Символика православия. Христианские символы и знаки и их значение

Талантливая выпускница Императорского театрального училища, потомственная балерина Матильда Кшесинская родилась 19 августа 1872 года по старому стилю. Она стала первой русской танцовщицей, которая исполнила 32 фуэте подряд. В начале XX века это был балетный рекорд. О ней говорили, на неё мечтали равняться. Но в историю Кшесинская вошла совсем не как гениальная танцовщица, а как любовница последнего русского императора Николая II. Причём их история обросла мифами и легендами. Какие наиболее популярные из них и как всё было на самом деле.

Николай II обратил внимание на Кшесинскую во время танца на выпускном спектакле

Такой миф нам внушает фильм Алексея Учителя "Матильда". По сюжету тогда ещё наследник Николай во время выпускного спектакля обратил внимание на балерину. У неё же развязалась верхняя часть корсета прямо во время выступления. После этого наследник якобы пытался переспать с Матильдой, но та дала жёсткий отпор.

На самом деле всё было иначе. 20 марта 1890 года она появилась на званом ужине после выпускного спектакля, где присутствовала царская семья. Сама Кшесинская писала в дневнике, что якобы Александр III лично потребовал её присутствия, но историки подвергают эту версию сомнению: ну какое дело может быть императору до никому не известной на тот момент выпускницы. Версия о том, что Матильда, которая была на хорошем счету у руководства училища (благодаря папе) и смогла напроситься на этот ужин, кажется более правдоподобной.

Я не помню, о чём мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, всё было как сон, - напишет она через много лет в дневнике.

Николай же вспомнил этот день куда менее красочно: "Поехали на спектакль в Театральное училище. Была небольшая пьеса и балет. Очень хорошо. Ужинали с воспитанниками".

Первые упоминания о "Кшесинской второй" (так её именовали в афишах, первой была старшая сестра балерины Юлия) в дневнике Николая появились только в конце июля 1890 года.

Кшесинская 2-я мне, положительно, очень нравится, - писал он.

Между ними сразу вспыхнул роман

В СМИ не раз упоминали, что роман между Кшесинской и Николаем вспыхнул сразу после первой встречи. Это не так.

Их первое свидание состоялось только в марте 1892 года. Дело в том, что вскоре после выпускного балерин в Театральном училище цесаревич отправился в кругосветное путешествие на крейсере "Память Азова". За границей он провёл около полутора лет.

Только по возвращении в 1892 году он начал заходить в Мариинский театр. А первое его свидание с Матильдой состоялось в марте этого же года. Ну как свидание - скорее встреча вне театра. Николай сидел в компании сестёр Кшесинских и вёл "приятную беседу".

Балерина не пользовалась связью с цесаревичем

После выхода фильма у Кшесинской появилось множество защитников. Так, они уверяли, что балерина якобы старалась не афишировать отношения с цесаревичем и "явно не пользовалась романом". Это тоже неправда.

Даже в собственных воспоминаниях Кшесинская не скрывает, что, например, обратилась в обход всего начальства лично к министру императорского двора барону Фредериксу, чтобы он разрешил ей устроить бенефис по случаю десяти лет на главной сцене страны. Дело в том, что такие подарки делали после 20 лет службы или перед уходом со сцены. А Матильде этот бенефис достался в обход всех правил в 1900 году.

В 1904-м Кшесинская решает уйти из Императорского театра. Она отдыхала всё лето в своём доме в Стрельне. А в начале нового сезона получила предложение вернуться не в штат, а на "контрактной" основе. То есть за каждое выступление ей обязуются платить по 500 рублей (более 250 тысяч рублей на современные деньги). А выступать она могла в постановках по своему выбору.

Наследник собирался жениться на Кшесинской

В той же "Матильде" зрителям рассказали историю, что Николай якобы до последнего не оставлял надежды жениться на балерине и даже способствовал тому, чтобы танцовщица нашла доказательства своей принадлежности к знатному роду. По законам Российской империи это было невозможно. Максимум, на что могла рассчитывать любовница императора, - морганатический брак (неравный, при котором супруга правителя не является императрицей, а его дети не могут унаследовать престол).

Причём ситуацию не исправил бы даже тот факт, что предки Матильды жили в Польше и относились к роду графов Красинских, ровней императору она бы не считалась всё равно.

Её прапрапрадед владел огромным состоянием. После его смерти наследство перешло старшему сыну. Однако и он умер. А непосредственному наследнику, Войцеху Красинскому, на тот момент было всего 12 лет.

Войцех (который в итоге стал прадедом Кшесинской) остался на попечении француза-воспитателя. Его дядя, который был уверен, что наследство поделили несправедливо, и нанял убийц для расправы над родственником. Однако один из них решил сохранить жизнь мальчику и сообщил о готовящемся преступлении его воспитателю.

Последний собрал вещи и буквально среди ночи выехал во Францию. Они поселились под Парижем у родственников мужчины. Подростка записали под фамилией Кшесинский в целях конспирации.

Войцех женился на польской эмигрантке Анне Зиомковской. Они вернулись в итоге на историческую родину, но претендовать на богатства он не мог - очень многие документы были утеряны при миграции. Единственное, что сохранилось у семьи Кшесинской в доказательство их происхождения, - кольцо с гербом графского дома Красинских.

Николай II поддерживал отношения с Кшесинской после свадьбы

Цесаревич расстался с балериной незадолго до помолвки с Алисой Гессен-Дармштадтской, которая состоялась в апреле 1894 года. В прощальном письме она попросила оставить за собой право называть его на "ты". Николай с радостью согласился, назвав балерину самым светлым воспоминанием его молодости.

Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости, - написал он Матильде в прощальном письме.

После этого они не поддерживали отношений. Кшесинская писала в дневнике, что вспоминала о Ники, но о каких-либо встречах не упоминала.

Тоскливо прошёл для меня сезон 1895/96 года. Душевные раны заживали плохо и очень медленно. Мысли стремились к прежним, дорогим моему сердцу воспоминаниям, и я терзалась думами о Ники и об его новой жизни, - писала Матильда.

Матильда родила ребёнка от Николая II

Балерина в мемуарах писала, что была от Николая II. После отречения Романова от престола ходили слухи, что у неё даже был ребёнок от тогда уже бывшего правителя.

Однако тогда у неё случился выкидыш. Об этом стало известно благодаря мемуарам балерины, на которые особое внимание обратили в 2017 году, после выхода фильма "Матильда".

Зимою 1893 года со мною произошёл несчастный случай, когда я каталась по городу. Я выехала на своей одиночке в санях с Ольгой Преображенской, с которой тогда очень дружила, на набережную. Мы стали обгонять роту, которую вёл Великий Князь, как вдруг грянула музыка, моя лошадь испугалась и понесла. Кучер не мог её удержать, сани опрокинулись, - писала Кшесинская.

По воспоминаниям балерины, если бы не произошедшее, у неё бы был ребёнок от наследника престола.

Если бы не это несчастие, я стала бы скоро матерью. Только впоследствии, когда была старше, я поняла, что тогда потеряла. Говорили потом, что у меня были дети от Наследника, но это была неправда. Я часто сожалела, что не имела, - писала она.

Однако у балерины был сын. В своих воспоминаниях некогда любовница императора практически не говорит об этом факте. В 1901 году она узнала, что беременна. Летом 1902 года у Кшесинской рождается мальчик.

"Имя мальчику было выбрано, а вот с отчеством возникли проблемы", - эта шутка оказалась как раз про Матильду. Дело в том, что вскоре после расставания с императором она поочерёдно соблазнила ещё троих представителей дома Романовых: Сергея Михайловича, Владимира Александровича и даже его сына Андрея Владимировича. То есть в "актив" балерины попали дяди и брат императора.

Признать ребёнка были готовы и Андрей Романов, и князь Сергей Михайлович.

Мальчика сначала хотели записать как Сергеевича, однако по невыясненным причинам передумали. Он фигурирует в письмах Матильды как Андреевич. Имя дали в честь "деда" - Владимир. К слову, балерина хотела назвать Николаем, но передумала - решила, что рискует перегнуть палку.

Константин Севенард: "Клянусь, что говорю правду"

На днях все СМИ написали о 19-летней балерине Элеоноре Севенард, принятой в труппу Большого театра. Сенсационность этой новости придавало то обстоятельство, что юная танцовщица из Санкт-Петербурга является праправнучкой «той самой Кшесинской».

Официально - по единственной уцелевшей боковой ветви Кшесинских, от родного брата Матильды Иосифа. Так как прямых потомков у балерины не осталось.

Но представители семьи Кшесинских-Севенард убеждены, что не все так просто в этом мире и что их бабушка, в девичестве Целина Иосифовна Кшесинская, на самом деле не племянница, а родная дочь Матильды и... Николая Второго.

Все говорили, что Целина превзошла красотой свою знаменитую родственницу.

Зачатая уже гораздо позже женитьбы царя - в 1910 году. И не просто так, а ради спасения страны.

Девочка с чистой кровью, не несущая в себе поломанные гены смертельной гемофилии, сгубившей в итоге империю.

Эта история настолько невероятная и тянет скорее на толстенный приключенческий роман, чем на скучную историческую хронику, что если бы мне ее рассказал кто-то другой, а не отец той самой юной балерины Элеоноры Севенард, ни за что бы не поверила.

Но Константин Севенард вполне реальный человек, который отвечает за свои слова.

Экс-депутат Государственной думы РФ и Законодательного собрания Санкт-Петербурга, воевал в Афганистане, его отец - коммунист Юрий Севенард - в 1991 году баллотировался на пост мэра Ленинграда и проиграл Собчаку, а дед Константин Севенард - патриарх советского гидроэнергостроительста, как его называли, сдавший под ключ не одну мощнейшую ГЭС, внук же Константин Юрьевич Севенард убежден, что скандал с Матильдой вовсе не случаен.

Константин Севенард.

Сериал «Матильда» вышел на новый виток. Сведшая с ума трех великих князей, Кшесинская уже почти свела с ума и современную Россию. За что нам такое? И что все-таки было в этой женщине, на сегодняшний придирчивый взгляд не столь уж и блистательной красавицы? Просто любовница? Или нечто большее?

С Константином Севенардом мы сидим в его офисе на Черной речке, вид из окна прекрасный, последние теплые деньки, солнечные блики стежками ложатся на Малую Невку. Питер - это все-таки история, возьми любой дом, построенный около века назад, и наверняка выяснится, что он тоже связан с именем Матильды Феликсовны: здесь бывала в гостях, там пила чай... Прошлое - оно так близко, почти рядом.

100 лет революции - мимолетный солнечный зайчик на холодной сентябрьской воде.

Константин Юрьевич, возмущены ли вы, что имя вашей прабабушки, родной или двоюродной, сегодня полощут, если честно, все кому не лень? Не хотите ли тоже подать в суд на авторов «Матильды», как это недавно сделала вдова племянника Николая Второго Ольга Куликовская-Романова?

Как я могу подать иск о защите чести и достоинства, если я сам фильм еще не видел? Пусть он выйдет, и тогда станет понятно. Но, думаю, что все действительно неоднозначные и спорные эпизоды наверняка уже были оттуда вырезаны. А если осталась развесистая клюква, то вряд ли она кого-то может обидеть.

- Неудивительно ли, что имя Кшесинской вдруг выплыло из небытия в самый канун столетия революции?

Конечно, в советские времена о Кшесинской вспоминали разве что в контексте ее особняка, который подарил император и где в 1917-м располагался штаб большевиков, а затем - Музей революции. О том, что прабабушка была не робкого десятка, говорит тот факт, что она подала в суд на непрошеных гостей, которые ее выселили, не побоялась. Представьте себе, иск к Ленину она выиграла. Матильда вернулась в свой особняк и даже устроила там крупный тайник, свезла туда все свои драгоценности и документы, но пробыла там, увы, недолго, вскоре бежала за границу... Времена стояли неспокойные. В 90-м году в том числе и моя семья сделала все, чтобы открыть в этом здании выставку, посвященную жизни Матильды Кшесинской, но мы и представить себе не могли, что туда ринутся толпы народа, что это многим покажется интересным - архивные снимки, документы, наши уцелевшие семейные фотографии... Вместо нескольких месяцев выставка работала около двух лет. Масса публикаций в это время вышла в СМИ, посвященных жизни Матильды и ее любви.

Брат Иосиф и сестра Матильда. Скрывает ли она беременность под широкой юбкой?

И все-таки то, что вы сегодня рассказываете о реальной судьбе своей прабабки, это в лучшем случае апокриф. А вот семейная легенда о том, что у нее была дочь от Николая Второго - ваша родная бабушка, что появилась на свет она гораздо позже женитьбы императора на Александре Федоровне и даже рождения у них общих детей, – это похлеще «Матильды», если честно.

Я клянусь, что говорю правду. 6 октября 1910 года по приглашению Николая Матильда встретилась с ним в парке Константиновского дворца в беседке на острове. Ее привезли туда на лодке. С ее стороны цель визита была вполне прозаической, у нее был конфликт с директором Мариинского театра, который она хотела разрешить в свою пользу, перетянуть на свою сторону Николая, он же имел другие намерения... Произошел эпизод близости. Я не думаю, что он был случайным. Николай действительно хотел ребенка от Матильды, здорового ребенка.

- Первая любовь навсегда?

Дело в том, что они никогда и не прерывали своих отношений. Сестра Матильды, Юлия, тоже балерина, 1-я Кшесинская, как ее все называли, вышла замуж за полковника Александра Зедделера, адъютанта царя, так что прямой выход на Николая у Матильды оставался в любом случае. Да, Николай был слаб и ведом, а Матильда - одной из интереснейших и обаятельнейших женщин своей эпохи, недаром она свела с ума и двух других великих князей, Сергея Михайловича и Андрея Владимировича, чьей женой в итоге стала.

По моим сведениям, Матильда была беременна с конца 1910-го по весну 1911 года, официально она в это время якобы блистала на гастролях в Англии, а на самом деле с марта безвылазно жила в доме брата Иосифа и его жены Серафимы в Асташкове. Чтобы убить время, тренировала почерк, писала левой рукой, переписывала «Горе от ума», много лет спустя эту тетрадь вроде бы нашли пионеры и сдали в Бахрушинский музей.

Феликс Кшесинский - глава династии.

Ее дочь Целина, моя бабушка, родилась в середине лета. Брат Иосиф предложил записать девочку на себя. У него уже подрастал годовалый сын Славочка, которого родила его первая жена, танцовщица Сима Астафьева, так что никаких дополнительных вложений новорожденная не потребовала, уже были готовы и одежда, и коляска, и даже кормилица. Матильда же вернулась в Петербург, где она пышно отпраздновала очередной день рождения на глазах у всех, компенсировав долгое отсутствие. А тем временем кормилице не хватило молока на двух детей - и Иосиф приказал ей первой кормить Целину... Жена Серафима обиделась и ушла, забрав с собой годовалого мальчика. Позже они уехали в Лондон - и там следы Славика, к сожалению, затерялись. А Иосиф женился на красавице Целине Спрышинской, нужно было срочно выправлять паспорт племяннице, и по официальной биографии именно Целина-старшая считалась матерью маленькой Целины, названной так в ее честь.

- Но для таких громких выводов мало слов, нужны доказательства.

В нашей семье сохранились фотографии той эпохи. Вот, например, снимок из Асташкова, видите, как неуклюже боком сидит Матильда, прикрыв большой живот, здесь она как раз беременна бабушкой. А тут - уже родила, стоит рядом с коляской, смотрит на малышку с нежностью... Чтобы скрыть семейную тайну, Целину-младшую зарегистрировали только осенью и на брата Иосифа.

По-вашему, репутации Матильды мог помешать еще один внебрачный ребенок? Почему она признала Володю, своего единственного по документам сына, и отказалась от родной дочери?

Потому что Володя не был сыном царя, а Целина была. Кстати, вот ведь переплетения судьбы - на фотографии, где Матильда стоит с коляской, в правом углу - пятилетний мальчик, сын соседей Кшесинских по имению, Константин Севенард. Много лет спустя он станет моим дедом и мужем Целины.

Матильда Кшесинская покоряла мужчин не красотой, а природным обаянием.

- Какая оригинальная фамилия - Севенард. Откуда она?

Предки Севенардов - выходцы из Франции, старинный аристократический род, состояли в родстве с Наполеоном, так что и вторая половина моей фамилии не подкачала.

Но как же так могло получиться, что в СССР дворянин Константин Севенард, женатый на родственнице самой Матильды Кшесинской, племяннице или дочери, не только не был репрессирован, но был даже допущен к работе на объектах государственной важности?

Дед Севенард был заслуженным гидростроителем, орденоносцем; вторая, более засекреченная часть его биографии: везде, где он строил гидростанции, одновременно возникали и военные заводы. Например, построили Волжскую ГЭС - и тут же рядом был заложен завод «Волжские моторы», который обеспечивал нужды армии транспортом, то же самое происходило и на Урале во время строительства Уралвагонзавода. Его решения по тем временам были самые передовые. Нет, в Константине Севенарде у власти сомнений не было, хотя Героя Соцтруда он так и не получил, так же как и я, воевавший в Афганистане, принимавший участие в спасении 9-й роты и дважды представленный к званию Героя Советского Союза, - думаю, все это не случайно. Кстати, сам дед о прошлом семьи особо не распространялся, о своих предках мы знали только самый минимум. Отношения не поддерживались никак. В те времена иначе и быть не могло. Когда в начале 60-х Матильда попыталась приехать в СССР, на теплоходе в Одессу, передав с оказией письмо для моего отца Юрия, ее внука, дед Севенард сына никуда не отпустил. Письмо заставил сжечь и забыть. Впрочем, эта встреча все равно бы не состоялась - так как Кшесинской даже не дали сойти на родную землю.

Лето 1911-го. Матильда (в центре) смотрит на коляску, в которой лежит, по семейной легенде, ее новорожденная дочка.

- А как же ваша бабушка Целина?

Бабушки к тому моменту уже не было в живых. Ее не стало в 48. Что совсем не характерно для семьи Кшесинских, которые жили под сто лет: Матильда ушла в 99 (в 1971-м! - Е.С.) , ее сестра Юлия - в 104, но Целина мгновенно сгорела от рака, сказалось то, что они с мужем работали неподалеку от Семипалатинска, когда там проходили первые ядерные испытания. Вообще бабушка начинала как балерина Кировского театра, бывшей Мариинки, где ее отец Иосиф продолжал работать танцмейстером и в 30-е годы. Я не знаю, если честно, как так получилось, что сестры Матильда и Юлия смогли эмигрировать, а он остался в России с удочеренной племянницей, затем женился в третий раз. Но прадед прожил свою жизнь не зря. Он воспитал целую плеяду замечательных советских танцовщиков, своим учителем его считала известная балерина Наталья Дудинская, но у самой бабушки Целины карьера не получилась, хотя мы храним дома ее старые афиши... Целина очень рано вышла замуж за деда-гидростроителя и как верная жена моталась с ним по всей стране, родила двух детей, пережила войну, о театре пришлось забыть... Прадед же Иосиф Кшесинский пропал в блокаду в 1942 году. Это все, что мы о нем знаем. В его квартире затем был обыск, вскрывали мебель, вроде бы нашли какие-то странные стеклянные пластины, которые забрали с собой те, кто и проводил этот обыск. Много с тех пор прошло времени, а уж сколько событий – не счесть… Развалился СССР, стали доступными многие архивные документы… И вот «Матильда» вновь воскресла теперь уже в виде скандального фильма. Значит, судьба ее по-прежнему волнует наших соотечественников, и это неспроста.

Вероятно, если ваше родство с царской фамилией будет доказано, то вы можете стать центром противоборствующих сил?

Да, с одной стороны, есть те, кому на руку появление официальных наследников российского императора, с другой - я понимаю, что большинство не захотят признать в нас потомков Николая Второго. Мой отец - он стар, но бодр - в прошлом году добровольно сдал кровь для анализа ДНК, но результатов исследования нет до сих пор. И я откровенно не понимаю, куда они делись, что происходит, кто не хочет или кому невыгодно вытаскивать эту старую историю на свет. Хотя не факт, что и останки, официально признанные за царские, с которыми можно было бы сравнить наше ДНК, на самом деле являются таковыми... История с их канонизацией темная и загадочная. Я знаю, что тот же Ельцин в 90-е выступал категорически против любого восстановления царизма.

У Собчака же, соперником которого на выборах был мой отец. после событий в августе 91-го была идея восоздания в России либеральной монархии. Он пытался привлечь к этому вопросу Владимира Кирилловича Романова, тогдашнего официального главу династии, насколько мне известно, они до чего-то даже договорились. Но лично я в этом проекте себя не хотел и не видел: для меня прабабушка Матильда - это не способ достижения каких-то политических целей, а некий символ свободы, духовной и телесной, того поворота истории, который так и не случился, если бы она осталась с Николаем.

Маленькая Целина с Иосифом и братом Ромуальдом.

Матильда прожила невероятно долгую и такую разную жизнь. Если разобраться, то роман с наследником - он был лишь началом ее пути, первой серией бесконечного сериала длиной в 99 лет. Вполне возможно, что и сейчас, судя по последним событиям вокруг Матильды, мы наблюдаем не конец этой истории.

Жаль только, что неизвестных подлинных архивов практически не осталось. Мемуары и дневники прабабушки уже опубликованы. После неожиданной смерти сына Матильды Владимира Красинского, который пережил мать всего на два года, оставшиеся бумаги забрал Владимир Кириллович Романов. В разговоре со мной он не скрывал, что заинтересован в том, чтобы эти записи нигде не всплыли. Что ж, общаться с аристократами очень просто, по крайней мере они никогда не врут. И на прямой вопрос дают такой же прямой ответ.

Недавно прошла ваша пресс-конференция в Интерфаксе в Санкт-Петербурге. Отзывы о ней были тоже не однозначны. Вы не боитесь, что вас обвинят либо в сумасшествии, либо во лжи или преследовании каких-то своих интересов? Уж слишком невероятная история...

Вы знаете, как-то я услышал очень любопытную фразу, не помню, кто ее сказал: если из истории выкинуть ложь, это вовсе не значит, что в ней останется правда... Но лично я готов жизнь отдать, чтобы доказать свою правоту.

…Ее ждала долгая жизнь, в которой роман с наследником был лишь одним из эпизодов. Матильда Феликсовна в 95.

СПРАВКА "МК"

У Матильды Кшесинской были старшие брат Иосиф и сестра Юлия, которую называли 1-я Кшесинская, в замужестве Зедделер, детей она не имела.

Иосиф Кшесинский (1868–1942) - характерный танцовщик и балетмейстер Мариинского, а позднее Кировского театра. Заслуженный артист РСФСР (1927).

Был женат три раза.

В 1896 году - на выпускнице балетной школы Мариинского театра Серафине Александровне Астафьевой (1876-1934), у них родился сын Вячеслав.

Второй раз - на балерине Целине Владиславовне Спрышинской (1882–1930).

Дети: Ромуальд и Целина (1911–1959), которая окончила балетную школу, танцевала на Мариинской сцене, вышла замуж за инженера Константина Севенарда. Некоторые считают, что на самом деле она была незаконнорожденной дочерью Матильды Кшесинской от Николая II.

Сын Целины, Юрий Севенард, инженер-гидростроитель и бывший депутат Государственной думы.

В 1990 году был избран депутатом Ленинградского городского Совета народных депутатов, которым оставался вплоть до роспуска последнего в декабре 1993 года.

В июне 1991 года баллотировался на пост мэра Ленинграда. Набрал на этих выборах 10% (37 000 голосов) и уступил А.А.Собчаку.

В декабре 1993 года избран депутатом Государственной думы 1-го созыва по федеральному списку Коммунистической партии Российской Федерации. С января 1994 по декабрь 1995 года был первым заместителем председателя Комитета Госдумы по промышленности, строительству, транспорту и энергетике.

Внук Константин Юрьевич (1967), также экс-депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга и Государственной думы третьего созыва. В 2017 году его дочь, выпускница Академии имени Ваганова Элеонора Севенард (*1998), была официально принята в балетную труппу Большого театра. Ее младшая сестра, Ксения, учится в Академии имени Вагановой.

Элеонора Севенард - будущая звезда Большого театра. Фото: соцсети

От редакции: Заметим, стоит сделать скидку на то, что г-н Севенард уже не раз удивлял публику своими рассказами. Так, в он утверждал, что утерянные во время революции дневники Кшесинской якобы купил Геннадий Тимченко - в фонде Тимченко эту информацию категорически опровергли.

Также Константин Севенард говорил СМИ, что в склепе на кладбище в Варшаве нашел документ о признании Николаем II дочери от Кшесинской и его соглашение... с Ротшильдом и президентом США. Документы, естественно, у Севенарда "не сохранились".

Лучшее в "МК" - в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в

Издательство «Центрполиграф» выпустило «Воспоминания» знаменитой балерины . Несмотря на то, что эта книга мемуаров писалась совместно с ее мужем Великим Князем Андреем Владимировичем, в ней Матильда Феликсовна довольно откровенно рассказывает о своем романе с Наследником, будущим императором , отношениях с Великим Князем Сергеем Михайловичем и другими поклонниками, многие из которых предлагали звезде сцены не только свою любовь, но и брачный союз. публикует выдержки из этих мемуаров.

Четырнадцатилетней девочкой я кокетничала с молодым англичанином Макферсоном. Я им не увлекалась, но мне нравилось кокетничать с молодым и элегантным юношей. В день моего рождения он приехал со своей невестой, это меня задело, и я решила отомстить. Пропустить этот афронт даром я не могла. Выбрав время, когда мы все были вместе и его невеста сидела рядом с ним, я ненароком сказала, что люблю по утрам до кофе ходить за грибами. Он любезно спросил меня, не может ли пойти со мной. Этого мне только и нужно было - значит, клюнуло. Я ответила в присутствии невесты, что если она даст ему разрешение, то я ничего не имею против. Так как это было сказано в присутствии всех гостей, то ей ничего не оставалось, как дать требуемое согласие. На следующее утро мы отправились с Макферсоном в лес за грибами. Он мне тут подарил прелестное портмоне из слоновой кости с незабудками - подарок вполне подходящий для барышни моего возраста. Грибы мы собирали плохо, и к концу прогулки мне казалось, что он совсем позабыл про свою невесту. После этой лесной прогулки он стал писать мне любовные письма, присылал цветы, но мне это скоро надоело, так как я им не увлекалась. Кончилось это тем, что свадьба его не состоялась. Это был первый грех на моей совести.

(после выпускного спектакля)

Государь сел во главе одного из длинных столов, направо от него сидела воспитанница, которая должна была читать молитву перед ужином, а слева должна была сидеть другая, но он ее отодвинул и обратился ко мне:

А вы садитесь рядом со мною.

Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам:

Смотрите только не флиртуйте слишком.

Перед каждым прибором стояла простая белая кружка. Наследник посмотрел на нее и, повернувшись ко мне, спросил:

Вы, наверное, из таких кружек дома не пьете?

Этот простой вопрос, такой пустячный, остался у меня в памяти. Так завязался мой разговор с Наследником. Я не помню, о чем мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, все было как сон. По поводу этого вечера в Дневнике Государя Императора Николая Второго под датой 23 марта 1890 года было записано: «Поехали на спектакль в Театральное училище. Была небольшая пьеса и балет. Очень хорошо. Ужинали с воспитанниками». Так я узнала через много лет об его впечатлении от нашей первой встречи.

Нас все более влекло друг к другу, и я все чаще стала подумывать о том, чтобы обзавестись собственным уголком. Встречаться у родителей становилось просто немыслимым. Хотя Наследник, с присущей ему деликатностью, никогда об этом открыто не заговаривал, я чувствовала, что наши желания совпадают. Но как сказать об этом родителям? Я знала, что причиню им огромное горе, когда скажу, что покидаю родительский дом, и это меня бесконечно мучило, ибо родителей своих, от которых я видала лишь заботу, ласку и любовь, я обожала. Мать, говорила я себе, еще поймет меня как женщина, я даже была в этом уверена, и не ошиблась, но как сказать отцу? Он был воспитан в строгих принципах, и я знала, что наношу ему страшнейший удар, принимая во внимание те обстоятельства, при которых я покидала семью. Я сознавала, что совершаю что-то, чего я не имею права делать из-за родителей. Но... я обожала Ники, я думала лишь о нем, о моем счастье, хотя бы кратком...

Я нашла маленький, прелестный особняк на Английском проспекте, № 18, принадлежавший Римскому-Корсакову. Построен он был Великим Князем Константином Николаевичем для балерины Кузнецовой, с которой он жил. Говорили, что Великий Князь боялся покушений и потому в его кабинете первого этажа были железные ставни, а в стену был вделан несгораемый шкаф для драгоценностей и бумаг.

Наследник стал часто привозить мне подарки, которые я сначала отказывалась принимать, но, видя, как это огорчает его, я принимала их. Подарки были хорошие, но не крупные. Первым его подарком был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими бриллиантами. Я выгравировала на нем две мне особенно дорогие и памятные даты - нашей первой встречи в училище и его первого приезда ко мне: 1890-1892.

Я устроила новоселье, чтобы отпраздновать мой переезд и начало самостоятельной жизни. Все гости принесли мне подарки к новоселью, а Наследник подарил восемь золотых, украшенных драгоценными камнями чарок для водки.

После переезда Наследник подарил мне свою фотографию с надписью: «Моей дорогой пани», как он меня всегда называл.

Летом мне хотелось жить в Красном Селе или поблизости от него, чтобы иметь возможность чаще видеть Наследника, который не мог выезжать из лагеря для встреч со мною. Я даже подыскала себе премиленькую дачку на берегу Дудергофского озера, очень удобную во всех отношениях. Наследник не возражал против этого плана, но мне дали понять, что это может вызвать излишние и нежелательные толки, если я так близко поселюсь от Наследника. Тогда я решила нанять дачу в Коерове, это был большой дом, построенный в эпоху Императрицы Екатерины II и имевший довольно оригинальную форму треугольника.

Седьмого апреля 1894 года была объявлена помолвка Наследника Цесаревича с Принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской. Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно Наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ.

После своего возвращения из Кобурга Наследник больше ко мне не ездил, но мы продолжали писать друг другу. Последняя моя просьба к нему была позволить писать ему по-прежнему на «ты» и обращаться к нему в случае необходимости. На это письмо Наследник мне ответил замечательно трогательными строками, которые я так хорошо запомнила: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости».

В моем горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда Наследник его впервые привез ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которое можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революции и испытаний. Много спустя я узнала, что Ники просил Сергея следить за мной, оберегать меня и всегда обращаться к нему, когда мне будет нужна его помощь и поддержка.

Трогательным вниманием со стороны Наследника было выраженное им желание, чтобы я осталась жить в том доме, который я нанимала, где он у меня так часто бывал, где мы оба были так счастливы. Он купил и подарил мне этот дом.

Для меня было ясно, что у Наследника не было чего-то, что нужно, чтобы царствовать. Нельзя сказать, что он был бесхарактерен. Нет, у него был характер, но не было чего-то, чтобы заставить других подчиниться своей воле. Первый его импульс был почти что всегда правильным, но он не умел настаивать на своем и очень часто уступал. Я не раз ему говорила, что он не сделан ни для царствования, ни для той роли, которую волею судеб он должен будет играть. Но никогда, конечно, я не убеждала его отказаться от Престола. Такая мысль мне и в голову никогда не приходила.

Приближались коронационные торжества, назначенные на май 1896 года. Повсюду шла лихорадочная подготовка. В Императорском театре распределялись роли для предстоящего парадного спектакля в Москве. Обе труппы должны были быть объединены для этого исключительного случая. Хотя Москва располагала своей балетной труппой, но туда командировались в дополнение артисты Петербургской труппы, и я была в их числе. Я должна была там танцевать в обыкновенных спектаклях балет «Пробуждение Флоры». Однако мне не дали роли в парадном спектакле, для которого ставили новый балет, «Жемчужина», на музыку Дриго. Репетиции к этому балету уже начались, главная роль была дана Леньяни, а остальные роли распределены между другими артистками. Таким образом, оказалось, что я не должна была участвовать в парадном спектакле, хотя я уже имела звание балерины и несла ответственный репертуар. Я сочла это оскорблением для себя перед всей труппой, которого я перенести, само собою разумеется, не могла. В полном отчаянии я бросилась к Великому Князю Владимиру Александровичу за помощью, так как я не видела никого вокруг себя, к кому могла бы обратиться, а он всегда сердечно ко мне относился. Я чувствовала, что только он один сможет заступиться за меня и поймет, как я незаслуженно и глубоко была оскорблена этим исключением из парадного спектакля. Как и что, собственно, сделал Великий Князь, я не знаю, но результат получился быстрый. Дирекция Императорских театров получила приказ свыше, чтобы я участвовала в парадном спектакле на коронации в Москве. Моя честь была восстановлена, и я была счастлива, так как я знала, что это Ники лично для меня сделал, без его ведома и согласия Дирекция своего прежнего решения не переменила бы.

Ко времени получения приказа от Двора балет «Жемчужина» был полностью срепетирован и все роли были распределены. Для того чтобы включить меня в этот балет, Дриго пришлось написать добавочную музыку, а М.И. Петипа поставить для меня специальное па-де-де, в котором я была названа «желтая жемчужина»: так как были уже белые, черные и розовые жемчужины.

В предыдущем сезоне сцена меня не увлекала, я почти не работала и танцевала не так хорошо, как следовало бы, но теперь я решила взять себя в руки и начала усиленно заниматься, чтобы быть в состоянии, если Государь приедет в театр, доставить ему удовольствие своими танцами. В этот сезон, 1896/97 года, Государь и Императрица посещали балет почти каждое воскресенье, но Дирекция устраивала всегда так, чтобы я танцевала по средам, когда Государь не бывал в театре. Сперва я думала, что это происходит случайно, но потом я заметила, что это делается намеренно. Мне это показалось несправедливым и крайне обидным. Так прошло несколько воскресений. Наконец Дирекция дала мне воскресный спектакль; я должна была танцевать «Спящую красавицу». Я была вполне уверена, что Государь будет на моем спектакле, но узнала - а в театре все узнается очень быстро, - что Директор театров уговорил Государя поехать в это воскресенье в Михайловский театр посмотреть французскую пьесу, которую он не видел в предыдущую субботу. Совершенно ясно было для меня, что Директор нарочно сделал все возможное, чтобы помешать Государю видеть меня, и с этой целью уговорил его ехать в другой театр. Тогда я не стерпела и впервые воспользовалась данным мне разрешением Государя непосредственно обращаться к нему. Я написала ему о том, что делается в театре, и добавила, что мне становится совершенно невозможно при таких условиях продолжать служить на Императорской сцене. Письмо было передано лично в руки Государя Великим Князем Сергеем Михайловичем.

В этом сезоне четыре Великих Князя: Михаил Николаевич, Владимир Александрович, Алексей и Павел Александровичи - оказали мне трогательное внимание и поднесли брошь в форме кольца, усыпанного бриллиантами, с четырьмя крупными сапфирами, а на футляре была прикреплена дощечка с их выгравированными на ней именами.

Летом того же года, когда я жила у себя на даче в Стрельне, Ники через Великого Князя Сергея Михайловича передал мне, что в такой-то день и час он проедет верхом с Императрицею мимо моей дачи, и просил, чтобы я непременно была к этому времени у себя в саду. Я выбрала такое место в саду на скамейке, где меня Ники мог хорошо видеть с дороги, по которой он должен был проезжать. Точно в назначенный день и час Ники проехал с Императрицей мимо моей дачи и, конечно, меня отлично видел. Они проезжали медленно мимо дома, я встала и сделала глубокий поклон и получила ласковый ответ. Этот случай доказал, что Ники вовсе не скрывал своего прошлого отношения ко мне, но, напротив, открыто оказал мне милое внимание в деликатной форме. Я не переставала его любить, и то, что он меня не забывал, было для меня громадным утешением.

Приближалось десятилетие моей службы на Императорской сцене. Обыкновенно артистам давали бенефис за двадцать лет службы или прощальный, когда артист покидал сцену. Я решила просить дать мне бенефис за десять лет службы, но это требовало особого разрешения, и обратилась я с этой просьбою не к Директору Императорских театров, а лично к Министру Императорского Двора барону Фредериксу, милому и симпатичному человеку, который всегда относился ласково и благоволил ко мне. Когда мне был назначен прием у Министра, я особенно тщательно обдумала свой туалет, чтобы произвести на Министра наивыгоднейшее впечатление. Я была молодая и, как в то время писали в газетах, стройная и грациозная. Я выбрала платье шерстяное, светло-серого цвета, которое облегало мою фигуру, и того же цвета треугольную шляпу. Хотя это может показаться дерзким с моей стороны, но я себе понравилась, когда взглянула в зеркало, - довольная собою, я поехала к Министру.

Он меня очень мило встретил и наговорил комплиментов по поводу моего туалета, который ему очень понравился. Мне доставило огромное удовольствие, что он оценил мое платье, и тогда я уже смелее обратилась к нему со своей просьбою. Он сразу любезно согласился доложить о ней Государю, так как вопрос о назначении бенефиса вне общих правил зависел исключительно от Государя. Видя, что Министр не торопится меня отпустить, я сказала ему, что только благодаря ему я делаю хорошо 32 фуэте. Он посмотрел на меня удивленно и вопросительно, недоумевая, чем он может мне в этом помочь. Я ему объяснила, что, для того чтобы делать фуэте не сходя с места, необходимо иметь перед собой ясно видимую точку при каждом повороте, а так как он сидит в самом центре партера, в первом ряду, то даже в полутемном зале на его груди ярко выделяются своим блеском ордена. Мое объяснение очень понравилось Министру, и с очаровательной улыбкой он проводил меня до дверей, еще раз обещав доложить мою просьбу Государю и давая мне понять, что, конечно, отказа не будет. Ушла я от Министра обласканная и очень счастливая. Бенефис я, конечно, получила, и опять это сделал для меня мой незабываемый Ники. Для своего бенефиса я выбрала воскресенье, 13 февраля 1900 года. Мне это число всегда приносило счастье.

Артисты обыкновенно в день своих бенефисов получали из Кабинета Его Величества так называемый Царский подарок, большею частью шаблонную золотую или серебряную вещь, иногда разукрашенную цветными камнями, смотря по разряду подарка, но непременно с Императорским орлом или короною. Мужчины обыкновенно получали золотые часы. Особым изяществом эти подарки не отличались. Я очень опасалась, что получу такое украшение, которое неприятно будет носить, и просила через Великого Князя Сергея Михайловича сделать все возможное, лишь бы меня не наградили подобным подарком. И действительно, в день бенефиса Директор Императорских театров князь Волконский пришел ко мне в уборную и передал мне Царский подарок: прелестную брошь в виде бриллиантовой змеи, свернутой кольцом, и посередине большой сапфир-кабошон. Потом Государь просил Великого Князя Сергея Михайловича мне передать, что эту брошь он выбирал вместе с Императрицей и что змея есть символ мудрости...

Великий Князь Андрей Владимирович произвел на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил мое платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесет мне много счастья в жизни. Я побежала наверх к себе и быстро переоделась в новое платье. Весь вечер прошел удивительно удачно, и мы много танцевали. С этого дня в мое сердце закралось сразу чувство, которого я давно не испытывала; это был уже не пустой флирт...

В течение лета Великий Князь Андрей Владимирович стал все чаще и чаще приезжать на репетиции в Красносельский театр. Наша прекрасная драматическая артистка Мария Александровна Потоцкая, которая была моим большим другом, дразнила меня, говоря: «С каких это пор ты стала увлекаться мальчиками?» Он, правда, был моложе меня на шесть лет. А потом начал все время приезжать ко мне в Стрельну, где мы так чудно и мило проводили время. Вспоминаю те незабываемые вечера, которые я проводила в ожидании его приезда, гуляя по парку при лунном свете. Но иногда он запаздывал и приезжал, когда уже солнце начинало всходить и поля благоухали запахом срезанного сена, что я так любила. Памятен мне день 22 июля, день ангела Великой Княгини Марии Павловны, его матери. На ее именины всегда устраивался в Ропше пикник с музыкой и цыганами. Он не мог рано приехать ко мне в Стрельну, но обещал все же непременно приехать, если только там не засидятся чересчур поздно, возвращаясь к себе обратно в Красное Село. С волнением я ждала его, и, когда он появился, моему счастью не было предела, тем более что у меня не было уверенности, что он сможет ко мне заехать. Ночь была чудесная. Мы долгие часы сидели на балконе, то говоря о чем-то, то слушая пение просыпающихся птиц, то шелест листьев. Мы чувствовали себя как в раю. Эту ночь, этот день мы никогда не забывали, и каждый год мы праздновали нашу годовщину.

По приезде в Париж я почувствовала себя нехорошо, пригласила врача, который, осмотрев меня, заявил, что я в самом первом периоде беременности, около месяца всего, по его определению. С одной стороны, это известие было для меня большой радостью, а с другой стороны, я была в недоумении, как мне следует поступить при моем возвращении в Петербург. Тут я вспомнила про укус обезьянки в Генуе, не отразится ли этот укус на наружности моего ребенка, так как говорили, что сильное впечатление отражается на ребенке. Пробыв несколько дней в Париже, я вернулась домой, предстояло пережить много радостного, но и много тяжелого... Мне, кроме того, предстоял трудный сезон впереди, и я не знала, как я его выдержу в таком состоянии.

Перед Великим постом давали премиленький балет «Ученики г-на Дюпрэ», в двух картинах, в постановке Петипа на музыку . Я танцевала роль Камарго, и в первом действии у меня был очаровательный костюм субретки, а во втором - тюники. Сцена была близка от кресел первого ряда, где сидели Государь с Императрицей и членами Императорской фамилии, и мне пришлось очень тщательно обдумать все мои повороты, чтобы не бросалась в глаза моя изменившаяся фигура, что можно было бы заметить лишь в профиль. Этим спектаклем я закончила сезон. Я не могла уже больше танцевать, шел шестой месяц. Тогда я решила передать мой балет «Баядерка». Я была с ней в самых лучших отношениях, она постоянно бывала у меня в доме, очень веселилась и увлекалась Великим Князем Борисом Владимировичем, который называл ее «ангелом». Со дня ее выхода из училища (1899) публика и балетные критики сразу обратили на нее внимание и оценили ее. Я видела в ней зачатки крупного таланта и предвидела ее блестящее будущее.

У меня родился сын, это было рано утром 18 июня, во втором часу. Я еще долго проболела с высокой температурой, но так как я была сильная и здоровая по натуре, то сравнительно скоро стала поправляться. Когда я несколько окрепла после родов и силы мои немного восстановились, у меня был тяжелый разговор с Великим Князем Сергеем Михайловичем. Он отлично знал, что не он отец моего ребенка, но он настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на все, остаться при мне и ограждать меня как добрый друг. Он боялся за мое будущее, за то, что может меня ожидать. Я чувствовала себя виноватой перед ним, так как предыдущей зимой, когда он ухаживал за одной молоденькой и красивой Великой Княжной и пошли слухи о возможной свадьбе, я, узнав об этом, просила его прекратить ухаживание и тем положить конец неприятным для меня разговорам. Я так обожала Андрея, что не отдавала себе отчета, как я виновата была перед Великим Князем Сергеем Михайловичем.

Трудный вопрос стал передо мною, какое имя дать моему сыну. Сперва я хотела назвать его Николаем, но этого я и не могла, да и не имела права сделать по многим причинам. Тогда я решила назвать его Владимиром, в честь отца Андрея, который всегда ко мне так сердечно относился. Я была уверена, что он ничего против этого иметь не будет. Он дал свое согласие. Крестины состоялись в Стрельне, в тесном семейном кругу, 23 июля того же года. Крестными были моя сестра и наш большой друг, полковник , служивший в Лейб-Гвардии Уланском Ее Величества полку. Согласно обычаю, я как мать не присутствовала на крестинах. В этот день Великий Князь Владимир Александрович подарил Вове чудный крест из уральского темно-зеленого камня с платиновой цепочкой. Увы, этот драгоценный подарок остался в моем доме в Петербурге. Летом, когда я уже встала, меня посетил Великий Князь Владимир Александрович. Я была еще очень слаба и приняла его лежа на кушетке и держа своего младенца на руках в пеленках. Великий Князь стал передо мною на колени, трогательно утешал меня, гладил по голове и ласкал меня... Он знал, он чувствовал и понимал, что у меня творится на душе и как мне нелегко. Для меня его посещение было громадной моральной поддержкой, оно дало мне много сил и душевное спокойствие.

В моей домашней жизни я была очень счастлива: у меня был сын, которого я обожала, я любила Андрея, и он меня любил, в них двух была вся моя жизнь. Сергей вел себя бесконечно трогательно, к ребенку относился как к своему и продолжал меня очень баловать. Он всегда был готов меня защитить, так как у него было больше возможностей, нежели у кого бы то ни было, и через него я всегда могла обратиться к Ники.

На Рождество я устроила для Вовы елку и пригласила маленькую внучку Рокфеллера, которая жила в нашей гостинице и часто играла с Вовой, копаясь на берегу моря в песке. Эта маленькая Рокфеллер подарила Вове вязаные туфли. К сожалению, мы ее больше нигде не встретили и потеряли совершенно из виду.

Всю жизнь я любила строить. Конечно, мой дом в Петербурге был самой большой и интересной постройкой в моей жизни, но были и менее значительные. Так, в Стрельне, при даче, я построила прелестный домик для своей электрической станции с квартирой для электротехника и его семьи. В это время в Стрельне нигде не было электричества, даже во дворце, и моя дача была первая, и единственная, с электрическим освещением. Все кругом мне завидовали, некоторые просили уступить им часть тока, но у меня станции едва хватало для себя. Электричество было тогда новинкой и придало много прелести и уюта моей даче. Затем я построила в Стрельне еще один домик, в 1911 году, о котором стоит сказать несколько слов. Мой сын, когда ему было лет двенадцать, часто жаловался, что он меня мало видит дома из-за моих продолжительных репетиций. В утешение я ему обещала, что все вырученные за этот сезон деньги пойдут на постройку ему маленького домика на даче, в саду. Так и было сделано; на заработанные мною деньги я ему построила детский домик с двумя комнатами, салоном и столовой, с посудой, серебром и бельем. Вова был в диком восторге, когда осматривал домик, окруженный деревянным забором с калиткой. Но я заметила, что, обойдя комнаты и весь дом кругом, он был чем-то озабочен, чего-то как будто искал. Потом он спросил меня, где же уборная. Я ему сказала, что дача так близко, что он сможет сбегать туда, но, если ему очень хочется, то я потанцую еще немного, чтоб хватило на постройку уборной. Этот план не осуществился - нагрянула война.

В это время моим милым поклонником был , почти что еще мальчик. Его сестра, красавица Ирина, впоследствии графиня Воронцова-Дашкова, сводила всех с ума. Мое знакомство с Володей Лазаревым, как мы все его называли, было презабавным. Произошло оно на одном маскараде в Малом театре, куда я была приглашена продавать шампанское. У меня в этот вечер был очень красивый туалет: черная атласная обтянутая юбка, лиф - белого шифона, косынкою прикрывавший плечи и талию, большое декольте, а сзади ярко-зеленый громадный бант бабочкой. Это платье было из Парижа, от Берр. На голове - венецианская сетка из искусственных жемчугов, опускавшихся на лоб с прикрепленным сзади пучком белых перьев «паради». Я надела свое изумрудное колье, а на корсаж - огромную бриллиантовую брошь со свисавшими, как дождь, бриллиантовыми нитями и прикрепленным в середине крупным изумрудом и бриллиантом яйцевидной формы; я имела шанс понравиться публике.

На вечере я сперва появилась в черном домино, под маской с густым кружевом, чтобы меня не узнали. Единственно, что было видно сквозь вуаль, - это мои зубы и то, как я улыбалась, а улыбаться я умела. Я выбрала предметом своей интриги именно Володю Лазарева, который меня поразил своим почти детским видом и веселостью. Зная более или менее, кто он такой, я стала возбуждать его любопытство, и, когда увидела, что он действительно заинтригован, я скрылась в толпе и, незаметно выйдя из зала, пошла переодеваться в вечернее платье. Затем я вернулась на бал и прошла прямо к своему столу продавать шампанское, делая вид, что я только что приехала. К моему столу подошел Володя Лазарев, не будучи со мной знаком. Он, конечно, меня не узнал. Но беда была в том, что, когда я была под маскою, он обратил внимание на мои зубы, которые были видны сквозь вуаль, и все повторял: «Какие зубы... какие зубы...» Я, понятно, боялась теперь улыбаться, подавая ему вино, но, как я ни старалась сдерживаться и делать серьезное лицо, я все же улыбнулась, и тут он меня моментально узнал: «Какие зубы!» - крикнул он от радости и расхохотался от души. С тех пор мы стали большими друзьями, вместе веселились, вместе пережили революцию, вместе бежали из России и встретились снова в эмиграции старыми друзьями.

В 1911 году я справляла свой двадцатилетний юбилей службы на Императорской сцене, и мне по этому случаю дали бенефис.

В первом антракте Директор Императорских театров Теляковский передал мне Царский подарок по случаю моего юбилея. Это был бриллиантовый орел продолговатой формы Николаевских времен в платиновой оправе и на такой же цепочке для ношения на шее. На обратной стороне не было видно гнезда от камней, как это обыкновенно делается, а все было сплошь заделано платиновой пластинкой по форме орла, и на ней выгравировано очертание орла и его перьев замечательно тонкой и оригинальной работы. Под орлом висел розовый сапфир, оправленный в бриллианты. Великий Князь Сергей Михайлович пришел также в первом антракте и сказал мне, что Государь говорил ему, что его интересует, надену ли я или нет его подарок на сцену. Я, конечно, после этого его немедленно надела и в нем танцевала па-де-де в «Пахите». Во втором антракте, то есть после «Пахиты», при открытом занавесе происходило чествование меня депутацией от артистов всех Императорских театров, то есть балета, оперы, драмы и Французского театра.

Во всю ширину сцены был установлен длинный стол, на котором были выставлены подарки в совершенно невероятном количестве, а цветочные подношения были расставлены позади стола, образуя целый цветочный сад. Всех подарков я теперь вспомнить, а тем более перечесть не могу, кроме двух-трех наиболее памятных. Кроме Цapского подарка я получила:

От Андрея - дивный бриллиантовый обруч на голову с шестью крупными сапфирами по рисунку головного убора, сделанного князем Шервашидзе для моего костюма в балете «Дочь фараона».

Великий Князь Сергей Михайлович подарил мне очень ценную вещь, а именно - коробку из красного дерева работы Фаберже в золотой оправе, в которой были уложены завернутые в бумажки - целая коллекция желтых бриллиантов, начиная от самых маленьких до очень крупных. Это было сделано с целью, чтобы я могла заказать себе вещь по моему вкусу - я заказала у Фаберже «плакку», чтобы носить на голове, что вышло замечательно красиво.

Кроме того, также от публики, бриллиантовые часы в виде шарика, на цепочке из платины и бриллиантов. Так как денег было собрано по подписке больше, нежели эти предметы стоили, то на излишек были докуплены в самую последнюю минуту по мере поступления денег еще золотые чарки, и их накопилось довольно много.

От москвичей я получила «сюрту-де-табль», зеркало в серебряной оправе в стиле Людовика XV с серебряной вазой на ней для цветов. Под вазой были выгравированы фамилии всех лиц, принимавших участие в подарке, и можно было, не подымая вазы, в зеркале прочесть все имена.

Мне кажется, что в этот день я также получила от Ю.Н. Седовой хрустальную сахарницу в серебряной оправе работы Фаберже. Эта сахарница после переворота оставалась в моем доме, в Петербурге, и я ее случайно нашла в Кисловодске в одном магазине серебряных вещей. Она была, по-видимому, выкрадена у меня и продана и так, переходя из рук в руки, докатилась до Кисловодска. Когда я доказала милиции, что это моя вещь, мне ее вернули, и она до сих пор у меня здесь, в Париже.

Вскоре после дня моего рождения, 27 августа, Андрей уехал в Киев присутствовать на больших маневрах, в которых принимал участие полк, чьим шефом он был. В Киев прибыли по этому случаю Председатель Совета Министров П.А. Столыпин, Министр Финансов граф В.Н. Коковцов и значительная часть Свиты Государя. В первые дни происходили маневры в окрестностях города и осмотр исторических мест Киева. На 3 сентября был назначен парадный спектакль в городском театре. С утра были получены тревожные сведения от полиции, что в Киев приехали террористы и есть опасность покушения, если их не удастся вовремя арестовать. Все полицейские поиски были напрасны, и среди охраны Государя усилилось беспокойство. Самым опасным моментом полиция считала проезд Государя из дворца в театр, так как путь был всем известен, но доехали все благополучно. Во втором антракте Государю был подан чай в аванложе. Императрица в театр не приехала, были только старшие Великие Княжны. В этот момент из зрительного зала раздался страшный треск, а потом неистовые крики. Не зная, в чем дело, Государь сказал: «Неужели это провалилась ложа?» - шум и треск были непонятны. Но когда все бросились обратно, то увидели, что очень близко от Царской ложи, в первом ряду партера, стоял во весь свой рост, в белом летнем сюртуке, П.А. Столыпин, придерживая рукой грудь, из которой сквозь его пальцы струилась кровь. Увидя Государя, Столыпин поднял руку, делая жест, чтоб Государь удалился из ложи, и стал его крестить. Столыпина окружили близстоящие люди, чтобы поддержать его, так как он начал быстро слабеть, лицо сделалось мертвенно-бледным, и он упал без чувств на кресло. Дальше, по словам Андрея, трудно было разобрать, что происходило. Все кричали, некоторые куда-то бежали, офицеры с шашками наголо преследовали кого-то и в проходе, почти у выхода из залы, поймали и хотели заколоть.

Выяснилось потом, что в проходе был пойман и сильно избит убийца Столыпина Богров. Это он дал знать полиции о прибытии в Киев террористов, так как ранее служил в полиции осведомителем, был удален и снова принят перед самыми киевскими торжествами. Полиция тщетно искала весь день террориста, не зная, что это он был перед нею. Он просил, чтобы его допустили в театр под тем предлогом, что он знает террористов в лицо и если кто из них проникнет в театр, то он укажет его агентам охраны. Полиция его пропустила как своего агента в театральный зал, где никто на него не обратил внимания, и он совершенно беспрепятственно и спокойно подошел к Столыпину и в упор выстрелил в него и так же спокойно стал удаляться, когда его схватили.

П.А. Столыпина тотчас отвезли в частную клинику, где после осмотра раны доктора выразили опасение, что он не выживет, так как была задета печень. Пять дней боролся Столыпин со своим почти что безнадежным состоянием и 8 (21) сентября скончался.

Весть о покушении на Столыпина дошла до нас в Петербург на следующее утро, и я невольно задумалась над тем, как трагически не везло моему бедному Ники. Его постигал удар за ударом: так рано он потерял своего отца, женился в такие грустные, траурные дни, коронация омрачилась катастрофой на Ходынке, он потерял лучшего своего Министра Иностранных Дел графа Лобанова-Ростовского, умершего вскоре после своего назначения, и вот теперь теряет лучшего своего Министра, который подавил революционную вспышку 1905 года.

Мы тогда не могли и помыслить, что его ожидало в будущем и как ужасно завершится его судьба. Когда вспыхнула революция 1917 года, многие думали, что, будь жив Столыпин, ему, может быть, удалось бы ее остановить.

Матильда Феликсовна Кшесинская скончалась в 1971 году, ей было 99 лет. Она пережила свою страну, свой балет, мужа, любовников, друзей и врагов. Исчезла империя, растаяло богатство. Вместе с ней ушла эпоха: люди, собравшиеся у ее гроба, провожали в последний путь блестящий и легкомысленный санкт-петербургский свет, украшением которого она когда-то была.

За 13 лет до смерти Матильда Феликсовна увидела сон. Звонили колокола, слышалось церковное пение, и перед ней вдруг предстал огромный, величественный и любезный Александр III. Он улыбнулся и, протянув руку для поцелуя, сказал: "Мадемуазель, вы будете красой и гордостью нашего балета..." Матильда Феликсовна проснулась в слезах: это произошло больше семидесяти лет назад, на выпускном экзамене в театральном училище, - император выделил ее среди всех, а во время торжественного ужина усадил рядом с наследником престола, цесаревичем Николаем Александровичем. Этим утром 86-летняя Кшесинская и решила написать свои знаменитые мемуары, однако тайны ее очарования не смогли раскрыть даже они.

Есть женщины, к которым неприменимо слово "грех": мужчины прощают им все. Они ухитряются сохранить достоинство, репутацию и флер непорочности в самых невероятных ситуациях, улыбаясь переступают через общественное мнение, - и Маля Кшесинская была из их числа. Подруга наследника российского престола и любовница его дяди, бессменная хозяйка Императорского балета, менявшая директоров театров как перчатки, Маля добилась всего, чего хотела: она стала законной женой одного из великих князей и превратилась в светлейшую княгиню Романову-Красинскую. В Париже пятидесятых годов это уже мало что значило, но Матильда Феликсовна отчаянно цеплялась за свой титул: на то, чтобы породниться с домом Романовых, она потратила жизнь.

А сначала было имение отца, большой светлый бревенчатый дом и лес, где она собирала грибы, фейерверки по праздникам и легкий флирт с молодыми гостями. Девочка росла шустрой, глазастой и не особенно хорошенькой: маленького роста, с острым носиком и беличьим подбородком - старые фотографии не в состоянии передать ее живого обаяния.

По преданию, прадед Мали еще в молодости потерял состояние, графский титул и благородную фамилию Красинский: бежав во Францию от убийц, нанятых злодеем-дядей, мечтавшим завладеть

титулом и богатством, утратив бумаги, удостоверявшие его имя, бывший граф пошел в актеры - и стал впоследствии одной из звезд польской оперы. Он дожил до ста шести лет и скончался, угорев из-за неправильно протопленной печки. Отец Мали, Феликс Янович, заслуженный танцовщик Императорского балета и лучший в Петербурге исполнитель мазурки, не дотянул и до восьмидесяти пяти. Маля пошла в деда - она тоже оказалась долгожительницей, и ей, как и деду, тоже было не занимать жизненной силы, воли и хватки. Вскоре после выпускного бала в дневнике юной балерины императорской сцены появилась запись: "А все-таки он будет моим!"

Эти слова, имевшие прямое отношение к наследнику российского престола, оказались пророческими...

Перед нами 18-летняя девушка и 20-летний молодой человек Она жива, бойка, кокетлива, он прекрасно воспитан, деликатен и мил: огромные голубые глаза, очаровательная улыбка и уму непостижимая смесь мягкотелости и упрямства. Цесаревич необычайно обаятелен, но заставить его сделать то, чего он не хочет, невозможно. Маля выступает в Красносельском театре - рядом разбиты летние лагеря, и зал заполняют офицеры гвардейских полков. После спектакля она кокетничает с толпящимися перед ее гримерной гвардейцами, и в один прекрасный день среди них оказывается цесаревич: он проходит службу в лейб-гусарском полку, на нем ловко сидят красный доломан и расшитый золотом ментик. Маля стреляет глазками, шутит со всеми, но адресовано это только ему.

Пройдут десятилетия, его дневники издадут, и Матильда Феликсовна станет вчитываться в них с лупой в руках: "Сегодня был у малютки Кшесинской... Малютка Кшесинская очень мила... Малютка Кшесинская положительно меня занимает... Попрощались - стоял у театра терзаемый воспоминаниями".

Она состарилась, жизнь подошла к концу, но ей по-прежнему хотелось верить, что будущий император был в нее влюблен.

С цесаревичем она была всего год, зато помогал он ей вс

жизнь - со временем Николай превратился в прекрасное, идеальное воспоминание. Маля выбегала на дорогу, по которой должна была проехать императорская карета, приходила в умиление и восторг, заметив его в театральной ложе. Однако все это было впереди; пока же он строил ей глазки за кулисами Красносельского театра, и она во что бы то ни стало хотела сделать его своим любовником.

Что цесаревич думал и чувствовал, осталось неизвестным: он никогда не откровенничал с друзьями и многочисленными родственниками и не доверялся даже своему дневнику. Николай начал бывать у Кшесинской дома, потом купил ей особнячок, перезнакомил со своими братьями и дядьями - и к Мале зачастила развеселая компания великих князей. Скоро Маля стала душой романовского кружка - друзья говорили, что в ее жилах течет шампанское. Самым унылым из ее гостей был наследник (его бывшие сослуживцы рассказывали, что во время полковых праздников Ники умудрялся, всю ночь просидев во главе стола, не произнести ни слова). Впрочем, Малю это нисколько не огорчало, она только не могла взять в толк, зачем он постоянно рассказывает ей о своей любви к принцессе Алисе Гессенской?

Их связь была обречена с самого начала: цесаревич никогда бы не оскорбил жену связью на стороне. На прощание они встретились за городом. Маля долго готовилась к разговору, но так и не сумела сказать ничего важного. Она лишь попросила разрешения по-прежнему быть с ним на "ты", называть "Ники" и при случае обращаться за помощью. Этим драгоценным правом Матильда Феликсовна пользовалась редко, к тому же вначале ей было не до особых привилегий: потеряв своего первого любовника, Маля впала в тяжелейшую депрессию.

Цесаревич венчался со своей Алисой, и по московским улицам ехали кавалергарды и конные гвардейцы в золотых и серебряных латах, красные гусары, голубые драгуны и гренадеры в высоких меховых шапках, шли одетые в золоченые ливреи скороходы, катились придворные кар

еты. Когда на голову молодой надели венец, Кремль вспыхнул тысячами электрических лампочек. Маля не видела ничего: ей казалось, что счастье ушло навсегда и жить больше не стоит. А все между тем только начиналось: рядом с ней уже находился человек, который будет опекать ее двадцать лет. Расставшись с Кшесинской, Николай просил своего кузена, великого князя Сергея Михайловича, присмотреть за Малей (недоброжелатели говорили, что он попросту передал ее брату), и тот немедленно согласился: знаток и большой ценитель балета, он давно был влюблен в Кшесинскую. О том, что ему суждено стать ее оруженосцем и тенью, что из-за нее он так и не обзаведется семьей и будет рад отдать ей все (в том числе и свое имя), а она предпочтет ему другого, бедный Сергей Михайлович не подозревал.

Маля тем временем входила во вкус светской жизни и быстро делала карьеру в балете: бывшая подруга императора, а ныне любовница его брата, она конечно же стала солисткой и выбирала только те роли, которые ей нравились. "Дело о фижмах", когда из-за спора о неприглянувшемся Мале костюме подал в отставку директор императорских театров, всемогущий князь Волконский, еще больше укрепило ее авторитет. Рецензии, в которых шла речь о ее отточенной технике, артистизме и редком сценическом обаянии, Маля заботливо вырезала и наклеивала в специальный альбом - он станет ее утешением во время эмиграции.

Бенефис полагался тем, кто прослужил в театре не меньше двадцати лет, у Мали же он состоялся на десятом году службы - сцена была завалена охапками цветов, публика несла ее до кареты на руках. Министерство двора подарило ей чудесного платинового орла с бриллиантами на золотой цепочке - Маля просила передать Ники, что обычный бриллиантовый перстень ее очень расстроит.

На гастроли в Москву Кшесинская ездила в отдельном вагоне, ее драгоценности стоили около двух миллионов рублей. Отработав около пятнадцати лет, Маля покинула сцену. Пышно отметила сво

уход прощальным бенефисом, а затем вернулась - но не в штат и не заключая контракта... Она танцевала только то, что хотела и когда хотела. К тому времени ее уже называли Матильдой Феликсовной.

Вместе со столетием заканчивалась прежняя жизнь - до революции было еще довольно далеко, но запах тления уже носился в воздухе: в Петербурге существовал клуб самоубийц, групповые браки стали обыденностью. Матильда Феликсовна, женщина безупречной репутации и незыблемого общественного положения, сумела извлечь из этого немалую выгоду.

Ей было позволено все: питать платоническую любовь к императору Николаю, жить с его кузеном, великим князем Сергеем Михайловичем, и, по слухам (скорее всего они были верны), состоять в любовной связи с другим великим князем - Владимиром Александровичем, годившимся ей в отцы.

Его сын - юный Андрей Владимирович, хорошенький как куколка и болезненно застенчивый, стал второй (после Николая) великой любовью Матильды Феликсовны.

Все началось во время одного из приемов в ее новом особняке, построенном на деньги сидевшего во главе стола Сергея Михайловича, - таких домов в Петербурге было немного. Робеющий Андрей ненароком опрокинул на роскошное платье хозяйки бокал красного вина. Маля почувствовала, что ее голова вновь идет кругом...

Они гуляли по парку, вечерами подолгу сидели на крыльце ее дачи, и жизнь была так прекрасна, что имело смысл умереть здесь и сейчас - будущее могло лишь испортить разворачивающуюся идиллию. Все ее мужчины были при деле: Сергей Михайлович оплачивал Малины счета и отстаивал ее интересы перед балетным начальством, Владимир Александрович обеспечивал ей прочное положение в обществе, Андрей же сообщал, когда на прогулку из своей летней резиденции выезжал император - Маля тотчас приказывала закладывать лошадей, подъезжала к дороге, и обожаемый Ники почтительно отдавал ей честь...

Вскоре она забеременела; роды прошли успешно, и четверо

Малиных мужчин проявили трогательную заботу о маленьком Володе: Ники даровал ему титул потомственного дворянина, Сергей Михайлович предложил усыновить мальчика. Чувствовал себя счастливым и шестидесятилетний Владимир Александрович - ребенок был похож на великого князя как две капли воды. Очень переживала лишь супруга Владимира Александровича: ее Андрей, чистый мальчик, совсем потерял голову из-за этой распутницы. Но свое горе Мария Павловна несла так, как и подобает даме королевской крови: оба мужчины (и муж, и сын) не услышали от нее ни единого упрека.

Тем временем Маля с Андреем отправились за границу: великий князь подарил ей виллу на Кап"д"Ай (несколько лет назад она получила от Сергея Михайловича дом в Париже). Главный инспектор артиллерии заботился о ее карьере, нянчил Володю и все больше отходил на второй план: Маля по уши влюбилась в своего молодого друга; она перенесла на Андрея те чувства, которые некогда испытывала к его отцу. Владимир Александрович умер в 1909 году. Маля и Андрей горевали вместе (Марию Павловну передергивало, когда она видела негодяйку в идеально сшитом, красившем ее траурном платье). К 1914 году Кшесинская была невенчанной женой Андрея: он появлялся с ней в свете, она сопровождала его в заграничные санатории (великий князь страдал слабыми легкими). Но и о Сергее Михайловиче Матильда Феликсовна не забывала - за несколько лет до войны князь приударил было за одной из великих княгинь, и тогда Маля вежливо, но настойчиво попросила его прекратить безобразие - во-первых, он ее компрометирует, во-вторых, ей неприятно на это смотреть. Сергей Михайлович так никогда и не женился: воспитывал маленького Володю и не жаловался на судьбу. Несколько лет назад Маля отлучила его от опочивальни, но он все еще продолжал на что-то надеяться.

Первая мировая война не причинила вреда ее мужчинам: Сергей Михайлович имел слишком большие чины, чтобы попасть на передовую, а Андрей из-за слабо

о здоровья служил в штабе Западного фронта. Но после Февральской революции она потеряла все: в ее особняке расположился штаб большевиков - и Матильда Феликсовна ушла из дома в чем была. Часть драгоценностей, которую удалось спасти, она положила в банк, зашив квитанцию в подол любимого платья. Это не помогло - после 1917 года большевики национализировали все банковские вклады. Несколько пудов столового серебра, драгоценные вещицы от Фаберже, даренные поклонниками бриллиантовые безделушки - все разошлось по рукам обосновавшихся в покинутом доме матросов. Исчезли даже ее платья - позже в них щеголяла Александра Коллонтай.

Но Матильда Феликсовна никогда не сдавалась без боя. Она подала на большевиков в суд, и тот предписал незваным гостям осовободить недвижимость владелицы в кратчайшие сроки. Однако большевики из особняка так и не съехали... Приближалась Октябрьская революция, и подруга бывшего императора, а ныне гражданина Романова бежала на юг, в далекий от большевистских безобразий Кисловодск, куда чуть раньше перебрался Андрей Владимирович с семьей.

Перед отъездом Сергей Михайлович сделал ей предложение, но она его отклонила. Князь мог уехать с ней, но предпочел остаться - надо было уладить дело с ее вкладом и присмотреть за особняком.

Поезд тронулся, Маля высунулась в окно купе и помахала рукой - Сергей, не похожий на себя в длинном мешковатом штатском плаще, поспешно снял шляпу. Таким она его и запомнила - больше они не увидятся никогда.

Мария Павловна с сыном к тому времени обосновались в Кисловодске. Власть большевиков здесь почти не ощущалась - до тех пор пока из Москвы не приехал отряд красногвардейцев. Сразу же начались реквизиции и обыски, но великих князей не трогали - они были не страшны новой власти и не нужны ее противникам.

Андрей мило болтал с комиссарами, а они целовали Мале ручки. Большевики оказались вполне доброжелательными людьми: когда городской совет Пяти

горска арестовал Андрея и его братьев, один из комиссаров отбил великих князей с помощью горцев и отправил из города с подложными документами. (В них говорилось, что великие князья путешествуют по заданию местного комитета партии.) Они вернулись, когда в город вошли казаки Шкуро: Андрей подъехал к дому верхом, в черкеске, в окружении охраны из кабардинской знати. В горах у него отросла борода, и Маля чуть не расплакалась: Андрей как две капли воды походил на покойного императора.

То, что произошло дальше, походило на затянувшийся кошмар: семейство бежало от большевиков в Анапу, потом вернулось в Кисловодск, затем снова пускалось в бега - и всюду их догоняли отправленные из Алапаевска письма Сергея Михайловича, убитого несколько месяцев назад. В первом он поздравлял Малиного сына Володю с днем рождения - письмо пришло через три недели после того, как они его отпраздновали, в тот самый день, когда стало известно о смерти великого князя. Большевики сбросили в угольную шахту всех находившихся в Алапаевске членов дома Романовых - они умирали несколько дней. Когда в город вошли белые и тела подняли на поверхность, в руке Сергея Михайловича был зажат маленький золотой медальон с портретом Матильды Феликсовны и надписью "Маля".

А потом началась эмиграция: маленький грязный пароход, стамбульская вошебойка и долгое путешествие во Францию, на виллу "Ямал". Маля и Андрей приехали туда без гроша и тут же заложили свою недвижимость - надо было приодеться и расплатиться с садовником.

После того как Марии Павловны не стало, они обвенчались. Местоблюститель российского престола, великий князь Кирилл, даровал Мале титул светлейшей княгини Романовой-Красинской - так она породнилась с болгарским, югославским и греческим царями, королями румынским, датским и шведским - Романовы были в родстве со всеми европейскими монархами, и Матильде Феликсовне случалось быть приглашенной к королевским обедам. Они с Андреем к э

ому времени перебрались в крошечную двухкомнатную квартирку в небогатом парижском районе Пасси.

Дом и виллу забрала рулетка: Матильда Феликсовна играла по-крупному и всегда ставила на 17 - свое счастливое число. Но оно не принесло ей удачи: деньги, полученные за дома и землю, а также средства, которые удалось выручить за бриллианты Марии Павловны, ушли к крупье из казино Монте-Карло. Но Кшесинская, разумеется, не сдалась.

Балетная студия Матильды Феликсовны славилась по всей Европе - ее ученицами были лучшие балерины русской эмиграции. После занятий великий князь Андрей Владимирович, облаченный в поношенный, протертый на локтях пиджак, обходил репетиционный зал и поливал стоявшие по углам цветы - это была его домашняя обязанность, больше ему не доверяли ничего. А Матильда Феликсовна работала как вол и не оставила балетный станок даже после того, как парижские врачи нашли у нее воспаление суставов ног. Она продолжала заниматься, превозмогая жуткую боль, и болезнь отступила.

Кшесинская намного пережила своего мужа, друзей и врагов - если бы судьба отпустила ей еще год, Матильда Феликсовна отметила бы столетний юбилей.

Незадолго до смерти она снова увидела странный сон: театральное училище, толпу воспитанниц в белых платьях, бушующий за окнами ливень.

Тут запели "Христос воскресе из мертвых", двери распахнулись, и в зал вошли Александр III и ее Ники. Маля упала на колени, схватила их за руки - и проснулась в слезах. Жизнь прошла, она получила все, что хотела, - и все потеряла, поняв в конце концов, что все это не имело значения.

Ничего, кроме записей, которые много лет назад сделал в своем дневнике странный замкнутый слабовольный юноша:

"Снова видел малютку М."

"Был в театре - малютка Кшесинская положительно мне нравится".

"Прощание с М. - стоял у театра терзаемый воспоминаниями..."

Источник информации: Алексей Чупаррон, журнал "КАРАВАН ИСТОРИЙ" , апрель 2000.