Священник, задержанный за убийство жены, был отстранен от службы в храме из-за домогательств. Брак по-православному: откуда берется насилие в семьях священников

«Принадлежит не себе, не семье, а Богу»: многие считают, что матушка - это дополнение к мужу в юбке в пол, с полным отсутствием косметики на лице и десятком детей-погодок. Сегодняшние попадьи признаются: все правда - просто не в их случае. Мы пообщались с тремя женами священников и узнали, как они пришли к вере и браку, что прихожане пишут вконтакте об их платьях и рыжих волосах, а также правда ли, что союзы священников крепче мирских, и не жалеют ли героини о том, что вышли замуж за будущего батюшку.

Ольга Вечканова

Муж: отец Андрей Вечканов, протоиерей, настоятель храма Спаса Нерукотворного в селе Рамено, клирик храма Георгия Победоносца в Сызрани

Моя мама - фотограф, абсолютно творческая личность, папа - радиолюбитель и заместитель директор завода «Кузнецов» по испытательной части. Они никогда не были верующими и осознанно пришли к вере только после того, как к Богу пришла я. Молитвам меня учила бабушка-старообрядка. Именно она рассказывала мне о религии, а за несколько дней до смерти сказала: «Не забывай Бога, иди в церковь». Мне было четырнадцать лет, но я хорошо запомнила этот момент и попросила маму отвести меня в храм.

До поступления в семинарию я два раза жила в Иверском монастыре на послушании и даже думала принять монашество - и это в мои 17 лет!

Мы поехали в Царевщину, и это было мое первое осознанное посещение храма. К тому моменту я уже два года была солисткой вокально-инструментальной группы в школе, и тут, во время литургии, запел хор. Это теперь я знаю, что в нем не было ничего особенного, а тогда у меня побежали мурашки - я никогда такого не слышала. Я заявила маме, что хочу петь с ними, а она как бойкий человек тут же подошла к батюшке и напрямую сказала: моя дочь - солистка в школе и хочет петь у вас. Так я попала в воскресную школу, и так началась моя любовь к хоровому пению. Там же я познакомилась с девчонками, которые уже собирались поступать в семинарию, и встала перед выбором: поступать на вокальное отделение в музыкальное училище или в духовную семинарию. Понятно, что я выбрала последнее.

Еще до поступления туда я два раза жила в Иверском монастыре на послушании и даже думала принять монашество - и это в мои 17 лет! Родители опасались такого решения, но давали мне свободу и право выбора. Уже после они приезжали в семинарию, видели, что это заведение с полным пансионом, строгой дисциплиной и трехразовым питанием, и, мне кажется, стали легче воспринимать ситуацию: дочь пристроена, накормлена, за ней приглядывают. Когда они узнали, что мне нравится молодой человек из семинарии, тоже отнеслись спокойно. Все к этому шло - они понимали, что, раз я там учусь, меня ждет именно такая судьба.

Андрей учился на пастырском отделении, я - на регентском. Наша первая встреча произошла в трапезной, где мы чистили картошку. Мне сразу понравился этот человек: он был молчаливый, загадочный. Позже мы в компании пошли смотреть кино, но до кинотеатра не дошли: долго гуляли вдвоем по набережной, и в какой-то момент я поняла, что, скорее всего, этот человек будет моим мужем.

Это был его третий и мой второй курс. Андрей - человек достаточно серьезный, в то время он был нацелен на учебу, и отношения с девушкой не входили в его планы. Он много советовался со своим духовником, и тот ему четко обозначил: расставляй приоритеты, сейчас самое главное - семинария. Я послушно ждала. Каждый вечер после ужина шла в храм, читала акафист Николаю Чудотворцу, просила Бога устроить мою судьбу. Так прошло несколько месяцев.

Я себе свою жизнь представляла так: мы поедем в какую-нибудь деревню, я разведу там курочек и уточек, нарожаю кучу детишек, и сама, как клушечка, буду за ними бегать

Учебный год близился к завершению, и я поняла, что у меня больше нет моральных сил любить безответно: я знала, что человек ко мне неравнодушен, но он никак не проявлял свою симпатию. Я только подумала, что мое терпение иссякло и мне больше не стоит думать о нем, шла с ужина с этими мыслями, - и тут навстречу идет мой Андрей и невзначай спрашивает: «Оль, а что ты сегодня вечером делаешь?». Он пригласил меня гулять, мы начали встречаться, а через три месяца поженились.

Мне было девятнадцать лет и, думаю, я не осознавала всей ответственности такого брака. Конечно, мы в семинарии много об этом слышали, знали, что матушка - это помощница своему батюшке по жизни и что ей нужно забыть обо всем на свете. Я себе свою жизнь представляла так: мы поедем в какую-нибудь деревню, я разведу там курочек и уточек, нарожаю кучу детишек, и сама, как клушечка, буду за ними бегать. Но идеальные картинки остались в юности, а в реальности все пошло совершенно по другому сценарию - и получилось куда интереснее.

По благословению мы также организовали первый фестиваль хоровой музыки «Пасха над Волгой»

В ближайшие месяцы после свадьбы Андрея рукоположили сначала в дьяконы, а потом в священники. Владыка на тот момент отправлял служить и в деревни, но нас оставили в Самаре, хотя определенного места у мужа не было. Так продолжалось около года, а потом в парке Победы началось строительство храма в честь князей Бориса и Глеба. Андрея сделали его настоятелем и поставили заканчивать стройку. Так началось наша тринадцатилетнее служение там. Я создала при храме прекрасный хор «Верея»: мы записывали альбомы, вели концертную деятельность, участвовали в фестивалях, занимали первые места на конкурсах. Отец Андрей создал молодежный клуб.

В какой то момент мы начали делать пристрой к храму и оказались в ситуации, когда финансов не хватает, спонсоров нет, а строить надо - сроки жесткие. Владыка понял, что мы не справляемся, и снял моего мужа с настоятельства. Он стал благочинным храма, вел клуб, да и я осталась на своем месте, но подтягивать хозяйственную часть начал другой батюшка. Стройка снова закипела, а я в тот момент поняла, что хочу реализовать себя где-то еще - и решила выучиться на флориста. В итоге вместе с компаньоном открыла мастерскую свадебного декора, где мы отработали два удачных сезона.

Параллельно я вела активную организаторскую деятельность. Владыка предложил мне продумать проекты, которые могли бы быть интересны самарской епархии. Так мы организовали студенческую фотовыставку, которая переезжала из вуза в вуз. Потом были святочные концерты: два года подряд во время рождественских праздников мы организовывали выступления в разных храмах города, куда приглашали клиросные хоры. Потом по благословению мы также организовали первый фестиваль хоровой музыки «Пасха над Волгой», который я до сих пор не могу оставить.

Наконец, владыке Фоме вверили Сызранскую епархию, и он пригласил нас с собой. Естественно, мы поехали за другом: знали, что сможем применить там все наши таланты. Владыка дал нам служебное жилье, работу и поле для реализации. На данный момент у меня есть небольшой ансамбль Avem (пер. лат. - «птица»). Это не просто музыканты, а - за редкими исключениями - матушки и батюшки. Мы уже сделали несколько записей, и их можно послушать в сети.

Я также являюсь руководителем отдела культуры Сызранской Епархии: на моих плечах лежат все концерты и мероприятия. Есть и светская деятельность: я работаю в западном управлении министерства образования и науки Самарской области, в научно-методическом отделе. То есть, являюсь мостиком между епархией и образованием: все конкурсы духовной направленности, которые реализуются в школах, техникумах и колледжах, проходят через меня.

Конечно, я думала, что после переезда в Сызрань я продолжу заниматься флористикой, но сегодня у меня совершенно нет на это времени. Иногда я украшаю цветами храм, составляю букеты для друзей - и прихожу от этого в восторг.

Мой муж - помимо того, что он служит в двух храмах - руководит детским епархиальным центром в Сызрани. Это, опять же, симбиоз минобра и епархии.

Пока у нас четверо детей - три мальчика и одна девочка. Старшему сыну - 16 лет, дочке - 12, еще один сын - первоклассник, самому младшему - 3 года. И нам хотелось бы больше! При этом не знаю, кто из нас двоих реже бывает дома, - ни маму, ни папу они не видят. Нас очень выручает дочка: летом к нашему приходу она всегда моет посуду, наводит порядок, любит готовить супы, а если малыши не идут в сад, то с утра до вечера остаются с ней. В общем, при острой нехватке времени она у нас и нянькой, и домработницей - бедный ребенок. Также нам помогают наши родители. На данный момент у нас живет папа моего мужа: он на пенсии и сможет следить за детьми, развозить их по кружкам, делать с ними уроки.

Старший сын хочет быть МЧС-ником или военным, грезит армией и контрактом. Меня, конечно, это пугает, но его желание мы принимаем как должное. К своим 16 годам он уже воцерковленный христианин, который без принуждения ходит в храм, исповедуется, причащается. Мы никогда не настаивали на этом, но в какой-то момент его перещелкнуло, и для нас стало неожиданностью, что у сына есть духовник, у которого он просит совета. Мы иной раз спрашиваем: «Алеш, может быть, семинария? Пойдешь по стопам отца?». Раньше слышали в ответ категорическое нет, а теперь он говорит: «Не знаю, буду целый год молиться Богу, чтобы он меня направил». Мы не давим. Это его выбор, и мы можем только поддерживать его на данном этапе.

Да, я пользуюсь косметикой, одеваюсь совершенно по-разному, люблю украшения. Иногда наращиваю ногти, когда хочется - ресницы

У дочки пока в голове мальчики и косметика, но она уже помогает мне петь на клиросе. У нее хороший голос, слух, и надеюсь, она будет любить хоровую музыку так же, как я.

Мы пытаемся держать детей в строгости, но получается не всегда. Мы так мало времени проводим вместе, что, скорее, хотим «залюбить» их, хотя, бывает, и ругаем за непослушание. Мы очень стараемся держать баланс: не баловать и в то же время не передавить.

На данный момент «неформатных» матушек становится все больше. Когда я закончила духовную семинарию и уже начала делать самостоятельные шаги как жена священника, мне часто приходилось слышать «Ты матушка?». Да и до сих пор приходится. Люди постоянно говорят: «Если бы мы не знали, что ты жена священника, наверное, никогда бы об этом не подумали». Да, я пользуюсь косметикой, одеваюсь совершенно по-разному, люблю украшения. Иногда наращиваю ногти, когда хочется - ресницы. Если я организую мероприятие или иду в театр на концерт, всегда надеваю красивое вечернее платье и делаю прическу у стилиста. Я - лицо своего мужа и человек, который представляет целый отдел в Епархии.

Пока хочется жить, почему не жить-то?

Помню, когда мы только пришли в храм Бориса и Глеба, одна женщина подошла и сказала: «Матушка, ну что же вы так ярко краситесь». На что я - может, и резко - ответила, что пока я молодая, я буду и краситься, и наряжаться. Пока хочется жить, почему не жить-то? Ведь Господь создал нас не для того, чтобы мы страдали.

Естественно, всегда живо клише о том, что матушка - серенькое, безликое существо, которое поглощено семьей, бытом, хозяйством, что это верная помощница мужу. Но нужно оговориться: помощь мужу - это не только «сидеть дома и жарить блинчики». Можно же помогать иначе - зарабатывать, содержать семью.

Это было бы неискренне с моей стороны: внутри «вау», а снаружи - платок и серое платье

Во время учебы в семинарии мы выкатывались на улицу в длинных черных юбках, мальчишки - в кителях, а мимо нашего заведения проходили обыватели и спрашивали «У вас здесь что, монастырь?». Мы хохотали, но так и выглядят стереотипы. И у меня получается их рушить. Даже от священников или регентов я очень часто слышу «Ты такая яркая и классная». Я понимаю, что я - «неформат», и мне это нравится.

Я всегда выбивалась из общих представлений и уже привыкла к повышенному вниманию. Я уверенно веду себя в своем амплуа, и не хочу вести себя по-другому - это было бы неискренне с моей стороны: внутри «вау», а снаружи - платок и серое платье. Наверное, такой образ пришелся бы по вкусу многим прихожанам, но это был бы обман. Люди должны принимать нас не за внешность, а за поступки и отношение.

Однажды я покрасилась в ядрено-рыжий цвет. Конечно, в приходе все «выпали», но тактично промолчали и смотрели с улыбкой. А в какой-то момент я захотела сделать зизи-косички - это тоже поиск себя.

После семинарии я получила еще одно образование - отучилась на экономиста в Поволжском институте бизнеса. В планах была и магистратура, но свой диплом я защищала с младенцем на руках и пока решила притормозить. Хотя на данный момент я допускаю, что буду получать второе высшее - возможно, вообще в другой области.

Моя младшая сестра замужем за заводчанином. Самая обычная российская семья: родили ребеночка, платят коммуналку, перебиваются от зарплаты до зарплаты. И я не могу сказать, что ее жизнь проще, чем моя. У всех свои проблемы.

Семья священника - это семья, которая на виду. Прихожане должны иметь к нему круглосуточный доступ: неважно, день или ночь, звонки раздаются всегда. Люди идут и с болезнями, и со страстями, и просто за советом. Тяжело, когда твоя семья настолько публична, но с годами к этому привыкаешь и принимаешь как должное. Ты понимаешь, что у твоего мужа особое служение, что это не просто заводчанин, который оттарабанил на работе, пришел домой и полностью растворился в семье. Для священника семья вторична - в этом, наверное, основная наша тяжесть. Муж как бы твой, но он принадлежит людям, а ты просто учишься с этим жить, смиряться и довольствоваться тем временем, которое он может уделить. Кончено, это никогда не становится предметом упреков. Даже в 19 лет я понимала, на что шла. Нас готовили к этому в семинарии, рассказывали, что в семьях священников все именно так.

Со страхом думаю, что моя жизнь могла бы сложиться иначе

В 19 лет я получала удовольствие от того, что меня называют матушкой, а сейчас мне это не очень нравится. Да, я жена священника, мама своим детям и матушка в своем приходе, но такое обращение меня смущает: я не ощущаю себя достаточно статусной, мудрой. Поэтому я предпочитаю быть «Ольгой Сергеевной», как это принято на госслужбе, - хотя поначалу и это было для меня непривычно: так называют только зрелых женщин, а ко мне можно просто «Оля».

Главное, я никогда не жалела, что я матушка. Скорее наоборот: со страхом думаю, что моя жизнь могла бы сложиться иначе. Если бы рядом со мной был другой человек, я не стала бы тем, кем стала. Муж дал мне свободу для самореализации, и я благодарна ему за это. Другой бы сказал: «Угомонись, сиди детьми занимайся, щи вари». Но я реализовалась и как мать, и как творческий человек, и как организатор, который помогает встать на ноги молодой епархии. Я стараюсь платить своему мужу тем же, не ограничиваю его свободу в выборе деятельности, проявлении себя. Я счастлива, что проживаю именно такую жизнь, и другой мне не надо.

Светлана Соколова

Муж: отец Максим Соколов, иерей, клирик собора во имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия

До знакомства с Максимом я ходила в храм, только чтобы поставить свечку перед экзаменами - таких обычно называют «захожане». Меня крестили в 13 лет, но по-настоящему я поверила в Бога только после того, как прочитала книгу о разоблачении церковных чудес, которую нашла дома. Это была советская агитка, где было написано, как вскрывали мощи Серафима Саровского. Она была написано настолько бездарно, что даже в подростковом возрасте я поняла, что все не так просто, как там описывают. В общем, эффект получился прямо противоположным.

С Максимом мы познакомились на встрече общества толкинистов. Он тогда был студентом медицинского института. После окончания работал в психиатрической больнице, потом психофизиологом на железной дороге и только около 9 лет назад ушел в служение - сначала стал дьяконом, а потом священником.

Наверное, на его решение во многом повлияла смерть матери от рака. Он задумывался и раньше, пока она болела, но тогда еще колебался - понимал, что его могут послать служить в деревню. К тому же все вокруг думали, что он еще не совсем готов к такой жизни. Позже случилось так, что в храме Кирилла и Мефодия, где муж уже был алтарником, освободилось место дьякона, которое ему и предложили. Он поступил в семинарию и закончил ее экстерном. Мне кажется, он думал о таком пути всю жизнь, и я тоже всегда считала, что это - «его», поэтому всячески поддерживала. В общем, мы все были готовы к изменением в нашей семье, и нельзя сказать, что что-то свалилось на нас с неба.

Наверное, мы все стали строже к себе относиться, потому что с мирянина один спрос, а со священника - совсем другой. В остальном все по-старому: мы в этот храм как ходили, так и ходим. Возможно, если бы нас перекинули в какую-нибудь деревню, изменения были бы заметнее, а так мы просто стали семьей священника, а до этого были семьей человека, который ходит в храм.

Да, теперь я понимаю, что муж не принадлежит мне. Но так было и раньше: человек в первую очередь принадлежит Богу, а уже потом семье. Даже если ты не верующий, ты все равно не владеешь своим супругом - у нас же нет рабства. Конечно, для Максима на первом месте - служение. Здесь нельзя сказать: «Отпросись завтра с работы, надо сделать что-то по дому».

У мужа много других интересов: он очень общительный человек, достаточно либеральный, любит музыку. Плюс, мы уже много лет занимаемся реконструкцией XIII века Руси, в которую переросла наша любовь к Толкиену. Максим руководить центром «Кириллица», где есть клуб «Легенда» - вместе с ним мы каждый год организуем фестиваль «Ратное дело»: собираем таких же любителей и тратим много времени на популяризацию истории. Надо как-то донести людям, что они находятся в плену заблуждений, что популярные сегодня веды и неоязычество не имеют никакого отношения к реальному прошлому нашей страны. Нужно показать, как было на самом деле, и мы посильно этим занимаемся.

Статус «матушки» связан с повышенным вниманием окружающих. Я слышала такое выражение - «стеклянный дом»: все рассматривают, что ты покупаешь, носишь, как одеты твои дети. Кроме того, мы живем рядом с храмом, как и наши прихожане, - естественно, они смотрят, к примеру, какая у нас машина. Или, допустим, я иду по улице, и совершенно незнакомые люди окликают меня и говорят: «Матушка, нам так понравилось ваше последнее платье, которое вы выложили вконтакте». Сначала меня это очень сильно напрягало, а сейчас я совершенно спокойно отношусь: если на все реагировать, с ума сойдешь.

Что касается стереотипов о матушках, я даже не в курсе, каковы они. Наш круг общения - либо православные, знающие всю эту кухню, любо люди, которые нас давно знают и глупостей не говорят. Я не читаю никаких сайтов, где чернят священство, - стараюсь не вникать, чтобы не расстраиваться. При этом я знаю множество жен священников, и все они разные: кто-то работает, кто-то нет, у одних много детей, у других мало, кто-то руководит хором, а кто-то работает врачом.

Сама я уже 15 лет работаю секретарем в военной части. Однажды одна сотрудница, не зная, что я жена священника, сказала: «Купила себе юбку, но она слишком длинная, надо обрезать - не буду же я ходить, как попадья, мести пол подолом». Да, для большинства матушка - это что-то такое в платочке, смиренное, не имеющее права голоса. У нее много детей, она не работает и всю жизнь занимается только домом. Возможно, у нас было бы так же, дай нам Бог больше детей. Но какой смысл сидеть дома, когда можно реализовываться?

В момент рукоположения про риски и финансы никто не думает. Да, моего мужа могут завтра послать служить в деревню на три бабушки, где надо восстанавливать храм, - и тогда я не знаю, откуда мы будем брать деньги. Наверное, как-то выплывем. Слава Богу, у нас есть квартира, и нам не нужно платить ипотеку. Возможно, если бы надо мной каждый месяц нависало 25 тысяч кредита, я бы смотрела на ситуацию по-другому, но сейчас у нас все стабильно. Я всю жизнь работаю, и в принципе мы могли бы прожить на одну мою зарплату.

Главное здесь - поддержка. Я знаю случаи, когда жены уходили от мужей священников, потому что у них не было денег, - мы же тоже люди. Правда, такие ситуации можно пересчитать по пальцам одной руки, в то время как все знакомые миряне женаты едва ли не по третьему разу. Естественно, тот факт, что вместе с венчанием в нашу семью входит Бог и священник не сможет жениться второй раз, укрепляет семью: люди до последнего борются, потому что у них нет такой свободы, как у остальных. Если верующие стремятся сохранить семью даже в тех случаях, когда уже ничего не поможет, то священство старается еще больше.

При этом мы такая же семья, как и любая другая: у нас те же самые проблемы, а особенности в быту такие же, как у всех православных. Среда и пятница - постные дни, а в Великий пост мы не ходим в гости - даже на дни рождения друзей. Конечно, со стороны это выглядит как дополнительные сложности, но в моральном плане такой образ жизни объединяет, а не разобщает.

У нас, к сожалению, всего двое детей - сын и дочь. Когда София была школьницей, я просила ее не надевать брюки - хотела, чтобы она всегда ходила в платье, в романтическом стиле. Сейчас она отбросила это все, носит кепку и черную майку. Она сама может выбирать, но главное, мы всегда старались, чтобы дети выглядели прилично - никаких фиолетовых волос.

Я знаю, что у Софии в школе были проблемы, но она из тех людей, кто предпочитает решать вопросы сам. Мы как-то обсуждали детскую травлю с одной матушкой, дочерью священника из многодетной семьи, и она рассказывала, что ее саму одноклассники из советской школы хотели прибить к забору, как Христа, и бегали за ней с молотком и гвоздями. Конечно, они бы вряд ли такое сделали, но подобные угрозы в любом случае большая травма для ребенка. Моя дочь, услышав это, заверила, что с ней такого не было - просто подколки, ничего серьезного.

Сыну и вовсе повезло с одноклассниками, да и характер у него другой. На его свадьбе парень, с которым они дружат с первого класса, сказал, что Арсений - самый добрый и прощающий человек на земле. Мы, конечно, посмеялись, но на самом деле он и правда очень мягкий - не от мира сего, витающий в облаках. Я даже знаю, что в школе он вел «пропаганду»: в начальных классах ездил лагерь и там рассказывал о Библии.

У моих детей был период отхода от храма, в подростковом возрасте это нормально: дети должны перестать жить верой своих родителей и поверить сами. Но это нормально, когда ты говоришь, что в воскресенье им нужно идти в храм. Арсения подстегивало то, что он уже помогал там алтарником.

Православие, в принципе, тяжелая вещь. К примеру, недавно мы с католиками обсуждали, как проходит Великий пост у них и у нас. Когда рассказываешь, что нам нельзя молочные, мясные продукты, растительное масло, они закатывают глаза. Но если ты живешь в таком ритме всю жизнь, это не сложно. Труднее отстаивать свои права и веровать в современном мире, где люди скептически относятся ко всему. Многие же считают, что верующие - это платки, платья в пол, никакого образования, немытые волосы и полный отказ от своей индивидуальности, - и они не правы. Я знаю массу образованных людей в православии и женщин, которые реализуют себя в разных сферах.

В зависимости от круга общения меня называют по-разному: в клубе - по имени, молодежь, которая только присоединяется к нему, - по имени и отчеству, в храме зовут матушкой. И с одной стороны, это странно - особенно, когда ко мне так обращаются пожилые люди, но с другой, это всего лишь вежливая форма, которая принята в этой среде. К тому же, людям удобно - можно не запоминать, как меня зовут. Подходишь, говоришь «матушка» - и нормально.

Моменты сомнения есть у всех. В книжечке для исповеди даже есть специальный пункт «Сомнения в вере»: ты же человек - ты думаешь, анализируешь, а значит, сомневаешься. Но в итоге ты все равно приходишь к тому, что все в этой жизни было правильно.

Ксения Кокарева

Муж: Максим Кокарев, служитель храма преподобных Кирилла и Марии Радонежских при Самарской духовной семинарии, пресс-секретарь Самарской епархии, руководитель магистратуры и заведующий Церковно-практической кафедрой Самарской духовной семинарии

Мы с мужем однокурсники - встретились на историческом факультете государственного университета. Максим еще параллельно учился на историка в семинарии, но об этом я узнала не сразу - и не помню, как именно.

Мне кажется, замуж выходить всегда страшно, всегда тяжело идти в чужую семью, но поначалу я, конечно, вообще не знала, на что соглашаюсь. Время на то, чтобы вникнуть, у меня, конечно, было - мы встречались почти три года - и все равно на первом этапе я знала о будущей жизни и служении лишь в общих чертах.

Мы поженились летом, на предпоследнем курсе, тем же летом Максима рукоположили. Мои родители сразу прониклись серьезностью момента, поняли, что отдают меня в надежные руки, и никогда не спрашивали «Почему?».

У нас же вся страна «верующая», мои родители такие же - верующие, но не воцерковленные. Это Максим привел меня в храм, когда я еще была невестой, рассказал все и показал. До этого я знала все на стандартном уровне: поставлю свечку, постою, посмотрю, как все красиво, и пойду, ничего при этом особо не понимая.

Если в воскресенье у него температура 40, но он должен служить, он просто идет и служит

Становиться «матушкой» было странно. Я всю жизнь бегала, задрав хвост: провела детство в компании старшего брата и мальчишек, лазила по гаражам, да и в студенчестве не отличалась сдержанностью - а тут вдруг «матушка». Для такого «звания» мне просто не хватало опыта: когда мне задавали насущные вопросы, я даже не всегда знала, что ответить, - поэтому старалась сильно не выделяться и голову высоко не поднимать.

Первое время мы жили с родителями Максима, а потом нас переселили «на воспитание» к его бабушке: она была вдовой священника, очень строгой матушкой. Мы довольно долго прожили в одной квартире и смогли найти общий язык. Я училась у нее готовить, а, главное, постепенно поняла, какая на мне лежит ответственность. Осознала, что нужно не просто во всем помогать мужу, но и зачастую отодвигать себя на задний план. К примеру, он только на третий раз сам отвез меня в роддом. Я стала понимать, насколько то, что чем он занимается, важно для людей. К примеру, если в воскресенье у него температура 40, но он должен служить, он просто идет и служит. Мне хотелось приковать его к постели и пичкать лекарствами, но я, скрепя сердце, отпускала его.

Матушки бывают разные: кто-то сидит дома и воспитывает детей, а кому-то хочется заняться чем-то еще - все-таки тяжело замыкаться на одних домашних делах. Думаю, когда будущий священник женится, он выбирает невесту не только по любви, но и исходя из взглядов на жизнь. Мне повезло, муж всегда говорил: «Делай, что хочешь». Он со своей стороны старается не притеснять меня, давать свободу выбора.

Я долго была в декретных отпусках, переходя из одного в другой - у нас трое детей. Много лет работала в Художественном музее. На одной из выставок мы представляли картину неизвестного художника «Портрет священника с женой» из собственного собрания. Это поясной портрет: он в рясе, она в платье и с серьгами в ушах - все-таки картину пишут, надо соответствовать. Моя коллега как-то высказала сомнения, что женщина на картине действительно матушка: «Посмотрите, на ней украшения, да еще и такой нарядный платок». О картине, конечно, известно немного, так что можно делать разные предположения, но я тогда про себя подумала: «Ничего себе, что ж теперь, и серьги не носить?». Конечно, надевать короткие юбки и ярко краситься не в правилах любой верующей женщины, но в разумных пределах и косметика, и наряды - это нормально в современном обществе. Тем более, если ты ходишь на работу и тебе нужно общаться с людьми.

Сегодня я работаю в медицинском центре. Конечно, мало кто из клиентов знает, что я матушка, но если заходит разговор об их детях, проблемах, я всегда предлагаю помощь. Если спрашивают, рассказываю, в чем состоит роль матушки и как наша жизнь выглядит на самом деле: если человек думает, что все церковные люди ездят на «Мерседесах» и джипах, приходится развенчивать мифы - мол, многие все-таки ходят пешком.

Меня часто спрашивают, как мы с мужем познакомились. Бывает, сталкиваюсь с людьми, которые вообще не знают, что православный священник может быть женат, или путают в своих представлениях образ матушки с образом монахини.

Если ребенок во время службы отвлекается или хулиганит, показываешь: вон папа в алтаре стоит

Я понимаю, что неосторожным словом или каким-то действием можно навредить не только своему «имиджу», но и представлению о матушках и духовенстве в целом. У меня была знакомая женщина, которая оказалась в протестантской церкви, потому что ее кто-то обидел в православном храме. Именно поэтому я чувствую ответственность за то, как живу, в чем хожу.

Может быть, я знаю не так много других семей священников, но я видела только заботливых матушек - тех, кто понимает, что нужно мужу, и принимает его служение. Это не просто работа, на которой получают зарплату и где можно сказать: «Сегодня не ходи, у меня роды». Но если разобраться, так происходит не только у нас: любые мужья, которые много работают, вынуждены мало видеть родных. Мы все в семье понимаем, что у отца Максима такая должность: он занимается связями с общественностью, он же лектор, в передачах снимается. Дел очень много, и, к сожалению, дети видят его редко - в основном, вечерами и то поздно.

У нас пока трое детей: старшей, Лизе, 15 лет, Тихону - 12, Савве - 9. Они уже подросли, а раньше на службе всегда кричали «папа» - приходилось успокаивать. Или наоборот: если ребенок во время службы отвлекается или хулиганит, показываешь: вон папа в алтаре стоит.

Особенно хорошие отношения у Максима с дочкой: у нее сейчас «сложный возраст», девятый класс, а он старается поддерживать с ней общие интересы, обсуждать фильмы. Я выговариваю: не то надела или что-то не сделала, а он заступается - «Что ты к ней привязалась?».

Впрочем, я и сама всю юность проходила в джинсах и осознаю, что дочь знает, как одеваться соответствующе ситуации. Не помню, чтобы во время жизни с бабушкой Максима я носила джинсы, но потом поняла, что не это главное - в юбке все время ходить. Во-первых, в ней просто холодно зимой.

О работе мужа я всегда знала: так надо

Наши дети с рождения в храме, ходили в воскресную школу. Сложнее всего было с младшим. У него сложный характер, и на занятиях он никогда ничего не писал - просто сидел в уголке и лепил. А потом оказалось, что он все слушал и мотал на ус. Он учится в 54 школе, где есть «основы нравственности» и храм при школе, и для меня было открытием, что он так много знает и отвечает на уроках.

Как правило, по воскресеньям наши дети всегда бывают на службе, но мы никогда их не принуждали. Именно поэтому они относятся к храму, как к дому. У нас остается не так много свободного времени, но летом, когда не было лекций в семинарии, мы могли пойти погулять в парк, поехать на дачу или сходить в гости.

О работе мужа я всегда знала: так надо. Да, ему нужно быть в это время в другом месте, ничего не поделаешь. Видимо, я уже привыкла, что мы - я и дети - на вторых ролях. Но меня никогда не бросали в воду со словами «плыви»: на свете много добрых людей - у нас есть друзья, которые могли отвезти меня на те же роды.

Наверняка все матушки жалуются на то, что им уделяют мало внимания и времени, но такая уж у нас судьба. Конечно, и кризисы бывают, и нервы сдают - особенно когда все наслаивается: школа, работа, везде надо успевать. По молодости, когда дети еще были маленькими, казалось, что это очень тяжело, но сейчас я ко всему отношусь спокойнее. Кризисы случаются, но Господь дает понять, что кому-то все же тяжелее, а у нас на самом деле все хорошо: все живы, здоровы, и слава Богу.

Убивший жену священник монастыря в городе Дзержинском Подмосковья Дионисий (Денис Г.) на протяжении десяти лет брака всячески издевался над супругой, а также домогался прихожанок, сообщает Лайф со ссылкой на отца убитой.

Как , священник вывез свою жену, 30-летнюю Анну, в лес под Солнечногорском и нанес ей семь ножевых ранений, которые оказались смертельными. После этого он спрятал тело и уехал. На первом же допросе иерей дал признательные показания. У молодой женщины остались двое маленьких сыновей 1,5 и 6 лет.

По словам отца Анны, священник мучил его дочь фактически с момента свадьбы. Однако девушка панически боялась его и о разводе не помышляла до самого последнего момента.

Мужчина считает, что женитьба для Дениса была вынужденной мерой. Тогда, в 2008 году он только начинал карьеру священника, и ему нужна была жена. В 2009 году он окончил Николо-Угрешскую духовную семинарию и в том же году получил сан иерея и приход.

Сообщается, что спустя всего месяц после свадьбы Денис начал по любому поводу придираться к супруге и закатывал скандалы. Всё происходило на глазах у родителей женщины, поскольку молодожёны жили с ними в одной квартире.

Отец убитой вспоминает ряд случаев, когда священник вёл себя крайне странно и агрессивно по отношению к жене. "Будучи школьной учительницей, Анна приносила домой тетради на проверку, однако супруг ей запретил работать дома. Когда же она решила проверять тетради после уроков в школе, отец Дионисий был недоволен, что жена возвращается поздно домой", - говорится в статье.

А однажды священник купил жене пальто, которое она случайно испачкала. В отместку мужчина разбил её телефон, сказав, что тоже сделал это случайно.

В какой-то момент тесть даже выгнал зятя из дома, поскольку больше не мог наблюдать постоянные издевательства над дочерью. Родители уговаривали Анну подать на развод, но женщина говорила, что они с мужем венчаны и разводиться не будут.

Ситуация только ухудшилась, когда у молодых появилось отдельное жилье. Однажды родители увидели у дочери синяк. Анна выгораживала мужа но, когда её отец решил заступиться за дочь, женщина пообещала, что такого больше не повторится.

"Любила его. И боялась, как огня. У него веры никогда не было. Надел рясу - священник, снял - уже нет, - приводит News.ru слова отца Анны. - Уговаривали её разводиться".

Как отмечает издание, Денис хотя и не любил жену, на развод не подавал, опасаясь потерять работу.

В декабре 2017 года у отца Дионисия неожиданно отняли приход и перевели на работу в Николо-Угрешский монастырь. Прчииной стали его домогательства к прихожанкам.

«Денис очень боялся своих родителей»

Иерей Николо-Угрешского монастыря Дионисий Горовой . Тревогу подняла мать пропавшей - в итоге священник «раскололся» перед следователями. Мы узнали подробности дикого проишествия, поговорив со священнослужителями.

Когда муж до смерти забивает жену - это шокирует. Когда батюшка убивает матушку - и вовсе вводит в ступор.

Иерей Денис (Дионисий) Горовой служил в Николо-Угрешском монастыре в Подмосковье. Супруга Анна к церковным делам была равнодушна. Постоянные ссоры в семье привели к тому, что женщина потребовала развода. Для Горового развод и развенчание означали крах карьере. Он связывал свою жизнь только с церковью. И вряд ли ему позволили бы продолжить служение, если бы брак распался.

Горовой решил избавиться от непослушной жены. Анне он нанес семь ножевых ранений. Тело супруги спрятал в лесу под Солнечногорском. Вернулся домой и отправился на службу в церковь, отмаливать грехи.

Иерей Дионисий служил в Николо-Угрешском монастыре в Подмосковье. Среди коллег мужчина был на хорошем счету. Не случайно работники монастыря до последнего «не сдают» коллегу, с прессой общаться не желают.

Первый раз слышу от вас о прошествии,- явно лукавил во время телефонного разговора один из священнослужителей монастыря.- Иерей Дионисий был правильный человек, православный. А жена его? Что жена? Мы ее в глаза не видели. Может, она сама провинилась в чем-то, раз он поднял на нее руку?

- Вы видели его жену раньше?

Она почему-то не приходила сюда, хотя это позволительно. Мы ее не знаем.

- Вы не спрашивали коллегу о семье?

Это были личные беседы. Не уполномочены мы об этом рассказывать. Честно говоря, никто у нас не верит в случившееся. Да никто нас не оповещал об этом, кроме вас.

Пролить свет на поступок мужчины помог его бывший одноклассник.

Мы с Денисом родом с Украины, вместе учились в школе в Краматорске. Он был тихим парнем. Ни с кем особо не общался. Родители его в строгости держали.

В девятом классе они решили отдать его в семинарию, думали, что именно там он сможет деньги хорошие зарабатывать, и человеком достойным вырастет. Это была их навязчивая идея. Сами они не имели никакого отношения к церкви.

Денис не хотел становиться священником, но простив воли родителей пойти не мог. В итоге после девятого класса вся его семья переехала в Москву. Дениса пристроили в духовную семинарию, которую он закончил.

Родители всегда рядом с сыном. Он их как огня боялся. И зависел от них. Они ведь ему квартиру в Москве купили, не удивлюсь, если и жену они ему подыскали.

Я с Денисом общался в прошлом году, по поводу крещения ребенка разговаривали. Он тогда чуть ли не главным был в церкви в Котельниках. Мне кажется, он боялся согрешить не потому, что правильный, а потому, что его из церкви могли выкинуть, и что бы он тогда родителям сказал? Возможно, когда его жена пригрозила разводом, он из-за страха быть изгнанным из церкви решил ее убить.

- Каким он вам тогда казался?

Зажатым. Говорил о себе мало. Я спросил: как семья? Он кивнул: да все у меня есть. Но уходил от личных вопросов. Все больше меня расспрашивал. Будто боялся ляпнуть что-то лишнее.

По словам протоиерея Всеволода Чаплина, развод в семье священнослужителя - острая и актуальная тема:

За последнее время несколько раз очень громко ставился вопрос о том, что семьи духовенства не соответствуют евангельскому идеалу. Например, недавно был доклад протоиерея Федора Бородина, который говорит, что около четверти семей духовенства в разной степени не в порядке. А это приговор системе.

Как правило, неблагополучие в семьях священнослужителей связано с нищетой на фоне многодетности, с отсутствием выходных, с бесправием священника и его семьи.

Священника могут «кидать» с прихода на приход, даже не обсудив это с его супругой. Я не специалист по каноническому праву, не могут сказать, может ли развод повлиять на карьеру. Но развод является серьезным проступком для священнослужителя.

Дело в том, что у нас очень много людей, которым, судя по состоянию их семейной жизни, просто нечего делать в духовенстве. Возникает вопрос: если он не смог содержать в мире и любви свою малую, домашнюю церковь, как он может в мире и любви содержать общину своих духовных чад?

Еще один священнослужитель, который пожелал сохранить анонимность, пояснил «МК», что убийство жены - исключительный случай среди русского духовенства. При том, что разводы в семьях священнослужителей действительно довольно частое явление.

Инициатива, как правило, исходит от жен священнослужителей из-за нищеты или постоянной занятости их половин на работе. Иногда девушки, выходя замуж за священнослужителя, просто не представляют себе особенностей такой жизни, и быстро разочаровываются.

Священники и Новодевичьего монастыря, например, вспоминают случай еще из девяностых: юная, не так давно воцерковленная девушка «очаровалась» религией, стала одной из самых истовых прихожанок, познакомилась с семинаристом, за которого вышла замуж. Она вообще была человеком увлекающимся: в ее жизни было и увлечение живописью, и балетом, но в какой-то момент она охладевала к прежнему занятию с такой же страстью посвящала себя новому. В итоге - развод. С тех пор иначе как «дьяволицей» ее в Новодевичьем не называют. История эта там запомнилась глубоко, а карьера молодого священника была разрушена...

По словам же собеседника «МК», несмотря на то что развод является неблагоприятным для облика священника, максимум, чем его могут наказать, так это переводом в другой приход.

Из доклада протоиерея Федора Бородина: «Среди моих соучеников за двадцать пять лет развелись и были лишены сана около десяти человек. В нашем двухклирном храме статистика такая: за 24 года трое священнослужителей разрушили свои семьи и лишились сана. Несколько священников моложе меня по хиротонии, создавших свои семьи на моих глазах, пришли к полному семейному тупику, хотя пока и не развелись».

В России и других странах обсуждается ужасная новость о том, как священник из Подмосковья убил свою жену. Служил Богу иерей Дионисий Горовой в Николо-Угрешском монастыре, о нем всегда миряне говорили хорошие слова, почитали его. После того как стало известно о жестоком убийстве, следственная группа начала проводить независимое расследование.

Было выяснено, что супруга умерла из-за того, что требовала развод, а это негативно повлияло бы на карьерный рост священнослужителя. Мужчина вывез ее в лесопосадку и нанес более 10 ударов ножом. Перед кончиной верная жена отправила своей маме сообщение, в котором говорилось о странном поведении священника.

Резонансная история: священник в Московской области убил супругу

О жестоком убийстве, совершенном Горовым, рассказал Александр Волков – пресс-секретарь патриарха Российской православной церкви. Он написал на своей странице в социальной сети Фейсбук о том, что Дионисий зарезал свою жену. Волков добавил, что будет с нетерпением ждать итога расследования, но священник уже признал свою вину. Если иерея осудят, то он больше не сможет никогда служить в монастыре.

Между Дионисием и его женой длительный период времени были разногласия, соседи слышали много раз, как они громко ссорятся. Супруга не выдержала пребывания рядом с равнодушным священником, поэтому сказала, что хочет развода. Отношения между парой испортились около 2 лет назад, так как священник постоянно находился на работе, не обращал внимания на жену. 30-летний мужчина не хотел официально расторгать брак, так как боялся проблем с карьерой. После того как муж узнал о решении своей возлюбленной, он посадил ее в транспортное средство и отвез в лесопосадку, которая располагалась от дома в ста километрах.

Перед тем как отправиться с мужем в лес, женщина успела написать сообщение маме, которая и заявила о пропаже дочери. Когда работники правоохранительных органов встретились в первый раз с Дионисием, он говорил, что не может сказать, где сейчас находится его возлюбленная. Иерей не хотел сознаваться в содеянном, но после предоставления полицией всех улик у него не осталось выхода.

Священник зарезал свою супругу: жестокость «святого» человека

Работники монастыря назвали Дионисия дружелюбным, спокойным и интеллигентным. Они не понимают, почему священник так поступил. Прихожане всегда нахваливали иерея, шли к нему, чтобы спросить совет, исповедаться в содеянных грехах.

Сейчас священнослужитель подозревается в убийстве (он уже сознался в злодеянии). Мужчина родом из соседней страны Украины, был рожден в Донецкой области. В Московскую область перебрался после окончания учебы в духовной семинарии.

К сожалению, на территории России это не первый случай, когда священники оказываются не истинными служителями Богу, а мошенниками и грешными людьми. Резонансным делом стало обвинения Глеба Грозовского в сексуальных домогательствах к детям. Уголовное дело против священника-педофила полицейские расследовали более чем 4 года. Скандал закончился тем, что Грозовский оказался в колонии строгого режима. Выйти из места заключения он сможет только через 14 лет.