«Любят на Руси юродивых» — расхожая поговорка, но в устах соотечественников все чаще она звучит как «Любят на Руси дураков». Церковь молится этим «дуракам», то есть юродивым. Почему? Кто такой юродивый и в чем заключается его подвиг?

Блаженный блаженному рознь!

Икона – Прокопий Устюжский, предстоящий Богоматери

Святой Василий Блаженный (XVI век) бросался камнями в чудотворные иконы и спорил с грозным царем; блаженный Симеон (VI век) прикидывался хромым, подставлял спешащим мимо горожанам подножки и валил их на землю. Прокопий Устюжский (XIII век) никого не валил, не кусал и не ругал. Но под видом нищего калеки спал на куче мусора и ходил по Устюгу в рубище, несмотря на то, что был богатым немецким купцом. В подобном рубище многими веками позже скиталась по державному Петербургу. Зачем они все это делали?

«Юродивый — это человек, который добровольно избирает путь сокрытия своих способностей, притворяется лишенным добродетелей и обличает мир в отсутствии этих самых добродетелей, — такое определение предлагает Андрей Виноградов, кандидат исторических наук, доцент Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета . — Иногда их называли блаженными. В современном употреблении некоторых терминов, связанных с этим ликом святости, существует неясность. Часто мы именуем “блаженными” подвижников, не имевших опыта обличения мира. Почему? Во многом это результат католического влияния. Для Католической Церкви блаженный — это низший ранг святости. С этим и связано то, что в нашей Церкви блаженными иногда называются подвижники, чей подвиг принадлежит к нетипичному, “периферийному” типу. На Востоке термин “блаженный”, то есть “макариос”, традиционно употреблялся как полный синоним слова “святой”. Но в первые века большинство святых были или мучениками, или апостолами. Со временем количество “типов” выросло: с четвертого века появились святые (блаженные) монахи — “преподобные”, святые епископы — “святители”. И в это время термин “блаженный” начинает прилагаться к каким-то необычным типам святости, как, например, юродство. Блаженными называются и “Божии люди”, которые ведут похожую с юродивыми жизнь, но чей подвиг не вполне равен подвигу юродивого».

Подвиг юродивого, в отличие от «Божьего человека», имеет яркую социальную направленность. «Он не просто скрывает от мира свои дарования (как Алексий Человек Божий, чье византийское житие широко известно), но притворяется безумным, “буйным” — отсюда и греческий термин “салос”, которым называют юродивых (по древнеславянски — уродивый или урод). Этот термин происходит от глагола “салеуо” — “колебаться, качаться”. “Салос” — человек помешанный, человек, который ведет себя неадекватно, — продолжает Андрей Виноградов. — По средствам мнимого безумия юродивый обличает мир в его грехах, пытается его наставить на путь исправления. Юродство внутренне связанно с подвигом “человека Божия”, типологически это близкие лики святых, и отличает их только элемент обличения, направленность подвига юродивого вовне».

Экстремальная аскетика

Когда впервые появляется этот тип аскетического подвига, сказать сложно. «Появление юродства было связано с расцветом духовной жизни, — считает игумен Дамаскин (Орловский), член Синодальной комиссии по канонизации святых, руководитель фонда “Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви”, клирик храма Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе (Москва) . — Мы не знаем юродства в самые первые времена христианства, тогда само христианство воспринималось миром как юродство. Когда апостол Павел призывал своих обвинителей к вере в воскресение Христово, они ему говорили: безумствуешь ты Павел. Но в традиционном понимании юродство появляется, когда пустынникам и подвижникам было мало и поста и молитвы и они обращались к крайним средствам стяжания смирения – поношения от мира за самый образ жизни. И, побеждая свою гордость, достигали совершенного смирения». «Духовные основания для юродства заложены были еще в Новом Завете, это знаменитые слова о безумии ради Христа (см. 1 Кор. 4: 10). Уже раннехристианские общины ставят себя в определенный конфликт с миром и, как поздние юродивые, обличают мир в его грехах. — Андрей Виноградов видит преемственность подвига первых апостольских учеников и поздних подвижников. — В то же время феномен юродства в прямом смысле мог появиться только уже в христианском обществе. Юродивый обличает общество в неследовании христианским нормам, но эта апелляция возможна только в том случае, если христианство является для общества общепризнанной нормой. А как государственная религия христианство утверждается только в Византии в конце IV века».

В нашем привычном понимании феномен юродства появляется только к шестому веку в Сирии, где подвизается знаменитый Симеон Юродивый. «Сирия вообще была своеобразным регионом с точки зрения аскетической традиции, которая там сложилась. Христианство там воспринималось очень горячо, и поэтому возникали такие “экстремальные” виды подвижничества, как, например, столпничество (это тоже порождение Сирии), и юродство», — замечает Андрей Виноградов.

Юродивые. Язык дела

«В каждой конкретной ситуации юродивый подбирает для “ругания миру”, обличения свои образы и способы, но самый важный элемент этого языка — это момент переворота», — считает Андрей Виноградов. Юродивый делает то, что нормальный христианин делать не должен: ест мясо в пост, кидается камнями в иконы, как Василий Блаженный. Он атакует норму поведения — но этими действиями выявляет отклонение современного ему общества от тех норм, которые он «атакует». Повинуясь идее сокрытия своих добродетелей, юродивый не просто дает кому-то духовный совет, как это делают другие святые, он провоцирует человека на действия, способные вскрыть его тайные пороки. Так, Василий Блаженный, опрокинув лоток с калачами на рынке, сперва подвергся избиению рассерженными торговцами, и только через некоторое время торговец, чьи калачи были рассыпаны, признался, что подмешивал в муку мел, на что и пытался указать святой, опрокидывая прилавок.

«Обличение словами — это язык мира, который со временем притупляется, — объясняет А.Виноградов — Юродивый обличает делом, он, демонстрируя обществу общественные пороки, как бы сам принимает за эти пороки страдание, подвергается поношению и этим переворачивает ситуацию. Подвергая атаке устоявшиеся формы общественного поведения или благочестия, юродивый обращает внимание на внутреннюю сущность, актуализирует забытое внутреннее содержание этих форм».

Сложный диагноз

В жизни отличить юродивого от сумасшедшего бывает очень сложно. «Нам просто в древнем юродивом увидеть его святость, потому что мы смотрим на него через призму агиографии, церковного осмысления его подвига», — говорит Андрей Виноградов.

«Всякое дело проверяется временем. Как сказал в синедрионе Гамалиил, учитель апостола Павла, когда туда привели апостолов, пытаясь запретить им говорить о Христе, “если это предприятие и это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его, берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками” (Деян. 5: 38-39). Как есть старцы, а есть младостарцы, лжестарцы, так бывают и юродивые истинные, а бывают кликуши. Внутренняя жизнь человека — тайна. Поэтому часто при канонизации возникают вопросы, связанные с тем, что внутреннее ведомо только одному Богу, — считает духовник московской епархии, настоятель Покровского храма села Акулово протоиерей Валериан Кречетов . С ним согласен и отец Дамаскин (Орловский): «Поскольку этот подвиг крайности, очень трудно определить, в точности оценить юродство Христа ради. Это, пожалуй, единственная форма подвига, которая духовно настолько сложно различима».

И в Византии, и в синодальной России существовали даже законы, направленные против лжеюродства, которые, впрочем, могли быть применимы и против истинных юродивых. «Например, Феодор Вальсамон, знаменитый канонист, который жил в Константинополе в XI веке и стал Антиохийским патриархом, посадил на цепь двух людей, которых он считал лжеюродивыми, и только через некоторое время, разобравшись, был вынужден признать, что это были настоящие подвижники, и отпустить их, — рассказывает Андрей Виноградов. — Поведение юродивого внешне может никак не отличаться от поведения больного человека. Я был свидетелем сцены, когда у входа в Елоховский собор стояла пожилая женщина, громко обличавшая епископат, приехавший в собор на богослужение: за мерседесы и т. п. По ее поведению я бы сказал, что она сумасшедшая, но исключать, что она юродивая, я бы тоже не стал. Эту женщину в какой-то момент прогнали, но принятие юродивым обратной реакции от общества, на конфликт с которым он идет, — это часть подвига юродства. Исключения редки: на Руси XVI-XVII веков юродивый был настолько важным явлением, что он крайне редко подвергался агрессии со стороны общества. Один английский путешественник свидетельствует, что в Москве тех времен юродивый мог обличать любого человека вне зависимости от его социального статуса, и обличаемый принимал смиренно любое поношение. Почему? Это связано в известной мере с темпераментом: русский народ правдолюбец, он любит всяческого рода обличения. Русский человек того времени был готов снести публичное осмеяние в надежде на прощение тех грехов, в которых он был обвиняем, в отличие от грека, выросшего в рамках агонистической, состязательной культуры. Для греков с их тысячелетней историей Православия формы святости мыслились очень консервативно. Они знали, как должен вести себя святой человек, и любое отклонение от привычного поведения воспринималось ими болезненно. Юродивых, ведших себя вызывающе с точки зрения нравственных норм, могли даже побить или убить. Русь, имевшая менее строгую церковную культуру, легче терпела вмешательство “юродивых”. Более того, существование человека, обличающего всех от нищего до царя, являлось своеобразным мотором социальной динамики, которой обществу в это время как раз не хватало. Ну и конечно имел значение особый тип русской религиозности, который был, как и сирийский, склонен к крайностям».

Сложно говорить о типологии русского юродства, потому это настолько специфическое явление, что выделить его «национальные черты» очень сложно, разводят руками исследователи, каждый юродивый по-своему уникален. Кто-то, как Симеон Юродивый, бросался камнями во время богослужения, кто-то просто стоял на камне, молился и обличал словом, как Прокопий Устюжский. Кроме того, все агиографы пользовались как образцом одним и тем же византийским житием Симеона Юродивого и, объясняя духовный смысл подвига юродства, во многом повторяли друг друга.

Назад в будущее?

Русское юродство сконцентрировано в очень небольшом временном промежутке с XVI по XVII век. Подвиги современных юродивых все-таки ближе к житию «человека Божия», чем к классическому «буйству»: это и Ксения Петербуржская, и Матрона Анемнясевская, и Матрона Московская. «В их подвиге нет такой атаки, обличения, характерного для юродства, — отмечает Андрей Виноградов, — так как юродивый в классическом понимании может жить только в том обществе, ценности которого он призывает соблюдать».

Андрей Виноградов размышляет об актуальности подвига юродства в современной России: «Известно, что многие старцы XX века — святитель Иоанн Шанхайский, протоиерей Николай Залитский — в некоторых ситуациях принимали модели поведения, свойственные юродивым, но, чтобы такой подвиг был постоянным, требуется определенное состояние общества. Возможно ли возрождение этого подвига в будущем? Судя по тем процессам, которые сейчас происходят, когда общество внешне воцерковляется, часто именно внешне, и в перспективе может быть создано новое традиционное общество, основанное на христианских ценностях, — появится и необходимость в новых юродивых, которые будут обличать общество, актуализировать для обывателей внутреннее содержание принятых норм поведения и христианских ценностей».

Кто такие юродивые?

Под "юродивыми" принято понимать людей, руководствовавшихся словами апостола Павла "мы безумны (древнерус. "юроди") Христа ради" и принявших один из подвигов христианского благочестия - юродство о Христе. Эти люди не обязательно были действительно безумны, как принято считать. Сумасшедших среди юродивых было самое большее 40%, остальные же в действительности не страдали психическими расстройствами, а сознательно принимали образ юродивого.

Юродивые, как и монахи, добровольно отказывались от всех благ жизни "мирской" (имущества, положения в обществе и т. д.) и даже от кровного родства. Но, в отличие от принявших постриг, эти люди не искали уединения, наоборот, они жили среди людей, особенно много их было в городах. Юродивые своим примером, словом и делом стремились отвратить людей от греха. Зачастую эти "безумцы" вращались среди наиболее падших в общественном мнении людей, и бывало, что им действительно удавалось вернуть их на путь христианства. Нередко юродивым приписывали обладание пророческим даром.

Однако поведение юродивых было далеко не всегда пристойным. Человек, принявший юродство, отбрасывал при этом всякие нормы приличия и чувство стыда: "Он ходит голый (или одет в безобразные грязные лохмотья), носит вериги (различные железные цепи, полосы, кольца и др. предметы на голом теле ради "усмирения плоти"), молится обычно только ночью, как бы стесняясь этого, валяется в грязи, золе и т. п., не моется, не чешет волос, публично испражняется, нарушает порядок в церкви и на улице, всем своим видом указывает на приобщённость к низменному, грязному, шокирующему". Юродивый мог даже "дозволить себе соблазнительные действия".

Юродивые могли пародировать происходящее вокруг них, дабы таким способом образумить людей. Например, в Новгороде в XIV в. двое юродивых - Никола Качанов и Фёдор - устраивали драки между собой, насмехаясь над кровавыми столкновениями новгородских партий. Поводом для этих драк было то, что юродивые жили на разных сторонах Волхва и не пускали "соперника" через мост на свою сторону. Однако нередко поступки юродивых были и вовсе весьма странны и труднообъяснимы, например Василий Блаженный целовал стены домов грешников, а в дома праведников кидал камни и куски земли. Такое его поведение было объяснено людьми так: "Над домами грешников ангелы плачут, и он (юродивый) стремится поклониться им; а снаружи домов праведников бесы висят, оттого, что в дом пробраться не могут, это в них божий человек камни кидает".

По внешним приметам зрелища, которые устраивали юродивые, сродни скоморошьим представлениям. Но если скоморох увеселяет, то юродивый учит. В юродстве акцентируется внеэстетическая функция, смеховая оболочка скрывает дидактические цели. Юродивый -- это посредник между народной культурой и культурой официальной. Он объединяет мир смеха и мир благочестивой серьезности, балансирует на рубеже комического и трагического. Юродивый -- это гротескный персонаж.

Лицедействует не только юродивый. Он -- главное, но не единственное лицо представления, которое разыгрывалось на площадях и улицах городов. Юродство обретает смысл только в том случае, если развертывается в толпе, на глазах у людей, если становится общедоступным зрелищем. Без постороннего глаза, без наблюдателя оно попросту невозможно. Только наедине с собой, -- если никто не видит, юродивый слагает с себя маску мнимого безумия (речь идет об идеальном, так сказать, юродивом, потому что на практике бывало и по-другому). Без всякого преувеличения можно утверждать, что зритель в картине юродства не менее важен, чем центральный герой. Зрителю предназначена активная роль. Ведь юродивый -- не только актер, но и режиссер. Он руководит толпою и превращает ее в марионетку, в некое подобие коллективного персонажа, толпа из наблюдателя должна стать участником действия.

В этом двуединстве, в определенном ролевом соотнесении юродивого и толпы состоит основная проблема юродства как зрелища, так рождалась своеобразная игра. Эта игра исполнена парадоксов. Юродивый устанавливает очень сложные и противоречивые игровые связи с толпой. Иными эти отношения и не могут быть: они парадоксальны изначально, потому что самый «подвиг» юродства парадоксален. Юродивому приходится совмещать непримиримые крайности. С одной стороны, он ищет прежде всего личного «спасения». В аскетическом попрании тщеславия, в оскорблении своей плоти юродивый глубоко индивидуален, он порывает с людьми, «яко в пустыни в народе пребывая». Если это не индивидуализм, то во всяком случае своего рода персонализм. С другой стороны, в юродстве есть черты общественного служения, которые чрезвычайно сильно проявились во времена раскола. Народными заступниками и обличителями венчанного злодея считались и юродивые эпохи Ивана Грозного.

Ведь юродивые были одними из немногих, кто отваживался говорить сильным мира сего (князьям и боярам, царям и вельможам) правду. Например, Василий Блаженный укорил Ивана Грозного за то, что тот во время церковной службы думал о мирском, а блаженный Иоанн Московский обличал Бориса Годунова в участии в убийстве царевича Дмитрия. При этом юродивые до некоторых пор пользовались неприкосновенностью, иногда их советы принимались к сведению. Но когда терпение знатного человека переполнялось, или если он изначально был слишком горделив, чтобы терпеть подобное обращение, юродивого могли объявить "лжеюродивым", или попросту безумцем (ещё одно свидетельство в пользу того, что юродивые не были простыми сумасшедшими), тогда этот человек лишался своей неприкосновенности и его могли наказать и казнить.

Несомненно, что юродивые представляли собой довольно многочисленную и разношерстную массу, однако жития их, по свидетельству многих исследователей, однотипны и трудно различимы. Поэтому можно просто перечислим характерные черты русского юродства, уже выделенные исследователями на основе анализа житийной литературы. Чаще всего ее герои днем бегают по городу в рубище или совсем голые; они просят милостыню, а потом раздают ее; их отовсюду гонят, мальчишки кидают в них камнями; иногда богатые люди заботятся о них, но юродивые не признают сытости и ухоженности; они рвут на себе одежду, садятся в грязь, не разборчивы в еде и т. д.; некоторые никогда не разговаривают, другие беспрерывно повторяют какое-нибудь одно слово или вообще несут невнятицу, которая, разумеется, исполнена глубокого тайного смысла, раскрывающегося лишь впоследствии. Если юродивый разбивает на базаре крынку с молоком, то потом оказывается, что либо в молоке дохлая крыса, либо сам молочник - нехороший человек. Если юродивый поливает дом водой - значит, будет пожар и лишь обрызганные им постройки устоят и т. д. Хотя пророчества сбываются, и подчас немедленно, часто мудрость юродивого обнаруживается лишь после его смерти. При жизни юродивый только по ночам позволяет себе сбрасывать личину того, что мы сейчас называем безумием. Тогда он молится, творит чудеса (лежит на углях, ходит по водам, переносится на большие расстояния и т. п.), а когда кто-нибудь случайно застанет его за этими занятиями, грозит свидетелю страшной загробной карой, если тот не поклянется молчать до кончины святого. После же его смерти на могиле начинают твориться чудеса и устанавливается местное почитание.

В русской агиографической литературе часто поведение юродивого выражается словами «похабства творя» - это непотребное, провокационное агрессивное поведение, неуместное для христианина. Однако несмотря на явное антисоциальное поведение, крайнюю нечистоплотность и подчас открытое глумление над религиозными ценностями, юродивых в России почитали - именно их часто считали блаженными и пророками. Почему? Можно предположить, что юродство было наиболее доступной пониманию народа формой святости. Это предположение основывается на том, что доступ к истине обеспечивается юродивыми прежде всего посредством конкретных социальных и телесных практик - иными словами, посредством прямой демонстрации правды Божьей, а не проговариванием или интерпретацией текста Библии. Такого рода тип производства истины был возможен в рамках религиозной парадигмы православного христианства и, видимо, специфического русского культурного контекста.

Юродивый — это подвижник Православной Церкви, принимавший на себя подвиг юродства, то есть внешнего, кажущегося безумия. Основанием для подвига юродства послужили слова Апостола из первого послания к Коринфянам: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для них спасаемых, – сила Божия» (1Кор. 1:18), «Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1Кор. 1:21), «а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1Кор. 1:23), «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, то будь безумным, чтобы быть мудрым» (1Кор. 3:18).

Юродивый Христа ради, отказывался ради Христа не только от всех благ и удобств земной жизни, но также часто и от общепринятых норм поведения в обществе. Зимой и летом юродивые ходили босиком, а многие и вообще без одежды. Нарушали часто юродивые и требования морали, если смотреть на нее как на выполнение определенных этических норм. Многие из юродивых, обладая даром прозорливости, принимали подвиг юродства из чувства глубоко развитого смирения, чтобы люди приписывали их прозорливость не им, а Богу. Поэтому они часто говорили, употребляя внешне бессвязную форму, намеками, иносказаниями. Другие юродствовали, чтобы потерпеть унижения и бесславия ради Царства Небесного. Были и такие юродивые, называемые в народе блаженными, которые не принимали на себя подвига юродства, а действительно производили впечатление слабоумных благодаря своей оставшейся на всю жизнь детскости.

Если объединить мотивы, побуждавшие подвижников принимать на себя подвиг юродства, то можно выделить три основных момента. Попрание тщеславия , весьма возможного при совершении монашеского аскетического подвига. Подчеркивание противоречия между истиной во Христе и так называемым здравым смыслом и нормами поведения. Служение Христу в своеобразной проповеди не словом или делом, а силой духа, облеченной во внешне убогую форму.

Подвиг юродства – специфически православный. Католический и протестантский Запад не знает подобной формы подвижничества.

Юродивые по большей части были мирянами, но мы можем назвать и несколько юродивых – монахов. Среди них святая Исидора, первая по времени юродивая († 365), инокиня Тавенского монастыря; святой Симеон, преподобный Фома.

Наибольшую известность из юродивых получил святой Андрей Христа ради юродивый . С его именем связан праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Этот праздник установлен в память события, происшедшего в Константинополе в середине Х века. Городу угрожала опасность от сарацин ов, но однажды юродивый Андрей и ученик его Епифаний, молясь во время всенощного бдения во Влахернском храм е, увидели в воздухе Пресвятую Деву Марию с сонмом святых, распростершую свой омофор (покров) над христианами. Ободренные этим видением, византийцы отбили сарацинов.

Особенно распространено и почитаемо народом было юродство Христа ради на Руси. Его расцвет падает на XVI столетие: в XIV веке – четыре почитаемых русских Юродивых, в XV – одиннадцать, в XVI – четырнадцать, в XVII – семь.

Подвиг юродства – один из тяжелейших подвигов, который принимали на себя во имя Христа отдельные лица ради спасения своей души и служения ближним с целью их нравственного пробуждения.

В Киевской Руси еще не было подвига юродства Христа ради как такового. Хотя отдельные святые в известном смысле и юродствовали какое-то определенное время, но это скорее был аскетизм, принимавший по временам формы, очень сходные с юродством.

Первым юродивыми в полном смысле этого слова был на Руси Прокопий Устюжский († 1302). Прокопий, согласно житию, смолоду был богатым купцом «от западных стран, от латинска языка, от немецкой земли». В Новгороде он пленился красотой православного богослужения. Приняв Православие, он раздает бедным свое имение, «приемлет юродственное Христа ради житие и в буйство преложися». Когда его начали ублажать в Новгороде, он ушел из Новгорода, направился «в восточные страны», шел по городам и селам, непроходимым лесам и болотам, принимал благодаря своему юродству побои и оскорбления, но молился за своих обидчиков. Праведный Прокопий, Христа ради юродивый, избрал для своего жительства город Устюг , «великий и славный». Жизнь он вел настолько суровую, что с ней не могли сравниться предельно аскетичные монашеские подвиги. Юродивый Христа ради спал под открытым небом «на гноище» нагой, впоследствии на паперти соборной церкви, молился по ночам о полезном «граду и людем». Питался он, получая от людей до невероятности ограниченное количество пищи, но никогда не брал ничего у богатых.

То, что первый русский юродивый прибыл в Устюг из Новгорода, глубоко симптоматично. Новгород был поистине родиной русского юродства. Все известные русские юродивые XIV века связаны так или иначе с Новгородом.

Здесь «буйствовали» в XIV веке Христа ради юродивый Николай (Кочанов) и Федор . Они устраивали между собой показные драки, причем ни у кого из зрителей не возникало сомнения, что они пародируют кровавые столкновения Новгородских партий. Никола жил на Софийской стороне, а Федор на Торговой. Они переругивались и кидались друг в друга через Волхов. Когда кто-нибудь из них пытался перейти реку по мосту, другой гнал его назад, крича: «Не ходи на мою сторону, живи на своей». Предание прибавляет, что нередко после таких столкновений блаженные возвращались часто не по мосту, а по воде, яко по суху.

В Клопском Троицком монастыре подвизался преподобный Михаил , почитаемый в народе за юродивого, хотя в его житиях (три редакции) мы и не находим типичных черт юродства. Преподобный Михаил был провидцем, в его житиях собраны многочисленные пророчества, по-видимому записывавшиеся иноками Клопского монастыря.

Прозорливость святого Михаила выразилась, в частности, в указании места для рытья колодца, в предсказании близкого голода, причем старец просил кормить голодных монастырской рожью, в предсказании болезни посаднику, ущемлявшему иноков, и смерти князю Шемяке . Предсказывая смерть Шемяке, преподобный старец гладит его по голове, а, обещая владыке Евфимию хиротонию в Литве, берет из его рук «ширинку» и возлагает ему на голову.

У преподобного Михаила, как и у многих других святых, была особая связь с нашими «меньшими братьями». За гробом игумена идет он в сопровождении оленя, кормя его мохом из своих рук. В то же время, обладая высоким даром Христовой любви к ближним и даже к твари, старец сурово обличал сильных мира сего.

Современник преподобного Михаила Ростовского юродивый Исидор († 1474) живет на болоте, днем юродствует, а по ночам молится. Его заушают и смеются над ним, несмотря на чудеса и предсказания, заслужившие ему прозвище «Твердислов». И этот юродивый, подобно праведному Прокопию Устюжскому , «от стран бе западных, роду римского, языка немецкого». Точно так же другой ростовский юродивый Иоанн Власатый († 1581) был пришельцем с Запада. Иноязычное происхождение трех русских юродивых свидетельствует, что они настолько глубоко пленились Православием, что и форму подвижничества избрали специфически православную.

Первым московским юродивым был блаженный Максим († 14ЗЗ), канонизованный на Соборе 1547 года. К сожалению, житие блаженного Максима не сохранилось,

В XVI веке пользовались всеобщей известностью в Москве Василий Блаженный и Иоанн Большой Колпак . Помимо жития святого Василия память народная сохранила и предание о нем.

По преданию Василий Блаженный был в детстве отдан к сапожнику в ученики и тогда уже проявил прозорливость, посмеявшись и прослезившись над купцом, заказавшим себе сапоги. Василию же было открыто, что купца ожидала близкая смерть. Уйдя от сапожника, Василий вел в Москве бродячую жизнь, ходя без одежды и ночуя у одной боярской вдовы. В юродстве Василия характерно обличение общественной несправедливости и грехов различных сословий. Однажды он уничтожил товары на рынке, наказав недобросовестных торговцев. Все его, казавшиеся взору обычного человека непонятными и даже абсурдными, поступки имели тайный мудрый смысл видения мира духовными очами. Василий швыряет камни в дома добродетельных людей и целует стены домов, где творились «кощуны», так как у первых снаружи виснут изгнанные бесы, тогда как у вторых – плачут Ангелы. Подаренное царем золото он дарит не нищим, а купцу, потому что прозорливому взору Василия ведомо, что купец потерял все свое состояние, а просить милостыни стыдится. Питие, поданное царем, юродивый Христа ради выливает в окошко, чтобы потушить пожар в далеком Новгороде.

Василий Блаженный отличался особым даром раскрыть беса в любом обличье и всюду его преследовать. Так, он узнал беса в нищем, который собирал много денег и в награду за милостыню устраивал людям «привременное счастье».

В разгар опричнины он не боялся обличать грозного царя Ивана IV , за что пользовался в народе огромным моральным авторитетом. Интересно описание обличения Василием Блаженным царя во время массовой казни в Москве. Святой обличает царя в присутствии огромного скопления народа. Народ, молчавший во время казни бояр, в то же время, когда разгневанный царь готовился пронзить юродивого копьем, зароптал: «Не тронь его!.. не тронь блаженного! В наших головах ты волен, а блаженного не тронь!» Иван Грозный вынужден был сдержать себя и отступить. Погребен был Василий в Покровском собор е на Красной площади, который в сознании народа навсегда соединился с его именем.

Иоанн Большой Колпак подвизался в Москве при царе Феодоре Иоанновиче . В Москве он был пришельцем. Родом из вологодских краев, он работал водоносом на северных солеварнях. Все бросив и переселившись в Ростов Великий, Иоанн построил себе келью около церкви, покрыл тело веригами и тяжелыми кольцами, выходя же на улицу, всегда надевал колпак, отчего и получил свое прозвище. Иоанн часами мог смотреть на солнце – это было его любимое занятие – помышляя о «праведном солнце». Дети смеялись над ним, но он не сердился на них. Юродивый Христа ради всегда улыбался, с улыбкой он и прорицал будущее. Незадолго перед смертью юродивый Христа ради Иоанн переселился в Москву. Известно, что умер он в мовнице (бане), погребли его в том же Покровском соборе, в котором погребен Василий. Во время погребения блаженного поднялась страшная гроза, от которой многие пострадали.

В XVI веке обличение царей и бояр стало неотъемлемой принадлежностью юродства. Яркое свидетельство такого обличения дает летопись о разговоре псковского юродивого Николы с Иоанном Грозным. Пскову в 1570 году грозила участь Новгорода, когда юродивый вместе с наместником Юрием Токмаковым предложили псковитянам ставить на улицах столы с хлебом-солью и с поклонами встречать московского царя. Когда после молебна царь подошел к святому Николаю за благословением, тот поучал его «ужасными словесы еже престати велия кровопролития». Когда же Иоанн, несмотря на увещевание, велел снять колокол со Святой Троицы, то в тот же час у него пал лучший конь по пророчеству святого. В сохранившемся предании рассказывается, что Никола поставил перед царем сырое мясо и предложил есть, когда царь отказался, сказав «я христианин, и в пост мяса не ем», Никола ответил ему: «А кровь христианскую пьешь?»

Очень поражали юродивые иностранцев-путешественников, находившихся в то время в Москве. Флетчер в 1588 году пишет:

«Кроме монахов, русский народ особенно чтит блаженных (юродивых) и вот почему: блаженные… указывают на недостатки знатных, о которых никто другой и говорить не смеет. Но иногда случается, что за такую дерзкую свободу, которую они позволяют себе, от них тоже отделываются, как это и было с одним, двумя в предшествовавшее царствование, за то, что они уже слишком смело поносили правление царя». Флетчер же сообщает о Василии Блаженном, что «он решился упрекнуть покойного царя в жестокости». Об огромном уважении русского народа к юродивым пишет также Герберштейн : «Их почитали пророками: явно обличаемые ими говорили: это по грехам моим. Если они что брали в лавке, торговцы еще благодарили».

По свидетельству иностранцев, юродивых. в Москве было очень много, они составляли по существу как бы некий отдельный орден. Канонизована из них весьма незначительная часть. Есть глубоко почитаемые до сих пор, хотя и неканонизованные местные юродивые.

Таким образом, юродство на Руси по большей части не подвиг смирения, а форма пророческого служения, соединенного с крайней аскезой. Юродивые обличали грехи и несправедливость и таким образом не мир смеялся над русскими юродивыми, а юродивые смеялись над миром. В XIV- XVI веках русские юродивые были воплощением совести народа.

Почитание народом юродивых привело, начиная с XVII века, к тому, что появилось много лжеюродивых, преследовавших свои корыстные цели. Случалось также, что за юродивых принимали и просто душевнобольных людей. Поэтому Церковь всегда очень осторожно подходила к канонизации юродивых.

Богословско-литургический словарь.

Он ничей сын, ничей брат, ничей отец, у него нет дома (…). По сути, юродивый не преследует ни одной корыстной цели. Он ничего не добивается (Юлия Де Бособр, «Творящее страдание»).

Юродство - это символ погибших для мира сего людей, предназначение которых наследовать жизнь вечную. Юродство - не философия, но определенное восприятие жизни, бесконечное уважение к человеческой личности (…), не продукт интеллектуальных достижений, а творение культуры сердца (Сесил Колинз, «Проникновенность юродства»).

Юродивому нечего терять. Он умирает каждый день (Матушка Мария Норманбейская, «Юродство»).

Падение или восхождение?

В духовной традиции христианского Востока нет фигуры более парадоксальной, и даже, как считают многие, скандальной, чем «дурак Божий», юродивый Христа ради, по–гречески salos. Каждый, кто читал «Детство» Толстого, вспомнит яркое описание «Божьего юродивого» Гриши. Его портрет отнюдь не лестный, и Толстой не пытается скрыть противоречий, которыми окружена личность юродивого:

«Дверь отворилась, и в ней показалась фигура, мне совершенно незнакомая. В комнату вошел человек лет пятидесяти с бледным, изрытым оспой продолговатым лицом, длинными седыми волосами и редкой рыжеватой бородкой (…). На нём было надето что–то изорванное, похожее на кафтан и на подрясник; в руке он держал огромный посох. Войдя в комнату, он изо всех сил стукнул им по полу и, скривив брови и чрезмерно раскрыв рот, захохотал самым страшным и неестественным образом. Он был крив на один глаз, и белый зрачок этого глаза прыгал беспрестанно и придавал его и без того некрасивому лицу ещё более отвратительное выражение. Голос его был груб и хрипл, движения торопливы и неровны, речь бессмысленна и несвязна (он никогда не употреблял местоимений) (…). Это был юродивый и странник Гриша».

Сразу же бросается в глаза одна особенность: юродивый свободен. Гриша свободно заходит в помещичий дом и разгуливает, где ему вздумается. Далее Толстой указывает на таинственную, почти «апофатическую» черту Гришиной личности. Никто не знает наверняка, кто он такой:

«Откуда был он? кто были его родители? Что побудило его избрать странническую жизнь, какую он вел? Никто не знал этого. Знаю только то, что он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который зиму и лето ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит и говорит загадочные слова, которые некоторые принимают за предсказания».

Юродивый, как мы видим, лицо загадочное. Он свободен от обычных уз семейной жизни - «ничей сын, ничей брат, ничей отец» - бездомный, скиталец, часто изгнанник. Как правило, он не отшельник, напротив постоянно в толпе, среди простых смертных. И все же он в чем–то остается чужим, изгоем, он - на задворках цивилизованного общества, в центре мира - и не от мира сего. Юродивый свободен, он пришлый, и поэтому способен, как мы увидим, совершать пророческое служение.

Показательно, что Толстой приводит абсолютно противоположные мнения о Грише:

«Одни говорили, будто он несчастный сын богатых родителей и чистая душа, а другие, что он просто мужик и лентяй» .

Юродивый - загадочный, таинственный, всегда волнующий знак вопроса. Имея дело с юродством Христа ради, крайне сложно отличить гениальность от профанации, святую невинность от безбожного мошенничества. Божьего человека от шута, подзаборника или нищего. Возможно ли «проверить духовность»? Четкой границы между падением и восхождением нет.

Перенесемся на три столетия назад из России Толстого к России Ивана Грозного и Бориса Годунова. В своей книге «О государстве Русском» английский путешественник Джильс Флетчер описывает юродивых, которых он видел, проходя по улицам Москвы, во время своего приезда в 1588–1589 гг.:

«Даже в самые лютые морозы они ходят совершенно голыми, прикрываясь лишь клочком ткани, с длинными и взлохмаченными волосами, спадаюшими на плечи, многие из них носят металлические ошейники или цепи на груди. Юродивые принимают на себя эти лишения как пророки и люди большой святости, позволяющей им говорить свободно все, что они считают нужным, без Малейшей оглядки, хотя бы и самому «Его Величеству». Поэтому, если юродивый открыто обличает кого–нибудь, пусть даже самым беспощадным образом, ему никто не перечить, ибо это «по грехам». И если юродивый, проходя мимо прилавка, берет что–либо, чтобы потом по своему усмотрению кому–нибудь отдать, то ему дозволено потому, что он считается угодником Божиим, святым человеком».

И с чисто английским здравомыслием Флетчер добавляет: «Таких людей немного, ибо ходить раздетым в России сложно и холодно, особенно зимой» .

Нагота юродивых важна: это не проявление эксцентричности, она имеет богословское значение. В определенной степени юродивые возвращались к status ante peccatum, к непорочности Адама в раю до грехопадения, когда он был наг и не стыдился. В этом смысле юродивые напоминают boskoi - аскетов раннехристианских монастырей, питавшихся травой или побегами деревьев и живших обнаженными под открытым небом среди антилоп в согласии со всем животным творением. Такие нагие аскеты и по сей день живут на Святой горе: об одном из них рассказывает французский путешественник Жак Валентин в книге «Монахи горы Афон». Когда Валентин спросил некоего монаха о нагом аскете, тот ответил: «Мы свободны, и он так проявляет свою любовь к Богу» . И снова мы сталкиваемся с упоминанием о свободе.

Важно также встречающееся у Флетчера указание на пророческое служение юродивого: «Их принимают за пророков». Полное нестяжание, добровольный отказ от любого внешнего статуса или безопасности, дает юродивому свободу говорить, когда другие, опасаясь последствий, предпочитают хранить молчание - говорить правду «без малейшей оглядки», даже самому «Его Величеству», царю–самодержцу. Позднее мы рассмотрим такой пример. Пока же, говоря об этой стороне юродства, нельзя не вспомнить заключенного Бобынина из романа Солженицына «В круге первом». На допросе у Абакумова, всесильного сталинского министра государственной безопасности, Бобынин говорит: «Я нужен вам, но вы мне не нужны». Абакумов изумлен: как глава секретной службы, он мог бы отправить Бобынина в ссылку, пытать его, уничтожить, в то время как у последнего не было ни малейшей возможности отомстить. Но Бобынин настаивает на своем. Абакумов, говорит он, может пугать только тех, кому есть что терять:

«У меня ничего нет, понимаешь? Ничего! Ты не можешь тронуть мою жену и ребенка - они убиты бомбой. У меня нет ничего на свете, кроме носового платка (…). Ты забрал мою свободу много лет тому назад, и ты не можешь вернуть мне ее, потому что у тебя самого ее нет (…). Ты можешь сказать старику - ты знаешь кому, там, наверху, - что у тебя есть власть над людьми, пока ты не отнимешь у них все, что у них есть. А когда ты все украл у человека, он уже больше не в твоей власти - он снова свободен» .

Христа ради юродивый тоже свободен по той причине, что ему «нечего терять»: но не потому, что у него все отобрали, а потому что он сам отрекся от всего. У него, как и у Бобынина, нет ни собственности, ни семьи, ни положения, и потому он может говорить правду с пророческой смелостью. Его нельзя прельстить славой, ибо он не тщеславен; боится же он одного Бога.

Феномен юродства Христа ради не ограничивается Одной лишь Россией. Начиная с IV столетия, он присутствует также в греческом и сирийском христианстве. Юродивых можно встретить и на христианском Западе, и даже вне христианской традиции, например, среди еврейских хасидов, исламских суфииев и дзен–буддистов .

Это универсальная фигура. В восточном христианстве одним из ранних проявлений, - а возможно, и самым ранним, - было не мужское, а женское юродство. Это неизвестная монахиня, описанная Палладием в «Лавсаике», которая жила в четвертом столетии в Верхнем Египте в женском монастыре Устава Св. Пахомия. Прикидываясь сумасшедшей, она обматывала голову тряпьем вместо монашеского куколя и в таком виде работала на кухне. Ей доставалась самая тяжелая и грязная работа, она была презираема, унижаема и оскорбляема другими монахинями. Однажды монастырь посетил известный аскет Питирим. Ко всеобщему удивлению, он упал к ее ногам, испрашивая благословения. «Она же сумасшедшая (sale)», - запротестовали монахини. «Это вы сумасшедшие, " - ответил Питирим. «Она ваша amma (духовная мать) - моя и ваша». Спустя несколько дней монахиня, дабы избежать почитания, скрылась, и больше о ней не слышали. «И куда она подалась, - добавляет Палладий, - куда исчезла или как умерла, никто не знает». Кажется, даже имя её никому не известно .

И снова мы видим, что юродивый неуловим: он никому не известен, таинственный, всем и всегда чужой.

В греческой традиции особым почитанием пользуются двое юродивых: святой Симеон Эмесский (VI в.) и святой Андрей Константинопольский (IX в.). Симеон - личность историческая. Он жил в середине или конце VI века, и о нем, в частности, упоминает его современник, церковный историк Евагрий . Житие Симеона, составленное примерно в 40–е годы VII века святителем Леонтием, епископом Неаполя на Кипре, отчасти основывается на более раннем, ныне утраченном письменном источнике, однако вопрос о протографе по–прежнему остается открытым . Я не стану здесь оценивать степени исторической достоверности этого памятника: в рамках нынешних рассуждений нам достаточно взглянуть на житие как на своего роду «икону», запечатлевшую наиболее характерные для православной традиции представления о юродивом Христа ради. Значительно большие сомнения вызывает фигура Андрея. Автором этого текста принято считать Никифора, пресвитера храма Айя–София в Константинополе, но когда он был написан - неясно , и практически все исследователи склонны считать его не более, чем «агиографическим романом» . Но даже если житие Андрея - чистый вымысел, оно также может рассматриваться в качестве «иконы». В России Андрей известен, главным образом в связи с праздником Покрова Пресвятой Богородицы (1 окрября) Симеон был монахом, Андрей - мирянином; но их объединяет то, что оба они совершали свой подвиг юродства в городах: Симеон в Эмесе, Андрей в Константинополе, и оба только казались сумасшедшими, а на самом деле были истинными юродивыми Христа ради.

Насколько нам известно, первым Христа ради юродивым на Руси считается монах Киево–Печерской обители Исаак (XI век), чье сумасшествие было, скорее, настоящим, чем показным. Любопытно отметить, что многие русские юродивые имели иностранное происхождение. Так, святой Прокопий Устюжский (начало XIV века) был принявшим православие немцем; святой Исидор Твердислов Ростовский (XIII век) также, вероятно, происходил из немецкой семьи. Несомненно, иностранцем был святой Иоанн «Власатый» Ростовский (умер в 1581); еще в XVIII веке на его раке оставалась нетленной принадлежавшая святому латинская Псалтирь. Все эти примеры подтверждают высказанную ранее мысль о том, что юродивый - всегда пришелец и чужак. Но тут может возникнуть вопрос: так неужели юродство - это особое призвание пришедшего в Православную церковь западного человека? Впрочем, я сам мог бы привести несколько подобных примеров из жизни британского православия.

Золотой век российского юродства приходится на писанное Флетчером XVI столетие. Два наиболее известных юродивых того времени - святой Василий Блаженный (+ 1552) и святой Николай Псковский (+ 1576); оба были связаны с Иваном Грозным. После XVII века юродивых в русской культуре становится значительно меньше, да и реформированной на европейский лад России Петра Великого и его преемников «дураки Божьи» были не очень нужны. Но все же традиция не прервалась: в XVIII столетии прославилась блаженная Ксения Петербургская, вдова полковника, погибшего во время одной из петровых оргий (студенты до сих пор приходят помолиться на ее могиле перед экзаменами); в XIX - Феофил Китаевский, которого посетил император Николай I и духовная дочь преп. Серафима Саровского Пелагея, давшая пощечину епископу , а XX век открыл знаменитую Пашу Саровскую, которая в 1903 г., в дни прославления преп. Серафима принимала у себя последнего российского государя, У Паши был обычай класть много сахара в чай посетителям, если она прел видела их несчастную судьбу. Когда же к ней пришел будущий царственный мученик, юродивая положила в его чашку столько кусочков, что чай перелился через край. Но остались ли юродивые в Советском Союзе? (Статья написана в 1984 г. - Прим. пер.) По словам недавних эмигрантов, Христа ради юродивых в России можно найти и по сей день: «Они скрываются или их скрывают», потому что, как только такого «странного человека» заметят, его тут же упекут в психбольницу . У нынешних тиранов есть немало причин бояться свободы юродивых.

Чему же учит это служение, внешне столь эксцентричное, но по сути глубоко христианское? Чтобы это понять, обратимся к житию святого Симеона Эмесского, написанному святителем Леонтием; ибо помимо того, что это самое раннее и полное житие юродивого, у данного текста есть еще одно преимущество - прочная историческая основа. Кроме того, несомненное достоинство жития св. Симеона состоит в том, что оно представляет Христа ради юродивого во всём его шокирующем и вызывающем облике. Как известно, в крайних формах явление предстает во всей его остроте и становится более зримым.

Из пустыни - в город

Святой Симеон, Христа ради юродивый, родился около 537 г. или, по другим подсчётам, около 500 г. в «благословенном городе» Эдессе, (современная Урфа на юго–востоке Турции), главном центре сироязычного христианства. Будучи сыном состоятельных родителей, Симеон получил хорошее образование и свободно владел греческим и сирийским языками. В возрасте примерно двадцати лет, ещё холостой, он вместе со своей престарелой матерью отправляется в паломничество в Иерусалим. По–видимому, Симеон был единственным сыном в семье; его отец к тому времени уже умер. В Святом городе он познакомился с другим юношей из Сирии, по имени Иоанн, который также совершал паломничество вместе со своими родителями. Симеон и Иоанн сразу же стали неразлучными друзьями. Посетив святые места, они в сопровождение матери Симеона и родителей Иоанна вместе отправились домой. Когда же они проезжали долиной Мёртвого моря через Иерихон, вдруг заметили монастыри, видневшиеся вдали по берегам Иордана, и, поддавшись внезапному порыву, Иоанн предложил, а Симеон тут же согласился не возвращаться домой, а свернуть с дороги и стать монахами. Они придумали повод, чтобы отстать от своих спутников - и исчезли без объяснений; Симеон при этом оставил старуху–мать, а Иоанн - родителей и ждавшую его дома молодую жену. Их спутники попросту не поняли, что с ними случилось.

По атмосфере эта часть повествования Леонтия похожа, скорее, на сказку и, несомненно, менее исторична, чем последующие разделы жития, в которых идет речь о жизни Симеона в Эмесе. Интересно, что агиограф не пытается выставить Иоанна и Симеона в благоприятном свете, оправдать бессердечие и жестокость по отношению к ближним, да и по сути, к самим себе. Напротив, Леонтий изо всех сил старается подчеркнуть, что Симеон и Иоанн способны на сильные переживания. В его описании они предстают очень чувствительными людьми. Иоанн любил свою жену, Симеон был предан своей матери, и оба безмерно горевали из–за Разлуки с близкими. Но почему же тогда они так поступили? Житие предлагает простое объяснение. Монашество - это путь спасения.

Такое объяснение вряд ли устроит современного читателя. Разве семейная жизнь в миру не может стать путем, также ведущим в жизнь вечную? Как говорит в Великом каноне св. Андрей Критский:

«Брак убо честный и ложе нескверно,

Обоя бо Христос прежде благослови,

Плотию ядый и в Кане же на браце воду в вино совершая» .

Однако в Новом Завете есть немало других мест, на которые вполне могли сослаться Симеон и Иоанн в оправдание своего поступка. Так, Христос призывает нас «возненавидеть» отца и мать, жену и детей (Лк 14, 26) и не дает апостолам даже проститься со своими семьями (Лк 9, 61–62) - такова сила Божественного призыва. Случай в Иорданской долине проясняет одну характерную черту, отчетливо прослеживающуюся во всей жизни Симеона: стремление буквально понимать «трудные места» в Евангелии, отказ от всякого компромисса, максимализм.

Оставив родителей, Симеон и Иоанн пришли в монастырь аввы Герасима возле Иордана и в тот же день приняли от игумена монашеский постриг. Спустя два дня они решили покинуть киновию и уйти в пустыню, чтобы проводить там жизнь boskoi. Примечательно, что они решились на такой шаг, не испрашивая позволения игумена: юродивый никогда не отличался послушанием каким бы то ни было властям. Описываемая Палладием монахиня смиренна, но послушна ли она? Она не просит благословения игуменьи ни на притворное сумасшествие, ни на побег из монастыря. В случае с Симеоном и Иоанном, игумен был во сне предупрежден о предстоящем уходе и перехватил их у монастырских ворот, дабы преподать им своё благословение. Но даже если бы он не вышел благословить друзей, они всё равно бы ушли из монастыря.

Симеон и Иоанн спустились далеко вниз по течению Иордана и у слияния реки с Мёртвым морем нашли заброшенную келию, где и обосновались. Таким образом, хотя агиограф называет их boskos , это понятие в строгом смысле к ним не применимо, потому что, в отличие от настоящих пустынников, у них было, пусть примитивное, но всё же жилище. Вскоре они достигли состояния непрестанной молитвы. Обычно Симеон и Иоанн молились отдельно, отойдя друг от друга на расстояние брошенного камня: «Но если греховные мысли или чувство уныния (acedia) посещали одного из них, он спешил к другому, и вместе они молились Богу, дабы покинуло их искушение» .

Даже в дикой, суровой пустыне Симеон и Иоанн смогли сохранить частицы той дружбы, некогда соединившей их в Святом городе.

Так продолжалось в течение тридцати одного года. И вот, когда Симеону исполнилось 50 лет, он сказал своему сотаиннику: «Нет больше нам, брат, нужды оставаться в пустыне. Но, послушай меня, пойдём, послужим спасению других» . Крайне напуганный таким предложением, Иоанн изо всех сил старался отговорить Симеона, но тот продолжал настаивать на своём: «Поверь мне, брат, что я здесь более не останусь, но иду и поглумлюсь над миром» . Это место во многом проясняет армянская версия жития св. Симеона, где приведенная выше фраза звучит так: «… иду принести мир на землю» . Иоанн же понимал, что путь, избранный Симеоном - вернуться из пустыни в город, чтобы «поглумиться над миром» - ему не по силам:

«Именем Божиим прошу тебя, дорогой брат, не бросай меня в моём несчастье. Я ещё не достиг такого совершенства, чтобы мог глумиться над миром. Но ради Христа, соединившего нас, не отлучайся от своего брата. Ты же знаешь, что после Бога я не имею никого, кроме тебя одного, брат мой» .

Кроме того, Иоанн предостерегал Симеона от возможной диавольской прелести. На что Симеон ответил: «Не бойся, брат Иоанн; я не сам избрал такой путь, но по Божьему повелению» . И так, обливаясь горькими слезами, они расстались.

С этого времени начинается особый период в жизни Симеона - он надевает маску безумия. Об этом времени у нас сохранилось больше всего сведений. Когда Симеон вернулся из пустыни, ему было немногим более пятидесяти. Прежде всего он совершил паломничество в Иерусалим и молился у святых мест, «… чтобы дела его были сокровенны, пока он не преставится из этой жизни, дабы тем избежать человеческой славы, которая ведёт к гордости и тщеславию» . Следовательно, он избирает путь притворного сумасшествия, прежде всего, для того, чтобы избежать славы и сохранить смирение. Но, кроме того, у Симеона были и другие мотивы.

Из Иерусалима он отправился в Эмесу (современный Хомс на западе Сирии) и там начал юродствовать:

«Подходя к городу, блаженный увидел на сорной куче дохлого пса; сняв пояс, он привязал пса за ногу и потащил за собой, как будто убегая. Так он прошёл через городские ворота. Поблизости от ворот была школа, и когда дети увидели его, то побежали за ним с криком: «Эй, юродивый монах!» И бросали в него камнями и били палками. На следующий день, в воскресенье, он вошёл в церковь при начале Литургии, имея за пазухой орехи. - Сначала Симеон начал щелкать орехи и гасить свечи, а когда хотели его выгнать, он, вскочив на амвон, бросал орехи в женщин, и едва с большим трудом могли изгнать его из храма. Он же, убегая, опрокинул столы хлеботорговцев, которые так сильно избили его, что он едва остался жив» .

Примерно такими были и все последующие поступки Симеона. То и дело он провоцировал окружающих бессмысленными и неприличными выходками. Он глумился над церковными правилами, публично вкушая мясо в дни Страстной Седмицы; следует заметить, что всё это время он расхаживал в монашеском облачении. Симеон скакал по улицам, сбивая людей, и разыгрывал из себя эпилептика. Некий купец нанял его присматривать за своей продуктовой лавкой, но при первой же возможности Симеон раздал все продукты и напитки нищим . Затем он получил работу в таверне. Однажды, когда жена хозяина таверны спала одна, Симеон вошёл к ней в комнату, притворился, будто собирается раздеться, чем вызвал безудержную ярость её вошедшего вслед мужа . (Но, заметим, у Симеона были особые причины так поступать). В другой раз, когда его друг Иоанн Диакон (не путать с другим Иоанном, спутником Симеона в пустыне) предложил пойти вместе искупаться в общественных банях, он ответил со смехом: «Да, пойдём, пойдём». Посреди улицы он скинул с себя всю одежду, обмотал её вокруг головы наподобие тюрбана и бросился прямо в женскую половину бани .

Сквозь всё повествование Леонтия доносятся отголоски Симеонова смеха. Он идёт по избранному пути легко и радостно, «… иногда прихрамывая, иногда подскакивая, иногда запрыгивая на стулья» . Снова и снова в житии появляются слова «игра» и «играть»; Симеон играет юродивого в полном и истинном смысле этого слова. Кто знает, может быть, именно здесь, в насмешках Христа ради юродивого, в его очистительном смехе, кроется возможность истинной христианизации иронии, основание для богословия смеха.

Симеон идет, в основном, к изгоям, к презираемым и отверженным. Он проводит время в обществе актёров и актрис - представителей профессии, отнюдь не почитаемой в античном мире. Подобно Глэдстону, он посещает блудниц, устанавливает особые отношения с некоторыми женщинами, которых называет своими «подругами» . Люди «почтенные» и благонамеренные возмущались поступками этого странного монаха; беднота и изгои увидели в нём настоящего друга и были к нему не просто снисходительны, но нередко выказывали подлинное сочувствие и любовь. Они находили его смешным и искренне заботились о нём. Да, Симеон бедствовал, но все же у него была крошечная, заброшенная лачуга, где он отдыхал по ночам. У Андрея Константинопольского и многих русских юродивых не было даже этого, обычно они спали в подъезде или на крыльце.

Леонтий наглядно показывает: безумие Симеона в Эмесе было напускным. На самом деле он никогда не терял рассудка, но умело прикидывался безумным. Окружающим Симеон нес всякий вздор, однако беседуя наедине с Иоанном Диаконом, он говорил серьёзно и связно. Днем он вертелся в толпе, дурачился, а с наступлением темноты удалялся в потаённые места, известные только одному Иоанну, где проводил ночные часы в молитве. Симеон был не только юродивым, но и молитвенником, молитвенником за город. Не случайно Иоанну довелось однажды увидеть, как молящийся Симеон стоит посреди «столпов огня, восходящих на небо, и огненное сияние вокруг него… « . И тут же вспоминаешь авву Арсения из Достопамятных сказаний и преп. Серафима, охваченного огнем во время беседы с Мотовиловым.

Заметим также, что у безобразий юродивого всегда есть свои пределы. На людях Симеон демонстративно ест скоромное, но втайне держит Великий пост гораздо строже, чем того требуют правила. Юродивый не схизматик и не еретик, а верное чадо Церкви: он может бросаться орехами во время Божественной Литургии, но он причащается Святых Христовых Тайн и не подвергает сомнению непорочное зачатие Христа–Спасителя или Его телесное воскресение! Он эксцентричен, но не аморален. Несмотря на то, что Симеон дни и ночи напролёт проводит в тавернах и публичных домах, он сохраняет совершенное целомудрие и чистоту, истинную девственность духа; ласкаемый блудницами, он не испытывает никакого вожделения и даже на миг не удаляет сердца своего от Господа . После того, как Симеона выгнали из женской бани, куда он ворвался столь странным образом, его друг Иоанн спросил: «Что ты чувствовал, среди великого множества обнаженных женщин?», на что Симеон признался: «Всё равно, как дерево среди деревьев, так и я был среди них, не ощущая, что имею тело, не думая, что среди телесных существ нахожусь но вся моя мысль была устремлена на дело Божие и ни на миг не покинула Его» .

Дарованная ему в уединении пустыни непрестанная молитва оставалась с ним везде, где бы он ни появился в городе. Симеон обладал не только непрестанной молитвою, но и apatheia или бесстрастием - чистотой чувств, внутренней свободой, целостностью и цельностью души и тела. Он до конца шёл избранным в юности путём самоуничижения и умер в одиночестве в своей лачуге, укрытый хворостом, ибо у него не было ни постели, ни покрывала. Лишь два дня спустя друзья обнаружили его тело. Похоронен Симеон, как повествует Леонтий, был небрежно, «без псалмопения, без свечей и ладана», на кладбище для чужестранцев . Даже в своей смерти юродивый остается чужаком.

«Пойду поглумлюсь над миром»

Но какова духовная ценность жизни Симеона, если у нее вообще есть какая–то ценность? Или же честнее будет повторить за Лукрецием: «Tantum religio potuit suadere malorum» - «Вот на какое зло может вдохновить религия»? Должны ли мы усматривать в притворном безумстве Симеона не более чем плачевное помрачение рассудка, представляющее интерес разве что для изучающих религиозную психопатологию, и не лучше ли просто обойти эту тему молчанием? Или всё же юродивый из Эмесы может чему–то научить нас сегодня?

Для начала обратим внимание на главную черту призвания Симеона к юродству. Как мы видели, он был монахом, отшельником, который после длительного пребывания в пустыне почувствовал, что призван вернуться в город. Пережив «полёт одного к Единственному», он возвращается, чтобы провести свои последние годы на улицах, в людных местах, в суете и шуме. Как и о св. Антонии, о Симеоне можно бы сказать, что его духовный путь - это полет и возвращение. Андрей и большинство русских юродивых, напротив, никогда не были ни монахами, ни пустынниками или отшельниками; вся их жизнь прошла «в миру». В некоторых случаях, как, например, с монахиней, описываемой Палладием, юродивый живёт в общежительном монастыре. Во всех трёх ситуациях есть нечто общее: юродивый идёт по избранному пути, постоянно соприкасаясь с другими людьми. Есть отдельные случаи, когда юродивый живет в полном уединении, но это, скорее, исключения из общего правила. В большинстве же случаев модель жизни юродивого примерно такова. У него есть внутренняя молитвенная жизнь, но о ней знают лишь немногие или не знает никто; во «внешней» же жизни он среди людей, вместе с ними, отдаёт им себя. Его призвание - общественное: жить с ближними и ради ближних.

Служение общественное, но при этом очень странное. Что именно заставило Симеона уйти в пустыню и надеть маску юродства? Здесь можно выделить три мотива. Первый - тот, который Симеон раскрыл своему сотаиннику в отшельничестве Иоанну: «Иду и поглумлюсь над миром». О двух других упоминает Леонтий: «Некоторые поступки он совершал для спасения людей и из сострадания (sympatheia), другие - для того, чтобы его духовный подвиг остался сокровенным» . Итак, назовем основные причины, приведшие Симеона на путь юродства:

Юродивый глумится над миром;

Юродивый ищет путь смирения и уничижения;

Юродивый желает спасти других из чувства сострадания.

Далее мы рассмотрим каждое из этих свойств, чтобы в конце концов ответить на главный вопрос: было ли безумие Симеона притворным, или же оно - обязательный атрибут юродства? Может ли безумный почитаться юродивым Христа ради?

«Пойду поглумлюсь над миром». Мы лучше поймем эту сторону призвания юродивого, если вспомним начало Первого Послания к Коринфянам. Леонтий не случайно приводит эти слова в прологе к житию Симеона : они составляют «кредо» Христа ради юродивого:

«Немудрое Божие премудрее человеков […]. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым […]. Мы безумны Христа ради» (1 Кор 1, 25; 3, 18; 4, 10).

Выше, описывая, как Симеон оставил свою мать, мы говорили о его максимализме, желании понимать Евангелие буквально. Здесь мы сталкиваемся с таким же максимализмом. Юродивый буквально воспринимает слова апостола. Но так ли уж он глуп, когда допускает, что Павел, написав: «Будь безумным», - имел в виду именно то, о чём говорил? Как замечает Г. П. Федотов:

«Мы настолько привыкли к парадоксу христианства, что с трудом можем увидеть в страшных словах Павла нечто большее, чем риторическое преувеличение. Но Павел настаивает здесь на полной непримиримости двух порядков: мирского и Божьего. В Царстве Божием царствует полная противоположность нашим земным ценностям».

Христа ради юродство, продолжает Федотов, напоминает о необходимости обнажить разрыв между христианской истиной, с одной стороны, и здравым смыслом и нравственным чувством мира с другой» .

Вот какова цель «глумления» юродивого над миром. Всем своим образом жизни он свидетельствует о «непримиримости», фундаментальном несоответствии между двумя порядками или уровнями бытия: между этим настоящим веком и веком грядущим, между царствами мира сего и Царством Небесным, между - выражаясь языком св. Августина - «градом земным» и «градом Божиим». Юродивый напоминает о «полной противоположности ценностей»; в Царстве Божием - обратная перспектива, пирамида стоит на вершине. Это и есть буквальное значение покаяния: metanoia, «перемена мыслей» - не чувство вины, а кардинальная смена приоритетов, совершенно новое понимание. В этом смысле юродивый по преимуществу есть покаявшийся. По словам Ирины Горайновой, он «проживает жизнь в обратном порядке», он «живой свидетель анти–мира, возможности невозможного» . Он по–своему переворачивает мир и строит его по Заповедям Блаженств.

Такая жизнь в обратном порядке» бросает, по словам Федотова, вызов «здравому смыслу» и «нравственному чувству» нашего падшего мира. Своей внутренней свободой, смехом, «игривостью», юродивый обессмысливает, осмеивает любые попытки свести христианскую жизнь к благопристойности и общепринятым моральным нормам. Он глумится над всеми формами законничества, превращающего христианство в свод «правил». Он непримиримо противостоит тем, кто, по словам Христоса Яннараса, «отождествляет веру и правду с секуляризованным представлением о моральной чистоплотности и внешнем приличии». Юродивый, продолжает Яннарас, «воплощает фундаментальную евангельскую идею: можно соблюсти весь закон, так и не освободившись при этом от своего биологического эго, от тления и смерти» . В этой связи заметим, что в прологе к житию присутствует выразительное напоминание о величайшей ценности человеческой совести: Симеоном руководят не объективистские законы, а глас Божий звучащий в его сердце. В этом смысле юродивый, по выражению Сесил Коллинз, выказывает «бесконечное уважение к человеческой личности». Он свидетельствует о безмерном превосходстве личности над правилом.

Глумясь над миром, юродивый срывает маски лицемерия, разоблачает лицедеев, вскрывает за фасадом достоинства и благородства человеческое, слишком человеческое. Он - единственный, кто осмеливается сказать: А король–то голый!». Чтобы излечить окружающих от «благочестивого» самодовольства, ему нередко приходится прибегать к шоковой терапии. Но вместе с тем, он никогда не пытается поколебать веру ближних или заставить их усомниться в истинах Церкви, даже если сам нарушает пост или хулиганит во время Божественной Литургии. Юродивый, как уже говорилось о Симеоне, не схизматик и не еретик. Он не глумится над Священным Писанием, Символом веры, таинствами или иконами. Он глумится только над напыщенными и самодовольными особами, занимающими высокое положение в церковной иерархии, и над угрюмыми обрядоверами, путающими внешние жесты с внутренним благочестием. Протест его не деструктивный, но освобождающий и созидающий. «Глумясь» над миром, юродивый, как очень точно говорит армянская версия жития Симеона, в то же время «приносит мир» в мир.

В своем глумлении над падшим миром юродивый предстает как эсхатологическая фигура, утверждающая первенство века грядущего. Он - «знамение», свидетельствующее, что Царство Христово не от мира сего. Это помогает понять, почему юродивые появлялись, в основном, в те времена, когда почти никто не отличал «кесарево» от Божьего, а христианство становилось частью общественного порядка. В первые три столетия нашей эры Церковь была гонима, и потому особой нужды в служении юродивого не было: в то время все христиане выглядели юродивыми в глазах власть имущих. Но когда нависла опасность смешения земных царств с Царством Небесным, как это случилось, начиная с IV века, в христианизированной Восточной Римской Империи или в сакрализованном московском самодержавии XVI столетия, юродивый стал необходим. Как и монашествующий, он оказывается противоядием «христианству», которое охотно идет на сговор с миром.

Как знамение и свидетель Царства Небесного, юродивый во многом похож на ребенка, о чем напоминает греческая пословица: «Устами младенцев и юродивых глаголет истина» . В России существовал обычай приносить юродивым детей для благословения. Св. Исаак, Христа ради юродивый Киевский, любил собирать вокруг себя детей и играть с ними; а в наши дни особую любовь к детям проявлял блаженный Иоанн (Максимович), которому были присущи многие черты юродивого Христа ради . Благодаря своей свободе, невинности и девственности духа юродивый - это тот, кто стал «как Дитя» (Мф 18, 3) и познал все тайны, которые Бог «утаил от мудрых и разумных» и «открыл младенцам» (Мф 11, 25). «Перед лицом Божества человек подобен ребёнку», - говорит Гераклит ; юродивый принимает эти слова в самое сердце; он играет, как ребёнок перед Божеством. В этом смысле он выражает нечто такое, что живет во всех нас, пока мы дети, и погибает, когда мы взрослеем, то, что нам необходимо заново открыть и вернуть в нашу жизнь. Но и играя, юродивый серьёзен, его смех граничит со слезами, ибо он в равной мере восприимчив и к трагедиям, и к комедиям мира. Он воплощает и радость жизни, и её печаль.

Иногда юродивого, как, например, Симеона Эмесского, любят, в основном, за его детскую невинность, «игривость».. Но гораздо чаще его боятся и ненавидят. Невыносимо видеть, с какой садистской жестокостью с ним обходится мир. Но за что же так бояться и ненавидеть юродивого? За то, что он свободен, а значит, мешает миру; за то, что он ни в чём не нуждается и не ищет власти, а значит, она не может его использовать.

Вот первый смысл юродства Христа ради. Юродивый свидетельствует об основополагающем различии между человеческой и Божественной мудростью. «Глумясь» над любыми формами законнической, общепринятой морали, он утверждает безусловную ценность человеческой личности. Он, как дитя, указует на Царство Небесное, которое, как известно, не от мира сего.

Подражание Божественному Юродивому

Вторая особенность призвания юродивого - желание сохранить смирение посредством добровольного умаления себя. Перед тем, как вернуться в мир, Симеон, боясь почестей, которые могут ему воздавать как святому, молится о том, чтобы «дела его были сокрыты» . Мнимое сумасшествие и стало тем путём, следуя по которому он мог уклониться от почестей и скрыть свои дела. Эта черта особенно наглядно проступает в сюжете с женой корчемника: поскольку тот начал почитать Симеона как святого, юродивый сделал вид, будто хочет соблазнить его супругу . Как следствие, он вызывает гнев, но тем самым хранит себя от гордыни.

Однако для самоумаления юродивого есть еще одна, более существенная, причина. Он желает, насколько это возможно, соединиться с уничиженным Христом, Который «был презрен и умален пред людьми» (Ис 53, 3). Юродивого необходимо рассматривать как личность, уподобляющуюся Христу, подражающую Господу Иисусу. По утверждению Сесил Коллинз, «величайшим юродивым в истории был Христос, […] Божественный Юродивый» . Правда, полностью отождествлять юродивого со Христом нельзя. Христос не бросался орехами в Храмe, не сбивал людей на улицах, не притворялся эпилептиком и не разыгрывал безумия. Но в других отношениях Он вел себя так, что близкие родственники вполне могли счесть Его безумцем. «И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя» (Мк 3, 21), - фраза, опущенная (что нисколько не удивительно) у Матфея и Луки. И хотя Иисус не был безумным и не притворялся таковым, Его поступки оскорбляли здравый смысл и нравственное чувство современников. Подобно тому, как Симеон вкушал мясо на Страстной Седмице, Он открыто и даже демонстративно нарушал предписания о субботе (Мк 2, 23). Как и Симеон, Он общался с теми, кого «порядочное» общество с презрением отвергало как грешников (Мк 2, 15–16; Лк. 7, 34; 19, 7), был особенно милосерден к женщинам сомнительной репутации, как, например, к грешнице у колодца (Ин 4, 7–26) или к жене, уличённой в прелюбодеянии (Ин 8, 11). Как и Симеон, Он опрокидывал столы торгующих в доме Божием (Мф 21, 12; Ин. 2, 15). Отказавшись возглавить политическую партию, умышленно отвергнув путь человеческой славы и мирской власти, наконец, избирая Крест, Господь, по мнению большинства Своих последователей, поступал как безумец.

В этом и состоит великое сходство между Спасителем и юродивым. Юродивый принимает соблазн и безумие Креста, который в то же время есть истинная премудрость (1 Кор 1, 23–24). Икона уничиженного Христа, юродивый безраздельно принимает кеносис Господа, соглашается на поношение и осмеяние, чтобы уподобиться своему Спасителю. Христос прославляем в страданиях, Он побеждает в унижениях и немощи. То же можно сказать и о юродивом. В мирском, секулярном понимании юродивый не достигает никаких прагматических целей, но с прагматической точки зрения Крест тоже был не нужен. В своём кенотическом максимализме юродивый предстает как глубоко Евангельская фигура. Он ежедневно умирает, а значит, каждый день воскресает из мёртвых, ибо Распятие неотделимо от Воскресения… Став иконой уничиженного Христа, юродивый вместе с тем икона великой радости Преображения.

Пророк и апостол

«Знамение» Царства Небесного, икона Того, Кто был «презрен и умален», юродивый, в–третьих, несет пророческое и апостольское служение. «Глуп прорицатель», - говорит Осия (Ос 9, 7), но это утверждение можно истолковать совершенно иначе: глупец (юродивый) - это прорицатель (пророк). Его юродство - это способ пробудить совесть окружающих. Притворяясь безумным, он занимается миссионерством, проповедует Благую Весть о спасении тем, до кого нельзя достучаться по–другому.

Вспомним, как Симеон объяснял своему сотаиннику Иоанну, почему он хочет вернуться в мир: «Нет больше нам, брат, нужды оставаться в пустыне. Но, послушай меня, пойдём, послужим спасению других» . Для Симеона юродство было выражением любви к ближним. Он чувствовал себя «Боддхисатвой»: ему недостаточно было ходатайствовать о мире, удалясь от него, но из любви к миру он должен вернуться в мир. В прологе Леонтий раскрывает смысл его жертвенной любви: «Быв столь возвышен и возвеличен Богом» как пустынник, Симеон счёл недолжным пренебрегать спасением ближних; но, следуя словам Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» - и, памятуя, что Христос, оставаясь неизменным, не отвергся принять образ слуги для спасения слуг, он подражал своему Владыке, отдавая собственную душу и тело, чтобы спасти других» .

Симеон отдаёт свою жизнь. Юродивый, как и монах, - мученик. Но это не внешнее мученичество крови, а сокровенное мученичество совести и сердца . Юродивый спасает ближних не столько тем, что он говорит, сколько самим способом своей жизни. Он - живая притча, и убеждает в спасении не высокими словами и не искусными доводами, а состраданием. Или же, как пишет о Симеоне Леонтий: «Он вернулся в мир, желая оказать сострадание гонимым и спасти их» . Юродивому чужды увещевания и укоры - он избирает путь солидарности. Вот почему Симеон проводит время с блудницами и всеми, кого фарисей гнушается, как «отбросов» общества. Симеон делит участь униженных и нелюбимых, неудачников и убогих, «собратьев и товарищей по нужде», говоря словами другого юродивого, Андрея . И своей солидарностью он дарует надежду и исцеление. Подобно Христу, юродивый отправляется на поиски заблудшей овцы и выносит ее на своих плечах. Он спускается в яму, чтобы вытащить оттуда ближних.

Но здесь возникает вопрос: не мог ли Симеон обращать грешников более простым и привычным способом, не притворяясь ради этого безумным? Скорее всего, нет. Приди он в таверну и начни читать проповеди, кто бы стал его слушать? Он трогал сердца блудниц и пьяниц своими кротостью, игривостью, смехом. Когда Сесил Коллинз говорит о «дикой, болезненной нежности юродивых к страданию всех существ, живущих во Вселенной» , его слова вполне можно отнести к Симеону: за глумлением и отвратительными выходками в нем скрывается нежность ко всем отверженным. Он любит грешников, не попустительствуя при этом греху, и избегает малейших намёков на своё моральное превосходство. «И Я не осуждаю тебя» (Ин. 8:11): подобно Христу, юродивый не судит и не проклинает, и в этом его притягательность. По словам Леонтия, апостольская миссия Симеонова юродства оказалась вполне успешной: «Шутками он часто приводил развратниц и блудниц к законному браку […]. Других примером своей чистоты он склонял к покаянию и принятию монашества» . Шутками, - а не укорами и не праведным гневом.

Особую любовь проявлял Симеон к еще одной группе изгоев - к «бесноватым», к которым крайне жестоко относился позднеантичный мир:

Он сочувствовал страданию одержимых нечистыми духами более, чем страданиям других. Часто он ходил с ними и вёл себя, как один из них; и проводя среди них своё время, исцелял многих из них своими молитвами» .

Он соучаствовал в страданиях. Призвание юродивого - это путь со–страдания в полном смысле этого, не очень–то популярного нынче слова, «таинственное и всемирное сострадание», как пишет Коллинз . Симеон не пытается помочь с безопасного, недосягаемого расстояния, но приходит к бесноватым и полностью разделяет их участь. Молитвы юродивого целительны, потому, что он сам переживает всю боль тех, о ком просит. Его путь - это то, что Чарльз Уильмс называет путем «обмена» и «заместительной любви».

Об этом замечательно пишет Юлия де Бособр. Вот только почему бы вместо «русское», не сказать «христианское»?

«Как русское сострадание побеждает зло, исцеляет рану, уничтожает разрыв? В глобальном масштабе это просто невозможно; это вообще невозможно без потери положения. Такое делается только от человека к человеку; без каких–либо организаций или материальных пожертвований, но лишь полным самоотвержением […].

Тот, кто испытывает жалость к другому, должен покинуть насиженное место под солнцем в добропорядочном обществе и отправиться на поиски ближнего, где бы тот ни был - во тьме, во зле - и быть готовым остаться с ним там; если же в конце концов и вернуться, то только вместе с ближним и с его согласия.

Зло может быть побеждено человеком только путём знания, знания зла; и русскому сознанию представляется, что человек может познать что–либо исключительно через соучастие…

Цель юродивого - в страдании взять на себя часть зла. Это становится делом его жизни, ибо для русского человека здесь, на земле, добро и зло причудливо переплетены. Для нас это великая тайна земной жизни. Там, где царствует зло, должно быть и величайшее добро. Для нас это даже не гипотеза. Это - аксиома» .

Такова аксиома юродивого: без причастности нет исцеления; без соучастия спастись невозможно. Ту же аксиому открывают нам Воплощение и Гефсиманский сад.

Хотя иногда юродивый пророчествует и поучает более ясным образом, он, как правило, прибегает не к словам, а к символическим действиям. Это очень древняя традиция. Ветхозаветные пророки часто совершали эксцентричные и даже шокирующие поступки, за которыми, однако, крылся глубокий смысл. Исайя ходил нагишом (20, 2), Иеремия, как вьючное животное, носил ярмо (27, 2), Иезекииль пёк лепёшки на человеческом кале (4, 12), а Осия взял в жёны блудницу (3, 1). События подобного рода происходили и в жизни Симеона. Однажды, накануне большого землетрясения, он носился по Эмесе, ударяя по колоннам зданий. Некоторым зданиям он приказывал: «Стой», - и они действительно устояли; другим же говорил: «Ни стой, ни падай», - и те расселись пополам. Незадолго до мора Симеон ходил по школам и целовал детей, говоря: «Счастливого пути, дорогой мой», - но поступал так не со всеми. Учителю же он сказал: «Не бей тех детей, которых я целую, потому что им предстоит дальний путь». И когда началась эпидемия, все, кого он поцеловал, умерли от чумы .

Поразительные символические поступки отличают также и русских юродивых. Прокопий Устюжский носил в левой руке три кочерги, и по тому, как он их держал, крестьяне могли предугадать, хорошим или плохим будет урожай. За странными поступками Василия Блаженного скрывались пророчества: он уничтожал лавки некоторых купцов, ибо они торговали нечестно; он швырял камни в дома добропорядочных людей, потому что бесы, изгнанные изнутри, льнули к внешним стенам; он целовал углы домов, в которых творились «богохульства», ибо ангелы, не имея возможности войти в такие дома, в слезах стояли вокруг. А более всего ужаснуло его современников то, что он разбил камнем чудотворную икону Богородицы на Варваринских воротах, потому что никому не видимый бес приблизился к доске за святым изображением .

Итак, за дикими, непоследовательными поступками юродивого кроется глубокий смысл: они предупреждают о грядущей опасности или обличают тайные грехи. Абсурдность юродивого целенаправлена, за внешним идиотизмом таится проницательность и прозорливость. Многие сюжеты из жития Симеона свидетельствуют о свойственном ему diakrisis - даре проницательности или различения. Он разбивает сосуд с вином, в которое незаметно для других попала ядовитая змея ; он ведает тайные помышления сердец ; он читает мысли на расстоянии . Иными словами, юродивый - живая совесть общества. Он - зеркало, в котором человек видит свое подлинное лицо, тайное он делает явным, подсознательное заставляет выйти на поверхность. Он - катализатор: оставаясь как бы в стороне, он тем не менее, помогает меняться другим.

Смирение в юродивом сочетается с дерзостью; он обладает пророческой харизмой обличения сильных мира сего. Свободный, привыкший к страданиям и лишениям, чужак, которому нечего терять, говорит, не боясь мести. В житии Симеона примеров протеста против властей нет, зато их можно найти в жизнеописании св. Андрея Юродивого , но чаще всего они встречаются в рассказах о юродивих, живших в XVI веке, в правление Ивана Грозного. Так, Флетчер приводит случай, произошедший во время Великого Поста, когда царь приехал во Псков. Навстречу ему вышел юродивый Никола и протянул кусок свежего мяса. Иван с отвращением отпрянул:

«Ивашка думает, - сказал Никола, - что мясо скотины в Великий Пост есть нельзя, а жрать людей, как делает он, можно?» - И грозя императору пророчеством несчастий, которые падут на его голову, если он не прекратит убийства людей и не уедет из города, юродивый спас тогда множество человеческих жизней» .

Так что Николай Федоров вполне справедливо характеризовал российский строй как самодержавие, ограниченное Христа ради юродивыми .

Невольные пророки?

Всегда ли сумасшествие Христа ради юродивых является мнимым и притворным, или иногда оно может быть примером настоящего психического заболевания? Данный вопрос предполагает, что существуют чёткие различия между здоровой психикой и умопомешательством; но только ли в этом дело? Называя одних людей «нормальными», а других - «ненормальными», не предполагаем ли мы, будто знаем, что такое «норма»? Но настолько, насколько эта грань всё–таки существует, думается, что безумие юродивого может быть только мнимым, и лишь в этом случае его поступки будут добровольно избранным юродством Христа ради, а не проявлениями недуга . На самом же деле провести эту грань не так–то легко. Безумие Симеона было, конечно же, напускным, хотя один невролог, специально исследовавший текст Леонтия, предположил, что Симеон очень умело и точно имитировал симптомы настоящей мании . Сумасшествие также представлено в житии как мнимое. Но в других случаях понять, что стоит за очевидными признаками, не так–то легко: так, Исаак Киевский (по крайней мере, часть жизни) и некоторые другие русские юродивые действительно страдали психическим расстройством. Поэтому рядом с теми, кто сознательно выбрал для себя роль безумца, очень важно заметить и тех юродивых, которые и в самом деле были подвержены психическим болезням. Неужто благодать Христова не может действовать и через них? Человек может быть болен психически, но здоров духовно, умственная отсталость отнюдь не противоречит нравственной чистоте. Таких людей, несомненно, стоит причислить к Христа ради юродивым, и у нас есть все основания полагать, что они получили от Бога дар пророчества, ибо пророк не всегда сознаёт то, о чём говорит. Как сказано о Каиафе в Четвёртом Евангелии: «Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрёт за народ» (Ин 11, 51). Каиафа - пророк помимо собственной воли и желания. Умом он не понимает тех истин, о которых говорит, но изрекает больше, чем способен уразуметь. Если Бог, не посягая при этом на свободу пророка, может его устами возвещать недосягаемую для него истину, почему бы не предположить, что подобное происходит и с Христа ради юродивым? Даже если человек на самом деле психически болен, Святой Дух посредством его немощи способен исцелять и спасать других.

Опасности юродства

Иногда говорят, что юродивый идёт по канату, натянутому над адской пропастью. Его пророческая невинность может обернуться эксцентричным своеволием Слишком велик соблазн бежать от рутинных общественных норм, не устремляясь при этом к Царству Небесному. Истинных юродивых Христа ради крайне мало, и не случайно в православной традиции юродство считается крайне опасным призванием. У многих юродивых были ученики, но вряд ли нам удастся найти хоть один случай, когда юродивый намеренно выталкивает последователя на свой путь. Симеон Эмесский понял, что должен выйти из пустыни, чтобы «поглумиться» над миром; его сотаинник Иоанн решил остаться, так как чувствовал, что ему не хватит духовных сил: «Я ещё не достиг такого совершенства, чтобы мог глумиться над миром». Пустынножительство куда легче юродства. Недаром многие сомневались в призвании Симеона и подозревали, что «его пророчества исходят от сатаны» . Но ему вряд ли удалось бы стать юродивым, если бы он не услышал, что его призывает Господь . Так же и преп. Серафим Саровский постоянно напоминал о том, что юродство - это призвание, и не очень–то одобрял мечтания о таком пути:

«Иные приходили к старцу испросить благословения и одобрения своему желанию стать юродивыми Христа ради. Он не только не советовал этого, но сердито восклицал: «Все, кто принимают на себя подвиг Христа ради юродства, не имея на то особого призвания от Господа, впадают в прелесть. Едва можно найти хоть одного юродивого, который бы не впал в прелесть, не погиб или не вернулся в мир. Старец [в нашем монастыре] никогда никому не благословлял стать Христа ради юродивым. В моё время только один монах подавал признаки юродства: начал мяукать в церкви, как кот. Старец Пахомий [игумен] немедленно распорядился вывести его вон из церкви и отвести к монастырским воротам» .

Так стоит ли удивляться тому, что церковные власти крайне настороженно относились к Христа ради юродству. Так, Трулльский Собор (692 г.) в своём шестидесятом каноне строго осуждает «лицемерно беснующихся и таковый образ действий по злости нравов притворно на себя приемлющих». В комментарии к этому правилу канонист ХII века Феодор Вальсамон заключает, что оно относится к Христа ради юродивым - и делает такой вывод, несмотря на то, что, по его мнению, наряду со злонравными» обманщиками вполне могут существовать истинные юродивые Христа ради . Любопытна дата появления этого канона: он был принят примерно через полтора века после появления жития Симеона Эмесского и, возможно, выражает официальную реакцию на популярность этого текста . А другой канонический источник, осуждающий юродство - «Толкования» Никона Черногорского - прямо упоминает житие Симеона: «Божественные законы осуждают предающихся юродству по образу великих Симеона и Андрея; подобное также запрещено и в наши дни ».

Однако, несмотря на все опасности, юродство существует и по сей день. В Православной Церкви по–прежнему находится место для этого необычного, но живительного призвания. И этому стоит только радоваться.

Хотя юродивые Христа ради не входят в церковную иерархию, они, несомненно, входят в «апостольскую иерархию» пророков и провидцев, духовных отцов и матерей, составляющих свободную, неуправляемую «харизматическую» жизнь Церкви. Но всегда ли мы готовы принять их в наши общины? Ведь община, которая не терпит юродивых, может однажды обнаружить, что захлопывает дверь перед лицом Божественного Юродивого, Самого Христа.

Внутреннее Царство

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF

Введение

В современном мире мы все чаще слышим слова толерантность, эмпатия, нравственность, духовность, патриотизм. Мир стал настолько жесток, что люди все чаще стали приходить в храмы, обращаться к богу. В учебных заведениях введены программы по духовно-нравственному воспитанию, которые тесно связаны с православной культурой.

Готовясь, к одному из таких уроков по духовному краеведению, я прочла высказывание, которое меня очень заинтересовало "Мы юродивы Христа ради". Мне стало интересно, каких людей так называли, историю их появления, какое место они занимали или занимают в обществе и в истории нашего государства. Итак, объектом моего исследования стала фраза "Мы юродивы Христа ради".

Определение конкретной задачи и ее формулировка.

Моя работа, посвящена этому феномену, актуальна тем , что несет свет духовного просвещения окружающему миру.

Задачи, которые ставила перед собой, выполняя данную работу:

В образовательном плане: изучить: справочную (словари, энциклопедии, википедию), историческую, духовно-православную, художественную литературу.

В воспитательном плане: воспитание любви и уважения к истории и культуре народа, чувство сострадания.

В развивающем плане: развитие мыслительных способностей и кругозора, эстетически творческой личности.

Через участие в создании проекта способствовать воспитанию сокровенных чувств в сердцах ребят, высветлить в их душевном мире искренне гуманное отношение к святым понятиям.

Основная часть

Глава 1. Терминология

Термин “юродивый” произошёл от слова “юрод”, от греческого слова, обозначавшее “безумный”, а так же “простой, глупый”. “Юродами” в древнерусских источниках названы блаженный Симеон (“Житие блаженного Симеона”), Исаакий Печерский (“Печерский патерик”), Никола Новгородский Салос и др.

Под “юродивыми” принято понимать людей, руководствовавшихся словами апостола Павла “мы безумны (древнерус. “юроди”) Христа ради” и принявших один из подвигов христианского благочестия - юродство о Христе. Эти люди не обязательно были действительно безумны, как принято считать. Сумасшедших среди юродивых было самое большее количество- 40%, остальные же в действительности не страдали психическими расстройствами, а сознательно принимали образ юродивого.

Юродивые, как и монахи, добровольно отказывались от всех благ жизни “мирской” (имущества, положения в обществе и т. д.) и даже от кровного родства. Но, в отличие от принявших постриг, эти люди не искали уединения, наоборот, они жили среди людей, особенно много их было в городах. Юродивые своим примером, словом и делом стремились отвратить людей от греха. Зачастую эти “безумцы” вращались среди наиболее падших в общественном мнении людей, и бывало, что им действительно удавалось вернуть их на путь христианства.

Нередко юродивые обладали пророческим даром. У В. О. Ключевского описывается такой случай: “Посадник Немир, принадлежавший к литовской партии (в Новгороде), приехал в Клопский монастырь к блаженному Михаилу. Михаил спросил посадника, откуда он. “Был, отче, у своей пратёщи (тёщиной матери)”. - “Что у тебя, сынок, за дума, о чём это ты всё ездишь думать с женщинами?” - “Слышно, - сообщил посадник, - летом собирается идти на нас князь московский, а у нас есть свой князь Михаил”. - “То, сынок, не князь, а грязь, - возразил блаженный, - шлите-ка скорее послов в Москву, добивайте челом московскому князю за свою вину, а не то придёт он на Новгород со всеми силами своими, выйдете вы против него, и не будет вам Божьего пособия, и перебьёт он многих из вас, а ещё больше того в Москву сведёт, а князь Михаил от вас в Литву уедет и ни в чём вам не поможет”. Всё так и случилось, как предсказал блаженный”. 1 Однако поведение юродивых было далеко не всегда пристойным. Человек, принявший юродство, отбрасывал при этом всякие нормы приличия и чувство стыда: “Он ходит голый (или одет в безобразные грязные лохмотья), носит вериги (различные железные цепи, полосы, кольца и др. предметы на голом теле ради “усмирения плоти”), молится обычно только ночью, как бы стесняясь этого, валяется в грязи, золе и т. п., не моется, не чешет волос, публично испражняется, нарушает порядок в церкви и на улице, всем своим видом указывает на приобщённость к низменному, грязному, шокирующему” 2

3 Юродивые могли пародировать происходящее вокруг них, дабы таким способом образумить людей. Например, в Новгороде в XIV в. двое юродивых - Никола Качанов и Фёдор - устраивали драки между собой, насмехаясь над кровавыми столкновениями новгородских партий. Однако нередко поступки юродивых были и вовсе весьма странны и труднообъяснимы, например Василий Блаженный целовал стены домов грешников, а в дома праведников кидал камни и куски земли. Такое его поведение было объяснено людьми так: “Над домами грешников ангелы плачут, и он (юродивый) стремится поклониться им; а снаружи домов праведников бесы висят, оттого, что в дом пробраться не могут, это в них божий человек камни кидает”. 3

При этом юродивые были одними из немногих, кто отваживался говорить князьям и боярам, царям и вельможам правду. Например, Василий Блаженный укорил Ивана Грозного за то, что тот во время церковной службы думал о мирском, а блаженный Иоанн Московский обличал Бориса Годунова в участии в убийстве царевича Дмитрия. При этом юродивые до некоторых пор пользовались неприкосновенностью, иногда их советы принимались к сведению. Но когда терпение знатного человека переполнялось, или если он изначально был слишком горделив, чтобы терпеть подобное обращение, юродивого могли объявить “лжеюродивым”, или попросту безумцем (ещё одно свидетельство в пользу того, что юродивые не были простыми сумасшедшими), тогда этот человек лишался своей неприкосновенности и его могли наказать и даже казнить.

"Юродивость" связана со святостью. Понятие святости - очень сложное. Его корни уходят ещё в языческую славянскую культуру, где смерть преодолевается новым рождением. Затем это языческое понимание святости сталкивается с христианским, где святость - это связь с Богом.

Юродивые — особая разновидность святых на Руси, избравших весьма специфический путь служения церкви — самоуничижение и прорицание. Подвиг юродства — один из тяжелейших подвигов, который принимали на себя во имя Христа отдельные лица ради спасения своей души и служения ближним с целью их нравственного пробуждения.

«Юродивых Христа ради», несмотря на их усердное старание скрыть свой подвиг, почитал и любил мир (Василий Блаженный был почитаем царем Иваном Грозным, как и Николай Салос; Исидора Ростовского, Прокопия Устюжского, Иоанна Московского хоронят чуть ли не всем городом).

Юродивые по большей части были мирянами, но были и юродивые монахи. Среди них святая Исидора, первая по времени юродивая (умерла в 365 г.), инокиня Тавенского монастыря; святой Симеон, преподобный Фома.

Православная церковь держится того мнения, что юродивый добровольно принимает на себя личину безумия, дабы скрыть от мира свое совершенство и таким способом избежать суетной мирской славы. Для одних дорогой к духовному прозрению становится монашество, т. е. уход от мира, обет нестяжания (добровольной нищеты), целомудрие и послушание, для других — юродство, т. е. нахождение в самой гуще общества, добровольная нищета, видимость безумия, осуждение людских пороков, обличение власть имущих, снесение ругательств и издевательства.

Разное отношение к Юродивым в народе нашло отражение в Толковом словаре В.Даля: «Юродивый— безумный, божевольный, дурачок, отроду сумасшедший; народ считает Юродивых божьими людьми, находя в бессознательных поступках глубокий смысл. Юродство означает не только святость, но и безумие; юродствовать, значит напускать на себя дурь, прикидываться дурачком».

Как объяснял преподобный Серафим Саровский, подвиг юродства требует особого мужества и силы духа, и никто без нарочитого божьего призвания не должен брать его на себя — иначе можно «сорваться» и стать лжеюродивым.

Юродство — это такой подвиг и такая жертва, перед которыми в изумлении останавливается человеческая мысль. Это — предел святости, доступной человеческим силам, предел достижений. Юродивые большей частью вращались в самых порочных кругах общества с целью исправить этих людей и спасти их, и многих из таких отверженных обращали на путь добра. Юродство во Христе надевает на себя маску безумия, навлекает на себя гонения и преследования, подвергает себя всевозможным истязаниям и нравственным пыткам. За свою смелость в критике царей и вельмож, особый образ жизни, умение прорицать, юродивые очень почитались народом, их ставили не ниже святых, а некоторые были канонизированы православной церковью.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что феномен юродства является одним из ключевых моментов русской культуры. Социальные и культурные изменения превращают юродство из религиозного и социального явления в явление, определяющее национальное своеобразие русской культуры в целом. Глава 2. История юродства

Юродство Христа ради, как особый вид подвижничества, возникло в середине 4-го века в Египте, одновременно с монашеством. Юродство можно рассматривать с двух сторон. Первая - это Божие призвание. Юродивые несут особую миссию среди грешного мира. Вторая - это очень трудный подвиг: «узкий путь», на который человек становится для достижения большого духовного совершенства.

Описание первой по времени юродивой - святой Исидоры, умершей около 365 г., сделал христианский богослов и поэт Ефрем Сирин. Святая Исидора, подвязавшаяся в Тавенском женском монастыре, описывается как тихая и благонравная. Юродивой была прозвана за то, что носила старую одежду, волосы повязывала тряпицей, очень скудно питалась. Эта женщина, в отличие от своих русских «последователей» не делала никаких предсказаний, не обличала властные структуры, не носила вериг - всё это являлось в основном принадлежностью юродивых на Руси.

Таким образом, можно сделать вывод, юродство изначально не было русским явлением. Первоначально оно распространилось в Византии, известны преподобный Серапион Синдонит, преподобный Виссарион Чудотворец, преподобный Фома, святой Симеон Эмесский, святой Андрей Царьградский. Однако к XIV в. юродство здесь постепенно сходит на нет, исчезают упоминания о них, последним известным сейчас византийским юродивым был Максим Кавсокаливат, умерший в 1367 г.

С этого времени юродство становится специфически русским явлением (на Украине и в Белоруссии этот подвиг христианского благочестия не получил распространения, и материалов о существовании там юродивых нет). Первым русским юродивым, о котором сейчас известно, является киево-печерский монах Исаакий, скончавшийся в 1090 г.

Прп. Исаакий был родом из торопецких купцов. В Печерский монастырь он поступил при прп. Антонии. Под власяницу свою он надел сырую кожу только что убитого козла, так что она высохла на нем. Некоторое время жил в пещере размером в 4 локтя, спал мало, питался лишь просфорой и водой. Исаакий подвергся страшному искушению. Однажды пещера его осветилась и наполнилась бесами в виде лучезарных ангелов, и неопытный затворник, приняв одного из них за Христа, поклонился ему. Тогда бесы схватили его, заставили его плясать с ними и к утру исчезли, оставив без памяти, едва живым. Три года проболел прп. Исаакий.: сначала лежал он без движения, лишенный языка, не мог ни есть, ни пить. Потом стал понемногу ходить и говорить. Придя в себя, он понял свою ошибку и ради смирения и научения обрек себя на служение братии в поварне, стал носить самую худую власяницу и столь рваную обувь, что ноги его примерзали в церкви к полу.

Из Киева юродство переместилось в Новгород. Юродивым по собственному выбору, стал Прокопий Устюжский (умер в 1285 или 1303 г.). Происходил из знатного рода ганзейских купцов. В Новгороде принял православие ираздал все свое имущество — городским нищим и бедным; а часть пожертвовал его в Варлаамо-Хутынский монастырь. После того, как Прокопия стали почитать новгородцы, он начал юродствовать: «В день убо яко юрод хождаше, в нощи без сна пребываше, и моляшеся непрестанно Господу Богу» 4 . Позже он удалился в Великий Устюг, где жил на паперти храма Успения Божией Матери.

Жил на подаяние, был одет в рубище. Спал блаженный обычно на сырой земле, на куче мусора или на камнях.

В 1290 году, Прокопий предвидел стихийное бедствие — сильную бурю с грозой, лесными пожарами и смерчем большой разрушительной силы, явившимися следствием падения метеорита в 20 верстах от Вел. Устюга. За неделю до падения метеорита Блаженный Прокопий начал ходить по городу, призывая со слезами жителей Великого Устюга каяться и молиться, чтобы Господь избавил город от участи Содома и Гоморры. В течение недели праведник предупреждал о скором суде Божием, но ему никто не верил. Когда же разразилась буря, жители бросились в самое укрепленное и безопасное здание города — соборный храм, где застали молящегося за них и за спасение города Прокопия.

Прокопий прожил в юродстве 60 лет. После смерти он был причислен к лику православных святых.

Новгород был родиной русского юродства. Все известные русские юродивые XIV - начала XV века связаны с Новгородом. Здесь буйствовали в XIV веке Никола (Кочанов) и Федор , пародируя своими драками кровавые столкновения новгородских партий. В пятнадцати верстах от Новгорода, в Клопском Троицком монастыре подвизался св. Михаил (1453), родственник великого князя Димитрия Донского.

44 года прожил он в Клопском монастыре, изнуряя тело свое в трудах и различных лишениях.

Святой обличал пороки людей, не страшась сильных мира сего. Предсказал рождение 22 января 1440 г. великого князя Иоанна III (1462-1505 г.) и взятие им Новгорода, обличал князя Димитрия Шемяку за его злодейства.

Исидор , Христа ради юродивый, Ростовский чудотворец. В юности принял Православие и отрекся от мира, стал юродствовать и покинул богатый дом родителей с посохом в руках.

Придя в Россию, он остановился в Ростове Великом и остался в нем жить, построив себе хижину из веток, на возвышенном сухом месте посреди огромной лужи, и прожил в ней до самой своей кончины. Впрочем, он удалялся в нее только для молитвы. Дни же он проводил на улицах города, терпя всякие поношения.

Современники блаженного Исидора, не раз убеждавшиеся на деле в осуществлении его предсказаний, называли святого «Твердисловом».

Ряд московских юродивых начинается с Максима (1433), канонизованного на соборе 1547 г. Блаженный Максим , Христа ради юродивый, жил в Москве. Летом и зимой Максим ходил почти совсем нагим, перенося с молитвой и зной, и холод. Он говорил: "Хоть люта зима, но сладок рай". Русь очень любила своих юродивых, ценила их глубочайшее смирение. И слушали юродивых все: от великих князей до последнего бедняка.

Блаженный Максим жил в тяжелые для русского народа времена. Татарские набеги, засухи, эпидемии разоряли и губили людей. Святой говорил обездоленным: «Не всё по шерсти, ино и напротив... За дело побьют, повинись, да пониже поклонись; не плачь битый, плачь небитый; оттерпимся, и мы люди будем; исподволь и сырые дрова загораются; за терпение даст Бог спасение».

У мощей святого угодника Божия стали происходить чудесные исцеления. Церковь Бориса и Глеба, в ограде которой был похоронен святой, сгорела в 1568 году. На ее месте построена была новая церковь, которую освятили во имя святого Максима, Христа ради юродивого.

XVI век дал Москве Василия Блаженного и Иоанна, по прозванию Большой Колпак.

Святой Блаженный Василий , московский чудотворец в 16 лет начал тернистый подвиг юродства. Странны были его поступки: то опрокинет лоток с калачами, то прольет кувшин с квасом. Рассерженные торговцы били Блаженного, но он с радостью принимал побои и благодарил за них Бога. А потом обнаруживалось, что калачи были плохо испечены, квас приготовлен негодным. Почитание Блаженного Василия быстро росло: в нем признали юродивого, человека Божия, обличителя неправды.

Проповедуя милосердие, Блаженный помогал, прежде всего тем, кто стыдился просить милостыню, а между тем нуждался в помощи более других.

Многие замечали, что, когда Блаженный проходил мимо дома, в котором безумно веселились и пьянствовали, он со слезами обнимал углы того дома. Юродивого спрашивали, что это значит, и он отвечал: "Ангелы скорбные стоят у дома и сокрушаются о грехах людских, а я со слезами упрашивал их молить Господа об обращении грешников». 5

При царе Феодоре Ивановиче в Москве подвязался другой юродивый Иоанн, по прозвищу Большой Колпак . Носил тяжелые вериги и на голове железный колпак, за который и получил свое прозвище. Около 1580 г. посетил блаженного Иринарха, затворника Ростовского (1616 г.; память 13/26 января) и предсказал нашествие поляков и их поражение.

Блаженный Николай Псковский более трех десятилетий нес подвиг юродства. Современники-псковичи звали его Микула (Микола, Никола) Саллос, которого еще при жизни почитали как святого, называя также Микула Святой.

В феврале 1570 года, после опустошительного похода с опричным войском на Новгород, царь Иоанн Грозный двинулся на Псков, подозревая измену и готовя ему участь Новгорода. Как свидетельствует Псковская летопись, "прииде царь... с великою яростию, яко лев рыкая, хотяй растерзати неповинныя люди и кровь многую пролити». 6

Весь город молился об отвращении царского гнева. Все жители Пскова вышли на улицы, и каждая семья стояла на коленях у ворот своего дома, вынеся хлеб и соль для встречи царя. На одной из улиц навстречу царю выбежал блаженный Николай верхом на палке. Юродивый предложил царю на угощение кусок сырого мяса. "Я христианин и не ем мяса в пост", - сказал ему Иоанн. - "Ты пьешь кровь человеческую", - отвечал ему блаженный, поучая царя "многими ужасными словесы" 7 , чтобы тот прекратил убийства и не грабил святые Божии церкви. Но Иоанн не послушался и приказал снять колокол с Троицкого собора, и тогда, по пророчеству святого, пал лучший конь царя.

Испугавшись пророчества и обличенный в злодеяниях, Грозный, приказав остановить грабеж, бежал из города. Опричники, свидетели этого, писали: "Могущественный тиран... ушел побитый и пристыженный, словно прогнанный врагом. Так неимущий нищий устрашил и прогнал царя со множеством тысяч воинов" 8 .

На Руси юродство было необыкновенно распространено, что неизменно поражало попадавших туда в XVI-XVII веках иностранцев. Путешественники. Англичанин Флетчер пишет (1588 г.): "Кроме монахов, русский народ особенно чтит блаженных (юродивых) и вот почему: блаженные, подобно пасквилям, указывают на недостатки знатных, о которых никто другой и говорить не смеет». Об огромном уважении русских к юродивым еще в начале XVI в. пишет и другой иностранец Герберштейн: "Юродивые ходили нагими, средина тела у них закрыта тряпкой, с дико распущенными волосами, железной цепью на шее. Их почитали и пророками: явно обличаемые ими говорили: это по грехам моим. Если они что брали в лавке, торговцы еще благодарили».

Из этих описаний иностранцев можно сделать вывод, во-первых, что юродивые в Москве были многочисленны, составляли особый класс, некоторые из которого были канонизированы. Во-вторых, общее уважение к ним, не исключавшее, конечно, отдельных случаев насмешки со стороны детей, самые вериги, носимые на показ, совершенно меняли на Руси смысл древнехристианского юродства. Менее всего это подвиг смирения. В эту эпоху юродство приобретает форму пророчества. Уже не мир ругается над блаженным, но они ругаются над миром.

Звездным часом русского юродства стал XVI век. В течение этого столетия прославилось свыше 10 юродивых. Причину такого взлета популярности юродивых русский философ Г. Федотов усматривает в том, что они "заполнили пустоту, образовавшуюся в церкви после эпохи святых князей".

В XVII веке юродивые встречаются реже, московские уже не канонизуются церковно. Юродство - как и монашеская святость - встречаются на севере, возвращаясь на свою новгородскую родину. Вологда, Тотьма, Каргополь, Архангельск, Вятка - города последних святых юродивых. В Москве власть, и государственная и церковная, начинает подозрительно относиться к блаженным. Она замечает присутствие среди них лжеюродивых, натурально безумных или обманщиков. Синод вообще перестает канонизовать юродивых. Лишаясь духовной поддержки церковной интеллигенции, гонимое полицией, юродство спускается в народ и претерпевает процесс вырождения.

В новое время была канонизирована лишь одна юродивая - Ксения Петербургская. “Двадцати шести лет она потеряла мужа и стала “юродивой Христа ради” (уверяли, впрочем, что она сошла с ума действительно): раздала имущество, ходила в одежде мужа, ночевала где придётся. “Часто видели, как она уходила за город и молилась в поле, поворачиваясь попеременно на четыре стороны света. Видели также, как она украдкой работала по ночам, принося кирпичи на постройку большой церкви, воздвигавшейся в её районе. Население пригорода, где она жила, её обожало. Матери давали ей покачать своих детей или поцеловать их, и это считалось благословением. Извозчики умоляли её сесть к ним на несколько мгновений и после этого были уверены, что хорошо заработают за день. Продавцы силой совали ей в руки свой товар, - если она к нему прикасалась, покупатели обязательно должны были прийти. Ксения при жизни стала знаменитым чудотворцем”, она предсказала кончину императрицы Елизаветы Петровны (5 января 1761 г.). После смерти её почитание распространилось не только в народе, но и в высших слоях общества. Например, известно, что будущий император Александр III был исцелён от возвратного тифа при помощи песка с могилы блаженной и молитвы ей” 9 .

Однако в народе юродство по-прежнему оставалось популярно. Об этом можно судить хотя бы по тому, что этот феномен русской культуры продолжал существовать вплоть до Октябрьской революции 1917 г. Доказательством этого являются образы юродивых в литературе конца XIX - начала XX веков.

Л.Н.Толстой пишет о Юродивом Грише в автобиографической трилогии «Детство. Отрочество. Юность». С. Есенин: «Брошу все, отпущу себе бороду, и бродягой пойду по Руси... буду громко сморкаться в руку и во всем дурака валять... Оттого что без этих чудачеств я прожить на земле не могу».

Исследователи неоднократно отмечали феноменальность образа Иванушки-дурачка и в русских сказках. На Руси, где он становится излюбленным героем и на поверку оказывается намного разумнее всех мнимых героев и хитрецов. В блаженных видели тот детский чистый, не запачканный суетою и грехом маленький мир, с которым в душе сливались самые светлые воспоминания. Лицемерие, житейские расчеты — все это казалось настолько чуждым для детей и юродивых, что даже вошло в поговорку: «Глупый да малый скажут правду». А отсюда становится понятно, почему русское общество в трудные минуты искало разрешения вопросов и избавления от бедствий у блаженных.

Кроме того, юродивые были ближе к народу по причине своей непосредственной жизни в миру (на церковной паперти, на городских площадях). Юродивые, являясь миру не в роскошном одеянии молитвенников и праведников, а в жалком рубище бродяг, были психологически ближе к грешному миру. 10

Глава 3. Религиозный смысл.

Какова же религиозная подоплёка, юродства, получившего на Руси такое широкое распространение?

“Православная церковь держится того мнения, что юродивый добровольно принимает на себя личину безумия, дабы скрыть от мира своё совершенство и таким образом избежать суетной мирской славы. Вторым побудительным мотивом юродства она считает духовное наставление в парадоксальной форме. 11

Деятельность юродивого среди людей должна способствовать очищению человечества и обращению к Богу и других людей, “погрязших в грехе”. Если официальная церковь не может воздействовать на людей, то это должны делать некоторые её подвижники, роль которых собственно и взяли на себя юродивые. Святость - это, конечно, хорошо, но она сама по себе накладывает некоторые обязательства, одним из которых и является помощь другим людям на их пути к спасению - именно это и пытались осуществлять юродивые своими весьма своеобразными “проповедями”. 12

Ещё одним обязательством, которое, возложили на себя юродивые, является полное самоотречение, т. е. отречение от себя, от своих желаний и даже от своего тела, некое символическое принесение его в жертву Христу. Поводом для этого можно считать свойственное всем христианским подвижникам желание следовать поступкам самого Христа, - в данном случае это его принесение себя в жертву ради спасения всех людей.

Как уже было сказано ранее, юродство опиралось на слова апостола Павла “мы юродивы Христа ради”, так же можно вспомнить “Евангелие от Марка”: “Кто хочет идти со Мною, отвергнись себя” 13 . Таким образом, можно сделать вывод, что для того, чтобы приблизиться к Богу, нужно максимально отрешиться от самого себя. Для этого юродивые применяли все способы: отрекаясь от своего тела, носили вериги, терпели побои, холод, насекомых, привлекаемых грязным телом. Смысл этого можно охарактеризовать как “боль тела моего - не моя боль”. 14 Переносившие все эти испытания, учились смотреть на тело своё со стороны, как на что-то чужое и не имеющее к ним отношения - таким образом достигалась максимальное отречение от плотского и приближение к бесплотному, божественному.

Второй ступенью отказа от самого себя является собственно личина юродивого - безумного, глупого человека, вызывающего насмешки. Человек крайне подвержен гордыне, он всегда стремится выглядеть лучше, чем он есть на самом деле, и, естественно, человека практически невозможно заставить выглядеть в глазах окружающих глупее, чем он есть. При таком подходе и поведении тех святых, что удалялись от мира в пустынь так же можно рассматривать как гордыню: ведь они сочли недостойным себя жить в мире греха. Их самолюбие не стерпело соседства с грешными и суетными людьми. Эти аскеты словно бы говорили своим уходом: “Я слишком чист, слишком свят для вашего, погрязшего в грехе и разврате мира. Я не могу жить рядом с такими недостойными моего общества людьми, поэтому я ухожу”. Юродивые стремились побороть в себе гордость как жизнью “в миру”, так и своим поведением: представление себя безумцем в глазах окружающих, глупцом, способным вызвать лишь насмешки - это и есть смирение гордыни. Отрекались юродивые и от своих желаний: в житиях святых юродивых, а так же в многочисленных свидетельствах о жизни юродивых не канонизированных можно встретить упоминания о том, что люди эти употребляли самую простую пищу, одевались, как уже было сказано в рубище. Таким образом, они просто не позволяли своему телу умереть раньше срока, отведённого им Господом, но ни в коем случае не потворствовали, а, наоборот, всячески преодолевали свои желания. 15

Из всего этого можно сделать вывод, что религиозный смысл юродства заключался в том, чтобы максимально отречься от самого себя и таким образом приблизиться к Богу.

Глава 4. Социальные предпосылки юродства и причины его широкого распространения на Руси

Конечно, помимо религиозного смысла у юродства были и конкретные социальные предпосылки, являвшиеся одновременно и причинами его широкого распространения на территории русского государства.

Во-первых, громадное, подавляющее большинство населения России было неграмотным и повиновалось больше устным версиям, нежели церковным источникам.

Во-вторых, в народе длительное время рядом с христианством существовали языческие традиции.

В-третьих, наличие на Руси “смехового мира”. Эта оборотная сторона жизни русского общества давала юродивым богатую почву для пародирования, подражания и самоуничижения.

Другой причиной появления юродивых было то, что простые люди очень часто страдали от произвола, насилия, корыстолюбия, эгоизма. При этом пожаловаться было некому, а если кому и удавалось добраться до более высоких лиц, чем его обидчик, то обычно дело решалось всё равно не в его пользу и человека, решившего правду искать, за этот поиск наказывали. Юродивые же, во-первых, до некоторой степени пользовались неприкосновенностью, и в силу этого могли себе позволить больше, чем остальные люди; а во-вторых, для юродивого пострадать от произвола власти было даже и к лучшему: этим он подавлял свою гордыню, усмирял тело, а если его казнили, то погибал он за правду и за веру, впрочем, такое случалось редко. Примером служит вышеописанный случай об Иване Грозном и старце Салосе Николе.

Доказательством того, что юродство принимает почти массовый характер и встречает одобрение не только простого народа, но и церкви может служить большое количество храмов, построенных во имя их. Так в Новгороде почитали Николая Кочанова, Михаила Клопского, Иакова Боровицкого, в Устюге - Прокопия и Иоанна, в Ростове - Исидора, в Москве - Максима и Василия Блаженного, в Калуге - Лаврентия, в Пскове - Николу Салоса.

Заключение

Значение юродства для русской культуры

Значение такого феномена как юродства на русскую культуру сложно и многогранно. Его можно найти во многих областях искусства, но самое, на мой взгляд, важное - это влияние юродства на формирование особого психологического типа русского человека.

Юродство внесло одну очень важную и присущую из всех европейских народов, по-моему, только русским психологическую особенность: тягу к мученичеству. В европейских странах принята традиция аскезы: отказа от жизненных благ, ухода к трудной жизни монаха с её тяжёлой работой, многочасовыми молитвами и различными ограничениями. Но только на Руси существовало желание не просто уйти от мира и жить, преодолевая трудности, но страдать и, возможно, даже умереть за веру, за что-то святое для русского человека.

Косвенным доказательством наличия у русских тяги к мученичеству могут служить старообрядцы, заживо сжигаемые за свою веру, а также многочисленные секты, которых немало было на Руси и в России, с довольно варварскими, жестокими обычаями: скопцы, хлысты и т. д.

Об этой же черте национального характера можно говорить, вспоминая примеры, весьма далёкие от религиозной сферы, пример Ивана Сусанина, партизан в годы Великой Отечественной войны и многие другие.

В искусстве Руси и России так же прослеживается влияние юродства. Так в литературе и живописи появляются образы юродивых (в литературе я об этом уже упоминала, в живописи - это картина Сурикова “Боярыня Морозова”).

Таким образом, в своей работе я проследила историю развития юродства. В результате исследования сделала такие выводы:

Во-первых, зародилось юродство ещё до разделения христианской церкви на католическую и православную, но оно никогда не было распространено на западе. Это явление было характерно сначала для византийской, а затем - для русской религиозности. При этом с XIV в. юродство становится исключительно русским феноменом, т. к. в Византии оно угасает.

Во-вторых, относительно широкому распространению этого христианского подвига на Руси способствовали конкретные социальные предпосылки.

В-третьих, религиозной основой юродства является идея об отречении от всего материального, в том числе и от собственного тела, и, самое главное, избавление от гордыни для достижения более близкого духовного контакта с Богом.

И, наконец, в-четвёртых, юродство оказало значительное влияние на культуру России, и особенно на психологию русского народа: оно способствовало возникновению и укреплению у людей тяги к мученичеству, что оказало заметное влияние на историческое развитие России вплоть до нашего времени.

Список литературы:

1. Желтова Е.В. О житиях юродивых…// Житие Андрея юродивого. СПб, 2001
2. Иванов С.А. Византийское юродство. М., 1994.
3. Ковалевский И. Подвиг юродства (Юродство о Христе или Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви). М., 2000.
4. Костомаров Н. Русская история в жизнеописаниях. М., 2003.
5. Кузнецов (иеромонах Алексей) Юродство и столпничество. М., 2000
6. Скрынников Р.Г. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX-XVII вв. СПб. 2000.
7. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 1990.
8. Юрков С.Е. Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре. СПб, 2003.
9. Бронзов А.А. Нравственное богословие в России в течение XIX столетия. СПб., 1902;
10. Иеромонах Алексий (Кузнецов). Юродство и столпничество. Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000.
11. Иванов. С.А. Блаженные похабы. Культурная история юродства. М.: Языки славянской культуры, 2005.
12. Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. М., 1992. Т. 1-2; Лихачев Д.С., А.М.Панченко, Н.В.Понырко. Смех как зрелище. Л: Наука, 1984.
13. Панченко А. М. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб.: Юна, 1999.
14. Недоспасова. Т. Русское юродство XI-XVI веков. Москва 1997. Рябинин. Ю.В. Русское юродство. М.: РИПОЛ Классик,2007. Франк С.Л. Сущность русского мировоззрения // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996.
15. Юдин. А.В. Русская народная художественная культура (учебное пособие для студентов вузов). М.: Высшая школа,1999. Большая советская энциклопедия. Третье издание. Гл. ред. А. М. Прохоров./ Москва. “Советская энциклопедия” . 1970 г. Т.. Стр.
16. Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С.255; Горичева Т. Православие и постмодернизм. Л., 1991. С.47. http://azbyka.ru/dictionary/26/yurodstvo.shtml http://drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=8774 http://www.pravoslavie.by/catal.asp?id=9912&Session=110
17. Федотов Г. П (1886-1951) - русский философ, публицист, историк культуры, основоположник богословия культуры.
18. Белкин А.А.. Русские скоморохи. М.: Наука,1975,
19. Толстой Л.Н. Детство. Отрочество. Юность. - М., 1964.

Приложение

Алексей Елнатский

Андрей Юродивый, или Андрей Константинопольский — особо почитаемый на Руси юродивый

Василий Блаженный (1469—1552) — московский юродивый, один из самых известных святых Русской православной церкви

Евфросиния Колюпановская (ок. 1758—1855) — княжна Вяземская, оставившая императорский двор и ставшая юродивой

Иаков Боровичский († 1540) — боровицкий чудотворец

Иван Корейша (1783—1861)

Иоанн Московский (? — 1589) — московский юродивый

Иоанн Верхотурский (XVII век) — сибирский юродивый

Иоанн Милостивый (ростовский чудотворец) — (? — † 1581)

Иоанн (устюжский юродивый) († 1494) — устюжский юродивый

Исаакий Печерский († 1090) — первый известный юродивый на Руси, монах Киево-Печерского монастыря

Исидор Ростовский († 1474) — ростовский чудотворец, родом из Германии

Исидора Тавеннийская (IV век) — одна из первых юродивых

Киприан Суздальский

Ксения Петербургская

Максим Кавсокаливит († 1354)

Максим Московский († 1434)

Мария Дивеевская

Михаил Клопский (XV век) — родственник князя Дмитрия Донского

Миша-Самуил († 1907)

Николка Салос

ПаисийКиевский († 1893) — преподобный из Киево-Печерской лавры

Паша Саровская

Пелагея Дивеевская

Прокопий Вятский (1578—1627)

Прокопий Устюжский (? — † 1303) — святой-чудотворец, родом из Любека

Сайко, Афанасий Андреевич (1887—1967) — орловский старец, юродствовавший в середине XX века

Симон Блаженный († 1584) — святой из Юрьевца Поволжского.

Симеон Юродивый (VI век) — монах, отшельник и юродивый, живший в Сирии.

Стахий — ростовский юродивый.

Феодор Новгородский († 1392)

Феофил (Горенковский) († 1853) — иеросхимонах Киево-Печерской лавры

Фома Сирийский

1 . О. Ключевский “Русская история. Полный курс лекций” / Ростов-на-Дону. “Феникс”. 1998 г. Т. 1. Стр. 435.

2 . О. Ключевский “Русская история. Полный курс лекций” / Ростов-на-Дону. “Феникс”. 1998 г. Т. 1. Стр. 435.

3 “Христианство: энциклопедический словарь”. / Москва. Научное издательство “Большая Российская энциклопедия”. 1995 г. Т. 3. Стр. 286.

4 Житие Прокопия Устюжского. — В кн.: Памятники древней письменности, вып. С1П. СПб., 1893, с. 8.

5 Блаженный Василий, Христа ради юродивый. Ред.арх. А. Милеант, изд. хр. Покрова Пресвятой Богородицы,1996.

6 Л.Н. Желтова О житиях юродивых…. СПб, 2001

7 Желтова Е.В. О житиях юродивых…// Житие Андрея юродивого. СПб, 2001

8 . См. там же

9 Синдаловский Н.А. Санкт-Петербург: История в преданиях и легендах. - СПб., 2002.

10 См.там.же

11 Иванов С. А. “Византийское юродство”. / Москва. 1994 г. Стр. 4. // Сноска взята из книги Юдина А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая школа”. 1999 г. Стр. 253.

12 Желтова Е.В. О житиях юродивых…// СПб, 2001

13 Юдин А. В. “Русская народная духовная культура”. / Москва. “Высшая школа”. 1999 г. Стр. 255..

14 Юрков С.Е. Под знаком гротеска: антиповедение в русской культуре. СПб, 2003.