Как крестил татаров на руси. О крещении инославных

Глава VI Советский фактор

Глава 4 Фактор Рандольфа Когда ему было семьдесят три года, Уинстон Черчилль написал необычное небольшое эссе, которое не предполагалось к публикации, по крайней мере до его смерти. В нем рассказывается о сверхъестественном случае, приключившемся зимой 1947 г. Славные дни

Глава 23 Фактор Черчилля Хотя я люблю писать и думать об Уинстоне Черчилле, должен признать, что старина порою бывает несколько пугающим. Потороплюсь сказать о неизменном огромном удовольствии работы с ним, но по мере того как вы пытаетесь воздать должное его жизни, вы

Продолжая вспомоществовать своему фрэнду с Фэйсбука Раису Сулейманову, озаботившемуся вопросом кряшен:

Фанис БАЛТАЧ (журнал Идель 90-х годов).

За последние несколько лет возрос интерес к кре-щеным татарам. Все чаще появляются статьи, посвя-щенные им. Авторы этих статей и татары-мусульмане, и представители интеллигенции кряшеи. В публикаци-ях настойчиво проводятся следующие мысли: русские завоеватели мало причастны к крещению татар, пос-ледние еще до колонизации татарских земель доб-ровольно перешли в православие; кряшены сохрани-ли в чистоте татарский язык; татары-мусульмане и кряшены являются двумя самостоятельными, хотя и родственными народами; кряшены должны гордиться своей принадлежностью к христианской религии; не может быть и речи о возвращении кряшен в ислам.
Давайте попробуем проанализировать эти утверж-дения, насколько они правомерны, и, в конечном счете, к чему ведет принадлежность людей одной и той же национальности к разным религиям.
Рассмотрим суть первого утверждения ряда дея-телей из кряшен: могли ли жители Волжской Булгарии перейти в христианство еще в VI — IX веках, как думают одни, или в IX — X веках, как представляется другим, т.е. до распространения ислама? Думается, что это утверждение несостоятельно: до принятия ислама булгарами ни один из соседних с ними наро-дов не исповедовал христианство. Наивно было бы думать, будто часть древних волжских булгар доис-ламского периода стала христианами под влиянием греков, грузин или армян. Именно эти народы были христианами, пространственно наиболее близкими к булгарам, и только они могли вести миссионерскую деятельность среди булгар; но это слишком малове-роятно, да и сведений таких в истории булгар не содержится. Правда, отдельные авторы, ссылаясь на арабские источники (на них в дальнейшем ссылались Ш. Марджани и Г. Исхаки), доказывает принадлеж-ность части булгар к христианству тем, что еще в IV — V веках Библия была переведена на булгарский язык. Но этот аргумент не выдерживает критики: пе-ревод иудейско-христианской священной книги на древнебулгарский язык свидетельстует скорее об уровне грамотности булгар, нежели о наличии носи-телей христианской веры среди них. У меня, напри-мер, дома хранится Библия, но, к сожелению, нет Корана, разве можно на этом основании доказать мою приверженность к христианству?
Конечно, можно допустить, что тюрки-христиане могли попасть в Волжскую Булгарию после разгрома войсками Святослава Игоревича Хазарского Каганата в Нижнем Поволжье в 964—965 гг. Однако хазары в основном были приверженцами иудаизма и ислама, хотя были среди них и христиане. Однако, если бы побежденные тюрки-христиане оказались в среде бу-лгар, то они, будучи во всех отношениях очень близ-кими к булгарам, наверняка приняли бы ислам, как это случилось с зависимыми от булгар башкирами и некоторыми угро-финскими племенами. Нельзя же забывать о том, что булгары уже в те времена стали ортодоксальными мусульманами и даже вели мисси-онерскую деятельность. Хорошо известно, что не ара-бы-родоначальники ислама, а булгарские миссио-неры в 986 году уговаривали Киевского князя Влади-мира принять ислам. Если учесть это обстоятельство, то вряд ли можно допустить, что рядом с мусуль-манами— волжскими булгарами могли жить тюрки-христиане, не испытавшие активного влияния ислама.
Я убежден, что в современном Татарстане нет ни одной деревни кряшен, где жили бы потомки право-славных булгар и татар со времен Булгарского и Казанского ханств. И не было кряшен с крестом на шее, защищавших Казань в октябре 1552 года от русских завоевателей. А вот среди завоевавших Ка-занское ханство обрусевшие татары-кряшены как раз были.
Попытки А. Фокина, Г. Ибушева, Н. Максимова, М. Глухова и других деятелей из кряшен доказать древ-ность их истории на татарской земле, подчеркивая добровольный характер перехода булгар-татар в христианство, в конечном счете означают ни что иное, как стремление оправдать русификаторскую полити-ку завоевателей, закрыть глаза на крайне жестокий, насильственный характер христианизации татар. Упо-мянутые и им подобные авторы, естественно, не могут игнорировать и факты насильственного насаждения православия среди татар. Однако они при этом стара-ются как-то приуменьшить масштабы гонений право-славного духовенства и московских властей на татар-мусульман, рассматривают антитатарскую и антиму-сульманскую политику России чуть ли не как незначи-тельный эпизод, не подвергая эту политику осуж-дению. Неужели эти люди не знают о том, что ни один народ, завоеванный Россией, не испытал таких жесто-ких гонений на свою религию, на свою культуру, как татары?
А ведь сразу после разрушения Казани Иван Гроз-ный распорядился казнить всех увезенных в Новгород татар-мусульман, отказавшихся принять христиан-ство. Уже через три года после завоевания Казанско-го ханства там создается епархия во главе с архиепископом Гурием, главной целью которой становится насильственное крещение татар и других народов По-волжья. Сын Ивана IV царь Федор Иоанович в 1593 году приказал разрушить все (!) мечети Казанского края и не строить ни одного здания в татарском стиле. Такую дикость не проявлял ни один народ-завоева-тель по отношению к побежденным. В том же году этот царь издает указ, согласно которому новокре-щенные татары и другие народы Поволжья, не со-блюдавшие строго христианские обряды, подлежали избиению, заключению в тюрьму, их сажали на кол и т. д.
Стоило чуть ослабнуть антимусульманской полити-ке, как татары снова начинали строить мечети и шко-лы при них. Как бы опомнившись, русские власти снова усиливали гонения, снова до основания раз-рушали мечети. Так, в 1714 году Петр указывает си-бирскому митрополиту Федору посетить земли татар и других народов Сибири, разрушить их культовые со-оружения, а сами эти народы подвергнуть крещению.
При царствовании Петра I существовала также практика крещения татарских детей, насильственно отнятых у родителей. Эти дети обучались в специаль-ных школах и в дальнейшем становились русскими. В результате русификаторской политики Петра I и его последователей в 1-й половине 18 века немало татар-ских мурз были вынуждены принять православие, а их потомки обрусели. Неудивительно, что среди рус-ских уже давно встречаются люди, очень похожие своей внешностью на татар.
Эта политика христианизации татар не прекраща-лась и в 19 веке, в православие были обращены около 200 тыс. татар.
Обратимся ко второму утверждению ряда деятелей из кряшен о том, что истинными татарами скорее являются кряшены, т.к. именно они сумели сохранить в чистоте татарский язык и донести до наших дней некоторые обряды татар со времен Булгарского хан-ства. Такое утверждение нельзя ни отвергнуть, ни поддержать безоговорочно. Дело в том, что, дейст-вительно, за сохранение татарского языка и элемен-тов древней культуры народа кряшены достойны вся-ческого уважения. Однако при этом следует иметь в виду, что кряшены сохранили родной язык прежде всего благодаря татарам-мусульманам, в окружении которых они жили и живут. Крещеные же татары, проживающие среди русских, скорее потеряли родной язык и национальные обычаи, чем сохранили. Так, кряшены Челябинской области (нагайбаки) к настоя-щему времени почти обрусели: даже бабушки и де-душки по вечерам сидят на скамейках у своих домов и в основном поют русские частушки, правда, изредка исполняют и татарские песни. Что уж тут говорить о подрастающем поколении крещеных татар-нагайбаков!
В свете сказанного можно вспомнить и о тюркско-мусульманских бисерменах, которые после принятия христианства постепенно слились со своими соседями удмуртами, хотя и сохранили свои древние тюрко-мусульманские фамилии. Те же бисермены (это ис-каженное название мусульман) из Вятского края, ос-тавшиеся мусульманами и живущие среди коренного населения Удмуртии, составляют группу нукратских (вятских) татар.
Из оказанного можно сделать следующий вывод: в том, что кряшены Татарстана и Бакалинского района Башкирии до сих пор разговаривают на родном татарском языке, главная заслуга принадлежит не столько
им самим, сколько татарам-мусульманам, живущим с ними бок о бок.
Что касается утверждения о том, что только кряше-ны донесли до наших дней древне-булгарские тради-ции и обычаи, то здесь следует иметь в виду вот что: кряшенам было легче это сделать, поскольку русские завоеватели не особенно вмешивалось в жизнь кря-шен—своих единомышленников и соратников, како-выми фактически стали, хотим мы это признать или не хотим, татары православной религии.
Согласно следующему, третьему тезису, кряшены — это лучшие люди, они дали (кому? естественно, преж-де всего русскому народу) многих известных людей. Георгий Ибушев, например, среди этих людей называ-ет ряд татарских артистов и композиторов, а также генерала П. Новикова, героя Брестской крепости П. Гаврилова, Героя Советского Союза летчицу Ольгу Санфирову и т. д. (Шахри Казан. 1993. 15 апр.).
Спору нет, из кряшен вышло много талантливых людей, сыгравших значительную роль в российской истории, но только не в истории татарского народа. После знакомства с содержанием книг Н. А. Баскакова «Русские фамилии тюркского происхождения» и историка-эмигранта М. Д. Каратеева «Арабески истории» с горечью приходишь к выходу о том, что ни один другой народ не внес такого огромного неоцени-мого вклада в дело процветания русской государст-венности и культуры, как татары, принявшие христи-анство, но в то же время ни один другой народ не испытал и не испытывает таких непрекращающихся оскорблений со стороны русского народа и россий-ского государства, как наш народ. Вместо благодар-ности русский народ обрек татар на вечное унижение. В этой трагедии татар отчасти виноваты и кряшены, ведь они в свое время, переходя на службу к русским царям, с одной стороны, усилили мощь российского государства, а с другой стороны — ослабили Казан-ское ханство и тем самым ускорили его падение и колонизацию. От этих фактов никуда не уйдешь.
Следует также отметить, что кряшенам помогали приобрести известность не только личные способнос-ти и таланты, но и их русские имена и фамилии. Татары-христиане в России всегда воспринимались и воспринимаются как русские. Если бы герой Брест-ской крепости Петр Гаврилов был, к примеру, Ахметом Галеевым, вряд ли бы о нем особо вспоминали. Если бы амбразуру закрывал своим телом Шакирджан Мухаметжанов, а не Александр Матросов, то вряд ли бы он стал столь известным,
Г. Ибушев с гордостью пишет, что одна из красивых улиц Севастополя носит имя генерала из кряшен П. Новикова—последнего командующего Севастополь-ской обороной в 1942 году. Но кто в Севастополе знает, что этот военачальник—татарин, разве только какой-нибудь пионер-следопыт. И разве севастопольцы начали более уважительно относиться к татарам из-за генерала П. Новикова? Съездили бы Г. Ибушев в Севастополь (если его пустят в это закрытый город) и посмотрел бы, в каком состоянии находится татар-ское кладбище в самом центре города: оно разграб-лено и разрушено, не оставлено ни одного полумеся-ца на сваленных могильных обелисках, там бродят собаки и мальчишки, которые продолжают осквер-нять остатки мусульманского кладбища. А самим та-тарам— коренным жителям Крыма—даже не разре-шают поселиться в городе.
Нельзя не сказать еще вот о чем: кряшены дали России многих известных талантливых деятелей в связи с тем, что им в свое время за измену исламу— следовательно, за отказ от памяти предков, за отрыв от своего народа—предоставлялись немалые льготы и привилегии. По царскому указу 1680 года некоторым группам крещеных татар предоставлялось право да-же стать русскими князьями. В XVIII веке крещеных татар освобождали от рекрутской повинности, вместо них в русской регулярной армии должны были в тече-ние 20—25 лет служить мусульмане. И вряд ли бы Котлымохэммэт Тэвеккэл улы Мамашев дослужился бы до звания генерала-майора, если бы не стал Алек-сеем Ивановичем Тевкилевым и с особой жестокос-тью не подавлял бы татаро-башкирские восстания против царизма. То же самое можно сказать и о генерал-лейтенанте В. А. Урусове из крещеных татар.
Были привилегии у кряшен и в сфере образования. Им разрешалось открывать русско-татарские школы, тогда как мусульманам создавались всевозможные препятствия в открытии школ и в развитии науки и культуры.
Существовала и такая практика, когда татары-му-сульмане в течение трех лет должны были платить налоги не только за себя, но и за новокрещенных односельчан. В специальном указе императрицы Ан-ны Ивановны от 1731 года, посвященном крещению мусульман Поволжья, говорилось: «За новокрещен всякие подати и сборы править с некрещен. Не с одних только тех, в коих уездах будут воспринявшие веру православную, но и по всей Казанской губернии, на оных оставшихся в неверии раскладывая, взы-скать». Дело доходило до того, что по этому указу совершивший воровство или другое не очень серьез-ное преступление татарин-мусульманин не подвергал-ся наказанию, если он принимал христианскую веру. Следует к этому добавить, что крещеным выделялись и лучшие пахотные угодья.
Такого рода поблажки поставили кряшен в гораздо более выгодные условия по сравнению с мусульмана-ми. Естественно, им было легче получить образова-ние, значит, и проявить себя в науке, занять высокие должности в государственном аппарате и в армии. То, что было доступно кряшену, было малодоступно или совсем невозможно для татарина-мусульманина, о чем не следует забывать кряшенам, хвастающимся своей принадлежностью к православию и обилием известных людей из крещеных татар.
Что касается четвертого тезиса, то он связан с признанием кряшен самостоятельным народом, а не частью татарской нации. Эта идея начала распростра-няться еще (или только) со второй половины прошло-го столетия, и в соответствии с ней во время переписи населения в 1920 и 1926 гг. кряшены были учтены не как татары, а как. самостоятельный народ. Этой точки зрения придерживаются в настоящее время многие. Уже упомянутый Георгий Ибушев, например, прямо заявляет, что кряшены—самостоятельный народ, «родственный татарам» (Шахри Казан. 1993. 15 апр.). В том же номере газеты напечатана статья Ивана Чукина из деревни Питряч («Питреч авылы»), в кото-рой все кряшены численностью (по мнению автора) более 300 тыс. человек объявляются особым наро-дом, формировавшимся еще в булгарские времена. Автор пытается по-своему подвести «научную базу» для отделения кряшен от татар, прибегая при этом к следующей аргументации: у кряшен существуют свои обычаи, своя религия, литература, которые вовсе не навязаны Иваном Грозным. По мнению И. Чукина, у кряшен специфична не только культура, они и своим внешним видом отличаются от татар-мусульман.
Такого рода малоаргументированные, несерьезные рассуждения нельзя оставлять без внимания. Почему автор забывает о том, что кряшены самими русскими всегда рассматривались как татары; «кряшены — этнограяфческая группа казанских татар, принудитель-но обращенных в православие в XVI — XVIII вв. Живут главным образом в ТАССР. Говорят на одном языке с казанскими татарами и имеют общую с ними культуру (отличаются главным образом русскими именами и фамилиями)» (Большая сов. энциклопедия. Т. 13. С. 521).
У всех более или менее многочисленных народов имеются свои специфические этнические группы, ко-торые отличаются между собою как по условиям бы-та, так и по языковым особенностям. Нередко в рам-ках одной нации существуют различные религиозные группы. Но разве все это дает основание разрушить единство нации? Неужели некоторым представителям кряшен так трудно понять, что марийцы-христиане и марийцы-язычники не представляют два самостоя-тельных народа, ни один украинец-католик себя не считает представителем отдельного народа по отно-шению к православным украинцам. А разве такие этнографические группы мордвы, как мокша и эрзя, имеющие два самостоятельных языка, не являются единой мордовской нацией?
Так обстоит дело с большинством народов планеты. И татары не исключение. Сибирские татары, напри-мер, отличаются от казанских и уфимских, астрахан-ские—от белорусско-литовско-польских и т. д. Так что всяческое подчеркивание особенностей кряшен, попытки рассматривать их в качестве самостоятель-ного народа означают сознательное стремление подо-рвать единство многострадального булгаро-татарского народа, в течение многих веков проживающего от западно-сибирских равнин до Среднего и Нижнего Поволжья. Уму непостижимо, как этого не может понять Аркадий Фокин, который самоуверенно заяв-ляет: кто ведет разговоры о том, будто движение кряшен ведет к разделу татарской нации, проявляет историческую безграмотность, и даже сознательно осуществляет провокацию (Шахрй Казан. 1992. 11 апр.).
В данном случае А. Фокин глубоко ошибается: он сам выступает скорее как провокатор, пропагандируя идею создания специальных церквей для кряшен, а также театров, газет и т. п. для них же. Разве это не приведет к подрыву исторического и этнического единства татар? Татары и так волею судеб оказались самым раздробленным народом. К сожалению, в на-стоящее время в дело раскола татарской нации актив-но включились и некоторые деятели из татар—хри-стиан Татарстана, тем самым убедительно доказывая справедливость циничного утверждения Н. И. Иль-минского, в свое время разработавшего систему кре-щения татар и других народов Среднего Поволжья. Этот русский востоковед-тюрколог писал в 1862 году: если инородец устваивает православие сознательно, с сердцем и умом—то это означает, что он обрусел.
Наконец, выскажу свое мнение по поводу утверж-дения, согласно которому кряшенам следует гордить-ся, а не стыдиться за свою приверженность христиан-скому вероисповеданию. При этом проводится в жизнь очень тонкая, хитрая, даже коварная, заимст-вованная у православных священников идея о пре-восходстве православия над исламом. Об этом можно судить по заявлениям отдельных авторов о благотворном влиянии крещения на татар. Их доводы сводятся к следующему: крещение способствовало сохранению чистоты татарского языка и элементов древнебулгарской культуры; благодаря крещению татары дали много известных деятелей России и Татарстана; кря-шены являются наиболее гордым, умным, трудолюби-вым, справедливым и т. п. народом.
Если следовать этой логике, то получается, что татары-мусульмане—это худшая часть татарского на-рода, они лишены тех высоких нравственных качеств, которые присущи кряшенам. А вот если бы русские сумели окрестить всех татар, то сейчас бы татарская нация говорила на чистом татарском языке и состояла бы исключительно из высоконравственных, образо-ванных и трудолюбивых людей. Короче, как жаль, что Иван Грозный и его последователи не добились пого-ловной христианизации татар...
Кряшены Татарстана, насколько мне известно, ни в прошлом, ни в настоящем активно не участвовали и не участвуют в татарском национально-патриотичес-ком движении. Они не участвовали и в восстании татарина-мусульманина Батырши, и в восстании Пуга-чева. Их трудно увидеть сегодня на митингах в Каза-ни, посвященных суверенитету республики, в меро-приятиях, посвященных Дню памяти, т. е. дню лик-видации Казанского ханства.
И в периодической печати кряшены почти не высту-пают в защиту татарского языка и культуры, сувере-нитета Татарстана. Если же и появляются публикации кряшен, то их содержание в основном сводится к защите интересов кряшен и самовосхвалению: нужны газеты, театры, церкви для кряшен и т. д. Исключение составляет лишь истинный патриот татарской нации Гурий Тавлин (об этом можно судить по некоторым его статьям в газетах «Ватаным Татарстан» и «Татар-стан хэбэрлэре»).
Из всего сказанного заключаю, что если бы я был кряшеном, то испытывал бы некоторое чувство нелов-кости за своих предков, ведь они, хоть и под жестким давлением, но согласились в свое время на условия завоевателей, вынуждены были пойти на свое духов-ное порабощение. Но этим я вовсе не хочу сказать, что кряшены обязаны стыдиться своей религии и сво-их имен, навязанных им православной церковью, что они недостойны уважения.
В этой связи на память приходит древнегреческая притча. Однажды по какому-то вопросу крепко поспо-рили два соседа. Один из них после спора явился в мудрецу и стал доказывать, что он был прав в споре, а его сосед—не прав. Мудрец послушал его и сказал: «Да, ты прав». Успокоившись, человек ушел домой. Через некоторое время к мудрецу пришел второй спорщик и также начал объяснять, что он прав. Муд-рец и ему ответил: «Да, ты прав». Когда довольный этим утверждением второй сосед ушел, жена мудре-ца, слышавшая эти разговоры, сказала, что так не бывает, чтобы и один, и другой оказались правы. На что мудрец ответил: «Жена, и ты права».
И в нашем случае мы являемся свидетелями того, что по-своему правы и кряшены, считающие себя не виновными перед татарами-мусульманами. Но правы и те, кто выражает свое недовольство по поводу защиты определенными кругами кряшен правосла-вия, принесшего столько горя и лишений татарскому народу. В сложнейшей, трагической судьбе татар нельзя было ожидать, чтобы все оказались героями и патриотами. Как и у любого другого народа, среди татар в те трагические дни после падения Казанского ханства были свои герои, которые ни за что не от-казывались от ислама, не желая целовать совершен-но чуждые им кресты, шли на костер или бежали на восток. В эти страшные трагические дни были свои предатели и слабовольные, смирившиеся с превраще-нием мечетей в церкви, сменившие полумесяц на крест. Однако за крещенных в XVI — XIX веках татар нынешние кряшены не могут нести ответственности перед мусульманами.
Но в то же время кряшены должны понять, что выделение их в самостоятельный народ, не может не означать внесения еще одного раскола в единство татарской нации. Ведь татары-мусульмане и татары-христиане в Татарстане во всех отношениях более едины, ближе друг к другу, чем татары-мусульмане республики и польско-литовские татары. Однако тата-ры Польши, Литвы и Беларуси считают себя частью единого татарского этноса, они вовсе не намерены представить себя самостоятельным народом, несмот-ря на то, что они не знают татарского языка и тесней-шим образом связаны с соседними народами.
Из вышесказанного можно сделать некоторые вы-воды. Во-первых, все эти разговоры и практические дела, направленные на выделение кряшен в самостоятельный народ, независимо от намерений их инициаторов и пропагандистов, ведут к еще большему рас-колу нашего и так очень разобщенного народа,— так же, как и попытки переименовать татар в булгар, противопоставить сибирских татар казанским и т. п. В настоящее время отсутствием этого единства умело пользуются московские власти и великодержавно-шо-винистические силы в своей открытой борьбе против суверенитета республики. Понимают ли это некото-рые деятели из кряшен, ведь они тоже вносят оп-ределенный вклад в дело раскола татарского народа, объявляя кряшен народом, отличным от татар, со-здавая собственные газеты и т. д.?
Второй вывод, который я осмеливаюсь сделать, многим наверняка не понравится, даже вызовет рез-кое возражение. Он сводится к следующему: посколь-ку татары в основном были принудительно обращены в православие, то было бы справедливым, если бы кряшены постепенно вернулись в лоно мусульман-ской религии, и в этом нет ничего предосудительного. Напрасно Г. Ибушев в упомянутой уже статье утверж-дает, что кряшены не щенки, чтобы их пинками пере-водить их одной религии в другую. Он не хочет знатьт что именно православное духовенство в сопровожде-нии вооруженных отрядов как со щенками обраща-лось с татарами и другими народами Поволжья и Сибири, загоняя в христианство против их воли. А в случае обратного перехода кряшен в ислам их строго наказывали, а самым мягким наказанием было полу-чение 30 ударов нагайкой и отправление в сибирскую ссылку.
Я далек также от позиции Тафкиля Камала, кото-рый также категорически возражает против возвра-щения кряшен в ислам. Можем ли мы предложить кряшенам ислам? — ставит вопрос этот философ и отвечает: «Нет, и еще раз нет!» (Мирас. 1992. № 12. С. 61). В отличие от Г. Ибушева и Т. Камала я считаю, что возвращение кряшен к мусульманской вере и к тата-ро-мусульманским именам не означало бы их униже-ния, наоборот, это явилось бы актом исправления несправедливости, допущенной по отношению к их предкам. Наступило бы своего рода нравственно-ду-ховное очищение крещеных татар. Если бы все тата-ры, еще не успевшие обрусеть, носили бы свои национальные имена, и фамилии, не навязанные завоева-телями, отмечали бы, одни и те же праздники, придер-живались единых обрядов и обычаев, например, при рождении ребенка, похоронах, поклонялись бы еди-ному богу—Аллаху, то разве это не сплотило бы татар? Разве не выиграла бы от этого татарская на-ция? Почему кряшены после смерти обязательно должны быть похоронены по соседству с русскими могилами, а не рядом с татарами-мусульманами?

Окончание следует.

Со второй половины XVI века открывается период активной колонизационной политики Московского государтсва, направленной на установление авторитарного господства во всех сферах общественной жизни татар и других народов Поволжья и Приуралья.

В рамках политики колонизации миссией Казани по замыслу правительства являлась выработка подходов для решения задач освоения, управления и христианизации Востока страны. Реализация установки предполагала внесение изменений во многие сферы бытования, создание новых управленческих институтов, этнокультурных и конфессиональных структур.

Колониальная политика Московского государства

Колониальная политика Московского государства не была и не могла быть одномерной, неизменной в своей методологии и тактике. Так, сначала московская политика следовала агрессивным целям, сформулированным до 1552 года эпигонами, идеям «крестового похода» против «безбожных агарян», клятвопреступных, «проклятых безбожников - казанских татар» - митрополитом Макарием и протопопом Сильвестром.

Этому этапу колониальной политики соответствовала такая степень сопротивления татар, которая характеризуется как национально-освободительная борьба. «Казанская война», то усиливаясь, то ослабевая по степени «военизации», продолжилась вплоть до 1557 - 1558 года.

С этого момента в ней появляются элементы более мягкого и гибкого подхода в виде формулы нового архиепископа Гурия - «крестить татар, но без принуждения». Изначально выбранный приоритетно-репрессивный вариант колонизации смягчался и под воздействием не утихавших восстаний татар и других нерусских народов.

Их лояльность была необходима как для решения внутренних задач государства, так и с точки зрения активизации внешней политики России и обеспечения его безопасности. «Прагматическая направленность в русской политике, - оставалась доминирующей до конца XVII века, так же как засвидетельственная в документах, почти постоянно повторявшаяся формула в московских наказах местным воеводам к нерусским «держать ласка, и привет, и береженье».

Крещение Казанских ханов

Менялись методы и формы колонизации. Но принципиально не менялась ее суть по отношению к нерусским народам. В ходе колониальной кампании «первой волны» (1552 - 1557-58) решалась не только задача освоения территории («собирания золотоордынских земель»). Ее важнейшей политической целью оставалось стремление изменить традиционные формы и самобытность тюрко-татарской цивилизации.

Во-первых, была предпринята попытка ликвидации ханской династии и всей местной системы управления, во-вторых, разрушалась традиционная социально-экономическая система, происходило уничтожение или вытеснение татарского дворянства, осуществлялись гонения на городские сословия (купечество и ремесленников), а также притеснение крестьянства; в-третьих, началась христианизация и обрусение народов края.

Иван IV, опасаясь отпадения казанцев, сделал все, чтобы разрушить существовавшие с булгарских времен традиции государственности татарского народа. Ханская администрация ликвидируется, казанская ханская династия прерывается.

Марионеточный Шах-Али умер в Касимове в 1567 году Царица Сююмбике и ее сын, наследник престола Утямыш-Гирей были насильно увезены в Россию, где после взятия Казани 7-летнего ребенка разлучили с матерью и крестили в Чудовом монастыре под именем Александр.

В 1566 году в возрасте около 20 лет он умер при неясных обстоятельствах. Сююмбике тоже умерла вдали от родины. Хан Едигер, взятый в плен при взятии Казани, в октябре 1552 г. был крещен и умер в Москве спустя 13 лет.

Крещеные ханы при жизни формально пользовались свободой и почетным положением лиц царских кровей, а после смерти хоронились в почетных местах: Утямыш-Гирей - в Архангельском соборе в Московском Кремле, рядом с могилами московских великих князей и царей, а Едигер в Благовещенской церкви Чудова монастыря.

Устройство Казанского ханства после поражения

После присоединения Казани устраняются от власти представители аристократических родов ханства, большинство которых было поставлено перед выбором: либо принять православие и сохранить свой дворянский статус, земли и крестьян, либо сохранить национальную идентичность и исламскую религию, но потерять привилегированное положение, земли, собственность, крестьян.

В то же время нельзя не отметить, что традиция перехода феодалов на службу от одного сюзерена к другому в средневековой Москве и Казани была столь же привычна, как и, например, в Вильно или в Аугсбурге. Важно, что после присоединения Казанского ханства к русскому централизованному государству оказалась демонтирована вся ханская система политического управления.

Территория Казанского ханства подразделялась на два воеводства - Свияжское и Казанское. К Свияжскому воеводству отходили Горные районы (Правобережье), населенные в основном чувашами, марийцами, мордвой, частично татарами. Свияжская сторона была присоединена раньше и, возможно, поначалу рассматривалась властями как более лояльная. Ядро населения Казанского воеводства, расположенного в основном на левом (Луговом) берегу Волги, составляли татары, а также марийцы, башкиры, удмурты и другие народы края.

Система управления Казанским Царством

Устанавливалась русская военно-колониальная система управления. Поначалу управление носило военно-оккупационный характер, поскольку стало ясно, что на мирное присоединение других частей ханства вслед за взятием Казани рассчитывать не приходится. Власть в крае сосредоточивалась в руках воеводы, который был одновременно и командующим местными отрядами, и хозяйственно-административным руководителем. Воеводы могли наделять поместьями (верстать) служилых людей, контролировали их службу и вершили суд. Исполнение их полномочий почти не контролировалось властью, и они в какой-то степени напоминали европейских вице-королей заморских колоний.

Вместе с воеводами появились чиновники-дьяки, подьячие, толмачи-переводчики, приказчики. Военной опорой власти были отряды стрельцов. Военный гарнизон Казани в 1565 - 1568 годах состоял из 626 стрельцов, 21 пушкаря и 23 солдат «литовской выучки». Боярских детей, большинство из которых несло военную службу, насчитывалось до 150 человек. Более 400 стрельцов насчитывал Свияжский гарнизон.

С конца 1560 - начала 1570-х года для управления Казанским краем (официальное название Царство Казанское) в Москве был создан новый центральный орган - Приказ Казанского дворца. Приказ Казанского дворца стал своего рода министерством по делам национальностей и регионов Востока России, осуществляя административное, военное, судебное, финансовое управление всеми народами Поволжья и Приуралья, а до 1637 года и народов Сибири.

Приказ организовывал сбор ясака на территории края. В его составе были Разрядный и Поместный столы, ведавшие вооруженными силами и служилыми людьми, а также Денежный стол, финансировавший местные расходы и учреждения. Приказ выполнял также внешнеполитические функции, поскольку «Казанское царство» граничило с ногайскими, киргиз-кайсацкими и сибирскими землями. Важно отметить, что к XVII веку Приказ Казанского дворца контролировал огромную многонациональную территорию, заметно превышавшую территорию Казанского ханства. Так, на западе границы доходили до Касимова и Пензы, на востоке - до Уфы, а на юге - до Царицына. Это было своего рода признанием культурно-цивилизационного единства обширных территорий и диктовалось особенностями и традициями организации жизни и управления.

Элементом военно-колонизационного освоения Казанского края стало создание во второй половине XVI века десятков крепостей: Чебоксары (1555), Тетюши (1558), Алатырь, Курмыш (1565), Лаишев (1576), Царевококшайск, Козмодемьянск (1586), Уфа (1587), Малмыж, Царицын, Саратов, Цивильск, (1590), Яранск, Ядрин (1597). Каждой крепостью командовал воевода, который подчинялся приказу Казанского дворца. В крепостях строились остроги и тюрьмы, развивалась система сыска и репрессий. Таким образом, во второй половине XVI - XVII века тюрко-татарская цивилизация развивалась в условиях репрессий и насилия.

Изгнание татар из привычных мест обитания

Активная колонизация Поволжья сопровождалась изгнанием татар из привычных, удобных мест проживания. В Казани уцелевшим после штурма 1552 года татарам разрешено было жить только за озером Кабан в низменной, болотистой местности, где и сформировалась Старотатарская слобода.

Как и другим нерусским народам, татарам было запрещено входить в Кремль без разрешения воеводы. Были конфискованы ханские земли и владения выступавших против царя казанских феодалов. Татар отселили с берегов Волги и Камы на 30 километров, изгнали из деревень, расположенных вдоль крупных дорог. Власть при этом руководствовалась не только желанием получить прибрежные черноземные земли, но и стремлением свести на нет опасность новых выступлений, поскольку повстанцы, как правило, перемещались вдоль речных стратегических коммуникаций. В результате в первые 15 лет после присоединения края больше трети бывших татарских деревень были заселены русскими.

Значительная часть татарского населения бежала в северные и северо-восточные районы, а также на Урал и в Сибирь, где осваивала новые земли и основывала новые поселения. Последствия исчезновения татарских городов привели к перемещению в деревню всей татарской духовной и материальной культуры. В итоге подобная практика привела к определенной однобокости в развитии татарского народа в целом; отсутствие городской прослойки отрицательно сказалось на социально-экономической и культурной жизни татарского населения».

Насильственная христианизация татар

Мощнейшим фактором духовно-идеологического воздействия на основы тюрко-татарской культуры явилась правительственная программа насильственной христианизации. Особая роль в освещении этого курса принадлежала митрополиту Макарию.

Взяв Казань, Иван IV приказал разрушить мечети и ханские мавзолеи, а взамен их строить новый Кремль с церквями и палатами.

В 1555 году в Казани учреждается Казанская епархия. Активными проводниками православия становятся монастыри, которым передаются земли. Так, в распоряжение архиепископа попали богатые бортные угодья на территории от Казани до Камского Устья, обширные земли получали Преображенский и Зилантов монастыри в Казани, Богородицкий монастырь в Свияжске. К концу XVII в. на территории современного Татарстана функционировало до 20 монастырей, среди которых наряду с упоминавшимися были богатейшие Кизический, Раифский, Семиозерский и др.

Процесс христианизации народов Поволжья прошел ряд этапов. Антимусульманская политика задумывалась как широкая и быстро осуществимая кампания. Однако, «не добившись зримых результатов в христианизации широких слоев татарского общества, центральная власть делает ставку на обращение в православие представителей татарской феодальной верхушки». Для власти крещение татарской элиты должно было стать свидетельством политической лояльности верхушки татарского общества.

Им были обещаны различные льготы, включая право владения русскими крепостными и возможность осуществления актов купли- продажи земли наряду с русскими землевладельцами. Гермоген предлагает взять курс на силовое насаждение православия: крестившихся перевести в особые слободы, изолировать от неправославных, контролировать строгое соблюдение ими всех обрядов и посещение церкви.

Под влиянием этих обращений царь Федор Иванович приказал разрушить все мечети, а ставить новые запретил, «новокрещенов всех в христианскую веру привесть крепко и утвердить», неповинующихся надлежало бить батогами, заковывать в кандалы и сажать в тюрьмы, приказано было применить и экономические меры - крещеным помещикам надо было крестить служащих у них мусульман и язычников, а тех, кто «не пожелает, они б поотпускали или распродали». Тем же указом христианам запрещалось «жити и служите добровольно и в деньгах у татар». Таким образом, в конце XVI в. политический, социальный, религиозный гнет в Казанском крае все более принимал этноконфессиональную окраску. Следствием этого курса стало заметное усиление числа и масштабов выступлений народов Поволжья и Приуралья, пришедшихся на рубеж XVI и XVII столетий.

Волнения на Руси

В Смутное время начала XVII века нерусские ясачные крестьяне присоединялись к отрядам Ивана Болотникова, 1615 - 1616 году выступили против сбора ясака по всему Волго-Уральскому региону под предводительством Джан-Али. Крупнейшим выступлением народов Поволжья в XVII веке, имевшим не только антифеодальный, но и национально-освободительный характер, стала крестьянская война под предводительством Степана Разина. Крестьянской войне предшествовало восстание татар и башкир восточной часта Казанского края, где восставшие в 1645 голду сожгли Мензелинский острог, а впоследствии его регулярно брали в руки - в 1662 - 1665, 1667 - 1669 годах. Эти восстания сомкнулись с крестьянской войной под предводительством Степана Разина, подошедшего летом 1670 года к Симбирску.

С.Разин обратился на татарском языке с «прелестным письмом» к татарскому населению Поволжья, приглашая присоединиться к своим отрядам. В грамоте, написанной соратником С.Разина Асаном Айбулатовым (Асаем Карачуриным), предлагалось устройство многонациональной «крестьянской республики»: бороться с властями, всем объявить вольную, а землю разделить между крестьянами, установить по всей Руси казачество, чтобы «всяк всякому был равен».

Но осенью 1670 года войска С.Разина под Симбирском потерпели поражение, а сам он был схвачен на Дону богатыми казаками и летом 1671 года казнен четвертованием на Красной площади в Москве.

Спустя 10 лет весной 1682 года вспыхнуло новое крупное восстание в Прикамье. Поводом явился указ от 1681 года, по которому нерусские феодалы за отказ креститься теряли свои земли. Восставшие татары, башкиры, марийцы осадили Уфимскую крепость, взяли несколько городков. Правительство направило для подавления повстанцев крупные отряды, но в то же время обнародовало грамоту об отмене указа о насильственном крещении.

Служивые татары

Характерно появление в тюрко-татарском сообществе значительного по численности сословия служилых татар. К ним были отнесены не только бывшие татарские князья, но средние и мелкие феодалы. Их основные привилегии состояли в освобождении от ясачной подати и пожаловании земель с крестьянами. Поместья передавались наследникам при условии несения ими службы. Появление служилых татар стало вынужденной уступкой со стороны властей, когда стало ясно, что вытеснение значительной части татарских феодалов постоянно рекрутирует социальную базу повстанцев в крае.

В то же время государство нуждалось в увеличении состава военных формирований, которые несли пограничную и военную службу в постоянно расширяющейся империи. Так, в Ливонской войне участвовало более 20 тысяч служилых татар. В конце XVI века доля татар в составе русского войска доходила до 10%. Служилые татары обыкновенно находились в составе русских посольств в восточных странах. Однако к середине XVII века, когда потребность в служилых татарах отпала, изменился и правительственный курс. «Как только государство начало выбираться из полосы кризиса, - для татар наступили иные времена». Мусульманам было запрещено нанимать православных работников, а если они отказывались креститься, то должны были перевести своих крестьян на ясак.

Для кануна Нового времени характерно еще одно новое явление - расширение межнациональных и межконфессиональных контактов татарского народа, порожденное рядом обстоятельств. Во-первых, в связи с переселенческой политикой русского правительства и миграциями населения возросла многонациональность населения Поволжья и Приуралья. Во-вторых, несмотря на провоцируемую правительством межнациональную рознь и вражду, объективно подпитывались связи и контакты между народами.

Опасения властей вызывали факты, когда русские пленники, оставшиеся в пределах Казанского края, жили «в татарских, и в чувашских селах и деревнях и с татарою, и с чувашею» вместе» и пахали свои пашни «не в разделе с татарскими пашнями». Расширялись этнолингвистические и хозяйственно-культурные обмены между русским и нерусскими народами Волго- Уралья. В практику входило владение несколькими языками. Историк начала XX в. Н.А. Спасский насчитал в удмуртском языке до 600 слов татарского происхождения, относящихся к сфере власти, торговли, имущества, семейной жизни, религии, домашней обстановки и быта.

Итоги

Новым явлением в жизни татар стало постепенное возрождение городской национальной культуры. В Казани ее носителем была Старотатарская слобода, где наряду со служилыми татарами селятся купцы, ремесленники духовенство. Служилые татары составляют немалую часть жителей городов и крепостей Казанского края. С присоединением Казанского и Астраханского ханств через Казань устремилась русская торговля в направлении Кавказа, Средней Азии. Татары были в этой торговле толмачами и посредниками.

Восстанавливается транзитная и ярмарочная торговля. В конце XVII века купцы и ремесленники получают разрешение на ведение городской торговли. На основе этих изменений экономического, торгового, культурного характера усиливается тенденция национального самосохранения, выражавшаяся не только в приверженности исламу, но и в форме борьбы за сохранение национальной идентичности, языка и культуры в условиях утраты государственности.

Таким образом, середина XVI века выступает поворотным моментом, круто изменившим историческую судьбу татарского народа. С падения Казанского ханства и включения его в состав русского государства открывается новая полоса его исторического развития.