Католики какая вера. Чем православие отличается от католицизма

Значение Православия в русской истории и культуре духовно-определяющее. Для того чтобы понять это и убедиться в этом, не надо быть самому православным; достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость. Достаточно признать, что тысячелетняя история России творится людьми христианской веры; что Россия слагалась, крепла и развертывала свою духовную культуру именно в христианстве и что христианство она восприняла, исповедовала, созерцала и вводила в жизнь именно в акте Православия. Именно это было постигнуто и выговорено гением Пушкина. Вот его подлинные слова:

«Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир». «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер». «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою», «история ее требует другой мысли, другой формулы»...

И вот ныне, когда наши поколения переживают великий государственный, хозяйственный, моральный и духовно-творческий провал в истории России и когда мы повсюду видим ее недругов (религиозных и политических), подготовляющих поход на ее самобытность и целость, мы должны твердо и точно выговорить: дорожим ли мы нашей русской самобытностью и готовы ли мы ее отстаивать? И далее: в чем эта самобытность, каковы ее основы и каковы те покушения на нее, которые мы должны предвидеть?

Самобытность русского народа выражается в его особливом и своеобразном духовном акте. Под «актом» надо разуметь внутренний строй и уклад человека: его способ чувствовать, созерцать, думать, желать и действовать. Каждый из русских, попав за границу, имел, да имеет и ныне, полную возможность убедиться на опыте в том, что другие народы имеют иной, отличный от нас бытовой и духовный уклад; мы испытываем это на каждом шагу и с трудом привыкаем к этому; иногда видим их превосходство, иногда остро чувствуем их неудовлетворенность, но всегда испытываем их инородность и начинаем томиться и тосковать по «родине». Это объясняется самобытностью нашего бытового и духовного уклада, или, выражаясь кратчайшим словом, у нас иной акт.

Русский национальный акт сложился под влиянием четырех великих факторов: природы (континентальность, равнина, климат, почва), славянской души, особливой веры и исторического развития (государственность, войны, территориальные размеры, многонациональность, хозяйство, образование, техника, культура). Невозможно осветить все это сразу. Об этом есть книги, - то драгоценные (Н. Гоголь «В чем же, наконец, существо русской поэзии»; Н. Данилевский «Россия и Европа»; И. Забелин «История русской жизни»; Ф. Достоевский «Дневник писателя»; В. Ключевский «Очерки и речи»), то мертворожденные (П. Чаадаев «Философские письма»; П. Милюков «Очерки по истории русской культуры»). В понимании и толковании этих факторов и самого русского творческого акта важно оставаться предметным и справедливым, не превращаясь ни в фанатического «славянофила», ни в слепого для России «западника». И это особенно важно в том основном вопросе, который мы здесь ставим, - о Православии и католичестве.

Среди недругов России, неприемлющих всю ее культуру и осуждающих всю ее историю, совершенно особое место занимают римские католики. Они исходят из того, что в мире есть «благо» и «истина» только там, где «ведет» Католическая Церковь и где люди беспрекословно признают авторитет римского епископа. Все остальное идет (так они понимают) по неправильному пути, пребывает во тьме или ереси и должно быть рано или поздно обращено в их веру. Это составляет не только «директиву» католицизма, но и само собою разумеющуюся основу или предпосылку всех его доктрин, книг, оценок, организаций, решений и действий. Heкатолическое в мире должно исчезнуть: или в результате пропаганды и обращения, или же погублением Божиим.

Сколько раз за последние годы католические прелаты принимались объяснять мне лично, что «Господь выметает железною метлою православный восток для того, чтобы воцарилась единая Католическая Церковь»... Сколько раз я содрогался от того ожесточения, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д"Эрбиньи, заведующий восточно-католическою пропагандою, дважды (в 1926 и в 1928 годах) ездить в Москву, чтобы налаживать унию с «обновленческой церковью» и, соответственно, «конкордат» с большевиками, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнусные статьи коммунистов, именующие мученическую, Православную, патриаршую Церковь (дословно) «сифилитической» и «развратной». И я понял тогда же, что «конкордат» Ватикана с Третьим Интернационалом не осуществился доселе не потому, что Ватикан «отверг» и «осудил» такое соглашение, а потому, что его не захотели сами коммунисты. Я понял разгром православных соборов, церквей и приходов в Польше, творившийся католиками в тридцатых годах текущего (двадцатого. - Прим. ред.) века... Я понял, наконец, в чем истинный смысл католических «молитв о спасении России»: как первоначальной, краткой, так и той, которая была составлена в 1926 году папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) «триста дней индульгенции»...

И ныне, когда мы видим, как Ватикан годами снаряжается в поход на Россию, проводя массовую скупку русской религиозной литературы, православных икон и целых иконостасов, массовую подготовку католического духовенства к симуляции православного богослужения на русском языке («католичество восточного обряда»), пристальное изучение православной мысли и души ради доказательства их исторической несостоятельности, - мы все, русские люди, должны поставить перед собой вопрос о том, в чем же отличие Православия от католицизма, и постараться ответить себе на этот вопрос со всею объективностью, прямотою и исторической верностью.

Это есть отличие догматическое, церковно-организационное, обрядовое, миссионерское, политическое, нравственное и актовое. Последнее отличие есть жизненно-первоначальное: оно дает ключ к пониманию всех остальных.

Догматическое отличие известно каждому православному: во-первых, вопреки постановлениям Второго Вселенского Собора (Константинопольского, 381 г.) и Третьего Вселенского Собора (Ефесского, 431 г., Правило 7), католики ввели в 8-й член Символа веры добавление об исхождении Духа Святого не только от Отца, но и от Сына («филиокве»); во-вторых, в XIX веке к этому присоединился новый католический догмат о том, что Дева Мария была зачата непорочною («дэ иммакулата концепционэ»); в-третьих, в 1870 году был установлен новый догмат о непогрешимости римского папы в делах Церкви и вероучения («экс катэдра»); в-четвертых, в 1950 году был установлен еще один догмат о посмертном телесном вознесении Девы Марии. Эти догматы не признаны Православной Церковью. Таковы важнейшие догматические отличия.

Церковно-организационное отличие состоит в том, что католики признают римского первосвященника главою Церкви и заместителем Христа на земле, тогда как православные признают единого главу Церкви - Иисуса Христа и считают единственно правильным, чтобы Церковь строилась Вселенским и Поместными соборами. Православие не признает также светскую власть за епископами и не чтит католические орденские организации (в особенности иезуитов). Это важнейшие отличия.

Обрядовые отличия суть следующие. Православие не признает богослужения на латинском языке; оно блюдет литургии, составленные Василием Великим и Иоанном Златоустом, и не признает западных образцов; оно соблюдает завещанное Спасителем причащение под видом хлеба и вина и отвергает введенное католиками для мирян «причащение» одними «освященными облатками»; оно признает иконы, но не допускает скульптурных изображений в храмах; оно возводит исповедь к незримо присутствующему Христу и отрицает исповедальню как орган земной власти в руках священника. Православие создало совсем иную культуру церковного пения, молитвословия и звона; у него иное облачение; у него иное знамение креста; иное устроение алтаря; оно знает коленопреклонение, но отвергает католическое «приседание»; оно не знает дребезжащего звонка во время совершительных молитв и многого другого. Таковы важнейшие обрядовые отличия.

Миссионерские отличия суть следующие. Православие признает свободу исповедания и отвергает весь дух инквизиции; истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение (Карл Великий). Оно блюдет при обращении чистоту религиозного созерцания и его свободу от всяких посторонних мотивов, особенно от застращивания, политического расчета и материальной помощи («благотворительность»); оно не считает, что земная помощь брату во Христе доказывает «правоверие» благотворителя. Оно, по слову Григория Богослова, ищет «не победить, а приобрести братьев» по вере. Оно не ищет власти на земле любою ценою. Таковы важнейшие миссионерские отличия.

Политические отличия таковы. Православная Церковь никогда не притязала ни на светское господство, ни на борьбу за государственную власть в виде политической партии. Исконное русско-православное разрешение вопроса таково: Церковь и государство имеют особые и различные задания, но помогают друг другу в борьбе за благо; государство правит, но не повелевает Церкви и не занимается принудительным миссионерством; Церковь организует свое дело свободно и самостоятельно, соблюдает светскую лояльность, но судит обо всем своим христианским мерилом и подает благие советы, а может быть, и обличения властителям и благое научение мирянам (вспомним Филиппа митрополита и патриарха Тихона). Ее оружие - не меч, не партийная политика и не орденская интрига, а совесть, наставление, обличение и отлучение. Византийские и послепетровские уклонения от этого порядка были явлениями нездоровыми.

Католицизм, напротив, ищет всегда и во всем и всеми путями - власти (светской, клерикальной, имущественной и лично-суггестивной).

Нравственное отличие таково. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепо-покорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписания (законничество). Православие спрашивает о самом лучшем и зовет к евангельскому совершенству. Католицизм спрашивает о «предписанном», «запрещенном», «позволенном», «простительном» и «непростительном». Православие идет в глубь души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружного благочестия и удовлетворяется формальной видимостью доброделания.

И все это теснейше связано с первоначальным и глубочайшим актовым отличием, которое необходимо продумать до конца, и притом раз навсегда.

Исповедание отличается от исповедания по своему основному религиозному акту и его строению. Важно не только то, во что ты веруешь, но еще и то, чем, т. е. какими силами души, осуществляется твоя вера. С тех пор как Христос Спаситель утвердил веру на живой любви (см. Мк. 12, 30-33; Лк. 10, 27; ср. 1 Ин. 4, 7-8, 16), мы знаем, где искать веру и как найти ее. Это есть самое важное для понимания не только своей веры, но и особенно чужой веры и всей истории религии. Именно так мы должны понять и Православие, и католичество.

Есть религии, которые родятся из страха и питаются страхом; так, африканские негры в своей массе прежде всего боятся темноты и ночи, злых духов, колдовства, смерти. В борьбе с этим страхом и в эксплуатации его у других и слагается их религия.

Есть религии, которые родятся из вожделения; и питаются эротикой, принимаемой за «вдохновение»; такова религия Диониса-Вакха; таков «шиваизм левой руки» в Индии; таково русское хлыстовство.

Есть религии, живущие фантазией и воображением; их сторонники довольствуются мифическими легендами и химерами, поэзией, жертвоприношениями и обрядами, пренебрегая любовью, волей и мыслью. Таков индийский брахманизм.

Буддизм был создан как религия жизнеотвержения и аскезы. Конфуцианство возникло как религия исторически выстраданной и искренно прочувствованной моральной доктрины. Религиозный акт Египта был посвящен преодолению смерти. Иудейская религия искала прежде всего национального самоутверждения на земле, выдвигая генотеизм (бог национальной исключительности) и моральное законничество. Греки создали религию семейного очага и зримой красоты. Римляне - религию магического обряда. А христиане?

Православие и католичество одинаково возводят свою веру ко Христу, Сыну Божию, и к евангельскому благовествованию. И тем не менее их религиозные акты не только различны, но и несовместимы по своей противоположности. Именно этим определяются и все те отличия, которые я указал в предшествующей статье («О русском национализме». - Прим. ред.).

Первичное и основное пробуждение веры для православного есть движение сердца, созерцающей любви, которая видит Сына Божия во всей Его благости, во всем Его совершенстве и духовной силе, преклоняется и приемлет Его как сущую правду Божию, как свое главное жизненное сокровище. При свете этого совершенства православный познает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.

Напротив, у католика «вера» пробуждается от волевого решения: довериться такому-то (католически-церковному) авторитету, подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предпишет, включая и вопрос добра и зла, греха и его допустимости.

Почему у православного душа оживает от свободного умиления, от доброты, от сердечной радости - и тогда зацветает верою и соответственными ей добровольными делами. Здесь благовестие Христа вызывает искреннюю любовь к Богу, а свободная любовь пробуждает в душе христианскую волю и совесть.

Напротив, католик постоянными усилиями воли понуждает себя к той вере, которую ему предписывает его авторитет.

Однако в действительности воле подчинены всецело только внешние телодвижения, в гораздо меньшей степени ей подчинена сознательная мысль; еще меньше - жизнь воображения и повседневных чувствований (эмоций и аффектов). Ни любовь, ни вера, ни совесть воле не подчинены и могут совсем не отозваться на ее «понуждения». Можно принудить себя к стоянию и поклонам, но невозможно вынудить у себя благоговение, молитву, любовь и благодарение. Только внешнее «благочестие» повинуется воле, а оно и есть не более чем внешняя видимость или же просто притворство. Можно принудить себя к имущественному «пожертвованию»; но дар любви, сострадания, милосердия невынудим ни волею, ни авторитетом. За любовью - как земною, так и духовною - мысль и воображение следуют сами собой, естественно и охотно, но воля может биться над ними всю жизнь и не подчинить их своему давлению. Из раскрытого и любящего сердца совесть, как голос Божий, заговорит самостоятельно и властно. Но дисциплина воли не ведет к совести, а покорность внешнему авторитету заглушает личную совесть окончательно.

Так развертывается эта противоположность и непримиримость двух исповеданий, и нам, русским людям, необходимо продумать ее до конца.

Тот, кто строит религию на воле и на покорности авторитету, тот неизбежно должен будет ограничить веру умственным и словесным «признанием», оставляя сердце холодным и черствым, заменяя живую любовь - законничеством и дисциплиною, а христианскую доброту - «похвальными», но мертвыми делами. И самая молитва превратится у него в бездушные слова и неискренние телодвижения. Тот, кто знает религию древнеязыческого Рима, тот сразу узнает во всем этом его традицию. Именно эти черты католической религиозности всегда испытывались русской душой как чуждые, странные, искусственно-натянутые и неискренние. И когда мы слышим от православных людей, что в католическом богослужении есть внешняя торжественность, доводимая иногда до грандиозности и «красивости», но нет искренности и тепла, нет смирения и горения, нет сущей молитвы, а потому и духовной красоты, то мы знаем, где искать объяснения этому.

Эта противоположность двух исповеданий обнаруживается во всем. Так, первая задача православного миссионера - дать людям Святое Евангелие и богослужение на их языке и в полном тексте; католики держатся латинского языка, непонятного большинству народов, и воспрещают верующим самостоятельное чтение Библии. Православная душа ищет непосредственного приближения ко Христу во всем: от внутренней одинокой молитвы до приобщения Святых Таин. Католик смеет думать и чувствовать о Христе только то, что ему позволит авторитетный посредник, стоящий между ним и Богом, и в самом приобщении он остается лишенным и умалишенным, не приемля пресуществленного вина и получая вместо пресуществленного хлеба - некую замещающую его «облатку».

Далее, если вера зависит от воли и решения, то, очевидно, неверующий не верит потому, что не хочет веровать, а еретик еретичествует потому, что решил веровать по-своему; и «ведьма» служит дьяволу потому, что она одержима злою волею. Естественно, что они все преступники против Закона Божия и что их надо карать. Отсюда инквизиция и все те жестокие дела, которыми насыщена средневековая история католической Европы: крестовые походы против еретиков, костры, пытки, истребление целых городов (например, города Штединг в Германии в 1234 г.); в 1568 г. все жители Нидерландов, кроме названных поименно, были приговорены к смерти, как еретики.

В Испании инквизиция исчезла окончательно лишь в 1834 году. Обоснование этих казней понятно: неверующий есть нежелающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим, его ждет геенна; и вот лучше кратковременный огонь земного костра, чем вечный огонь ада. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя, пытаются вынудить ее и у других и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастье, не ослепление, не скудость духовную, а злую волю.

Напротив, православный священник следует апостолу Павлу: не стремиться «брать власть над чужою волею», но «споспешествовать радости» в сердцах людей (см. 2 Кор. 1, 24) и твердо помнить завет Христа о «плевелах», не подлежащих преждевременному выпалыванию (см. Мф. 13, 25-36). Он признает руководительную мудрость Афанасия Великого и Григория Богослова: «То, что совершается силою против желания, - не только вынуждено, не-свободно и не славно, но просто даже и не состоялось» (Слово 2, 15). Отсюда и указание митрополита Макария, данное им в 1555 году первому казанскому архиепископу Гурию: «Всякими обычаи, как возможно, приучать ему татар к себе и приводить их любовию на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводити». Православная Церковь искони веровала в свободу веры, в ее независимость от земных интересов и расчетов, в ее сердечную искренность. Отсюда и слова Кирилла Иерусалимского: «Симон волхв в купели тело омочи водою, но сердца не просвети духом, и сниде, и изыде телом, а душею не спогребеся и не возста».

Далее, воля земного человека ищет власти. И Церковь, строющая веру на воле, непременно будет искать власти. Так было у магометан; так обстоит у католиков на протяжении всей их истории. Они всегда искали в мире власти, так, как если бы Царство Божие было от мира сего, - всякой власти: самостоятельной светской власти для папы и кардиналов, а также власти над королями и императорами (вспомним средние века); власти над душами и особенно над волею своих последователей (исповедальня как орудие); партийной власти в современном «демократическом» государстве; тайной орденской власти, тоталитарно-культурной надо всем и во всех делах (иезуиты). Они считают власть орудием к водворению Царства Божия на земле. А эта идея всегда была чужда и евангельскому учению, и Православной Церкви.

Власть на земле требует ловкости, компромисса, лукавства, притворства, лжи, обмана, интриги и предательства, а часто и преступления. Отсюда учение о том, что цель разрешает средства. Напрасно противники излагают это учение иезуитов так, как будто цель «оправдывает» или «освящает» дурные средства; этим они только облегчают иезуитам возражения и опровержения. Тут речь совсем не о «праведности» или «святости», а или о церковном разрешении - о позволенности или же о моральной «доброкачественности». Именно в этой связи виднейшие отцы-иезуиты, как-то: Эскобар-а-Мендоза, Сот, Толет, Васкоц, Лессий, Санкец и некоторые другие, - утверждают, что «поступки делаются хорошими или дурными в зависимости от хорошей или дурной цели». Однако цель человека известна только ему одному, она есть дело личное, потайное и легко поддающееся симуляции. С этим тесно связано католическое учение о допустимости и даже негреховности лжи и обмана: надо только произносимые слова истолковать про себя «иначе», или воспользоваться двусмысленным выражением, или молча ограничить объем сказанного, или промолчать о правде - тогда ложь не ложь, и обман не обман, и ложная присяга на суде не грешна (об этом см. у иезуитов Лемкуля, Суареца, Бузенбаума, Лаймана, Санкеца, Алагоны, Лессия, Эскобара и других).

Но у иезуитов есть и другое учение, окончательно развязывающее их ордену и их церковным деятелям руки. Это учение о дурных делах, совершаемых якобы «по повелению Божию». Так, у иезуита Петра Алагоны (также и у Бузенбаума) читаем: «По повелению Божию можно убивать невинного, красть, развратничать, ибо Он есть Господин жизни и смерти и потому должно исполнить Его повеление». Само собой разумеется, что о наличности такого чудовищного и невозможного «повеления» Божия решает католический церковный авторитет, повиновение коему составляет самую сущность католической веры.

Тот, кто, продумав эти черты католицизма, обратится к Православной Церкви, тот увидит и поймет раз и навсегда, что самые глубокие традиции обоих исповеданий противоположны и несовместимы. Мало того, он поймет еще и то, что вся русская культура слагалась, крепла и расцветала в духе Православия и стала такою, какова она была в начале XX века, прежде всего потому, что она не была католическою. Русский человек верил и верит любовью, молится сердцем, свободно читает Евангелие; и авторитет Церкви помогает ему в его свободе и научает его свободе, раскрывая ему духовное око, а не пугая его земными казнями во «избежание» потусторонних. Русская благотворительность и «нищелюбие» русских царей шли всегда от сердца и доброты. Русское искусство все целиком выросло из свободного сердечного созерцания: и парение русской поэзии, и мечты русской прозы, и глубина русской живописи, и искренний лиризм русской музыки, и выразительность русской скульптуры, и одухотворенность русской архитектуры, и прочувствованность русского театра. Дух христианской любви проник и в русскую медицину с ее духом служения, бескорыстия, интуитивно-целостного диагноза, индивидуализации пациента, братского отношения к страдающему; и в русскую юриспруденцию с ее исканием справедливости; и в русскую математику с ее предметной созерцательностью. Он создал в русской историографии традиции Соловьева, Ключевского и Забелина. Он создал в русской армии традицию Суворова, а в русской школе традицию Ушинского и Пирогова. Надо увидеть сердцем ту глубокую связь, которая соединяет русско-православных святых и старцев с укладом русской, простонародной и образованной души. Весь русский быт - иной и особенный, потому что славянская душа укрепила свое сердце в заветах Православия. И самые русские инославные исповедания (за исключением католицизма) восприняли в себя лучи этой свободы, простоты, сердечности и искренности.

Вспомним еще, что наше белое движение, со всей его государственной верностью, с его патриотическим горением и жертвенностью, поднялось из свободных и верных сердец и ими держится и доныне. Живая совесть, искренняя молитва и личное «добровольчество» принадлежат к лучшим дарам Православия, и замещать эти дары традициями католицизма нам нет ни малейшего основания.

Отсюда и наше отношение к «католицизму восточного обряда», подготовляемого ныне в Ватикане и во многих католических монастырях. Саму идею - подчинить душу русского народа посредством притворной имитации его богослужения и водворить католицизм в России этой обманной операцией - мы переживаем как религиозно фальшивую, безбожную и безнравственную. Так на войне корабли плавают под чужим флагом. Так провозится через границу контрабанда. Так в «Гамлете» Шекспира брат вливает в ухо своему брату-королю смертельный яд во время его сна.

И если бы кто-нибудь нуждался в доказательстве того, что есть католицизм и какими способами он захватывает власть на земле, то это последнее предприятие делает все иные доказательства излишними.

Купить эту книгу можно

03 / 08 / 2006

В 1054 году произошло одно из важнейших событий в истории Средневековья — Великая схизма, или раскол. И несмотря на то что еще в середине XX века Константинопольским патриархатом и Святым престолом были сняты взаимные анафемы, мир не объединился, и причиной тому стали как догматические различия между обеими конфессиями, так и политические противоречия, тесно связанные с Церковью на всем протяжении ее существования.

Такое положение вещей сохраняется даже при том, что большинство государств, где население исповедует христианство, и где оно пустило свои корни еще в античности, являются светскими и в них велика доля атеистов. Церковь и ее роль в истории стали частью национальной самоидентификации многих народов, несмотря на то, что представители этих народов часто не читали даже Писание.

Источники конфликта

Единая христианская церковь (в дальнейшем — ЕЦ) возникла в Римской империи в первых веках нашей эры. Она не была чем-то монолитным в ранний период своего существования. Проповеди апостолов, а затем апостольских мужей ложились на сознание человека античного Средиземноморья , а оно существенно отличалось от такового у людей Востока. Окончательно единая догматика ЕЦ выработалась в период апологетов, и на ее формирование помимо, собственно, Писания, оказала сильнейшее влияние греческая философия, а именно: Платон, Аристотель, Зенон.

Первыми богословами, выработавшими основы христианского вероучения, стали люди из различных уголков империи, часто имевшие за плечами личный духовный и философский опыт. И в их трудах при наличии общей основы мы можем увидеть некие акценты, которые в дальнейшем станут источниками противоречий. За эти противоречия и будут цепляться за власть имущие в государственных интересах, мало заботясь о духовной стороне вопроса.

Единство общей христианской догматики поддерживалось Вселенскими соборами, формирование клира как отдельного класса общества шло по принципу преемственности рукоположений от апостола Петра. Но предвестники будущего раскола уже явно просматривались хотя бы в таком деле, как прозелитизм. В период раннего Средневековья в орбиту Христианства стали входить новые народы, и тут куда большую роль играло то обстоятельство, от кого народ принимает Крещение, нежели сам факт такового. А это, в свою очередь, сильно отражалось на том, как сложатся отношения Церкви и новой паствы, ведь сообщество новообращенных не столько принимало вероучение, сколько входило в орбиту более сильной политической структуры.

Различие роли Церкви на востоке и на западе бывшей Римской империи было обусловлено разной судьбой этих частей. Западная часть империи пала под напором внутренних конфликтов и варварских набегов, и Церковь там фактически формировала общество. Государства образовывались, распадались, создавались вновь, а римский центр притяжения существовал. Фактически Церковь на западе встала над государством, что и обусловило ее дальнейшую роль в европейской политике вплоть до эпохи Реформации.

Византийская империя, напротив, имела свои корни в дохристианской эпохе, и Христианство стало частью культуры и самосознания населения этой территории, но не заменяло эту культуру целиком. Организация восточных церквей шла по другому принципу — поместности. Церковь организовывалась как бы снизу, это была община верующих — в противовес властной вертикали в Риме. Константинопольский патриарх имел первенство чести, но не законодательную власть (Константинополь не тряс угрозой отлучения от церкви как палкой для оказания влияния на неугодных монархов). Отношение с последней реализовывались по принципу симфонии.

Дальнейшее развитие христианского богословия на востоке и на западе так же шло различным путем. На западе получила распространение схоластика , пытавшаяся соединить веру и логику, что в конечном итоге привело к конфликту между верой и разумом в эпоху Ренессанса. На востоке эти понятия не смешивались никогда, что неплохо отражает русская пословица «на Бога надейся, да сам не плошай». С одной стороны, это давало большую свободу мысли, с другой — не давало практики научного спора.

Таким образом, политические и богословские противоречия и привели к расколу 1054 года. Как он проходил — большая тема, достойная отдельного изложения. А сейчас мы расскажем, чем же отличается современное православие и католичество друг от друга. Отличия будут рассмотрены в следующем порядке:

Догматические;
Обрядовые;
Ментальные.

Принципиальные догматические отличия

Обычно о них мало говорят, что и неудивительно: простому верующему до этого, как правило, нет дела. Но такие отличия есть , и часть из них и стала поводом к расколу 1054 года. Перечислим их.

Воззрения на Святую Троицу

Камень преткновения между православными и католиками . Пресловутое filioque.

Католическая церковь считает, что Божественная благодать исходит не только от Отца, но и от Сына. Православие же исповедует исхождение Святого Духа только от Отца и бытие Трех Лиц в единой Божественной сущности.

Взгляды на непорочное зачатие Девы Марии

Католики полагают, что Богородица является плодом непорочного зачатия, то есть была свободна от первородного греха изначально (напомним, что первородным грехом считается неповиновение воле Бога, и последствия ослушания Адамом этой воли мы ощущаем на себе до сих пор (Быт. 3:19)).

Православные не признают этого догмата, так как в Писании нет указаний на подобное, а выводы католических богословов основаны лишь на гипотезе.

Взгляды на единство Церкви

Православные под единством понимают веру и таинства, католики же признают Папу наместником Бога на земле. Православие считает вполне самодостаточной каждую поместную церковь (ибо она есть модель Вселенской Церкви), католичество во главу угла ставит признание власти Папы над ней и всеми сторонами жизни человека. Папа в воззрениях католиков непогрешим.

Постановления Вселенских соборов

Православные признают 7 Вселенских соборов, а католики — 21, последний из которых состоялся в середине прошлого века.

Догмат о Чистилище

Присутствует у католиков. Чистилище представляет собой место, куда отправляются души умерших в единстве с Богом, но не расплатившиеся при жизни за грехи. Считается, что молиться за них должны живые люди. Православные не признают учения о чистилище, полагая, что судьба души человека находится в руках Божьих, но молиться за умерших можно и нужно. Окончательно данный догмат был утвержден только на Ферраро-Флорентийском соборе.

Различие во взглядах на догматы

Католическая церковь приняла созданную кардиналом Джоном Ньюменом теорию догматического развития, согласно которой Церковь должна четко словесно формулировать свои догматы. Необходимость в этом возникла для противодействия влиянию протестантских деноминаций. Проблема эта достаточно актуальна и широка: протестанты чтут букву Писания, причем часто — в ущерб его духу. Католические богословы поставили перед собой трудную задачу: сформулировать догматы с опорой на Писание так, чтобы исключить эти противоречия.

Православные же иерархи и богословы не считают нужным как-то четко излагать догматику вероучения и развивать ее. В представлении православных церквей буква не дает полного понимания веры и даже ограничивает это понимание. Церковное Предание является достаточно полным для христианина, а собственный духовный путь может быть у всякого верующего.

Внешние отличия

Это то, что бросается в глаза в первую очередь. Как ни странно, но именно они, несмотря на свою не принципиальность, становились источником не только малых конфликтов, но и больших потрясений. Характерно это было равно для православной и католической церквей, отличия внутри которых хотя бы касательно взглядов иерархов провоцировали возникновение ересей и новые расколы.

Обряд не являлся чем-то статичным никогда — ни в период раннего христианства, ни во время Великой схизмы, ни в период раздельного существования. Более того: иногда в обряде происходили кардинальные изменения, но к единству церкви они никак не приближали. Скорее, наоборот, каждое нововведение откалывала от той или иной церкви часть верующих.

Для иллюстрации можно взять церковный раскол в России XVII века — а ведь Никон стремился не расколоть русскую церковь, а, наоборот, объединить Вселенскую (честолюбие у него, конечно, зашкаливало).

Также неплохо вспомнить — при введении ordus novo (службы на национальных языках) в середине прошлого века часть католиков не приняла этого, считая, что мессу надо служить по Тридентскому обряду. В настоящее время католики пользуются следующими видами обрядов:

ordus novo, стандартная служба;
Тридентский обряд, по которому священник обязан вести мессу, если приход большинством голосов «за»;
Грекокатолический и армянокатолический обряды.

Вокруг темы обрядности существует много мифов. Один из них — это диктат латинского языка у католиков, и язык этот никто не понимает. Хотя латинский обряд был сменен национальным сравнительно недавно, многие не берут в расчет, например, тот факт, что униатские церкви, подчиненные Папе, сохраняли свой обряд. Также не учитывают и то, что католики тоже стали издавать национальные Библии (А куда было деваться? Протестанты зачастую этим и брали).

Другое заблуждение — это примат обряда над сознанием. Отчасти это объясняется тем, что сознание человека во многом осталось языческим: он путает обряд и таинство, и пользуется ими как своеобразной магией, в которой, как известно, следование инструкции играет определяющую роль .

Для того чтобы вы могли лучше увидеть обрядовые отличия православия от католицизма — таблица вам в помощь:

категория	подкатегория	православие	католичество
таинства	крещение	полное погружение	окропление
	миропомазание	сразу же после крещения	в подростковом возрасте конфирмация
	причащение	в любое время, с 7 лет — после исповеди	после 7-8 лет
	исповедь	у аналоя	в специально отведенном помещении
	венчание	допускается три раза	брак нерасторжим
храм	ориентация	алтарем на восток	правило не соблюдается
	алтарь	огражден иконостасом	не огражден, максимум — алтарная преграда
	скамейки	отсутствуют, молятся стоя с поклонами	присутствуют, хотя в старину были маленькие скамеечки для стояния на коленях
	литургия	по расписанию	можно на заказ
	музыкальное сопровождение	только хор	может быть орган
крест	отличие креста православного и католического	схематичное	натуралистическое
	знамение	троеперстие, сверху вниз, справа налево	открытой ладонью, сверху вниз, слева направо
клир	иерархия		есть кардиналы
	монастыри	каждый с собственным уставом	организованы в монашеские ордена
	целибат	для монашествующих и должностных лиц	для всех выше диакона
посты	евхаристический	6 часов	1 час
	еженедельные	среда и пятница	пятница
	календарные	строгие	менее строгие
календарь	суббота	дополняет воскресенье	воскресенье заменило субботу
	исчисление	юлианское, новоюлианское	григорианское
	пасхалия	александрийская	григорианская

Помимо этого, существуют различия в почитании святых, порядке канонизации таковых, праздниках. Различно также и облачение священников, хотя и у православных, и у католиков крой последнего имеет общие корни.

Также при католическом богослужении большее значением имеет личность священника; формулы таинств он произносит от первого лица, а в православном богослужении — от третьего, так как таинство совершает не священник (в отличие от обряда), а Бог. Кстати, количество таинств и у католиков, и у православных одинаковое. К таинствам относятся:

Крещение;
Миропомазание;
Покаяние;
Евхаристия;
Венчание;
Рукоположение в сан;
Елеосвящение.

Католики и православные: в чем разница

Если говорить о Церкви, не как об организации, а как о сообществе верующих, то разница в менталитетах все-таки есть. Более того, как католическая, так и православная церкви сильно повлияли как на формирование цивилизационных моделей современных государств, так и на отношение представителей этих наций к жизни, ее целям, нравственности и другим аспектам своего бытия.

Причем сказывается это и сейчас, когда в мире растет число людей, не входящих ни в какие конфессии, а сама Церковь теряет свои позиции в регулировании разных сторон жизни человека.

Обычный посетитель храма редко задумывается над тем, почему он, к примеру, католик. Для него часто это дань традиции, формальность, привычка. Часто принадлежность к той или иной конфессии служит оправданием своей безответственности или способом набрать себе политические очки.

Так, бравировали своей принадлежностью к католичеству представители сицилийской мафии, что не мешало им получать доходы от наркоторговли и совершать преступления. У православных на подобное лицемерие есть даже поговорка: «или крестик снимите, или трусы оденьте».

Среди православных часто встречается такая модель поведения, которая характеризуется другой пословицей — «пока гром не грянет, мужик не перекрестится».

И все же, несмотря на такие различия как в догматах, так и в обряде между нами действительно больше общего, нежели различий. И диалог между нами необходим для сохранения мира и взаимопонимания. В конце концов, и православие, и католицизм - ветви одной Христианской веры. И помнить об этом стоит не только иерархам, но и простым верующим.

03.05.2015

Большинство людей знает именно о православной вере, а другие христианские веры им практически не известны. Именно поэтому необходимо знать, чем же отличается христианство от католицизма и что у них общего.

Католическая вера – это тоже христианство. Среди них есть православные, католики и протестанты. Но церкви для протестантов нет, а вот православные и католические церкви есть. Все эти церкви общаются между собой, ни взирая на некоторые различия в вере.

Общими святыми у католиков и христиан являются: Иисус Христос, Николай Чудотворец, Дева Мария, Серафим Саровский и Сергий Радонежский, до разделения церквей общей святой была еще и Ольга.

Пункт первый представлен тем, что у каждой из церквей разное единство. Христиане воспринимают веру и таинство, а католикам еще необходим и Папа.

Пункт второй представлен тем, что у обеих церквей разное понятие о кафоличности и вселенкости. У православных важна вселенкость, а у католиков – кафоличность.

Католики и православные по-разному видят символов веры. У православных это Святой Дух, Отец и Сын, а католиков только Святой Дух и сын.

У католиков венчание это навсегда, а у христиан в некоторых случаях можно развенчаться.

У приверженцев католицизма чистилища нет, а у приверженцев православия — оно имеется. Туда попадают души, чтобы очистить себя от грехов перед отправкой в рай.

Католики считают, что у Девы Марии нет первородного греха, а православные считают что есть, потому что, она такой же человек, как и остальные.

У приверженцев католицизма всеми церковными делами заведует папа, у православных такого поста нет.

У православных нет византийского обряда, а у католиков он есть.

Приверженцы католицизма ставят Папу чуть ли не наравне с Богом, потому как они считают, что все его действия правильны относительно морали и веры, и что он сам может принимать решения, даже не посоветовавшись с епископатом. У православных же такими полномочиями наделен только Бог и Вселенские Соборы, которые могут принимать различные решения, касающиеся церкви и веры.

У православных главными полномочиями наделяются первые пять Вселенских Соборов, а у католиков, если они и принимают решения с одобрения Папы Римского, что задействовано там целых двадцать один Собор вместе с Ватиканом.

Также католики и православные обладают одним символом веры ни смотря на то что прошлые ошибки и предубеждения стали причиной того что церкви рассоединились, но они считают что Бог у них один, но видят они его по-разному.

Иисус Христом молиться рядом со своими учениками, а ученики это обе религии, поэтому они всегда вместе с Богом ни взирая на видимые различия.

Греко – католики принадлежат к восточному направлению византийских церквей. Греко – католики проводят литургии на разнообразных старо – славянских языках. Из напитков принято употреблять только квасной хлеб, ...

Российская греко-католическая церковь относится к восточным направлениям католицизма. Создается для русских католиков, пропагандирующих византийскую веру на всей территории России и для русских греко-католиков, ...

В этом году весь христианский мир одновременно отмечает главный праздник Церкви — Воскресение Христово. Это вновь напоминает об общем корне, от которого ведут происхождение основные христианские конфессии, о существовавшем некогда единстве всех христиан. Однако уже почти тысячу лет между восточным и западным христианством это единство нарушено. Если многим знакома дата 1054 года как официально признанный историками год разделения Православной и Католической Церквей, то, возможно, не всем известно, что ей предшествовал длительный процесс постепенного расхождения.

В данной публикации читателю предлагается сокращенный вариант статьи архимандрита Плакиды (Дезея) «История одного раскола». Это краткое исследование причин и истории разрыва между западным и восточным христианством. Не рассматривая детально догматических тонкостей, останавливаясь только на истоках богословских разногласий в учении блаженного Августина Иппонийского, отец Плакида приводит историко-культурный обзор событий, предшествовавших упомянутой дате 1054 года и последовавших после нее. Он показывает, что разделение произошло не в единочасье и не внезапно, а явилось следствием «длительного исторического процесса, на который повлияли как вероучительные разногласия, так и политические и культурные факторы».

Основная работа по переводу с французского оригинала была выполнена студентами Сретенской Духовной семинарии под руководством Т.А. Шутовой. Редакторская правка и подготовка текста осуществлена В.Г. Массалитиной. Полный текст статьи опубликован на сайте «Православная Франция. Взгляд из России» .

Предвестники раскола

Учение епископов и церковных писателей, чьи произведения были написаны на латинском языке, — святителей Илария Пиктавийского (315-367), Амвросия Медиоланского (340-397), преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (360-435) и многих других — было полностью созвучно с учением греческих святых отцов: святителей Василия Великого (329-379), Григория Богослова (330-390), Иоанна Златоуста (344-407) и других. Западные отцы отличались от восточных подчас лишь тем, что делали акцент более на нравоучительной составляющей, нежели на глубоком богословском анализе.

Первое покушение на эту вероучительную гармонию произошло с появлением учения блаженного Августина, епископа Иппонийского (354-430). Здесь мы встречаемся с одной из самых волнующих загадок христианской истории. В блаженном Августине, которому в наивысшей степени было присуще чувство единства Церкви и любовь к нему, не было ничего от ересиарха. И тем не менее по многим направлениям Августин открыл христианской мысли новые пути, оставившие глубокий отпечаток в истории Запада, но в то же время оказавшиеся почти полностью чуждыми не-латинским Церквям.

С одной стороны, Августин, самый «философствующий» из отцов Церкви, склонен к превозношению способностей человеческого разума в области богопознания. Он разработал богословское учение о Святой Троице, которое легло в основу латинской доктрины об исхождении Святого Духа от Отца и Сына (на латыни — Filioque ). Согласно более древней традиции, Святой Дух берет Свое начало, так же как и Сын, только от Отца. Восточные отцы всегда придерживались этой формулы, содержащейся в Священном Писании Нового Завета (см.: Ин. 15, 26), и видели в Filioque искажение апостольской веры. Они отмечали, что в результате этого учения в Западной Церкви произошло некое принижение Самой Ипостаси и роли Святого Духа, что, по их мнению, привело к определенному усилению институциональных и юридических аспектов в жизни Церкви. С V века Filioque повсеместно допускалось на Западе, практически без ведома не-латинских Церквей, но в Символ веры оно было добавлено позже.

В том, что касается внутренней жизни, Августин настолько подчеркивал человеческую немощь и всемогущество Божественной благодати, что получалось, будто он умалял человеческую свободу перед лицом Божественного предопределения.

Гениальная и в высшей степени привлекательная личность Августина еще при его жизни вызывала восхищение на Западе, где его вскоре стали считать величайшим из отцов Церкви и почти полностью сосредоточились только на его школе. В значительной степени римский католицизм и отколовшиеся от него янсенизм и протестантизм будут отличаться от Православия тем, чем они обязаны святому Августину. Средневековые конфликты между священством и империей, введение схоластического метода в средневековых университетах, клерикализм и антиклерикализм в западном обществе являются в различной степени и в разных формах либо наследием, либо последствиями августинизма.

В IV-V вв. появляется еще одно разногласие между Римом и другими Церквями. Для всех Церквей Востока и Запада первенство, признанное за Римской Церковью, проистекало, с одной стороны, из того, что она была Церковью бывшей столицы империи, а с другой — из того, что она была прославлена проповедью и мученичеством двух первоверховных апостолов Петра и Павла. Но это первенство inter pares («между равными») не означало, что Римская Церковь является резиденцией централизованного управления Вселенской Церковью.

Однако, начиная со второй половины IV века, в Риме зарождается иное понимание. Римская Церковь и ее епископ требуют себе главенствующей власти, которая делала бы ее руководящим органом правления Вселенской Церковью. Согласно римской доктрине, это первенство основано на ясно выраженной воле Христа, Который, по их мнению, наделил этой властью Петра, сказав ему: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16, 18). Папа Римский считал себя уже не просто преемником Петра, признаваемого с тех пор первым епископом Рима, но и его викарием, в котором как бы продолжает жить первоверховный апостол и через него править Вселенской Церковью.

Несмотря на некоторое сопротивление, это положение о первенстве было мало-помалу принято всем Западом. Остальные Церкви в целом придерживались древнего понимания первенства, нередко допуская некую двусмысленность в своих отношениях с Римским престолом.

Кризис в Позднем Средневековье

VII в. стал свидетелем рождения ислама, который начал распространяться с молниеносной скоростью, чему способствовал джихад — священная война, позволившая арабам покорить Персидскую империю, долгое время бывшую грозным соперником империи Римской, а также территории патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима. Начиная с этого периода, патриархи упомянутых городов часто были вынуждены поручать управление оставшейся христианской паствой своим представителям, которые пребывали на местах, в то время как сами они должны были жить в Константинополе. В результате этого произошло относительное уменьшение значимости этих патриархов, а патриарх столицы империи, кафедра которого уже во время Халкидонского собора (451) была поставлена на второе место после Рима, таким образом стал, в какой-то степени, высшим судьей Церквей Востока.

С появлением Исаврийской династии (717) разразился иконоборческий кризис (726). Императоры Лев III (717-741), Константин V (741-775) и их преемники запретили изображать Христа и святых и почитать иконы. Противников императорской доктрины, в основном монахов, бросали в тюрьмы, подвергали пыткам, умерщвляли, как во времена языческих императоров.

Римские папы поддержали противников иконоборчества и прервали общение с императорами-иконоборцами. А те в ответ на это присоединили к Константинопольскому Патриархату Калабрию, Сицилию и Иллирию (западную часть Балкан и север Греции), которые до того времени находились под юрисдикцией папы Римского.

Одновременно с этим, для того чтобы успешнее противостоять наступлению арабов, императоры-иконоборцы провозгласили себя приверженцами греческого патриотизма, очень далекого от господствовавшей до этого универсалистской «римской» идеи, и потеряли интерес к негреческим областям империи, в частности, к северной и центральной Италии, на которые притязали лангобарды.

Законность почитания икон была восстановлена на VII Вселенском соборе в Никее (787). После нового витка иконоборчества, начавшегося в 813 г., православное учение окончательно восторжествовало в Константинополе в 843 г.

Общение между Римом и империей было тем самым восстановлено. Но то, что императоры-иконоборцы ограничили свои внешнеполитические интересы греческой частью империи, привело к тому, что Римские папы стали искать для себя других покровителей. Ранее папы, не имевшие территориального суверенитета, были лояльными поданными империи. Теперь, уязвленные присоединением Иллирии к Константинополю и оставленные без защиты перед лицом нашествия лангобардов, они обратились к франкам и в ущерб Меровингам, которые всегда поддерживали отношения с Константинополем, стали способствовать приходу новой династии Каролингов, носителей иных амбиций.

В 739 г. папа Григорий III, стремясь помешать лангобардскому королю Луитпранду объединить Италию под своей властью, обратился к майордому Карлу Мартелу, который пытался использовать смерть Теодориха IV для того, чтобы устранить Меровингов. В обмен на его помощь он пообещал отказаться от всякой лояльности константинопольскому императору и воспользоваться покровительством исключительно короля франков. Григорий III был последним папой, который просил у императора утверждения своего избрания. Его преемники уже будут утверждаться франкским двором.

Карл Мартел не смог оправдать надежд Григория III. Однако в 754 г. папа Стефан II самолично отправляется во Францию, чтобы встретиться с Пипином Коротким . Тот в 756 г. отвоевал Равенну у лангобардов, но вместо того, чтобы вернуть Константинополю, передал ее папе, положив основание образованной вскоре Папской области, которая превратила пап в независимых светских правителей. Для того чтобы дать правовое обоснование сложившемуся положению, в Риме была разработана знаменитая подделка — «Константинов дар», согласно которой император Константин якобы передал папе Сильвестру (314-335) императорские полномочия над Западом.

25 сентября 800 г. папа Лев III без всякого участия Константинополя возложил на голову Карла Великого императорскую корону и нарек его императором. Ни Карл Великий, ни позже другие германские императоры, которые в какой-то степени восстанавливали созданную им империю, не стали соправителями константинопольского императора, в соответствии с уложением, принятым вскоре после смерти императора Феодосия (395). Константинополь неоднократно предлагал компромиссное решение подобного рода, что сохранило бы единство Романии . Но каролингская империя желала быть единственной законной христианской империей и стремилась занять место империи константинопольской, считая ее отжившей. Вот почему богословы из окружения Карла Великого позволили себе осудить постановления VII Вселенского собора о почитании икон как запятнанные идолопоклонством и ввести Filioque в Никео-Цареградский Символ веры. Однако папы трезво воспротивились этим неосторожным мерам, направленным на принижение греческой веры.

Тем не менее, политический разрыв между франкским миром и папством с одной стороны и древней Римской империей Константинополя с другой был предрешен. А такой разрыв не мог не привести и к собственно религиозному расколу, если принять во внимание то особое богословское значение, какое христианская мысль придавала единству империи, рассматривая его как выражение единства народа Божия.

Во второй половине IX в. антагонизм между Римом и Константинополем проявился на новой почве: встал вопрос, к какой юрисдикции отнести славянские народы, вступавшие в то время на путь христианства. Этот новый конфликт также оставил глубокий след в истории Европы.

В то время папой стал Николай I (858-867), человек энергичный, стремившийся установить римскую концепцию господства папы во Вселенской Церкви, ограничить вмешательства светских властей в церковные дела, а также боровшийся против центробежных тенденций, проявлявшихся у части западного епископата. Свои действия он подкреплял получившими хождение незадолго до этого поддельными декреталиями, якобы выпущенными предыдущими папами.

В Константинополе же патриархом стал Фотий (858-867 и 877-886). Как убедительно установили современные историки , личность святителя Фотия и события времени его правления были сильно очернены его противниками. Это был очень образованный человек, глубоко преданный православной вере, ревностный служитель Церкви. Он хорошо понимал, какое большое значение имеет просвещение славян. Именно по его инициативе святые Кирилл и Мефодий отправились просвещать велико-моравские земли. Их миссия в Моравии была, в конечном счете, задушена и вытеснена происками германских проповедников. Тем не менее они успели перевести на славянский язык богослужебные и наиболее важные библейские тексты, создав для этого алфавит, и таким образом заложили фундамент культуры славянских земель. Фотий занимался также просвещением народов Балкан и Руси. В 864 г. он крестил Бориса, князя Болгарского.

Но Борис, разочарованный тем, что не получил от Константинополя автономную церковную иерархию для своего народа, повернулся на некоторое время к Риму, принимая латинских миссионеров. Фотию стало известно, что те проповедуют латинское учение об исхождении Святого Духа и, похоже, используют Символ веры с добавлением Filioque .

Тогда же папа Николай I вмешался во внутренние дела Константинопольского Патриархата, добиваясь смещения Фотия, чтобы с помощью церковных интриг восстановить на кафедре бывшего патриарха Игнатия, низложенного в 861 г. В ответ на это император Михаил III и святитель Фотий созвали в Константинополе собор (867), постановления которого впоследствии были уничтожены. Этот собор, по-видимому, признал учение о Filioque еретическим, объявил неправомерным вмешательство папы в дела Константинопольской Церкви и разорвал с ним литургическое общение. А так как от западных епископов в Константинополь поступили жалобы на «тиранию» Николая I, то собор предложил императору Людовику Германскому низложить папу.

В результате дворцового переворота Фотий был низложен, а новый собор (869-870), созванный в Константинополе, осудил его. Этот собор до сих пор считается на Западе VIII Вселенским собором. Затем при императоре Василии I святитель Фотий был возвращен из опалы. В 879 г. в Константинополе снова был созван собор, который в присутствии легатов нового папы Иоанна VIII (872-882) восстановил Фотия на кафедре. Тогда же были сделаны уступки в отношении Болгарии, которая возвратилась в юрисдикцию Рима, сохранив при этом греческое духовенство. Впрочем, Болгария вскоре добилась церковной независимости и осталась в орбите интересов Константинополя. Папа Иоанн VIII написал патриарху Фотию письмо, осуждавшее добавление Filioque в Символ веры, не осуждая при этом само учение. Фотий, вероятно не заметив этой тонкости, решил, что одержал победу. Вопреки устойчивым ложным представлениям можно утверждать, что никакой так называемой второй Фотиевой схизмы не было, а литургическое общение между Римом и Константинополем сохранялось еще более века.

Разрыв в XI веке

XI в. для Византийской империи был поистине «золотым». Мощь арабов окончательно подорвана, Антиохия вернулась в состав империи, еще немного — и был бы освобожден Иерусалим. Разгромлен болгарский царь Симеон (893-927), пытавшийся создать выгодную для него романо-болгарскую империю, та же участь постигла Самуила, поднявшего восстание с целью образования македонского государства, после чего Болгария вернулась в империю. Киевская Русь, приняв христианство, быстро становилась частью византийской цивилизации. Стремительный культурный и духовный подъем, начавшийся сразу после торжества Православия в 843 г., сопровождался политическим и экономическим расцветом империи.

Как ни странно, но победы Византии, в том числе над исламом, были выгодны и Западу, создав благоприятные условия для зарождения Западной Европы в том виде, в каком она будет существовать в течение многих веков. А точкой отсчета этого процесса можно считать образование в 962 г. Священной Римской империи германской нации и в 987 г. — Франции Капетингов. Тем не менее, именно в XI в., казавшимся столь многообещающим, между новым западным миром и Римской империей Константинополя произошел духовный разрыв, непоправимый раскол, последствия которого были для Европы трагичными.

С начала XI в. имя папы больше не поминалось в константинопольских диптихах, а это означало, что общение с ним прервано. Это завершение длительного процесса, изучаемого нами. Точно не известно, что послужило непосредственной причиной этого разрыва. Возможно, поводом стало включение Filioque в исповедание веры, отправленное папой Сергием IV в Константинополь в 1009 г. вместе с извещением о его вступлении на Римский престол. Как бы то ни было, но во время коронации германского императора Генриха II (1014) Символ веры пелся в Риме с Filioque .

Кроме введения Filioque был еще целый ряд латинских обычаев, возмущавших византийцев и увеличивавших поводы для разногласий. Среди них особенно серьезным было использование пресного хлеба для совершения Евхаристии. Если в первые века повсюду использовался квасной хлеб, то с VII-VIII веков Евхаристия стала совершаться на Западе с использованием облаток из пресного хлеба, то есть без закваски, как это делали древние евреи на свою пасху. Символическому языку в то время придавалось огромное значение, вот почему греками использование пресного хлеба воспринималось как возвращение к иудаизму. Они видели в этом отрицание той новизны и того духовного характера жертвы Спасителя, которые были предложены Им взамен ветхозаветных обрядов. В их глазах использование «мертвого» хлеба означало, что Спаситель в воплощении принял лишь человеческое тело, но не душу…

В XI в. с большей силой продолжалось укрепление папской власти, которое началось еще во времена папы Николая I. Дело в том, что в X в. власть папства была как никогда ранее ослаблена, будучи жертвой действий различных группировок римской аристократии или испытывая давление германских императоров. В Римской Церкви распространились различные злоупотребления: продажа церковных должностей и пожалование их мирянами, браки или сожительства в среде священства… Но во время понтификата Льва XI (1047-1054) началась настоящая реформа Западной Церкви. Новый папа окружил себя достойными людьми, в основном уроженцами Лотарингии, среди которых выделялся кардинал Гумберт, епископ Белой Сильвы. Реформаторы не видели иного средства для исправления бедственного состояния латинского христианства, кроме усиления власти и авторитета папы. В их представлении папская власть, так как они ее понимали, должна распространяться на Вселенскую Церковь, как латинскую, так и греческую.

В 1054 г. произошло событие, которое могло остаться незначительным, однако послужило поводом для драматического столкновения между церковной традицией Константинополя и западным реформаторским течением.

Стремясь получить помощь папы перед угрозой норманнов, покушавшихся на византийские владения юга Италии, император Константин Мономах по наущению латинянина Аргира, назначенного им правителем этих владений, занял примирительную по отношению к Риму позицию и пожелал восстановить единство, прерванное, как мы видели, в начале века. Но действия латинских реформаторов на юге Италии, ущемлявшие византийские религиозные обычаи, обеспокоили Константинопольского патриарха Михаила Кирулария. Папские легаты, среди которых был и непреклонный епископ Белой Сильвы кардинал Гумберт, прибывшие в Константинополь для переговоров об объединении, замыслили руками императора сместить несговорчивого патриарха. Дело кончилось тем, что легаты возложили на престол Святой Софии буллу об отлучении Михаила Кирулария и его сторонников. А через несколько дней в ответ на это патриарх и созванный им собор отлучили от Церкви самих легатов.

Два обстоятельства придали поспешному и необдуманному поступку легатов значение, которые не могли оценить в то время. Во-первых, они снова затронули вопрос о Filioque , неправомочно упрекая греков в том, что те исключили его из Символа веры, хотя не-латинское христианство всегда рассматривало это учение как противоречащее апостольской традиции. Кроме того, византийцам стали ясны замыслы реформаторов распространить абсолютную и прямую власть папы на всех епископов и верующих даже и в самом Константинополе. Представленная в таком виде экклезиология казалась им совершенно новой и также не могла в их глазах не противоречить апостольской традиции. Ознакомившись с ситуацией, остальные восточные патриархи присоединились к позиции Константинополя.

1054 г. следовало бы рассматривать не столько как дату раскола, сколько как год первой неудавшейся попытки воссоединения. Никто тогда и представить себе не мог, что разделение, которое произошло между теми Церквями, которые вскоре назовут Православной и Римско-Католической, будет длиться веками.

После раскола

В основе раскола лежали главным образом вероучительные факторы, касающиеся различных представлений о тайне Святой Троицы и о структуре Церкви. К ним добавились также расхождения в менее важных вопросах, относящихся к церковным обычаям и обрядам.

В течение Средних веков латинский Запад продолжал развитие в направлении, которое еще более удалило его от православного мира и его духа. <…>

С другой стороны, произошли серьезные события, которые еще больше затруднили понимание между православными народами и латинским Западом. Вероятно, самым трагичным из них был IV крестовый поход, отклонившийся от основного пути и завершившийся разорением Константинополя, провозглашением латинского императора и установлением господства франкских сеньоров, которые по своему произволу кроили земельные владения бывшей Римской империи. Многие православные монахи были изгнаны из своих монастырей и заменены монахами латинскими. Все это, вероятно, происходило непреднамеренно, тем не менее такой поворот событий был логическим следствием создания западной империи и эволюции латинской Церкви с начала Средневековья. <…>

Вера в Иисуса Христа объединила и воодушевила христиан, став основой религиозного мировоззрения. Без неё верующие не смогли бы совершать правильные поступки и заниматься честным трудом.

Роль Православия в истории России огромна. Люди, которые исповедовали это направление в христианстве не только развивали духовную культуру нашей страны, но и вносили вклад в жизненный уклад русского народа.

Католицизм также на протяжении столетий вносит в жизнь людей огромный смысл. Глава католической Церкви - Папа Римский определяет нормы социальной и духовной сферы общества.

Различия в учениях православия и католицизма

Православие в первую очередь признаёт те знания, которые не менялись со времён Иисуса Христа - I тысячелетия нашей эры. Оно основано на вере в единого Творца, сотворившего мир.

Католицизм же допускает внесение изменений и дополнение основных догм религии. Так, можно определить главные отличия учений двух направлений в христианстве:

Католики считают символом Веры Святой Дух, исходящий от Отца и Сына, а православные принимают только Святого Духа, исходящего от Отца.
Католики верят в положение о Непорочном Зачатии Девы Марии, а православные его не принимают.
Единым главой церкви и наместником Бога в Католицизме избран Папа Римский, Православие же не предполагает подобного назначения.
Учение католической церкви, в отличие от Православия, запрещает расторжение брака.
В православном учении не существует догмата о чистилище (блуждание души умершего человека).

Несмотря на все различия, оба направления религии очень похожи между собой . И православные верующие, и католики верят в Иисуса Христа, соблюдают посты, возводят храмы. Огромное значение для них имеет Библия.

Церковь и священнослужители в Православии и Католицизме

Православная церковь включает в себя не менее 14 поместных церквей, признанных в конце XX века. Она управляет обществом верующих с помощью свода правил апостолов, жития святых, богословских текстов и церковных обычаев. Католическая церковь, в отличие от православной, представляет собой единый религиозный центр и возглавляется Папой Римским.

Прежде всего, церкви разных направлений в христианстве отличаются своим внешним видом. Стены православных церквей украшены потрясающими фресками, иконами. Служба сопровождается пением молитв.

Католический храм в готическом стиле украшен резьбой и витражами. Статуи девы Марии и Иисуса Христа заменяют иконы в нём, а служба проходит под звуки органа.

И в католической, и в православной церкви присутствует алтарь . У православных верующих он ограждён иконостасом, а у католиков - находится в середине церкви.

Католицизм создал такие церковные должности, как епископ, архиепископ, аббат и другие. Все они при поступлении на службу дают обет безбрачия.

В Православии духовенство представлено такими титулами, как патриарх, митрополит, диакон . В отличие от строгих правил католической церкви, православное духовенство может вступать в брак. Обет безбрачия дают лишь те, кто избрал для себя монашество.

В целом христианская церковь на протяжении столетий тесно связана с жизнью людей. Она регулирует поведение человека в быту и наделена большими возможностями.

Обряды Православия и Католицизма

Это прямое обращение верующего человека к Богу. Православные верующие во время молитвы обращены лицом на восток, а для католиков это не имеет никакого значения. Крестятся католики двумя пальцами, а православные - тремя.

В христианстве таинство крещения допускается в любом возрасте. Но чаще всего и православные, и католики крестят своих детей вскоре после рождения. В православии при крещении человек погружается в воду три раза, а у католиков вода трижды льётся на его голову.

Каждый христианин хотя бы раз в жизни приходит в церковь для исповеди. Католики исповедуются в специальном месте - конфессионале. При этом исповедуемый видит священнослужителя через решётку. Католический священник внимательно выслушает человека и даст нужный совет.

Православный священник на исповеди может отпускать грехи и назначать Епитимью - исполнение благочестивых дел в качестве исправления ошибок. Исповедь в христианстве является тайной верующего.

Крест - главный символ христианства . Он украшает церкви и храмы, носят на теле и устанавливают на могилах. Слова, изображённые на всех христианских крестах, одинаковы, но написаны на разных языках.

Надетый во время крещения нательный крестик станет для верующего символом христианства и страданий Иисуса Христа. Для православного креста форма не имеет значения, гораздо важнее то, что изображено на нём. Чаще всего можно увидеть шестиконечные или восьмиконечные кресты. Образ Иисуса Христа на нём символизирует не только муки, но и победу над злом. По традиции православный крест имеет нижнюю перекладину.

Католический крест изображает Иисуса Христа как человека умершего. Его руки согнуты, ноги скрещены. Такой образ поражает своей реалистичностью. Форма креста более лаконичная, без поперечной перекладины.

Классическое католическое изображение распятия представляет собой изображение Спасителя со скрещёнными и пробитыми одним гвоздём ступнями. На его голове изображён терновый венец.

Православие видит Иисуса Христа торжествующим над смертью. Его ладони открыты, а ноги не скрещены. Согласно традиции православия, изображения тернового венца на распятии встречаются очень редко.