама женщина взяла управление делами мужа на себя. Она не позволила разориться мужу. Но, фру Альвинг так вела все дела, что никто и не подумал, что муж уже ничем не интересуется.

Камергер изменил жене со служанкой. Пришлось беременную женщину выдать за другого. Так родилась Регина.

Пастор был в ужасе от услышанного.

Затем они услышали, что Освальд пристает к Регине. Мать словно увидела привидение из прошлого. Освальд был таким же распутником, как и его отец. Но, Регина была ему сестрой.

Освальд признался матери, что он психически болен. Врач объяснял причину болезни грехами родителей.

Приют сгорает от того, что пастор случайно бросил огарок свечи. Фру даже рада этому. Она признаётся Освальду и Регине во всем. Регина уезжает со столяром и пастором на пароходе в город. Она похожа на свою мать и хочет красивой жизни.

Освальд просит свою маму помочь ему умереть в нужный момент. Он уже приготовил морфий. Дело в том, что у Освальда заболевание мозга, которое вскоре сделает его слабоумным. Он же не хочет жить в таком состоянии. Мать обещает сыну заботиться о нем всегда. Он хотел, чтобы Регина была рядом. Освальд был уверен, что девушка не стала бы долго терпеть больного и дала бы ему морфий.

Затем у Освальда случается приступ. Он начинает говорить глупости и смотрит на все бессмысленным взглядом. Диагноз доктора был правильным, и Освальд стал слабоумным. Мать не знает, как поступить. Она сразу ищет порошок, но затем останавливается.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Ибсен - Привидения. Картинка к рассказу

Сейчас читают

• Краткое содержание Сорок первый Лавренева

  Шла Гражданская война. После кровавого боя с белыми из окружения вырвался небольшой отряд красноармейцев, возглавляемый «малиновым командиром» Евсюковым да девушка Марютка

• Краткое содержание Рытхэу Когда киты уходят

  Нау девушка, которая живет в тундре. Однажды, она влюбляется в кита, а он в нее. Сила их любви была настолько велика, что кит смог преобразиться в мужчину. Но он мог находиться на земле только то время, пока солнце стояло в небе