Житие феодосия печерского композиция основные. Житие феодосия печерского

Это житиё написано Нестором после жития Бориса и Глеба.

Кто же такой Феодосий Печерский? Это- инок, а затем он становится игуменом прославленного Киево-Печёрского монастыря.

Это житиё отличается от рассмотренного нами выше большим психологизмом характеров, обилием живых реалистических деталей, правдоподобием и естественностью реплик и диалогов.

Если в предыдущем житии канон торжествует над жизненностью описываемых ситуаций, то в данном произведении чудеса и фантастические видения описаны очень наглядно и так убедительно, что, когда читатель читает то, что происходит на этих страницах, он не может не поверить в то, о чём читает. Более того, ему кажется, что он всё описываемое в произведении видел своими глазами. Можно сказать, что эти отличия не только как результат возросшего мастерства Нестора. Причина вероятно в том, что это жития разных типов. 1 житиё, которое мы рассматривали- житиё-мартирий, то есть рассказ о мученической смерти святого. Эта основная тема и определяла художественную структуру жития, противопоставление добра и зла, диктовала особую напряжённость в описании мучеников и его мучителей, так как кульминационная сцена должна быть томительно долгой и до предела нравоучительной. Поэтому в таком типе жития-мартирия, как правило, описываются истязания мученика, а его смерть происходит как бы в несколько этапов, чтобы читатель подольше сопереживал герою.

В то же время герой всегда обращается с молитвами к богу, в которых раскрываются такие качества как его стойкость и покорность и обличаются преступления его убийц. «Житиё Феодосия Печерского»- типичное монашеское житиё, рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике, вся жизнь которого -непрерывный подвиг. В нём множество бытовых описаний сцен общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками. В житиях этого типа обязательным условием являются чудеса, которые творит святой, и это вносит в житиё элемент сюжетной занимательности, требует от автора особого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно.

Средневековые агиографы хорошо понимали, что эффект чуда хорошо достигается при сочетании только реалистических бытовых подробностей с описанием действия потусторонних сил - явлений ангелов, пакостей, устраиваемых бесами, видений и т.д.

Композиция жития всегда одинакова:

• 1. Пространное вступление.
• 2. Рассказ о детстве святого
• 3. Упоминание благочестия родителей и самого будущего святого.
• 4. Жизнь святого, полная лишений, мучений.
• 5. Смерть святого, чудеса у гроба.

Однако в данном произведении есть отличия в описании детских лет святого от других житий. Образ матери Феодосия совершенно нетрадиционный, полный индивидуальности. Мы читаем о ней следующие строки: она была физически сильной, с грубым мужским голосом; страстно любя своего сына, она не могла примириться с тем, что он- наследник сёл и рабов - не помышляет об этом наследстве, ходит в ветхой одежонке, наотрез отказываясь от «светлой и чистой», тем самым наносит поношение своей семье, а всё свое время проводит в молитвах и печении просфор. Его мать старается любыми способами переломить благочестивость сына (хотя его родители представлены агиографом как благочестивые и богобоязненные люди!), она жестоко избивает сына, сажает его на цепь, срывает с его тела вериги. Несмотря на это, Феодосию удаётся уйти в Киев в надежде постричься в одном из тамошних монастырей. Мать его не останавливается ни перед чем, чтобы найти его: обещает большое вознаграждение тому, кто укажет ей местонахождение сына. Наконец она его находит в пещере, где он живёт вместе с другим отшельником Антонием и Никоном (из этого обиталища вырастет впоследствии Киево-Печерский монастырь).

И здесь она идёт на хитрость: требует у Антония показать ей сына, угрожая самоубийством у его дверей. А увидев Феодосия, она уже не гневается, обнимает своего сына, плачет, умоляя его вернуться домой и делать там, что захочет, но Феодосий непреклонен. По его настоянию мать постригается в одном из женских монастырей. Мать поняла, что только так она сможет хоть изредка видеть своего сына, поэтому согласилась на это.

Агиограф показывает и характер будущего святого: сложный, обладающий всеми добродетелями подвижника: кроток, трудолюбив, непреклонен в умерщвлении плоти, исполнен милосердия, но, когда в княжестве происходит княжеская распря(Святослав сгоняет с престола своего брата изяслава), Феодосий активно включается в сугубо мирскую борьбу и смело обличает Святослава.

Самое замечательное в житии - это описании монастырского быта и особенно творимых Феодосием чудес. Вот описание одного из чудес: к нему, тогда уже игумену Киево-Печёрского монастыря, приходит старший над пекарями и сообщает, что нет больше муки и не из чего печь им хлеб. В ответ Феодосий посылает его посмотреть ещё раз в ларе. Тот отправляется в кладовую, подходит к сусеку и видит, что сусек, прежде пустой, полон муки. В этом эпизоде присутствует и живой диалог, и эффект чуда, усиленный именно благодаря умело найденным деталям: пекарь помнит, что отрубей осталось 3 или 4 пригоршни- это конкретно зримый образ и столь же зримый образ наполненного мукой сусека: её так много, что она даже пересыпается через стенку на землю.

Очень интересен и другой эпизод: Феодосий задержался у князя и должен вернуться в свой монастырь. Князь приказывает, чтобы его подвёз на телеге некий отрок. Тот, увидев скромно одетого человека, дерзко обращается к нему: « Чьрноризьче! Се бо ты по вься дьни пороздьнъ еси, аз же трудьн сый (вот ты все дни бездельничаешь, а я тружусь). Не могу на коне ехати». Феодосий соглашается. Но по мере приближения к монастырю, всё чаще встречаются люди, знающие Феодосия. Они почтительно кланяются ему, а этот отрок начинает тревожиться: кто же этот убогий монах? Он и вовсе приходит в ужас, когда видит, как стречает с почётом его попутчика монастырская братия. Однако игумен не упрекает возницу и даже велит накормить и заплатить ему. Мы точно не можем сказать, были ли такие случаи с Феодосием. Несомненно только одно: Нестор умел описывать подобные интересные случаи со святым, он был писатель большого таланта.

В течение последующих веков будут написаны многие десятки различных житий- велеречивых и простых, примитивных и формальных, жизненных и искренних. Нестор же был одним из первых русских агиографов, и традиции его творчества найдут продолжение и развитие в сочинениях его последователей.

"Житие Феодосия Печерского" - типичное монашеское житие, рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике. В повести множество бытовых сцен: общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками; кроме того, в житиях этого типа обязательным компонентом являются чудеса, которые творит святой, - а это привносит в житие элемент сюжетной занимательности, требует от автора немалого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно.

Композиция "Жития" традиционна: пространное вступление, рассказ о детстве святого. Но уже в этом повествовании о рождении, детских и отроческих годах Феодосия происходит невольное столкновение традиционных штампов и жизненной правды. Традиционно упоминание благочестия родителей Феодосия, многозначительна сцена наречения имени младенцу: священник нарекает его "Феодосием" (что значит "данный богу"), так как "сердечными очами" предвидел, что тот "хощеть измлада богу датися". Традиционно упоминание о том, как мальчик Феодосии "хожаше по вся дьни в цьркъвь божию" и не играл сосверстниками. Однако образ матери Феодосия совершенно нетрадиционный, полный несомненной индивидуальности: она была физически сильной, с грубым мужским голосом; страстно любя сына, она тем не менее никак не может примириться с тем, что он - отрок из весьма состоятельной семьи - не помышляет унаследовать ее сел и "рабов", что он ходит в ветхой одежде, наотрез отказываясь надеть "светлую" и чистую, и тем наносит поношение семье, что проводит время в молитвах или за печением просфор. Мать не останавливается ни перед чем, чтобы переломить экзальтированную благочестивость сына (в этом и парадокс - родители Феодосия представлены агиографом как благочестивые и богобоязненные люди!), она жестоко избивает его, сажает на цепь, срывает с тела отрока вериги. Когда Феодосию удается уйти в Киев в надежде постричься в одном из тамошних монастырей, мать объявляет большое вознаграждение тому, кто укажет ей местонахождение сына. Она обнаруживает его, наконец, в пещере, где он подвизается вместе с Антонием и Никоном (из этого обиталища отшельников вырастает впоследствии Киево-Печерский монастырь). И тут она прибегает к хитрости: она требует у Антония показать ей сына, угрожая, что в противном случае "погубит" себя "перед дверьми печеры". Но, увидев Феодосия, лицо которого "изменилося от многого его труда и въздержания", женщина не может больше гневаться: она, обняв сына, "плакашеся горько", умоляет его вернуться домой и делать там, что захочет ("по воли своей"). Феодосии непреклонен, и по его настоянию мать постригается в одном из женских монастырей. Однако мы понимаем, что это не столько результат убежденности в правильности избранного им пути к богу, а скорее поступок отчаявшейся женщины, понявшей, что, лишь став инокиней, она сможет хотя бы изредка видеть сына.

Сложен и характер самого Феодосия. Он обладает всеми традиционными добродетелями подвижника: кроток, трудолюбив, непреклонен в умерщвлении плоти, исполнен милосердия, но когда в Киеве происходит между княжеская распря (Святослав сгоняет с великокняжеского престола своего брата - Изяслава Ярославича), Феодосии активно включается в сугубо мирскую политическую борьбу и обличает Святослава.

Но самое замечательное в "Житии" - творимых Феодосием чудес. К нему, тогда уже игумену Киево-Печерского монастыря, приходит старший над пекарями и сообщает, что не осталось муки и не из чего испечь братии хлебы. Феодосии посылает пекаря: "Иди, съглядай в сусеце, еда како мало муки обрящеши в нем..." Но пекарь помнит, что он подмел сусек и замел в угол небольшую кучку отрубей - с три или четыре пригоршни, и поэтому убежденно отвечает Феодосию: "Истину ти вещаю, отьче, яко аз сам пометох сусек тот, и несть в немь ничьсоже, разве мало отруб в угле единомь". Но Феодосии, напомнив о всемогуществе бога и приведя аналогичный пример из Библии, посылает пекаря вновь посмотреть, нет ли муки в сусеке. Тот отправляется в кладовую, подходит к сусеку и видит, что сусек, прежде пустой, полон муки.

В этом эпизоде все художественно убедительно: и живость диалога, и эффект чуда, усиленный именно благодаря умело найденным деталям: пекарь помнит, что отрубей осталось три или четыре пригоршни, - это конкретно зримый образ и столь же зримый образ наполненного мукой сусека: ее так много, что она даже пересыпается через стенку на землю.

Вот эще эпизод: Феодосий задержался по каким-то делам у князя и должен вернуться в монастырь. Князь приказывает, чтобы Феодосия подвез в телеге некий отрок. Тот же, увидев монаха в "убогой одежде" (Феодосий, и будучи игуменом, одевался настолько скромно, что не знавшие его принимали за монастырского повара), дерзко обращается к нему: "Чьрноризьче! Се бо ты по вься дьни пороздьнъ еси, аз же трудьн сый [вот ты все дни бездельничаешь, а я тружусь]. Не могу на кони ехати. Но сице сътвориве [сделаем так]: да аз ти лягу на возе, ты же могый на кони ехати". Феодосии соглашается. Но по мере приближения к монастырю все чаще встречаются люди, знающие Феодосия. Они почтительно кланяются ему, и отрок понемногу начинает тревожиться: кто же этот всем известный монах, хотя и в убогой одежде? Он совсем приходит в ужас, когда видит, с каким почетом встречает Феодосия монастырская братия. Однако игумен не упрекает возницу и даже велит его накормить и заплатить ему.

Та условность, с которой мы постоянно встречаемся в произведениях древнерусской литературы, не является следствием неумения или особого средневекового мышления. Когда речь идет о самом понимании явлений действительности, то следует говорить лишь о представлениях, как следует изображать эту действительность в памятниках определенных литературных жанров.

Житие Феодосия — инока, а затем игумена Киево-Печерского монастыря — написано в 80-х годах XI в. монахом той же обители — Нестором.

Жизнеописание святого, как того требовал жанр произведения, должно было содержать ряд традиционных ситуаций: будущий святой рождается от благочестивых родителей, с детства отличается «прилежанием» к церкви, бежит, от радостей и соблазнов «мирской» жизни, а, став монахом, являет собой образец аскета и подвижника, успешно борется с кознями дьявола, творит чудеса. Все это имеется и в Житии Феодосия. Но в то же время оно привлекает нас обилием ярких картин мирского и монастырского быта Киевской Руси.

Сам Феодосий, в прошлом смиренный нравом отрок, терпеливо сносивший побои матери и издевательства сверстников, становится деловитым хозяином монастыря и политиком, смело вмешивающимся в княжеские распри. Мать Феодосия, вопреки христианскому благочестию, которым, по агиографическому канону, наделяет ее автор, упорно борется со стремлением сына «датися богу».

Монахи Киево-Печерского монастыря, те, о ком летописец говорил, что они «сияют и по смерти яко светила», предстают перед нами вполне земными людьми: они с трудом примиряются с суровым монастырским уставом, далеко уступают своему игумену в трудолюбии, смирении и благочестии. Даже в описаниях чудес и видений Нестор, преодолевая агиографические штампы, умеет найти выразительные детали, создающие иллюзию достоверности изображаемого.

Литературное мастерство Нестора снискало большую популярность Житию Феодосия.

Особенности

Семантическую основу древнерусской словесности составляет Священное Писание; древнерусские тексты представляют собой развертывание библейских мотивов и образов-символов.

Такая соотнесенность с Библией должна быть особенно значимой в тех текстах, где религиозная семантика является безусловно доминантной. К числу таких текстов принадлежат жития святых. Соотнесенность с библейскими образами-архетипами в агиографических произведениях часто выражена в форме цитат или аллюзий — как с указанием на источник, так и без такового. Однако помимо очевидного повторения и варьирования речений и символико-метафорических образов из Священного Писания в житиях встречаются и примеры менее явной соотнесенности с Библией; условно я называю их «неявной» символикой — условно потому, что «неявными», «скрытыми» эти символические смыслы представляются исследователю, носителю внешней точки зрения. Вместе с тем, с внутренней точки зрения, в восприятии древнерусских книжников и/или читателей такие смыслы могли быть бесспорными.

Житие Феодосия Печерского. Описывая уход Феодосия из материнского дома в Киев, Нестор, составитель Жития , упоминает о купеческом обозе, вслед за которым святой идет к стольному городу: «И се по приключаю Божию беша идоуще поутьмь те коупьци на возехъ с бремены тяжькы. Оуведевъ же я бл[а]женыи, яко въ тъ же градъ идоуть, прослави Б[ог]а. И идяшеть въ следъ ихъ издалеча, не являя ся имъ. <…> Единомоу Богоу съблюдающю и». В. Н. Топоров так интерпретирует Несторов рассказ о пути Феодосия в Киев: «Нестор описывает его трехнедельное путешествие достаточно кратко. Две особенности этого описания бросаются в глаза — ведо мость Феодосия Богом, охраняющим его, и исключительно экономно переданная атмосфера этого путешествия, сочетание конкретных деталей (тяжело груженные возы, ночное становище, юноша, боящийся, что его заметят, и следующий за купцами поодаль, скрываясь от их взглядов), не допускающих сомнений в своей подлинности, с каким-то сверхреальным колоритом, почти мистериальным ожиданием предстоящего и переживанием совершающегося, легко восстанавливаемыми по скупой скорописи жития» [Топоров 1995. С. 665].

Однако интерпретация выражения «бремены тяжькы» как предметного описания представляется небесспорной — прежде всего потому, что предметная детализация чужда агиографической поэтике. Возможное объяснение его семантики дает последующее известие Жития Феодосия Печерского, сообщающее о приходе святого в пещеру Антония: «Тъгда же бо слышавъ о бл[а]женомь Антонии, живоущиимь въ пещере, и, окрилатевъ оумъмь, оустрьми ся къ пещере» [Успенский сборник 1971. С. 80 (Л. 316)]. Метафора «окрилатевъ оумъмь» построена на идентификации святого как «земного ангела» («по истине земльныи анг[е]лъ и н[е]б[е]сныи ч[е]л[о]в[е]къ» [Успенский сборник 1971. С. 88 (Л. 36г-37а)] с крылатыми небесными силами.

Как указал А. А. Шахматов, выражение «окрилатевъ оумъмь» в Житии Феодосия восходит (так же, как и именование святого «земльныи анг[е]лъ и н[е]б[е]с[ь]ныи ч[е]л[о]в[е]къ») к переводному Житию Саввы Освященного, составленному Кириллом Скифопольским ([Шахматов 1896]; переизд. в [Шахматов 2002-2003. Кн. 2. С. 22]), здесь же параллельные цитаты из двух житий). Функционально это скорее не цитата, но заимствование, утрачивающее обязательную связь с исходным контекстом. По мере возрастающей повторяемости такого рода заимствований в агиографии они, по-видимому, могут превращаться в топос т. н. «агиографического стиля», так как не воспринимаются как отсылка к первоначальному тексту-источнику: семантика этих выражений в главном тождественна в различных житиях, и именно потому соотнесенность с исходным текстом исчезает. Так произошло, например, с выражением-оксюмороном «земной ангел и небесный человек», которое встречается во многих древнерусских житиях. Очевидно, в качестве цитат в древнерусской книжности (и, в частности, в агиографии) выступают реминисценции из Библии и из литургических текстов, маркированные своим высоким ценностным статусом, хорошо известные (как предполагается) читателю и потому сохраняющие связь с исконным контекстом; не случайно цитаты из Священного Писания, как правило, сопровождаются указанием источника. Заимствованный характер выражения «окрилатевъ оумъмь» не препятствует тому, что в древнерусском житии оно приобретает дополнительные, контекстуально обусловленные оттенки значения: в Житии Саввы Освященного оппозиция «устремление, полет святого, уподобленного птице — медленное движение обоза» отсутствовала (обстоятельства прихода Саввы в обитель Евфимия Великого непохожи на путешествие Феодосия в Киев). Святой Савва, «окрилатевъ оумомь, пожада видети с[вято]го о[ть]ца <…> и пришедъ <…> видевъ великаго о[ть]ца Евъфимия».

А в Житии Феодосия Печерского о святом сказано иначе: «окрилатевъ же оумъмь, оустремися къ пещере, и пришьдъ къ <…> Антонию, поклонися емоу». Глагол «устремися», выбранный Нестором, может быть применен как к человеку, таки к птице, в нем присутствует значение быстрого движения, подобного полету. Глагол «пожада» из славянского перевода Жития Саввы Освященного такого оттенка значения лишен, он едва ли может быть применен к описанию птицы. Для этого глагола характерны также библейские коннотации, но иные: это ассоциации с серной, жаждущей воды. В церковно-славянском тексте Псалтири (41:1): «Имь же образомъ желаетъ елень на источникы водныа, сице желаетъ д[у]ша моя к Тебе, Боже» [Библиа 1988. Л. 8 об. 2-я паг.]. В Песни песней говорится: «Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!» (Песн. 8:14). Согласно толкованию Филона Карпафийского, распространенному в древнерусской книжности, эти стихи Песни песней должно прочитывать так: «И по Бозе человекъ бегает греха борзотечением и съ изъвещением пооучениемъ. <…> Бегай оубо от земных и мирьскых къ добродетельным мужем и от тех състааляем, причастникъ боудеши Небесномоу Царствию о Христе Исусе, Господе нашемъ <…>» [Алексеев 2002. С. 122]. Но также она основана и на уподоблении человека птице, восходящем к сравнениям из Священного Писания. Уподобление бегства человека (души) от опасностей птице, летящей на гору, и птице, вырвавшейся из силков, встречается в Псалтири: «Како речеот[е] д[у]ши моей: „превитаи по горамъ, яко птица“» (10:1); «д[у]ша наша, яко птица, избавися от сети ловящыхъ» (123:7) [Библиа 1988. Л. 2 об., 25 об. (2-я паг.)]; близкий образ — в Книге Премудрости Соломона (6:5). Правда, в первом из приведенных примеров говорится о бегстве нежеланном, но сходство в плане выражения этого фрагмента Псалтири и Жития Феодосия Печерского всё же несомненно. Нежеланное бегство, о котором упоминает десятый псалом, противопоставлено желанному и богоугодному удалению святого от мира. Между прочим, в Житии «печерский» локус маркирован как горный. В свете сопоставления со вторым библейским фрагментом бегство Феодосия предстает исходом, освобождением святого/души от тенет, сетей — соблазнов мира.

Еще одна библейская параллель к метафоре Жития Феодосия Печерского — речение Христа: «Възьрите на птиця н[е]б[е]сьскыя, яко не сеють, ни жьнють, ни събирають въ житьницю, и О[те]ць вашь н[е]б[е]сьскыи питееть я» (Мф. 26) [Архангельское Евангелие. С. 98, л. 28 об.]

Библейское уподобление человека птице достаточно часто встречается в произведениях древнерусской книжности. В числе примеров — письмо Владимира Мономаха Олегу Черниговскому, где о своей снохе Владимир говорит: «сядет акы горлица на сусе древе желеючи» [ПЛДР XI-XII 1978. С. 412] (наиболее близкая параллель — Пс. 101:8); Житие Авраамия Смоленского, в котором о святом, схваченном толпою, сказано: «Блаженый же бе яко птица ять руками <…>» [ПЛДР XIII 1981. С. 80].

Вернемся к семантике выражения «бремены тяжькы». Коннотации «тяжесть, тягость», содержащиеся в обеих лексемах этого выражения, контрастируют с коннотациями «легкость, полет, устремленность вверх», присущими выражению «окрилатевъ оумъмь». Создается оппозиция «привязанность к миру и его суетным ценностям (метонимически обозначенными товарами купцов) — стремление к истинному, нетленному благу». Два эти выражения разделены небольшим фрагментом текста в Житии Феодосия Печерского, но, тем не менее, их соотнесенность более чем вероятна.

Кроме того, «бремены тяжьки» соотносятся по принципу семантического контраста с легким бременем, которое возлагает Иисус Христос на уверовавших в него: «Възьмете иго Мое на себе и наоучитеся от Мене, яко кротькъ есмь и съмеренъ с[ь]р(д)[ь]ц[ь]мь, и обрящете покои д[у]шам вашимь. Иго бо мое бл[а]го, и беремя Мое льгъко есть» (Мф. 11:29-30) [Архангельское Евангелие. С. 320, л. 139 об.]. Предметное значение выражения «бремены тяжькы» контрастирует с метафорой легкое бремя. Но именно благодаря этой контрастной соотнесенности оно также приобретает дополнительный метафорический смысл «ложные ценности, тяжесть мирского, „бытового“ бытия»

Нестор создал на основе воспоминаний современников подробное жизнеописание Феодосия Печерского, инока, затем игумена Киево-Печерского монастыря, ставшее образцом в жанре преподобнического жития. Произведение содержит драгоценные сведения о монастырском быте и нравах, об отношениях к монахам простых мирян, бояр и великого князя. Позднее «Житие Феодосия Печерского » было включено в «Киево-Печерский патерик». Оно отличается большим психологизмом характеров, обилием живых реалистических деталей, правдоподобием и естественностью реплик и диалогов. Чудеса и фантастические видения описаны так наглядно и убедительно, что читатель как бы видит своими глазами происходящее и не может не «поверить» ему.

«Житие Феодосия Печерского» было написано иноком Киево-Печерского монастыря Нестором. Следуя жанровому канону, автор насытил житие традиционными образами и мотивами. Во вступлении он самоуничижается, в рассказах о детстве Феодосия говорит о его духовности, говорит о посмертных чудесах. Но Нестор нарушает одно из главных жанровых правил - изображать святого вне конкретных примет времени и народов. Автор стремится передать колорит эпохи, что превращает произведение в источник ценных исторических сведений. Из него мы узнаём, какой устав регулировал жизнь в Киево-Печерской лавре, как монастырь рос и богател, вмешивался в борьбу князей за киевский стол, способствовал развитию книжного дела на Руси. Основная часть жития иногда напоминает «агиографическую летопись» Киево-Печерского монастыря, т.к. включает в себя рассказы о духовных наставниках, сподвижниках и учениках Феодосия. Нестор уподобляет его основателю христианского монашества Антонию Великому. Черты Феодосия - полная посвященность собственной воли и уверенность в божественной помощи, отказ от земных забот, ощущение близости с Христом, смирение, трудничество, прилежание, всепрощающая любовь к ближнему, обличение неправды.

Помимо монашеской жизни Феодосия показано его участие в политической жизни Руси, что также увеличивает ценность «Жития» как литературного памятника.

«Житие» заложило основу для развития в русской литературе жанра преподобнического жития.

«Житие Феодосия Печерского » -- типичное монашеское житие , рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике, вся жизнь которого -- непрерывный подвиг. В нем множество бытовых коллизий: сцен общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками; кроме того, в житиях этого типа обязательным компонентом являются чудеса, которые творит святой, -- а это привносит в житие элемент сюжетной занимательности, требует от автора немалого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно. Средневековые агиографы хорошо понимали, что эффект чуда особенно хорошо достигается при сочетании сугубо реалистических бытовых подробностей с описанием действия потусторонних сил -- явлений ангелов, пакостей, чинимых бесами, видений и т. д.

Он кроток, трудолюбив, непреклонен в умерщвлении плоти, исполнен милосердия, но когда в Киеве происходит между княжеская распря. Но самое замечательное в «Житии» -- это описание монастырского быта и особенно творимых Феодосием чудес.

Святой Феодосий - один из самых выдающихся православных деятелей на Русской земле. Он основал обитель, которая уже много веков позволяет людям быть ближе к Богу, общается с одухотворёнными старцами, получать надежду и соприкасаться с христианскими святынями.

Мы мало бы знали об этом деятели, если бы его современники не оставили нам житие Феодосия Печерского. Это не только биография преподобного отца, но и важный исторический документ. Поговорим о нём более детально.

Автор жития Феодосия Печерского - летописец Нестор

Написал житие Феодосия Печерского Нестор Печерский - монах Киево-Печерской лавры, живший на рубеже XI и XII веков. Нестор более известен как автор «Повести временных лет» - важного исторического памятника Руси. Благодаря ему люди сегодня владеют обширными сведениями о жизни нашей страны в прошлом.

Труд всей жизни Нестора не был единственным. Он посчитал нужным написать ещё минимум две работы: «Чтение о житии и о погублении Бориса и Глеба» и житие игумена Феодосия, которого знал лично и в чьём монастыре состоял с семнадцати лет.

Точной даты написания жития нет, но ориентировочно можно считать, что это произошло в 1080-е годы. На это косвенно указывает ряд исторических событий, упомянутых в тексте.

1080-е годы

когда Нестор Летописец написал житие Феодосия Печерского

Нестор был ещё жив в 1016 году, больше о продолжительности его жизни ничего не говорят никакие документы.

Преподобный Нестор Летописец канонизирован русской православной Церковью. День памяти - 27 октября. Его мощи хранятся в Киево-Печерской лавре.

Житие Феодосия Печерского отличается от других подобных памятников своего времени

Жанр жития создан, конечно же, не Нестором Летописцем. Но святой по-своему подошёл к содержанию и изложению текста, чем местами создал нечто особое. Именно «местами», поскольку формально перед читателем типичная история о том, как божественный юноша (выражение Нестора) начал молиться Богу, захотел в святые места и стал монахом.

Даже беглый анализ позволяет характерные для любого жития атрибуты:

• общение с людьми - от праведников до грешников;
• препятствия на духовном пути;
• чудеса.

Автор повествует о подвиге святого, преодолении им обстоятельств, о вере в Господа нашего Иисуса Христа. Исследователи проводят параллели с другими источниками, которыми Нестор мог пользоваться или вдохновляться:

• Житие Евфимия Великого;
• Житие Саввы Освящённого.

Из последнего, например, есть мотив служения невидимых сил в закрытой церкви.

Но при этом произведение Нестора не вторично. Оно не столь инертно, как другие подобные труды того времени. Типичное житие XI–XII века преследовало цель не только рассказать биографию святого человека, но и наставить читателя путём пространных отступлений с длинными рассуждениями.

Житие преподобного Феодосия Печерского обладает динамичным сюжетом, оно уходит в сторону от шаблонов, благодаря чему, читать его увлекательно.

Интересную функцию выполняет мать Феодосия. Здесь она - источник препятствий и искушений на пути будущего святого. Чтобы он вернулся домой и никуда не уходил, она не гнушается самых грязных, даже зверских поступков.

Конечно, на фоне, например, родителя святой Варвары (он подверг дочь истязаниям) мать блаженного Феодосия не выглядит таким уж чудовищем. Но всё же образ столь целеустремлённой, коварной и расчётливой матери весьма необычен для русской православной традиции.

Мать Феодосия - нетипичный образ для жития святого.

На её фоне контрастно выглядит сам блаженный Феодосий: он кроткий, добрый, отзывчивый, но отнюдь не тюфяк, а прагматичный и дальновидный человек.

Помимо духовной и биографической информации эта работа ещё и приподнимает завесу ушедшей эпохи. Так об этом писал исследователь П.П. Владимиров:

«Труд этот имеет неоспоримые историко-литературные достоинства: он знакомит нас с бытом, с нравами, с воззрениями той отдаленной эпохи, довольно отчетливо обрисовывает высокий нравственный облик Феодосия и вместе с тем касается в связи с жизнью Феодосия жизни его современников, истории Печерского монастыря».

Житие Феодосия Печерского выделяется тем, что его писал современник преподобного

К сожалению, очень часто жития не выдерживают критического анализа. Многие тексты доходили до летописцев в устной форме через века, а потому просто не могли избежать искажений.

Даже сегодня много ли знает один человек, скажем, о жизни своего прапрадеда? Факты теряются и домысливаются в пересказе. С биографиями святых дела ещё и хуже. Каждая умолоченная подробность вырывает повествование из исторического контекста, из-за чего мы потом даже не можем твёрдо сказать, в каком веке жил тот или иной святой.

Факты в житиях путаются.

В одном источнике святому отрубают голову, в другом его же сжигают на костре.

В этом плане преподобный Феодосий стал приятным исключением. Его житие написано современником, по «свежим следам». Мы можем рассчитывать (конечно, если доверяем Нестору на 100%), что он рассказывает нам подлинную биографию игумена Киево-Печерского монастыря.

Впрочем, всегда найдутся скептики. У них свои аргументы против. Ведь невозможно доказать, что Нестор Летописец не приукрасил какие-то подробности, когда ориентировался на прочую житийную литературу.

Возразить тут можно лишь то, что при Несторе должны были жить и другие современники отца Феодосия. Вряд ли бы они одобрили искажение истории игумена. Но тут оппоненты имеют право настаивать на сговоре. Дальнейший спор бессмыслен, поскольку при таком подходе можно оспорить изрядную долю сведений из «Повести временных лет»

Краткое содержание жития Феодосия Печерского

Родители святого Феодосия жили в Васильеве, но вскоре переехали в Курск. Там ребёнок много дней посещал церковь Божию и с ранних лет стремился к скромности. Ему не хотелось одеться почище и пойти поиграть с другими детьми.

Отец умер, когда Феодосию было тринадцать. Мать обладала деспотичным характером, часто била сына. Однажды он ушёл вслед за паломниками, о чём она узнала через три дня. Женщина нагнала юношу, вернула домой и заковала на некоторый срок.

Феодосий предпринимал и другие попытки покинуть дом, однажды, придя в город, название которого летопись не сохранила, он поселился у монаха. Мать снова нашла сына и побила.

С детства Феодосий стремился к подвижническому образу жизни.

Некий властелин города тепло относился к Феодосию, дарил ему одежду, но тот её не носил, а отдавал. Он стремился к аскетическому образу жизни и твёрдо решил стать монахом. С этой целью путешествовал в Киев, но его не взяли ни в одну обитель. Тогда блаженный Феодосий встретил преподобного Антония, живущего в пещере.

Этот человек помог Феодосию постричься в монахи и закалить дух в монашеских подвигах. Постепенно в пещерную обитель прибывали и другие монахи.

Но мать не оставила Феодосия и нашла его в Киеве. Для чего систематически осматривала все монастыри.

Наконец, она обнаружила пещерную обитель и хитростью выяснила у монахов, что там поселился её ребёнок. В матери чудесным образом сочетались ярость, расчётливость и забота. Этот отрывок демонстрирует всю неоднозначность её характера:

« Тогда она стала разговаривать со старцем уже без прежнего смирения, в гневе кричала и обвиняла его: »Похитил ты сына моего, в пещере скрыл, не хочешь мне показать его; приведи мне, старче, сына моего, чтобы я смогла повидаться с ним. Не могу я жить, пока не увижу его!

Покажи мне сына моего, а не то умру страшной смертью, сама себя погублю перед дверями вашей пещеры, если только не покажешь мне сына!» Тогда Антоний, в смятении и печали, войдя в пещеру, стал упрашивать блаженного выйти к матери. Не захотел тот ослушаться старца и вышел к ней. Он же, увидев, сколь сокрушен сын ее, ибо и лицо его изменилось от непрестанного труда и воздержания, обняла его я горько заплакала.

И едва немного успокоилась, села и стала уговаривать слугу Христова: »Пойди, чадо, в дом свой, и все что нужно тебе или на спасение души — то и делай у себя дома, как тебе угодно, только не покидай меня. А когда умру, погребешь тело мое, и тогда, как ты хочешь, вернешься в эту пещеру.

Но не могу я жить, не видя тебя». Блаженный же отвечал ей: »Если хочешь видеть меня каждый день, то оставайся в нашем городе и постригись в одном из женских монастырей. И тогда будешь приходить сюда и видеться со мной. При том и душу свою спасешь. Если же не сделаешь так, то - истинно слово мое - не увидишь больше лица моего».

В итоге святой всё же смог убедить мать стать монахиней.

К тому моменту, когда Феодосий стал священником, в обители уже проживало пятнадцать человек. Из-за тесноты монахи стали расселяться по разным пещерам. Феодосий имел одну свою, в которой запирался для аскетических подвигов. Но и работой не брезговал: любил печь просфоры, колоть дрова и многое другое.