Василий розанов общая характеристика произведений. Василий Розанов - В темных религиозных лучах

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ РОЗАНОВ

Русский религиозный философ и литератор. Мыслил новое религиозное мировоззрение как проявление «богочеловеческого процесса», как воплощение, ускорение божественного в человеке и человеческой истории. Свою философию жизни Розанов пытался построить также на обожествлении рода, семьи («Семья как религия», 1903), пола. Основные произведения - «О понимании» (1886), «Семейный вопрос в России» (1903), «В мире неясного и нерешенного» (1904), «Около стен церковных» (в 2-х т., 1906), «Темный лик. Метафизика христианства» (1911), «Опавшие листья» (1913–1915), «Религия и культура» (1912), «Из восточных мотивов» (1916).

Василий Васильевич Розанов родился 2 мая 1856 года в семье лесника и был шестым, предпоследним ребенком в семье. Предки его со стороны отца принадлежали к лицам духовного звания, мать происходила из обедневших дворян. В 1861 году отец Розанова умирает, и семья перебирается на жительство в Кострому, где в это время в гимназии учится старший из братьев и сестер Василия - Николай. Мать сдает квартиру - тем и живут. Николай, окончив гимназию, уезжает учиться в Казанский университет. Вскоре умирает и мать. Перед смертью она просила Николая Васильевича помочь получить гимназическое образование Василию и его младшему брату - Сергею. В 14 лет Розанов становится сиротой.

Детство, проведенное в нищете и тяжком труде, постоянная боязнь быть за что-либо высеченным, уход за больной, умирающей матерью, невзрачная внешность - все это впоследствии заставило воскликнуть В. Розанова «Я вышел из мерзости запустения…». Детство осталось мрачным пятном в его сознании. Розанов учится в гимназии в Симбирске, где живет в семье старшего брата - Николая. В это время Розанов активно читает позитивистов Фохта, Молешотта, а из русских - Белинского, Добролюбова, Писарева. Гимназия отталкивает Василия своим бездушно-схоластическим подходом как к человеку, так и к предмету учебы.

В 1878 году Василий Розанов поступает на историко-филологический факультет Московского университета. По его собственному признанию, «университет он проспал», однако именно здесь он полюбил историю и археологию. О достаточно глубоких познаниях в области истории свидетельствуют и его многочисленные работы. Особое значение для Розанова имели занятия по средневековой истории и культуре. С этого времени Василий Васильевич, дотоле равнодушно относившийся к православию, полюбил читать Библию. Она стала его настольной книгой. На третьем курсе университета Розанов связал себя узами брака с Аполлинарией Сусловой - «музой Достоевского», красивой, но весьма своенравной женщиной, дочерью купца-миллионщика. Брак Розанова с Сусловой состоялся еще при жизни Достоевского. Трудно сказать, что побудило 24-летнего студента жениться на стареющей, неуравновешенной женщине, но, скорее всего, сыграл свою роль ореол «возлюбленной Достоевского», писателя, перед талантом которого Розанов преклонялся.

Годы жизни с Сусловой, а она оставила его в 1886 году, были истинной мукой, семейным адом. Во время учебы в университете окончательно оформляется мировоззрение Розанова как глубоко пессимистическое. «… я вдруг понял идея счастья как верховного начала человеческой жизни есть идея, правда, неопровержимая, но она придуманная идея, созданная человеком, но не открытая им. но не есть цель, вложенная в него природою… Отсюда именно и вытекает страдание, причиняемое этой идеею она… заглушает собою некоторые естественные цели, вложенные в человеческую природу»

Эта мысль, пришедшая студенту Розанову под влиянием усвоенной им у позитивистов идеи счастья как смысла жизни, привела его к метафизическому пессимизму, за который соученики прозвали Розанова «Васей кладбищенским». Именно с этого времени у Розанова появилось ощущение того, что есть нечто Сущее, божественное в природе - «как из нас растет», «как в нас заложено», однако есть и «мечущееся», «случайное», «каприз».

После окончания университета Розанов учительствует в гимназиях русской глубинки: в Брянске, Орловской губернии (1882–1885), в городе Ельце (где учениками Розанова в прогимназии были С. Н. Булгаков и М. М. Пришвин) (1886–1891) и, наконец, в прогимназии города Белого, Смоленской губернии (1891–1893). Казенщина, присущая учреждениям народного образования, побудила Розанова, который уже успел стать достаточно известным автором газетных публикаций, написать статью, вызвавшую бурную реакцию у тогдашнего министра образования Делянова, - «Сумерки просвещения». Дни работы Розанова в системе народного образования были сочтены. Несколько ранее увидела свет книга «О понимании». Розанов писал в состоянии большого интеллектуального подъема. Однако, несмотря на наличие в России «восьми университетов и четырех академий», этот объемистый труд не удостоился ни одного отзыва. О явном провале затеи (большинство тиража было продано на оберточную бумагу) Василий Розанов говорил с иронией.

Особо знаменательным для начинающего литератора был 1891 год. Тогда, работая в Елецкой прогимназии и пребывая в мрачном затворничестве вследствие неладов с А. Сусловой, Розанов совместно с учителем классических языков П. Д. Первовым надумал перевести с греческого на русский «Метафизику» Аристотеля. Работая на пару (Первов «давал» подстрочник, а Розанов блестяще «толковал» смысл сказанного), они перевели 5 глав, опубликованных в дальнейшем Н. Н. Страховым. Комментарий, сделанный Розановым и его коллегой, превышал сам текст, и качество перевода было весьма высоким. Впрочем, и эта книга, несмотря на ее добротность, не была востребована российской общественностью. Другим важным событием 1891 года, которое коренным образом изменило жизнь Розанова, стала его встреча и гражданский брак с вдовой священника Варварой Дмитриевной Бутягиной, которая стала не просто женой и спутницей писателя, но и его опорой, «другом», «мамочкой» - как ласково называл он ее.

«В первый раз в жизни я увидал благородных людей и благородную жизнь, - вспоминал позже Розанов - И жизнь очень бедна, и люди бедны. Но никакой тоски, черни, даже жалоб не было. Было что-то «благословенное» в самом доме. И никто вообще никого не обижал в этом благословенном доме. Тут не было совсем «сердитости», без которой я не помню ни одного русского дома. Тут тоже не было никакого завидования, «почему другой живет лучше», «почему он счастливее нас». Я был удивлен. Моя «новая философия», уже не «понимания», а «жизни» - началась с великого удивления.»

Бутягина была некрасива, старше Розанова, имела дочь от первого брака. Домовитая, ревнивая, не очень грамотная, она была самим воплощением русской доброты и порядочности. Суслова не желала давать развода Розанову. Гражданский брак глубоко оскорблял религиозное чувство Варвары Дмитриевны, однако любовь к Василию Васильевичу все-таки превозмогла предубеждения. Сам же Розанов глубоко переживал тот факт, что дети его, согласно законодательству Российской империи, считались «незаконнорожденными». Бюрократическая глухота «духовных», не желавших вникнуть в трагедию Розанова, во многом пошатнула его веру в Церковь как институт Православия, хотя личного Бога он не отрицал.

Позже выйдет сборник «Семейный вопрос в России», в котором Розанов, описывая множество случаев подобной глухоты властей, призывал уравнять «незаконнорожденных» в правах с детьми, рожденными от церковного брака. Не без влияния этой книги такой закон был принят. В1893 году Розанов с Варварой Дмитриевной переезжают в Петербург и тут оказываются в двусмысленном положении. Тайное венчание в Ельце (ведь Розанов так и не добился развода) не давало ни им, ни их пятерым детям никаких прав.

По существовавшим в ту пору церковно-государственным законам, дети Розанова считались «незаконнорожденными» и даже не имели права носить ни фамилию, ни отчество отца. С точки зрения закона, их отец был всего лишь «блудником», сожительствующим с «блудницей». Здесь-то и начинается поистине эпический подвиг «коллежского советника Василия Васильевича Розанова, пишущего сочинения» - восстание против всей системы византийско-европейской цивилизации с ее законами, правилами, ценностями, моралью и «общественным мнением».

Утверждение и освящение связи пола с Богом есть, по Розанову, сокровенное ядро Ветхого завета и всех древнейших религий. Во всяком случае, именно отсюда выводит Розанов святость и неколебимость семьи в Ветхом завете и иудаизме, отсюда же - и благословение жизни и любви в язычестве, примирившем человека со всем универсумом. Христианство же, по Розанову, разрушило сущностную связь человека с Богом, поставив на место жизни - смерть, на место семьи - аскезу, на место религии - каноническое право, консисторию и морализирование, на место реальности - слова.

Культ Слова породил бесконечные слова, рынок слов, газетные потоки слов, в которых, как во времена потопа, обречена погибнуть вся европейская цивилизация. Номинализм христианства построил цивилизацию номинализма, в которой праздные, мертвые слова подменили бытие. Однако цивилизации христианского номинализма Розанов противопоставил не молчание, но слово, - всегда личное, всегда свое, крепко укорененное в «святынях жизни» в реальности дома, конкретной судьбы, в мистике пола, в мифах седой древности. Верность этому слову в ситуации, где на карту поставлена судьба собственной семьи, «друга», детей, и открыла Розанову то особое эпическое пространство, в котором набирало силу его движение в защиту попранных святынь.

Маленькое «я» становится масштабом для суда над цивилизациями и царствами. Человек, несмотря на космоцентризм, не теряется в мироздании, он включен «в порядок природы, и точка этой включенности и есть пол, как тайна рождения новой жизни». Пол, по Розанову, и есть наша душа. Пол для него - это вовсе не функция и не орган. Отношение к полу как к функции, говорит он, есть разрушение человека. Для Розанова - именно человек священен, и прежде всего - младенец, пришедший в мир, а цивилизация, которая разрушает семью, подтачивает и себя самое.

В «Русском вестнике» за 1891 году вышла статья Розанова (затем переделанная в отдельную книгу) «Легенда о Великом Инквизиторе Ф М Достоевского», которая сыграла исключительно большую роль как в судьбе самого писателя, так и в литературной критике России вообще. Что же до Розанова, то статьей живо заинтересовался К. Н. Леонтьев - оригинальный русский мыслитель, философ-эссеист, поражающий своими парадоксами и остротой суждений.

Леонтьев доживал последние свои дни в Сергиевом Посаде, будучи тайно пострижен в монахи. Завязалась переписка, в ходе которой выяснилось, что у двух писателей имеется целый ряд общих оценок. Переписка длилась «неполный год», так как осенью 1891 года Леонтьев скончался. Но на молодого Розанова она произвела неизгладимое впечатление. Розанов посвятил монаху-писателю цикл статей.

Розановская «Легенда о Великом Инквизиторе» начинается с рассмотрения главного вопроса православной (и вообще христианской) философии - о бессмертии человека.

«Жажда бессмертия, земного бессмертия есть самое удивительное и совершенно несомненное чувство у человека. Не от того ли мы так любим детей, трепещем за их жизнь более, нежели за свою, увядающую, а когда имеем радость дожить до их детей - привязываемся к ним сильнее, чем к собственным. Даже в минуту совершенного сомнения относительно загробного существования мы находим здесь некоторое утешение. «Пусть мы умрем, но останутся дети наши, а после них - их дети», - говорим мы в своем сердце, прижимаясь к дорогой нам земле».

В «Легенде о Великом Инквизиторе» Розанов «затевает тяжбу» (по выражению одного из критиков) «со всей русской литературой». В приложении к этому изданию помещены две статьи о творчестве Н. В. Гоголя. В отличие от общепринятой точки зрения, что русская литература вся вышла из гоголевской шинели, Розанов, напротив, считает, что в творчестве классика вовсе не представлены «живые народные характеры». Творчество Гоголя, говорит Розанов, это зловещий хоровод каких-то балаганных крашеных рыл, упырей, покойников и, главное, покойниц. Он вопрошает: кто когда-либо встречал живую красавицу на страницах книг у Гоголя? Это малообъяснимая патологическая ненависть к Гоголю пройдет стержнем по всему творчеству Василия Розанова и закончится в «Апокалипсисе нашего времени». «Прав был этот черт - Гоголь!», говоря о том, как «Русь слиняла в день, максимум два». «По мнению Василия Розанова, начиная с Гоголя вся русская литература с ее бесконечными проблемами «лишнего человека» ни к чему хорошему привести не может.

Но не только с покойными, но и с живыми писателями Розанов вступает порой в полемику. Иногда она выходит за рамки приличий. Так было, например, в 1894 году, когда он в печати поспорил с Вл. С. Соловьевым, с которым его связывали странные отношения. Розанов выступил со статьей, в которой разграничивал свободу и терпимость. «Дух церкви нашей, - писал Розанов, - есть, несомненно, дух свободы, высочайшей, не осуществимой на земле, но она допускает свободу лишь при условии слияния с собой, а не свободу смести с лица земли эту святыню». Надо заметить, что «ретроградная» позиция Розанова по поводу свободы совести уже через пять лет изменит свой знак на прямо противоположный. Соловьев мгновенно парировал удар Розанова, опубликовав статью под хлестким названием «Порфирий Головлев о свободе и вере».

Соловьев назвал Розанова «Иудушкой», тот ответил веером не менее обидных эпитетов. Потом оба неоднократно выясняли отношения, объяснялись во взаимной симпатии. «Я верю, что мы братья по духу» - эти слова из письма Соловьева Розанову как нельзя лучше передают суть их отношений.

Переехав в Москву, Василий Васильевич поступает на службу в Государственный контроль, которым руководил старинный приятель Леонтьева - Т. И. Филиппов. Должность у Розанова была достаточно высокая - чиновник по особым поручениям VII класса с окладом 100 рублей в месяц. Но, при дороговизне жизни в столице (только за квартиру приходилось отдавать 40 процентов оклада) Розанов вынужден был много писать. Писал он легко, ничего не правя за собой. Сразу же, без исправлений написанное можно было печатать. Сочинения Розанова публиковались в изданиях самых разных ориентации, что, естественно, возмущало как противников, так и сторонников писателя: «пишет двумя руками», - говорили о нем.

Естественно, что он пользовался при этом массой псевдонимов (называют цифру 47 - от простого «Р. В.» до «Мнимоупавшего со стула»). Однако даже это не спасало от безденежья, и жена его Варвара Дмитриевна позже вспоминала голод и холод, который они пережили сразу же после переселения в столицу. Собрав кое-какие сведения о работе чиновничества по данным проверок Государственного контроля, Розанов задумал опубликовать цикл статей, в которых он высказал резко отрицательную точку зрения о чиновничестве как основной язве России. Статьи уже пошли в набор, но цензура запретила публикацию. Василий Васильевич вынужден был искать новую работу.

В начале века Розанов продолжал печататься во многих газетах и журналах разнообразного толка и политических направлений в литературно-художественных журналах, например, в «Золотом руне», в религиозно-философских изданиях, например, в «Пути». Уже в первые годы XX века это принесло Розановым не только широкую известность, но и материальный достаток. Семья смогла даже совершить небольшое зарубежное путешествие.

В то же время в Санкт-Петербурге начинаются знаменитые собеседования интеллигенции и духовных лиц с целью установить точки соприкосновения «веры и разума». Под разными названиями и в разное время эти диспуты» продолжались вплоть до первой мировой войны. Однако Розанова исключили из них еще в 1902 году за серию статей, посвященных «делу Бейлиса». Инициаторами изгнания были все те же Мережковские. Русская интеллигенция за очень редким исключением высказалась против позорного судилища над евреем Бейлисом, который якобы из ритуальных соображений пролил кровь «русского мальчика Андрюши Юшинского». Суд позорно провалился, но Василий Розанов поместил на страницах ультраправых газет свои антисемитские статьи. Книги его не раскупались из-за бойкота читателей. Фантастическая работоспособность Розанова позволяла ему одновременно писать книги и активно выступать в качестве публициста в крайне консервативной газете «Новое время», куда он поступил работать в конце XIX века по приглашению ее владельца А. С. Суворина. Однако и здесь он встретил открытую вражду ее постоянных авторов.

Следует заметить, что книги Розанова этого периода, включая и два тома «Метафизики христианства» («Темный лик» и «Люди лунного света»), вышедшие несколько позже, - это, как правило, сборники его статей, опубликованных в разное время в разных органах печати, составленных по тематическому признаку. То, что было написано ранее, Розанова уже не интересовало. Характерной чертой Розанова-публициста (и философа) было и то, что он весьма активно использовал отклики на свои статьи.

26 августа 1910 года с Варварой Дмитриевной случился паралич - грозный знак ее смертельной болезни. Дом пошатнулся Розанов был в отчаянии и великом удивлении: «Люди действительно умирают». «Я говорил о браке, браке, браке… а ко мне все шла смерть, смерть, смерть», - записывает Розанов.

Но даже из таких записей, подобных листьям с увядающего Древа Жизни, восстает, повинуясь творящей силе новорожденного удивления, новая литература. Литература «на правах рукописи», литература «нечаянных восклицаний», «вздохов, полумыслей, получувств», «сошедших прямо с души, без переработки, без цели, без преднамеренья, без всего постороннего». Литература, в которой одновременно, в непосредственном соседстве друг с другом, либо радикально разрушены, либо смещены, либо - вопреки всем канонам! - сведены в обновленном единстве доселе обособленные элементы традиционной литературы: дневниковая запись, афоризм, частное письмо, литературоведческий разбор, теологический комментарий, полемическая реплика, мемуарный рассказ, лирический фрагмент, бытовой факт семейной жизни.

Еще работая в глуши и на пару с коллегой П. Д Первовым над переводом Аристотеля, Розанов заинтересовался афоризмами Паскаля. Видимо, именно этот жанр в дальнейшем и повлиял на манеру изложения писателя. Книги «Уединенное. Почти на правах рукописи» (1912), «Опавшие листья. Короб 1–2» (1912–1913), «Смертное» (1913), «После Сахарны» (1913).

По словам одного из критиков, «Розанов был переполнен самим собой» и потому в читателе как бы не нуждался. В «Уединенном» Розанов формулирует и свое отношение к религии. Оно напоминает отношение к христианству Леонтьева, а именно отношение ко Христу как к личному Богу. В данном случае Церковь как институт - отпадает и остается церковь как уютная часовенка, где хорошо, тепло, комфортно, где можно общаться с Богом как с добрым знакомым, то есть Церковь воспринималась писателем как своего рода родной дом, где ему приятно находиться. Естественно, официальные церковные власти приняли такую позицию резко отрицательно, Максим Горький писал В. Розанову в апреле 1912 года.

«Только что приехал из Парижа - города, где все люди искусно притворяются весельчака ми, - нашел на столе «Уединенное», схватил, прочитал раз и два, насытила меня Ваша книга, Василий Васильевич, глубочайшей тоской и болью за русского человека, и расплакался я, - не стыжусь признаться, горчайше расплакался. Господи помилуй, как мучительно трудно быть русским».

«Уединенное» было настолько наполнено «откровенными» и «свободными» выражениями, что поначалу было вообще арестовано «за порнографию». Критики усмотрели в книге «оплевание всего русского», а самого Розанова уподобили «цинически мудрому Карамазову», что в действительности, учитывая способ изложения мыслей писателя как «дневник человека из подполья», имело под собой достаточно твердое основание. Но ведь Розанов для того и оговаривался, что книга выходит «почти на правах рукописи».

Позиция автора кажется парадоксальной с консерваторами он вольнодумец, радикальный реформатор основ религии, с либералами - консерватор, даже «ретроград». «Сам я постоянно ругаю русских. Даже почти только и делаю, что ругаю их. «Пренесносный Щедрин». Но почему я ненавижу всякого кто тоже их ругает? И даже почти только и ненавижу тех, кто русских ненавидит и особенно презирает» («Уединенное»).

Подобное двоение не знает ограничений оно проходит через все мысли, пристрастия, фантазии и слезы Розанова. Всякое «нет» предполагает «да», ибо множество «я», живущих этими «нет» и «да», потому и возможны, что существует множество истин. Но было бы непростительной ошибкой отождествлять истину с идейностью, знанием или доктриной. Истина не есть то, что существует вне нас и помимо нас, она не может быть «объектом», отторгнутым от субъекта. «Лишь там, где субъект и объект - одно, исчезает неправда», - мудрствует Розанов.

Революцию 1905 года он воспринял как что-то уравнительное. Выросший в нищете, он приветствовал ее книгой «Когда начальство ушло», вышедшей по следам событий. До 1911 года никто не решился бы назвать его писателем. В лучшем случае - очеркистом (в молодые годы он опубликовал серию очерков о своем путешествии по Волге - «Русский Нил»). Но вот выходит «Уединенное». Реакция Горького нам известна. Ведущий критик того времени М. Гершензон был в восхищении. Да и сам Розанов считал «Уединенное» лучшим и любимым своим произведением. Заговорили даже об открытии Розановым нового литературно-философского жанра.

Однако назревали более грозные события - приближалась первая мировая война. Чаепития у Розанова, которые посещала духовная петербургская художественно-интеллектуальная элита столицы, устраивались все реже (исключение Розанова из Религиозно-философских собраний нисколько не повлияло на состав присутствующих). Розанов в это время активно сотрудничал с «Новым временем», где в период войны были напечатаны его антигерманские статьи. Розанов с присущей ему «наивностью» публикует статью суть которой «Бей немца!»

Это окончательно порвало те некрепкие связи, которые все еще оставались между ним и «общественностью», которая ни по этому, ни по другим коренным вопросам своего четкого мнения не имела. Кроме того, Розанов активно сотрудничал в молодежном «беспартийном журнале» «Вешние воды», вел отдел писем.

В. В. Розанов беззаветно любил молодежь. Он тщательно просматривал корреспонденцию, публиковал часто письма читателей без изъятий и отвечал почти каждому корреспонденту. Однако после Октябрьской революции журнал был закрыт как «белогвардейский», а главный редактор «Вешних вод» эмигрировал в Маньчжурию и затем стал одним из главных инициаторов и вдохновителей русской фашистской партии. Эта одна (хотя и не главная) из причин, почему Розанова не публиковали.

Октябрь 1917 года выбил из под ног В. В. Розанова почву. «Апокалипсис нашего времени» - повествование о хозяйственном и моральном развале России. Розанов потрясен услышанным рассказом о том, что один «серьезный такой старик» выразил пожелание, чтобы с бывшего царя сорвали кожу «ленточка за ленточкой». Великий писатель и философ перебрался в Сергиев Посад, где, во-первых, якобы было легче жить, а во-вторых, там служил лучший друг писателя - отец Павел Флоренский.

1918–1919 годы - череда сплошных несчастий в жизни писателя. Трагически погибает его единственный сын Василий. Последние письма Розанова трагичны. Именно в это время его волнуют не только судьбы родного народа, но человечества в целом.

«Явно мир распадается, разлагается, испепеляется. Это так страшно, так ново, особая космогония Христа или точнее полная космичность, что мы можем только припомнить, что в предчувствиях всех народов и р(елигий) действительно полагается, что «миру должен быть конец», что «мир несовершен». Христос уносит нас в какую-то Вечную ночь, где мы будем «с Ним наедине». Но я просто пугаюсь, в смертельном ужасе, и говорю я не хочу».

Измученного, постоянно мечущегося в поисках работы и средства для про питания семьи, Розанова разбил инсульт. Деньги, отправленные А. М. Горьким из-за границы на поддержание угасающих сил писателя, пришли с опозданием. Розанов оставался писателем и на смертном одре - сам торопился сказать о том, как он умирал, старался опередить те слухи, которые поползут по Москве и Петербургу в первые же дни после похорон.

Младшая дочь Розанова писала: «Перед смертью он причастился, но после сказал: «Дайте мне изображение Иеговы». Его не оказалось. «Тогда дайте мне статую Озириса». Ему подали, и он поклонился Озирису. Буквально всюду эта легенда. Из самых разнородных кружков. И так быстро все облетело. Испугались, что папа во Христе умер и перед смертью понял Его. И поклонился Ему.

Последние дни я, 18-летняя, легко переносила его на руках, как малого ребенка Он был тих, кроток. Страшная перемена произошла в нем, великий перелом и возрождение. Смерть его была чудная, радостная. Вся смерть его и его предсмертные дни были одна Осанна Христу. Я была с ним все время и дни его болезни, и в его последние дни. Он говорил: «Как радостно, как хорошо. Отчего вокруг меня такая радость, скажите? Со мной про исходят действительно чудеса, а что за чудеса - расскажу потом, когда-нибудь». «Обнимитесь вы все. Поцелуемся во имя воскресшего Христа. Христос воскрес». Он 4 раза по собственному желанию причастился, 1 раз соборовался, три раза над ним читали отходную. Во время нее он скончался.

ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ ЧААДАЕВ (1794–1856) Русский философ, мыслитель и публицист. Родоначальник русской религиозной философии. Основные произведения - «Философические письма» (1836), «Сочинения и письма» (т. 1–2, изд. 1913–1914). Высказал мысли об отлученности России от всемирной истории,

Из книги Другое начало автора Бибихин Владимир Вениаминович

ЗИГМУНД ФРЕЙД (1856–1939) Австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа. Центральной в учении Фрейда явилась теория психосексуального развития индивида. Согласно Фрейду, основу бессознательного составляют сексуальные инстинкты (либидо), обусловливающие

Из книги Очерки по истории русской философии автора Левицкий С. А.

Каменный Розанов «Со времени ‘Уединенного’ окончательно утвердилась мысль, что я - Передонов, или - Смердяков». Эта мысль хотя бы своей скандальностью удобна, потому что позволяет теперь легко обращаться с человеком. С безнравственным удобно, с ним можно

Из книги Предательство интеллектуалов автора Бенда Жюльен

Розанов, Леонтьев и монастырь 1. Когда Василий Васильевич Розанов к своей невыразимой радости и удивлению, это его слова из ответного письма, получил, сначала он говорит «посылку», потом называет «письмо», из Оптиной пустыни с надписью «От К. Н. Леонтьева» -

Из книги Русская идея: иное видение человека автора Шпидлик Томас

ВАСИЛИЙ РОЗАНОВ Указать на «место» Розанова в истории русской мысли чрезвычайно трудно. Это был мыслитель, для проникновения в сущность идей и писаний которого необходим прежде всего сугубо индивидуальный подход. Многие, вероятно, оспаривали бы за ним право войти в

Из книги Философия автора Спиркин Александр Георгиевич

Прим. Р Manifeste du parti de l’intelligence («Figaro», 19 juillet 1919) Манифест, подписанный 54 французскими писателями, из которых многие числятся среди духовных учителей, пользующихся наибольшим авторитетом у сограждан, - документ величайшей важности для нашего исследования. Здесь, помимо

Из книги Конец стиля автора Парамонов Борис Михайлович

Из книги Эстетика и теория искусства XX века [Хрестоматия] автора Мигунов А. С.

8. Н.Ф. Федоров, К.Н. Леонтьев, В.В. Розанов В истории русской философии, уделявшей всегда большое внимание религиозной теме, особо место принадлежит Н.Ф. Федорову (1828–1903), который в основу всей своей системы поставил идею «всеобщего спасения». Своеобразие мысли Федорова

Из книги Философия Науки. Хрестоматия автора Коллектив авторов

Из книги автора

Малевич К.С. Издания Витебского периода (1919–1922) Малевич Казимир Северинович (11 (23) февраля 1878 г., Киев – 15 мая 1935 г., Ленинград) – художник и теоретик искусства, автор знаменитого «Черного квадрата» и других известных произведений отечественного художественного

(1856-1919) — крайний модернист, аморалист, антихристианин.

Окончил историко-филологический факультет Московского ун-та (1882).

Работал учителем. С 1893 г. – в Санкт-Петербурге, где устраивается на работу в Государственный контроль. К этому периоду относится начало журналистской карьеры В.Р., которую он начал под влиянием почвенника Н.Н. Страхова, сочинений и др. В.Р. являлся автором ряда консервативных изданий: «Русское обозрение», «Русский вестник», «Московские ведомости». Кроме того его статьи появляются в «Вопросах философии и психологии» и «Биржевых ведомостях».

Был постоянным сотрудником суворинского «Нового времени» с мая 1899 по 1917 г. Одновременно В.Р. под псевдонимом «В. Варварин» сотрудничал в либеральном «Русском слове», куда устроился по протекции . Здесь В.Р. развивал идеи, совершенно противоположные нововременским.

По словам В.Р., он любил одновременно во многих органах сотрудничать: «одна часть души пройдет у Берга»… Мне ужасно надо было, существенно надо протиснуть «часть души» в журналах радикальных. В консервативный свой период, когда, оказывается, все либералы были возмущены мною, я попросил у Михайловского участия в народническом «Русском богатстве»; я бы им написал действительно отличнейшие статьи о бюрократии и пролетариях (сам пролетарий - я их всегда любил). Михайловский отказал, сославшись: «Читатели бы очень удивились, увидав меня вместе с Вами в журнале». Мне же этого ничего не приходило в голову .

В.Р. был одним из учредителей , где развивает аморальные и антихристианские идеи в докладе «Об основаниях церковной юрисдикции, или О Христе - Судии мира». Публиковался в журнале РФС «Новый путь» (редактор П.П. Перцов). Член Религиозно-философского общества, где читает в 1907 г. свой доклад «Об Иисусе Сладчайшем и горьких плодах мира».

В 1903 г. консервативный публицист М.О. Меньшиков раскрывает псевдоним протоиерея А.П. Устьинского, письма которого Розанов печатал за подписью: «прот. А. У-ский». За это участие в проповеди аморализма А.П. Устьинскому было запрещено печататься, вести переписку с Розановым (чего он не исполнил) и он был заключен на три месяца в монастырь для покаяния.

События революции 1905-1907 гг. В.Р. освещал в «Новом времени» как монархист и черносотенец, а в других изданиях объявлял революцию «новым христианством», а ее деятелей - «тихими ангелами».

В ноябре 1905 г. В.Р. принимает участие в «дионисической мистерии» – кощунственной пародии на Причастие — инициированной В.И. Ивановым на квартире Н.М. Минского.

В ответ на клевету В.Р. в адрес Церкви св. прав. Иоанн Кронштадтский пишет 15 августа 1908 г.: Господи, запечатлей уста и иссуши пишущую руку у В. Розанова, глаголящего неправильную хулу на Всероссийский съезд миссионеров .

В 1909 г. Комитет по делам печати постановляет уничтожить книгу В.Р. «Русская церковь. Дух. Судьба. Ничтожество и очарование» на том основании, что содержание книги заключается, с одной стороны, в целом ряде весьма разных нападок на русскую Церковь, с другой — в совершенно отрицательной критике христианского вероучения. Рассматривая вопрос о влиянии Церкви на жизнь русского народа, автор категорически утверждает, что влияние это в общем было весьма вредное. Особенно вредным оказалось оно в отношении к семейной жизни русского народа . Это атеистическое сочинение, однако, было опубликовано, хотя и с исключением некоторых фрагментов.

В 1911 г. будущий священномученик Гермоген, тогда епископ Саратовский ходатайствует перед Святейшим Синодом о предании явного еретика Розанова анафеме. Согласно докладу сщмч. Гермогена, В.Р. воспевая гимны «священным блудницам», проповедует разврат, превозносит культ Молоха и Астарты, осмеивает евангельское учение о высоте девства, восхваляет язычество с его культом фаллоса… извращает смысл монашества и клевещет на него и издевается над духовенством .

В 1914 г. со скандалом исключен из Религиозно-философского общества.

В связи с патологическим двурушничеством и внеморальностью В.Р. в его модернистском окружении обсуждался вопрос о его вменяемости, о его подсудности требованиям религии, здравого смысла и приличий.

Сам В.Р. пишет: Идея «закона», как «долга», никогда даже на ум мне не приходила. Только читал в словарях на букву Д. Но не знал, что это, и никогда не интересовался. «Долг выдумали жестокие люди, чтобы притеснять слабых. И только дурак ему повинуется». Так, приблизительно… Только всегда была у меня Жалость. И была благодарность. Но это как «аппетит» мой; мой вкус. Удивительно, как я уделывался с ложью. Она меня никогда не мучила… Так меня устроил Бог .

З.Н. Гиппиус утверждала, что упреки в цинизме; справедливые - и глубоко несправедливые, ибо прилагать к Розанову общечеловеческие мерки и обычные требования по меньшей степени неразумно. Он есть редкая личность, но, чтобы увидеть это, надо переменить точку зрения… Бесполезно упрекать Розанова во «лжи», в «безнравственности», в «легкомыслии». Это все наши понятия .

Воспитанный в революционно-демократическом духе, В.Р. был и оставался всю жизнь вульгарным материалистом. Духовным отцом В.Р. был В.Г. Белинский, «Литературные мечтания» которого были первой книжкой, открывшей В.Р. «духовную родину». Он также читал Д.И. Писарева, Н.А. Добролюбова, западных материалистов и позитивистов Милля, Фохта, Бокля, Бентама, Лассаля.

В сер. 1890-х г. В.Р. переживает внутренний слом, который приводит его к полной нравственной аннигиляции: признанию связи пола с Богом. Первой публикацией в этом направлении была статья «Брак и христианство» (1898 г.). Для Р. пол в человеке — зиждительное лицо, в соответствии и противоположении верхнему, логическому лицу… Для разума он и не определим и не постижим: но он Есть и все Сущее — из Него и от Него . Это неизбежно приводит его к отречению от Христианства, и — к одобрению «юдаизма», как он это называл, и древних солярных религий. В.Р. утверждал, что Христианство разрушило сущностную связь человека с Богом, поставив на место жизни - смерть, на место семьи - аскезу, на место религии - каноническое право, консисторию и морализирование, на место реальности - слова.

Как излагает умонастроение В.Р. его друг П.П. Перцов: Он удовлетворяется простым посюсторонним, земным человечеством. Его влечет лишенное всякой «цели», почти позитивное упоение игрою быта, заслоняющее от него бездну и создающее «жизнь» в переливах цветов на поверхности .

Основные труды

О понимании: Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания (1886)

Органический процесс и механическая причинность (1889)

Место христианства в истории (1890)

Цель человеческой жизни (1892)

Красота в природе и ее смысл (1894)

Легенда о великом инквизиторе Ф. Достоевского (1894)

Литературные очерки (1899)

Сумерки просвещения (1899)

Религия и культура (1899)

Природа и история (1899)

В мире неясного и нерешенного (1901)

Семейный вопрос в России (1903)

Около церковных стен (1906)

Русская церковь. Дух. Судьба. Ничтожество и очарование (1909)

Когда начальство ушло (1910)

Люди лунного света. Метафизика христианства (1911)

Темный Лик. Метафизика христианства (1911)

Библейская поэзия (1912)

Уединенное (1912)

Литературные изгнанники (1913)

Опавшие листья (1913)

Сахарна (1913)

«Ангел Иеговы» у евреев (1914)

В соседстве Содома (1914)

Опавшие листья. Короб второй (1915)

Апокалипсис нашего времени (1917-1918)

Мимолетное (1914-18)

Письма В.В. Розанова к Э. Голлербаху

Духовное завещание // Русский архив. М.: Студия «ТРИТЭ», «Российский архив», 1994. СС. 257-261

Источники

П.Б. Струве. Большой писатель с органическим пороком // Русская мысль. 1910. № 11

М. Курдюмов (М.А. Каллаш). О Розанове. Paris: YMCA-PRESS, 1929

о. Стефан Красовицкий. Соблазн утонченной самости // Вестник РСХД. 1970. № 3

Э.Ф. Голлербах. В.В. Розанов: Жизнь и творчество. Paris: YMCA-PRESS, 1976

о. Павел Флоренский. На Маковце. (Из переписки с Василием Васильевичем Розановым) // Философская и социологическая мысль. 1990. № 4. СС. 108-112

о. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991

П.П. Перцов. Литературные афоризмы // Русский архив. М.: Студия «ТРИТЭ», «Российский архив», 1994. СС. 212-236

Василий Розанов. Pro et contra. СПб.: РХГИ, 1995

П.П. Перцов. Воспоминания о В.В. Розанове // Новый Мир. 1998. № 10

о. Кирилл Семенов. В притяжении Розанова. К 150-летию со дня рождения // Русская линия. 03.05.2006

св. Иоанн Кронштадтский. Предсмертный дневник. 1908 май-ноябрь. М.-СПб.-Кронштадт: «Отчий дом», 2009

И.В. Воронцова. Протоиерей Александр Устьинский и «реформатор» Василий Розанов: История духовного суда над протоиереем Александром Устьинским, изложенная в переписке 1903 года // Вестник ПСТГУ. II: История. История Русской Православной Церкви. 2010. № II:3 (36). С. 83–101

Великий русский писатель Василий Васильевич Розанов, выходец из бедной мещанской семьи, родился в 1856 г. в Ветлуге (Костромская губерния) и почти всю свою юность провел в Костроме. Получив обычное гимназическое образование, он поехал в Москву и поступил в университет, где изучал историю. По окончании университета он долгие годы был учителем истории и географии в гимназиях разных провинциальных городов (в Брянске, Ельце, Белом). Делал он это безо всякого интереса – у него не было педагогического призвания. Около 1880 г. он женился на Аполлинарии Сусловой – ей тогда было лет сорок; в молодости она была в близких отношениях с Достоевским . Брак оказался на редкость несчастливым. Аполлинария была холодная и гордая, «инфернальная» женщина, в ней таились запасы жестокости и чувственности, видимо, ставшие откровением для Достоевского (сразу после поездки с ней за границу он написал Записки из подполья ). Аполлинария прожила с Розановым около трех лет и ушла к другому. На всю жизнь они сохранили ненависть друг к другу. Аполлинария отказалась дать Розанову развод.

Портрет Василия Розанова. Художник И. Пархоменко, 1909

Через несколько лет после разрыва Розанов встретил в Ельце Варвару Дмитриевну Рудневу, ставшую его гражданской женой. Он не мог официально жениться на ней из-за несговорчивости первой жены, и этим отчасти объясняется горечь во всех его произведениях на тему развода. Этот второй («неофициальный») брак был настолько же счастливым, насколько несчастливым был первый.

В 1886 г. Розанов опубликовал книгу О понимании , которую назвал потом «продолжительной полемикой против Московского университета» – то есть против позитивизма и официального агностицизма. Книга не имела успеха, но привлекла внимание известного критика Страхова , который вступил с Розановым в переписку, ввел его в консервативную литературную печать и наконец устроил ему официальное назначение в Петербург. Однако это не очень помогло Розанову, который оставался в стесненных обстоятельствах, пока издатель Суворин в 1889 г. не пригласил его сотрудничать в Новом времени – единственной консервативной газете, которая могла хорошо платить своим авторам.

Василий Розанов – маленький человек с большой метафизикой

В ранних произведениях Розанова нет замечательной оригинальности его более позднего стиля, но некоторые из них очень значительны. Прежде всего это Легенда о Великом Инквизиторе (1889) – комментарий к известному эпизоду из Братьев Карамазовых . Это был первый из длинного ряда комментариев к Достоевскому (продолжателями были Шестов и Мережковский ), которые стали важной чертой современной русской литературы. Это была первая попытка проникнуть в глубины психологии Достоевского и обнаружить движущие пружины его индивидуальности. Очень важно, что через первую жену Розанов знал кое-что о скрытых свойствах Достоевского «из первых рук». В этой связи интересно отметить, что Розанов придает большое значение Запискам из подполья как центральному произведению Достоевского. Замечательно тонко, как никто до него, Розанов чувствует страстное, болезненное стремление Достоевского к абсолютной свободе, включая свободу не желать счастья. Книга кроме того содержит прекрасную главу о Гоголе ; Розанов был первым, обнаружившим то, что сейчас кажется трюизмом: Гоголь не был реалистом, а русская литература в целом была не продолжением Гоголя, а реакцией против него. Одной Легенды хватило бы, чтобы назвать Розанова большим писателем, но у зрелого Розанова были достоинства еще более высокого порядка.

Василий Розанов. Передача 4. Розанов о теме "Человек и Бог"

В девяностых годах Розанов жил в Петербурге, активно общаясь с немногими людьми, способными его слушать и понимать. Этот круг включал всех представителей независимой консервативной мысли России. Туда входили И. Ф. Романов – оригинальный писатель, выступавший под псевдонимом Рцы, – и Федор Шперк (1870–1897), рано умерший философ, которого Розанов считал величайшим гением. Шперк и Рцы, по словам Розанова, оказали большое влияние на формирование его стиля. К концу девяностых годов Розанов познакомился с модернистами, но, хотя эта партия не скупилась на похвалы Розанову, он так и не сошелся с ними близко. В творчестве Розанова всегда был один странный дефект, особенно когда он писал на темы, его глубоко не затрагивавшие, – ему не хватало сдержанности, он слишком подробно развивал парадоксы, которым сам не придавал серьезного значения, но которые возмущали среднего читателя. За это его колко и остроумно отчитал Владимир Соловьев , прозвавший Розанова Порфирием Головлевым – имя лицемера из Господ Головлевых Салтыкова , – Порфирию Головлеву тоже не хватало чувства меры в его бесконечных и до тошноты елейных вещах. Еще один неприятный эпизод для Розанова – предложение Михайловского «исключить его из литературы» за недостаточно уважительную статью о Толстом .

В 1899 г. Розанов стал постоянным сотрудником Нового времени , что наконец дало ему приличный заработок. Суворин предоставил Розанову возможность писать, что ему захочется и только когда захочется, при условии писать кратко и не занимать слишком много места в одном номере. Сочетание такой свободы с такими ограничениями сыграло большую роль в формировании особого розановского стиля – фрагментарного и внешне бесформенного. Примерно в это время интерес Розанова сосредоточился на вопросах брака, развода и семейной жизни. Он повел решительную кампанию против ненормального состояния семейной жизни в России и в христианстве вообще. Существование незаконнорожденных детей он считал позорным для христианства. По его мнению, ребенок должен был считаться законным самим фактом своего появления на свет. С горечью он рассуждал о ненормальном положении вещей, вызванном невозможностью развода. Критика Розанова выливается в атаку на христианство как на аскетическую по сути религию, которая в душе все половые отношения считает отвратительными и только скрепя сердце дает разрешение на брак.

В то же время христианство непреодолимо притягивало Розанова, особенно тем, что он называл «темными лучами» – менее заметными чертами, без которых оно, однако, не могло бы существовать. По мнению Розанова (вряд ли справедливому), самым существенным в христианстве являются грусть и слезы, сосредоточенность на смерти и на «после смерти» и отречение от мира. Розанов говорил, что в выражении «веселый христианин» уже содержится противоречие. Религии Христа Розанов противопоставлял религию Бога Отца, которую он считал естественной религией – религией роста и продолжения рода. Такую примитивно натуралистическую религию он находил в Ветхом Завете , в благочестивом отношении к полу средневекового иудаизма и в религии древних египтян . Мысли Розанова о философии христианства и о его собственной естественной (по сути фаллической) религии содержатся в ряде его книг – В мире неясного и нерешенного (2 т., 1901), Около церковных стен (1906), Русская церковь (1906), Темный лик (Метафизика христианства ; 1911) и Люди лунного света (1913). Размышления Розанова о египетской религии появились в серии статей, написанных в последние годы его жизни (Из восточных мотивов ).

В политике Розанов остался консерватором. И хотя в глубине души он был совершенно аполитичен, для его консерватизма были свои причины. Агностицизм левых радикалов, естественно, отталкивал его глубоко мистичный и религиозный ум. Необычайно независимый мыслитель, он ненавидел их принудительную одинаковость. Как имморалист – презирал их унылую респектабельность. К тому же он был прирожденным славянофилом : человечество существовало для него, только поскольку оно было русским (или еврейским, но его отношение к евреям было двойственным), – и космополитизм интеллигенции был ему так же противен, как ее агностицизм. Кроме того, в течение многих лет он получал признание и поддержку только справа: от Страхова, от Суворина, потом от декадентов. Радикалы перестали считать его презренным реакционером только после 1905 г.

Однако события 1905 г. как-то смутили Розанова, и некоторое время революция его притягивала главным образом кипучей юностью революционной молодежи. Он даже написал книгу Когда начальство ушло , полную похвал революционному движению. Однако в то же время он продолжал писать в своем обычном консервативном духе. Какое-то время консервативные статьи в Новом времени он подписывал своей фамилией, а радикальные в прогрессивном Русском слове – псевдонимом В. Варварин. Такая непоследовательность для него была в порядке вещей. Политика представлялась ему такой незначительной, что ее нельзя было рассматривать sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности). В обеих партиях Розанова интересовали только индивидуальности, их составляющие, и их «вкус», «аромат», «атмосфера». В среде литераторов это мнение не разделяли, Петр Струве обвинил Розанова в «моральной невменяемости» и ему опять стали угрожать бойкотом.

Василий Розанов. Передача 5. Розанов о предпосылках русской революции

Между тем гений Розанова возмужал и нашел собственную характерную форму выражения. В 1912 г. появилось Уединенное, почти на правах рукописи , состоящее из «афоризмов и коротких эссе». Впрочем, такое краткое описание не дает представления о невероятно оригинальной форме Уединенного . Составляющие книгу отрывки звучат живым голосом, потому что они не выстроены по правилам традиционной грамматики, а построены со свободой и разнообразием интонаций живой речи – голос часто падает до едва слышного прерывистого шепота, но по временам достигает подлинного красноречия и мощного эмоционального ритма.

За этой книгой последовали Опавшие листья (1913) и Короб второй (1915), написанные в той же манере. Причудливая и, как он сам говорил, «антигутенберговская» натура Розанова странно выражается в том, что, помимо этих книг, самые лучшие его высказывания находишь там, где не ждешь: в примечаниях к письмам других людей. Так, одна из его величайших книг – издание писем Страхова к Розанову (Литературные изгнанники , 1913), – в примечаниях высказаны гениальные и совершенно оригинальные мысли.

Революция 1917 г. была для Розанова жестоким ударом. Сначала он испытал тот же мимолетный энтузиазм, что и в 1905 г., но скоро впал в нервное расстройство, продолжавшееся до самой смерти. Уехав из Петербурга, он поселился в Троице-Сергиевом монастыре . Он продолжал писать, но при большевицком правительстве за его книги денег не платили. Последнее произведение Розанова Апокалипсис нашего времени (апокалипсис русской революции) выходило в Троице в виде брошюр очень маленьким числом экземпляров и сразу стало редкостью.

Два последних года жизни Розанов провел в нищете и невзгодах. Их степень можно представить из его незабываемого, пронзительного обращения к читателям в Апокалипсисе :

К читателю, если он друг . – В этот страшный, потрясающий год, от многих лиц, и знакомых, и вовсе неизвестных мне, я получил, по какой-то догадке сердца, помощь и денежную, и съестными продуктами. И не могу скрыть, что без таковой помощи я не мог бы, не сумел бы перебыть этот год. Мысли, и страхи, и тоска самоубийства уже мелькали, давили. Увы: писатель – сомнамбула. Лазит по крышам, слушает шорохи в домах: и не поддержи или не удержи его кто-нибудь за ноги, если он проснется от крика к действительности, ко дню и пробуждению , он сорвется с крыши дома и разобьется насмерть. Литература – великое, само-забвенное счастье, но и великое в личной жизни горе <…> За помощь – великая благодарность; и слезы не раз увлажняли глаза и душу. «Кто-то помнит, кто-то думает , кто-то догадался». «Сердце сердцу весть сказало ». <…>

Устал. Не могу. 2 – 3 горсти муки, 2 – 3 горсти крупы, пять круто испеченных яиц может часто спасти день мой . Что-то золотое брезжится мне в будущей России. Какой-то в своем роде «апокалипсический переворот» уже в воззрениях исторических не одной России, но и Европы. Сохрани, читатель, своего писателя, и что-то завершающее мне брезжится в последних днях моей жизни. В. Р. Сергиев Посад, Московск. губ., Красюковка, Полевая ул., дом свящ. Беляева.

На смертном одре Василий Розанов наконец примирился с Христом и умер, получив причастие, 5 февраля 1919 г. (по новому стилю). Так что его слова из Опавших листьев сбылись: «Конечно, я умру все-таки с Церковью, конечно, Церковь мне неизмеримо больше нужна, чем литература (совсем не нужна), и духовенство все-таки всех (сословий) милее ».

Василий Васильевич Розанов (1856 — 1919) оставил после себя большое литературное наследие. К числу наиболее крупных его произведений относятся: “О понимании”; “О писательстве и писателях”; “Литературные очерки”; “Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского”; “Около церковных стен”; “Русская церковь”; “В мире неясного и нерешенного”; “Когда начальство ушло”; “Уединенное”; “Опавшие листья”; “В дворе язычников”; “Сахарна”; “Мимолетное”; “Последние листья”; “Апокалипсис нашего времени”; “Литературные изгнанники”; “Семейный вопрос в России”; “Листва”.

Известный историк русской философии В. В. Зеньковский отмечал: “Розанов едва ли не самый замечательный писатель среди русских мыслителей, но он и подлинный мыслитель… Оттого-то он имел такое огромное (хотя чисто и подпольное) влияние на русскую философскую мысль XX века”.

Иногда Розанова причисляют к неославянофилам. Сам же он пишет о себе: “Славянофилом я был только в некоторые поры своей жизни”.

Особенность философии В. В. Розанова заключается в том, что при ответе на два ключевых вопроса философствования, стоявших в его время: “Что происходит (Кто виноват?)? Что делать?”, он игнорирует второй вопрос. Он так объяснял причину этого: “Я пришел в мир, чтобы видеть, а не совершать”.

По мнению мыслителя “Философия — прибежище тишины и тихих душ, спокойных созерцательных и наслаждающихся созерцанием умов”.

Согласно Розанову, “мир бесконечен”, он обладает формой и без нее не может существовать. Мир он считает реальным и проявляющимся в бытии, которому противостоит небытие. Формами существования бытия выступают: “небытие бытие потенциальное, бытие образующееся и бытие реальное”. Формы бытия, по Розанову, сменяют друг друга. Важнейшими характеристиками бытия он называет форму и процесс. Онтологические представления мыслителя, так же как и основания его философского учения о человеке раскрываются в его первой крупной работе “О понимании” (1886). Идеи, выраженные в этом сочинении, стали базой для философствования в последующие годы.

Важное значение Розанов придавал проблемам пола. Он видел в любви, семье, деторождении источник творческой энергии индивида и духовного здоровья народа.

Розанов полагал, что развитие цивилизации сужает рамки свободы, которая превращается в иллюзию, ввиду того, что каждый человек становится все более и более зависимым от других людей. Человек даже в США, по его мнению, не свободен “от прически до веры, от выбора невесты и до “фасона” гроба, в который его положат”. Оценивая европейскую цивилизацию, он пишет: “Эта цивилизация не может быть нормальною для всего человечества; она не нормальна даже для европейской части его, если заканчивается страданиями”.

По мнению Розанова, власть — средство организации деловитости людей. Он полагал, что для налаживания эффективной работы нужна вера в ценность нашего национального труда, но утверждаемая спокойствием относительно того, что сделанное не будет в следующем году предано, брошено, покрыто презрением, расхищено. Без этой веры в заботливую преемственность к пониманию труда как ценности возможно, по Розанову, только продолжение варварского отношения к работе. Обращаясь к народу, мыслитель подчеркивает: “Не надейся, народ, что из чего-нибудь ты получишь богатство, кроме как из труда, терпения и бережливости”.

Он советовал одноплеменникам учиться у немцев копить, наживать, а не “проматывать” богатство людей. Он пишет: “Русские прогуляли свое отечество, этого нечего скрывать. Но прогуляло его ужасным образом как … правительство, так и …. русское общество”.

Размышляя о роковой роли, сыгранной в судьбе России демократией, Розанов отмечает: “Дело в том, что именно русская “демократия” повалила кормилицу свою набок, обобрала у нее карманы и бросила ее на потраву врагу”. Обращаясь к своим соплеменникам он с горечью пишет: “Мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя”.

Рассуждая о связи философии и религии, он отмечает: “Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию”.

Мыслитель считает, что русская литература стала несчастьем русского народа. И она непригодна для воспитания подрастающих поколений, так как пропитана проклятиями и насмешками в адрес своей земли, родного дома, своего родного порога. “По содержанию литература русская — пишет Розанов, — есть такая мерзость — такая мерзость бестыдства и наглости, как ни единая литература”. Он называл Кантемира и Фонвизина изменниками. Ответом им, по его мнению должны быть не критические статьи, а виселица. Грибоедов, по Розанову, литератор, искавший грязь. Он сделал посмешище из того, над чем нельзя было глумиться. Мыслитель сожалел, что русская литература “прошла мимо Сергия Радонежского”. Розанов остро критиковал Н. В. Гоголя, В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. М. Добролюбова, В. С. Соловьева за их неуважительное отношение к отечеству.

Результатом такого отношения русских писателей к своей Родине и своему народу стало углубление аморализма в обществе, нарастание неуважения людей друг к другу. В нем становится все больше людей, игнорирующих исполнение общественного долга. Более того им даже в голову не приходит, что ближние от них что-то могут потребовать. И нечего удивляться, писал Розанов в 1916 г., что “теперь Чичиковы стали не только обирать, но они стали учителями общества”.

Существенной проблемой в философии В. В. Розанова выступает проблема цели. Под целью он подразумевает то, что становится действительным через другое. Идея цели рассматривается философом в качестве внутреннего субъективного акта, который через целесообразный процесс воплощается в действительности. Рассматривая цель, он выделяет в ней три стороны: а) как решающее звено в цепи целесообразности; б) как конечная форма всего развивающегося; в) как то, что желательно и к чему следует стремиться. Исходя из этого философ делит учение о целях на три части: учение о целях вообще; учение о целях как конечных формах; учение о целях как выражениях желательного.

Согласно Розанову, цель человеческой жизни заключается в служении другим людям. Человек не должен забывать, что он лишь часть общества. Человек, реализуя цель своего существования, стремится знать истину, устранять препятствия на путях к добру и сохранять свою свободу. В этом заключаются три его предназначения.

Розанов поучает: “Живи каждый день так, как бы ты жил всю жизнь именно для этого дня”.

Философ полагал, что жизнь человека определяется тремя идеалами, ведущими его к нравственному, справедливому и прекрасному. Личность также должна стремиться к покою своей совести. Спокойная совесть при достижении желаемого и удовлетворенность достигнутым означают, по Розанову, состояние счастья. Слава не является условием счастья, так как, по мнению мыслителя, “судьба бережет тех, кого она лишает славы”.

В заключение необходимо отметить, что В. В. Розанов много сделал для установления диагноза болезни своего отечества. Выбор методов лечения он оставил философам будущих поколений.

Васи́лий Васи́льевич Ро́занов (20 апреля (2 мая) , Ветлуга , Костромская губерния , Российская империя - 5 февраля , Сергиев Посад , РСФСР) - русский религиозный философ , литературный критик и публицист .

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ ВАСИЛИЙ РОЗАНОВ. "Апокалипсис нашего времени". Библейский сюжет

✪ Василий РОЗАНОВ Люди лунного света 1/4

✪ 1. Василий Розанов. Русский гнозис.

✪ Василий Розанов. Опавшие листья (Слово и дело)

✪ 4. Василий Розанов. Апокалипсис.

Субтитры

Биография

Василий Розанов родился в городе Ветлуге Костромской губернии в многодетной семье чиновника лесного ведомства Василия Фёдоровича Розанова (1822-1861). Рано потерял родителей, воспитывался старшим братом Николаем (1847-1894). В 1870 году переехал с братьями в Симбирск , где его брат преподавал в гимназии. Сам Розанов позже вспоминал:

Нет сомнения, что я совершенно погиб бы, не «подбери» меня старший брат Николай, к этому времени закончивший Казанский университет . Он дал мне все средства образования и, словом, был отцом .

После университета

Второй брак

Несогласие философа с постановкой школьного образования в России выражено в статьях «Сумерки просвещения» () и «Афоризмы и наблюдения» (). В сочувственных тонах описывал брожение в период русской революции 1905-1907 годов в книге «Когда начальство ушло» (). Сборники «Религия и культура» () и «Природа и история» () были попытками Розанова найти решение социальных и мировоззренческих проблем в церковной религиозности. Однако его отношение к православной церкви («Около церковных стен», т. 1-2, ) оставалось противоречивым. Вопросам отношения церкви к проблематике семьи и сексуальным отношениям посвящена книга «Семейный вопрос в России» (т. 1-2, ). В сочинениях «Тёмный лик. Метафизика христианства» () и «Люди лунного света » (1911) Розанов окончательно расходится с христианством по вопросам пола (противопоставляя при этом Ветхий Завет , как утверждение жизни плоти, - Новому Завету).

Разрыв с Религиозно-философским обществом

Статьи Розанова, посвящённые делу Бейлиса (1911) привели к конфликту с Религиозно-философским обществом, в котором состоял философ. Общество, признавшее процесс Бейлиса «оскорблением всего русского народа», призвало Розанова выйти из своего состава, что он вскоре и сделал .

Поздние книги - «Уединённое» (), «Смертное» () и «Опавшие листья» (ч. 1-2, -) - представляют собой собрание разрозненных эссеистических набросков, беглых умозрений, дневниковых записей, внутренних диалогов, объединённых по настроению. Существует мнение, что в это время философ переживал глубокий духовный кризис, не находивший разрешения в безоговорочном принятии христианских догматов, к которому Розанов тщетно стремится; следуя этому воззрению, итогом мысли Розанова можно считать пессимизм и «экзистенциальный» субъективный идеализм в духе С. Кьеркегора (отличающийся, однако, культом индивидуальности, выражающей себя в стихии пола). Подверженный этому пессимизму, в набросках «Апокалипсис нашего времени» (выпуски 1-10, с ноября 1917 года по октябрь 1918 года) Розанов с отчаянием и безнадёжностью принимает неизбежность революционной катастрофы, полагая её трагическим завершением российской истории.

Воззрения и труды Розанова вызывали критику как со стороны революционных марксистов , так и либерального лагеря русской интеллигенции.

Переезд в Сергиев Посад

Дочь - Верещагина-Розанова Надежда Васильевна (1900-1956), художница, иллюстратор.

Личность и творчество Розанова

Творчество и взгляды Розанова вызывают очень противоречивые оценки. Это объясняется его нарочитым тяготением к крайностям, и характерною амбивалентностью его мышления. «На предмет надо иметь именно 1000 точек зрения. Это „координаты действительности“, и действительность только через 1000 и улавливается». Такая «теория познания» действительно демонстрировала необычайные возможности специфически его, розановского, видения мира. Примером данного подхода может служить то, что революционные события - Розанов считал не только возможным, но и необходимым освещать с различных позиций - выступая в «Новом времени» под своей фамилией как монархист и черносотенец , он под псевдонимом В. Варварин выражал в других изданиях леволиберальную, народническую, а порой и социал-демократическую точку зрения .

«Духовной» родиной для Розанова был Симбирск . Свою отроческую жизнь здесь он описал ярко, с большой памятью о событиях и тончайших движениях души. Биография Розанова стоит на трех основах. Это его три родины: «физическая» (Кострома), «духовная» (Симбирск) и, позднее, «нравственная» (Елец). В литературу Розанов вошёл уже сформировавшейся личностью. Его более чем тридцатилетний путь в литературе ( -) был беспрерывным и постепенным разворачиванием таланта и выявлением гения. Розанов менял темы, менял даже проблематику, но личность творца оставалась неущербной.

Условия его жизни (а они были не легче, чем у его знаменитого волжского земляка Максима Горького), нигилистическое воспитание и страстное юношеское желание общественного служения готовили Розанову путь деятеля демократической направленности. Он мог бы стать одним из выразителей социального протеста. Однако юношеский «переворот» изменил его биографию коренным образом, и Розанов обрел своё историческое лицо в других духовных областях. Розанов становится комментатором. За исключением немногих книг («Уединенное», «Опавшие листья», «Апокалипсис нашего времени») необъятное наследие Розанова, как правило, написано по поводу каких-либо явлений, событий.

Исследователи отмечают эгоцентризм Розанова. Первые издания книг «опавших листьев» Розанова - «Уединенное», а затем и «Опавшие листья», - вошедшие вскоре в золотой фонд русской литературы, были восприняты с недоумением и растерянностью. Ни одной положительной рецензии в печати, кроме бешеного отпора человеку, который на страницах напечатанной книги заявил: «Я ещё не такой подлец, чтобы думать о морали».

Розанов - один из русских писателей, счастливо познавших любовь читателей, неколебимую их преданность. Это видно из отзывов особенно чутких читателей «Уединенного», правда, высказанных интимно, в письмах. Примером может служить емкий отзыв М. О. Гершензона : «Удивительный Василий Васильевич, три часа назад я получил Вашу книгу, и вот уже прочел её. Такой другой нет на свете - чтобы так без оболочки трепетало сердце пред глазами, и слог такой же, не облекающий, а как бы не существующий, так что в нём, как в чистой воде, все видно. Это самая нужная Ваша книга, потому что, насколько Вы единственный, Вы целиком сказались в ней, и ещё потому, что она ключ ко всем Вашим писаниям и жизни. Бездна и беззаконность - вот что в ней; даже непостижимо, как это Вы сумели так совсем не надеть на себя системы, схемы, имели античное мужество остаться голо-душевным, каким мать родила, - и как у Вас хватило смелости в 20-м веке, где все ходят одетые в систему, в последовательность, в доказательность, рассказать вслух и публично свою наготу. Конечно, в сущности все голы, но частью не знают этого сами и уж во всяком случае наружу прикрывают себя. Да без этого и жить нельзя было бы; если бы все захотели жить, как они есть, житья не стало бы. Но Вы не как все, Вы действительно имеете право быть совсем самим собою; я и до этой книги знал это, и потому никогда не мерял Вас аршином морали или последовательности, и потому „прощая“, если можно сказать тут это слово, Вам Ваши дурные для меня писания просто не вменял: стихия, а закон стихий - беззаконие».

Список значимых произведений

Философия

Интересна одна из интерпретаций философии Розанова, а именно как философии «маленького религиозного человека». Предметом его исследования становятся перипетии «маленького религиозного человека» наедине с религией, такое множество материала, указывающего на серьёзность вопросов веры, на их сложность. Грандиозностью задач, которые ставит перед Розановым религиозная жизнь его эпохи лишь отчасти связана с Церковью . Церковь не поддается критической оценке. Человек остается наедине с самим собой, минуя институты и установления, которые объединяют людей, дают им общие задачи. Когда так ставится вопрос, то проблема рождается сама собой, без дополнительного участия мыслителя. Религия по определению - объединение, собирание вместе и т. д. Однако понятие «индивидуальная религия» приводит к противоречию. Впрочем, если его истолковать таким образом, что в рамках своей индивидуальности религиозный человек ищет свой способ связи и объединения с другими, тогда все встает на нужные места, все приобретает смысл и потенциал для исследования. Именно его использует В. Розанов .

Журналистика

Исследователи отмечают необычный жанр сочинений Розанова, ускользающий от строгого определения, однако прочно вошедший в его журналистскую деятельность, предполагавший постоянную, как можно более непосредственную и вместе с тем выразительную реакцию на злобу дня, и сориентированный на настольную книгу Розанова «Дневник писателя» Достоевского . В опубликованных сочинениях «Уединенное» (), «Смертное» (), «Опавшие листья» (короб 1 - ; короб 2 - ) и предполагавшихся сборниках В «Сахарне», «После Сахарны», «Мимолетное» и «Последние листья» автор пытается воспроизвести процесс «понимания» во всей его интригующей и многосложной мелочности и живой мимике устной речи - процесс, слитый с обыденной жизнью и способствующий мыслительному самоопределению. Этот жанр оказался наиболее адекватным мысли Розанова, всегда стремившейся стать переживанием; и последнее его произведение, попытка осмыслить и тем самым как-то очеловечить революционное крушение истории России и его вселенский резонанс, обрела испытанную жанровую форму. Его «Апокалипсис нашего времени» публиковался невероятным по тому времени двухтысячным тиражом в большевистской России с ноября по октябрь (десять выпусков) .

Религия в творчестве Розанова

Розанов так писал о себе: «Я принадлежу к той породе „излагателя вечно себя“, которая в критике - как рыба на земле и даже на сковороде». И признавался: «Что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно, я говорил и думал, собственно, только о Боге : так что Он занял всего меня, без какого-либо остатка, в то же время как-то оставив мысль свободною и энергичною в отношении других тем». Таким образом, Розанов говорил о себе, - не забывая Бога.

Розанов считал, что вся остальная религия стала индивидуальной, личным же стало христианство . Делом каждого человека стало выбирать, то есть осуществлять свободу , но не веры в смысле качества и конфессии - этот вопрос решен 2000 лет назад, но в значении качества укорененности человека в общей вере. Розанов убежден, что этот процесс воцерковления не может проходить механически, через пассивное приятие таинства святого крещения . Должна быть активная вера, должны быть дела веры, и здесь рождается убежденность, что человек не обязан мириться с тем, что он не понимает чего-то в реальном процессе жизнедеятельности, что все касающееся его жизни приобретает качество религиозности. По Розанову отношение к Богу и к Церкви определяется совестью . Совесть различает в человеке субъективное и объективное , индивидуальное и личное , существенное, главное и второстепенное. Он пишет: «Нужно различать в споре о совести две стороны: 1) отношение её к Богу; 2) отношение её к Церкви. Бог по учению христианскому есть Личный бесконечный дух. Каждый с первого же взгляда поймет, что отношение к Лицу несколько иное, чем к порядку вещей, к системе вещей. Никто решительно не скажет, что и Церковь лична: напротив, лицо в ней, напр. всякого иерарха, глубоко покоряется некоторому завещанному и общему порядку».

Тема пола

Центральной философской темой в творчестве зрелого Розанова стала его метафизика пола . В в одном из писем он формулирует своё понимание пола: «Пол в человеке - не орган и не функция, не мясо и не физиология - но зиждительное лицо… Для разума он не определим и не постижим: но он Есть и все сущее - из Него и от Него». Непостижимость пола никоим образом не означает его ирреальности. Напротив, пол, по Розанову, есть самое реальное в этом мире и остается неразрешимой загадкой в той же мере, в какой недоступен для разума смысл самого бытия. «Все инстинктивно чувствуют, что загадка бытия есть собственно загадка рождающегося бытия, то есть что это загадка рождающегося пола». В розановской метафизике человек, единый в своей душевной и телесной жизни, связан с Логосом , но связь эта имеет место не в свете универсального разума, а в самой интимной, «ночной» сфере человеческого бытия: в сфере половой любви.

Еврейская тема в творчестве Розанова

Еврейская тема в творчестве Василия Розанова занимала важное место. Это было связано с основами мироощущения Розанова - мистическим пансексуализмом, религиозным поклонением животворящей силе пола, утверждением святости брака и деторождения. Отрицая христианский аскетизм, монашество и безбрачие, Розанов находил религиозное освящение пола, семьи, зачатия и рождения в Ветхом завете . Но его антихристианский бунт смирялся его органическим консерватизмом, искренней любовью к русскому «бытовому исповедничеству», к семейным добродетелям православного духовенства, к освящённым традицией формам русской государственности. Отсюда проистекали и элементы откровенного антисемитизма Розанова, столь смущавшего и возмущавшего многих современников .

По оценкам Электронной еврейской энциклопедии высказывания Розанова иногда носили откровенно антисемитский характер . Так, в сочинении Розанова «Иудейская тайнопись» () присутствует следующий фрагмент:

«Да вы всмотритесь в походку: идёт еврей по улице, сутуловат, стар, грязен. Лапсердак, пейсы; ни на кого в мире не похож! Всем не хочется подать ему руку. „Чесноком пахнет“, да и не одним чесноком. Жид вообще „скверно пахнет“. Какое-то всемирное „неприличное место“… Идёт какою-то не прямою, не открытою походкою… Трус, робок… Христианин смотрит вслед, и у него вырывается: - Фу, гадость, и зачем я не могу обойтись без тебя? Всемирное: „зачем не могу обойтись“…»

Однако при оценке взглядов Розанова следует учитывать и его нарочитое тяготение к крайностям, и характерную амбивалентность его мышления . Ему удалось прослыть одновременно юдофилом и юдофобом .

Розанов сам отрицает антисемитизм в своём творчестве. В письме М. О. Гершензону он пишет: «Анти-семитизмом, я, батюшка, не страдаю… Что касается евреев, то, … я как-то и почему-то „жида в пейсах“ и физиологически (почти половым образом) и художественно люблю, и, втайне, в обществе всегда за ними подглядываю и любуюсь.»

В своей последней книге «Апокалипсис нашего времени» Розанов, высказывая своё отношение к евреям, утверждал следующее:

Примечания

Розанов Василий Васильевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / под ред. А. М. Прохоров - 3-е изд. - М. : Советская энциклопедия , 1969.
Encyclopædia Britannica
SNAC - 2010.
Розанов В. В. Материалы к биографии // Русский архив. Вып. 1. - М., 1991. - С. 249.
Специальный выпуск [газеты], посвящённый 80-летию памяти В. В. Розанова.
Фатеев В. С русской бездной в душе. Жизнеописание Василия Розанова. - СПб.-Кострома, 2002.
В. И. Ленин. Полн. собр. соч., 5 изд., Т. 25. - С. 172.
В частности, деньгами помог (по просьбе Зинаиды Гиппиус) Максим Горький .
Гиппиус «Задумчивый странник»
Розанов в Онлайн Энциклопедии Кругосвет
В. Г. Сукач «Моя душа сплетена из грязи, нежности и грусти» Журнал Наше Наследие
см. ЭСБЕ