Русский нострадамус и его предсказания. Главные пророчества русского «нострадамуса» Авеля

В отставке

Ранние годы

Бо́льшую часть вылетов совершил на различных модификациях пикирующего бомбардировщика Ю-87 «Штука» , ставшего, по утверждению Руделя, в высшей степени эффективным для уничтожения танков после установки по настоянию Руделя в подкрыльевых гондолах двух пушек калибра 37 мм . «Штука» в противотанковом варианте (Ju-87G) получила название Kanonenvogel (с нем.  - «птичка с пушкой») или Panzerknacker . Пушка также позволяла успешно бороться с советскими «летающими танками» - бронированными штурмовиками Ил-2 .

В конце войны также летал на истребителе Fw 190 .

Сбил 9 самолётов противника - 2 штурмовика Ил-2 и 7 истребителей (возможно, один из сбитых истребителей пилотировал известный советский ас Лев Шестаков) .

Сам Рудель за время Второй мировой войны был сбит 32 раза (всегда только зенитной артиллерией), несколько раз был тяжело ранен . В боях над Одером попаданием 40-мм зенитного снаряда ему оторвало ногу, однако он продолжал летать даже после ампутации ноги ниже колена .

Линкор «Марат»

Во второй, посвящённой последствиям покушения на Гитлера в июле 1944 года , Рудель объясняет читателю, что ответственность за поражение Германии в войне несёт генералитет, не понявший стратегического гения фюрера, и в особенности офицеры-заговорщики, поскольку политический кризис, вызванный их покушением, позволил союзникам закрепиться в Европе .

Награды

• Знак Истребитель в золоте с подвеской «2000» (боевых вылетов).
• Знак Пилот-наблюдатель в золоте с бриллиантами.
• Почëтный Кубок Люфтваффе (20 октября 1941)
• Знак за ранение в золоте.
• Немецкий крест в золоте (2 декабря 1941).
• Железный крест 2-го класса (10 ноября 1939)
• Железный крест 1-го класса (18 июля 1941)
• Рыцарский крест железного креста (6 января 1942).
  • 229-й, Дубовые листья, 14 апреля 1943
  • 42-й, Мечи, 25 ноября 1943
  • 10-й, Бриллианты, 29 марта 1944
  • Золотые Дубовые Листья, Мечи и Бриллианты (единственный обладатель), 29 декабря 1944
• Золотая медаль за доблесть (Венгрия), 14 января 1945.
• Серебряная медаль за военную доблесть (Итальянская социальная республика).
• Пять раз упоминался в «Вермахтберихт » (27 марта 1944, 28 марта 1944, 3 июня 1944, 6 августа 1944, 10 февраля 1945).

Произведения

• «Мы, фронтовые солдаты, и наше мнение о перевооружении Германии» (1951)
• «Удар ножом в спину, или Легенда» (1951)
• Rudel H.-U. Stuka-Pilot: His Life Story in Words in Photographs (). New York, Ballantine Books, 1963

Любопытные факты

• Рудель не употреблял спиртного и не курил. Его боевые товарищи даже в шутку говорили Hans-Ulrich Rudel, er trinkt nur Sprudel (Ганс-Ульрих Рудель, который пьёт только газировку).
• После войны с деревянным протезом вместо ступни принял участие в чемпионате мира по горнолыжному спорту и занял 4-е место.

См. также

Примечания

Напишите отзыв о статье "Рудель, Ганс-Ульрих"

Примечания

Ссылки

• - документальный фильм

Литература

• Brütting, Georg. Das waren die deutschen Stuka-Asse 1939-1945 . Motorbuch, Stuttgart, 1995. ISBN 3-87943-433-6 .
• Владимир Павлов. Открытое письмо гитлеровскому асу // журнал «Огонек» № 49, 1962. стр. 28-29.

Отрывок, характеризующий Рудель, Ганс-Ульрих

Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.

На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.

Эта книга – мемуары аса люфтваффе о пяти годах войны на Восточном фронте: от Польши до Москвы и от Сталинграда до Берлина. Рудель – один из лучших пилотов в немецкой авиации, он совершил 2530 боевых вылетов, этого достижения не превзошел ни один пилот в мире. Думающему искушенному читателю будет интересно познакомиться со взглядом на Вторую мировую войну человека иной идеологии.

Ганс Ульрих Рудель
Пилот "Штуки". Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

От издательства

Представляя современному читателю книгу воспоминаний Ганса Ульриха Руделя – одного из лучших пилотов люфтваффе – о пяти годах полетов в боевых условиях от Польши до Москвы и от Сталинграда до Берлина, хочется еще раз повторить: "Люди, будьте бдительны – это может повториться!"

Мальчик, мечтающий летать, юноша, преодолевающий трудности на пути к цели, мужчина, героически переносящий страдания и гордо принимающий позор поражения, ни в чем не раскаиваясь, ни о чем не сожалея. Разве это не то, о чем мечтает каждый мальчишка? Рудель – герой, летчик, летающий с протезом вместо одной ноги и с гипсом на второй!

Заслуги знаменитого летчика неоспоримы, он единственный во всем Третьем рейхе кавалер Рыцарского Железного креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами в золоте. Но язык его воспоминаний начисто лишен рефлексии: только взлет – цель – возвращение. Рудель – патриот, для него все немецкое – синоним отличного и совершенного, а все остальное – примитивное и грязное, достойно лишь того, чтобы смотреть на него в прицел бортового оружия. Идеальный продукт тоталитарного режима, ас люфтваффе полностью совпадает с возложенной на него функцией – он думающая военная машина, Терминатор 40-х. Парадоксальным образом такой патриот перестает быть немцем, для него не существует культуры своего народа, он не вспоминает ни стихов, ни песен, поэтому другие народы ничем не интересны ему, кроме утилитарных потребностей, которые необходимо удовлетворить при их помощи. Все его наблюдения за жизнью русских граничат с нелепостью и абсурдом, в функции сверхчеловека не входит ни милосердие, ни понимание, которыми так богата истинная немецкая культура. Главная особенность его стиля – бесконечное повторение местоимения "я", напыщенность и пафосность. Для тех молодых военных на Западе, кто встретился с ним в плену, Рудель был специалистом по русскому Востоку. Свою позицию он не изменил и тогда, когда стал одним из руководителей воссозданных ВВС Западной Германии.

Издательство считает полезным познакомить думающего искушенного читателя со взглядом на Вторую мировую войну человека иной идеологии.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Во время любой войны иногда случается знать фамилии тех, с кем приходится воевать, и особенно часто это бывает в авиации. Но встретить после войны человека, о котором слышал, доводится крайне редко. В конце Второй мировой некоторые из нас имели возможность познакомиться с пилотами немецкой авиации, о которых раньше доводилось только слышать. Сейчас фамилии многих из этих пилотов я уже не помню, но у меня в памяти хорошо сохранились встречи с Галландом, Руделем и пилотом ночного истребителя по фамилии Майер. Они были в Центральном управлении истребительной авиации в Тангмере в июне 1945 года, и кое-кто из их бывших противников из британских ВВС смог обменяться с ними взглядами на самолеты и на тактику применения авиации – самые интересные темы для любого пилота. Помню, нас всех поразило, когда случайно выяснилось, что один из беседовавших, Майер, сбил другого – нашего знаменитого пилота Брэнса Барбриджа, – когда тот делал заход для посадки на аэродром.

Большую часть войны я провел в качестве пленного в Германии, и там мне пришлось много слышать о Гансе Ульрихе Руделе. Про подвиги на Восточном фронте этого пилота пикирующего бомбардировщика часто можно было прочитать в немецкой прессе, и я с большим интересом ждал встречи с ним, которая должна была произойти в июне 1945 года. Незадолго до этой встречи Рудель потерял ногу ниже колена – при обстоятельствах, описанных в этой книге. В то время военным начальником летного училища в Тангмере был известный пилот британских ВВС Дик Этчерли. На встрече, кроме него, присутствовали Фрэнк Кэри, Боб Так (во время войны находившийся в плену вместе со мной), Раз Берри, Хок Уэллс и Рональд Бимон (в настоящее время главный летчик-испытатель в "Инглиш электрик"). Мы все решили, что должны что-либо сделать, чтобы достать Руделю протез. Мы доставили требуемые инструменты и гипс, но оказалось, что сразу после операции протез не ставится, и потому нам пришлось отказаться от этой идеи.

Теперь мы все прочитали книгу, написанную человеком, с которым нас свела судьба, и этот интерес обуславливался тем, что он сам написал о себе. Книга Руделя хороша тем, что рассказ ведется от первого лица о жизни на войне, главным образом на Восточном фронте. Я не согласен со многими его заключениями и с некоторыми из его мыслей. В конце концов, я воевал на другой стороне.

Книга не претендует на широкий охват событий, поскольку посвящена деятельности одного человека – очень отважного, но делавшего на войне довольно однообразную работу. Однако она содержит интересные наблюдения Руделя относительно его противников на Восточном фронте – летчиков русской авиации.

Полковник Дуглас Бадер – кавалер ордена "За выдающиеся заслуги" и креста "За летные заслуги"

ВВЕДЕНИЕ

Редко когда отец и мать пишут введение к книге своего сына, но мы считаем, что было бы неверным отказаться от предложения, тем более в наше время, когда не принято писать предисловия к книгам о войне.

Одним весьма знающим человеком было сказано: "…Ганс Ульрих Рудель (с 2 января 1945 года полковник люфтваффе двадцати восьми с половиной лет) отличился много больше других офицеров и рядовых; его боевые вылеты на ключевые объекты и в важнейшие районы фронта оказывали заметное влияние на общее положение войск (поэтому он был первым и единственным солдатом, награжденным высшим орденом – Рыцарским Железным крестом с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами)…"

"…Рудель прекрасно описал свои военные впечатления. Важнейшие события войны еще слишком свежи в его памяти, чтобы уложить их в более или менее стройную систему. Тем не менее важно, что люди, выполнявшие свой долг до самого конца, правдиво описали свои военные впечатления. На основе сбалансированного и объективного подхода к свидетельствам непосредственных очевидцев впоследствии можно будет создать верную картину событий Второй мировой войны. Имея 2530 боевых вылетов на своем счету, Рудель – это вынуждены признать и его объективно настроенные противники – является самым выдающимся военным летчиком в мире…"

На протяжении всей долгой войны он практически не имел отпусков; даже после ранения из госпиталя сразу отправился на фронт. В начале апреля 1945 года Рудель потерял правую ногу ниже колена. Не дожидаясь выздоровления, с незажившей раной, при помощи временного протеза, Рудель поднялся в воздух. Своим кредо он считал преданность офицера Отечеству и боевым товарищам, защищающим Родину; также он считал, что должен быть примером для своих солдат – особенно в военное время – служения не для наград или собственной выгоды. Рудель не раболепствовал перед начальством, свое мнение высказывал открыто и искренне, за что пользовался уважением и подчиненных, и командиров.

Служебная карьера Руделя строилась на традиционных солдатских достоинствах – верности и послушании. Мой сын следовал девизу: "Потерпел поражение лишь тот, кто признал, что потерпел поражение!" Проживая в Аргентине, он остался верен этому девизу и поныне.

Мы – его родители, две сестры и бессчетное количество родственников – часто испытывали тревогу за него и молились, всегда повторяя при этом слова Эдварда Морике: "Пусть все, с начала до конца, будет в руках Господа!"

Мы хотели бы, чтобы эта книга была тепло встречена многочисленными друзьями и почитателями Руделя и чтобы в Аргентину пришли вдохновляющие письма от его читателей.

Кто такой Ханс-Ульрих Рудель? Человек, который вложил немалый вклад в развитие боевых действий, проводимых Германией и вместе с тем являющийся самым выдающимся летчиком-штурмовиком немецких ВВС, или обманщик, который служил ради славы и боевых орденов?

Отвечая на этот вопрос, многие признают первое и начнут перечислять все подвиги бесстрашного "рыцаря рейха", не задумываясь над тем, что это вообще возможно. Для получения ответа следует обратиться к истории войны и рассмотреть ее отдельные элементы.

Начать, мне кажется, следует с самолета на котором летал Рудель. А именно с Ju-87 "Штука".

Это был довольно слабый самолет, малоскоростной, со слабой защитой и достаточно посредственным вооружением. По мнению некоторых лиц в люфтваффе, Ju.87 уже устарел к началу 2-ой мировой войны. В конце 1939 г. планировалось снять бомбардировщик с производства, но успех в польской кампании усилил позиции сторонников "Штуки", добившихся продолжения производства. Их поддержал Геринг. В результате вместо сворачивания производства оно возросло, составив 611 самолетов в 1940 г. Успех групп пикировщиков во французской кампании оправдал самые радужные предположения, но потом последовал шок в начале "битвы за Англию". Тем не менее Ju-87 все еще оставался живой легендой, и было не ясно, какой самолет сможет его заменить. Остановка производства вновь была отложена, а в конце весны 1941 г. в серию пошел Ju-87d-1.

22 июня 1941 года можно по праву считать датой начала конца Третьего Рейха, а вместе с ним и Ju-87. Сначала кампания на Востоке напоминала повторение французской - штурмовые группы опять свободно действовали над полем боя и, в зависимости от тактической ситуации, быстро перебрасывались с одного участка фронта на другой. Одним из наиболее ярких примеров таких действий был налет I. и III/St.G.2 на корабли Балтийской флота в Кронштадте и Ленинграде. 23 сентября 1941 г. самолеты этих групп атаковали в Кронштадте линкоры "Октябрьская Революция" и "Марат". Последний после прямого попадания переломился и сел на грунт. Этот успех был засчитан обер-лейтенанту Хансу-Ульриху Руделю. Рассмотрим эту победу более детально ведь именно здесь начинается "славная" карьера этого летчика. Линкор "Марат" самая значимая победа Х.-У. Руделя, но в действительности ли это только его победа? Сначала следует обратить внимание на сам линкор.

Линкор "Марат"

Заложен 03.07.1909 г. на Балтийском заводе в Петербурге под наименованием "Петропавловск" и 27.08.1911 г. спущен на воду. 31.03.1921 г. был переименован в "Марат". В 1928-1931 гг. он прошел модернизацию и 08.04.1931 г. снова вошел в строй. 07.08.1933 г. в ходе учебных артиллерийских стрельб главным калибром из-за преждевременного открытия орудийного замка после выстрела во второй башне начался пожар. Немедленно последовала команда на затопление погребов башни, что предотвратило взрыв боезапаса, но в результате этого погибло 68 человек. С 10.05 по 05.06.1937 г. "Марат" совершил поход в Великобританию для участия в морском параде по случаю коронации британского короля Георга V, зайдя на обратном пути в Мемель, Либаву и Таллин. Во время советско-финской войны "Марат", несмотря на сложную ледовую обстановку, принял участие в боевых действиях. В частности, 19.12.1939 г. он обстрелял главным калибром 254-мм береговую батарею Сааремпя на острове Биоркэ, израсходовав 133 фугасных снаряда.

Вплоть до 1941 г. "Марат" постоянно модернизировался за счет установки нового оборудования и вооружения. К 1941г. он прошел уже более 75 тыс. миль и имел следующие тактико-технические характеристики: полное водоизмещение 23700 т, длина - 184 м, ширина - 26,9 м, осадка - 9,1 м, силовая установка мощностью 61000 л.с., максимальная скорость - 22,9 узла, дальность плавания при ходе 14 узлов - 2310 миль, вооружение: 12 305-мм орудий Мк-3-12 в четырех 3-орудийных башнях с общим боезапасом 1200 выстрелов, 16 120-мм орудий с боезапасом 4200 выстрелов, 6 76-мм зенитных пушек 34-К, 2 спаренные 76-мм зенитные установки 81-К, 6 37-мм зенитных пушек 70-К, 26 12,7-мм зенитных пулеметов, 4 подводных 450-мм торпедных аппарата, экипаж - 1286 человек.

16 сентября 1941 года. Атака St.G.2 на "Марат". Производилась 250-ти кг бомбами. В ходе атаки линкор был поврежден. Одна бомба была сброшена Руделем другая Эрнстом Купфером. После атаки "Марат" ушел на большой Кронштадтский рейд, ведя при этом интенсивную стрельбу по целям.

Налеты на Кронштадт становились все чаще и чаще. 21 сентября Рудель топит Эсминец "Стерегущий". В тот же день на аэродром Тирково прибывают 1000 кг бомбы.

И вот наступил день очередной атаки на "Марат". Случилось это 23.09.1941. Именно в этот день линкор перестал существовать, как боевая единица.

В своих мемуарах Рудель описывает атаку на "Марат" следующим образом: Большая насыщенность самолетов в воздухе, существует опасность столкновения, к тому же зенитки насыщают небо разрывами своих снарядов. Но два наших штабных самолета идут сквозь строй точно к цели.

Во-первых, лично мне непонятно, почему штабное звено идет к цели через строй. Ведь по расположению штурмовиков в группе штабное звено идет впереди. Как показано на рисунке.

Пикирует на линкор он вместе с Эрнстом-Зигфридом Штееном . При пикировании идут в плотную, но Рудель обгоняет самолет Штеена и начинает сброс первым. Потом резкий выход и уход на базу. За ним начинают погоню три истребителя. Два из них попадают под зенитный огонь собственных стволов. А последнего сбивает Bf-109 из JG54 .

На этом истребительная активность со стороны балтийских ВВС "прекращается". Рудель вообще старается ничего ни упоминать о потерях люфтваффе в этот период. По его дневнику можно вывести следующую картину: Штуки регулярно осуществляют налеты на базу ВМФ и им противостоят только зенитки, а истребители вообще не учитываются как сила ПВО. Их как будто нет. Однако, по дневникам пилотов, воевавших в те дни, можно вывести совсем другую картину. Например:

Костылев Георгий Дмитриевич, воевавший в 5-м иап на И-16. 16 сентября, сбив один Ju-87, рассеивает остальную группу, непрерывно атакующую линкор "Марат".

Опять же Костылев, но уже в паре с И.В. Каберовым сбивают Bf-109. Игорь Каберов вспоминал: Когда подлетели ближе, висящий на стропах фашист поприветствовал их нацистским жестом, а потом начал стрелять по ним из пистолета. Hесколько секунд спустя очередь из 20-мм пушки превратила купол парашюта немца в кучу обгорелых полосок ткани.

23 сентября 1941 года Игорь Каберов сбил над Кронштадтом разведывательный Ju-86, который фотографировал результаты налета "штук" на линкор "Марат".

Да, превосходство в воздухе было конечно у немцев, но советские ВВС, охранявшие небо над Кронштадтом, списаны со счетов быть не могут.

Но вернемся к гибели "Марата". Рудель, бросив бомбу, попадает в носовую часть прямо в оружейный погреб. Нос линкора ложится на дно, это видно из схемы повреждения линкора "Марат".

Затем и сам корабль тонет. Победа достается Руделю. Здесь интересен тот факт, что о бомбе сброшенной Штееном нет ни слова. Хотя по советским источникам в линкор попало две бомбы. Одна, сброшенная Х.-У. Руделем, а другая, скорее всего, Э. Штееном. Очевидцы утверждают именно так. И лично мое мнение, что это правда. Ведь если "Штука" Руделя обогнала Штеена, то он шел за ней, и вышел из пике также первым Рудель, значит Штеен шел за ним. А следовательно и его бомба тоже.

Вообще Эрнст-Зигфрид Штеен был довольно опытным пилотом. Он участвовал в боях в Польше, Бельгии и Франции. В ходе битвы за Англию потопил несколько транспортов, в ходе битвы за Крит повредил 2 эсминца и один крейсер. Гауптман Штеен погиб 23 сентября 1941 года в ходе 301 боевого вылета. Его Jг-87В был под подбит в ходе атаки на крейсер "Киров". Штеен понимал, что не сможет выйти из пике и пытался протаранить крейсер, но промахнулся и упал рядом с бортом. От взрыва 1000кг бомбы крейсер был поврежден.

И вполне вероятно, что его бомба также попала в "Марат". Что касается второго линкора "Октябрьская революция", схожего с "Маратом", то тут также наблюдается расхождение в версиях. По одной, ни одна бомба не взорвалась, а по другой, взрывом повредило палубу и носовую часть корабля.

В битве под Москвой и Сталинградском сражении Рудель открыл охоту на танки и автомобили советских войск. С вводом на вооружение новой модели Ju-87G с двумя 37-мм пушками (по двенадцать зарядов в каждом стволе) количество уничтоженных танков стало расти, ведь основная цель для этой модели была именно бронетехника врага. Но возникает вопрос, а эти танки были действительно уничтожены или Рудель просто в них попал? Ведь по опыту налета авиации на танковые соединения штурмовики уничтожали лишь часть из тех, в которые они попали.

Безусловно, охота на танки - это очень сложная задача. Однако Рудель в своих дневниках описывает эти боевые вылазки, как веселое время препровождения, сопровождаемое азартом и довольно легким боевым заданием. Например, можно привести цитату из его дневника: За этот день и вечер я уничтожил 20 танков.

Всего в общей сложности им было уничтожено 519 танков. Эта цифра - очень спорный вопрос (Как никак, 10% от всей уничтоженной бронетехники советских войск со стороны авиации). Сразу возникает несколько вопросов. А как подсчитать танки, уничтоженные непосредственно на поле боя? Можно ли с уверенностью сказать, какой из них кем уничтожен - танкистами, артиллерией или авиацией (особенно, если поле боя осталось за противником)? И последний вопрос - так ли уж эффективен был Ju-87G, чтоб на нем уничтожить 519 танков?

По технике уничтожения танков данные весьма противоречивы, "На дистанции до 100 м" - если бы Рудель открывал огонь с такой дистанции, вряд ли бы он увидел результат своей атаки, т.к. до столкновения с целью оставалось 1-1,5 с. Дистанция 500 м выглядит более правдоподобной, но и попадание в цель более сложное.

Следующий довольно спорный элемент - это уход от двадцати аэрокобр. Целого полка. Но аэрокобры на вылет целым полком (за исключением прикрытия или крупной воздушной схватки) не выходили. Но, что это - чистая правда или Рудель несколько преувеличил для создания себе ореола непобедимости? В любом случае он не смог бы уйти от целого полка истребителей. Даже если этот полк шел уже без боеприпасов, что мало вероятно, то его все равно, кто-нибудь бы протаранил.

Рудель пишет, что его никогда не сбивал истребитель, но летая на Fw-190 он описывал такую ситуацию: Когда он летел атаковать строй Ил-2 и пролетал сквозь него, то у него отказал мотор. Позже он понял, что это не очередь бортстрелка, а всего лишь неисправность двигателя. Но почему это не может быть очередь которая попала в двигатель? Просто Рудель ненавидел русских, считая всех какими-то чудовищами, полностью отсталыми и неспособными к ведению войны. Себя же он считал великим. И как он будет жить зная, что был сбит русским летчиком? Поэтому в том бою просто случилась "техническая" авария. Так заявил он на земле.

Что касается личности Руделя, то его характеризовали как эгоиста, с упрямым и тяжелым характером, с "врожденной" ненавистью к врагам рейха. На первом месте война, на втором - спорт. Также он очень любил награды и по-настоящему их ценил. Даже когда сам Гитлер вручал ему награду его взгляд был обращен не ему в глаза, а на новый элемент своей славы. Это видно из фото.

Обратите внимание на направление глаз Руделя (верхнее фото). И на вторую (нижнюю) фотографию. Посмотрите на глаза Эрвина Хенчеля - он смотрит в глаза "своему фюреру". По моему, эта фото объясняет многое, а именно: Рудель любил награды и готов был все сделать ради их получения.

После войны Гюнтер Ралль (пилот JG54, сбил 175 самолета) вспоминал: Несомненно, этот человек был похож на маньяка, но он самый лучший пилот штурмовой авиации. Я часто осуществлял прикрытие его группы. И когда после войны мы вместе были в плену, то я познакомился с ним ближе. Я был удивлен, насколько он эгоистичный, и он действительно считал себя великим. Это было мало приятно.

В заключении я хотел бы заметить, что мой очерк на данную тему историю не изменит, и им я всего лишь хотел привлечь новых людей к исследованию данной "загадки" военной истории.

Возможно, кто-то сочтет данную работу безосновательной, а кто-то сам захочет изучать данную проблему.

Все свои замечания высказывайте по [email protected]

Одно из немаловажных доказательств побед Руделя, Журнал боевых вылетов StG2 "Иммельман", был похищен американскими солдатами...

Источники информации:

1. Зефиров М.В. Штурмовая авиация Люфтваффе.

5. Каберов И.А.: "В прицеле - свастика", "Трудный час линкора Марат"

6. Мемуары адмирала Н.Г. Кузнецова "Курсом к победе"

7. Г.У. Рудель "Пилот "Штуки"

Рудель Ганс-Ульрих

Пилот «штуки»

«Погибает только тот, кто смирился с поражением!»

Предисловие полковника Королевских ВВС (RAF) Дугласа Бадера к английскому изданию

Как это часто происходит на войне, особенно в авиации, вы знаете имена пилотов, воюющих на стороне противника. Впоследствии вы редко встречаетесь с ними. В конце этой войны некоторые из нас имели возможность лично познакомиться с хорошо известными пилотами Люфтваффе, которых до этого мы знали только по именам. Сейчас, семь лет спустя, некоторые из их имен не сохранились в моей памяти, но я хорошо помню Галланда, Руделя и немецкого ночного пилота-истребителя по фамилии Майер. Они посетили Центральную базу истребительной авиации в Танжмере в июне 1945 года, и некоторые их бывшие противники из Королевских военно-воздушных сил (RAF) получили возможность обменяться с ними взглядами на воздушную тактику и самолеты, две темы, вечно занимающие пилотов. Совпадение, которое изумило нас всех, если меня простят за изложение этого анекдотического случая, произошло, когда Майер беседовал с нашим хорошо известным пилотом-истребителем Брансом Бурбриджем и обнаружил, что именно Бранс сбил его над немецким аэродромом однажды ночью, когда Майер спускался кругами, заходя на посадку.

Находясь в немецком плену большую часть войны, я много слышал о Гансе-Ульрихе Руделе. Его деяния на Восточном фронте время от времени получали большое внимание со стороны немецкой прессы. Именно поэтому я с огромным интересом встретился с ним в июне 1945. Незадолго до конца войны Рудель потерял ногу ниже колена, при обстоятельствах, которые он описывает в своей книге. Во время этого визита командующим в Танжмере был хорошо известный в RAF Дик Этчерли. Здесь также находились Франк Кери, Боб Так (который вместе со мной был в плену в Германии), «Рац» Берри, Хоук Уэллс и Ролан Бимон (ныне главный испытатель фирмы Дженерал Электрик). Мы все считали, что должны попробовать заказать протез для Руделя. Очень жаль, что мы не смогли довести это дело до конца, поскольку, хотя все необходимые мерки были сняты, обнаружилось, что его ампутация была сделана слишком недавно, для того чтобы изготовить и подогнать протез, и мы, в конце концов, оставили эту идею.

Мы все читаем автобиографию того, с кем мы встречались хотя бы мельком с большим интересом, чем написанную незнакомцем. Это книга Руделя – отчет из первых рук о его жизни в германских ВВС во время войны, в особенности на востоке. Я не могу согласиться с рядом заключений, которые он делает или с некоторыми его мыслями. Помимо всего прочего я воевал на другой стороне.

Эта книга не является всеохватной по масштабу, потому что повествует о жизни одного человека – храброго, – сражающегося в прямодушной, бесхитростной манере. Тем не менее, она проливает свет на противников Руделя на Восточном фронте – пилотов русских ВВС. Это, возможно, самая ценная часть всей книги.

Я счастлив, написать это короткое предисловие к книге Руделя, поскольку, хотя я и виделся с ним всего несколько дней, он, по любым стандартам отважный человек, и я желаю ему удачи.

Введение

Отцу и матери нечасто приходится писать введение к книге сына, но мы полагаем, что было бы неверно отказываться от сделанного нам предложения, даже если в настоящее время может показаться неосторожным писать введение к «книге о войне».

Компетентными властями было сказано: «что Ганс-Ульрих Рудель (1 января 1945 ставший полковником Люфтваффе в возрасте 28 лет) отличился в большей степени, чем все остальные офицеры и солдаты германской армии. Его вылеты в важнейшие пункты и сектора фронта оказались решающими для общей ситуации (вследствие чего он стал первым и единственным солдатом, награжденным высшим отличием – Золотыми Дубовыми Листьями с Мечами и Бриллиантами к Рыцарскому Кресту Железного Креста)…»

«Рудель как никто другой подготовлен к тому, чтобы написать о своем военном опыте. Огромной важности события войны все еще слишком близки для того, чтобы можно было составить их исчерпывающую картину. Таким образом, все важнее, чтобы те, кто выполнял свой долг до конца, оставили бы нам точные воспоминания. Только на основе объективного взгляда и опыта из первых рук вторая мировая война предстанет однажды в полной ретроспективе. Имея 2530 боевых вылетов на своем счету, Рудель, – и этот факт признан и его врагами, – самый выдающийся пилот в мире…»

Всю долгую войну он почти не бывал в отпусках, даже после ранения он немедленно вернулся на фронт. В начале апреля 1945, в бою он потерял правую ногу (ниже колена). Он отказался ждать, пока полностью поправится, но, несмотря на открывшуюся рану, заставил себя идти в бой на протезе. Его кредо заключалось в том, что офицер принадлежит не самому себе, а фатерлянду и своим подчиненным и поэтому он должен, на войне – в большей степени, чем в мирное время, показывать пример, пусть даже рискуя жизнью. С другой стороны, он, хотя и смягчает свои слова, обращенные к вышестоящему начальству, но говорит то, что думает, открыто и честно. С помощью этой прямоты он добивается настоящего успеха, поскольку успех может быть только там, где существует взаимное доверие между начальниками и подчиненными.

Старые солдатские достоинства – лояльность и послушание определили всю его жизнь. «Погибает только тот, кто смирился с поражением!» вот та аксиома, которую наш сын сделал самой главной в своей жизни. Он следует ей и сейчас, живя в Аргентине.

Мы, его родители и сестры, а также бесчисленное множество других людей часто боялись и молились за него, но мы всегда повторяли, как повторял и он, вслед за Эдуардом Морике: «Пусть все, и начало и конец, пребудут в Его руках!»

Пусть эта книга принесет слова успокоения и приветствия многим его друзьям, станет вдохновляющим посланием всем далеким читателям.

Мать: Марта Рудель

Для утешения всех матерей я хотела бы сказать, что наш Ганс-Ульрих был вежливым и нежным ребенком (он весил, пять и три четверти фунта, когда родился). До его двенадцатилетия я должна была держать его за руку во время грозы. Его старшая сестра часто говорила: «Из Ули ничего хорошего не выйдет, он даже боится спуститься один в погреб». Именно эта насмешка заставила Ули вступить на путь отваги, он начал закалять себя всеми доступными средствами и приобщился к спорту. Но он отстал из-за этого от школьных занятий и утаивал ведомости об успеваемости, которые должен был подписывать его отец, вплоть до самого последнего дня каникул. Его бывший учитель, которого я однажды спросила «Как у него дела в школе?» ответил мне: «Он прелестный мальчик, но отвратительный ученик». Много историй можно было бы рассказать о его мальчишеских проделках, но я счастлива, что ему была дарована беззаботная юность.

Йоханнес Рудель, пастор

Саусенхофен, сентябрь 1950

1. От зонтика к пикирующему бомбардировщику

1924 год. Я живу в доме моего отца-пастора в маленькой деревне Сейфердау в Силезии. Мне 8 лет. Как-то раз в воскресенье отец с матерью отправились в соседний город Швейдниц на «День авиации». Я в ярости, что мне не разрешили идти вместе с ними, и, вернувшись домой, мои родители должны снова и снова рассказывать мне, что они там видели. От них я слышу о человеке, который прыгнул с большой высоты с парашютом и благополучно опустился на землю. Это восхищает меня, и я извожу моих сестер, требуя точного описания того человека и его парашюта. Мама шьет мне небольшую модель, я привязываю к ней камень и парашют медленно опускается на землю. Я думаю про себя, что я сам смог бы сыграть роль этого камня и в следующее воскресенье, когда меня оставляют одного на пару часов, я, не теряя времени, решаю воспользоваться своим открытием.

Наверх, на первый этаж! Я карабкаюсь на подоконник с зонтиком, открываю его, смотрю вниз, и быстро прыгаю, чтобы не успеть испугаться. Я приземляюсь на мягкой цветочной клумбе, и с удивлением узнаю, что сильно ушибся и сломал ногу. Самым обманчивым образом, как склонны вести себя все зонтики, мой «парашют» вывернулся наружу и почти не задержал мое падение. Но я преисполнен решимости: я стану летчиком.

транспортных средств, потопил линкор "Марат", крейсер, эсминец, 70 десантных судов, разбомбил 150 артиллерийских позиций, гаубичных, противотанковых и зенитных, разрушил множество мостов и дотов, сбил 7 советских истребителей и 2 штурмовика Ил-2, сам был сбит зенитным огнем 32 раза (и ни разу истребителями), пять раз был ранен, два из них v тяжело, но продолжал совершать боевые вылеты после ампутации правой ноги, спас шесть экипажей, которые совершили вынужденную посадку на вражеской территории, и в конце войны стал единственным солдатом немецкой армии, получившим самую высокую и специально для него учрежденную награду своей страны за храбрость, "Золотые Дубовые Листья с Мечами и Бриллиантами к Рыцарскому кресту Железного креста".

Из книги Ханса-Ульриха Руделя "Пилот Штуки":
"Кениг 2 — Кенигу 1 ... отвечайте".
Он немедленно откликается:
"Кениг 1 — Кенигу 2, прием".
"Я вижу большое судно прямо под нами... кажется, «Марат»".
Мы продолжаем переговариваться, Стин снижается и устремляется в разрыв между облаками. Не договорив до конца, я также начинаю пикирование. За мной следует Клаус в другом штабном самолете. Сейчас я могу видеть судно. Конечно же, это «Марат». Усилием воли я подавляю волнение. Для того чтобы оценить ситуацию и принять решение у меня есть только несколько секунд. Именно мы должны нанести удар, поскольку крайне маловероятно, что все самолеты пройдут через окно. И разрыв в облаках и судно движутся. До тех пор пока мы находимся в облаках, зенитки могут наводиться только по слуху. Они не смогут точно прицелиться в нас. Что ж, очень хорошо: пикируем, сбрасываем бомбы и снова прячемся в облаках! Бомбы Стина уже в пути... промах. Я нажимаю на спуск бомбосбрасывателя... Мои бомбы взрываются на палубе. Как жаль что они всего лишь весом 500 кг! В тот же момент я вижу, как начинается огонь из зениток. Я не могу себе позволить наблюдать за этим долго, зенитки лают яростно. Вон там другие самолеты пикируют через разрыв в облаках. Советские зенитчики понимают, откуда появляются эти "проклятые пикировщики" и концентрируют огонь в этой точке. Мы используем облачный покров и поднявшись выше, скрываемся в нем. Тем не менее, позднее мы уже не можем покинуть этот район без всяких для себя последствий.
Как только мы прилетаем домой начинается игра в угадайку: какой ущерб был нанесен судну этим прямым попаданием? Военно-морские специалисты утверждают, что с бомбой такого калибра полного успеха достигнуть невозможно. С другой стороны, немногие оптимисты полагают, что это вполне реально. Как будто бы для того, чтобы подтвердить их мнение, в ходе нескольких последующих дней наши разведывательные самолеты, несмотря на самые тщательные поиски, не могут обнаружить "Марат".
В последующей операции после попадания моей бомбы крейсер тонет в считанные минуты.

Повреждения линкора «Марат», полученных в результате атаки Руделя

Ju-87G Руделя

Рудель начал войну скромным лейтенантом, которого коллеги третировали за любовь к молоку и долгое время не допускали к боевым вылетам как неспособного научиться пилотировать самолет, а закончил ее в звании оберста, командиром старейшей и самой известной авиационной части пикировщиков Ю-87 (Schlachtgeschwader) SG2 "Иммельман". Гитлер несколько раз запрещал ему летать, считая, что его гибель будет тяжелейшим ударом для нации, фельдмаршал Фердинанд Шернер называл его стоящим целой дивизии, а Сталин оценил его голову в 100000 рублей, которые пообещал выплатить любому, кто сможет доставить Руделя, живого или мертвого, в руки советского командования.

Самолет Руделя на переднем плане

После войны вышла книга военных мемуаров Руделя, "Trotzdem", более известная под ее английским названием "Пилот "Штуки", с тех пор многократно переиздававшаяся на многих языках мира общим тиражом более миллиона экземпляров. Тем не менее, книга, единодушно признанная в свое время литературным событием и ставшая за минувшие десятилетия военной мемуарной классикой, никогда не переводилась на русский язык, несмотря на то, что Рудель совершил почти все свои боевые вылеты на Восточном фронте (по другим данным книга все же издавалась на территории России минимум два раза). Причины этого будут ясны читателю после просмотра первых же глав. Со страниц книги перед нами встает портрет человека думающего, хладнокровного, волевого, бесстрашного, с яркими командирскими качествами, хотя и не чуждого эмоциям, уязвимого, подчас сомневающегося в себе, непрерывно борющегося с нечеловеческим напряжением и усталостью. Вместе с тем, Рудель остается убежденным фашистом. Это вам не какой-нибудь вчерашний студент, обученный наскоро летать по сокращенной программе и брошенный в бой, а кадровый офицер Люфтваффе, который стремиться нанести максимальный урон ненавистному противнику любыми способами и любым находящимся в его распоряжении оружием, смысл жизни которого v истребление врагов Германии, завоевание для нее "жизненного пространства", успешные миссии, военная карьера, награды, уважение подчиненных, благосклонное отношение Гитлера, Геринга, Гиммлера, обожание нации. Рудель останется в истории второй мировой войны и гитлеровской Германии как законченный продукт нацистской "индокринации", архетип фашистского боевого офицера, до конца преданный Гитлеру и Третьему рейху, вплоть до самой своей смерти считавший, что борьба Гитлера с "азиатскими коммунистическими ордами" была единственно возможной и справедливой.

Ганс-Ульрих Рудель обучает пилотов.

В середине апреле 1946 года, после выписки из госпиталя в Баварии, где он долечивался после ампутации, Рудель работал транспортным подрядчиком в Кёсфельде, Вестфалия. На своем протезе, сделанным специально для него знаменитым мастером Стрейде из Тироля, он принял участие в ряде лыжных соревнований и вместе со своими друзьями и однополчанами Бауэром и Ниерманом совершил горный поход в Южный Тироль. Позднее, лишившись работы и каких-либо перспектив, с ярлыком "ярого милитариста и фашиста", он перебрался в Рим, а в июле 1948 года v в Аргентину, где, вместе с рядом других известных ветеранов Люфтваффе, генералами Вернером Баумбахом и Адольфом Галландом, пилотами-испытателями Беренсом и Штейнкампом, бывшим конструктором фирмы Фокке-Вульф Куртом Танком помогал создавать военную аргентинскую авиацию, работал консультантом в авиастроительной промышленности.

Рудель, обосновавшись в окрестностях аргентинского города Кордоба, где находился большой авиастроительный завод, активно занимался любимыми видами спорта v плаванием, теннисом, метанием копья и диска, горными лыжами и скалолазанием в горах Сьерра-Гранде. В свободное время он работал над своими мемуарами, впервые опубликованными в Буэнос-Айресе в 1949 году. Несмотря на свой протез, принял участие в южноамериканском чемпионате по горнолыжному спорту в Сан-Карлос де Барилохе и занял четвертое место. В 1951 году Рудель совершил восхождение на Аконкагуа в аргентинских Андах, самый высокий пик Американского материка и достиг высоты 7000 метров, когда плохая погода вынудила его повернуть назад.

Находясь в Южной Америке, Рудель познакомился и близко подружился с президентом Аргентины Хуаном Пероном и президентом Парагвая Альфредо Стресснером. Он активно занимался общественной деятельностью среди уехавших из Европы нацистов и иммигрантов немецкого происхождения, участвуя в работе Kameradenhilfe, как полагали его противники, "НСДАП-подобной" организации, которая, тем не менее, посылала продовольственные посылки немецким военнопленным и помогала их семьям.

В 1951 году Рудель опубликовал в Буэнос-Айресе два политических памфлета - "Мы, фронтовые солдаты и наше мнение о перевооружении Германии" и "Удар ножом в спину или Легенда". В первой книге Рудель, выступая от имени всех фронтовых солдат, утверждает, что снова готов сражаться против большевиков и за "жизненное пространство" на востоке, по-прежнему необходимое для выживания немецкой нации. Во второй, посвященной последствиям покушения на Гитлера в июне 1944 года, Рудель объясняет читателю, что ответственность за поражение Германии в войне несет генералитет, не понявший стратегического гения фюрера и, в особенности, офицеры-заговорщики, поскольку политический кризис, вызванный их покушением, позволил союзникам закрепиться в Европе.

После окончания контракта с аргентинским правительством в начале 1950-х гг. Рудель вернулся в Германию, где продолжил успешную карьеру консультанта и бизнесмена. В 1953, в разгар первой стадии холодной войны, когда общественное мнение стало терпимее относится к бывшим наци, он впервые опубликовал свой ╞Trotzdem" на родине. Рудель также сделал попытку баллотироваться в бундестаг от ультраконсервативной DRP, но потерпел поражение на выборах. Он принимал активное участие в ежегодных собраниях ветеранов "Иммельман", в 1965 году открывал мемориал погибшим летчикам SG2 в Бурге-Штауфенбурге. Несмотря на инсульт, перенесенный в 1970 году, Рудель продолжал активно заниматься спортом, способствовал организации первых чемпионатов Германии для спортсменов-инвалидов. Последние годы жизни он прожил в Куфштейне, Австрия, продолжая смущать официальный Бонн своими крайне правыми политическими высказываниями.

Ганс-Ульрих Рудель скончался в декабре 1982 года от кровоизлияния в мозг в Розенхайме, ФРГ, в возрасте 66 лет.