Если бога нет то все можно. О смысле высказывания "Если Бога нет, то всё позволено" - Не избранное

В своей лекции «Экзистенциализм - это гуманизм» берёт её за исходный пункт философии экзистенциализма .

Обычно (хотя и не всегда) её связывают с романом Достоевского «Братья Карамазовы », и неспроста: «Мысль эта проведена через весь огромный роман с высокой степенью художественной убедительности » . Однако выражение как единая фраза в указанном романе отсутствует. Нет её и в других произведениях Достоевского .

Различные формулировки

Тезис Достоевского приводится в нескольких вариантах (см. врезку). Ни один из них не является точной цитатой из Достоевского. Курсивом выделен тот вариант, который связан с именем Сартра (см. ниже.)

Тезис Достоевского как предмет и инструмент интерпретации

Тезис Достоевского можно как принимать, так и не принимать (см. ниже). В случае принятия тезиса он допускает как религиозную, так и атеистическую интерпретацию.

Религиозная интерпретация

Анализируя тезис Достоевского, писатель Виктор Ерофеев , по сути, приводит одно из доказательств бытия Божия :

В самом деле, если мы согласны с тем тезисом, что если Бога нет, всё позволено , а также убеждены или приходим к убеждению, что не всё позволено , то мы должны бы согласиться с тем, что Бог есть .

Однако сам Ерофеев не согласен с описанным рассуждением и говорит:

Тезис в интерпретации Сартра

В отличие от Ерофеева философ Жан-Поль Сартр не оспаривает тезис, а берет за исходную точку экзистенциализма :

Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то всё дозволено». Это - исходный пункт экзистенциализма.
- Жан-Поль Сартр

Будучи представителем атеистического экзистенциализма, он приходит к тому, что, как отмечает философ Фредерик Коплстон ,

Сам Сартр выражается жестче Коплстона :

человек осужден быть свободным.
- Жан-Поль Сартр , Экзистенциализм - это гуманизм

Происхождение фразы

Тезис Достоевского можно рассматривать как «сводную» цитату, как бы полученную при помощи «ножниц и клея» из нескольких разных . Но даже одной цитаты достаточно, чтобы тем же способом получить фразу «Без Бога <…> всё позволено » .

Другое возможное объяснение происхождения фразы лежит на поверхности: она в готовом виде содержится у Сартра (см. выше).

Связь с текстом романа

В любом случае тезис «Если Бога нет, всё позволено» представляет собой краткую, но достаточно точную формулировку взглядов Ивана Карамазова . Эти взгляды он первоначально высказывает во время какого-то спора, который в романе не описан. Затем свидетель спора (Петр Александрович Миусов) в келье старца Зосимы так пересказывает эти взгляды :

– Неужели вы действительно такого убеждения о последствиях иссякновения у людей веры в бессмертие души их? – спросил вдруг старец Ивана Федоровича.

– Да, я это утверждал. Нет добродетели, если нет бессмертия.

– Блаженны вы, коли так веруете, или уже очень несчастны!

– Почему несчастен? – улыбнулся Иван Федорович.

– Потому что, по всей вероятности, не веруете сами ни в бессмертие вашей души, ни даже в то, что написали о церкви и о церковном вопросе.

Ф. М. Достоевский , «Братья Карамазовы»

Выслушав рассказчика, Иван Карамазов не только не опровергает его, но и, отвечая на вопрос старца Зосимы, вполне подтверждает сказанное Миусовым: если нет бессмертия, позволено все. Такого рода убеждение становится для Ивана источником крайнего несчастья (см. врезку).

Прототипы тезиса

Трактат Лактанция «Божественные установления», в котором содержатся эти слова, вышел в русском переводе в 1848 г. Насколько этот перевод был известен, остается вопросом. Но изданные в 1670 г. «Мысли » Блеза Паскаля были известны очень хорошо, а там утверждалось: «Человеческая нравственность целиком зависит от решения вопроса, бессмертна душа или нет».

Константин Душенко

Константин Душенко указывает , что мысль Достоевского «стара почти так же, как христианство », и приводит следующую цитату латинского богослова III-IV веков Лактанция :

Тезис Достоевского на других языках

If God does not exist, everything is permitted. (англ. )

Если Бога нет…

Контртезис (высказывание Лакана)

На тезис Достоевского психоаналитик Жак Лакан ответил следующим тезисом: «Если бог есть, то всё позволено». Философ Славой Жижек использует эту фразу в качестве названия своей статьи .

См. также

Напишите отзыв о статье "Если Бога нет, всё позволено"

Ссылки

Примечания

// Радио «Комсомольская правда»
// Радио «Эхо Москвы»
// Константин Душенко , Афоризмы на любую тему. Цитаты с точным указанием источника
// Энциклопедия кино, 2010 г.
// Новейший философский словарь, Сост. А. А. Грицанов , 1998 г.
// Дидье Жюлиа , Философский словарь. Пер. с франц. - М. Междунар. Отношения, 2000. - 544 с.
// Николаева О. , Современная культура и православие, Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1999 г.
// по лекциям преподавателя Санкт-Петербургской духовной академии священника Георгия Митрофанова, прочитанных им в Коми государственном пединституте
// на сайте «Православие и мир»
// на сайте Московской православной духовной академии
Керенский А. Ф. , Россия на историческом повороте: Мемуары]
Например, в статье из можно встретить вариант «Если нет Бога, все допустимо» .
Ерофеев В. В.
«В процессе эксперимента живая жизнь с её случайностями и закономерностями, одинаково неподвластными логическому мышлению, приходит в нестерпимое противоречие с головным, „диалектическим“ тезисом. Выясняется, что позволено не всё »,-замечает В.Ерофеев, описывая жизненный опыт тех атеистически настроенных героев Достоевского, которые разделяют тезис.
// Коплстон Ф. История философии. XX век
См.
В романе говорится, что слова эти произнес «седой бурбон капитан ».
Викитека содержит текст романа в советской орфографии, согласно которой слово «бог» всегда пишется с малой буквы. Не следует, однако, впадать в противоположную крайность:
Сейчас, впадая в обычное преувеличение, мы готовы любое значение слова «бог» отмечать с заглавной буквы. Между тем с большой буквы писали это слово только для означения высшего существа, давшего начало и смысл миру. Языческое многобожие и еретическое мудрствование означались с малой буквы.
Выбор варианта написания существенно меняет мысль. Вариант «Если нет Бога, то я бог » означает, что Кириллов готов признать себя за одного из многих богов, кем-то вроде Марса или Меркурия. Вариант «Если нет Бога, то я Бог » означает гораздо бо́льшую претензию.



Романы

Повести и рассказы

Публицистика

Персонажи

Переводы

Связанные статьи

Отрывок, характеризующий Если Бога нет, всё позволено

Мари».

В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.

Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.

Довольно часто от православных христиан можно услышать мысль, де Достоевский еще сказал, что если Бога нет, значит все можно. Поэтому если человек атеист, то он явно подлец и способен на всякие там гадости. Но копнем глубже в эту простую цитату и немножко ее разберем. Во-первых ее происхождение, а во-вторых осмысленность этой фразы.

В истории с писателями часто бывает, что слова их персонажей приписывают им. Достоевскому, к примеру, приписывают «Красота спасет мир». А сказал эту фразу князь Мышкин. С тем же успехом можно взять мысли каких-нибудь подлецов из романа Достоевского, Ставрогина например, и также приписать Фёдору Михайловичу. Что, конечно, будет не верно. Но с мыслью о Боге и вседозволенности история еще интереснее. Такой цитаты – прямой – у Достоевского и вовсе нет. Она дважды упоминается в романе «Братья Карамазовы» - Дмитрий практически точно озвучивает ее: «Только как же, спрашиваю, после того человек-то? Без Бога-то и без будущей жизни? Ведь это стало быть теперь все позволено, все можно делать?». И здесь, что довольно принципиально для самого Достоевского – упоминается именно душа. И бессмертие души.

А вообще – именно в таком виде, в каком ее цитируют батюшки с амвона, эту мысль озвучил Жан Поль Сартр. В своей работе «Экзистенционализм – это гуманизм» Сартр выдает следующую мысль: «Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то всё дозволено». Это – исходный пункт экзистенционализма». Удивительно, но именно атеист сумел разглядеть в этой мысли ту глубину, о которой не задумываются христиане. Сартр размышляет так: да, если Бога нет то человеку все дозволено. Но в этом-то и дело что Бога нет. И вот есть один человек, один-одинешенек, при этом ему все дозволено. И эту дилемму теперь ему придется решать. Как жить дальше. Без Бога и с этой самой вседозволенностью.

Мысль вполне себе интересная. Действительно, исходя из этой цитаты атеист несет на себе гору ответственности за свои поступки, а верующий, при этом ни за что и не отвечает. Бог есть, мне вот это нельзя и вот это тоже. Значит можно спать спокойно. Но беда-то в том, что подобное отношение совершенно чуждо христианству. Она целиком и полностью противоречит мысли апостола Павла: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1-е послание коринфянам, 6:12).

Это не атеисту, это христианину все позволительно. Тут выходит что либо апостол Павел уверен в отсутствии Бога, а ему при этом все дозволено, либо эта мысль полностью противоречит апостолу Павлу, а значит и христианской мысли в целом.

Так что если вдруг услышите эту глубочайшую мысль, приписываемую Достоевскому от верующего, знайте, она вполне может быть использована против него. Эту цитату можно а) перевернуть и перевести в пользу атеизма, следуя логике Сартра («Да, так и есть. Бога нет, мне все дозволено. И как теперь с этим жить?»), а можно опровергнуть, приведя цитату апостолу Павлу (стоп-стоп-стоп, а разве не верующему «все дозволено, но не все полезно»?). Удачной игры.

Я хочу съесть «Сникерс» один и ни с кем не делиться. Пожалуйста, заперся в комнате и ем. Все! Мне никто не мешает, меня никто не видит. Это - если Бога нет. А если Он есть? Тогда куда мне бежать? Бог есть везде! Поэтому у меня только два выхода: либо перестать жадничать и начать делиться со всеми, либо доказать самому себе и поверить, что Бога нет. Именно этим, то есть доказательством того, что Бога нет, и занимались безбожники.

Давайте на минутку поменяемся местами. Теперь я не священник, а вы не мальчики и девочки, теперь вы - верующие, а я - закоренелый безбожник. И я вам сейчас докажу, что Бога нет, и поэтому я могу делать все, что хочу.

Итак, вы, верующие, выдумали какого-то себе Бога, а я вам быстренько докажу, что такого Бога, которого вы выдумали, просто не может быть. Вы учите, что Бог - это высшая Сила, что Бог всемогущ. Но такого Бога не может быть. Послушайте: а может ли ваш всемогущий Бог сотворить камень, который Сам не сможет поднять?

Давайте рассуждать вместе. Возможны два ответа: может или не может. Вариант первый: Бог не может сотворить такой камень. Что и требовалось доказать - Бог не всемогущ!

Вариант второй: Бог может сотворить такой камень. Но тогда Бог не сможет поднять этот камень, значит, Он станет не всемогущим, что и требовалось доказать!

Такие доказательства несуществования Бога очень часто приводились безбожниками в XVIII и XIX веках.

Это первый взгляд на тему «Бог и свобода»: Бог наибольшая помеха на пути к полной свободе. Если же Бога нет, то все можно. Поэтому если я хочу делать все, что угодно, то Бога не должно быть.

Но есть и другой - православный - взгляд на взаимоотношения Бога и свободы. Поэтому вернемся в свое нормальное положение, теперь я вновь священник, а вы мальчики и девочки. Как священник я должен заявить, что Бог не помеха нашей свободе, напротив, Бог - единственный источник нашей свободы. Почему? Попытаюсь объяснить.

Вернусь к уловке безбожников о камне, который невозможно поднять. Для верующего человека Бог все же существует, и Он действительно всемогущ. Дело в том, что Бог все-таки сотворил такой камень, который Сам не может поднять, и в то же время Бог поднял этот камень. Никто не знает, что это за удивительный камень?.. Это человек!

Бог сотворил человека и дал ему свободу. Свобода человеческая - это одно из самых важных свойств человеческой природы. Это часть образа Божия, которым наделен человек. И что удивительно, Сам Бог не может отнять свободу у человека. Бог, например, не может заставить человека полюбить Себя. Бог не может заставить человека стать добрым. Чтобы заставить полюбить, надо прежде отнять свободу, а без свободы человек становится животным. Жизнь животного регулируется инстинктами и рефлексами, здесь нет свободы. Многих животных можно заставить полюбить. Бросай собаке каждый день кусок мяса, глядишь, она скоро и полюбит тебя за это. А человек не собака, его не заставишь полюбить, он - это действительно тот самый камень, который Бог не может поднять.

Само творение человека Богом - это удивительное событие. До творения человека (и ангелов, которые тоже обладают свободой) в мире присутствовала только одна воля - воля Божия. Все подчинялось Богу. Появляется человек, и в мире возникает еще множество разных воль. Сейчас более 6 миллиардов людей своей волею влияют на мир. Бог, творя человека, отказывался от единовластия в мире, человек призван быть сотворцом Богу, но мог быть и разрушителем мира. Бог творит человека, зная, что человек, будучи свободным, может и воспротивиться своему Творцу, и при этом Бог не сможет заставить человека исправиться.

Тут можно задать вопрос. Как это Бог не может заставить человека что-то сделать? Взял и заставил. Шел человек с пистолетом на убийство, нажимает курок, но Бог вмешивается - осечка, еще раз жмет на курок - еще осечка. Или другой пример из Ветхого Завета. Царь Ахав посылает пятьдесят воинов убить пророка Илию. Пророк молится, с неба сходит огонь, воины убиты. Царь еще посылает воинов, опять огонь с неба. И так три раза. Бог может Своею волею пресечь действие человеческой воли. Но посмотрите внимательно. Бог может пресечь действие, но не может заставить человека изменить свои желания, свою волю. Человек замышляет убийство, берет пистолет, жмет курок - осечка, тогда он берет нож, замахивается - но нож ломается, человек бросается на жертву - но вдруг поражается неожиданной болезнью и падает в изнеможении. Но даже когда он лежит, он может не переставать хотеть смерти другому человеку. Бог не может заставить злодея полюбить свою жертву!

Постараемся четко разделять два вида свободы. Свобода бывает внешняя, и свобода бывает внутренняя. Это совершенно разные вещи, совершенно независимые между собой. Например, в начале христианства было много мучеников, которые были рабами. Вот такой раб-христианин внешне не имел никакой свободы. Подходит его господин с плеткой, заставляет его таскать камни на каменоломне, и раб послушно выполняет его волю. Он не свободен. Но вот приходят гонители христиан и говорят: «Отрекись от Христа! Поклонись нашим идолам». А он отвечает: «Нет! Никто не может меня разлучить со Христом!» Гонители пытают христианина, но он остается непреклонным. Они даже могут насильно поставить его на колени перед идолом, но заставить его искренне поклониться идолу в своем сердце они не могут.

Внутреннюю свободу никто не может отнять! Ни родители, ни учителя, ни милиция, ни ГАИ, ни мучители, и что самое удивительное, даже Бог не может отнять эту свободу! Вот почему на земле существуют войны. «А почему ваш добрый Бог не может запретить все войны?» Запретить может, но что с того запрета. Началась война - все пушки сломались, люди возьмутся за пулеметы, пулеметы сломаются, люди возьмутся за автоматы, те сломаются, возьмутся за ножи, потом дойдет до рукопашного боя. Ненависть, зависть, вражду в человеческом сердце Бог насильно, без воли человека, не может уничтожить.

Про внешнюю свободу говорить даже неинтересно. Она зависит от тысячи случайностей. Я, например, еду по дороге, машина ломается. Минуту назад я был свободен в своих действиях, а сейчас стою. Двадцать километров в одну сторону до ближайшего населенного пункта, двадцать - в другую. Ничего сделать невозможно. Была свобода, и вот ее нет. Я хочу посмотреть видеофильм, сажусь перед экраном, включаю, а в этот момент гаснет свет. Я опять не свободен в своем выборе, и приходится заниматься чем-то другим. Вот вам и вся внешняя свобода.

Приведу еще один пример, показывающий отличие свободы внешней от внутренней. Рисую на доске двух человечков. Известно, что один из них может идти, куда хочет, а другой не может идти, куда хочет. Вопрос: кто из них более свободен? Всем ясно, что первый - он идет, куда хочет, он свободен. Но немного уточним ситуацию. Оказывается, эти два человечка стоят на крыше высотного дома. У первого человека завязаны глаза, и он не знает, где он находится, а у второго они открыты, и он все прекрасно видит. Кто теперь кажется более свободным? Второй? Но смотрите: первый человек может идти, куда хочет, поскольку не видит, какая опасность стоит перед ним. Он может спокойно идти рядом с пропастью и не бояться, ведь он не видит ее. А второй? Посмотрите на его действия. Он движется медленно, боится оступиться. Он не приближается к краю крыши ближе, чем на три метра, он аккуратно обходит все скользкие места. Он очень ограничен в своих действиях. Сюда нельзя, здесь опасно, там ненадежно. Он очень даже не свободен в выборе путей перемещения.

Но тем не менее всем ясно - он более свободен. Почему? Первый человек с завязанными глазами может двигаться, куда хочет, но эта внешняя свобода через две минуты приводит к неловкому движению, человек поскальзывается и летит вниз. Даже если он выживет, он будет весь в гипсе, и от его свободы ничего не останется.

Запомним это. Внешняя свобода (по принципу «Что хочу, то и ворочу») очень скоро приводит к потере всякой свободы. «Я взрослый человек, - заявляет 15-летний молодой человек, - я уже могу пить и курить, никто не может мне запретить!» Но к 18-ти годам он спивается. Где его свобода? «Я свободный человек, хочу - и пью, а не хочу - и не пью». Все правильно, но только он теперь всегда хочет. Не хотеть он уже не может. Человек потерял свободу - он не может не хотеть! Неужели наркоман - свободный человек? Да нет, конечно. Только он связан не веревками, и руки у него не в наручниках, но душа его связана греховной страстью. Все желания направлены в одну сторону - уколоться. И эта неволя - хуже всякой тюрьмы.

Например, молодой человек спрашивает: «А что мне мешает иметь с моей девушкой интимную близость? Мы свободные люди!» А мешает то, что после этой близости вы уже не будете свободными. Ваши чувства, воля, разум изменятся, и направлены они будут вовсе не на внутренний мир друг друга, а на телесные утешения.

Кстати, я бы сказал, что Церковь вообще ничего не запрещает и не может запретить. Церковь только предупреждает. Ведь есть элементарные законы нашей жизни, которые не стоит нарушать. Не пейте яд - отравитесь, не выпрыгивайте из окна - разобьетесь. Так же и Церковь предупреждает: «Не кури - потом не сможешь бросить, не пей - сопьешься, не блуди - не сможешь потом полюбить и создать настоящей семьи, не воруй - потеряешь доброту и милосердие, уважай отца и мать - иначе тебя не будут любить твои же дети» и т.д.

Истинная свобода заключается в свободе от страстей. Именно страсти лишают человека внутренней свободы. Страсти лишают человека того, что даже Бог не может отнять. Хочет человек любить свою жену, не раздражаться, не гневаться на нее, но страсть гнева одолевает его. Он бы и рад остановиться во время скандала, но не может, и огонь взаимной неприязни еще более разгорается. Хочет человек похудеть, не объедаться, меньше есть сладостей и вкусностей, но страсть к объедению одолевает его. И после каждого застолья человек вновь и вновь набирает вес.

Чтобы не потерять эту свободу, нужен постоянный труд. В Церкви существует немало постов. Постных дней, когда не разрешается вкушать определенные продукты, в среднем 180-200, то есть половина всех дней в году. Казалось бы, для современного неверующего человека это ужасно - половину всех дней в году поститься. Но для души человека - это крайне полезно. Человек не привязан к еде. Он может в любой момент с легкостью отказаться от чего-то. Человек приучается легко от чего-то отказываться. Как воин, если он привык к удобству в мирное время, будет ненадежен во время войны, так же и человек, привыкший к комфорту, легко теряет душевное равновесие при разного рода искушениях.

Кстати, надо отметить, что благодаря посту человек может не только пересилить свое желание, например желание поесть колбасы, но может даже управлять своими чувствами и не хотеть ее вообще. Пьяница не может не хотеть выпить. Он своими чувствами не владеет. Он раб своего желания. Пост же помогает управлять своими желаниями.

Например, пост предполагает не только воздержание от еды, но и воздержание в супружеской близости накануне постного дня. Для большинства людей это - дикость. «Вот еще! Церковь будет вмешиваться в мою интимную жизнь и указывать, когда мне спать с женой, а когда не спать». Но верующие люди в своей семейной жизни благодаря посту приучаются управлять своими чувствами. «Завтра постный день, и мы отложим свое желание в эту ночь». И действительно, супруги не будут иметь этого желания. Почему это важно в супружеской жизни? Супруга заболела или забеременела и не может иметь супружеской близости. В нормальной семье это не вызывает никакой трагедии. Супруг может в любой момент управлять своими чувствами и желаниями. Так приобретается истинная свобода.

Современная психотерапия, пропитанная фрейдистскими идеями, будет не раз утверждать со страниц газет и журналов, что воздержание опасно для психики. Неудовлетворенные желания, дескать, накапливаются в подсознании, и это чревато психическими расстройствами. Но жили же на Руси так испокон веков, и никаких расстройств не было. Просто к крепким, правильным семьям идеи Фрейда не относятся. В таких семьях супруги умеют управлять своими желаниями. Психическое расстройство появляется у человека, который смотрит развратные фильмы, читает порнографические или эротические издания, то есть всячески возбуждает в себе блудное желание, но не может удовлетворить его (заплатить проститутке нет денег, а бесплатно с ним в постель никто не хочет ложиться). Вот тут-то человек скоро будет на грани сумасшествия. Но виновато будет не вынужденное воздержание, а разнузданность чувств. А когда человек может управлять своими желаниями, то нет никаких неудовлетворенных влечений и никакой разрушительной психической энергии в подсознании не накапливается. Очень легко получить язву желудка, если во время поста ходить по магазинам и рассматривать всякого рода деликатесы и принюхиваться к запаху копченой колбаски. Очень скоро от таких действий потекут слюнки, начнется выделение желудочного сока. От неудовлетворенного желания начнут развиваться и психическое заболевание, и язва желудка. Но причиной болезни будет вовсе не пост, а неразумное поведение человека.

Научиться управлять своими чувствами в принципе не так-то трудно. Хитростей здесь почти никаких нет. Главный секрет заключается только в том, что надо бороться со своими чувствами, пока они еще небольшие и ты можешь с ними справиться. Не позволяй себе вольного общения с представителями другого пола - и будешь контролировать себя. Как только парень позволил себе прикоснуться к девушке, то способность управлять собой уже немного теряется. Кстати, прикасаться к чужому телу может только близкий человек, например, муж, но никак не любой знакомый парень. Когда вольностей в общении много, то недалеко и до беды. Второй принцип: избегай случаев, ведущих к обострению своих желаний.

Хочешь сохранить чистые отношения с девушкой - береги свои чувства: не стоит оставаться с ней наедине в квартире в позднее время. Здесь как с постом. Хочешь поститься - очень легко, только не ходи в те места, где пахнет жареной курочкой, пельменями и шоколадными конфетами.

Православные супруги, умеющие поститься, всегда желанны друг другу. Перенасыщения в чувствах не наступает. После длительных постов радость взаимной близости будет новым медовым месяцем. Часто именно пресыщение и толкает людей на измену ради получения новых ощущений с новым партнером. Даже однодневные посты вносят порядок в интимную жизнь. Взаимное ожидание близости сильно отличает благочестивую семью от пар, где близость происходит беспорядочно и часто все зависит от настроения и желания только одного из супругов.

Но вернемся к рисунку с двумя человечками. Глядя на него, можно дать еще одно определение истинной свободы. Если свобода внешняя - это жизнь по принципу «что хочу, то и ворочу», то свобода внутренняя - это видение. Это определение я даже запишу на доске.

Похожая информация.

». Представляет собой краткое изложение взглядов Ивана Карамазова . Точной цитатой не является и как единая фраза в указанном романе отсутствует.

Фразу (и различные её варианты) относят к числу цитат из Достоевского . Её даже признают (например, философ И. Б. Чубайс) самой известной из них или же (например, культуролог и историк К. В. Душенко) второй по известности . Мы находим её на страницах энциклопедии по искусству кино и словарей по философии , она используется философами , писателями , священниками , звучит по радио , присутствует в мемуарах Керенского . Жан-Поль Сартр в своей лекции «Экзистенциализм - это гуманизм» берёт её за исходный пункт философии экзистенциализма .

Обычно (хотя и не всегда) её связывают с романом Достоевского «Братья Карамазовы », и неспроста: «» . Однако выражение «Если Бога нет, всё позволено» как единая фраза в указанном романе отсутствует. Нет её и в других произведениях Достоевского .

Мысль эта проведена через весь огромный роман с высокой степенью художественной убедительности

Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то всё дозволено». Это - исходный пункт экзистенциализма.

Выслушав рассказчика, Иван Карамазов не только не опровергает его, но и, отвечая на вопрос старца Зосимы, вполне подтверждает сказанное Миусовым: если нет бессмертия, позволено всё. Такого рода убеждение становится для Ивана источником крайнего несчастья (см. врезку).

Я представляю себе, мой милый, что бой уже кончился и борьба улеглась. <…> И люди вдруг поняли, что они остались совсем одни, и разом почувствовали великое сиротство. <…> Осиротевшие люди тотчас же стали бы прижиматься друг к другу теснее и любовнее; они схватились бы за руки, понимая, что теперь лишь они одни составляют всё друг для друга.

Исчезла бы великая идея бессмертия, и приходилось бы заменить её; и весь великий избыток прежней любви к Тому, который и был бессмертие, обратился бы у всех на природу, на мир, на людей, на всякую былинку.

У самого Достоевского в романе «Подросток » устами Версилова высказывается идея, противоположная по смыслу (см. врезку), которую философ Николай Бердяев именует «гeниaльнoй пo cилe пpoзpeния» фантастической утопией, картиной бeзбoжнoй любви «нe oт Смыcлa бытия, a oт бeccмыcлицы бытия», - любви, по сути своей противоположной христианской :

…люди пpилeпляютcя дpyг к дpyгy и любят дpyг дpyгa, пoтoмy чтo иcчeзлa вeликaя идeя Бoгa и бeccмepтия. <…> Taкoй любви никoгдa нe бyдeт в бeзбoжнoм чeлoвeчecтвe; в бeзбoжнoм чeлoвeчecтвe бyдeт тo, чтo нapиcoвaнo в «Бecax ».

Мысль эта проведена через весь огромный роман с высокой степенью художественной убедительности

Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то всё дозволено». Это - исходный пункт экзистенциализма.

Выслушав рассказчика, Иван Карамазов не только не опровергает его, но и, отвечая на вопрос старца Зосимы, вполне подтверждает сказанное Миусовым: если нет бессмертия, позволено всё. Такого рода убеждение становится для Ивана источником крайнего несчастья (см. врезку).