Cвятые мученики за христа пострадавшие. «Мученик» — означает «свидетель

«Церковь стоит на крови мучеников» - очень известная фраза. Но почему это так и что такое мученичество за Христа, знают далеко не все. Свои стереотипы есть и у церковных людей, и у сомневающихся. Как же на самом деле? Об этом мы беседуем с церковным историком, профессором ПСТГУ Александром Дворкиным.

Вопрос терминологии

- Мы часто говорим о христианских мучениках. Но что в действительности означает это слово?

Русское слово «мученик» не совсем верно передает смысл греческого слова «мартис» (μάρτυς) - «свидетель». Есть это слово и в современном греческом языке, «мартис» - это, например, свидетель в суде. Поэтому греки, говоря о мучениках, называют их свидетелями Христовыми. В русском переводе акцент сделан на мучение, на перенесение страданий, но главное не в самих страданиях, а в их мотивации. То есть мученик - это тот, кто даже перед лицом смерти, даже подвергаемый пыткам готов свидетельствовать о Христе.

Раннехристианский писатель Иустин Философ, он же Иустин Мученик (казненный около 160 года по Р. Х.) объяснял суть мученичества очень прозаически. Он говорил так: мы принимаем смерть за Христа, потому что исполняем заповедь «не лжесвидетельствуй». Нас спрашивают, веруем ли мы во Христа, и мы скорее готовы умереть, чем солгать, нарушив заповедь.

Вот что важно: мученичество - это не то же самое, что героизм. Герой совершает подвиг, какой-то яркий поступок, может быть, меняющий всю его жизнь, остающийся в памяти народной. Но подвиг - это одномоментный акт, мученичество же - это ежедневное, ежечасное свидетельство о Христе. Свидетельство своими словами, своими делами. Свидетельство во всех жизненных обстоятельствах. Да, были и такие случаи, когда палачи, пораженные твердостью мучеников, сами объявляли себя христианами и принимали смерть за Христа. Но и тут их выбор, их жажда истины, были обусловлены всей предыдущей жизнью. Поэтому мученичество - не столько акт, сколько процесс.

Если так, если мученик - это на самом деле тот, кто всей своей жизнью свидетельствует о Христе, то, выходит, «мучеником» можно назвать и такого христианина, кто умер своей смертью, кого, возможно, вовсе и не мучили?

Этому мешает привычная для нас терминология. Да, в строгом смысле слова, выражение «свидетель Христов» можно применить к самому разному типу людей. Но исторически сложилось так, что в чине мучеников канонизируют тех, кто свидетельствовал о Христе даже перед лицом смерти. А тех, кто свидетельствовал, страдал, подвергался гонениям, но не был убит за веру, канонизируют в чине исповедников. Но все же нужно помнить, что Сам Христос призвал своих учеников, то есть всех нас, быть Его свидетелями.

Известно, что Литургия в храме может совершаться, только если там есть антиминс* с вшитыми в него частичками мощей мучеников. В чем тут смысл?

Давайте разберемся. С канонической точки зрения важно, чтобы мощи мучеников были в престоле. Антиминс - это подпись епископа, то есть разрешение совершать в этом храме Божественную Литургию. Такое разрешение - свидетельство неразрывного преемства в Церкви. Но, например, в греческих храмах в антиминсах мощей мучеников нет, они - в престоле.

А на Руси храмы, как правило, строились из дерева, и они нередко сгорали. И вот именно затем, чтобы сохранить мощи в случае пожара, их начали зашивать в антиминс. Спасти из огня платок гораздо проще, чем вынести престол.

Теперь о том, чем обусловлено это каноническое требование - мощи мучеников в престоле. Еще Тертуллиан в свое время сказал, что кровь мучеников - это семя христианства, поэтому в ранней Церкви, когда еще и храмов не было, Таинство Евхаристии часто совершалось на гробницах мучеников. Отсюда и пошел этот обычай - чтобы в основании престола лежали мощи. Не обязательно именно мощи мучеников, а вообще святых, потому что каждый святой - свидетель Христов.

Конечно, обстоятельства бывают разными. В годы гонений литургии тайно совершались в лагерных бараках, где не только престола не было, но и антиминса могло не быть. Тогда Евхаристия служилась на груди епископа. Тем не менее, эти исключения не отменяют общего правила.

Без гнева

Противники христианства говорят, что любое учение начинается с фанатиков, которые умирают за идею, и христианство тут вовсе не уникально. Так ли это?

Это не так, но, чтобы объяснить почему, нужно сперва разобраться, а что же вообще считать мученичеством. В ранней Церкви об этом шли большие споры. В те времена были фанатики, которые сознательно стремились к мученичеству и считали, что каждый настоящий христианин просто обязан умереть мученической смертью. Позднее они выделились в секту монтанистов (по имени ее основателя Монтана). Но Церковь такой подход отвергла. Более того, позднее, на нескольких Карфагенских соборах, было постановлено, что, во-первых, напрашиваться на мученичество - это провокация и делающий это человек должен считаться просто самоубийцей, а не мучеником, а во-вторых, если уж христианин принимает мученическую кончину, то делать он это должен без всякого позерства, театральности, проклятий мучителям и так далее. Есть такая пословица: на крест не просись, от креста не бегай. В этом - суть подлинного мученичества.

Такого отношения к мученичеству в других религиях нет, христианство здесь уникально. Да, определенное почитание мучеников есть в исламе, но там речь не идет о том, что кого-то принуждали отказаться от ислама и перейти в другую веру, а он предпочел смерть. Просто всякий мусульманин, умерший насильственной смертью, особенно от рук неверных (и особенно с оружием в руках), воспринимается там как мученик. Если же говорить о религии ветхозаветных иудеев, то единственный пример мучеников - это Маккавейские мученики, отказавшиеся отречься от своей веры. Есть ли культ мучеников в современном иудаизме, мне неизвестно. Никаких свидетельств этому я не встречал. Более того, Маккавейские книги даже не вошли в канон иудейского Ветхого Завета.

Ну а, например, коммунисты во время Гражданской или Великой Отечественной войны? Они ведь тоже порой шли на мучительную смерть, не отрекаясь от своих убеждений.

Между коммунизмом и христианством на первый взгляд есть некое сходство - не в идеях, конечно, а в том, что сейчас называют менталитетом. Ведь создатели коммунистической идеологии воспитывались в христианской среде и многие вещи впитали бессознательно. Но более того, они и сознательно отталкивались от христианских реалий - например, называя свои маевки «рабочими пасхами», наречение имени новорожденному ребенку - «октябринами» вместо крестин… Ставилась цель заменить бытовое народное православие некой собственной «обрядностью». Так, и смерть за идею преподносилась в массовой советской литературе как некая альтернатива христианскому мученичеству. Словом, все это очень вторично.

Но здесь есть и принципиальное различие: убежденные коммунисты отдавали свою жизнь за светлое будущее других людей. Однако, согласно материалистическому мировоззрению, которое они исповедовали, их собственное существование прекращалось в момент смерти окончательно и навсегда. А теперь подумайте: какие чувства может испытывать человек к тем, кто отнимает у него абсолютно всё - радость, любовь, ощущение причастности к бытию, саму жизнь? Наверное, здесь трудно представить себе что-либо, кроме всепоглощающей ненависти к мучителям и жажды мести.

Совсем другое отношение к своим палачам и собственной смерти можно увидеть у христианских мучеников. Для христиан смерть - встреча со Христом, начало новой жизни, куда более полной и радостной, нежели земное существование. Общее стремление христиан в этом смысле выражено в словах апостола Павла: …Для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение. …Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше (Флп 1:21–23). Отнимая у мучеников земную жизнь, палачи открывали им врата в Небо, поэтому смерть для них не была связана с ощущением безвозвратной потери.

Поведение мучеников во время казни было различным: они могли гневно обличать мучителей, а могли и сами заплатить палачу за его работу. Но вот чего там точно не было, так это ненависти. Да и откуда ей взяться у верующих в Того, Кто молился о своих убийцах: Прости им, Отче, ибо они не ведают, что творят!

В правовом поле

Но почему же власти Римской империи так ополчились на христиан? Ведь Рим был крайне веротерпим, там не было никакой «тоталитарной идеологии». Христиане в массе своей были вполне законопослушными людьми. В чем же причина конфликта?

Римская империя действительно была очень веротерпимой. Разрешалась почти любая вера. Я сказал «почти», потому что дозволенные религии должны были удовлетворять двум критериям. Во-первых, религия должна была быть древней. Во-вторых, она должна была быть религией какого-то определенного этноса, определенного народа. Разрешая людям верить в своих богов, Римская империя одновременно требовала от них веротерпимости.

То есть веришь в свое - не мешай другим народам верить в другое. Полный плюрализм.

И у этого плюрализма была не только политическая, но и религиозная подоплека. Считалось, что коль скоро Рим так расширился, создал такую огромную и сильную империю, взял под свою руку столько народов - значит, боги этих народов благоволят Римской империи, приводят своих приверженцев под ее власть. Поэтому их, богов, обижать никак нельзя, это чревато нестабильностью. Ну живет здесь этот бог, здесь он хозяин, здесь ему молятся, приносят жертвы - и прекрасно, всем хорошо, никому это не мешает, напротив - цементирует общество, как бы сейчас сказали. При этом был запрет строить в столице - в Риме храмы иноземным богам. Но поскольку Рим очень скоро стал космополитическим центром, где жили представители самых разных религий, запрет этот де-факто перестал действовать (хотя формально и не был отменен).

Но есть одна тонкость, разрушающая эту идиллическую картину. На фоне всеобщей веротерпимости постепенно формировалась государственная религия Римской империи, культ императора, и в этом культе должны были участвовать все жители. Каждый законопослушный гражданин должен был, зайдя за какой-нибудь надобностью в присутственное место, принести жертву - бросить несколько зернышек ладана на жаровню перед статуей императора. И получить справку о благонадежности. Очень похоже, кстати, на Советский Союз, в котором все совершеннолетние граждане должны были участвовать в выборах, и кто без уважительной причины не являлся на избирательный участок, мог навлечь на себя неприятности.

Большинство граждан Римской империи относились к этим жертвоприношениям, как к пустой формальности. Да, они считали их полезными в политическом смысле: мол, это сплачивает народ воедино, это делает Рим великим, поэтому я пойду и исполню свой гражданский долг. Но никакого духовного, мистического смысла римляне, во всяком случае, образованные, в этом не видели.

Было, правда, исключение: евреи. Те отказывались приносить жертву императору и размещать у себя статуи других богов. Но евреям пошли навстречу: во-первых, их религия удовлетворяла двум критериям: была древней и была народной. Во-вторых, тут была чистая прагматика: римляне знали, что с евреями лучше не связываться, потому что пойдут бунты, а Палестина - это ключевой участок империи. За ней ведь располагается извечный геополитический противник - Парфянская империя, и если начнутся волнения в Палестине, то граница будет ослаблена.

А вот для христиан такого исключения не делали. Христианство ведь не соответствовало критериям древности и народности. Римские власти воспринимали его как некую раскольничью группировку внутри еврейской религии. Христианская проповедь была обращена ко всем народам, христианская Церковь жила за счет миссии, за счет притока новообращенных. И это уже внушало властям серьезные опасения.

Ну и, конечно, отказ участвовать в государственном культе. Вот это уже воспринималось как политическая нелояльность.

Была, кстати, и экономическая подоплека. Официальная история гонений на христиан начинается в 107 году, с ответа императора Траяна на письмо его друга Плиния-младшего, который занимал пост проконсула, то есть губернатора, Вифинии, богатой провинции, жившей за счет экспорта мяса. А все бойни располагались при храмах. Скот приносили в жертву, внутренности сжигали перед статуями богов, а все остальное шло на продажу. И вот бедняга Плиний столкнулся с проблемой: в Вифинии все больше становится христиан, они, естественно, идоложертвенное не едят и потому не покупают. Склады затарены, продукт гниет, доходы от мясоторговли падают, соответственно, не с чего платить налоги, торговцы пишут жалобы. Как быть? Плиний запросил императора, и тот ответил: христианство - это вредное суеверие, когда на христиан поступают жалобы - опрашивать их. Если отказываются признавать себя христианами, отпускать, в противном случае - казнить. Это письмо императора получило силу закона. Если до того гонения на христиан (например, нероновские) считались просвещенными римлянами беззаконием, произволом, то отныне все вошло в «правовое поле».

Но тут нужно пояснить важный момент: все преследования христиан были, говоря сегодняшним юридическим языком, «делом частного обвинения». То есть римские власти сами не занимались выявлением преступлений, а действовали только по доносам. В Риме не было должности государственного прокурора - обвинение должно было поступить от частного лица. Бывали, к примеру, случаи, когда стражники, получив приказ, шли арестовывать предполагаемого христианина, заставали его в собрании христиан, уводили - а всех остальных не трогали, хотя было совершенно ясно, что они тоже христиане. Что касается доносов, те ни в коем случае не должны были быть анонимными (это положение также содержалось в письме Траяна). Более того, если обвиняемый отказывался признать себя христианином, то доносчика ждало суровое наказание. Все это, конечно, в значительной мере сдерживало масштаб репрессий.

Но почему «гуманные римляне» так жестоко казнили христиан? Жития святых полны описаниями мучительных казней. Почему бы просто не отрубать головы?

А это смотря кого казнили. Если христианин был римским гражданином (как, например, апостол Павел или Иустин Философ), ему просто отрубали голову. Но если гражданства у него не было, то законом для него были предусмотрены другие, гораздо более жестокие и унизительные, способы умерщвления.

Но к закону порой примешивался и человеческий фактор. Там, где имели место родственные отношения, жестокости было больше. Например, дочь наместника провинции - христианка. На нее донесли. Отец требует, чтобы она отказалась от Христа, и чем больше та упорствует, тем больше он распаляется, обрекая ее на все более и более страшные мучения. Кроме того, по мысли римских властей, эта жестокость призвана была создавать педагогический эффект - то есть запугивать людей из «группы риска». Есть такой термин из средневековой истории, по-английски он звучит как well calculated atrocity, то есть хорошо рассчитанная жестокость. Например, казнить все население несдавшегося города, чтобы другие города сдавались без возражений. То есть, проявив крайнюю жестокость в одном месте, избавиться от необходимости проявлять ее во всех остальных местах.

Кстати, а насколько вообще правдивы свидетельства о мучениях? Иной раз возникает впечатление, что это какие-то фольклорные придумки.

В основе своей свидетельства эти правдивы, потому что мы опираемся не только на составленные в Средние века жития святых, но и на архивные документы, которых сохранилось очень много. Римляне ведь обстоятельно протоколировали всё - и даже чудеса, случавшиеся с мучениками. Например, при казни святителя Поликарпа Смирнского (156 год по Р. Х.), когда его поставили на костер, пламя образовало сферу вокруг него, оставив тело невредимым. Потом святителя закололи мечом. И все это запротоколировано. Причем это далеко не единственный случай, когда в документах Римской империи зафиксированы подобные чудеса.

Но, конечно, далеко не все обстоятельства мученичества имеют документальное подтверждение. Сохранилось ведь многое, но не всё. Поэтому нередко у нас нет никакой возможности проверить подлинность написанного в житиях. А жития святых, надо сказать, в Средние века были очень популярным жанром, игравшим во многом ту же роль, какую в наши дни играют приключенческие книги, боевики, фэнтези. Поэтому, разумеется, абсолютной достоверности от каждого экземпляра житийной литературы ждать нельзя. Переписчики могли добавлять что-то от себя, более того, сложились определенные каноны, которым эти жития должны были соответствовать. Если мученик - то обязательно должен пройти через такие-то мучения, если аскет - то обязательно во младенчестве по средам и пятницам должен отказываться от грудного молока…

Словом, жанровые особенности в житиях действительно есть. Но их неточности, их привнесения не играют особой роли. В главном они правдивы, а мелочи можно спокойно отфильтровывать.

Реальная встреча

Часто говорят, что мученики - главное свидетельство подлинности евангельских событий. Но ведь подавляющее большинство мучеников жили гораздо позднее, и своими глазами ни Христа, ни апостолов видеть не могли…

Начнем с того, что самые первые мученики - это как раз апостолы Христовы. Одиннадцать апостолов (за исключением Иоанна Богослова) приняли мученическую кончину, да и большинство апостолов из более широкого их круга, то есть из числа семидесяти. Далее, вспомним первомученика диакона Стефана, который перед смертью увидел Христа: Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7:55–56).

Мне кажется, проблема в самой формулировке «свидетельство подлинности евангельских событий». Если понимать ее узколобо, то есть в смысле личного знакомства со Христом во время Его земной жизни, - тогда, конечно, только апостолы могут быть свидетелями. Но о подлинности евангельских событий человек может свидетельствовать и не будучи их современником - если он знает Христа опытным путем, если видит Его глазами веры и умирает ради того, чтобы быть с Ним. С Ним - это не с продуктом своей фантазии, не с абстрактной идеей, а с Тем Самым Иисусом Христом, о Котором говорит Евангелие.

Перед мучеником стоит очень четкий и понятный выбор: или ты продолжаешь жить земной жизнью, но уже без Христа, или тебе необходимо принять смерть, чтобы остаться со Христом. Но, не зная Христа, не ощутив Его близость, Его любовь, сделать такой выбор невозможно.

Я приведу сейчас пример, казалось бы, не имеющий отношения к нашей теме. У Пушкина в «Капитанской дочке», когда Гринева поставили перед Пугачевым, решавшим казнить его или отпустить, Савельич ему шепчет: «Поцелуй ручку злодею». А Гринев органически не может этого сделать, хотя никто не увидит, никто не осудит. Просто не может пойти наперекор своей внутренней сути. Это ведь очень похоже на тот выбор, что стоял перед мучениками за Христа (ну и нужно помнить, что сам Гринев был воспитан в христианском понятии долга).

Поэтому более грамотно было бы сказать, что мученичество - это прежде всего свидетельство о Христе, победившем смерть. И уже опосредованно - о достоверности евангельских событий. В конце концов, мы знаем мучеников, которые Евангелия не читали. Мы знаем мучеников, которые были казнены еще до того, как Евангелия были написаны.

Но повторю: их твердость имела источником не распаленные эмоции, не умозрительную убежденность в своей правоте, а реальную встречу с реальным Христом. Приведу характерный момент из жития карфагенской мученицы Перпетуи (202 год по Р. Х.), которую решили казнить, напустив на нее быка. Бык опрокинул ее, но не убил. Она, израненная, окровавленная, встала - и первым делом поправила распустившиеся от падения волосы. Потому что распущенные волосы считались знаком траура, а какой может быть траур, если она идет ко Христу? Это же радость, и она должна выглядеть достойно!

После того как Римская империя приняла христианство, мучеников стало меньше. А был ли в истории Церкви период, когда их вообще не было?

Такого периода не было никогда. Во все века возникали ситуации, когда христиан пытались вынудить отказаться от своей веры и казнили в случае отказа. Христиане ведь жили не только в христианских государствах. Гонения были всегда: в какие-то времена слабее, в какие-то - сильнее.

К примеру, в конце V - начале VI веков в Химьяре (на территории нынешнего Йемена) пришла к власти династия, которая приняла иудаизм, и там начались просто чудовищные гонения на христиан, оставшиеся и в документах, и в народной памяти.

И, конечно, новая волна гонений возникла в результате арабских завоеваний. Христиан принуждали принимать ислам, несогласных казнили. На уже завоеванных территориях мусульмане позволяли христианам существовать - но на положении граждан второго сорта, пораженных в правах и обязанных выплачивать дополнительный налог. Тем не менее в исламских странах сплошь и рядом случались вспышки ненависти, погромы… а стало быть, и мученичество.

Кстати, в Греции во время турецкого владычества была еще одна категория христианских мучеников - те, кто по тем или иным причинам принял ислам, но потом раскаялся. И как знак своего раскаяния они публично объявляли себя христианами, отрекались от ислама. По исламскому законодательству им за это, безусловно, полагалась смертная казнь. И таких людей в Греции было довольно много.

Ну и, конечно, нельзя не сказать о наших российских новомучениках, которых, вполне возможно, по количеству было больше, чем всех ранее казненных за Христа за все прошлые века. Продолжается мученичество и в наше время - в некоторых исламских странах, в «веротерпимой» Индии…

Но в какую бы эпоху, в какой бы исторической обстановке человек ни умирал за Христа - его смерть не оставалась без последствий, а напротив, приводила ко Христу все новых и новых людей. Церковь и по сей день зиждется на крови мучеников.

*Антиминс (греч. - вместопрестолие) - четырехугольный плат из льняной или шелковой материи, на котором совершается освящение Святых Даров. В антиминс обязательно должны быть вшиты частицы святых мощей. - Ред.

Христианскіе мученики, пострадавшіе на Востокѣ, со времени завоеванія Константинополя турками, съ новогреческаго языка перевелъ священникъ Петръ Соловьевъ, СПб. 1862.

Книга полностью выложена здесь >>> (PDF )

В третье воскресенье после праздника Пятидесятницы Церковь Христова празднует память всех новоявленных мучеников, пострадавших на Востоке, со времени завоеванія Константинополя турками (1453 г.).

Руками безбожных турков было убито 11 патриархов Константинополя, более 100 епископов и сотни тысяч священников, иноков и мирян. Все православные христиане, претерпевшие мученическую смерть за веру после 1453 г. — года падения Константинополя — и до наших дней именуются Новомучениками. Их насчитывается тысячи и тысячи. Новомученики (греч. Νεομάρτυρες) — прославленные в лике святых мучеников, пострадавшие на Востоке (в Османской империи) после падения Византии (среди них: греки, русские, сербы, болгары, албанцы, румуны). Известны имена и жития около трехсот из них. Преп. Никодим Святогорец и св. Макарий Коринфский считали новомучеников настолько важными для Церкви — ее строительства и спасения ее паствы, — что составили и издали в 1799 г. объемный труд о новомучениках «Новый Мартиролог». Содержит жития и страдания 86 новых мучеников, пострадавших от 1492 г до 1838 г. Из оных жития 16 афонских мучеников переведены на русский язык и помещены во второй части «Афонского патерика», а жития остальных 70 мучеников переведены и изданы свящ. П. Соловьевым под заглавием «Христианские мученики, пострадавшие на Востоке, со времени завоевании Константинополя турками» (СПб. 1862 г.). Не переведены на русский язык два жития преп. Матроны Хиосской и свят Иоанна Зихнского. Их память соборно отмечается в Неделю 3-ю по Пятидесятнице.

Тропарь Собору новомучеников Христовых по взятии Царяграда пострадавших , гл. 3:

Новии мученицы, / древнюю прелесть твердым борением низложившии, / вознесоша веру православных, / беззаконное бо служение уничиживше, / дерзновенно Христа проповедаша, / Бога совершенна, / и ныне непрестанно молятся / даровати нам велию милость.

Кондак, гл. 1:

Веселися таинственно, Христова Церковь, / видящи своя сыны, новыя мученики, / окрест трапезы твоей стоящия в мощех,/ яко новосаждения масличная, / и Зиждителю всех возопий: / Ты мучеников еси, Христе, утверждение.

Ниже в качестве дополнения помещаем другие материалы по теме почитания Новых Мучеников, пострадавших на Востоке, со времени завоевания Константинополя турками.

К. Каварнос

Значение новых мучеников в жизни Православной Церкви

I

Вопрос о значении новых мучеников в жизни Православной Церкви очень важен. Мы знаем об этом как из наследия великих богословов прошлого, таких как просветитель Евгений Вулгарис (1716-1806 гг.) и преп. Никодим Святогорец, так и из наследия видных богословов нового времени, например, архиепископа Афинского (1923-38 гг.) Хризостома Пападопулоса. Их труды, относящиеся к вопросу о новомучениках делают этот вопрос исчерпывающи ясным.

Вулгарис много пишет о новомучениках в своем послании к французскому янсенисту Пьеру Леклерку. Это послание называется «О святых и чудесах Православной Церкви после раскола» (впервые издано Андреасом Коромеласом /Афины, 1844 г./). В этом послании Вулгарис подчеркивает, что Православная Церковь со времен раскола (1054 г.) и до наших дней явила бессчетных мучеников и других святых, равных святым первых веков. Говоря об их значении, он замечает, что ими Православная Церковь «растет и славится» (стр. 68). Ими Церковь украшается и творит чудеса. Евгений перечисляет наиболее известных новомучеников того времени (сс. 28-31) и говорит Леклерку: «Вот лишь малая толика недавно явленных среди нас святых… а есть еще и многие другие» (стр. 31). В своем перечислении он в первую очередь называет священника Петра, пострадавшего за веру в 1453 году, вскоре после падения Константинополя.

Преп. Никодим Святогорец и его наставник св. Макарий Коринфский считали новомучеников настолько важными для Церкви — ее строительства и спасения ее паствы — что составили и издали объемный труд о новомучениках: «Новый Мартиролог» (третье издание /Афины, 1961 г./). В нем они собрали жития восьмидесяти пяти новомучеников, от 1492 г. почти до года издания книги, впервые напечатанной в 1799 г. «Новый Мартиролог» содержит также службы некоторым новомученикам.

Преп. Никодим написал замечательный пролог к этой книге, в котором подробно разбирает значение новомучеников. Здесь он выделяет пять наиважнейших аспектов, и детально освещает каждый из них, разбирая тему о новомучениках удивительно подробным и наставительным образом, с потрясающей духовной глубиной. Чуть ниже мы более подробно рассмотрим эти пять аспектов и то, как каждый из них раскрывается преп. Никодимом.

Книга архиепископа Хризостома Пападопулоса «Новомученики» (третье издание /Афины, издательство «Тинос», 1970 г./), впервые увидевшая свет в 1934 г., довольно краткая, но содержит много сведений о новомучениках и ценные размышления об их значении. В ней собраны жития ста тридцати мучеников, от 1453 года до середины XIX столетия. Вот наиболее, пожалуй, значительное из высказываний архиепископа Хризостома о значении новомучеников: «Под турецким игом, в годы после захвата Константинополя, Православная Церковь, и верные чада Ее претерпевали гонения, сходные с гонениями первых веков Христианства… Церковь боролась за спасение своих чад и укрепление их в вере. И в этой борьбе Православной Церкви новомученики играют очень важную роль. Потому-то, ежегодно прославляя их память, она говорит: "Яко солнцы лучезарныя в нощи рабства, яко якори незыблемыя во время смуты, просияли вы в концы земли, о святии новомученицы, любовь в верных возжигающие и сердца колеблющияся в вере укрепляющие"» (сс. 130-31).

II

Прежде чем более подробно поговорить о значении новомучеников, коснемся нескольких моментов, относящихся к мученикам нашей Церкви. Это поможет нам лучше понять значение новомучеников.

Мученики, старые и новые, относятся к одной из категорий святых, ясно различаемой в писаниях греческих Отцов Церкви и гимнописцев. Другие пять категорий суть: апостолы, пророки, святители, преподобные и праведные. (Монахи и монахини, достигшие святости, именуются преподобными. Миряне мужчины и женщины, стяжавшие святость в мирской жизни, не претерпевшие мученической смерти, именуются праведными. В более же широком смысле праведными именуются все святые.) Стоит отметить, что великие отцы-подвижники, например, св. Петр Дамаскин (VIII век, см. Добротолюбие Афины, 1960 г., том 3, стр. 51) и преп. Никодим Святогорец (см. «Четырнадцать посланий Павла» Венеция, 1819 г., стр. 384), именуя шесть категорий святых, называют мучеников сразу же после апостолов, которых ставят первыми. Часто они именуются в том же порядке и в церковных песнопениях, как, например, в следующем тропаре Октоиха: «Апостоли, мученицы и пророцы, святителие, преподобнии и праведнии, добре подвиг совершившии и веру соблюдшии, дерзновение имуще ко Спасу, о нас Того, яко блага, молите спастися, молимся, душам нашим».

Первенство отдается апостолам и мученикам по той причине, что без проповеди апостолов Христианство не распространилось бы в мире, а без крови мучеников Церковь Православная не укрепилась бы и не жила веками.

Каждая из шести категорий святых, которые я перечислил, представляет собой путь христианина к стяжанию святости. Те, кто прошел путем мученичества, стали святыми. Путь мученичества — это истинное и совершенное покаяние, искрsенняя исповедь перед добродетельным и опытным духовным отцом, пост, бдение, непрестанная молитва, достойное причащение и смелое исповедание Веры Православной перед антихристианскими тиранами и гонителями. Число мучеников велико и достигает, вероятно, десятков тысяч. Путь мученичества, прямо ведущий к спасению и святости, если христианин верно идет по нему до конца, открывается лишь во время гонений на христиан и когда к нему призывают обстоятельства. После этих предварительных замечаний о мучениках, уместно поговорить о новомучениках, прежде чем перейти к подробному разбору их значения в жизни Церкви.

III

Все православные христиане, претерпевшие мученическую смерть за веру после 1453 г. — года падения Константинополя — и до наших дней именуются новомучениками. Их насчитывается тысячи и тысячи. Известны имена и жития около двухсот из них. Среди них мужчины, большей частью молодые, но также и старики, монахи, священники и архиереи, женщины и дети. Из мирян лучше всех известны новомученики Георгий Хиосский (†1807 г.) и Георгий Иоаннинский (†1838 г.), из монашествующих — равноапостольный священномученик Косма Аитолос (†1779 г.) и преподобномученик Филофей Афинский (†1589 г.). Из архиереев наиболее известен священномученик Григорий V, патриарх Константинопольский (†1821 г.).

Все новомученики, чьи жития описаны греческими церковными писателями, за редким исключением — греки. (Я имею в виду вышеупомянутые труды Евгения Вулгариса, Хризостома Пападопулоса, преп. Никодима Святогорца и св. Макария Коринфского, а также «Новый Лимонарь» св. Никифора Хиосского и «Святых Православной Церкви» Софрония Евстратиадиса). Все они пострадали от рук турок. В XX столетии явилось огромное множество новомучеников: греков, болгар, русских, сербов и других. За свою православную веру они подверглись ужасным мучениям и смерти от рук безбожных коммунистов.

IV

Итак, приступим к более подробному и всестороннему рассмотрению значения новомучеников в жизни Православной Церкви. В своем прологе к «Новому Мартирологу» преп. Никодим Святогорец приводит пять причин, по которым Богу угодно, чтобы «новые мученики являлись в наше время».

«Во-первых, дабы обновлялась вся православная вера. Во-вторых, дабы маловерные не имели оправдания в Судный день. В-третьих, дабы мученики служили славой и украшением Церкви Православной, и свидетельством против еретиков и их посрамлением. В-четвертых, дабы служить примером долготерпения для всех православных христиан, страдающих под тяжким игом тирании», то есть от тиранической власти, такой, как турецкое иго. «И в-пятых, дабы они вселяли мужество и стойкость в сердца всех христиан, принуждаемых обстоятельствами к принятию мученичества, особенно же тех, которые были на грани отступления от православной веры, дабы те следовали их примеру».

Преп. Никодим подробно разбирает каждую из этих причин, раскрывая таким образом значение новомучеников. В своем прологе к «Новому Мартирологу» он посвятил этой теме много страниц, но я приведу лишь наиболее важные положения.

Вот что говорит преп. Никодим о том, как новомученики служат обновлению Православной Веры:

«Современные христиане читают в церковной истории о тех мучениях и страданиях, которые претерпели во имя Христа Димитрии, Георгии, Феодоры и Иаковы, великие и славные мученики первых веков Церкви, неколебимо стоявшие в Вере со времен Христа и до Константина Великого. Они, в простоте своей веры, не сомневаются в истинности предания Церкви о мучениках, ибо вера, как говорит апостол Павел есть «уповаемых извещение, вещей обличение невидимых» (Евр. 11, 1). За давностью лет, минувших со времен первых мучеников, может возникнуть некоторое, если не неверие, то, по крайней мере, сомнение и смущение. Как, они [мученики], всего лишь слабые, немощные люди, могли перенести столь ужасные муки?

И вот новомученики, возвышая свой голос среди мира сего, искореняют все подобное недоверие и смущение в сердцах христиан, вселяя и обновляя в них неколебимую веру в мучеников прошлого. И, подобно тому, как дождь возрождает к жизни выжженные засухой деревья, как новые перья обновляют стареющего орла — «обновится яко орля юность твоя» (как говорить пророк Давид /Псал. 102, 5/); так и эти новоявленные мученики укрепляют и обновляют ослабевшую, иссохшую, обветшавшую веру христиан наших дней» (стр. 10).

«Именно по этой причине сегодняшние христиане не сомневаются в подвигах мучеников прошлого, видя, как новые Георгии, новые Димитрии, новые Феодоры являются в мире, и не только по имени, но и во всем подобные древним мученикам» (сс. 10-11).

«Наконец, новомученики обновляют в современных христианах проповедь свв. апостолов. Они свидетельствуют об истинности Святого Евангелия и Божества Иисуса Христа, о том, что Он есть Сын Божий, единосущный Своему Безначальному Отцу, и провозглашают великое таинство Святой Троицы. Другими словами, они запечатлевают Православную Веру христиан, и не только словами, но ужасными мучениями, которые они претерпели, своей кровью и мученической кончиною».

Переходя ко второму аспекту значения новомучеников для Православной Церкви, преп. Никодим подчеркивает миссионерскую роль, которую они играют для иноверных. В связи с этим следует особо отметить, что Православная Церковь всегда вела миссионерскую работу и в византийскую эпоху, и позднее, до наших дней. Новомученики являются, в своем роде, одними из важнейших миссионеров послевизантийской эпохи. Вот как объясняет это преп. Никодим: «Почти все новомученики, родившиеся и выросшие среди множества неверных, свидетельствовали с великой смелостью перед своими правителями и судьями, что Христианская Вера есть правая и истинная. Они твердо исповедывали Иисуса Христа Сыном Божиим, истинным Богом, Премудростью и Словом Божиим, через Которого все начало быть (Иоан. 1, 3). И это исповедание они засвидетельствовали не только своей кровью, но паче многими чудесами, которые Бог сотворил через них, и во время их мучений, и после их смерти» (сс. 11-12).

Третий важный аспект значения новомучеников для жизни Православной Церкви, согласно преп. Никодиму, это то, что они представляют собой посрамление и опровержение ересей, и свидетельство истинности Православной Церкви. Он говорит: «Сии новые мученики суть слава и похвала Восточной Церкви Православной и посрамление инославных, ибо помимо прочей клеветы, которую враги извергли на Церковь, они клевещут также, что в ней не явилось новых святых или мучеников.

Да будут они посрамлены, видя в этой книге [«Новом Мартирологи»], что Восточная Православная Церковь следует правым путем и возросла не одним, не двумя, не тремя, но целым сонмом новых мучеников. (Мы не касаемся новоявленных преподобных отцов, просиявших в разные времена в новое время Восточной Православной Церкви, ибо цель настоящего труда иная). Эти новые мученики стоят наравне с мучениками древности, не уступая им ни в смелости исповедания веры перед тиранами, ни в явленных знамениях и чудесах. Они во всем равны мученикам первых веков».

Говоря о будущем преп. Никодим выражает уверенность, что Православная Церковь будет и впредь являть новых мучеников до конца мира. И это истинно так, ибо Христос, Жених Церкви Православной, жив и всегда пребывает в единстве со Своей Невестой (Церковью), согласно Его обетованию: «И се Аз с вами есмь во вся дни, до скончания века. Аминь» (Матф. 28, 20).

Сим опровергаются ложные утверждения инославных — римлян и протестантов, что у православных нет новых святых и мучеников. Сим подтверждается, что Православная Церковь есть «сокровищница благодати Святого Духа и что ее догматы божественны и правы». Ибо, продолжает преп. Никодим, «по чаду познается мать, как по плоду познается древо» (стр. 14).

Четвертый аспект значения новомучеников по преп. Никодиму, как мы уже упоминали, это пример долготерпения, который они собой являют. Об этом он говорит так:

«Сии новые мученики суть примеры долготерпения для всех православных, страждущих под игом тирании. Я умолкаю, пусть скажут сами мученики. Итак, что они говорят?

"О возлюбленные и дорогие братья наши, народ избранный Господа нашего Иисуса Христа, в напастях ваших учитесь долготерпению у нас, братьев ваших. Мужественно претерпевая мучения от неверных, унаследовали мы Царствие вечное и сопричислились святым мученикам древности. И если, во имя Христово, претерпите с благодарностью избиения, заключения, каторги, лишения, невыносимые подати и другие мучения, коим подвергают вас власти, как добровольные мученики приблизитесь вы к Богу. Ибо, как говорит богодухновенный Златоуст: «о мученичестве судят не только по свершению, но и по намерению». Человек не становится мучеником, оттого что его обезглавили, но тогда, когда выражает решимость принять мученичество, даже если и не претерпит мученической кончины"» (Другими словами, мученичество это не просто смерть от руки мучителей, но сознательное намерение пострадать за веру, даже если оно и не увенчалось мученической смертью ).

Преп. Никодим продолжает, говоря устами новых мучеников: «Так, если вы станете добровольными мучениками, то сопричтетесь нам, и вселитесь в обители светлые и просторные, в обители покоя и радости» (стр. 14).

Новые мученики дают много наставлений христианам, находящимся под гнетом тирании. В этой краткой статье я приведу только самые наставительные положения:

«Помните, что Владыка наш Христос, Который пустил вас как овец посреди диких зверей, заповедал вам быть мудрыми как змеи (Матф. 10, 16). Почему так? Потому что, как змея стремится укрыть и сберечь главу прежде других членов, чтобы ее не сокрушил враг, так и вы, братие, скорее бросьте все имущество и станьте нищими; лучше потерять саму жизнь, чем отступить хоть немного от святой веры своей и отречься от сладчайшего имени Христа и Бога нашего, Кто один нам Глава, Слава и Спасение в веке сем и веке будущем.

Однако, чтобы стяжать твердость в вере, подобает вести христианскую жизнь в вере, творя добрые дела. Ибо, как праведная и святая вера рождает и укрепляет праведную и святую жизнь, так и святая жизнь рождает и укрепляет святую веру, и обе дополняют одна другую, как говорил Златоуст. И мы видим, что отвергают Христа или впадают в губительные заблуждения те, кто развращен жизнью, полной нечистоты, страстей и пороков.

Если же ведете жизнь христианскую, то не только соблюдете Православную Веру, не только спасетесь от хулы на святое имя и Веру Христову,… но побудите и неверных обратиться к ней, когда увидят они свет ваших добрых дел, как сказал Господь: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего иже на небесех» (Матф. 5, 16). Преп. Никодим продолжает говорить о важности для христиан страданий за Христа, а не только веры в Него. Он говорит: «Помните, братие, что, как говорит апостол Павел, нам, христианам, даровано не только верить в Христа, но и пострадать за Христа: «Яко вам даровася, еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати» (Филип. 1, 29).

Видите, возлюбленные, что избиения, темницы, оковы, потери, поношения, лишение имущества и другие жестокие напасти терпите вы не только за прегрешения ваши, но за веру и во имя Христа? Видите ли, что вся сия суть благословения? Что сия суть благодатные дары и почести? Они удерживают вас от всягаго рода прегрешений. Эти страдания очищают и просветляют вас, как огонь очищает и просветляет золото «яко злато в горниле искуси их» (Прем. 3, 6). Они показывают вам, что вы истинные, неложные дети и ученики Иисуса Христа; законные чада Его. «Который бо есть сын, егоже не наказует отец?» (Евр. 12, 7). Проще говоря, сими страданиями вы прославляетесь со Христом и во Христе «понеже с Ним страждем, да и с ним прославимся» (Рим. 8, 17). Ими стяжаются благодатные дары, «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1 Кор. 2, 9).

Теперь мы подходим к пятому и последнему значению новых мучеников для сегодняшних православных христиан. Преп. Никодим много говорит об этом. Это значение заключается в том, что новые мученики «являют пример мужества и стойкости для всех христиан, принуждаемых обстоятельствами к принятию мученичества, особенно же для тех, кто был на грани отступления от Православной веры» (стр. 10).

И вновь преп. Никодим говорит от лица новомучеников: «Если случится, что неверные будут завидовать вам, клеветать на вас, причинять вам зло, или же другими способами принуждать вас отвергнуть Христа и принять их веру, берегитесь, о сладчайшие братие, ради любви Христа, искупившего нас кровию Своей. Берегитесь ради бесценного спасения душ ваших. Берегитесь отступить от Православной веры вашей и принять веру их [еретическую]».

«Не будьте слепы, и не предпочитайте тьму свету, ложь правде, преисподнюю небесам, проклятие Раю. Никогда не отступайте от веры святой, что обращает верующих из людей в ангелов, из жителей земных в жителей небесных, из существ плотских в сынов Божиих по благодати, наследников Царствия Небесного» (стр. 18).

«И еще, братие, никогда не уступайте и не отвергайте смиреннейшего и Сладчайшего Иисуса Христа, истинного Сына Божия и Бога, даже если они подвергнут вас множествам мучений… Ибо отречение от Христа одним словом или простым кивком отделяет вас от Его Царствия и обрекает на вечныя страдания…

В этом подражайте нам [новым мученикам], не отрекшимся от веры нашей ни одним словом …

Не страшитесь мучений, ибо они убивают лишь тело, но неспособны убить душу, и, напротив, дают ей жизнь. Сам Господь ободряет вас, говоря: «не убойтесь от убивающих тело, души же не могущих убити» (Матф. 10, 28).

Сказать ли вам, братие, чего вы должны бояться? Отвергать Христа и не исповедывать Его открыто. Вот единственное, достойное страха. Ибо если отвергнете Христа, увы вам! Христос отвергнет вас в Судный день. Ибо, как Он Сам говорить: «А иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем моим, иже на небесех» (Матф. 10, 33). (сс. 20-21).

Слова, которые преп. Никодим влагает в уста новых мучеников верно передают дух (phronema) новомучеников — дух их мыслей и слов. Преп. Никодим знал некоторых из них лично, и сам наставил их на путь мученичества. Так и св. Макарий, наставник преп. Никодима и соавтор «Нового Мартиролога», близко знал многих новых мучеников и подготовил их к мученичеству. Они находили убежище в его скиту на острове Хиосе, ища его наставлений, ибо считали его святым. Макарий оставлял их в скиту на много дней, наставлял, ободрял, исповедовал, обучал посту, бдению и молитве. Мы знаем из жития св. Макария, написанного его другом, великим учителем веры Афанасием Париосом, имена трех новых мучеников, бывших его учениками: Полидор Кипрский, Димитрий Пелопоннесский и Феодор Византийский. Жития Полидора и Феодора Византийского и службы им включены в «Новый Мартиролог». Св. Макарий, вероятно, составил их жития, в то время как службы составлены преп. Никодимом.

Последний отрывок из «Нового Мартиролога», написанный от лица новомучеников, связан именно с этими тремя мучениками. В нем упоминается об отречении от Христа. Дело в том, что все три эти мученика перешли в мусульманскую веру, но затем одумались и испытывали муки совести из-за отречения от Христа. Вспоминая слова Спасителя «А иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех», они стремились принять мученичество, чтобы искупить свой грех. Также как они отвергли Христа перед турками, так следовало им твердо исповедать перед ними свою веру в Христа и претерпеть за свое смелое исповедание любые мучения и самую смерть. Именно так они и поступили.

Те пять значений новомучеников для жизни Греческой Православной Церкви, которые приводит преп. Никодим помогают нам понять чудесную стойкость греческого народа в Православии, несмотря на вековые гонения со стороны турок.

V

Мы можем добавить еще несколько значений к названным преп. Никодимом. Одно из них, очень важное — это святые мощи новых мучеников, ценимые верными Православной Церкви дороже золота, ибо они исцеляют недуги тела и души, особенно же те, которые неподвластны медицине. Наиболее важный из недавних примеров тому — мощи недавно обретенных новомучеников из Ферми (остров Лесбос): Рафаила, Николая и Ирины. Их мощи были обретены тридцать лет назад при раскопках. Благочестивые христиане, читавшие книгу «Великое знамение» блаженного Фотия Контоглу и другие книги по этому вопросу, нисколько не сомневаются в подлинности мощей, хотя в случае обретения древних мощей часто возникают сомнения, как, например, сомневаются в подлинности главы апостола Андрея, переданной Ватиканом Греческой Церкви около 25 лет назад. В целом, поскольку новомученики не столь отдалены от нас по времени и сведения об их мученичестве гораздо обильнее и достовернее, чем сведения о мучениках древности, о подлинности их мощей обычно не возникает никаких сомнений.

Кроме того, новомученики вдохновили ведущих церковных писателей и песнописцев на создание глубоко покаянных и весьма душеполезных сочинений. Примером тому служат приведенные выше работы: «Новый Мартиролог» свв. Макария Коринфского и Никодима Святогорца и «Новый Лимонарь» св. Никифора Хиосского. Эти книги содержат, как жития множества новомучеников, так и службы многим из них.

Эти сочинения не только обогатили православную агиографию и богослужение, но послужили также и явлению новых подвижников Православия, вдохновлявшихся примерами прославляемых новомучеников.

Службы новым мученикам, собраны вдохновлявшимися примерами прославляемых новомучеников.

Службы новым мученикам, собранные в «Новом Мартирологе», «Новом Лимонаре» и других сочинениях составляют поэтическую и музыкальную часть их жития. В этих службах возвышенными стихами и соответствующими им ритмом и мелодией мы прославляем богоносных новомучеников. Мы прославляем их за мужественное свидетельство о Православии и явленные ими добродетели.

Новомученики, как и все остальные святые, не нуждаются в нашем прославлении. Они уже прославлены и вознаграждены Всевышним, и пребывают с Ним в вечной божественной славе и благодати. Однако, нам следует прославлять их, чтобы посредством примера веры, долготерпения и подвижничества святых, проникаться любовью к их добродетелям и самим стремиться стяжать их.

Подобным же образом новомученики способствуют украшению Церкви новыми иконами с их изображениями и новыми храмами, освященными в их честь. Лучшие иконы с изображениями новомучеников — это иконы св. Космы Аитолоса, св. Георгия Иоаннинского, и новообретенных святых Фермийских: Рафаила, Николая и Ирины.

Иконы и храмы новомученикам, их жития и службы не только обогащают и украшают Православную Церковь и служат образцами добродетели, они также напоминают нам, что путем мученичества следовали не только многие христиане первых веков, но и множество христиан нового времени.

Иконы новомучеников говорят ясным, понятным всем языком: современная одежда, чистота лика, нимб святости над головой и крест, символ мученичества, в правой руке — все это говорить нам, что, приняв мученичество, они сделались сосудами божественной благодати, очистились от всех грехов и освятились. Известный всем отпустительный тропарь (apolytikion) в честь святых мучеников говорит нам об этом с подобающей возвышенностью: «Мученицы Твои, Господи, во страданиих своих венцы прияша от Тебе Бога нашего: имуще бо крепость Твою, мучителей низложиша, сокрушиша и демонов немощныя дерзости: тех молитвами спаси душы нашя».

Из этого песнопения мы узнаем, что претерпев мученичество, мученики получили от Бога силу, которой они победили своих мучителей, принуждавших отречься от веры и посрамили наглое бесовское искушение смириться перед лицом силы. Оно также сообщает нам, что все мученики и старые, и новые молят Бога о спасении наших душ. И это очень важно, ибо, как пишет апостол Иаков, «много бо может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5, 16). Помня об этом, благочестивые христиане соединяются с мучениками, и старыми и новыми, своей любовью, которую апостол Павел называет «соуз совершенства» (Кол. 3, 14) и тем почитанием, которое они им оказывают.

Перевод подготовлен бр. Александром во граде Св. Петра, Россия

«Православная жизнь» (Приложение к «Православной Руси»), №2 (590), февраль 1999, Ч. 1-12 .

***

Пиьмо преп. Афанасия Парийского (†1813) одному ученику относительно почитания Новых Мучеников прежде их прославления

Возлюбленный во Христе мой брат, радуйся о Господе!

1. Ты написал мне, что недавно, в день памяти св. Иоанна Богослова, у тебя с друзьями возник разговор о новомучениках, и что некоторые из них, не только малознающие, но и ученые, утверждали, что святых мучеников нельзя почитать без разрешения Великой Церкви, а ты вроде бы и хотел возразить, но засмущался, боясь, как бы их слова не оказались справедливыми. Ты пишешь, что написал мне сие, дабы я посмеялся, но я не посмеялся над этим потому, что хотя и достойны смеха те, кто высказывают подобные суждения, сама тема - не смешная, но благопристойная и святая. Поэтому я больше огорчился; особенно же меня огорчило то, что образованные люди говорят как неученые и малограмотные. Где прочитали о сем эти «ученые», да и где это слыхано в Церкви Божией, чтобы святые мученики ожидали земного суждения об их мученичестве, чтобы этот земной суд свидетельствовал о тех, кто запечатлел свой конец исповеданием святой веры и кого подвигоположник Христос сразу и немедленно сподобил небесного венца?

2. Что иное есть праздник, как не ублажание, прославление и чествование празднуемого святого, как не желание иметь его перед Богом ходатаем и заступником нашим, чтобы получить от Бога исцеление своей души от страстей? Чем же еще может быть праздник, кроме этого? Вероятно эти умники, чтобы не называть их каким-либо неблагозвучным именем, никогда не слышали, что как только упадет на землю глава мученика, присутствующие при этом христиане, радуясь от всей души и сердца, прославляя Бога и ублажая мученика, с крайним благоговением делят между собой его окровавленные одежды и даже веревки, которыми он был связан или на которых повешен. Даже землю, которая была обагрена его кровью, христиане берут и хранят со всей честью, желая иметь готовую помощь в своих нуждах.

3. И все это делают христиане везде, и почитают, и прославляют, и чествуют пострадавшего без всякого официального разрешения Великой Церкви. Поэтому «ученые» эти несут такой же вздор, как и неученые.

Чем больше знаний они имеют, тем большего смеха бывают достойны, когда повторяют мнения неученых. Это церковное разрешение требуется и дается, брате, только в отношении преподобных, святость которых не всем известна. Церковь, совершив точное дознание и убедившись из жития и чудес преподобного, что его прославил Бог, уверяет своим церковным авторитетом всех христиан, что такой-то отец свят и всякий желающий может беспрепятственно праздновать его память. Кроме этого, почитай в «Томосе любви» речь патриарха Филофея о святом Григории Паламе, и ты узнаешь оттуда, что он как патриарх Константинопольский постановляет, чтобы монахи его монастыря беспрепятственно праздновали память Григория прежде соборного постановления. И они не только праздновали его память, как он говорит, но и принесли его икону на праздник торжества Православия в великую церковь, еще прежде, чем его канонизировала Церковь. Ведь праздновавшие память преподобных мужей и жен, поскольку они знали и х [при жизни] как святых, не осуждались как нарушители закона.

4. Будут ли препятствовать, таким образом, эти неученейшие люди воздавать победоносным, божественным и святым мученикам сразу и на месте подобающую и принадлежащую им честь? И неужели эти безумцы не думают о том, что не только справедливо - и в высшей степени справедливо - почитать и праздновать память добре подвизавшихся, но что это еще и весьма полезно, поскольку такое почитание согревает души верующих и побуждает их к подражанию. Чтобы подтвердить истину сказанного, не надо далеко ходить и искать, где празднуется память новомучеников без официального разрешения Великой Церкви. Вот даже сегодня в храме св. Георгия празднуется память мученика Феофила Закинфского, службу которому составил сразу же после его кончины мудрейший Георгий Корессий, во дни которого этот мученик пострадал. После него впоследствии пострадал Никита Низирский, и присутствовавший при его кончине учитель Афанасий Ивиритис, он же Линдосский, ставший очевидцем его подвигов, сразу же составил ему службу и много лет затем совершал празднование дня его памяти в храме св. Николая «на Болоте», как об этом свидетельствуют многие люди, достойные доверия. Я удивляюсь твоему преподобию, как ты не привел эти примеры, чтобы заставить молчать тех, кто говорит противное истине. Ведь они некомпетентны относительно канонического церковного порядка по сравнению с теми мудрейшими мужами, о которых я упомянул, т.е. по сравнению с Корессием и Афанасием. Одинаково с этой нелепицей высказывается и тот твой знакомый, который дерзает говорить, что отрекшиеся от веры, но искупившие свой грех мученической кровью, не есть мученики. Но, как кажется, те, кто так думает, ставят ни во что суждение Вселенской Церкви, а, будучи развращенными, хотят утвердить только свое собственное мнение. Неужели же, по их мнению, ни Иаков Персидский, ни Мейракс Египетский, ни Панхарий Римский и бесчисленное количество других мучеников - не святые, и Церковь не ведает, что творит? Да не увидит славы мучеников тот, кто лишает мучеников божественной славы!

Все это я написал тебе сейчас, потому что ты мне рассказал о приключившемся с тобой. Я же и раньше много и писал и говорил на эту тему.

• ← «Духовная Брань». Свято-Афанасьевское издание. № 12 (16) – 15 июня (2018)
• НАСТАВЛЕНИЯ ХРИСТИАНАМ. Собраны святителем Игнатием (Брянчаниновым) из келейных писем святителя Тихона Воронежского. →

М. Ю. Парамонова Мученики // Словарь средневековой культуры. М., 2003, с. 331-336

Мученики - к атегория средневековых святых, объединяющая как жертв римских гонений первыхстолетий существования христианской церкви, так и мученически погибших христианских подвижников последующего времени. Мученики относились к числу наиболее почитаемых святых, а мученичество воспринималось как одно из бесспорных свидетельстврелигиозной избранности.

Ранняя история христианской церкви была отмечена более или менее откровенной - хотяи явно преувеличенной последующими христианами - враждебностью со стороны властей Римской империи. Периодически онапринимала формы прямых преследований игонений на членов христианских общин в различных провинциях империи. В целом в течение первых столетий истории христианствапреследования продолжались ок. 129 лет.Члены христианских общин (как уже принявшие крещение, так и подготавливаемыек этому катехумены), которые отказывались в ходе следствия и зачастую сопутствующихэтому истязаний отречься от христианства ивыполнить официальные религиозные ритуалы (поклонения императору или римскимбогам), подвергались казни. Именно этижертвы преследований составили категориюраннехристианских мучеников, почитание которых в качестве бесспорных божественных избранников сформировалось уже в эпоху гонений и стало одним из центральных элементов религиозной и церковной жизни в период поздней античности и средневековья.

Как почитание мучеников, так и сама концепция мученичества были укоренены в духовной и интеллектуальной атмосфере раннехристианской церкви. Первоначально греческое слово martys, вошедшее в латынь и народные европейские языки в качестве термина для определения христианских святых-мучеников,
331

Имело значение «свидетель». Его смысл был обусловлен евангельским контекстом и подразумевал приверженца веры, свидетельствующего об истинном Боге перед людьми. Первым свидетелем в этом смысле был для христиан сам Иисус Христос, а после его смерти - двенадцать апостолов, миссией которых было подтверждение перед миром истинности слов учителя, его божественности и вознесения. Вслед за ними свидетелями становились все обращенные в христианство. Быть христианином и свидетелем предполагало готовность к подтверждению своей веры перед лицом враждебного общества и государства (Тертуллиан, 160- после 220), что в условиях преследований означало готовность принять смерть. С течением времени требование «свидетельства вплоть до смерти» приобретает все более радикальный характер, а мученическая смерть начинает рассматриваться не просто как одна из ряда других, но специально - как высшая форма религиозного служения. Ранее всего такая религиозно-этическая оценка темы мученичества сформировалась, видимо, в восточных провинциях империи, где ок. 150 г. термин martys приобретает специфический смысл «погибший за веру» и именно в своем новом значении переходит в латинский язык.

Восприятие мученичества как высшей формы религиозного служения и избранности было порождено как спецификой социально-культурных условий существования раннехристианских общин, так и своеобразием характерной для них религиозности. Сталкиваясь с враждебностью и открытым неприятием их веры римским обществом и государством, члены христианских общин оказывались в ситуации, которая требовала от них решительного отречения от всех устоев, норм и ценностей этого общества. Их религиозность основывалась на резко негативном отношении к миру и пессимистических настроениях по поводу перспектив его религиозного переустройства. Их устремления и чаяния лежали в сфере потустороннего, основывались на вере в воздаяние в иной жизни, приобретая, таким образом, отпечаток радикальных эсхатологических и апокалиптических ожиданий.

Решительное неприятие всей сферы социального придавало религиозности этого. периода внемирской характер и выдвигало на первый план задачу мистического приобщения к сообществу совершенных. Мученическая гибель приобретала в этой ситуации значимость индикатора истинности веры и принадлежности к кругу избранных. Восприятие мучеников эволюционировало от идеи крайнего испытания стойкости к концепции пути достижения желанной цели спасения. Жажда гибели в ходе преследований становится характерным настроением приверженцев христианства, некоторые из которых специально прибывали в те города, где проходили процессы против христиан. Например, известный только по имени и приписываемым ему письмам Игнатий Антиохийский (35-107) отправился в Рим для того, чтобы принять мученическую смерть. В свою очередь, римским обществом христианский пафос гибели за веру воспринимался как свидетельство фанатизма и интеллектуальной грубости.

Почитание людей, невинно погибших от рук преследователей, приобрело особый культовый смысл в христианской религиозности. Бесспорно, что сама концепция мученичества и культ мучеников имеют преимущественно христианские истоки. Вместе с тем это явление отразило и некоторые универсальные религиозные представления. В частности, во многих религиях Средиземноморья присутствовал миф о невинной жертве, смерть которой имела сакральное космологическое значение. В классической античности сформировались почитание героической гибели и высокая этическая оценка людей, принявших смерть за убеждения. Исследователи отмечают и существенную значимость ветхозаветных образов. Однако безусловно доминирующее влияние имела идеология Нового Завета, сконцентрированная прежде всего в фигуре Христа, абсолютном в своей значимости примере для подражания.

Миметический аспект, т.е. задача подражания Христу, предстает одним из центральных как в осмыслении мученичества и мучеников в сочинениях апологетов (11-111 вв.), так и в сознании приверженцев веры. Гибель от рук преследователей воспринималась подражанием страстям и гибели Христа (Игнатий Антиохийский), была подтверждением бескомпромиссного следования вере (fides Christiana), радикальное противопоставление которой
332

Земным ценностям не допускало наличия для христианина некоего «среднего пути». В сочинениях ранних христианских теологов мученичество определяется как бесспорный путь спасения - «дорога к спасению и раю», как писал Тертуллиан. Ориген (ок. 185-253/254) рассматривал мученичество в контексте теологии очищения, исходя из предположения об универсальном религиозном законе: до тех пор, пока существует грех, должны приноситься жертвы для его искупления. Искупительная жертва мучеников имела значение не только для них лично, но и для спасения других людей. Теология мученичества не только опиралась на идеологию Нового Завета, но и, в известном смысле, отступала от
его буквы, в соответствии с которой искупительной силой обладала только жертва Христа. Со становлением теологии мученичества смерть Христа приобретала смысл высшего, но не исключительного осуществления искупительной жертвы.

Особое значение мученичества определялось тем, что оно не только напоминало о гибели Христа, но и было ее постоянным воспроизведением. Уже в ранней агиографии содержится утверждение о том, что в момент мучений и гибели в персоне мученика присутствует сам Христос. Вера в мистическое присутствие Христа и убеждение, что в течение испытаний Св. Дух защищает христиан от страданий, делала их необычайно стойкими к мучениям и истязаниям. Она предопределяла их радость и стремление к смерти, придавала мученичеству смысл особого достоинства и божественной милости. Именно в мученичестве видели возможность истинного единения с Богом. Еще одним важным аспектом теологии мученичества было его отождествление с таинством крещения. Мученичество как своего рода «крещение кровью» стояло, по мнению Киприана Карфагенского (ум. 258), выше традиционного крещения водой. Именно поэтому катехумены, число которых в ряду жертв гонений было весьма велико, не прошедшие через формальную процедуру крещения, тем не менее, воспринимались как истинные христиане и божьи избранники. Периоды гонений переосмысляются как время славы христианской церкви.

Погребальные почести в отношении первых жертв преследований не отличались от тех, что были адресованы обычным христианам. Во многом они были аналогичны римским похоронным обрядам. Они включали процедуру возложения цветов и орошения умершего благовониями. Участие в погребальной церемонии объединяло родственников и друзей. Столь же традиционными были и ежегодные поминовения, которые, как правило, соблюдались семьей покойного в течение жизни одного-двух поколений. Становление культа мучеников отмечено существенными переменами в посмертных ритуалах. Церемонии поминовения приобретают теперь публичный характер - на них собирались не только близкие, но и все члены христианской общины, их единение возле тел своих мучеников становится важным фактором упрочения сплоченности общины. Если в римском обществе ежегодное поминовение приходилось на день рождения покойного, то над могилами мучеников собирались в день их гибели или погребения (depositio). Эти дни сохранили традиционное наименование - «дни рождения» (dies natalis), которое, однако, приобретает иной, религиозный смысл. Гибель осознается как момент перехода человека в круг совершенных, его приобщения к истинной жизни, а следовательно, как настоящее рождение божьего избранника, годовщина которого отмечается с «радостью и ликованием».

Поминовение мучеников по меньшей мере с III в. связывается с осуществлением таинства евхаристии, хотя точное время возникновения этой практики определить невозможно. Более поздние источники (такие, как Oratio ad sanctorum coetum императора Константина) позволяют отчасти реконструировать конкретные черты церемонии поминовения мучеников. Собравшись у могилы, верующие восхваляли Господа, пели гимны и псалмы. После этого они совершали таинство евхаристии и оканчивали церемонию совместной трапезой в «пользу бедных и обездоленных». Поминовение мучеников оказывается, таким образом, связано с культовым почитанием Христа, а их гибель воспринимается и как напоминание о его жертве, и как приумножение ее величия. Тот факт, что почитание мучеников приобрело культовый характер, со всей бесспорностью отразился в развитии представления о подобии их гробниц алтарю: так же, как и обычный алтарь, надгробие станови-
333

Лось местом совершения таинства причастия. После официального признания христианства государственной религией императором Константином, практика перенесения останков мучеников в церковные постройки или возведение церквей над их захоронениями приобретает массовый характер, при этом мощи мучеников помешались в алтарной части. Алтарь как главное сакральное место храма оказывался посвященным жертве как Христа, так и соответствующего мученика.

Становление культа мучеников относится к периоду гонений, однако его подлинный расцвет и превращение в важнейший элемент религиозной жизни происходит в эпоху поздней античности. Признание христианства официальной религией и начало массового обращения сделали почитание мучеников существенным фактором церковного воздействия на общество. В исторической перспективе культ мучеников положил начало более широкому явлению - христианскому культу святых. В IV-V вв. гробницы мучеников становятся местами массовых паломничеств, а их мощи присутствовали в каждом храме. Слава некоторыхмучеников выходит далеко за пределы конкретнойобласти и церковной общины, приобретаетуниверсальный характер. Наличие мощеймучеников становится залогом процветания и славы отдельных церковных институций. Поминовения мучеников конституируются в качестве регулярного церковного ритуала, осуществляемого не только над их гробницами, но во всех храмах данной церковной провинции.

В восприятии верующих Мученики стали основными посредниками между Богом и людьми,в их образах совершалось взаимодействие и взаимопроникновение двух сфер - земной ипотусторонней. С культом мучеников неразрывносвязано развитие почитания мощей и иныхреликвий - тел мучеников или их частей, различных предметов, связанных с ними при жизни. Реликвии представлялись местом реального присутствия божьих избранников наЗемле после смерти. Посредническая функция мучеников была связана с последовательнымформированием представления о них как о сверхъестественных созданиях, способныхоказывать помощь и покровительство верующим в их земных делах. Эволюция восприятия мучеников от преимущественно этического (как пример образцового христианина) к сакрально-религиозному (как сверхъестественного посредника и покровителя) началась еще вэпоху преследований. Это отразилось, в частности, в бесспорно фиксируемой уже в III в.практике молитвенного обращения к мученикам опомощи и покровительстве - к числу раннихсвидетельств ее существования, относятсянадписи в римских катакомбах. В IV-V вв.молитвенные обращения к мученикам о помощи инебесном заступничестве становятся важнымэлементом церковной и массовой религиозной практики.

Феномен культа мучеников и концепция мученичества были восприняты и развиты средневековым религиозным сознанием. Во-первых, средневековое общество унаследовалопочитание раннехристианских мучеников, сопроводив его процессом интенсивного мифотворчества, созданием церковно-литургических канонов и теологических построений.Во-вторых, оно породило своих мучеников, что всвою очередь привело к появлению как в ученом церковном, так и в массовом сознанииновых моделей мученичества как формы религиозной избранности. В-третьих, теологиямученичества оказала существенное воздействие на развитие представлений о религиозном подвижничестве и образцовом благочестии. В частности, ее компоненты послужили источником для становления христианской аскетической практики и теологии.

Средневековое общество, в религиозности которого культу святых принадлежалоодно из центральных мест, с благоговениемотносилось к образам раннехристианскихмучеников. В этом отражался свойственный средневековью традиционализм: Мученики были«древними», издавна почитаемыми святыми,что служило гарантией бесспорности и истинности их статуса сверхъестественных покровителей и заступников. Церковные институции стремились приобрести мощи первых мучеников, обеспечив себе, таким образом, их покровительство. Кроме того, это было верным средством повышения собственногопрестижа и популярности в массе верующих. Вся средневековая история пронизана процессами открытия мощей мучеников и их перемещений, установления их культов далеко запределами прежнего римского мира. Культы нередко формировались в связи с легендарными персонажами, чья историческая
334

Реальность весьма сомнительна. Несмотря нато, что в эпоху позднего средневековья папство пыталось осуществить своеобразную «ревизию» этих культов с точки зрения подлинности почитаемых святых, в массовом сознании их достоверность не подвергаласьсомнению. Одним из наиболее ярких примеров такого рода является почитание св. Урсулы и одиннадцати тысяч девственниц в Кельне. Исходным основанием для его развитияпослужила сделанная на камне краткая надпись, относящаяся к эпохе поздней античности или раннего средневековья. Она повествует о том, что некий Клемаций, принадлежавший к сенаторскому сословию, воздвиг базилику на месте мученичества святой девственницы. Эта надпись стала ядром легендыоб Урсуле, созданной и зафиксированной вмногочисленных средневековых исторических сочинениях. Само имя Урсулы появляется только в Х в.; вероятно, его обнаружили наодном из древних надгробий и соотнесли сосвятой мученицей, которой была посвященацерковь. Предание об одиннадцати тысячахдевственниц, погибших вместе с ней, возникло в результате ошибочного прочтения одного из церковных календарей IX-Х вв. и нашлосвое «подтверждение» в факте соседства базилики с многочисленными захоронениями сохранившегося со времен античности кладбища. В завершенном виде история Урсулы былазафиксирована в эпоху высокого средневековья и воспроизводилась в многочисленныхсборниках легенд о святых. В них повествуется о том, что Урсула, дочь некоего британского короля, возвращаясь из паломничества вРим, вместе со своими спутницами и другими христианами была захвачена гуннами, казнившими своих пленников.

Эпоха средневековья и сама породила многочисленные культы мучеников. Появлениефигур и культов мучеников стало характерным элементом процесса христианизации европейских народов. Распространение веры и церковной жизни требовало своих героев, жертвенная кровь которых стала весьма эффективныминструментом воздействия на массовое сознание. Образ средневекового мученика за веру, какправило, сочетал в себе черты апостольского подвижничества, личного религиозного аскетизма и стремления к мученической смерти. В эпоху раннего средневековья существенноезначение приобретают культы миссионеров,принявших мученичество в ходе обращения
языческих народов. Эти культы зачастую имели не только церковно-религиозное, но и политическое звучание, особенно в тех случаях,когда миссионерская деятельность рассматривалась как существенная обязанность свет-ской власти. Убийство в 754 г. крупнейшегоцерковного деятеля франкской эпохи, восьмидесятилетнего Бонифация, увенчавшегосвои многолетние усилия по реформированию и упрочению церковной организации вземлях франкской державы миссией к язычникам, фризам, получило широчайший отклик.Современники были буквально потрясеныэтим событием - уже через десять дней после гибели Бонифация, сразу по получении первых известий о ней, основанный им монастырь в Фульде получил многочисленные пожертвования и стал центром культового почитания. Бесспорное политико-идеологическое значение приобрел культ св. Адальберта(Войтеха), пражского епископа, погибшего мученической смертью у язычников-пруссовв 997 г. Фигура Адальберта получила символическое значение в контексте политики императора Отгона III, почитавшего мученика как своего друга и учителя. Паломничество императора в 1000 г. к гробнице святого в Гнезно, резиденции польского князя, имело характерзначительного по своим политическим и пра-
вовым последствиям мероприятия. Культмучеников временами мог играть существенную роль и в проходящем через всю эпоху средневековья конфликте папства со светской властью. В частности, общеевропейский откликприобрело убийство в кафедральном соборепо инициативе английского короля ГенрихаII архиепископа Кентерберийского ФомыБекета (1170 г.). Почитание Фомы как святого мученика, с одной стороны, имело свои истоки вмассовом восприятии, весьма чувствительномк фигурам невинно убиенных, с другой стороны - оно стимулировалось папством, и гибель архиепископа рассматривалась как символ неправедности мирской власти. Несмотря на то, что реальный Фома был далек в своей повседневной жизни от идеала образцовойхристианской праведности, папство, в другихслучаях весьма негативно относящееся к почитанию мучеников, не отмеченных личным совершенством, всячески поощряло, культ и спсобствовало его пропаганде через многочисленные истории о посмертных чудесах святого.
335

Почитание мучеников было не только важнымэлементом церковной жизни, но и сферой своеобразного противостояния официальнойцерковной и массовой религиозности. В массовом сознании религиозным значением обладал сам факт невинной гибели, которая, повсей видимости, была созвучна архетипическому религиозному мифу о "магическом и сакральном значении жертвенной смерти. Неслучайно стихийное и массовое почитаниенередко возникало вокруг фигур убитых правителей, хотя бы их смерть была лишена каких-либо прямых связей с христианским религиозным служением. В эпоху позднегосредневековья, в связи с усиливавшимися антииудейскими настроениями приобретаетпопулярность образ младенца, замученногоевреями в ритуальных целях. Официальная позиция церкви была негативной в отношениивсякого рода стихийных проявлений религиозного энтузиазма, за которыми весьма обоснованно усматривались не вполне христианские истоки. Желая подчинить своему контролю почитание новых мучеников, церковь стремилась, даже в тех случаях, когда для этого не было достаточных реальных оснований, намеренно придать их образам черты религиозного подвижничества: представить их гибель в категориях смерти за веру или изобразить вагиографических сочинениях их жизнь какпример христианского благочестия. В эпохупозднего средневековья папство, усиливавшее институциональную и правовую значимость официальной канонизации, выдвигаетна первый план в ряду критериев святости соответствие реальной жизни святого эталону христианского совершенства. В этой связинегативное отношение папства к религиозному почитанию невинно погибших в качествесвятых приобретает все более откровенныйхарактер. Показательно, что в качестве святых-мучеников не был канонизирован ни один изфранцисканских или доминиканских миссионеров, погибших при попытках обращения неверных на Востоке.

Один из важных моментов в проповеди христианской веры представляет собой та часть святоотеческих церковных преданий, где говорится о мученичестве первохристиан за веру в Христа. Огромное количество страниц христианской литературы испещрено рассказами о жутких мучениях и смерти верных рабов Христовых, которых злобные язычники в непомерных количества уничтожали за проповедь слова божия. И не зря! На протяжении многих веков подобные рассказы воспламеняли сердца, служили примером для проповедников и миссионеров, убеждали массы христиан в истинности их учения, ибо не напрасно так мучил сатана руками язычников их славных предшественников, предчувствуя свою скорую погибель от огненного служения приверженцев церкви. Таким образом, повествование о мученичестве в христианстве всегда служило мощной доказательной и идеологической базой в церкви. Хотя бы потому, что, согласно церковным преданиям, жизнь на эшафоте окончили сами апостолы Христовы, своей героической кончиной одновременно доказав истинность своего свидетельства о чудесах и воскресении своего учителя и послужив примером для подражания своим последователям в стойкости веры.

В «Деяниях апостолов» Петр, обращаясь к народу, заявляет: «Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели» (2:32). Апостол Павел в своем письме к христианам Коринфа как будто дополняет его слова: «А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1Кор.15:14). Сопоставляя эти два высказывания, мы можем сделать совершенно определенный вывод: если двенадцать апостолов, непосредственно ходивших за Христом в течение приблизительно трех лет, действительно были свидетелями чудес и воскресения Иисуса из мертвых, как описано в НЗ, то и учение христиан является абсолютной истиной со всем вытекающими последствиями — посмертным блаженством за преданность Христу и вечными муками за неверие в него. Поскольку церковные предания гласят, что все апостолы Христовы, за исключением Иоанна Богослова, автора четвертого Евангелия и Апокалипсиса, умерли насильственной смертью, приняв мученичество за свою веру. Отдать себя на лютую смерть за выдуманную идею, зная, что он говорит ложь, человек никогда не согласится. Ради торжества сочиненной им идеи он может пожертвовать имуществом, определенными жизненными благами, даже собственным здоровьем, но не жизнью. Невозможно представить себе дюжину очень неглупых мужчин, изобретших и запустивших столь сложный, крепкий и долговечный механизм, как христианская церковь, вдруг сошедших с ума и согласившихся на мученичество ради собственной выдумки. С ума, как известно, сходят поодиночке. Итак, одно из двух. Либо апостолы проповедовали чистую правду, — в этом случае всех неверующих и язычников по смерти ждет весьма незавидная участь. Либо их учение — величайшая афера в истории человечества; но как тогда расценивать их мученическую кончину? Как видим, вопрос очень важный, требующий детального рассмотрения и изучения. Нередки случаи, когда люди принимают христианство, сраженные неопровержимым логическим доводом: не могли апостолы стать мучениками Христовыми, если они лгали; следовательно, они говорили истину; следовательно, только в церковном покаянии спасение души. Прежде всего выясним, из каких источников исходит информация о мученической гибели апостолов. Достаточно достоверно известно из хроник I века только о казни апостолов Петра и Павла. Прочие апостолы в список не попали, и единственным источником, передающим сведения об их мученичестве за веру, является церковное предание. Церковное предание, как известно, является весьма и весьма однобоким источником. Многие события, изложенные в преданиях, не только не подтверждаются историческими документами и их списками, но зачастую и противоречат им. Следовательно, достоверность церковного предания может измеряться исключительно уровнем веры в каждом отдельно взятом индивидууме, поскольку авторы светских хроник в основном излагали происходившее непредвзято, не имея никакой нужды что-то скрывать или приукрашивать. Таким образом, тексты церковных преданий, составлявшиеся людьми, кровно заинтересованными в торжестве их веры, невозможно расценивать как объективную информацию. Многие из этих текстов прямо напоминают политический заказ: в них содержится явное намерение оболгать оппонентов и возвеличить представителей своего социума. Например, язычники в церковных преданиях рисуются людьми злобными, нетерпимыми к христианству, с ярко выраженными садистскими наклонностями; они жестоко пытают несчастных христиан, призывая их отречься от Христа, четвертуют их, сажают на кол, жарят на медленном огне, терзают с помощью диких зверей, — и делают все в это в безплодных попытках отвратить бедных мучеников от истинной веры, исполняя роль дьявола во плоти. Однако, ничего подобного происходить не могло по той простой причине, что язычники потому и язычники (многобожники), что признают за каждым человеком право верить в любое божество на выбор. И даже не в одно. Когда в Риме возникла и начала расширяться христианская община, рядовые римские граждане-язычники довольно охотно ставили на свои домашние алтари статуэтки Христа, полагая, что одним богом больше — счастья и удачи прибавится. Некоторые дружинники из свиты русского князя-язычника Святослава были христианами, и князь, как истинный язычник, никогда и никому не препятствовал креститься и ни от кого не требовал отречения от веры Христовой, хотя и полагал (делая вывод только для себя и никому не навязывая своего мнения), что «вера христианська уродство есть». В менталитете язычника напрочь отсутствует установка запрета иноверия, поскольку он сам оставляет за собой право в любой момент начать приносить жертвы какому-нибудь новому божеству, если считает для себя полезным эту духовную связь. Итак, вывод очевиден: никогда и ни при каких обстоятельствах язычники не могли подвергать христиан гонениям за их веру. В попытках отстоять свою точку зрения церковные проповедники чаще всего ссылаются на времена правления римского императора Нерона, когда христиане в огромном количестве были истребляемы на аренах цирков и на позорных крестах. Однако, поминая Нерона, следует иметь в виду, что сей достойный муж… никогда не был язычником. По меткому выражению Г. Сенкевича («Quo vadis»), Нерон был верховным жрецом, богом и атеистом в одном лице. Не веруя вообще ни в каких богов, он возвеличивал исключительно свою великолепную персону, и в погоне за славой артиста и званием народного любимца без раздумий истреблял всех, кто стоял на его пути. В царствование Нерона язычники Рима страдали ничуть не меньше, чем христиане, а возможно, и поболее (достаточно вспомнить хотя бы ту массу народа, которая погибла при пожаре Рима, когда город по воле императора выгорел почти дотла). Пытки и казни людей независимо от их вероисповедания при Нероне были обычным делом. Гонения на церковь со стороны Нерона были чистой воды политической акцией, не имевшей под собой никаких религиозных мотивов. Император искал козлов отпущения за свои грехи — и ему под руку подвернулись христиане, секта по тем временам молодая и малоизученная. Не будь на тот момент в Риме христиан, Нерон обвинил бы в поджоге города кого-нибудь еще, например, жрецов Исиды или философов-киников. Таким образом, массовое истребление христиан Нероном никак нельзя назвать дискриминацией по религиозному признаку. Казни подвергались не за веру в Христа, а огульно, за принадлежность к общине, объявленной вне закона. Кроме того, мученичество подразумевает добровольную смерть за идею, когда смерти можно и избежать, скрывшись или отрекшись от своей веры. В случае с римскими христианами времен царствования Нерона они не имели возможности сделать ни того, ни другого. Их просто отлавливали пачками и, без суда и следствия, не слушая ни жалоб, ни отречений, ни извинений, ни объяснений, быстро отправляли на казнь. Между арестом и умерщвлением едва ли проходили сутки. При этом ни Христос, ни принципы вероучения казнимых Нерона не интересовали. И уж тем более он никогда не убеждал кого-то из христиан предать свою веру, обещая взамен сохранить им жизнь.

Получается, что в вопросах исторической объективности церковные предания нельзя считать достойными доверия. Следовательно, информация о «мученичестве» двенадцати свидетелей Христовых может быть принята только с большой натяжкой. С гораздо большим успехом она может быть оспорена.

Предположим на мгновение, что апостолы (или некоторая их часть) действительно умерли насильственной смертью. Но не факт, что за веру. Причин для убийства человека в те времена, когда о гуманизме имели самое смутное представление, было более чем достаточно. Во-первых, учтем криминогенную обстановку I века н.э., когда на большой дороге хозяйничали разбойники всех мастей, с одинаковой легкостью отнимавшие у путников как кошелек, так и жизнь. Во-вторых, примем во внимание межнациональную неприязнь, пережитки которой сохранились до нашего времени (а апостолы, если верить все тем же преданиям, совершали путешествия на большие расстояния, забираясь с проповедью в самые отдаленные от Иудеи местности). В-третьих, правосудие в древности вершилось куда оперативнее, чем в наши дни, когда следователи опустились до судмедэкспертизы и следственных экспериментов, месяцами, а то и годами устанавливая причастность подозреваемого к тому или иному преступлению; тогда для скорой расправы над подозреваемым достаточно было одного доноса-обвинения в краже или убийстве, ибо тюрем не хватало, а содержание заключенных являлось весьма дорогим удовольствием. Учитывая, что из всех апостолов только Павел был римским гражданином, имеющим право на суд кесарев, легко предположить что с прочими в подобной ситуации никто не стал бы долго церемониться. В-четвертых, вспомним, что в античных городах были нередки народные волнения и бунты, во время которых гибло неисчислимое количество людей, чаще всего случайно попавших в гущу событий и затоптанных толпой. Наконец, при недостаточном знании медицины лекарями тех времен, болезни косили целые области.

Словом, причин для смерти кого-нибудь из апостолов было хоть отбавляй. Учитывая толерантность язычников, о коей было сказано выше, трудно представить себе картину убиения апостолов за веру в Христа в языческих странах. А ведь именно так и обрисовывают ситуацию церковные предания. Из идеологических соображений любую смерть любого из апостолов церковные летописцы были готовы изобразить как мученическую. В назидание грядущим поколениям. Ибо цель оправдывает средства. У этой медали есть и оборотная сторона.

В I веке н.э. еще не существовало столь совершенных способов идентификации личности, какими пользуются современные спецслужбы и работники коммунального хозяйства. Отсутствовали такие прелести цивилизации, как прописка или московская регистрация, досье с отпечатками пальцев, паспорта с фотографиями и прочие средства, позволяющие затруднять передвижение человека из одной местности в другую. Селились в те благословенные времена где попало, не предоставляя ни справок с места убытия, ни разрешения Главного управления архитектуры, просто ставя домик, выкапывая землянку или входя в чужую семью в качестве супруга. Единственным источником информации о любом пришлом человеке являлся только его рассказ о себе, но и такую информацию проверить было практически невозможно, если к тому же человек изменял внешность и легенду простейшими способами, как-то: сбривал или перекрашивал бороду, брил голову наголо, свой еврейский акцент выдавал за малоазиатский или фракийский. Был еврей Матфей — стал какой-нибудь грек Афиноген из никому не известной в такой дали деревушки (благо греческий язык в те времена был международным, и на койне (разговорном греческом) говорили даже галилейские рыбаки), спокойно дожил до глубокой старости и умер естественной смертью в окружении любящих домочадцев. Возможен ли такой вариант развития событий? Не противоречит ли он логике? Ничуть. Следовательно эта версия вполне имеет право на существование. Сделав свое дело, мавр может уходить. Запустив «в люди» свое фантастическое произведение, выдаваемое за свидетельство очевидца, сам «свидетель» вполне мог уйти от дальнейшей ответственности, растворившись в неизвестном направлении, сменив внешность, имя и национальность. Возможно даже, предварительно распустив слухи о своей мученической смерти во имя Христа где-нибудь в Индии, Эфиопии или земле скифов. Следует учитывать, что в те времена не существовало иных средств массовой информации, кроме слухов и сплетен, которым охотно верили те, кому в них верить хотелось. В книге «Божественный Клавдий и его жена Массалина» Роберт Грейвс замечательно описал механизм распространения слухов, особенно в такой стране, как Палестина, где систематически, с завидным постоянством появлялась информация об очередном «мессии», «пророке» или «чудотворце».

«Эмоциональное воздействие христианства так сильно прежде всего потому, что его приверженцы утверждают, будто Иешуа, или Иисус, восстал из мертвых, чего не было ни с кем из людей, разве что в легендах; после того, как его распяли, он посещал друзей, ничуть, по-видимому, не пострадав от своих не очень-то приятных переживаний, ел и пил с ними, чтобы доказать свою телесную сущность, а затем вознесся на небо в сиянии славы. И нельзя доказать, что все это выдумки, потому что сразу после его казни началось землетрясение и большой камень, которым был завален вход в пещеру, где положили тело, оказался сдвинутым в сторону. Стражники в ужасе разбежались, а когда вернулись, труп исчез; судя по всему, был похищен. Стоит подобным слухам появиться на Востоке, их не остановишь, а доказывать их нелепость в государственном эдикте — не уважать самого себя»(Р. Грейвс).

Напомним себе, что церковное предание является прежде всего идеологическим документом, и его правдивость следует проверять в свете исторических хроник светских летописцев. Обвинить их в предвзятости едва ли возможно: даже не являясь христианами или испытывая неприязнь к этому учению, авторы светских документов аккуратно записывали все происходившие события для потомков, упоминая в их числе и события, связанные с христианской церковью, как имевшие место быть. Однако, нецерковных исторических документов, подтверждающих факты мученичества апостолов, не существует. Столь однобокое освещение событий I века со стороны церковных писателей мы с полным правом можем назвать фальсификацией. Следовательно, «свидетельства» апостолов, якобы видевших воскресшего Христа, за которое они якобы отдали свои жизни, с одинаковым успехом можно назвать вопиющей ложью и аферой, от ответственности за которую они могла с легкостью уклониться, когда пришло время уйти со сцены. Да еще не просто уйти, а уйти, хлопнув дверью.

Пример того, как создавались и раздувались мифы о героизме веры апостолов, мы можем рассмотреть и отдельно. Скажем, согласно одному из церковных преданий, апостол Андрей Первозванный в I веке н.э. проповедал христианство древним руссам. Через Кавказ он будто бы проник в Северное Причерноморье, откуда дошел аж до окрестностей современного Киева, попутно крестя народ и изгоняя бесов из одержимых. Впоследствии он попал в руки врагов-язычников, которые понуждали его отречься от веры в Христа и в ответ на гордый отказ это сделать распяли его на Х-образном кресте, с тех пор получившем название «андреевского». Признаем, это красивая легенда. Полная эмоций, героизма, да к тому же прибавляющая авторитета Русской православной церкви, якобы основанной почти за тысячу лет до официального крещения Руси князем Владимиром. Несколько лет назад археологи исследовали интересные находки в Южной России. Это были подземные не то храмы, не то монастыри, располагающиеся в пещерах. Характерные стенные росписи в этих помещениях прямо указывают на то, что когда-то здесь проводились христианские богослужения. Археологи датировали находки II-III вв. н.э. Непонятно по какой причине представители РПЦ сочли сей факт… прямым доказательством того, что основателем христианства на Руси был сам апостол Андрей. В действительности же, это не может быть доказательством деятельности апостола на Руси даже косвенным. Единственное, что можно утверждать, основываясь на выводах, сделанных археологами, — это то, что в первых веках н.э. христианские миссионеры действительно проникали на территорию нынешней России. Но не более того. Возможно, они действовали поодиночке, а возможно, и целыми группами. Не исключено даже, что некоторые из них выдавали себя за апостола Андрея для пущей убедительности своей проповеди. Столь же вероятно, что некоторые из проповедников попросту были греками с истинно греческим именем «Андрей», поскольку христианство в Греции получило распространение уже в 50-60-х годах I века н.э. Как видим, для создания легенды о миссионерстве самого Андрея Первозванного среди руссов предпосылки имеются. Но беззастенчиво выдавать теорию за свершившийся факт нельзя. Христианские же проповедники абсолютно безапелляционны в своих утверждениях. Налицо элементарный политический ход.

Итак, что же мы имеем в сухом остатке? Только довольно достоверное упоминание о казни апостолов Петра и Павла в 67 г. н.э. Хотя здесь источником информации тоже служат церковные предания, во всяком случае, вполне логично выглядит рассказ о том, что Петр был казнен в числе римских христиан во время нероновских репрессий. Годы его пребывания в Риме в общих чертах совпадают со временем массовых казней, а с их окончанием сведений о жизни апостола больше нет. Тем не менее, сама сцена умерщвления Петра в предании выглядит совершенно нереальной. В частности, церковные писатели утверждают, будто Петр был лично осужден и приговорен к смерти самим императором Нероном за благочестивость жизни и отказ отречься от своей веры. В действительности же, не существует ни одного документального подтверждения тому, что Нерон когда-либо встречался с верховным апостолом; скорее всего, император вообще не имел никакого представления о том, кто такой еврей Петр. Кроме того, как уже было сказано выше, ни во что не веровавший император совершенно не интересовался религиозными убеждениями своих подданных, и объявил римских христиан вне закона всего лишь как козлов отпущения за поджог Рима, а не за их веру. Едва ли Нерон, занятый лишь сочинительством поэм и выступлениями в театрах, вообще имел хоть малейшее представлении о личностях Христа, его апостолов, и преподаваемом ими учении.

Далее, предание рисует величественную картину шествия Петра к месту казни, когда он по пути якобы осенял крестным знамением всех встречных и посылал благословение «городу и миру». На сей момент имеется вполне резонное возражение. Захваченный римским спецназом в общей толпе христиан, Петр, скорее всего, направлялся к месту казни все в той же толпе, ничем из нее не выделяясь и не имея никакой возможности произносить попутно речи. Римские легионеры вообще не имели привычки проявлять какое-то снисхождение к арестованным, к тому же приговоренным к смерти, или вступать с ними в переговоры. По этой же причине представляется совершенно невероятным исполнение просьбы Петра распять его вниз головой или его торжественная речь, обращенная к палачам. К казни осужденных римляне относились со всей серьезностью, это дело у них было поставлено на поток, распятие человека происходило в считанные секунды, на ходу, особенно когда предстояло казнить большую массу народа. К тому же, следует помнить, что римляне были большими законниками, и приводили приговор в исполнение в точном соответствии с установленными правилами, и, следовательно, Петр никак не мог быть пригвожден ко кресту в неуставном положении. Наконец, еще раз обратим внимание на тот факт, что казнь христиан была массовой. Это означает, что арестованных по подозрению в принадлежности к христианской секте никто не имел ни времени, ни желания допрашивать, и уж тем более — принуждать их по возможности к отречению от своей веры. Не исключено, что в общей толпе репрессированных гибли не только христиане, но и язычники, захваченные по ошибке, просто потому, что в момент ареста находились поблизости от места проведения спецоперации. Но правосудие, повторим, в те времена вершилось быстро и без проволочек. Тогдашняя судебная система не могла себе позволить долгих разбирательств с подозреваемыми и подолгу держать их в тюрьме, периодически вызывая на допросы и тщательно вникая во все тонкости дела. Получили приказ — схватили — пригнали - убили. И все. Нет человека — нет проблемы. Таким образом, становится ясно, что смерть апостола Петра, равно как и гибель его единоверцев в Риме, невозможно назвать «мученичеством за веру», поскольку все они пали жертвой самых обычных политических происков без какой-либо религиозной подоплеки.

О казни апостола Павла сведений еще меньше. Библейская книга «Деяний апостолов» заканчивается на вполне мажорной ноте: Павел живет в Риме, не терпит никаких притеснений, запросто проповедует свою веру. И это в языческом-то окружении, когда, по христианской логике, злые почитатели богов-бесов должны были ежедневно мучить его в попытках заставить отречься от веры Христовой! Оказывается, ничего подобного не происходило. Казнь Павла, опять же согласно церковным преданиям, состоялась во время все тех же политических репрессий второй половины 60-х годов. Вспоминая языческий менталитет, не допускавший притеснения иноверцев, нам следует также учесть римские законы, согласно которым ни один человек (тем более римский гражданин, каковым являлся Павел!) не мог быть приговорен к смерти за проповедь какой бы то ни было религии. Следовательно, официальное обвинение, предъявленное Павлу на суде, никак не могло касаться его религиозных убеждений. Вероятнее всего, он был обвинен в каком-либо политическом или уголовном преступлении, вне контекста его вероисповедания, и решение суда уже не могло быть изменено. Как говорили римляне того времени, «dura lex, sed lex» («закон суров, но это закон» лат.)). В данном случае его отречение от веры (если таковое имело место быть) судом уже не учитывалось. Значит, вполне логично предположить, что Павел, понимая, что его казнь неизбежна, просто предпочел умереть христианином, тем самым напоследок сыграв на руку своим единоверцам, что позволило им сделать из него «мученика за веру» и распространить этот слух между христианских общин по всей империи. Наконец, судьба апостола Иоанна Богослова, прожившего долгую и вполне счастливую жизнь, умершего в глубокой старости естественной смертью, убедительно доказывает, что в годы становления христианства вполне можно было избежать «мученичества», не меняя при этом своих религиозных убеждений.

Итак, с апостолами все ясно. Выяснилось, что они вполне могли сознательно сочинить легенду о воскресении Христа и создать церковную машину, не опасаясь впоследствии «ответить за свои слова». Поскольку, как получается, их мнимое «мученичество за веру» является не более чем пропагандистским приемом их сподвижников. Теперь разберем случаи подлинного мученичества христиан более поздних поколений, людей, уже искренне верующих в те слухи и вымыслы, которых они сами не создавали и о лживости которых не имели ни малейшего представления, принимая их за чистую правду. Однако… а было ли это в действительности мученичеством? Вообще, по какой причине происходили случаи гонения на христиан со стороны язычников? Для начала откроем Библию и поглядим на позицию авраамического монотеизма по отношению к святыням иных религий. В книге «Исход» (34:12) читаем: «Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, вырубите священные рощи их, и изваяния богов их сожгите огнем». «Разрушьте жертвенники их, и сокрушите столбы их, и сожгите огнем рощи их, и разбейте истуканы богов их, и истребите имя их от места того», - вторит книга «Второзаконие» (12:3). «Яко вси бози язык бесове» («Все боги язычников — бесы» (слав.)), — подтверждает ту же мысль автор 95-го Псалма (ст. 5).

Поскольку книги ВЗ почиталась (и почитаются) христианами священными и боговдохновленными (2Тим.3:16), подобный взгляд на иноверие получил в христианстве широкое развитие. В «Деяниях апостолов» содержатся довольно живописные картины борьбы первохристиан с языческими верованиями, впоследствии легшие в основу деятельности средневековой католической инквизиции. Например, в главе 19-й рассказывается о деятельности апостола Павла в городе Эфесе, когда он вызвал народное возмущение заявлениями о том, что «делаемые руками человеческими не суть боги». Смысл этого рассказа, составленного христианскими идеологами I века н.э., заключается в том, что возмутителями спокойствия были эфесские ремесленники, зарабатывавшие на изготовлении статуй языческих божеств, которым правдолюбец Павел будто бы испортил бизнес. Но мы уже научились отделять зерна от плевел, — иными словами, разглядывать подлинные события за пеленой идеологически выдержанных россказней, — и можем сделать определенный вывод: народное возмущение последовало вслед за богохульными речами Павла, поносившего чужую веру и чужих богов. В той же главе говорится и о массовом сожжении языческих книг, учиненном все тем же апостолом Павлом. Таким образом, становится ясно, что если в отдельных случаях христиане и подвергались гонениям и даже смерти со стороны язычников, то отнюдь не за вероисповедание и его проповедь, а за неуважительное, подчас даже откровенно хамское отношение к чужим святыням. Язычники же, напротив, как уже говорилось выше, относились к личности Христа с определенной долей почтения, коль скоро в среде христиан их учитель был провозглашен богом. О причинах, по которым это произошло, будет сказано чуть ниже, а пока нам достаточно усвоить одну простую истину: люди, посещавшие чужие земли и оказывавшиеся в области иных обычаев и традиций, открыто выражающие свое презрение к этим традициям и верованиям, были крайне непопулярны у хозяев, которым по-человечески было обидно выслушивать гадости о своих богах и наблюдать поношение их святынь. Еще до крещения Руси русское посольство и купечество, бывавшее в Константинополе, первым долгом отправлялось на поклонение Христу, как здешнему мироправителю. В ответ христиане платили язычникам черной неблагодарностью, оказывая все возможные знаки непочтения к богам, за что иногда расплачивались жизнью и возводились единоверцами-пропагандистами в ранг «святых мучеников».

В свете всего вышеизложенного становится ясно, что христианство в действительности явилось не более чем широкомасштабной аферой, догматика которой оказалось наиболее приспособленной ко всем слоям населения римской империи: рабам и простолюдинам сулилось посмертное блаженство за терпение и покорность господам; господа, в свою очередь, под опекой высшей власти «царя небесного» попадали в разряд «божьих помазанников». Язычество как совокупность народных верований оказалось гораздо менее приспособленным для партнерства с государственной властью. Именно по этой причине, начиная с IV в. н.э., христианство постепенно получило статус государственной религии, и с того времени обильно полилась уже кровь язычников, истребляемых христианами единственно за отказ принять новую веру и сохранение верности древним богам. О сонмах языческих мучеников, убиенных кроткими рабами Христовыми, впрочем, вспоминать как-то не принято. И уж тем более канонизировать их.

Понимая, что апостолы Христовы не являлись ни свидетелями «воскресшего» Христа, ни тем более мучениками за веру в него, разберемся, каким же образом возникла эта афера и по какому пути развивалась, пока не обрела четких черт, окончательно материализовавшись в христианской церкви под управлением «избранного священства». Для того, чтобы получить наибольшее представление о том, как возникло христианство и что оно из себя представляет как религия, следует, пожалуй, прежде всего обратить самое пристальное внимание на религиозно-политическую обстановку того времени и той местности, где впервые была возвещена изумленному человечеству «благая весть» двенадцати апостолов.

Из гневных слов пророчеств Иеремии следует, что вплоть до Вавилонского пленения евреи тайно, но очень ревностно поклонялись Богине Неба (предположительно Иштар — Астарте). Вряд ли они перестали это делать и впоследствии, по крайней мере некоторые из них. Вавилонское пленение Израиля окончилось в VI веке до н.э., а уже в IV веке до н.э. Палестину завоевал Александр Македонский (331 г. до н.э.). Ближний Восток был эллинизирован, так же, как и Египет (ко времени возникновения христианства разговорный греческий язык — койн - в Израиле был едва ли не более распространен, чем арамейский). Греция, Палестина и Египет стали своеобразным «культурным треугольником» эллинизма. Нет сомнений в том, что на территории Израиля получили широкое распространение европейские и египетские мифы. Впрочем, близкое соприкосновение евреев с культурами народов Европы, Африки и Азии началось значительно раньше. Во время Вавилонского пленения евреи оказались рассеянными практически по всей территории огромной империи Навуходоносора, а впоследствии — государства могущественных персидских царей. Еще раньше (приблизительно за 1.000 лет до возникновения христианства), как отмечает Ф. Бренье в книге «Евреи и Талмуд», «рассеяние началось в царствование Соломона, распространившего еврейские колонии даже до Испании (Фарсис) и до Эфиопии (Офир), обязанных снабжать его золотом, слоновою костью и драгоценным деревом. (1Цар.9:26-28; 10:22)». Известно также о существовании крупной еврейской колонии на Коринфском перешейке, основанной переселенцами из Иудеи в первой половине I тысячелетия до н.э.

Примерно за 100 лет до появления христианства Израиль был завоеван римлянами (63 г. до н.э.). Римская оккупация еще раз послужила своего рода «широкими вратами» для проникновения в Палестину западной культуры и западных верований.

Не подлежит сомнению то, что некоторая часть евреев под влиянием некоторых языческих религий держалась веры в реинкарнацию (довольно пространно о реинкарнации говорится в Талмуде; например Иисус Назарянин — это новое воплощение пророка Исаии, Самсон — новое воплощение Иафета, Исаак — новое воплощение Евы и т.д.). Не менее вероятно и то, что вера иудеев во всеобщее воскресение — это переработанный в иудейской традиции взгляд на перевоплощение душ. В кельтской мифологии, которая много позаимствовала из религий древних греков и италийцев, присутствует целая «божественная троица». Ее вторым лицом является бог… Езус (латинское произношение имени Иисус). Его символ — бык (в иудейской традиции — жертвенное животное; Иисус в Новом завете назван «жертвой за наши грехи»). Ему приносились жертвы ПОВЕШЕННЫЕ НА ДЕРЕВЕ. Первое лицо «троицы» — бог Тевтатес, самый старший и могущественный из них (аналог христианского «небесного отца»). Третье лицо — бог Таранис, бог огня, молний и бурь, который принимал жертвы, сжигаемые в огне (христианский «святой дух» отождествляется и с огнем, и с бурным ветром). Езус — одно из воплощений «рогатого бога», сына Великой Богини, которого италийцы называли Дианус (от лат. divanus — «божественный»), а греки — Дионис. Согласно древнегреческим мифам, Дионис подвергался смертельной опасности, но, будучи сыном Зевса (бога-отца), был избавлен им от смерти: Зевс зашил Диониса себе в бедро, а затем состоялось его второе рождение (аналог библейского Воскресения Христова, которое христиане символически отождествляют с субъективным переживанием «совоскресения Христу», «нового рождения», «рождения свыше»). Имя «Иисус» в древнеегипетском произношении звучит приблизительно как «Исус» или «Исис», то есть имеет общий корень с именем Исиды (египетской Богини Матери). Исида — жена Осириса, воскресшего из мертвых. Воскресение Осириса состоялось при деятельном участии Исиды. Имя Исиды и тема воскресения из мертвых очень тесно связаны между собой.

В пользу египетского происхождения имени Иисус (Иешуа) говорит также тот факт, что это имя ни разу не упоминается среди евреев доегипетского периода, начавшегося незадолго перед смертью Иакова (Израиля) и окончившегося исходом израильтян из древней страны Кемт под предводительством Моше (Моисея). Таким образом, впервые имя Иисус встречается нам в библейской книге «Исход» — так звали ученика и будущего преемника власти Моисея. Совершенно очевидно, что это имя перешло в еврейский язык именно из египетского, но в еврейском произношении — Иешуа — ему был придан новый смысл: «спасение Яхве». Христианство изначально было искусственно пристегнуто к иудейской традиции, так как первыми христианами были евреи. Первоначально в христианство они обращали также евреев, своих соотечественников; отсюда становятся понятными их разговоры о «небесном отце», посещения синагог и постоянное цитирование ВЗ. Однако, когда «лимит» был исчерпан, иными словами, когда в Иудее не осталось евреев, которые еще могли бы примкнуть к христианам, они заявили: «Отныне идем к язычникам. Они услышат». Обратим внимание на тексты «Деяний апостолов», в которых говорится, что язычники принимали христианство куда охотнее, нежели иудеи.

Последние публикации на сопряженные темы

FAQ по СССР

Пришествий на страницу: 220 

Сегодня христиане принимают мученичество, исповедуя имя Христа, так же, как и в первые века христианства. Особенно ярко мы видим это на Ближнем Востоке, где свирепствуют террористические организации радикальных исламистов. Родители теряют детей, дети – родителей, мужья – жен, жены – мужей. В феврале 2015 года в интернете появилось видео казни 21 христианина, опубликованное медиа-службой ИГИЛ…
Но, претерпевая скорбь потери близкого человека, родные убитых террористами за имя Христово не жалеют о сделанном мучениками выборе. Вот как говорит о мученической гибели своего двадцатидвухлетнего сына, казненного в Ливии вместе с двадцатью египетскими христианами, Муна Ибрахим: «Я не скорблю: мой сын – мученик за Христа… я молюсь о том, чтобы наш Господь тронул сердца убийц, дабы им не было места в аду. Спасибо им!» Когда Кирилл решил отправиться на заработки в Ливию, мать отговаривала его, боясь опасности в этом регионе, но не смогла отговорить. И сегодня, глядя на фотографию своего сына, она улыбается, ведь ее сын – мученик за Христа. «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?», - хочется воскликнуть, глядя на ее лицо.
Солидарен с этой сильной женщиной и Башир Камил, чьи братья Бишва и Самуил были также убиты исламистами. В его словах любовь ко Христу побеждает горе от потери родных: «Спасибо тем, кто запечатлел их последнее свидетельство о Христе таким, каким оно было… Мы, родственники мучеников, не впадаем в уныние, но поздравляем друг друга с их венцом. Они – свет христианства. Об убийцах же мы молимся, просим Бога открыть им глаза и спасти их!»
В словах потерявших близких людей мы видим и молитву к Господу о душах убийц, они не ненавидят, они жалеют их.
А мы? Что чувствуем мы, глядя на исповедническую смерть христиан и коптов на Ближнем Востоке? Может быть, угрызения совести, ведь мы, называющие себя христианами, способны ли мы на мученичество? Наверное, нам стоит задуматься об этом.
На видеоролике казни, который исламисты распространили в сети, видно, что обреченные принимают смерть за Христа с каким-то внутренним достоинством. Никто из них не поколебался, никто не пожалел своей земной жизни. Вот, поставленные на колени, они молятся - «Господи, помилуй», – шевелятся их губы. Ни слабости в вере, ни мольбы о пощаде, ни упрека Богу… Умирают христиане. Не особые подвижники, не священнослужители, не монахи, а обычные люди, рабочие, приехавшие в разные годы на заработки в Ливию.
Они не покинули эту страну при первой же опасности, они не могли оставить без средств к существованию своих родных. Здесь они хоть как-то могли зарабатывать.
И к декабрю они, простые рабочие, стали подвергаться преследованию.
Кто-то из них знал друг друга с детства. Кто- то познакомился именно здесь, в Ливии. Самому старшему из казненных было 45 лет, самым младшим – по 22 года.
Это просто люди. Господь избрал их, чтобы мы прямо из своих удобных квартир посмотрели в глаза их предсмертному мужеству: а сможем ли, если придут и за нами? Устоим ли? Цена вопроса – цена веры: стоит принять другую, и сохранишь жизнь. Они выбрали Христа.
У казненного Хани Абд ал-Масиха осталось четверо детей. По словам его жены Магды, он был очень набожным. Ее муж отчаянно хотел вернуться домой, он был болен и устал от постоянной угрозы похищения, но, в отличие от родной деревни, в Ливии он мог заработать хоть какие-то деньги, чтобы прокормить Магду и своих четырех детей. Незадолго до казни, он принял решение вернуться домой, к семье.
«Я скучаю по нему», – плачет Магда. Ее дети сидят подле нее. Старшая девочка тоже плачет. «Твой отец, он на Небе, – говорит один из родственников, утешая ее, – он на Небесах».
Сегодня деревня, в которой живет она и семьи еще 14 мучеников, названа в честь ее мужа и тех, кто разделил с ним страдание за Христа: губернатор Эль-Миньи Салах Зийяда принял решение о переименовании населенного пункта в Карйат аш-Шухадаʼ – Деревню мучеников.
По решению Коптской церкви, имена новомученников Ливийских внесены в Общецерковный Синаксарь
Подвиг этих христиан сегодня поразил даже самые «теплохладные» души, напомная о подлинной цене исповедания Бога словом и делом. Этот подвиг не нуждается в излишних комментариях или элегиях – ему необходима одна лишь память. Вечная память.
Вечная память Мученикам, окончившим свой земной путь на побережье Средиземного моря под городом Сирт. Вот их имена: Маджид Сулайман Шахатах, Феодор Йусуф Феодор, Хани Абд ал-Масих Салиб, Милад Макин Закийй, Самуил Альхам Валасан, Малак Ибрахим Саньют, Малак Фарадж Ибрахим, Уззат Бушра Насиф, Йусуф Шукри Йунан, Абануб Аййад Атиййа, Бишва Стефан Камил, его брат Самуил Стефан Камил, Кирилл Бушра Фаузи, Джурджус Милад Санйьют, Мина Саййид Азиз (23 года), Бишави Адил Халаф, Лука Наджати, Джабир Мунир Адили, Исам Бидар Самир, Самих Салах Фарук и мужчина, установить личность которого египетской полиции не удалось.