Иоаким парр беседы русской земле fb2. Беседы на Русской земле

Ольга Жукова 01.12.2013

Приветствую, можно ли приобрести данную книгу в электронном виде? спасибо.

Юрий 28.09.2016

В сознании огромного количества российских людей Америка является империей зла, так как ценности и идеалы этого государства, мягко говоря, противоречат ценностям христианства и в частности православной веры. Однополые браки, массовые гей – парады, свобода в половой жизни, пропаганда насилия и вседозволенности в средствах массовой информации не могут вызывать одобрения у истинного, православного человека. Но и среди американцев встречаются люди святой жизни, настоящие подвижники, которые несут миру добро и любовь, а также неподдельную веру в Бога и человека. Одним из таких людей является архимандрит Иоаким Парр, настоятель монастыря Преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке.
Схиархимандрит Иоаким не простой священник, который состоит в Патриаршем приходе в США и относится к Московскому Патриархату. Он долгое время прожил на Святой Горе Афон, постигал знания и тонкости ведения духовной жизни у мудрых, афонских монахов, и сейчас полученными знаниями делиться со всем православным миром. Данная книга является записью проповедей и бесед американского священника, которые он проводил на русской земле, посещая многие известные монастыри и храмы нашей Родины. Эти беседы проходили в дружеской обстановке, насельники монастырей задавали интересующие их вопросы архимандриту Иоакиму, а тот по мере своих знаний и чувств отвечал на них. Главная ценность этих бесед заключалась в том, что отец Иоаким приводил очень ценные примеры на основании жизни реальных людей, с которыми ему суждены было встретиться в жизни, приводил примеры дурных и хороших поступков, а также делал их полный анализ на основе православного вероучения. В этих беседах архимандрит Иоаким раскрывал суть христианских ценностей, которые с начала основания христианства и до нашего времени сохранили свою незыблемость, но главным понятием для этого священника является любовь. Любовь к Богу, любовь к людям и своей семье, любовь к окружающей природе и миру – вот то, что кратчайшим образом приводит православного человека в Царствие Небесное.
На мой взгляд, очень интересно прочитать книгу, посвященную святому человеку из Америки, потому что она доказывает, что настоящие, православные подвижники не могут принадлежать одной национальности. Они встречаются на всех континентах, в разных странах, и дарят нам свою любовь и заботу о нашем спасении. Оценка книги 9\10.

Ксения 10.10.2016

Хотелось бы отметить, что 2 сентября 2016 архимандрит Иоаким был запрещен в служении на три года управляющим патриаршими приходами в США епископ Наро-Фоминским Иоанном (Рощиным). И это уже не первый запрет в жизни архимандрита. Вся его "официальная" (та, что составлена по его личным воспоминаниям) биография полна несостыковок, отдельные тезисы (о всеобщем спасении, например) весьма спорны. Читать ли произведения подобного автора - личное дело каждого, но я бы не советовала.

Беседы на Русской земле. Схиархимандрит Иоаким (Парр).

В начале 2013г. в издательстве Санкт-Петербургского Воскресенского Новодевичьего монастыря совместно с издательством Московского Сретенского монастыря вышла книга схиархимандрита Иоакима (Парра) : Беседы на русской земле . Эта книга будет полезна всем, кто хочет научиться любить ближнего и жить по Евангелию. Книга построена в виде бесед с монахами и мирянами. Каждая беседа это урок любви.

Для ознакомления с книгой предлагаем Вам прочесть из нее один из рассказов:

ЛУЧШАЯ ПРОПОВЕДЬ

Я вам расскажу одну историю. Однажды, много лет назад, в одиннадцать часов вечера мне позвонил мой епархиальный архиерей. Он сказал: «Батюшка, надеюсь, я вас не разбудил?»

Конечно, он меня разбудил. Далее он продолжил: «Мне позвонили из больницы. Нужно, чтобы вы срочно поехали туда и причастили умирающего». Я собрался, сел в метро и поехал в Бронкс, который находится приблизительно в двадцати километрах от нашего монастыря. Я приехал в больницу, напутствовал умирающего Святыми Дарами, и, когда я снова спустился в метро, был уже час ночи. Я очень долго ждал поезда, а когда поезд пришел, то в вагоне никого не было. Бронкс - очень бедный и очень опасный район. И буквально через пару остановок в поезд зашел какой-то человек, встал в противоположном конце вагона и стал меня пристально рассматривать. Выглядел он очень опасно, и, когда двери закрылись и поезд тронулся, он стал продвигаться в мою сторону. Первой моей мыслью было: «Все, мой час пришел». Мужчина подошел, встал надо мной и говорит:

Ну, и кто ты такой? Что это ты так вырядился?

Я ответил ему, что я священник.

Какой еще священник? - говорит он.

Православный, - ответил я.

У меня с собой была сумка, в которой лежали епитрахиль, требник и все, что было мне необходимо для службы, и, кивая на сумку, этот человек меня спрашивает:

А в сумке что у тебя? Я говорю:

То же, что у тебя в голове.

То есть?

Мужчина засмеялся и говорит:

Так что, ты меня не боишься?

Да нет, - отвечаю, - не боюсь. Он сел и говорит:

Ты знаешь, я когда-то был католиком, но во все эти вещи больше не верю.

Я спрашиваю:

В какие вещи? Он отвечает:

Один священник рассказывал нам, что он может изменить хлеб и вино в Тело и Кровь. Неужели ты веришь в это?

Конечно, верю, - отвечаю я.

Тогда, - говорит он, - твои прихожане в это не верят.

Конечно, верят!

Он посмотрел на меня и говорит:

Что ж, они никогда не ходят домой? Я не понял его вопроса:

О чем это ты? Конечно, они ходят домой!

Услышав это, он махнул рукой, бросил на меня насмешливый взгляд и сказал с уверенностью:

Нет, они не верят. Если бы я верил, что Иисус Христос, Сам, был на этом алтаре, в этой церкви, я бы никогда бы не пошел домой. Зачем мне куда-то идти? И они не верят, и ты, отец, не веришь.

Это была одна из лучших проповедей, которую я когда бы то ни было слышал. И я сейчас говорю вам, сестры: вы не верите, что Христос здесь. Вы не верите, что Он в вас, и вы не верите, что Он в вашей сестре, - иначе бы вы никогда не вели себя так, как ведете сейчас. Так что это вы, а не какие-то люди с улицы, отрекаетесь от Христа. Самой своей жизнью вы говорите друг другу и всем людям: Он не существует. Он сказал: тот, кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным (Мф 10, 33). Не горит ли у нас земля под ногами? Когда же мы изменимся? Чего вы ждете, молнии с неба?.. Я однажды сказал эту фразу на проповеди, и внезапно молния действительно ударила в церковь - до сих пор никто из тех, кто тогда был в храме, не забыл о том, о чем я тогда говорил. Жалко, что я не могу хотя бы иногда это повторять…

Книга Иоакима Парра Беседы на Русской Земле

Купить книгу Иоакима (Парра) Беседы на Русской земле можно через интернет-магазин Русский Паломник.

На вопросы телезрителей отвечает почетный гость телекомпании схиархимандрит Иоаким (Парр), настоятель монастыря св. пр. Марии Египетской в США. Передача из Санкт-Петербурга. Эфир от 31 января 2013 года.

Здравствуйте, дорогие телезрители. В эфире нашего телеканала программа «Беседы с батюшкой». Сегодня у нас очень необычный гость, связано это и с тем, что сегодня 9 лет нашему любимому телеканалу. Наш гость - это схиархимандрит Иоаким (Парр), настоятель монастыря св. пр. Марии Египетской в США. Здравствуйте, батюшка. Прошу Вас, благословите наших телезрителей.

Я надеюсь, что в сегодняшней беседе мы сможем помочь людям узнать немного о вере. Мы сделаем это с любовью, без осуждения. И с пониманием того, что братья и сестры, которые живут в миру, они много страдают. И я прошу Бога благословить нас быть инструментом принесения Его мира и доброты в человеческие души.

Спаси Господи. Дорогие друзья, наша сегодняшняя тема: как быть христианином среди не христиан. Но вопросов от телезрителей и через Интернет уже поступило такое множество, что мы, к сожалению, не сможем принимать телефонные звонки. Надеемся на ваше понимание. О.Иоаким, начнем с вопроса, который совпадает с темой нашей программы. Как быть христианином среди нехристиан.

Духовная реальность, в которой мы живем в миру, очень сложна. Писание говорит нам, что духовный мир не принадлежит этому миру и церковь должна победить, иметь веру. Для того, чтобы иметь веру, ты должен жить в общине, которая разделяет твою веру. Сегодня мы видим многих людей, которые называют себя христианами, называют себя православными. Но это скорее интеллектуальное убеждение. Это не изменение жизни. Люди не борются за то, чтобы жить в общине верой, которая должна быть практикуема каждодневно. Люди живут в секулярном мире, и они начинают принимать ценности этого мира. Господь говорит нам быть в мире, но не от мира. Что означает, что у нас не одни и те же ценности с окружающим миром. Наша ценность - это Евангелие. Господь сказал: Я Путь. Не просто какой-либо путь. Я - единственный Путь. Он - Истина, и Он сказал: Я - Жизнь. А в миру все относительно. Итак, вот с чем мы боремся: очень сложно не адаптироваться и не принимать к стилю мышления особенности того мира, в котором ты живешь. Большинство людей живя в миру, теряют свою веру, потому что и культура и привычки, которые окружают нас, работают против нас. И так, я являюсь адвокатом той мысли, что мы должны создавать больше общин веры. Создавать общины, которые живут более интенсивной христианской жизнью, чем просто приходские общины. Посещение церкви один раз в неделю не поддержит вашу духовную жизнь. Мы должны иметь поддержку и иметь окружение, которое исполняет нас верой.

Батюшка, я задам первый вопрос, который прислали нам телезрители. «Как жить тогда, когда понимаешь, что нет любви к людям. Чем это вызвано? От моего жестокосердия страдают и мои родные, и я сама», - пишет телезрительница.

Любовь приходит от самого Бога. Господь Иисус Христос говорит, что мы способны любить потому что Он любит нас. И поэтому центр любви это не ты сам. Центр ее всегда другой. И потому, если ты говоришь: я не люблю некоторых людей, в действительности то, что ты говоришь, означает: я люблю себя. Мы должны любить так, как любит Господь, без различения. Бог любит каждого, поэтому и от нас требуется то же самое. И единственное что мешает тебе любить каждого, это ты сам. Мы думаем, что любить означает ситуацию, когда нам нравится кто-то, но любовь означает всегда жертвовать собой, всегда отдавать. Без любви нет взаимоотношений. Без любви нет ни семьи, ни церкви. Поэтому люди должны научиться любить. Любовь, это всегда способность отдавать. В каждом взаимоотношении присутствуют три элемента, три человека. Вся любовь проистекает от Бога, все взаимоотношения должны начинаться с Бога. Во-первых Бог, во-вторых другой человек, если ты любишь Бога, ты должен любить другого человека. И во взаимоотношениях любви третий элемент - это ты. И так, во взаимоотношениях ты представляешь лишь одну треть, ты не первый, ты - третий. Когда ты понимаешь это, твой эгоизм уходит. Если я женат, на первом месте должен быть Бог, а не моя жена. Она не первая и я не первый, Бог первый. Моя жена на втором месте и мои дети. И затем, на третьем месте я. То же самое, когда мы говорим о жене. Бог на первом месте, на втором месте муж, семья и она - на третьем месте. И тогда вопросы, подобные тем, что часто задают, о том, что мне сложно любить других людей, они никогда не возникнут. Потому что ты представляешь лишь третью часть этих взаимоотношений, ты не один. Поэтому тому человеку, который задает этот вопрос, я хочу ответить: начните с того, что вы будете, прежде всего, любить Бога. Никому не нужно искать любви, Бог любит нас. Больше чем мы можем любить сами себя. Бог любит нас больше, чем весь мир, взятый вместе, может любить нас. И, таким образом, если мы так исполнены любви, единственный ответ на эту любовь, это любить других. Если человек полон любви, он должен начать любить. Я уверен, что семья этого человека будет очень счастлива.

Спасибо. О.Иоаким, скажите, Вы говорите об общинном устроении жизни христианина. Значит ли это, что мы должны окружить себя христианами?

Мы естественным образом окружаем себя теми вещами, которые мы ценим. Если вы будете инженером, вы не окружаете себя каменщиками, вы не проводите целый день в библиотеке, вы не работаете в магазине. Все, что окружает тебя, это вещи, связанные с твоей профессией. В противном случае, ты теряешь все таланты и навыки, которые мог бы приобрести и увеличивать. Если же ты в браке, ты - семейный человек и у тебя есть дети, первичная община для тебя, это твоя семья. Твоя жена и дети. Не друзья, которых ты имел до того, как вступил в брак, не твои коллеги по работе. Если вы не сделаете эту общину, в которой живете, первичной в своей жизни, вы ее потеряете. Так что в ответ на Ваш вопрос: нужно ли окружать себя людьми, разделяющими твою веру, отвечу - да, конечно. В противном случае вы не будете любить своей веры и потеряете ее.

Спасибо. Второй вопрос из присланных нам: и Америку и Россию, и весь мир, потрясают страшные террористические акты. Возможно ли не желать мщения тем, кто убивает невинных? Как христиане должны вести себя в таких ситуациях?

Терроризм, в той форме, что мы видим его сегодня в мире, это знак того, насколько внутри себя человек разделен, разобщен. Ввиду секуляризации, материального отношения к вещам, виду того, что наше общество стало технологичным. Люди все меньше нуждаются в общении друг с другом, они осуществляют это общение посредством технологий. Люди становятся безразличными в отношении других людей. Они забывают что мы все одинаковы. Люди становятся жадными, они начинают думать что идеи и концепции более важны, чем другие люди. Они вступают в баталии, отстаивая свои идеи, собственность, имение. Они больше не видят своих братьев, а видят лишь тех, кто им противостоит и противостоит тому, чего они хотят. Все мы шокированы актами терроризма, когда становимся их свидетелями. Но в то же самое время, когда произошли террористические атаки в Америке, я помню, что первый ответ на них был - ужас. Вторым было понимание людей того, насколько они важны друг для друга. И в течение нескольких недель, а то и месяцев, люди беспрестанно помогали друг другу в самых разных вещах. Естественный ответ человека, это взаимоотношение. Эти события должны заставить нас переоценить то, что мы считаем важным. Мы должны постараться избавить свое общество от несправедливости. И мы должны так же слушать что говорят люди и что они думают говорим мы. И если бы мы вступали во взаимоотношения друг с другом, у нас бы не было подобных проблем. Месть никогда не является ответом христианина. Господь Иисус Христос сказал: любите своих врагов. Вы не можете мстить кому-то, кого вы любите. Любовь требует взаимоотношений, нахождение во вражде это не взаимоотношения, любовь - это подлинное взаимоотношение. Мы забываем зачем мы здесь, мы здесь для того, чтобы любить.

- О.Иоаким, а каким образом можно вместить заповедь о любви к врагам?

Прежде всего, если вы всерьез подумаете о самой терминологии: любить врагов, ведь в действительности, Господь говорит - у нас нет врагов. Возникающие вопросы и прочие проблемы, это не враги. Когда Господь дает эту заповедь, он говорит, что центр любви не проблемы, не вопросы какие-нибудь, а взаимоотношения. 30-40 лет назад, я работал с бездомными в Нью-Йорке. У нас была женщина, которая занималась организацией домом, в котором мы предоставляли жилье бездомным. И в двух кварталах от того здания, где мы этим занимались, город Нью-Йорк основал большую тюрьму. Нечто вытрезвителя, в течение ночи городские власти собирали по улицам алкоголиков и везли в эту тюрьму. А утром всех их выпускали обратно. Бездомные приходили к нам за кровом, за едой, за теплом, потому что им было нечего есть, негде спать. Они по-прежнему были пьяны, их рвало. Они дрались друг с другом. По утрам очередь из сотен этих людей выстраивалась на улице. И была одна женщина, которая была судьей в городе Нью-Йорке. Ее единственный сын умер от передозировки наркотиков. Она так была опечалена, что практически сошла с ума от горя. Ее священник посоветовал ей делать что-нибудь для людей и перестать жалеть саму себя. Она стала служить бездомным и бедным. Ей говорили, что в тех людях, которые приходят, она должна видеть своих братьев и сестер во Христе. Она находилась там приблизительно 6 месяцев, работала и однажды утром она сказала, что больше не может выполнять эту работу, она устала. Она сказала: все, кончено, я больше ничего не могу сделать. Я беспрестанно вижу этих людей, которые ругаются, дерутся, которых рвет. Они грязные, когда я вижу их, не могу думать о Христе. И человек, который возглавлял этот дом, сказал: если ты хочешь делать что-нибудь с этими людьми и для них, ты не можешь видеть пьяницу в образе Божьем, во-первых ты должна видеть в нем образ Христа, а затем уже проблему, которую нужно решить. Мы не видим людей как своих братьев. Мы рассматриваем их как людей, которые могут нам помочь, или не могут нам помочь. Друзья или враги. Сначала мы смотрим на них с точки зрения ситуации, имеющихся проблем. Единственное же человеческое действие в данной ситуации, это любить Бога и любить ближнего. Вот для чего мы здесь.

- Спасибо. О.Иоаким, возвращаясь к теме, хочется спросить: кто же такие христиане?

Господь сказал: «если вы любите Меня, соблюдите Мои Заповеди. Если вы хотите спастись, покайтесь. Измените свою жизнь, следуйте за Мной». Христианин это тот, кто любит Бога, кто следует за Иисусом Христом. Кто хочет быть послушным заповедям и следует той жизни, которую дал Иисус Христос как источник для жизни. Это есть любовь к ближнему, служение каждому. Любовь к Богу прежде всего. Как христиане, мы знаем, что Иисус Христос это и Путь и Истина и Жизнь, нет никакого другого. Как христианин ты знаешь и веришь., что тот, кто видит Иисуса Христа, видит отца. Поэтому, если мы хотим видеть Бога, мы должны следовать за Христом. Христианин, это, как сказал апостол Павел: не я теперь живу, но живет во мне Иисус Христос. Мы должны бороться за то, чтобы говорить как апостол Павел. Вот кто такой христианин.

О. Иоаким, у нас, в России, по опросам, от 60 до 80 % утверждают, что они - православные. Но в реальности только 2-3% ходят в храмы. Должны ли мы заявить, что они не христиане?

Если в действительности число посещающих церковь исчисляется 2-мя, 3-мя, 5-ю процентами, то мы вынуждены будем сказать, что большинство людей не понимают. Я не знаю, что подразумевается под этими 2-мя, 3-мя процентами, все ли эти люди считают, что нужно исполнять заповедь: люби Бога всем своим помышлением. Большинство из нас не следует этой заповеди, и мы понимаем это, каждый раз, начиная молитву. Мы видим, что наш интеллект, наш ум, принадлежит нам. Как только начинаем молиться, наш ум начинает блуждать.

Господь так же сказал: ты должен Меня любить не только всем помышлением, но всем сердцем. Сердца большинства из нас заполнены мусором, они нечистые. Мы осуждаем братьев, мы полны злобы, полны похоти и жадности. Наши сердца не чисты, они не принадлежат Богу. А нам сказано: только те узрят Бога, у кого чистое сердце. Мы не видим Бога, потому что наши сердца нечисты и души настолько пусты. Мы не следуем этой заповеди и тогда, в жизни начинается огромная брань. Итак, я бы сказал, что большинство людей, называющих себя христианами, они даже не думают о том, что главное взаимоотношение в их жизни, это взаимоотношение с Богом. Их главные взаимоотношения в реальности, это взаимоотношения с самими собой. И я, практически могу гарантировать, что у них плохие взаимоотношения, потому что без Бога в этом уравнении, любви не существует.

Итак, мы, которые в церкви, должны серьезно относиться к тому, что сказал Христос. Потому, я считаю, что это так важно - иметь веру в общине. Жить не осуждая, служить, не ожидая ничего в ответ. Жить просто. Если мы будем так поступать, тогда люди, окружающие нас подумают: может в этом есть правда, реальность. Нет необходимости модифицировать Евангелие. Евангелие совершенно и церковь совершенна. Потому что церковь - это Христос на земле. Но как христиане, как люди, живущие внутри церкви, священники, епископы, мы не можем забыть, что Христос пришел на эту землю показать нам путь к Отцу. И пример, который Он нам дал. Как осуществить это? Посредством того, что мы становимся последними и служим всем. Мы не генералы, не президенты больших кампаний, мы не цари, не князья. Мы должны быть простыми, босоногими слугами Бога. И тогда мы полномочны обращаться к человеческим сердцам.

Мир одинок. Недавно я ехал к дантисту, смотрел из окна машины на людей в других машинах, идущих по улице, едущих в автобусе, это было в Москве. Тысячи и тысячи людей. Все с ай-падами, мобильными телефонами. Никто друг с другом не говорит. Одиночество. Мы удивляемся, как может быть, что на Земле 7 миллиардов людей, а мы одиноки? Мы одиноки потому что мы не знаем Бога. Мы одиноки, потому что мы не знаем как хранить любовь друг к другу. Мы в церкви должны научиться любить, чтобы показать другим как любить. Я не говорю, что мы совсем не любим, я говорю, что мы должны научиться делать это лучше. Я не пытаюсь судить кого-то или осуждать кого-то, но каждый из нас в своем сердце знает, что мы можем жить лучше. Мы все знаем, что глядя на страдающего своего брата, многие из нас проходят мимо него.

В Судный день Господь скажет тебе: помнишь, когда Я был на улице, а ты прошел мимо Меня? Я был голоден, ты не дал Мне есть. Я был гол и избит, а ты не одел Меня. Я был в тюрьме, а ты не посетил Меня. Центр всего - это любовь. И церковь должна быть свидетельством любви. Верю в то, что если бы мы осуществляли эту любовь лучше, мы бы не могли построить церкви столь большие, чтобы могли прийти все, кто хотел. У нас есть подлинные Тело и Кровь Христа, которые мы можем принимать в себя. В стране, называющей себя православной, где все эти люди? Что может быть более важным, чем принятие Господа? Мы не идем туда потому что мы не знаем Его. Мы не идем туда потому что у нас нет взаимосвязи с Богом. Мы не идем туда, потому что мы не видим Бога. Он Личность, Он не идея. И если бы я хотел показать кому-то Бога, я должен был бы любить Его и своего брата. Если я говорю о любви, но не люблю всех, окружающих меня, я - лицемер. Наши церкви должны найти способ стать частью жизни тех людей, которые не приходят в церковь. И начинается это с того, что мы служим этим людям. Проповедуйте Евангелие через то, что Вы живете Евангелием. Каждый человек понимает любовь. Каждый изменяется любовью, начиная с нас самих.

Спасибо. О.Иоаким, следующий вопрос от наших телезрителей. В своих беседах Вы много говорили о создании общин из мирян. Что это такое и удалось ли Вам?

В течение длительного времени в своей стране, я видел много молодых людей, жизнь которых была пуста. Они преследуют иллюзии. Эти иллюзии обещают им то, что они не могут дать. Деньги, которые сделают их счастливыми? Нет, не сделают. Образование, работа, какая разница. Без истиной взаимосвязи с Богом, все приносит плохой плод. Я видел как молодые люди теряют свою жизнь, благодаря наркотикам, порнографии, насилию, сексуальной распущенности. Они теряются во взаимоотношениях, которые ни к чему не ведут, наркотики, алкоголь. Все это происходит, потому что у них отсутствует взаимосвязь с Богом, они одиноки. Поэтому я уверен, что если община, маленькая община - 10- 15 человек максимум, была бы готова жить как в первые века христианства, как то описывают деяния Апостолов. Они продавали все, что имели, собирались вместе и жили общинной жизнью. Поклонялись Богу, молились вместе, преломляя хлеба (т.е. Евхаристия). Заботясь о бедных, престарелых и больных. И ожидая Царствия Небесного. Я верю, что если бы мы могли основывать такие небольшие общины, где люди могли бы находить живой опыт общения в вере, жизнь, которая имеет своим центром Евхаристию. И если бы люди находили возможность отдавать год своей жизни этой общине, это давало бы понимание людям, и пожилым и молодым, понимание, как искать любовь, веру в Бога.

Я был очень тронут тем, что эти мои слова нашли понимание и много молодых сказали, что они хотят такого рода жизни. Но я верю, что такие общины должны быть частью церкви, а не чем-то самостоятельным. Необходимо благословение церкви. Я разговаривал с несколькими епископами, некоторые сказали: я не могу это сделать в своей епархии, другие предложили: попробуйте, если у вас будет получаться, я дам свое благословение. Но это не имеет смысла, так как мы хотим благословения Божьего с самого начала. Требуется, чтобы в каждой из этих общин, жил некто, кто бы руководил ими. Были люди, которые предлагали здания для общин. Я думаю, что требуется некоторое время, Богу нужно послать кого-то лучше меня, чтобы начать жизнь этих общин. Я верю, что такие люди придут, верю, что есть нужда в таких общинах. Знаю, что разного рода общины существовали и раньше. Если мы возьмем 10 человек молодых людей, живущих во грехе, на улице, тех, что запутались в иллюзиях, тогда у нас будет Христос. И они полюбят Бога. Они будут спасаться, будут становиться святыми. Разве это не стоит того, чтобы попробовать?

Спасибо. О.Иоаким, следующий вопрос в продолжение темы. Вы как-то сказали, цитирую: «если вы останетесь в миру, Вы погибнете». А как быть многодетной маме, которая хочет спастись, но вынуждена постоянно находиться в гуще житейских забот и событий?

Я говорил о том, что если вы останетесь внутри этноса мирского, в обмирщении духа… то мир вас убьет. И убьет он вас посредством того, что сделает вас безбожным. Этот мир делает веру религией, а не Путем. Если бы мы сегодня вышли на главный проспект Петербурга и провели час останавливая людей, спрашивая их: ты женат? у тебя есть дети? твои дети верующие? делают ли твои дети то, что ты хочешь чтобы они делали? увлечены ли они материализмом, различными техническими вещами и прочим? Большинство людей сказало бы: мы ничего не можем поделать. Сегодня люди живут так. Я хочу ответить женщине, которая растит детей, но это будет звучать странно. Я могу ей сказать: уходите из мира, спасайте детей. Если у какого-то человека есть дети и он обнаружит, что у ребенка очень редкая болезнь и жизнь ребенка под угрозой. Если обнаружится, что этот ребенок, оставаясь в городе, будет подвержен аллергии и через год умрет, но я скажу: если вы поедете в Монголию и будете жить в пустыне, то он будет жить. Я уверен, что этот человек продаст все и отвезет ребенка туда, где можно спасти его жизнь. Мир убивает детей, забирает у них Бога, забирает мораль. Делает из них секулярных атеистов, которые ни во что не верят. Создавайте общины. Нам нужны православные школы, которые спасут их от этих мерзких секулярных мест, разрушающих человеческую душу. У нас есть своеобразная мода в Америке, когда люди не отсылают детей в общеобразовательные школы, а учат их дома. Ко мне в монастырь пришел один молодой человек, который хотел быть монахом. Все школьные годы он обучался дома, потом пошел в университет и захотел стать монахом. Он сказал что все зло, все отвратительное, чему я научился, было в университете. Вы сами, если проследите за своим сердцем, поймете, что весь мусор, который там, вы усвоили не от своих родителей, а в секулярном мире, мире, который не имеет никаких высших ценностей. Итак, будучи родителями, хотите ли вы спасти своих детей? Большинство не задаются этим вопросом. Что вы скажете Господу в день суда? Он скажет: Я дал тебе этих детей, чтобы ты привел их ко Мне, а ты отдал их миру. Будет сложно.

Спасибо, о.Иоаким. Следующий вопрос такой: «многие задают сейчас вопросы о деятельности дьякона Андрея Кураева. Как Вы расцениваете его деятельность в блоге и ситуацию, которую он описывает?»

Я никогда не встречался с о.Андреем, но слышал очень много о нем. От многих я слышал, что он помог в их пути к православной вере. Много лет назад люди следовали за любым его словом. Он был готов представить Евангелие с такой перспективы, с которой люди никогда на него не смотрели. И когда кругом было темно, для многих он был светом. Пусть Господь вознаградит его за эту работу. Совсем недавно я был в России и кто-то мне сказал, что он вырос на его книгах, научился церковности от этого человека и это было начало духовной жизни. Я не хочу осуждать о.Андрея, как я не хочу осуждать людей, о которых он говорит в своем блоге. Все события вокруг о.Андрея, я нахожу очень сложными для того чтобы быть свидетелями происходящего. Мы не можем призывать христианскую справедливость, когда мы сами не являемся христианами. Я не могу обличить грех моего брата, когда я сам полон греха. Я не могу использовать грех, ради исправления другого греха. Не хочу комментировать то, о чем он говорит, я просто считаю что манера, в которой он выражает свои мысли - не правильная. Думаю для тех, кто знает Писание, понятно, что в таком случае, когда брат твой согрешил, нужно пойти и сказать ему, помочь увидеть свою ошибку. Молиться о них и молиться с ними. И если они не выправят пути, привести другого члена общины, затем идти к старейшинам церкви. Здесь не идет речь о том, чтобы открывать грехи всему миру. Для меня это большая скорбь. Я считаю, что много людей оказались в ситуации скандала, благодаря такого рода обличениям, а не исправились. Я не думаю, что кто-то из нас может показывать пальцем на другого и говорить, что твои грехи хуже, чем мои. Все грехи для нас являются скорбью. Надеюсь, что эта ситуация не придет к тому, что причинит еще большую боль людям. Я говорю не только о тех, кого выставили напоказ, я говорю о всех детях Божьих слабых в вере, юных в вере. Тех, кто только учится вере, но уже стали свидетелями этого скандала. Мы должны быть внимательными, чтобы не склонить людей ко греху. Пусть Господь поможет о.Андрею и тем людям, с которыми он говорит.

Спасибо большое, о.Иоаким. Время, к сожалению заканчивается. И я прошу Вас, по традиции, снова благословить телезрителей, на прощание.

Мы, верующие, должны понимать, что молитва, это наша взаимосвязь с Богом. Бог хочет, чтобы все мы были спасены. Мы должны любить. Мы можем изменить только самих себя. Но любовь приносит жизнь людям. И мы знаем, что наш Бог - это Бог любви. Призываю Божье благословение на всех людей, которые смотрят и слушают эту передачу. Сейчас вы празднуете 9 год вашего существования, ваши программы слушают множество людей в России и за рубежом. Я прошу Бога помочь всем людям, которые слушают и могут помочь, я призываю их помогать вашему телеканалу. Вещи такого рода очень важны, потому что вера от слышания. Учите Истине, приводите людей ко Христу.

Спасибо. Дорогие друзья, я напомню вам, что с нами сегодня был схиархимандрит Иоаким (Парр), настоятель монастыря св. пр. Марии Египетской в США. Ведущий Михаил Кудрявцев. Всего доброго, до новых встреч!

22.09.2014

Я стал монахом на Святой Горе Афон, в Ильинском скиту. Недалеко от этого скита есть место, где живут пустынники, называется оно Капсала. Там, наверное, около сорока келий, которые располагаются в лесу, в каждой из них живет примерно по четыре-пять монахов.

Однажды я служил всенощную под праздник Воздвижения Креста Господня. Когда я вышел на каждение в храм, я увидел благообразного, очень просто, но аккуратно одетого старого монаха. Все, кто был в храме, подходили и брали у него благословение. Я подумал, что это священник. Во время канона он зашел в алтарь и попросил выслушать его исповедь. Я согласился. И когда он начал исповедоваться, выяснилось, что он епископ. Чуть позже я предложил ему послужить вместе, но он отказался и сказал, что больше не служит, так как по приезде на Святую Гору принял великую схиму и теперь он просто монах, хотя и в епископском сане.
На следующий день после Божественной литургии и трапезы он попросил разрешения остаться в монастыре на пару дней. Мы начали беседовать, и я попросил его рассказать о себе. Епископ ответил:
- У меня жизнь такая же, как у всех остальных. Я грешник, продолжаю грешить и пытаюсь остановиться.
Тогда я его спросил:
- Как получилось, что вы, епископ, оказались на Афоне?
И он рассказал следующее:
Я учился на богословском факультете в Афинах и был лучшим студентом на курсе. Во время выпускных Церемоний Александрийский патриарх, который в этот День обратился к выпускникам с приветственной речью, затем выдал дипломы об образовании, попросил греческого архиепископа:

«Я хочу, чтобы этот молодой священник преподавал в моей семинарии. Церковь Александрии погибает, нам нужны образованные люди, чтобы помочь Церкви». Они провели переговоры, и на три года я уехал в Александрию. Однако вместо трех я провел в Александрии десять лет, и меня рукоположили во епископа. Прошли годы, и однажды зимним дождливым и туманным вечером, после того, как я прочитал очередную лекцию в Университете Аристотеля, по дороге домой на своей машине я попал в аварию. «Скорая» отвезла меня в реанимацию. Когда я пришел в себя, врачи мне сказали:

«Вы были в тяжелой аварии. Мы должны проверить, не поврежден ли у вас головной мозг». Тогда я попросил позвать ко мне священника. Оказалось, что в той же больнице лечится какой-то монах-святогорец, который и пришел меня навестить. Он был низкорослый и какой-то очень грязный. Я начал исповедоваться ему, а он вдруг стал говорить, что мне надо перестать быть таким напыщенным человеком, ехать на Святую Гору и становиться настоящим монахом. Я должен был, утверждал он, перестать разъезжать по всему миру и делать вид, что я очень важная фигура. Я очень на него разозлился и выгнал вон из палаты. Но этот случай надолго врезался мне в память. С одной стороны, я разозлился настолько, что у меня даже заболело сердце. С другой стороны, я понимал, что то, о чем говорил этот монах, является правдой, которую я не хотел слышать.

Через некоторое время меня выписали, и мною уже заинтересовался Вселенский патриарх. Он пригласил меня на одно мероприятие, где я должен был обратиться к присутствующим с приветственной речью. Но как только я начал выступление, у меня случился сердечный приступ.
Я упал, перевернул стол, и меня снова увезли в реанимацию. В больнице я периодически терял сознание, и докторам пришлось основательно со мной повозиться. И, находясь между жизнью и смертью, я взмолился: «Матерь Божия, если Ты меня сейчас спасешь, я Тебе обещаю, что поеду на Святую Гору Афон и всю оставшуюся жизнь посвящу покаянию». Матерь Божия меня спасла, а я на Святую Гору не поехал. Я пришел к патриарху и сказал:

Владыко святый, я обещал Божией Матери уехать на Святую Гору. Отпустите меня. Патриарх говорит:
- Да ты просто бредил - мало ли что в таком состоянии наобещаешь! Ты жив, так что не переживай.
Я начал умолять патриарха, но тот ответил:
- Ты должен быть послушен Церкви. Церковь тебя сделала епископом, слушайся и трудись. Каждый год я приносил патриарху свои прошения, но он меня все не отпускал. И вот однажды, когда я, видимо, уже основательно ему надоел, он сказал:
- Я даю тебе еще три года, отработай их, а потом поедешь на Святую Гору.
Через три года я поехал. О монашестве я не знал ничего. Я был толстым епископом с мягкими, нежными руками. Я носил красивые итальянские ботинки на тонкой подошве и шелковую рясу. И в таком виде в один прекрасный день я ступил на землю Афона. В Дафни меня встретили монахи и спросили:
— Владыка, к кому вы приехали?
Я им ответил:
- Я ищу одного монаха, - и я описал им того маленького, грязного чернеца, который посетил меня когда-то в больнице.
Монахи стали расспрашивать меня:
- Как его зовут? Где он живет?
Но я ничего о нем не знал и только снова описал им, как он выглядит. А мне говорят:
- Все так выглядят на Святой Горе.
Я расстроился, мне нужно было найти монаха, который меня сюда направил.
Тогда один из братии мне сказал:
- Если такой старец существует, то он, наверное, живет в самом дальнем углу Святой Горы, в Карулии. Поднимись на гору, возможно, что там ты найдешь своего старца.

Я пошел. Пока я взбирался на гору, я весь вспотел, камни прокалывали мои итальянские ботинки, и я так устал, что думал, что умру по дороге.
Однако монахи мне все говорили:
- Иди дальше, старец, там, иди дальше. И вот, наконец, кто-то мне сказал, что я почти дошел. Передо мной стояла маленькая келья с одним, закрытым ставнями, окном. Ее окружала каменная стена, а вид, открывавшийся с горы, был такой, что хотелось уметь летать.

У кельи стояла очередь из нескольких монахов. Я хотел было пробраться вперед, но меня одернули и заставили стать позади всех.
А я был епископом и в очереди ждать не привык. Я разозлился, но решил стоять и ждать. И вот выходит келейник старца и говорит мне:
- А вам-то что нужно?
- Я старца пришел увидеть.
- Старец устал, он сегодня весь день принимал братию, а сейчас пошел спать. Сегодня он с тобой встретиться не может.
- Но я проделал такой длинный путь, я на гору взобрался! Что же мне делать?
- Завтра приходи.
- У меня нет места, куда идти.
- Все на земле спят, и ты ложись и спи.
В эту ночь я ночевал на улице. Я не спал всю ночь. Приходит утро, выходит монах и объявляет:
- Старец сегодня никого не принимает, он будет молиться.
Я не мог поверить тому, что слышал. Еще один день пропал впустую. Я так долго добирался, идти мне было некуда, и я решил ждать. Этот день я провел под деревом, пытался помолиться, но все, о чем я мог думать, - это то, как я был обозлен на старца.
На следующее утро монах подходит ко мне и говорит:
- Ты все еще здесь? Ладно, ты терпеливо ждал, заходи, старец с тобой поговорит.
Я зашел. Старец меня встретил и спрашивает:
- Что тебе надо?
- Я хочу быть монахом, - отвечаю я.
- А почему ты сюда пришел, если хочешь быть монахом?
Я ему рассказал свою историю, как в больницу ко мне приходил один святогорец. Старец спросил:
- Как давно это было?
- Тридцать два года назад.
- Ты в своем уме? Он давно уже умер! Ты же сам сказал - маленький, старенький, да и тридцать два года уже прошло! Да и ты здесь не выживешь.
Я спрашиваю:
- Почему?
- Потому что ты никогда не сможешь выполнять то, что я тебе буду говорить. Чем ты занимался до того, как сюда пришел? - спросил меня старец.
- Я епископ.
Старец схватился за голову:
- Боже мой! В жизни только от женщин бывает больше искушений! Уходи отсюда.
Я взмолился:
- Я тебя прошу, помоги мне стать монахом.
Он мне говорит:
- Я тебе разрешу остаться в келье, но только с одним условием.
- Я попытаюсь.
- Нет. Ты должен сказать: «Я это сделаю, старец», потому что если ты говоришь «я попытаюсь», ты уже сдался.
- Я это сделаю, старец.
- Хорошо. Тогда вот что. Я тебе не разрешаю разговаривать ни с кем, ни со мной, ни с теми, кто ко мне приходит. Ни с кем! Только тогда, когда я тебя попрошу что-нибудь сказать, тогда ты можешь говорить.
И он дал мне послушание заниматься всеми домашними делами.

К старцу всегда приходили гости. Я готовил чай, мыл посуду и слушал. И всегда мне хотелось что-нибудь сказать, когда старец разговаривал с гостями. Какой-то монах приходил, рассказывал о чем-то: «Вот Григорий Палама сказал…» - но я-то точно знал, что это вовсе не Палама сказал! Я ему хотел сказать: «Идиот! Это не Палама сказал, это сказал другой святой». Внутри меня все кипело, и это продолжалось годами. Через какое-то время я успокоился, уже ничего не слышал, просто мыл посуду, творил свою молитву, подавал чай. Как-то утром я пришел к старцу начать свой обычный день, свое послушание, а старец мне говорит:

А вот теперь можешь говорить. Я подумал и ответил:
- Мне нечего сказать. Старец мне говорит:
- Родной мой, когда ты сюда пришел, тебе уже тогда нечего было сказать, но ты этого не знал. Когда ты покидал мир, ты думал, что весь мир в тебе нуждался. А сейчас посмотри, нуждается он в тебе по-прежнему? Да и раньше-то он в тебе не нуждался.
Единственное, что нам нужно в жизни — это Бог.

Схиархимандрит Иоаким (Парр), настоятель монастыря преподобной Марии Египетской в Нью-Йорке, на протяжении многих лет занимается миссионерской деятельностью, организует помощь бездомным. Летом 2011 года отец Иоаким посетил несколько монастырей в России и разговаривал с монахами и монахинями, мирянами, детьми. Он говорил с ними о любви: бесконечной, бескорыстной любви Бога к человеку и любви ответной, которую ждет от нас Спаситель. Публикуемый ниже разговор отца Иоакима с сестрами одного российского монастыря вошёл в книгу «Беседы на Русской земле».

Мы, монашествующие, должны забыть, какого мы пола, женского или мужского. Мы - монахи. Господь призывает нас жить вне тех слабостей, причиной которых является наш пол, и в Нем стать едиными. Когда в мужских монастырях мы начинаем осознавать себя прежде всего как мужчин, мы наносим вред нашей монашеской жизни, потому что одновременно с этим в нашей жизни начинают преобладать агрессия и чувственность. То же происходит и среди монахинь. Когда женские чувства преобладают, жизнь значительно осложняется. Бог есть простота, а человек - существо сложное. Эта мысль звучит, конечно, немного как философская концепция, но это означает, что Бог есть исключительно Тот, Кто Он есть, сложностей в Нем нет никаких, как нет отклонений у прямой линии в геометрии. Это мы и обозначаем словом «простота». Когда в мир привносится сложность, тогда вещи становятся запутанными. Например, кто-то вам задает вопрос, и вы в течение часа даете ему ответ - предмет вашего разговора становится очень сложным. Но если ваш ответ «да» или «нет», то разговор становится простым и понятным. Допустим, у нас есть несколько досок одинакового размера - одинаковой ширины, длины, высоты. Это просто доски. Можно взять тысячу таких досок и сложить их вместе, они идеально подойдут друг другу и будут представлять некий единый объект, потому что они просты. Если взять доски разных сечений, разной толщины, гладкие, оструганные, округлые и попытаться их сложить вместе, полученный объект развалится, потому что доски не смогут составить единую фигуру. Вот так и монастырь. Чем более мы подобны Богу, тем лучше мы вместе можем составить единый организм. Чем сложнее мы становимся, чем больше мы собой озабочены, тем меньше мы представляем собой единый организм. Кто мы: простые доски, которые Господь складывает в единое строение, или мы - набор кривых бревен, которые сложить вместе никак невозможно?Благодатью Божией мы имеем великую возможность стать святыми. Но существует только один путь к святости: смерть самому себе. Апостол Павел говорит: И уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал 2, 20), - и как только это становится реальностью в жизни конкретного человека, любой с вами может ужиться и вы можете ужиться с каждым. Святитель Игнатий Брянчанинов в книге «Приношение современному монашеству» говорит о том, что одно из великих чудес монашеской жизни состоит не в том, что я могу ужиться с кем-то, но в том, что другие оказываются способны ужиться со мной. Если бы у нас появилась возможность клонировать себя, соблюдая детальную точность во всех телесных, духовных, социальных аспектах нашей личности, клонировать себя со всеми нашими достоинствами и недостатками, а затем поставить перед собой эту совершенную копию себя самого, мы бы обнаружили, что этот клон доводит нас до такой степени безумия, что мы готовы убить свою собственную копию. Именно это мы и делаем с другими людьми и даже не догадываемся об этом. Причина же, по которой мы об этом не догадываемся, в том, что центр нашей жизни - это мы сами, а не Христос. Если бы Христос был центром нашей жизни, мы смогли бы полюбить каждого, мы никогда бы не раздражались, не выходили бы из равновесия. Но мы раздражаемся, волнуемся, переживаем, потому что любим прежде всего себя.

Если говорить лично обо мне, то моя внутренняя жизнь находится в состоянии полного беспорядка. Я говорил матушке настоятельнице, что меня чрезвычайно смущает то, как меня принимают в вашей обители, - мне хочется убежать и спрятаться, потому что я понимаю, кто я есть на самом деле. И если ты пытаешься понять, кто ты, и Бог благословляет тебя этим пониманием, то ты осознаешь, что в тебе нет ничего достойного любви - кроме того, что Бог возлюбил нас Первым. Бог любит нас не за то, что мы можем или не можем делать; Он нас любит потому, что Он нас создал. И что бы мы ни совершили, Он не прекратит нас любить.

Вот это должны научиться делать и мы. Но проблема заключается в том, что мы любим себя. Вы скажете: «Нет, я себя не люблю». Когда мне так говорит один из моих монахов, я ему отвечаю: «Присядь, я сейчас тебя сфотографирую, а фотографию отдадим иконописцам, ведь среди нас живет святой!»

Я научу вас трем вещам. Первое - υπακοή ζωή (послушание - это жизнь - греч .). Второе - лучше быть послушным, чем правым. Третье - если ты не умрешь прежде чем ты умрешь, ты умрешь, когда ты умрешь.

Одно из чувств, с помощью которого человек приобретает знание, это зрение. И тем не менее, ничто нас так сильно не подводит, как зрение: «Я думала, что произошло вот это; я думала, что это было таким маленьким; это было другого цвета и т. д.». Мы это знаем, но и осознавая свое ограниченное видение ситуации, мы все равно очень его ценим.

Все, что вам нужно, чтобы стать святыми, - всего в этом монастыре есть сполна. Не нужно ни ходить куда-то еще, ни искать чего-то иного. Вам только нужно выступить на брань против самих себя, против своих страстей.

Мы все чрезвычайно скверные чада своего Творца. Один из моих братьев был психологом. Как-то раз, лет сорок назад, когда в США впервые появилась мода рассуждать о том, как дисфункция внутри семей, которая влияла на нас в детстве, обусловливает наши поступки во взрослой жизни, я разговаривал на эту тему со своим братом, и он поставил передо мной вопрос: «А можно ли вообще говорить о “правильно функционирующих” семьях?» Он говорил: «Посмотрите на человечество, на Божию семью, - она совершенно дисфункциональна!»

В вашем городе жил великий святой. Я не знаю, насколько это правда, но один старый епископ - это был архиепископ Аверкий (Таушев) (1906–1976) - рассказал мне следующее. Он очень интересовался психологией, и однажды какой-то студент сказал ему, что святой Иоанн Кронштадтский читал Зигмунда Фрейда и что ему (студенту) было бы очень интересно узнать мнение архиепископа Аверкия по данному вопросу. Студент спросил:

А вы слышали о Зигмунде Фрейде?

Конечно, слышал, - ответил архиепископ.

Владыка, неужели вы верите в психические заболевания?

Архиепископ сказал:

Конечно, я это вижу каждый день. Каждый, кого любит Бог и кто, несмотря на это, готов по собственной воле совершить грех и не любить в ответ, подлинно психически болен.

Представляете, кто мы?

Монашеская жизнь существует для того, чтобы помочь нам умереть для себя. Подумайте, сколько мы потеряли впустую времени и сил, переживая о том, что делают и что говорят другие люди, вместо того чтобы переживать о том, что делаем и говорим мы сами? Модель поведения, которой мы должны подражать, дана нам Христом: Он пришел на землю не для того, чтобы служили Ему, но чтобы послужить Самому; Он пришел, чтобы любить. Мы должны от Него этому научиться. Если ты не любишь всех, ты любишь только себя и никого более, потому что любовь не делает различий. В противном случае речь идет не о любви, а о самоублажении.

Единственная реальная свобода для нас, как и для любого Божия творения, заключается в послушании. Это так, потому что Бог сотворил нас; Он знает: это для нас самое лучшее. И если мы послушны Ему, то мы делаем то, для чего мы были сотворены. Например, у нас есть автомобиль и вместо бензина мы заливаем в топливный бак сироп - мы не сможем завести даже самый хороший автомобиль, потому что он сконструирован не под это топливо. Если мы оказываем послушание самим себе, а не Богу, то в рай мы не попадем, потому что мы были созданы ни для чего другого, как для того, чтобы любить Бога и любить ближнего.

Мы о любви не знаем ничего. Посмотрите на самих себя! Никто из нас не сможет любить всех, если мы не верим в Бога. Важно знать, во что ты веришь. Каждый из нас живет для себя даже в монастыре, и из-за этого теряется всякий смысл нашего в нем пребывания.

Общаясь с монахинями, я всегда им говорю: сильные эмоции, которые присущи женщинам, являются для них одновременно благословением и проклятием. Но не сами эмоции составляют проблему, а доверие им. Из-за эмоций женщины живут как бы внутри водоворота: если даже не ваши эмоции придадут ему силу, то эмоции вашей соседки. Приезжаешь в монастырь к сестрам и, вместо того чтобы испытывать постоянную радость в общении со Спасителем, продвигаешься через поле эмоций. Признак любви, любви духовной, - это радость. Это не означает, что мы должны бегать, хохотать и кричать. Это означает - знать, для чего мы здесь находимся, радоваться тому, что Бог посылает нам все то, в чем мы нуждаемся. Когда вы встаете утром, вы должны благодарить Бога за то, что Господь дал нам еще один день для покаяния. А часто нашей первой мыслью утром является: «Опять мне идти в храм, опять мне идти на работу, куда я опять положил свои таблетки?» Что же с нами не так? Мы влюблены в себя, мы эгоцентричны.

Я думаю, вы все читаете Священное Писание, а если по каким-то причинам мы не имеем возможности его читать, мы слышим, как его читают в храмах. Господь Иисус Христос говорит нам: (Мф 25, 40). Что если бы мы могли лицом к лицу встретить Христа в церкви, а мы пришли туда (как часто приходим) раздраженные и злые, что бы Он сказал нам? Что же с нами? Повторяю: мы влюблены в себя.

Возьмем опыт молитвы - или, скорее, отсутствие такового. Вы все представляете, что такое метеоритный дождь. Когда метеорит попадает в атмосферу, его охватывает пламя и он разрывается на множество кусочков, падающих подобно некоему метеоритному душу. В нашей голове, когда мы пытаемся творить молитву, происходит нечто подобное. Тысячи мыслей, которые с Богом никак не связаны, проносятся у нас в голове. Это потому, что мы любим себя, а не Бога.

Один из великих западных отцов, святой Венедикт, отец западного монашества, говорил, что монашествующие должны искать Христа во всех проявлениях жизни, не предпочитая Ему ничего - ни себя, ни свою семью, ничего. Но знаете что? Мы предпочитаем Ему все что угодно.

То, о чем говорит Господь, очень просто, но мы все неимоверно усложняем и запутываем. Он нам говорит: Имея очи, не видите? имея уши, не слышите? (Мк 8, 18). Это потому, что мы желаем исполнения своей собственной воли всегда, мы делаем только то, что приносит нам удовольствие, и, ублажая себя, мы или становимся рабами того, что нам приятно, или раздражаемся, потому что не получаем этого в достаточной мере. Я молюсь, чтобы Бог никогда не дал вам того, что вы у Него просите, но дал то, в чем вы нуждаетесь, потому что вы, как и я, неразумны и мы не знаем, что нам нужно, но знаем только то, что мы хотим.

Самое сложное послушание в монастыре - это послушание настоятеля или настоятельницы. Я объясню, почему это так. Игумен или игуменья, как и все остальные члены монашеской общины, должны искать Бога и служить своим братьям и сестрам. Но разница между вами заключается в том, что вы отвечаете только за себя, а игумен или игуменья отвечают еще и за каждого из вас. В день Страшного Суда ваша игуменья встанет рядом с вами, и, когда вы будете судимы, вы будете судимы вместе с ней. И Бог спросит вас: «Любили ли вы вашу игуменью и оказывали ли вы ей послушание?» А настоятелей спросит: «Любили ли вы каждого и служили ли вы всем?» Мое спасение зависит от моих братьев, а их спасение зависит от меня.

Дорогие сестры, понимаете ли вы, что такое покаяние? Когда мы принимаем постриг, нам говорят, что монастырь - это место нашего покаяния. Что это означает? Если вы не знаете, то вы покаянием не занимаетесь! Господь повелевает нам через Иоанна Предтечу: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное! (Мф 3, 2). Вы каетесь? И что это значит - каяться? Помните, Понтий Пилат спрашивал Господа: «Что есть истина?» А мы спрашиваем: «Что есть покаяние?» Как можно каяться, если я не знаю, что это такое? Покаяние - это не жизнь в нытье и несчастье, это не пытка, которой мы пытаем сами себя или других. Покаяние - это радикальное изменение направления жизни человека. Если ты шел на север, а теперь идешь на северо-восток, это - не радикальное изменение. Радикально поменять направление будет означать идти не на север, а на юг. Итак, какое направление имеет ваша жизнь? Только не отвечайте мне, каким оно должно быть, ответьте, какое направление ваша жизнь имеет сейчас. Я могу сказать вам, в каком направлении следует моя жизнь - в направлении самого себя, в то время как должна она следовать туда, где Бог. Господь говорит: для того чтобы жить, мы должны умереть, для того чтобы найти нашу жизнь, нужно ее потерять. Если вы хотите следовать за Мною, вы должны взять крест, отречься от себя и следовать за Мной (см.: Мф 16, 24). Господь говорит, что единственный путь следовать за Ним - это умереть для себя и жить в Нем. Вот это радикальное изменение направления нашей жизни. Господь думает о нас, промышляет о нас и любит нас постоянно. Постоянно, иначе мы бы просто не существовали. Если все хорошо, то в сутки из двадцати четырех часов вы подумаете о Боге десять минут, остальное время будете думать о себе. Если бы из двадцати четырех часов Бог помнил о нас только десять минут, мы бы не существовали. Если, создав семью, мы бы работали для пропитания своих близких десять минут в день, мы бы с голоду умерли. Если бы, поступив в университет, мы бы учились десять минут в день, мы бы учиться никогда не закончили. Если мы хотим попасть в рай, хотим быть с Богом, но посвящаем Ему только десять минут, а остальное время посвящаем заботам о себе, мы никогда не найдем Бога.

Недавно я провел два дня в Оптиной Пустыни. Отцы пригласили меня в Иоанно-Предтеченский скит. Я поблагодарил настоятеля скита отца Тихона за эту возможность: «С момента выхода из самолета я только и делаю, что говорю. А сюда я приехал послушать вас». Но получилось так, что я опять проговорил несколько часов, беседуя и отвечая на вопросы, которые были совершенно такие же, как и в других местах, которые я посещал, - все те же вопросы, которые каждый из нас задает себе. Я ему сказал: «Разница между вашими и моими монахами не в поведении. Они ведут себя одинаково - та же самая борьба, то же самое внутреннее напряжение, потому что все это свойственно всем людям… Разница между моими монахами, живущими в Америке, и вашими заключается в том, о чем сказал Господь Иисус Христос: Блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин 20, 29). Вы здесь живете, вы окружены святыми местами, у вас есть святые мощи; здание за зданием отдают Церкви, но вы по-прежнему испытываете сомнения в вере. Как и мы, вы по-прежнему продолжаете грешить». Когда Господь жил на земле, люди видели, как Он ходил по воде, даровал зрение слепым, воскрешал мертвых, - и все равно они терзались сомнениями. Причина же этого заключается в том, что они безумно любили себя.

Дорогие сестры, ваша духовная жизнь - полный хаос, навести порядок в котором может только Бог. Но вы должны дать Ему возможность сделать это, вы не можете бороться с Богом. Если вы хотите быть первыми, вы должны стать последними.

Я всегда нахожу очень печальным и странным, когда священники собираются вместе на богослужение и начинают друг друга спрашивать: «Тебя когда рукоположили? Какие награды имеешь? За кем я должен встать по старшинству?» Это просто безумие! Ни у кого нет права стоять в святом алтаре. Даже просто находиться в алтаре - уже за пределами нашего достоинства. Но мы в алтаре хотим знать, кто из нас первый. Какие мы сумасшедшие люди. Мы заходим в чертоги Бога Живаго, где Господь раскрывает Себя в полноте, где Бог живет с нами, и первая наша мысль: «Мне холодно! Мне жарко! Я устал или устала, у меня болит спина или нога; эта такая, а эта вот такая». Но и после такого отношения к святыне совершается Таинство из Таинств - Бог все равно нас любит. Это настолько потрясающе!

- Батюшка, с чего нужно начинать, чтобы перестать любить себя?

Прежде всего надо понимать, что любовь к себе - это не любовь, это прельщение. Это страх, самомнение, которые съедят вас заживо и делают вас безобразной. Люди, которые любят себя, ни с кем жить не могут. Встречали ли вы человека, который, видя, что вы, зайдя в комнату, поставили что-нибудь на стол, говорил вам: «Нет, ты это не туда поставил, надо поставить только вот так»? Откуда мы такие взялись сумасшедшие?

Один раз я приехал в женскую обитель - кстати, я не придираюсь к монахиням, монахи делают то же самое. Но тот случай, о котором я хочу рассказать, произошел в женском монастыре. Я тогда проходил курс лечения, температура то поднималась, то падала, давление скакало, и из-за своих болячек я вынужден был сидеть в церкви рядом с окном, потому что иначе начинал задыхаться. У окна, где я сидел, был маленький круглый столик, на котором стояла лампа. Подошла монахиня, включила лампу: «Батюшка, я включу свет, чтобы вам было чуточку посветлее». Я говорю: «Спасибо». Через пять минут подходит другая монахиня: «Ой, батюшка, вам, наверное, свет мешает», - выключила. Некоторое время спустя приходит третья монахиня, включает свет и говорит: «Батюшка, что же вы в темноте сидите?» Все это во время службы. Я спрашиваю настоятельницу: «Что у вас за сестры такие беспокойные?!» Я в храме сижу, молюсь у окна, а они думают об этом глупом свете, темно батюшке или батюшке светло. Это все равно что если бы Господь сейчас пришел в эту комнату, а кто-нибудь из вас сказал: «Ой, Господи, позволь я Тебе волосы поправлю», - мы что, сумасшедшие? Но мы это делаем каждую секунду.

- Сестры просто хотели угодить…

Нет, сестры хотели угодить сами себе. В данном случае важно было не сделать добро, а получить от меня требуемую реакцию. В чем (вы точно знаете) я, будучи монахом, определенно нуждаюсь? В молитве. Мне не нужна еда, мне нужны ваши молитвы, мне нужно ваше свидетельство веры, мне нужно, чтобы вы мне показали, как любить Бога. Все остальное я могу сделать сам. И я не хочу сказать, что я не благодарен за подобные вещи, но они мне не нужны и вам не нужно озабочиваться ими.

Батюшка, вопрос по поводу внешнего порядка. В одной книге об Афонских старцах описывается, как к старцу приходили новоначальные послушники, а он очень дорожил установленным порядком. Он предупреждал новоначальных, чтобы они ничего не меняли: «Два раза предупрежу, на третий пойдешь вон из кельи». В монастырях с большой традицией есть вещи, установившиеся столетиями. И там действительно этим дорожат. Например, в одном монастыре сестры показывают кастрюлю, которой пользовались несколько поколений монашествующих этой обители. А в монастырях, которые недавно организовались (как наш), это отчасти выглядит смешно. Например, кто-то говорит: «Полтора месяца у нас здесь так принято, это традиция монастыря». Кто-то ушел с послушания, поставили новую сестру на это послушание и говорят: «Вот уже три дня, и это традиция нашего монастыря». Но хуже, когда приходят новые люди и даже этот маленький порядок начинают разрушать. Нельзя ли сказать, что пусть даже в таких внешних вещах люди все равно должны проявлять послушание? Это все-таки лучше, чем когда никто не соблюдает никаких традиций и начинаются анархия и хаос.

Проблема состоит не в том, что _ мы делаем, что_ наполняет жизнь святостью или лишает святости. Проблема в том, почему мы это делаем. Если в монастыре сложилась определенная традиция совершения тех или иных дел, важно не то, что_ при этом делается, а то, почему мы не хотим следовать заведенной традиции. Двадцать лет там стоит эта кастрюля или тридцать, не важно; важно, чтобы ты делал то, что тебе поручено, из послушания. Структура монастыря существует для того, чтобы воспитать наше послушание. Послушание выше того, какие именно работы выполняются. У нас есть закон. Бог дал нам закон. Наша Церковь дала нам законы. И все эти законы были созданы для того, чтобы укрепить взаимоотношения человека с Богом. Закон не выше наших взаимоотношений с Богом, взаимоотношения превосходят закон. Я дам вам самый простой и очевидный пример. Церковь говорит, что каждый православный христианин должен соблюдать пост. Есть, однако, одно исключение: те, кто не грешат, не нуждаются в посте. Почему мы постимся? Потому что мы грешники. Мы постимся для того, чтобы победить грех и научиться любить Бога. Мы не постимся ради того, чтобы поститься. Мы постимся, чтобы быть свободными от страстей.

Если вы не против, я скажу еще пару слов о нашем монастыре. Мы - собрание падших грешников. Мы все умеем грешить лучше, чем делать что бы то ни было еще. Но мы пытаемся исправиться. Я постоянно говорю монахам: «Вы пришли в монастырь для того, чтобы найти и полюбить Бога. Послушание - это путь, следуя которым, вы достигнете этой цели. Молитва - это самое главное дело, которое может делать монах. Вы пришли в монастырь не работать. Работать можно и в миру. Вы пришли в монастырь не для того, чтобы кого-либо чему-либо учить. Вы пришли учиться. Некоторым монахам с этим сложно согласиться. Я им говорю: «Если ужин подгорает, пусть он вообще сгорит, но позволения не присутствовать на вечернем богослужении не будет иметь никто». Если мне на это скажут: «Что же делать, ведь еда сгорит!» - я отвечу: «Пусть лучше сгорит еда, чем сгоришь ты. Мы поедим сгоревшую пищу, но мы помолимся». Я прихожу в ужас, когда посещаю монастыри и вижу, что насельники не приходят на службу из-за того, что они, например, готовят трапезу для посетителей. Посмотрите сами на себя, вам не нужно есть! Ни один из вас с голоду не умрет! Будьте в церкви и молитесь, кормите прежде всего свою душу, не волнуйтесь о своем теле, оно умрет в любом случае. Некоторые из нас ближе к концу жизни, чем другие, но наши души по-прежнему голодны. Они изголодались по Богу, а мы еще больше морим их голодом, при этом нашпиговывая свои тела.

Я говорю своим монахам: «Если тебе нужно куда-то идти, иди, но к службе ты обязан вернуться в монастырь. Если это время застигнет тебя в середине дела, остановись и вернись. Иначе - зачем мы здесь, если мы не молимся?» Например, сегодня я опоздал в церковь и могу назвать вам множество причин, почему это произошло. Но в действительности причина заключается в том, что я ленив, что я хотел спать и заснул, и я прошу за это вашего прощения. Если мы ставим Бога выше всего, а вслед за Ним - наших братьев и сестер, мы обретем совершенный сердечный мир. Ничто не будет нас беспокоить. Мы ни о чем не будем переживать. Ни на кого у нас не будет брани. Кроме самих себя!

Я хочу рассказать вам одну историю про раввина. Был мужской монастырь, очень большой и очень богатый. Когда-то в нем жило много монахов, но постепенно братия стали стареть, болеть, а потому в церковь многие из них таскали за собой скамейки и подушки, на которых они могли бы сидеть. Кому-то под ноги был нужен коврик, кому-то хотелось укутаться в шаль - вот такая вот ерунда получалась: «Мне должно быть удобно во время службы». Вот так они и молились, без любви и горения. Их больше волновало свое положение в монастыре, чем то, что они находились в присутствии Бога. Постепенно монастырь начал разваливаться. Новых монахов не было, а старые постепенно умирали, подобно листьям, которые падают с дерева. Монахи видели происходящее и пребывали в унынии. Однажды в двери монастыря постучался раввин, который сказал открывшему ему монаху:

Я бы хотел поговорить с настоятелем.

Подожди здесь, - ответил ему монах и пошел к настоятелю.

Что он хочет? Я никаких раввинов не знаю, - удивился настоятель, когда монах доложил ему, что его ждет раввин.

Я не знаю, что он хочет.

Иди, спроси.

Монах вернулся к раввину и задал ему этот вопрос.

Раввин ответил:

Я уже стар и скоро умру. Жить мне негде, а у вас монастырь большой. Я видел, что в лесу у вас есть брошенная келья. Если вы разрешите, то я буду в ней жить и молиться, пока не придет смерть.

Игумен рассудил, что этот брошенный домик монастырю не нужен, и позволил раввину поселиться в старой келье.

Всю осень раввин провел в своем новом доме в молитве. Пришла зима, потом весна, и настоятель послал братию в лес за дровами. Вернувшись с послушания, братия с удивлением рассказали настоятелю, что в своей маленькой избушке раввин каждый день молится.

Настоятель заинтересовался и решил сходить в лес сам. Когда он подошел поближе к избушке, раввин выбежал ему навстречу, обнял его и сказал:

Я очень вам благодарен. Я молился все это время, и Бог сказал мне, что в вашем монастыре живет Мессия.

Настоятель изумленно переспросил:

- Кто у нас живет?

И раввин повторил:

Среди вас живет Мессия!

Настоятель посмотрел на него и решил, что раввин просто сошел с ума. Он вернулся в монастырь, и братия стала расспрашивать его:

Ты видел его?

Да, я его видел.

И что же он сказал?

Он сказал, что среди нас живет Мессия.

Все стали ерничать и отмахиваться. Но в эту ночь настоятель никак не мог уснуть и все думал: «А если Мессия и правда живет среди нас?» Он начал размышлять: «Может, этот или вот этот, может, это он или вот он, а может, это вообще я?» На следующее утро, когда настоятель пришел в храм, он начал наблюдать за своими монахами: «Может, Мессия этот, а может, вот тот?» А монахи, встречая друг друга в храме, не могли не спрашивать себя: «А что если вот этот человек действительно Мессия? А что если этот? И если это действительно Он, то как мне вести себя рядом с Ним?» И постепенно каждый стал относиться к другому так, как будто среди них на самом деле жил Мессия. Они начали больше молиться, петь с радостью, стали относиться друг ко другу с любовью, терпением и нежностью. К ним стали присоединяться новые монахи, а монастырь стал расти все больше и больше. Но с годами монахи стали забывать, для чего они находятся в монастыре, и монастырь снова стал разваливаться и в конце концов окончательно закрылся.

Я спрашиваю вас, сестры: может быть, Мессия живет среди вас? Если Он живет среди вас, то относитесь ли вы к Нему так, как должно? Господь говорит: Видевший Меня видел Отца (Ин 14, 9). Также Он сказал: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф 25, 40). Поверьте, среди вас живет Спаситель, Он в вашей сестре, но вы не отнеслись к Нему так, как должно относиться к Мессии. И когда мы придем на Страшный Суд, Господь нам скажет:

Уходи, Я не знаю тебя. Я был голодным, ты Меня не накормила; Я был грустен, ты не успокоила Меня; когда Я замерзал, ты не согрела Меня.

Вы ответите:

Господи, да когда я так к Тебе отнеслась?

И Он назовет по именам каждую из ваших сестер и спросит:

Помнишь? Помнишь?

Сестры, еще раз хочу задать вопрос: вы верите Богу или вы думаете, что Он - лжец? Если мы не делаем того, что Он говорит, либо мы глупы, либо мы в действительности считаем, что Он - лжец.

Почему этот монастырь не является святым? Он не является святым, потому что вы любите себя больше, чем Бога. И если вы ответите мне на это «нет», то я скажу: «Покажите мне среди вас хотя бы одну сестру, которую вы любите больше себя». И вы ответите: «Ну, я же не могу всех любить одинаково!» Вот это именно и означает, что вы любите прежде всего себя. И если вы любите себя, то вы не любите Бога. Так зачем вы в этом случае занимаете здесь место? Как говорят у нас в Америке, человек может быть или частью решения проблемы, или частью самой проблемы. Так кто же мы? Или вы вносите вклад в то, чтобы этот монастырь становился святым местом, или вы убиваете себя и сестер вокруг.

В Древнем Патерике описывается случай: старца упрекали в том, что он одного послушника больше любил, чем остальных. Старец говорит: хорошо, давайте я покажу, по какой причине я его больше люблю. Он стучится в келью одного послушника и просит его выйти, тот отвечает, что сейчас не может. Второму стучит, и у того тоже какие-то дела. Стучится к тому, которого больше любит, а тот в это время переписывал Священное Писание, и он, не дописав букву, сразу вышел. Вот поэтому, говорит затем старец, я и люблю его больше. В жизни так и получается, что тех людей, которые более жертвенные, более отзывчивые, любишь больше.

Я вам расскажу историю, которую я вспомнил, пока слушал вас. Одну из моих сестер зовут Катрин. Она рыжая, и темперамент у нее такой же огненный, как и ее волосы. Когда ей было семнадцать лет, она в чем-то провинилась. Мама позвала ее и стала было отчитывать за содеянное, но Катрин сказала:

Мама, иногда я бы предпочла, чтобы ты меня ударила, чем слушать твои нотации.

Не успела она закончить фразу, как мама влепила ей пощечину и сказала:

Катрин, я тебя люблю, поэтому я тебя и поколочу, и прочитаю тебе нотацию.

Мудрость отцов Церкви не обязательно состоит в том, чтобы мы, читая их, обязательно делали именно то, что делали они. Житие святого Антония Великого дано нам не для того, чтобы мы сразу по прочтении убежали в пустыню. Это нас святыми не сделает. Когда мы читаем эти страницы, мы должны сердцем понять, что было причиной того, что святой Антоний любил Бога настолько сильно. Мы должны научиться не совершать поступки, аналогичные его поступкам, а любить так же сильно, как любил он, чтобы благодаря этой любви мы готовы были бы сделать все, к чему она призывает. Он ввергал себя в терновник не потому, что именно этого хотел от него Бог. Он стремился избавиться от всего, что ему мешало в общении с Богом.

Представьте: на площади стоит миллион людей и у них на всех осталась одна буханка хлеба, одна на всей планете. Как они будут бороться за этот хлеб! И именно это делали святые, отвергая абсолютно все, что стояло на их пути ко Христу, чего бы это ни стоило. Мы так не поступаем, потому что мы любим себя и всегда волнуемся только о себе.

Когда-то у меня была привычка развешивать в келье маленькие памятки, пока монахи, которые приходили ко мне на исповедь, не стали читать их вместо того, чтобы думать о своих грехах. Так, на дверях у меня было написано: «Все Тебе, Господи. Ничего для себя». И когда я выходил из кельи, все, что я делал, было для Бога, а не для меня, и в каждом, кого я встречал, я видел Бога, а не себя.

Никто из нас не попадет в рай, если не изменится. Нет сомнений в том, что Господь любит нас больше, чем мы можем осознать. Однако вопрос о том, любим ли мы кого-то больше, чем самих себя, вызывает большие сомнения.

И вот теперь, когда я нарисовал вам эту очень негативную картину того, кто мы есть, вы можете спросить: что же нам теперь делать? И ответ прост: любите ближнего. Не терпите, не избегайте, не будьте саркастичными, - но любите, заботьтесь о благе тех, кто рядом, ищите их спасения, молитесь о них. Делайте все для того, чтобы ближнему было хорошо, желайте спасения ближнего, молитесь за ближнего.

- Батюшка, как правильно следить за тем, как выполняются послушания в монастыре?

Например, вы находитесь на корабле, на котором тысяча людей и команда, которая им управляет. Корабль сам плыть не может, капитан должен решить, в каком направлении ему плыть. Он должен решить, готов ли корабль к плаванию. Капитан - это тот, кто заводит двигатель, поворачивает штурвал. В монастыре этот капитан - настоятельница. Мы не отвечаем за направление, в котором движется этот корабль; мы отвечаем только за то послушание, которое нам дал капитан. Игуменья знает, куда вести этот корабль, она отвечает за его движение. Наше послушание - следовать в том направлении, которым ведет нас Бог.

Как-то я приехал в Ватопедский монастырь на Афон. Там был очень старый монах, который часами стоял перед алтарем с воздетыми вверх руками, не двигаясь, подобно статуе. Четки он не тянул, не пел псалмы, не совершал крестного знамения, не клал поклоны, он даже не шевелился. Игумен к нему подходил, тыкал его пальцем, но монах ни на что не реагировал. Как-то раз игумен меня подозвал и говорит:

Видишь этого монаха? Как ты думаешь, чем он занимается? Я отвечаю:

Думаю, он молится.

Он не просто молится, он сейчас пребывает с Богом. Как ты думаешь, должен я сейчас к нему подойти и сказать: «Ты неправильно молишься, ты крестом себя не осенил, земной поклон не положил»?

Псалмы, поклоны, крестное знамение - это все средства, которые должны способствовать нашему продвижению к Богу. То, к чему мы стремимся, это опыт богообщения, а не правильное соблюдение ритуала. Возьмем стакан, который сейчас стоит на моем столе. Допустим, послушание требует ставить его на определенное место. Это важно, но не настолько, чтобы опечалить чью-то душу из-за того, что стакан стоит не там, где ему положено. Почему игуменья не должна раздражаться, если стакан стоит здесь, а не там? Потому что она сама у себя украдет мир сердца, а следовательно, она украдет этот мир и у своих сестер. Находясь в монастыре, важно внимательно относиться к такому тонкому предмету, как сердечный мир. Например, вы встаете утром в плохом настроении и, уже предвкушая впереди плохой день, делаете все, чтобы так оно и было. Если вы в таком настроении выходите из своей кельи с мешком в руках и какая-то сестра случайно толкает вас, мешок падает на пол, все его содержимое рассыпается, вы сразу расстраиваетесь: «Ты что, слепая? Не видишь, куда идешь?» Сестра в свою очередь раздражается потому, что вы ей что-то раздраженно сказали, и через некоторое время ссориться начинают все, кто вас окружает. Однако если, встав утром, вы поблагодарите Бога: «Господи, дай мне смирение, Господи, измени меня, Господи, дай думать о Тебе, а не о себе», вы открываете дверь, у вас в руках тот же мешок, та же самая сестра сталкивается с вами, все рассыпается, сестра говорит: «Ой, извини», - и вы отвечаете: «Ну что ты, не переживай», - чем отличается вторая ситуация от первой? Разница заключается не в том, что вами было произведено какое-то иное действие, а в том, какова была ваша реакция на сложившуюся ситуацию. Мы не можем изменить то, что с нами произойдет, но мы будем отвечать за то, как мы отреагировали на происходящее. Вот здесь и проявляется наша вера, здесь и проявляется наша любовь, если мы живем в присутствии Бога.У меня в монастыре был монах, обладавший несколько взрывным характером. В те дни, когда у него было плохое настроение, в монастыре разве что ядерного взрыва не происходило. В один из таких дней я подошел, взял его за руку и говорю:

Что бы ты сказал, если бы здесь, рядом с тобой, стоял Сам Христос?

Знаешь что, - рявкнул он, - Он-то здесь не стоит!

Нет, Он здесь есть.

Бог здесь, среди нас, а мы Его не видим, потому что мы чрезмерно озабочены собой. На кого же мы смотрим, если не на Христа?

Сегодня упоминали игуменью Таисию Леушинскую. У нее есть небольшая книжка, называется «Наставления новоначальной послушнице», и на одной из первых страниц наставление: «Прежде всего остального скажу тебе: главное, начни с любви». В то же время апостол говорит, что любовь - это союз всех добродетелей. Всегда задаешься внутренним вопросом: объективно видишь, что у тебя такое множество грехов, что союза добродетелей нет, но в то же время иногда чувствуешь, что действительно любишь сестер. Как это понять? Может, это мечтательное или какое-то гуманистическое представление о любви?

Согласно Евангелию, любовь, Божественная любовь, не определяется никакими условиями. Бог любит не вследствие или не вопреки чему бы то ни было, потому что Его любовь не зависит от поведения человека. Бог нас любит. Точка. Это для нас совершенно необъяснимо. Мы терзаемся вопросом: «За что Он нас любит?», потому что мы не знаем, что такое любовь.

Я помню, однажды ко мне подошел монах и говорит:

Батюшка, простите, но любить вас для меня сложнее, чем любого другого человека.

Я ему ответил тогда:

Очень хорошо, хотя бы в этом мы с тобой сходимся во мнениях.

Любовь - это не сентиментальность, это не чувство. Любовь - это вера.

Мы говорим: «Я чувствую, что Бог рядом со мной». Это ужасно недалекое заявление! Бог вовсе не рядом, Бог полностью внутри нас! Все дело в том, что мы этого не осознаем, но Он тем не менее именно там, несмотря на то, способны вы Его разглядеть, почувствовать, узнать или не способны. Он там есть, это вас нет там, где есть Он.

Никого нельзя заставить любить. Делать добро ближним без любви - это не любовь. Каждый знает, и я сам это испытывал, когда кто-то делает нам что-то искренно, по любви, или же по снисхождению и просто терпя нас. И когда кто-то вас действительно любит, вы также это знаете. Объяснить это невозможно, это некая мгновенная связь, возникающая между вами. Это - настоящее.

Когда вы встречаете кого-то, у кого на сердце мир, вы еще не знаете, чем именно он обладает, но вы хотите быть этому причастными. Вы видите цельность этого человека.

Братия мне говорят: «Батюшка, почему ты такой мягкий? Давай выгоним из монастыря такого-то брата». Я отвечаю: «По той же причине, почему я не прогоняю вас, - я его сюда не приводил, Бог сюда привел этого человека и Бог, если нужно, изведет его отсюда». Безумие… От меня хотят, это чтобы я поменял поведение этого человека. Но они не хотят вознести этого человека своей любовью до состояния цельности. Они меня просят контролировать то, что их раздражает в этом человеке. Это не любовь.

Итак, вот за что мы боремся каждый день: все ради Бога, ничего ради нас. Каждый в монастыре, несмотря ни на какие свои послушания, должен присутствовать на богослужениях.

Мне говорят:

Я только что цемент залил, застынет.

Я отвечаю:

Иди, молись, пусть застывает. Проще заново залить цемент, чем научить нас молиться.

Один из братьев мне однажды сказал:

Батюшка, с этими службами невозможно закончить никакую работу! У нас никогда не хватает времени для того, чтобы можно было полноценно потрудиться!

Я ему отвечаю:

Единственная причина, по которой ты сюда пришел, - это работать над своей душой. Зачем ты тратишь свою энергию на все эти пустяки?

Я верю, что монастыри оказываются в большой опасности, когда монахи не хотят, не любят и не стремятся молиться. Вы можете придумать что-то такое, что сделать более необходимо, чем молиться? Что вы, что с вами? Это не означает, что со временем вы не почувствуете, что молиться тяжело. Но тогда вы должны будете осознать, что подобное состояние говорит не о том, что молитву можно оставить, но что вы поражены грехом себялюбия.

Я расскажу вам еще одну историю. Я стал монахом на Святой Горе Афон, в Ильинском скиту. Недалеко от этого скита есть место, где живут пустынники, называется оно Капсала. Там, наверное, около сорока келий, которые располагаются в лесу, в каждой из них живет примерно по четыре-пять монахов. Однажды я служил всенощную под праздник Воздвижения Креста Господня. Когда я вышел на каждение в храм, я увидел благообразного, очень просто, но аккуратно одетого старого монаха. Все, кто был в храме, подходили и брали у него благословение. Я подумал, что это священник. Во время канона он зашел в алтарь и попросил выслушать его исповедь. Я согласился. И когда он начал исповедоваться, выяснилось, что он епископ. Чуть позже я предложил ему послужить вместе, но он отказался и сказал, что больше не служит, так как по приезде на Святую Гору принял великую схиму и теперь он просто монах, хотя и в епископском сане.На следующий день после Божественной литургии и трапезы он попросил разрешения остаться в монастыре на пару дней. Мы начали беседовать, и я попросил его рассказать о себе.

Епископ ответил:

У меня жизнь такая же, как у всех остальных. Я грешник, продолжаю грешить и пытаюсь остановиться.

Тогда я его спросил:

Как получилось, что вы, епископ, оказались на Афоне?

И он рассказал следующее.

Я учился на богословском факультете в Афинах и был лучшим студентом на курсе. Во время выпускных церемоний Александрийский патриарх, который в этот день обратился к выпускникам с приветственной речью, а затем выдал дипломы об образовании, попросил греческого архиепископа: «Я хочу, чтобы этот молодой священник преподавал в моей семинарии. Церковь Александрии погибает, нам нужны образованные люди, чтобы помочь Церкви». Они провели переговоры, и на три года я уехал в Александрию. Однако вместо трех я провел в Александрии десять лет, и меня рукоположили во епископа. Прошли годы, и однажды зимним дождливым и туманным вечером, после того как я прочитал очередную лекцию в Университете Аристотеля, по дороге домой на своей машине я попал в аварию. «Скорая» отвезла меня в реанимацию. Когда я пришел в себя, врачи мне сказали: «Вы были в тяжелой аварии. Мы должны проверить, не поврежден ли у вас головной мозг». Тогда я попросил позвать ко мне священника. Оказалось, что в той же больнице лечится какой-то монах-святогорец, который и пришел меня навестить. Он был низкорослый и какой-то очень грязный. Я начал исповедоваться ему, а он вдруг стал говорить, что мне надо перестать быть таким напыщенным человеком, ехать на Святую Гору и становиться настоящим монахом. Я должен был, утверждал он, перестать разъезжать по всему миру и делать вид, что я очень важная фигура. Я очень на него разозлился и выгнал вон из палаты. Но этот случай надолго врезался мне в память. С одной стороны, я разозлился настолько, что у меня даже заболело сердце. С другой стороны, я понимал, что то, о чем говорил этот монах, является правдой, которую я не хотел слышать.

Через некоторое время меня выписали, и мною уже заинтересовался Вселенский патриарх. Он пригласил меня на одно мероприятие, где я должен был обратиться к присутствующим с приветственной речью. Но как только я начал выступление, у меня случился сердечный приступ. Я упал, перевернул стол, и меня снова увезли в реанимацию. В больнице я периодически терял сознание, и докторам пришлось основательно со мной повозиться. И, находясь между жизнью и смертью, я взмолился: «Матерь Божия, если Ты меня сейчас спасешь, я Тебе обещаю, что поеду на Святую Гору Афон и всю оставшуюся жизнь посвящу покаянию». Матерь Божия меня спасла, а я на Святую Гору не поехал.

Я пришел к патриарху и сказал:

Владыко святый, я обещал Божией Матери уехать на Святую Гору. Отпустите меня.

Патриарх говорит:

Да ты просто бредил - мало ли что в таком состоянии наобещаешь! Ты жив, так что не переживай.

Я начал умолять патриарха, но тот ответил:

Ты должен быть послушен Церкви. Церковь тебя сделала епископом, слушайся и трудись.

Каждый год я приносил патриарху свои прошения, но он меня все не отпускал. И вот однажды, когда я, видимо, уже основательно ему надоел, он сказал:

Я даю тебе еще три года, отработай их, а потом поедешь на Святую Гору.

Через три года я поехал. О монашестве я не знал ничего. Я был толстым епископом с мягкими, нежными руками. Я носил красивые итальянские ботинки на тонкой подошве и шелковую рясу. И в таком виде в один прекрасный день я ступил на землю Афона. В Дафни меня встретили монахи и спросили:

Владыка, к кому вы приехали?

Я им ответил:

Я ищу одного монаха, - и я описал им того маленького, грязного чернеца, который посетил меня когда-то в больнице.

Монахи стали расспрашивать меня:

Как его зовут? Где он живет?

Но я ничего о нем не знал и только снова описал им, как он выглядит.

А мне говорят:

Все так выглядят на Святой Горе.

Я расстроился, мне нужно было найти монаха, который меня сюда направил.

Тогда один из братии мне сказал:

Если такой старец существует, то он, наверное, живет в самом дальнем углу Святой Горы, в Карулии. Поднимись на гору, возможно, что там ты найдешь своего старца.

Я пошел. Пока я взбирался на гору, я весь вспотел, камни прокалывали мои итальянские ботинки, и я так устал, что думал, что умру по дороге.

Однако монахи мне все говорили:

И вот наконец кто-то мне сказал, что я почти дошел. Передо мной стояла маленькая келья с одним закрытым ставнями окном. Ее окружала каменная стена, а вид, открывавшийся с горы, был такой, что хотелось уметь летать.

У кельи стояла очередь из нескольких монахов. Я хотел было пробраться вперед, но меня одернули и заставили стать позади всех.

А я был епископом и в очереди ждать не привык. Я разозлился, но решил стоять и ждать. И вот выходит келейник старца и говорит мне:

А вам-то что нужно?

Я старца пришел увидеть.

Старец устал, он сегодня весь день принимал братию, а сейчас пошел спать. Сегодня он с тобой встретиться не может.

Но я проделал такой длинный путь, я на гору взобрался! Что же мне делать?

Завтра приходи.

У меня нет места, куда идти.

Все на земле спят, и ты ложись и спи.

В эту ночь я ночевал на улице. Я не спал всю ночь. Приходит утро, выходит монах и объявляет:

Старец сегодня никого не принимает, он будет молиться.

Я не мог поверить тому, что слышал. Еще один день пропал впустую. Я так долго добирался, идти мне было некуда, и я решил ждать. Этот день я провел под деревом, пытался помолиться, но все, о чем я мог думать, - это то, как я был обозлен на старца.

На следующее утро монах подходит ко мне и говорит:

Ты все еще здесь? Ладно, ты терпеливо ждал, заходи, старец с тобой поговорит.

Я зашел. Старец меня встретил и спрашивает:

Что тебе надо?

Я хочу быть монахом, - отвечаю я.

А почему ты сюда пришел, если хочешь быть монахом?

Я ему рассказал свою историю, как в больницу ко мне приходил один святогорец.

Старец спросил:

Как давно это было?

Тридцать два года назад.

Ты в своем уме? Он давно уже умер! Ты же сам сказал - маленький, старенький, да и тридцать два года уже прошло! Да и ты здесь не выживешь.

Я спрашиваю:

Потому что ты никогда не сможешь выполнять то, что я тебе буду говорить. Чем ты занимался до того, как сюда пришел? - спросил меня старец.

Я епископ.

Старец схватился за голову:

Боже мой! В жизни только от женщин бывает больше искушений! Уходи отсюда.

Я взмолился:

Я тебя прошу, помоги мне стать монахом.

Он мне говорит:

Я тебе разрешу остаться в келье, но только с одним условием.

Я попытаюсь.

Нет. Ты должен сказать: «Я это сделаю, старец», потому что если ты говоришь «я попытаюсь», ты уже сдался.

Я это сделаю, старец.

Хорошо. Тогда вот что. Я тебе не разрешаю разговаривать ни с кем, ни со мной, ни с теми, кто ко мне приходит. Ни с кем! Только тогда, когда я тебя попрошу что-нибудь сказать, тогда ты можешь говорить.

И он дал мне послушание заниматься всеми домашними делами.

К старцу всегда приходили гости. Я готовил чай, мыл посуду и слушал. И всегда мне хотелось что-нибудь сказать, когда старец разговаривал с гостями. Какой-то монах приходил, рассказывал о чем-то: «Вот Григорий Палама сказал…» - но я-то точно знал, что это вовсе не Палама сказал! Я ему хотел сказать: «Идиот! Это не Палама сказал, это сказал другой святой». Внутри меня все кипело, и это продолжалось годами. Через какое-то время я успокоился, уже ничего не слышал, просто мыл посуду, творил свою молитву, подавал чай. Как-то утром я пришел к старцу начать свой обычный день, свое послушание, а старец мне говорит:

А вот теперь можешь говорить.

Я подумал и ответил:

Мне нечего сказать.

Старец мне говорит:

Родной мой, когда ты сюда пришел, тебе уже тогда нечего было сказать, но ты этого не знал. Когда ты покидал мир, ты думал, что весь мир в тебе нуждался. А сейчас посмотри, нуждается он в тебе по-прежнему? Да и раньше-то он в тебе не нуждался. Единственное, что нам нужно в жизни, это Бог.

Вот такую историю мне рассказал этот епископ.

Вы нуждаетесь в Боге. Больше вам не нужно ничего. Никто не нуждается ни в едином вашем слове.

Если вы сейчас пойдете в свои кельи и вместо того, чтобы молиться, без благословения ляжете спать, вы глупы.

«Господи, я хотела сегодня помолиться, но так устала…» Ох, замечательное оправдание! Бог скажет: «Я хотел тебя сегодня утром разбудить, но Я тоже устал». Мы же это от Бога не слышим.

Я стараюсь совершать молитвы вечером стоя, но из-за болезни я вынужден опираться на аналой. И что делать, иногда засыпаю. Один раз я проснулся под аналоем, сильно испугался, потому что не мог понять, что произошло, - оказалось, что я заснул и перевернул на себя аналой. На шум прибежал один из монахов и сказал взволнованно:

Батюшка, с вами все в порядке?

Да, не волнуйся, - ответил я, - я просто молился.

Ага, - хмыкнул он в ответ, - я вижу.

Так что сейчас, заканчивая беседу, я говорю вам: идите, переворачивайте теперь ваши аналои. Лучше заснуть за аналоем в молитве, чем засыпать без всякой молитвы. Желаю вам доброй молитвы, но не желаю вам хорошего сна.

Схиархимандрит Иоаким (Парр)

Схиархимандрит Иоаким (Парр). Беседы на Русской земле / Пер. с англ. - М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2013

Данное высказывание представляет перифраз надписи над входом в святогорский монастырь Святого Павла: «Если ты умрешь прежде того, как умрешь, то ты не умрешь, когда будешь умирать».