Правильное понимание любого социального явления невозможно без знания его исторических корней, того, в каких условиях оно возникло и как развивалось.
Человечество прошло в своем развитии ряд этапов. Каждый из которых отличался определенным уровнем и характером общественных отношений: культурных, экономических, религиозных.

Философия права – это самостоятельная дисциплина, которая обладает собственной богатой традицией и специфическим понятийным аппаратом.

Несмотря на то, что философия права имеет длинную и богатую историю, сам термин «философия права» возник сравнительно поздно, в конце XVIII века.

Первоначально термин «философия права» появился в юридической науке. Его автором был немецкий юрист Г. Гуго, который пользовался им для более краткого обозначения «философии позитивного права».

Широкое распространение данный термин получил с гегелевской «Философией права» (1820 г.) немалая значимость и влияние которой сохранились до наших дней. Предмет философии права Гегель формулировал следующим образом: «Философская наука о праве имеет своим предметом идею права – понятие права и его осуществление».

Задача философии права, по Гегелю, состоит в том, чтобы постигнуть мысли, лежащие в основе права, что возможно лишь с помощью правильного мышления и философского познания права.

Нельзя забывать, что формирование и развитие философии права как особой самодостаточной научной дисциплины не просто продукт неких умозрительных операций за письменным столом по соединению фрагментов философии и правоведения. Это – обусловленная самой логикой жизни и рассматриваемых областей знаний интеграция философских идей и данных правоведения.

Существует ряд теорий, согласно которым право – это фактически то же, что власть. Но подобная интерпретация представляется не совсем верной. Нельзя на наш взгляд смешивать или путать право с властью. Власть является необходимым условием права, без которого его существование не представляется возможным. В то время как право не может существовать без власти, власть вполне может обойтись без права, поскольку может выражаться в чистом произволе, с которым право совершенно несовместимо. Но в таком случае существует опасность непринятия её населением страны со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Власть выражает себя в командах, непосредственно подкрепляемых силой. Но такие команды не могут составлять никакой системы ни в смысле последовательности, не в смысле стабильности. Команды власти могут противоречить друг другу и меняться, обгоняя само время. Именно поэтому приказ суверена не может считаться правом и, безусловно, этим не может исчерпываться само право.

Философия права занимается исследованием смысла права, его сущности и понятия, его оснований и места в мире, его ценности и значимости, его роли в жизни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества.

При изучении данного вопроса исследователи рано или поздно сталкивались с проблемой различения и соотношения права и закона, которая имеет определяющее значение для любого теоретически последовательного правопонимания и тем самым способствует обозначению предметной области философии права.

Прошлые и современные философские учения о праве включают в себя тот или иной вариант различия права и закона. Речь идет о различии права по природе и права по человеческому установлению, права естественного и права волеустановленного, справедливости и закона, философского права и позитивного права (термин «позитивное право» возник в средневековой юриспруденции и обозначал отрицание необходимости и возможности философии права) и т. д.

За этим терминологическим разнообразием по сути дела лежит то, что в теоретически обобщенной форме мы обозначаем право и закон, их различение и соотношение.

Как сами философские учения непосредственно, так и соответствующие философские интерпретации права оказывали и продолжают оказывать заметное влияние на всю юридическую науку и на развиваемые в ее рамках философско-правовые подходы и концепции. В то же время юриспруденция, теоретические положения о праве, проблемах его становления, совершенствования и развития оказывают большое влияние на философские исследования правовой тематики. Несмотря на то, что со второй половины XIX века философия права стала разрабатываться как юридическая дисциплина и преподаваться на юридических факультетах, ее развитие остается и по сей день тесно связанным с философской мыслью.

Степень развитости философии права, ее реальное место и значение в системе философских и юридических наук напрямую зависят от общего состояния философии и юриспруденции в стране, от политико-идеологических факторов, а также научных традиций.

В нашей философской литературе философия права, ранее разрабатывавшаяся в рамках общей теории государства и права в качестве ее составной части, постепенно оформляется в качестве самостоятельной юридической дисциплины наряду с теорией государства и права, социологией права историей правовых и политических учений и другими предметами.

И в таком качестве философия права призвана выполнять ряд функций методологического, гносеологического и аксиологического характера.

Глава 1. Общее понятие права.

Право — в наиболее простом его определении — есть система регуляции общественных отношений, цель которого — установление режима правопорядка. Однако это определение совершенно не исчерпывает всей многозначности этого юридического феномена.

“Юристы все еще ищут определение права”, — писал Кант около 200 лет тому назад, обобщая более чем двухтысячелетнюю историю постижения природы этого явления. Его слова справедливы и сегодня, так как до сих пор по-прежнему не существует общепризнанной дефиниции права.

Между тем в юридической науке существуют различные трактовки права (нормативная, социологическая, этическая и др.), каждая из которых имеет свои обоснования. С точки зрения интересующей нас проблемы соотношения права и закона прежде всего следует остановиться на двух основных, сложившихся в истории права, тенденциях правопонимания.

Первый способ формирования идеи права рассматривает его как власть, принадлежащую Богу, как внешнюю норму, которой должна подчиниться воля индивида. Божественная воля, в соответствии с этой концепцией, развивается в норму поведения, выраженную в законе, утвержденном властью, государством. Следовательно, в соответствии с этой теорией, все критерии определения права и произвола происходят от Бога, власти, государства, а индивид (гражданское общество) сохраняет по отношению к праву пассивное положение. Право в этом случае выступает как инструмент принуждения к послушанию власти и выражает лишь абсолютный государственный интерес: власть диктует законы, законы содержат право, власть карает за их неисполнение.

В современной теории права изложенная выше концепция известна под названием позитивистской концепции государства и права.

Другая тенденция правопонимания возникла и развивалась на основе разработанного римлянами понятий справедливости, естественного образа мышления, правосудия, на признании взаимности правомочий сторон, которые “уравновешивают” друг друга посредством прав и обязанностей: за правом каждого стоит его интерес, который может быть удовлетворен через обязанности другой стороны. Внешняя принудительная сила в этом случае не требуется.

При таком подходе нормы права рождаются не “сверху”, а в самом гражданском обществе, в процессе совместной деятельности людей при постоянном столкновении их интересов. При этом вырабатываются правила сочетания этих правовых норм, способы взаимодействия и подавления, “зона” свободы их действия. Данные правила и есть нормы права — права как меры свободы. Одна из версий этого гегелевского определения, вскрывающего функциональную сущность права, советским юристом Н.Н.Разумовичем изложена так: “Право есть исторически обусловленная мера человеческой свободы для поддержания динамического равновесия между личным интересом и общественной необходимостью”.

В представленной дефиниции на первый план выходит гарантийная сторона права как сферы беспрепятственного действия интересов людей, защиты их правомерного поведения.

В целом же большинство современных исследователей сходятся на том, что в развернутом определении права должны найти отражение следующие моменты: а) естественно-исторический характер происхождения права; б) его способность служить масштабом поведения свободных и равных субъектов; в) такие свойства права как нормативность, общеобязательность, взаимозависимость заключенных в нем прав и обязанностей; г) гарантии реализации права, в том числе — посредством вмешательства со стороны государства.

Общепризнанным является тот факт, что в социальном плане право никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и интересы определенных групп населения, стоящих у власти социальных слоев. Нет права “вообще”, оно всегда конкретно и реально. Исходя из этого правоведы выводят следующие основные признаки права (можно сказать, что это признаки права в узком, юридическом смысле):

Право — это прежде всего совокупность, или — система норм и правил поведения. Как любая иная система, она складывается из однопорядковых, взаимосвязанных между собой и взаимодействующих друг с другом элементов. Таковыми являются нормы права или правила поведения. Система должна быть внутренне единой и непротиворечивой, ее нормы должны быть направлены на выполнение строго определенных — регулятивных или иных — функций и достижение единых целей. Это является одним из непременных требований и одновременно одним из признаков реальной, действующей, а не формальной правовой системы.

Право — это не просто система норм, а система норм, установленных или санкционированных государством. Создавая нормы права государство действует непосредственно через свои, уполномоченные на то, органы или же путем передачи отдельных своих полномочий на издание некоторых нормативно-правовых актов негосударственным органам или организациям.

Право всегда выражает государственную волю как основу права, которая в свою очередь, согласно различным существующим и в отечественной и в иностранной юридической литературе концепциям, воплощает в себе волю класса, правящей группы, народа. общества или нации.

Право представляет собой систему норм или правил поведения, имеющих общеобязательный характер. Общеобязательность как специфическая черта и требование права распространяется не только на рядовых граждан, должностных лиц, различные негосударственные органы и организации, но и на само государство.

Право охраняется и обеспечивается государством, а в случае нарушения требований, содержащихся в нормах права, применяется государственное принуждение.

Учитывая все вышесказанное более широко Л.И.Спиридонов определяет право как “нормативное выражение исторически сложившегося порядка общественно значимых отношений между свободными и равными субъектами”. Отклонения от этого порядка могут быть устранены средствами государственного принуждения.

По мнению другого российского правоведа — Л.И.Четвернина, специфическим принципом права, отличающим его от других социальных регуляторов — в соответствии с историко-материалистической концепцией — является принцип формального равенства. Объясняется это тем, что всеобщность права как равной меры свободы возможна лишь в отношениях между формально равными, независимыми друг от друга субъектами.

Для того, чтобы эффективно регулировать общественные отношения, право как характеристика социальной организации должно иметь какое-то внешнее выражение, форму. В правовой доктрине эта внешняя форма выражения (объективизации) правовой нормы обозначается условным термином “источник права”. По правовой нормой в данном случае понимается система норм права, действующих в данном обществе.

В мировой практике известны различные виды источников права: правовой обычай (обычное право), нормативный акт государственных органов, судебный прецедент, договор нормативного содержания, общие принципы, идеи, доктрины. Одним из основных видов источников права являются законы.

Законы как основная и главная форма выражения права играют первостепенную роль в системе права любого цивилизованного государства. В современной юридической литературе встречается множество определений понятия “закон”, из которых следует, что закон (в упрощенном определении) — это нормативно-правовой (юридический) акт, издаваемый государством и содержащий общие правила поведения (правовые нормы), который регулирует важнейшие общественные отношения с участием граждан, государственных и общественных организаций.

Закон — это почти всегда нормативный акт, устанавливающий, излагающий или изменяющий общие предписания — нормы права. Подобная характеристика закона обусловлена двумя обстоятельствами:

Во-первых, с точки зрения этимологии (смысла) слово закон означает “правило”, “предел, положенный свободе воли и действия”; это акт государства и, в отличие от норм обычного права, под словом “закон” всегда имеют в виду правило поведения общего значения, обязательное для всех лиц или организаций;

Во-вторых, с юридической точки зрения смысл слова “закон” состоит в том, что под ним понимается “правило, постановление высшей власти”.

Следовательно, закон (равно как и другие нормативно-правовые акты) отражает объективные потребности регулирования общественных отношений и в силу этого приобретает форму общего и обязательного правила поведения для всех. Потребности общества неизбежно проходят через волю государства, чтобы в форме закона приобрести общеобязательную силу.

Именно закону присущи правовые нормы наиболее широкого диапазона действия. К ним можно отнести: нормы-цели, нормы-принципы, нормы-стимулы, нормы-дефиниции (определения), общережимные нормы, нормы-запреты (санкции), технико-экономические нормы и т.п.. Правильный подбор и сочетание норм закона — важнейшая проблема успешного развития и функционирования правовой системы государства.

Как уже отмечалось выше, главное в законах, кроме их всеобщности — это то, что они рассчитаны не на один конкретный случай, а на множество случаев, то есть законы являются общеобязательным регулятором поведения людей и организаций. Закон реален, если выражает существенные, основные связи социальных факторов. В этом смысле теория закона непосредственно связана с проблемой содержания и формы права, вытекает из их соотношения.

Глава 2. Правовая онтология, аксиология, гносеология, логика

§1. Правовая онтология

Правовая онтология определяет природу (сущность, бытие) права.

В контексте развиваемого нами юридического правопонимания в общем виде можно сказать, что учение (концепция) о праве в его различении с законом это и есть онтология права.

Бытие права (его объективная природа и собственная сущ­ность) представлено в принципе формального равенства, включает в себя и выражает всю совокупность внутренне взаимосвязанных и предполагающих друг друга объективных свойств и сущностных характеристик права как всеобщей и необходимой формы равенст­ва, свободы и справедливости в общественной жизни людей.

Генезис права как социально-исторический процесс, в частно­сти, означает, что становление сущности права и возникновение правовых явлений и отношений происходят одновременно и в рам­ках одного процесса. Дело, следовательно, обстоит не так, что спер­ва откуда-то (от природы или свыше) дана некая готовая сущность права (принцип права, идея права, умопостигаемое бытие права) и лишь из нее затем появляются эмпирические правовые явления, правовая реальность. Такова, например, логика соотношения чис­тых идей (истинного бытия) и эмпирической реальности как их от­ражения в философии Платона. Как ни парадоксально, но пример­но по такой же схеме изображают легисты связь между законом и жизнью.

Исторический процесс генезиса права, его бытия и существо­вания, протекает в контексте общекультурного формирования и развития человека и человеческого рода.

Право как культурный феномен - часть общечеловеческой культуры. Правовая культура - это весь правовой космос, охваты­вающий все моменты правовой формы общественной жизни людей. Культура здесь как раз и состоит в способности и умении жить по этой форме, которой противостоит неоформленная (неопределен­ная, неупорядоченная, хаотичная, а потому и произвольная) фак­тичность, т. е. та докультурная и некультурная непосредствен­ность (не опосредованность правовой формой) и простота, которая, по пословице, хуже воровства.

Правовую культуру можно условно назвать «второй приро­дой» («второй натурой»). Но эта «вторая природа» не механическая пристройка к базовой «первой природе», а культурная трансфор­мация, культуризация и культивация всей (единой) природы от­дельных людей и народов. Так что право - это не культурный плод на диком дереве, а плод окультуренного дерева.

Бытие права - это качественно определенное бытие формаль­ного равенства, которое (исходно и по определению) имеет смысл лишь как равенство свободных и в таком своем качестве и всеоб­щем значении идентично справедливости.

Поэтому соотношение бытия и существования права, сущно­сти права и правовых явлений - это, по сути дела, соотношение правового принципа формального равенства и форм его осуществ­ления. Везде, где есть этот принцип формального равенства (во всех явлениях, в которых он признается, закрепляется, учитывается, соблюдается, проявляется и т. д.), там мы имеем дело с правовыми явлениями, т. е. с формами существования (и осуществления) сущ­ности (и бытия) права.

С точки зрения интересующих нас здесь проблем правовой онтологии следует отметить и неадекватность характеристики «права как совокупности норм» в качестве «безжизненной абстракции» - в противоположность юридическому отношению как некой живой реальности. Характеристика «безжизненная абстракция», если под ней имеются в виду формальность права, его абстрагированность от жизненной фактичности, в равной степени относится и ко всем остальным юридическим феноменам (юридическому отношению, субъекту права и т. д.), да и ко всему праву в целом.

§ 2. Правовая аксиология

Правовая аксиология – это дисциплина, задача которой заключается в систематизированном и целостном ответе на основные вопросы права: должно ли право претворять в жизнь ценности, и если должно, то какие? Должен ли человек активно бороться за выбор этих ценностей и их осуществление или это происходит стихийно, без его сознательного участия? Существуют ли объективные, бесспорные ценности или они являются субъективными, произвольными?

Аксиология - учение о ценностях. Использование понятия «ценность» в специальном смысле нравственно должного восходит к Канту. Ценность в его трактовке - это то, что имеет значение долженствования и свободы. С этим нравственно должным связаны и те категори­ческие императивы, которые формулируются Кантом применительно к морали и праву.

Иной подход к проблеме ценностей характерен для объектив­но-идеалистической философии (от Платона до Гегеля и их совре­менных последователей), согласно которой бытие есть благо (т. е. ценность). Но при этом под бытием имеется в виду не эмпирическая реальность, а истинное бытие, т. е. объективный разум, идея, смысл бытия, бытие в модусе долженствования и, следовательно, ценно­стной значимости.

Предметная область и основная тематика юридической аксиологии - это проблемы понимания и трактовки права как ценности (как цели, долженствования, императивного требования и т. д.) и соответствующие ценностные суждения (и оценки) о правовом зна­чении (т. е. ценностном смысле - с точки зрения права) фактиче­ски данного закона (позитивного права) и государства. Юридиче­ская аксиология, как и философия права и юридическая наука в целом, включает в предмет своего исследования наряду с правом также и государство в качестве именно правового явления - как правовой организации (правовой формы организации) публичной власти свободных членов данного общества.

Юридическая аксиология, таким образом, предполагает раз­личение и соотношение права и закона и как таковая она возможна и имеет смысл на основе, в рамках и в русле юридического правопонимания в той или иной его версии.

§ 3. Правовая гносеология

Правовая гносеология устанавливает, можно ли познать право. Ее задача заключается в том, чтобы оценить эффективность эмпирического познания права.

Исходной позицией и ведущей идеей юридической гносеоло­гии (гносеологии юридического правопонимания) является позна­вательное отношение к действующему праву, попытка теоретиче­ского (философско-правового, научного) осмысления его объектив­ной природы, уяснения его роли и назначения, постижения его ис­тины. Этот путь познания, как убедительно свидетельствуют исто­рия и теория правовых учений, приводит к различению естествен­ного и позитивного права в качестве необходимой мыслительной предпосылки и исходной познавательной схемы в сфере теорети­ческого понимания и изучения права.

Различение естественного и позитивного права (а в дальней­шем и более развитые формы выражения такого различения в виде соотношения философской идеи права и позитивного права, права и закона) выступает в истории правовой мысли как гносеологиче­ски необходимая форма теоретической рефлексии о фактически данном позитивном праве и адекватный способ фиксации итогов такой рефлексии.

В онтологическом плане концепция различения права и закона (в различных ее вариантах), отвечая на вопрос о том, что есть пра­во, позволяет раскрыть объективные сущностные свойства права, лишь наличие которых в законе (позитивном праве) позволяет ха­рактеризовать его как правовое явление, т. е. как явление, соответ­ствующее сущности права, как внешнее проявление и осуществле­ние правовой сущности.

В аксиологическом плане данная концепция раскрывает объ­ективную природу и специфику ценностей права, которое как особая форма долженствования, цель и ценностное начало опреде­ляет ценностно-правовое значение фактически данного закона (по­зитивного права)и государства.

В теоретико-познавательном плане эта концепция выступает как необходимая гносеологическая модель теоретического пости­жения и выражения знания и истины о законе (позитивном праве) в виде определенного понятия права (естественного права, идеи права, правильного права и т. д.).

В рамках юридической гносеологии различение права и закона (позитивного права) предполагает (и включает в себя) все возможные формы их соотношения - от разрыва и противостояния между ними (в случае антиправового, правонарушающего закона) до их совпадения (в случае правового закона). Та же логика дейст­вует и применительно к отношениям между правом и государст­вом, которое с позиций юридической гносеологии трактуется во всем диапазоне его правовых и антиправовых проявлений (от правона­рушающего до правового государства).

§ 4. Правовая логика: естественное и позитивное право

Главная задача правовой логики – установить, существует ли особая правовая логика, каковы основные логические правила правового мышления и как они конкретно применяются в области права.

Философское же постижение правовой реальности началось с разграничения права на естественное и позитивное (положительное).

Суть идеи естественного права заключается в том, что наряду с правом, созданном людьми и выраженном в законах, существует естественное право – сумма требований, в своей исходной основе рожденных непосредственно, без какого-либо людского участия, самой, натуральной жизнью общества, «природой», объективными условиями жизнедеятельности, естественным ходом вещей. К числу таких требований относятся, например, право первенства, право старшинства, право народов на определение своей судьбы и т. д.

Естественно-правовой подход связывает рассмотрение юридических проблем с основными человеческими ценностями: свободой, правом на жизнь, независимым статусом человека и др. В то же время он ориентирует на естественную, а, следовательно, живую, развивающуюся действительность, в том числе и с точки зрения требований и норм, касающихся взаимоотношений с природой.

Естественно-правовой подход при рассмотрении вопросов права имеет существенное методологическое значение еще и потому, что требования естественного права обладают свойствами, близкими к свойствам явлений природного, естественного порядка. А именно – абсолютной безусловностью, категоричностью, неподвластностью конкретным ситуациям (в том числе произволу, усмотрению отдельных лиц), неотвратимостью спонтанного наступления отрицательных последствий при игнорировании естественно-правовых требований.

В реальной человеческой жизни некоторые элементарные требования жизнедеятельности (такие, как императивы «старшинства», «первенства», «очередности») действительно довольно прочно утвердились в виде безусловных, бесспорных. Отсюда и последствия, имеющие важное значение для позитивного права, понимания его особенностей, существенных для его развития качеств.

Позитивное право – это реальный, существующий в законах, иных документах, фактически осязаемый (и потому «позитивный») нормативный регулятор, на основе которого определяется юридически дозволенное и юридически недозволенное поведение и выносятся судами, другими государственными учреждениями юридически обязательные, императивно-властные решения.

Позитивное право представляет собой институционное образование: оно существует в виде внешне объективированных институтов, формализованных юридических норм, выраженных в законах, иных общеобязательных нормативных юридических документах.

Если неотъемлемым свойством естественного права является его вечность, то позитивное право складывается при переходе человечества к цивилизации, когда возникают основы для свободы отдельного человека – избыточный продукт в виде частной собственности и обособление отдельного индивида. Решающую роль в формировании права играет его выражение в письменном виде. Позитивное право – это по природе своей писаное право.

Главное достоинство позитивного права состоит в том, что оно, как крупный элемент общества, в условиях цивилизации представляет собой нормативно – ценностный регулятор. Право в таком, наиболее общем, виде призвано регулировать, то есть определять, вводить в известные рамки поведение людей, складывающиеся в обществе отношения.

Среди важнейших свойств позитивного права авторы в юридической литературе выделяют следующие:

1. всеобщую, обязательную нормативность – это свойство права имеет определяющее значение с социальной стороны – прежде всего для характеристики права как регулирующей системы, при помощи которой может быть достигнуто постоянное воспроизводство присущих данному обществу ценностей, условий и форм жизнедеятельности;
2. определенность по содержанию , то есть такую определенность, при которой в письменных документах оказывается возможным достигнуть предельной точности, ясности, конкретности в определении круга субъектов, прав, обязанностей, санкций, юридических гарантий и пр.;
3. формальную определенность , которая предстает как способ обеспечения предельной, максимальной определенности по содержанию;
4. государственную обеспеченность , то есть, высокую гарантированность действия права, возможность сделать реальным (главным образом при помощи государственной власти, его принудительной силы) вводимый порядок прав и обязанностей, «перевести» его в реальные жизненные отношения.

Приведенные положения об особенностях права как нормативно-ценностной регулирующей системы и о его свойствах помогает познать мысль знаменитого русского правоведа П. И. Новгородцева, полагающего, что право есть то начало, которое «постепенно осуществляется в истории».

Глава 3. Философия права: взгляды и понятия

§ 1. Античная философия права

Демокрит . Представление о законе и государстве как искусственном ре­зультате причинно-обусловленного, естественного (небожественно­го) развития человеческого общества впервые высказывается и раз­вернуто обосновывается в учении философа-атомиста Демокрита (ок. 470-366 гг. до н. э.).

Будучи результатом естественного развития, общество, полис и его законы вместе с тем, согласно Демокриту, представляют со­бой искусственные, человеческие образования. Они не даны в гото­вом виде самой природой, но образованы людьми в процессе их эволюции от стадности к цивилизованной жизни. Соотношение ес­тественного и искусственного - это соотношение того, что сущест­вует «по правде» (т. е. по природе, в истинной действительности), и того, что существует лишь согласно «общему мнению».

Соответствие природе Демокрит расценивает как критерий справедливости в этике, политике, законодательстве. «То, что счи­тается справедливым, - замечает Демокрит, - не есть справедли­вое; несправедливо же то, что противно природе». Это по сути сво­ей естественноправовое положение Демокрита скептически и кри­тически направлено не вообще против справедливости, но лишь против неистинных представлений о справедливости, против того, что «считается» справедливым со стороны «темного» познания и непросвещенного «общего мнения».

Отсюда и характерные для позиции Демокрита критические суждения о практически существующих государственных поряд­ках и наличном законодательстве, соответствующих «общему мне­нию» и расходящихся с требованиями природной правды. «Пред­писания законов, - говорит Демокрит, - искусственны. По природе же существуют атомы и пустота». В этом же контексте противопоставления естественного и искусственного Демокрит утверждает, что «законы - дурное изобретение», поэтому «мудреца должен повиноваться законам, а жить свободно». Здесь под «свободой» имеется в виду жизнь «по правде», независимость от «об­щего мнения» и продиктованных им условных и искусственных предписаний.

Во имя «общего блага» необходимо сурово наказывать за нару­шение справедливости. «Должно, - подчеркивал Демокрит, - во что бы то ни стало убивать все, что приносит вред и попирает спра­ведливость. Тот, кто это делает, сохраняет при всяком государст­венном строе спокойствие духа, право, мужество и имущество ско­рее, чем тот, кто этого не делает».

Большое влияние на последующую естественноправовую мысль оказала демокритовская разработка проблем различения «естест­венного» и «искусственного», «истины» и «общего мнения», природ­ной справедливости и закона. Эта естественноправовая проблема­тика оказывается в дальнейшем в центре внимания софистов, Со­крата, Платона и Аристотеля, Эпикура, римских авторов. При всем несходстве подходов названных мыслителей к данной теме все они в своих попытках объяснить происхождение и смысл полисных за­конов прибегали к той или иной версии различения «естественно­го» и «искусственного», «естественного» права (справедливости) и человеческого («искусственного») закона.

Сократ. Дальнейшее углубление теоретических воззрений о соотноше­нии права и закона, объективной природе официальных полисных установлений, справедливости и законности связано с именем Со­крата (469-399 гг. до н. э.). В основе его философского подхода к нравственной, политической и правовой проблематике в целом ле­жит рационалистическое представление об определяющем, импе­ративно-регулятивном значении знания. Будучи божественным по своим истокам и статусу, знание, согласно Сократу, доступно и людям. Степень овладения знанием означает меру причастности людей к божественным началам и, следовательно, уровень спра­ведливости и законности в общественной, политической и частной жизни.

Как и добродетель в целом, политическая добродетель, куда Сократ включал и представления о нравственной природе зако­на, - это знание. «Он утверждал, - пишет о Сократе Ксенофонт («Воспоминания о Сократе»), - что справедливость и всякая другая добродетель состоит в знании, и что справедливое и все то, что совершается посредством добродетели, есть нравствен­но-прекрасное; что, таким образом, знающие нравственно-прекрас­ное не предпочтут ему ничего иного, а незнающие не произведут его; если же захотят произвести, то впадут в ошибки. Если же спра­ведливое и все нравственно-прекрасное совершается посредством добродетели, то, очевидно, справедливость и всякая другая добро­детель есть знание».

И неписаные божественные законы, и писаные человеческие законы имеют в виду, согласно Сократу, одну и ту же справедли­вость, которая не просто является критерием законности, но по су­ществу тождественна с ней. Когда Софист Гиппий настойчиво спра­шивает у Сократа, каково же его учение о справедливости, Сократ говорит ему: «Я лично того мнения, что нежелание несправедливо­сти служит достаточным доказательством справедливости. Но если ты этим не довольствуешься, то, вот, не нравится ли тебе следую­щее: я утверждаю, что то, что законно, то и справедливо».

С господством разумных и справедливых законов Сократ свя­зывал саму возможность полисной свободы - «прекрасного и вели­чественного достояния как для человека, так и для государства».

Обсуждение нравственной и правовой проблематики Сократ поднял на уровень логических дефиниций и понятий, заложив тем самым начало собственно теоретического исследования в дан­ной области. В этом плане Платон и Аристотель - прямые продол­жатели общефилософских и философско-правовых достижений Сократа.

Платон . Основные положения Сократа о справедливости, праве и за­коне были развиты его учеником Платоном (427-347 гг. до н. э.).

Согласно платоновской философии, «истинное бытие - это некие умопостигаемые и бестелесные идеи»; данные же ощуще­нию эмпирические тела, вещи и явления - не истинны, поскольку вообще относятся не к бытию, а к чему-то подвижному, становле­нию.

Истинное познание - это познание бытия, т.е. мира идей. Оно доступно лишь «редким людям» - философам. Толпе же, считал Платон, не присуще быть философом.

Идея - образ и сущность вещи, определяющее ее первонача­ло и принцип. Мир идей - смыслообразующий контекст мира ве­щей и явлений. Там, где речь идет о разумном (соответствующем истинному бытию и божественным первообразцам) упорядочении земного мира явлений и отношений (например, полисной жизни, законов и т. д.), - идея выступает не только как онтологическая основа и первопричина мира явлений, но и как руководящий прин­цип, стандарт и образец (парадигма) его организации.

Идеальное государство и разумные, справедливые законы трак­туются Платоном как реализация идей и максимально возможное воплощение мира идей в земной, политической и правовой жизни.

Справедливость состоит в том, чтобы каждое начало (каждое сословие и каждый член государства) занималось своим делом и не вмешивалось в чужие дела. Кроме того, справедливость требу­ет, по Платону, соответствующей иерархической соподчиненности этих начал во имя целого. Так, характеризуя справедливость в идеальном государстве, Платон пишет: «заниматься каждому сво­им делом это, пожалуй, и будет справедливостью»; «справедли­вость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое». Справедливость, по Платону, состоит также в том, «чтобы никто не захватывал чужого и не лишался своего».

Приведенные определения Платоном справедливости относятся им и к праву, раскрывая тем самым пла­тоновское понимание естественного права в его различении с по­лисным законом. Однако это различение естественного права и за­кона Платон, как и Сократ, трактует не в плане их противопостав­ления и разрыва, а для раскрытия объективных (в конечном сче­те - божественных, разумных, идеальных) корней полисных за­конов.

Справедливость, согласно Платону, предполагает «надлежа­щую меру», определенное равенство. При этом он (со ссылкой на Сократа) различает два вида равенства: «геометрическое равен­ство» (равенство по достоинству и добродетелям) и «арифметиче­ское равенство» («равенство меры, веса и числа»). Поясняя смысл такого различения, Платон замечает, что «для неравных равное стало бы неравным, если бы не соблюдалась надлежащая мера». «Геометрическое равенство» - это «самое истин­ное и наилучшее равенство»: «большему оно уделяет больше, меньшему - меньше, каждому даря то, что соразмерно его при­роде».

Эти положения в дальнейшем были восприняты и развиты в учении Аристотеля о двух видах справедливости - справедливо­сти уравнивающей и справедливости распределяющей.

Платон разделяет и развивает дальше естественноправовое положение Сократа о том, что законное и справедливое одно и то же. Один из существенных аспектов многопланового диалога «Го­сударство» посвящен опровержению с этих позиций тезиса софис­та Фрасимаха о том, что справедливость - это пригодное силь­нейшему.

Правление философов и действие справедливых законов для Платона в «Государстве» - два взаимосвязанных аспекта одного идеального проекта.

Взаимосвязь и единство полиса и законов является сущест­венным принципом всей политической философии Платона, опирающейся на стойкие традиции предшествовавшей древнегрече­ской политико-правовой мысли. «Я вижу, - писал Платон, - близ­кую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон - владыка над правите­лями, а они - его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги».

Государство, конструируемое Платоном в «Законах», как раз и относится к тем, где и правителям предписаны законы. «Мы долж­ны, - подчеркивает Платон, - всеми средствами подражать той экизни, которая, как говорят, была при Кроносе; мы должны, на­сколько позволяет нам доля бессмертия, убежденно следовать этой жизни как в общественных, так и в частных делах - в устроении наших государств и домов, - именуя законом эти определения ра­зума».

Подход к закону как «определению разума» стал общим ме­стом для всей последующей рационалистической линии в филосо­фии права. Специфика платоновского понимания в том, что в зако­не формулируется не разум существующих отношений, а как раз, наоборот, разум несуществующих ныне отношений. Законы, таким образом, предстают как средство внедрения начал разума в жизнь и отношения людей, как форма посильной для людей реставрации стандартов божественного правления.

Имея в виду разумность закона, Платон утверждал, что люди должны, оказывая сопротивление всем остальным влечениям, сле­довать лишь одному - требованиям закона. «Согласно нашему рас­суждению, - писал он, - каждый должен постоянно следовать только одному из влечений, ни в чем от него не отклоняясь и оказывая противодействие остальным нитям, а это и есть златое и священное руководство разума, называемое общим законом государства… Следует постоянно помогать прекраснейше­му руководству разума».

Весьма высоко ставил Платон знание о законах, считая не слу­чайным созвучие божественного и чудесного закона (потоз) и ума (поуз). «Ведь из всех наук, - отмечал Платон, - более всего совер­шенствует человека, ими занимающегося, наука о законах». В этой связи он настойчиво рекомендует изучать сочине­ния о праве.

Нужно сказать, что античная правовая мысль была крайне богата различными воззрениями на такой институт как право. Множество философов размышляли на данную тему. Не стоит думать, что приведёнными (Платоном, Сократом и Демокритом) заканчивается список. Конечно же нет. Достаточно вспомнить римских юристов, сделавших огромный вклад в развитие данной темы. В этот же список можно отнести Цицерона, Аристотеля, Эпикура, софистов, стоиков…

§ 2 Философия права средневековья

Фома Аквинский. С позиций христианской теологии оригинальная философски-правовая концепция была разработана Фомой Аквинским (1226- 1274 гг.), наиболее крупным авторитетом средневекового католиче­ского богословия и схоластики, с чьим именем связано влиятельное до настоящего времени идейное течение - томизм (в обновленном виде - неотомизм).

Его философско-правовые воззрения изложены в трактатах «Сумма теологии», «О правлении государей», а также в коммента­риях к «Политике» и «Этике» Аристотеля».

Проблематика права и закона трактуется Фомой Аквинским в контексте христианских представлений о месте и назначении чело­века в божественном миропорядке, о характере и смысле человече­ских действий. Освещая эти вопросы, он постоянно апеллирует к теологически модифицируемым положениям античных авторов о естественном праве и справедливости, учения Аристотеля о поли­тике и о человеке как «политическом существе» (у Фомы речь идет и о человеке как «общественном существе») и т. д.

Согласно Фоме Аквинскому, «человек соотнесен с богом как с некоторой своей целью». Одновременно бог, по трактовке Фомы, - первопричина всего, в том числе чело­веческого бытия и человеческих действий.

Вместе с тем человек - существо разумное и обладающее сво­бодной волей, причем разум (интеллектуальные способности) явля­ется корнем всякой свободы.

Согласно концепции Фомы, свободная воля - это добрая воля Он считает свободу человеческой воли и действование по свобод­ной воле проявлением должной прямоты воли по отношению к бо­жественным целям, осуществлением разумности, справедливости и добра в земной жизни, соблюдением божественного по своим первоистокам закона, определяющего необходимый порядок мироздания и человеческого общежития. В свете такой, развиваемой Фо­мой теологической концепции взаимосвязи свободы и необходимо­сти, - взаимосвязи, опосредуемой познающим и определяющим практическое поведение людей разумом, - свобода предстает как действование в соответствии с разумно познанной необходимостью, вытекающей из божественного статуса, характера и целей порядка мироздания и обусловленных этим законов (целеобусловленных, целенаправленных и целереализующих правил).

Эти положения Фома конкретизирует в своем учении о зако­не и праве. «Закон, - пишет он, - есть известное правило и мерило действий, которым кто-либо побуждается к действию или воздерживается от него». Сущность зако­на он усматривает в упорядочении человеческой жизни и деятель­ности под углом зрения блаженства как конечной цели. Конкрети­зируя свою характеристику закона как общего правила, Фома под­черкивает, что закон должен выражать общее благо всех членов общества и должен устанавливаться всем обществом (или непо­средственно самим обществом или теми, кому оно доверило попече­ние о себе). Кроме того, к существенной характеристике закона Фома относит и необходимость его обнародования, без чего невозможно само его действие в качестве общего правила и мерила человече­ского поведения.

Свои характеристики закона Фома суммирует в следующем определении: «Закон есть известное установление разума для об­щего блага, обнародованное теми, кто имеет попечение об общест­ве».

Вечный закон представляет собой всеобщий закон миропо­рядка, выражающий божественный разум в качестве верховного общемирового направляющего начала, абсолютного правила и прин­ципа, который управляет всеобщей связью явлений в мироздании

(включая естественные и общественные процессы) и обеспечивает их целенаправленное развитие.

Вечный закон как закон всеобщий является источником всех других законов, носящих более частный характер. Непосредственным проявлением этого закона выступает естественный закон, согласно которому вся богосотворенная природа и природные суще­ства (в том числе и человек), в силу прирожденно присущих им свойств, движутся к реализации целей, предопределенных и обу­словленных правилами (т. е. законом) их природы.

Смысл естественного закона для человека как особого сущест­ва, одаренного богом душой и разумом (прирожденным, естествен­ным светом разумения и познания), состоит в том, что человек по самой своей природе наделен способностью различать добро и зло, причастен к добру и склонен к действиям и поступкам свободной воли, направленной к осуществлению добра как цели. Это означает, что в сфере практического поведения человека (в области практи­ческого разума, требующего делать добро и избегать зла) действу­ют правила и веления, естественно определяющие порядок челове­ческих взаимоотношений в силу прирожденных человеку влече­ний, инстинктов и склонностей (к самосохранению, браку и дето­рождению, к общежитию, богопознанию и т. д.).

Различие в естественных (физических, эмоциональных и ин­теллектуальных) свойствах и качествах разных людей, разнообра­зие жизненных обстоятельств и т. п. приводят к неодинаковому пониманию и применению требований естественного закона и раз­личному отношению к ним. Обусловленная этим неопределенность, которая связана с неконкретизированностью велений естествен­ного закона, противоречит их общеобязательному и по сути своей единому для всех людей характеру и смыслу. Отсюда, т. е. из суще­ства самого естественного закона, вытекает необходимость челове­ческого закона, который, с учетом потребности в определенности и дисциплине в человеческих отношениях к правилам и принципам естественного закона, берет их под защиту и конкретизирует их применительно к разнообразным обстоятельствам и частностям че­ловеческой жизни.

Человеческий закон в трактовке Фомы - это положитель­ный закон, снабженный принудительной санкцией против его на­рушений. Совершенные и добродетельные люди, замечает он, мо­гут обходиться и без человеческого закона, для них достаточно и естественного закона. Но чтобы обезвредить людей порочных и неподдающихся убеждениям и наставлениям, необходимы страх наказания и принуждение. Благодаря этому в людях развиваются прирожденные нравственные свойства и задатки, формируется прочная привычка действовать разумно, по свободной (т. е. доб­рой) воле.

Человеческим (положительным) законом, согласно учению Фомы, являются только те человеческие установления, которые соответствуют естественному закону (велениям физической и нрав­ственной природы человека), иначе эти установления - не закон, а лишь искажение закона и отклонение от него. С этим связано раз­личение Фомой справедливого и несправедливого человеческого (позитивного) закона.

Цель человеческого закона - общее благо людей, поэтому зако­ном являются лишь те установления, которые, с одной стороны, име­ют в виду это общее благо и исходят из него, а с другой стороны, регламентируют человеческое поведение лишь в его связи и соотне­сенности с общим благом, которое выступает в виде необходимого (конституирующего) признака и качества положительного закона.

Положительный закон, кроме того, должен быть установлен надлежащей инстанцией (в пределах ее правомочий, без превыше­ния власти)и обнародован.

Фома различает два вида несправедливых законов. Неспра­ведливые законы первого вида (в них отсутствуют те или иные обязательные признаки закона, например, вместо общего блага имеют место частное благо законодателя, превышение им своих правомо­чий и т. д.), хотя и не обязательны для подданных, но их соблюде­ние не запрещается в видах общего спокойствия и нежелательно­сти культивировать привычку не соблюдать закон.

Ко второму виду несправедливых законов относятся те, что противоречат естественному и божественному законам. Такие за­коны не только не обязательны, но и не должны соблюдаться и исполняться.

Под божественным законом имеется в виду закон (правила исповедания), данный людям в божественном откровении (в ветхом и новом завете). При обосновании необходимости божественного закона Фома указывает на ряд причин, требующих дополнения человеческих установлений божественными.

Во-первых, божественный закон необходим для указания на конечные цели человеческого бытия, постижение которых превыша­ет собственные ограниченные возможности человека. Во-вторых, божественный закон необходим в качестве высшего и безусловного критерия, которым следует руководствоваться при неизбежных (для несовершенных людей) спорах и разнотолках о должном и справед­ливом, о многочисленных человеческих законах, их достоинствах и недостатках, путях их исправления и т. д. В-третьих, божественный закон нужен для того, чтобы направлять внутренние (душевные) движения, которые целиком остаются вне сферы воздействия чело­веческого закона, регулирующего лишь внешние действия челове­ка. Этот важнейший принцип позитивно-правового регулирования Фома весьма последовательно обосновывает и проводит во всем сво­ем учении о праве и законе. И, в-четвертых, божественный закон необходим для искоренения всего злого и греховного, в том числе всего того, что не может быть запрещено человеческим законом.

Свою трактовку законов Фома дополняет учением о праве.

Право - это, согласно Фоме, действие справедливости в божественном порядке человеческого общежития. Спра­ведливость - одна из этических добродетелей, которая имеет в виду отношение человека не к самому себе, а к другим людям и состоит в воздаянии каждому своего, ему принадлежащего. Фома, следуя Ульпиану, характеризует справедливость как неизмен­ную и постоянную волю предоставлять каждому свое. Разделяет он и представление Аристотеля о Двух видах справедливости - уравнивающей и распределяющей.

В соответствии с этим право (понимаемое также как правед­ное и справедливое) характеризуется Фомой как известное дейст­вие, уравненное в отношении к другому человеку в силу опреде­ленного способа уравнения. При уравнении по природе вещей речь идет о естественном праве, при уравнении по челове­ческому волеустановлению - о цивильном, положительном праве.

Право, устанавливаемое человеческой волей (или человеческим законом), Фома называет также человеческим правом. Закон, таким образом, играет здесь правоустанавливающую роль и выступает в качестве источника права. Но важно иметь в виду, что, согласно учению Фомы, человеческая воля (и волеизъ­явление) может сделать правом (и правым) лишь то, что соответст­вует (не противоречит) естественному праву.

Естественное право в трактовке Фомы, как и у Ульпиана, яв­ляется общим для всех живых существ (животных и людей). Отно­сящееся только к людям естественное право Фома считает правом народов.

Кроме того, Фома выделяет божественное право, которое, в свою очередь, делится на естественное божественное право (непосредственные выводы из естественного закона) и пози­тивное божественное право (например, право, данное богом еврей­скому народу).

В целом Фома Аквинский разработал весьма последователь­ный и глубокий христианско-теологический вариант юридического правопонимания. Его философско-правовые взгляды получили даль­нейшее развитие в томистских и неотомистских концепциях естественного права.

§ 3. Классическая философия права

Кантианская философия права. Философия права Иммануила Канта (1724 – 1804) в систематическом отношении примыкает к «Критике практического разума». Кант считает возможной независимую от опыта философию права и разрабатывает эту философию, обосновывая нормативные принципы права a priori . Сначала он ведет речь об априорных основаниях правового строя.

Согласно Канту, существуют определенные «чистые» (от опыта) представления сознания, наблюдения и идеи, данные человеку от опыта (a priori ) и необходимые для того, чтобы опыт был возможен, чтобы он протекал в формах, доступных человеческому пониманию.

Само понятие права Кант считал априорным, однако это не означает, что его суть является непосредственно доступной познанию: «Понятия, данные в a priori , (например, право, причина, субстанция, справедливость и т. д.), строго говоря, не поддаются дефиниции».

Кант понимал, что проблема правопонимания столь важна сама по себе, сколь важно ее правильно поставить, сформулировать. «Вопрос о том, — писал он, — что такое право, представляет для юриста такие же трудности, какие для логики представляет вопрос, что такое истина».

Индивид , по Канту, есть существо, в принципе способное стать «господином самому себе» и потому не нуждающееся во внешней опеке при осуществлении того или иного ценностного и нормативного выбора. Но далеко не всякий использует индивидуальную свободу только для реализации «категорического императива», сплошь и рядом она перерастает в произвол. Совокупность условий, ограничивающих произвол одного по отношению к другим посредством объективного общего закона свободы, Кант называет правом . Оно призвано регулировать внешнюю форму поведения людей, выражаемые вовне человеческие поступки. Никто не вправе предписывать человеку, ради чего он должен жить, в чем ему надо видеть свое личное благо и счастье. Тем более нельзя добиваться от него угрозами, силой, выполнения этих предписаний.

Подход к человеку с пози­ций кантовской морали продиктован стремлением возвысить «че­ловека над самим собой (как частью чувственно постигаемого мира)».

Свободная воля одновременно является и моральным законо­дателем (установителем) и добровольным исполнителем моральных правил (максим разума), причем Кант особо подчеркивает (как свое открытие в области морали), что в свободном моральном поступке личность подчинена «только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству».

Эта мысль отчетливо присутствует в категорическом импера­тиве, гласящем: «Поступай только согласно такой максиме, руково­дствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».

В другой своей формулировке этот категорический императив звучит следующим образом: «Поступай так, чтобы ты всегда отно­сился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству».

Применительно к праву кантовский категорический импе­ратив велит: «… Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообраз­ной со всеобщим законом».

Имея в виду право, требуемое идеей разума, Кант определя­ет его так: «Право - это совокупность условий, при которых про­извол одного (лица) совместим с произволом другого с точки зре­ния всеобщего закона свободы». Право, следовательно, подразу­мевает свободу индивидов (свободу их воли) и связанную с этой свободой возможность (и необходимость) произвола, столкновение и коллизию различных, произвольных действий и т. д.; право и есть общее для всех правило (совокупность правил) согласования произвольных, коллизионных действий свободных лиц. Смысл и назначение права в том, чтобы ввести свободу и произвол всех индивидов (как властвующих, так и подвластных) в разумные и общезначимые рамки. Право касается лишь действий и обозначает только внешние границы общедопустимого поведения, т. е., иначе говоря, выступает по существу в виде запретов, подразумевая доз­воленность незапрещенного.

Такое правопонимание у Канта опирается на идею моральной автономии личности, ее абсолютной самоценности, ее способности самому дать себе закон, знать свой долг и осуществлять его. Сама возможность свободы и общего для всех людей закона коренится, согласно Канту, в этой моральной автономии (т. е. самоценности, самозаконности и независимости) личности.

Принцип кантовского морального закона по сути дела явля­ется лишь модификацией принципа формально-правового ра­венства (с его всеобщностью, независимостью индивидов, свободой их воли и т. д.). Иначе говоря, кантовская концепция моральности права имеет правовой смысл и значима для философии права именно потому и постольку, поскольку сама эта моральность по сути своей юридична.

Истинное призвание права – надежно гарантировать морали то социальное пространство, в котором она могла бы нормально проявлять себя, в котором смогла бы беспрепятственно реализоваться свобода индивида.

Осуществление права требует того, чтобы оно было общеобязательным. Для этого право наделяется принудительной силой. Иначе нельзя заставить людей соблюдать правовые нормы, нельзя воспрепятствовать их нарушению и восстанавливать нарушенное. Если право не снабдить принудительной силой, оно окажется не в состоянии выполнить уготованную ему в обществе роль. Сообщить праву такое нужное ему свойство способно лишь государство – исконный и первичный носитель принуждения.

Кант многократно подчеркивал необходимость для государства опираться на право, ориентироваться в своей деятельности на него, согласовывать с ним свои акции. Отступление от этого положения грозит потерей доверия и уважения своих граждан.

Кант не считал, что его концепция имеет отношение к праву. Его собственное понимание права было иным: право, утверждал он, относится к области практического, а не критического разума, к которой принадлежат априорные знания. Его последователи восприняли не кантовскую, а неокантианскую философию, которая считала, что априорные знания существуют и в области практического разума.

Гегельянская философия права.

При выработке основных принципов своих учений Гегель использовал важнейшие выводы философских систем древнего мира нового времени, естественных и общественных наук. Обобщая предшествующие системы, он критически развивал и своевременно истолковал элементы философских воззрений Вольфа, Спинозы, Лейбница, Канта, Рихте, Шеллинга. “Философия Гегеля — максимально рационализированный и логизированный объективный идеализм. В основе всего сущего лежат законы мышления, то есть законы логики. Но логики не формальной, а совпадающей с диалектикой — диалектической логики. На вопрос откуда взялись эти законы Гегель отвечает просто: это мысли бога до сотворения мира. Логика есть изображение бога каков он есть в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа.”

Гегель считал материализм беспорядочным неправомерным направлением.

Философская система делится Гегелем на три части: 1)логика; 2)философия природы; 3)философия духа.

Исходным пунктом философии Гегеля выступает тождество мышления (сознания) и бытия, это тождество представляет собой субстанциональное единство мира. Но тождество не абстрактное, а конкретное, то есть предполагающее и различие. Мышление и бытие подчинены одним и тем же законам, в этом смысле Гегелевского положения о конкретном тождестве.

Объективное абсолютное мышление есть движущая сила всего сущего и выступает оно, как абсолютная идея, которая непрерывно развивается. Восхождение от абстрактного к конкретному — общий принцип развития.

Новаторство Гегеля в том, что его логика прорывает узкий горизонт формальной логики. Логические формы не только содержательны, но и находятся во взаимной связи и развитии. Гегель провозглашает единство. тождество диалектики, логики и теории познания.

Гегелю присущ гносеологический оптимизм, убеждение в познаваемости мира. Субъективный дух, человеческое сознание, постигая вещи, обнаруживает в них проявление абсолютного духа, отсюда вывод: все действительное разумно, все разумное действительно. Гегель полагал, что существующее разумно, именно когда оно выражает какую-то необходимость, закономерность.

Второй ступенью развития абсолютной идеи Гегель считал природу. природа есть поражение абсолютной идеи, ее инобытия. Пораженная духом, природа не имеет независимо от него существования.

Третья ступень гегелевской системы — философия духа. Здесь абсолютная идея как бы пробуждается, освобождается от природных уз и находит свое выражение в абсолютном духе.

Саморазвитие духа идет по трем ступеням:

1) “субъективный дух” — индивидуальное человеческое сознание

2) “объективный дух” — человеческое общество, и три главные формы: право, нравственность, государство.

3) “абсолютный дух” — включает искусство, религию, философию.

Дух есть нечто единое и целое, но находящееся в процессе развития, перехода от низменного к высшему. Движущей силой развития духа Гегель считает диалектическое противоречие субъекта и объекта мысли и предмета. Преодолевая это противоречие, дух прогрессирует в сознании своей свободы.

С точки зрения Гегеля мир, как совокупность природы и духа, находящихся не вне абсолютного (абсолютного духа), а в нем самом. Саморазвитие мира, есть история абсолютного духа; признание этого Гегелем, влекло за собой важный в методологическом отношении вывод для построения всей гегелевской философии — способ, каким может быть познано абсолютное, вовсе не должен быть принципиально иным, чем способ познания мира природы и мира духа.

В философии Гегеля триада выполняет не только методологическую функцию, но и функцию системосозидающую. Это не только содержательный принцип. или закон диалектики, как способ построения системы. Вся структура Гегелевской философии подчиняется тройственному ритму, строится в соответствии с требованиями триады.

Разрабатывая свою теорию диалектики Гегель исходит из идеи единства диалектической логики для всех сфер духа: для общества, государства, права, политики, законодательства, человеческой жизни, всемирной истории. Логическое изображение, подчеркивает Гегель, есть “всеобщий способ, в котором все остальные способы сняты и заключены. Абсолютность диалектического метода Гегель видит в том, что один объект (в том числе государственно-правовая сфера и тематика) не может оказать ему (методу) сопротивления.

Философский подход Гегеля к сфере объективного духа (общество, государство, право и так далее) предполагает реализацию принципов, моделей и правил его диалектики в данной предметной области исследования, поскольку “сам метод расширяется в систему”.

Философия права по Гегелю не имеет своих специфических методов исследования.

Постановка и решение Гегелем вопроса о предмете и методе философии права опирается на диалектику в ее спекулятивно-идеалистической форме, метод предопределяет понятийный характер предмета исследования и по существу не исследует объект, а создает его, предмет же исследования сводится к понятийному аппарату метода. то есть тождества предмета и метода. Гегелевская философия права означает равенство их понятийного содержания.

“Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, — писал Маркс, — отнюдь не помешала тому. что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно”.

Сам Гегель заявлял, что его диалектический метод не есть некое чисто “внешнее искусство” или субъективная игра в доказательства и опровержения. что его метод опровергает всякую школьную метафизику, руководствующуюся формальными определениями и что диалектический метод, есть “душа всякого научного развертывания мысли” и именно он, и только он, вносит необходимую внутреннюю связь в содержании науки и его непреодолимая сила состоит во внутренне противоречивом поступательном движении и развитии.

Открытие диалектического метода, составление целой эпохи в философском мышлении, не было случайностью. Гегель неоднократно подчеркивал, что в истории философской мысли существует известная преемственность, обогащение последующих философских учений. Подчеркивание Гегелем заслуг предшествующих философских учений не помешало ему с успехом расширить рамки предыдущих достижений и представил весь исторический и духовный мир в виде бесконечного процесса движения и развития. Все что нас окружает, заявил он, моет быть рассмотрено как образец диалектики.

Выступая против одностороннего абстрактно аналитического метода. он утверждал, что такой метод совершенно неприемлем для философии, философия по сути дела, не нашла своего истинного метода. и только Гегель дал образец истинного метода философской науки, применив его к конкретному предмету — к сознанию.

Движение сознания — это восхождение от абстрактного к конкретному. Каждая последняя ступень заключает в себе предыдущие, воспроизведя их на новом более высоком уровне, в тоже время последующие ступени предвосхищаются на более ранних этапах диалектического пути развития.

Диалектический идеализм, то есть сочетание научного воззрения с воззрением в принципе ненаучном, является парадоксом всемирно-исторического масштаба, небывалым по своим параметрам взаимопроникновением истинного и ложного, подлинного и мнимого, сущности и видимости. Отсюда и противоречие между системой и методом Гегеля противоречие которого отнюдь не исключает их единства.

Диалектика с ее борьбой противоположностей, духовный и исторический прогресс фактически обращен в прошлое. Им нет места ни в настоящем, ни в будущем: ведь “абсолютная цель” прогресса достигнута. Диалектический метод не может для Гегеля служить орудием критического осмысления и преобразования действительности.

Специфическая диалектика политико-правовой сферы в гегелевской философии права проявляются окольным путем. То, что Гегелем обозначаются в качестве ступени объективного духа, есть особая сфера со специфическим смыслом и содержанием. В силу этого логико-гносеологический смысл понятий и закономерностей их движения, из которого сознательно исходит Гегель в ходе исследования права, государства, политики неизбежно трансформируются и приобретают иные новые характеристики и значения, обусловленные своеобразием исследуемого материала специфическим содержанием собственной логикой предмета рассмотрения.

В сфере философии права диалектический метод развертывается в систему теоретических конструкций, с помощью которых обосновываются определенные политико-правовые взгляды.

Сам Гегель подчеркивал своеобразие собственного философского рассмотрения проблем права и государства и акцентировал внимание на теоретико-концептуальной стороне своего политико-правового учения. “При мысли о государстве, — подчеркивал он, — нужно иметь в виду не особенные государства, а особенные учреждения, а скорее идею самое по себе, этого действительного бога”.

В плане политических и этических результатов гегелевского применения диалектики это означает превращение процедуры и схемы мистического движения понятия права в табель о политических рангах субъектов общественной и государственно-правовой жизни. Личность, семья, общество, государство — это не только очередность гегелевского исследования, но и школа их ценности, регламент значимости в олалектически иерархизированной политической жизни.

Гегель характеризовал диалектику как движущую душу истинного познания, как принцип вносящий в содержание науки внутреннюю связь и необходимость. Заслуга Гегеля, что он дал диалектический анализ всех важнейших категорий философии и сформировал три основных закона.

I закон. Закон перехода количественных изменений в качественные.

Гегель дал определение категорий качества, количества и меры, считая их III формами начальной ступени бытия идеи.

Качество — это внутренняя определенность предмета, явление, которое характеризует предмет или явление в целом. Качество есть первая непосредственная определенность бытия.

Категория качества предшествует в логике Гегеля категории количества. Такой порядок в общем соответствует истории человеческого познания. Дикари (как и дети) различают вещи по их качественной определенности, хотя не умеют считать, то есть не знают количественных соотношений.

Количество, по Гегелю, есть определенность, “безразличная для бытия” внешняя определенность вещи. Качество есть внутренняя определенность вещи.

Качество и количество не могут существовать изолированно друг от друга, так как любая вещь есть определенно и качественная величина, качественно определенное качество.

Синтезом качественной и количественной определенности выступает мера.

Каждая вещь, поскольку она качественно определенная, есть мера. Нарушение меры меняет качество и превращает одну вещь в другую. Происходит перерыв постепенности, или качественный скачок. Скачок — это всеобщая форма перехода от одного качественного состояния к другому. Гегель характеризует скачок, как сложное диалектическое состояние. Скачок — это единство бытия и небытия, означающее, что старого качества уже нет, а нового еще нет, и одновременно, прежнее качество еще есть, а новое — уже есть. Например, так, благодаря количественным изменениям мера оказывается превзойденной и в результате появляется нечто совершенно иное, а именно преступление. Качественный скачок может превратить право в несправедливость, добродетель — в порок.

Второй закон диалектики — закон взаимопроникновения противоположностей вскрывает в развитии его внутренний источник, импульс. Основой всякого развития, с точки зрения этого закона, является борьба противоположных сторон. Для характеристики этого закона, Гегель рассматривает такие понятия, как:

Тождество — равенство объекта самому себе или нескольких объектов друг другу;

Различие — отношение неравенства объекта самому себе или объектов друг другу;

Противоположности — взаимоотношения таких сторон объекта или объектов друг с другом, которые коренным образом отличаются друг от друга;

Противоречие — это процесс взаимопроникновения и взаимоотрицания противоположностей. При раскрытии действия этого закона Гегель подчеркивал существование связи и взаимодействия между противоположностями, доказывая, что они движущиеся, взаимосвязанные и взаимодействующие тенденции и моменты, и эта взаимосвязь выражается в том, что каждая из них, в качестве своей противоположности, имеет свою иную противоположность и существует эта ее противоположность. Гегель доказывал это на примере таких явлений, как магнетизм, электричество. “Северный полюс в магните, — писал он, — не может быть без южного. Если разрежем магнит на две половины, то у нас не окажется в одном куске северный полюс, а в другом южный. Точно также и в электричестве положительное и отрицательное электричество не суть два различных, отдельно существующих флюида”.

Другой стороной диалектического противоречия является взаимное отрицание сторон и тенденций, именно поэтому стороны единого целого суть противоположности, они находятся не только в состоянии взаимосвязи, взаимообусловленности, но и взаимоотрицания, взаимоисключения, взаимоотталкивания. Именно такого рода взаимоотношения противоположностей Гегель назвал противоречиями.

“Противоречие — вот что на самом деле движет миром и смешно говорить. что противоречие нельзя мыслить”.

“Противоречие есть корень всякого движения и жизненности, лишь поскольку оно имеет в самом себе противоречие, он движется, обладает импульсом и деятельностью”.

Развитие представляет собой процесс становления, обострения и разрешения противоречий.

Разрешение любого конфликта противоречий представляет собой скачок, качественное изменение данного объекта, превращает его в качественно иной объект, отрицание новым объектом старого, возникновение новых, иных противоречий, присущих объекту нового качества.

Третий закон диалектики — закон отрицания отрицания отражает, по Гегелю, общий результат и направленность процесса развития.

Отрицание означает уничтожение старого качества новым, переход из одного качественного состояния в другое. Отрицание, по Гегелю, обладает диалектической природой, именно представляет собой единство трех основных моментов: 1) преодоление старого; 2)преемственность в развитие; 3)утверждение нового.

Отрицание отрицания в двойном виде включает в себя эти три момента и характеризует цикличность развития. Эта цикличность связана с прохождением в процессе развития трех стадий:

Утверждение или положение (тезис);

Отрицание или противоположение этого утверждения (антитезис);

Отрицание отрицания, снятие противоположностей (синтез).

Процесс отрицание отрицания, не складывается так, что мысль сначала полагается, затем противополагается самой себе и, наконец, сменяется синтезирующей высшей мыслью, в которой борьба снятых его предыдущих мыслей, как противоположностей, является движущей силой дальнейшего развития логического процесса. Действие этого закона Гегель иллюстрирует на примере роста растения. Берем, например, зернышко овса. Бросим его в землю. Из него прорастает стебель, отрицающий это зернышко. Стебель через какое-то время начинает колоситься и дает новое зерно, но уже в десятикратном и более размере. Произошло отрицание отрицания.

Процесс развития носит поступательный характер. Поступательность и повторимость придает цикличности спиралевидную форму и каждая ступень процесса развития богаче по своему содержанию, поскольку она включает в себя все лучшее. что было накоплено на предшествующей ступени.

Помимо диалектического истолкования категорий и разработки трех законов, диалектический метод Гегеля включает в себя принципы анализа действительности, как восхождения от абстрактного к конкретному, соответствие исторического и логического, всестороннего. Это наследие вошло в сокровищницу мировой философской мысли.

Право с точки зрения Гегеля есть наличное бытие свободной воли. “Право состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли”.

Понятие права значительно более широко чем юридическое понятие о праве, оно охватывает “наличное бытие всех отраслей свободы”. Это есть объективно идеалистическое понятие права. Разум, дух в области общественных отношений людей с точки зрения Гегеля творит свою работу при помощи индивидуальной воли отдельных лиц и создает объективный мир свободы, то есть право.

В положении Гегеля о том, что через индивидуальную волю отдельного лица осуществляется всеобщая воля, можно видеть отражение в идеалистически извращенной форме представления о зависимости индивидуального сознания от общественного сознания.

Рассмотрение процесса осуществления якобы подлинной свободы в действительности не является в учении Гегеля предметом философии права.

Понятие о праве в представлении Гегеля имеет своей основой не волю отдельного лица, а некую себе и для себя сущую, всеобщую волю, имеющую самостоятельное существование во времени, пространстве и выражающую объективно разумную, а не субъективный произвол отдельного лица, что существенно отлично от понятия о праве данное Кантом и всеми сторонниками критической философии. Категорический императив Канта в области права гласит: “Поступай так, чтобы твоя свобода могла сосуществовать со свободой всех людей, исходное положение — свобода отдельной личности”. Гегель же стремиться постигнуть разумную сущность права и государства самих по себе, независимо от прав и интересов отдельной личности. Он трактует положительное право как выражение самого разума, чтобы тем самым обосновать неправомерность, но революцию уничтожения, не отрицая при этом возможности элементов насилия и тирании в положительном праве, но считает их для самого права чем-то случайным, не касающимся природы права самого по себе, как нечто разумного, как в себе и для себя сущей свободы воли.

В “философии права” как составной части системы гегелевской философии развитие духа дается через развитие диалектического движения понятия права от его абстрактных форм до конкретных — от абстрактного права к моральности, а затем к нравственности(семье, гражданскому обществу и государству).

Философия права в качестве части философии имеет “определенную исходную точку, которая есть результат и истина того, что ей предшествует и что составляет ее так называемое доказательство. Поэтому понятие права по своему становлению трактуется вне науки права, его дедукция предполагается здесь уже имеющейся и его следует принимать как должное.”

“Философская наука о праве, — отмечает Гегель, — имеет своим предметом идею права — понятие права и его осуществление”. Идея права которая и есть свобода, по замыслу и исполнению Гегеля, развертывается в мир права, ее сфера объективного духа предстает как идеальная правовая деятельность — объективация форм права и свободы.

Идея права как предмет философии права означает единство понятия права и наличного бытия права, получаемого в ходе объективации понятия права.

Свою концепцию философии права Гегель разрабатывает и трактует именно как философскую науку о праве, отличную от юриспруденции, а занимаясь позитивным правом (законодательством) имеет дело по его характеристике, лишь с противоречиями.

Задача философии права, по Гегелю, состоит в постижении мыслей, лежащих в основании права, а подлинная мысль о праве есть его понятие. Эта понятейная трактовка права “Философия права”, содержит систему объективных формообразований, которые получаются в процессе саморазвертывания понятия права при диалектическом его восхождении от абстрактного к конкретному. Без уяснения особого смысла категории “понятие” невозможно понять ни один из разделов гегелевской философии.

Философия, поясняет Гегель, “есть наивысший способ постижения абсолютной идеи, потому что ее способ есть наивысший — понятие”.

Абсолютная идея, как “единственный предмет и содержание философии” имеет различные формации (“по Гегелю это самоопределения и обособления” абсолютной идеи) и философское постижение их — “дело особенных философских наук”. Такой “особенной философской наукой” является и “Философия права”.

Понятие “право” употребляется в гегелевской философии права в следующих основных значениях:

I) право как свобода (идея права)

II) право как определенная ступень и форма свободы (особое право)

III) право как закон (позитивное право).

I. На ступени объективного духа, где все развитие определяется идеей свободы — “свобода” и “право” выражают единый смысл.

II. Система права как царство реализованной свободы представляет собой иерархию особых прав (от абстрактных форм до конкретных).

Конкретизация понятия права есть определенное наличное бытие свободы, а значит и особое право. Подобная характеристика относится к абстрактному праву, морали, семье, обществу, государству. Эти “особые права” даны в рамках одной формации объективного духа, они ограничены, соподчинены и могут вступать во взаимные коллизии.

Последующее “особое право”, диалектически “снимающее” предыдущее, более абстрактное “особое право”, представляет его основание и истину. Более конкретное “особое право” первичнее и сильнее более абстрактного.

На вершине “особых прав” стоит право государства, над ним лишь право мирового духа. Поскольку в реальной действительности “особые права” всех ступеней (личности, ее совести, семьи, государства) даны одновременно и, следовательно, в актуальной или потенциальной коллизии, так как по гегелевской схеме, окончательно истинно лишь право высшей ступени.

III. Право как закон (позитивное право) является одним из “особых прав”.

Гегель пишет: “То, что есть право в себе, положено в его объективном наличном бытии, то есть определено для сознания мыслью и известно как то, что есть и признано правом, как закон; посредством этого определения право есть вообще позитивное право”.

Превращение права в себе в закон путем законодательства придает праву форму всеобщности и подлинной определенности. Предметом законодательства может быть лишь внимание стороны гегелевских отношений. Различая право и закон, Гегель в то же время стремится исключить их противопоставление. Гегель признает, что содержание права может быть искажено в процессе законодательства, поэтому не все данное в форме закона есть право. В гегелевской философии речь идет о внутреннем различении одного и того же понятия права на разных ступенях ее конкретизации.

“То обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементом позитивного права, — подчеркивал он, — является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу”.

Закон (по понятию) — это конкретная форма выражения права. Отстаивая это, Гегель вместе с тем отвергает противоправный закон, то есть позитивное право, не соответствующее понятию права вообще.

Специфика философии права Гегеля проявляет себя не в развертывании признаваемого им принципа различения права и закона в некую независимо от позитивного права действующую и ему критически противостоящую систему естественного права. Напротив, Гегель стремится доказать неистинность и недействительность такой трактовки различия права и закона.

Предметом гегелевского философского рассмотрения является лишь идеальное (право и закон едины по своей идеальной природе).

Гегель утверждает, что в законах отражаются национальный характер данного народа, ступень его исторического развития, естественные условия его жизни, но вместе с тем отмечает, что чисто историческое исследование и сравнительно-историческое познание отличаются от философского способа рассмотрения, находятся вне его.

Исторический материал, не будучи сам по себе философски-разумным, приобретает в гегелевской концепции философское значение лишь тогда, когда он раскрывается как момент развития философского понятия.

В гегелевском учении тремя главными формообразованиями свободной воли и соответственно тремя основными уровнями развития понятия права являются:

1) абстрактное право

3)нравственность

I. Сфера абстрактного или формального права есть область непосредственного внешнего самоопределения воли отдельной личности, внешнее наличное бытие свободы воли.

II. Сфера морали есть внутреннее наличное бытие воли, внутреннее самоопределение воли отдельной личности, находящее свое выражение в ее действиях.

III. Сфера нравственности есть область конкретного единства внешнего внутреннего бытия свободы, абстрактного права и морали. В этой сфере всеобщее, разумное, подлинная свобода получает свое существование и в системе общественных отношений и в самоопределении воли отдельного лица, действующего согласно требованиям разумного порядка.

Эти три этапа в развитии понятия права осуществляет общий путь развития понятия в гегелевской философии.

Процесс развития понятия права определялся развитием самих категорий гегелевской идеалистической диалектики. При этом задача философии права понять работу разума в развитии идеи права. наше субъективное мышление с точки зрения лишь как бы наблюдает за развитием идеи, как собственной работой разума. Дело науки заключается в том, чтобы понять эту “самостоятельную работу разума предмета”.

Маркс в “Светлом семействе” указывал на эту черту всей гегелевской философии: “Истина… для Гегеля, автомат, который сам себя доказывает”. Человеку остается следовать за ней, результат действительного развития есть не что иное, как доказанная, то есть доведенная до сознания истина”.

Абстрактное право — первая ступень в движении понятия права от абстрактного к конкретному. В основе права — свобода отдельного человека. “Личность начинается только здесь, поскольку субъект имеет самосознание о себе не только вообще, как о конкретном и каким-то образом определенном “я”, а скорее имеет самосознание о себе, как о совершенно абстрактном “я”.

Понятие о личности представляет собой основу абстрактного права. “Будь лицом и уважай других в качестве лиц” — является основной заповедью абстрактного права. Тем самым абстрактное право предполагает определенные отношения между отдельными личностями”.

Понятие Гегеля об абстрактном праве было абстрактным понятием о правоотношениях, свойственных буржуазному обществу, которое обосновывается Гегелем на почве объективного идеализма, как определенный этап в процессе диалектического развития духа. Понятие абстрактного права есть лишь наименее развитое понятие о праве и не является еще истинным. “Абстрактное понятие права содержит в себе, как в зародыше, все более конкретные правовые определения, но в начале понятие абстрактно, то есть все определения, правда, содержатся в нем, но вместе с тем только содержатся: они суть только в себе и еще не развиты в самих себе в целостность”.

По мысли Гегеля абстрактное право заключает в себе в качестве возможных все определения области морали и в области нравственности. Свою реализацию свобода личности прежде всего находит в праве частной собственности. “Разумность собственности заключается не в удовлетворении потребностей, а в том, что снимается голая субъективность личности. Лишь в собственности лицо есть как разум. Пусть эта первая реальность моей свободы находится во внешней вещи, и, следовательно, есть другая реальность, но ведь абстрактная личность именно в ее непосредственности не может обладать никаким другим наличным бытием.”

Если личность вкладывает свою волю в вещь, то тем самым вещь становится моей.

Собственность, по мысли Гегеля, прежде всего определенное отношение человеческой личности к внешнему миру, к природе, к вещам.

Понятие о собственности Гегеля связано с основами его идеалистического мировоззрения; оно выражает примат духа над материей. Он рассматривает частную собственность, как абсолютное право свободной воли отдельного лица на присвоение вещи. для него частная собственность являлась первым и необходимым звеном в цепи развития объективного духа, в процессе реализации духа во внешнем мире.

Данное идеалистическое предположение о собственности и обоснование абстрактного права восхваляли и использовали неогегельницы (идеологии фашизма) в своих реакционных целях, для обоснования якобы абсолютной нравственной ценности частной собственности самой по себе.

Так как собственность необходима для выражения внешнего наличного бытия собственной воли, то каждое лицо должно было бы обладать частной собственностью. Гегель не делает, однако, отсюда вывода. что каждый гражданин должен обладать собственностью для удовлетворения своих потребностей.

таким образом, для проявления наличного бытия свободной воли с точки зрения Гегеля достаточно владеть хотя бы одной единственной рубахой.

Гегель — сторонник имущественного неравенства, неравенства распределения владений и состояний нельзя назвать несправедливостью природы; ибо “природа не свободна и потому ни справедлива, ни несправедлива”.

Гегель признавал лишь формальное равенство людей: “Люди, разумеется, равны, но лишь как лица, то есть в отношении источника их владения”.

Свое понимание свободы и права Гегель направлял также против рабства и крепостничества. “В природе вещей, — отмечает Гегель, — заключается, что раб имеет абсолютное право освободиться…”

Согласно учению Гегеля сущность частной собственности в том, что лицо вкладывает свою волю в вещь. В завладении, пользовании, отчуждении вещи выражается вся полнота права собственности.

Необходимым моментом в осуществлении разума является, по Гегелю, договор, в котором друг другу противостоят самостоятельные лица — владельцы частной собственности, так как сам разум, дух делает необходимым. чтобы люди дарили, обменивали, торговали и так далее. Принадлежащие буржуазному обществу юридические институты и правовые представления Гегель объявляет абсолютной необходимостью разума.

Для договора являются, по мнению Гегеля характерными 3 момента:

1)Договор зависит от произвола особенной воли, воли отдельного собственника;

2)Достигнутая в договоре путем соглашения тождественная воля обоих собственников есть лишь общая воля, но не в себе и для себя сущая воля, не всеобщая воля и

3) предметом договора могут быть лишь только единичные вещи, ибо только отчуждение их подчинено голому произволу отдельного собственника.

В силу последнего основания Гегель отвергает взгляды на брак, как на своеобразный договор и считает, что такой подход к браку противоречит человеческому достоинству. Также Гегель отвергает договорную теорию государства. “Привнесение договорного отношения, также как и отношений частной собственности вообще, в государственное отношение привело к величайшей путанице в государственном праве и действительности.”

Следующим моментом учения об абстрактном праве являются гегелевские суждения о неправде, принуждении. Отношение права в себе, всеобщей воли к особенной воле отдельного лица, как оно выражено в договоре, Гегель рассматривает как отношение сущности к явлению. Это явление права, переходит в неправде в видимость права, то есть нечто объективное существующее, но не имеющее опоры в сущности. Это и есть внешнее существование, которое не соответствует сущности.

Отрицание видимости, ее исчезновение, показывает власть сущности над видимостью, ее силу, ее действительность. В результате отрицания видимости достигается единство между сущностью и явлением. Оно превращается в действительность. “Действительность есть ставшее непосредственным единство сущности и существования.”

Право восстанавливается и утверждается путем отрицания неправды.

Неправда есть такая видимость, и через ее исчезновение право получает определение некоего прочного и имеющего силу, и если раньше оно обладало лишь непосредственным бытием, то теперь становится действительным, возвратившись из своего отрицания.

Гегель различает: гражданская неправда (простодушная) — лицо не сознает наличия в его действиях неправомерности, лишь видимости права, ошибочно принимая неправду за настоящее, подлинное право.

Называя гражданскую неправду простым отрицательным суждением, Гегель хочет сказать, что в гражданской неправде не отрицается обладание данной личностью правом вообще, а отрицается лишь данное, особенное право личности.

Гражданская неправда есть самая незначительная неправда, так как здесь отрицается лишь особенное. всеобщая воля полностью признается и уважается данным лицом. “Если я говорю: роза не красна, то я все-таки признаю, что она обладает цветом. Я поэтому не отрицаю розу, а отрицаю лишь особенное, красный цвет. Точно также каждое лицо хочет правого и добивается того, чтобы с ним поступили согласно праву. Его неправда лишь в том, что оно признает правом то, чего оно добивается.”

Второй формой неправды, по учению Гегеля, является обман.

В обмане особенная воля обманутого лица не нарушается, так как его заставляют верить, что с ним поступают согласно праву, то что выставляется как подлинное право, на самом деле лишь кажущееся право, оно не является объективно в себе сущим правом, а представляет собой лишь нечто субъективное.

Преступление с точки зрения Гегеля есть нечто неразумное, неистинное также и потому, что оно противоречит понятию человека как существа разумного, могущего действовать подлинно свободно.

Преступление есть такая неправда, которую человек насильственно и открыто ставит на место “права в себе”. В связи с этим Гегель писал, что вор не создает внешней видимости права, которое создается в обмане. Кто совершает преступление, например воровство, тот отрицает не только особенное право другого лица на эту определенную вещь, и отрицает вообще его право, и вора поэтому не только обязывают отдать назад украденную им вещь, но и, кроме того, подвергают еще наказанию, потому что он нарушает право как таковое, т. е. право вообще.”

Маркс в философии права:

1. Концепция «пролетарского права»

Концепцию нового, революционного, пролетарского права как средства осуществления диктатуры пролетариата активно развивал и внедрял в практику советской юстиции Д.Л. Курский.

Право вусловиях диктатуры пролетариата — это, согласно Курскому, выражение интересов пролетариата. «Диктатура пролетариата, — подчеркивал он в 1918 г., — может признавать только интересы своего класса в целом; подлинный представитель такой диктатуры — весь класс в целом, т. е. рабочие и беднейшие крестьяне, организованные в коммунистическую партию и Советы; отдельное лицо, тем паче должностное лицо, — всегда исполнитель, даже когда является наиболее ответственным организатором»).

Еще жестче классовый характер уголовных норм проявлялся в вопросах преступления и наказания. Подчеркиваемая Курским замена (практически лишь частичная) при переходе к нэпу внесудебных репрессий репрессиями судебными фактически во многом компенсировалась предоставлением пролетарскому классово-партийному суду широкой свободы усмотрений, отсутствием юридически определенных составов преступлений и соответствующих наказаний, упрощенным судопроизводством, уголовной ответственностью по аналогии и т. д.

Не только «уголовные нормы», но и в целом все нормотворчество диктатуры пролетариата (или т. н. «пролетарское право») были направлены на классово-коммунистическое толкование, использование, а затем и полное вытеснение временно допущенных при нэпе буржуазных норм и институтов.

2. Право как классовый порядок

Концепция «пролетарского права» как «права не в подлинном его смысле» сконструирована по аналогии с марксистско-ленинскими положениями о пролетарском государстве и диктатуре пролетариата как государстве не в подлинном смысле слова, «полугосударстве», отмирающем государстве и т.д..

Для классового подхода к праву со стороны Стучки и Козловского весьма характерно и то, что в подготовленном ими варианте проекта Декрета о суде № 1 в принципе отвергалось все прежнее право и подчеркивалось, что вновь учреждаемые рабочие и крестьянские революционные суды должны руководствоваться «в своих решениях и приговорах не писаными законами свергнутых правительств, а декретами Совнаркома, революционной совестью и революционным правосознанием».

В условиях пролетарской революции суд, согласно Стучке, «становится творческой силой в создании нового правопорядка». Правотворческая сила революционного суда при этом видится Стучке в классовом насилии.

Классовое насилие, пропущенное через фильтр «революционной совести и революционного правосознания», выступает здесь непосредственно как классовое, революционное правотворчество. Акцент в таком правопониманий с права переносится на деятельность различных учреждений диктатуры пролетариата: то, что они установят и решат, это и есть новое (революционное, пролетарское) право, новый правопорядок.

Выдвижение марксистскими авторами (Курским, Стучкой, Козловским и др.) в условиях реальной пролетарской революции, диктатуры пролетариата и строительства социализма концепции «пролетарского права» по существу означало отход от прогностического положения Маркса, а затем и Ленина о буржуазном «равном праве» после пролетарской революции и отказ от тех представлений о праве (право как равный масштаб, как формальное равенство и т. д.), с позиций которых только и можно в рамках коммунистической доктрины отвергать право как таковое и прогнозировать его преодоление в глобальном масштабе.

По логике «классового права», система (порядок, форма и т. д.) общественных отношений может означать (а фактически так и получилось) лишь систему классового насилия.

Право вообще и советское, пролетарское право в особенности предстают здесь лишь как система и метод классовых репрессий.

Неправовой характер «нового права» отчетливо проявляется везде там, где сторонники классовой теории права «примеряют» к пролетарскому праву такие специфические свойства ихарактеристики права, как формальное равенство, эквивалентность, взаимо связь субъективных прав и юридических обязанностей, равенства перед законом и т.д.

3. Право как меновое отношение

Логически и фактически не стыкуются и не согласуются между собой также и различные марксистские положения о самом праве (например, характеристики права то как формы экономических отношений, то как воли класса, то как общегосударственной воли, то как средства принуждения, то как продукта общества, то как продукта государства и т. д.) или о государстве (например, толкование государства то как организации публичной власти всего общества, то как диктатуры класса и комитета классового господства, то как института, связанного объективно-экономически обусловленными правовыми формами, нормами и отношениями, то как не связанного никаким правом и никакими законами аппарата классового подавления, то как порождаемого экономическими отношениями общества вторичного, «надстроечного» явления, то как исходного и решающего «внеэкономического фактора», посредством прямого политического насилия подчиняющего себе общество, изменяющего сущность и характер общественных отношений, определяющего «базис» общества и т. д.). Причем вся эта разнородность суждений об одном и том же объекте усугубляется и доводится до полной неопределенности в силу того, что в одних случаях марксистской трактовки соответствующий объект (в нашем случае право, государство) берется то как реальное явление и факт действительности (как объективно необходимая, фактически наличная действительная форма отношений), то лишь как некий идеологический, т. е., согласно марксизму, ложный, иллюзорный, нереальный недействительный феномен.

Право — продукт меновых отношений, а не порождение государства и законодательства, хотя и нуждается в них. В целом о потребностях практической реализации уже наличного (формируемого в меновых отношениях) права Пашуканис пишет так: «Наилучшим образом эти потребности обслуживаются государственной властью, хотя нередко правовое общение обходится и без содействия последней, на основе обычного права, добровольных третейских судов, самоуправства и т. д.»

Сходные представления о праве развивал и ученик Бухарина Подволоцкий, определявший право следующим образом: «Право представляет собой систему принудительных социальных норм, отражающих экономические и другие общественные отношения данного общества, норм, вводимых и охраняемых государственной властью господствующего класса для санкционирования, регулирования и закрепления этих отношений и, следовательно, закрепления господства данного класса».

4. Право как идеологическая форма классовых отношений

В 20-е годы проблемам марксистского правопонимания и построения марксистской теории права был посвящен также ряд публикаций И. Разумовского.

Отрицание частной собственности и права, а вместе с ними и «эгоистического» (т. е. экономически и юридически свободного) индивида имеет для всего марксизма фундаментальное значение, предопределяя остальные выводы этой социальной доктрины. И поскольку право подразумевает и свободу индивида, и его право на собственность, то можно сказать, что анализ марксистского отношения к праву — это характеристика сути, а не второстепенных аспектов марксизма.

В целом историческое развитие правовых понятий, в той или иной степени совпадающее с логическим развертыванием правовой формы, в трактовке Разумовского выглядит так: «начиная от простейшего правового отношения, владения участком общественной собственности — этого наиболее раннего зародыша частной собственности, и кончая современной капиталистической частной собственностью, а затем распределением «по работе» на первой фазе коммунизма».

Как идеологическое опосредование (идеологическая форма) классовых материальных (экономических) отношений право, по Разумовскому, — это форма общественного сознания. Он дает следующее общее определение права как идеологического способа и порядка опосредования материальных отношений в классовом обществе: «Порядок общественных отношений, в конечном счете отношений между классами, поскольку он отображается в общественном сознании, исторически неизбежно абстрагируется, отдифференцировывается для этого сознания от своих материальных условий и, объективируясь для него, получает дальнейшее сложное идеологическое развитие в системах «норм.

В целом трактовка Разумовским права как идеологического явления в условиях послереволюционной ситуации и диктатуры пролетариата была ориентирована на нэповский вариант пролетарского использования буржуазного права. Но тут прежде всего следует отметить, что советский государственный сектор при мно гоукладном нэпе был не «госкапитализмом» , а социализированным сектором, т. е. этот главный и определяющий уклад был фактором не правообразования, а как раз отрицания права. И допущенное при нэпе буржуазное право фактически действовало лишь вне рамок государственного сектора, в сфере несоциализированных или частично и временно десоциализированных укладов.

5. Психологическая концепция классового права

Представления о классовом праве, включая и классовое пролетарское право, с позиций психологической теории права развивал М.А. Рейснер.

Марксистские представления о классовости права Рейснер толковал в том смысле, что каждый общественный класс — не только класс господствующий, но и угнетенные классы — в соответствии с положением данного класса в обществе и его психикой творит свое реально существующее и действующее интуитивное классовое права Уже при капитализме, по Рейснеру, имеется не только буржуазное право, но также пролетарское право и крестьянское право. Так что не «все право» запятнано «эксплуататорской целью». Возражая против отождествления всего права с эксплуататорским правом, Рейснер уже до революции проводил ту мысль, что у революционных масс есть свое классовое интуитивное право, которое должно лечь в основу их будущего господства.

Такое правопонимание, согласно Рейснеру, подтвердилось после пролетарской революции, особенно выразительно — в Декрете о суде № 1, которым деятельность новой юстиции в условиях отсутствия надлежащего официального (позитивного) права была ориентирована на «революционное правосознание» победившего пролетариата.

Классовость права в толковании Рейснера подразумевает наличие правового элемента в межклассовой борьбе, существование особого субъективного классового права и, наконец, своеобразный компромисс этих субъективных классовых прав, «который в той или иной форме завершает картину правовой оболочки межклассовой борьбы». В результате классовой борьбы одно из субъективных прав ложится в основу некоторого общего правопорядка, в котором классовое право господствующего класса занимает доминирующее положение.

Когда Рейснер принудительный для всех труд выдает за «равенство» как меру пролетарского (социалистического) «праваего «справедливости», то он не замечает того принципиального обстоятельства, что подобное «равенство» не является и не может быть правовым именно потому, что оно по существу носит не позитивный, а негативный характер: т.н. «равенство» в принудительном труде -это лишь видимость «равенства» несвободных, а по существу — как раз радикальное отрицание свободного индивида, отрицание индивидуальных прав и свобод и вместе с тем права вообще.

6. Диктатура пролетариата как «правовое государство»

Общее определение права Малицкого находилось под заметным влиянием позиции Стучки, но с большим выделением нормативного аспекта. «Право, — писал он, — есть порядок общественных отношений, устанавливаемый господствующим классом в своих классовых интересах и охраняемый организованною силой этого класса. Право как порядок, или иначе правопорядок, выражается в определенных правилах поведения, защищаемых организованною силою господствующего класса: в правовых нормах. Совокупность правовых норм называется положительным правом, т. е. правом, которое установлено господствующим классом, предписано этим классом».

В соответствии с логикой изображенного Малицким советского «правового государства» получается, что гражданину даны (дарованы) права лишь для того, чтобы он выполнял предписанные ему. обязанности по отношению к государству, коллективу и т. д. «Поэтому, — поясняет он, — в Советской Республике права как гражданские, так и публичные должны рассматриваться как средства для осуществления гражданином его официальных функций, его общественных обязанностей. Это значит, что право, принадлежащее личности, есть не столько свобода личности, сколько ее общественная обязанность. Право как обязанность — вот коренное отличие взгляда социализма на субъективные права личности от воззрения на них буржуазной доктрины Запада. А раз гражданин получает свои права, т. е. границы своей свободы, из рук государства то буржуазный принцип: «Все, что не запрещено законом, считается дозволенным» в советском строе должен уступить место обратному положению: «Дозволено лишь то, что по законам разрешено», так как носителем и источником права является не личность, но государство».

7. Советский легизм как официальное правопонимание

Именно Пашуканис и Доценко в 1936 г. выдвинули концепцию советского права как права социалистического. Замалчивая данное принципиальное обстоятельство, авторы передовицы, а затем и участники Совещания 1938 г. во главе с Вышинским стали выдавать признание и защиту понятия «советское социалистическое право» чуть ли не за свое открытие и с этих позиций обвинять «врагов народа» Пашуканиса, Доценко и др. в отрицании социалистического права.

«Право — это есть воля класса, господствующего в данном обществе. Воля рабочего класса, направленная к построению социализма, есть воля социалистическая, и право, выражающее эту волю, есть право социалистическое».

Подобное классово-волевое определение права, использовавшееся в советской литературе и до Вышинского и особенно широко в последующие годы, оставляет проблему права в полной неопределенности, поскольку не ясно, что же собственно правового имеется в «воле класса» и чем т.н. классово-волевое «право» отличается от классового произвола, диктата, насилия.

С помощью «классово-волевого» подхода можно обосновать какое угодно «право» и оправдать любые массово-репрессивные меры, любые антиправовые меры, любые антиправовые акты тоталитаризма и тирании. И там, где нужно, это классово-волевое определение, толкование, оправдание» советского социалистического права»(и разоблачение буржуазного права) применялось как Вышинским, так и другими авторами.

Характеристики подхода Вышинского и его последователей как «нормативного», «нормативистского» и т. п. нельзя признать адекватными независимо от целей их использования. Дело прежде всего в том, что «правило поведения» («норма») как политико-властное установление и регулятор в определении Вышинского — это нечто совершенно иное, нежели норма социальной солидарности в социальном нормативизме Л. Дюги или норма долженствования в нормативизме Г. Кельзена.

Разумеется, подход Вышинского к норме, к праву как совокупности правил поведения (или «норм»), к государству, к соотношению государства и права, к их функциям, назначению и т. д. абсолютно исключал нормативизм в духе Дюги или Кельзена. Для него «правовые нормы» — любые субъективные и произвольные творения политической власти, ее приказы и установления, так что у него речь, скорее, идет о потестаризме.

Декреты и другие акты диктатуры пролетариата — это и есть, по Вышинскому, новое «советское социалистическое право», которое приходит на смену буржуазному праву.

Вышинский при этом, конечно, замалчивает, что в соответствии с цитируемыми им положениями Маркса и Ленина о буржуазном праве при социализме никакого послебуржуазного (нового, пролетарского, социалистического и т. д.) права не может быть.

Если отбросить демагогические ухищрения Вышинского, то суть его определения права состоит в том, что право — это приказы диктаторской власти.

8. «Широкий» подход к праву в советской юридической науке.

Уже с середины 50-х годов, особенно после XX съезда КПСС, в обстановке определенного смягчения политического режима и идеологической ситуации в стране, некоторые юристы старшего поколения воспользовались появившейся возможностью отмежеваться от определения права 1938 г., начали критику позиций Вышинского и предложили свое понимание и определение социалистического права.

В противовес «узконормативному» определению права Вышинским и его последователями было предложено понимание права как единства правовой нормы и правоотношения (С.Ф. Кечекьян, А.А. Пионтковский) или как единства правовой нормы, правоотношения и правосознания (АЛ. Стальгевич, Я.Ф. Миколенко).

При этом правоотношение (и связанное с ним субъективное право — в трактовках Кечекьяна и Пионтковского) и соответственно правоотношение и правосознание (согласно Стальгевичу и Миколенко) предстают как реализация и результат действия «правовой нормы», производные от нее формы и проявления права. Исходный и определяющий характер «правовой нормы», т. е. нормативность права в смысле определения 1938 г. и последующей «официальной» традиции, следовательно, продолжали признаваться, но эту нормативность предлагалось дополнить моментами ее осуществления в жизни.

Правоотношения, пояснял Кечекьян, являются результатом осуществления норм права, закрепляющих определенный порядок отношений. И складывающийся в обществе правопорядок нельзя понимать просто как совокупность действующих в данном обществе правовых норм. Правопорядок — это не просто нормы права, а нормы права в их осуществлении, вместе с конкретными правами, обязанностями, сетью правоотношений, соответствующих нормах права. «По нашему мнению, — писал Кечекьян, — в определении права как совокупности норм подразумевается, что речь идет о нормах, реализуемых в правоотношениях, что единство нормы права и правоотношений исключает необходимость отдельно говорить о каждом из этих явлений в определении права».

Согласно интерпретации Кечекьяна, нормы права — не самоцель, а средство закрепления определенного правопорядка. В этой связи он подчеркивал, что «правоотношение — результат действия норм права не в том смысле, что это какой-то побочный продукт действующих норм права, а в том смысле, что это тот результат, ради которого установлены нормы, права, тот результат, без которого нормы права лишены смысла».

В данной связи весьма примечательна оговорка Кечекьяна ко всей своей трактовке права и правопорядка, включая и положение о единстве правовой нормы и правоотношений: «Мы не касаемся здесь такого случая, когда законы сами легализируют произвол, оставляя широкий простор для беззакония (фашизм)»‘. Ну а если речь идет о произволе, бесправии, антиправовом законодательстве при социализме? Априорное признание наличия «советского социалистического права» в такой неправовой ситуации по сути дела означает, что неправовой закон, неправовая норма, неправовое отношение выдаются за правовой закон, правовую норму и правовое отношение.

Острие критики этих новых, более «широких» трактовок права было направлено против «узконормативности» определения 1938 г., но не против его «нормативности», а тем более (и это самое главное) — не против подмены во всем официальном «правопонимании» права и правовой нормативности — неправовым законодательством и неправовой нормативностью.

В контексте понимания права как единства правовой нормы и правоотношения, трактовки правоотношения как нормы права в действии и т. д. Пионтковский большое внимание уделял проблеме субъективного права, которая в духе определения 1938 г. игнорировалась сторонниками официального правопонимания. Критикуя определение Вышинского, он призывал «отказаться от догматизации указанного узкого понимания права и поставить вопрос о том, что наше понятие о праве должно охватывать не только объективное право, но и право в субъективном смысле, не только нормы права, но и права граждан и других субъектов правоотношений и соответствующие им правовые обязанности».

Действие закона, реализация его требований, соблюдение законности и т. д., конечно, сами по себе очень важные аспекты характеристики права и правового закона. Но в ситуацию отсутствия права т. н. «широкий» подход к праву по существу вы давал за «социалистическое право» неправовое законодательство поддерживая и подкрепляя тем самым иллюзию о наличии «советского социалистического права» как «нового типа права не только по своему классовому содержанию, но и по своей правовой форме».

Под «нормой права» Миколенко имеет в виду положение государственного нормативного акта (норму законодательства), а под правоотношением и правосознанием — формы осуществления этой «правовой нормы». Даже «правосознание» выступает в трактовке Миколенко как «законосознание» (как законосоответствующее и законопослушное сознание). Так, по поводу беспокойства сторонни ков официального «правопонимания» о возможном противопоставлении правосознания «нормам права» в контексте «широкой» трактовки права Миколенко замечает: «Верно, что иногда нежелание соблюдать закон прикрывается ссылкой на революционное, социалистическое правосознание, что нередко этим маскируется незнание действующего законодательства. Но на каком основании эти не соответствующие нормам права взгляды следует относить к поня тию правосознания? И почему необходимо отказаться рассматривать правосознание как необходимый элемент права только потому, что кто-то свои противоречащие нормам права взгляды облыжно пытается выдавать за правосознание?».

Согласно такой концепции, не только «право» подменяется «действующим законодательством», но и сами представления, мысли осознание права признаются лишь постольку, поскольку не выходят за рамки «закона», не расходятся с официально установленным и дозволенным. Парадокс состоит в том, что вопреки своим установкам и устремлениям «широкий» подход, фактически оперировавший неправовым законодательством, распространял его влияние в расширенном пространстве своего «правопонимания».

В целом полемика представителей «широкого» понимания права против сторонников «узконормативного» подхода носит непринципиальный характер, поскольку в фактически неправовой ситуации оба направления в одинаковой мере базировались на априорной предпосылке о наличии «советского социалистического права», которое по существу отождествлялось с советским законодательством. Под «нормой права» в обоих случаях имеется в виду норма законодательства, производными которой являются компоненты более «широкого» понимания права («правоотношение» и «правосознание»).

«Широкий» подход к праву был встречен критикой со стороны защитников официального («узконормативного») «правопонимания». При этом стереотипными стали обвинения «широкого» подхода в ослаблении «нормативности» права, отступлении от принципа социалистической законности, игнорировании специфики права, перечеркивании «достижений» советской юридической науки на базе официального определения 1938 г. и т. д.

§ 4. Философия права в России

Либеральная мысль зарождалась в постоянном противостоянии и преодолении традиций самодержавного и крепостнического произвола, бюрократической безответственности. Она была направлена на поддержку и обоснование дальнейших реформ, на признание за индивидом права на достойное существование. Одной из центральных тем либеральной правовой публицистики стало воспитание уважения к праву.

После либеральных начинаний Александра I и обсуждения этой темы в литературе (Сперанский, Карамзин) малочисленная группа российских либералов последующих периодов — “Эпохи великих реформ” и “отката реформ” — сочетала свои либеральные устремленные с большой дозой просвещенного консерватизма. Эта группа могла быть представлена прежде всего именами Чичерина, Муромцева, Коркунова, Ковалевского.

В данной работе, чтобы не загромождать её излишним количеством информации, мы приведём воззрения только Б.Н. Чичерина. Но это отнюдь не означает, что данная личность чем-то заслужила большее внимание, чем другие русские исследователи. Каждый внёс свой определённый вклад в развитие русской юридической мысли. И за это мы им благодарны.

Крупнейшей фигурой в либеральной философской мысли второй половины века был Борис Николаевич Чичерин (1828 — 1904), автор пятитомника “История политических учений” (1869 — 1902), а также ряда фундаментальных работ в области государствоведения и философии права — “О народном представительстве” (1866), “Курс государственной науки” (3 части, 1894 — 1898), “Философия права” (1900). Активный защитник “великих и прекрасных реформ” начала царствования Александра II и сторонник в отдаленной перспективе, Чичерин — после непродолжительной профессиональной карьеры в Московском университете (1861 — 1867) — оказался в опале и долгие годы провел в уединении родового поместья.

Восприняв многие идеи российского западничества, Чичерин пошел дальше по пути усиления таких аспектов их доктрины, как приоритетная роль государства в осуществлении реформ, парламентарный и конституционный строй, доктрина “правового государства”, и тому подобное. Чичерин считая, что главным конструирующим элементом культуры является центральная государственная власть, оттесняющая на второй план сословные и корпоративные интересы и влияния.

Гегелевская философия была одним из основных факторов при формировании воззрений Чичерина. Хотя с годами его отношение к Гегелю претерпевало определенные изменения, он все же постоянное ориентировался на основные философско-методологические положения немецкого мыслителя. При этом Чичерина более привлекала сама глобальная система немецкого философа, именно поэтому его часто называли сторонником правового, или консервативного гегельянства. Его магистерская диспозиция, ставшая новым словом в русской истории и правоведческой мысли, относится к истокам государственной школы в русской историографии. Во-первых, разделяя традиционные западнические воззрения на особенности русской истории, он склонен к утверждению общечеловеческого принципа в мировой истории. Во-вторых, чрезвычайно важное значение он уделяет роли государства в историческом процессе. Сравнивая историю России с западноевропейской, Чичерин подмечает, что в России многое учреждалось государственными мерами, тогда как на Западе те же процессы совершались без активного вмешательства государства. С деятельностью государства Чичерин связывает практически все явления и процессы общественной жизни России — от оседлости народонаселения до придания общинам некоторой юридической определенности. Устройство русского государства по его мнению, организовывалось “сверху”. Сам же факт создания государства он считает великим и историческим подвигом русского народа. В-третьих, для Чичерина характерно особое видение личности на Западе и в России. В западноевропейской истории он отмечает ту большую роль, которую играет личность и созданные благодаря ее развитости различные союзы. Отличительные черты русской исторической жизни — чрезмерная слабость представительного начала, практически крепостное состояние всех сословий, отсутствие политических свобод — все это является результатом личностного начала государству.

К 60-м гг. относятся выход в свет его работы “О народном представительстве” и подготовка трехтомного “Курса государственной науки”, в то время Чичерин пишет пятитомную “Историю политических учений” и двухтомную работу “Собственность и государство”. В этих, а также других работах Чичерин разрабатывает свою политическую платформу, которую можно охарактеризовать как классический либерализм. исходя из понимания свободы личности как основного принципа общественного развития, благодаря которому человек только и может осуществлять свои стремления к абсолютному (а это составляет ядро его понимания роли и призвания человека в мире), он полагает, что условия для осуществления этого принципа обеспечивают только последовательные либеральные преобразования. Его конкретная программа для России состояла в требовании свободы совести, свободы от крепостного состояния, свободы общественного мнения, свободы книгопечатания, свободы преподавания, публичности всех правительственных действий, публичности и гласности судопроизводства. Идеалом государственного устройства (по крайней мере для России) он считал конституционную монархию.

Государство, по Чичерину, предстает в истории союзом народа, связанного законом в одно юридическое целое и управляемое верховной властью для общего блага. Частное благо есть цель не государства, а гражданского общества. Государство обеспечивает безопасность и осуществление нравственного порядка, оно же определяет и защищает права и свободы. При этом государством определяются права гражданские, а не так называемые естественные права.

Сама область естественного права — в отличие от права положительного — это область требований правды, справедливости, это “система общих юридических норм, вытекающих из человеческого разума долженствующих служить мерилом и руководством для положительного законодательства”, справедливость как общее разумное начало и есть мерило, с помощью которого разграничивается область свободы отдельных лиц и устанавливаются требования законов. Цель социально-политического развития — избежать крайностей индивидуалистического анархизма и механического этатизма и суметь гармонически сочетать личное и государственное начала, индивидуальную свободу и общий закон.

Право не сводимо к пользе или к интересу, его сущность связана со свободой как индивидуалистическим и априорнометафизическим началом. Право с этой точки зрения есть внешняя свобода человека, определяемая внешними законами. Поскольку закон определяет права и обязанности, то есть “свободу с ее границами” и вытекающими отсюда отношениями, то эти границы и есть основное начало права как идеи, как нормы свободы. Чичерин частично использует Гегелевскую трактовку права как развития идеи свободы, но критически относится к ее этатическим и антииндивидуалистическим истолкованиям. Свобода в его трактовке предстает в следующих ступенях развития — внешняя (право), внутренняя (нравственная) и общественная свобода. Другими словами, свобода как субъективная нравственность переходит в объективированную и сочетается с правом как нормой свободы в общественных союзах — семье, гражданском обществе, церкви, государстве.

Чичерин чрезвычайно высоко оценивает значения свободы как постоянного и необходимого элемента человеческого общежития, свобода составляет краеугольный камень многих его определений, относящихся к области общественных отношений, и сама возможность развития общества связывается им с принципом свободы человеческой личности. свобода устанавливает только формальное, а отнюдь не материальное равенство. Последнее вообще неприемлемо для Чичерина, считающего, что всеобщее равенство не может быть даже идеалом, потому что оно противоречит природе вещей и человека. Цель истории, по Чичерину, состоит не в личном удовлетворении, а в общем благе, а это благо заключается в разнообразии и гармоническом единстве частей, чему противостояло бы равное распределение жизненных средств. Необходимым требованием к государству Чичерин полагает принципы экономической свободы, осуществление которых на практике может вести только к неравенству. Но именно это и составляет для него движущее начало дальнейшего развития общества.

По теории Чичерина государство является не средством эксплуатации трудящихся, непосредственным результатом непримиримых противоречий “гражданского общества”, а арбитром между правовой и моральной областями жизни, призванным не допустить поглощение их друг другом, водворить мир и общее благо.

С юридическими теориями государства Чичерина сближают понимание государства как правового союза; определенное преувеличение юридического аспекта государства. Однако в целом он выходит за рамки этих теорий.

Понятие государства, по Чичерину, многопланово. Государство, есть, во-первых, проявление Абсолютного (влияние гегелевской философии права); во-вторых — юридический союз (отражение юридического мировоззрения буржуазии); в-третьих — опытный факт, реальных субъектов власти (социологический подход). Чичерин различал следующие науки о государстве: философию права (познание априорных начал государства и права), государственное право (изучение государства как юридического союза), социологию (государство в связи с другими союзами, прежде всего с гражданским обществом), политику (наука о действиях государства в связи с борьбой за власть различных партий и групп).

Государство рассматривается Чичериным прежде всего как союз народа, а не просто учреждения, аппарат. “Народ, устроенный в государство, образует одно целое, в состав которого входят, с одной стороны, объединяющиеся лица, с другой — система учреждений, которые служат ему органами. Все это вместе составляет одно юридическое тело, состоящее из лиц и учреждений; как таковое оно должно иметь название, и это название есть государство”.

Чичерин считает государство не созданием субъективной воли человека, а закономерным явлением, не зависящим от субъективных устремлений. Государство представляет собою “объективный организм, который воплощает в себе мировые идеи, развивающиеся в истории человечества”.

§ 5. Право и мораль; право и договор

Мораль — это форма духа, которая возникает непосредственно из угасания одержимости религиозной идеи. Когда люди перестают видеть ясный смысл в совместном существовании, главной силой, удерживающей их в рамках общественно приемлемого поведения, становится абстрактное внутреннее чувство, позволяющее различить что хорошо, а что дурно.

В ряде случаев на фоне кризиса исходной религиозной идеи возникает ситуация религиозного плюрализма. Множество религий, выдвигая различные требования к человеческой активности, разрушают единство и стабильность общества. Результатом конкуренции религий становится выделение системы таких требований, которые всеобщи для большинства религий. Данная система и есть мораль. Мораль, таким образом, вбирает в себя все известные в данном обществе требования различных религий, которые способствуют единству и стабильности данного общества.

Право формируется как превращенная мораль только в тех случаях, когда моральный кризис общества сопровождается отсутствием почвы для формирования исторических традиций или когда присутствует множество различных, в том числе и исключающих друг друга обычаев.

Достаточно часто путаница в разрешении вопроса о соотношении права и морали основывается на неразличении морали и нравственности. Моральность каких-либо требований, как и их правовой характер, являются лишь признаками формы этих требований, но не их содержания. По содержанию одно и то же требование может быть моральным и правовым, в зависимости от того, в какой форме оно выражается – в форме абстрактного внутреннего императива или в форме внешнего силового требования. Нравственность – это характеристика содержания требования. В этом плане и правовые и моральные требования могут быть безнравственными, т. е. такими, которые исключают ситуации, в которых индивид должен жертвовать своими интересами ради интересов других людей.

Однако право и мораль могут расходиться в своих требованиях, и тогда возникают вопросы: законно ли следовать морали и морально ли соблюдать закон?

Мораль положительно оценивает право, если его содержание соответствует нравственным ценностям, и осуждает нарушения правопорядка, особенно прав и свобод граждан. Это осуждение относится и к тем случаям, когда нарушаются морально безразличные правовые нормы (нормы, определяющие структуру организаций и порядок их деятельности, порядок ведения протокола судебного заседания и т. п.). Однако там, где выполнение таких действий входит в чьи-либо обязанности (работников суда, нотариальной конторы), нарушение указанных норм (медлительность, небрежность) влечет моральное порицание виновных в этом работников.

Ряд правовых норм закрепляет моральные нормы и стимулирует их выполнение юридическими санкциями. Это относится к большинству норм уголовного права и иных норм, которые содержат запрет совершать наиболее вредные и опасные для общества деяния и определяют меры воздействия, применяемые к нарушителям таких запретов.

Некоторые юридические дела невозможно решить без учета моральных норм, конкретизирующих правовые нормы. Например, нормы уголовного права, определяющие ответственность за хулиганство, за оскорбление личности или клевету, а также нормы гражданского права, определяющие ответственность нанимателя жилого помещения, делающего невозможным для других проживание с ним в одной квартире (доме). Соответствующие нормы «бланкетны» в том смысле, что их содержание может быть раскрыто лишь с помощью норм морали. Безусловно, отсылки как таковой к иному нормативному акту в данном случае быть не может, но субъект, применяющий право будет вынужден апеллировать к своим собственным моральным принципам и принципам, действующим в данном обществе. Именно нарушение моральных норм в форме и при обстоятельствах, указанных в этих нормах права, образует состав правонарушения, вопрос о котором должен быть решен судом.

Между нормами права и нормами морали могут возникать противоречия, когда право требует одно, а мораль предписывает прямо противоположное. Примером подобного противоречия можно привести уголовный процесс, когда в качестве свидетелей допрашивались супруг или близкие родственники обвиняемого (подсудимого). По закону их отказ от дачи показаний или ложные показания должны повлечь уголовную ответственность. В то же время по моральным соображениям органы следствия и суд старались не привлекать их к такой ответственности, если только в стремлении выгородить близкого человека родственники обвиняемого не оговаривали заведомо невиновных, стремясь переложить на них вину за преступление. На сегодняшний день это противоречие в российском законодательстве устранено, что закреплено в статье 51 Конституции Российской Федерации.

В качестве общей причины противоречий права и морали авторы часто называют отставание законодательства от общественного развития. Подобный факт действительно имеет место, но лишь в том смысле, что законодатель не смог или не сумел предусмотреть все конкретные ситуации, на которые распространяются нормы закона, и лишь в последствии, после обнаружения противоречий внес соответствующие коррективы в действующий закон. Наиболее ярко данный факт подтверждается реальной действительностью в России. Законодатель нередко вслед за принятием нормативного акта принимает дополнения либо изменения к нему.

Наиболее общей причиной противоречий правовых и моральных норм является «формальная определенность» права, не всегда позволяющая распространить его действие на ситуации, требующие правового регулирования, но не предусмотренные правом, либо, наоборот, допускающая и требующая применения права к общественным отношениям, к которым мораль считает такое применение несправедливым.

Различие и сопоставление права и морали является одной из центральных проблем, как в философии, так и в теории права и на сегодняшний день.

Можно назвать три характерные черты, отличающие мораль и право:

1. мораль устремлена к той цели, чтобы идеалы справедливости, добра, иные моральные требования воздействовали на человека преимущественно изнутри, через его сознание, духовный мир при помощи стимулов сознания и общественного мнения. Право – преимущественно внешний регулятор, который призван регламентировать людские поступки главным образом путем установления формально – определенных, писаных норм, содержащихся в законах, иных нормативно-обязательных документах, поддерживаемых властью;
2. мораль – это область «чистого» сознания, замкнутая на духовной жизни людей и не требующая обязательного внешнего, объективированного выражения. Право – институционный регулятор; оно в развитом обществе выступает как писаное право, входящее в жизнь общества в виде объективированной реальности, устойчивой догмы, не зависящей от чьего-либо усмотрения;
3. содержание морали самым непосредственным образом сосредоточено на долге, обязанностях, ответственности людей за свои поступки. Право призвано, в первую очередь, говорить о правах, оно сосредоточено на субъективных правах отдельных лиц, нацелено на то, чтобы определять и юридически обеспечивать статус субъектов, их юридические возможности и, следовательно, обусловленную правом свободу их поведения.

Договор – это одна из форм возникновения и осуществления права. Всякий договор в своей основе имеет баланс сил, т. е. невозможность для одной силы подчинить другую, а также на вытекающем отсюда компромиссе. Данный компромисс проявляется, с одной стороны, как компромисс интересов носителей равной силы, а с другой – как компромисс ценностей, ради которых та или иная сторона готова эту силу применить.

Когда общество не в состоянии строить свою жизнь на основе морали, и если при этом не существует условий для формирования общезначимых обычаев, оно превращает некий минимум морали, содержащий в себе необходимые условия продолжения его существования, в правовую систему, базирующуюся на основе всеобщего согласия. Общественное согласие, выразившееся в правовой форме, есть общественный договор .

Основной задачей теории общественного договора является выяснение механизма правового (договорного) происхождения государства. «Без собственного и договора каждого гражданина прямо или косвенно выраженного, — писал Т. Гоббс, — никому не может быть предоставлено право законодательства. Прямое согласие имеется в том случае, если граждане впервые устанавливают между собой форму правления государства или соглашаются подчиниться чьей-либо верховной власти. Косвенное согласие налицо в том случае, если они прибегают для охраны и защиты своих интересов против других к верховной власти или законам кого-либо. Ибо, требуя от других граждан для нашего блага повиновения какой-либо власти, мы тем самым признаем, что эта власть – законная».

Немецкий философ и юрист Христиан Томазий (1655 – 1728) так формулировал понимание права и нравственности с позиций договорной теории – нравственность существует тогда, когда господствует принцип: относись к другим так, как хотел бы, чтобы другие относились к тебе. А право – не делай другим того, что бы, как ты хотел бы, они не делали тебе. Нравственность, по Томазию, охватывает внутренний мир человека и определяется его сознанием, убеждениями, а нормы права регулируют внешние отношения между людьми и имеют принудительный характер.

Договорная теория понимания права исходит из приоритета активных сознательных, организационных начал в формировании права. Открытие, обсуждение и закрепление в конституциях норм естественного права (прав и свобод человека), а затем формирование положительного права (законодательства) предполагает приоритет разумного начала. Поэтому для этой теории, наряду с признанием естественного права, становится характерным и прикрепление положительного права к государству, которое и объявляется источником права. Следовательно, государственное принуждение также становится чертой права. Нормы объявляются принудительными. Так, перефразируя Р. Иеринга, В. И. Ленин утверждал: «право – ничто без аппарата, способного принудить к соблюдению норм права».

Если источником права является превосходящая сила, то право представляет собой объективацию воли господствующего класса; если же источником права является договор, предусматривающий взаимные ограничения, право в действительности представляет собой меру (норму) свободы. Универсальной формой превращения морали в право является договор. Следовательно, возникновение права из морали является ситуацией, при которой определение права как меры свободы и разграничения интересов является истинным.

В теоретическом плане такое понимание права исходит из утверждения, что для общества в такой же степени характерна свобода, в какой для природы характерна необходимость.

Кант определял право как совокупность условий, при которых произвол одного может быть согласован с произволом другого по общему для них правилу свободы. Юридические нормы, так или иначе, ограничивают свободу человека, устанавливая меру удовлетворения его интересов, которые связаны с интересами других лиц.

Гегель писал, что почвой права, его необходимым пунктом является свободная воля, мир духа, порожденный им самим как некоторая вторая природа. Наши современники также приходят к выводу, что в общественной жизни свобода человека выступает как его право, то есть, нормированная, урегулированная правовыми средствами свобода.

Конкретно-юридическим выражением свободы человека в её позитивном смысле, то есть в смысле возможностей, оставленных человеку договором, являются права человека. На них может претендовать каждый человек вне зависимости от обстоятельств.

Заключение

В науке термин «право» употребляется чрез­вычайно широко: в философии, в правоведении, социологии, антропологии. Существенным недостатком, на наш взгляд, является использование многими учеными данного термина применительно к любой доминирующей в обществе нормативной системе. В особенности это проявляется в сравнительном правоведении, которое сло­жилось во второй половине XIX в. в русле юриди­ческого позитивизма и отчасти позитивистской социологии права.

Их методология весьма продуктивна при ана­лизе развитых правовых систем стран европей­ской цивилизации, однако приводит к достаточно спорным выводам при обращении к норматив­ным системам иных цивилизаций. Р. Давид обра­щает на это внимание, но предпочитает не вда­ваться в дискуссию между «сторон­никами позитивизма и естественного права».

Действительно, эта дискуссия имеет давние кор­ни в европейском правоведении и приобретает в нем познавательный смысл. Однако европоцентризм, свойственный европейцам, приводит к тому, что они склонны использовать привычные понятия при исследовании иных культур. Поэто­му мы пишем и читаем о юридическом позитивиз­ме в древнем Китае и там же легко находим есте­ственно-правовые концепции, изучаем право ислама, индуизма, древнее право, по примеру Г. Мейна, и т.д. Собственно в такого рода слово­употреблении нет ничего негативного, если пи­шущий и читающий понимают степень условнос­ти, конвенциальности термина права в таком кон­тексте.

Однако строить рассуждения о правовом государстве невозможно с позиции преобладающего в России легистского правопонимания. Позитивисты отрицают естественные и неотчу­ждаемые права человека и говорят только о дарованных основ­ных правах и свободах граждан. Поэтому для них понятие правового государства оказывается бессмысленным: власть, дарующая права, не может быть ограничена этими правами.

Российские авторы в основном придерживаются социологического понятия государства как силы, господства, наиболее мощной организации власти у данного народа на данной территории, например, организации классового насилия. В таком понима­нии право – есть приказы власти, законы. С этой позиции логически невозможно не только правовое государство, но и даже конституционное право: если право – приказ государства, то как государство может приказывать самому себе? Логически возможна только конструкция государства законности: государство «самоограничива­ется» своими законами. Но и такая конструкция ущербна, ибо «государство законно­сти», по признанию его идеологов, в любой момент может отменить «связывающий» его закон.

Подход к праву, сводящий право вообще к позитивному праву, т.е. отождествляющий право и закон, характерен для юри­дической догматики и представлен в различных вариантах юриди­ческого позитивизма и легизма (от lex - закон). Здесь, следова­тельно, истина о праве исчерпывается волей законодателя, мнени­ем и позицией официально-властного установителя позитивного права.

Противоположный тип правопонимания – юридический – обосновывает необходимость различения права и закона. Такое теоретическое различение права и закона не только терминологически, но и понятийно, по своему смыслу выступает как общая теория для всех остальных частных слу­чаев подобного различения и тем самым позволяет понять и выра­зить момент общности и единства в познавательной ориентирован­ности, в смысловой структуре и предмете различных прошлых и современных философско-правовых учений.

Прошлые и современные философские учения о праве вклю­чают в себя тот или иной вариант различения права и закона, что собственно и определяет философско-правовой профиль соответст­вующего подхода. Речь при этом идет о дифференциации формулировок, в частности, о различении права по природе и права по человеческому установлению, права естественного и пра­ва волеустановленного, справедливости и закона, естественного права и человеческого права, естественного права и позитивного права, разумного права и позитивного права, философского пра­ва и позитивного права, правильного права и позитивного права и т.д.

История права – это история прогрессирующей эволюции со­держания, объема, масштаба и меры формального (правового) ра­венства при сохранении самого этого принципа как принципа лю­бой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом, своё содержание принципа фор­мального (правового) равенства.

Либертарное правопонимание, то есть объяснение права через понятие свободы, отражает с сего­дняшней точки зрения наиболее развитые формы государственности и права, сложившиеся в Западной Европе и Северной Америке. Вообще понятия «правовое государство» и «господство права» имеют отношение лишь к европейской правовой культуре. В современной России эта концепция сформулирована главным образом в многочисленных работах В.С. Нерсесянца. Эта концепция опирается на теоретическое различение права и закона, а также идеологию естественных прав и свобод человека. Причем, что особенно важно, непротиворечивую концепцию правового государства на наш взгляд, можно сформулировать только с такой теоретико-познаватель­ной позиции.

ФИЛОСОФИЯ ПРАВА – научная дисциплина, исследующая онтологические, гносеологические и аксиологические проблемы права как особого духовного явления и специфической формы общественных отношений.

Хотя термин «философия права» появился в литературе довольно поздно (в 18 в.), сами философско-правовые исследования имеют давнюю традицию. Они восходят к учению древнегреческих софистов 5–4 вв. до н.э. (Гиппий, Антифонт, Ликофрон, Алкидамант и др.) о естественном праве (праве по природе) как подлинном и справедливом праве, отличном от искусственного закона полиса (от права по человеческому установлению). Этот подход лег в основу всех последующих философско-правовых воззрений.

Философско-правовые учения древности (Сократ , Платон , Аристотель , стоики, Цицерон , римские юристы и т.д.), средневековья (Фома Аквинский , юристы-постглоссаторы Р.Луллий, Балдус и др.) и Нового времени (Г.Гроций , Дж.Локк , Г.Лейбниц , Ш.Л.Монтескьё и др.) – это по существу различные варианты и направления понимания и трактовки естественного права и его соотношения с позитивным правом. Под заметным влиянием естественно-правовых идей развивались и последующие философско-правовые концепции. Так, кантовская метафизическая трактовка соотношения должного права (требований права, диктуемого априорным категорическим императивом практического разума) и сущего права (позитивного права) является своеобразной рационально-философской интерпретацией стандартного положения любого естественно-правового учения: разумное и нравственное по своей природе (и по определению) естественное право – это то должное в сфере права, соответствие которому (и выражение требований которого) является безусловной необходимостью для фактически действующего позитивного права. У Г.Β.Φ.Гегеля (в силу тождества мышления и бытия, разумного и действительного) разумность естественного права как предмета философии права (в виде «идеи права – понятия права и его осуществления») – это уже не долженствование, как у И.Канта , а действительность – «то, что есть, ибо то, что есть, есть разум». Поэтому для Гегеля «естественное право» и «философское право» – тождественные понятия. В этой связи показательно, что работа Гегеля, которую принято кратко называть «Философией права» (1820), была опубликована им под двойным названием: «Естественное право и наука о государстве в очерках. Основы философии права».

В философско-правовых концепциях Канта и Гегеля, как и вообще во всех прошлых и современных учениях о праве, находящихся под влиянием естественно-правовых представлений, отсутствует принципиальное отграничение права от морали и нравственности. Это отчетливо проявилось и в философско-правовых положениях неокантианцев (Р.Штаммлер, Г.Радбрух, В.Науке и др.) и неогегельянцев (Э.Гирш, Ю.Биндер, К.Ларенц, Дж.Джентиле и др.). Так, Р.Штаммлер трактовал «правильное право» как «естественное право с меняющимся содержанием». Сходные представления развивал и В.Науке. Как выражение идеи справедливого «надзаконного права» расценивал Г.Радбрух естественное право, божественное право, разумное право. В качестве момента «нравственной тотальности» (т.е. как нравственное явление) трактовали право представители неогегельянской философии права.

Разработка проблем философии права с естественно-правовых позиций (с соответствующей моральной и нравственной трактовкой права) характерна и для многих русских авторов (В.С.Соловьева , П.И.Новгородцева , Б.А.Кистяковского и др.). Несколько иную позицию занимал Б.Н.Чичерин : выступая против смешения права и нравственности, он вместе с тем считал, что «содержание философии права» составляет именно естественное право, т.е. «система общих юридических норм, вытекающих из человеческого разума и долженствующих служить мерилом и руководством для положительного законодательства».

Многие новые направления философско-правовой мысли в 20 в. тоже апеллировали к естественному праву в соответствующей обновленной версии его понимания. Так, представители экзистенциалистической философии права интерпретировали экзистенциальное право (право экзистенции) как «конкретное естественное право» (В.Майхофер) или как «естественное право со становящимся содержанием» (Е.Фехнер). В онтологической философии права Р.Марчича право бытия (препозитивное право) раскрывается как естественное право, которое делает возможным позитивное право.

Естественно-правовой подход (с разными вариантами различения естественного и позитивного права), в той или иной мере присущий рассмотренным философско-правовым учениям, является лишь одним из видов юридического (антилегистского, антипозитивистского) правопонимания. Другой вид юридического правопонимания представлен в либертарно-юридической концепции права, согласно которой право (в его различении с законом) – это не естественное право, а принцип формального равенства.

Либертарное понятие права, будучи последовательно антилегистским, вместе с тем свободно и от недостатков, присущих естественному праву (смешение права с моралью, нравственностью, религией; игнорирование различий между формальным и фактическим и т.д.). Данное понятие права (как более развитая форма юридического правопонимания) теоретически преодолевает понятие естественного права (как менее развитой формы юридического правопонимания), удерживая вместе с тем его собственно правовой смысл (т.е. все то, что в естественном праве соответствует принципу формального равенства). Отсюда следует, что при определении предмета философии права необходимо исходить из понятия не естественного права, а права как формального равенства. Имея в виду данное более развитое понятие права, можно сказать: предмет философии права – это право в его различении и соотношении с законом.

Такое различение права и закона, опирающееся на более развитое правопонимание, выступает как общая теория для всех остальных (названных и иных) частных случаев подобного различения (включая различение естественного и позитивного права) и тем самым позволяет понять и выразить момент общности и единства в познавательной ориентированности, в смысловой структуре и предмете различных прошлых и современных философско-правовых учений. Именно наличие момента такого внутреннего единства оправдывает обозначение внешне разноликих учений под общим названием «философия права» и дает содержательное основание для их понимания и толкования в качестве той или иной концепции именно философии права, понимаемой не в виде случайного набора и конгломерата разнородных воззрений, а как предметно определенной и внутренне единой дисциплины (научной и учебной).

Предмет философии права охватывает (в русле определенного варианта различия и соотношения права и закона) весь мир права, все правовое в его сущностно-понятийном единстве, во всех его определениях и реальных проявлениях. Бытие права в человеческом мире подразумевает и включает в себя правовую определенность и упорядоченность мира человеческого бытия, правовое понимание и правовой подход к основным отношениям, формам, институтам и установлениям в общественной жизни людей. Этот правовой подход (правовое понимание, толкование, характеристика, оценка и т.д.) распространяется не только на закон, но и на такой основополагающий институт общественной жизни людей, как государство . Поэтому предметная область философии права включает и проблемы философского исследования государства, которое понимается и трактуется как определенное правовое образование (правовой институт). При этом в поле философско-правового изучения, помимо правовых характеристик государства, его законодательной, законозащитной, законоприменительной и иной деятельности, находится и целый ряд других философско-правовых проблем, в числе которых: право и государство, человек – общество – государство, правовые формы организации самого государства, правовое государство как реализация идеи господства права и т.д.

Различение и соотношение права и закона представляет собой ту предметную сферу и теоретическое пространство, в рамках которого вся эта проблематика правопонимания (от понятия права до правового понимания закона и государства) может быть адекватно осмыслена и содержательно развернута в виде последовательного и непротиворечивого философско-правового учения.

Приведенное определение предмета философии права охватывает все возможные варианты юридического (антилегистского) правопонимания и соответствующие концепции философии права – независимо от того, как в них самих определяется их предмет (как естественное, правильное, разумное или надпозитивное право, как идея права, как сущность права или иначе). Это обусловлено тем, что любая философская рефлексия по поводу закона (позитивного права) с необходимостью ведет к праву (к осмыслению правовой сущности закона как правового явления). Также и при определении предмета философии права в виде идеи или сущности права подразумевается соотношение этой идеи (или сущности) права с законом как формой ее эмпирического проявления. Так, с позиций понимания права как формального равенства предмет философии права можно определить как принцип формального равенства, подразумевая при этом, что содержательное раскрытие понятийно-правового смысла этого принципа и правовых форм его проявления включает в себя и такой необходимый момент, как соответствующее различение и соотношение права и закона.

Определение предметной сферы философско-правовых исследований в виде различения и соотношения права и закона адекватно отражает специфику взаимосвязей теории и практики права, исследуемых этой научной дисциплиной, ориентированность представленного в философии права практического разума на утверждение в реальной жизни начал правового закона и правовой государственности.

Философия права как самостоятельная дисциплина была сформирована благодаря творческим усилиям как философов, так и юристов. С обоснованием концепции «философии права» в качестве отдельной юридической дисциплины в кон. 18 в. выступил немецкий юрист, основатель исторической школы права Г.Гуго. При этом под «философией права» он имел в виду «философию позитивного права», т.е. философскую часть и научную основу учения о позитивном праве. «Философия права, – писал Гуго, – это частью метафизика голой возможности (цензура и апологетика позитивного права по принципам чистого разума), частью политика целесообразности того или иного правоположения (оценка технической и прагматической целесообразности по эмпирическим данным юридической антропологии)». Гуго находился под определенным влиянием философии Канта, однако в целом придерживался позитивистского правопонимания, отвергал естественно-правовые концепции и просветительские идеи разумного права.

Широкое распространение термина «философия права» связано с «Философией права» Гегеля, резко критиковавшего взгляды Гуго. Философия права, согласно Гегелю, это философская, а не юридическая дисциплина. В философии права, по Гегелю, представлена подлинная наука о праве. «Наука о праве, – утверждал он, – есть часть философии. Поэтому она должна развить из понятия идею, представляющую разум предмета, или, что то же самое, наблюдать собственное имманентное развитие самого предмета». При этом Гегель явно занижал научный потенциал юриспруденции, игнорировал ее вклад в развитие философско-правовых исследований и утверждение философии права как отдельной научной дисциплины.

Восходящие соответственно к Гуго и к Гегелю два подхода к вопросу об определении дисциплинарного характера философии права в качестве юридической или философской науки получили дальнейшее развитие в философско-правовых исследованиях 19–20 вв. Представители почти всех основных течений философской мысли (от древности до наших дней) выдвигали свою версию философского правопонимания. Как сами философские учения непосредственно, так и соответствующие философские трактовки права оказали и продолжают оказывать заметное влияние на всю юридическую науку и на развиваемые в ее рамках философско-правовые подходы и концепции. Но и юриспруденция, юридико-теоретические положения о праве, проблемах его становления, совершенствования и развития оказывают большое воздействие на философские исследования правовой тематики. Таким взаимовлиянием и взаимодействием философии и юриспруденции в той или иной мере отмечены все философские подходы к праву – независимо от их дисциплинарной принадлежности к системе юридических наук или к философии. И хотя со 2-й пол. 19 в. и в 20 в. философия права по преимуществу стала разрабатываться как юридическая дисциплина и преподаваться в основном на юридических факультетах, ее развитие всегда было и остается тесно связанным с философской мыслью.

Вопрос о научном профиле и дисциплинарной принадлежности философии права имеет несколько аспектов. Если речь идет о философии права в целом, то очевидно, что мы имеем дело с междисциплинарной наукой, объединяющей те или иные начала, как минимум, двух дисциплин – юридической науки и философии. Так что этот междисциплинарный компонент является общим для всех версий философии права независимо от того, разработаны они как отдельная юридическая или философская наука. Когда же встает вопрос о дисциплинарной принадлежности к юриспруденции или к философии тех или иных конкретных вариантов философии права, то по существу речь идет о концептуальном различии юридического и философского подходов к проблемам права.

Это концептуальное различие обусловлено уже дисциплинарными особенностями философии и юриспруденции, отличием предметов их научного интереса, изучения и изученности (научно-профессиональной компетентности), спецификой философской и юридической мысли. Философское познание, философия (по ее предмету, методу и т.д.) – сфера всеобщего, право и правоведение – сфера особенного, искомая же философией права истина о праве, как и всякая истина, – конкретна. Отсюда и концептуальное различие подходов к философии права от философии и от юриспруденции: путь от философии к философии права идет от общего через особенное к конкретному (искомой истине о праве), путь же от юриспруденции к философии права – это движение от особенного через всеобщее к конкретному. Интерес философии к праву и существование философии права как особой философской науки в системе философских наук оправданы прежде всего внутренней потребностью самой философии самоудостовериться в том, что ее всеобщность (предметная, методологическая, познавательная и т.д.) действительно всеобща, что она распространяется и на такую особую сферу, как право. Также и у юриспруденции (в ее движении к философии права) есть внутренняя потребность самоудостовериться, что ее особенность (предметная, методологическая и т.д.) – это действительная особенность всеобщего, его необходимая составная часть, т.е. нечто необходимое и разумное, а не произвольное и случайное в контексте всеобщего. В этом движении с разных сторон к философии права и философия, и юриспруденция в поисках истины о праве выходят за границы своей базовой сферы и осваивают новую предметную область. Но делают они это по-разному.

В философии права как особой философской дисциплине (наряду с такими особенными философскими дисциплинами, как философия истории, философия природы, философия религии, философия морали и т.д.) познавательный интерес и исследовательское внимание сосредоточены в основном на философской стороне дела, на демонстрации познавательных возможностей и эвристического потенциала определенной философской концепции в особой сфере права. Существенное значение при этом придается содержательной конкретизации соответствующей концепции применительно к особенностям данного объекта (права), его осмыслению, объяснению и освоению в понятийном языке данной концепции, в русле ее онтологии, гносеологии и аксиологии.

В концепциях же философии права, разработанных с позиций юриспруденции, при всех их различиях, как правило, доминируют правовые мотивы, направления и ориентиры исследования. Его философский профиль здесь не задан философией, а обусловлен потребностями самой правовой сферы в философском осмыслении. Отсюда и преимущественный интерес к таким проблемам, как смысл, место и значение права и юриспруденции в контексте философского мировоззрения, в системе философского учения о мире, человеке, формах и нормах социальной жизни, о путях и методах познания, о системе ценностей и т.д. Нередко при этом в поле философского анализа оказываются (в силу их фундаментальной значимости для теории и практики права) и более конкретные вопросы традиционной юриспруденции, такие, напр., как понятийный аппарат, методы и задачи юридических исследований, приемы юридической аргументации и природа юридического доказательства, система права и система законодательства, право как система норм, воля и интерес в праве, правосознание, правоотношение, договор, соотношение прав и обязанностей, правопорядок и правонарушение, природа вины и ответственности, проблемы преступности, смертной казни и т.д. Главное, разумеется, не в том или ином наборе тем и проблем, а в существе их осмысливания и толкования с позиций предмета философии права, его развертывания и конкретизации в общем контексте современной философской и правовой мысли.

Степень развитости философии права, ее реальное место и значение в системе наук (философских и юридических) зависят во многом от уровня правовой (и государственно-правовой) культуры общества, от общего состояния философских и юридических исследований в стране. Заметную роль при этом, помимо прочего, играют политико-идеологические факторы, а также научные традиции.

В нашей философской литературе проблематика философско-правового характера освещается по преимуществу (за редким исключением) в историко-философском плане. Традиционно большее внимание, хотя и явно недостаточное, уделяется философско-правовой проблематике в юридической науке. Дело здесь обстоит т.о., что философия права, ранее разрабатывавшаяся в рамках общей теории права и государства в качестве ее составной части, постепенно оформляется как самостоятельная юридическая дисциплина общенаучного статуса и значения (наряду с теорией права и государства, социологией права, историей правовых и политических учений, отечественной и зарубежной историей права и государства). И в таком качестве философия права выполняет ряд существенных общенаучных функций методологического, гносеологического и аксиологического характера как в плане междисциплинарных связей юриспруденции с философией и рядом других гуманитарных наук, так и в самой системе юридических наук.

Литература:

1. Алексеев С.С. Философия права. М., 1997;

2. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990;

3. Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972;

4. Керимов Д.А. , Кудрявцев В.Н. Право и государство (опыт философско-правового анализа). М., 1993;

5. Кузнецов Э.В. Философия права в России. М., 1989;

6. Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997;

7. Он же. Гегелевская философия права: история и современность. М., 1974;

8. Он же. Право и закон. М., 1983;

9. Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. М., 1992;

10. Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. К критике учений о праве. М., 1971;

11. Четвернин В.А. Современные концепции естественного права. М., 1988;

12. Чичерин Б.Н. Философия права. М., 1900;

13. Он же. Избр. труды, 1998;

14. Batiffol H. Problèmes de base de philosophie du droit. P., 1979;

15. Hugo G. Beiträge zur zivilistischen Bucherkenntnis, Bd. 1. В., 1788;

16. Maihofer W. Naturrecht als Existenzrecht. Fr./M., 1963;

18. Naucke W. Rechtsphilosophische Grundbegriffe. Fr./M., 1982;

19. Radbruch G. Rechtsphilosophie. Hdeb., 1983;

20. Smid S. Einführung in die Philosophie des Rechts. Münch., 1991;

21. Stammler R. Die Lehre von dem richtigen Rechte. В., 1902;

22. Zippelius R. Rechtsphilosophie. Münch., 1982.

В.С.Нерсесянц

Введение 2

Философия права: понятие, значение 5

«Право» в философии права 7

«Философия» в философии права 8

Список литературы: 13

Введение

Филосо́фия (φιλία - любовь, стремление, жажда + σοφία - мудрость → др.-греч. φιλοσοφία (дословно: любовь к мудрости)) - дисциплина, изучающая наиболее общие существенные характеристики и фундаментальные принципы реальности (бытия) и познания, бытия человека, отношения человека и мира. Философия обычно описывается как одна из форм мировоззрения, одна из форм человеческой деятельности, особый способ познания, теория или наука.

Пра́во - один из видов регуляторов общественных отношений; в многотысячелетней истории юриспруденции не раз указывалось, что в вопросах о праве следует избегать универсальных определений, общепризнанного определения права не существует и в современной науке.

Вопросы философско-правового значения разрабатывались еще в античной философии как аспекты более общих проблем, таких как: природа справедливости («объективное основание и критерий правового»), соотношение естественного и искусственного («соотношение того, что существует «по правде», т.е. по природе, в истинной действительности, и того, что существует лишь согласно «общему мнению», о котором рассуждали Демокрит, известные софисты: Протагор, Горгий, Гиппий, Антифонт, Каликкл, Ликофрон, Алкидам Элейский, Сократ, Платон, Аристотель, древнегреческие (Зенон, Хрисипп) и древнеримские (Сенека, Марк Аврелий, Эпиктет) стоики, Цицерон, римские юристы (Цельс, Ульпиан) того периода – свидетельство истоков естественно-правого подхода к осмыслению понятия «права»). Договорная трактовка государства и права Эпикура, подразумевающая равенство, свободу и независимость членов договорного общения, первое историческое упоминание о философско-правовой концепция либерализма и либерального индивидуализма («справедливость» в ее соотношении с законом – представляет собой естественное право с изменяющимся содержанием, каковым является изменчивая общая польза взаимного общения…законы, соответствующие справедливости, выступают как средство ограждения и защиты «мудрых» от «толпы», как публичная гарантия свободы, безопасности и автономии индивида»).

Средневековье характеризуется возникновением идеи позитивного права: первоначально как соответствующего естественно-правовому закону (к примеру, у Фомы Аквинского – божественному закону), а затем с развитием гуманистической школы (Будаус, Альциатус, Цазий, Куяций, Донелл, Дуарен и др.) в 17 веке – как идея законности и легализма (равенство всех перед законом и т.п.) – его позиции обретают большую силу, что связано с тенденцией к установлению абсолютной монархии в Европе и уходу от феодальной раздробленности.

Философы Нового времени (16-19вв.) поднимают вопросы различения права и закона (Фрэнсис Бэкон, Кант, Гегель), естественного права и естественного закона (Гоббс), естественного закона и государственного закона (Локк), соотношения духа законов и самих законов позитивного права, права и закона (Монтескье).

Краткий экскурс в историю рассмотрения определенных аспектов в понимании правого и не правового с точки зрения справедливости позволяет нам увидеть, что и античные философы, философы средневековья и нового времени проводят разграничение между правом как сущностью (естественное право) и правом как явлением (закон). Следует также отметить, что, начиная со средневековья, философы уже рассуждают о праве как таковом – явлении, сущности, поскольку ранее внимание уделялось лишь критериям различения правового и не правового (вопрос о том, что есть право не существовал – оно воспринималось как данность).

При этом сам термин «философия права» впервые употребляется не в философских трактатах, а в юридической науке. Авторство приписывается Г. Гуго – немецкому юристу, который в 18 веке, разрабатывая «философскую часть учения о праве», использует выражение «философия права» для более краткого обозначения «философии позитивного права». Широкое распространение термин получает уже в 19 веке после выхода в свет «Философии права» Гегеля (1820г.).

Таким образом, мы можем говорить о возникновении философии права как понятии в рамках философии для осмысления глобального вопроса о том, что есть право. С этой точки зрения проблема соотношения Права (как науки) и Философии (как науки) в Философии права представляется достаточно интересной – что есть философия права: часть философии или часть юриспруденции. Поскольку основной категорией в философии права является право, предполагается, что для получения ответа необходимо, в первую очередь, изучить понятие «права» в трех типах правопонимания: естественном, позитивном и либертарно-юридическом – для уяснения инструментов познания, которыми оперируeт философия права, в определении этого правопонимания (чему они более присущи: философии или юриспруденции); а затем рассмотреть вопрос о месте философии права в системе наук в его историческом понимании – для определения целей и значения непосредственно философии в философии права.

1. Философия права: понятие, значение

Для исследования вопроса о том, что есть философия права как наука (самостоятельная дисциплина или часть какой-либо науки) прежде всего, необходимо определить ее предмет. При этом следует помнить, что отличие предмета науки от объекта изучения заключается в том, что последний предполагает то, что еще предстоит изучить и понять, а первый (предмет) – «уже определенным образом теоретически (научно) осмысленное состояние объекта, его познавательно-смысловая форма (образ, модель, конструкция) выражения, определенная концепция его понимания и понятия».

Так, в философии права объектом изучения является «право», которое, в свою очередь, «как объект исследуется различными науками, каждая из которых рассматривает его с точки зрения своего специфического понимания и своих приемов изучения данного объекта, с позиций своего особого предмета и метода». Однако отличие философии права от других наук заключается в том, что право исследуется в целом («как определенная универсальная целостность… все правовое, охватывающее и сущность права, и формы внешнего проявления этой сущности (правовые явления)»). В свою очередь, следует согласиться с мнением Нерсесянца В.С. о том, что «понимание права как некоторой целостности, состоящей из правовой сущности и форм ее проявления (из правовых явлений), предполагает и включает в себя определенную концепцию различения и вместе с тем сочетания сущности и явления в праве, сущности права и правовых явлений, права как внутренней сущности и права как внешнего явления». При этом «Существенное своеобразие такого различения и соотношения сущности и явления в сфере права обусловлено тем принципиальным обстоятельством, что научно постигаемая сущность права (право как сущность) носит объективный характер, а право как явление носит официально-властный (и в этом смысле субъективный) характер, зависит от воли, усмотрения и возможного произвола субъектов официальной власти. Поэтому закон (позитивное право), т.е. то, что в официально-властном (государственном) порядке установлено и считается принудительно-обязательным правом, может как соответствовать сущности права (т.е. быть правовым явлением, правовым законом, выражением правовой сущности), так и противоречить этой сущности (т.е. быть неправовым явлением, неправовым, лжеправовым, правонарушающим противоправным законом)».

Как следствие, можно определить предметную область философии права, воспользовавшись конструкцией, разработанной Нерсесянцем В.С., следующим образом: право – как сущность и как явление в их различении, соотношении (совпадении или несовпадении) и искомом единстве, либо как право и закон в их различении, соотношении и искомом единстве.

Таким образом, определив предмет философии права в самом общем виде через категорию «право», мы можем отметить, что конкретизировать предмет, равно как и искомое единство в данном контексте, возможно лишь в рамках понимания сущности права, которое лежит в основе той или иной концепции философии права. Учитывая нецелесообразность рассмотрения вопроса о предмете философии права в отрыве от понимания права в различных философско-правовых течениях, их тесную взаимосвязь, данный вопрос будет изучен в главе 2 настоящей работы, посвященной исследованию «права» с точки зрения легизма, юс-натурализма и либертарно-юридического подхода.

В отношении метода необходимо отметить, что философия права использует общефилософские, общенаучные методы (например, методы логического, диалектического, онтологического, феноменологического, экзистенциалистского, системного, сравнительного исследования и т.д), а также методы (прошлых и современных) философско-правовых теорий. При этом следует учитывать, что последние связаны с предметами своих теорий и вне их познавательного смыслового единства со своим предметом приобретают в других теориях иное познавательное значение и другое предметное выражение. Примерами являются совершенно различные, философско-правовые учения Гераклита, Гегеля, Маркса, Маркузе и т.д. – приверженцев диалектического метода. Следовательно, на основе изложенного мы также, как и применительно к предмету философии права, можем говорить о том, что более конкретную характеристику метода возможно приводить только в контексте определенного типа правопонимания.

Подводя итог рассмотрению вопроса о том, что такое философия права мы можем определить ее как науку о том, что есть «право», а обозначить ее назначение как «поиск и установление истины о праве, истинного знания о праве как специфической форме социального бытия людей и особом типе социальной регуляции».

Содержание учебника ориентировано на постижение правового пространства XXI века, на освоение конкретного правового поля и места в нем индивида, осознающего свою правоспособность, а также формирующего свою правовую дееспособность и деликтоспособность. Учебник имеет не только познавательное, но и мировоззренческое, методологическое значение. Он должен помочь читателю освоить предельные основания права; понять его ключевые ценности, а также взаимосвязь права и закона; познакомиться с принципами осуществления права; уяснить смысл прав и обязанностей гражданина; освоить социокультурный, антропологический и экзистенциальный дискурсы права; осознать ценность права, его императивный характер и обусловленность; выработать правовую культуру. Для студентов и преподавателей, учащихся и учителей, а также для тех, кого волнуют и интересуют вопросы права как одного из социальных регуляторов нормативной пирамиды общества.

Из серии: Учебники и учебные пособия (Юридический Центр Пресс)

* * *

компанией ЛитРес .

Предмет философии права и ее методология

1. Предмет философии права

2. Философия права в системе наук о правовом поле

3. Методология философии права

§ 1. Предмет философии права

Предмет философии права определяется через соотношение объекта философии и объекта права.

Философия исследует ту реальность, которая не является прерогативой естественных, социальных и гуманитарных наук. Это область предельных оснований бытия мира, изучение которой позволяет выявить наиболее общие законы развития мира и принять во внимание их функционирование в процессе человеческой жизнедеятельности.

Философия берет на себя построение картины мира и формирование соответственной парадигмы (космоцентризма, теоцентризма, антропоцентризма, панрационализма, иррационализма). При этом философия может допускать отдельные погрешности, обусловленные, как правило, историчностью конкретной эпохи. Но она сродни той мудрости, которая заключается не в том, чтобы все знать, а в том, чтобы понимать то главное, без постижения чего человечество неспособно вести осмысленное существование. Более того, без этой мудрости человечество обречено на произвол игры случая и страстей.

Если объектом философии выступают предельные основания бытия мира и бытия в мире, то объектом права являются отношения человека и мира. Стало быть, предметом философии права выступают смысл права и его сущность как выражение социальной справедливости. Она исследует предельные основания права, стремясь определить его роль в жизни человека и общества. Другими словами, философия права есть применение метода философского анализа в сфере права, критическая рефлексия по поводу основных понятий и проблем юриспруденции. Специфический предмет философии права заявляет о себе как «форма самосознания правовой культуры», как «инструмент постижения логики права» (см.: Малинова И.П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996; Керимов Д.А. Основы философии права. М., 1992). И то и другое обусловлено тем, что право не является объектом непосредственного наблюдения. Все попытки построить общую модель права опираются на исторический опыт, который исключает критерий чувственного восприятия, ибо содержание права составляют нормы, ценности, смыслы. Оперируя этими идеальными конструкциями, можно построить модель правового пространства. Эта модель предполагает наличие социокультурного субстрата – конкретного народа, конкретной исторической эпохи.

Право имеет свои причины возникновения и свои условия развития. Их исследует теория права. Это ее прерогатива. Но существуют еще и причины причин в форме предельных оснований бытия права. Демонстрируя онтологический, социокультурный, антропологический и экзистенциальный характер, эти основания и составляют общий предмет философии права. Размышляя о них, философия права погружается в вопросы, касающиеся природы бытия мира, хаоса и порядка; гармонии и дисгармонии, добра и зла; закона и беззакония, культуры и цивилизации. Выход в пограничную область позволяет отказаться от тех догм права, которые уже давно утратили свою значимость и отредактировать систему норм, ценностей и смыслов, отвечающих требованиям нового правового пространства.

Философия права не соперничает с теорией права, поскольку она располагает своими источниками. Если теория права довольствуется объяснением, согласно которому основу права составляет слагаемая воля в лице института государства, то философия права, обращаясь к онтологическим основаниям права и рассматривая иные его дискурсы, не только размышляет над тем, что движет волей государства, но и находит другие причины возникновения, становления и развития права. Философию права интересуют предпосылочные знания не столько о праве, сколько о том, без чего оно не могло бы быть правом. Поскольку онтологические основания права представлены такими ключевыми ценностями, как жизнь, воля и свобода, формальное равенство и справедливость, которые подвержены изменениям, а социокультурный и антропологические дискурсы демонстрируют каждый раз новое качество права в условиях новой исторической эпохи, то философия права каждый раз имеет дело с новым правовым пространством. Положение обязывает дать достойный ответ на вызов новой проблемной ситуации. Это может сделать только та философия права, которая сохраняет преемственность по отношению к прошлому и находится в постоянном развитии.

Философия права как междисциплинарная область знания объединяет усилия юриспруденции и философии. Она имеет свою историю, истоки которой обнаруживаются в VI в. до Р. Х. За 2,5 тысячи лет в ее судьбе отразились все потрясения и катаклизмы, которые выпали на долю мировой цивилизации. Она пережила свои подъемы и свои падения. Драматично складывалась судьба философии права в условиях тоталитарных режимов, которым не нужны ни философия, ни право, ни философия права в ее истинном предназначении.

Сегодня философия права переживает свой ренессанс.

Во-первых, современное положение вещей в мире свидетельствует о возрастании ответственности людей как за коллективные, так и индивидуальные поступки. Отсюда повышенный интерес к пограничным проблемам права и морали.

Во-вторых, мы живем в эпоху постмодерна, когда актуализируется проблема смены системы ценностных координат и осуществляется пересмотр идеи свободы человека. Бытие человека становится все более ответственным, его свобода проецируется через призму права. Право становится стержнем практической философии.

В-третьих, право нуждается в философской рефлексии, которая предполагает рассмотрение следующих вопросов:

– сущность свободы воли, ее пределы и ее последствия;

– взаимосвязь добра и зла, хаоса и космоса, закона и беззакония;

– необходимость «другого» для проявления воли;

– целесообразность формального равенства;

– условия человеческого общежития;

– справедливость как мера воздаяния.

Философский интерес к праву проявляется тогда, когда оно уже состоялось если не в форме законодательства, то хотя бы в форме обычая. Состоявшееся право требует своей легитимации или, другими словами, теоретического и практического оправдания.

Теоретическая легитимация должна доказать, что конкретное право не случайно, а необходимо. В Античности и в Средневековье такую легитимацию могли осуществить только религия и философия.

Если религия освящает обычаи, традиции как предпосылку становления права, то философия пытается ответить на вопрос, действительно ли сущность человека требует права? Возможно ли существование и развитие человека без насильственного нормирования его свободы?

И в этом смысле философия права выступает в качестве не только инструмента идентификации права, но и средства идентификации человека, ибо право заявляет о себе как фактор становления и проявления сущности людей, способных постигать и преобразовывать мир.

Таким образом, философия права легитимизирует право, отвечая на вопросы о том, что есть право, каковы его природа и сущность, каково соотношение права и других социальных норм, в частности политики, морали и религии; реализует ли право справедливость, всякий ли закон является выражением права или возможен произвол в форме закона, каковы условия господства права и каков путь к правовому закону? Суть этих вопросов можно сформулировать в виде проблемы соотношения права и закона, которая является важной составляющей предмета философии права.

В прошлом эта проблема обретала различные модификации, каждая из которых становилась объектом внимания соответствующей философии права. Среди наиболее известных модификаций этой проблемы можно выделить различение права по природе и права по человеческому установлению, права естественного и права волеустановленного, закона и благодати, справедливости и закона, естественного права и позитивного права.

Немаловажной составляющей предмета философии права являются вопросы, касающиеся системы координат развития общества. Это вопросы становления и развития государства, деятельность которого обеспечивает вертикаль власти, а также вопросы становления гражданского общества, функционирование которого обеспечивает горизонталь коммуникативных отношений.

И, наконец, в качестве существенного элемента предмета философии права выступают проблемы, возникающие в метасистеме «природа – общество – человек».

С появлением науки о праве («теории права») на философию права была возложена дополнительная задача критического и методологического характера, что было обусловлено предметом философии права. Исследуя предельные основания правового поля, философия права обеспечивает возможность рассмотрения взаимосвязи общего и единичного, организует поиск особенного и специфического.

Игнорирование философии права в условиях тоталитарного режима привело к тому, что в праве утвердился эмпиризм – путь проб и ошибок, база для позитивизма. Позитивизм отбросил проблему онтологических оснований права, заменив их конвенционализмом. Для позитивизма не существует и проблемы справедливости права, ибо он основывается на положении, что «законодатель всегда прав», а субъектом права выступает не индивид, а институт власти. Позитивизм также исключает необходимость ценностного подхода. Аксиологическая интерпретация права с точки зрения позитивизма – это уже область метафизики.

Господство позитивизма приводит к тому, что содержание права подменяется формой, сущность – явлением, закономерность его осуществления – конвенциональностью (договором). И на пути этой инверсии может стать только философия права.

Наконец, обращение к философии права оказывается вдвойне актуально, когда в обществе переходного периода (а именно таковым является наше сегодняшнее общество) рушится одно правовое поле и формируется другое.

В этих условиях философия права обеспечивает ясность и организованность юридического мышления, позволяет избежать предвзятости и противоречивости в осмыслении соотношения закона, морали и прав человека.

Таким образом, цель философии права заключается в том, чтобы вскрыть онтологические основания права, показать его подлинную сущность и определить его значение в жизни человека, живущего по привычке и под знаком страха или по убеждению и под знаком совести.

§ 2. Философия права в системе наук о правовом поле

Истоки философии права уходят в осмысление правовой культуры античного мира. Однако термин «философия права» возник только в XVIII в. Его автором является немецкий юрист Гуго Гроций. По замыслу Гуго Гроция юриспруденция (правоведение) как совокупность знаний, касающихся норм права и их практического применения, должна включать в себя три блока:

Юридическую догматику (теорию права);

Философию права (философию позитивного права);

Историю права, которое складывается исторически, а не создается законодателем.

Предметом философии права выступала возможность и целесообразность того или иного правоположения. Метафизика права не принималась во внимание. Ренессанс философии права и широкое распространение соответствующего термина напрямую связаны с выходом в свет гегелевской «Философии права» (1820). По Гегелю, философия права – это философская, а не юридическая дисциплина, как у Гуго Гроция. Она является частью философии а не науки. Поэтому предметом философии права выступает идея права, а не ее конкретное осуществление. Идею можно познать только вскрыв логику ее развития.

Гегелевское толкование предмета философии права опирается на представление о тождестве мышления и бытия, разумного и действительного. Это представление определяет и основную задачу философии права – «постичь то, что есть, ибо то, что есть, есть разум» (см.: Гегель. Философия права. М., 1990. С. 55).

Оба подхода к определению философии права и ее предмета получили свое развитие в философско-правовых исследованиях XIX–XX вв., отразившись в концепциях неокантианства, младогегельянства и неогегельянства, а так же в неотомизме, философской антропологии и экзистенциализме.

Сложившись и вечно обновляясь, философия права оказывает заметное влияние на всю юриспруденцию, включая теорию права и правоприменение. В свою очередь, наработанный опыт правоведения становится достоянием философии права, что обеспечивает возможность адекватного, критического отношения к сущему и рефлексии должного. И хотя во второй половине XIX в., а также в ХХ в. философия права была включена в общую юриспруденцию и преподавалась в университетах на юридических факультетах как юридическая дисциплина, но ее развитие было и остается развитием философской мысли.

Вопрос о научном профиле и дисциплинарной принадлежности имеет несколько решений. Когда речь идет о философии права в целом, то ясно, что она должна быть отнесена к числу междисциплинарных наук, поскольку объединяет и юридическую науку, и философию. Когда же поднимается вопрос о дисциплинарной принадлежности конкретных моделей философии права, тогда становится понятно, что речь идет о концептуальном различии юридического и философского подходов к рассмотрению феномена права.

В первом случае междисциплинарный компонент является общим для любой версии права, независимо от того, кто ее разработал: юристы или философы. Во втором случае речь идет о различных дискурсах исследования права, где философы не могут подменять юристов и наоборот. Концептуальное различие определяется спецификой философской и юридической мысли. Предметом философии права выступает сфера всеобщего, а предметом теории права – область особенного.

Философия права, будучи ориентирована на освоение логики права, преодолевает путь от общего через особенное к конкретному, что и является искомой истиной о праве. Кроме того, философия права как учебная дисциплина постигает историю формирования и развития права и тех его понятий, которые отражают равные общественные отношения. Что касается юриспруденции, то ее путь к установлению истины начинается с выявления и осмысления особенного, а затем, через проекцию всеобщего, обеспечивается познание конкретного.

В контексте сказанного проясняются взаимосвязь, взаимодействие и взаимообусловленность философии права и юриспруденции. Освоение общего представления о праве и его аксиологическая интерпретация обеспечивают востребованность философии права со стороны правоведов. Степень же развития философии права и ее место в системе наук о праве зависят как от общего состояния философии в стране, так и от уровня развития юриспруденции. Как уже было отмечено, в условиях беспредела не только не нужны, но и противопоказаны не только философия и философия права в их истинном значении, но и само право.

§ 3. Методология философии права

Специфика методологии философии права обусловлена неоднозначностью существующих правовых концепций, а подчас и тем, что они исключают друг друга, рассматривая право как свободу выбора, как определенную меру свободы, наконец, как закон. Как и в далеком вчера, сегодня продолжается спор о принадлежности права. Одни связывают право с государством и его принудительной властью, рассматривая право как явление позитивное (государственное), тем более, что императивный характер права обеспечивается силой и гарантируется государственной властью.

Другие указывают на то, что право складывается раньше государства и может функционировать помимо государственных структур. Добровольное соблюдение норм права в ряде правовых отраслей свидетельствует о нулевом значении государства для определения статуса права. Из этого делается вывод о том, что право есть явление социальное. Оно является регулятором коммуникативных отношений наряду с политикой, искусством, моралью, религией, философией, обладая своей спецификой как на уровне содержания ценностей и норм, так и на уровне их оформления.

Третьи полагают, что право есть явление внутреннего, психического мира индивида, поскольку обусловлено состоянием его воли. Посему только эмоциональные переживания принадлежат к сфере права. Все остальное к праву никакого отношения не имеет.

Такой разброс мнений по вопросу о природе права усугубляется близостью права с политикой, моралью и религией, когда возникает необходимость выявить правовое поле и дистанцироваться от политики, морали и религии, не упустив при этом из виду их взаимосвязи, взаимодействия и взаимообусловленности. Последняя позволяет осуществлять правоприменение, реализуя принцип дополнительности заявленных форм освоения мира и соответствующих субъектов социальной регуляции.

Существование различных точек зрения на природу права и его принадлежность свидетельствует о том, что характер науки о праве и ее статусе не определен.

Одни относят право к сфере юриспруденции, другие привязывают право к социологии, а третьи – к психологии. В рамках каждого из этих подходов возможны определенные научные результаты, но вместе эти три «крыла» превращают науку о праве в собрание взаимоисключающих концепций.

И только благодаря философии права, которая обеспечивает предпосылочное знание о праве, вскрывает его предельные основания в форме ценностей жизни, воли, свободы, формального равенства и справедливости, появляется реальная возможность определить место права в духовной жизни общества, исследовать его роль в качестве одного из социальных регуляторов и определить систему его обеспечения.

Философия права объединяет науку о праве со всей совокупностью гуманитарного знания, которая не составляет единого целого, но включает в себя все науки о человеке и среде его обитания, самовыражения и самоосуществления. И первый шаг на пути обретения этой наукой своего статуса связан с определением понятия права.

Вопрос совсем не простой. В своей работе «Критика чистого разума»

И. Кант справедливо заметил, что «дойти до определения приятно, однако нередко очень трудно». Дать определение права трудно, ибо его онтологические основания имеют метафизическую природу. Не случайно Гегель в своем произведении «Философия права» рассматривает юриспруденцию как часть социальной философии. Но сама философия не является наукой. Она может обеспечивать рассмотрение онтологического, социокультурного, антропологического и экзистенциального дискурса права, но не может подменять собой науку о праве. Теория права по-прежнему целиком и полностью отвечает за разработку соответствующих понятий, за их точность и устойчивость, ибо юриспруденция существует для практики, а не для чисто научных целей.

Если теория права активно использует аналитическую обработку нормативного материала и его комментирование, а также методы систематизации и классификации, включая разработку вопросов законодательства и правоприменения, то философия права ориентирована на свою собственную методологию.

Право объективно тяготеет к правопониманию. В противном случае оно носило бы абстрактный характер. Право заказывает свой метод. В первую очередь, это метод герменевтики, которая заявляет о своей способности постигать сущее и должное. Метода герменевтики уходит своими корнями в немецкий романтизм эпохи Просвещения, в рамках которого усилиями Ф. Шлейермахера, а позже В. Дильтея был сформирован особый способ понимания, «что есть что», через вскрытие смысла. Простое понимание чревато опасностью оказаться заложником одного из идолов (призраков) сознания (см. концепцию Ф. Бэкона об идолах сознания – о «роде», «пещере», «рынке» и «театре»). Чтобы профилактировать возникновение гносеологического заложничества необходимо обеспечить «погружение» в право. Это означает не только овладение общетеоретическим уровнем, достигнутым в юриспруденции, но и собственно вхождение в проблематику общей теории права, осмысление ее актуальности, при котором возникает «ощущение» права, «чувство» права. Только тогда исследователь обретает способность не только смотреть, но и видеть сущность права в его конкретных формах проявления, различая догму (форму) права, правовое содержание и правовые идеи.

Догма права (юридические нормы, акты и т. п., образующие юридический инструментарий и механизм правоприменения) требует привлечения возможностей формальной логики, лингвистической философии и герменевтики, которые обеспечивают существенное приращение общетеоретических знаний о праве.

Герменевтика как метод философии права уточняет, при каких условиях возможно понимание человеком сущего и должного. Понимание активно. Решая проблему познания в системе гносеологического отношения «субъекта к объекту», субъект привносит в чувственно воспринимаемое представление или рационально-логический образ свои акценты из намерений, обусловленных его прежним опытом, формирует смысловую сторону своего отношения к объекту.

Особенно активно используется герменевтика при соотнесении языковых выражений норм права с содержанием конкретных юридических коллизий, когда смысловые нормы и правоотношения оказываются неоднозначны. Есть норма «не убий», а есть убийство со смягчающими обстоятельствами. Ситуация в чем-то напоминает рыбацкую сеть, для успешного использования которой дыры не менее важны, чем прочность ячеек.

Герменевтике как методу понимания правовой реальности предшествовали метафизический и социологический методы. В классической традиции, начиная с Платона, оба метода демонстрировали свои возможности в режиме неразрывного единства.

Новое время обеспечило разделение единого метода познания на два самостоятельных. В XIX в. О. Конт, разрабатывая философию позитивизма, освободил социальное знание от метафизики.

Социологический метод, очищенный от метафизики, заявил о своей рассудочности и прагматичности, пронизанной духом «фактопоклонства». В этих условиях правовые факты рассматривались исключительно с точки зрения социальной детерминации по следующей схеме:

– причины ведут к появлению конкретных правовых фактов;

– факты порождают новую генерацию социальных построений, которые обусловливают новые причины.

В теории все просто, ибо неизвестное объясняется через известное. На практике все обстоит намного сложнее. Всегда остается открытым вопрос, почему люди ведут себя по-разному в одних и тех же социальных условиях, почему за любым преступлением высвечивается не только социология, но и метафизика.

Одним из первых, кто обратил на это внимание, был Ф. М. Достоевский. В «Братьях Карамазовых» Иван Карамазов выступает в трех ипостасях: социолог, литератор, метафизик.

Как социолог, он собирает некоторые «фактики», используя в качестве источника свидетельства очевидцев, судебные отчеты, газеты и так далее. В его коллекции фактов три (!) раздела – свидетельства азиатского происхождения, европейского происхождения и отечественные. И все собранные им факты говорят о жестокости человека, превосходящей разумные пределы. При помощи своего героя Ф. М. Достоевский делает следующие выводы:

– цивилизация не в состоянии укротить агрессивность и жестокость человека;

– факты с готовностью отвечают на вопросы «что», «где» и «когда», но оставляют открытыми вопросы «почему» и «зачем».

Второй вывод – это уже не заключение социолога, а размышление метафизика (философа) над вопросом, «почему на земле так много зла, преступлений, страданий и почему люди терзают друг друга».

Вчерашний выпускник университета отважно устремляется в сферу «вечных вопросов». Он мучается проблемой совместимости мудрости первоначала и бессмысленных злодеяний людей. И здесь метафизик становится литератором. Иван Карамазов задается еще одним вопросом: «Если люди недоделанные существа, то, стало быть, свобода им не под силу?» И это рассуждение явно претендует уже на социальное измерение.

Социальные факты, существующие как бы сами по себе, оказываются включенными в личную картину мира, а знание о человеке вообще становится знанием о себе, о своем «Я». Формируется механизм саморецензирования в отношении «Я и Я», «Я и другие», «Я и мир». Формируется способность не только смотреть в мир, но и видеть его сущность.

Из всего сказанного следует вывод о том, что методология философии права должна реабилитировать метафизику и совершенствовать социологию права, дополнив творческий тандем герменевтикой. Это позволит вывести методологию философии права на новый уровень, поможет ей преодолеть издержки юридического позитивизма. Правовые факты нуждаются не только и не столько в объяснении, сколько в понимании их сути и смысла. На этом уровне социологи теряют свою самоуверенность и чувство самодостаточности, начинают испытывать потребность в метафизической проработке своих оснований.

ХХ век продемонстрировал, что суверенизация социологии, истоки которой следует искать во второй половине XIX в., не состоялась. Складывается тенденция интеграции возможностей социологии и возможностей метафизики в освоении правового поля, причем каждая составляющая сохраняет свой дискурс. Метафизика заставляет социологов, исследующих конкретные явления права, воспринимать как должное то обстоятельство, что в этих явлениях всегда присутствует нечто, выходящее за пределы человеческого понимания. Это нечто – след вечного и абсолютного в единичном, конкретном, а стало быть, и относительном. Это та метафизическая реальность, которую можно постичь лишь посредством духовных усилий, превышающих возможности расчетливого рассудка.

Если социологический метод познания ориентирован на освоение феноменального мира, то метафизический метод – на постижение ноуменального мира. Если предметом социологии выступает конкретное правовое поле, то предметом метафизики является та сверхреальность, внутри которой конкретное правовое поле оказывается всего лишь одним из ее модусов.

Социология оперирует рассудком, а метафизика апеллирует к умозрению. Социология предпочитает работать с конкретным тезисом, пытаясь его обосновать, а метафизика демонстрирует способность охватить проблемное напряжение и тезиса, и антитезиса, уяснить природу их противоречия и определить оптимальные пути его разрешения.

Из этого не следует, что социологический метод хуже, чем метод метафизический. Оба они нужны – в свое время и в своем месте, с ориентиром на осуществление принципа дополнительности. Социологии права следует преодолеть поверхностный взгляд на явления права и признать вслед за метафизикой загадку (тайну) человеческого «Я», его многоликость и неисчерпаемость.

Когда из правового сознания по вине абсолютизации социологического метода исчезают представления о предельных основаниях права, когда свобода, равенство, справедливость объявляются метафизикой (читай – надуманностью), тогда происходит инфляция и самой жизни. Все подлинные ценности человеческого бытия исчезают. Их место занимают ключевые ценности рынка: выгода и польза. Это уже первый шаг к аксиологической катастрофе, за которой следует распад человеческого в человеке, знаменующий начало распада социума. Не об этом ли свидетельствуют колоссальный рост потребления наркотиков и алкоголя, шокирующий рост абортицида, открытое одобрение гомосексуалистов и лесбиянок, чума СПИДа, рост числа разводов, убийств и суицидов, крах системы образования и т. д. и т. п.

Философия права требует при построении объяснительных моделей сущего и должного средствами социологии не забывать, что за причинами правовых явлений всегда стоят еще «причины причин».

В силу особого статуса предмета права с его ориентацией на освоение человека к миру философия права по необходимости востребует те методы и приемы, которые «заказывает» конкретный вид общественных отношений. Этим объясняется многообразие приемов и методов, которые использует философия права. Это методы аксиологии и герменевтики, синергетики и структурно-функционального анализа, метод сравнительного анализа и другие.

Контрольные вопросы и задания

1. Что изучает философия и что изучает философия права?

2. Установите отличие философии права от теории права.

3. Чем объясняется повышенное внимание к философии права в условиях современности?

4. Что такое позитивизм и как он проявляется в области права?

5. В какое время возникает термин «философия права» и какое место занимает философия права в системе наук о правовом поле?

6. Чем обусловлена специфика методологии философии права?

7. Какие три метода заявили о своей способности постигать право и правовые отношения, осваивая поле правовой реальности?

8. Проведите сравнительный анализ методов, востребованных в теории права.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Философия права (И. И. Кальной, 2006) предоставлен нашим книжным партнёром -

С развитием человечества и общества, социальных устоев, норм морали и поведения, развивалось и право. При этом, такое понятие как право различными учеными трактуется по-разному, что приводит к многообразию взглядов и воззрений на суть права.

Такая же палитра взглядов в «учёном мире» наблюдается по отношению к философии, согласитесь невозможно не обращать внимание на наличие множества концептуально разных трактовок философии, её статуса, роли и места в жизни человека и общества в целом.

Чем это обусловлено? Ответ на этот вопрос довольно прост, ведь право и философия, как указано выше, являются неотъемлемой частью развития человечества, если хотите его зеркальными отражениями, а каждый человек хочет жить по-своему. И если объединить эти две сложнейшие науки, то можно выделить такое научное направление, как философия права.

Философия права является важной частью философских и социально-гуманитарных дисциплин, так как современный юрист обязан обладать высокой философско-методологической культурой, что позволит ему понимать, интерпретировать и объяснять юридические знания, понимать их суть, природу и историю развития, а также постигнуть смысл права, его ценность и значение для человека, общества и государства.

Как известно из истории развития науки, философские идеи стали исходной основой всех последующих концепций о внутренней взаимосвязи права, свободы, справедливости, а также о правовом законе и правовом государстве. И в том, что эти ценности бытия человека и общества сегодня актуальны и значимы, что они исследуются в юридических науках, заслуга философии права.

В современных условиях развития и совершенствования судебной власти в стране, формирования гражданского общества и правового государства существенно возрастает роль философии права в учебном процессе при подготовке юристов разного уровня. Философия права раскрывает перед будущими юристами объективную, в значительной степени независимую от официального или властного влияния, природу права, его сущность, причины и источники его возникновения, становления и развития.

Таким образом, философия права имеет давние и богатые традиции. При этом несколько десятков лет в нашей стране она не изучалась на юридических и философских факультетах, как самостоятельная академическая дисциплина, что естественно нанесло ущерб ее развитию.

В последние годы философия права возрождается в нашей стране, занимает все более значимое место в системе отечественного юридического образования. Появляются труды по философии права, учебники и учебные пособия. Также приходит осознание того, что философия права является не только основой культуры правового мышления, но и действенным средством преодоления юридического догматизма и позитивизма, методологической базой познания права, всех отраслей юридической науки.

Что же такое философия права или правовая философия - это раздел философии и юриспруденции, который занимается исследованием смысла права, его сущности и понятия, его оснований и места в мире, его ценности и значимости, его роли в жизни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества.

Выделяют следующие разделы философии права:

2. Философия права: учеб. пособие для магистров / Н.В. Михалкин, А.Н. Михалкин. - М.: Издательство Юрайт, 2014. - 393 с. - Серия: Магистр. / ISBN 978-5-9916-1837-3.

3. Электронный курс «Философия права», подготовленный коллективом авторов информационно- методического центра Московского института экономики, менеджмента и права, размещенный в свободном доступе в сети Интернет,