Идеологическое мировоззрение. Основные функции идеологии

Действие второе

А. Н. Островский. Гроза. Спектакль. Серия 1

Комната в доме Кабановых.

Явление первое

Глаша (собирает платье в узлы) и Феклуша (входит).

Феклуша . Милая девушка, все-то ты за работой! Что делаешь, милая?

Глаша . Хозяина в дорогу собираю.

Феклуша . Аль едет куда свет наш?

Глаша . Едет.

Феклуша . Надолго, милая, едет?

Глаша . Нет, ненадолго.

Феклуша . Ну, скатертью ему дорога! А что, хозяйка-то станет выть аль нет?

Глаша . Уж не знаю, как тебе сказать.

Феклуша . Да она у вас воет когда?

Глаша . Не слыхать что-то.

Феклуша . Уж больно я люблю, милая девушка, слушать, коли кто хорошо воет-то.

Молчание.

А вы, девушка, за убогой-то присматривайте, не стянула б чего.

Глаша . Кто вас разберет, все вы друг на друга клеплете. Что вам ладно-то не живется? Уж у нас ли, кажется, вам, странным, не житье, а вы все ссоритесь да перекоряетесь. Греха-то вы не боитесь.

Феклуша . Нельзя, матушка, без греха: в миру живем. Вот что я тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, к странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено; вот и надобно их всех побороть. Трудно, милая девушка!

Глаша . Отчего ж к вам так много?

Феклуша . Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что жизнь такую праведную ведем. А я, милая девушка, не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной есть точно, я сама знаю, что есть. Сладко поесть люблю. Ну так что ж! По немощи моей господь посылает.

Глаша . А ты, Феклуша, далеко ходила?

Феклуша . Нет, милая. Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать – много слыхала. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой – салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и, что ни судят они, все неправильно. И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по-ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!». А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.

Глаша . Отчего же так – с песьими?

Феклуша . За неверность. Пойду я, милая девушка, по купечеству поброжу: не будет ли чего на бедность. Прощай покудова!

Глаша . Прощай!

Феклуша уходит.

Вот еще какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть: нет-нет да и услышишь, что на белом свете делается; а то бы так дураками и померли.

Входят Катерина и Варвара .

Явление второе

Катерина и Варвара .

Варвара (Глаше) . Тащи узел-то в кибитку, лошади приехали. (Катерине.) Молоду тебя замуж-то отдали, погулять-то тебе в девках не пришлось: вот у тебя сердце-то и не уходилось еще.

Глаша уходит.

Катерина . И никогда не уходится.

Варвара . Отчего ж?

Катерина . Такая уж я зародилась, горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно; я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, верст за десять!

Варвара . Ну, а парни поглядывали на тебя?

Катерина . Как не поглядывать!

Варвара . Что же ты? Неужто не любила никого?

Катерина . Нет, смеялась только.

Варвара . А ведь ты, Катя, Тихона не любишь.

Катерина . Нет, как не любить! Мне жалко его очень!

Варвара . Нет, не любишь. Коли жалко, так не любишь. Да и не за что, надо правду сказать. И напрасно ты от меня скрываешься! Давно уж я заметила, что ты любишь другого человека.

Катерина (с испугом) . По чем же ты заметила?

Варвара . Как ты смешно говоришь! Маленькая я, что ли! Вот тебе первая примета: как ты увидишь его, вся в лице переменишься.

Катерина потупляет глаза.

Да мало ли…

Катерина (потупившись) . Ну, кого же?

Варвара . Да ведь ты сама знаешь, что называть-то?

Катерина . Нет, назови. По имени назови!

Варвара . Бориса Григорьича.

Катерина . Ну да, его, Варенька, его! Только ты, Варенька, ради бога…

Варвара . Ну, вот еще! Ты сама-то, смотри, не проговорись как-нибудь.

Катерина . Обманывать-то я не умею, скрывать-то ничего не могу.

Варвара . Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живешь! У нас ведь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало. Я вчера гуляла, так его видела, говорила с ним.

Катерина (после непродолжительного молчания, потупившись) . Ну, так что ж?

Варвара . Кланяться тебе приказал. Жаль, говорит, что видеться негде.

Катерина (потупившись еще более) . Где же видеться! Да и зачем…

Варвара . Скучный такой.

Катерина . Не говори мне про него, сделай милость, не говори! Я его и знать не хочу! Я буду мужа любить. Тиша, голубчик мой, ни на кого тебя не променяю! Я и думать-то не хотела, а ты меня смущаешь.

Варвара . Да не думай, кто же тебя заставляет?

Катерина . Не жалеешь ты меня ничего! Говоришь: не думай, а сама напоминаешь. Разве я хочу об нем думать? Да что делать, коли из головы нейдет. Об чем ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И хочу себя переломить, да не могу никак. Знаешь ли ты, меня нынче ночью опять враг смущал. Ведь я было из дому ушла.

Варвара . Ты какая-то мудреная, бог с тобой! А по-моему: делай, что хочешь, только бы шито да крыто было.

Катерина . Не хочу я так. Да и что хорошего! Уж я лучше буду терпеть, пока терпится.

Варвара . А не стерпится, что ж ты сделаешь?

Катерина . Что я сделаю?

Варвара . Да, что ты сделаешь?

Катерина . Что мне только захочется, то и сделаю.

Варвара . Сделай, попробуй, так тебя здесь заедят.

Катерина . Что мне! Я уйду, да и была такова.

Варвара . Куда ты уйдешь? Ты мужняя жена.

Катерина . Эх, Варя, не знаешь ты моего характеру! Конечно, не дай бог этому случиться! А уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!

Молчание.

Варвара . Знаешь что, Катя! Как Тихон уедет, так давай в саду спать, в беседке.

Катерина . Ну зачем, Варя?

Варвара . Да нешто не все равно?

Катерина . Боюсь я в незнакомом-то месте ночевать,

Варвара . Чего бояться-то! Глаша с нами будет.

Катерина . Все как-то робко! Да я, пожалуй.

Варвара . Я б тебя и не звала, да меня-то одну маменька не пустит, а мне нужно.

Катерина (смотря на нее) . Зачем же тебе нужно?

Варвара (смеется) . Будем там ворожить с тобой.

Катерина . Шутишь, должно быть?

Варвара . Известно, шучу; а то неужто в самом деле?

Молчание.

Катерина . Где ж это Тихон-то?

Варвара . На что он тебе?

Катерина . Нет, я так. Ведь скоро едет.

Варвара . С маменькой сидят запершись. Точит она его теперь, как ржа железо.

Катерина . За что же?

Варвара . Ни за что, так, уму-разуму учит. Две недели в дороге будет, заглазное дело. Сама посуди! У нее сердце все изноет, что он на своей воле гуляет. Вот она ему теперь надает приказов, один другого грозней, да потом к образу побожиться заставит, что все так точно он и сделает, как приказано.

Катерина . И на воле-то он словно связанный.

Варвара . Да, как же, связанный! Он как выедет, так запьет. Он теперь слушает, а сам думает, как бы ему вырваться-то поскорей.

Входят Кабанова и Кабанов .

Явление третье

Те же , Кабанова и Кабанов .

Кабанова . Ну, ты помнишь все, что я тебе сказала. Смотри ж, помни! На носу себе заруби!

Кабанов . Помню, маменька.

Кабанова . Ну, теперь все готово. Лошади приехали. Проститься тебе только, да и с богом.

Кабанов . Да-с, маменька, пора.

Кабанова . Ну!

Кабанов . Чего изволите-с?

Кабанова . Что ж ты стоишь, разве порядку не забыл? Приказывай жене-то, как жить без тебя.

Катерина потупила глаза.

Кабанов . Да она, чай, сама знает.

Кабанова . Разговаривай еще! Ну, ну, приказывай. Чтоб и я слышала, что ты ей приказываешь! А потом приедешь спросишь, так ли все исполнила.

Кабанов (становясь против Катерины) . Слушайся маменьки, Катя!

Кабанова . Скажи, чтоб не грубила свекрови,

Кабанов . Не груби!

Кабанова . Чтоб почитала свекровь, как родную мать!

Кабанов . Почитай, Катя, маменьку, как родную мать.

Кабанова . Чтоб сложа руки не сидела, как барыня.

Кабанов . Работай что-нибудь без меня!

Кабанова . Чтоб в окна глаз не пялила!

Кабанов . Да, маменька, когда ж она…

Кабанова . Ну, ну!

Кабанов . В окна не гляди!

Кабанова . Чтоб на молодых парней не заглядывалась без тебя.

Кабанов . Да что ж это, маменька, ей-богу!

Кабанова (строго) . Ломаться-то нечего! Должен исполнять, что мать говорит. (С улыбкой.) Оно все лучше, как приказано-то.

Кабанов (сконфузившись) . Не заглядывайся на парней!

Катерина строго взглядывает на него.

Кабанова . Ну, теперь поговорите промежду себя, коли что нужно. Пойдем, Варвара!

Уходят.

Явление четвертое

Кабанов и Катерина (стоит, как будто в оцепенении).

Кабанов . Катя!

Молчание.

Катя, ты на меня не сердишься?

Катерина (после непродолжительного молчания, качает головой) . Нет!

Кабанов . Да что ты такая? Ну, прости меня!

Катерина (все в том же состоянии, покачав головой) . Бог с тобой! (Закрыв лицо рукою.) Обидела она меня!

Кабанов . Все к сердцу-то принимать, так в чахотку скоро попадешь. Что ее слушать-то! Ей ведь что-нибудь надо ж говорить! Ну и пущай она говорит, а ты мимо ушей пропущай, Ну, прощай, Катя!

Катерина (кидаясь на шею мужу) . Тиша, не уезжай! Ради бога, не уезжай! Голубчик, прошу я тебя!

Кабанов . Нельзя, Катя. Коли маменька посылает, как же я не поеду!

Катерина . Ну, бери меня с собой, бери!

Кабанов (освобождаясь из ее объятий) . Да нельзя.

Катерина . Отчего же, Тиша, нельзя?

Кабанов . Куда как весело с тобой ехать! Вы меня уж заездили здесь совсем! Я не чаю, как вырваться-то; а ты еще навязываешься со мной.

Катерина . Да неужели же ты разлюбил меня?

Кабанов . Да не разлюбил, а с этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь! Ты подумай то: какой ни на есть, я все-таки мужчина; всю жизнь вот этак жить, как ты видишь, так убежишь и от жены. Да как знаю я теперича, что недели две никакой грозы надо мной не будет, кандалов этих на ногах нет, так до жены ли мне?

Катерина . Как же мне любить-то тебя, когда ты такие слова говоришь?

Кабанов . Слова как слова! Какие же мне еще слова говорить! Кто тебя знает, чего ты боишься? Ведь ты не одна, ты с маменькой остаешься.

Катерина . Не говори ты мне об ней, не тирань ты моего сердца! Ах, беда моя, беда! (Плачет.) Куда мне, бедной, деться? За кого мне ухватиться? Батюшки мои, погибаю я!

Кабанов . Да полно ты!

Катерина (подходит к мужу и прижимается к нему) . Тиша, голубчик, кабы ты остался либо взял ты меня с собой, как бы я тебя любила, как бы я тебя голубила, моего милого! (Ласкает его.)

Кабанов . Не разберу я тебя, Катя! То от тебя слова не добьешься, не то что ласки, а то так сама лезешь.

Катерина . Тиша, на кого ты меня оставляешь! Быть беде без тебя! Быть беде!

Кабанов . Ну, да ведь нельзя, так уж нечего делать.

Катерина . Ну, так вот что! Возьми ты с меня какую-нибудь клятву страшную…

Кабанов . Какую клятву?

Катерина . Вот какую: чтобы не смела я без тебя ни под каким видом ни говорить ни с кем чужим, ни видеться, чтобы и думать я не смела ни о ком, кроме тебя.

Кабанов . Да на что ж это?

Катерина . Успокой ты мою душу, сделай такую милость для меня!

Кабанов . Как можно за себя ручаться, мало ль что может в голову прийти.

Катерина (Падая на колени) . Чтоб не видать мне ни отца, ни матери! Умереть мне без покаяния, если я…

Кабанов (поднимая ее) . Что ты! Что ты! Какой грех-то! Я и слушать не хочу!

Входят Кабанова , Варвара и Глаша .

Явление пятое

Те же , Кабанова , Варвара и Глаша .

Кабанова . Ну, Тихон, пора. Поезжай с богом! (Садится.) Садитесь все!

Все садятся. Молчание.

Ну, прощай! (Встает, и все встают.)

Кабанов (подходя к матери) . Прощайте, маменька!

Кабанова (жестом показывая в землю) . В ноги, в ноги!

Кабанов кланяется в ноги, потом целуется с матерью.

Прощайся с женой!

Кабанов . Прощай, Катя!

Катерина кидается ему на шею.

Кабанова . Что на шею-то виснешь, бесстыдница! Не с любовником прощаешься! Он тебе муж – глава! Аль порядку не знаешь? В ноги кланяйся!

Катерина кланяется в ноги.

Кабанов . Прощай, сестрица! (Целуется с Варварой.) Прощай, Глаша! (Целуется с Глашей.) Прощайте, маменька! (Кланяется.)

Кабанова . Прощай! Дальние проводы – лишние слезы.

Кабанов уходит, за ним Катерина , Варвара и Глаша .

Явление шестое

Кабанова (одна) . Молодость-то что значит! Смешно смотреть-то даже на них! Кабы не свои, насмеялась бы досыта: ничего-то не знают, никакого порядка. Проститься-то путем не умеют. Хорошо еще, у кого в доме старшие есть, ими дом-то и держится, пока живы. А ведь тоже, глупые, на свою волю хотят; а выйдут на волю-то, так и путаются на покор да смех добрым людям. Конечно, кто и пожалеет, а больше все смеются. Да не смеяться-то нельзя: гостей позовут, посадить не умеют, да еще, гляди, позабудут кого из родных. Смех, да и только! Так-то вот старина-то и выводится. В другой дом и взойти-то не хочется. А и взойдешь-то, так плюнешь, да вон скорее. Что будет, как старики перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю. Ну, да уж хоть то хорошо, что не увижу ничего.

Входят Катерина и Варвара .

Явление седьмое

Кабанова , Катерина и Варвара .

Кабанова . Ты вот похвалялась, что мужа очень любишь; вижу я теперь твою любовь-то. Другая хорошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет, лежит на крыльце; а тебе, видно, ничего.

Катерина . Не к чему! Да и не умею. Что народ-то смешить!

Кабанова . Хитрость-то невеликая. Кабы любила, так бы выучилась. Коли порядком не умеешь, ты хоть бы пример-то этот сделала; все-таки пристойнее; а то, видно, на словах только. Ну, я богу молиться пойду, не мешайте мне.

Варвара . Я со двора пойду.

Кабанова (ласково) . А мне что! Поди! Гуляй, пока твоя пора придет. Еще насидишься!

Уходят Кабанова и Варвара .

Явление восьмое

Катерина (одна, задумчиво) . Ну, теперь тишина у вас в доме воцарится. Ах, какая скука! Хоть бы дети чьи-нибудь! Эко горе! Деток-то у меня нет: все бы я и сидела с ними да забавляла их. Люблю очень с детьми разговаривать – ангелы ведь это. (Молчание.) Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы я с неба на землю да радовалась всему. А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка. (Задумывается.) А вот что сделаю: я начну работу какую-нибудь по обещанию; пойду в гостиный двор, куплю холста, да и буду шить белье, а потом раздам бедным. Они за меня богу помолят. Вот и засядем шить с Варварой и не увидим, как время пройдет; а тут Тиша приедет.

Входит Варвара .

Явление девятое

Катерина и Варвара .

Варвара (покрывает голову платком перед зеркалом) . Я теперь гулять пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду, маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, ее маменька запирает на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб не заметила. На вот, может быть, понадобится. (Подает ключ.) Если увижу, так скажу, чтоб приходил к калитке.

Катерина (с испугом отталкивая ключ) . На что! На что! Не надо, не надо!

Варвара . Тебе не надо, мне понадобится; возьми, не укусит он тебя.

Катерина . Да что ты затеяла-то, греховодница! Можно ли это! Подумала ль ты! Что ты! Что ты!

Варвара . Ну, я много разговаривать не люблю, да и некогда мне. Мне гулять пора. (Уходит.)

Явление десятое

Катерина (одна, держа ключ в руках) . Что она это делает-то? Что она только придумывает? Ах, сумасшедшая, право сумасшедшая! Вот погибель-то! Вот она! Бросить его, бросить далеко, в реку кинуть, чтоб не нашли никогда. Он руки-то жжет, точно уголь. (Подумав.) Вот так-то и гибнет наша сестра-то. В неволе-то кому весело! Мало ли что в голову-то придет. Вышел случай, другая и рада: так очертя голову и кинется. А как же это можно, не подумавши, не рассудивши-то! Долго ли в беду попасть! А там и плачься всю жизнь, мучайся; неволя-то еще горчее покажется. (Молчание.) А горька неволя, ох, как горька! Кто от нее не плачет! А пуще всех мы, бабы. Вот хоть я теперь! Живу, маюсь, просвету себе не вижу. Да и не увижу, знать! Что дальше, то хуже. А теперь еще этот грех-то на меня. (Задумывается.) Кабы не свекровь!.. Сокрушила она меня… от нее мне и дом-то опостылел; стены-то даже противны, (Задумчиво смотрит на ключ.) Бросить его? Разумеется, надо бросить. И как он ко мне в руки попал? На соблазн, на пагубу мою. (Прислушивается.) Ах, кто-то идет. Так сердце и упало. (Прячет ключ в карман.) Нет!.. Никого! Что я так испугалась! И ключ спрятала… Ну, уж, знать, там ему и быть! Видно, сама судьба того хочет! Да какой же в этом грех, если я взгляну на него раз, хоть издали-то! Да хоть и поговорю-то, так все не беда! А как же я мужу-то!.. Да ведь он сам не захотел. Да, может, такого и случая-то еще во всю жизнь не выдет. Тогда и плачься на себя: был случай, да не умела пользоваться. Да что я говорю-то, что я себя обманываю? Мне хоть умереть, да увидеть его. Перед кем я притворяюсь-то!.. Бросить ключ! Нет, ни за что на свете! Он мой теперь… Будь что будет, а я Бориса увижу! Ах, кабы ночь поскорее!..

Для перехода к предыдущему / следующему действию «Грозы» пользуйтесь кнопками Назад / Вперёд под текстом статьи. Ссылки на материалы о других произведениях А. Н. Островского см. ниже, в блоке «Ещё по теме…»

Грамотность, образование и просвещение.
Центрами грамотности и просвещения оставались, как и прежде, монастыри. В них же и в церквах, имелись библиотеки рукописных, позднее и печатных книг, подчас весьма значительные (например, в Соловецком, Троице-Сергиевом, Иосифо-Волоколамском, Кирилло-Белозерском, Ростовском и других обителях, в новгородском Софийском соборе и т.д.).Учителями были монахи, дьяки.
На многих актах ставят свои подписи бояре и дворяне; в меньшей степени - крестьяне и посадские люди.
Учили сначала азбуку, потом - Часослов (молитвы, богослужебные тексты по часам церковной службы), письмо, Псалтирь (псалмы царя Давида). На этом учение обычно заканчивалось. Тем, кто побогаче, удавалось его продолжить - на очереди были "Апостол", Евангелие. Премудрость математическая сводилась к счету до тысячи и далее, сложению и вычитанию, реже проходили умножение и деление.
Тексты и цифирь учили наизусть и вслух, в общей школьной комнате, и оттого она заполнялась шумом и разноголосицей. За нерадение учитель, в соответствии с обычаем, мог и должен был "сокрушать ребра", "учащать раны" ученикам своим. Той же цели - внушению "книжной премудрости" - служила и "душеспасительная" розга
При Иване IV , Федоре Ивановиче и Борисе Годунове некоторых молодых людей посылали в Константинополь изучать греческий язык и грамматику. Ездили "паробки" с аналогичными целями и в европейские страны.

Некоторые знатные люди собирали у себя дома библиотеки рукописных книг. Большое собрание таких книг имел царь Иван Грозный (Либерея).Согласно легенде, библиотека изначально принадлежала византийским императорам и собиралась на протяжении многих веков. Последним из императоров, владевших библиотекой, называют Константина XI. После падения Константинополя книжное собрание было вывезено в Рим, а затем переместилось в Москву в качестве приданого византийской царевны Софьи Палеолог, выданной замуж за московского князя Ивана III.Утверждается, что к переводу книг Либереи сын Ивана III Василий III привлёк известного учёного Максима Грека.
Куда делась его библиотека, неизвестно. Может быть, она замурована в кремлевских подземельях.

В Москве издавали книги сотрудники и последователи Ивана Федорова (Андроник Невежа Тимофеев, Петр Мстиславец, Никифор Тарасиев); всего появилось около 20 книг богословского содержания. В деле обучения, просвещения был сделан большой шаг вперед.

Научные знания.
Элементы научных знаний, умножавшиеся из столетия в столетие, носили прикладной характер. Так, необходимость точного учета земель и исчисления налогов с них породила сложную систему сошного письма - одинаковую сумму денег брали с сохи, т. е. с определенного количества земли, неодинакового у разных сословий.

Знания в области физики, техники требовались мастерам-литейщикам при изготовлении пушек, пищалей, в том числе и нарезных орудий, созданных в России. То же - и со строительством зданий, каменных и деревянных, подчас очень высоких, до 50-60 м; в этом деле не обойтись без точных расчетов, знания строительной статики, техники.

Литература. Историческая и политическая мысль.
В этой области происходил заметный подъем. В летописных сводах, повестях и сказаниях разрабатываются идеи величия великокняжеской и царской власти, мировой роли России. Как сказано в "Хронографе" (обзоре всемирной истории) 1512 г., после покорения турками Византии и других "царств", которые они в "запустение положиша и покориша под свою власть", "наша же Российская земля... растет и младеет и возвышается".

"Повести о Вавилонском царстве" с их идеей преемственности власти византийских императоров от правителей Вавилона на русской почве дополняются версией о передаче шапки Мономаха, порфиры и скипетра византийским императором Львом великому князю киевскому Владимиру Мономаху: "...и доныне та шапка Мономахова в Русском государстве, в богохранимом в царствующем граде Москве".

"Сказание о князьях Владимирских" начала XVI в. выводит родословную московских правителей от Августа, кесаря римского. Так возвеличивались самодержавие и суверенность власти российских монархов. Это использовали и в последующей публицистике, и в политической практике. "Царское место" Ивана Грозного, к примеру, на одном из затворов имеет резьбу с рассказом о присылке из Византии шапки Мономаха. А сам Грозный в письме к шведскому королю без тени сомнения утверждал: "Мы от Августа кесаря родством ведемся".

Повести и сказания сообщают о важнейших событиях той эпохи - присоединении Новгорода Великого и иных русских земель к Москве, царе Иване Грозном и его деяниях, борьбе России с иноземными захватчиками (например, "Повесть о Молодинском сражении" 1572 г, "Повесть о прихождении Стефана Батория на Псков" в 1581 г. и др.).

ЛИЧНОСТИ. Публицисты.
Начну с Максима Грека (причислен к лику святых)
Максим Грек (настоящие имя и фамилия — Михаил Триволис).

Родился в Греции. публицист, писатель, переводчик. Долгое время учился в Италии. Около 10 лет жил в Ватопедском монастыре на Афоне, откуда по приглашению великого князя Василия III Ивановича в 1518 прибыл в Русское государство для перевода церковных книг. В Москве принял деятельное участие в спорах между нестяжателями и иосифлянами.
Некоторые труды Максима Грека: "Начало грамоты греческой и русской", "Предисловие о буковице, рекше о азбуце", "Беседа о учении грамоте...", "Сказание грамотичным степеней" и т. д. Знающие люди высоко чтили грамматику, она, сказано в "Азбуковнике" конца XVI в., "основание и подошва всяким свободным хитростям".

И.С ПЕРЕСВЕТОВ
В середине века многие публицисты остро и страстно обсуждают проблемы самодержавия и устроения государства, боярства и положения крестьян. И. С. Пересветов выступает сторонником сильной царской власти, поддержки ею "воинников" - дворян и ограничения прав бояр, централизации управления. Он писал: "Царю нельзя быть без грозы: как конь под царем без узды, тако и царство без грозы". Он выступает сторонников "правды" ("Бог не веру любит, а правду"), "книг", "мудрости", противником холопства, кабальной зависимости, "которая земля порабощена, в той земле зло сотворяется.. всему царству оскудение великое" . Его программа государственных реформ совпадала в значительной степени с политикой Избранной рады. Однако утверждение, что "правда" выше "веры", а также осуждение им всякого "закабаления" не могли быть одобрены Иваном IV. Высказывался против существования холопства и кабальной зависимости. Придавал огромное значение книгам и философской "мудрости", которыми должен руководствоваться монарх при проведении преобразований.

ЕРМОЛАЙ-ЕРАЗМ (Ермолай Прегрешный) — русский писатель и публицист XVI века, автор повести о Петре и Февронии Муромских.
священник одной из церквей Московского Кремля, призывает облегчить положение крестьян, ибо, как он говорит: "Больше всего полезны пахари, их трудами созидается главнейшее богатство".

МАТВЕЙ БАШКИН- — представитель реформационного движения, основатель «ереси Башкина». Происходил из боярского рода, одним из первых на Руси выступил против холопства.отрицал церковные обряды и иконы и даже таинство исповеди

ФЕОДОСИЙ КОСОЙ- беглый холоп, постригшийся в монахи был настроен еще более решительно (его учение, названное «рабьим» проповедовало равенство людей, он выступал против официальной церкви)

СИЛЬВЕСТР
русский церковный, политический и литературный деятель 16 в., протопоп Благовещенского собора Московского Кремля, один из членов и руководителей Избранной рады.
Автор ДОМОСТРОЯ
памятник русской литературы XVI века, являющийся сборником правил, советов и наставлений по всем направлениям жизни человека и семьи, включая общественные, семейные, хозяйственные и религиозные вопросы.
«Домострой» состоит из 64 глав, сгруппированных по следующим основным направлениям:
О строении духовном (Как веровати)
О строении мирском (Как царя чтити)
Об организации семьи (Как жить с женами и с детьми и с домочадцами)
Об управлении семейным хозяйством (О строении домовном)
Кулинарная группа
Послание и наказание ото отца к сыну
Последняя глава является посланием Сильвестра своему сыну — Анфиму.

Вторая половина столетия отмечена яркой, эмоциональной перепиской царя Грозного и князя-беглеца А. М.

Курбского. Первому из них принадлежат также послания многим другим лицам, светским и духовным; второму - "История о великом князе московском" и другие сочинения. Царь исходит в своих суждениях из представлений о богоуставленности власти самодержца, ее неограниченности: "Мы вольны жаловать своих холопов (всех подданных.- В. Б.), а казнить вольны же есмя".

Курбский же - противник "лютости" царя, который, по его словам, должен править вместе с "мудрыми советниками". Будучи последователем нестяжателей (он был учеником Максима Грека), князь выступает противником иосифлянского духовенства. С критикой опричнины выступают, наряду с Курбским, Корнилий, игумен Псково-Печерского монастыря, составитель псковского летописного свода 1567 г., авторы повести о разгроме Новгорода царем Грозным в 1570 г., вставленной в Новгородскую летопись.

Четий-Миней (собрание житий русских святых, расположенных по месяцам года).
Большую работу по собиранию «святых книг, которые в Русской земле обретаются», предпринял в те годы новгородский митрополит Макарий (1528-1563). Именно ему принадлежит заслуга в составлении сводного варианта Четий-Миней - так называемых Великих Миней-Четий, носящих теперь его имя

Архитектура.
В церковном зодчестве получает распространение храм шатрового типа, по образцу деревянных церквей ("на деревянное дело"). Самый выдающийся образец этого стиля - церковь Вознесения в селе Коломенском (1532 г.), построенная в ознаменование появления на свет Ивана Грозного.

Храм Василия Блаженного (Покровский собор)
Он возведен по случаю взятия Казани в 1552 г.
Храм в народе именовался Покрова на Рву: собор был построен рядом с глубоким рвом, проходившим вдоль восточной стены Кремля. Позднее в одном из пределов храма был похоронен юродивый Василий Блаженный, благодаря которому собор приобрел свое новое название.
Легенда!
Авторами собора Василия Блаженного летопись называет русских зодчих - Постника и Барму. Существует легенда, согласно которой Иван Грозный, увидев построенный по их проекту собор, был так восхищен его красотой, что приказал ослепить зодчих, чтобы они не могли нигде больше построить храм, равный по красоте Покровскому собору. Некоторые современные историки предлагают версию, по которой архитектором храма был один человек - Иван Яковлевич Барма, которого прозвали Постником за то, что он держал строгий пост. Что касается легенды об ослеплении Бармы и Постника, ее частичным опровержением может служить тот факт, что имя Постника в дальнейшем встречается в летописи в связи с созданием других значительных архитектурных сооружений.

Новодевичий монастырь был основан великим князем Василием III в 1524 году в честь взятия Смоленска.Монастырь явился частью южного оборонительного пояса Москвы.
Самая знаменитая монахиня - царевна Софья.
В 1812 году французские войска предприняли попытку взорвать монастырь, но монахиням удалось обезвредить заряды.

ПАМЯТНИК 16 века
Царь-пушка — средневековое артиллерийское орудие (бомбарда), памятник русской артиллерии и литейного искусства, отлитое из бронзы в 1586 году русским мастером А. Чоховым на Пушечном дворе

Живопись.

В живописи усиливается преобладание московской школы В иконопись все больше проникают жанровые мотивы, имеются элементы реализма. Еще больше это характерно для второй половины XVI в.

Живопись становится все больше делом государственным Церковь после Стоглавого собора 1551 г. усиливает надзор за иконописцами

В конце XVI в. получают известность иконы "строгановского письма". Они отличаются миниатюрностью, тонкостью и изяществом прорисовки, декоративностью и праздничностью. В этой манере работали московские мастера Прокопий Чирин, Истома Савин и другие "царские иконописцы". Они нередко исполняли иконы по заказам именитых людей Строгановых

Истома Савин. Икона Богоматери Владимирской с восемнадцатью клеймами 1580

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Шрифт:

100% +

И.С. Пересветов
Сказание о Магмете-салтане
Середина XVI в.

Царь турской Магмет-салтан сам был философ мудрый по своим книгам по турским, а се греческия книги прочел, и написав слово в слово по-турски, ино великия мудрости прибыло у царя Магметя. Да рек тако сеитам своим, и пашам, и молнам, и абызам: «Пишется великия мудрости о благоверном царе Констянтине. Вы естя сами мудрыя философы, да смотрите то в книги своя мудрыя, как о великом царе Констянтине пишет: он же родился источник мудрости воинския; пишется: от меча его вся подсолнечная не могла сохранитися. Да он же на царстве своем отца своего остался млад, трех лет от рода своего; и от злоимства и от нечистаго собрания, от слез и от крови роду человеческаго, богатели велможи его, и они праведный суд изломили, да неповинно осуждали по мздам. Да та же неповинная кровь и слезы столпом ко господу Богу на небо с великою жалобою шла. Велможи царевы до возрасту царева богатели от нечистаго собрания. На возрасте цареве, и царь почал трезвитися от юности своея и почал приходити к великой мудрости к воинской и к прирожению своему царскому. И велможи его, видя то, что царь приходит к великой мудрости и к своему царскому прирожению, да будет с коня своего воинъскаго не сседом, и пишется об нем от мудрых философ во всех странах: от меча его вся подсолнечная не может сохранитися, и велможи рекли тако: «Будет нам от него суетное житие, а богатество наше будет с ыными веселитися». И рече Магмет-салтан, турской царь, философом своим мудрым: «Видите ли то, яко они богати, так и ленивы, и осетили царя Констянтина вражбами и уловили его великим лукавъством своим и козньми, дияволскими прелестьми мудрость его и щастие укротили, и меч его царской обнизили своими прелестными вражбами, и меч его был высок надо всеми недруги его, и оне то ухитрили ересию своею». И рече Магмет-салтан, турской царь, философом своим мудрым: «Видите ли, то Бог хитрости не любит и гордости и ленивства, противится тому господь Бог, гневом своим святым неутолимым за то казнит? Иже видите вы, что нам Бог выдал таковаго великаго царя и по писанию мудраго вроженнаго источника воинскаго про гордость греческую и про лукавъство? И вражбы их Бога разгневили, иже таковаго мудраго царя осетили вражбами своими и уловили его лукавством своим и укротили воинство его. А яз вам о том реку, мудрым своим философом: поберегайте мя во всем, еже бы нам Бога не разгневити ни в чем».

В лето 6960 перваго царь Магмет-салтан турской велел со всего царьства все доходы к собе в казну имати, а никому ни в котором городе наместничества не дал велможам своим для того, чтобы не прелщалися, неправдою бы не судили, и оброчил вельмож своих из казны своея, царския, кто чего достоит. И дал суд во все царство, и велел присуд имати к собе в казну для того, чтобы судьи не искушалися и неправдою бы не судили. Да приказал судиям: «Не дружитеся с неправдою, да не гневити Бога да держитеся правды, что Бог любит». Да послал по градом судии свои, паши верныя и кадыи и шибошии и амини, и велел судити прямо. И рек тако Магмет-салтан: «Братия моя любимая, верная, судити прямо и воздадите богу сердечную радость».

Да по мале времяни обыскал царь Магмет судей своих, как они судят, и на них довели пред царем злоимство, что оне по посулом судят. И царь им в том вины не учинил, только их велел живых одирати. Да рек тако: «Естьли оне обростут опять телом, ино им вина та стдасться». А кожи их велел проделати, и бумагою велел набита, и написати велел на кожах их: «Без таковыя грозы не мочно в царство правды ввести». Правда Богу сердечная радость: во царьстве своем правду держати, а правда ввести царю во царство свое, ино любимаго своего не пощадите, нашел виноватаго. А не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы.

Царь же рече: «Не мочно без грозы царство царю держати. Яко же Констянтин-царь велможам своим волю дал и сердце им веселил; они же о том радовалися и не правдою судили и обема исцем по своей вере по християнской целования присужали, правому и виноватому; и оба не правы, и истец и ответчик, – един бою своею приложив ищет, а другой всего запрется: ни бивал, ни грабливал есми; его иску не обыскав, да оба крест поцелуют, да Богу изменят, и сами от Бога навеки погибнут. И таковым, которыя в сердцах своих правды не помнят, ино таковыя Бога гневят, ино им мука вечная готовится. И с теми неправыми судьями во всем греки в ересь впали, и в крестном целовании греха себе не ставили, во всем Бога прогневали».

И царь Магмет вразумел от великия мудрости, что есть таковый суд великий грех и Бога гневят. И он дал одному з жребия крестнаго целования; целовати крест, направивше огненную стрелбу против сердца и самострел против горла, а стояти доколе противу таковыя смерти, доколе десятера приказания отец его духовный проговорит еуангельские притчи: не лжи, не кради, на лжи послух не буди, чти отца и матерь, люби ближняго своего яко сам себя. То есть царь дал греком, з жребия крестнаго целования: естьли ево огненная стрелба не убиет, и самострел на него не выпустит, и он крест поцелует, и свое возмет, в чем ему суд был. А турком дал чрез меч острый, горлом переклонитися и шерт пити, а меч наведен. А молнам своим велел при том месте быти и наказати их по своей вере турской с того же обычая греческаго: есть ли меч с наводу на него не спустит, а горла ему не рушит, и речь свою доведет, и через меч шерт пиет, и свое возмет, в чем ему суд был, – то есть божий суд. А поля им судил в своем царстве без крестнаго целования: нагым лести в темницу, бритвами резатися, а бритву им одну положат в тайне месте, и кто найдет, тот и прав, – то есть божий суд: свое возьмет, на чем ему суд был, а виноватаго своего волен жива выпустити из темницы, волен зарежет его.

Царь же Магмет велико о том умудрился, кое великую правду во царство свое ввел, и он великия знамения грозныя указал для того, ащебы люди не слабели ни в чем и Бога бы не гневили. А ту мудрость царь Магмет снял з греческих книг, образец – таковым было греком быти. И Магмет-салтан правый суд во царство свое ввел, и ложь вывел, и Богу воздал сердечную радость, и рек тако: «Бог любит правду лутчи всего: не мочно царю царства без грозы держати; яко же царь Констянтин велможам своим волю дал и сердце им веселил, они же о том радовалися и нечисто збирали, богатели, а земля и царство плакало и в бедах купалося. И за то господь Бог разгневался на царя Констянтина и на велможи его и на все царство греческое неутолимым гневом своим святым, что они правдою гнушалися и не знали того, что Бог любит силнее всего правда. А вы меня на то же ли приводите, чтобы бог разгневался, такоже да и с вами бы аз погибл?»

И послал на те грады своя прямыя судьи, угрозив их своею грозою царскою, и выдал им книги судебныя, по чему им правити и винити. А суд им дал полатной на всякой град бес противня, и послал на всякой град свой и во все царство свое паши, и кадыя, и шубаша, и аминя, то есть судьи царевы на всяком граде. А воинников своих велел судити с великою грозою смертною казнию безпошлинно для того, чтобы не искушалися неправдою судити. А судей своих изоброчил из казны своим царским жалованием для того, чтобы не искушалися неправдою судити. А воинников судят паши, под которым сколко в полку воинства, и тот свое войско знает; и судит прямо для великия грозы царевы беспошлинно и безпосулно, и суд их свершают въскоре.

И тем царь умудрился и множил сердце свое и войску своему да возвеселил все воинство свое. 3 году на год оброчил их своим царским жалованием из казны своея, кто чего достоит, а казне его несть конца, богом исполнена за его великую правду, что со всего царства своего, из городов, и из волостей, и из вотчин, и из поместий – все доходы в казну свою царскую велел собирати по всяк час. А зборщиков тех из казны же оброчил своим жалованием, которые збирают казну цареву, и после зборщиков обыскивает, по приказу ли царскому збирают, а для того, чтобы царство его не оскудело. А войско его царское с коня не сседает николи же и оружия из рук не испущают. А воинником своим всегда сердце веселит своим царским жалованием и алафою да речью своею царскою. И рек тако всему войску своему: «Не скучайте, братие, службою; мы же без службы не можем быти на земли; хотя царь мало оплошится, и он окротеет, ино царство его оскудеет и иному царю достанется от небрежения царского. Яко же небесное по земному, а земное по небесному: Аггели Божии, небесныя силы, ни на един час пламеннаго оружия из рук не испущают, хранят и стрегут рода человеческаго от Адама и по всяк час, да и те небесныя силы службою не скучают». Тако царь турской Магмет-салтан возрастил сердце войску своему, и все же воинники его похвалили речь царскую и рекли: «Тако ли волю Божию делаем, – что Бог любит воинство, и кого у нас убиют на побоищи, ино им пишется, те грехи омываем своею кровию; ино душа наши господь приимает в свою руку святую, и таковыми чистыми воинники небесныя высоты наполняются».

Царь же турской умудрился, на всяк день 40 тысящ янычан при себе держит, гораздых стрелцов огненыя стрелбы, и жалование им дает, алафу по всяк день. Для того их близко у себя держит, чтобы ему в его земли недруг не явился и измены бы не учинил, и в грех бы не впал, безумный царя потребляет, умножився велми и угордится, и царем похощет быти, и то же ся ему не достанет, а сам навеки погибнет от греха своего, а царство без царя не будет; для того царь бережет. А иныя у него верныя любимыя люди, любячи царя, верно ему служат, государю, про его царское жалование. Мудр царь, что воином сердце веселит, – воинниками он силен и славен. И пашам своим и велможам противу недруга всякого велел в челе ставитися в первых полках для того, чтобы люто ставилися противу недруга, и младыя бы люди не ужасалися, которыя не столь заможныя, и на них бы смотрячи, люты к недругом были. У турского царя воинники с великия мудрости и с науки ставятся противу недруга играти смертною игрою. И гроза велика турского царя такова по приказу его: «А кои не хощет честно умрети на игре смертной с недругом моим за мое государство великое жалование, как юнаки храбрыя умирают, играючи с недруги моими смертною игрою, ин здесе умрет же от моей государевы опалы, да нечестно ему будет и детем его, кои воинник с отпяткою биется».

Да Магмет-салтан турской царь уставил иным царем после собя от тех лет и до сих лет, а во всем царстве дал волно служите у велмож своих, кому ни буди. А не велел их прикабаливати, ни прихолопити, а служити им доброволно. А рек тако велможам своим: «Един бог над нами а мы рабы его. Фараон царь был поработил израилтян и Бог на него разгневался своим святым неутолимым гневом, да потопил его Чермным морем». Да велел пред собя книги принести полныя и докладныя да велел их огнем пожещи. А полоняникол учинил урок, доколе кому робить, в седмь лет выробится, и в силах девять лет. А естьли кто дорого купил кого, а чрез девять лет у себя будет держит его, и будет на него жалобник от полоняника, ино на него опала царская и казнь смертная: не делайте того, что Бог не любит, блюдитеся Бога, чтобы его не разгневить ни в чем, а помните заповедь цареву и блюдитеся его.

А все то царь Магмет-салтан списал со християнских книг ту мудрость, – таковому годится християнскому царю божию волю делати. И рече тако Магмет-салтан: «В котором царстве люди порабощены, и в том царстве люди не храбры и к бою не смелы против недруга: они бо есть порабощены, и тот человек срама не боится, а чести себе не добывает, а рече тако: «Хотя и богатырь или не богатырь, однако, есми холоп государев, иново мне имени не прибудет». А во царстве Констянтинове при царе Констянтине Ивановиче велможи его что люди лутчие, и те порабощены были в неволю, а все те были против недруга не боецы, и конныя и доспешныя; и цветно видети было велможи его, полки противу недруга бою крепко не держали и з бою утекали и ужас полком давали, и иным царем они же прелщалися. И то царь Магмет вразумевши, и дал им волю, и взял их к собе в полк, и они стали у царя лутчие люди, которые у велмож царевых в неволе были. Ино как стали в воле в цареве имени, и кажной стал против недруга люто стояти, и полки у недругов розрывати и смерътною игрою играти, и чести себе добывати. И царь рек: «Се есми Бога утешил и Божию волю сотворил, что Бог любит, а се есми в полк к себе юнаков храбрых прибавил». У турского царя по триста тысящ ходит против недругов ученых людей храбрых, а все те сердцем веселы, от царева жалования и от алафы, коли идут воевати, и они идут тихо. На день им живет по три торгы: порану, да о полудни, да в вечере; всему цена уставлена, что за что дати, а купят все в вес; а наметывают те торгы торговати на гости, на торговыя люди, по городом ходити с войском со всем с тем. Что кому надобеть купити, и он заплатит цену, да возмет; а не заплатит тоя цены, что указано, ино таковому смертная казнь, да и лутчаго не пощадите. А естьли то он оманет, не столко дасть, как вес держит, или цену возмет не такову, или болши того устава царева, которому царь цену уставил, ино таковому человеку смертная казнь бывает, что цареву заповедь преступает.

Ино у царя кто против недруга крепко стоит, смертною игрою играет, и полки недругов розрывает, и царю верно служит, хотя от меншаго колена, и он его на величество подъимает, и имя ему велико дает, и жалования много ему прибавливает, для того ростит сердце воинником своим. <…>

А коли сам царь нейдет противу недруга, и он пошлет пашу мудраго во свое место царево да всем пашам велит его слушати и чтити, как самого царя. А все у него в полку разряжены воинники по десятским и по сотником, а те сотники по тысящником, чтобы не было в полках его татбы и разбою, и игры, костарства, и пиянства. И естьли что найдут, конь или аргамак, или платно, или что ни есть, и они несут или отведут к большему паше к шатру; а у кого что пропало, и он найдет у шатра у болшого паша, а перед тем заплатит по цареву уставу, что за что довелося. А станется татба в войске или разбой или что иное, да к шатру не отнесут или не отведут, ино на такия лихия люди, тати и разбойники обыск царев живет накрепко по десятником и по сотником и по тысящником; а который десятцкой утаит лихово человека во своем десятку, ино десятник тот с лихим человеком казнен будет смертною казнию, для того, чтобы лиха не множилося; лише опалным людем тюрьма до обыску царева. И по городом у него те же десятския уставлены и сотники и тясыщники на лихия люди, на тати и на разбойники и на ябедники, тут их и казнят смертною казнию; а десятник утаит лиха человека во своем десятке, ино потом обыщется всею сотнею, ино ему та же смертная казнь.

И у царя Констянтина судили татей и разбойников и ябедников в полате для своего злоимства и нечистаго собрания велможы его, да всем тем Бога разгневили, неправыми суды своими, от слез и от крови рода християнскаго богатели по языком по разбойническим; кто был у них богат, тот и виноват, да в напрасне от них люди прямыя погибали, мученическия смерти приимали. А татей и разбойников на окуп пущали, нечисто збирали, во всем прелщались и Бога разгневили. Магмет-салтан списал с християнских книг ту мудрость и праведный суд, да рек тако: «Чего для малые речи прелстилися, нечисто збирали и путь царства небеснаго потеряли, во всем Бога разгневили? Аще бы велику громаду злата найти нечистаго собрания, – и тому господь Бог мъстит до девятаго роду многими страшными знамении. А самому нечисто собрати, как Богу ответ дати?» <…>

Публ. по: Сочинения Ивана Пересветова/ Сост. А.А. Зимин. Подг. Д.С.Лихачева. М.; Л.: АН СССР, 1956. С. 151–161.

Идеи "нестяжательства" развивали и заволжские старцы (монахи заволжских монастырей) во главе с Нилом Сорским. Они обличали стремление присвоить труд чужих рук, сребролюбие, чревоугодие, гордость, тщеславие и прочие пороки. Проповедовали смирение, созерцательную жизнь, нравственное самоусовершенствование. Иноки, по их учению, должны добывать пропитание своим трудом, не иметь земель и крестьян, отказаться от мирской суеты и стяжательства. Иосиф Волоцкий же говорил о другом: "Церкви богатство-Божье богатство".

Борьба иосифлян и нестяжателей продолжалась после кончины их вождей (Иосиф умер в 1525 г., Нил-в 1508 г.). Иосифлян возглавил митрополит Даниил, нестяжателей - инок-князь Вассиан Патрикеев Косой (из рода Патрикеевых вышли князья Голицыны, Куракины, Хованские и др.). Ко вторым примкнул Максим Грек (Михаил Триволис), ученый монах с Афона, приехавший в 1518 г. в Москву. Они нашли опору в среде оппозиционного боярства и поплатилось за это: церковные соборы 1525 и 1531 гг. осудили их, и они оказались в ссылке. Их обличения в адрес церкви, а тем самым светской власти, упоминания oо тяжелом положении крестьян отвечали злободневным настроениям русского общества.

Повести и сказания сообщают о важнейших событиях той эпохи--присоединении Новгорода Великого и иных русских земель к Москве, царе Иване Грозной и его деяниях, борьбе России с иноземными захватчиками (например, "Повесть о Молодинском сражении" 1572 г., "Повесть" о "прихождении Стефана Батория на Псков" в 1581 г. и др.).

В XVI столетии работает плеяда талантливых Игублицистов. Ф.И.Карпов, весьма образованный человек (знал латынь, греческий, восточные языки), сокольничий Василия III, скорбел о несовершенстве общества, светской власти: "Ныне везде распри, ныне живут от хищений", "понял, какими вредными и неугодными путями, хромыми ногами, со слепыми очами ныне ходит земная власть и весь род человеческий". Правители должны, по его убеждению, нести в мир "правду, искоренять злых, которые не хотят излечиться и любить Бога".

В середине века многие публицисты острой страстно обсуждают проблемы самодержавия и устроения государства, боярства и положения крестьян. И. С. Пересветов выступает сторонником сильной царской власти, поддержки ею "воинников" --дворян и ограничения прав бояр; централизации управления. Он писал: "Царю нельзя быть без грозы: как конь под царем без узды, тако и царство без грозы". Он выступает сторонником "правды" ("Бог не веру любит, а правду"), "книг", "мудрости", противником холопства, кабальной зависимости, "которая земля порабощена, в той земле зло сотворяетея. всему царству оскудение великое".

В середине века многие публицисты острой страстно обсуждают проблемы самодержавия и устроения государства, боярства и положения крестьян. И. С. Пересветов выступает сторонником сильной царской власти, поддержки ею «воинни-ков» --дворян и ограничения прав бояр; централизации управления. Он писал: «Царю нельзя быть без грозы: как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Он выступает сторонником «правды» («Бог не веру любит, а правду»), «книг», «мудрости», противником холопства, кабальной зависимости, «которая земля порабощена, в той земле зло сотворяетея. всему царству оскудение великое».

Ермолай-Еразм, священник одной из церквей Московского Кремля, призывает облегчить положение крестьян, ибо, как он говорит: «Больше.всего полезны пахари, их трудами созидается главнейшее богатство».

Сильвестр, протопоп Благовещенского собора в том же Кремле, в посланиях, «Домострое» (ему принадлежит окончательная редакция памятника) проповедует рациональное хозяйствование, получение «правильного стяжания» (прибыли).

Вторая половина столетия отмечена яркой, эмоциональной перепиской царя Грозного и князя-беглеца А.М.Курбского. Первому из них принадлежат также послания многим другим лицам, светским и духовным; второму - «История о великом князе московском» и другие сочинения. Царь исходит в своих суждениях из представлений о богоуставленности власти самодержца, ее неограниченности: «Мы вольны жаловать своих холопов (всех подданных.- В. Б.), а казнить вольны же есмя».

Курбский же - противник «лютости» царя, который, по его словам, должен править вместе с «мудрыми советниками». Будучи последователем нестяжателей (он был учеником Максима Грека), князь выступает противником иосифлянского духовенства. С критикой опричнины выступают, наряду, с Курбским, Корнилий, игумен Псково-Печерского монастыря, составитель псковского летописного свода 1567 г., авторы повести о разгроме Новгорода царем Грозным в 1570 г., вставленной в Новгородскую летопись,

В XVI в. составляются один за другим большие летописные своды - Вологодско-Пермский, Воскресенский, Никоновский и др. Они включают в свой состав, помимо предшествующих сводов, повестей, сказаний, и обширные документы. Во второй половине правления Ивана Грозного составили так называемый Лицевой сво(3-Никоновскую летопись украсили почти 16 тысячами миниатюр-иллюстраций («лиц», отсюда - название свода) . В нем история России ведется с древнейших времен до середины 50-х гг. XVI в. Этот грандиозный памятник, как и другие, утверждает идеи величия русского самодержавия, его централизаторской политики. Таковы же идеи, положенные в основу «Степенной книги» (1562-1563 гг., автор-Афанасий, вышедший из кружка митрополита Макария), «Казанской истории» («Казанского летописца», середина 60-х гг.), Четий-Миней (собрание житий русских святых, расположенных по месяцам года).

В конце столетия появляются тяжеловесные по стилю «Повесть о честнем житии царя Федора» (автор-патриарх Иов), «Житие митрополита Филиппа». Продолжается составление летописей, не таких, правда, обширных, как ранее.

Архитектура. Для этой эпохи характерен значительный подъем строительного искусства. На рубеже XV-XVI вв. оформляется Кремлевский ансамбль в Москве-стены и башни, соборы и Грановитая палата. Возводили их итальянские архитекторы (Аристотель Фиораванти, Пьетро Солари, Марко Руффо, Алевиз Новый и др.) и русские мастера (Василий Дмитриевич Ермолин и др.). Использовали при этом традиции древнерусского, прежде всего владимиро-суздальского, зодчества, а также приемы итальянской архитектуры эпохи Ренессанса.

Крепостные сооружения в первой половине века строят в Нижнем Новгороде, Туле, Зарайске, Коломне. В столице появляется стена Китай-города (1530-е гг.), Новодевичий монастырь (1525 г.).

В церковном зодчестве получает распространение храм шатрового типа, по образцу деревянных церквей («на деревянное дело»). Самый выдающийся образец этого стиля - церковь Вознесения в селе Коломенском (1532 г.), построенная в ознаменование появления на свет Ивана Грозного. Современник-летописец не смог удержать чувства восхищения, записывая в свой труд известие об этом архитектурном чуде: «Вельми чудна высотою и красотою, и светлостию, такова же не бываша прежде сего в Руси».

КНИГОПЕЧАТАНИЕ
Поворотное для просвещения значение имело появление книгопечатания. Еще при Иване III пытался печатать книги в России Варфоломей Готан, любекский первопечатник. Но первый опыт не удался. 1 апреля 1564 г. Иван Федоров издал "Апостол". Затем последовали "Часослов" и другие книги. Года через два Федоров перебрался в Великое княжество Литовское и умер во Львове в 1583 г. В Москве издавали книги сотрудники и последователи Ивана Федорова (Андроник Невежа Тимофеев, Петр Мстиславец, Никифор Тарасиев); всего появилось около 20 книг богословского содержания. В деле обучения, просвещения был сделан большой шаг вперед.

ЛИЧНОСТИ. Публицисты.
Начну с Максима Грека (причислен к лику святых)
Максим Грек (настоящие имя и фамилия - Михаил Триволис). Родился в Греции. публицист, писатель, переводчик. Долгое время учился в Италии. Около 10 лет жил в Ватопедском монастыре на Афоне, откуда по приглашению великого князя Василия III Ивановича в 1518 прибыл в Русское государство для перевода церковных книг. В Москве принял деятельное участие в спорах между нестяжателями и иосифлянами.
Некоторые труды Максима Грека: "Начало грамоты греческой и русской", "Предисловие о буковице, рекше о азбуце", "Беседа о учении грамоте...", "Сказание грамотичным степеней" и т. д. Знающие люди высоко чтили грамматику, она, сказано в "Азбуковнике" конца XVI в., "основание и подошва всяким свободным хитростям".

ЕРМОЛАЙ-ЕРАЗМ (Ермолай Прегрешный) - русский писатель и публицист XVI века, автор повести о Петре и Февронии Муромских.
священник одной из церквей Московского Кремля, призывает облегчить положение крестьян, ибо, как он говорит: "Больше всего полезны пахари, их трудами созидается главнейшее богатство".

МАТВЕЙ БАШКИН- - представитель реформационного движения, основатель «ереси Башкина». Происходил из боярского рода, одним из первых на Руси выступил против холопства.отрицал церковные обряды и иконы и даже таинство исповеди

ФЕОДОСИЙ КОСОЙ– беглый холоп, постригшийся в монахи был настроен еще более решительно (его учение, названное «рабьим» проповедовало равенство людей, он выступал против официальной церкви)

Вторая половина столетия отмечена яркой, эмоциональной перепиской царя Грозного и князя-беглеца А. М. Курбского. Первому из них принадлежат также послания многим другим лицам, светским и духовным; второму - "История о великом князе московском" и другие сочинения. Царь исходит в своих суждениях из представлений о богоуставленности власти самодержца, ее неограниченности: "Мы вольны жаловать своих холопов (всех подданных.- В. Б.), а казнить вольны же есмя".

Четий-Миней (собрание житий русских святых, расположенных по месяцам года).
Большую работу по собиранию «святых книг, которые в Русской земле обретаются», предпринял в те годы новгородский митрополит Макарий (1528–1563). Именно ему принадлежит заслуга в составлении сводного варианта Четий-Миней – так называемых Великих Миней-Четий, носящих теперь его имя

ПАМЯТНИК 16 века
Царь-пушка - средневековое артиллерийское орудие (бомбарда), памятник русской артиллерии и литейного искусства, отлитое из бронзы в 1586 году русским мастером А. Чоховым на Пушечном дворе