Типикон: так что же найдено в Забайкалье? История богослужебного устава. а

Так как наш богослужебный устав имеет своею задачею приспособление церковных служб к священным воспоминаниям дня, то составление его, – конечно, мысленное на первых порах, а не письменное, – должно было начаться с самого возникновения в христианстве священных памятей. Появление же первых священных памятей относится еще к апостольскому времени, когда несомненно существовало уже богослужебное чествование по крайней мере воскресного дня. Итак не будет преувеличением сказать, что первые строки нашего церковного устава, излагающие именно чин воскресного богослужения, задуманы самими св. апостолами. Неудивительно поэтому, что старые русские книжники называли Типикон боговдохновенною книгою . Он начат составлением в те времена, когда в христианстве была высота духовной жизни, делавшая возможным появление боговдохновенных писаний.

Начавшееся в апостольский век образование нашего богослужения закончилось, можно сказать, только к XVI веку, когда устав его получил вполне нынешний свой вид. И конечно, цену этого устава (с. 2) не может ронять то обстоятельство, что на творение его потребовалось полтора тысячелетия. Скорее наоборот. Благодаря такому длинному периоду развития нашего богослужебного устава, в развитии этом могла принимать участие разных эпох, а каждая из этих эпох имела свою силу и красоту и отразила их на нашем многовековом Типиконе. И не только церковь разных времен создавала нынешний устав, но и церковь разных местностей и стран; след., выработала его церковь, не только апостольская – но соборная как по месту, так и по времени. Со страниц устава и веет умилительным духом древней церковной жизни то благочестивого Константинополя, то подвижнического Египта и Фиваиды. Если же принять во внимания множество ветхозаветного материала, привзошедшего в наше богослужение, то в минуты последнего мы духовно переживаем и священную библейскую древность, «ходим единомышлением» в церкви патриархов и пророков.

Будучи соборным творением церкви, богослужебный устав однако разрабатывался по преимуществу лишь достойнейшими сынами ее. Непосредственными авторами его были люди, не имевшие другой жизни, кроме молитвы и поста, которым сладость «богослужения» позволяла принимать пищу раз в 5 дней и спать не иначе, как стоя или сидя, доканчивавшие свои всенощные бдения в подожженных запертых снаружи язычниками храмах, люди, мученическая кровь которых смешивалась иногда с евхаристическою Кровию. Страницы составлявшегося ими устава не могли не оказаться политыми слезами умиления и богожертвенною кровию исповедничества, которые не могут не чувствоваться оттуда и не сообщать книге духа особенной святости и чистоты. В этом и тайна глубокого действия на душу православного богослужения, что участвующий в нем воспринимает влияние церкви всех времен в лице лучших ее сил и живет жизнию всей церкви, и это влияние исходит не только от поэзии и музыки богослужения, но и от самой архитектоники его, от этих 40-кратных «Господи помилуй», безмолвных поклонов, вторгающихся долгой паузой в пение и чтение, от антифонного способа пения, и т.п. Типикон и занимается собственно архитектоникой и эстетикой богослужения.В частности из ряда подвижников ныне действующий устав усваивает свое составление св. Савве, точнее – «яже во Иерусалиме святей лавре преподобного и богоносного отца нашего Саввы». Это обитель неподалеку от Иерусалима в суровой иудейской пустыне, основанная в V в. св. Саввою Освященным. Какая доля участия принадлежит этому преподобному в выработке нынешнего устава, решить при теперешнем состоянии научных источников еще нельзя. Но во всяком случае родиной нынешнего устава является Палестина и ее постническими подвигами (с. 3) возделанные пустыни. Создатели нашего церковного устава были, след., воспитанием той пустыни, которая воспитала Илию и Иоанна Крестителя и подготовила самого Спасителя к Его общественному служению. Здесь самый воздух был насыщен священными воспоминаниями. Вблизи были величайшие святыни христианского мира – Иерусалим с гробом Господним и храмом Воскресения, где молитва сама собою становилась горячее и где, по свидетельству одной западной путешественницы IV в. (Сильвии Аквитанской), когда читались Евангелия страстей, «весь народ поднимал такой крик и стон, что не было никого, кто не был бы тронут до слез в этот час»

В июле в информационном пространстве Забайкалья появилось сообщение об обнаруженном в нашем регионе издании первой половины 17 века - старопечатной церковной книге «Устав. Око церковное» («Типикон»). Публикация краеведа Андрея Букина вызвала резонанс. В №33 «ЧО» историк Татьяна Константинова заявила , что это не самое старое издание на территории Забайкалья. Краевому Центру книжных памятников тоже есть что сказать по этому поводу.

Памятник типографского искусства
Появление первой печатной книги связано с именем немецкого первопечатника Иоганна Гутенберга, который около 1440 года разработал технологию книгопечатания. В 1450 году он приступил к первому печатному труду, и не позднее 1455 года на свет появилась первая из дошедших до нас печатных книг - Библия.

На Руси появление книгопечатания связано с именем Ивана Фёдорова и его сподвижника Петра Мстиславца. Спустя почти 100 лет после появления Библии Гутенберга, в 1564 году, Фёдоров создал произведение русского первопечатного искусства «Апостол». Это произошло в годы правления Ивана IV, и вот как описывает сам Иван Фёдоров в послесловии к «Апостолу» 1564 года причины, побудившие Ивана Грозного ввести книгопечатание в Москве: «Благоверный царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси повелел святые книги на торгах покупать и в святые церкви вкладывать. Но среди них мало нашлось пригодных - все оказались испорчены переписчиками, невежественными и несведущими в науках...». Нужда в исправлении «растленных» книг и рост числа строящихся церквей в Москве, Казани и других городах стали поводом для налаживания печатания книг, «чтобы впредь святые книги издавались в исправленном виде».

Искусство для избранных
На протяжении всего 17 века книгопечатание остаётся элитарным. Книги готовятся долго, из-за дороговизны процесса и его трудоёмкости книги стоят очень дорого. Все русские книги этого периода напечатаны кириллическим шрифтом. Типографское применение шрифта начинается в 1491 году и до 1800 года охватывает территорию, крайними точками которой являются: на севере - Антониево-Сийский монастырь близ Северной Двины, на юге - Рим, на востоке - Нижний Новгород, на западе - Оксфорд. Главный центр продукции кириллических книг - Москва.

Кириллические издания представляют церковную литературу; издания нерелигиозного характера составляют количественно лишь от 1% до 2% всей продукции. Среди же церковной литературы, охватывающей остальные 98-99%, преобладают книги литургические (богослужебные). Почти все без исключения кириллические книги принадлежат к категории орнаментированных, причём иногда богатство и изящество русского печатного орнамента может соперничать с западноевропейскими работами.

Что сохранило Забайкалье
Велики пространства России, далеко от её главных городов и основных культурных центров Забайкалье. Могли ли книжные раритеты оказаться на нашей земле?

Как вспоминают библиотекари старшего поколения, в советское время в самом крупном забайкальском книгохранилище центральной библиотеки им. А.С. Пушкина можно было отыскать удивительные старинные тома, были среди них и книги с богослужебными текстами. Могли ли среди них быть и редкие старопечатные издания, неизвестно. В настоящее время в фонде редких книг Центра книжных памятников Забайкальского края нет старопечатных кириллических церковных книг. Интересные коллекции старопечатных изданий хранятся в нескольких фондах государственных учреждений Забайкальского края.

О собрании старопечатных православных изданий краевого краеведческого музея им. А.К. Кузнецова рассказала кандидат исторических наук Н.Н. Константинова в статье «Рождена в начале 17-го века» , опубликованной в «Читинском обозрении» (№33 от 16.08.2017 г.). Как пишет Наталья Константинова, в фондах музея среди прочих редкостей хранится уникальное старопечатное издание «Сказание св. Епифания Кипренского о деяниях святых апостолов», выполненное последователем Ивана Фёдорова, сыном его ученика Андроника Невежи, Иваном Андроником в первое десятилетие 17 века. В фондах Нерчинского краеведческого музея также есть коллекция старопечатных духовных книг, таких как Священное Евангелие, Святой Апостол, Часовник. Самая старая книга коллекции нерчинского музея датируется концом 17 века. Все эти книги - книжные памятники федерального значения и охраняются государством.

Спасибо Шмидту
В фондах Пушкинской библиотеки тоже есть богословские книги, которыми может гордиться Забайкалье. Это первые христианские издания на монгольском языке. Их появление связано с именем известного учёного-востоковеда немецкого происхождения Якова Шмидта.

Яков Иванович Шмидт, академик Санкт-Петербургской Академии Наук, по поручению Российского Библейского общества организовал работы по переводу на монгольский и калмыцкий языки Библии. Есть сведения, что перевод на монгольский язык всех четырёх Евангелий Нового Завета и Псалтири выполнили трое бурят, выписанных Шмидтом из Забайкалья в 1818 году. Изданное в 1820-х в Санкт-Петербурге «Евангелие от Матфея и Иоанна» в 5 книгах, «Пятикнижие Моисея. Две книги Царей» (ок. 1837 г.) и другие церковные книги на старомонгольском языке хранятся в Центре книжных памятников Забайкальского края.

Так как одной из функций Центра книжных памятников является мониторинг ситуации с редкими и ценными изданиями на всей территории нашего края, то, конечно, мы не могли не обратить внимания на информацию , опубликованную на сайте министерства культуры, гласившую о том, что «редчайший Типикон XVII века найден в Забайкалье». Так как определение подлинности подобных изданий под силу лишь единичным российским специалистам, мы обратились за консультацией именно к ним. Но прежде чем познакомить вас с мнением о забайкальской находке книговедов из Москвы и Новосибирска, давайте ещё раз обратимся к истории этого уникального памятника книжного искусства.

Вспомним о расколе
В первой половине 17 века, во времена правления царя Алексея Михайловича, в русском обществе началось обсуждение необходимости реформы церковной жизни. Это было связано в первую очередь со стремлением Российского государства упрочить своё международное положение среди православных стран. В это время особое звучание вновь приобрела выдвинутая ещё в 15 веке теория о Москве как о Третьем Риме.

В 1640-е годы в Москве был организован «кружок ревнителей благочестия». Представители духовенства, являвшиеся участниками кружка, выступали за унификацию церковных текстов и правил богослужения. Однако не было единства в вопросе о выборе эталона, по которому бы вносились изменения. Одни предлагали взять в качестве образца древнерусские церковные книги, а другие - греческие. В результате победу одержали те, кто выступал за приведение церковных книг и обрядов в соответствие с византийскими канонами.

В 1666 году Большой московский собор официально утвердил новые обряды и церковные книги, которые должны были быть приняты всей Православной церковью. Решением того же Собора сторонники «старой веры» отлучались от церкви и приравнивались к еретикам. Так появились хорошо нам всем в Забайкалье известные старообрядцы.

Православные дореформенные церковные книги в Забайкалье были привезены русскими поселенцами старого толка ещё в 18 веке. На протяжении столетий книги хранились в семьях, передавались от отцов к детям. Многие книжные собрания растворились среди книжных коллекций различных организаций и собирателей книжных редкостей. Оставшиеся же книги по-прежнему сохраняются в церковных приходах, и далеко не каждый желающий может их увидеть.

Типикон 17 века
Что же такое Типикон? Типикон (Устав, Типик, Тактикон, Око церковное, греч. τυπικόν, от τύπος - тип, образ; τάξις - порядок). Вот какое определение этому собранию текстов дал выдающийся русский археолог и литургист Иван Данилович Мансветов в книге «Церковный устав (типик): его образование и судьба в греческой и русской церкви» (М., 1885): «Церковный устав, как систематический указатель (регулятор) порядка служб суточного, триодного и месяцесловного круга, есть одна из позднейших церковнослужебных книг и образовался в ту пору, когда уже эти три порядка сложились, и каждый из них получил устойчивый вид. Не создавая ничего нового относительно содержания службы и опираясь на существующий служебный материал, эта книга только упорядочивает его и даёт руководство к правильному им пользованию, согласно с условиями церковного года».

Первое издание «Ока Церковного» 1610 года, как указывает И.Д. Мансветов, было составлено Логгином по прозвищу Корова Шишелев (Шишеловский), уставщиком, а затем головщиком Троице-Сергиева монастыря, мастером-распевщиком и печатником Анисимом Михайловым Радишевским. Это было объёмное, в 1266 печатных листов, издание. Логгин отличался буйным и неуживчивым характером, неоднократно вступал в конфликт с архимандритом Троице-Сергиевой лавры Дионисием Зобниновским, с церковными властями по вопросам богослужения, догматики, а также отстаивая свои убеждения в вопросах певческой практики.

Начальная страница Типикона 1610 г., хранящегося в Свято-Троицкой Сергиевой лавре

Страница Типикона 1641 года, хранящегося в Свято- Троицкой Сергиевой лавре

После конфликта Логгина с Дионисием весь тираж Устава московской печати 1610 года, «ответственным» редактором и издателем которого был Логгин, указом патриарха Филарета в 1633 году, уже после смерти Логгина, надлежало полностью изъять и уничтожить, потому что издание появилось «без благословения... патриарха Гермогена» (обвинение неосновательное), и указывалось на допущенные ошибки и еретические уклонения. Несмотря на такие обвинения, книга была принципиально новым явлением (уставов такого объёма ранее не писали; компилирование имело свои границы), и Филарет восстал против этого новшества. Средний объём рукописного Ока 16 века в три раза меньше, чем объём Ока 1610 г.

Страница Типикона 1610 г., хранящегося в Свято-Троицкой Сергиевой лавре

Следующий Типикон 1633 г. получился вдвое меньше предыдущего (634-676 листов - в первом и втором изданиях соответственно). Были убраны собственно русские главы, сторонний литургический материал. Однако Логгин трудился не зря, и его труд был использован последующими издателями.

Четвёртое издание Устава или «Ока Церковного» (1641) можно считать литургическим шедевром. Как утверждал Мансветов, справщики сделали поворот в сторону Типикона 1610 г. Когда при Патриархе Иоасафе I встал вопрос об издании нового Типикона, было решено вернуться к типу «большого Типикона», так как он был удобен, и за основу был взят Типикон 1610 г. Была проведена огромная редакторская работа, многие главы «дописаны», упорядочены уставные указания, Типикон заново скомпонован, убраны противоречия и несоответствия логгиновского Устава. В результате появилось Око Церковное 1641 г. - удобнейшее практическое пособие, не очень похожее на рукописные Типиконы 16 века, но сочетавшее в себе Типикон, к которому было добавлено нечто вроде современных «Богослужебных указаний» и еще множество других материалов.

В Приходно-расходных книгах Печатного Двора сохранились имена справщиков, правивших Типикон. Они составляли некую корпорацию, обособленную от остальных справщиков: «Кроме того упоминаются как справщики Устава 1641 г. Черниговский (собора Черниговских чудотворцев в Москве) протопоп Михаил Рогов, ключарь Успенского собора Иван Наседка, князе-Александровский протопоп Иоаким, и Захар Афанасьев...».

Правили Устав самые опытные и уважаемые справщики. Последняя редакция русского Типикона была осуществлена в 1695 году при Патриархе Московском Адриане. Последующие издания Типикона также подвергались справам, но, по большому счёту, все они уже брали за образец издание 1641 года.

Забайкальская находка
Теперь давайте вернёмся к материалу , появившемуся в июле на сайте министерства культуры края. Старейшую старопечатную книгу, обнаруженную на территории Забайкалья, описал краевед Андрей Букин. В заметке сказано, что «найденный фолиант - четвёртое издание сборника церковных уставов и правил, которое датируется 26 марта 1641 г.», «По словам Букина, фолиант хорошо сохранился, практически все из 1188 страниц на своих местах. Переплёт, сделанный из досок, покрытых кожей с блинтовым тиснением, тоже в неплохом состоянии».

Публикация иллюстрируется фотографией фрагмента страницы какого-то издания, содержащей орнаментальную лицевую заставку. Никаких иных фактических данных в информации нет.

Приведённый орнамент из информации о Типиконе с сайта министерства культуры края

Сотрудники Центра книжных памятников Забайкалья были очень удивлены подобным «описанием», выполненным краеведом. Как известно, работа со старопечатной книгой - дело весьма сложное, требующее колоссальных познаний по различным направлениям истории книги, библиографии, типографскому делу и прочих, накапливаемых годами в непосредственной работе со старопечатными изданиями, так как каждая книга этого периода уникальна. Чтобы точно установить подлинность издания и его датировку, необходимо провести множество экспертиз: текстологический, художественный анализ, сравнить образцы бумаги др. Ничего подобного в данном случае, вероятно, проведено не было.

В Центр книжных памятников стали поступать вопросы по поводу находки, и мы обратились за консультацией к сотрудникам научно-исследовательского отдела редких книг Российской государственной библиотеки. Первое замечание, которое высказала руководитель сектора научного и методического обеспечения работы с книжными памятниками России И.А. Руденко, заключается в том, что идентификация старопечатных изданий требует профессионального подхода. Специалистов соответствующего уровня - единицы, и лишь эти сертифицированные министерством культуры эксперты имеют право давать официальное заключение.

В информации, распространённой министерством культуры, не было указано, с кем и когда краевед А.Г. Букин консультировался, поэтому можно предположить, что если консультанты и были, то они наверняка не были сертифицированными специалистами, то есть не имеющими права давать официальные экспертные заключения.

Так как иного источника для идентификации издания, кроме фотографии заставки, в нашем распоряжении нет (издание видел только «описавший» его А.Г. Букин), то самое простое, что мы могли сделать, это попробовать установить издание по орнаменту, использованному в заставке. Заметим, что нигде в публикациях А.Г. Букина нет указания, что данная фотография сделана именно с того экземпляра, который описывается.

Известный специалист в области кириллических изданий А.А. Гусева (РГБ) в ответ на наш запрос о том, есть ли в экземпляре Типикона 1641 года, хранящемся в фондах старопечатных изданий Российской государственной библиотеки, заставка, соответствующая забайкальской фотографии, сообщила, что в подлинном издании 1641 года заставки с таким орнаментом нет.

Данный факт может свидетельствовать о том, что забайкальское издание, очевидно, более поздняя перепечатка Типикона 1641 года. Такие перепечатки с сохранением выходных данных первоначального издания являются обычной практикой для старообрядческой литературы. Однако, как заметила А.А. Гусева, чтобы идентифицировать издание, нужны как минимум фотографии полных 3-4 страниц текста.

Так что же это за книга?
По некоторым данным можно предположить, что найденное издание могло ранее принадлежать старообрядческой церкви в селе Доно. Поэтому мы обратились за консультацией и к известному сибирскому исследователю старопечатных книг Владимиру Николаевичу Алексееву (Новосибирск), бывавшему в археографических экспедициях в Забайкалье. Вот что ответил нам В.Н. Алексеев: «Действительно, в своё время нами было описано книжное собрание рукописей и старопечатных изданий, хранившееся в церкви села Доно на юге тогда Читинской области (Калганский р-н). Экземпляр описания мы оставили в Чите, в тогдашнем облсовете, его секретарю, который был ответственен за охрану памятников истории и культуры (к сожалению, не помню ни фамилии, ни имени-отчества этого человека, который тогда очень помог нам в нашей поездке), а другой экземпляр был приложен к отчёту в Институт истории Сибирского отделения Академии наук, который финансировал тогда полевую археографическую работу. Поэтому у меня под рукой нет экземпляра этого описания, и я не могу абсолютно достоверно сказать - была ли эта книга в церковной библиотеке или нет, но любая (сказал бы - приличная) старообрядческая общинная библиотека не могла обойтись без книги «Устав. Око церковное» (или «Типикон»). Я знаю, что, к сожалению, в 90-е годы церковь сгорела дотла, душой скорбел о прекрасной деревянной церкви, о замечательной библиотеке, доступ к которой нам в своё время обеспечил председатель сельского совета, сам старообрядец, то, что какие-то книги из сгоревшей церкви могли уцелеть - это нужно рассматривать как дар судьбы».

А вот по поводу атрибуции данного издания В.Н. Алексеев предложил обратиться к давно известному среди библиофилов альбому А.С. Зерновой по орнаментике книг 17 века Московского печатного двора, который ещё в 60-е годы 20-го века был выпущен Библиотекой им. В.И. Ленина и служил дополнением к её сводному каталогу.

В альбоме, имеющемся в научно-вспомогательном фонде Центра книжных памятников Забайкалья, под порядковым номером 360 мы нашли точно такую же лицевую заставку, что приведена на фото из материала А.Г. Букина.

Заставка из альбома А.С. Зерновой по орнаментике книг 17 века Московского печатного двора

Перечень богослужебных книг, в которых была использована заставка с таким орнаментом, даётся в указателе к альбому орнаментики книг Московской печати. Впервые она была использована в книге 1646 года «Минея служебная» на май, затем в этом же году повторилась в августовской Минее. Дважды встречается в 1647 году в книгах «Иоанн Лествичник. Лествица» и «Соборник». Вплоть до 1655 года заставка с этим орнаментом появлялась в книгах Московского печатного двора ежегодно. И затем вновь дважды появляется в 1660 году в книгах «Пролог» (март-август) и «Минея общая с праздничной». В последний раз используется она книгопечатниками Московского печатного двора в 1633 году в «Апостоле».

Как становится ясно из перечня, использованный орнамент был создан московскими художниками и мастерами в конце 1640-х годов, а не в начале, и ни разу на протяжении всего 17 века заставка с таким орнаментом не использовалась в Типиконе. Однако, как уже мы указывали, у нас нет точных сведений, принадлежит ли приведённый в качестве иллюстрации орнамент именно тому изданию, которое описывается Андреем Букиным.

Вместо послесловия
В справочной информации к публикации о находке Типикона в Забайкалье указано: «Издание Устава (Ока церковного) 1641 г. стало основной книгой старообрядческой церкви, которая и сейчас определяет порядок совершения богослужения по старому чину». И в этом вопросе мы находим, что мнения специалистов, исследовавших Типикон, расходятся. Так, например, М.Н. Скабалланович в книге «Толковый Типикон. Объяснительное изложение Типикона с историческим введением», вышедшей в Киеве в 1910 году, утверждает, что старообрядческий устав печатается с 3-го издания Устава 1633 года.

В имеющейся у нас «Настольной книге священнослужителя» указано, что основой для всех последующих православных послениконовских изданий является именно Типикон 1641 года. А что касается образца для старообрядческих литургических текстов, изданного именно в 1641 году, то таким изданием, по утверждению А.В. Вознесенского, заведующего сектором старопечатных книг отдела редких книг Российской национальной библиотеки, стал Канонник 1641 года.

Конечно, не имея возможности увидеть само издание, нельзя делать какие-то выводы о его подлинности или датировке. Тем более, как утверждает А.Г. Букин, издание принадлежит частному лицу, поэтому мы можем лишь полагаться на устные свидетельства об этом, безусловно, ценном и интересном с исторической точки зрения издании. Мы благодарны Андрею Григорьевичу Букину, что своей публикацией и выступлениями в электронных СМИ он обратил внимание забайкальцев на историю самобытной российской книжной культуры.

P.S. Познакомиться с электронными копиями Типикона 1610, 1633, 1641 годов, подлинники которых хранятся в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, можно в Центре книжных памятников края: Ангарская, 34 (библиотека им. А.С. Пушкина), телефон: 26-48-89.

Все материалы рубрики "Страницы истории"

Марина Забровская,
заведующая Центром книжных
памятников Забайкальского края
«Читинское обозрение»
№40 (1472) // 04.10.2017 г.

Книга Типикон содержит указания, как совершать богослужение. Если в других богослужебных книгах можно найти, что читается и поется за богослужением, то в одном только Типиконе подробно указывается, как все прочие книги сочетаются в одно стройное богослужение. При всей сложности церковного календаря со всевозможными совпадениями праздников великих, малых, подвижных и неподвижных и т. п., постоянно необходимы справки в Типиконе: сколько стихир празднику? сколько – святому? поется ли Октоих? и т. п. Поэтому Типикон занимает особое место на клиросе как необходимейшая его принадлежность, как каталог в библиотеке.

Однако на наших клиросах эта необходимейшая книга – и наименее употребляемая, она остается terra incognita даже для большей части руководителей наших приходских хоров. Одну причину этому нетрудно понять при первом взгляде на эту громадную книгу – несомненно, объемистость Типикона может немного... смущать. Но если неопытный псаломщик и решиться раскрыть Типикон, он встретит много неутешительного. Своеобразная, не всегда логичная организация глав Типикона осложняет его освоение, да и многие выражения для новичка непонятны: «кондаки пременяюще глаголемъ», «...И обычное исхожденiе », «и посемъ неделя рядъ »... Но эти трудности только при поверхностном взгляде кажутся непреодолимыми, на практике же постепенно преодолеваются. Как и любая справочная книга, Типикон изучается не целиком и не в один прием, а по малым частям, по нужде, постепенно. Если взяться только находить, при подготовке к службе, нужную главу, то постепенно можно всякому научиться пользоваться Типиконом и понимать его. К сожалению, немногие решаются на это, так как обычно есть в наличии более простой выход из положения: Джорданвилльский календарь или местная старушка, которая «знает службу». Но такое руководство, в чем каждый может убедиться на деле, всегда будет недостаточным, по нескольким причинам.

Общеизвестно, что Джорданвилльский «Троицкий» календарь – неоценимая помощь на клиросе в самые важные праздники. Но в средние и малые праздники он чаще всего ограничивается замечанием: «Служба бденная, по Минее». В Отдания праздников: «Въ сей день отдается праздникъ такой-то. Служба вся праздника...» и несколько коротких замечаний (впрочем, обычно не указано, что служба славословная ). В очень сложном случае праздника свв. 40 мучеников (9 марта) замечено только: «Служба полiелейная въ соединенiи съ великопостной. Совершается Литургiя Преждеосвященныхъ Даровъ.» Таким образом и Джорданвилльский календарь нередко отсылает читателя к Типикону, без которого вряд ли кто наизусть знает, что значит: «Служба полiелейная въ соединенiи съ великопостной». Да и в менее сложных случаях бдений, которые «все по Минее» невозможно разобраться с одной Минеей. В Минеи не указаны ни текст Величания, ни нужная Катавасия (помимо редких исключений), ни всевозможные осложнения в порядке Канонов или Богородичных, например в день субботний... Все это во всех подробностях излагается только Типиконом, из которого исходит и Троицкий календарь, и все другие пособия и руководства к Уставу. Как первоисточник всех прочих нынешних пособий, Типикон остается не только самым полным, но и самым авторитетным руководством в богослужении. Высокий авторитет Типикона, называемого на Руси боговдохновенною книгою, основывается на многовековой истории его, о которой, для правильного понимания этой книги, необходимо сказать хотя бы вкратце.

Наш богослужебный чин составлялся не сразу, и не случайными людьми, но вырабатывался веками как соборное творение Церкви лучшими сынами ее. Непосредственными авторами богослужебного устава, пишет проф. Скабалланович, «были люди, не имевшие другой жизни, кроме молитвы и поста, которым сладость «богослужения» позволяла принимать пищу раз в пять дней, и спать не иначе, как стоя или сидя... Страницы составлявшегося ими устава не могли не оказаться политыми слезами умиления и богожертвенною кровию исповедничества, которые не могут не чувствоваться оттуда и не сообщать книге духа особенной святости и чистоты». В продолжительном развитии Типикона участвовала Церковь разных стран и эпох. Отсюда большое разнообразие в молитвословиях и священнодействиях православного богослужения. – Долгое вычитывание кафизм, с одной стороны, напоминает правила египетских монахов, состоявшие главным образом из чтения Псалтири; в моменты же разнообразных стихир и канонов – лучших творений великих богословов Церкви – перед нами оживают образы св. Отцов и святителей, боровшихся с различными ересями; а краткое, возвышенное «Святъ Господь Богъ нашъ» вносит совсем новый элемент в службу: тут не полемика с еретиками, и даже не молитва или какое-либо прошение, а созерцание определенного свойства Божия, т. е. то высокое делание, которое в далеких пустынях занимало святых отшельников, также оставившее свой отпечаток на богослужебном чине. Торжественные же входы и выходы духовенства, величественный чин архиерейского служения веют пышной обстановкой константинопольской «Великой» церкви с ее придворным патриаршим чином... Еще более отразились на нынешнем Типиконе обычаи иерусалимской, святогробской церкви: праздничные литии, всенощные бдения, резкое различие праздничных и будничных богослужений, столь понятное для Святой Земли, где естественно сильнее переживаются празднуемые события.

Не входя более подробно в историю развития Типикона, скажем несколько слов о заглавии его – «Типикон», весьма продуманном и вырабатывавшемся веками. Греческое прилагательное typikos означает «отражающий нечто существующее», происходя от слова typos, которое первоначально означало «отпечаток, изображение, пример». Если позднее слову typos усвоено значение указа, закона, то – особого характера (например, божественный закон у Юстиниана или вероисповедный указ Констанса). Таким образом славянское слово «Устав», которым веками переводилось слово «Типикон» – неточный перевод. Ибо понятие об образце (typos) не устраняет свободы подражателей образцу. А устав (oros) есть порядок, обязательный для всех. [«Побеждаются естества уставы въ Тебе, Дево чистая...» ] Намерение же Типикона не в том, чтобы узаконить малейшие его частности, которые (особенно на приходе) чаще всего невозможно осуществить. Но, оставаясь высоким идеалом, Типикон всех призывает к его осуществлению по мере сил. Эта некоторая гибкость Типикона позволяет ему быть, так сказать, всемъ для всехъ: руководством как для монастырского, так и для приходского богослужения.

Что же касается богослужения Русской Церкви, то, как известно, свой богослужебный чин русские, подобно другим православным славянам, переняли из Византии. Но нигде так сильно не сказалось греческое влияние на богослужение, как на Руси. Русские по сравнению с болгарами и сербами были более преданы Византии и видели в Константинополе не только источник своей веры, но, по словам историка прот. Мейендорфа, и центр более высокой культуры. «Даже после обретения церковной независимости, – пишет прот. Мейендорф, – консервативный инстинкт преданности «греческим книгам» определял строй русской культуры.» Но в Х веке и в последующие века в самих греческих книгах наблюдается большой разнобой в богослужебном чине – как в служебниках, требниках, так и в списках различных «уставов». Русская Церковь унаследовала этот разнобой. Это был переходный период, когда иерусалимские обычаи стали вытеснять студийские, но не везде одинаковыми темпами. Осложняли положение и другие исторические обстоятельства, затруднявшие нормальные сношения с Константинополем, например, взятие Константинополя крестоносцами в 1204 г., а затем – монгольское нашествие на Русь. Нашим святителям, пытавшимся ввести единообразие в богослужебный чин, постоянно приходилось выяснять недоумения из-за разногласий о постах, о совершении таинств, и т.п. Считается, что первоначально на Руси был введен студийский устав (т.н. «Ктиторский Алексеевский» список его), который постепенно, особенно благодаря усилиям свят. Киприана (в начале ХV в.) заменяется иерусалимским. Представляется более вероятным, при наличии многих разных списков студийского и иерусалимского уставов, и существовании собственных уставов у большинства наших монастырей, что до появления печатных уставов никакого единообразного устава в Русской Церкви не было.

Характерным моментом в развитии русского Устава является спор о посте в среду и пятницу, когда случится праздник. Вопрос о том, надо ли поститься в среду и пятницу, когда случится праздник, и в какой именно праздник позволительно этот пост разрешать, буквально раздирал юную Русскую Церковь не какое-нибудь короткое время, а в течение нескольких веков: с ХII по ХV век собирались Соборы, писались (тщетно) послания виднейших святителей... Подобным образом вызывали самые горячие споры другие вопросы внешнего благочестия: крестный ход совершать посолонь/не посолонь?, вопрос о «сугубой» аллилуъи; о двуперстном сложении; о брадобритии и т. п. Типикон, т.е. внешняя его сторона – Типикон, возведенный в «Устав» – оказался для Русской Церкви настоящим камнем преткновения. Характерно, что именно при разрыве со старообрядцами, к концу ХVII века, заглавие «Устав» наконец исправлено на «Типикон».

Подытоживая сказанное, можно заметить, что в отношени к богослужебному чину возможны крайности. Возможен, однако, и благоговейный, смиренный подход к Типикону, о котором говорит митроп. Антоний (Храповицкий):

«Хранение неискаженного... Православия возможно лишь через одушевленное исполнение православной службы Божией без искажений, без грубых опущений, но со смиренным сознанием, что мы стоим не выше, а гораздо ниже уровня духовной жизни Отцов и Учителей Церкви и должны со вниманием и послушанием следовать их богопросвещенному руководству.»

1. Список самых необходимых глав Типикона с пояснительными замечаниями о каждой главе раздавался на певческом семинаре в Кельне (февраль 2000 г.). За этими материалами можно обратиться к Л. Н. Шютц: тел./факс 0821-35-49-65.
2. В первых печатных Уставах до середины ХЅII века. И в теперешних старообрядческих.
3. Скабаллановичъ М. Толковый Тvпиконъ. Кiевъ, 1910. Вступит. гл. стр.2.
4. Преп. Iоаннъ Кассiанъ Римлянинъ . Писанiя. Москва, 1892. Кн. 2, гл.3-8.
5. Lampe G.W.H.A Patristic Greek Lexicon. Oxford University Press. New York , 1997.
6. Там же : «impression, representation, example...»
7. См. у Скабаллановича , ч. II, стр. 1-2.
8. Канон Успению Пресвятой Богородицы, ирмос 9 песни.
9. Мейендорф прот. И. Византия и Московская Русь. Paris, YMCA-Press, 1990, стр. 10, 28.
10. См. об этом: Дмитриевскiй А. А. Богослуженiе въ Русской Церкви в ХVI веке. Казань, 1884.
11. Об усилиях в этой области митроп. Киприана, митроп. Фотия см.: Макарий митроп. История Русской Церкви. Москва, 1995, т. III, стр. 170-174.
12. Там же , т. II, стр. 334-336.
13. Никон архиеп. Жизнеописание Митрополита Антония (Храповицкого). Нью-Йорк, 1963, т. Х, стр. 105.

Неизвестный художник. «Спор о вере». XVIII в.
Холст, масло. 68 х 83,2 см.
Государственный музей истории религии, Санкт-Петербург.

Терминология.
Разграничение понятий «старообрядчество» и «православная церковь» достаточно условно. Сами старообрядцы признают, что именно их вера православная, а РПЦ называют инославной - нововерцами или никонианами. Приверженцы старообрядчества, за исключением единоверцев, до 1905 года в Российской империи официально именовались «раскольниками» и преследовались церковными и светскими властями.

В старообрядческой литературе XVII - первой половины XIX века термин «старообрядческий» не использовался. Старообрядцы называли себя по-разному: староверами, древлеправославными христианами... Также использовались термины «правоверие» и «истинное православие». В сочинениях старообрядческих начётчиков XIX века нередко употреблялся термин «истинно православная церковь». Широкое распространение термин «старообрядчество» получил только к концу XIX века. При этом старообрядцы различных согласий взаимно отрицали православность друг друга и, строго говоря, для них термин «старообрядчество» объединял по второстепенному обрядовому признаку религиозные сообщества, лишённые церковно-вероисповедного единства.

Крестное знамение.
Во время раскола двуперстное крестное знамение было изменено на трёхперстное. Два перста - символ двух Ипостасей Спасителя (истинный Бог и истинный человек), три перста - символ Святой Троицы. Трёхперстное знамение было принято Вселенской Православной Церковью, состоявшей к тому времени из десятка самостоятельных Автокефальных Церквей, после того, как в римских катакомбах нашли сохранившиеся тела мучеников-исповедников христианства первых веков со сложенными перстами трёхперстного крестного знамения. Аналогичны примеры обретения мощей святых Киево-Печерской лавры.

Согласия и толки.
Старообрядчество далеко неоднородно. Есть несколько десятков согласий и ещё больше старообрядческих толков. Существует даже поговорка: «Что ни мужик, то толк, что ни баба, то согласие». Главных «крыльев» старообрядчества три: поповцы, беспоповцы и единоверцы. Крупнейшее старообрядческое объединение в современной России - Русская православная старообрядческая церковь - относится к поповцам.

Имя Иисуса Христа.
В ходе никоновской реформы была изменена традиция написания имени «Ісус» (под титлом «Ic»). Удвоенным звуком «и» стала передаваться длительность, «тянущееся» звучание первого звука, что в греческом языке обозначается особым знаком, аналога которому нет в славянском языке, поэтому произношение «Іисус» (под титлом «Іис») более соответствует Вселенской практике звучания имени Спасителя. Однако старообрядческий вариант ближе к греческому источнику.

Различия в Символе веры.
В ходе «книжной справы» были внесены изменения в Символ веры: убран союз-противопоставление «а» в словах о Сыне Божием «рожденна, а не сотворенна». Из смыслового противопоставления свойств, таким образом, было получено простое перечисление: «рождённого, не сотворённого». Старообрядцы резко выступали против произвола в изложении догматов и были готовы «за единый аз» (то есть за одну букву «а») пойти на страдание и смерть. Всего в Символ веры было внесено около 10 изменений, что явилось главным догматическим расхождением между старообрядцами и никонианами. Например, о Царствии Божием стали говорить в будущем («не будет конца»), а не в настоящем времени («несть конца»), из определения свойств Духа Святого исключено слово «Истиннаго».

Дореформенный текст	«Новообрядческий» текст
Ісусъ, (Ісъ)	Іисусъ, (Іисъ)
Рожденна, а не сотворенна	Рожденна, не сотворенна
Его же царствію несть конца	Его же царствию не будет конца
И воплотившегося от Духа Свята, и Марии девы вочеловечшася	И воплотившегося от Духа Свята и Марии девы, ивочеловечшася
И воскресшаго в третий день по Писаниих.	И воскресшаго в третий день по Писанием.
Господа истиннаго и животворящаго	Господа животворящаго
Чаю воскресения мертвым	Чаю воскресения мертвых

Тексты книг.
В результате «книжной справы» патриарха Никона в в 1650-х - 1660-х годах в богослужебных и духовных книгах изменилось написание многих слов. Старое написание получило наименование старомосковского извода, а новое написание, соответственно, новомосковского (синодального) извода: диякон - диакон, священноинок - иеромонах, Иеросалим - Иерусалим, молитвен(н)ик - молитвослов, Октай - Октоих, па́вечерница - повечерие, полиелео́с - полиелей, Полуношница - Полунощница, Предотеча - Предтеча, протопоп - протоиерей, Псалтырь - Псалтирь, Пятьдесятница - Пятидесятница, стехера - стихира, Сопостат - Супостат, Потребник - Требник, Устав - Типикон, християне - христиане, Часовник - Часослов, чюдотворец - чудотворец.

Крестный ход.
К середине XVII века в Русской церкви установился всеобщий обычай совершать крестный ход посолонь («по солнцу», по часовой стрелке). Церковная реформа патриарха Никона унифицировала все обряды по греческим образцам, но нововедения были не приняты старобрядцами. В результате новообрядцы совершают движение во время крестных ходов противосолонь, а старообрядцы совершают крестные ходы посолонь.

Одежда.
В большинстве течений одобряется присутствие христиан в древнерусской молитвенной одежде: кафтанах, косоворотках, сарафанах и т. п.

Крест.
Старообрядцы признают только восьмиконечный крест, тогда как после реформы Никона в православии равночестными были признаны четырёх- и шестиконечные кресты. На табличке распятия у старообрядцев обычно написано не I.Н.Ц.I., а «Царь Славы». На нательных крестах у староверов нет изображения Христа, поскольку считается, что это личный крест человека.

Сугубая и трегубая аллилуия.
В ходе реформ Никона сугубое (то есть двойное) произнесение слова «аллилуия» во время пения в честь Святой Троицы было заменено на трегубое (то есть на тройное). Вместо «Аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже» стали произносить «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже». По мнению новообрядцев тройное произнесение аллилуии символизирует догмат о Святой Троице. Однако старообрядцы утверждают, что сугубое произнесение вместе со «слава Тебе, Боже» уже является прославлением Троицы, поскольку слова «слава Тебе, Боже» являются одним из переводов на славянский язык древнееврейского слова «аллилуиа» («хвалите Бога»).

Поклоны на службе.
На службах в старообрядческих церквях развита строгая система поклонов, запрещена замена земных поклонов на поясные. Поклоны бывают четырёх видов: обычный - поклон до персей или до пупа; средний - в пояс; малый земной поклон - метание (от греч. «метанойя» - покаяние); великий земной поклон (проскинеза). Метания были запрещены Никоном в 1653 году. Он разослал по всем московским церквям «память», в которой говорилось: «не подобает в церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны».

Богослужение.
У старообрядцев богослужение проходит по Иерусалимскому уставу в версии древнерусского типикона «Церковное око», нет характерных для новообрядчества сокращений и замен. Кафизмы, стихиры и песни канонов исполняются полностью. Не используются акафисты (за исключением «Акафиста о Пресвятой Богородице») и другие позднейшие молитвенные сочинения, не служится великопостная служба Пассия, имеющая католическое происхождение.
Во время службы в старообрядческой церкви принято складывать руки крестом на груди, поддерживается синхронность обрядовых действий (ритуал соборной молитвы): крестное знамение, поклоны и пр. совершаются молящимися в одно и то же время.

Чётки.
Православные и старообрядческие чётки отличаются. В православных чётках может быть разное количество бусин, но чаще всего используются 33 бусины, по числу земных лет жизни Христа, либо количество, кратное 10 или 12. В старообрядчестве практически всех согласий активно используется лестовка - чётки в виде ленты со 109 «бобочками» («ступенями»), разделёнными на неравные группы. Лестовка символически означает лестницу от земли на небеса.

Обряд Крещения.
Старообрядцы приемлют Крещение только троекратным полным погружением, тогда как в православных церквях допускается Крещение обливанием и частичным погружением.

Церковное пение.
После раскола старообрядцы не приняли ни новый многоголосный стиль пения, ни новую систему нотной записи. Сохраняемое старообрядцами крюковое пение (знаменное и демественное) получило своё название от способа записи мелодии особыми знаками - «знаменами» или «крюками».
В Старообрядческой церкви пению уделяется высокое воспитательное значение. Петь надо так, чтобы «звуки поражали слух, а заключающаяся в них истина проникала в сердце». Певческая практика не признаёт классическую постановку голоса, молящийся человек должен петь своим естественным голосом, в фольклорной манере. В знаменном пении нет пауз, остановок, все песнопения исполняются непрерывно. Во время пения следует достигать однородности звучания, петь как бы в один голос. Состав церковного хора был исключительно мужским, но из-за малочисленности певцов в настоящее время практически во всех старообрядческих моленных и церквах основу хоров составляют женщины.

СУРИКОВ Василий Иванович (1848-1916) «Рука боярыни Морозовой». Этюд для картины «Боярыня Морозова».
Холст, масло. 28 x 23 см.

БОТКИН Михаил Петрович (1839-1914) «Старовер». 1877 г.
Дерево, масло. 32 x 24 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.

НЕЯСОВ Василий Андреевич (1926-1984) «Портрет старовера». 1964 г.
Холст, масло. 80 х 65 см.
КУЛИКОВ Иван Семёнович (1875-1941) «Портрет старообрядца (Старик за чтением)». 1911 г.
Холст, масло.
Муромский историко-художественный музей.

Иконопись
Ещё до церковного раскола в русской иконописи наметились изменения, вызванные влиянием западноевропейской живописи. Старообрядцы активно выступали против нововведений, отстаивая традицию русской и византийской иконы.

«Иоанн Богослов в молчании». XVII в.
Дерево, темпера. 31 х 26 см.

Фон иконы закрыт серебряной басмой с растительным орнаментом. Живопись под тонким слоем потемневшей олифы. Серебряная басма московской работы XVII века. Композиция известна только по русским памятникам конца XVI -XVII в. Особенностью её является поднесение евангелистом к устам пальцев правой руки, сложенных в жесте именословного благословения. Приведённое название иконографии, возможно, принадлежит старообрядческой среде.

«Никола Зарайский с житием». XVIII в. Дерево, темпера. 92,7 x 72,0 см.
Костромской государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник «Ипатьевский монастырь».

Клейма: 1. Рождество свт. Николы. 2. Поставление в епископы. 3. Избавление отрока Димитрия от потопления. 4. Погребение свт. Николы. Фигура святителя помещена в условно изображенный киот с городчатым килевидным завершением. Порядок расположения житийных клейм нарушен. Для клейм выбраны сюжеты, акцентирующие святительское служение свт. Николы и его чудесную помощь на водах. Возможно, образ происходит из стоявшего близ Галичского или Чухломского озера Никольского храма или посвящённого святому придела. Двуперстное знамение правой руки святителя намеренно подчеркнуто, что указывает на связь образа со старообрядческой средой.

«Спас Нерукотворный». XIV в.
Дерево, темпера. 164 х 113 см.
Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, Москва.

Икона была раскрыта и заново прописана в старообрядческой мастерской.
Стиль иконы, ориентированный на древние образцы, характерен для иконописания, связанного со старообрядческой средой.

«Св. Алексий, св. Варлаам, св. Евдокия». Конец XIX в.
56 х 43,5 см.
Частная коллекция.


К старообрядческой церкви принадлежали:
РЯБУШИНСКИЕ - династия российских предпринимателей, в том числе РЯБУШИНСКИЙ Павел Павлович (1871-1924) - видный российский общественный и политический деятель, издатель.
ТРЕТЬЯКОВЫ - купцы и предприниматели, в том числе ТРЕТЬЯКОВ Павел Михайлович - меценат, основатель Третьяковской галереи.
МОРОЗОВЫ - род купцов и промышленников XVIII-XX вв., в том числе МОРОЗОВ Савва Тимофеевич (1770-1862) - российский предприниматель и меценат, основатель династии Морозовых.
МАЛЬЦЕВЫ - купеческая династия Поволожья, «хлебные короли».
ПРОХОРОВЫ - династия промышленников, владельцы знаменитой Трехгорной мануфактуры.
СОЛДАТЁНКОВ Козьма Терентьевич (1818-1901) - московский предприниматель, известный книгоиздатель, владелец художественной галереи.
ЩУКИН Сергей Иванович (1854-1936) - московский купец и коллекционер искусства.
ПЛАТОВ Матвей Иванович - войсковой атаман Донского казачьего войска, генерал от кавалерии.
ГРОМОВ Василий Федулович (1798/1799-1869/1874) - купец 2-й гильдии, лесопромышленник XIX века, известный своей благотворительностью и вкладом в садоводство.
ЗОТОВ Григорий Фёдотович (1775 - ?) - уральский мастеровой, заводской управляющий, организатор горного дела, основатель города Карабаш, основоположник каслинского художественного литья.
ДЕВОРРА (в миру Евдокия Петровна Нарышкина, урождённая Гамильтон) - тётка царицы НАТАЛЬИ КИРИЛЛОВНЫ, жена думного дворянина Фёдора Полуэктовича НАРЫШКИНА.
ЛЫКОВЫ - отшельники, ушедшие в Саянскую тайгу в 30-х годах от преследований и сталинских законов.

А так же, согласно Википедии:
КОРЖАКОВ Александр Васильевич (р. 1950) - глава службы безопасности президента Бориса Николаевича Ельцина.
ЛИХАЧЁВ Дмитрий Сергеевич (1906-1999) - российский и советский учёный, филолог, искусствовед, общественный деятель.

КРАМСКОЙ Иван Николаевич (1837-1887) «Портрет Павла Михайловича Третьякова». 1876 г.
Холст, масло. 59 x 49 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.
ГОРАВСКИЙ Аполлинарий Гиляриевич (1833-1900) «Портрет Козьмы Терентьевича Солдатенкова». 1857 г.
Холст, масло. 69 x 56 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва.
БИЧИ Генри Уильям (1753-1839) «Портрет донского атамана Матвея Платова». 1814 г.
Холст, масло. 76,5 х 63,5 см.
Константиновский дворец, Стрельна.