За какие поступки можно попасть в ад. Кто попадает в ад

Это рассказ об одном из самых ярких людей ХХ века - митрополите Никодиме (Ротове) . Он прожил всего сорок девять лет, но очень многое успел. Владыка Никодим был одним из тех, кто сохранил Церковь в страшные годы хрущевских гонений.

Он воспитал целое поколение пастырей, которые сегодня служат Христу и определяют курс корабля нашей Церкви. Его учеником был нынешний Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Митрополит Никодим (в миру Борис Георгиевич Ротов) родился в 1929 году в деревне Фролово Рязанской области в семье служащего. По окончании средней школы поступил в Рязанский педагогический институт. В 1947 году принял монашеский постриг. Служил священником в Ярославской епархии, в 1955 г. заочно окончил Ленинградскую духовную академию. В 1970 г. защитил докторскую диссертацию. С 1957 года - архимандрит, с 1960 г. - епископ Подольский, затем Ярославский и Минский, с 1963 г. - Ленинградский.
В том же году, в возрасте 33 лет, возведен в сан митрополита. С 1956 по 1959 год возглавлял Русскую духовную миссию в Иерусалиме, с 1960 по 1972 годы - Отдел внешних церковных сношений Русской Православной Церкви. С 1963 года также председатель комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства. С 1974 года патриарший экзарх Западной Европы.
В 1975 году был избран президентом Всемирного совета церквей - экуменической организации, объединяющей христиан разных конфессий.
Перенес несколько инфарктов и скоропостижно скончался от сердечного приступа 5 сентября 1978 года в Риме.

В юности я задавался вопросом: зачем в православной традиции существуют столь торжественные богослужения, когда поет несколько хоров, служит несколько архиереев, масса прихожан - не протолкнуться… Гораздо лучше молиться в маленьком домовом храме: там чувствуешь невероятный духовный импульс. Ответ на этот вопрос я совершенно неожиданно получил от приснопамятного и глубоко, сыновне мною почитаемого митрополита Никодима (Ротова), иподиаконом которого я состоял в мои семинарские и академические годы. Однажды, в начале Великого поста, после чтения канона Андрея Критского, Владыка, по своему великопостному обычаю в черном клобуке с крестом, сел в машину. Он был заметно утомлен и чем-то озабочен. Однако, узнав, что я еще ничего, кроме церквей, в Ленинграде не видел, он попросил водителя своего автомобиля проехать по самым красивым местам вечернего города. Проезжая около Исаакиевского собора, я и задал Владыке свой наболевший вопрос. На это он мне ответил: «Знаешь, у меня как-то был разговор с Жариновым (уполномоченный совета по делам религии по Ленинграду и Ленинградской области). Он пытался мне запретить привлекать студентов из Академии к активному участию в богослужениях в Троицком соборе Александро-Невской Лавры: “Зачем вам это надо?”. Я ему ответил: “Мне как правящему архиерею это нужно, и студенты будут ходить на ежедневные и праздничные богослужения в Троицкий собор. Нет причин это запретить”. А тебе я скажу, что торжественное богослужение в таком соборе, как Троицкий, - это на сегодня одна из возможностей Церкви свидетельствовать о своем присутствии в обществе. Церковь есть духовная лечебница. Мы должны лечить общество, даже будучи сами видимо слабыми. А если люди не будут знать, что мы есть, то как лечить? Запомни, богослужение на сегодня - наше главное свидетельство, и чем оно уставнее и торжественнее, тем оно действеннее».
Наш разговор шел в один из самых сложных периодов в истории Русской Церкви, это было время после хрущевских гонений.

Благословение

Мы познакомились в Троице-Сергиевой Лавре, куда я приехал с поручением от митрополита Иосифа из родной Алма-Аты. Стояла весна, Пасхальные дни, канун недели Жен-мироносиц. Поздним вечером, когда никого уже не было, я прогуливался по территории Лавры. Вдруг из Патриарших покоев выходит митрополит Никодим, без посоха, в белом клобуке. Несет огромную хрустальную вазу. Я подхожу к нему, прошу благословения. Он ставит вазу на ступеньки Михеевской церкви, благословляет, вновь берет вазу и начинает расспрашивать, откуда я, где учусь, какие у меня иностранные языки, что собираюсь делать в жизни… Я рассказываю об институте (в то время я учился в Алма-Атинском институте иностранных языков), о том, что через год, видимо, буду поступать в семинарию. Я так был поглощен разговором, что - верх моей неучтивости! - даже не предложил Владыке донести его вазу!
Через год, когда я уже стал семинаристом Троице-Сергиевой Лавры, меня вызвали к инспектору семинарии и спросили, откуда я знаю митрополита Никодима. Я очень удивился этому вопросу. Оказалось, что Владыка приглашает меня к себе: ежегодно в январе у него проходили встречи с участием представителей разных конфессий, и он вызывает меня к себе, в свою московскую резиденцию в Серебряном бору, чтобы помогать при приеме гостей. Я поехал, был принят хорошо, как старый знакомый. Вечер прошел, и я, благословившись, уехал, будучи уверен, что это был разовый визит. Но меня вновь вызвали к Владыке, в Отдел внешних церковных сношений. Митрополит Никодим ехал на богослужение в Елоховский собор, нужно было его сопровождать. Во время службы я держал Владыке служебник, поскольку ничего больше пока не умел. Он стал все чаще приглашать меня, обучать и спустя какое-то время взял в штат иподиаконом.

Интронизация Патриарха Пимена

В «Стреле»

У Владыки был сложный график жизни. Рабочую неделю он трудился в Москве. По завершении этих трудов, то есть в пятницу вечером, мы брали его чемоданчик-дипломат и посох и летели с ним на Ленинградский вокзал, на «Красную стрелу». Успевали всегда в последнюю минуту перед отправлением, а иногда и в последнюю дверь последнего вагона. Садились в купе… И тут он вновь брался за работу - до четырех утра читал документы. Я должен был их подавать и раскладывать. По прибытии в Ленинград он с самого утра был занят епархиальными вопросами. День напролет принимал людей. Потом служил всенощную; потом, иногда не имея времени даже поесть, опять до глубокой ночи занимался епархиальными делами. Затем уходил молиться, готовиться к Литургии, в третьем часу ложился спать, утром служил, и опять - дела, дела… Вечером, около двенадцати, мы снова опрометью мчались на вокзал, влетали в «Красную стрелу» и возвращались в Москву. Такой ритм, конечно, подорвал его здоровье. Но иначе он не мог. Святейший Патриарх Алексий (Симанский) в то время был болен, и митрополит Никодим вынужден был административно активно ему помогать. Но главное - ему нужно было сохранить Церковь, поставить ее на такой уровень, чтобы светское общество считалось с нею.
Владыка был очень требовательным в работе. Однажды, отправляясь в Ленинград, он велел мне взять с собой полученные к Рождеству поздравления, целую кипу. Казалось бы, переписка второстепенной важности… В Ленинграде он не успел просмотреть эти письма, и я оставил их там, в кабинете. По возвращении в Москву в начале рабочего дня митрополит Никодим вызвал меня и спросил, где поздравления. Я объяснил, что они в Ленинграде. Владыка вспылил: «Я сказал тебе взять их туда, но не говорил, чтобы ты их там оставил!» Один из конвертов, от митрополита Сурожского Антония, срочно понадобился ему. Он разошелся, даже кулаком по столу ударил: «Ты мне сегодня не нужен больше, иди!» Я вышел на улицу, подумал-подумал… поймал машину и рванул в Шереметьево. Пришел в «Интурист», поплакался какой-то тетушке, которая там работала. И она посадила меня на самолет в Ленинград. Там я снова поймал машину, примчался на Обводный канал, влетел в кабинет, забрал письма - и тут же назад в аэропорт. Часам к восьми вечера я уже был в Москве. Митрополит Никодим был еще на рабочем месте. Я постучал, вошел, молча отдал письма. Он посмотрел на меня, все сразу понял и сказал: «Прости меня, брат, Христа ради. Я зря на тебя накричал. Это была моя вина: я должен был сказать, чтобы ты взял письма обратно». Митрополит счел нужным извиниться! При всей своей строгости он был очень справедливый человек.

Моя диаконская хиротония. Рукополагает митрополит Никодим. Никольский собор Санкт-Петербурга. Пасхальная ночь 1970 г.

Что такое «духовный тонус»

Владыка Никодим умел говорить с совершенно разными людьми на доступном им языке. Помню нашу поездку в Голландию, где мы были на приеме у наследной тогда принцессы Беатрикс, нынешней королевы, и принца Клауса. С наследной принцессой он тогда беседовал как князь Церкви. А с бабушкой из Углича, простой прихожанкой, митрополит говорил как пастырь добрый. Он, кстати, помнил по именам всех своих прихожан, поздравлял их с именинами, слал телеграммы… Он знал на память и весь церковный календарь, любую дату. Богослужебные тексты произносил наизусть. Церковная жизнь, любовь к красоте богослужения были заложены в нем генетически, наверное, далекими предками из Рязани. Но самое важное, думаю, было в том, как он относился к Евхаристии. Владыка причащался каждый день. От нас, иподиаконов, он требовал: если мы участвовали с ним в богослужении, то обязательно причащаться. Он держал нас в «духовном тонусе», говорил: «Вы же будете священниками, вы должны заранее себя готовить к этому. Литургия - это вершина вашего дня, вашей недели. Готовиться к ней - что в гору идти: трудно, но нужно добраться до этой вершины». И мы готовились. Иногда в поезде с ним вместе читали правило ко Святому Причащению, которое он также знал на память, и если мы запинались или ошибались в ударении - всегда поправлял. Когда я жаловался, что не успеваю готовиться, он говорил: «Перераспредели время». Когда не удавалось быть на всенощной, он велел вычитывать службу. Он сам жил в ритме Церкви и требовал этого от других. И я с благодарностью вспоминаю эту школу.
Владыка целиком отдавал себя служению Христу и Церкви. Служение это пришлось на тяжелейшие годы - эпоху хрущевских гонений. Оно стоило ему четырех инфарктов… На пятом инфаркте, в сорок девять лет, он скончался. Это возраст святителя Василия Великого, отца Церкви, апологета, автора богослужебных текстов, которого Владыка очень чтил.
Теперь нередко приходится слышать слова осуждения в адрес митрополита Никодима: в сотрудничестве с властью, в «папизме», в тайной принадлежности иным конфессиям… От этого становится больно. Думаю, так рассуждают люди, пришедшие в Церковь после 1988 года, не заставшие гонений. Слава Богу, что теперь в России руководители государства ходят в храм, нет необходимости крестить детей тайно, на дому и никому не приходит в голову снести посреди Москвы храм. Но так, увы, было не всегда. И если в хрущевские годы хоть что-то осталось от Русской Церкви, то это во многом заслуга владыки Никодима. Его осуждают и за то, что он много занимался миротворческой работой. Но ведь в то время это была единственная маленькая щелочка, через которую Церковь могла проникнуть в общество. Приходилось это использовать. Мы участвовали во всех экуменических и миротворческих форумах, в Христианской мирной конференции, встречались с представителями разных конфессий. Благодаря этому было очевидно, что Церковь в СССР есть, и власти уже не могли втихую ее уничтожить.

«Простые» правила

У меня не раз возникал вопрос: неужели митрополит Никодим совсем не боится властей? Он настолько ярок и заметен, деятелен, настолько неудобен компартии, глава которой обещал показать по телевизору последнего попа… И я спросил: «А что если с вами произойдет то же, что с митрополитом Иосифом (Черновым)?» Владыка Никодим хорошо знал этого удивительного человека с крайне непростой судьбой. Митрополит Иосиф провел в лагерях более двадцати лет, вышел оттуда физически покалеченным. Он был образованным, мудрым человеком, обладал даром красноречия, притягивал к себе людей - таких компартия не щадила. И вот владыка Никодим, который уже болел тогда, лежал в постели, посмотрел на меня и ответил: «Митрополит Иосиф пережил это? Пережил. И я переживу. Разница может быть только в том, что сейчас я лежу на хорошей подушке, а там вместо нее под головой окажется камень».
За несколько дней до смерти митрополит Никодим назвал мне простое правило. Я пришел к нему в больницу в Праге, в обыкновенную, ничем не примечательную палату, принес огромный, красивый букет цветов. Он от души расхохотался и сказал: «Ну что ты, я же монах, а ты мне цветы принес!» На что я ответил: «Владыко, а знаете, митрополит Иосиф учил меня, что дамам и архиереям можно дарить цветы, это знак хорошего тона». (Владыка Иосиф действительно очень любил цветы, их ему дарили прихожане, ими у него всегда был украшен Престол.) В тот день митрополит Никодим дал мне такой совет: «Никогда не будь в жизни ни пессимистом, ни оптимистом, но будь твердым реалистом. Не надо видеть мир в одних лишь розовых тонах, это провоцирует ошибки, но и не нужно видеть черное там, где его нет. Прежде чем что-то предпринять, попытайся реально оценить обстановку». Через два дня после нашего разговора он получил известие о кончине папы Павла VI и не раздумывая отправился на похороны в Рим. Врачи предупреждали Владыку, что поездка может повредить его здоровью. Но он ответил, что едет в город апостола Петра и ничем не рискует. Путешествие в Рим стало для него последним.

У митрополита Никодима было еще одно важное правило, руководство в жизни. Это слова апостола Павла: Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор 9 :22). Для нас, его учеников, он стал примером служения Христу, величия Церкви, Торжества Православия. Великим архиереем Русской Церкви сложного ХХ века.

15 октября исполняется 80 лет со дня рождения одного из выдающихся иерархов Русской Православной Церкви митрополита Никодима (Ротова). В Петербурге начались юбилейные торжества, приуроченные к юбилейной дате.

Представляем вниманию читателей слово митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, ныне – святейшего Патриарха Московского и всея Руси, сказанное в 75-ю годовщину, в Свято-Троицком соборе московского Свято-Данилова монастыря после панихиды о упокоении этого выдающегося иерарха Русской Православной Церкви XX века.

“Сегодня мы молитвенно чтим память митрополита Никодима (Ротова) – замечательного иерарха XX столетия, оставившего яркий след в истории Русской Православной Церкви. Жизненному пути и церковному служению приснопамятного Владыки Никодима посвящены многие публикации как в религиозных, так и в светских изданиях. Мне же как человеку, хорошо знавшему его лично, хотелось бы сказать о главном, что всегда поражало в его личности.

Митрополит Никодим был подвижником в полном смысле этого слова, ибо подвижник – этот тот, кто отдает всего себя Богу и людям. Господь даровал Владыке Никодиму огромные силы – и физические, и духовные. Те, кто его помнят – а таких уже, наверное, мало с нами, – никогда не забудут его интеллектуальный облик. Он обладал феноменальной памятью, с легкостью овладевал иностранными языками, даже не обучаясь им специально.

Талантами хвалиться нельзя, ибо они от Бога. Но нельзя забывать о том, что все таланты, которыми Господь щедро наделил Владыку Никодима, он отдал на служение Церкви Христовой, народу Божию.

Тот факт, что приснопамятный митрополит Никодим скончался на 48-ом году жизни от шестого инфаркта, лучше всего свидетельствует о том, что он всецело посвятил свою жизнь служению Церкви, ничего не оставляя для себя. Если бы он жил по-другому, то, возможно, годы жизни митрополита Никодима были бы более продолжительными. Про Владыку говорили, что он “сгорает”, исполняя свое служение. Когда ему говорили об этом откровенно, он всегда с улыбкой отвечал: “Лучше гореть, чем тлеть”. Никакие аргументы не могли остановить его стремление вперед, его пламенный порыв служить Богу и людям.

Доныне ясно различим и значим след, оставленный им. В те времена, когда по стране бушевали хрущевские гонения на веру Христову, он заложил основу того епископата, который в настоящее время является ядром, сердцевиной иерархии Русской Православной Церкви. И потому мы не вправе рассматривать нынешний период новейшей истории нашей Церкви в отрыве от деяний, вклада и самой личности Владыки Никодима. Ибо значительную роль в жизни Русского Православия наших дней играют те люди, которых Владыка Никодим в свое время благословил и поставил на путь иерархического служения. И первым среди таких людей мы должны вспомнить Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

О жизни Владыки Никодима, о его трудах нельзя говорить как о наследии прошлого. Это также достояние нынешнего времени, и, думаю, времени будущего. Уйдут люди, которые знали его лично, но этот человек Церкви наверняка сохранится в памяти народа Божия, в анналах отечественной истории. И, может быть, как это часто бывает с деятельными людьми, которые опережают свое время, будущие поколения станут относиться к нему с большей любовью и уважением, чем современники.

Сегодня в Санкт-Петербурге совершаются заупокойные богослужения над могилой Владыки Никодима. И здесь, в Москве, мы также имеем возможность помолиться о его упокоении в Селениях праведных.

Для Владыки Никодима Отдел внешних церковных связей был любимым детищем, поскольку, приняв в управление маленькую канцелярию, он со временем создал из нее высокоорганизованное церковное учреждение, у которого в те трудные годы была невероятно сложная миссия: взаимодействовать с государством и таким образом защищать Церковь всеми доступными средствами, включая внешние церковные связи.

Поэтому я призываю всех помолиться о митрополите Никодиме, дабы Господь упокоил душу его в Небесных Своих обителях и сотворил в наших сердцах вечную молитвенную память о нем”.

Владыка Никодим (Борис Георгиевич Ротов) родился 15 октября 1929 года в деревне Фролове Кораблинского района Рязанской области, куда семья переехала из Рязани, чтобы провести лето. Отец его, Георгий Иванович, работал инженером-землеустроителем. Мать, Елизавета Михайловна, была учительницей. После окончания школы Борис Ротов два года проучился в Рязанском педагогическом институте. Но рано проявившееся призвание к духовному служению определило его дальнейшую жизнь. 17 августа 1947 года архиепископ Ярославский и Ростовский Димитрий (Градусов) рукоположил Бориса Ротова во диакона. А два дня спустя архиепископ Димитрий совершил его пострижение в монашество с именем Никодим (впоследствии свое иноческое имя он оформил и как гражданское).

20 ноября 1949 года иеродиакон Никодим был рукоположен во иеромонаха. Служение его последовательно проходило в небольшом селе Давыдове Толбухинского района, в Переяслевле-Залесском и в древнем Угличе. С января 1952 года он был назначен клириком кафедрального собора в Ярославле и секретарем архиепископа Ярославского и Ростовского.

Пастырское служение иеромонах Никодим сочетал с духовным образованием. В 1953 году он завершил заочное обучение в Ленинградской Духовной семинарии, а двумя годами позже окончил курс Академии по первому разряду. В 1956-1958 годах архимандрит Никодим служил в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, начальником которой он стал в сентябре 1957 года.

По возвращении на Родину в марте 1959 года он был назначен заведующим Канцелярией Московской Патриархии.

10 июля 1960 года в Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры хиротонисан во епископа Подольского, викария Московской епархии с назначением председателем Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата. Как председатель ОВСЦ МП епископ Никодим вступил в управление приходами Русской Православной Церкви в Венгрии, Финляндии и Японии.

В том же году назначен членом комиссии по межхристианским связям, а с 19 сентября того же года руководил Издательским отделом Московской Патриархии.

10 июня 1961 года Владыка Никодим был возведен в сан архиепископа. 11 мая 1963 года награжден правом ношения креста на клобуке.

3 июля 1963 назначен председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства. 3 августа того же года возведен в сан митрополита. Назначен на Минскую и Белорусскую кафедру.

В том же году, 9 октября, Высокопреосвященнейший Никодим становится митрополитом Ленинградским и Ладожским.

7 октября 1967 года был назначен управляющим Новгородской епархией с титулом “Ленинградский и Новгородский”.

Заслуги митрополита Никодима перед Русской Православной Церковью были высоко оценены. Он награжден высшим церковным орденом святого равноапостольного князя Владимира 3-х степеней; 12 апреля 1970 года удостоен права ношения второй панагии; в 1971 году награжден правом служения с предносным крестом. Кроме того, он награжден также многими орденами Поместных Православных Церквей, ряда других Церквей и государственными орденами: Греции – орденом Феникса; Ливана – орденом Ливанского Кедра; Югославии – орденом Югославского знамени.

Митрополит Никодим был почетным членом Ленинградской и Московской Духовных академий.

Митрополит Никодим – выдающаяся личность своего времени. Он отличался кипучей энергией и обширной разносторонней и многообразной деятельностью. Трудился он не щадя своих сил и здоровья. Труды Владыки были посвящены распространению идей христианства. Митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим активно принимал участие в работе светских миротворческих организаций.

В 1972 году с ним случился первый инфаркт, после чего он подал прошение об освобождении его от должности председателя ОВЦС МП. Прошение это было удовлетворено. Но состояние здоровья митрополита продолжало ухудшаться. Несмотря на это, в 1974 году согласно постановлению Священного Синода он принял на себя пост Патриаршего Экзарха Западной Европы. В октябре 1975 года во время заседания рабочего комитета ХМК в Бад-Саарове (ГДР) он перенес пятый инфаркт. Врачи категорически потребовали от больного решительно изменить жизненный ритм, резко сократить объем работы. Эти требования врачей частично были выполнены, но созидательная деятельность митрополита Никодима на благо Русской Православной Церкви не прекращалась. Он продолжал, превозмогая телесные недуги, вести общецерковную работу и заботиться о духовном окормлении приходов своей епархии. Будучи уже тяжело больным человеком, он служил Божественную литургию, считая, что лучшим лекарством является молитва.

Скончался он 5 сентября 1978 года за пределами своей Родины во время исполнения им церковного послушания, порученного ему Священноначалием нашей Церкви.

Не раз в своих лекциях я упоминал этот эпизод. Наконец, нашел публикацию в сети.

Насколько мне известно (в том числе и из личных бесед), Алексий (Ридигер) терпеть не мог митр. Никодима. Вряд ли случайно, что за время его патриаршества практически никто из ленинградской (никодимовской) академии так и не стал епископом.

В этой бесде мы видим высший пилотаж церковно-советской дипломатии.
Патриарх Алексий 1 доживает свои последние дни. Кто следующий?
Кто для начала станет местоблюстителем? Это должен быть старейший по хиртонии член Синода.
Варианты - Пимен или Никодим. Никодим обещаал Алексию Ленинградскую кафедру, если они смогут перевести самого Никодима на Крутицкую кафедру, вытеснив Пимена из Синода.

И вот вл. Алексий мастерски топит Никодима: он его хвалит. И, напротив, критикует Пимена. При этом он понимает, что по законам советского зазеркалья то, что кажется хорошо для церкви, в глазах КГБ вредно для советской политики. То есть для собеседников Алексия его положительный отзыв мгновенно конвертируется в отрицательный. И Алексий об этом прекрасно знает.

http://grigoryants.ru/zhurnal-glasnost/glasnost-13/
ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ
состоявшейся в Совете 20 февраля 1967 года с членом Синода архиепископом Алексием

Используя начатый им разговор о Пимене, я попросил архиепископа откровенно высказаться о нём. Он сказал следующее. Пимена он знает с начала 50-х годов, когда тот был настоятелем Псковско-Печерского монастыря. К подчинённым он требовательный и порой даже груб. Келейника или диакона может “разделать” где угодно, но как архиерей Пимен епархией почти не управляет, самостоятельности не проявляет и его роли в Патриархии по существу не видно, хотя он, как митрополит Крутицкий считается первым членом Синода. Пимен, продолжал архиепископ, как-то самоизолировался, ни с кем не общается, встречи у нас с ним бывают случайные. Приезжающие в Патриархию архиереи к нему мало кто обращается. Непонятно, то ли у него такой характер необщительного человека, или он так держится, чтобы подальше быть от всего происходящего (эшлимановцев и проч.). А может быть, он каким-то образом зависим от Остапова, не знает ли последний о нём что-либо такое, что позволяет ему держать Пимена по существу в повиновении; ведь бывают случаи, когда Остапов дерзит Пимену и тот молчит, всё сносит. В своё время ходили слухи о том, что у Пимена в Ростове-на-Дону имеется семья, дети. Возможно, такие данные и использует Остапов. Но это предположение. Что касается Москвы, то известно, что здесь у Пимена имеются женщины и был случай, когда по параллельному телефону я слушал, как он одной женщине говорил “крепко, крепко тебя…”.

Надо отдать должное Пимену, сказал архиепископ, что он хорошо, внушительно служит и этим создаёт о себе определённое впечатление. Волевых качеств у него недостаточно, твёрдого мнения нет. Он быстро поддаётся влиянию и легко меняет своё мнение.

На вопрос: чем отличается Пимен от митрополита Никодима, архиепископ Алексий сказал так. Митрополит Никодим неглупый, можно сказать, от природы одарённый способностью человек. Быстро всё схватывает, обладает большой работоспособностью, хорошо соображает. Знает, где и что сказать. Как архиерей властный, крепко держит все вопросы в своих руках и не допускает, чтобы кто-либо оспаривал его. Раз он сказал, то считай, что другого мнения быть не может. Лично я убедился в этом за годы совместной работы с ним. Эти же моменты отмечает и епископ Ювеналий, близкий человек Никодима. Наши отношения с Никодимом нормальные, мы часто обмениваемся мнениями по делам и это позволяет мне судить о нём наиболее свободно, нежели о Пимене. Никодим – карьерист, и, несмотря на своё высокое положение, не избавляется от этих недостатков. Любит популяризировать себя, блеснуть, где только возможно, не замечая, что на это могут обратить внимание. По сведениям, за это его недолюбливает ленинградское духовенство. Отмечается такой факт. Насмотревшись за границей, Никодим купил в Париже ярко-красный материал и сшил из него мантию по примеру католиков. В этой красной мантии он совершал в Ленинграде богослужение, после чего стали говорить, что он красный архиерей (в Русской Православной Церкви не принято облачаться в красную мантию). С архиереями он общается больше, чем Пимен, к нему они заходят. Пожалуй, что всё сказанное и отличает Пимена и Никодима друг от друга.

Кого бы вы лично считали более подходящим из них быть первым членом Синода? Архиепископ Алексий ответил: Никодим, можете спросить почему? – продолжал он и сказал: митрополит Никодим более твёрд, самостоятелен и отличается другими качествами, о которых уже говорилось.

интересно, кого же первого из этого синодального серпентариума единомышленников канонизируют?