Нил сорский выступал за. О мысленной в нас брани

В день кончины, в Соборах Афонских преподобных и преподобных русских Святогорцев

Происходил из боярского рода Майковых. Иночество принял в обители преподобного Кирилла Белозерского , где пользовался советами благочестивого старца Паисия (Ярославова) , впоследствии игумена Троице-Сергиевой Лавры. Затем преподобный странствовал несколько лет со своим учеником, монахом Иннокентием, по Восточным святым местам и, прожив долгое время в Афонских , Константинопольских и Палестинских монастырях, возвратился в Кириллов монастырь на Белоозеро.

Удалясь оттуда на реку Сору в Вологодской земле, он поставил там келлию и часовню, а вскоре вокруг них выросла пустынножительная обитель где иноки жили по скитским правилам, почему святой Нил и почитается начальником скитского монашеского жития в России . По завету преподобного Нила, в его знаменитом уставе составленном по образу восточных, иноки должны были питаться трудом рук своих, милостыню принимать только в крайней нужде, избегать вещелюбия и роскоши даже в церкви; женщины в скит не допускались, монахам не разрешалось выходить из скита ни под каким предлогом, владение вотчинами отрицалось. Расселившись вокруг небольшой церкви в честь Сретения Господня в лесу, в отдельных келлиях по одному, по два и не более трех человек, скитники накануне воскресных и других праздничных дней собирались на сутки к Богослужению, причем всенощная, на которой за каждой кафизмой предлагались два-три чтения из святоотеческих творений, продолжалась всю ночь. В прочие дни каждый молился и трудился в своей келлии. Главным подвигом иноков была борьба со своими помыслами и страстями, в результате чего в душе рождается мир, в уме - ясность, в сердце - сокрушение и любовь.

В своей жизни святой подвижник отличался крайней нестяжательностью и трудолюбием. Он сам выкопал пруд и колодезь, вода которого имела целительную силу. За святость жизни старца Нила глубоко почитали современные ему русские иерархи. Преподобный Нил являлся основоположником движения нестяжателей . Он участвовал на Соборе 1490 года , а также на Соборе 1503 года , где первый подал голос за то чтобы у монастырей не было сел, а жили бы монахи трудами рук своих.

Избегая почестей и славы мира сего, он перед своей кончиной завещал ученикам бросить тело его на съедение зверям и птицам или похоронить без всяких почестей на месте его подвига. Скончался святой на 76-м году жизни 7 мая года .

Почитание

Мощи святого Нила, погребенные в основанной им обители, прославились множеством чудотворений. Русская Церковь причислила его к лику святых.

В преданиях Нилосорского скита хранится сказание, что во время посещения Белоезерских монастырей, царь Иоанн Грозный был в году в Нилосорской обители и повелел вместо деревянной, преподобным Нилом устроенной церкви, основать каменную. Но, явившись Иоанну в сонном видении, святой Нил воспретил это делать. Взамен неисполненного предприятия государь пожаловал скиту, за собственноручным подписанием, грамоту об отпуске монашествующим денежного жалованья и хлебного оклада. Грамота сия утеряна.

Труды

Составленный святым Нилом устав и "Предание учеником своим, хотящим жити в пустыне" являются основополагающими текстами русского скитского монашества, устав - одним из первых монашеских уставов составленных на Руси. В нем преподобный Нил подробно излагает ступени спасительного мысленного делания.

На русском языке издано:

• Устав - в Истории Российской Иерархии .
• Преподобного отца нашего Нила Сорского предание учеником своим о жительстве скитском , изд. Козельской Введенской Оптиной пустыни, Москва, 1820, 1849 (Житие и писания святых отцев , т. I).
• Преподобиый Нил Сорский, первооснователь скитского жития в России и устав его о жительстве скитском в переводе на русский язык. С приложением всех других писаний его, извлеченных из рукописей , Санкт-Петербург, 1864.

Молитвы

Тропарь, глас 4

Удалився бегая Давидски мира, / и вся яже в нем яко уметы вменив, / и в месте безмолвне вселився, / духовныя радости исполнился еси, отче наш Ниле: / и Единому Богу изволив служити, / процвел еси яко финикс, / и яко лоза благоплодна умножил еси чада пустыни. / Темже благодарственно вопием: / слава Укрепившему тя в подвизе пустынножительства, / слава Избравшему тя в России отшельником уставоположника изрядна, / слава молитвами твоими и нас Спасающему .

Ин тропарь, глас 1

Мiрскаго жития отвергся и мятежа житейскаго бегая, преподобне и богоносне отче наш Ниле, не обленился еси собрати цветы райския от писаний отеческих, и в пустыню вселився, процвел еси, яко крин сельный, отнюдуже прешел еси и в небесныя обители. Научи и нас, честно почитающих тя, твоим царским путем шествовати и молися о душах наших .

Кондак, глас 8 (подобен: Взбранной воеводе)

Любве ради Христовы удалився мiрских смущений, радостною душею вселился еси в пустыни, в нейже подвизався добре, яко ангел на земли, отче Ниле, пожил еси: бдением бо и постом тело свое изнурил еси вечныя ради жизни. Еяже ныне сподобився, во свете неизреченыя радости Пресвятей Троице со святыми предстоя, моли, молимтися, припадающе, чада твоя, сохранитися нам от всякаго навета и злых обстояний видимых и невидимых враг и спастися душам нашым .

Ин кондак, глас 3

Терпя, потерпел еси суетныя обычаи и мiрския нравы братий твоих, обрел еси пустынное безмолвие, преподобне отче, идеже постом, бдением и непрестанною молитвою в трудех подвизався, ученьми твоими правыя стези указал еси нам шествовати ко Господу. Темже и почитаем тя, всеблаженне Ниле.

Молитва

О, преподобне и богоблаженне отче Ниле, богомудрый наставниче и учителю наш! Ты, любве ради Божия удаляяся мiрских смущений, в непроходней пустыни и в дебрех изволил еси вселитися, и яко лоза благоплодна, умножив чада пустыни, явил еси себе им словом, писанием и житием образ всякия иноческия добродетели, и яко ангел во плоти, пожив на земли, ныне в селениих небесных, идеже празднующих глас непрестанный, водворяешися, и с лики святых Богу предстоя, Тому хвалы и славословия непрестанно приносиши. Молим тя, богоблаженне, настави и нас, жительствующих под кровом твоим, непреткновенно ходити по стопам твоим: любити Господа Бога всем сердцем своим, Того Единаго вожделети и о Том едином помышляти, мужественно же и благоискусно пратися с долу влекущими нас помыслы и прилоги вражиими и тех всегда побеждати. Возлюбити всякую тесноту монашескаго жития, и возненавидети красная мiра сего любве ради Христовы и насадити в сердцах своих всякую добродетель, в нейже сам потрудился еси. Моли Христа Бога, да и всем православным христианом, в мiре живущим, просветит ум и очи сердечная, еже ко спасению утвердит их в вере, и благочестии, и в делании заповедей своих, сохранит от лести мiра сего и дарует им и нам оставление грехов и к сим приложит, по неложному обетованию Своему, и вся потребная нам ко временному животу, да в пустыни и в мiре жительствующе, тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и честности, и Того усты и сердцем прославим купно со безначальным Его Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Его Духом всегда, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Преподобный Нил Сорский (*1433–†1508), “опасно и изящно иночествуя”, являет в истории Русской Православной Церкви редкий оригинальный образ - служения “духом и истиною”. Большая часть его современников, как церковных деятелей, так и мирян, резко разошлась с ним в понимании основных вопросов Православия и церковной деятельности. Решительно и определенно церковная иерархия принимает участие в русском государственно-политическом строительстве, и в деятельности отдельных ее представителей это направление выявляется очень выпукло; мирские интересы принимаются близко к сердцу, а религиозно-нравственному влиянию на паству уделяется очень мало внимания. С другой стороны, к этому времени в сфере религиозных отношений создаются формальные и законнические понятия, получающие закрепление в сочинениях церковных деятелей. Постепенно создаются традиции религиозного быта вместо религиозного обряда, выполнение которых трактуется как главная задача верующего; сторона религиозно-нравственная отодвигается на второй план, догма не только не познается, но такое познание считается вредным и недопустимым для мирянина, которому даже “грех чести святое Евангелие и Апостола”, и ему в назидание и руководство дается вместо этого апокриф. “Книга” закрывает духовное узрение истины, “книжность” заменяет богословие; церковный формализм - путь ко спасению; он способствует обесцвечиванию церковного общества и умаляет личность верующего, а по мнению Иосифа Волоцкого, и ограждает от ереси, ибо “всем страстем мати мнение
, мнение второе падение”. И крупные церковные деятели, как Иосиф Волоцкий и митрополит Даниил, вообще все так называемое “осифлянское” направление, только такой путь считало правильным и единственным для православного. “Прежде о телесном благообразии попечемся, потом же о внутреннем хранении” - говорил представитель и основоположник этого направления. Таков был идеал, и церковный человек замыкался в нем или был замыкаем условиями жизни. “Я человек сельской, - характеризовал себя немного позже старец Филофей, - учуся буквам, а еллинских борзостей не текох, а риторских астрономий не читал, ни с мудрыми философы в беседе не бывал, - учуся буквам благодатнаго закона, дабы мощно моя грешная душа очистити от греха”. К половине XVI века формалистическое направление настолько закристаллизовалось в церковной жизни, что такие люди, как Максим Грек или старец Артемий, пытавшиеся глубже раскрыть понимание Православия, понять его более духовно, подпадают под суд иерархов как еретики. Однако внутри Церкви начинает выявляться и оппозиция - стремление более глубоко войти в Православие; внешний аскетизм заменить внутренним, духовным, узреть, созерцать самую Истину… Среди лесов, на берегу рек и озер, “над вечным покоем”, по Замосковью и Заволжью русский инок хранит в себе образы первых русских святых - Печерских угодников и преподобного Сергия Радонежского. Жизнь земная разбила их на два противоположных течения. Одни - пустыннолюбцы, другие - игумены - хозяева общежительного житья. Скит над тихим озе­ром среди шумного бора - стремление первых; монастырь, окруженный золотом полей и шумной деревней, - сфера деятельности других. Скит - это Сергий Нуромский (ум. 1412), Па­вел Обнорский (ученик преподобного Сергия Радонежского), Савва Вишерский (ум. 1460, столпник) и, наконец, самый яркий представитель, преподобный Нил Сорский. Противники их выдвинули Иосифа Волоцкого (ум. 1515), который своей литературной и церковно-политической деятельностью оформил и отчеканил “осифлянскую” идеологию. Нашей задачей не является выяснение всех сторон и подробностей этой борьбы, нас интересует раскрытие некоторых особенностей философско-бого­слов­ской системы Нила Сорского, создание которой способствовало этой борьбе и проведение в жизнь которой взяли на себя уже его ученики и последователи. Сам старец не вступал в полемику, направив все внимание на вопросы внутренней духовной жизни, ища разрешения своих сомнений в “умном делании” и “сердечном трезвении”.

Нил Сорский - чуткая религиозная натура - не мог примириться с религиозно-обрядовым формализмом. Настроения и воззрения Нила не были новыми и оригинальными в Православной (вселенской) Церкви, но для Древней Руси, куда он принес идеи “исихастов” из Византии, он оставался одиноким и первым со своими созерцательными настроениями - “умной молитвой” и “умным деланием”; он развил и обосновал идею скитского житья, явился основателем русского старчества; он стал, по словам его жития, - “начальником в велицей России скитского безмолвного житья”. От всей его личности веет необычайной духовной свободой. Это не “книжник-начетчик”, а мыслитель-психолог, мыслитель-теоретик, для которого одна ценность - нравственное самоусовершенствование чрез созерцание Истины. Мир со своею деятельностью его не влечет, - наоборот, он преграда на пути покаяния и спасения…

Постриженник Кирилло-Белозерского монастыря, одного из самых строгих монастырей того времени, Нил Сорский уже очень скоро не удовлетворяется монастырской жизнью, тем более что монастырь в это время переживал внутренние неурядицы при новых игуменах по смерти преподобного Кирилла Белозерского . Быть может, под влиянием этих событий аскетически настроенный инок отправляется на Ближний Восток, на Афон. Если мы обратимся к сочинениям Преподобного , то замечаем, что это путешествие оставило глубокий след в душе старца и направило всю его дальнейшую деятельность как старца и духовного писателя. Попасть на Афон Нилу Сорскому пришлось тогда, когда спор между “варлаамистами” и “исихастами” закончился победой последних, закрепленной собором, анафематствовавшим Варлаама и его сторонников . Изучение святоотеческой литературы, жизнь и беседы с афонскими иноками привели духовные искания Нила к определенным решениям, уничтожили сомнения и укрепили на пути “умного делания”. Ефрем Сирин, Максим Исповедник, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит, Нил Синайский, Иоанн Лествичник - руководители и источники его духовных устремлений. Знаком он и с творениями Великих Каппадокийцев, с творе­ниями Афанасия Великого и Пахомия Великого.

Неудовлетворенный, по возвращению, жизнью Кирилло-Бе­лозер­ского монастыря, Нил Сорский, напоенный и окрыленный Афоном, покинул монастырь: “вдалее от монастыря переселися, понеже благодатью Божиею обретех место, угодное моему разуму, занеже мирской чади маловходно”, как писал он в послании своему ученику Герману. Уединение, замкнутость, забвение мира стали главными чертами его характера; и появление его на соборах 1490 и 1503 гг. были ему не по душе и происходили под давлением церковных и светских властей. Здесь, в уединении, окончательно сложились его воззрения, изложенные в Уставе, Предании, Завещании и других мелких сочинениях, главным образом, Посланиях. Все они цельны и едины по своему внутреннему духу; все их внимание направлено на выяснение единственного истинного пути ко спасению.

Вся жизнь человека - путь непрестанного самосовершенст­вования - зиждется на Святом Евангелии. Человек, наделенный личной сознательной волей, должен согласно Священному Писанию строить свою жизнь. И старец проявляет много психологического понимания душевной борьбы и намечает четкие пути “изящнаго борения”. Нравственное, внутреннее, духовное совершенствование - “умное делание” и “сердечное трезвение” - вот идеал, основание деятельной, плодоносной жизни верующего. “Телесное делание лист точию, внутреннее, сиречь духовное, плод есть”. Таков путь не только иноку, но и “сущим в общих житьях”, как указует Григорий Синаит, и желающие “истинно спастися во времена сия - должны идти по нему”.

Для Нила Сорского прежде всего интересна внутренняя духовная жизнь человека, его падение, страсти его и борьба с ними. Она “мысленная брань” со страстьми. Греховность человеческой природы уже дает основание для восприимчивости греха, влечет к искушению “уму объявляющуюся”, а дьявол и бесы ждут этого момента, дабы влиять на человека в этом отношении. Должно и можно пресечь помысел, но не всегда и не всякому это доступно. Слабая душа, влекомая помыслом, вступает на путь сладостного “приклонения ко греху”, попадает в “пле­не­ние”. Состояние это “временем долгим в душе гнездяся”, переходить в страсть к человеку, вещи, мысли. “Разумное и изящное борение” - отдаление от предмета страсти, уединение, молитва - “умная молитва”. Уединение и молитва - “поста­вити ум глух и нем на время молитвы” - творение Иисусовой молитвы. “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя”, - творить “мнозе, крепце и терпеливе”. Творить можно стоя, сидя, лежа, “ум в сердце затворяя” и “дыхание держа елико возможно”. Если молитва не помогает от преклонения к страстям, то стать на колени, склонить голову. Когда тело изнеможет - петь Псалмы и молитвы. Лучше это делать наедине, ночью. В момент, в часы душевной борьбы проводить день в чтении Священного Писания, петь Псалмы, молитвы в одинаковые периоды времени; можно заниматься и физическим трудом. Все это способствует “мысленной брани” с искушениями. А если благодать Божия в творении молитвы дает облегчение, “дейст­вует на сердце”, то творить уже только Иисусову молитву. Духовным действом “душа двигается ко Божеству”, ум восхищается, в сердце кипит радость, “на тело нападает радование”.

Симеон Новый Богослов так описывает свое состояние во время “умной молитвы”: “Кий язык изречет! Кий же ум скажет? Кое слово изглаголет? Страшно бо, в истинну страшно, и паче слов. Зрю свет его же мир не имат, посреди келии на одре сидя; внутрь себе зрю Творца миру, и беседую, и люблю, и ям, питаяся добре единым бо видением и съединишася ему, небеса пресхожу. И си вем известно и истинно. Где тогда тело не вем. И о Господе беседуя, рече: любит же мя и на объятиях скрывает, и на небеси будущи, и в сердце моем есть, зде и тамо зрит си мя”. - Борьба долгая, трудная, но и не надо впадать в уныние, в отчаяние. “Да неомалодушимся, не унываем, егда ратовами будем зельне лукавыми помыслы, ни престанем от течениа пути”. Благодать Божия с нами, мы под ее покровом. Со страхом и смирением надо помнить это везде и всегда. “Еже бо сто­я­­ти в добродетелех, не твое есть, но благодать та есть, носящиа на дланех рук своею, сблюдающе от всех сопротивных”. Обдержание жизни нашей должно проходить поэтому так, “что­бы всем умом и чувством работати Богу живу и истинну, и Божией правде и хотению”, и исполнять Его заповеди. День в молитве, рукоделии проводимый, уединение и молчание, умеренность в пище способствуют безмятежности души и тела, в этом ограждение и укрепление. Сон не запрещается, а даже рекомендуется, так как он “маловременный” образ другого вечного сна - смерти. Поэтому ко сну приступают благоговейно, с молит­вой, дабы во сне не приходили страсти.

Такое времяпрепровождение охраняет от страстей, а последних восемь; чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. - Два первых помысла тесно связаны с природой человека, с его физическими вожделениями. В противоположность Иосифу Волоцкому, точно установившему меру и время пищи, Нил Сорский подходит к этому вопросу с более глубоким пониманием. Нельзя установлять меру пищи, так как для каждого она другая; различно и качество. Главное то, чтобы она не была в “сладость” и самоцелью, как ни была бы она проста и скудна. Каждый должен “установить толико, ели­ко может утвердити силу телеси своего, не за сладость, но по потребности, и тако приемлет благодаря Бога <…> Все же естество единем правилом объяти невозможно есть, понеже разньство велие имут телеса в крепости яко и мед и железо от воска”. Не необходимо и точно следовать указаниям Святых Отцов о времени приема пищи, так как они указывали согласно мест­ным условиям, условия же жизни монаха на Руси очень разнятся от таковых в Палестине или вообще на Ближнем Востоке. “Того ради творити нам подобает противу времени, яко же лепо есть”, - замечает старец. - “Великий подвиг” борьба с блудной страстью. Многие, особенно молодые иноки, обращались к старцу за советом о способах борьбы с этим помыслом. Борьба должна быть здесь решительная и тотчас, как возникает помысел, и способы разные. “В образе аггельском (здесь - ангельском. - Ред. ) ходим”, а потому “полезно же мню, - говорит Нил Сорский, - во время рати блуда и себе размыслити нам, в каком образе есмы и устроении, яко в образе аггельском ходим и како можем попрати совесть нашу и поругатися образу сему святому, того мерзость”. Но самоанализ должен быть подкреплен молитвой, покаянием с крепкой верой в милость Божию.

Сребролюбие - “недуг отвну естества от маловериа и неразумиа”. Пагубность его велика: в нем происходит забвение о Божией благости и попечении. Богослужение заменяется “идо­ло­служением”. Сохранять себя от “душетленныя страсти” надо скромностью в образе жизни, в вещах своего обихода. Грех не только в сребролюбии, но и в стремлении к нему. В тесной связи с этим находятся и мысли Преподобного о жизни иноческой, монастырских имениях, подробно развитые в “Предании” ученикам. Жизнь их должна строиться “от праведных трудов своего рукоделия”. Не инок должен получать милостыню, а сам ее давать - “милостыня бо иноческая, еже помощи брату словом в время нужды и утешити скорбь рассуждением духовным”… Не надо стремиться к чрезмерному украшению церквей, облачений и сосудов богослужебного обихода, так как оно имеет относительную ценность, а становясь самоцелью, не безбедно человеку. “Гневный дух томит” человека по его маловерию, из-за отсутствия любви к ближнему, от забвения заповедей Спасителя. Смирение и молитва за ближних, за людей, творящих огорчения или зло, очищает человека от гнева и возобновляет вновь благость пути ко спасению. На этом пути еще подстерегают человека два искушения - печаль и уныние. Печаль проистекает от земных условий, от несчастий и других людей. Смиренная молитва за оскорбивших и скорбь о собственных несчастиях дают утешение и укрепление. Но человеку, однако, подобает иметь скорбь о своих грехах с упованием на безграничную милость Господа Бога: это приносит радость сыновства и наставляет на спасительный путь покаяния.

Однако человек из состояния печали и скорби может впасть в уныние. Лют и тягостен этот грех. И лучшее средство против него безмолвие, беседа со старцем и творение молитв против уныния, сложенных Святыми Отцами - Симеоном Новым Богословом, Григорием Синаитом и Иоанном Лествичником. Горяча и усердна должна быть молитва об избавлении от этого помысла, так как он пагубно действует на человека и растлевает душу и влечет за собой другие грехи. - Тщеславие и гордость проникают в душу человека сокровенно и тогда, когда он менее всего этого ожидает. Гордость - более высокая степень тщеславия, она особенно помрачает душу человека, и в гордыне человек уже на пути зла. Смирение, пребывание в одиночестве и молитва: “Господи Владыко Боже мой, дух тщеславия и гордыни отжени от мене, дух же смирения даруй ми рабу Твоему” - отметают гордыню. - Душа человеческая колеблема помыслами, как тростинка ветром. Стояние в добре дается только при внутренней духовной напряженности и личной воле, укрепленных благодатью Божией и нашей молитвой.

Таков путь делания нашего. Но есть еще некоторые явления, способствующие благостью своей “умному деланию”. Прежде всего - память смертная - память о Страшном Суде. Сознание своей греховности всегда должно быть в душе человека, мысль о страшном суде не должна никогда его покидать. “Яко же всех брашен нужнейший хлеб, сице и память смерти прочих добродетелей”. “Всегда положи в сердце своем человече, еже отьити”, - говорит Исаак Сирин. Здесь на земле мы только временные гости, а через смерть мы входим на путь вечной жизни. Путь земной “краток есть, им же и течем. Дым есть житье сие, пара, попел, персть, в мале является и вскоре погибает, и пути же есть хуждьше, яко глаголет Златоуст”. Вопросу этому Нил Сорский уделяет много места в своем уставе.

Его аскетически-созерцательное настроение получает здесь свое полное отражение, здесь центр всех его пониманий и воззрений… Неприятие мира, отрешение от всего телесного - вот путь христианина - путь к созерцанию своей греховности, своей картины страшного суда. Только в этом приходит “духов­ное радование”. Мистическое узрение Истины чрез умную молитву и сердечное трезвение, аскетическое стремление к каре и обретение в ней вечной жизни - путь спасения. Более этого нет ничего. Крепость этому дает мистическая экзальтация - благодатные слезы о своих согрешениях, “елико силу и крепость имамы”. В скорбных слезах достойная и искупительная ценность, “плачем избавитися огня вечнаго и прочих будущих мук”, в них узрение Творца, как указывают Святые Отцы. “Гос­поди Зиждителю всех, - глаголет Симеон Новый Богослов, - Сам даждь ми руку помощи и очисти скверну души моея, и подаждь ми слезы покаяниа, слезы любовныя, слезы спасительныя, слезы, очищающия мрак ума моего, светла мя свыше створяюща, еже хотети зрети Тебе миру, просвещение моих окаянных очес”. Слезы - лучшее дарование, как считает Исаак Сирин, в них чистота душевная и благо духовное. С ними покаяние плодоносно. Если от сердечного хранения умной молитвы проявится в духе благодать, сладость и радование ума и сердца, то слезы сами текут, “подобно младенцу”, утешают душу, по свидетельству Иоанна Лествичника. “Даруй убо Владыко, - восклицает Ефрем Сирин, - мне недостойному слезы всегда на просвещение сердцу, да просветив сердце, источю источники слез с сладостию в молитве чисте, яко да потребится великое пламя моих грехов в слезах малых и да угасит малым сим тамо огнь палящий”. Сподобит нас Господь Своей милости, то тем более усердия в молитве и хранение себя должны мы проявлять. Отсечение всего, беспопечение, “умертвие от всех” и “внимание о едином деле Божии” есть задача сподобившегося. Делание сердца, омытого слезами, хранить в безмолвии, уединении, сосредоточении, ибо беседа человеческая искушает “цветы добродетели”, а в уединении они “вновь процветают от расстворения безмолвия и окружающаа с мяккостию и младостию сад души”. Итак делание сердечное, “седалище молитвы и уму блюдение”, дает залог к истинному покаянию. Велико это “всекрасное и светорадное делание”, однако творить его подобает “в благо вре­мени и подобными мерами”, так как “не безбедно” иноку, а тем более мирянину, прежде искуса и долгого обучения душевных страстей безмолвию. Время безмолвию и время немятежной молве, “время сеять труды и время снимати жатву благодати”. Для инока три пути: “уединенное отшельство, или с единым или множае с двома безмолвствовати, или общее житье”. И Нил Сорский избирает средний путь - “не уклонися на десно, или налево, но путем царским гряди”. Образ прошлого, образ скитского житья на Афоне, которого старец “самовидцы быхом”, запечатлелись в душе его и воскрешаются им в своем уставе. В скиту вдвоем или, самое большее, втроем друг другу помогая, “яко град тверд”, наставляемые Святым Евангелием, творя умное делание - вот жизнь инока, старца.

Здесь необходимо отметить отношение Нила Сорского к святоотеческой литературе. Безусловную ценность для него имеет Святое Евангелие. К святоотеческой литературе отношение должно быть “с рассуждением”, так как “писаниа многа но не вся божественны суть, та же истинная известне, сих держатися”. “Наипаче испытую Божественное Писание, - писал старец своему ученику Герману, - преже заповеди Господни с толкованием и апостольские, таже житья и учения Святых Отец, и тем внимаю”.

Вдали от суеты мирской проходила жизнь “великого старца”. Он желал, умирая, “славы века сего некоторыя”, и желание его исполнилось: он полузабыт в русской церкви: нет точных сведений о его канонизации, еще в XVII веке пели по нем панихиды. А между тем он оставил крупный след в истории русского монашества и русского старчества, питавшихся плодами его “сада души” . Только Нилу Сорскому дано русским православным народом имя “великого старца” .

Нил Сорский - знаменитый деятель русской церкви. Сведения о нем скудны и отрывочны. Родился около 1433 г., в крестьянской семье; прозванье его было Майков. До поступления в монашество Нил занимался списыванием книг, был "скорописцем". Более точные сведения застают Нила уже иноком. Постригся Нил в Кирилло-Белозерском монастыре, где со временем самого основателя хранился глухой протест против землевладельческих прав монашества; протоиерей Кирилл сам не раз отказывался от сел, которые предлагались его монастырю благочестивыми мирянами. Те же взгляды были усвоены и его ближайшими учениками, - "заволжскими старцами", с Нилом Сорским во главе. Совершив путешествие на Восток, в Палестину, Константинополь и на Афон, Нил особенно долго пробыл на Афоне и, по-видимому, Афону был больше всего обязан своим созерцательным настроением. По возвращении на родину (между 1473 и 1489 годами) Нил основывает скит, собирая около себя немногочисленных последователей, "которые его были нрава", и, предавшись замкнутой, уединенной жизни, интересуется почти исключительно книжными занятиями. Несмотря на эти занятия и любовь к уединенной жизни, Нил Сорский принимает участие в двух важнейших вопросах своего времени: об отношении к так называемым "новгородским еретикам" и о монастырских имениях. В деле о новгородских еретиках и Нил Сорский, и его ближайший "учитель" Паисий Ярославов, держались, по-видимому, более терпимых взглядов, чем большинство тогдашних русских иерархов, с Геннадием Новгородским и Иосифом Волоцким во главе. В 1489 г. новгородский архиепископ Геннадий, вступая в борьбу с ересью и сообщая о ней ростовскому архиепископу, просит последнего посоветоваться с жившими в его епархии учеными старцами Паисием Ярославовым и Нилом Сорским и привлечь их к борьбе. Геннадий и сам хотел "поговорить" с ними и приглашал их к себе. Неизвестны результаты стараний Геннадия; кажется, они были не совсем таковы, как он желал. По крайней мере, больше мы не видим никаких сношений Геннадия ни с Паисием, ни с Нилом; к ним не обращается и главный борец с ересью, Иосиф Волоколамский. Между тем оба старца не относятся к ереси безучастно. Оба они присутствуют на соборе 1490 г., разбиравшем дело еретиков, и едва ли не влияют на самое решение собора: первоначально все иерархи "стали крепко" и единогласно заявили, что "вся (всех еретиков) сожещи достоить" - в конце же собор ограничивается лишь тем, что проклинает двух-трех попов-еретиков, лишает их сана и отсылает обратно к Геннадию... Важнейшим фактом жизни Нила Сорского был его протест против землевладельческих прав монастырей, на соборе 1503 г. в Москве. Когда собор уже близился к концу, Нил Сорский, поддерживаемый другими кирилло-белозерскими старцами, поднял вопрос о монастырских имениях, равнявшихся в то время трети всей государственной территории и бывших причиной деморализации монашества. Ревностным борцом за идею Нила Сорского выступил его ближайший ученик, князь-инок Вассиан Патрикеев. Нил Сорский мог видеть только начало возбужденной им борьбы; он умер в 1508 г. Неизвестно, был ли Нил Сорский канонизован формально; но на всем протяжении нашей древней литературы лишь за одним Нилом Сорским, в заглавиях его немногочисленных сочинений, осталось имя "великого старца". Литературные произведения Нила Сорского - ряд посланий, небольшое Предание ученикам, краткие отрывочные заметки, более обширный монастырский устав, покаянная молитва, напоминающая несколько великий канон Андрея Критского, и предсмертное Завещание. Важнейшие из них - послания и устав: первые служат как бы дополнением к последнему. Общее направление мыслей Нила Сорского - строго аскетическое, но в более внутреннем, духовном смысле, чем понимался аскетизм большинством тогдашнего русского монашества. Иночество, по мнению Нила, должно быть не телесным, а духовным; оно требует не внешнего умерщвления плоти, а внутреннего, духовного самосовершенствования. Почва монашеских подвигов - не плоть, а мысль и сердце. Намеренно обессиливать, умерщвлять свое тело излишне: слабость тела может препятствовать в подвиге нравственного самоулучшения. Инок может и должен питать и поддерживать тело "по потребе без мала", даже "упокоивать его в мале", снисходя к физическим слабостям, болезни, старости. Непомерному пощению Нил не сочувствует. Он враг вообще всякой внешности, считает излишним иметь в храмах дорогие сосуды, золотые или серебряные, украшать церкви; церковь должна иметь только необходимое, "повсюду обретаемое и удобь покупаемое". Чем жертвовать в церкви, лучше раздать нищим... Подвиг нравственного самосовершенствования инока должен быть разумно-сознательным. Инок должен проходить его не в силу принуждений и предписаний, а "с рассмотрением" и "вся с рассуждением творити". Нил требует от инока не механического послушания, а сознательности в подвиге. Резко восставая против "самочинников" и "самопретыкателей", он не уничтожает личной свободы. Личная воля инока (а равно и каждого человека) должна подчиняться, по взгляду Нила, только одному авторитету - "божественных писаний". "Испытание" божественных писаний, изучение их - главная обязанность инока. С изучением божественных писаний должно быть, однако, соединено критическое отношение к общей массе письменного материала: "писания многа, но не вся божественна". Эта мысль о критике была одной из самых характерных в воззрениях и самого Нила, и всех "заволжских старцев" - и для тогдашнего большинства грамотников совершенно необычной. В глазах последних, как, например, Иосифа Волоцкого - всякая вообще "книга", "писание" - являлись чем-то непререкаемым и боговдохновенным. В этом отношении чрезвычайно характерны те приемы, которых Нил держится, продолжая заниматься перепиской книг: он подвергает списываемый материал более или менее тщательной критике. Он списывает "с разных списков, тщася обрести правый", и делает свод наиболее верного; сличая списки и находя в них "много неисправленна", - старается исправить, "елико неисправленна", - старается исправить, "елико возможно его худому разуму". Если иное место ему кажется "неправым", а исправить не почему, Нил оставляет в рукописи пробел, с заметкой на полях: "от зде в списках не право", или: "аще где, в ином переводе, обрящется известнейше (правильнее) сего, тамо да чтется", - и оставляет так пустыми иногда целые страницы! Вообще он списывает только то, что "по возможному согласно разуму и истине...". Все эти черты, резко отличающие характер книжных занятий Нила Сорского и самый взгляд его на "писание" от обычных, господствовавших в его время, конечно, не могли пройти для него даром; такие люди, как Иосиф Волоцкий, чуть не обвиняют его прямо в ереси. Иосиф укоряет Нила Сорского и его учеников, что они "похулиша в русской земле чудотворцев", а также тех, "иже в древние лета и в тамошних (иностранных) землях бывших чудотворцев, - чудесем их не вероваша, и от писания изметаша чудеса их". Из общего взгляда Нила Сорского на сущность и цели иноческого обета непосредственно вытекал и энергический протест его против монастырских имуществ. Всякую собственность, не только богатство, Нил считает противоречащей иноческим обетам. Инок отрицается от ире и всего, "яже в нем" - как же он может после этого тратить время на заботы о мирских имуществах, землях, богатствах? Обязательное для инока столь же обязательно и для монастыря... К отмеченным чертам присоединялась, по-видимому, уже у самого Нила религиозная терпимость, столь резко выступившая в писаниях его ближайших учеников. Эта терпимость в глазах большинства опять делала Нила чуть не "еретиком"... Литературным источником сочинений Нила Сорского был целый ряд патристических писателей, с творениями которых он познакомился особенно во время пребывания своего на Афоне; ближайшее влияние на него имели сочинения Иоанна Кассиана Римлянина, Нила Синайского, Исаака Сирина. Ни одному из них Нил, однако, не подчиняется безусловно; нигде, например, он не доходит до тех крайностей созерцания, которыми отличаются сочинения Симеона Нового Богослова или Григория Синаита. Монастырский устав Нила Сорского, с присоединением в начале "Предания учеником", первоначально издан был Оптиной пустынью в книге: "Преподобного Нила Сорского Предание учеником своим о жительстве скитском" (М., 1849; без всякой научной критики); в последнее время он издан М.С. Майковой в "Памятниках древней письменности" (Санкт-Петербург, 1912). Послания напечатаны в приложении к книжке: "Преподобный Нил Сорский, первооснователь скитского жития в России, и его Устав о жительстве скитском в переводе на русский язык, с приложением всех других писаний его, извлеченных из рукописей" (Санкт-Петербург, 1864; 2-е изд. М., 1869). За исключением "приложений", все остальное в этой книжке не имеет ни малейшего научного значения. Молитва, найденная в рукописях профессором И.К. Никольским, издана им в "Известиях II отдела Академии Наук", т. II (1897). - Литература о Ниле Сорском подробно изложена в предисловии к исследованию А.С. Архангельского: "Нил Сорский и Вассиан Патрикеев, их литературные труды и идеи в древней Руси" (Санкт-Петербург, 1882). См. также: Гречева (в "Богословском Вестнике", 1907 и 1908 годов), К.В. Покровского ("Древности" Материалы Археологического Общества, т. V), М.С. Майковой ("Памятники древних писем", 1911, ¦ CLXXVII) и ее же вступительную статью к "Уставу" (ib., ¦ CLXXIX, 1912). А. Архангельский.

день памяти 7 (20) мая труды монастырский устав

Нил Сорский (в миру Николай Майков ; ( , Москва - ) - православный святой , знаменитый деятель русской церкви . Сведения о нём скудны и отрывочны. Память его празднуется 7 (20) мая в день преставления и в 3-ю Неделю по Пятидесятнице вместе с Собором Новгородских святых.

Жизнеописание

Родился в крестьянской семье; прозванье его было Майков. По другим данным - происходил из рода бояр Майковых. До поступления в монашество Нил Сорский занимался списыванием книг, был «скорописцем».

Более точные сведения о Ниле Сорском известны, когда он стал иноком. Постригся Нил Сорский в Кирилло-Белозерском монастыре , где со времён самого основателя хранился глухой протест против землевладельческих прав монашества.

Совершив путешествие на Восток, в Палестину , Константинополь и Афон , Нил Сорский особенно долго пробыл на Афоне , и едва ли не Афону был больше всего обязан созерцательным направлением своих идей.

По возвращении в Россию (между и гг.) Нил Сорский основывает скит (впоследствии Нило-Сорская пустынь), собирает около себя немногочисленных последователей, «которые были его нрава», и отдаётся замкнутой, уединённой жизни, интересуясь в особенности книжными занятиями.

Все действия свои он старается обосновать на непосредственных указаниях «божественного писания», как единственного источника познания нравственных и религиозных обязанностей человека.

Гравюра «Вид Нило-Сорской общежительной пустыни», XIX век

Продолжая заниматься перепиской книг, он подвергает списываемый материал более или менее тщательной критике. Он списывает «с разных списков, тщася обрести правый», делает свод наиболее верного: сличая списки и находя в них «много неисправленна», старается исправить, «елико возможно его худому разуму».

Если иное место ему кажется «неправым», а исправить, не по чему, он оставляет в рукописи пробел, с заметкой на полях: «От зде в списках не право», или: «Аще где в ином переводе обрящется известнейше (правильнее) сего, тамо да чтется», - и оставляет так пустыми иногда целые страницы. Вообще он списывает только то, что «по возможному согласно разуму и истине».

Несмотря на свои книжные занятия и любовь к замкнутой, уединённой жизни, Нил Сорский принял участие в двух важнейших вопросах своего времени: об отношении к так наз. «новгородским еретикам» - ересь жидовствующих и о монастырских имениях. В первом случае его влияние (вместе с учителем его Паисием Ярославовым) мы можем только предполагать; во втором случае, напротив, он выступил инициатором. В деле о ереси жидовствующих и Паисий Ярославов, и Нил Сорский держались, по-видимому, более веротерпимых взглядов, чем большинство тогдашних русских иерархов, с Геннадием Новгородским и Иосифом Волоцким во главе.

В г. новгородский архиерей Геннадий, вступая в борьбу с ересью жидовствующих и сообщая о ней ростовскому архиепископу, просит последнего посоветоваться с жившими в его епархии учёными старцами Паисием Ярославовым и Нилом Сорским и привлечь их к борьбе. Геннадий и сам хочет поговорить с учёными старцами и приглашает их даже к себе. Неизвестны результаты стараний Геннадия: кажется, они были не совсем таковы, как он желал.

По крайней мере, больше мы не видим никаких сношений Геннадия ни с Паисием, ни с Нилом Сорским; к ним не обращается и главный борец с ересью, Иосиф Волоколамский . Между тем оба старца не относились к ереси безучастно: оба они присутствуют на соборе г., разбиравшем дело ереси жидовствующих, и едва ли не влияют на самое решение собора.

Первоначально все иерархи «стали крепко» и единогласно заявили, что «вся (всех еретиков) сожещи достоит» - а в конце собор ограничивается тем, что проклинает двух-трёх попов-еретиков, лишает их сана и отсылает обратно к Геннадию. Важнейшим фактом жизни Нила Сорского был его протест против землевладельческих прав монастырей, на соборе г. в Москве.

Когда собор уже близился к концу, Нил Сорский, поддерживаемый другими кирилло-белозерскими старцами, поднял вопрос о монастырских имениях, равнявшихся в то время трети всей государственной территории и бывших причиной деморализации монашества. Ревностным борцом за идею Нила Сорского выступил его ближайший «ученик», кн.-инок Вассиан Патрикеев (Вассиан Патрикеев Косой (до монашества - князь Василий Иванович Патрикеев).

Нил Сорский мог видеть только начало возбужденной им борьбы; он умер в г. Перед кончиной Нил Сорский написал «Завещание», прося своих учеников «повергнуть тело его в пустыне, да изъедят é зверие и птица, понеже согрешило к Богу много и недостойно погребения». Ученики не исполнили этой просьбы: они с честью похоронили его.

Неизвестно, был ли Нил Сорский канонизован формально; в рукописях изредка встречаются следы службы ему (тропарь, кондак, икос), но, кажется, это было лишь местной попыткой, да и то не утвердившейся. Зато на всем протяжении нашей древней литературы лишь за одним Нилом Сорским в заглавиях его немногочисленных сочинений осталось имя «великого старца».

Литературные произведения Нила Сорского состоят из ряда посланий к ученикам и вообще близким людям, небольшого Предания ученикам, кратких отрывочных Заметок, более обширного Устава, в 11 главах, и предсмертного Завещания. Дошли они в списках XVI-XVIII вв. и все изданы (большинство и важнейшие - крайне неисправно).

Главным сочинением Нила Сорского является монастырский устав в 11 главах; все остальные служат как бы дополнением к нему. Общее направление мыслей Нила Сорского - строго аскетическое, но в более внутреннем, духовном смысле, чем понимался аскетизм большинством тогдашнего русского монашества.

Иночество, по мнению Нила Сорского, должно быть не телесным, а духовным, и требует не внешнего умерщвления плоти, а внутреннего, духовного самосовершенствования.

Почва монашеских подвигов - не плоть, а мысль и сердце. Намеренно обессиливать, умерщвлять своё тело излишне: слабость тела может препятствовать в подвиге нравственного самоулучшения.

Инок может и должен питать и поддерживать тело «по потребе без мала», даже «успокоивать его в мале», снисходя к физическим слабостям, болезни, старости. Непомерному пощению Нил Сорский не сочувствует.

Он враг вообще всякой внешности, считает излишним иметь в храмах дорогие сосуды, золотые или серебряные, украшать церкви: ещё ни один человек не осужден Богом за то, что он не украшал храмов. Церкви должны быть чужды всякого великолепия; в них нужно иметь только необходимое, «повсюду обретаемое и удобь покупаемое».

Чем жертвовать в церкви, лучше раздать нищим. Подвиг нравственного самосовершенствования инока должен быть разумно-сознательным. Инок должен проходить его не в силу принуждений и предписаний, а «с рассмотрением» и «вся с рассуждением творити». Нил Сорский требует от инока не механического послушания, а сознательности в подвиге.

Резко восставая против «самочинников» и «самопретыкателей», он не уничтожает личной свободы. Личная воля инока (а равно и каждого человека) должна подчиняться, по взгляду Нила Сорского, только одному авторитету - «божественных писаний». «Испытание» божественных писаний, изучение их - главная обязанность инока.

Недостойная жизнь инока, да и вообще человека, исключительно зависит, по мнению Нила Сорского, «от еже не ведети нам святая писания…». С изучением божественных писаний должно быть, однако, соединено критическое отношение к общей массе письменного материала: «писания многа, но не вся божественна».

Эта мысль о критике была одной из самых характерных в воззрениях и самого Нила Сорского, и всех «заволжских старцев» - и для тогдашнего большинства грамотников совершенно необычной. В глазах последних всякая вообще «книга» являлась чем-то непререкаемым и боговдохновенным. И книги Св. Писания в строгом смысле, и творения отцов церкви, и жития святых, и правила св. апостолов и соборов, и толкования на эти правила, и добавления к толкованиям, явившиеся впоследствии, наконец, даже и разного рода греческие «градстии законы», то есть указы и распоряжения византийских императоров, и другие дополнительные статьи, вошедшие в Кормчую - все это в глазах древнерусского читателя являлось одинаково неизменным, одинаково авторитетным.

Иосиф Волоколамский, один из ученейших людей своего времени, прямо, напр., доказывал, что упомянутые «градстии законы» «подобни суть пророческим и апостольским и св. отец писаниям», а сборник Никона Черногорца смело называл «боговдохновенными писаниями». Понятны, поэтому, укоры со стороны Иосифа Нилу Сорскому и его ученикам, что они «похулиша в русской земле чудотворцев», а также тех, «иже в древняя лета и в тамошних (иностранных) землях бывших чудотворцев, чудесем их вероваша, и от писания изметаша чудеса их». Одна попытка сколько-нибудь критического отношения к списываемому материалу казалась, таким образом, ересью.

Стремясь к евангельскому идеалу, Нил Сорский - как и все направление, во главе которого он стоял, - не скрывает своего осуждения тем нестроениям, которые он видел в большинстве современного русского монашества. Из общего взгляда на сущность и цели иноческого обета непосредственно вытекал энергический протест Нила Сорского против монастырских имуществ. Всякую собственность , не только богатство, Нил Сорский считает противоречащей иноческим обетам.

Инок отрицается от мира и всего, «яже в нем» - как же он может после этого тратить время на заботы о мирских имуществах, землях, богатствах? Иноки должны питаться исключительно своими трудами, и даже подаяния могут принимать только в крайних случаях. Они не должны «не точию не имети имения, но ни желати то стяжавати»…

Обязательное для инока столь же обязательно и для монастыря: монастырь есть лишь собрание людей с одинаковыми целями и стремлениями, и предосудительное иноку предосудительно и для монастыря. К отмеченным чертам присоединялась, по-видимому, уже у самого Нила Сорского религиозная терпимость, столь резко выступившая в писаниях его ближайших учеников.

Литературным источником сочинений Нила Сорского был целый ряд патристических писателей, с творениями которых он познакомился особенно во время пребывания своего на Афоне; ближайшее влияние на него имели сочинения Иоанна Кассиана Римлянина, Нила Синайского, Иоанна Лествичника, Василия Великого, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова и Григория Синаита. На некоторых из этих писателей Нил Сорский особенно часто ссылается; некоторые сочинения их и по внешней форме, и по изложению особенно близко подходят, напр., к главному сочинению Нила Сорского - «Монастырскому уставу».

Ни одному из своих источников Нил Сорский, однако, не подчиняется безусловно; нигде, напр., он не доходит до тех крайностей созерцания, которыми отличаются сочинения Симеона Нового Богослова или Григория Синаита.

Монастырский устав Нила Сорского, с присоединением в начале «Предания учеником», издан Оптиной пустынью в книге «Преп. Н. Сорского предание учеником своим о жительстве скитском» (М., 1849; без всякой научной критики); послания напечатаны в приложении к книжке: «Преп. Нил Сорский, первооснователь скитского жития в России, и его устав о жительстве скитском в переводе на русский язык, с приложением всех других писаний его, извлеченных из рукописей» (СПб., 1864; 2 изд. M., 1869).

Годы жизни: 1433 -1508

Из биографии

Нил Сорский — святой русской Православной церкви, крупный религиозный деятель, основатель скитской жизни (скиты – уединённые небольшие монастыри, расположенные в глухих местах).

О нём сведений не очень много. О личности Сорского, его деятельности, взглядах можно судить по его произведениям и летописям.

• Выходец из знаменитого дворянского рода Майковых.
• Середина 50-х годов 15 века — принял постриг в Кирилло-Белозёрском монастыре.
• Между 1475-1485- совершил паломничество в Палестину к святым местам. Был в Константинополе, а Афоне, здесь он познакомился с особенностями жизни в скитах.
• После возвращения на родину основал скит на реке Соре (Нило-Сорская пустынь)

Основные направления деятельности Нила Сорского и их результаты

Одним из направлений деятельности была духовная деятельность, служение Богу. Нил Сорский, приняв монашеский постриг, стремился реформировать монастырскую жизнь, приблизить её к скитскому уединению.

Он стал признанным главой нестяжательства в России. Суть данного религиозного направления — в аскетизме, нравственном самоусовершенствовании. Сорский выступал против церковного землевладения, считал, что монахи должны сами себя обеспечивать, заниматься трудом, что жизнь в монастыре должна строиться на основах скитов. Эти его взгляды были противоречивы наиболее распространённой в духовенстве точке зрения иосифлян, считавших, что церковное землевладение усиливает роль церкви в государстве.

Результатом данной деятельности стало появление на Руси нового религиозного течения — нестяжательства, которое возглавлял Нил Сорский. Он всю жизнь занимался реформированием устава монастырской жизни, добивался изменений как в отношениях между монахами, так и монахов и мирян, а также и образа жизни в монастыре. На примере своего монастыря — Нило- Сорской пустыни, он показывал, как должна протекать жизнь в монастыре.

Другим направлением была литературная и просветительская деятельность. Это был мыслитель, философ, его произведения – это проповеди добра, нравственности, он побуждал читателей к совести, считал, что внешнее проявление религиозности ведёт к тщеславию. Духовность, вера должны быть в душе человека. Он не исключал внешнего подвига, но считал, что внутренний подвиг, борьба с дурными помыслами, победа над ними — это важные моменты в жизни человека.

«Покой души нарушается греховным помыслом. Необходимо отсечь его, но не всегда и не всякому это доступно, - писал Сорский

Наиболее известные произведения Нила Сорского:

«Устав о скитской жизни »- здесь он пишет о том, как бороться с душевными и физическими страстями, что путь к душевному спасению — «умное делание», то есть добрые дела. Здесь он называл 8 самых страшных грехов человека — чревообъедание, блуд, сребролюбие, гнев, безмерная печаль, уныние, тщеславие и гордость, писал, что с ними надо бороться с Божьей помощью.

Предание ученикам «О жительстве от святых писаний» — книга о жизни истинного инока. Сорский отмечал, что главное в жизни – это любовь к ближним, помощь, сострадание к людям, жизнь в труде.

Нил Сорский занимался также переписыванием и составлением житийных сборников. Он поправлял тексты, это касалось не содержания, а синтаксиса, грамматики. Тексты становились более понятными и «удобочитаемыми».

Результат данной деятельности – произведения, сыгравшие большую роль в духовной жизни общества того периода. Его идея нравственного начала в человеке, стремления жить по совести, соблюдая законы божьи и нравственные — звучит современно и в наше время. Людям 21-го века есть, чему поучиться у старца Нила Сорского,

Таким образом , Преподобный Нил Сорский был одним из ярких духовных деятелей конца 15- начало 16 веков. Его идея «нестяжатества» противостояла «иосифлянству» с его стремлением главенства церковной власти над мирской. Сорский призывал к нравственному совершенствованию как служителей церкви, так и мирян. Его произведения до сих пор имеют большое воспитательное значение, особенно для молодёжи, которая ищет свой путь в жизни. Быть нравственно порядочной личностью, жить по законам совести — этот урок должны извлекать читатели творений Нила Сорского. Он был канонизирован (точной даты не сохранилось).

ПРИМЕЧАНИЕ

Данный материал можно использовать при описании

эпохи правления Ивана III (1462-1505)

Направления деятельности Ивана III :

• укрепление государственности, власти князя.

Отметить, что в период правления Ивана III началась борьба двух направлений в церкви — иосифлянства и нестяжательства. Иван III принял сторону иосифлян, так как они проповедовали божественность царской власти, способствовали укреплению власти князя. Нестяжатели же во главе с Нилом Сорским, преследовались, критиковались, так как идея лишь нравственного совершенствования не могла укрепить власть князя. На церковном соборе 1503 года они были осуждены, это поддержал и Иван 3.

• усиление роли церкви в стране.

Отметить, что в данный период церковь стремилась укрепить свою власть в государстве, церковное землевладение лишь способствовало этому процессу. Нестяжательство Нила Сорского, призыв к отказу от земель церкви, проповедование личного труда монахов — всё это вызывало негативную реакцию в высших церковных кругах. Поэтому идеи нестяжателей подвергались критике.

Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна