Христос и самаритянка у колодца. Встреча христа с самарянкой

Насильственно прекратив общественное служение Иоанна Крестителя, фарисеи не успокоились на этом успехе, а услышав, что новый Учитель привлекает еще больше последователей, чем Иоанн, они не преминули бы употребить насилие и по отношению к Нему. Но так как час Его еще не пришел, то Он оставил опять Иудею, чтобы продолжать свое служение среди более восприимчивых галилеян. Самый прямой и короткий путь из Иудеи в Галилею вел через Самарию. Иудеи, однако же, редко пользовались этой дорогой и предпочитали окольный путь через Перею, так как между ними и жителями Самарии существовала непримиримая вражда, которая длилась уже несколько столетий. После переселения десяти израильских колен в плен ассирийский, Самария была заселена языческими колонистами из различных областей Ассирийской монархии, беглыми жителями Иудейского царства, а также и беглецами израильскими, находившими возможность бежать из плена ассирийского.

Первые поселенцы-язычники, устрашенные необычайным размножением диких зверей в земле их нового местожительства, особенно львов, и объясняя это местью им со стороны Бога этой земли, добыли одного из пленных священников иудейских и при помощи его ввели у себя и поклонение Иегове, которого они, впрочем, едва отличали от других своих чисто языческих богов. Вместе с тем они усвоили себе и закон Моисеев, который впоследствии соблюдали даже строже самих иудеев. По возвращении иудеев из плена самаряне хотели присоединиться к ним, чтобы вместе с ними образовать один народ; но вожди иудейские отвергли этот союз, который мог грозить потемнением истинной религии и у самих иудеев, и с этого времени между иудеями и самарянами начались ожесточенные споры о религиозном преимуществе, переходившие часто в открытую вражду и даже побоища. Вопреки иудеям самаряне построили себе собственный храм на горе Гаризим, но он разрушен был Иоанном Гирканом, который вместе с тем разрушил и самую Самарию. За своей горой они признавали больше прав на религиозные преимущества, чем за горой Мориа, так как, по их преданию, на этой именно горе был земной рай, на ней брали свое начало все реки земные, Адам сотворен был из ее праха, на ней остановился Ноев ковчег, на ней Авраам намерен был принести в жертву своего сына Исаака, Иаков молился на ней в ту ночь, когда видел чудесную лестницу, Иисус Навин построил на ней по вступлении в Землю обетованную первый жертвенник Богу и на ней именно зарыл двенадцать каменных плит, на которых написан был весь закон Моисеев.

К горе Гаризим каждый самарянин обращался лицом при молитве, и все они веровали, что на ее именно вершине впервые должен появиться Мессия Христос. Строго держась Моисеева закона, они обвиняли иудеев за принятие других святых книг, кроме Пятикнижия; преданы были Ироду, которого ненавидели иудеи, и сохраняли верность римлянам. Самим иудеям они причиняли всевозможные неприятности, нападали на их паломников, зажигали ложные огни, чтобы произвести путаницу в их определении новомесячий, и для осквернения их храма однажды набросали в нем мертвых костей. Со своей стороны иудеи относились к самарянам с безграничной ненавистью, считая их народом нечистым и проклятым. Само имя их считалось позорным, и на всякого самарянина они смотрели как на одержимого бесом (Ин 8:48).

Ни один истый иудей не считал для себя позволительным есть ту пищу, которой коснулся самарянин, так как это значило бы все равно, что есть свинину. Ни один самарянин не мог сделаться прозелитом, и за ними не признавалось права на воскресение из мертвых. Иудей мог иногда находиться в дружественных отношениях с язычником, но никогда с самарянином, и все сделки с последним считались недействительными. В иудейских судах не принималось свидетельство самарян, а принять кого-нибудь из них в дом свой значило прямо навлечь на себя проклятие Божие. Но если такая вражда существовала в сердце всякого иудея, то во всяком случае не так смотрел на самарян Спаситель.

Он видел в них таких же детей одного Отца Небесного, какими были и иудеи, и отправившись через Самарию, нашел случай сделать одно из величайших откровений о своем Божестве. Отправившись в путь ранним утром, Спаситель к полудню прибыл в Сихарь, небольшое поселение, находившееся неподалеку от города Сихема. Там, у восточного склона горы Гаризим, верстах в двух от города, находился знаменитый колодезь Иакова, на участке, подаренном им некогда своему сыну Иосифу. Над колодцем был навес с сиденьями для путников, и так как Спаситель крайне утомился от продолжительного пути под палящим солнцем, то Он, отпустив своих учеников в город произвести нужные закупки провизии, Сам остался один у колодца.

И вот, когда Он отдыхал здесь, пришла за водой одна самарянка, которая принесла с собой кувшин с длинной веревкой для доставания воды из священного колодца, имевшего не менее пятнадцати сажен глубины. Появление ее было совершенно неожиданным, так как женщины обыкновенно ходили за водой вечером и притом целыми группами. Но она предпочитала запастись водой в это именно неурочное время, как бы избегая встречи с другими женщинами, среди которых она не пользовалась доброй славой. Страдая от жажды, Иисус Христос не мог не обрадоваться ее приходу, и лишь только она почерпнула воды кувшином, как Он обратился к ней с просьбой: «Дай Мне пить». По одежде и языку женщина сразу увидела, что Он иудей, и удивленно заметила Ему: «Как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки? ибо иудеи с самарянами не сообщаются». Спаситель видел ее простодушие и захотел не только просветить ее великими истинами, постигнуть которые не дано было величайшим мудрецам Древнего мира, но и сообщить ей страшное откровение о Себе Самом.

Возводя ее мысль от простой материальной воды, утоляющей временно телесную жажду, Он напомнил ей о существовании другой воды – дара Божия, утоляющего жажду духовную. «Если бы ты знала дар Божий, – сказал Он удивленной женщине, – и кто говорит тебе: дай Мне пить; то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую».

Иисус Христос и Самарянка

Мысль была ясная, но не для простого разума самарянки, и она могла только удивленно заметить, как и где Он может взять эту воду живую, – уж, конечно, не в этом колодце, так как Ему нечем и почерпнуть из него. Но если у Него есть другая, лучшая вода, то неужели Он выше отца их Иакова, который сам и его семейство пил из этого именно колодца, считая ее годной и хорошей даже для себя? Любопытство ее, видимо, было крайне затронуто подобным заявлением, и она готова была продолжать беседу и дальше. Вода эта несомненно хороша, – отвечал ей Спаситель; но «всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять: а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». Заинтересовываясь все более и более и чувствуя, что видит перед собой необыкновенного человека, женщина наконец просит у Него этой воды живой; но ее мысли еще не вполне постигли сущность этой воды, и она просит ее лишь для того, чтобы, напившись ее, не иметь больше жажды и не приходить сюда опять за водой. Но сделанных объяснений было достаточно для того, чтобы пробудить мысль самарянки к возвышенным предметам, и Спаситель, обрывая эту беседу, обратился к ней с словами, которые должны были показать ей, что она имеет дело с Сердцеведцем. «Пойди, – сказал Он ей, – позови мужа твоего и прийди сюда». Слова эти болезненно затронули совесть женщины, и она поспешила смущенно ответить, что у нее нет мужа. Но на это последовал ответ, который сразу обнаружил все тайны ее греховной жизни. «Правду ты сказала, что у тебя нет мужа: ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала».

Как громом поразили ее эти слова Сердцеведца, и она благоговейно воскликнула: «Господи! вижу, что Ты пророк», и в это время молниеносно озарила ее мысль, уж не права ли иудейская вера, от которой могут являться такие пророки? И вот от ее собственной жизни, на которой ей, конечно, отнюдь не хотелось останавливаться дольше, ее живая мысль быстро переносится к другому вопросу, из-за которого постоянно шел ожесточенный спор между ее народом и соотечественниками Того, с Кем она говорила, вопрос, который был причиной их взаимной вражды. Случай свел ее с великим учителем: нельзя ли было воспользоваться им для улажения бесконечного спора между иудеями и самарянами о том, что, собственно, Иерусалим или Гаризим, должно считать священным местом Палестины: Иерусалим, где Соломон построил храм, или Гаризим, это древнейшее святилище, где Иисус Навин произносил свои благословения и где Авраам готовился принести в жертву своего сына? Указывая на вершину горы, вздымавшейся на восемьсот футов над ними и увенчанной развалинами древнего храма Манассии, разрушенного Гирканом, она предложила Спасителю занимавший ее вопрос: «Отцы наши поклонялись на этой горе; а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме, кто же прав?» Кратко и только стороной Спаситель разрешил ее недоумение. В споре с самарянами на стороне иудеев, бесспорно, было более правды. Иерусалим был тем местом, которое избрано Самим Богом; сравнительно с смешанным и грубым культом Самарии, иудейство было гораздо чище и правильнее. Но, коснувшись земного спора, Спаситель изрек ей великое и достопамятное пророчество, что настанет время, даже настало уже теперь, «когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме» истинные поклонники будут поклоняться Отцу, но на всяком месте будут поклоняться Ему в духе и истине. «Бог есть дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине».

Самарянка была глубоко тронута и поражена; но как можно было по простому случайному слову неизвестного чужестранца отказаться от своей веры, в которой она и ее отцы родились и воспитались? Лучше отложить окончательное решение этого и подобных вопросов и подождать, пока придет Мессия, Который окончательно разрешит все недоумения и откроет всякую правду. И тогда-то Иисус Христос изрек простые, но страшные слова: нет надобности ждать этого; Мессия пришел, и «это Я, Который говорю с тобою».

Рождение Его впервые было открыто ночью немногим безвестным и невежественным пастухам; первое полное объявление Им своего мессианства было сделано у колодца в томный полдень одинокой безвестной самарянке. И этой бедной, грешной, невежественной самарянке изречены были бессмертные слова, в которых Сам Иисус Христос торжественно открыл себя Мессией и Спасителем мира.

Между тем ученики возвратились из города и были крайне удивлены, что их Учитель одиноко беседовал с женщиной. На Востоке, при низком взгляде на женщину вообще, открытое общение с ней считалось неприличным, а тем более с женщиной с непокрытым лицом. Но правило тем с большей строгостью применялось к учителям и раввинам, так что для них считалось крайним позором говорить с женщиной на улице, хотя бы и со своей женой. Еще непристойнее говорить с ней о религии и законе. «Лучше сжечь слова закона, – говорит один из строгих раввинов, – чем вверять их женщине». Между тем ученики видели, что Иисус Христос вел долгий и серьезный разговор с женщиной – и притом, видимо, грешницей! – очевидно, именно о делах религии и закона. Однако они не осмелились заметить Ему об этом и заговорили о произведенных покупках.

Между тем женщина, от поразившего ее изумления забыв даже свой водонос, побежала в город рассказать о своей чудесной встрече. Явился человек, который открыл ей «самые тайны ее жизни. Не Он ли Христос Мессия? Самаряне, которые во всех евангельских замечаниях о них являются более простыми и податливыми на убеждения, чем иудеи, скоро побежали из города по ее указанию, и когда уже видно было их приближение, ученики побуждали Спасителя есть, потому что было уже заполдень, а Он так истощился в пути. Но всякий голод в Нем был утолен удовлетворением цели Его служения. «У Меня есть пища, – сказал Он, – которой вы не знаете». Разве они не знали, что с самого детства Он жил не хлебом одним? Но ученики, при своем обычном простодушии, не поняли этого замечания и подумали, что, вероятно, кто-нибудь принес Ему есть. Можно представить, как тяжело было Ему таким образом на всяком шагу, даже в своих собственных избранниках, встречаться с такой странной неспособностью понимания более глубоких духовных мыслей. Но нетерпения не было в том, кто был кроток и смирен сердцем. «Моя пища, – сказал Он, – есть творить волю пославшего Меня и совершить дело Его». И затем, указывая на жителей Сихема, стекавшихся к Нему по равнине, Он продолжал: «Вы говорите, что еще четыре месяца до жатвы. Взгляните на эти поля, как они пожелтели для духовной жатвы. Вы будете радостно пожинать жатву, которую Я посеял трудом и страданьем; а Я, сеятель, радуюсь при мысли об этой радости грядущей».

Личная беседа с Христом убедила многих из самарян гораздо глубже, чем рассказ женщины, которой Он впервые открыл себя, что Он именно есть давно ожидаемый Спаситель мира, Христос. Милостиво снисходя к их просьбе побыть у них, Иисус Христос пробыл там два дня с своими учениками, и это двухдневное учение несомненно и было главной причиной многочисленных обращений ко Христу в их среде в последующее время (Деян 8:5). И со своей стороны, Христос не раз награждал эту веру самарян, выставляя их добродетельнее закоснелых в своем узком законничестве иудеев. Так, в бессмертной притче о любви к ближнему примером ее Он выставил именно самарянина. Из среды десяти исцеленных прокаженных оказался благодарным опять именно один самарянин. Более простые и здоровые души самарян оказались более склонными и способными войти в Царство Божие, чем гордые души мнивших себя исключительными сынами Авраама и наследниками данных ему обетований.

Христос со Своими учениками возвращался из Иудеи в Галилею. Самый короткий путь лежал через Самарию. Но этой дорогой иудеи пользовались редко.

Между ними и жителями Самарии уже несколько столетий существовала непримиримая вражда. Самаряне были потомками язычников, которые заселили эту землю после Вавилонского пленения народа израильского. Со временем они усвоили себе Закон Моисеев и строго соблюдали его. Однако между иудеями и самарянами всегда велись ожесточённые споры о том, кто из них лучше понимает истинное существо религии.

Самаряне построили себе храм на горе Гаризин. По их преданию, именно на этой горе остановился Ноев ковчег и приносили жертвы Богу патриархи Авраам, Исаак и Иаков. Самаряне верили, что на вершине горы впервые должен появиться Мессия - Христос. Поэтому во время молитвы каждый самарянин обращался к горе Гаризин.

Отправившись в путь через Самарию, Спаситель остановился у города Сихарь (по древнему названию - Сихем). Он направился к знаменитому колодцу Иакова у восточной подошвы горы Гаризин.

Этот колодец некогда выкопал великий в очах Божиих патриарх Иаков. Глубиной колодец был более пятнадцати саженей и питался подземными источниками, поэтому в нём всегда можно было найти воду.

Утомлённый продолжительным путешествием по сильной жаре, Иисус сел у колодца отдохнуть. Время было полуденное, и ученики Его пошли в город купить пищи.

В это время к колодцу пришла женщина самарянка. Она принесла с собой кувшин с длинной верёвкой, намереваясь достать из колодца воды.

Обычно женщины этого города ходили за водой вечером. Но самарянка пользовалась недоброй славой среди горожанок, поэтому, чтобы избежать встречи с ними, она пришла за водой в полдень. Лишь только женщина зачерпнула воды из колодца, Иисус обратился к ней с просьбой дать Ему пить. По речи и одежде женщина сразу определила, что сидящий перед ней незнакомец - иудей, и удивилась: "Как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки? Ибо иудеи с самарянами не сообщаются".

Видя простодушие женщины, Спаситель обратил её мысль от простой воды, утоляющей телесную жажду, к живой воде благодати Святого Духа: "Если бы ты знала дар Божий, - сказал Он ей, - и Кто говорит тебе: дай Мне пить; то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую".

Но самарянка не поняла слов Спасителя и подумала, что Он говорит про обыкновенную ключевую воду, которая у жителей города называлась живой водой.

Женщина с удивлением спросила Христа: "Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодец глубок; откуда же у Тебя вода живая? Ужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодец, и сам из него пил, и дети его, и скот его?" Иисус сказал ей в ответ: "Всякий, кто пьёт эту воду, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам, тот не будет жаждать вовек. Потому что вода, которую Я дам, сделается в нём источником воды, текущей в жизнь вечную".

Желая разъяснить истинный смысл Своих слов, Господь велел женщине позвать её мужа. Самарянка смутилась и ответила, что у неё нет мужа. На это Христос заметил: "Правду ты сказала, что у тебя нет мужа. Потому что у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала".

Женщина, поняла теперь, что говорит не с обыкновенным человеком. "Господи, вижу, что ты пророк", - сказала она. И сразу же обратилась к Спасителю за разрешением давнего спора между самарянами и иудеями: чья вера правильней и чья служба угодней Богу. "Отцы наши поклонялись на этой горе, - женщина указала на развалины разрушенного самарянского храма на горе Гаризин, - а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме". Спаситель разрешил её недоумение. В споре с самарянами у иудеев было больше правды, так как они сохранили истинную веру и правильное богослужение. Но наступит время, когда иудейство перестанет быть единой истинной религией, и тогда «истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине».

Ибо угодно Богу, когда люди поклоняются не одним только телом, наружными знаками и словами, а всем своим существом, всей душой истинно веруют в Бога, почитают Его своими добрыми делами и милосердием к ближним.

Принимая Христа за пророка и осторожно относясь к Его новому учению, самарянка сказала: "Знаю, что придёт Мессия, то есть Христос; когда Он придёт, то возвестит нам всё".

Женщина была одной из тех, кто ждал Мессию и Его спасения всей душой. Тогда Иисус Христос открылся ей: "Мессия - это Я, Который говорю с тобою".

В это время вернулись из города ученики Спасителя. Они удивились тому, что их Учитель беседует с женщиной-самарянкой. Однако ни один из них не осмеливался спросить Христа, о чём Он говорил с ней.

Слова Спасителя о поклонении Богу в Духе и Истине стали великим Божественным откровением, обращённым к человечеству на все времена. Ныне все возлюбившие Христа и исполняющие Его заповеди слышат Его Божественные слова: "Я есть Путь, и Истина, и Жизнь".

Первая Пасха

Беседа с Самарянкой
(Матф. 4:12; Марк. 1:14; Луки 4:14; Иоан. 4:1-42)

Все четыре Евангелия говорят об отбытии Господа в Галилею. Св. Матфей и св. Марк отмечают, что это произошло после того, как Иоанн был заточен в темницу, а св. Иоанн добавляет, что причиной этого был слух, что Иисус более чем Иоанн Креститель приобретает учеников и крестит их, хотя Евангелист поясняет, что крестил не Он Сам, а Его ученики. После заточения Иоанна в темницу вся вражда фарисеев устремилась на Иисуса, Который стал казаться им опаснее самого Крестителя, и, так как не пришел еще час Его страданий, Иисус оставляет Иудею и идет в Галилею, чтобы уклониться от преследований Своих завистливых врагов. О беседе Господа с самарянкой, состоявшейся по пути в Галилею, повествует только один Евангелист — св. Иоанн.

Путь Господа лежал через Самарию — область, находившуюся к северу от Иудеи и принадлежавшую прежде трем коленам израильским: Данову, Ефремову и Манассиину. В этой области находился город Самария, бывшая столица Израильского государства. Ассирийский царь Салманассар покорил израильтян и отвел их в плен, а на их месте поселил язычников из Вавилона и других мест. От смешения этих переселенцев с оставшимися евреями и произошли самаряне. Самаряне приняли Пятикнижие Моисея, поклонялись Иегове, но не забывали и своих богов. Когда евреи вернулись из вавилонского плена и начали восстанавливать Иерусалимский храм, самаряне тоже захотели принять в этом участие, но евреи не допустили их, а потому они выстроили себе отдельный храм на горе Гаризим. Приняв книги Моисея, самаряне, однако, отвергли писания пророков и все предания, и за это иудеи относились к ним хуже, чем к язычникам, всячески избегали какого-либо общения с ними, гнушаясь и презирая их.

Проходя через Самарию, Господь с учениками Своими остановился отдохнуть около колодца, который, по преданию, был выкопан Иаковом, у города Сихема, который у св. Иоанна назван Сихарь. Быть может, Евангелист употребил это название в насмешку, переделав его из слова«шикарь» -«поил вином», или«шекер» -«ложь». Св. Иоанн указывает, что «было около шестого часа» (по-нашему — полдень), время наибольшего зноя, что, вероятнее всего, и вызвало необходимость отдыха. «Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды . Ученики Иисуса отлучились в город за покупкой пищи, и Он обратился к самарянке с просьбой: «Дай Мне пить» . Узнав, возможно, по одежде или по манере речи, что обращающийся к ней — иудей, самарянка выразила свое удивление в том, что Он, будучи иудеем просит пить у нее, самарянки, имея в виду ту ненависть и презрение, которые иудеи питали к самарянам. Но Иисус, пришедший в мир спасти всех, а не только иудеев, объясняет женщине, что она бы не стала задавать подобного вопроса, зная, Кто говорит с ней и какое счастье («Дар Божий» ) Бог послал ей в этой встрече. Если бы она знала, Кто просит у нее пить, то сама бы попросила Его утолить ее духовную жажду, открыть ей ту истину, познать которую стремятся все люди; и Он дал бы ей «воду живую» , под чем следует понимать благодать Святого Духа (см. Иоан. 7:38-39)

Самарянка не поняла Господа: под живой водой она разумела ключевую, которая находится на дне колодца, а потому и спросила Иисуса, откуда Он может иметь живую воду, если Ему и почерпнуть нечем, а колодец глубок. «Неужели Ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?» (Иоан. 4:12). С гордостью и любовью вспоминает она патриарха Иакова, который в пользование своим потомкам оставил этот колодец. Тогда Господь поднимает ее разум до высшего понимания Его слов: «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоан. 4:13-14). В жизни духовной благодатная вода имеет иное воздействие, нежели физическая вода в жизни телесной. Тот, кто напоен благодатью Святого Духа, уже никогда не почувствует духовной жажды, так как все его духовные потребности уже полностью удовлетворены; между тем как пьющий физическую воду, а равно и удовлетворяющий какие-либо свои земные потребности, утоляет свою жажду лишь на время, и вскоре «возжаждет опять».

Мало того, благодатная вода будет пребывать в человеке, образовав в нем самом источник, бьющий (буквально с греческого — скачущий ) в жизнь вечную, то есть делающий человека причастником вечной жизни. Все еще не понимая Господа, и думая, что Он говорит о воде обыкновенной, только какой-то особенной, навсегда утоляющей жажду, она просит Господа дать ей этой воды, чтобы избавиться от необходимости приходить за водой к колодцу. Чтобы она поняла, наконец, что говорит не с обыкновенным человеком, Господь сначала приказывает ей позвать своего мужа, а затем прямо обличает ее в том, что она, имея уже пять мужей, живет теперь в прелюбодейной связи.

Увидев, что перед нею пророк, который ведает сокровенное, самарянка обращается к Нему за разрешением проблемы, наиболее мучавшей самарян в их взаимоотношениях с иудеями: кто прав в споре о месте поклонения Богу? Самаряне ли, которые, следуя своим отцам, построившим храм на горе Гаризим, приносили поклонения Богу на этой горе или иудеи, которые утверждали, что поклоняться Богу можно только в Иерусалиме? Самаряне избрали для поклонения гору Гаризим, основываясь на повелении Моисея произнести благословение на этой горе (Втор 11:29). И хотя их храм, воздвигнутый там, был разрушен Иоанном Гирканом еще в 130-м году до Рождества Христова, они продолжали совершать жертвоприношения на месте разрушенного храма. Господь отвечает на вопрос женщины, объясняя что ошибочно было бы думать, будто поклоняться Богу можно только в одном каком-то определенном месте и спорный вопрос между самарянами и иудеями скоро сам собой потеряет свое значение, потому что оба типа богослужения — как иудейское, так и самарянское — прекратятся в недалеком будущем. Это предсказание исполнилось, когда самаряне, истребляемые войнами, разубедились в значении своей горы, а Иерусалим был разрушен римлянами и храм сожжен в 70-м году по Рождестве Христовом.

Тем не менее Господь отдает предпочтение иудейскому богопоклонению, имея, конечно, в виду тот факт, что самаряне приняли лишь Пятикнижие Моисея и отвергли пророческие писания, в которых было подробно изложено учение о Лице и Царстве Мессии. Да и само «Спасение [придет] от Иудеев» , поскольку Искупитель человечества происходит из иудейского народа. Далее Господь, развивая уже высказанную Им мысль, указывает на то, что «настанет время, и настало уже» (ведь Мессия уже явился) время нового, высшего богопоклонения, которое не будет ограничено одним каким-либо местом, а будет повсеместное, поскольку будет в духе и истине. Только такое поклонение истинно, так как оно соответствует природе Самого Бога, Который есть Дух. Поклоняться Богу духом и истиной значит стремиться угождать Богу не одним лишь внешним образом, а путем истинного и чистосердечного устремления к Богу как к Духу, всеми силами своего духовного существа; то есть не путем жертвоприношений, как это делали и иудеи, и самаряне, полагавшие, будто Богопочитание сводится лишь к этому, а познавать и любить Бога, непритворно и нелицемерно желая угодить Ему исполнением Его заповедей. Поклонение Богу «Духом и истиной» отнюдь не исключает и внешней, обрядовой стороны Богопочитания, как пытаются утверждать некоторые лжеучителя и сектанты, но не в этой, внешней стороне Богопочитания заключена главная сила. В самом же обрядовом Богопочитании не нужно видеть ничего предосудительного: оно и необходимо, и неизбежно, поскольку человек состоит не только из души, но и из тела. Сам Иисус Христос поклонялся Богу Отцу телесно, совершая коленопреклонения и падая лицом на землю, не отвергая подобного же поклонения и Себе от других лиц во время Своей земной жизни (см. для примера: Матф. 2:11, 14:33, 15:25; Иоан. 11:32, 12:3; а так же многие другие места в Евангелиях)

Самарянка как бы начинает понимать смысл слов Иисуса и в раздумьи говорит: «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все» . Самаряне также ожидали Мессию, называя Его по-своему — Гашшагеб, основывая это ожидание на словах Бытия 49:10 и особенно на словах Моисея во Второзаконии 18:18). Понятия самарян о Мессии не были так испорчены как у иудеев, так как они в Его лице ждали пророка, а не политического вождя. Поэтому Иисус, долго не называвший себя Мессией при иудеях, этой простой самарянской женщине прямо говорит, что Он и есть обещанный Моисеем Мессия-Христос: «[Мессия —] это Я, Который говорю с тобой» . В восторге от счастья, что она видит Мессию, самарянка бросает у колодца свой водонос и спешит в город возвестить всем о пришествии Мессии, Который как Сердцеведец, сказал ей все, что она сделала. Пришедшие в это время ученики Его удивились тому, что их Учитель беседует с женщиной, поскольку это осуждалось правилами иудейских раввинов, наставлявшими: «Не разговаривай долго с женщиной» и «никто не должен разговаривать с женщиной на дороге, даже с законной женой», а так же: «Лучше сжечь слова закона, чем научить им женщину» . Однако, благоговея перед своим Учителем, ученики никак не выразили своего удивления и только попросили Его отведать принесенную ими пищу.

Но естественный голод в Иисусе-Человеке заглушали радость от обращения к Нему жителей самарянского народа и забота о их спасении. Он радовался, что брошенное Им семя уже начало давать свой плод. Поэтому Он отказался утолить Свой голод и ответил ученикам, что истинная пища для Него — исполнение дела по спасению людей, возложенного на Него Богом Отцом. Самарянские жители, идущие к Нему, представляются Иисусу нивой, созревшей для жатвы, тогда как на полях жатва состоится лишь через четыре месяца. Обычно, сеющий зерна и собирает урожай; при посеве же слов в души, духовная жатва чаще достается другим, но при этом и сам посеявший радуется вместе с жнущими, так как сеял он не для себя, а для других. Поэтому Христос и говорит, что Он посылает Апостолов собирать жатву на духовной ниве, которая была первоначально возделана и засеяна не ими, а другими — ветхозаветными пророками и Им Самим. Во время этих объяснений к Господу подошли самаряне. Многие уверовали в Него уже «по слову женщины», но еще больше уверовали «по Его слову», когда, по их приглашению, Он пробыл у них в городе два дня. Слушая учение Господа, они, по собственному признанию, убедились, «что Он истинно Спаситель мира, Христос».

(новозаветные сюжеты в живописи

Александр Майкапар

Надлежало же Ему проходить через Самарию. Итак, приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи. Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его? Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать. Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала. Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалима. Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ем/должны поклоняться в духе и истине...

Между тем ученики просили Его, говоря: Равви! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете. Посему ученики говорили между собою: разве кто принес Ему есть? Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его. Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их. И многие Самаряне из города того уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала.

(Ин. 4:4-24, 31-39)

Глубокое толкование смысла этой истории дает Ф.Фаррар: «Рождение его впервые было открыто ночью немногим безвестным и невежественным пастухам; первое полное объяснение им своего мессианства было сделано у колодца в томный полдень одинокой безвестной самарянке. И этой бедной грешной невежественной чужестранке изречены были бессмертные многознаменательные слова, которые все последующие века должны были слушать, так сказать, с затаенным дыханием, коленопреклоненно!»

В разговоре Христа с самарянкой затронуты по крайней мере две темы: о воде живой и о спасении через поклонение Богу-Отцу.

В разные периоды истории христианского искусства этот библейский рассказ возбуждал то больший, то меньший интерес у художников, всегда испытывавших значительное влияние теологов и разрабатывавшихся ими концепций. Так, этот сюжет часто встречается в искусстве первых веков христианства, поскольку в тот период в словах Христа о живой воде усматривали намек на крещение, а в пище, принесенной из города учениками, - метафору для пищи вечной.

Первое изображение этого периода - фреска катакомб Претекстата (II-III вв.). Сюжет трактован здесь в античном стиле: самарянка - стройная молодая женщина, в тунике и паллиуме, с красивой прической, стоит у бассейна, в руках у нее большая чаша с водою. Перед cамарянкой Спаситель в образе молодого человека, красивого, с короткими волосами, в короткой тунике и плаще, накинутом на левое плечо; его правая рука простерта к самарянке.

В эпоху Средневековья первоначальный смысл, которым наделяли эту историю ранние христианские художники, отходит на второй план, и потому этот сюжет некоторое время остается редким у художников. В эпоху Возрождения - особенно Высокого - он приобретает новый смысл, вернее сказать, на первый план выступает вторая тема: спасение через поклонение Богу-Отцу. Причем греховность здесь символизируется и персонифицируется образом женщины-грешницы (грех прелюбодеяния).

Сцена представляет собой местность за городской стеной, что объясняется мимоходом сделанным уточнением Иоанна: «Ученики Его отлучились в город купить пищи». Такой пейзажный фон мы видим у Дуччо и Марторелла. У колодца, часто расположенного в тени дерева (так у Карраччи и Рембрандта), сидит Христос. Он беседует с поселянкой, у которой в руках кувшин. Иногда женщина преднамеренно изображается как грешница (блудница): в богатых одеждах, с заплетенными в косу волосами (такой изображает ее Карраччи) и с обнаженной грудью - типичный облик куртизанки («...у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе»). На заднем плане (в частности, у Марторелла) - возвращающиеся из города ученики, у них в руках купленная в городе провизия.

Учеников в этой сцене никогда не бывает двенадцать, поскольку к этому моменту евангельской истории еще не все они были призваны Иисусом на служение. Обычно их четверо. Если следовать рассказу Иоанна, единственного, кто излагает историю с самарянкой, - то учениками Иисуса к тому времени были две пары братьев: Андрей и Симон (Петр), Иаков и Иоанн. Их-то мы часто и видим на картинах (во всяком случае, всегда присутствует Иоанн, которого можно признать в самом младшем из спутников Христа). Лица и жесты учеников могут выражать удивление и осуждение Христа за его беседу с самарянкой, поскольку к самарянам иудеи испокон веков питали презрение и ненависть. Эти чувства прекрасно переданы у Дуччо, Марторелла, Карраччи.

Жест Иисуса, указующего вдаль, который мы видим на картинах Рембрандта и Дуччо, заимствован из более позднего эпизода этой истории - из разговора уже не с самарянкой, а с возвратившимися учениками: «А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве».

Беседа Господа с самарянкой у колодца побуждает нас вспомнить исторический контекст. Самаряне были инородцы и еретики; когда языческие завоеватели выселили народ из Земли Обетованной, они заселили на их место своих языческих подданных. Эти язычники смешались с остатками израильтян - «народом земли»: слишком бедными, неграмотными и незначительными людьми, чтобы возиться с их выселением.

Самаряне поклонялись как Богу Израилеву, так и языческим идолам. Постепенно у них сложился собственный монотеистический культ, опиравшийся на те же книги Моисеевы, - который казался благочестивым иудеям возмутительной пародией.

Отношения между двумя общинами были стабильно плохими. Мы привыкли слышать о «милосердном самарянине», и часто от нас ускользает смысл притчи, который был ясен слушателям Господа: самарянин был последним, от кого иудею стоило бы ждать милости. Поэтому и удивляется, что Господь заговаривает с ней; удивляются и ученики.

У всякого порядочного иудея того времени было по крайней мере три причины не разговаривать с этой женщиной:

Она была полукровка и еретичка.

Она была женщина.

Она была женщина со, скажем мягко, сложной личной жизнью

Собственно, у всякого порядочного иудея того времени было по крайней мере три причины не разговаривать с этой женщиной. Она была самарянка - то есть полукровка и еретичка. Она была женщина. И она была женщина со, скажем мягко, сложной личной жизнью. Пять мужей, и нынешний - не муж, а непонятно кто. Она не приходит к колодцу утром - как все, а тащится днем, по жаре, чтобы не попасться на глаза - и на острые языки - односельчанкам.

Это всё так знакомо: этническая и религиозная неприязнь, пренебрежение к людям, которые выпали из числа благополучных и «порядочных», но в то время самарянке приходилось еще хуже. Традиционное общество более чистое, с одной стороны, но с другой стороны, было более жестоким: женщина, испортившая себе репутацию, навсегда исключалась из числа «приличных». Просто заговорить с ней - уже скандал.

Но Господь смотрит не на это. Он видит в этой женщине человека, бессмертную душу, которую Он пришел спасти для вечности.

Уже в том, что Он говорит с ней, открывается то, как Бог видит людей. На монетах прошлого было изображение правителя, по повелению которого чеканились деньги. Так и каждый человек несет на себе образ Божий. В золотой монете, упавшей в грязь, мы видим золото, а не грязь; мы знаем, что грязь можно смыть. Так и Христос (Который знает про эту женщину всё плохое, что про нее знают люди, и многое сверх этого - Он вообще знает про нее всё) видит в ней, прежде всего, не грязь. Он видит в ней образ Божий, который Он пришел спасти и восстановить.

И самарянка отзывается на это взгляд Божий верой. Мы видим это по тому, как она встречает Его обличение, когда Господь говорит: «У тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе» (Ин. 4: 18).

Грешница! Дура! Проститутка! Ей указывали на ее грехи, чтобы унизить, пнуть, уязвить.

Так легко обидеться, развернуться, уйти - но самарянка не уходит

Она могла бы взорваться горечью, гневом, обидой - ведь ей наверняка много раз ставили на вид ее неустроенную личную жизнь - с высокомерным презрением, с глумливыми насмешками. Грешница! Дура! Проститутка! Ей указывали на ее грехи, чтобы унизить, пнуть, уязвить. Так легко обидеться, развернуться, уйти - но самарянка не уходит. Она верит, что этот таинственный человек указывает ей на ее грехи не за тем, чтобы унизить или посмеяться, а чтобы спасти.

Вера принимает обличение - потому что доверяет Тому, от Кого они исходят. И женщина не оправдывается, не спорит, не указывает на какие-то смягчающие обстоятельства - она признает: «Господи! вижу, что Ты пророк» (Ин. 4: 19) - и спрашивает о том, чье богопочитание истинное: иудеев или самарян.

И ответ Господа звучит неожиданно - неожиданно и для нее, и для современного читателя. может ожидать тысячу первого раунда полемики между двумя религиозными общинами. Современный читатель ожидает чего-то вроде «да ладно, мы все поклоняемся одному Богу, на самом деле какая разница, на какой горе».

Но Господь не говорит ни того, ни другого. С одной стороны, между богопочитанием двух общин есть разница: иудеи правы, а самаряне неправы. Но с другой - то «спасение от иудеев», которое ожидалось, уже пришло. Оно здесь. Христос есть спасение. Теперь люди из всех народов будут поклоняться Господу в «Духе и истине», а не на той или другой горе.

Да, в этом богословском споре правы иудеи - но есть нечто бесконечно более важное. Вода Жизни, которую даст Христос тем, кто верует в Него. Речь здесь идет о Святом Духе, излияние Которого уже обещано Пророками: «Я изолью воды на жаждущее и потоки на иссохшее; излию дух Мой на племя твое и благословение Мое на потомков твоих» (Ис. 44: 3).

И мы видим, как происходит чудо: женщина униженная и презираемая, которая не смеет прийти к колодцу с утра, чтобы лишний раз не попасться никому на глаза, обретает величайшее достоинство и дерзновение. Она «оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне всё, что я сделала: не Он ли Христос?» (Ин. 4: 28-29). И в ее свидетельстве есть что-то настолько могущественное, что люди не могут от нее отмахнуться. «Они вышли из города и пошли к Нему» (Ин. 4: 30).

Бедная грешница, но грешница, на которую взглянул Бог, и ее жизнь полностью переменилась. Она не отвернулась от этого взгляда, не оскорбилась на обличение, и спасение достигло ее - и через нее многих других.